Все права на текст принадлежат автору: Лилия Леонидовна Ильюшина.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Мэтт Грэнвилл, Везучий НеудачникЛилия Леонидовна Ильюшина

Лилия Леонидовна Ильюшина Мэтт Грэнвилл, Везучий Неудачник

© Л. Л. Ильюшина, текст, 2019

© АО «Издательский Дом Мещерякова», 2019

Глава 1 Везучий Неудачник

«Си-ро-та. Си-ро-та», – отбивали по рельсам колеса поезда. Зов крови молчал. Мэтью Грэнвилл, теперь у тебя нет семьи, и к этой мысли надо привыкнуть. Я свернулся на диванчике и представил маму, папу, Бусинку и даже Джеймса. Один. Совсем. Глаза защипало, на нос будто прищепку нацепили, так тяжело стало дышать. Что ж, лучшее, что я могу сделать, – вспоминать их как можно чаще.

Вагон резко дернулся, и со столика посыпались вещи. Утирая слезы, я бросился их поднимать. Как назло, пузыри раскатились по всему полу, и мне пришлось ползать, чтобы собрать их. Зато обнаружил сверток с едой и решил, что подкрепиться не помешает. Я быстренько затолкал в рот пару сандвичей и заметил, как один пузырь тихонько крадется к двери. На четвереньках я метнулся за ним.

И со всего маху получил по лбу. Сквозь туман я почувствовал, что кто-то трясет меня за плечи и бормочет:

– Ох, прости, прости… Я нечаянно! Ну очнись же ты! Чертова дверь!

А я-то думал, что на меня свалился слон. Или Карпетаун – мы как раз должны были к нему подъезжать. Но Мэтью Грэнвилл никогда не теряет достоинства – я гордо поднял руку, чтобы произнести:

– Не стоит беспокоиться. Все в полном порядке.

Мой совет: даже в сложных обстоятельствах сначала дожевать, потом говорить. Я как-то упустил из виду, что сандвич с огурцом терпеливо дожидался, когда его проглотят.

– Дэйв, Дэйв! Сделай хоть что-нибудь! Он же сейчас задохнется! – визжал кто-то прямо мне в ухо.

Даже когда хватаешь ртом воздух, как рыба на берегу, сложно не почувствовать, как тебя лупят сначала в грудь, а потом по спине. Я лежал, уткнувшись носом в разжеванный сандвич. Похоже, наши с ним пути все-таки разошлись.

– Пошли, Рива, теперь он очухается. Чего время терять, – донесся до меня насмешливый голос, и я поднял голову.

Судя по стогу волос и коллекции камней на шее, тот, кто стоял, был девчонкой. Но дырки на свитере чумовые, одобряю. Второй точно был парнем – дело не в бритой голове и накачанных руках. Это был взгляд человека, у которого все под контролем. Даже когда он сидит в инвалидной коляске.

– Ты как? В порядке? – спросила девчонка. В ее голосе явно сквозило сомнение.

Не успел я моргнуть, не то что ответить, как она кинулась поднимать с пола журналы. У девчонок всегда такая тяга к порядку, сколько б колец в ухо они ни нацепили.

– Ничего себе! Ты что, фанат Чарли Пранка? Дэйв, у него тут целая куча комиксов!

Увы, в комплекте с дырявым свитером и дырявыми ушами шел дырявый рот. Она размахивала журналами и что-то без конца щебетала, а я мечтал только об одном – чтоб они все провалились куда подальше. Лоб ужасно болел, во рту был мерзкий привкус огурца, а она все не унималась:

– …прикинь, он тоже в Карпетаун, вон на столе приглашение! Ха, а ты переживал, что мы не пройдем! Если там будет хоть половина таких, как этот, нас с тобой с руками оторвут!

– Руки мне самому нужны. Вот ноги могу запросто отдать, – лениво протянул ее дружок-крепыш и крутнул колеса так, что коляска чуть не снесла диванчик.

– Э-э-э-э… – начал я фразу «Ребята, спасибо за помощь и все такое, но шли б вы отсюда побыстрее».

И тут бритый резко подпрыгнул чуть не до потолка, левой рукой умудрился словить пузырь и приземлился точно в кресло.

– Держи, а то намучаешься с ним потом. – Как ни в чем не бывало, Супердэйв протянул мне шарик и порулил к двери. Рива, которая пыталась заглянуть в мое приглашение, рванула за ним.

– Увидимся, до скорого! – промычал я, когда дверь за ними наконец захлопнулась. Вежливость – мое особое качество.

Но все-таки не стоило брать билет в проходной вагон. Впрочем, в положении сироты не пошикуешь…

Я быстро сгреб вещи на стол и, как мог, оттер гадостный сандвич. Заметила или нет? Вряд ли, я сам еле сумел с ним справиться. Я осторожно погладил приглашение по животику. Оно сонно заворочалось и слегка отогнуло уголок. В первый раз мне пришлось баюкать его два часа, прежде чем удалось заглянуть внутрь. Тут поезд тряхнуло, и приглашение снова свернулось трубочкой и захрапело. Хорошо, что я помнил его наизусть:


«Мистер Везучий Неудачник!

Школа Магии Карпетауна приглашает Вас принять участие в конкурсе на стипендию Крестоманси. Прибытие любым способом; до темноты. Письмо является ключом, не потеряйте его. Регистрация конкурсантов обязательна. Удачи на первом испытании!

Прочее – на Ваше усмотрение.

Куратор состязания
Аманда Дэверелл,
Могунья»
И все. Ни тебе списка необходимых вещей, ни условий конкурса. Единственное, с чем вопросов не возникло, – это способ прибытия. А чем еще, кроме поезда, можно добраться из Закружья в Карпетаун? Не на метле же лететь!

Хотя с поездом вышло так себе. Вообще-то от нас до Карпетауна не так уж и далеко. Но когда билетер назвал цену, я решил, что кто-то из нас двоих болен. При этом я здоров.

– Двадцать один золотой?!

– Двадцать один золотой и тринадцать серебряков, – невозмутимо кивнул головой продавец.

– Да еще вчера он стоил всего восемь медников!

– Вчера стоил, а сегодня ценится. Не хочешь – не покупай, – пожал он плечами.

Я упрашивал, даже угрожал – все бесполезно. Пришлось сделать вывод, что на цену билета никак не влияют презрительные и гипнотизирующие взгляды. Жалостливые тоже. Все, чего добился, – узнал, что позавчера поездка обошлась бы в пять медников.

К билетеру подошла дама в воротнике из цельной лисы. Лиса с трудом держала в лапах чемоданы.

– Билет по Окружью, пожалуйста. С открытым выходом.

Она протянула серебряк, и ей отсыпали пригоршню сдачи.

И тут меня осенило:

– То есть если мне надо прямо в Карпетаун, это будет стоить 21 золотой, а если заехать с другой стороны, то меньше серебряка?

– Конечно. Так ты за деньги покупаешь время. А так – им расплачиваешься.

Но мне было не до таинственных превращений времени в деньги. Мэтт Грэнвилл все-таки едет в Карпетаун!

Так что уже сутки я изучал виды Окружья, хотя кое в каких из этих миров я уже бывал. Мама была против только Карпетауна. Впрочем, это уже неважно. Иногда в вагон кто-нибудь заглядывал, чаще всего студенты, которые возвращались с каникул. Тогда я старался сесть поближе. Мэтью Грэнвилл не подслушивает, он просто собирает информацию.

А как бы я иначе узнал, что в этом году конкурс закончится как раз к соревнованию городов Окружья на звание самого-самого? И что Карпетаун всерьез рассчитывает победить. Или, например, сейчас я навострил уши: двое парней говорили про ректора Феррариуса.

– Ты что, всерьез надеешься пойти к нему в ученики? Ректор после Про́клятой Молли никого не берет.

