Все права на текст принадлежат автору: Эллери Куин, Рекс Тодхантер Стаут, Стивен Ван-Дайн.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Дракон-убийца: СборникЭллери Куин
Рекс Тодхантер Стаут
Стивен Ван-Дайн

ДРАКОН-УБИЙЦА Р. Cтayт, С. Ван-Дайн, Э. Квин

Рекс Cтayт Завещание

 Глава 1

Я отложил на раскрытой странице справочник «Кто есть кто в Америке» за 1938/39 год, потому что переносить духоту жаркого летнего дня больше не было сил.

— Либо их так запланировали — через одинаковые промежутки времени,— говорил я очень громко,— либо состряпали наспех, но все выходит четко: Эйприл сейчас тридцать шесть, Мэй — сорок один, а Джун — сорок шесть. Разница ровно в пять лет. Похоже, их родители начали с середины календаря и действовали в обратном порядке. Очевидно, Джун назвали так потому, что она родилась в июне, в 1893 году. Но следующие имена — целиком плод воображения. Я почему-то считаю, что придумала их мамочка. Последняя малютка появилась на свет божий в феврале, но нарекли ее Эйприл...

Непохоже было, чтобы Ниро Вульф меня слушал: плотно зажмурив глаза, он сидел, точнее, полулежал в своем кресле. Но я продолжал, не обращая на это внимания.

В тот знойный июльский день мне даже на превосходный ленч, приготовленный Фрицем, было наплевать. Отпуск у меня закончился. Известия из Европы вызывали невольное желание вбить через каждые десять ярдов прибрежной полосы столбы с предупреждением: «Частная собственность... Акулы и государственные деятели не допускаются». Руки у меня были забинтованы в тех местах, где черные канадские мухи пробурили настоящие скважины, добывая мою кровь.

Но самым скверным было то, что Ниро Вульф, но своей старой привычке, занялся какими-то фантастическими финансовыми спекуляциями, благодаря которым сумма наших банковских накоплений понизилась до уровня, какого мы уже не наблюдали многие годы. А что касается детективной практики, то здесь попадалась сплошная ерунда.

Вместо того чтобы хотя бы поволноваться слегка, Ниро Вульф, похоже, занял на этот раз позицию непротивления естественным законам.

Не знаю, возможно, он действительно был настолько эксцентричен, что получал удовольствие от непосредственного участия в операциях «Нью Дилза», но лично я подходил ко всем этим «капризам гения» с одним вполне конкретным мерилом: «Чем Вульф станет платить Арчи?»

Можете не сомневаться, голос мой совсем не был медоточивым, когда я заговорил дальше:

— Все зависит от того, что их гложет. Наверняка нечто болезненное: в противном случае они бы никогда не стали просить о личной встрече... Скорее всего, смерть их брата Ноэля заставила задуматься о своем бюджете. Ноэль здесь тоже упомянут.

Я кивнул головой на справочник.

— Он был самым старшим, сорока девяти лет, на три года старше Джун, второй после Галлена в «Даниэль Галлен и К». Сам всего добился, начал в 1908 году мальчишкой-посыльным за десять долларов в неделю. Об этом сообщалось в его некрологе, напечатанном пару дней назад в «Таймсе». Вы его читали?

Вульф х не шевелился. Я скроил ему гримасу и продолжил:

— Они явятся минут через десять, а пока’ я соблаговолю ознакомить вас с результатами своих изысканий. Так вот, из журнальной статьи можно было почерпнуть гораздо больше данных, чем из справочника. Масса красочных подробностей. Например, о том, что Мэй носит бумажные чулки с тех самых пор, как японцы бомбили Шанхай; что мамочка удивительная женщина, ибо произвела на свет четырех необыкновенных детей. Кстати, никак не могу понять, почему в подобных случаях папочкина роль в расчет не принимается, впрочем, сейчас не время дискутировать на эту тему. Нам предстоит работать с «необыкновенными детьми», вот ими и займемся.

Я перелистнул страничку журнала.

— Подведем итоги данных о Ноэле, умершем в этот «торник. Похоже, в его письменный стол уолл-стритской конторы «Даниэль Галлен и К» был вмонтирован ряд кнопок, по одной для каждой страны Европы и Азии, не говоря уже о Южной Америке. Стоило ему нажать на какую-нибудь, и тамошние правители немедленно слагали с себя полномочия и справлялись по телефону, кого бы он желал видеть на их месте. Вы можете сказать, что в этом нет ничего необыкновенного, но я с вами не соглашусь.

Старшая дочь, Джун, родилась, как я уже говорил, в июне 1893 года. В двадцать лет она написала дерзкую, сильно нашумевшую книжку «Верхом на голой спине», а через год вторую — «Аферы Сенички». Потом она вышла замуж за блестящего адвоката Джека Чарльза Данна. В настоящее время это видный государственный деятель США. Именно он на прошлой неделе послал в Японию столь убедительную ноту. Статья утверждает, что головокружительный взлет Данна во многом объясняется его замечательной женой. Снова мамочка. Джун и сама стала мамашей, у нее двое детей — сын Эндрю двадцати четырех лет и дочь Сейра двадцати двух.

Я переменил положение в кресле.

— Два других чуда все еще носят фамилию Хауторн. Мэй вообще не была замужем. Мужчинам следовало бы привлечь ее к ответственности за то, что она обскакала их по части мозговых извилин. В двадцать шесть лет она буквально перевернула коллоидную химию, совершив в ней настоящую революцию: что-то туманное про какие-то капли и пузырьки. С 1933 года она директор Варнейс-кого колледжа, за эти шесть лет его фонды возросли более чем на девятнадцать миллионов долларов, доказывая, что из пузырька можно сделать нечто весьма ощутимое. Журнал уверяет, что интеллект мисс Хауторн просто не поддается описанию.

Знаете, а ведь я был не прав, заявив, что две оставшихся сестренки все еще зовутся Хауторн. В отношении Эйприл мне бы следовало употребить не «еще», а «опять». Когда в 1937 году она взяла штурмом Нью-Йорк, то заметила у своих ног поверженного в прах герцога Лозано. Делать нечего, пришлось его подобрать. Четыре других герцога, куча эрлов с баронами и двое промышленников немедленно покончили с собой. Но увы! Тремя годами позже, при взятии штурмом Парижа, с Лозано она развелась и снова стала Эйприл Хауторн как официально, так и в тесном кругу друзей. Это единственная актриса среди давно умерших и ныне здравствующих, которая сыграла и Джульетту, и Нору. В настоящее время она в восьмой раз покоряет Нью-Йорк. Я могу это засвидетельствовать лично, поскольку месяц назад собственными руками заплатил пять долларов пятьдесят центов за билет на «Яичницу». Может, припоминаете, как я уговаривал вас тоже пойти в театр? По-моему, общепризнанную королеву американской сцены вы просто обязаны были повидать.

Вульф и бровью не повел. Спит, что ли?

— Конечно,— съязвил я,— какое нахальство со стороны этих необычайных сестер Хауторн — совершенно не считаться с вашими привычками и заставлять меня договариваться о встрече с вами еще до того, как вы переварите свой ленч. Какая разница, что их мучает, какая разница, что Ноэль оставил им миллион долларов, половину которого они намерены выложить за то, чтобы вы организовали слежку за их банкиром,— им все равно следовало быть более деликатными. Когда Джун позвонила утром сегодня, я сказал ей...

— Арчи! — Его глаза раскрылись.— Ты наверняка говоришь «Джун» вместо «миссис Данн», потому что считаешь, будто это имя меня раздражает. И это совершенно справедливо. Прекрати. Заткнись.

— Я сказал миссис Данн, что с ее стороны непростительной дерзостью полагаю посягательство на ваше неоспоримое право сидеть здесь и с философским спокойствием наблюдать, как в медленно сгущающихся сумерках ваших умственных способностей и инстинкта самосохранения тает ваш банковский счет.

— Арчи!

Он стукнул кулаком по столу.

Пора было отступать, но от этой неприятной задачи меня избавил Фриц Бреннер, который как раз просунул голову в приоткрытую дверь. Фриц сиял, и, похоже, я знал почему. Посетители, о которых он собирался доложить, наверняка произвели на него огромное впечатление. Он тоже научился различать «перспективных» клиентов.

Единственные секреты старого дома Ниро Вульфа на Тридцать пятой улице поблизости от Гудзона были профессиональными. Что касается материального положения самого хозяина, оно было точно известно не только мне — его секретарю, телохранителю и главному помощнику, но также Фрицу Бреннеру — повару и дворецкому и Теодору Хорстману — опекуну-стражу знаменитой бесценной коллекции орхидей, для которых на крыше соорудили гигантскую теплицу.

Конечно же, Фриц потому улыбался теперь от уха до уха, что приехавшая к нам троица сразу же показалась ему предвестницей солидного гонорара, который должен был исправить наше пошатнувшееся положение. Вульф без всякого энтузиазма велел пригласить посетителей в кабинет.

Я быстро сдернул ноги с письменного стола.

Хотя потрясающие сестры Хауторн не очень-то походили друг на друга, но все же, разглядывая их исподтишка, пока рассаживал по креслам, я пришел к выводу, что они действительно были дочками одной удивительной мамаши.

Эйприл я видел раньше на сцене. Теперь же, присматриваясь к ней в обычной обстановке, я подумал, что при желании она могла бы взять штурмом и кабинет Ниро Вульфа. Она производила впечатление женщины вспыльчивой, капризной и ошеломляющей. А когда она благодарила меня за придвинутый стул, я решил, что, как только накоплю денег для покупки новых ботинок, обязательно женюсь на ней.

Гигант мысли и директор колледжа Мэй поразила меня. Была она очень миленькой. Только потом, увидев, как она умеет решительно сжимать губы и при необходимости резко обрывать собеседника, я пересмотрел свое решение, но первое мое мнение было таково: симпатичное, безвредное и не совсем престарелое создание.

Джун, иначе миссис Данн, казалась миниатюрнее младшей сестры, весьма худощавой, чтобы не сказать тощей, была седой и какой-то неспокойной. Глаза ее выдавали человека, который никогда не был удовлетворен. И не будет.

Вот что у них было одинаковым, так это лбы — широкие, с сильно обозначенными впадинами висков и глубокими глазницами.

Джун взяла на себя церемонию знакомства. Сначала представилась сама, потом назвала сестер и двоих мужчин, которые пришли вместе с ними: мистер Стоффер и мистер Прескотт. Стоффер выглядел лет на сорок, сорок пять. Он бы вполне сошел за интересного мужчину, если бы не следил так за своим лицом. Очевидно, он придерживался какого-то определенного жизненного принципа.

Второму, Прескотту, было, вероятно, около пятидесяти. Среднего роста, с округлым брюшком, которое наводило на подозрение, что если он наклонится завязать шнурки, то выпрямиться уже не сможет. Правда, с грандиозной глобальностью Ниро Вульфа его полнота не шла ни в какое сравнение. Я узнал этого человека: как-то в газете мне встретился его портрет. Гленна Прескотта из фирмы «Данвуди, Прескотт и Дэйвис» выбрали тогда в какую-то комиссию при коллегии адвокатов. На нем были рубашка и галстук от Метцгера и костюм за полторы сотни долларов с цветком в петлице.

Этот цветок стал причиной небольшого инцидента в самом начале беседы. До сих пор не понимаю, какую цель преследовал Вульф: напомнить ли собравшимся о своей эксцентричности, давно ставшей притчей во языцех, действительно удовлетворить свое любопытство или выиграть время, дабы оценить компанию? Так или иначе, едва они успели рассесться, как Ниро Вульф уставился на Прескотта и вежливо поинтересовался:

— Это центория?

— Прошу прощения? — У Прескотта был преглупый вид.— А, вы имеете в виду мой цветок в петлице? Право, не знаю. Я просто остановился у цветочного магазина и выбрал первое, что попалось на глаза.

