Все права на текст принадлежат автору: Алексей Александрович Маслов.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Книга 5. Стили и сектыАлексей Александрович Маслов

Алексей Александрович Маслов Книга 5. Стили и секты

Глава 30. Фейерверк стилей

Локальный и сектантский характер школ ушу

Данный раздел диссертационного исследования посвящен стилевой структуре ушу, а также взаимосвязи стилей и школ ушу с рядом крупнейших неформальных структур Китая нового и новейшего времени — тайными обществами и религиозными синкретическими сектами. Предварительно, мы выделим несколько черт развития стилей ушу в Китае, сущность которых мы покажем в дельнейшем в этой главе.

Наши исследования в области социального состава и ценностной ориентации некскольких традиционных школ ушу в современном Китае показали следующие результаты. Всего было обследовано 34 школы ушу в провинциях Хэнань, Хунань, Фуцзянь, Гуандун, Сычуань, а также в районах Пекина и Шанхая. где велось обучение 18 различным стилям, в том числе шаолиньцюань, мицзунцюаь, мэйхуачжуан, синьицюань, багуачжан, чоцзяо, ляньшаньпай и др.

Прежде всего, все стили носили чисто локальный характер, были связаны с локально-народной культурой, с ее ритуально-игровым, танцевальным и мистическим характером. Обычно масштаб деятельности стиля не превосходил рамок нескольких деревень, реже — уезда. Действительно «провинциальных» стилей не существовало, и хотя нередко можно услышать, например, о «стиле из провинции Хэнань», на самом деле речь идет именно об уездно-деревенском уровне преподавания. Итак, можно выделить первую важнейшую черту всего комплекса ушу в Китае — ушу всегда носило исключительно местный, локальный характер.

Другая черта стилей вытекает из первой — практически все стили ушу были связаны с деятельностью тайных обществ и религиозных синкретических сект, а многие школы ушу абсолютным образом накладывались на структуру тайных обществ. При этом самоназвания стиля ушу и тайного общества были одинаковы, например, Хунцяо («Красные пики») в Хэнани, Хунмэнь («Врата Хуна» или «Братство Хуна») в Гуандуне и т. д.

Интересно также отметить относительность стилевой самоиндентификации. В сущности, речь идет о том, что название стиля может не соотвествовать преподаавемому техническому арсеналу. Например, стили, преподаваемые под названием «шаолиньцюань» в уезде Дэнфэн провинции Хэнань недалеко от Шаолиньского монастыря, в уезде Синнин в провинции Хунань и в Шанхае по своему характеру движений, техническому арсеналу и теории абсолютным образом отличаются друг от друга. По сути их объединяет только единое название, при этом каждая школа естественным образом считает именно себя «истинной». И все же вместе с этим все представители этих школ стиля шаолиньцюань считают друг друга «братьями», принадлежащими к единой традиции. Таким образом, мы можем сделать вывод о чисто мистическом, внутренне переживаемом единстве внутри общего самоназвания стиля, хотя с формальной точки зрения они представляют собой разные стили.

В связи с этим для исследователя (но не для представителя китайской традиции ушу) весьма актуальным является вопрос о реальном наполнении понятие «стиль» (пай, цюаньпай). Из вышесказанного явствует чисто формальный и оросительный характер стилевой ориентации, поскольку все опросы в подавляющем большинстве случаев показали, что последователи ушу даже в современном Китае учатся не стилю, а «учатся учителю», то есть ориентированы не на конкретный стиль, а на человека, который является его носителем. Таким образом личность учителя — всегда харизматического лидера — в ценностном плане стоит несравнимо выше ценности собственно того, что подразумевается под понятием «стиль». Среднее количество последователей одного учителя как сферы духовного притяжения всякой школы ушу равняется пяти-шести ученикам и лишь в двух случаях, в уезде Мисянь в провинции Хэнань превосходило десять человек.

