Лорин Кенан В вихре искушений Роман

Lauren Canan

Redeeming the Billionaire Seal

Redeeming the Billionaire Seal © 2016 by Sarah Cannon

«В вихре искушений» © «Центрполиграф», 2019

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2019

Глава 1

Новорожденный жеребенок неуверенно поднялся на тоненькие заплетающиеся ножки, шатаясь, сделал несколько дрожащих шажков и, подталкиваемый мордой матери, нашел ведро с теплым кормом. Маленький хвостик дернулся и игриво взлетел в воздух. Холли Андерсон не могла наглядеться на первые движения малыша, которому помогла появиться на свет.

– Я думал, не выживет, – сказал Дон Джеффрис, владелец кобылы. – Всю свою жизнь занимаюсь лошадьми, считал, все про них знаю. Но этот ножками шел, а я никогда с таким не сталкивался.

– Такое случается не часто, – согласилась Холли. – Слава богу, все обошлось.

– Не могу передать, как я вам благодарен, док!

– Была рада помочь.

Холли в последний раз полюбовалась жеребенком и вышла. Она собрала свои инструменты и закинула их в ведро с дезинфицирующим раствором, стоявшее в кузове ее грузовичка.

– Я заеду через пару дней посмотреть, как они. Только нужно, чтобы кто-то мне помог с матерью, – вряд ли она согласится отпустить от себя ребеночка даже на несколько минут.

– Не волнуйтесь. Просто позвоните заранее, я позабочусь, чтобы кто-нибудь был здесь, когда вы приедете, если сам не смогу.

Холли пожала ему руку на прощание и поехала обратно в свою ветеринарную клинику. Солнце уже зашло, свет фар разрезал синеватые сумерки.

Она уже закончила мыть инструменты, когда звон колокольчика над входной дверью сообщил ей о посетителе. Наверное, она опять забыла повесить табличку «Закрыто». Утром ее срочно вызвали ни свет ни заря, она уже двенадцать часов была на ногах и мечтала только о горячей ванне.

Быстро вытерев руки бумажным полотенцем, она вышла в небольшую приемную и застала там двух мужчин. Холли уже погасила всюду лампы, но из лаборатории пробивался свет, и она сразу узнала Коула Мастерса, одного из владельцев ранчо площадью девяносто две тысячи акров. Холли выросла вместе с тремя сыновьями Мастерсов. Домик ее тети, в котором она сейчас жила, был через дорогу от их огромного особняка. Хотя все трое были на несколько лет старше Холли, но они дружили с детства и считали ее членом своей семьи.

Что касается парня, стоявшего рядом с Коулом, Холли понятия не имела, кто он такой. Наверное, какой-то знакомый приехал на выходные. Коул и его брат Уэйд иногда приглашали деловых партнеров провести уик-энд на лоне природы: покататься на лошадях, устроить пикничок, приготовить еду на костре (под руководством приглашенного шеф-повара). Зачем нужен профессиональный повар, чтобы приготовить хот-дог на гриле, было за пределами ее понимания. Но каждому свое.

Судя по добродушной глуповатой улыбке Коула, вряд ли их привело сюда какое-то чрезвычайное происшествие. А она устала. Было поздно. И ей давно пора вернуться домой к ребенку и отпустить Аманду. Зачем бы он ни явился – пусть выкладывает и убирается.

– Привет, Коул, – сказала она. – Опять забыл дорогу домой?

– Ха-ха.

– Чем могу помочь?

– Хотел взять антибиотики для гнедой кобылы, она ногу поранила. Калеб должен был забрать, но что-то замешкался. Я сказал ему, что сам заскочу, если ты еще не закрылась.

– Правильно. Я и забыла. Они в холодильнике. Сейчас принесу.

Холли прошла в свой кабинет, достала из холодильника ампулы, положила в пластиковый пакет, кинула туда же несколько шприцев и вернулась в приемную.

– Вот. Калеб знает, что делать, но, если будут какие-то вопросы, пусть позвонит.

– Конечно, – ответил Коул, но не двинулся с места.

– Что-то еще?

Коул посмотрел на своего спутника и снова повернулся к Холли, не сказав ни единого слова.

– Прости, мне не до загадок, – сказала она. – У меня был тяжелый день. Как насчет того, чтобы пропустить театральные эффекты и просто сказать, что тебе нужно? – Холли перевела взгляд на незнакомца. – Я прошу прощения, но иногда Коул переигрывает.