– А вдруг? Буду пробовать. Хотя к могунье Дэверелл я тоже записался. Она в этом году куратор конкурса, ты б видел, какая она злющая из-за этого!

– Ну ты сравнил! Феррариус – это Феррариус! Его вон сколько в Столицу пытаются сманить, а он все время отказывается… Правда Дэверелл куратором? Ну тогда я им сочувствую, лично я ее до сих пор побаиваюсь.

– Ага. Я, когда на нее смотрю, сразу вспоминаю слова Феррариуса, что магиня – это та, которая хорошо владеет магией, а могунья – та, которая и без всякой магии тебя в порошок сотрет. По-моему, это он ее имел в виду.

– Ты ставки на конкурс делал? Если у них такой куратор, может, в этом году снова победителя не будет, как думаешь? Или попробовать на Везучего Неудачника?

– Пока нет, но точно не на него. Вообще глупость, мне кажется: все участники пробиваются через сто туров и испытаний, а один билет разыгрывают просто так, в лотерею. По-моему, это несправедливо. Вот поэтому они и вылетают быстрее всех, как самые слабые.

– Ну не скажи, все-таки разыгрывают среди тех, кто пробовал поступать и провалился, люди как-никак готовились. И я сам слышал, как Феррариус говорил, что ему нравится эта традиция. Это, мол, всегда оставляет шанс тем, кому просто не повезло на экзаменах.

– Ладно, Феррариусу видней, мне-то что… Пошли перекусим, а то пока доедем, столовка закроется.

Они поднялись и ушли. Вот и правильно, нечего тут разговоры разводить. Еще до конкурса не доехал, а они уже уверены, что я провалюсь. И вообще, хватит всякую чепуху слушать. Я вытащил коробку с надписью: «Гарантированное одиночество!» – и поставил в углу. Там были заперты кроссовки. После этого я сделал то, о чем давно мечтал: содрал с запястий магические браслеты и запихал их в шкатулку-пандорку. Если уж я еду в Карпетаун, надо отрываться по полной. Никаких ограничений, особенно в магии!

Дверь снова открылась, и в вагон зашел проводник. В этот раз он с ног до головы был увешан связками амулетов для обыкновенцев из всех миров. На фуражке мирно дремала пушистая соня. Проводник повел носом, и я почувствовал, как над коробкой с кроссовками щелкнул замок.

– Хитро придумано! – одобрительно кивнул он мне. – Ты не передумал насчет Карпетауна? Тогда давай приглашение, проверим, есть ли ты в списках.

Он порылся в карманах и достал какой-то грязный обрывок:

– Так… Китти Плюш… Ласло Восемнадцатый, две штуки… Нет тебя в участниках, Мэтью Грэнвилл!

Я заволновался:

– Не может быть! Сами посмотрите, вот же приглашение!

– Тоже мне доказательство. Знаешь, как часто их воруют? Ладно, давай посмотрю.

Я схватил со стола свиток и протянул проводнику. Письмо заворчало и попыталось удрать, но проводник цепко ухватил его за крылышки и принялся щекотать. Свиток захихикал и развернулся. Соня моментально цапнула его и растянула у проводника перед носом. Тот прочитал первую строчку и присвистнул:

– Так ты Везучий Неудачник! Вот это да! Первый за последние пять лет! Так и запишем: Мэтью Грэнвилл, через Вокзальные ворота. Приложи-ка сюда палец, только послюнявь хорошенько. Ага, вот так. Сейчас Карпетаун видно будет, – хочешь посмотреть?

Больной огненной трясучкой позавидовал бы той энергии, с какой я закивал головой. Соня деловито скрутила свиток и вернула мне. И тут же свернулась клубком, даже похрапывать стала.

Я высунулся потрогать облако, но так и застыл: прямо передо мной был Карпетаун. Солнце уже садилось, и все башни и кварталы, мосты и дома начали передвигаться. Они менялись местами, как будто танцевали; даже деревья куда-то скользили и кружились; колокола Магистрата и ночные фонарики звенели. Неподвижным оставался большой замок – знаменитая Школа Магии Карпетауна. Огромный разноцветный ковер, на котором стоял город, потихоньку поднимался вверх, видно было, как дежурные маги торопливо сматывают лестницы и дорожки, а на дозорные башни взлетают Стражи.

– Красиво, правда? Каждый раз удивляюсь, как он держится, особенно когда дома вечером передвигаются. То-то они на своем равновесии помешаны. Их понять-то можно: мало того, что с ветром надо бороться, всякие там магические колебания тоже влияют. Помню, давно, когда взрыв был, еле удержали эту махину. Представляешь, если б рухнуло? Небось всему б Окружью досталось взрывом. Вот выучишься, иди в Ткачи или Вышивальщицы – это у них самые уважаемые люди. Будешь ковром управлять.

Проводник достал из кармана флакончик и выдул из него пузырь. Деловито запихал в него свою грязную бумажку и выпустил в окно, в которое то и дело заскакивали светобуквы указателей.

– Все, надеюсь, ты справишься и войдешь через свои Ворота, а то придется ночевать прямо на вокзале. Приглашение-то не потерял?

Мэтью Грэнвилл никогда ничего не теряет, хотел сказать я, демонстрируя свиток. И в этот момент вагон резко ухнул куда-то вниз, а письмо, наоборот, рвануло вверх. Душа моя метнулась за приглашением, но коварное тело последовало за поездом. Только теперь я понял, как важна гармония. Хотя в данном случае нужнее был сачок.

Чертов свиток нежно трепетал крылышками, сидя на оконной раме. Соня проснулась и хищно облизнулась. Мы с ней одновременно прыгнули к окну, но она успела раньше. Крылышки возмущенно трепыхались в зубах. Соня извивалась и пыталась вырваться, но я крепко держал ее за задние лапы. Все-таки не зря человек – царь природы. Интеллект – страшная сила. Почему-то эта мысль так поразила меня, что очнулся я уже на полу. Было совсем темно.

– Вот, приложи холодное, сейчас пройдет, – сочувственно бормотал проводник. – Это ж как неудачно вышло… Сколько раз говорил им: эти знаки хулиганят и лезут в окна…

Нехорошее предчувствие закралось мне в душу. Как только примочки подействовали, я разлепил глаза и чуть не завыл от обиды: под правым глазом явно проступали буквы «бро», под левым – «жа». «Добро пожаловать», дорогой Мэтью! Да эти светобуквы не сойдут и за неделю! И как я появлюсь на конкурсе в таком виде?!

– Надеюсь, на Ворота это не повлияет, – озабоченно сказал проводник, усаживая соню на фуражку. Та еще дулась на меня. – Пойдем, пора.

Я наскоро собрал вещи и вышел из вагона. Левая рука твердо сжимала приглашение. Народу на платформе было немного, и все двинули к большой льдисто-серебряной арке. Мне показалось, что я заметил в толпе девчонку и крепыша. Над каждым, кто проходил через арку, вспыхивало такое красивое сияние, что я засмотрелся и не сразу понял, что кто-то дергает меня за рукав.

– Тебе не сюда. Тебе в свои Ворота. Мой совет – попробуй подружиться. Ну, удачи, Везучий Неудачник! – И проводник запрыгнул на подножку поезда, который уже разгонялся. Он замахал мне фуражкой, в которую мертвой хваткой вцепилась соня. Теперь понятно, почему она такая тренированная.

Я принялся оглядываться, но ничего похожего на ворота, дверь или хотя бы калитку не было. Да что там, меня бы устроил даже кошачий лаз. В арку зашел последний пассажир, и я немного запаниковал: теперь даже спросить не у кого, что это за ворота такие! А уже здорово стемнело. Я глянул вниз и отвернулся: со всех сторон была пустота. Платформа висела в воздухе, выхода всего два – или к поезду, или в город. И все уже разошлись.