— Так вы его носите, даже не зная названия?

— Конечно, а почему нет?

Вульф пожал плечами.

— Впервые вижу центорию такой окраски.

—- Это вовсе не центория цианус,— нетерпеливо вмешалась миссис Данн,— у той лепестки помельче и погуще.

— Я говорил не о центории цианус, мадам,— поучительным тоном пояснил Вульф,— а о центории лейкофилле.

— Да? Такой я вообще не встречала. Во всяком случае, это не какая-нибудь центория лей, а настоящая дивертис супербус — выращенная особым способом гвоздика.

Эйприл разобрал смех. Мэй улыбнулась ей, как Эйнштейн улыбнулся бы котенку. Но Джун повела глазами, сдвинула тонкие брови, и Эйприл, немедленно угомонившись, сказала своим знаменитым «серебряным» голосом:

— Ты победила, Джун. Конечно же, это махровая гвоздика. Я совсем не возражаю против того, что ты всегда права, просто не отказываю себе в удовольствии посмеяться над тем, что кажется мне забавным. Но разве меня приволокли сюда на дискуссию по ботаническим проблемам?

— Силком тебя никто не тащил,— возразила старшая сестра, не любившая вульгарные словечки,— во всяком случае, я этого не делала.

Мэй умоляюще сложила руки.

— Бога ради, простите, мистер Вульф. Нервы у нас страшно напряжены. Понимаете, нам необходимо посоветоваться по крайне серьезному вопросу.— Тут она взглянула на меня, улыбнувшись так тепло, что я невольно улыбнулся в ответ, и добавила уже для Вульфа: — И по весьма конфиденциальному.

— Об этом можете не беспокоиться,— заверил ее Вульф.— Мистер Гудвин — моя верная тень. Без него я как без рук. А что касается ботанической дискуссии, то в ней я один повинен. Ведь это мне пришло в голову спросить о цветке. Но давайте же перейдем к вашему серьезному делу.

Раздался недовольный голос Прескотта:

— Мне объяснить?

Махнув рукой, чтобы погасить спичку, которой зажгла очередную сигарету, Эйприл протестующе затрясла головой.

— Вряд ли кто-то, кроме нас троих, сумеет все это вразумительно растолковать.

— По-моему,— вмешалась Мэй,— было бы лучше Джун...

И миссис Данн решительно заявила:

— Вопрос стоит о завещании моего брата.

Вульф посмотрел на нее хмуро. Он ненавидел сражения по поводу завещаний. Однажды вообще наотрез отказал весьма выгодному клиенту, заявив, что не желает воевать с мертвецом. Правда, сейчас он спросил не слишком грубо:

— Разве у вас какие-то осложнения?

— Да.— Голос Джун звучал язвительно.— Но сначала я бы хотела заметить, что вы детектив. И несмотря на то, что детектив нам не нужен, я настояла обратиться именно к вам. О, нет, ваша репутация здесь ни при чем, просто когда-то вы помогли моей приятельнице миссис Левеллии Фрост. Тогда она была еще Мак-Нэйр. О вас и муж мой высоко отзывается. Как я поняла, вы в свое время сделали нечто важное для государственного департамента.

— Благодарю, миссис Данн. Но вы же сами сказали, что сыщик вам не нужен.

— Верно, зато совершенно необходим способный, находчивый, напористый и не слишком разборчивый в средствах человек.

— Иначе говоря, вы, мистер Вульф,— подвела черту Мэй.

Тот даже не глянул в ее сторону. Он смотрел только на Джун.

— И что от меня требуется?

Я наконец определил, какая деталь в лице миссис Данн нуждается в «регулировке». Глаза у нее были ястребиные, а вот нос, которому следовало бы иметь форму клюва, чтобы гармонировать с ними, был прямым и изящным. Так что во все время разговора я предпочитал смотреть на Эйприл.

Боюсь, эти услуги покажутся вам весьма специфическими, мистер Вульф. Муж уверяет, что дело тут безнадежное и поможет в нем только чудо, но он всегда отличался излишней осторожностью и консерватизмом. Вы, конечно, знаете, что брат умер во вторник, три дня назад. Хоронили его вчера днем. А вечером мистер Прескотт, поверенный брата, прочел нам завещание. Содержание этой бумаги нас не только поразило, но и буквально шокировало. Всех без исключения.

Вульф издал еле слышный звук, которым обычно выражал неудовольствие. Я-то прекрасно понимал его значение, но людям, не знакомым с Вульфом так близко, эго хмыканье вполне могло показаться сочувственным.

— Подобные предприятия,— сухо заявил Вульф,— никогда бы не имели места, если бы налог на наследство равнялся ста процензам.

— Возможно. Признаться, я над этим вопросом не задумывалась... Только дело-то вовсе не в том, что мы обманулись в размерах дарственных. Все обстоит куда более скверно...

— Прошу прощения,— негромко прервала ее Мэй,— но меня как раз первое коснулось: брат обещал миллион долларов в фонд науки.

— Я просто хочу объяснить до конца,— нетерпеливо махнула рукой Джун.— Естественно, ни одна из нас не рассчитывала на скорое наследство от Ноэля. О его капиталах мы знали, конечно, но посудите сами: человек сорока девяти лет, превосходного здоровья...— Она повернулась к Прескотту.— По-моему, Гленн, разумнее всего мистера Вульфа с этим завещанием ознакомить.

Адвокат откашлялся.

— Я должен снова напомнить вам, что коль скоро это станет достоянием широкой публики...

— Мистер Вульф все сохранит в тайне, не так ли?

Вульф наклонил голову.

— Безусловно.

— Ну что же...— Прескотт снова покашлял и повернулся к Вульфу.— Во-первых, мистер Хауторн оставил единовременные вознаграждения слугам и сотрудникам, всего на сумму шестьдесят четыре тысячи долларов. Во-вторых, по сто тысяч своим племянникам, детям миссис Данн. И столько же в фонд науки Варнейского колледжа. В-третьих, пятьсот тысяч супруге. Детей у него не было. Ну и, наконец, яблоко сестре Джун, грушу сестре Мэй и персик сестре Эйприл.

Вид у адвоката был смущенный.

— Причем могу вас заверить, что мистер Хауторн, который был не только моим клиентом, но и другом, никогда не отличался чудачествами. В приписке к завещанию говорится, что сестры его даже в этих посмертных дарах не нуждаются, просто он презентует их как знаки своего уважения.

— Интересно. Скажите, было ли таким образом охвачено все его состояние? Получается примерно миллион долларов?

— Нет.— Прескотт окончательно сник.— С учетом всех налогов получается еще миллионов семь. Или чуть меньше. Все это предназначено женщине по имени Нейоми Кари.

— Женщине,— вздохнула Эйприл. Она не возмущалась, не негодовала, просто констатировала печальный факт.

Вульф тоже вздохнул.

А Прескотт продолжал:

— Завещание было составлено мною, в соответствии с инструкциями мистера Хауторна, взамен другого, трехгодичной давности, и датировано седьмым ^марта 1938 года. Документ хранился в специальном несгораемом шкафу в конторе нашей фирмы. Я упоминаю об этом факте, учитывая вчерашнее высказывание миссис Данн, что мне следовало сразу же ознакомить ее с содержанием бумаги, как только она была подписана. Естественно, никакого права я на это не имел, поскольку...

— Глупости! — оборвала его Мэй.— Просто вы не хотели нас огорчать. Например, я до сих пор не могу прийти в себя.

— Я тоже.— Глаза Джун так и впились в физиономию Вульфа.— Однако прошу запомнить, что мы с сестрами целиком и полностью удовлетворены теми фруктами, которые завещал Ноэль. Дело не в них... Пугает нас неизбежная сенсация в прессе и последующий скандал. Я о таком даже думать боюсь. Ведь мы совсем не ждали... подобной шутки... Это что-то немыслимое. Оставить почти все состояние какой-то...

— Женщине! — продолжила Эйприл.

— Хорошо, женщине.

— Но это же было его состояние,— заметил Ниро Вульф.— По-моему, именно так и нужно ко всему подходить.

— Что вы имеете в виду? — спросила Мэй.

— Да то, что чем меньше вы будете болтать и суетиться вокруг этого, тем скорее все забудется.

— Премного вам благодарны,— насмешливо сказала Джун,— но мы хотим кое-чего получше. Только одна публикация завещания уже стала бы настоящим ударом. Учитывая, что речь идет о миллионах... а положение моего мужа и сестер? Господи помилуй! Неужели вы не понимаете, что мы знаменитые сестры Хауторн, нравится вам это или нет!

— Почему же не нравится? — вмешалась Эйприл.— Даже очень нравится!

— Отвечай только за себя, Эйп! — Джун по-прежнему смотрела на Вульфа, не отрываясь.— Вы вполне можете представить, как это разделают газеты! Конечно, правильнее всего было бы сидеть себе тихо, ничего не делать и ни о чем не говорить, предоставить событиям идти своим чередом!.. Потому что теперь произойдет нечто кошмарное. Дейзи намерена опротестовать завещание!

Вульф нахмурился.

— Дейзи?

— Ох, извините. Мы совсем выбиты из колеи. Сначала неожиданная смерть брата. Потом — последствия: вчера — похороны, а теперь вот это. Дэйзи — его жена. Вернее, вдова... Сейчас она являет собой трагическую фигуру.

Вульф кивнул головой.

— Леди под черной вуалью.

— Ах, так вы знаете эту легенду?

— Вовсе не легенду,— снова заговорила Мэй,— а гораздо большее — факт.

— Я просто говорю о том, что вообще всем известно,— сказал Вульф.— Лет шесть назад, если не ошибаюсь, Ноэль Хауторн увлекался стрельбой из лука. И случайной стрелой ранил супругу в лицо, разорвав его от брови до подбородка. Она была настоящей красавицей. Но с тех пор без вуали ее уже никто не видел.

Эйприл, зябко поежившись, добавила:

— Это было ужасно. Я приходила к ней в больницу... даже сейчас она мне мерещится по ночам — самая красивая женщина, которую я когда-либо встречала, за исключением одной девушки, торгующей сигаретами в маленьком варшавском кафе.

— Она была абсолютно безэмоциональна,— подхватила Мэй,— совсем как я, но без альтернативы. Ей вообще не следовало выходить замуж, ни за брата, ни за кого другого.

Джун покачала головой.

— Вы обе ошибаетесь. Во-первых, Дэйзи была слишком холодна, чтобы казаться истинной красавицей. А во-вторых, ее чувства просто еще не разбужены. Видит бог, сейчас они просыпаются. Мы все вчера слышали в ее голосе озлобление, а это уже эмоция, не так ли? — Теперь Джун снова обращалась к Вульфу.— Со своей непримиримостью она непременно хочет устроить максимально возможный скандал. Дохода с полумиллиона долларов ей более чем достаточно, но она жаждет битвы. Или драки, как получится. Вы же понимаете, какой кошмар начнется! Поэтому ваш совет пустить все на самотек — неприемлем... Она ненавидит Хауторнов. Представляете — моего мужа вызовут свидетелем! И нас тоже.

Снова вступила Мэй. На этот раз ни в ее интонациях, ни в выражении лица никакой мягкости не было и в помине.

— Мы не должны допустить такого! Нам бы хотелось, чтобы миссию спасителя взяли на себя вы, мистер Вульф:— В голосе у нее звенели грозные нотки.

— Муж отзывался о вас весьма положительно,— повторила Джун, словно именно это все и решало.

— Благодарю вас.— Вульф поочередно осмотрел окружающих.— Чего вы от меня ждете? Чтобы я уничтожил миссис Хауторн?