Мужчина хмыкнул, будто вся эта ситуация его забавляла. Улыбка Коула стала шире.

– Клево! – хохотнув, сказал он своему другу. – Надо было взять с собой Уэйда.

Холли не знала, что и сказать. Что значит это «клево»?

– Ладно! – Она хлопнула ладонью по стойке. – Желаю всем приятного вечера. Будете уходить – заприте дверь.

Она повернулась и сделала всего несколько шагов, когда услышала за спиной низкий голос:

– Куда спешишь, Куколка?

Холли замерла. Сердце затанцевало у нее в груди.

Этот голос, глубокий и хриплый. Только один человек называл ее Куколкой. Но этого не может быть. Или может? Холли обернулась и, затаив дыхание, посмотрела на высокого, широкоплечего мужчину в низко надвинутой на лоб ковбойской шляпе. В одну секунду последние двенадцать лет испарились, и Холли снова смотрела в глаза лучшего друга.

Она должна была узнать его, даже не видя лица. По его манере стоять, расставив ноги и откинув плечи назад, большие руки лежат на бедрах в постоянной готовности дать отпор.

У него было красивое лицо с крупными чертами. Высокие скулы и римский нос придавали ему нечто аристократическое, пока нос не переломали на футбольных тренировках. Широкий подбородок украшала ямочка, когда-то сводившая с ума всех девчонок в округе. Полные губы открывали в улыбке ряд крепких белых зубов. Холли помнила, как ждала этой улыбки. Как надеялась на нее. Светло-голубые глаза были такого яркого оттенка, что Холли всегда казалось, будто что-то подсвечивает их изнутри. Но она помнила, что их взгляд может быть пугающим, как незнакомец, возникший на вашем пути безлунной ночью, гипнотизирующим, как кобра, возбуждающим, как ласка, или искриться юмором, как сейчас. Ей все время было интересно, замечает ли он вообще, как люди оборачиваются на него на улице, или уже так привык к этому, что просто не обращает внимания?

На нем были камуфляжные военные брюки и светло-коричневая футболка, обтягивавшая бицепсы и рельефные мышцы груди. На загорелом запястье были большие часы, циферблат которых больше напоминал приборную доску.

Перед ней стоял воин.

Спецназ ВМС США.

Чэнс Мастерс вернулся домой.

– Чэнс, – прошептала Холли.

Она протянула руку, желая дотронуться до него и убедиться, что он действительно здесь. Чэнс поймал ее маленькую ладонь и положил себе на грудь. Сквозь тонкий трикотаж Холли ощущала его мерное сердцебиение.

Она почувствовала, как слезы наворачиваются ей на глаза, и быстро заморгала, стараясь это скрыть. Он был ее лучшим другом, ее первой любовью. И стал ее первым горем, когда записался в армию.

Хотя его отъезд заметил весь город. Некоторые, в основном девушки, были разочарованы, другие, в первую очередь их родители, вздохнули с облегчением. Ее брат как-то сказал, что мечтал бы получить пять центов за каждую девушку, которую отшил Чэнс Мастерс.

Холли кинулась ему на шею. Чэнс обхватил своими ручищами ее тонкое тело, и она почувствовала, что оказалась в кольце живой, могучей жизненной силы. Спустя пару минут она отступила назад, вытерла слезы, шмыгнула носом и убрала с лица прядки волос, выбившиеся из косы. Она судорожно вдохнула, пытаясь взять себя в руки, вытянулась и подняла голову.

– Командир! Добро пожаловать домой!

Чэнс широко улыбнулся с высоты своего огромного роста и кивнул.

– А ты изменилась, Куколка. А может быть, и нет, – сказал он лукаво. Голос у него стал ниже за эти годы. – Но брекеты исчезли. Твои тощие хвостики тоже. И кажется, ты стала немного выше.

Холли улыбнулась.

– Ты думаешь?

Ей было всего двенадцать, когда он, сразу после окончания средней школы, вступил в ВМС, так что да, за двенадцать лет, она, конечно же, изменилась. Но и он изменился тоже. Она ощущала животный магнетизм, сочившийся из каждой поры его тела;

он был альфа-самцом во всех смыслах этого слова. Холли показалось, что температура в приемной стала на пятнадцать градусов выше.