Нет, все-таки повезло: какой-то парень остался на платформе и нетерпеливо раскачивался на носках взад-вперед. Отвратительная привычка. Он мне вообще не понравился: вид какой-то неопрятный, руки болтаются, то нос почешет, то в ухе поковыряется. И одежда слишком вычурная, как говорит… говорила мама.

Но выбора не было, я сложил чемоданы в кучу и подошел к дылде. Вытаращенные карие глаза. Поджатые губы. Наморщенный нос. На меня смотрел я. Это я?!

Минут пять я просто тупо пялился. Потом обошел кругом. Двойник сердито взглянул на меня и снова принялся раскачиваться на носках. Потом поковырялся в носу и облизал палец. Мне стало плохо. Я всерьез задумался, а не довести ли симметрию до совершенства. Ему явно не хватало шишки на лбу и синяка под глазом. Светобуквы я был готов простить.

Над стеной вспыхнули фейерверки, заиграла музыка, и я очнулся. В этот раз приглашение развернулось за минуту, но ничего нового в нем не было – конкурс, не потеряйте, бла-бла-бла. Что делать-то? Признаюсь: Мэтью Грэнвилл – сильный духом человек, но в этот раз я был близок к отчаянью. Было б хоть у кого спросить… Но поезд уехал. А ведь проводник что-то такое говорил, точно! Советовал подружиться!

С надеждой я взглянул на мистера Грэнвилла. И зажмурился. Ну как можно подружиться с этим страшилищем?!

– Привет, – дрогнувшим голосом сказал я.

– Привет, – проскрепищал двойник.

Ненавижу этот голос.

– Не знаешь, случайно, как мне попасть в город?

На его лице появилось такое грустное выражение, что мне стало его жалко.

– Мне нужно в город. Подскажи как, а?

Мэтью Грэнвилл-2 поежился, как от холодного ветра, и отвернулся. Он стал какой-то маленький и несчастный.

– Слушай, не обижайся, я понимаю, ты не виноват. – Я положил руку ему на плечо. Оно было мягким и теплым.

Двойник исподлобья посмотрел на меня. В его глазах были слезы, и я сам не понял, как обнял его. На миг я почувствовал теплое дыхание и знакомый запах, потом меня скрутило и закружило в пустоте. Я как будто нырнул в двойника и прошел сквозь него. Он исчез, все мое тело мерцало какими-то синими переливами, а в руке оказался пузырь с грязным обрывком бумаги.

Я добрел до чемоданов, забрал вещи и пошел к арке. Перед тем как войти в Карпетаун, я оглянулся: на платформе было пусто. Что ж, прощай, старая жизнь! Мэтью Грэнвилл идет к мечте! И я шагнул за льдистую завесу, готовый ко всему.

Не произошло вообще ничего. Надо мной не разрывались молнии, не грохотал гром. Земля не вращалась под ногами, не набрасывались драконы. Было тихо и душно. От этого мне почему-то стало не по себе. Приглашение пискнуло и намоталось на руку. Стараясь ни о чем не думать, я двинул вперед, пока не выскочил на небольшую круглую площадь. Было темно; уже поднимались вверх фонари, вкусно пахло едой. Мы с приглашением стали озираться, куда идти дальше. На другой стороне был павильон со скромной надписью: «Регистрация». От него как раз отходила какая-то девочка, она плакала. Окошко павильона медленно-медленно опускалось.

Потом я много раз слышал историю об Ужасе-из-Ворот, который вихрем пронесся по площади Уютного Вечера, сшибая все на своем пути и распугивая прохожих дикими воплями и светом дьявольских глаз. Только врожденная скромность не позволяет мне рассказать правду о том великом забеге.

Но когда до цели осталась всего пара шагов, я понял: не успеть. Окошко почти закрылось, просвечивала только узкая щель. И тут не выдержало мое приглашение. Оно отцепилось от руки и метнулось вперед на бреющем полете. В последний миг письмо успело просунуть в щель свое крылышко. Окошко задергалось и поползло вверх, в проеме показалась улыбающаяся старушка.

Хоть и впопыхах, но я любезно представился и помахал довольным приглашением. Взгляд старушки застыл, но она продолжала улыбаться и все так же кивать головой. Я показал на чемоданы, громко назвал свое имя и вопросительно посмотрел на нее. Старушка улыбалась и кивала. Я обратился к ней на всех известных мне языках, даже исполнил танец-приветствие дрыгу. Старушка улыбалась и кивала как заведенная. Я замолчал, соображая, что делать. Старушка медленно сползла куда-то вниз. В павильоне что-то грохнулось. Урок на будущее: не стоит так поражать людей своими языковыми талантами.

Через минуту я объяснял очень рассерженной пожилой леди, что «до темноты» – крайне растяжимое определение.

– До темноты, молодой человек, – это когда перестанет быть светло! А не когда ничего не видно!

– Чисто технически: сказано, что до темноты прибытие, а не регистрация! Мы успели до заката! – Мы с приглашением были возмущены до предела.

– И приглашение твое какое-то дикое! А ну, дай взглянуть! Наверняка подделка!

Письмо так оскорбилось, что мгновенно развернулось во всю ширь.

– Так что ты сразу не сказал, что Везучий Неудачник?! И Ворота одолел! Не каждый может войти в себя!

Я сдержался и не стал говорить, что с тех пор успел пару раз из себя выйти. Мэтью Грэнвилл не любит все усложнять.

– Ставки пока не принимают, но, думаю, на тебя стоит сыграть, Мэтью Грэнвилл! – хитро подмигнула она, доставая здоровенную бумагу, на которой было написано: «Лист участника».

– Личные заслуги? Баллы родителей? Ходатайства жителей Карпетауна?

Каждый раз я отрицательно качал головой, и под конец мне стало казаться, что старушка пересматривает размеры своего будущего выигрыша.

– Иные преимущества? – без надежды спросила она.

– Особое Право Сироты, – выдохнул я и посмотрел прямо ей в глаза. Папа, мама, Бусинка и даже Джеймс, как же мне плохо без вас…

Старушка деликатно отвернулась, давая мне возможность смахнуть слезы.

– Все равно оно только для последнего тура, – проворчала она, ставя галочку в самом конце списка. – Ну и еще, раз ты из Закружья. Карпетаун – это город на волшебном ковре, создан великим магом Карадурном, ныне отсутствующим… Вход в город до заката, на время конкурса участники получают Стандартные права жителя… Следить за передвижками; использовать магию строго в отведенных местах… – забубнила она общеизвестное. Как будто Закружье – это Безмирье какое-то, честное слово! – Все, бросай сюда пропуск и вытаскивай карту участника, – велела старушка, закрывая окошко и подсовывая мне какой-то ящик. – Запомни: если вынесешь за пределы города, она перестанет работать, так что, если надо куда-то уехать, прячь, не таскай с собой.

Наверное, она приняла мою обычную вечернюю задумчивость за тупость и скудоумие, потому что вздохнула, отобрала записку из пузыря и бросила ее в ящик. Оттуда выскочила переливающаяся золотистая коробочка.

Я не верил своему счастью. Дрожащей рукой подхватил сокровище. Столько надежд, столько испытаний – и вот я здесь, в Карпетауне, величайшем городе всех миров! Вот она, мечта! Я с чувством сжал коробочку. Та хрустнула и погнулась. С ужасом я смотрел на треснувшую крышку. Мэтью, запомни: с мечтами надо обращаться бережно, они такие хрупкие!

На крышке вдруг вырос миниатюрный городок, с улицами, площадями и скверами. Так это карта Карпетауна! На ней выделялась светящаяся синяя линия, которая вела к самому краю городка. Трещина разделяла его пополам, в ней застряла парочка домиков и замок с высокими шпилями. Из трещины выполз тонкий белый листок. На нем аккуратным разборчивым почерком было написано:


«Поздравляю с прибытием и регистрацией, Мистер Везучий Неудачник!