— Нет! — Джун говорила очень решительно.— С ней вы ничего не сделаете... Начать придется с другого края. Помните? Нейоми Кари. Заставьте ее отказаться хотя бы от половины. Если получится, остальное — наша забота. Дейзи прямо цепляется за эти деньги, хотя один бог знает, на что она их станет тратить. Очевидно, задача покажется вам трудной, но не невыполнимой. Например, можно предупредить мисс Кари, что, если она не отступится, ей предстоит тяжелая борьба, в результате которой она вообще лишится всего.

— Это ей может сказать любой, мадам.— Вульф повернулся к адвокату.— А что с точки зрения закона? Есть ли у миссис Хауторн шансы возбудить дело?

— Ну-у...— Прескотт скривил губы.— Формально она имеет право. Прежде всего, по гражданскому ко...

— Нет, прошу вас, не надо цитировать. Давайте короче: может миссис Хауторн рассчитывать на признание завещания незаконным?

— Точно не знаю, но полагаю, что может. Если придраться к формулировке документа, то при наличии соответствующих фактов... - Прескотт явно был не в своей тарелке.— Поймите, положение у меня крайне щекотливое. Даже неэтичное. Я же сам составлял завещание но указанию мистера Хауторна — максимально точно и лаконично, чтобы оно не вызывало никаких сомнений. Вряд ли я стану подсказывать, с какого боку можно подступиться к документу, который был сформулирован лично мною. Наоборот, моя обязанность — его защищать. Но если забыть о том, что я адвокат, то как старый друг семейства Хауторнов, к которому принадлежит теперь и мистер Данн, стоящий у кормила нашей сараны, я понимаю, какое неизмеримое зло может причинить подобный процесс. Поэтому мне тоже кажется, что широкой огласки надо избежать любой ценой. Правда, миссис Хауторн заняла такую неожиданную и непонятную позицию...

Прескотт наконец умолк и снова скривился. Очевидно, это было у него признаком душевного волнения.

— Я вам больше скажу. Но только между нами, вы же понимаете, что мне такие вещи произносить непозволительно. Так вот: я это завещание считаю оскорбительным и попирающим чужие права. Именно это я и заявил тогда Ноэлю, но, поскольку он настаивал, мне пришлось уступить. О том, что с миссис Хауторн обошлись нечестно, я вообще молчу, а вот как быть с миллионом долларов, который он обещал сестре в фонд Варнейского колледжа? Туда пожертвовано всего десять процентов названной им суммы. Это даже не нечестно было, а попросту непорядочно. Я ему так и заявил. Безрезультатно. Причем я считал и продолжаю считать, что под влиянием мисс Кари он утратил контроль над собой.

— А я продолжаю этому не верить! — громко отчеканила Мэй.— Если бы Ноэль по каким-то своим соображениям решил не делать того, что было мне обещано, он бы меня обязательно предупредил!

— Моя дорогая мисс Хауторн! — повернулся к ней Прескотт. (Теперь его губы вытянулись в одну тонкую ниточку: похоже, этот разговор был ему крайне неприятен.) — Вчера вечером я намеренно не обратил внимания на ваши слова, ибо понимал, какое разочарование вы испытали.—  Голос его вздрагивал от негодования.— Но сейчас, когда в присутствии посторонних вы начинаете инсинуировать, что содержание завещания Ноэля Хауторна не соответствовало его личным указаниям... Бог мой, конечно, он же был неграмотным, подписывал все, не читая...

— Не говорите глупостей! — прервала его Мэй — Я просто толкую о неправдоподобности, о невозможности поверить в такое предательство... Может быть, вы оба действовали иод гипнозом, а? — Она сверкнула белыми зубами в чарующей улыбке и жалобно добавила: Черт возьми, как это все неприятно. Конечно, было бы предпочтительнее вообще не суетиться, пустить дело на самотек, если бы не упрямство Дейзи, из-за которого и приходится что-то предпринимать. Словом, я настаиваю на том, чтобы при достижении договоренности с мисс Кари обещанная братом сумма пожертвования на научные цели была восстановлена. Я с удовольствием сама приму участие в переговорах с этой женщиной.

— Ага! — пробормотал Вульф.

И Прескотт, который все еще сидел, поджав губы, кивнул ему, как бы говоря: «Вот так-то».

На сестру обрушилась Джун:

— Мэй, опомнись, и так все запутано, а ты вообще требуешь невозможного. Впрочем, это обычный блеф, я-то тебя знаю. Неужели тебе хочется мутить эту грязь? Если мистеру Вульфу удастся отвоевать половину денег, скажи спасибо. Я ничего не имею против, если твой фонд получит миллион, но самое главное — Дейзи, и ты это понимаешь не хуже меня. Мы не станем...

Она замолчала, потому что дверь из холла отворилась и появился Фриц. Приблизившись к письменному столу Ниро Вульфа, он протянул ему поднос с визиткой. Тот заглянул в нее, аккуратно сунул под пресс-папье и повернулся к миссис Данн.

— На карточке значится «Миссис Ноэль Хауторн».

Все они даже глаза вытаращили.

— Господи помилуй! — ахнула Эйприл.

А Мэй тихо произнесла:

— Нам бы следовало ее связать.

Приподнявшись в кресле, Джун требовательно спросила:

— Где она? Я сама с ней поговорю!

— Тише, мадам.— Ладонью своей огромной ручищи Вульф как бы прижал к столу воздух.— Она приехала ко мне. Следовательно, я и буду разговаривать.

— Глупости! — Джун вскочила и выпрямилась во весь рост.— Она дала нам время до понедельника. Обещала пока ничего не предпринимать. Я же оставила с ней сына и дочь, чтобы гарантировать...

— Где оставили?

— В доме брата. В ее доме. Мы там ночевали. Впрочем, дом как раз не ее, потому она и действует столь решительно. Вместе с земельным участком он по завещанию переходит той женщине. Но ведь Дейзи уверяла...

— Прошу вас, сядьте, миссис Данн. Так или иначе, я должен увидеть ее прежде, чем соглашусь взяться за ваше поручение. Фриц, проведи сюда миссис Хауторн.

— Сэр, но с нею две дамы и джентльмен.

— Веди их всех в таком случае.

 Глава 2

Четверо людей, не считая Фрица, исполняющего роль пастуха-погонщика, переступили порог кабинета. Фрицу пришлось принести еще пару стульев из соседней комнаты.

Я люблю разглядывать людей.

Частенько мне хватает и одного взгляда, но, как правило, глаз невольно задерживается на каких-то особенностях.

Эндрю Данн был рослым парнем, сильно смахивающим на портреты своего отца, которые часто мелькали в газетах.

У его сестры Сейры были темные глаза матери, похожие на глаза хищной птицы, и хауторновский лоб, но рот и подбородок — совсем иные.

Вторая девушка — блондинка сумела бы без труда убедить самое строгое жюри, что Голливуд не смог собрать у себя все самое молодое и очаровательное, чем так богата наша огромная страна. Позднее выяснилось, что красотку эту звали Селией Флит и была она секретаршей Эйприл Хауторн.

И хотя эти три лица стоили моего внимания, то, которое меня больше всего интересовало, было моему взору недоступно.

История гласила, что случайная стрела Ноэля Хауторна пропахала по лицу его красавицы-жены от брови до подбородка. Один глаз остался целым, но поскольку шрам был диагональным, то ей приходилось скрывать все полностью: густая вуаль спускалась до самой шеи и придерживалась снизу лентой. Среднего роста, с прекрасной, почти девичьей фигурой, она тем не менее не создавала впечатления чего-то красивого. Повинна в том была вуаль и спрятанная за ней тайна.

Я сидел и глазел на нее, стараясь не поддаваться искушению поручить кому-нибудь за десять долларов поднять это забрало, ибо понимал, что, если такое сделают, я, вероятно, предложу еще десять, лишь бы его снова опустили.

Садиться на стул, который я придвинул для нее, она не стала: так и застыла в неподвижности, словно не в состоянии была сидеть.

Когда церемония знакомства подошла к концу и я снова занял свое место, Эйприл потянулась за сигаретой: пальцы у нее дрожали. Мэй опять казалась милой и симпатичной, однако чувствовалось в ней внутреннее напряжение.

Заговорила, разумеется, Джун:

— Дейзи, дорогая моя, твой приезд был совершенно излишним. Мы же искренне тебе объяснили, что намерены посоветоваться с мистером Ниро Вульфом. И ты дала нам время до понедельника. Абсолютно никаких оснований подозревать с нашей стороны нечестную игру у тебя быть не может... Сейра, негодница, что ты такое делаешь? Убери это прочь!

— Одну секундочку, ма! — Тон у Сейры был просительным.— Пожалуйста, господа, не шевелитесь.

И всех нас ослепила вспышка света. Послышались возгласы негодования. Громче всех выражал свои чувства Прескотт. А я, подскочивший на своем стуле, как ужаленный, выглядел, наверное, крайне глупо.

— Мне страшно хотелось иметь снимок заседания в кабинете Ниро Вульфа,— успокоительно сказала Сейра.— Простите меня, пожалуйста.

— Вечно у тебя одни глупости в голове, Сейра. Сиди смирно.

— Ладно, ма. Все.

Мы перестали моргать глазами. Я снова расслабился, а Вульф сухо поинтересовался:

— Ваша дочь — профессиональный фотограф, миссис Данн?

— О, нет. Она профессиональный чертенок. Все дело в проклятой саге о сестрах Хауторн. Она вздумала ее проиллюстрировать. Воображает, что...

— Ничего подобного! Я просто мечтала сфотографировать...

— Вот, пожалуйста!

Внезапно Вульф так широко улыбнулся «профессиональному чертенку», что тот ему подмигнул. Но Вульф уже был занят «женщиной под вуалью».

— Не присядете ли, миссис Хауторн?

— Нет, спасибо, мне не хочется.

От ее голоса у меня по коже мурашки пошли и появилось желание сорвать вуаль самому. Он был высоким, звенящим и настолько напряженным, что, казалось, исходил совсем не из горла.

Она повернулась к Джун.

— Так ты считаешь, я приехала напрасно? Очень забавно. Уж не приставила ли ты Эндрю, Сейру и секретаршу Эйприл сторожить меня, чтобы я вам не помешала?

— Ну конечно нет,— заявила Джун.— Откуда такие мысли? Ради бога, Дейзи, будь благоразумной. Повторяю, мы всего-навсего...

— Прекрати! Я же не идиотка, Джун. Несмотря на искалеченное лицо, мозги у меня в порядке.— Совершенно неожиданно она повернулась к младшей сестре.— Кстати, Эйприл, коль скоро речь зашла о лицах, то твоя секретарша гораздо привлекательнее тебя. Конечно, ведь она вдвое моложе. Ты смелая женщина!

Эйприл опустила глаза и промолчала.

— Что, так и не решаешься на меня посмотреть? — Из-под вуали раздался неприятный смешок. И снова Дейзи обратилась к Джун: — Я пришла совсем не для того, чтобы вмешиваться в ваши дела. Но у меня есть все основания быть подозрительной. ,Вы же Хауторны, знаменитые Хауторны. И брат ваш тоже был Хауторном.

Сколько раз он заверял меня, что я буду щедро обеспечена в будущем. Так и говорил — «щедро». Я знала о той женщине: он тоже был откровенен, как и вы... Ежемесячно давал мне денег куда больше, чем я могла потратить. И все для того, чтобы обмануть, чтобы усыпить мою бдительность. А теперь даже мой дом мне не принадлежит!

— Великий боже, разве я не в курсе? — Джун подняла и тут же безвольно уронила руку.— Моя дорогая Дейзи, неужели ты не можешь поверить, что наша единственная цель...

— Нет, не могу. Я вообще не верю Хауторнам.— Дыхание ее участилось, и заколыхавшаяся вуаль удержалась на месте только благодаря ленте.— Не верю и вам, Гленн Прескотт. То есть вам и подавно... Сперва даже думала, что вы и о визите к Ниро Вульфу лжете, но ошиблась.

