Все права на текст принадлежат автору: Евгений Николаевич Бузни.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Шпицбергенский дневникЕвгений Николаевич Бузни

Евгений БУЗНИ ШПИЦБЕРГЕНСКИЙ ДНЕВНИК

Книжный порожек

Когда я раскрываю какую-то книгу и на одной из первых страниц вижу заголовок «От автора», меня это всегда несколько удивляет. Мне кажется не сосем логичным подчёркивать, что вступительную часть написал именно автор, словно все следующие страницы писаны кем-то другим. Другое дело, если вступление пишется от имени издательства или какого-нибудь критика, друга, родного человека и так далее. В этом случае, естественно, идёт подпись и прочее.


Я не могу позволить читателю сомневаться. Вся книга написана мною. И в этой небольшой главке-вступлении мне хочется, чтобы читатель почувствовал себя на пороге моей книги, по состоянию которого, по его оформлению он мог бы хоть немного представить себе, что его ожидает дальше. Это, как, по словам великого Станиславского, театр начинается с вешалки, так и дом начинается с порога, а книга со вступления.


Собрание моих мыслей и впечатлений я назвал «Шпицбергенским дневником». В первой части этого собрания мои путевые заметки, которые иногда можно назвать рассказами, иногда очерками или даже статьями. Но по сути это те же страницы дневника, которые отличаются от второй части, являющейся именно дневником, лишь тем, пожалуй, что здесь не всегда даются конкретные даты, а тексты написаны далеко не сразу за происходившими событиями. В остальном — эти мои записи абсолютно дневникового характера, поскольку отражают реально происходившее, упоминают реальные фамилии реальных людей.

Если меня спросят, зачем я написал эту книгу, то я отвечу просто: мне хочется, что бы читатель узнал и полюбил Шпицберген — удивительный, ни на что не похожий, совершенно уникальный кусочек огромной планеты Земля, полюбил батюшку Груманта, как его ласково называли в старину русские поморы. А коли полюбит читатель эту землю, то, может, и сумеет помочь ей выжить, выстоять, сохраниться. Что ей мешает, какие у неё проблемы, об этом и рассказывается в книге.

Тут и характеры сталкиваются, и копья ломаются, и люди гибнут, но жизнь продолжается. А какой она будет? Это вопрос из вопросов. Почитаем, подумаем, увидим. Переступим же теперь порожек и войдём в книгу.

Часть первая СВАЛЬБАРД ПО-НОРВЕЖСКИ, ПО-РУССКИ — ШПИЦБЕРГЕН

Но я прошу прощения у дорогих читателей за то, что каким-то образом ввожу в заблуждение столь броским заголовком, ведь и слово Свальбард не совсем норвежское, как и Шпицберген вообще не русского происхождения. Однако так случилось, что замечательный уголок почти на краю земли, всего в какой-нибудь тысяче километров от Северного Полюса планеты имеет столь экзотическое двойное название. И вполне возможно, что это не только не первый, но и не последний его парадокс.

Четыре века тому назад, а именно семнадцатого июня тысяча пятьсот девяносто шестого года голландскому мореплавателю Уильяму Баренцу довелось привести свой корабль к скалистым берегам, кои он и обозначил в судовом журнале неделю спустя словом Шпицберген, что означало в переводе «Остроконечные горы». Между тем сам счастливчик вместе со своими друзьями по открытию полагал, что повстречался с берегами Гренландии, в то время известной под названием Гронланд.

Но ту же ошибку до него совершали русские поморы, бывавшие в этих же местах значительно ранее в поисках охотничьей добычи и называвшие холодный, неприветливый преимущественно край Грумантом, что было русским вариантом слышанного ими от соседей Гронланд.

За сто три года до официального открытия Шпицбергена Виллемом Баренцем известный немецкий учёный И. Мюнцер в 1493 г. обратился с письмом к португальскому королю Хуану II с предложением организовать экспедицию в моря Северного Ледовитого океана. По его мнению, это могло привести к новым географическим открытиям, что прославило бы его «так же как и великого князя московского, ибо немного лет тому назад под суровостью сказанной звезды открыт большой остров Груланда, берег которого тянется на 300 легуа, и на котором находится величайшее поселение людей под сказанным господством сказанного сеньора князя».

Датский адмирал Северин Норби писал своему королю в 1525 г. из России:

«Русские захватили датские владения на Севере, о чём я узнал во время посещения пограничных районов, где беседовал с русскими… великий князь владеет куском норвежской земли на Грум и Ланде, принадлежащей двум монастырям епископского подчинения» — и подтверждает это во втором письме:

«Гренландия и другие земли зависимы от великого князя. Это я знаю также, ибо я разговаривал с людьми из этих мест».

Начальник крепости в Бергене К. Фолькенсдорф в письме датскому королю Кристиану III писал в 1557 г.:

«Англичанин доверительно рассказал мне, что он ел и пил с людьми, которые родились в Гренландии, и которые каждый год совершают поездки на Русь и обратно. Эти люди привозят великому князю дань по льду. Они познакомили его с начальником, рассказавшим, что между Гренландией и Русью зимой и летом лежит лёд, так что можно ездить на санях. Поездка продолжается месяц. Во льдах бывают полыньи и тогда ходят не больше месяца».

В 1576 г. Датский король Фредерик II писал своему приказчику в Норвегии Л. Мунку:

«Известно нам стало, что прошлым летом несколько тронтгеймских купцов вступили в Вардё в сношение с одним русским кормщиком Павлом Нишецом… ежегодно около Варфоломеева дня плавающим в Гренландию, который уведомил их, что если за его труды ему дадут некоторое вознаграждение, он, пожалуй, сообщит им данные об этой земле и проведёт туда их суда».

На острове Матвеев вблизи Югорского Шара некогда стоял большой крест, на котором был вырезан год 1576 и несколько русских имён: Береза, Фёдор Павлов, Елисей. Рисунок креста был опубликован в 1611 г. Комиссаром первой нидерландской экспедиции по отысканию северо-восточного прохода И.Х. ван Линсхотеном.

Таковы первые, но не единственные литературные сведения об истории посещения русскими поморами архипелага, называемого то Груланд, то Грум и Ланд, то, ошибочно относя его к Гренландии.

Археологические раскопки показали, что большое число русских поселений находилось в окрестностях посёлка Баренцбург. Здесь в заливе Гренфьорд в восемнадцатом веке существовал крупный промысел белух. Наиболее известное из становищ связано с именем Ивана Старостина. Его большой дом, который включал в себя семь помещений, в том числе кузницу, стоял на высоком правом берегу реки Линне. Ближе к Баренцбургу на мысу Фестинген располагался одиночный промысловый дом. Большое становище, состоявшее из нескольких построек, обнесенных по всему периметру неглубоким рвом, находилось на западном берегу Гренфьорда напротив Баренцбурга.

Систематическое освоение архипелага другими странами началось в конце шестнадцатого века после того, как голландский мореплаватель Виллем Баренц в 1596 году впервые нанёс на карту очертания Шпицбергена, который он принял сначала за берега Гренландии.

Активизация экономической деятельности на Шпицбергене компаний и предпринимателей европейских стран заставила царское правительство заняться «шпицбергенским вопросом». Оно приняло решение направить на архипелаг экспедицию, которой поручалось провести разведку месторождений каменного угля.

Возглавил её Владимир Александрович Русанов — исследователь Арктического бассейна, геолог, видный учёный начала XX века. Им было обследовано около двух тысяч километров побережья архипелага, открыты и нанесены на карту каменноугольные месторождения, на которые были установлены заявочные столбы.

Перед уходом с архипелага в 1912 г. В.А. Русанов отправил своего помощника — известного полярного исследователя Р.Л. Самойловича с двумя членами экспедиции на попутном пароходе в Россию, а сам направился к Новой Земле, где и затерялся след судна «Геркулес», на борту которого находилась российская экспедиция.

Но благодаря усилиям и энергии Русанова и его сподвижника Самойловича было положено начало добычи угля русскими на Шпицбергене. Первые тысячи пудов его были вывезены Самойловичем в Россию на корабле «Мария» в 1913 г. К этому времени на Шпицбергене уже работало несколько мелких угольных шахт, принадлежащих английским, американским, шведским и норвежским компаниям. В этом же году в Петербурге было учреждено торговое товарищество под наименованием «Торговый дом Грумант для горных разработок А.Г. Акафелова и Ко».

В 1921 г. было образовано объединение лесной промышленности Северо-Беломорского района «Северолес». Работникам правления указанного объединения было поручено заняться вопросами организации добычи каменного угля на Шпицбергене. В тот период на шахте «Грумант» добычу угля осуществляло акционерное общество «Англо-Русский Грумант».

В 1931 г. представители объединения «Союзлеспром» подписали соглашение о выкупе всех акций общества «Англо-Русский Грумант». Шахта «Грумант» и Грумантское угольное месторождение, находящееся на земельном отводе, площадью 79,3 кв. км. полностью перешло в его владение.

Постановлением СНК СССР от 7 октября 1931 года № 836 был организован государственный трест «Арктикуголь» по добыче и сбыту угля, полезных ископаемых на островах и побережье Северного полярного моря. Тресту были переданы земельная собственность, имущество, права и обязательства СССР на Шпицбергене, а в 1932 году «Арктикуглём» были приобретены в собственность земельные отводы Баренцбург и Тундра Богемана. Земельные отводы зарегистрированы на имя треста в Кадастре земель Тромсё и Шпицбергена, на них имеются купчие крепости и договора, подтверждающие право собственности треста на землю.

Представляя интересы России на архипелаге, трест является собственником земельных отводов общей площадью 251 км2, на которых расположены 23 земельных участка с тремя крупными каменноугольными месторождениями: «Грумантским», «Баренцбургским» и «Гора Пирамида». Такова, в сущности предыстория российского пребывания на Шпицбергене.

Шпицберген же, как название, появился впервые на карте лишь через шестнадцать лет после произнесения этого слова Баренцем и ещё два столетия велась борьба за сохранение его на картах мира, конкурируя с Гренландией, Новой Землёй и Грумантом. Да и сам Шпицберген в качестве архипелага с более чем тысячью островами проявил свои настоящие очертания на карте впервые лишь в начале восемнадцатого века.

Ошибкой географов считают некоторые учёные и возникновение названия Свальбард, что в переводе со староскандинавского означает край холода и относилось в прежние времена к одному из районов Гренландии. Не случайно поэтому в Договоре о признании суверенитета Норвегии над Шпицбергеном, подписанном девятого февраля тысяча девятьсот двадцатого года, слово Свальбард вообще не существует. Несколько позже норвежские учёные попытались увязать упоминания об открытии Свальбарда в исландских сагах, относящихся к средним векам, со Шпицбергеном и в Акте от семнадцатого июля тысяча девятьсот двадцать пятого года называют архипелаг Свальбардом, включая его в территорию королевства Норвегии.

Учёные продолжают спорить, ибо ни у кого нет достоверных доказательств, кто из европейцев — русские, норвежцы, голландцы или англичане — первыми охотились на архипелаге, подкрадываясь по льду к моржам и тюленям, ставя капканы на песца, сражаясь в неравной схватке с более сильными белыми медведями и более слабыми оленями. Однако, если только сегодня удалось доказать, что небесных знаков Зодиака не двенадцать, как считалось два тысячелетия, а тринадцать, то в вопросе определения одного названия и приоритета первого поселенца уникального северного архипелага всё ещё, видимо, впереди.

А я рассказал об этом лишь в качестве преамбулы к моим дальнейшим описаниям удивительного во всех отношениях и прекрасного по-своему, незабываемого по красоте и редкого по чистоте уголка природы с никогда не тающими льдами и странно сохраняющимися на них горячими человеческими сердцами.

Впрочем, «нетающие льды» — это, конечно, метафора, поскольку на самом деле всякий раз с наступлением короткого лета даже самые мощные ледники начинают подтаивать и подмываться слегка потеплевшими водами океана, и тогда огромные куски и целые скалы сверкающего на солнце льда вдруг отрываются под собственной тяжестью от гигантской ледовой массы и со страшным грохотом, взбудораживающим тишину многих километров вокруг, обрушиваются, разрывая в тысячи брызг прибрежные языки волн, и начинают свою новую жизнь странствующих плавучих айсбергов.

Однако за зиму потери отколовшихся льдов да потоков воды, сбежавших говорливыми шумными ручьями, с лихвой восполняются новыми наледями. И это вечное движение льдов совершенно незаметно для обычных глаз обывателя, редкие единицы которых проводят здесь почти всю свою жизнь в отличие от остальных, приезжающих лишь на два-три года временной работы за приличный заработок. Они-то и называют льды нетающими.

Только специалисты гляциологи, проведя очередные замеры, вычертив изрядное количество таблиц и графиков, завершив сложные вычисления и расчёты, вдруг покачают головами, грустно заметив, что границы ледников отодвинулись на несколько сантиметров, освободив часть суши. Теплеет климат земли.

В стране же нашей, напротив, климат взаимоотношений похолодал, что привело к её развалу в политическом и экономическом плане и к великому сожалению повлияло на жизнь Шпицбергена. Свёрнуты многие научные программы. Не приезжают больше гляциологи, не продолжаются многолетние наблюдения за движением ледников, приостановлены работы геологов в поисках несметных богатств Шпицбергена, называемого ими геологической лабораторией земли, затормозились научные раскопки археологов, почти доказавшие, что русские поморы первыми обживали край тысячи островов.

Приоритет в исследованиях отдан почти полностью норвежцам, создавшим на территории Свальбарда научно-исследовательский полярный институт да открывшим здесь же целый университет для подготовки специалистов в области полярной геологии и охраны окружающей среды. Стараются не отставать от них поляки, любящие природу севера, да расчётливые японцы, понимающие экономическую выгоду от научных исследований в столь далёком от них регионе мира.

Полсотни лет назад здесь на архипелаге Шпицберген добычей угля занимались три российских рудника: Баренцбург, Грумант и Пирамида, численность населения посёлков которых была более двух тысяч человек. А по соседству с ними на том же острове Западный Шпицберген находилось два норвежских посёлка Лонгиер с населением чуть более пятисот человек и Нью-Олесун, в котором работало и того меньше шахтёров — около ста пятидесяти.