Ваше первое испытание: тупик Проигравших, 12. Одомашнивание.

Срок: неделя.

А. Д., М.»
Стараясь не привлекать к себе внимания, я собрал чемоданы и пошел туда, куда вела синяя линия. Вперед, будем одомашнивать!

Глава 2 Особенности одомашнивания

Сначала я не спускал глаз с синей линии на карте. Но потом понял, что она никуда не исчезает, и можно особо не торопиться. И с любопытством принялся осматриваться.

Каких домов тут только не было! Мрачные остроконечные башни и ажурные виллы из белого камня; китайские домики и бревенчатые избы. Кафе и трактиры на любой вкус. Над некоторыми улицами уже появились мосты, разноцветные фонари парили над землей. Горожане устраивались ужинать, там и сям звучала музыка. Повсюду висели призывы поднапрячься ради будущей победы Карпетауна над Столицей, краем уха я слышал, что и разговоры все были в основном об этом.

Перемещение не закончилось, кое-где дома еще не успели стать на новые места. Честно сказать, стены некоторых зданий не блистали красотой – пыль, паутина, облезлая краска. Показался небольшой отряд сурикатов. Они были в касках, а в лапах каждый держал веревку и кисточку на длинной ручке.

Невдалеке я заметил пышно одетую даму, которая бодро вышагивала возле обшарпанной стены, но так и не сдвинулась с места. Рядом тихонько парковался небольшой особнячок. Сурикаты огорченно переглянулись. Дама умоляюще сложила руки. Сурикаты шустро обмотали даму веревками и принялись тянуть. Подол дамского платья не поддавался; особнячок последний раз дернулся и застыл. По всему было видно, что платье у него теперь не выманишь ни за какие коврижки.

Старший сурикат моментально достал откуда-то багетную раму, поместил в нее даму и шустро приколотил раму к стене. Остальные в это время споро махали кисточками. Через минуту стена и дама приобрели приятный фиолетовый оттенок. Сурикаты дружно застыли столбиком и довольно засвистели. Дама потрясенно молчала. Вот она, страшная сила искусства!

В темноте стало заметным мягкое оранжевое сияние, в некоторых местах исходившее от земли. Только сейчас я сообразил, что до сих пор не удосужился рассмотреть знаменитейший, легендарный ковер Карпетауна!

То, что я по привычке принимал за землю, было переплетением толстых серо-коричневых нитей. В некоторых местах они красиво переливались, но некоторые выглядели сильно потертыми. Еще бы, дома´ каждый день катаются туда-сюда, так что работы у этих Ткачей с Вышивальщицами должно быть по горло. Много где поверх нитей были вышиты трава, цветы, даже лужи. Все это было настолько неотличимо от настоящего, что я осторожно потрогал пальцем кустик ночного мха.

– Что, только приехал? Подожди, вот к соревнованию все приведем в порядок, тогда по-настоящему удивишься!

Я не заметил, как ко мне подошел мужчина высоченного роста. На нем была свободная туника, а под ней бугрились такие мышцы, что я невольно поискал глазами молот. В паре они бы смотрелись очень органично. Но вместо молота дяденька достал из-за пазухи малюсенький мешочек, из которого вытряхнул крошечную иголочку. Отодвинув меня в сторону, он принялся вышивать во мху миниатюрные розовенькие цветочки.

– Торстен Хельм, глава Гильдии Вышивальщиц, – ответил он на мой немой вопрос.

– Алек. Конкурсант, – произнес еще кто-то, и я понял, что вопрос и вправду был не мой.

Я оглянулся: Алек оказался невысоким светловолосым парнем немного старше меня. Он дружелюбно улыбнулся и протянул мне руку. Отвечая на приветствие, я выронил вещи, и Алек бросился мне помогать.

– Эй, парни, не забывайте – вы конкуренты! Бдительность – превыше всего, – напомнил Торстен Хельм, рассматривая темное пятно на ковре.

– Конкурс же еще толком не начался, – смутился Алек и немного покраснел. Мне он определенно нравился больше Ривы-дырявый-свитер и Дэйва-посмотрите-какой-я-крутой.

– Небось из Закружья? Ничего, Аманда вас быстро научит, что к чему, уж очень она не любит ротозеев, – хмыкнул Вышивальщица и повернулся ко мне.

Поразительно, как вовремя я вспомнил о задании! Пока я искал коробочку-карту, эти двое ушли каждый в свою сторону. И ведь я только с чемоданами разобрался, даже до рюкзака не дошел. Мэтью Грэнвилл не стесняется своего происхождения, просто он человек дела.

Как ни странно, коробочка нашлась в кармане. Там же мирно дремало приглашение. Проблема была в том, что никакой схемы на крышке больше не было. Я тер ее пальцем, сверлил взглядом – ничего не получалось. Никаких домов, улиц и синей линии. Открываться она тоже не открывалась. Тогда я попробовал подцепить крышку через трещину, но она в отместку прищемила мне палец. Нужно было срочно искать выход. Это же Карпетаун, здесь дома перемещаются каждый день, без карты никак! Тем более я понятия не имел, где этот тупик Проигравших, 12!

И тут мне на ум пришла блестящая идея. Чарли Пранк когда-то сумел справиться с такой же проблемой, – почему бы и мне не попробовать? Для начала нужно найти площадку с пузырями. Вообще-то у меня были свои, но они пока не знали, куда лететь, а во-вторых, я не был уверен, что смогу как надо их увеличить.

Пузырь обнаружился быстро. На вид такой же, как обычно, – высотой до колена, только замызганный, сразу понятно, работает не первый год. Он лишь слегка парил над землей. То есть ковром. С другой стороны, я всегда уважал опыт. Старый пузырь дороги не испортит. И точно: едва я его коснулся, он взвыл:

– Здрррррравствуйте, мистерррр Брррр-Рррожа! Куда поскачем?

– Тупик Проигравших, 12, – сказал я, предчувствуя нехорошее.

На всякий случай: не каждому совету из комиксов стоит доверять. Даже мелкое художественное преувеличение вырастает в большую реальную проблему. Конструкция «пузырь – чемоданы – я» не отличалась устойчивостью. А вместо того чтобы двигаться плавно, пузырь скакал как ненормальный и дурным голосом вопил:

– Дорр-ррогу Брррр-Ррроже! Дорр-ррогу Брррр-Ррроже!

Я старался держать в руках себя и чемоданы. И мысленно составлял список первоочередных дел: 1) полностью переодеться, этот костюм сжечь; 2) сменить цвет волос; 3) изобрести заклинание от светобукв. Или купить маску. Иногда, знаете ли, хочется новизны.

Когда мы доскакали до нужного адреса, у меня перед глазами все мельтешило, а бедное приглашение вывернулось наизнанку. Наверное, «Аманда Дэверелл» поперек горла застряло. Я рухнул на чемоданы и обхватил голову. Краем глаза я заметил, что из окон высовываются местные. Еще бы, судя по всему, в этом квартале уже лет сто не видели участников.

– Мис-террр Брррр-Рррожа! Мис-террр Брррр-Рррожа! – Пузырь все не унимался и подпрыгивал на месте. А, так он ждет плату за проезд!

– Сколько? – выдавил я из себя. Во рту снова был привкус сандвича с огурцом.

– Корень квадратный из девяти, деленный на три!

Что ж, пришлось решить вопрос положительно. То есть сунуть в пузырь монету. Подумав, я добавил еще одну, на чай. Он радостно ускакал, звеня медниками, как невежливое привидение цепями. Понимая, что на кону моя репутация, я встал и рассмотрел наконец свое жилище.

Это был достойный старинный, нет, древний, дом у самой городской стены. Я как-то видел похожий, но на том была надпись: «Под снос». Судя по всему, этот был прямо в огромном дереве. Могучие ветви поддерживали крышу и терялись в темноте; дупла-окошки мрачно смотрели на меня. Я чувствовал за спиной небольшую толпу, поэтому собрался с духом, шагнул к двери и дернул за ручку.