Сравнительно четкая, хотя и сильно мифологизированная история большинства школ ушу (письменно фиксированная или устно переданная) формируется не раньше середины XVIII в. Правда, фольклорные или «внутренние» версиии школ ушу утверждают, что практически все они возникли в глубокой древности, в частности, тайцзицюань относит свое начало к IX–XIII вв., шаолиньцюань — к VII в, небольшая школа Ляньшаньпай напрямую связывает себя с «молодцами с гор Ляньшаньбо», известных по роману «Речные заводи», действие котрого происходит в XIV в. В реальности же большинство школ оформилось лишь к XVIII в., при этом подавляющее их число долгое время вообще не имело никакого самоназвания. Все это означает, что процесс самоидетификации школ, то есть осознание того, чем «мы отличаемся от них», со «своей» историей, мифологией, генеалогией и отдельным названием является достаточно позднгим явлением. Таким образом мы должны различать время создание ушу как комплекса технических действий и время формирования школ ушу, которое знаменует собой абсолютное слияние духовной, боевой и воспитательной традиции в Китае.

Интересно посмотреть, по каким параметрам идентифицируют себя школы ушу в современном Китае. Учитель и его предшественники, т. е. принадлежность к генаелогическому древу школы; начличие отельного духовного учения или идеолгии школы, которые может быть заключена, скажем, в особых правилах поведения; теоретические постулаты, например, способы самовосершествования; технический арсенал. Все это подтверждает нашу мысль о том, что в центре традиции ушу и школы стоит личность учителя, а не технический арсенал.

Заметный рост школ, их оформление относятся к середине XVIII в — началу ХХ в. Например, из исследованных нами более 200-т стилей три четверти возникли имено в это время, по остальным же стилям нет определенных данных. В настоящий момент свои локальные школы ушу имеются в каждом уезде, а в ряде провинций, например, в Хэнани, Хэбэе, Шаньдуне — в каждой деревне.

По ряду важнейших параметров, не сложно заметить, что большинство как старых, так и современных локальных школ ушу явняым образом приближаются к структуре сектантских объединений.

Естественно, здесь речь идет об обстановке в современном Китае и исключительно в традиционных школах ушу. Тем не менее, вероятно, эти цифры и общая обстановка были приблизительно теми же самыми на протяжении по крайней мере последних двух веков.

Эти века принесли китайской культуре немало изменений — здесь и ломка многих политических традиций, разрушение мистических и эзотерических школ, несколько крупнейших восстаний, переосмысление практически всех культурных стереотипов. Но нам в этой эпохе интересно другое — это была время бурного расцвета стилей, школ, направлений. Практически каждая деревня имела «свой» стиль ушу, правда, без названия и зачастую без ясной истории. Другие же школы ушу, возникавшие в недрах тайных обществ и тайных религиозных сект выглядели в глазах китайцев более «респектабельно» — они имели свои генеалогические книги, причем следуя им, родовое древо стиля могло восходить едва ли не к самому Бодхидхарме, как это например, случилось со стилем синъицюань.

Сам ценностной характер культуры Китая предполагал два пути развития таких школ — они либо умирали уже во втором поколении, или, наоборот, разрастались до целых «учений», консервировались и обрастали сложной историей и даже своей терминологией.

Школ насчитывались тысячи — деревенских, уездных, армейских. В них состояло от двух-трех человек до нескольких сотен. Они были светскими и закрытыми, локальными, малоприметными и общеизвестными, слава о которых доходила до императорского двора. Даже о малой толике их рассказать невозможно, одно лишь перечисление таких школ заняло бы несколько десятков страниц. Причем речь идет лишь о тех, которые сохранились в истории и не угасли через десять-двадцать лет! Поэтому наш дальнейший рассказ — лишь о наиболее крупных школах, переросших в полноценные стили и отразивших общие тенденции развития ушу в ту эпоху.

Все это — судьбы живых, реальных людей, необычность жизни которых оттеняется обыденностью обстановки того времени — сотни бедных деревень в уездах, забота о хлебе насущном, запреты на тайные общества, где проходили тренировки, массы шарлатанов и площадных фокусников. Необычность их поражала даже современников, порой они не укладывались даже в рамки китайской действительности, грешившей чудесами и не отвергавшей никакой чудесности. Не случайно одного прозвали «Священными безумцами», другого именовали «Чудесным кулаком», третьего — «Волшебной ладонью», четвертого — «Магической ногой».