Сильно отличались эти два сообщества в ту пору тем, что норвежцы с завистью смотрели на богато живших, прекрасно снабжаемых с материка россиян. У них и техники достаточно для добычи угля, и вертолёты, достающие до любого уголка архипелага, ледоколы, появляющиеся при первой необходимости с материка, мощная радиостанция — чуткое ухо, слышащее все голоса планеты. У норвежского губернатора, призванного следить за порядком и охраной окружающей среды Шпицбергена в штате лишь четыре сотрудника, имеющих в своём распоряжении одно морское судёнышко на период судоходства, лыжи да сани на зиму.

В российских посёлках строились новые плавательные бассейны, дворцы культуры, работали вечерние школы и заочное отделение института. Шахтёры жили в довольно благоустроенных семейных общежитиях, питались в столовой бесплатно.

В норвежском посёлке пока только двухклассная школа, шахтёрское общежитие и только что построенный культурный центр, служивший сначала в качестве церкви, школы, больницы, шахтёры питались в общей столовой бесплатно.

Общим для норвежских и российских посёлков было то, что всё в посёлках подчинялось руководству угледобывающих компаний. То есть структурно они были похожи.

Прошло пятьдесят лет. Что изменилось за это время у двух соседей, продолжающих без какой-либо конкуренции добывать уголь?

Каким путём пошли норвежцы?

19 марта 1953 г. в шахте посёлка Нью-Олесун несчастный случай унёс жизни 19 шахтёров, 5 ноября 1962 г. взрыв в той же шахте стал причиной гибели 21 шахтёра, в результате чего в 1953 г. правительство Норвегии было вынуждено уйти в отставку, а шахта, на которой за 29 лет её существования погибли 84 человека, была закрыта. Но маленький посёлок не был брошен. Первое время в нём работала небольшая гостиница на 20 мест. В 1967 г. здесь начинает работать спутниковая телеметрическая станция. Год спустя к работе приступает научная станция Норвежского научно-исследовательского полярного института, затем к ней присоединяются биологическая станция университета Тромсё и группа по изучению загрязнения атмосферы. В 1974 г. Нью-Олесун становится международным научным центром, в котором помимо норвежских учёных работают преимущественно в весенне-летний сезон учёные многих стран Европы и Азии. Ещё через десять лет гостиница посёлка в состоянии принять 140 человек, насчитывая до четырёх тысяч человеко-дней проживания в год. Океанские круизные суда с сотнями туристов на борту становятся постоянными гостями посёлка, принося немалый доход.

В то же время в мае 1976 года сто процентов без одного акций угледобывающей компании Стуре Ношке приобретаются норвежским государством. Через семь лет главная контора компании, находившаяся в Бергене, переезжает в Лонгиербюен. Понимая нерентабельность добычи угля, компания в 1985 г. объединяется с компанией «Ношк Гидро» в целях поиска и эксплуатации других природных ресурсов Шпицбергена. Спустя четыре года угледобывающая компания полностью реорганизуется, отделив от себя бытовое обслуживание населения, туризм и прочий бизнес. Теперь, занимаясь только добычей и сбытом угля, компания имела в своём штате 540 человек, из которых 240 работали в шахте, добывая около 300 000 т. угля. Учитывая то, что запасы угля Лонгиербюена постепенно истощались, компания возобновила работу шахты в посёлке Свеа, приняв в последнее время решение осуществлять там работы вахтовым методом силами шахтёров, проживающих в Лонгиербюене, численность населения которого выросла к сегодняшнему дню почти до двух тысяч человек, а добыча угля выросла до двух миллионов тонн в год.

Столовая для рабочих была закрыта. В посёлке появилось три ресторана и несколько кафе. В центре расстроившегося широко посёлка образовался огромный торговый центр из нескольких универмагов и серии небольших магазинчиков. Здесь же современное почтовое отделение, банк, механическая прачечная, библиотека, информационный центр, большая больница, два детских сада (более ста детей), средняя школа с плавательным бассейном и гимнастическим залом, компьютерными классами, которые посещают около двухсот учащихся. В посёлке открыт филиал университета (около двухсот пятидесяти студентов), установлена одна из крупнейших в Европе радарных установок, телецентр обеспечивает трансляцию около двадцати каналов.

Огромным толчком к развитию посёлка было открытие 2 сентября 1975 г. аэропорта. В то время им стали пользоваться три компании: Скандинавские авиалинии, норвежская вертолётная компания Люфттранспорт и российская компания «Аэрофлот». Если в то время аэропорт принимал самолёты один-два раза в неделю, то в настоящее время график аэропорта Лонгиербюена составляет ежесуточные приёмы самолётов, порой по два-три в день, перевозящие более шестидесяти тысяч пассажиров в год.

Самолёты и суда привозят в посёлок туристов. Для них в посёлке работают две крупные и несколько более мелких туристических компаний, которые принимают ежегодно около двадцати тысяч туристов, что даёт в результате более пятидесяти тысяч человеко-дней проживания в трёх крупных гостиницах, небольших домах для гостей и кемпингах. Лишь вдвое меньше проживает туристов в Нью-Олесуне.

Впечатляют цифры зарегистрированного норвежского транспорта на Шпицбергене. Из двух с половиной тысяч транспортных единиц более пятисот частных легковых автомашин, около сорока автобусов, около полутора тысяч снегоходов, более сорока мотоциклов, более сорока грузовиков, около сорока тракторов и так далее.

В распоряжении губернатора сегодня вертолёты, корабль ледокольного типа, автомобили на гусеничном ходу для передвижения по снегу, легковые машины и снегоходы, военизированный корабль береговой охраны.

А как развивались российские посёлки?

В 1959 г. в главном тогда из трёх посёлке Грумант численность населения превышала тысячу человек. В 1960 закончилось строительство новой ТЭЦ. А в 1961 г. в связи с аварией в шахте, связанной с обрушением породы, добыча угля была прекращена. Посёлок и шахту законсервировали и центр добычи перенесли в Барнцбург. С течением времени посёлок полностью разрушился. В настоящее время, в связи с истощением запасов угля в Баренцбурге, разрабатывается проект возобновления добычи угля грумантского месторождения, запасов которого может хватить ещё на триста лет добычи. Однако это означает фактически строительство новой шахты и работу на ней вахтовым методом из Баренцбурга.

В самом Баренцбурге последний дом был построен в 1992 г. Многие старые дома снесены. Было принято решение о вывозе всех детей из российских посёлков, после чего ликвидировали школу и детский сад. Впоследствии ошибка такого решения была признана, шахтёрам разрешили снова привозить детей, разрушенное здание детского сада восстановили, в нём же открыли и школу, но только для начальных классов. О бывшей вечерней школе и филиале института давно забыли. Численность населения с двух тысяч сократилась до девятисот человек. Попытки организовать добычу минеральной воды высокого качества, которая была обнаружена российскими геологами поблизости, не увенчались успехом, так как не нашлось денег. Гостиница, способная принимать до сотни туристов ежедневно, имеет сто-двести человеко-дней посещений в год. Туризмом занимаются в лучшем случае три человека, а в настоящее время вообще никто до наступления летнего сезона. Питание жителей не идёт ни в какое сравнение с тем, что было пятьдесят лет назад, поскольку финансовое обеспечение треста государством после развала Советского Союза резко сократилось. Снабжение продуктами обеспечивается редкими рейсами судов.

Представительство «Аэрофлота» в Лонгиербюене много лет как уже закрыто. Российские самолёты перестали летать на архипелаг. Вертолётный парк, состоявший некогда из пяти мощных вертолётов Ми-8М, сократился до двух, да и те прекратили полёты по техническим причинам. У треста из транспортных средств остались только два буксира и старенькая самоходная баржа.

В Барнцбурге нет ни одного частного автомобиля, которые, впрочем, здесь и не нужны, поскольку некуда ехать. Нет у шахтёров и своих снегоходов ни российских, ни, тем более, японских. Вот они бы каждому пригодились. Да не до них сейчас.

Компания по сути дела находится в состоянии упадка, что хорошо продемонстрировано ситуацией с посёлком Пирамида.

Что же произошло с Пирамидой?

Пирамидой посёлок назван по причине пирамидальной формы горы, из недр которой извлекали уголь довольно необычным для шахтёров способомне на гора, как бывает в большинстве случаев, а с горы.

Пирамида-гора часто кутается в облаках, поёживаясь от холода, принимая на себя основные ветры, которые она старается по возможности не пропускать в лежащий у подножия посёлок. Поэтому население его чаще, чем жители Баренцбурга, получали удовольствие в летнее время от солнечных дней, а в зимнее — от звёздных ночей. Но это не значит, что здесь очень тепло. Напротив — морозы на Пирамиде бывают покрепче, так как она ближе всех остальных посёлков к Северному полюсу.

Пирамидчане гордились тем, что многое у них самое северное в мире: краеведческий музей, госпиталь, теплица, плавательный бассейн, стадион, гостиница. Что касается бутылочного домика, сложенного из пустых бутылок любителями необычной архитектуры, то вполне возможно, что он вообще единственный в своём роде.

Сам посёлок расположен в долине. Двух- и четырёхэтажные здания вытянулись вдоль небольших улочек. Теплотрассы, подводящие горячую воду к домам, покрыты деревянными коробами, которые часто служили прогулочными тротуарами особенно в весенне-летнее время, когда тающие снега разливаются мощными потоками воды по всей территории посёлка.

Между тем снабжение питьевой водой населения в семьсот человек было когда-то технической проблемой, но разрешимой. Создали чуть повыше на холмах водохранилища с приятным названием Гусиные озёра, придумали надёжную систему замораживания насыпной дамбы, чтобы вода не принесла бед, и потому туда с удовольствием ходили в летнее время полюбоваться с высоты на изумительную долину, покрытую коврами полярных цветов, ярко выделяющихся на фоне голубого фьорда и всегда могучего, но в то же время искрящегося нежной белизной ледника Норденшельда.

Работавшие здесь полярники любили в часы весеннего отдыха, когда солнце уже практически не уходит с небосклона, любоваться нерпами, выбирающимися на льды понежиться на солнце. Правда именно в это время сюда приходил большой любитель тюленьего мяса, хозяин архипелага — белый медведь, так что в такое время следовало быть особенно осторожным, находясь на природе. Именно через эти места проходит один из постоянных путей миграции белого медведя. Но как раз это место привлекает к себе туристов, поскольку здесь один из крупнейших ледников Европы, здесь можно увидеть живописные долины с водопадами, отсюда, из центра самого большого острова архипелага, пролегают туристические маршруты к самой высокой вершине архипелага Пику Ньютона, к заманчивым фьордам и восточному побережью острова. По стечению обстоятельств именно в районе посёлка Пирамида российские геологи обнаружили запасы нефти и газа.

В марте 1998 г. трест «Арктикуголь» закрыл шахту посёлка Пирамида, а к октябрю все жители его были уже эвакуированы. В посёлке Пирамида зимой никто не жил и никакие работы не проводились, только летом и немного весной небольшие бригады рабочих от 7 до 30 человек направлялись туда из Баренцбурга главным образом для разборки оборудования, вывоза наиболее ценных материалов и минимальной поддержки инфраструктуры для выполнения упомянутых работ. Бригады располагались для временного проживания главным образом в бывшем производственном здании. Поскольку ТЭЦ уже не работала, то здание обогревалось теплом от дизельного генератора, работавшего в соседнем помещении для обеспечения электричеством. Кроме того, летом с бригадой выезжали на Пирамиду гид-переводчик и повар, которые обслуживали гостиницу для небольшого числа туристических групп немецкой компании «Спитсберген Турз», останавливавшихся там на несколько дней, и экскурсионных групп туристических судов, заходивших на Пирамиду 2–3 раза в неделю в летние сезоны.

Поскольку вопросы охраны окружающей среды на Шпицбергене согласно параграфам Парижского Договора о Шпицбергене 1920 г. входят в компетенцию Норвегии, то порядок закрытия шахты и прекращения деятельности треста «Арктикуголь» в посёлке Пирамида обсуждались совместно с губернатором архипелага. Норвежская сторона предлагала сохранить посёлок максимально, как памятник индустриальной культуры, ликвидируя лишь отвалы мусора, горной породы и объекты, опасные для окружающей среды. Однако интересы треста «Арктикуголь» были несколько иными.

Первыми были начисто снесены все финские домики, стоявшие на Пирамиде с момента её основания. Под снос пошла теплица и другие хозяйственные постройки. Началась интенсивная разборка оборудования, которое можно было использовать для работы в Баренцбурге или для продажи в качестве металлолома. Такие вещи, как телевизоры, холодильники и другие полезные предметы домашнего обихода были вывезены, зато библиотека во дворце культуры была брошена на произвол судьбы и открыто разбиралась заезжими иностранными туристами. Документация, в том числе проектные схемы, карты и пр., разносились по всему посёлку, выдуваемые ветром через разбитые окна и двери бывшего управления шахты.

В первый же год крепкое деревянное укрытие железнодорожного пути для транспортировки угля по склону горы над посёлком Пирамида было сожжено для получения лёгкого доступа к металлическому оборудованию. Старая система дренажных колодцев на этом же склоне была оставлена без ремонта и разрушена в нескольких местах тяжёлыми тележками. Отсутствие дренажа селевых потоков при таянии снегов и дождевой воды над слоем вечной мерзлоты осенью 1998 г. усилило сходы селевых потоков, а поскольку железнодорожные пути, служившие одновременно защитной преградой селям, были разрушены, то несущиеся с горы потоки грязи полились через трубопроводы теплотрассы, идущей от ТЭЦ к порту и зданиям посёлка. В результате разрушения теплотрассы предполагавшийся в 1999 г. заново пуск ТЭЦ оказался невозможным.

Отсутствие обслуживания насыпной дамбы из гравия, служившей защитой для отвода потоков воды с горы в обход зданий возле подъёмника шахты, позволила этим потокам прорваться через дамбу. К счастью на то время они были остановлены всё ещё стоящей металлической конструкцией бывшей железнодорожной станции шахты, в противном случае водяная река помчалась бы дальше к посёлку в сторону старого административного здания, потенциально первой жертве разрушения. В 2002 году и эта металлическая стена была снята, оставив теперь посёлок без какой-либо защиты от потоков с этой стороны горы.