Буду откровенен: я дергал, лягался, даже кусал эту чертову дверь, но она была крепка, как магазинный бисквит. Мэтью, неужели это тупик?!

– Гляньте, братцы! Кажись, скоро этот старый сарай сменит адрес! – присвистнул кто-то.

Я обернулся и высокомерно приподнял бровь.

– Ну и рожа! Че смотришь? Было уже двенадцать проигравших, а ты станешь тринадцатым! – заржал мне прямо в лицо туземец. Пожалуй, мнение, что Карпетаун – культурная столица Окружья, сильно преувеличено.

Но от этих намеков мне поплохело. Я обошел дом от стены до стены. Как можно одомашнить жилище, в которое нельзя даже войти?! Одно успокаивало – толпа рассосалась. Долго смотреть что на чужую радость, что на чужое горе – скучное занятие.

Методично, дюйм за дюймом я обследовал весь ствол, насколько хватало роста. И едва не заплясал от радости: сбоку, у самой земли (ковра, Мэтью, ков-ра!) обнаружился небольшой люк. Правильно, это благородный дом старой закалки, он сначала принимает багаж, а затем встречает хозяина! Как я сразу не догадался?

Я быстренько запихал внутрь чемоданы, встал у двери и приосанился. Но дом никак на это не отреагировал. Короче, пинки и ругательства тоже не помогли. Я остался и без жилища, и без вещей. Согласен: безвыходных положений не бывает. Но мое-то было «безвходным»!

Тут я наконец обратил внимание, что приглашение уже довольно долго машет крылышками и дергает меня за рукав. От сюртука шел дым.

Обжигая пальцы, я кое-как вытащил из кармана коробочку.

– Подтвердите личность, Мистер Везучий Неудачник, – шипели из нее.

– Э-э-э… Мэтью Грэнвилл, мэм…

– Биологическим методом, болван! – Коробочка так рявкнула, что я от неожиданности ее выронил. А с виду такая безобидная!

Но взять ее в руки было невозможно – я же просто сгорю! Впрочем… Плевок попал в цель всего-то с седьмого раза. За это время я узнал, как в Карпетауне называют человека, в чьих умственных способностях есть сомнения. 148 определений! Какой богатый язык!

Из трещины в крышке вылез листочек:


«Мистер Везучий Неудачник!

Просим прибыть на внеочередное собрание конкурсантов. Площадь Справедливости. НЕМЕДЛЕННО!

А. Д., М.»
Задание было простым, как калатера бромильонов, но беда в том, что карта по-прежнему не работала. Хорошо хоть остыла. Оставалось или бродить по городу в поисках этой площади, или топать к Школе, там-то наверняка подскажут, куда идти. Вариант с пузырями я отмел сразу. На прощание от души заехав по двери, я поплелся туда, где вдалеке светились башни Школы Магии. Усталый и недовольный.

Стало холоднее – это Карпетаун поднимался все выше и выше. Интересно, а он всегда парит на одинаковой высоте или нет? Неудобно, наверное, каждый раз лестницы то удлинять, то укорачивать. Надо будет обязательно сходить посмотреть, как ковер стыкуют с Окружьем.

Сюда мы скакали на пузыре, я совершенно не запомнил дорогу и теперь шел наугад. Когда я в третий раз уперся в один и тот же дом, то понял, что заблудился. Спросить было не у кого: меня угораздило забраться в какое-то мрачное место, где не было ни одного прохожего. Я решил схитрить: выбрал самое перспективное направление и пошел строго в противоположную сторону.

В общем-то, я пришел. Только немного не туда. Прямо к башне Стража. Конечно, я понимаю, что о них рассказывают уйму небылиц, но дыма без огня не бывает, правильно? К тому же никто, кроме них, не защищает город ночью, а забраться через стену охотников не находится. Это, между прочим, кое о чем говорит умному человеку.

Сейчас умный человек стоял и старался не дышать, потому что рассматривал Стража. Или он меня. В общем, достойные противники изучали друг друга. Страж сложил длинные белые крылья, уселся и повернул набок мохнатую голову. И облизнулся. Я судорожно вывернул карманы: вдруг там завалялся сандвич? Приглашение успело вспорхнуть мне на плечо, а коробочка шлепнулась на землю и покатилась. Страж ловко прихлопнул ее лапой. А потом довольно заурчал и улыбнулся. Так я понял две вещи: 1) Стандартные права жителя не просто красивые слова и 2) у Стражей прекрасные, великолепные зубы.

– Не подскажете, как найти площадь Справедливости? Ну или хотя бы как пройти к Школе Магии, – добавил я, когда Страж удивленно склонил голову.

Огромный зверь аккуратно подтолкнул коробочку ко мне, потом подцепил когтем нить ковра и слегка потянул. Красно-желтый цвет разлился по всей ее длине, насколько можно было видеть.

– Уважаемый сэр, примите мою признательность… – начал я серьезную, выдержанную речь, но зверь взмахнул крыльями и улетел.

«Ариадна», – прочитал я на башне. Ладно, надеюсь, Стражи не злопамятные. Зато теперь ясно, куда идти.

Я давно заметил, что по-настоящему хорошая мысль редко приходит только в одну голову. Вот и сейчас возле Школы собралась целая компания людей разной степени угрюмости. Впервые за день я почувствовал что-то вроде радости: почти все были с чемоданами и рюкзаками. Значит, проблемы с одомашниванием не только у меня. Я узнал Алека, он был в одной футболке и явно мерз. Рива заботливо укрывала пледом ноги Дэйва. Жутко похожие друг на друга парень с отцом не теряли времени и старательно жевали. На рюкзаке папаши было написано: Ласло Восемнадцатый, мл. На рюкзаке парня – Ласло Восемнадцатый, ст. Еще там была девчонка в милых бантиках, аккуратненьких туфельках и клетчатом пончо, она скромно стояла в сторонке.

Остальных я не успел рассмотреть: едва я подошел, все оставили свои занятия и вытаращились на меня. Отвлекать людей от дел невежливо, поэтому я постарался занять самое укромное место. Теперь все, кроме меня, внимательно изучали карты. Трещину в крышке я и так уже помнил наизусть, поэтому решил хорошенько осмотреться.

По правде, в темноте почти ничего нельзя было различить, подсветка уже угасла. Мы все стояли перед массивными деревянными воротами, закрытыми решеткой, шестью замками и огромным бревном. Я немного прошелся вдоль высокой стены, которая окружала замок. По верху она была утыкана острыми шипами – не одно поколение участников пробовало этот вариант, чтобы попасть в Школу. Из стены высунулась рука и проверила, не лезет ли кто наверх. Видно, меня неправильно поняли, потому что рука тут же скинула на меня булыжник. Он просвистел вниз меньше чем через две секунды, так что я смог вычислить высоту стен: шестнадцать метров, солидно.

То место, куда отлетел булыжник, возмущенно шевелилось. Я соскочил с выступа в стене и подошел посмотреть. Тут были вышиты цветочки и травинки, которые повредил упавший камень. Они изо всех сил пытались выпрямиться. Я начал осторожно поправлять былинки и у самых корней увидел какой-то знак. Два одинаковых полукруга рожками вверх на третьем таком же. Они были не вышиты, а вытканы прямо в ковре и светились желто-красным цветом, таким же, как нитка, с помощью которой я добрался до Школы.

Я хотел убрать камень, но в этот момент у ворот раздался страшный грохот. Это с треском и скрежетом в сторону отъезжало бревно, поворачивались замки, поднималась решетка. Со всех ног, позабыв про все знаки на свете, я рванул туда.