Большинство стилей того времени носили чисто локальный характер. Крайне редко они распространились в двух-трех провинциях, обычно же не выходили за рамки нескольких уездов. Сегодня таких «уездных» стилей насчитывается несколько сот. В конце ХУШ-Х1Х в. мы наблюдаем колоссальный «взрыв» таких уездных школ, порой кажется, что за какие-то несколько десятилетий в середине Х1Х в. возникло несколько сот новых стилей. Правда, такое впечатление ошибочно — стили существовали и раньше, но, во-первых, как мы уже отмечали, большинство из них не имело самоназвания и соответственно идентифицировать их было невозможно, а, во-вторых, большинство из них считались «тайными». Связаны такие школы были с религиозными сектами и тайными обществами, нередко новые стили даже принимали на себя название тех сект, в которых они зародились, например «Врата трех учений», «Кулак Белого лотоса». Но десакрализация культуры, потеря эзотерической направленности в воспитании последователей (хотя ореол тайности остался и сохраняется во многих деревнях до сих пор) привел к тому, что эти школы вышли на поверхность. Естественно, что это привело к их быстрому численному росту и распространению в соседние области, так как пока они находились в закрытом состоянии, в их недрах возникли столь изощренные и эффективные методики воспитания и тренировки, что даже армейские инструктора признали их преимущество над официальными системами подготовки.

Наиболее ценными оказались в этот момент не те стили, которые получили официальную поддержку, например, тайцзицюань, но школы, созданные безвестными деревенскими мастерами — мистиками, гадателями, бродячими даосами, буддийскими проповедниками-сектантами. Итак, наступил истинный расцвет китайского ушу — точнее не столько расцвет, сколько проявление тех глубинных, затаенных способов тренировки и воспитания, которые уже несколько веков отрабатывались в закрытых школах. На бумаге китайской культуры проступил полный абрис всей системы ушу.


Рождение мицзунцюань — «Стиль потерянного следа»


Многие Шаолиньские стили претерпели большие изменения по сравнению со своим первостилем, причем особо бурно этот процесс шел именно в ХУШ-Х1Х вв. Одним из таких направлений, генетически и легендарно вышедших из шаолиньцюань, а практически полностью утративших с ним всякую связь, стал стиль мицзунцюань, название которого можно перевести по разному — «Стиль потерянного следа», «Тайного следа», «Запутанного истока». Он сочетал очень сложную геометрию движений с многоступенчатой системой мягкого и жесткого цигун.

Мицзунцюань до сих пор является одним из самых закрытых направлений ушу, сохраняемый в узких школах. Лишь однажды он «вышел на поверхность», когда в 1909 г. патриарх мицзунцюань Хо Юаньцзя создал в Шанхае Ассоциацию Чистых боевых искусств Цзинъу, в рамках которой он практикуется до сих пор. Все традиции ушу присутствует в мицзунцюань в предельно концентрированном виде. Прежде всего этот стиль не имеет письменной передачи, нет записанной кодифицированной техники, все передается изустно вплоть до речитативов.

Легенд о возникновении стиля немало и все они так или иначе связывают мицзунцюань с Шаолиньским монастырем. По одной из версий в начале ХП в. в провинции Хэбэй жил известный мастер боевых искусств Лу Цзюньи, который работал охранником при богатых домах. Хотя он считался самым сильным человеком в округе, Лу Цзюньи однажды решает вновь отправиться в обучение и приходит в Шаолиньский монастырь, где проводит в упорных тренировках три года. Стиль, которым он занимался сам Лу называл шэнцюань — «Священный кулак», подчеркивая тем самым особый характер монастырской кулачной традиции. Когда Лу вновь вернулся в родные места, немало отменных бойцов прослышав о нем, приходили померяться с ним силами, но все без исключения были побеждены. Стали распространятся слухи, что сильнее Лу Цзюньи во всем Хэбэе никого нет. Десятки людей просили взять их в ученики, но получали бесповоротный и решительный отказ. С большинством из них Лу Цзюньи вообще не разговаривал, но сразу выставлял за дверь.

Однажды во время сбора осеннего урожая Лу Цзюньи нанял десяток крепких парней для помощи, но они работали столь вяло, что он всех их выгнал кроме одного. Последний парень чем-то понравился уже пожилому Лу и его семье. Он был услужлив, расторопен, неизменно вежлив. Никто не знал, что этим пареньком был известный мастер боевых искусств Янь Цин. Прослышав о бойцовских подвигах Лу Цзюньи и зная, что он не берет учеников, Янь Цин тайно покинул родные места и пошел в слуги к известному бойцу. В течение трех лет, будучи неприметным слугой, он наблюдал за тренировками Лу и, сам будучи прекрасным знатоком ушу, перенимал без всяких объяснений и разрешения «Священный кулак».