Для разборки металлических конструкций (столбов электрического освещения и др.) использовалась взрывчатка. Взрывной волной часто разбивались стёкла домов, некоторые из них закрывались фанерой, а другие открыты до сих пор для доступа ветра, дождя и снега, ускоряющих разрушение зданий.

За исключением некоторых работ по поддержанию в приличном состоянии здания гостиницы и лёгкого ремонта домов, используемых рабочими для жилья в летнее время, ремонтом остальных зданий практически никто не занимался. Окна первых этажей домов забиты досками ещё в 1998 г., а все входные двери заперты. Всякий раз после посещения посёлка неорганизованными туристами приходится заменять выломанные на окнах доски и заново запирать взломанные двери домов. Однако скрытые повреждения домов никто не устраняет. Это фактически смертельно для домов, поскольку маленькие повреждения быстро становятся угрожающими проблемами, особенно течи в крышах и окнах, позволяющие воде и снегу проникать внутрь, так как повышенная влажность губительна для не обогреваемых помещений, построенных из кирпича и бетона, промокшие стены трескаются от мороза. Особенно серьёзны такие повреждения у большого жилого здания в центральной части посёлка. Подвижки его фундамента вызвали трещины и у крыши. Попытки отремонтировать его были прекращены в 1999 г. и теперь даже снаружи видны повреждения водой и морозами всех этажей. Несколько в меньших размерах такие повреждения наблюдаются у большинства зданий, включая крыши спортивного комплекса и больницы. Ещё несколько лет без ремонта приведут к окончательной гибели этих зданий.

Более того, мороз и ржавчина практически разрушили всю систему водопровода Пирамиды — почти неизбежное последствие отсутствия людей, когда прекращается отопление и обогрев металлических труб, расположенных над уровнем вечной мерзлоты. Для восстановления посёлка теперь, скорее всего, придётся заменять весь водопровод, местами даже внутри зданий, так как повреждённые трубы дают течь в стены, приводя к ещё большим повреждениям в случае их использования.

Самая большая, хотя и самая непредсказуемая угроза для посёлка Пирамида — это наводнение. Почти весь посёлок построен на сыпучей почве в разветвлении нескольких горных потоков — самого большого, сбегающего с находящегоя поблизости ледника Бертил, и трёх-четырёх поменьше, стекающих по склонам горы Пирамида.

Что касается потока Бертил, то главная опасность его в неожиданной разрушительной силе самой воды, особенно весной в пик таянья снегов, или после сильных дождей летом и осенью. Раньше Поток Бертил останавливался системой насыпных дамб, отводивших поток в сторону от посёлка. Оказавшись без ремонта по крайней мере с 1997 г., эти дамбы почти полностью размылись водой. Летом 2002 г. поток Бертил изменил направление своего течения, оказавшись теперь в нескольких метрах от окружающей посёлок дороги, добираясь ко дворцу культуры, прорвавшись через дорогу долины Миммер и, следуя вдоль окружной дороги вокруг посёлка Пирамида, пробивает себе путь в основании дороги у здания больницы и течёт дальше через участок бывшего животноводческого и тепличного комплекса и район складских помещений, начав размывать дорогу через дельту долины Миммер. Поскольку маленький мостик там не был рассчитан на мощные потоки с ледника Бертил, то теперь вода идёт прямо через участок складов с горючим, что вызывает риск загрязнения окружающей среды. Лишь остатки небольшой насыпной дамбы продолжают отделять поток с ледника Бертил от дворца культуры — если поток изменит своё направление в эту сторону во время таяния снегов или сильных дождей, то в считанные часы он начнёт беспрепятственное разрушение сверху самого центра посёлка Пирамида.

В период жизни посёлка Пирамида система искусственных дренажных канав успешно осуществляла дренаж поверхностных вод склонов горы, сокращая тем самым риск наводнений, а несколько насыпных дамб направляли массы воды в сторону от важных для жизни объектов. Теперь эти защитные сооружения почти полностью разрушены. Сегодня посёлок Пирамида практически не защищён от наводнений, которые в любое время тёплой погоды могут уничтожить то, что создавалось поколениями строителей Пирамиды. Иными словами, посёлок ожидает судьба Груманта, от которого сегодня можно увидеть лишь слабые напоминания бывшего хорошо структурированного посёлка.

Можно ли избежать его судьбы?

Вопрос сегодня стоит очень остро: каждый день задержки удорожает возможное восстановление посёлка Пирамида и ускоряет его окончательную гибель в случае отказа от какой-либо восстановительной деятельности.

Понятно, что трест «Арктикуголь», всецело занятый нерентабельной добычей угля и соответственно вопросами собственного выживания, не в состоянии без существенных государственных дотаций осуществлять поддержание в должном состоянии посёлка Пирамида, тем более что ему это вовсе не нужно. Тогда как с точки зрения государства Российского собственный участок Пирамида чрезвычайно важен, как в плане сохранения стратегически выгодного присутствия на архипелаге, так и в плане развития отечественной науки, для которой географическое расположение участка уникально и потеря его для России была бы практически ничем невосполнима.

Вопрос в том, каким образом наименьшими затратами не только восстановить, но и заставить участок работать с прибылью на Россию. Такие возможности есть, если пойти по норвежскому пути, но с нашими особенностями.

Необходимо участок Пирамида передать из подчинения треста «Арктикуголь» какой-либо другой государственной структуре, заинтересованной в этом участке. Таковыми структурами могут быть, например, Академия наук РФ, которая бы создала там международный научный центр по примеру норвежского посёлка Нью-Олесун, успешно осуществляющий приём и обслуживание научных организаций многих стран мира. Вполне может быть такой структурой и государственная туристическая компания, соединяющая свои собственные интересы с интересами международных туристических организаций. Допустимо подчинить Пирамиду, а, может, и Баренцбург административно, скажем Мурманску, представитель которого осуществлял бы координацию различных видов хозяйственной деятельности на архипелаге, как это было некогда в отношении российской почты (почтовые отделения Пирамиды и Баренцбурга подчинялись мурманской конторе).

Некоторые здания или даже участки земли можно сдавать в аренду как научным, так и туристическим организациям, включая на только российские, но и иностранные, которые проявляют к этому интерес. На последней научной конференции, проходившей в Баренцбурге в августе 2001 г., учёными разных стран был прямо поставлен вопрос о сохранении посёлка Пирамида, и ими было принято решение обратиться по этому вопросу в различные руководящие структуры России с просьбой о спасении посёлка Пирамида от разрушения. Один из участников конференции американец Д.Капелотти разработал ряд предложений по созданию научного центра, в котором бы проходили стажировку американские студенты, занимающиеся проблемами севера и промышленной археологии. Для этой цели он уже ищет финансовую поддержку. Идею поддержали учёные Швеции и Российской академии наук.

Развитие российского туризма может дать существенную финансовую поддержку существованию посёлка Пирамида. Разработаны весьма детально проекты организации чартерных рейсов туристических судов из Мурманска, использования в учебных целях в летнее время парусного судна «Товарищ» мореходной академии (велись даже переговоры с ректором академии, который поддержал эту идею), чартерных рейсов самолётов с туристами на борту. Подробные разработки имеются. Предлагается даже создание филиала мореходного училища на базе Пирамиды.

Развитие иностранного туризма, возможно, выгоднее на первых порах, поскольку иностранные туристические компании, в частности немецкая фирма «Спитсберген турз», готовы вложить свои капиталы в восстановление некоторых жилых зданий и гостиницы в случае получения их в аренду на длительный срок даже на условиях совместной деятельности. Могут подключиться к совместной деятельности и оказать финансовую поддержку и некоторые норвежские туристические фирмы. Есть предложения по привлечению иностранных туристов, желающих проводить длительное время в уединении на архипелаге для осуществления своих творческих планов (писателей, поэтов, художников и др.)

На Пирамиде некогда планировалась и разрабатывалась проектом промышленная добыча морских водорослей. Это одно из экологически чистых производств, которые тоже можно было бы осуществлять на Пирамиде. Там же можно организовать с целью создания дополнительных рабочих мест швейную фабрику, аналогичную той, что работает в Баренцбурге.

Таким образом, есть немало возможностей использования посёлка Пирамида и привлечения на неё средств. Вопрос в том, кто примет решение о том, что Россия хочет быть и останется на Шпицбергене не на словах (в концепции России это уже есть), а на деле? Кто захочет разработать конкретные мероприятия, поручить исполнение их конкретным людям и в сжатые сроки, ибо время теперь неудержимо удорожает исполнение желаний? Есть ли такие властные структуры, которым не безразлична судьба кусочка российской земли, который веками был одним из наших форпостов?


Но должен сказать читателю, что к тому времени, когда я вношу эту книгу в Интернет, кое-что изменилось в лучшую сторону. Назначили нового генерального директора треста «Арктикуголь», который активно взялся за улучшение ситуации. Но я там уже не работаю, и это тема другой книги.

НУЖНЫ ЛИ НА ШПИЦБЕРГЕНЕ ГРАБЛИ?

А и правда, зачем на архипелаге, шестьдесят процентов территории которого покрыто вечными льдами, а остальная часть открывается от снега лишь на короткие полтора-два месяца, когда и трава-то выше щиколотки не успевает подняться, зачем на этой, казалось бы, богом забытой земле грабли? Не снег же на самом деле рыхлить, если его на глазах метровыми сугробами наметает, да не землю долбить, промерзающую на полтораста метров в глубину?

Но так случилось, что копали как-то русские археологи — эти удивительно неутомимые искатели нового в старом — вечную мерзлоту в районе одного из древних поселений поморов на Шпицбергене. Не за золотом, кстати сказать, пришли, а о русской старине правду добывать старались. Чего только не находили за тридцать лет работы археологической экспедиции? Каких только диковинок не повидали в давно обезлюдевших краях?

Русские поморы не только на охоту за моржами были мастера, но и в шахматишки поиграть в непогоду любили, на чудном трёхструнном инструменте, что ни гитарой ни виолой не назовёшь, а простым русским словом дудой прозывалось, потому музыканты дударями славились и мелодии северные смычком наигрывали да из кожи сапоги точали и гребни из китовой кости вырезывали. Станок токарный у них даже был хоть из дерева сработанный, но помогавший мастерить чудные вещи на севере пригодные.

Чудными их можно назвать и по мастерству исполнения и по диву, что даёшься, когда смотришь, например, на одну из них и пытаешься разгадать для чего это, мол, маленькая деревянная вещичка с ладонь величиной из двух половинок с круглым углублением да узкими прорезями внутри сделана.

Кому ни задавали эту загадку, никто разгадать не мог. Но специалисты-историки покопались в памяти народной, почитали старинные скрижали и нашли, что ещё в допетровские времена, то есть прежде чем русский царь Пётр Великий ввёл своим указом печати на бумаги ставить, существовал у поморов порядок, что выезжая на промысел за моржами да пушниной на далёкий Грумант, по возвращении с добычей должны были они платить пошлину в соответствии с разрешением пером писанным, которое им с собой выдавалось перед выходом в море и скреплялось печаткой восковой. А чтобы печатка-то эта во время дальних походов в штормах и охотничьих передрягах не попортилась, помещали её в специальную деревянную плашечку да накрывали другой и связывали вместе, пропуская через узкие прорези бечёвку, продетую через важную государственную бумагу. Приедешь на Родину с поломанной печатью или совсем без бумаги, заберёт царская таможня всё добытое промыслом. Вот ещё с каких пор всякой добыче строгий учёт вёлся, дабы казна государственная пустеть не могла.

Такие вот любопытные истории раскрывали на Шпицбергене археологи, благодаря найденным в разных местах вещицам. А рассказал мне об этом интереснейший человек, не один десяток лет посвятивший раскрытию тайн поморов на Шпицбергене, доктор исторических наук, профессор, Вадим Фёдорович Старков, когда мы рассматривали экспонаты для выкладки их в экспозиции нового музея. Среди них оказались и грабли, обнаруженные на острове Эдж.

Именно там находилось одно из крупных поселений поморов, названное Соловецким становищем. Охотники привозили туда с материка брёвна и строили весьма просторные рубленые избы, называвшиеся становыми, то бишь базовыми, а на охотничьих маршрутах километрах в десяти, пятнадцати ставили так называемые станки — маленькие охотничьи избушки. Место, где находилось несколько становых изб, называли становищем. Одно из крупных, но ещё не исследованных становищ, находится совсем неподалёку от русского современного посёлка Баренцбург. Тайны этого поселения ещё предстоит раскрыть учёным. А пока поговорим ещё о граблях.

Очень странной показалась находка. Действительно трава на Шпицбергене бывает. Как только сходит снег в середине июня, так и начинает зеленеть земля. И доставляла появляющаяся трава радость не только долгожданным новым цветом, ибо уставали люди и от белизны за долгую зиму, но и тем, что можно было найти в ней сочные кисловатые листики ложечной травы, которую поморы называли салатом, и которая в немалой степени помогала им в борьбе со смертельной болезнью цингой. Одолевала их эта проклятая болезнь. Как только с ней не боролись. И кровь только что убитого зверя пили, и морошку, клюкву да сосновые шишки с собой на зиму привозили, чтоб питание своё витаминами пополнять. Но поистине чудесной была салата, настоящий бальзам против цинги.

Неужели же её собирали поморы граблями? Нет, дорогие мои читатели, к сожалению такого не могло быть, так как травка-то эта невысокая и не такая густая, чтоб косить её да граблями прибирать. И надо сказать, что за полтора — два месяца короткого не то лета, не то весны, переходящей сразу в зиму, трава до пояса, как хотелось бы, вырасти не успевает на Шпицбергене. Стало быть, не для того нужны были грабли, зубья которых к тому же были очень редкими и длинными.

Обнаружили, правда, археологи по соседству с теми граблями скелеты коров. Вот было-то чему удивиться. Как же коровы здесь очутились?

— Да что же тут странного? — скажет догадливый читатель. — Привозили с собой люди говядину на пропитание.

Так-то оно так, да не совсем. Со скелетом ведь и головы коров обнаружены. А зачем, спрашивается, грузить на небольшие относительно судёнышки говядину с головами, которые никто не ест? Места корабельные ненужными вещами в далёкое путешествие не занимали. Значит, привозили коров живыми. А раз так, нужно было их чем-то кормить, да молоко некоторое время надаивать.