Теперь она повернулась к Вульфу.

—- Я про вас многое слышала. У меня есть один знакомый, которому вы сильно помогли. Как раз сегодня утром я расспрашивала его по телефону. Он сказал, что если вы возьметесь за мое дело, то на вас можно будет полностью положиться, но противник вы безжалостный и опасный. И еще: если я прямо спрошу, на чьей вы стороне, то ответ получу правдивый. Я приехала сюда задать этот вопрос.

—- Садитесь, миссис Хауторн.

— Нет. Мне нужно только выяснить.

Ниро Вульф заговорил с несвойственной ему энергией:

— Я ни на чьей стороне. Пока. И я люто ненавижу дрязги по поводу всяких там наследств. Однако теперь я сильно нуждаюсь в деньгах, а значит — в работе. Если я соглашусь, то постараюсь уговорить — или заставить — мисс Кари отказаться от большей части ее доли. Максимально большей. В вашу пользу. Вот о чем меня просили эти люди. Принимаете такое?

— Да, но с условием, что деньги будут принадлежать мне по праву, а не станут подачкой от нее. Я предпочла бы...

— Вы бы предпочли бороться за свои права, но тут не исключена вероятность проигрыша. Да и потом, если уговоры не помогут, в суд вы всегда подать успеете. Значит, вы обратились лично ко мне потому, что этим людям не доверяете?

— Да. Мой муж был их братом. Гленн Прескотт — его поверенным и другом. Все вместе они старались запугать меня и обвести вокруг пальца.

— И вы заподозрили, что я приму участие в обмане?

— Да.

— Ну что же, покончим с этим. Но сперва я бы все-таки просил вас присесть...— Вульф повернулся ко мне.— Арчи, возьми-ка свой блокнот. Записывай. Потом напечатаешь в двух экземплярах. «Сим удостоверяю, что в любых переговорах, касающихся завещания Ноэля Хау-торна, я буду считать миссис Хауторн своей клиенткой и добросовестно соблюдать ее интересы, о любых изменениях в моих обязательствах предупрежу ее заранее. Точка с запятой. Предполагается, что она сама оплатит свою долю гонорара за оказанные мною услуги». Оставь место для моей подписи, а ниже — для подписи свидетеля.

Застенографированное обязательство я отпечатал на машинке и протянул Вульфу. Тот перечитал его, расписался и вернул мне, чтобы я сделал то же самое в качестве свидетеля. Наконец, листок был сложен, засунут в конверт и вручен мною Дейзи Хауторн. Нежная ее рука была мертвенно белой, с голубыми прожилками вен и длинными узкими ногтями.

Вульф вежливо поинтересовался:

— Этого достаточно, мадам?

Она не ответила, достала расписку и принялась читать, наклонив голову набок. Вероятно, только левым глазом видела. Потом убрала ее в сумочку, повернулась и зашагала к выходу. Я было поднялся открыть дверь, но меня опередил молодой Данн. Впрочем, мы оба поспешили.

Миссис Хауторн вдруг резко изменила направление и остановилась перед Эйприл Хауторн на расстоянии вытянутой руки. Причем руку она действительно подняла, но только для того, чтобы отвести в сторону нижний край вуали.

— Смотри, Эйприл! — потребовала она.— Мне бы не хотелось, чтобы видели остальные, но для тебя, в знак особой милости, понимаешь, как память о Лео...

— Остановите ее! — закричала Эйприл.

Началось волнение. Почти все повскакивали с мест.

Первой к ним подбежала Селия Флит. Я и не думал прежде, что у блондинок могут так сверкать глаза.

— Только посмейте! — яростно заговорила она.— И я вообще сдеру эту занавеску. Даю слово!

Забасил мужской голос:

— Уходите отсюда! Уходите!

Вступил мистер Стоффер, малый с таким лицом, будто на нем была надета маска, которая сейчас буквально перекосилась от возмущения. Он оттеснил в сторону Селию Флит и загородил собою Эйприл, упавшую в кресло и закрывающую лицо руками.

Из-под вуали снова раздался странный смешок, и вдова Ноэля Хауторна вторично направилась к двери. Но, как и в прошлый раз, на полпути задержалась, чтобы заговорить уже с миссис Данн.

— Не приставляй ко мне никого, Джун. Я не нарушу обещания ждать до понедельника.

Вслед за этим она, наконец, вышла. Встревоженный непонятными криками Фриц дожидался в холле. Я с радостью предоставил ему возможность проводить даму до парадной двери и выпустить на улицу. Ее проклятая вуаль действовала мне на нервы.

Когда я вернулся назад, плечи Эйприл содрогались от рыданий и мистер Стоффер похлопывал по одному из них, а Селия Флит — по другому. Мэй и Джун почтительно наблюдали за данной операцией. Прескотт вытирал лоб носовым платком.

Я спросил, не принести ли им немного бренди.

— Нет, благодарю вас! — улыбнулась Мэй.— Моя сестра вечно балансирует на грани равновесного состояния, любая мелочь способна выбить ее из колеи. Хотя иначе она бы вряд ли стала хорошей актрисой. Очевидно, актер без повышенной возбудимости не просуществует. Раньше ее приписывали жару гения, а теперь говорят о гландах...

Эйприл подняла бледное расстроенное лицо.

— Прекрати, Мэй!

— Да,— вмешалась Джун,— действительно хватит.— Она посмотрела на Вульфа.— Видите, как я была права, назвав нашу невестку непримиримой?

Вульф кивнул.

— Вижу. Она жаждет мести не меньше, чем я денег. Я бы не осмелился уговаривать ее отказаться от своих планов. Ну и, коли уж разговор зашел о деньгах, заранее предупреждаю, что у меня преувеличенное представление о ценности моих услуг.

— Знаю. Если ваш счет не окажется совсем кошмарным, он будет оплачен.

— Прекрасно. Арчи, возьми блокнот. Итак, вам нужно подписанное соглашение с мисс Кари. Из половины дарованного ей состояния большая часть должна перейти миссис Хауторн. Верно?

— О! Мы за все будем признательны!

— И девятьсот тысяч в научный фонд Варнейского колледжа?

— Да! — с жаром воскликнула Мэй.

— Если получится,— поспешно добавила Джун.— Не позволяйте Мэй говорить, будто она расторгнет соглашение, если ее требование не удовлетворят. Она, как теперь принято выражаться, берет вас на пушку.

Мэй спокойно возразила:

— Ты всегда во мне ошибалась, Джун.

— Возможно, но не сейчас. Однако, мистер Вульф, по-моему, не стоит делить шкуру неубитого медведя.

— Хорошо, детали обсудим, когда появятся конкретные результаты. Теперь относительно вас самой и ваших сестер. Чего вы хотите для себя?

— Ничего. Нам достаточно наших фруктов.

— Вот как? — Вульф поглядел на Мэй.— Это правда, мисс Хауторн?

— Конечно, и так всего хватает.

Вульф обратился к самой младшей:

— А вам?

— Что? — рассеянно бросила Эйприл.

— Я спрашиваю, станете ли вы требовать какую-то долю состояния брата?

— Боже упаси, нет!

— Не то чтобы мы совсем не нуждались в деньгах,— заговорила Джун.— Эйприл тратит больше, чем может себе позволить, и потому по уши в долгах. Мэй сама стирает чулки. У нее ничего нет: половину заработка она отдает сотрудникам Варнейского колледжа, которым иначе пришлось бы подыскивать себе более выгодные места. А у меня лично сплошные счета, из магазинов. Конечно, от частной практики у мужа доход неплохой, но на государственной службе жалованье у него весьма скудное.

— В таком случае, по-моему, стоит убедить мисс Кари...

— Нет. И не пытайтесь. Если бы брат что-то нам оставил, мы бы, разумеется, воспользовались... Естественно, нас удивляет его поступок. Но никакой торговли тут быть не может. Непосредственно от него — да, но не иначе!

— А если я добьюсь этих денег, вы их примете?

— Не старайтесь. И. не искушайте нас. Вы же сами бедствуете и других прекрасно понимаете!

— Ладно. Посмотрим... Ну а ваши дети?

— Им причитается по сотне тысяч долларов.

— Считаете, достаточно?

— Конечно. Великий боже, они богаты!

— Требуется еще что-нибудь от мисс Кари?

— Нет.

Вульф взглянул на адвоката.

— Что скажете, мистер Прескотт? Какие замечания?

Прескотт покачал головой.

— Никаких. Поскольку завещание составлял я сам, мне бы не хотелось принимать в этом участие.

— Справедливо.— Вульф хмуро посмотрел на него и потом, не меняя выражения лица, на Джун. - Что ж, пока все. Главное прояснилось. Теперь поговорим о мисс Кари.

— Спрашивайте.

— Кто она? Какова собой? Где живет?

— Я про нее почти ничего не знаю.— Джун повернулась к адвокату.— Может быть, вы, Гленн?

— Ну-у...— Прескотт потер лоб.— Она молодая женщина лет двадцати восьми, двадцати девяти, по-моему...

— Обождите минуточку!

Сейра Данн, «профессиональный чертенок», скользнула в сторону Ниро Вульфа, сжимая что-то в кулаке.

— Вот, мистер Вульф, взгляните! Специально с собой захватила, вдруг, думаю, пригодится. Видите, как она смеется на снимке? А рядом дядя Ноэль. Если нужно, можете взять на время, только потом верните.

— Ради бога, где ты его раздобыла? — поразилась миссис Данн.

— Сама сфотографировала еще прошлой весной. Случайно их заметила перед Хартлеснуком. Дядю Ноэля я узнала издали, а его спутницу просто вычислила. Меня они так и не увидели. А снимок получился удачным, я его позднее увеличила.

— Ты... так ты знала?— Джун стала заикаться.— Откуда?

— Не прикидывайся дурочкой, ма! — сочувственно произнесла Сейра.— Я, слава богу, не глухая и не слепая. Мне уже двадцать второй год пошел. Ты свои не слишком пристойные романы писала как раз в моем возрасте.

— Огромное вам спасибо, мисс Данн!

Вульф сунул фотографию под пресс-папье, в компанию визитной карточки Дейзи Хауторн.

— Возвращу непременно.— И повернулся к адвокату.— Итак, мисс Кари... Ведь вы с ней знакомы, верно?

— Да не очень,— ответил Прескотт.— То есть, мы с ней работали вместе, лет шесть, кажется. Она была стенографисткой в нашей фирме.

— Ага... Вашей личной?

— О, нет. У нас их больше тридцати, контора-то громадная. Года два она была обычным, рядовым сотрудником, а потом стала секретарем младшего партнера, мистера Дэйвиса. Именно там я ее и встретил впервые. Вскоре после...— Прескотт замолчал с несчастным видом, затем продолжил: — Сейчас это уже не имеет значения. Просто я хотел объяснить, откуда я ее знаю... Она ушла от нас три года назад... очевидно, по совету мистера Хауторна...

— Очевидно?

— Ну-у...— Прескотт пожал плечами.— Вероятно, в таком случае. Поскольку он сам не делал из этого тайны, я тоже не обязан скрытничать.

— Хауторны,— с любезной улыбкой произнесла Мэй,— слишком эгоистичны, чтобы хитрить. Они ставят себя выше всяких сплетен.

— Да, он действительно не прятался,— кивнул головой Вульф, поглядывая на пресс-папье.— Даже по Пятой авеню не стеснялся с ней разгуливать.

— Считаю своим долгом предупредить,— снова заговорил Прескотт,— что ваша задача будет трудной.

— Не сомневаюсь. Убедить кого-то отказаться от четырех миллионов!