Площадь перед Школой замерцала серебристым светом, арка ворот полыхнула ослепительно-белым, двери распахнулись, и на пороге возник силуэт. Когда глаза привыкли к свету, я разобрал, что это высокая стройная дама в темно-синем плаще. Она скрестила руки на груди и медленно посмотрела на нас поверх изящных очков.

Участники выстроились полукругом и почтительно молчали. Поскольку я пришел последним, с моей стороны было бы невежливо лезть вперед, поэтому я пристроился за Ласло Восемнадцатыми.

– Ну? – рявкнула дама голосом моей коробочки.

Похоже, все присутствующие разделяли убеждение, что молчание – золото. К несчастью, Аманда Дэверелл, могунья, предпочитала серебро.

– Я хочу знать, нашел ли кто-нибудь площадь Справедливости.

Клетчатая девочка попыталась спрятаться за коляску Дэйва.

Аманда Дэверелл еще раз обвела нас взглядом:

– Запомните раз и навсегда: в Карпетауне нет такой площади. И тот, кто собрался искать справедливости на конкурсе, может отправляться домой прямо сейчас! Вы все прошли строжайший отбор и знаете, что мы принимаем только особенных учеников и развиваем их уникальные способности! Наша Школа Магии лучшая в мире, попасть сюда – мечта любого! Мы уважаем дух конкуренции – в рамках правил, конечно, – и если у вас не хватило мозгов сохранить свое приглашение, так КАКОГО ЧЕРТА ВЫ ТЕПЕРЬ ТРЕБУЕТЕ?! – снова рявкнула она и повернулась к девочке, которую я сразу и не заметил.

Девочка была чем-то похожа на Бусинку: такие же поникшие плечики и горестно опущенная голова. У меня защипало в носу.

– Мисс Дженкс, вы получили приглашение? – допрашивала ее могунья.

– Да, госпожа куратор.

– Вы явились с ним на регистрацию?

– Понимаете, оно куда-то пропало… Мне кажется, его кто-то… кто-то взял… – Она боялась даже взглянуть на Аманду Дэверелл, слезы тихо капали на сжатые ладошки.

– Этот кто-то, мисс Дженкс, оказался в состоянии заколдовать приглашение и зарегистрироваться вместо вас! И знаете, если после испытания у него останутся баллы для покрытия штрафа, я с удовольствием с ним познакомлюсь! Нам не нужны растяпы, мы готовим исключительно сильных магов! Мисс Дженкс, вы свободны! – отчеканила куратор.

– Но… может, ректор Феррариус мог бы чем-нибудь помочь. – Девочку колотила крупная дрожь, но она не сдавалась.

– Ректор Феррариус слишком занят, чтобы заниматься такими мелочами! У него важное выступление перед обыкновенцами!

Похоже, могунья собиралась распекать несчастную всю ночь. А у меня уже не было сил смотреть на согнутую маленькую фигурку.

– Ыыыыфыыыых! – раздался голос Аманды Дэверелл. Могунья замолчала и принялась высматривать, кто посмел ее передразнивать. Ой-ой, кажется, я слишком сильно сжал свою коробочку.

– Домой! – наконец скомандовала могунья, и с башни спустился серый Страж. На шее у него была большая сумка. Когда несчастная Дженкс забралась, Страж аккуратно закрыл сумку и недовольно фыркнул. Еще бы, Стражи терпеть не могут, когда им поручают такие дела, они не смирные ездовые драконы, в конце концов. Да и желающих на них прокатиться что-то не находится. Страж взмахнул крыльями и низко-низко полетел куда-то в сторону площади Уютного Вечера. – Я надеюсь, подобное не повторится. Всем предоставлены условия равные, но не одинаковые. Вы получаете задания, которые позволяют раскрыть ваш потенциал и выявить недостатки. Следуйте инструкциям, помните о штрафных баллах и идите к победе. Всё! – Она хлопнула в ладоши, шагнула назад, и дверь за ней закрылась.

Даже после ухода Аманды Дэверелл мы продолжали почтительно стоять. И все так же ценить молчание. Но первой очнулась, конечно же, Рива. Она бросилась поднимать плед, сползший с коляски Дэйва. За ней зашевелились остальные.

В этот момент я был даже благодарен тупику Проигравших, 12, за избавление от чемоданов. По крайней мере, это позволило мне уйти тихо и незаметно.

– Эй, подожди! – раздался голос у меня за спиной. Ну, почти незаметно.

– Мы с тобой виделись сегодня, я Алек. А ты Везучий Неудачник, да?

Он был настроен все так же дружелюбно, и я от души пожал протянутую руку.

– Мэтью Грэнвилл, рад встрече. Да, пять раз пытался поступить – и никак, дальше четвертого испытания ни разу не доходил. А ты? Расскажи, как ты сумел утащить драконье яйцо в третьем туре? Метлами же нельзя было пользоваться?

– Ну и страшная она, правда? Если б она со мной так разговаривала, я б умер прямо на месте. Хорошо, что кто-то ее отвлек, – поежился Алек. Похоже, про яйцо дракона мне так и не суждено узнать.

– Да, это было впечатляюще, – дипломатично заметил я. Мало ли, вдруг коробочка не только говорила голосом Аманды Дэверелл…

– Ты молодец, раз справился с одомашниванием! Только ты и Китти Плюш сумели так быстро! Еще не все даже приехали, завтра последний день регистрации. Некоторые уже пару дней маются, и никак. Удивительно, где они столько диких домов для конкурса нашли?

Кто я такой, чтобы разуверять человека в его благородных заблуждениях? К тому же хмыкнул я достаточно неопределенно.

Мы как раз подошли к высокому черному кубу. На нем лежала кучка красивых разноцветных кристаллов. Вокруг постамента золотились таблички с именами участников. «Мэтью Грэнвилл, Закружье, Везучий Неудачник, тупик Проигравших, 12», – нашел я на одной.

Алек достал из сумки мешочек и высыпал на ладонь пару монет. Сначала он взял золотой, но передумал и поменял на серебряк.

– Поставлю сам на себя. Вдруг и выиграю, и кучу денег получу, – рассмеялся он и бросил монету в щель таблички со своим именем. Оно почему-то светилось не так ярко, как мое. Если честно, не знал бы я, как его зовут, – не разобрал бы.

– А у тебя как с одомашниванием?

– Пока неважно. Жалко, что правила запрещают переночевать у тебя, – вздохнул он. – Вон какая-то гостиница, попрошусь пока туда. Увидимся!

Мы попрощались, и я остался один. Теперь путь в гостиницу мне был закрыт. Из-за его наивной уверенности в успехе моего одомашнивания придется спать под дверью. Но ради чувств товарищей Мэтью Грэнвилл готов пожертвовать собой.

Хорошо, что мой дом был у городской стены, иначе бы я не нашел его и до утра. Уже больше по привычке я заехал ногой по двери и попробовал пролезть в нишу для чемоданов. Дом был готов к такому ходу: навстречу мне тут же высунулся внушительный кулак. С другой стороны, теперь я могу быть уверенным, что через этот вход не пройдет никакой враг. Всего-то осталось заполучить и дом, и врагов.

Я так устал за день, что не хотел вообще ничего. Просто сел на ковре у входа. Вспомнил семью и дом, где меня когда-то любили и ждали. Сиротой быть тяжело, даже если ты Везучий Неудачник и живешь теперь в самом Карпетауне. Наверное, я задремал, потому что проснулся оттого, что меня довольно чувствительно пихали в бок корни моего дома. Почти моего.

Мэтью Грэнвилл не привык сидеть сложа руки и жалеть себя. Чтобы все жертвы не были напрасными, я должен добиться успеха. Пусть этот одичалый шалаш поймет, какого хозяина может потерять. Ему же хуже. Я встал и пошел куда глаза глядят. Глядели они прямо на вывеску «Сирота».