Держат же и сегодня в русских посёлках Шпицбергена коров для того, чтобы детей да и шахтёров иногда свежим полезным молочком побаловать. Но даже сегодня удовольствие это очень дорогое. Сено приходится с материка возить, да только в период судоходства, который не очень-то велик для заполярного архипелага — всего лишь с мая по ноябрь. Да при нынешних-то растущих ценах.

Тогда и пришлось издать приказ тресту «Арктикуголь» о закрытии школ и детских садов в российских посёлках да о вывозе детей на материк, так как не в состоянии он сегодня справиться с инфляцией и продолжать кормить детей на прежнем хорошем уровне. Так это сегодня, в атомный век, у нас денег нет на прокорм коров, которые давали бы детям молоко, и кур, которые несли бы яйца. А что же было делать поморам в те далёкие времена?

Вот теперь и приходит разгадка. Знали поморы, что, как только сойдут снега и растают льды да уйдут айсбергами в далёкие дали, на галечниках морских побережий появится великое множество морской травы, которая хоть и солоновата, а коровами вполне потребляться может. Да и возле берегов в море её полным-полно — запускай грабли да не ленись, вытаскивай. Вот ведь для чего они нужны были, грабли-то на Шпицбергене.

БУРГ И ПИРАМИДА

Сочетание этих двух слов непосвящённому читателю совершенно непонятно. Разумеется «Бург» в переводе с немецкого на русский означает «город», но причём тут «Пирамида»?

Однако для тех, кто побывал не просто на Шпицбергене, а именно в российском посёлке с названием Пирамида, в те годы, когда этот посёлок ещё жил и здравствовал, упомянутое сочетание не кажется странным. Дело в том, что Бургом жители Пирамиды кратко называли Баренцбург — другой российский посёлок, находящийся от них на приличном для здешних мест расстоянии, выражающемся в двадцати пяти минутах полёта вертолётом или пяти с лишним часов хода морским буксиром со скоростью девять узлов в час. Вот и определяйте дистанцию. А другой связи между ними здесь просто нет. Впрочем, можно ещё на снегоходах или просто на лыжах добраться, минуя норвежский посёлок Лонгиербюен, что не только очень долго, но и опасно.

Особенно на пути к Пирамиде трудны подходы. Тут тебе и один из крупнейших в Европе по запасам льда ледник Норденшельда с трещинами, в которые не раз попадали неудачники, и хоть не очень высокие, но весьма неприятные для путешествий по снегу горы, с которых легко можно скатиться, перевернувшись на резком повороте, обладателю быстроходных, но довольно неустойчивых японских снегоходов типа «Ямахи» или «Поляриса». Тут и пересекающиеся пути весенних и осенних миграций хозяина архипелага белого медведя, встреча с которым никогда не сулит ничего хорошего, ибо, будучи самым крупным из зверей, он никого не боится, всегда любопытен, всегда коварен и, что главное, всегда голоден.

Живущие в посёлках полярники мрачно шутят по этому поводу, рассказывая, что встречает как-то белый медведь туриста и спрашивает его:

— Ты что тут делаешь?

— Да вот завтрак туриста ем, — отвечает незадачливый путешественник. — Хочешь попробовать?

— Нет, — говорит медведь. — Это я турист, а ты мой завтрак.


Пирамидой посёлок назван по причине пирамидальной формы горы, из недр которой извлекали уголь довольно необычным для шахтёров способомне на гора, как бывает в большинстве случаев, а с горы.

Пирамида-гора часто кутается в облаках, поёживаясь от холода, принимая на себя основные ветры, которые она старается по возможности не пропускать в лежащий у подножия посёлок. Поэтому население его чаще, чем жители Баренцбурга, получали удовольствие в летнее время от солнечных дней, а в зимнее — от звёздных ночей. Но это не значит, что здесь очень тепло. Напротив — морозы на Пирамиде бывают покрепче, так как она ближе всех остальных посёлков к Северному полюсу.

Пирамидчане гордились тем, что многое у них самое северное в мире: краеведческий музей, госпиталь, теплица, плавательный бассейн, стадион, гостиница. Что касается бутылочного домика, сложенного из пустых бутылок любителями необычной архитектуры, то вполне возможно, что он вообще единственный в своём роде.

Пирамида-посёлок был основан в 1910 г. на шведском земельном участке. Намерения шведов начать добычу угля провалились по причине экономических трудностей, позволивших построить только несколько маленьких зданий и разведочных шахт. В 1926 г. земельный участок был продан англо-русской компании «Русский Грумант», а позднее в 1931 г. был передан российской государственной компании трест «Арктикуголь». Серьёзную разработку угольных пластов и строительство посёлка трест «Арктикуголь» начал в 1940 г., но вынужден был в связи с началом войны прекратить работы в 1941 г, возобновив строительство в 1946 г.

Сам посёлок расположен в долине. Двух- и четырёхэтажные здания вытянулись вдоль небольших улочек. Теплотрассы, подводящие горячую воду к домам, покрыты деревянными коробами, которые часто служат прогулочными тротуарами особенно в весенне-летнее время, когда тающие снега разливаются мощными потоками воды по всей территории посёлка.

Между тем снабжение питьевой водой население в семьсот человек было когда-то технической проблемой, но разрешимой. Создали чуть повыше на холмах водохранилища с приятным названием Гусиные озёра, придумали надёжную систему замораживания насыпной дамбы, чтобы вода не принесла бед, и потому туда с удовольствием ходили в летнее время полюбоваться с высоты на изумительную долину, покрытую коврами полярных цветов, ярко выделяющихся на фоне голубого фьорда и всегда могучего, но в то же время искрящегося нежной белизной ледника Норденшельда.

Работавшие здесь полярники любили в часы весеннего отдыха, когда солнце уже практически не уходит с небосклона, любоваться нерпами, выбирающимися на льды понежиться на солнце. Правда именно в это время сюда приходит большой любитель тюленьего мяса, хозяин архипелага — белый медведь, так что в такое время следует быть особенно осторожным на природе. Ситуация несколько меняется в середине лета, когда отправляются в далёкое путешествие или совсем растают льды. Медведь не может поймать нерпу в воде и потому уходит дальше на север, где всегда есть льды, полярники же могли в это время с меньшим беспокойством приходить на берег и свистом подзывать любопытных по характеру нерп. Иногда это удавалось, и заинтересовавшаяся летящим над водой свистом из волны вдруг появлялась усатая мордочка с большими вопросительными глазами. Нет, очень близко она к вам не подплывала, но всё же любопытствовала, чем вы там занимаетесь и не станете ли швырять в неё камнями, что, к сожалению, изредка случалось.

Жители Пирамиды любили свой посёлок, но с определённой долей зависти говорили о Баренцбурге, который считался столичным посёлком, ведь там находятся вертолёты, туда, благодаря более глубокому порту, приходят даже круизные океанские лайнеры, Баренцбургу легче связываться с норвежцами и потому жизнь в нём живее и интереснее. Да и с точки зрения истории Баренцбург, расположенный ближе к морским путям, представляет больший интерес.

В семнадцатом веке, в период массового китобойного промысла здесь, на мысу Финнесет располагалась одна из баз по плавлению китового жира. Остатки её сохранились до настоящего времени.

В начале девятнадцатого века права на участок, на котором размещается ныне русский посёлок Баренцбург, были заявлены норвежской компанией «Ставангер». В тысяча девятьсот одиннадцатом году на мысу Финнесет строится норвежская радиостанция «Шпицберген-радио», проработавшая здесь почти двадцать лет. В тысяча девятьсот двенадцатом году на берегу залива Гренфьорд строится первый дом.

На несколько участков этого района в тот же период заявили права американская компания и некоторые частные лица. Интерес к этим местам был вызван обнаруженным здесь углём.

Первая российская штольня была заложена на Груманте русским полярным исследователем Владимиром Александровичем Русановым в тысяча девятьсот двенадцатом году. По получении материалов экспедиции Русанова группа петербургских и архангельских промышленников в целях организации и добычи угля образовала товарищество «Грумант — Торговый дом А.Г.Агафелов и Ко», за которым Горный департамент России закрепил ряд угленосных участков на Шпицбергене. Позднее в этих же целях было создано «Русское Шпицбергенское акционерное общество». В тысяча девятьсот тринадцатом году на Шпицберген была направлена экспедиция, организованная товариществом «Грумант», которая начала пробную добычу угля и отправила в Архангельскую область первые десять тысяч пудов угля. Правительство России приняло решение считать уголь, добываемый на русских предприятиях на Шпицбергене, продукцией русского происхождения, освободив его от ввозной пошлины. В тысяча девятьсот тринадцатом году для разработок угля на Шпицбергене был создан русско-немецкий угольный консорциум, который приобрёл на архипелаге три угольных участка, включая участок нынешнего Баренцбурга, который в то время ещё назывался Грин Гарбур, что в переводе означает «Зелёная гавань». Однако в связи с началом войны немцы были исключены из консорциума, и он был преобразован в акционерное общество «Русские угольные копи Грин-Гарбур».

В этот период ведётся острая дипломатическая борьба за обладание архипелагом Шпицберген. Ещё в тысяча девятьсот двенадцатом году норвежская, шведская и русская делегации на совместной встрече приняли проект конвенции о совместном правлении на архипелаге. Тем не менее через два года на международной конференции проект был отклонён другими государствами, желавшими в равной степени делить природные богатства архипелага.

Начавшаяся вскоре Первая мировая война осложнила осуществление намеченных планов по добыче угля на далёком Шпицбергене и в тысяча девятьсот двадцатом году российские участки продаются только что образовавшейся нидерландской компании «Неспико».

Именно в это время возникает посёлок, получивший вскоре название Баренцбург в честь выдающегося голландского мореплавателя шестнадцатого века Вильяма Баренца. Первое упоминание об этом мы находим в письме компании, направленное через своего представителя в Осло Адольфу Хоелу семнадцатого марта тысяча девятьсот двадцать четвёртого года.

Между тем в Париже в тысяча девятьсот двадцатом году без участия русских собирается мирная конференция девяти стран участниц, на которой принимается решение о суверенитете Норвегии над Шпицбергеном.

В том же тысяча девятьсот двадцатом году в Москве принимается Постановление Совета Народных Комиссаров «О заключении соглашения с Шпицбергенским каменноугольным обществом о совместной эксплуатации каменноугольного месторождения на о. Шпицберген» и в тысяча девятьсот двадцать шестом году российская компания «Северолес» приобретает у компании «Англо-Русский Грумант» участок Пирамида, затем через пять лет участок Грумант, для эксплуатации которых и был создан трест «Арктикуголь». А двадцать пятого июня тысяча девятьсот тридцать второго года в Берлине был подписан договор, согласно которому акционерное общество «Неспико» продаёт, а трест «Арктикуголь» покупает находящийся на острове Западный двадцать и принадлежащий «Неспико» земельный участок, называемый Баренцбург.

С июня тысяча девятьсот тридцать второго года в Баренцбург начали прибывать пароходы с будущими полярниками. Среди них были шахтёры из Донбасса, метростроевцы, механики, машинисты и слесари из Москвы, строители из Брянска и Рязани, портовые рабочие из Ленинграда, водники из Архангельска.

Первый уголь был получен «на гора» на два месяца раньше срока, седьмого ноября в день празднования пятнадцатилетия со дня Октябрьской революции.

К началу сороковых годов рудник Баренцбург превращается в крупное механизированное предприятие, самое большое в Арктике. Три шахты, врубовых машин, конвейеров, электровозов поставляли бесперебойно уголь в северные регионы страны, обеспечивали топливом суда, следовавшие Северным морским путём. На руднике работали школа, детский сад, больница, в котором, быть может, впервые танцевала тогда маленькая девочка Майя Плисецкая, ставшая впоследствии знаменитой балериной.

Великая Отечественная война коснулась и Шпицбергена. Двадцать второго июня тысяча сорок первого года радиостанция Баренцбурга приняла сообщение о нападении Германии на Советский Союз. В этот же день грузившиеся у причала суда ушли с углём на Большую землю. Связь с материком временно прекратилась. В любую минуту рудники Шпицбергена могли подвергнуться нападению с воды или с воздуха. Намечено было в этом случае взорвать устье штольни, погрузочные механизмы, а всё население должно было уйти в горы. Пришлось ввести строгий режим экономии продуктов, горючего, взрывчатых веществ и материалов. Каждый человек получил неприкосновенный запас продуктов на двадцать дней.

Двадцать пятого августа тысяча девятьсот сорок первого года на английском военно-транспортном корабле «Королева Канады» в сопровождении боевых кораблей около двух тысяч шахтёров советских посёлков с их семьями были эвакуированы в Архангельск, в мае следующего года для защиты архипелага в Баренцбург прибыл норвежский гарнизон, а в сентябре тысяча девятьсот сорок третьего года гитлеровская эскадра в составе линкоров «Тирпиц» и «Шарнхорст» и девяти эсминцев произвела обстрел совершенно беззащитных посёлков Баренцбург и Лонгиербюен, не оставив ни одного целого здания.

Полностью разрушенным и безлюдным Баренцбург оставался до ноября тысяча девятьсот сорок шестого года, когда пароходы «Вега» и «Керчь» доставили на рудник триста полярников. В течение месяца в Баренцбурге с четырёх прибывших сюда пароходов было разгружено более десяти тысяч тонн груза.

В посёлке не было света, бани, столовой. Питаться приходилось на кораблях. Грузы доставлялись к временным складам на берегу вручную на салазках.

Очень скоро посёлок было не узнать. Появились все необходимые для жизни службы. Детский сад и школу посещали более ста пятидесяти детей. Для взрослых открыли вечернюю школу и даже филиал заочного отделения горного института.

Добыча угля достигла трёхсот тысяч тонн в год, что составляло вместе с углём Пирамиды около полумиллиона, почти вдвое больше того, что добывали соседи норвежцы в своих двух посёлках. Хорошее было время. Попасть на работу в Баренцбург было очень не легко, поскольку отбирали для работы на далёком архипелаге только самых лучших специалистов, самых проверенных и надёжных в поведении. И всё считали это правильным.

ЮШАР

Если когда-нибудь, дорогие читатели, вам повезёт и судьба забросит вас в один из российских шахтёрских посёлков на Шпицбергене, то вы всенепременно услышите совершенно незнакомые слова: «юшар», «юшарить», «наюшарился». Только вновь приезжим не дано понять их значение, тогда как человек, проживший хотя бы с месяц в Баренцбурге или на Пирамиде, может с лёгкостью сказать, например:

— Пойду на базар, поюшарю чего-нибудь.