Фигура Янь Цина во многом загадочна и, вероятно, собирательна. Янь Цин, чье имя переводится как «Молодая ласточка», был одним из самых известных героев народной традиции. Его стиль, названный «Кулак Янь Цина» (яньцинцюань), изучали разбойники, чьи подвиги описаны в романе «Речные заводи». Бойцовские качества самого же Янь Цина были столь отменны, что его прозвали «Сотрясающим реки и озера».

Никто бы и не узнал о том, что столь известная личность, презрев все условности, пошел в простые слуги, если бы не один случай. Однажды, как рассказывает предание, когда Лу Цзюньи ушел по делам, Янь Цин сумел обратить в бегство двенадцать разбойников, пытавшихся проникнуть в дом. Сделал он это удивительно просто — не вступая в схватку, лишь продемонстрировал несколько движений из первого комплекса «Священного кулака». Этого оказалось вполне достаточно, чтобы бандиты бросились наутек. К тому же они были уверены, что у Лу Цзюньи нет учеников, и тем неожиданнее показались им мастерские удары простого слуги.

Когда соседи рассказали Лу Цзюньи об этой истории и он узнал, кем был его скромный слуга, мастер был искренне тронут. Он много слышал о славе Янь Цине и сумел под достоинству оценить его стремление к ученичеству. После этого Лу стал активно обучать Янь Цина и назначил его своим официальным преемником. На основе всей той технике, которую продемонстрировал ему Лу Цзюнь Янь Цин создает собственный стиль, который так и стал называться «Стиль Янь Цина» — яньцинцюань.

Однажды Лу Цзюньи вместе со своим слугой по каким-то причинам ушли из родных мест в горы Ляньшаньбо к «веселым молодцам», большинство из которых были недурными знатоками ушу. Но Лу Цзюньи не понравился этот разбойный мир и он вернулся в деревню, Янь Цин же остался в братстве и даже занял почетное место инструктора по ушу. Несмотря на многочисленные расспросы рассказать как называется его удивительный стиль, Янь Цин неизменно отмалчивался, считая, вероятно, неэтичным рассказывать, как он сам ему научился. Отсюда же и произошло первое название стиля, данное разбойниками — «Стиль запутанного истока».

Янь Цин прославился многими славными делами. Однажды возвращаясь в горы Ляньшаньбо, он был выслежен императорскими шпионами и за ним была послана погоня. Заметив преследование, Янь Цин прибегнул к одной из своих многочисленных хитростей — начал двигаться спиной вперед, а руками заметал свои следы на снегу. Императорский отряд сбился с дороги, а Янь Цин благополучно вернулся в горы, даже не прибегнув к кулачному искусству, доказав, что поединок можно выиграть без одного удара. Эта история стала поводом для возникновения еще одного названия стиля, которое звучит также как и предыдущее, но записывается другими иероглифами — «Стиль потерянного следа». Так как все рассказы про этот стиль передавались устно, то естественно произошло смещение нескольких смыслов в один.

В мицзунцюань все передвижения выполняются по чрезвычайно сложной траектории с многочисленными разворотами и изменениями уровня атаки, что позволяет полностью запутать противника. Одна из версий так объясняет так объясняет эту сложность переходов и их связь с «внутренним искусством». В конце УШ в. одному из монахов Шаолиньского монастыря довелось наблюдать бой нескольких больших обезьян — горилл или гиббонов. Среди них выделялся старый самец, в запутанных передвижениях которого чувствовалось настоящее «внутреннее искусство» идущее от самой природы. Монах, вернувшись в монастырь на основе своих наблюдений разработал особые методы передвижения и способы их отработки, а мицзунцюань благодаря этой истории получил еще одно название — юаньхоуцюань (»Стиль человекообразной обезьяны»).

Однако все это — не более чем легенды, старательно передаваемые во всех школах мицзунцюань. Действительно, исток стиля настолько запутан, что невозможно сказать даже в какой провинции он возник. Достоверно известно лишь то, что стиль связан с ранней шаолиньской техникой, вся работа руками и стойки повторяют шаолиньцюань, хотя в мицзунцюань они значительно сложнее и разнообразнее Вероятнее всего, реальным создателем стиля и «связующим звеном» мицзунцюань с шаолиньцюань стал выходец из уезда Тайань провинции Шаньдун Сунь Тун (Х1Х в.). По разному рассказывают, где он постигал ушу. Наиболее популярны истории о том, что Сунь Тун изучал мицзунцюань (уже созданный к тому времени) в стенах Шаолиньского монастыря более десяти лет.