Он больше не был неукротимым сорванцом, всегда умевшим найти неприятности на свою голо ву. Теперь это был мужчина, который умел использовать свой интеллект и укрощать свои эмоции, источавший уверенность в себе. И неотразимо мужественный, – не могла не заметить и не почувствовать Холли. Шесть футов четыре дюйма^[1] чистых мускулов, Чэнс был еще более умопомрачительным, чем она помнила. Она, конечно, узнавала друга детства по отдельным чертам, и все-таки прежний Чэнс исчез, преобразившись в этого мощного мужчину. Он, наконец, усмирил демонов, бушевавших в нем много лет назад и превращавших его в кошмар всей округи. Холли видела, что этот сильный человек сумел укротить свой буйный темперамент и животную энергию.

– Мне очень жаль вашего отца. – Холли перевела взгляд на Коула, адресуя свои соболезнования и ему.

– Спасибо, – ответил Коул.

Холли снова повернулась к Чэнсу:

– Он так гордился тобой. Мы все гордимся.

Чэнс кивнул, но ничего не ответил. Она вспомнила ходившие в городе слухи о ссоре между ним и его отцом. Холли не очень хорошо знала мис тера Мастерса, тот редко появлялся на ранчо. Ее брат однажды передал ей слова Чэнса об отце, что того интересовали только деньги и что, когда старик умрет, он наверняка ухитрится захватить их с собой на тот свет, потому что только ими и интересовался на этом.

Чэнс обошел маленькую ветлечебницу. В лаборатории он мельком оглядел приборы, рентгеновский аппарат, микроскопы. Две комнаты были полностью оборудованы для того, чтобы проводить хирургические операции. Еще одна комната была для пациентов, восстанавливающихся после них.

– У тебя тут здорово, Холли, – сказал он, оглядываясь вокруг. – Нашему Калико-Спрингс давно был нужен ветеринар. Ты всегда мечтала устроить тут клинику. Ты молодец!

– Мне много помогали. Мы держим ее вместе с Кевином Грэйди, без него я бы не справилась. Он лицензированный ветеринар, который тоже много лет хотел открыть собственную клинику. У меня было помещение, и я пустила его сюда. А он за это помогал мне последние два года учебы: практический опыт, диагностика, лечение. И твои братья помогли с займом для покупки оборудования. Мне пришлось много и тяжело работать, но да, все получилось, и я очень рада этому.

Чэнс понимающе кивнул. Он мог сказать то же самое о жизни, которую сам выбрал. Выражение его лица стало серьезным.

– Я слышал о Джейсоне. Очень тебе сочувствую, – сказал он, имея в виду старшего брата Холли, который был убит в Ираке. – Он был отличным парнем.

Она кивнула и опустила глаза, охваченная тяжелым чувством.

– Бывают дни, когда я забываю, что его больше нет. Я беру телефон, чтобы позвонить ему, а потом вдруг вспоминаю… что некому звонить.

Чэнс и Джейсон были лучшими друзьями с четвертого класса, когда мать Чэнса наконец добилась, чтобы ее сыновья росли в нормальных условиях, забрала их из закрытого пансиона и отдала в местную государственную школу. Мальчишки сразу подружились и оставались лучшими друзьями до смерти Джейсона. Холли догадывалась, как тяжело было Чэнсу, когда он получил известие о гибели Джейсона, тот был ему даже ближе, чем родные братья.

– Слушай, ты устала. Я пробуду здесь некоторое время. Давай заскочу к тебе завтра?

– Ловлю на слове.

– Обязательно, – кивнул Чэнс.

– А ты… – Холли ткнула пальчиком в грудь Коула. – Ты такой подлый! Как ты мог не сказать мне, что Чэнс вернулся? Но я все равно тебя люблю.

Тот усмехнулся в ответ и вышел. Чэнс кивнул Холли на прощание и последовал за Коулом.

Заперев клинику, Холли задумчиво побрела по темной дорожке, петлявшей между деревьями, перешла по старому деревянному мосту реку Оттер-Крик и вышла к своему маленькому домику. Чэнс вернулся. Через что ему пришлось пройти за эти годы, она могла только догадываться. Но выглядел он хорошо. Даже лучше, чем хорошо. Прошло столько лет. Что он делал все это время? Воевал… Сражался… Наверное, совершал подвиги, которые она все равно не сможет оценить, даже если Чэнс о них и расскажет. А может быть, ей лучше обо всем этом и вовсе не знать.