Но очень прошу вас не думайте, что речь в данном случае идёт о рынке, на котором можно что-то купить.

На самом деле никаких базаров в обычном понимании этого слова здесь нет. Просто в столовой, где питание для шахтёров бесплатно, кроме окон раздачи первых и вторых блюд, есть длинный прилавок с выставленными на нём холодными закусками, среди которых выделяется белизной квашенная или свежая капуста, пестреет винегрет, полыхает ярко-оранжевым цветом наструганная морковь, зеленеет помидорный салат, буреют ломтики свеклы, смоченные растительным маслом, томно возлегает порезанная на аппетитные кусочки селёдка, соседствуя с жареной или утопленной в томатном соусе треской, горкой возвышается отварной картофель, контрастирующий своим чёрным мундиром с кажущейся рядом чересчур белой редькой.

Каждое блюдо, естественно, расположено на отдельном подносе и обязательно украшено репчатым или зелёным луком, зелёным горошком, морковным цветком. В прежние лучшие времена сюда же выкладывали маринованные огурчики, солёные помидорчики, разнообразные фрукты. Всё это разнообразие действительно напоминает базар, который постоянно по мере исчезновения пищи с подносов пополняется заботливыми девушками-поварихами второй руки, одетыми в красивые переднички и белые колпачки.

Когда у кого-то из полярников намечается дома вечеринка по случаю того или иного события, то организатор её направляется в столовую с пакетиками и баночками, куда, не смотря на грозное объявление, запрещающее вынос продуктов, набираются всевозможные закуски для предстоящей выпивки. Вот этот самый процесс и называют «юшарить на базаре». А чтобы понять происхождение термина, нам следует слегка окунуться в историю.

Давным-давно ходило на Шпицберген из Мурманска пассажирское судно под названием «Югорский шар». Всякий раз, когда полярники, готовившиеся к отправке на материк, упаковывали свои вещи или кто-то хотел отослать часть приобретенного здесь себе домой или родственникам, всё, что не укладывалось в обычные сумки и чемоданы, размещалось в удобные фанерные ящики размером пятьдесят на пятьдесят или пятьдесят на сто сантиметров. Заколоченные гвоздями ящики с одеждой и зачастую с разнообразными консервами, приобретенными в местном магазине, обшивались материей и выставлялись на улицу возле дома за несколько дней до прихода в порт судна.

О дне выноса ящиков заранее объявлялось по местному радио. На каждой такой внушительной посылке кроме адреса отправления обязательно писалось крупными буквами сокращённое название судна, на котором должен был уйти груз. И потому проходящему в этот день по улицам посёлка на глаза всё время попадались целые штабеля ящиков с надписью «Ю. Шар».

В конце концов, ящики, в которые укладывали вещи, стали так и называться «юшары». С тех самых пор полярники спрашивают друг друга: «Ну что, собрал свой юшар?» или «Сколько юшаров отправил?». И никто не переспрашивает, о чём идёт речь.

Давно уже нет на маршруте судёнышка «Югорский шар». Новые полярники даже не знают о его прошлом существовании. Но слово «юшар» прочно закрепилось в их лексиконе, обретая постепенно новые формы и значения.

Так, например, можно сказать «наюшарился» в том смысле, что набрал закусок на базаре, а можно сказать о ком-то, что он «хорошо наюшарился» и все поймут, что этот кто-то хорошо набрался, то есть напился до чёртиков.

Бывали случаи, что некоторые из власть предержащих, находившихся близко к общественным продуктам и прочим товарам, отправляли юшарами к себе домой многими килограммами ворованный сахар, масло, муку, аппаратуру, а эти так называемые юшары неожиданно вскрывались таможенными чиновниками и тогда начиналось уголовное дело, а полярники в российских посёлках, прослышав новость, мрачно замечали: «Совсем заюшарился, сволочь» или «Доюшарился, наконец, подлец».

Поистине велик, могуч и неувядаем русский язык.

ПОЛЯРНИК

Официально в документах все жители российских посёлков на Шпицбергене называются полярниками. Но на самом архипелаге дело обстоит несколько иначе. Те, кто недавно приехал на работу по контракту, то есть завербовался на два года, в течение первых шести месяцев зовутся «старичками» несколько презрительно вербаками. Не дай бог в этот период назвать себя полярником в разговоре со старожилом, отзимовавшим пять, десять, а то и пятнадцать лет на архипелаге. Он тут же осадит тебя, заявив:

— Какой ты полярник? Ты ещё вербак зелёный.

Через полгода ты перестаёшь быть вербаком, но становишься на новый шестимесячный срок, извините за выражение, сукой нетопленой.

Полярники народ весёлый, добрый, но по-шахтёрски грубоватый в речи. Вот и прилепилась кличка к тем, кто лишь отмечая годовщину жизни на Шпицбергене, должен топить суку в океане, только после чего становится настоящим полярником.

Спешу сказать, что на самом деле никто, конечно, никого не топит, да и собак в посёлках практически нет кроме двух-трёх сторожевых на выезде, предупреждающих о появлении белого медведя.

Не знаю, в связи с чем появилась эта традиция, но помню, как однажды был приглашён на вечеринку без упоминания повода. И вот сидим за столом, поём песни, как вдруг открывается дверь и, минуя дверной проём, по коридору поползла игрушечная плюшевая собачка.

Я сначала не понял шутку, но тут в дверях появилась смеющаяся рожица хозяйки, которая поспешила объяснить, что ведёт топить суку, так как исполнился год их с мужем пребывания на архипелаге.

Ну а те, кто поддался соблазнам весенних и летних красот севера, где белые вершины гор будто зависают в ярко голубом небе, сливающимся со столь же голубыми водами фьордов, те, кого не испугали сильные ветры и морозы, когда в столовую легче идти спиной назад, против ветра, а не лицом вперёд навстречу леденящим лоб напорам воздуха с колким снегом, те, кто приезжают сюда второй, третий или четвёртый раз зимовать долгие полярные ночи, те смельчаки называются, естественно, ветеранами. Их и норвежцы чествуют обычно с особым уважением, хотя в норвежском посёлке Лонгиербюене ветеранов-полярников нисколько не меньше, чем у нас, а некоторые живут на Шпицбергене чуть ли не с рождения и не хотят уезжать на материк, где жизнь им кажется сложней и беспокойней.

КОЛОТЁСКА

Не приходилось мне работать с шахтёрами на материке, а потому и не знаю, есть ли там такой термин «колотёска», но на Шпицбергене он очень распространён и означает добротно сделанную рабочую куртку, которую выдают шахтёрам.

Вообще всем, приезжающим по контракту в российские посёлки архипелага, выдаются бесплатно дублёнка, валенки, сапоги, шапка и перчатки. Так что никто не боится замёрзнуть, хоть и ветры тут сильные — до сорока-пятидесяти метров в секунду, и морозы не очень слабые — самая низкая, зарегистрированная официально — минус сорок семь. В других краях морозы бывают покрепче. И здесь было бы не легче, если бы не протекающее не так далеко тёплое течение Гольфстрим, смягчающее местный климат неожиданными тёплыми дыханиями в сопровождении дождей даже в зимнее время и густых туманов летом.

И всё же морозы случаются такие, что фьорды покрываются льдом в полтора-два метра толщиной, а земля островов сплошь в вечной мерзлоте, достигающей сотен метров. Так что, когда то ли спускаешься в шахту в Баренцбурге, то ли поднимаешься в неё на Пирамиде, не удивляешься, видя на стенах восхитительные, играющие всеми цветами радуги, кристаллики льда. Так и кажется порой, что попал в царство Снежной Королевы из сказки Андерсена.

Но это нам кажется — туристам, журналистам и тем, кто их сопровождает. Что же касается шахтёров, которым приходится направляться сюда ежедневно на шестичасовую смену, то им, пожалуй, не до красот холодного подземелья.

Большая часть пути грозами (так зовутся те, кто собственно добывают уголь) покрывается в вагонетках подземного поезда, но и ходить к забоям доводится им не мало. Так что выдаются им для утепления и «водолазка» — тёплое нижнее бельё из хорошей шерсти, и «колотёска» — надёжная защита от пыли.

Ну, если «водолазкой» называют бельё по той причине, что оно выдаётся и водолазам для спуска под воду, то «колотёской» назвали куртку колотёса. А колотёс — это тот же горнорабочий очистного забоя, который зачастую колит и тешит пласты угля там, где комбайн не доработает. Потому и зовут его колотёсом. Обычно это самые здоровые и сильные люди.

Кстати, когда я говорил, что шахтёрам не до красот подземелья, то, пожалуй, был не совсем прав. Любят «колотёсы» Шпицбергена, откалывая куски угля, остановиться вдруг и рассмотреть повнимательнее обнаружившийся отпечаток листа дерева.

Миллионы лет назад шумели в этих местах огромные леса и бродили по ним динозавры. Память о них сохранилась в виде ископаемых отпечатков. Это дыхание истории шахтёры бережно кладут в карманы колотёсок и выносят на поверхность. Самые большие и интересные хранятся теперь в баренцбургском музее «Помор», но об этом уже другой разговор.

ОГОРОДЫ ВО ЛЬДАХ

Не пожалейте времени и денег да включитесь в число тысяч туристов, устремляющихся ежегодно не к Канарским островам и не в жаркие джунгли Африки, а в сторону Северного полюса, в суровый край архипелага Шпицберген. Более полуторы тысяч его больших и малых островов сковано льдами Ледовитого океана. Лишь в конце мая или начале июня, осторожно обходя глыбы льдин и нередких айсбергов, торговые и пассажирские суда начинают заходить во фьорды архипелага, занимающего площадь около шестидесяти трех тысяч квадратных километров. Это почти половина территории Англии, пятая часть Норвегии, в два с половиной раза больше Крымского полуострова. Но более шестидесяти процентов огромного пространства земли, находящейся в какой-то тысяче километров от полюса холода, покрыто ледниками, а вся его почва охвачена тисками вечной мерзлоты до трехсот метров в глубину.

Зная все это, оказавшись в августовских голубых водах Шпицбергена, не можешь не поразиться неожиданно увиденной зелени отвесных неприступных скал, что красуются в переливающихся красках холодного моря целыми сутками, благодаря незаходящему летнему солнцу. Откуда эта нежная зелень на диком камне? Ведь ни грамма почвы на скальном грунте нет. Но зелень все-таки есть, и спасибо за это птицам. Кайры, чистики, гагары, альбатросы, чайки тысячными стаями живут на неприступных утесах, покрывая их своим пометом, который и становится почвой для прорастания зелени, приводящей в восторг толпы туристов да немногочисленных местных жителей.

Впрочем, почему немногочисленных? В этих диких местах, среди снегов и дождей, выпадающих почти каждый божий день (240 дней в году с осадками), под морозами, обычно не очень сильными, но порой доходящими до -40 °C и ветрами не так редко до сорока метров в секунду живет более трех тысяч человек.

Русские поморы первыми, еще в XV веке, если не раньше, начали осваивать эти места. Теперь же здесь почти с самого начала уже уходящего века находились два русских поселка — Пирамида, прекратившая добычу угля и существующая теперь только для туристов, и Баренцбург, среди жителей которого больше всего русских и украинцев, но есть и белорусы, литовцы, казахи, татары, евреи, грузины и представители других национальностей стран СНГ. Не так давно жители российских посёлков составляли более половины населения архипелага, сегодня почти одну треть.

Другая основная часть жителей разместилась в трех норвежских поселках: Лонгиербюен, Свеа Груве и Нью Олесун.

Есть и еще одно небольшое поселение — это станция польских исследователей в Хорсуне, где работают постоянно сменяющиеся партии до 20 человек.

В российском и норвежских поселках население тоже постоянно меняется, поскольку основная его часть — это шахтеры, приезжающие сюда по контракту на 2–3 года. Но есть здесь и долгожители, срок пребывания которых исчисляется двадцатью — тридцатью долгими зимами. Время жизни здесь определяется не годами, а «полярками», т. е. количеством прожитых полярных ночей.

Как только приходит день, все обитатели архипелага с нетерпением ожидают появления солнца. В российском Баренцбурге оно показывается 23 февраля, а в норвежском Лонгиербюене — 8 марта, что связано с положением гор. У норвежцев солнце прячется за горами дольше. Но как только оно выглядывает, наконец, в эти дни соответственно устраиваются праздники встречи солнечного светила и проводы зимы, которая, однако, в этот период здесь еще в самой поре: наиболее сильные морозы приходятся как раз на март.

Тем не менее строго по общему календарю любители домашней зелени у себя в квартирах под неоновыми лампами начинают проращивать рассаду. И глядишь, уже в марте-апреле в российских поселках сквозь стекла многих окон, наружные подоконники которых еще завалены снегом, зеленеют растеньица помидоров, огурцов, перца. Вскоре зажелтеют на них звездочки цветков, а затем появятся так радующие глаз постепенно созревающие томаты, пупырчатые огурцы и изогнутые остроконечные стручки перца. Они неизменно привлекают внимание любопытных чаек, вызывая у них явное недоумение и, наверное, даже раздражение, потому что прожорливым птицам никак не удается клювом достичь весьма желанной цели.

Между прочим, подобной картины в норвежских поселках не увидишь. Более прагматичные, несколько лучше обеспеченные и, возможно, менее поэтичные люди, норвежские шахтеры покупают любую зелень и всевозможные фрукты в своих магазинах на острове, куда все, вплоть до бананов и ананасов, ежедневно и бесперебойно доставляется самолетами. Даже грибы они покупают в магазине, хотя, кроме шампиньонов, никаких других грибов в продаже там нет. Между тем в июле — августе в долине или на плато можно самому набрать ведро сыроежек, груздей, чернушек и множество других даже совсем неизвестных грибов, только норвежцы не находят нужным заниматься этим делом.