Другие же утверждают, что Сунь Тун был долгое время учеником народного мастера по фамилии Чжан. Закончив обучение, он долгое время странствовал по Китаю, пока не нашел приют в уезде Саньсянь в провинции Хэбэй, известном сегодня своими мастерами ушу. Самой знаменитой школой в этой местности считалась школа мастера Чэнь Шаня, у нее было немало поклонников и последователей. Сунь Тун не стал соперничать с уже известной школой и вообще долгое время никак не проявлял себя, так что никто из жителей деревни не знал, что рядом с ними живет один из немногих носителей тайного стиля мицзунцюань.

Наконец Сунь Тун решил начать набор учеников в школу. Их было немного, кто-то оказался недостоин, кто-то не выдержал первых месяцев тренировок. Дабы облегчить последователем изучение невероятно сложного стиля, сам Сунь Тун разделил его на несколько направлений, при этом лишь двум-трем ученикам он передал школу целиком. Среди них был некий Хо Эньди, отец одного из самых знаменитых мастеров за всю историю Китая Хо Юаньцзя.

Разделив преподавание на несколько направлений Сунь тун положил начало двум отдельным стилям. Первый носил название яньцинцюань — «Стиль Янь Цина», второй был собственно мицзунцюань. Яньцинцюань распространился из Хэбэя в Шаньдун и привился там среди многочисленных тайных обществ, членов которых окрыляло имя знаменитого разбойника Янь Цина. Позже на его основе сложилось направление, отличное от того, что преподавал Сунь Тун, называвшееся яньцин шэньчун — «Священный удар Янь Цина».

В районе Тяньцзиня яньцинцюань слился со стилем бафаньцюань — «Восемь вращений», который сейчас более известен под названием юэши ляньцюань — «Связки кулачного искусства семьи Юэ». Слившись они получили общее название яньцинцунь бафань — «Восемь вращений Янь Цина».

Яньцинцюань был значительно проще, чем мицзунцюань, делал больший упор на внешнюю силу, мощные рубящие блоки предплечьями, удары ребром кулака, тяжелые подсечки, способные перебить ногу противника.


«Желтолицый тигр» Хо Юаньцзя


Вероятно, мицзунцюань еще долго бы оставался «стилем за закрытыми дверями», если бы не деятельность одного из самых блестящих мастеров ушу Хо Юаньцзя (1688–1909), прозванного «Первым бойцом в Поднебесной» и «желтолицым тигром». Это фигура во многом остается загадочной и легендарной, хотя и жил он не так давно. Загадками окутаны обстоятельства его смерти, до сих пор не опубликованы его «тайные речения», записанные учениками и хранящиеся в большом секрете. За сорок с небольшим лет своей жизни он не только сумел снискать себе славу блестящего бойца, равной которой практически никто не имел, но и проявил себя прекрасным организатором, создав первое в мире официальное учебное заведение, а позже организацию по комплексному изучению боевых искусств — Ассоциацию Чистых боевых искусств Цзинъу.

Хо Юаньцзя, неся в себе целостное традиционное понимание смысла ушу, был уже представителем новой формации ушуистов. Он интуитивно понял тот путь, которым можно сохранить глубинное содержание ушу и защитить его от толп профанирующих «мастеров», бездуховных любителей и падких на все восточное иностранцев. Хо совместил традиционное осмысление ушу с новыми формами его преподавания. Его подход был действительно реформаторским, поскольку надо было найти золотую середину между закрытой формой школы, где ушу находилось в предельно концентрированном виде Учения, и массовым преподаванием.

Хо Юаньцзя испытал немало трудностей на пути достижения мастерства, что, вероятно, заставило его еще больше ценит ту драгоценность, которая была ему передана. Он являлся вторым сыном мастера Хо Эньди, того, что учился у самого Сунь Туна. Именно он был назван преемником мицзунцюань. Семейство Хо представляло собой большой клан и жило в деревушке Сяонаньхэ — «Малая южная речушка», что в уезде Цзиньхай, который сегодня уже стал пригородом Тяньцзиня. Хо были крупными торговцами и содержали большое производство лекарственных препаратов. Все это однако ничуть не мешало Хо Эньсы регулярно практиковать ушу и преподавать стиль членам своей семьи на поляне в финиковой роще.