Холли вспомнила про Аманду и прибавила шагу. Аманда Стиллер, ее старая подруга, сидевшая сейчас с малышкой, наверное, уже собралась домой, если, конечно, не прилипла к телевизору. Полуторагодовалая Эмма была довольно беспокойным ребенком, и Холли было неудобно перед подругой. Правда, та была теленаркоманкой, а у Холли была спутниковая тарелка с тремя сотнями каналов, так что Аманда частенько предпочитала оставаться ночевать на ее диване, а не ехать в город, особенно сейчас, когда осталась без работы. Она была медсестрой послеоперационного ухода, а местной больнице пришлось уволить половину медицинского персонала, но им пообещали, что их восстановят, как только будет утвержден новый бюджет. Аманда видела в этом возможность наверстать упущенное, а именно – валяться на диване и смотреть все подряд.

Холли вошла через заднюю дверь и услышала звуки одного из любимых сериалов подруги. Жуткая музыка предвещала нечто ужасное. Через несколько секунд раздался выстрел. Какая-то женщина закричала, какая-то другая женщина зарыдала. Сегодня был вечер пятницы, значит, Аманда смотрела «Тебе не скрыться».

– Кто умер? – спросила Холли, бросая сумку на стул.

– Эта старая ведьма, миссис Лэтэм. Ее застрелили.

– Снова? Ты уверена, что это не повтор?

– Уверена.

– Интересно, кто же убил ее на этот раз? – язвительно спросила Холли.

Миссис Лэтэм уже застрелили, зарезали, удушили и утопили, и все это не по одному разу. Холли не смотрела этот сериал, но в городе было достаточно фанатов, помимо Аманды, кому не лень было пересказывать ей новые серии, да еще и требовать комментариев и догадок.

– Думаю, это Джон, потому что он хочет жениться на ее дочери, а старая карга не позволяет. И вообще, кто бы ее ни пристрелил, мерзавка это заслужила. Она такая. Если бы ее не пристрелили, она наверняка рано или поздно испортила бы Джону жизнь.

Холли покачала головой и направилась на кухню. Аманда так увлекалась своими мыльными операми, что пересказывала содержание серий, будто вечерние новости. Холли знала, что старая миссис Лэтэм все равно воскреснет тем или иным образом. Только сегодня хозяин собачки, которой Холли делала прививку, восторженно поведал, что с актрисой, которая играет злодейку, продлили контракт еще на год. Но Холли не стала портить Аманде удовольствие.

– Останешься?

– Еще бы! Этот диван намного мягче моей кровати, и у меня до сих пор нет ни кабельного, ни спутникового. Все, что я могу посмотреть, – это погода и местные новости, а ничего захватывающего здесь не происходит.

– Поставь себе тарелку. Можно найти недорогой вариант.

Аманда пожала плечами.

– У тебя веселее. Лучше я буду сидеть тут с тобой и Эммой, чем торчать дома в одиночестве. Дэвида не будет еще месяц. Ой! Чуть не забыла! Я обещала Эмме повести ее завтра смотреть на воздушных змеев.

– На озеро?

– Само собой.

– Я и забыла, что шоу уже в эти выходные. Наверное, будет весело. Ей понравится. Я, правда, работаю в субботу, но только полдня. Так что могу сама с ней сходить. Ты и так столько делаешь для нас.

– Мне это только в радость, иначе не делала бы.

– Спасибо. Я закрою клинику пораньше и приду, как только смогу.

Реклама закончилась, и Аманда снова припала к экрану. Холли сделала себе бутерброд с сыром и заглянула в детскую. Эмма спала на спине, раскинув ручки в разные стороны. Абсолютно белые кудряшки сияли, как нимб. Холли склонилась над кроваткой и поцеловала маленький лобик.

Ее сердце опять сжалось от боли при мысли, что Эмма никогда не увидит ни отца, ни матери. Джейсон был бы потрясающим отцом. Она бережно хранила фотографии брата и его жены, чтобы показать Эмме, когда та вырастет.

Холли терзалась чувством вины каждый раз, когда была вынуждена с кем-то оставлять Эмму. Часто она брала малышку с собой в клинику, и та играла в своем манеже в небольшой комнате рядом с лабораторией. Но в те дни, когда Холли выезжала на ранчо, девочку приходилось оставлять с Амандой, и, хотя на Аманду можно было положиться, Холли грызла себя каждую минуту.