Жители же российских поселков, напротив, очень любят ходить по грибы, даже если в августе уже сыплет снег и небольшой ветерок пронизывает до ощущения холода. Руки начинают мерзнуть, но к грибам, едва высовывающимся над землей, они тянутся поневоле. То ли из-за местных суровых условий, где плохое не приживается, то ли по какой другой причине, но ядовитых грибов здесь нет, и собирать можно все. Правда, они очень меленькие, поместятся в спичечный коробок, и, чтобы насобирать для зажарки и тем более для засолки или маринования, приходится ой как много наклоняться, но зато к готовящимся шашлыкам будет не только закуска, но и прекрасное настроение с неизменными шутками по поводу богатого урожая грибников.

Цветов в такое время на Шпицбергене видимо-невидимо. Более ста сорока видов, среди которых совершенно белый, сияющий изнутри желтизной полярный мак, соперничающая белизной лишь со снегом пушица, ковры многоцветного астрагала, лапландский рододендрон, арника, кисличник, ромашка. Радуют посетителей природного огорода и такие полезные пищевые растения, как хорошо известный щавель, менее известная, но очень питательная ложечная трава. Именно она в давние времена спасала российских зимовщиков от цинги.

Впрочем, туристы, прибывающие к нам на короткое экскурсионное время, эти богатства природы видят лишь издали, а подробнее узнают о них в двухэтажном здании самого северного в мире музея Баренцбурга «Помор», где все, от геологической, археологической и политической истории архипелага до его флоры и фауны, представлено самым подробным образом и высокопрофессионально.

С не меньшим интересом любят туристы посещать коровник, свинарник и теплицу. На архипелаге это тоже достопримечательность только российских поселков. Разумеется, они здесь организованы не экзотики ради, а для питания. Поставлять из России в свежем виде зелень, мясо и молоко самолетами дорого, да и мало целесообразно, если можно все организовать на месте.

Восхищаются туристы чистотой содержания коров и свиней. А когда входят в теплицу, где от высокой температуры после мороза сразу запотевают стекла очков и линзы фотоаппаратов, видео- и кинокамер, первые мгновения посетители теряются, а потом едва не падают от изумления, почувствовав себя в зеленых джунглях: к самому потолку, откуда свисают мощные осветительные приборы, тянутся деревца помидоров, лианы огурцов, мощные кусты сладкого и горького перца. Здесь и зеленый лук, и петрушка, и укроп, и морковь, и все то, без чего не обходится обычный огород на большой земле. Пышно цветут розы, настурции, лилии, хризантемы. Разумеется вы не встретите кусты картофеля и кочаны белой капусты, для которых нужен больший слой почвы. Зато по соседству с овощами вы с удовольствием встретите и различные цветы, которые принято дарить в особых праздничных случаях.

Нет, не только потребительские интересы у жителей российского поселка. При организованном бесплатном питании для его обитателей, может быть, они были бы не столь требовательны к наличию или отсутствию огородной зелени и цветов, но как хорошо, когда среди вечных снегов и льдов, где нет ни деревца, ни кустика, в собственной квартире взгляд задержать на зелени маленького огородика на подоконнике, ладонь слегка потреплет кудрявые верхушки петрушки, а язык ощутит знакомую приятную горечь только что сорванного сочного перышка лука. Как дома на даче.

Вы говорите: суровый безжизненный Север. А я говорю: любовь и ласка к природе и на Севере чудеса творят.

ПОЛЯРНАЯ ТРАГЕДИЯ

Трагедий в Заполярье много. Впрочем, где их сегодня мало? Но здесь они всё же особенные. Люди живут между собой в основном дружно — не воюют, хоть и из разных стран собрались на крайний север. Разве что по пьянке схлестнутся между собой, но таких сразу выдворяют с архипелага, что из российского посёлка, что из норвежского. Это не событие и забывается почти сразу.

Но, скажу я вам, невозможно забыть, как два норвежских брата приехали на резиновой моторной лодке, что «зодиаком» зовётся, в российский посёлок к своим друзьям, да на обратном пути перевернулась лодка и унеслась по волнам, а братья бросились вплавь к берегу, и лишь одному из них посчастливилось до него добраться, второго же сковал холод Ледовитого океана и не выпустил. На том месте хотят теперь поставить памятник. Вот только, если ставить памятник по каждому, кого забрал север своей суровостью, то весь Шпицберген будет усеян мемориалами.

К примеру, только в прошлом году два человека погибли от лап и зубов белого медведя. Такой год неудачный для них вышел. Приехали две девушки на весенние праздники в норвежский посёлок Лонгиербюен и не прочитали будто объявление об особой активности медведей в том году да поднялись на гору над самым посёлком погулять. Пока любовались красивым видом с высоты, молодой медведь-трёхлеток, крадучись среди снежных холмов, шёл за ними, выбирая момент, и напал-таки. Одна подружка спаслась бегством, а вторая так и погибла. Кто знает, вдвоём, может, и одолели бы малыша, но велики глаза у страха, ну и медведь всё же силён зверь.

Второй случай произошёл уже осенью, под самый конец туристического сезона. На один из восточных островов архипелага высадились пассажиры последнего в сезоне туристического судна. Пошли они с гидом в одну сторону, а команда судна во главе с лоцманом направилась на другой край острова, где и встретилась с белым хозяином здешних мест. Лоцман был вооружён писто летом и отчаянно выпустил семь зарядов в упор в лохматого великана. Но с каждым выстрелом зверь лишь больше свирепел и смял обидчика. Пистолет медведю, что укус комара: только злости добавляет.

Словом, жить на архипелаге следует, держа ухо востро. Ну да забывается об осторожности. Ведь до этих двух несчастных случаев семнадцать лет ничего подобного не случалось с медведями. Однако гибнут люди ежегодно. То на снегоходе в расщелину, скрытую снежным козырьком, свалятся, то судно морское на льдину или подводную скалу наткнётся, то вертолёт не так как надо посадят, то на шахте, добывая уголь, нарушат правила техники безопасности — всё трагедией оборачивается. И всякий раз горе от этого людям, и ослабляется оно только горестной обидой на север, на его тяжёлые условия. И именно она, эта обида, заставляет только что свершившееся несчастье ставить в один ряд с трагедиями, происшедшими ранее.

Но то, о чём я хочу рассказать сегодня, не вписалось ни в какие рамки прошлого и навсегда останется в памяти жителей архипелага не только тем, что в истории Шпицбергена это самая большая катастрофа, унёсшая жизни сразу ста сорока одного человека, но и тем, что Российское правительство, чьи люди погибли на краю земли, не сочло нужным даже объявить траур по погибшим, тогда как с десяток лет тому назад подземный взрыв в норвежской шахте здесь же на архипелаге, оборвавший жизни значительно меньшего числа людей, заставил норвежское правительство подать в отставку, и в стране был выбран новый парламент. Видимо, когда идёт война в Чечне, а в больших и малых городах огромной страны ежедневно гибнут десятки людей то ли в мафиозных разборках, то ли просто от бандитской прихоти при полной безнаказанности, гибель сотни-другой людей в катастрофе уже не носит характер национального горя.

Трагедия, о которой пойдёт речь, произошла в горах самого далёкого архипелага, Шпицбергена, что норвежцами зовётся Свальбардом, но в водах окружающего его Северного Ледовитого океана, как в зеркале, отразилась трагедия развала бывшего могучего государства, трагедия каждого из нас. Я хочу, чтобы вы, мои дорогие читатели, почувствовали её, как свою собственную.

В этот день, двадцать девятого августа, погода в аэропорту Лонгиербюена была нормальной: дул небольшой ветерок, облака застыли желеобразно над головой, оставив достаточно видимого пространства и не создавая особых проблем садящимся и улетающим самолётам. Ранним утром один «Боинг» Скандинавских авиалиний уже отправился на материк, а теперь мы ожидали лайнер ТУ-154 Внуковских авиалиний из Москвы.

Как обычно, с семи утра мы начинали доставлять вертолётами полярников из российских посёлков Баренцбург и Пирамида к месту посадки. Своего аэродрома для принятия самолётов у нас на архипелаге нет. Когда-то норвежцы предлагали совместное строительство аэропорта, но тогда это показалось дорогим удовольствием, и наша сторона отказалась от участия в проекте, поэтому в Лонгиербюене появился чисто норвежский аэропорт, за посадки в котором наших вертолётов и самолётов мы всегда платим существенные суммы в твёрдой валюте. Но это другая тема, хотя к происшедшему имеет непосредственное отношение.

К десяти утра, когда предполагалось прибытие самолёта, почти все отъезжающие на материк уже ожидали в здании аэропорта, нетерпеливо прохаживаясь и поминутно спрашивая меня о последних сведениях. Естественно, ведь они собирались домой. В Москву приехали их родные для встречи. Здесь же находился и главный инженер рудника Баренцбург, который не собирался уезжать, а напротив, готовился встретить свою жену и двоих детей, возвращавшихся после летнего отдыха на материке.

Я получил информацию о том, что самолёт дал знать о себе от острова Медвежий — первого пункта радиосвязи с Лонгиербюеном, но посадка ожидается минут через десять. Затем добавили пять минут, через некоторое время ещё десять. Двадцать пять минут одиннадцатого я подошёл с вопросом о посадке к начальнику аэропорта. Нахмурившись, он сказал, что сам обеспокоен и направился на смотровую башню. Я последовал за ним.

В круглом остеклённом со всех сторон зале напряжённо звонили телефоны. Дежурный диспетчер пытался вызвать на связь самолёт. Другой диспетчер разложил на столе карту местности и стал показывать по линейке предполагаемое направление движения самолёта. Приближение трагедии я понял по-настоящему, когда начальник аэропорта сначала попросил меня уточнить число пассажиров и членов экипажа в заявленных списках, а затем поинтересовался сколько горючего может быть в самолёте и долго ли он в состоянии продержаться в воздухе.

Мы с беспокойством и ещё не оставленной надеждой смотрели на горы, откуда должна была совершиться посадка. Для пилотов предпочтительнее садиться со стороны моря и против ветра, но в этот день небольшой ветер дул с моря и на дважды повторенный запрос русского пилота с последнего пункта связи диспетчер Лонгиербюена ответил, что сегодня аэропорт принимает на посадку со стороны гор. Между тем их вершины были скрыты облаками, что и вызывало у всех особую тревогу.

А самолёт уже лежал разбитым, перевернувшись от страшного удара, и почти всем корпусом рухнув на плато горы с музыкальным названием Опера. Лишь хвостовая часть, мгновенно отломившись, скользнула вниз с девятисотметровой высоты, вызывая за собой снежную лавину.

Спутниковая система наблюдения за землёй мгновенно зафиксировала катастрофу и немедленно передала информацию на материк. Оттуда нам и позвонили, спросив, знаем ли мы о гибели самолёта.

Но ещё до того, как на башне раздался звонок с трагической информацией, мы предложили срочно поднять в воздух один из наших двух вертолётов, стоявших здесь же в аэропорту, с тем, чтобы начать поиск самолёта. Норвежцы согласились и тут же подали машину для дозаправки топливом на случай длительного полёта. Однако теперь точные координаты падения были получены и возникла необходимость срочных спасательных операций. Никто ещё не знал в то время, что в этот момент вопреки здравому смыслу начиналась вторая трагедия.

Узнав о гибели самолёта, мы предложили тут же направить на спасение два наших мощных вертолёта МИ-8, отличающиеся высокой надёжностью в работе и управляемые очень опытными экипажами. Нам вежливо отказали, попросив быть наготове, но без разрешения не лететь, так как в воздух поднимают два малые норвежские вертолёта, а через сорок — пятьдесят минут в Лонгиербюен прилетят уже вызванные большие спасательные вертолёты. Норвежцы объяснили, что не хотят новых трагедий в связи с возможным столкновением вертолётов в воздухе.

Мы еще не знали, что норвежская администрация не сочла возможным допускать русских к спасательным операциям и взяла всю ответственность на себя.

Вот выписка из журнала губернатора Шпицбергена о ходе спасательной операции после авиакатастрофы:

10.30. Сообщение из башни аэропорта Лонгиербюена о потери связи с российским самолётом, который должен был совершить посадку в Лонгиербюене в 10.15.

10.43. Больница Лонгиербюена информирована, и группа медицинских специалистов немедленно была приведена в готовность к выезду для оказания помощи.

10.45. Главная спасательная служба Северной Норвегии, базирующаяся в городе Бодё, осведомлена о случившемся.

10.45. Башня сообщает позицию самолёта при последнем контакте — в 70 милях на востоке от радиомаяка.

10.47. Вылет из Лонгиербюена вертолета типа АН 530 для поиска самолёта.

10.53. Вызвано руководство местной спасательной службы Свальбарда.

10.55. Информирована и приведена в готовность региональная больница города Тромсё.

10.58. Спасательный вертолет «Суперпума» вызван из Ню-Олесуна в Лонгиербюен.

11.02. Вызов штаба советников спасательной службы.

11.05. Дано указание направить ещё один вертолёт А8 530 на поиски самолёта. Оно немедленно выполнено.

11.10. Самолёт «Дорние», находящийся над островом Амстердам (северо-западный Шпицберген), получил команду принять участие в поисковых работах и слушать по рации аварийные частоты.

11.11. Спасательному вертолёту «Си Кинг», находящемуся на пути к острову Надежды, приказано возвратиться в Лонгиербюен для разгрузки и вылета на поиск.

11.15. Вертолёты Аэрофлота находятся в Лонгиербюене. Могут быть использованы.

Здесь я позволю себе прервать цитирование журнала и сказать, что, как только стало известно о потере связи с самолётом, мы тут же предложили использовать наши вертолёты, но запись об этом появляется через сорок пять минут, то есть через час после гибели самолёта.

Очевидно, весь журнал составлялся значительно позже происшедших событий…


В то же время администрация Шпицбергена предоставила нам автобусы, чтобы отвезти ничего не знающих пока о несчастье полярников из аэропорта в посёлок и освободить зал на случаи транспортировки раненых. Но эта мера оказалась напрасной. Ни одного потерпевшего катастрофу ни в этот день, ни в последующий в аэропорт не привезли. Полицейский, прибывший первым на место крушения самолёта, сообщил по рации, что никого в живых не осталось и ни одного целого тела нет.

Но проследим дальше ход событий по журналу губернатора, которая сама в это время находилась на материке, а её обязанности временно исполнял вице-губернатор.

11.30. Башня сообщает курс прилёта самолёта — 120 с исходной точки в 18 километрах от аэропорта.

11.35. Вертолёт «Суперпума» вылетает на поиск.