— Безусловно. Но я хотел сказать — исключительно трудной.— Прескотт с сомнением покачал головой.— Видит бог, как я желаю вам удачи, но, зная мисс Кари, могу представить, какая вам предстоит работенка. Спросите-ка мистера Стоффера. Собственно, ради этого мы его сюда и пригласили.

— Стоффера?

Слева раздался голос:

— Я — Осрик Стоффер.

Вульф посмотрел на смазливую физиономию, которая тщетно пыталась что-то изобразить.

— Ага. Так вы...

Договаривать он не стал.

На лице его собеседника проявилось легкое недовольство.

— Осрик Стоффер из «Даниэль Галлен и К». Иностранным отделом руководил мистер Хауторн, а я был его ближайшим помощником. Мы в общем-то ладили.

Значит, он старался держать марку фирмы! А я-то все неправильно понял: судя по тому, как он вертелся около Эйприл Хауторн, мне показалось, что он изображает страсть.

— Так вы знакомы с мисс Кари? — спросил Вульф.

— А как же.— Стоффер говорил отчетливо и негромко.— Мистер Прескотт имеет в виду, что сегодня утром я был у нее и беседовал о завещании. А поскольку я действовал от лица самого мистера Прескотта и миссис Данн, то неофициально представлял и фирму. Подобные документы крайне нежелательны для партнера «Галлена».

— Итак, сегодня утром вы видели мисс Кари?

— Да.

— И чего добились?

— Ничего. То есть ни капельки. По роду своих занятий мне, естественно, не раз приходилось иметь дело с трудными клиентами. И по весьма деликатным вопросам. Но более крепкого орешка, чем мисс Кари, я еще не встречал! У нее совершенно определенная позиция: мол, она бы поступила неправильно и даже неблагородно, если бы стала противоречить желанию умершего человека. И потому даже разговаривать на эту тему она не будет. Тогда я сказал, что ей предстоит сражение с родней покойного, в результате которого можно вообще все потерять. Она же ответила, что глубоко уважает правосудие и с радостью подчинится любому его решению, но при условии, что суд будет самой высшей инстанции.

— Вы делали конкретные предложения?

— Нет, до них я даже не дошел... Она хотела...— Стоффер замялся, не зная, как получше выразиться.— Она вообще ничего не хотела слушать о завещании, то есть, практически, о цели моего визита. Все время старалась повернуть беседу на наше сравнительно давнее знакомство.

— Вы намекаете, что она вас соблазняла?-

— Нет, нет, что вы! — Стоффер покраснел, непроизвольно взглянул на Эйприл Хауторн и вспыхнул еще сильнее.— Совсем не то. Просто она держалась так, словно мой визит был исключительно дружеским. Удивительно умная женщина.

— По-вашему, перспектива судебной тяжбы ее не испугала?

— Уверен, что нет. В жизни своей не видел такой спокойной и невозмутимой особы!

Вульф хихикнул и тут же, повернувшись к Джун, хмуро произнес:

— Ну, и какой смысл просить меня довести игру до конца, если предложенное вами оружие уже использовано?

— Мы же потому к вам и приехали! — воскликнула миссис Данн.— Когда бы простая угроза что-то решала, никто бы не говорил о сложной задаче! А дело действительно труднейшее. И мы с радостью заплатим вам, сколько попросите.

— Понимаете,— вмешалась Мэй,— то, что вы услышали в самом начале, неверно... Джун заявила, будто детектив нам не требуется. Неправда! Вы должны найти способ оказать на нее давление. Я имею в виду мисс Кари. Способ куда более веский, чем грозить судом.

— - Ясно.— Вульф был не в духе.— Да... не удивительно, что я терпеть не могу баталий вокруг наследства. Одна гнусность от них.

— На сей раз скандалы и свары исключаются,— с уверенностью произнесла Джун.— Если, конечно, Дейзи и эта особа не столкнутся в суде. Что касается нас, то я не усматриваю ничего гнусного в стремлении избежать грязных пересудов, убедив мисс Кари, что три-четыре миллиона — максимум, на который она может претендовать. Ибо у Ноэля еще и семья имеется. Но коли жадность ее и упрямство усложнят вашу миссию и увеличат расходы...

— А если дело и вправду примет гнусный оборот, как вы изволили выразиться,— снова зазвучал спокойный голос Мэй,— его все равно надо будет закончить. По-моему, мистер Вульф, мы рассказали все необходимое... Итак, вы соглашаетесь?

Вульф посмотрел на стенные часы. Мне стало его жалко. Поручение ему не нравилось, но деваться было некуда. Более того, он никогда ничему не позволял нарушать установленный порядок, согласно которому ежедневно проводил но четыре часа в теплице на крыше — от девяти до одиннадцати утром и от четырех до шести днем. А на циферблате было без пяти четыре. Он взглянул на меня, чуть свел брови, заметив мой кивок, и быстро, насколько позволяли его габариты, встал на ноги.

— Хорошо, я возьмусь,— заявил он ворчливо.— А теперь, извините, у меня на четыре назначена встреча.

— О, я догадалась! — воскликнула Сейра Данн.— Вы сейчас подниметесь к своим орхидеям. Как бы мне хотелось на них посмотреть!

— Давайте в другой раз, мисс Данн. Сегодня у меня настроение неподходящее. Связь я буду поддерживать с вами, миссис Данн, или с мистером Прескоттом?

— С кем пожелаете. Можно с обоими.

Джун поднялась со своего стула.

— Понятно. Запиши их адреса, Арчи.

Я записал: домашний и служебный Прескотта; Ха-уторны временно остановились в особняке на Шестьдесят седьмой улице; ну и, наконец, номер апартаментов Нейоми Кари на Парк-авеню.

Посетители заспешили в холл, и я поручил их заботам Фрица. Стоффер ни на миг не отлучался от Эйприл Хауторн и даже поддерживал ее почтительно под локоток.

Мэй, выходя из кабинета последней, задержалась у стола Вульфа, но, о чем они говорили, я не расслышал.

Наконец, внизу захлопнулась входная дверь, и Фриц помчался к себе на кухню.

— Пфу-у! — произнес Вульф.

— И еще раз пфу-у! — согласился я.— Хорошо хотя бы, что ваши клиенты не хищники. Я собираюсь жениться на Эйприл. А потом на ее блондиночке-секретарше...

— Достаточно! Пока ограничься ими. У тебя в распоряжении два часа...

— Совершенно верно! — воскликнул я с наигранной жизнерадостностью.— Позвольте мне самому сформулировать ваше указание... К шести часам я должен доставить сюда мисс Кари. Или без чего-то шесть, чтобы она вас подождала.

Он кивнул.

— Да, пускай минут десять посидит.

Было слишком жарко, чтобы чем-то в него запустить. Я просто выразил нечленораздельными звуками всю глубину своего негодования, отправился к переулку, где стояла наша машина, влез в нее и включил мотор.

 Глава 3

Должен сказать, что официально, при исполнении служебных обязанностей, и неофициально, в личном плане, я имел дело минимум с сотней разных куколок и потому как нечто само собой разумеющееся полагал, что мой визит к Нейоми прибавит еще одну красотку к этой компании. Но я ошибался.

Когда горничная проводила меня через обширный, роскошно обставленный холл огромной квартиры на двенадцатом этаже дома № 74 по Парк-авеню, куда я был допущен после того, как объявил, что пришел по поручению мистера Гленна Прескотта, и показала полутемную холодную комнату с мебелью, покрытой чехлами, мне понадобился только один взгляд на красавицу, стоящую возле пианино, чтобы осознать всю глубину своего заблуждения.

Она улыбнулась.

Не стану утверждать, будто улыбка предназначалась мне. Она просто улыбнулась.

— Мистер Гудвин? От мистера Прескотта?

— Совершенно верно, мисс Кари.

— Наверное, мне бы следовало отказать вам. Но я не люблю этого делать. Такое пуританство!

— Почему же именно отказать?

— Да потому что если вы действительно от него, то сейчас начнете меня запугивать, не так ли?

— В отношении чего, интересно?

— Послушайте, хватит ломать комедию.

Она снова улыбнулась.

Я минуточку подождал, убедился, что добавлять она ничего не намерена, и сказал:

— Фактически, прислал меня вовсе не мистер Прескотт, а Ниро Вульф. Сестры Ноэля Хауторна поручили ему обсудить с вами завещание их брата.

— Ниро Вульф, детектив?

— Он самый.

— Какая прелесть! И когда же он ко мне приедет?

— Вся загвоздка в том, что сам он никогда ни к кому не ездит. Просто терпеть не может сдвигаться с места. Им издан специальный закон, в котором уголовным преступлением считается любая его попытка выйти из собственного дома. Это случается крайне редко. И только не по делу. За нужными людьми по его поручению гоняюсь я.

Брови у нее приподнялись.

— Значит, вы приехали пригласить меня к Ниро Вульфу?

— Совершенно верно. Только никакой спешки. Сейчас половина пятого, а он ожидает вас не раньше семнадцати пятидесяти.

Она покачала головой.

— Очень жаль. Было бы так интересно поболтать со знаменитым детективом.

— Вот и поболтайте.

— Нет.

Ничего тверже этого «нет» я в жизни не слышал.

Я внимательно на нее посмотрел. Куколкой здесь и не пахло. Она была чем-то совершенно новым и непонятным. Я бы не мог назвать ее ни обаятельной, ни уютной, ни холодной, ни хорошенькой. Скорее темноволосая, чем светловолосая, но в то же время и не брюнетка. И черты лица ее не отвечали требованиям, предъявляемым к кинозвездам, но ты этого почему-то не видел. Перед тобой была только она. Стыдно сказать, но, обменявшись с ней парой фраз, я сник.

За девять лет работы детективом я настолько очерствел и лишился всяких сантиментов, что рассматривание любого человека считал частью своих обязанностей, но в глазах Нейоми Кари таилось нечто, заставлявшее меня и вглядываться в них непрестанно, и тут же, смутившись, смотреть в сторону. И это вовсе не было добрым старым приглашением погреться у камина, ибо на меня такие вещи не действуют. Нет, сквозило в них что-то сугубо женское, точно у самки, манящей самца. И еще там ясно читался нахальный дерзкий ум... Именно это меня и смущало. А оттого, что она все прекрасно понимает, мне было совсем тошно.

— Сказать по правде,— снова заговорил я,— к вопросу подошли весьма глупо. Насколько я понимаю, утром сюда притащился мистер Стоффер и заявил, что, если вы не поделитесь, вдова Хауторна попытается опротестовать завещание.

Она улыбнулась.

— Да. Осей действительно что-то такое лепетал.

— Осей? «Окостенелый»? Очень ему подходит.

— По-моему, тоже. Рада, что вам понравилось...

— Понравилось... Только Осей вас обманул... На деле все обстоит еще хуже... Если бы просто суд!

— Господи, как неприятно. Что же там еще?

Я потряс головой.

— К сожалению, на такие сообщения меня никто не уполномочивал.... Знаете, эта комната — самое холодное место, где я сегодня побывал. Если вы располагаете временем, я могу дать один полезный совет. Скажите, эти штуковины на четырех ножках — стулья?

Она громко рассмеялась.

— Садитесь, прошу вас, мистер...

— Гудвин. Арчи.

— Садитесь, пожалуйста.

Только теперь она отошла от пианино. Было очень приятно наблюдать за ее движениями, легкими и целенаправленными.

Она нажала на кнопку звонка.

— Что-нибудь выпьете?

— Стакан молока, с вашего разрешения.

Я уселся в двух шагах от нее. Горничной было велено принести стакан молока и бутылку Боррадановской воды. Мисс Кари отказалась от предложенной сигареты и, когда я закурил свою, произнесла:

— Знаете, вы меня ужасно встревожили.— Чувствовалось, однако, что она скорее забавляется, чем волнуется.— Надеюсь, молоко укрепит ваше желание дать мне ценный совет?