Глава 3 Трактир семейного типа

Я проснулся и почувствовал себя полным сил. И готов был потратить все эти силы на поиск хорошего завтрака. А лучше двух. Следующее, что я ощутил, – это как падаю с кровати. Стены заходили ходуном, стекла задрожали. За окном было темно, значит, дома снова перемещаются. Странно, я думал, это происходит только на закате, а еще даже солнце не встало. Вот что значит быть закаленным – через пару часов свеж как огурчик!

Надо бы поблагодарить спасителя, давшего мне приют. Никто не может сказать, что Мэтью Грэнвилл – невоспитанный молодой человек. Я спустился вниз и понял, что нахожусь в трактире. Очень, очень большом трактире. Не то чтобы я был специалистом по питейным заведениям Окружья, но уверен: это было необычным даже по здешним меркам. Хотя бы потому, что в центре зала лежал ледяной дракон. Он мирно посапывал, сунув морду под крыло из снежных перьев. Его грива напоминала струи водопада, замерзшие на лету. Сквозь голубоватые полупрозрачные чешуйки на брюхе просвечивало алое пламя. Глыбы льда, на которых он лежал, были сплошь уставлены какими-то небольшими шарами, похожими на снежки.

В трактире был полумрак, поэтому, когда дракон неожиданно посмотрел на меня большими фиалковыми глазами, я не видел ничего, кроме огня, который играл в драконьей пасти меж ледяных клыков. Лед и пламя. Разве найду я в жизни что-то лучшее, чем такой прекраснейший, благороднейший способ умереть?

Что-то липкое и противное потекло по лицу, и я зажмурился. Кое-как оттер пахучую гадость рукавом и возмущенно уставился на толстяка, который как ни в чем не бывало улыбался, словно не облил меня только что «Сладкими Слезами Стыда». Дракон вздохнул и отвернулся. И с чего это я собрался умирать, на голодный-то желудок?

Толстяк надел перчатки из кольчужника, собрал штук десять снежных шаров и пристроил их на льдине. Дракон вскинул голову, выдул из ноздрей струйку дыма и резко выдохнул. Огонь охватил снежки, а ледяной зверь выпустил коготь-бритву и вжикнул прямо по пламени. На льдину посыпались ломкие золотистые осколки. Толстяк учтиво поклонился, воткнул в каждый снежок по ветке ведьминого пустодревника и сгреб их на поднос. Я замер: только что на моих глазах сотворили невероятное волшебство! Какое искусное сочетание стихий! Как дорого я бы дал, чтобы узнать, какие превращения произошли в этих шарах!

Толстяк протопал мимо, и я скосил глаза на поднос. Снежки превратились в золотые ядра со срезанными макушками, внутри которых булькала и пенилась мятно-изумрудная жидкость. Над ними клубилось облако ароматного пара. Дракон еще раз с тоской глянул на меня и завалился спать.

– Подходи, хлебнем ледяного огоньку! Высший сорт! – подмигнул мне трактирщик.

Все-таки было очень мудро не демонстрировать свои познания в алхимии. На будущее я твердо решил: скромность украшает. Хоть и не так ярко, как светобуквы. И вслед за толстяком подошел к стойке, за которой, уперев руки, стоял трактирщик.

– Позвольте представиться: Мэтью Грэнвилл, участник конкурса Школы Магии. Хочу выразить…

– Да ты что, парень! Какая благодарность! Ты как на пороге рухнул, так я чуть не прослезился: вылитый я лет пятьдесят назад! Зря, что ль, я название придумал – «Трактир семейного типа „Сирота“»? Да мне каждый посетитель как брат! А тем более Везучий Неудачник! Лишний раз заглянут посмотреть, а нам это не помешает – скоро ж соревнование!

Трактирщик так расчувствовался, что даже вышел из-за стойки. Он оказался невысоким и лысоватым, на шее болталось полдюжины амулетов, на левой руке из-под закатанного рукава выглядывала татуировка в виде трех ушей. Вот это да! Да я и пол-уха никогда не видывал! А тут сразу три, высшая ступень! Это ж сколько народу приходит к нему поговорить…

– Я Визл, а это Боб-Сундук. Это он отнес тебя наверх и баюкал, как родного сына. Так что сутками сладчайшего сна ты обязан ему.

Сутки?! Пока остальные вовсю одомашнивали, а Китти Плюш выполняла, небось, бонусные задания, я спал без задних ног? И за это еще должен быть благодарен?!

Помощник расплылся в довольной улыбке. Больше всего он был похож на большого откормленного борова. Честное слово, только вместо копыт – руки-ноги, а так один в один. Даже похрюкивал.

– Боб свою работу знает отлично. Но, как говорится, знание – сила, а сила есть – ума не надо. Так что если навести справки или поболтать – то за этим лучше ко мне.

Он поставил передо мной золотой снежок с ледяным огнем.

– Угощайся. А то эти испытания до смерти уморить могут, знаю я Аманду.

Напиток покалывал горло крупинками льда и растекался по телу огненной рекой. Я с интересом рассматривал, как на коже появляются морозные узоры, а на кончике языка пляшет крохотный огонек. Еще меня жутко раздражали эти двое. Как они смеют на меня смотреть? Почему не трепещут?! Сейчас они поймут, что со мной шутки плохи, я сам – огонь!

– Тихо-тихо, парень. Первые пару раз такое бывает. Ты б видел, что вытворял Чарли Пранк, когда работал над рецептом зелья.

– Вы знали Чарли Пранка? Он здесь бывал? – Ради этого я приспустился с потолка. Даже не знал, что умею летать. Только почему-то кругами.

– Ха! Знаю ли я Чарли Пранка! Где, думаешь, он сочинил свои лучшие выходки? Где пережидал бучу? Хочешь знать, так я всем ему обязан – это ж он добыл этого дракона и придумал, как готовить ледяной огонь. Да, Мэтью, Братство трактирщиков рыдало, когда Чарли Пранка выставили из Карпетауна…

Визл, видно, принялся вспоминать славные былые времена, потому что в глазах его появились слезы.

– Боб, ты отдавил мне ногу… А теперь что? Мэтью, ты видишь тут хоть одного посетителя? Перемещения портят весь бизнес. Этот ковер вечно норовит запихнуть трактиры куда подальше. Вот все, что мы заработали до заката! А с нас еще вклад на состязание со Столицей! – И он высыпал на стойку пригоршню золотых.

Золото! Как приятно на нем полежать, погреть бока. Прочь от него, жалкие людишки…

Но пока я наматывал круги над монетами, Боб сгреб все до единой своей здоровенной лапищей. Он внимательно обнюхал каждую и закинул себе в рот. Вдруг скривился и выплюнул одну: золотой упал на пол и медленно растаял. А Боб довольно похлопал себя по животу. Раздался мелодичный монетный звон. Так я узнал, что переливы золотых можно слушать вечно.

– Умница, Боб! Хорошая свинка-копилка сейчас такая редкость… Мэтью, присядь пока, поешь, потом поговорим. Пора уже открываться, – озабоченно сказал Визл, становясь за стойку.

Вот у кого нужно поучиться одомашниванию! Под взглядом Визла стулья вытянулись в струнку, вилки-ложки улеглись правильными рядами и даже вешалки перестали сплетничать. Трактирщик довольно кивнул и позвал помощника:

– Боб, что-то темно у нас. Добавь света.

На двух стенах, точно напротив друг друга, висели большие куски черной ткани. Боб потянул за рычаг, и один из них отъехал в сторону. За тканью оказалась ниша, из которой выглянул очень, очень сердитый маг. Он высунулся по пояс и что-то высматривал в зале. Боб дернул снова, и вторая занавеска тоже отодвинулась, открывая еще одного волшебника, с тонкими чертами лица. Маги тут же уставились друг на друга. Когда их ненавидящие взгляды встретились, воздух прям заискрился и сразу стало гораздо светлее.