11.46. Получен список пассажиров — 129 плюс экипаж — 12 человек.

На самом же деле в тот момент у меня не было точных данных о числе пассажиров. Один пассажир, заявленный в списке, на посадку не явился, о чём мы узнали позже. Часть списков прибывающих пассажиров находилась у начальника аэропорта — до прилёта самолёта. Что касается членов экипажа, то их число я мог лишь предполагать, поскольку официальной заявки на полёт с указанием времени прилёта, фамилии командира экипажа и других данных от Внуковских авиалиний в тот раз мы не получили. Всё это ещё раз говорит о том, что записи в журнал губернатора вносились значительно позже и не являются точной хронограммой событий.

Тем не менее — дальнейшие записи:

11.47. Сообщение в «Крипос» идентификационной группы Осло в лице директора Арне Беркос.

11.56. Команда из десяти добровольцев Красного Креста в состоянии готовности.

12.00. Дана команда, запрещающая всякие передвижения в аэропорту, кроме связанных с поисково-спасательными работами.

12.06. С вертолета «Си Кинг» сообщают, что на горе Опера обнаружены обломки разбитого самолета.

12.10. Отдан приказ команде Красного Креста выехать к радиомаяку в долине Адвент.

12.15. С вертолета «Си Кинг» сообщают координаты места аварии — север 78.12.72, восток 16.05.53. Обломки самолёта найдены на горе Опера в стороне долины Хелветиа. Хвостовая часть и двигатели упали вниз, корпус самолёта находится на плато.

12.20. Бригада из четырнадцати пожарников направляется с оборудованием из Лонгиербюена к радиомаяку.

12.22. Судно береговой охраны «Нордкап» сообщает, что идет в Лонгиербюен. Их вертолёт «Динке» может прибыть в Лонгиербюен около 14.30.

12.27. Добровольцы Красного Креста и пожарники прибыли на радиомаяк.

12.30. Губернатор Анн-Кристин Олсен сообщает, что прибудет в Лонгиербюен сегодня в 21.00.

12.36. Сообщение с места аварии: прилетели три медика и полицейские. Признаков жизни нет. Нужны термопалатки.

Позволю себе вновь прервать цитирование журнала и прокомментировать записи, по которым получается, что лишь через два часа с небольшим после катастрофы норвежцы оказались на месте аварии и определили, что «признаков жизни нет». Между тем доставить врача из посёлка в аэропорт можно было сразу же — российские вертолёты с тремя членами экипажа на каждом могли оказаться на плато горы Опера максимум через десять минут.

В то же время губернатор Шпицбергена предложила автобусы, чтобы отвезти ничего не знающих пока о несчастье полярников из аэропорта в посёлок, чтобы освободить зал на случай транспортировки раненых. Но эта мера оказалась напрасной. Ни одного потерпевшего катастрофу ни в этот день, ни в последующий в аэропорт не привезли. Полицейский, прибывший первым на место крушения самолёта, сообщил по рации, что никого в живых не осталось и ни одного целого тела нет.

Главный инженер рудника Баренцбург, готовившийся к встрече своей семьи, переспрашивал несколько раз, не веря, потом разрыдался и улетел в российский посёлок. Там он неожиданно услышал по российскому центральному телевидению сообщение о том, что пятерых пострадавших уже привезли в Лонгиербююен, и тут же позвонил мне, умоляя сообщить имена спасённых, а я вынужден был снова бить по его нервам словами, что никаких спасённых никто на самом деле не привозил, а телевидение врёт с чьих-то слов, ибо только что по рации с места катастрофы сообщал норвежский врач об отсутствии кого-либо живого.

(Только в скобках скажу, что и тогда не поверил этой информации, не верю и сейчас после всего, что узнал и увидел. Не мог полицейский, а затем врач осмотреть так быстро почти полторы сотни тел, многие из которых оказались в действительности почти целыми, но наваленными друг на друга и под обломками самолёта или в снегу. Убеждён и поныне, что во всех случаях нужно было немедленно посылать наши вертолёты с бригадами спасателей на поиски хотя бы одного живого, которого можно было бы попытаться спасти. Тогда только не разворачивалась бы вторая трагедия. Да, потом прилетел большой специальный спасательный вертолёт «Суперпума» и с помощью прибора с высоты определил по температуре тел, что живых среди них нет, но это было потом, когда живой организм мог успеть замёрзнуть).

Между тем мы связывались с Москвой и, наконец, узнали, что министерство по чрезвычайным ситуациям готово направить свой самолёт для участия в спасательных работах. Сообщаю об этом норвежцам. Они вежливо благодарят, но не разрешают совершать посадку в этот день, так как опечатали все контрольные приборы, которые решили проверить на правильность показаний, и потому откроют аэропорт лишь в десять утра следующего дня. Об этом никакой записи в журнале губернатора не делается.

Что же касается сегодня, то для жителей российских рудников, оказавшихся в Лонгиербюене проводится в местной католической церкви панихида по погибшим, затем здесь же и частично в здании школы всех устраивают на ночлег.

Нам с консулом Российской Федерации удаётся получить разрешение, и на норвежском вертолёте мы летим к горе Опера. Об этом запись в журнале имеется:

20.10. Вертолёт облетает место аварии. На борту вертолёта находятся среди других господин Оноша и господин Бузни. Вертолет возвращается в 20.45.

На месте катастрофы с вертолёта можно было видеть отдельно лежащее, распластавшееся на снегу тело, и груду тел под обломками самолёта, креслами, багажом…

Следующая, последняя в этот день запись журнала — изменение погоды:

20.57. Погода ухудшается. Густой туман.

На следующий день в середине дня из Москвы прилетают два самолёта: один — за пассажирами, не улетевшими вчера, второй — с высококлассными специалистами-спасателями. Вместе с последними заместитель министра МЧС, представители российского и украинского МИД, руководство треста «Арктикуголь», журналисты. Представительные участники собираются здесь же в аэропорту на оперативное совещание с норвежскими специалистами. Совещание длится несколько часов, принимается решение о том, что российские спасатели приступят к работам завтра. Сообщается, что норвежская полиция работает неустанно по подготовке тел к транспортировке, но работы ведутся пока у подножья горы.

Наступило завтра. Губернатор Шпицбергена летит в российские посёлки выразить их жителям соболезнование. На другой день губернатор и министр юстиции Норвегии посещают Баренцбург. С ними встречаются наши шахтёры, требуют разрешить российским спасателям приступить к работе: они уже сутки здесь и не могут получить согласия норвежской стороны на проведение спасательных операций.

Министр обещает помочь. К вечеру этого дня наши спасатели, наконец, вылетают к месту катастрофы. Там они сразу подружились с норвежскими участниками спасательной операции. По договорённости наши принимают на себя самый трудный участок — край и верхний склон горы. Для подготовки крепежа верёвок двое поднимаются на плато и тут же обнаруживают лежащий совершенно открыто один из «чёрных ящиков», который на самом деле ярко оранжевого цвета и легко выделялся на белом снегу, но по какой-то странной причине не был до сих пор обнаружен норвежцами. Спасатели сообщают о находке по рации оставшимся внизу товарищам. Через некоторое время на плато садится норвежский вертолёт и российских спасателей арестовывают, надевают наручники, обыскивают и пять часов допрашивают в конторе губернатора.

В это же время в той же конторе губернатора проходит очередное совещание на высоком уровне о ходе спасательных работ. Российская и украинская сторона пока не знают об аресте и, завершив обсуждение программы, расстаются, пожимая руки норвежским друзьям. Дальше всё идёт по детективному сценарию. На самом выходе в дверях делегацию останавливают и просят возвратиться для важного сообщения. Оно звучит в устах норвежского переводчика в форме приказа губернатора русским спасателям немедленно уезжать в связи с тем, что они нарушили установленный порядок и одни, без сопровождения норвежцев, появились на плато.

Почти всю ночь полномочная комиссия составляла письменный ответ губернатору на её устное требование. Наутро конфликт был улажен путём взаимных извинений. Норвежская пресса буквально взорвалась возмущениями в адрес своих соотечественников на Свальбарде. И работы пошли.

С этого момента никаких нареканий ни в чей адрес не было. Политики перестали вмешиваться в процесс и делали всё, чтобы загладить неприятное начало. Останки жертв очень аккуратно и тщательно упаковывались, нумеровались, транспортировались с почестями в норвежский город Тромсё, где две недели квалифицированно по самой современной методике с помощью самого современного оборудования идентифицировались, исключая малейшую ошибку. Труд был не лёгким и за него мы все должны быть благодарны норвежцам.

Но я никак не могу отделаться от одного мучающего меня вопроса: всё ли было сделано, чтобы спасти хоть одну жизнь?

И ещё, если бы мы имели на архипелаге свой аэродром… Ведь когда-то норвежцы предлагали нам совместное строительство аэропорта. Тогда это по казалось дорогим удовольствием, и наша сторона отказалась от участия в проекте — поэтому мы на Шпицбергене пользуемся норвежским аэропортом, и это тоже имеет к происшедшему непосредственное отношение.

И последнее. Много лет в Лонгиербюене работало представительство «Аэрофлота», отвечавшее за полёты советских самолётов. Ослабевшая от развала экономики Россия не смогла вынести расходы по содержанию представительства на Шпицбергене, перенесла его в норвежский город Тромсё, находящийся на материке, предполагая первоначально, что его представитель будет вылетать на архипелаг в случае рейсов Москва — Лонгиербюен. Однако рейсы компании «Внуковские авиалинии» никто из специалистов воздушных линий не обслуживал. Наше государство сэкономило на представительских расходах. Спрашивается — не за счет ли человеческих жизней? Будь наш специалист в аэропорту во время рейса, возможно, самолёт сел бы как надо и не произошла бы описанная трагедия…

И ещё в связи с этим: Если бы норвежская администрация Шпицбергена забыла в минуту трагедии про королевский указ о том, что Шпицберген норвежская территория, а наша администрация вспомнила бы о том, что по международному соглашению мы имеем равные права на архипелаге, то не стало бы одной трагедией меньше, и не могли бы спастись все сто сорок одна жизни, если бы пилоты сели на полосу спокойно со стороны моря, ведь слабый ветер нашему лайнеру при посадке не мог помешать?

Но зачем эти вопросы мёртвым? Но зачем они павшим? И я хочу ответить словами Роберта Рождественского, чьи строки я слегка перефразировал:

Это нужно не мёртвым. Это нужно живым.

ЧЕНЬЧ

Столкнулся я с этим словом впервые, при несколько необычных обстоятельствах и так, что чуть было не потерпел фиаско как профессионал в вопросах английского языка. Приехав на архипелаг Шпицберген в качестве переводчика английского языка, мне захотелось в первые же дни познакомиться с шахтёрским городком Баренцбург.

Дело было в начале осени. В Москве в это время стояло бабье лето, а здесь на вертолётной площадке, куда нас доставили из норвежского аэропорта Лонгиербюена знаменитые МИ-8, когда мы спускались по короткой железной лестничке на землю, нас сразу охватила метель. То есть сюда пришла зима. Это потом уже я узнал, что снег в этих краях может выпасть и первого августа, и первого июля, так что трудно сказать, когда зима закончилась, а когда уже началась. Про июнь вообще не говорю, так как в этом месяце снег ещё лежит даже на улицах, не только в горах, хотя и цветы появляются.

Световой день во второй половине сентября уже резко сокращается. Так что не очень нагуляешься днём. А вечером куда идти? В спорткомплексе был, в бассейне поплавал, на турнике в гимнастическом зале подтянулся несколько раз, поднял гирю для куража, и вышел на воздух вдохнуть заполярный кислородно-озоновый бальзам. Он будет получше всякой кислородной пенки, что в санаториях прописывают глотать отдыхающим. Глобальных отравляющих веществ, что портят человеческие лёгкие на материковой части планеты, здесь нет. Имеется, правда, одна труба тепловой электростанции, и дымит она прилично, поскольку устройства очистки стоят дорого, и потому их нет, но всё же ветры Арктики посильнее, и раздувают постоянный столб дыма в пух и прах на тысячи километров, делая воздух самого архипелага практически чистым. Так что дышать глубоко не только можно, но и полезно.

Вот вздохнул себе порцию морского озончика (море-то, оно совсем рядом, в каких-нибудь пятидесяти метрах от тебя) и пошёл в кафе-мороженое посмотреть что это такое, чем там народ потчуют. Прихожу, а двери закрыты. Вот, думаю, не повезло: выходной или нечто вроде. Да слышу шум внутри, говор и песни. Тут кто-то дверь отпирает и выходит молодой человек покурить. Одет по праздничному в хороший чёрный костюм, на фоне которого рубашка кажется особенно белой, да ещё оттеняемая чёрным галстуком.

Спрашиваю:

— Что здесь? Кафе сегодня не работает?

А и он в ответ вопросом:

— А вы кто? Не переводчик ли новый случайно?

— Да, — говорю, — пришёл посмотреть, что за кафе, а тут закрыто, оказывается.

— А у нас сегодня свадьба. Так ты заходи. Гостем будешь.

Я смутился и стал отказываться:

— Да ну, что вы? Меня не приглашали, и никто не знает. Чего же…?

— Брезгуешь что ли? — подозрительно спросил парень. — Я тебя приглашаю. Это моя свадьба.

Так я и попал на торжество. Особенную неловкость я чувствовал оттого, что на свадьбе положено быть с подарком, а я влез как-то, словно на дурачка. Но профессия моя такая, что требует быстро находить выход из любого положения. Вспомнил, что на рукавах у меня красивые агатовые запонки. Потихоньку снял их и жениху подарил. Дорогой не дорогой, а подарок. Тем и вышел из неловкости. Теперь мог свободнее сидеть со всеми и разговаривать. Впрочем, меня не многие и заметили. Свадьба была в разгаре. Пили, пели, плясали. Шахтёры гулять любят и умеют. Когда гостей под добрую сотню, тут не до новичка.

Но кто-то, конечно, с кем я оказываюсь рядом, меня примечает и начинает разговор, как говорится, за дружбу, то есть уважаю я рабочий народ или нет, если мало пью. И вот когда я услышал неожиданно незнакомое слово. Приставший с разговорами шахтёр поинтересовался:

— Ты сколько будешь с нас брать, когда на ченьч придёшь?