— Да, безусловно.— Я посмотрел ей в глаза и больше уже не отворачивался.— Я рекомендую вам не встречаться с Ниро Вульфом. Конечно, по отношению к моему хозяину я действую нелояльно, но я вообще человек переменчивый, ну а потом, мне сразу не понравилось, как они все против вас ополчились. Теперь же, после встречи с вами, и подавно...

Я махнул рукой.

— Что, предательство стало само собой разумеющимся?

— Так иногда бывает...

— Как мило с вашей стороны. Почему же вы не советуете разговаривать с Ниро Вульфом?

— Да потому что прекрасно знаю, какую ловушку он вам расставляет. Единственное, что вам сейчас необходимо, - эго хороший адвокат. И пускай Вульф ведет переговоры с ним.

Она поморщилась.

— Не люблю адвокатов. Насмотрелась на них досыта: ведь я три года работала в юридической фирме.

— Все равно же придется его нанимать, если начнется судебный процесс.

— Очевидно. Но вы сказали, что мне грозит нечто худшее. Какая-то ловушка. Может, объясните?

Я подмигнул ей и покачал головой.

Вошла девушка с Боррадановской водой и молоком на подносе. Я отпил глоток. Оно было слишком холодным. Тогда я обхватил стакан ладонями, снова подмигнул и заметил:

— Здесь и впрямь очень симпатично, прохладно. Я буквально наслаждаюсь, а вы?

— Нет! — ответила она, и меня поразила неожиданная резкость ее тона.— Мне не от чего радоваться. Всего три дня назад умер мой большой друг, мистер Ноэль Хауторн. Другой человек, которому я доверяла, ведет себя враждебно. Мистер Гленн Прескотт. Заявился сюда вчера вечером и совершенно оскорбительным тоном выложил мне содержание завещания. А теперь и вовсе открыто вступил в сговор с семейством мистера Хауторна. Стоффера этого сюда прислал, чтобы меня запугать. Потом вас с детским лепетом о ловушке и предательстве. A-а... Как ваше молоко?

— Извините, конечно, но черта с два вы не в восторге от сложившейся ситуации. Будем мы, наконец, говорить серьезно?

— У меня вообще нет желания касаться этой темы. Единственная здравая мысль, которую я от вас услышала, заключалась в том, что дело повели неправильно. Напустить на меня Осси с угрозами! Да я одним взглядом могу из него заику сделать! Интересно, а из вас пока не сделала?

— Нет, но вы близки к этому.— Я опять ей подмигнул.— Можете не сомневаться, через двадцать минут я дойду до кондиции. Ведь вы специально пригласили меня сесть. Впрочем, смею вас заверить, что я не Осси. Фактически, я просто убиваю время. Босс приказал доставить вас к нему на Тридцать пятую улицу без десяти шесть, но я предпочитаю заявиться в десять минут седьмого. Ему необходимо преподать хороший урок.— Я взглянул на свои часы-браслет.— Вам скоро выходить. Мне пришлось оставить машину у Третьей авеню.

— Я же объяснила, что это мне неприятно. Еще молока?

— Больше не надо, спасибо. Так вы не едете?

— Конечно нет.

— Ну, и что вы станете делать? Продолжать упорно талдычить «нет», пока не получите официальную повестку в суд?

— Я вовсе не отказываюсь вести переговоры! — Голос ее снова стал резким, неприятным.— Просто меня возмущает их поведение. Я, конечно, понимаю, что от Хауторнов ничего разумного ожидать нельзя, но неужели миссис Данн не могла потолковать со мной по-человечески? Или у нее язык не повернулся заявить, что они считают подобное завещание несправедливым и просят его пересмотреть? Уж не гордость ли мешает ей признаться, что все три сестры убеждены в своем естественном праве на долю состояния брага?

— Но они ничего не требуют. Крик подняла Дейзи.

— Вот уж не верю. Скорее всего, первым запротестовал Гленн Прескотт, а они помогли ему натравить на меня миссис Хауторн. И теперь, значит, воображают, будто смогут чего-то добиться своими угрозами? Сначала подсылают Стоффера, потом нанимают знаменитого Ниро Вульфа, который должен ловить убийц. Словно я преступница какая-то. Нет, не выйдет. Будь они трижды правы в своем стремлении урвать кусок пирога от мистера Хауторна, но теперь он им не достанется. Только через суд.

— Отлично,— согласился я.— Я с вами. Полностью. Сестры — стая волчиц, Прескотт — проходимец и двурушник, а Стоффер — Осси. Но будет ли мне позволено задать один гипотетический вопрос?

— Боюсь, одного недостаточно, чтобы сдвинуть меня с места!

— И все же я спрошу. Он послужит неплохой гимнастикой для ума и поможет скоротать время. Давайте предположим, что Ниро Вульф безжалостен, неразборчив в средствах и весьма изобретателен. Что вы буквально взбесили его, отказавшись приехать и спокойно обсудить положение вещей. Что теперь он готов смешать вас с грязью. Что ему приходит в голову блестящая идея начать атаку совсем с другой стороны и доказывать не то, что завещание было составлено несправедливо, а то, что оно вообще подложное. Он сумеет, не сомневайтесь...

— Так вот в чем дело.— Мисс Кари пожирала меня глазами.— Новая угроза, не так ли? Не лучше первой. Я бы сказала, много хуже. Разве не сам мистер Прескотт писал этот документ? Разве не в его конторе он хранился?

— Все верно. В том-то и суть. Вы же только сейчас утверждали, что Прескотт действует против вас, правильно? Поскольку составлял завещание он и хранил тоже он, ему исключительно удобно будет подтвердить заявление Вульфа о подмене настоящего документа поддельным.

— Нет. Исключено. Он же официально назвал его подлинным.

— Где, как и кому? Вульфу и Хауторнам? То есть людям, которые с ним заодно?

— Слушайте...— Она запнулась, прищурила глаза и, замерев на какое-то мгновение, медленно проговорила: — Мистер Прескотт на такое не пошел бы. В конце концов, он адвокат с безупречной репутацией, известный в юридическом мире...

— Я вижу, ваше мнение о нем постепенно повышается?

— Мое мнение туг совершенно ни при чем. Вот если он действительно намеревается сыграть со мной такую мерзкую шутку.., тогда ему было бы проще совсем не обнародовать завещания Ноэля  Хауторна. Взять и уничтожить,

— Сперва у него могли быть другие планы, идею ему подсказал Вульф. Разве я не предупреждал, что выдам лишь гипотезу?

— Да, да, конечно,..- - Она еще больше' сощурилась.— Но все же, правда это или только предположение?

Я картинно пожал плечами.

— Спросите у самого- Вульфа, мисс Кари. Мне известно только то, что он приглашает вас к себе обсудить завещание. Клиенты поручили ему прийти с вами к компромиссу. А лично я не знаю такого человека, который хоть что-нибудь выиграл, отказавшись говорить с Вульфом.

Она еще раз внимательно посмотрела на меня, потом резко встала и, не потрудившись извиниться, вышла из комнаты. Я тоже поднялся и подошел к двери в расчете услышать телефонный звонок, например. Но квартира была слишком большой, а стены — звуконепроницаемыми, так что ничего у меня не получилось.

Прождав минут пятнадцать, я совсем было собрался пуститься в «исследовательскую экспедицию», как вдруг раздались легкие шаги, и мне. едва удалось успеть на середину комнаты. Она переоделась в голубой костюм из льняной ткани с пестрой блузкой того же тона и нацепила на голову подобие шляпки сплошь из незабудок,

Голосом диктора, информирующего пассажиров о прибытии или отправлении очередного поезда, она объявила:

— Еду я вовсе не потому, что перепугалась. Впрочем, это знать не обязательно. Ваше дело привезти меня к Вульфу... поехали.

Да, эта женщина привыкла действовать энергично, без лишних раздумий, затрачивая минимум сил и времени.

Уже внизу, в переулке, я обнаружил, что рядом с нею приятно шагать. И хотя нуждалась она во мне не больше, чем скворец в гадюке, все же избрала атмосферу партнерства вместо натянутости и недоверия. Большинство девушек на таком запруженном тротуаре либо висят на тебе, либо непрерывно отстают, либо шарахаются в сторону, и я не знаю, что тут хуже.

Мы не разговаривали даже после того, как сели в машину и влились в поток других автомобилей. Это меня устраивало.

Ход конем, к которому мне пришлось прибегнуть для ее выманивания, был своего рода экспериментом. Причем я понимал, что медали за находчивость от босса не получу, и теперь обдумывал, как подипломатичнее ознакомить Вульфа с моими фантастическими идеями. Не то чтобы он стал протестовать против изображения его безжалостным, неразборчивым в средствах, изобретательным дельцом, но, вне всякого сомнения, он определенно не пришел бы в восторг от звания простака. Значит, мне следовало усадить мисс Кари в приемной, чтобы перекинуться с Вульфом парой слов, прежде чем они увидятся. Конечно, лучше всего было бы подняться наверх, в теплицу, но теперь это исключалось, ибо приехали мы уже в четверть седьмого, так что Вульф, разумеется, успел спуститься к себе и ждал нашего появления.

Мой план не удался.

Три машины перед нашим домом предупредили меня о наличии конкурентов. Я отпер входную дверь своим ключом и проводил мисс Кари в холл. Там, по счастью, околачивался Фриц Бреннер.

— Компания? — спросил я.

Он кивнул.

— Леди и джентльмены, которые уже были днем. Вернулись без трех минут шесть.

— Подумайте, чего только не бывает! — обернулся я к мисс Кари.— Так неожиданно и так удачно. По-моему, вам лучше несколько минут посидеть здесь.— Я шагнул к соседней комнате.— Пройдите сюда. Здесь не так холодно, как в вашей квартире.

Однако Нейоми тоже не стояла на месте, она метнулась вперед так быстро, что я не успел преградить ей путь. Очевидно, мне следовало быть настороже, но откуда я мог знать, что она ворвется в кабинет. Я бросился следом, но, когда добрался до порога, она уже стояла посредине. Мне оставалось только смириться и ждать, что будет дальше.

Все они, за исключением вдовы под вуалью, собрались снова.

Три сестры Хауторн уставились на непрошеную посетительницу с удивлением, Сейра Данн что-то пискнула, а Осрик Стоффер и Гленн Прескотт испуганно ахнули.

Она же, не обращая ни на кого ни малейшего внимания, прямиком направилась к Вульфу и, воззрившись на него, хладнокровно произнесла:

— Вы Ниро Вульф? Я Нейоми Кари. Мне сказали, что вы хотите о чем-то поговорить со мной.

— Господи, помилуй! — пробормотала Джун.

Мэй вытянула шею, чтобы лучше видеть. Эйприл громко рассмеялась:

— Занавес! Немедленно занавес!

Вульф сжал губы. И до того, как он успел раскрыть рот, мисс Кари повернулась к Гленну Прескотту.

— Правда ли, что вы планируете объявить завещание подложным? Отвечайте!

Адвокат вытаращил глаза.

— Я планирую? Подлог... Какого дьявола?

— Повторяю, тут необходим занавес! — снова расхохоталась Эйприл.

Ее сестры тоже что-то заговорили, Стоффер принялся на них шикать. Прескотт и мисс Кари сцепились друг с другом, но перебранка их не содержала ничего примечательного.

Шум перекрыл сердитый голос Ниро Вульфа:

— Достаточно! Леди и джентльмены, мой кабинет не базар, ведите себя пристойно! — Он искоса посмотрел на меня.— Твоя вина, Арчи! — Потом повернулся к адвокату.— Прошу прощения, мистер Прескотт, но у меня работает молодой человек, стремительное/ воображение которого, очевидно, застопорилось на зловещих заговорах и подложных завещаниях... Ну а вы, мисс Кари, похоже, считаете себя решительной и неустрашимой...