От рождения Хо Юаньцзя был невысок ростом, слаб, крайне болезнен. Из-за этого он становился предметом частых насмешек односельчан и никто не воспринимал его всерьез как будущего бойца. Более того, отец решив, что тяжелые занятия ушу могут лишь повредить слабому здоровью сына, прямо заявил, что не будет обучать его. Хо Эньсы должен был передать школу и ему нужны были гарантии того, что его преемник будет в силах понести ее дальше. Таким образом, Хо Юаньцзя был уготовлена карьера торговца или мелкого чиновника, благо он был неплохо образован и хорошо разбирался даже в классических текстах.

Поэтому отец предписал Хо Юаньцзя «изучать гражданское, но не заниматься военным». Но все же тяга Хо Юаньцзя к ушу была столь велика, что начиная с двенадцати лет он тайно наблюдал за тренировками своих братьев, которые проводил сам Хо Эньсы. Прием за приемом, принцип за принципом он осваивал по ночам, когда все спали, или в укромном месте. Тренируясь без партнера, Хо Юаньцзя научился любое движение выполнять так, будто перед ним стоит настоящий противник.

Никто бы не узнал о тайных тренировках Хо Юаньцзя, если бы не примечательный случай. Однажды в деревню Сяонаньхэ пришел странствующий монах-усэн и бросил вызов семье Хо. Хо Эньсы попросил своих лучших учеников продемонстрировать комплекс мицзунцюань. Посмотрев на его выполнение, монах презрительно бросил: «Вы — мокрицы на дне колодца. Разве вы не знаете, кто первый мастер в Поднебесной!?» Уязвленный Хо Эньсы приказал своему сыну Хо Эньлю, считавшегося лучшим бойцом подняться на помост для поединка с монахом, но, увы, через несколько мгновений Хо Эньлю был повержен. Уже немолодой Хо Эньсы решил сам выйти на бой, но в этот момент растолкав толпу, на помост выскочил Хо Юаньцзя и встал перед монахом. Отец, думая, что сын не разбирается даже в основах боя, хотел остановить его, но было уже поздно — схватка началась. Хо Юаньцзя атаковал монаха смело и решительно, по всем правилам мицзунцюань. Сначала он провел удар ребром ладони в шею, затем, сделав несколько обманных движений и окончательно запутав противника необычными передвижениями, захватил одежду и, высоко подняв монаха над помостом, провел бросок «император поднимает треножник». Упав, монах тотчас вскочил, но вновь был сбит с ног мощной подсечкой. Ему пришлось признать себя побежденным.

После этого случая Хо Эньсы счел своего второго сына достойным преемником и передал ему школу. Став в будущем известным мастером, Хо Юаньцзя подошел к передаче школы еще строже, чем его отец. Лишь двух учеников Лю Чжэньшэна и Чао Ханьцзе он назвал своими преемниками. Оба они неоднократно поднимались на помост для боев и никому не удалось одержать над ними победу. О великом и во многом таинственном Хо Юаньцзя нам придется еще не раз услышать в нашем дальнейшем повествовании.


Мастер Бо Вэньсюэ и стиль тунбэйцюань — философия единства


В середине Х1Х в. намечается еще одно интересное явление в боевых искусствах — начинают создаваться мегастили, т. е. стили, которые возникают на основе непротиворечивого слияния сразу нескольких крупных направлений. Они не просто механически складываются между собой, но взаимоинтегрируются в единое тело. Именно таким образом возникает один из самых известных магастилей тунбэйцюань — «Стиль сквозной подготовки». Его важнейшими составными частями стали бацзицюань («Стиль восьми пределов»), пигуацюань (»Рубящий кулак»), фаньцзыцюань («Крутящийся кулак») и чоцзяо (»Пронзающие ноги»). Чуть позже в него влился и известный стиль танланцюань (»Стиль богомола»). Все эти стили до того, как сплестись в единый клубок, имели глубокую историю, и до сих пор чаще всего практикуются отдельно как абсолютно самостоятельные направления. ...



Все права на текст принадлежат автору: Алексей Александрович Маслов.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Книга 5. Стили и сектыАлексей Александрович Маслов