— На какой ченьч, — удивляюсь я, не понимая о чём идёт речь.

— Как на какой? — спрашивает меня прилично выпивший собеседник. — Ты что, не знаешь, что такое ченьч? Это же английское слово, а ты должен знать английский.

Вот тогда я, наверное, покраснел, испугавшись за свои профессиональные качества. Я не знал английское слово, которое почему-то знал простой шахтёр. Лихорадочно соображая, решил, что отступать мне никак нельзя. Сидевшие рядом, стали прислушиваться к нашему разговору. В воздухе повис вопрос, знает ли новый переводчик английское слово, которое все знали. И я невозмутимо, как и полагается специалисту в своей области, высказал предположение:

— Может, вы имеете в виду английское слово «чейндж», что в переводе означает «менять», «перемена» или «сдача», «мелочь»? А слова «ченьч» в английском языке не существует, насколько мне известно.

Мой разговорчивый партнёр несколько стушевался. Видимо, преподавательская интонация и уверенность моего ответа несколько охладили разгоравшийся огонь сомнения и заставили постепенно перейти на роль ученика, когда он говорил:

— Ну, я не знаю, как произносится это слово, тебе видней, на то ты переводчик, а только у нас так называется базар, где мы продаём разные вещицы туристам.

Мне потребовалось ещё некоторое время и пояснения долгожителей этих мест, чтобы понять, почему обыкновенный рынок здесь называют английским словом, которое никак не означает место торговли, и почему меня спрашивают, сколько я буду брать денег и за что.

Суть истории такова.

В советское время в период существования, так называемого, железного занавеса, нельзя было и предположить, чтобы кто-то из шахтёров что-то про давал иностранцам. Во-первых, гостей из соседнего норвежского посёлка в российских городках было не так много. Во-вторых, каждый приезд делегации тщательно готовился: составлялись программы пребывания гостей, чёткий маршрут экскурсий, конкретный список лиц, участвующих в приёме. Тут не то чтобы продать какой-то предмет, слово сказать иностранцу незаметно было исключено. Иностранцев же так и тянуло поговорить с русскими, но как, если те, как правило, кроме русского и украинского, никакого языка в своём запасе не имели, а гости в свою очередь не знали языка хозяев? Вот и приходилось общаться при редких контактах на улице или в порту дружескими жестами да обменом недорогими подарками, что тоже проходило под строгим наблюдением.

Не станем сегодня рассуждать, правильно это было или нет. Такова была система жизни, когда обе стороны, а не только российская, стремились пресечь любые возможности передачи секретной информации и проявления враждебных строю действий. Но вот началась эра гласности, когда всё оказалось возможным. Секреты никого больше не волновали. В российские посёлки Шпицбергена морскими катерами в летнее время, снегоходами и на лыжах зимой и весной хлынули туристы.

Тогда то некоторые особенно догадливые и деловые будущие предприниматели из шахтёрской среды стали встречать туристов на улице и по традиции предлагать им на обмен значки, открытки, небольшие сувениры. Понятно, что без знания иностранного языка многие горе предприниматели попадали впросак, когда предлагали свои маленькие подарки, а гости брали их, благодарно улыбаясь в ответ, и уходили, то ли не понимая, что надо в ответ чем-то отдариться, то ли просто не будучи готовыми к такому обмену. Поэтому обменщики подарками скоро выучили английские слова «чейндж» — «обмен», которое произносили искажённо «ченьч», и широко популярное слово «плиз» — «пожалуйста».

Как только появлялись туристы, так у них на пути оказывались праздно гуляющие мужчины или женщины, которые, весело улыбаясь, протягивали свои дары, но теперь обязательно со словами:

— Мистер, ченьч, плиз.

И уж теперь ничего не отдавали, пока в обмен не получат что-то другое. Так, собственно, и рождались рыночные отношения, которые очень скоро, когда во всей стране официально разрешили хождение валюты, переросли в обычную торговлю, где никто ничего теперь не менял, а просто продавал свой товар за норвежские кроны, немецкие марки или американские доллары. Не гнушались и другой валюты, но с нею происходили иногда казусы. Бывало, придёт ко мне иной незадачливый торговец и, протягивая банкноту, которую ему дали, спрашивает, сколько это в переводе на доллары, втайне надеясь на хороший куш. Но оказывалось, что это тысяча итальянских лир, стоимость которых была раз в десять меньше той суммы, что ожидал получить за свой товар начинающий купчишка.

Со временем торговля приняла настолько широкий размах, что для продавцов выделили специальное место на большой площади, называемое здесь берёзовой рощей. Во всю стену складского помещения кто-то из местных художников давно как-то написал лесной пейзаж, который всегда вызывает ностальгический восторг в душах людей долгое время не бывавших дома и истосковавшихся по деревьям. Здесь обычно назначают свидания, говоря: «Встретимся у берёзовой рощи». Тут пересекаются пути из порта и со стороны норвежского посёлка к центру, здесь же столовая и кафе для иностранцев «Русская кухня». Так что для торговли это самое удобное место, и потому его выбрали для установки деревянных навесов и столов, за которыми располагались шахтёры, вертолётчики, служащие ТЭЦ, мужья и жёны, а порой и их дети.

Ассортименту товара могли бы позавидовать даже продавцы московского Арбата. Почти на всех самодельных прилавках обязательно стояли ряды матрёшек, которые иностранцы с чьей-то лёгкой руки стали называть бабушками. Тут же красовались шкатулки с палехскими росписями, жостовскими, мстёрскими, федоскинскими. Можно было увидеть и Гжель, прекрасно отточенные финские ножи с изображениями медведя на металле и приветственной надписью со Шпицбергена. Туристы редко могли догадаться, что всё это рукоделие готовится в мастерских Баренцбурга. Мастера с гордостью заявляли, что местные умельцы могут изготовить любую сувенирную продукцию под любую школу живописи.

Зато многочисленные деревянные тарелки с красочными видами заснеженных гор и голубых фьордов, как правило, являлись настоящей гордостью продавца, зачастую оказывавшегося автором рисунков. И это не удивительно. Почти каждый второй приезжавший на работу в Баренцбург, пытался стать художником и продать своё творение. Некоторые именно здесь впервые обнаруживали в себе талант живописца, чему способствовали долгие полярные ночи. С наступлением весны на рынке, который по-простецки называли «Ченьч», можно было обнаружить и новые товары, и новых художников.

Не знаю почему, но не только на Шпицбергене, а и по всей нашей многострадальной Родине забыли такую замечательную игрушку, как ванька-встанька. Убеждён, что его расхватывали бы на сувениры с не меньшим энтузиазмом, чем матрёшек. Зато всюду можно было увидеть ордена и медали, очевидно, ушедших из жизни героев, чьи-то офицерские и генеральские погоны, военные мундиры, фуражки, пилотки, звёздочки. Пожилые туристы, некогда, быть может, носившие форму эсэсовцев, теперь весело примеряли на себя кители советских командиров. Продавцам не всегда нравилось думать о таких вещах, но деньги получать хотелось, и они улыбались покупателям, дружески похлопывая по плечу и приговаривая: «Хорошо! Очень хорошо! Как раз на тебя. Гони деньги!», а покупатель восторженно повторял «Карашо. Очен карашо». Торговля совестью не страдает.

Впрочем, не всегда. Если постоять на этом ченьче, то есть базаре, то каких только случаев ни узнаешь, чего только ни увидишь. Я приходил сюда с туристами, когда водил экскурсии. Местный рынок включали обязательно в маршрут. Это было интересно туристам и, конечно, нашим продавцам. Собственно, тогда я и понял, почему мои предшественники брали какие-то суммы денег с продавцов. Ведь туристов гид-переводчик мог бы запросто провести, минуя рынок. Сувениры продавались и в сувенирном магазине гостиницы, которую обязательно все посещали. Поэтому некоторые гиды пользовались такой возможностью и ставили заход на рынок с группой в зависимость от личной выгоды. Я не пользовался таким приёмом и всегда с удовольствием помогал своим друзьям, не знавшим иностранного языка, разобраться с покупателями. А помощь часто была просто необходима.

Как-то произошла смешная история, долго не сходившая с уст весельчаков. Одна бойкая женщина, решительно не знавшая английского языка, но заучившая некоторые числа, что особенно важно в торговле, хотела продать норвежскому покупателю обыкновенный значок стоимостью всего в двадцать крон. Однако слово двадцать по-английски она не знала, зато помнила, что десять на этом языке будет «тен». Когда иностранец заинтересовался значком и решил его купить, спросив о цене, женщина бодро сказала, смешивая русские и английские слова: «Тен и тен, два тена». Она была убеждена, что вполне понятно объяснила, подразумевая «десять и десять — двадцать». Но иностранец из сказанного понял только слово «тен», то есть десять и протянул продавщице десять крон. Женщина закрутила головой и опять повторила, теперь уже громче: «Я тебе говорю: тен и тен, значит два тена. А ты мне даёшь один тен».

Стоявшие рядом продавцы, знавшие английский несколько больше, чем их коллега по торговле, при этих словах начали хохотать. Опешивший иностранец, недоумённо смотрел на женщину, пытаясь сообразить, что она хочет, повторяя всё время слово «тен» и отказываясь при этом брать десять крон. А женщина теперь растопырила пальцы на обеих руках и, распаляясь возмущением, пыталась втолковать глупому, как ей казалось, иностранцу:

— Слушай и смотри. Ты считать умеешь или неграмотный? Видишь десять пальцев? Это тен. Так вот тен и тен будет два тена. Значит, двадцать крон ты мне должен. Понял?

Иностранец опять протянул десять крон. Женщина развела руками, говоря:

— Ну, балда. Ничего не понимает. А ещё иностранец.

Рассмеявшийся до изнеможения молодой парень, стоявший рядом, наконец, вытер рукавом появившиеся в глазах слёзы и сказал растерявшемуся совсем покупателю простую фразу:

— Мистер, тен энд тен твенти. Ши вонтс твенти крон.

Что можно было перевести «Десять и десять — двадцать. Она хочет двадцать крон».

Только теперь норвежец понял, что от него хотели, и поспешил добавить вторую монету, уже не торгуясь.

Как-то по приезде я решил организовать курсы английского языка для желающих. Боясь, что никто не придёт на первое собрание, повесил объявление о курсах в столовой и в управлении шахты. Придя к назначенному времени, был потрясён, увидев полный зал народа. Рассказал о том, как собираюсь преподавать и насколько это трудно будет без учебников, а потом предложил записываться тем, кто верит, что сможет серьёзно заниматься. Записалось сто сорок человек. Понятно, что большая часть хотела знать язык, чтобы разговаривать с иностранцами на рынке. Пришлось делить будущих учеников на семь групп по двадцать человек.

Добрая часть записавшихся походила на курсы около месяца, остальные продержались дольше. Небольшая группа энтузиастов прозанималась всю зиму и попросила продолжать занятия на следующий год. Во всяком случае, в следующий туристический сезон, норвежцы, приезжавшие в Баренцбург обычно каждый год по тому или иному поводу, неожиданно заметили, что многие русские приветствуют их на английском и даже вступают в короткий разговор. Что же касается торговли, то уж считать и говорить цены на английском языке теперь умели почти все.

Однажды на рынке я увидел старинную русскую Библию. Фолиант был действительно неподдельным. По инерции помня, что русское достояние запрещается вывозить из России, я обратил на это внимание покупателя, пригрозив, что расскажу о нём директору рудника. Книга исчезла с прилавка, но, думаю, что всё же была потом продана. Среди покупателей встречались настоящие коллекционеры предметов русской культуры, не жалевшие никаких денег, и которых знали наши продавцы.

Как и в любом современном российском городе, на этом маленьком рынке установились свои правила, появилась своя, пусть не большая, но мафия, свои перекупщики, свои подельщики. Кто-то довольствовался десятью кронами в день, кому-то выручка в тысячу крон казалось маленькой. Один расписанный собственной рукой, но выданный за Мстёру, русский самовар можно было продать за восемьсот крон. В ходу всегда шапки, как самые простые, что выдаются шахтёрам, в качестве части служебной одежды, так и очень дорогие из волка, соболя, ондатры.

В первые послесоветские годы широко продавались банки с кетовой или паюсной икрой. Их выдавали в продуктовом пайке шахтёрам сначала ежемесячно, потом раз в квартал, а позже совсем перестали давать по причине ухудшения снабжения по всем статьям, а по деликатесам прежде всего. Зато водку продавали, продают и будут продавать на рынке, вопреки строгим запретам, произносимым на общих собраниях, которые теперь собираются только с целью накачки разносами нерадивых и указаниями всем остальным. Накачивающий слушателей прекрасно знал, что из его команд будет выполняться, а что нет. Он здесь бог, он всё знает.

Бутылки водки стали вкладываться в большеразмерные матрёшки и другие сувенирные изделия, подходящие для такой цели. Разумеется, водка здесь стоит дешевле, чем в баре гостиницы. Поэтому, чтобы не создавать конкуренции более крупной торговой организации, туристов, прибывающих морскими судами, сначала ведут в гостиницу, где многие покупают, что им надо. Более осведомлённые туристы стараются воздержаться от покупок по дорогой цене, приберегая свой азарт покупателя для шахтёрского рынка.

Так что стоящим на открытом воздухе продавцам приходится быть весьма стойкими, как морально, так и физически. Сезон туристический начинается с наступлением светового дня, то есть весной, главным образом в марте-апреле, когда на Шпицбергене стоят самые лютые морозы, доходящие в апреле до тридцати пяти градусов. Вообще минимальная зарегистрированная температура на архипелаге составляет минус сорок семь градусов, но это уж крайне редко бывает. По этому поводу я любил шутить с туристами, говоря, что климат на Шпицбергене почти такой же, как в Африке и пояснял: «В Африке температура бывает сорок градусов, и у нас здесь сорок, только там плюс, а у нас минус, разница в одну чёрточку. В Африке бывает плюс двадцать и на Шпицбергене плюс двадцать, только там это случается зимней декабрьской ночью, а у нас летним августом, да и то раз в несколько лет. В Африке пустыни песка, а у нас пустыни снега. Там можно затеряться и здесь. Так что, какая разница?» ...



Все права на текст принадлежат автору: Евгений Николаевич Бузни.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Шпицбергенский дневникЕвгений Николаевич Бузни