– Надо только следить, чтоб они молнии метать не начали, – пояснил мне Визл. – А то сожгут все к проклятой моли. Ты ешь давай. Вон за тем столиком еда уже поспела, выныривает.

Вот это я понимаю – творческий подход! Ненависть – источник вечной энергии, и как это раньше никто не догадался?

Осталось понять, как добыть еду, которая то всплывала, то погружалась внутрь стола. Я закатал рукава и сунул руки в воду, но тарелка моментально ушла на дно. Для озарения я выбросил из снежка пустодревник и одним махом допил то, что оставалось на дне. Оказалось, водные столы – крайне практичное изобретение. Если нырнуть туда с головой и открытым ртом, это очень, очень освежает после того, как во рту у тебя случилось нечто под названием «битва драконов в пекле». Но если перестараться, то можно подавиться ледяной крошкой. В общем, важен баланс. Когда я смог вынырнуть и отдышаться, то твердо знал: не пренебрежение сервировкой губит людей – губит людей вода!

Хорошо одомашненный трактир заботится о посетителях, поэтому стул тут же включил ветродуйку, а ложка поманила со дна тарелки. Я с опаской открыл крышки, но там оказались суп и жареная картошка. Удивительно, но они не убегали, не превращались во что-нибудь несъедобное и не пытались поговорить. Просто чудо, а не еда!

Вот почему, когда ты полон изящества и достоинства, вокруг нет ни души? А стоит тебе запихать в рот побольше картошки и перемазаться соусом, обязательно появится юная леди приятной наружности и посмотрит на тебя как на гоблина? Я попытался ей улыбнуться, но леди уже отвернулась. Не вынесла моего ослепительного блеска, полагаю.

Я непринужденно облокотился на стойку. Мэтью Грэнвилл не пытается понравиться девушке, он просто хочет поблагодарить хозяина за ужин. Юная леди недовольно повела носом, но не удостоила меня и взглядом.

– Говорят, в этот раз Проклятая Молли настроена решительно. Она разослала письма всем доскам объявлений и в Магистрат. Сомневаюсь, что глава Братства трактирщиков ничего об этом не знает, – говорила она строгим низким голосом.

– Клянусь, мы с Бобом неотлучно в трактире, где ж нам бегать доски читать!

– Визл, если вдруг откроется, что вы знали о ее появлении, но не известили Магистрат, у Братства будут большие проблемы.

– Но что ей, бедняге, остается? На Молли пало проклятие – разрушить Карпетаун, вот она и старается, как может. Между прочим, если ее Пророчество исполнится, от посетителей в Башне Гаданий отбоя не будет!

– Между прочим, Визл, если ее Пророчество исполнится, Башня Гаданий сгинет вместе с Карпетауном, – настолько ледяным голосом произнесла девушка, что я поразился, как можно достигнуть такой выразительности, не открывая рта.

Секрет был прост: я не заметил вторую даму, гораздо старше первой. Оказывается, все это время она стояла рядом и даже размахивала каким-то свитком. Если вы хотите стать невидимкой, для этого вовсе не нужны заклинания. Просто выберите себе сказочно красивую спутницу.

– Я понял, магистр Сотпакан. Братство обсудит этот вопрос. Вы не представите нам юную леди? Полагаю, тоже на конкурс?

– Вайверин; фамилию предпочитаем не называть. Уж поверьте моему опыту, Визл, вернее верняка на ставках еще не бывало. Это даже надежнее, чем вылет Везучего Неудачника.

Наверное, в этот момент я чем-то привлек внимание магистра, потому что она глянула на меня и изогнула бровь.

– Ваш посетитель так оригинально выглядит, он из каких-то отсталых миров? Говорит ли он на Понятном Языке?

Мэтью Грэнвилл уважает леди и не позволит себе их критиковать, но, прежде чем заявлять про отсталые миры, на себя бы посмотрела! Толстенькая, под носом сажа, платье лет двести как вышло из моды, духи отдают тиной! Пока слова возмущения с бульканьем закипали у меня в горле, трактирщик любезно сказал:

– Мэтт Грэнвилл, Везучий Неудачник. Мэтью, предложи мисс Вайверин новые пряжки, – кажется, ее не работают. Они вон там.

Я сунул руку в нужный ящик и вытянул пряжку – левую черную. Потом левую белую. Когда на тринадцатый раз мне наконец-то попалась парная, Сотпакан задумчиво произнесла:

– Все-таки у вас нюх на такие дела, Визл. Если, конечно, я правильно вспомнила число пряжек в наборе. Я обдумаю свою ставку.

Мэтью Грэнвилл не ломает голову над непонятными словами, он действует. Поэтому я пыхтел, прилаживая пряжки к туфлям. Старые действительно сломались и не подсказывали, где находятся Бесконечные Ступеньки. А без них сложно добраться куда-нибудь далеко, особенно за пределы Карпетауна. Все это время мисс Вайверин стояла не шелохнувшись, только ее щеки покраснели самым милым образом.

Я хотел сказать ей что-нибудь ободряющее и на миг закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. А когда снова их открыл, перед моим носом были грязные, рваные башмаки.

– Визл, старый пройдоха, неужто ты нанял чистильщика?

Новый гость был под стать своей обуви. Пожалуй, она выглядела даже получше. Седые волосы паклей свисали на лицо, по которому шла сетка то ли морщин, то ли трещин грязи. Глаз вообще не было видно. Он был весь увешан пучками кореньев и веток.

– Финнр, дружище! Что это у тебя, куст-старьевщик?

– Точно. Магистрат разрешил посадить его в городе, завтра укажут места. В дверях столкнулся с этой мымрой Сотпакан, так что дай-ка, Визл, горло смочить.

Я с интересом посмотрел на его растение: даже саженец может напрясть из старья гору хороших ниток, а взрослая особь умеет чинить и штопать одежду. Само собой, встречается еще реже пустодревника.

Они уселись за парой-тройкой золотых снежков, и я решил найти себе занятие поинтереснее. В трактир уже набилась толпа народу. Боб еле успевал разносить ледяной огонь, влюбленные парочки запускали друг другу по воде сердечки и цветы. Половицы наконец-то настроились и заиграли в унисон, хотя какая-то выдавала не ля, а ля-диез.

В углу обыкновенцев освободился столик, и я пошел туда. Было немного непривычно, что приборы не прыгали в руки, а стул надо отставлять самому, но с этим можно смириться. Тем более еда была вполне себе на уровне. Пока я размышлял, что делать дальше, над ухом раздалось робкое покашливание.

– Молодой человек, не могли бы вы мне помочь? Навигатор не работает, а мне нужно спланировать дальнейший маршрут.

Это был пожилой джентльмен в опрятном костюме. Он то и дело начесывал волосы на лоб, как будто что-то маскировал, но зеленые глаза смотрели из круглых очков вполне дружелюбно. Он развернул на столе странный свиток и принялся объяснять:

– Мы вот здесь, на северо-северо-западе, вот центр, а я бы хотел попасть сюда, это юго-восток. Но тогда получается, что мне нужно потратить на путешествие несколько жизней, а это какая-то бессмыслица, ведь и точка А, и точка Б – в пределах Окружья!

Уж не знаю, какой умник рисовал его карту, но вышла полная ерунда: например, Близнечные миры оказались в противоположных концах, а Столицу, Эйхилл, вообще намертво пригвоздили к одному месту. Безмирье, вместо того чтобы опоясывать Закружье, расползлось по рисунку большими неровными кусками. И вся карта была в каких-то поперечно-продольных линиях. Наверное, чтоб удобнее было от злости кромсать ножницами.

Я встал и быстро сотворил в воздухе схему: ...



Все права на текст принадлежат автору: Лилия Леонидовна Ильюшина.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Мэтт Грэнвилл, Везучий НеудачникЛилия Леонидовна Ильюшина