Дети Джанкоя. Документальная повесть 

Посвящается городу N.

                                                                                                    

1.

Новейшая история началась так: рано утром на «Волге», в каких возят чиновников средней руки, в больницу города N. приехали люди из области, попросили скинуться на детей Джанкоя — кто сколько даст. Джанкой — городок на севере Крымского полуострова, крупная железнодорожная станция, многие проезжали его в советские времена.  «е, слава и польза Отечества суть  предметы ,  и  Врача». Этого странного дядю привезли сюда вместо лекарств, катетеров, перевязочных материалов, вместо зарплат санитаркам, которых было и вовсе велено сократить: хитрый способ улучшить статистику, повысить средний доход медработников, уволив самых бедных из них. Тогда, на открытии, чуть не вышел скандал.

— Государство все вам дало, — сказало начальство обиженно.

— Да? Что же именно? Вот этого чудака?

— Электричество. — И, после паузы: — Отопление. Воду дало.

 Надо так надо — собрали больше пятнадцати тысяч.

Вечером пришло в голову — образ, метафора: «Как будто инфаркт, больной лежит, прицепленный к монитору, и слушает, как бьется сердце, надеясь в однообразном писке что-нибудь распознать. В голове только мысли о несделанных бытовых вещах и физическом благополучии близких. Ни читать, ни слушать любимую музыку невозможно — не оттого что болит, а оттого что книги, музыка принадлежат прошлому, а настоящего как бы нет. Есть только писк монитора, соседи, тоже растерянные, и понимание, что жизнь, вероятно, продолжится, но будет другой. Какой?»

С той поры что-то новое стало присутствовать в повседневности, важное и печальное: как смерть отца, как болезнь матери — в тот год пришлось забрать ее из Москвы, поближе к больнице, к себе, . Как  знание о людях, среди которых живешь.

На крымских детей собирали в марте четырнадцатого. Яркие положительные эмоции — «Граждане, подставляйте сердца!» и т. п. — испытаны прежде, в иную эпоху, но продолжают поддерживать здешнее существование, как всякое настоящее чувство, пускай и не слишком трезвое. С начала работы в городе N. незаметно, исподволь прошло десять лет — срок, за который меняется многое.

 ,  бассейн, до недавнего времени — боулинг (он прогорел), ночной клуб «Зазеркалье» (простор для фантазии:  Редакция местной газеты «Октябрь»: в ней печатаются сообщения обо всех умерших, поэтому врачи и читают ее. Дали, овраги, леса тоже, конечно, присутствуют. Из водоемов — река, судоходная, весной работает земснаряд, углубляет фарватер, и речушка поменьше, совсем обмелевшая, да еще на территории дома отдыха пруд, зарыбленный, как гласит объявление. В реке рыбы мало, но как-то один больной подарил несколько килограммов стерляди. Моста нет и не надо, связи с соседней областью не поддерживаются. С тех пор как закрыли кирпичный завод, мужчины работают либо таксистами, либо охранниками в бесчисленных магазинах. Больших производств нет.

Отсутствие выбора — главный минус маленьких городов, но здесь выбор есть: почти для каждого случая (больница тут исключение) найдется то, что англичане называют    — место, в которое мы ни ногой. — Педагоги не живут на Воскресенской горе, — почему? — А вот так. Потому же, почему те, кто лояльны больнице, никогда не пойдут в «Чебуречную».

Сухое вино спросом у местных не пользуется, но «Винных домов» тоже два.

— Вы каждый день его пьете? — спрашивает юная продавщица у седого художника, девушки между собой зовут его Доном , по названию любимого им вина.

Продавщица не осуждает художника, просто ей интересно.

— Не каждый, но… да.

Она, все так же учтиво:

— А как?  чуть-чуть или в хлам? ...