— Настоящая амазонка! — вставила Мэй.

Вульф пропустил это замечание мимо ушей.

— Значит, берете быка за рога? Фи! На мой взгляд, общепринятых норм поведения можно придерживаться, даже борясь за состояние. И потом, женщине с такими умными глазами, как у вас, непозволительно обманываться бредовыми идеями мистера Гудвина. Не отрицаю, вы вполне могли растеряться, ибо, приехав сюда в расчете на приватный разговор, наткнулись на целую компанию. Но я здесь ни при чем, а они не знали, что вы нагрянете, как я, в свою очередь, не ждал их. Все получилось случайно, им нужно было сообщить, что миссис Хауторн, выйдя от меня, отправилась договариваться с адвокатом и тот уже формально запросил у мистера Прескотта копию завещания. Как видите, вы не единственная... В чем дело, Фриц?

Верный своей величественной манере «дворецкого, из хорошего дома», Фриц возник в дверях, дабы объявить о новых визитерах, но внезапный толчок в спину разрушил весь его образ. У меня глаза на лоб вылезли при виде того, кто разрешил себе такую вольность и теперь протискивался вперед, оттеснив Фрица в сторону: это был наш старый знакомый инспектор Крамер из отдела по расследованию насильственных смертей. За ним по пятам следовало полное воплощение пессимизма — окружной прокурор Скиннер. А замыкал внушительное шествие некий худосочный коротышка с обвислыми усами. На голове у него красовалась соломенная шляпа новейшего образца.

Потрясенный и обиженный до глубины души Фриц, которому нечего стало докладывать, тихо пятился назад, всячески стараясь не показывать своих чувств.

— Здравствуйте, джентльмены,— миролюбиво начал Вульф.— Как видите, я сейчас занят. Если бы вы любезно согласились подождать...

— Не беспокойтесь, мистер Вульф...

Густой бас Скиннера почему-то всегда напоминал мне карканье вороны. Оттеснив Крамера на второй план, окружной прокурор выступил вперед и огляделся.

— Миссис Джун Чарльз Данн? Я окружной прокурор Скиннер. Мисс Мэй Хауторн? Мисс Эйприл Хауторн? У меня для вас э... э... довольно неприятное известие...— Он уже почти извинялся.— Было просто необходимо всех вас срочно разыскать...

Вульф взорвался:

— Прошу прощения, сэр! Но это переходит всякие границы. Мы совещаемся по частному вопросу...

— Я так сожалею! — Скиннер молитвенно сложил руки.— Поверьте, мне чрезвычайно неприятно. Но дело наше исключительно важное, оно не терпит отлагательств, иначе бы мы никогда не позволили себе врываться в ваш дом. Нам нужно задать кое-какие вопросы, касающиеся смерти мистера Ноэля Хауторна. Это случилось в прошлый вторник в вашем имении близ Ньяка, правильно, миссис Данн?

— Да.— Темные глаза Джун так и впились в лицо Скиннера.— Но почему... зачем вы спрашиваете?

— Такова наша тяжелая обязанность,— неожиданно твердо произнес Скиннер.— Видите ли. обнаружены доказательства того, что брат ват погиб не в результате несчастного случая. Фактически установлено, что он был убит.

Наступила мертвая тишина.

Скиннер п Крамер вглядывались в лида присутствующих. Я занимался тем же. Стоя поблизости от Эйприл, по едва заметному движению ее губ я понял, что' она пытается произнести слово «занавес», но делает это неосознанно.

 Глава 4

Вульф тяжело вздохнул.

Прескотт вскочил с места, открыл было рот. потом снова закрыл и плюхнулся обратно.

Осрик Стоффер издал некий звук, долженствующий выразить возмущение и неверие, но никто не обратил на него внимания.

Джун, которая по-прежнему смотрела на Скиннера не отрываясь, громко заявила:

— Это невозможно! — Голос ее слегка дрожал.— Абсолютно невозможно!

— Я бы очень хотел, чтобы так и было, миссис Данн. Говорю совершенно искренне. Никто лучше меня не понимает значения подобного события для всех нас, для вашего мужа и сестер. Поэтому с таким нежеланием... Я едва заставил себя...

— Вранье! — крикнула Мэй Хауторн, словно бичом ударила.— Давайте смотреть правде в глаза. Не трудитесь распространяться о своем нежелании, мистер Скиннер. Мы все осведомлены о путях и методах высоко!; политики. Наверняка смерть нашего брата решили использовать для борьбы с мужем Джун. Валяйте. Может, и получится. Но избавьте нас от лицемерных речей!

Скиннер не стал ее прерывать и, дослушав до самого конца, с достоинством произнес:

— Вы ошибаетесь, мисс Хауторн. Смею вас уверить, что в силу крайней необходимости и...

— Так вы отрицаете, что на протяжении двух последних месяцев ваша свора распускала всяческую клевету относительно моего шурина и его взаимоотношений с братом?

— Да, категорически. Начать с того, что я не принадлежу ни к какой «своре», если только вы имеете в виду политическую партию. Кое-какие слухи до меня, действительно, долетали, как и до всех...

— Значит, отрицаете?

— Прекрати, Мэй! — скомандовала Джун тоном, не терпящим возражений.— Это же бесполезно! — Затем повернулась к Скиннеру.— Вы заявили, что располагаете доказательствами. Нельзя ли объяснить?..

— Только вкратце, миссис Данн. Но прежде нам необходимо кое-что узнать от вас. Вот почему...

— Могу я задать вопрос?— подал голос Гленн Прескотт.

— Конечно.— Скиннер кивнул своему соратнику по профессии.— Хорошо, что вы здесь, Прескотт. Не скажу, чтобы миссис Данн нуждалась сейчас в советах юриста, но ваше присутствие все равно не помешает.

Прескотт, на которого слова Скиннера не произвели никакого впечатления, потребовал:

— Давайте конкретнее! Прежде всего, убийство произошло в Рокленд-Каунти, верно?

— Да.— Скиннер резко повернулся, указывая на костлявого низкорослого субъекта, который теперь вертел соломенную шляпу в руках.— Вот мистер Риган, тамошний окружной прокурор. Очевидно, вы слышали о мистере Гленне Прескотте из знаменитой нотариальной конторы?

— Еще бы! Очень рад! — заявил мистер Риган.

Прескотт вежливо наклонил голову.

— Взаимно.

— Мистер Риган приехал проконсультироваться в центральной прокуратуре. Если вы предпочитаете, чтобы докладывал он...

— Ну нет. Рассказывайте сами. Только сначала еще один, правда, не юридический вопрос. Вы утверждаете, будто имеете доказательства того, что Ноэля Хауторна убили в доме Джона Чарльза Данна, причем последний тоже там присутствовал. Не кажется ли вам, что было бы более правильным сначала поставить в известность самого мистера Данна, а не поднимать трезвон по всему свету? Особенно учитывая его высокое общественное положение? А вы вместо этого разыскиваете миссис Данн, врываетесь в дом мистера Вульфа и выкладываете ей свои догадки в присутствии множества посторонних свидетелей.

Окружной прокурор стиснул зубы, взгляд его посуровел, но голос остался ровным.

— Мне не нравится ваш тон, Прескотт.

— Оставьте мой тон в покое. Не увиливайте от заданного вопроса.

— И вопрос ваш тоже не нравится. Но я на него отвечу. Битый час я пытался связаться с мистером Данном. Возможно, вам известно, что сейчас он в Вашингтоне, докладывает сенатской комиссии. Словом, поймать мне его не удалось. Зато я узнал, что миссис Данн вместе с сестрами поехала в контору Ниро Вульфа. О случившемся я никого не оповещал, факт убийства мистера Хауторна пока не получил огласки. И я был бы воистину счастлив, если бы вообще удалось обойтись без шума и крика. Я действительно принадлежу к оппозиционной партии и, мало того, занимаю пост политического оппонента секретаря Дата в нынешней администрации, но, видит бог, никогда мне еще не доводилось использовать подлых методов и провокаций. И если об этом неизвестно мисс Мэй Хауторн, то вам такое непростительно! Ваши инсинуации, будто я приехал к миссис Данн оттого, что не решаюсь обратиться непосредственно к мистеру Данну, необоснованны и оскорбительны. Просто мистер Риган ознакомил меня с обнаруженными уликами и попросил помочь. Однако перед тем, как их можно будет точно интерпретировать, мне необходимо получить некоторую информацию от миссис Данн и от других, конечно. Прошу вас, господа, оказать содействие в выполнении моих обязанностей.

Прескотт, на которого эти слова не произвели ни малейшего впечатления, спросил:

— Что за улики?

— Сперва я должен услышать ответы на свои вопросы. Для выяснения некоторых фактов. То, что вы собрались в одном месте, облегчает мою задачу, но усложнит вашу, если вы станете хитрить...— Скиннер повернулся к Вульфу.— В принципе, мы можем уйти...

Вульф покачал головой.

— Ваше дело, сэр, гораздо ответственнее и безотлагательнее моего. Арчи, Фриц, добавьте стульев.

Мы принесли несколько штук из соседней комнаты.

Нейоми Кари, как-то вдруг совершенно стушевавшись, отошла в дальний угол к стеллажам с книгами, и я отнес ей стул туда. Мне она показалась неестественно бледной и даже жалкой.

Трое младших членов собрания тоже переместились.

Эндрю Данн сел поближе к матери, двое других ретировались в последний ряд, дабы освободить место вновь прибывшим.

Инспектор Крамер сходил в холл и вернулся/оттуда в сопровождении моего старого приятеля сержанта Перли Стеббинса, который тут же молча ухватился за предложенный стул, поставил его возле моего стола и вытащил из кармана тетрадь с карандашом.

Протискиваясь на привычное место, я сильно ударился нотой об его здоровенный ботинок и чуть слышно ругнулся.

Прескотт обратился к Ниро Вульфу.

— Ваш..... — Он ткнул в меня пальцем.-— Этот человек умеет стенографировать?

— Да. Арчи, достань блокнот, пожалуйста.

Почувствовав себя отмщенным за ушибленную догу, я состроил Перли рожу и едва успел оснаститься, как Скиннер заговорил:

Мне нужно выяснить только некоторые факты, миссис Данн. Я бы от всего сердца желал сделать эти расспросы минимально болезненными для вас... Скажите, действительно ли в прошлый вторник, одиннадцатого июля, в вашем загородном доме в Рокленд-Каукти собрались гости?

— Да.— Джун повернулась к Прескотту.— Знаете. Гленн, а ведь Мэй, возможно, права, считая случившееся политической аферой.

Согласен.

— В таком случае стоит ли нам отвечать?

— Конечно, стоит, -— угрюмо бросил Прескотт,— отказ только ухудшит положение. Ну а я всегда сумею вам подсказать. Да и беседа стенографируется...

— Как бы я хотела, чтобы Джон был с нами! Может, попробовать дозвониться ему?

— Вряд ли вы его отыщете. Лучше доверьтесь мне, Джун. И не забывайте, что рядом ваш сын, тоже адвокат. Что вы посоветуете, Энди?

Парень покровительственно похлопал мать по плечу.

— Валяй, ма, не бойся, а если он вздумает что-то провоцировать...

— У меня и в мыслях нет ничего подобного! — рассердился Скиннер.— Только время зря теряем на пустые разглагольствования. Зачем вы тогда собирались, миссис Данн?

— Мы отмечали двадцать пятую годовщину нашей свадьбы.— Джун смотрела ему в глаза и говорила на редкость спокойно и обстоятельно.— Потому брат и приехал. Понимаете, они с мужем довольно долго не встречались. Мы прекрасно знали, что ходят самые чудовищные слухи о займе Аргентине, и вели себя осмотрительно, дабы не подливать масла в огонь...