Джейсон, ее брат, два года назад подорвался на мине в Ираке. Когда их отец узнал о гибели сына, его сердце не выдержало. А спустя четыре месяца жена Джейсона умерла при родах, и Эмма осталась сиротой еще до того, как открыла глазки. Так что Холли с Эммой остались вдвоем, и никого больше в целом мире у них не было. Но Холли любила девочку и рада была заботиться о ней.

Она включила маленький ночник в углу комнаты и пошла набрать себе ванну. Погрузившись в горячую воду, она расслабилась и отпустила свои мысли. И они сразу устремились к Чэнсу Мастерсу. Он изменился, но разве не все они изменились за двенадцать лет? Коул пару месяцев назад сказал ей, что Чэнс был ранен. Больше ей никто ничего не говорил, и Холли утешала себя древней мудростью, что отсутствие новостей – уже хорошая новость. Но когда Чэнс не появился на похоронах его отца, она поняла, что случилось что-то ужасное. Несколько дней она представляла себе всякие ужасы, но не хотела приставать к Коулу или Уэйду с расспросами в такой момент. Если они получат какие-нибудь новости – хорошие или плохие, – то, конечно, скажут ей. Поэтому, когда сегодня вечером Чэнс пришел в клинику, она испытала такое облегчение, что просто повисла у него на шее и разрыдалась, как ребенок. Должно быть, он подумал, что она превратилась в истеричку.

Приняв ванну, Холли натянула старую синюю футболку, еще раз проверила Эмму и упала в постель. Она улыбнулась в темноту. Чэнс вернулся. Эта мысль крутилась у нее в голове, как прекрасная песня. Она уже почти смирилась с мыслью, что этого может никогда не произойти. В каком-то смысле этого и не произошло. Тот Чэнс, которого она знала всю жизнь, не вернулся. Когда она обнимала его, ей казалось, что она обнимает теплую мраморную колонну. На его подбородке появился маленький шрам. Взгляд стал более жестким. Коул однажды упомянул, что Чэнс быстро продвигается по службе, его все время повышают в звании.

Малолетний разбойник, одинокий плохиш превратился в воина, лучшего, какого могла пожелать эта страна. Он был сильным и опасным и, несомненно, способным на многое. Но Холли чувствовала, что армия всего лишь направляет его силу, но вовсе не контролирует ее. В нем все еще ощущалась та дикая животная сила, которая сделала его таким, какой он есть. В его братьях этого не было. Чэнс всегда был другим, всегда выбирал свой собственный путь. Он нашел свое место в жизни. К сожалению, это место оказалось на линии огня, но Холли старалась об этом не думать.

Впервые она поняла, почему девчонки постарше сходили по Чэнсу с ума двенадцать лет назад. Ему даже не приходилось ничего для этого делать. Это было что-то в нем самом – в его движениях, голосе, в его прикосновениях, в том, как он смотрел на девушку, заставляя ее чувствовать себя желанной и представлять, что он мог бы с ней сделать. Сегодня она провела рядом с ним всего несколько минут, но даже этого хватило, чтобы Холли почувствовала неожиданное влечение к нему. Прежде она была ребенком, и Чэнс видел в ней всего лишь младшую сестру. Теперь она была взрослой, и блеск желания в его глазах сказал ей, что она женщина, женщина во всех смыслах этого слова, и Чэнс знает это. И ее тело откликнулось на его неосознанный призыв.

Холли со стоном перевернулась на бок. Она годами мечтала, что в один прекрасный день он вернется и вот так на нее посмотрит, но она и представить себе не могла, что ее мечта сбудется. Надо возвращаться к реальности. Чэнс вернулся домой, чтобы восстановиться после ранения. Потом он снова уедет. А ей надо позабыть свои детские мечты. Мир изменился, и они изменились вместе с ним. Зато у нее остались счастливые воспоминания детства.

Интересно, Чэнс все еще увлекается лошадьми? Будет ли он снова возиться с жеребятами, объезжать верхом стада? Когда-то лошади были его страстью. Вряд ли в последние годы он часто их видел. Еще он любил реку, которая протекала по их землям. Раньше, до появления Эммы, Холли часто приезжала на любимое место Чэнса, садилась на валун, смотрела на быструю воду и пыталась представить, где он сейчас и чем занимается. Годы проплывали, как опавшие листья, уносимые рекой, и в конце концов она почти смирилась с мыслью, что никогда больше не увидит Чэнса Мастерса. ...