— Хватит, Джун,— прервал ее Прескотт.— На вашем месте я бы придерживался только фактов, не касаясь закулисной стороны.

— Конечно, миссис Данн, можно и так,— живо согласился Скиннер.— Кого же вы приглашали? Кто присутствовал?

— Мой муж. Я. Наш сын Эндрю. Дочка Сейра. Хотя нет, Сейра появилась позднее, вместе в Прескоттом. Мои сестры Мэй и Эйприл. Брат с женой. Мистер Стоффер. Торжество было семейным, но он приехал по делу, и его попросили остаться. Вот и все.

— Извините, а я?

Джун повернулась на голос.

— Ах, да! Селия. Прошу прощения, мисс Селия Флит, секретарша Эйприл.

— Теперь все, миссис Данн?

— Да.

— Слуги?

— Только муж с женой, из местных. Она работает кухаркой, он — во дворе и в саду... У нас огромный загородный дом, но совершенно без излишеств.

— Имена этой пары, пожалуйста.

— Я их знаю,— заявил Риган.

— Прекрасно. Теперь, миссис Данн, давайте поступим следующим образом. Вам, конечно, известно, что и доктора Джайгера, судебного медика Рокленд-Каунти, и мистера Брайента, шерифа, обоих туда вызвали. Они задали кое-какие вопросы и все записали. Я читал их заметки. Примерно в четыре часа дня ваш брат взял дробовик и отправился в поле стрелять ворон. Так?

— Нет. Ему было нужно избавиться от ястреба.

— Но, как я понял, убил он именно ворон?

— Возможно, но шел за ястребом. Он еще обсуждал это с мужем.

— Прекрасно. Убил же, повторяю, двух ворон. В доме слышали выстрелы?

— Да.

— Ваш брат не вернулся. Без четверти шесть Эндрю и мисс Флит, выходя из лесу, наткнулись на его тело: половина головы была снесена из дробовика, который валялся рядом. Эндрю остался на месте, а мисс Флит побежала к дому, расположенному по другую сторону леска, примерно в четырехстах ярдах оттуда, чтобы известить мистера Данна. Тот самолично позвонил в Нью-Сити. Шериф Брайент с помощником прибыли в восемнадцать тридцать пять, а через несколько минут примчавшийся следом мистер Джайгер в спешке запутался в шиповнике. Тело лежало в его зарослях. Тогда было сделано заключение, что спусковой крючок дробовика зацепился за колючки, одним словом, ружье выстрелило случайно.

— Такое объяснение их вполне устроило,— вмешался мистер Риган,— его даже письменно зафиксировали. Если бы не Лон Шамберс, этим бы все и кончилось.

— Кто такой Лон Шамберс? - спросил Прескотт.

Скиннер объяснил:

—- Помощник шерифа.— Его взгляд скользнул поверх плеча Джун.— Вы ведь Эндрю Данн, не правда ли?

Молодой человек сказал «да».

— Так это вы с мисс Флит первыми обнаружили тело Хауторна?

Снова «да».

— И сразу решили, что он мертв?

— Естественно. У него же вместо головы...— Он смущенно замолчал.

— Значит, вы остались на месте, а мисс Флит отправили предупредить отца?

— Она сама предложила сходить. Вообще вела себя чертовски смело.— Парень агрессивно оглядел присутствующих, будто ожидал от них возражений.— Я уже все рассказал шерифу и судебному медику. Они каждое слово записали. Вы прочли?

— Прочел. Похоже, вы возражаете против моих вопросов, мистер Данн?

— Нет, почему, пожалуйста.

— Благодарю вас. Прежде чем мисс Флит ушла к дому, выстрогали тело или дробовик?

— Нет. Она сразу побежала.

Скиннер посмотрел на девушку.

— А вы, мисс Флит, не касались трупа или ружья?

Селия отлично продемонстрировала, в каком состоянии находится ее нервная система, буквально проорав (без необходимости) свой ответ:

— Конечно нет!

— После ухода мисс Флит вы до чего-нибудь дотрагивались, мистер Данн?

— Нет.

— Сколько времени вы оставались один?

— Минут пятнадцать.

— Кто пришел потом?

— Первым — отец. Он уже позвонил в Нью-Сити, с ним был Стоффер. Затем Тайтус Эймс, наш работник. Затем приехал шериф.

— И вы не отлучались оттуда до самого прибытия шерифа?

— Нет.

— Тело и ружье хорошо видели?

— Ружье лежало в шиповнике. И я его вообще не заметил, пока, оставшись один, не стал искать специально.— На физиономии Энди появилось надменное выражение.— Если вы пытаетесь выяснить, не хватался ли кто-нибудь за труп или дробовик до появления шерифа, то я охотно это подтвержу... Мне, как адвокату, прекрасно известна методика расследования в случае насильственной смерти. Я работаю у «Данвуди, Прескотта и Дэйвиса».

— Понятно. Член фирмы?

— Конечно нет. Меня только в адвокатскую комиссию приняли в прошлом году.

— Значит, на суде вы от своих показаний не откажетесь?

— Естественно. Как и все остальные.

Окружной прокурор опять осмотрелся.

— Мистер Стоффер! Вы прибыли на место с мистером Данном-старшим. Можете ли вы подтвердить?..

— Да,— ворчливо заявил Стоффер,— ни тело, ни оружие никто не трогал.

И тогда мистер Риган сказал скорее угрюмо, чем с облегчением:

— Это подтвердилось.

Скиннер кивнул.

— Что ж, похоже на правду.— Потом поочередно оглядел Прескотта и Джун.— Как видите, миссис Данн, я просто хотел уточнить отдельные факты. Теперь я могу объяснить, на каком основании сделал свое заявление. Очевидно, помощник шерифа — человек вообще недоверчивый — был настроен скептически. Начальство настаивало закрыть дело, отнеся к разряду несчастных случаев. Он не согласился. И благодаря его настойчивости, если не сказать: упрямству, позднее обнаружились некоторые детали.

Во-первых, и ствол, и ружейное ложе недавно чистили не ветошкой, как принято, а чем-то шершавым: под лупой видна масса тоненьких царапин.

Во-вторых, на дробовике, по идее, должно было остаться огромное количество отпечатков пальцев Ноэля Хауторна, поскольку он таскал его в руках более получаса, если не час, и стрелял дважды, а отпечатка оказалось только три и только правой руки: на ружейном ложе, на казенной части и на стволе. Причем очень необычных: четыре тесно прижатых друг к другу пальца, даже как бы с перекрытием, а большого вообще нет. На стволе они и вовсе вверх ногами расположены, словно дробовик хватали не для стрельбы, а использовали как дубину.

— Что за чушь! — насмешливо бросил молодой Данн.

— Дайте ему договорить, Энди! — остановил его Прескотт.

— Я постараюсь не утомлять вас подробностями,— продолжал, ничуть не смущаясь, Скиннер,— но сперва хочу объяснить, что наша беседа естественна и неизбежна, поскольку предусмотрена законом. Дабы покончить с вопросом об отпечатках пальцев, добавлю, что все они были сделаны уже после того, как дробовик протерли. Как вы знаете, миссис Данн, он принадлежит Тайтусу Эймсу, который утверждает, будто ружье ничем, кроме мягкой тряпочки, никогда не вытиралось. Я видел этот материал. Эймс говорит, что по просьбе мистера Данна чистил дробовик для мистера Хауторна как раз во вторник.

— Значит, вы уже допрашивали Эймса? — заметил Прескотт.

—.Конечно!!! — ответил Риган.

Скиннер пропустил его возглас мимо ушей.

— Все эти факты не помогли, однако, помощнику шерифа Шамберсу убедить самого шерифа и окружного прокурора Ригана, что теперь просто необходимо подвергнуть сомнению версию о несчастном случае. На мой взгляд, их упрямство говорит о мягкосердечии и нежелании причинять неприятности столь известному человеку, как мистер Данн.

Впрочем, дальнейшее расследование шериф не стал запрещать. В среду Шамберс отправил дробовик в Нью-Йорк. Вчера, то есть в четверг, полицейская лаборатория сообщила, что в трещине между стволом и затвором найдены следы крови недавнего происхождения, а на прикладе — частичка непонятного вещества. Вчера же Шамберсу удалось еще кое-что отыскать. Тропинка там проходит через угол леса, потом разветвляется на две: одна ведет к шоссе, а вторая поворачивает к вашему дому. В придорожных кустах поблизости от места происшествия Шамберс обнаружил пучок жесткой луговой травы, которым, очевидно, что-то протирали: он весь был пропитан кровью. Эту находку Лон Шамберс и Риган сегодня отвезли в Нью-Йорк. Четыре часа назад пришел ответ из лаборатории. Темные пятна на траве оказались смесью действительно крови и ружейного масла. А те непонятные частички — кусочками травянистого волокна именно из того пучка. Только тогда, убедившись в серьезности улик, мистер Риган проконсультировался со мной.

Причем заявил совершенно откровенно, что, поскольку в данную историю вовлечены столь выдающиеся люди, решительных действий он опасается, и, как бы там ни думала мисс Мэй Хауторн, я тоже неохотно признал печальные выводы.

— Какие? — спросила Джун.

— Да, собственно, один, совершенно очевидный и несомненный: ваш брат, миссис Данн, был убит.

Скиннер сурово смотрел ей в глаза.

— Если бы смерть его была случайной, другими словами, если бы спусковой крючок сработал, зацепившись за колючки шиповника, о чем мы с самого начала толковали, то, мягко выражаясь, трудно было бы объяснить подобные отпечатки пальцев. Так ни один человек ружье не держит. А поскольку мы располагаем заявлением вашего сына и мистера Стоффера, что никто после обнаружения трупа до ружья не дотрагивался, то объяснить, каким образом дробовик был обтерт и откуда на нем взялась кровь, невозможно. Те же самые доводы отвергают версию самоубийства, если бы таковая была выдвинута.

Эти факты объясняют лишь самое настоящее убийство. Отпечатки собственных пальцев и пятна крови с дробовика преступник вытер пучком осоки. Потом прижал к ружью правую руку вашего брата, не обратив, однако, внимания, что на ложе пальцы отпечатались вверх ногами. Пробираясь по тропинке через лес, он сунул траву под куст. Если бы это случилось после развилки, можно было бы сказать, куда он направился: к шоссе или к вашему дому. К сожалению, от пучка он поспешил избавиться сразу. Не знаю, чем была вызвана такая торопливость — либо уверенностью в том, что вопроса о преступлении возникнуть не может, либо его глупостью, либо страхом встретить кого-нибудь.

— Не верю! — запальчиво воскликнула Эйприл Ха-уторн.

Все разом посмотрели на нее. Бледность куда-то исчезла, в голосе снова зазвучали знаменитые серебряные переливы.

— Ничему не верю!

— А чему конкретно, мисс Хауторн, фактам или их интерпретации? — спокойно поинтересовался Скиннер.

— Да просто тому, что моего брата убили. Тому, что такое могло случиться с нами, Хауторнами. Не верю — и все!

— Полностью к вам присоединяюсь! — энергично поддержал ее Осрик Стоффер.

Окружной прокурор пожал плечами и снова повернулся к Джун.

— А вы верите, миссис Данн? Мне важно донести до вас, что именно так оно и было: судьба преподнесла вам жестокий и подлый сюрприз. И несмотря на мое сочувствие, я обязан всем этим заниматься.

Джун не произнесла ни единого слова, даже не вздохнула.

Тогда Скиннер продолжил, уже слегка нервничая: ...



Все права на текст принадлежат автору: Эллери Куин, Рекс Тодхантер Стаут, Стивен Ван-Дайн.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Дракон-убийца: СборникЭллери Куин
Рекс Тодхантер Стаут
Стивен Ван-Дайн