От составителя

Удивительна история предлагаемой книги. Ее автор — схиархимандрит Софроний Сахаров (1896–1993) — вряд ли нуждается в презентации: он достаточно широко известен как аскет, богослов, афонский монах (1925–1947), ученик преподобного Силуана Афонского († 1938), основатель монастыря в Англии (1959, графство Эссекс), духовный наставник многих православных верующих в Европе. Его перу принадлежат такие известные книги, как «Старец Силуан» (1952), «Видеть Бога как Он есть» (1985) и «О молитве» (1991).

Когда в 1959 году о. Софроний переехал в Англию, чтобы основать монастырь, английский религиозный мир был мало знаком с духовным наследием православия. Монастырь и его духовная проповедь сразу же привлекли значительный интерес тех, кто хотел бы узнать поподробнее о православной традиции. Так, в середине 1970-х годов о. Софронию предложили написать книгу для великопостных чтений, адресованную англиканским верующим. У Старца не было достаточно времени на тщательную работу. Сам он написал в те годы своей сестре Марии: «Я едва терплю самого себя последнее время. Я более чем на половину парализованный недостатком сил, следствием моего возраста». ^[1] И он просто изложил по-русски в форме заметок-статей свои основные мысли и положения, на которых строилась его жизнь. ^[2] Розмари Эдмондс, верный сподвижник и переводчик писаний Старца, помогла перевести их и представить для публикации согласно стандартам английских издателей. Одним из таких требований было ограниченное количество слов, поэтому изначальный текст в переводе был значительно сокращен и изрядно адаптирован для западного читателя. Старец работал над переводом вместе с Розмари Эдмондс, и поэтому многие фрагменты были вставлены «вживую», в процессе работы. ^[3] В настоящем издании мы приводим текст полностью, без адаптаций и сокращений, чем и объясняются многочисленные разночтения при сравнении английского и русского текстов. Да и сама работа была непростой, как пишет Розмари Эдмондс: «Иногда переводчик находится в безвыходной ситуации, когда приходится жертвовать формой ради содержания, и получается, что часто автор обращается к читателю уже как бы через пропасть семантических языковых различий». ^[4] Когда встал вопрос о предисловии к книге, о. Софроний предложил переводчику черновой вариант текста, где он пишет о себе и о книге, для дальнейшей адаптации. С некоторыми исправлениями и добавлениями мы приводим этот текст как «Предисловие». Туда же вошла и неизданная заметка Старца о содержании данной книги.

Не подозревая в полной мере об истинной ценности всего, что он изложил в своих заметках, Старец послал единственный экземпляр рукописей на русском языке в Москву своей сестре Марии Семеновне Калашниковой: «Твою критику я хотел бы иметь», — пишет он ей. Однако рукописи до Марии не дошли: видимо антирелигиозный контроль не позволил им пересечь границу СССР.

Тем временем, получив английский перевод книги, издатели были в растерянности и не знали, как реагировать на присланный текст. С одной стороны, книга говорила доступным неакадемическим языком о христианских истинах, о Боге, об опыте духовной жизни, с другой стороны, ее убедительность превосходила многие академические труды, сила воздействия ее осталась загадкой. Критики были не в состоянии ни дать положительную оценку, ни возразить что-либо: тон и жанр книги был вне их компетенции: «Вот, читаешь книгу, и все так ясно, что не нужно уже никаких рациональных доказательств, ни дальнейших домыслов».

Рассеять замешательство цензоров помог директор религиозного отдела издательства: «Текст должен быть опубликован, и я беру всю ответственность на себя». Более того, под впечатлением прочитанного, он предложил дополнить текст. В письме к своему другу, Ксении Куломзиной, о. Софроний жалуется: «К моему сожалению, вместо сокращения они (издатели) настаивают на прибавлении нескольких тысяч слов. Для русских эти тысячи были бы найдены быстрее, чем для англичан, которые выработали удивительную способность в три-четыре раза короче выражать мысли, которые по-русски идут как разливное море. И это полезная для меня гимнастика». ^[5]

В 1977 году первое издание (несколько сот экземпляров) было распродано фактически за считаные часы. Книга вышла очень своевременно. Это был период в жизни западной Европы, когда христианские устои и вера подверглись жесточайшему испытанию. Наплыв разнообразных нехристианских мистических учений с Востока поколебал веру многих христиан (и даже некоторых священнослужителей-англикан) в истинности Откровения Нового Завета, в том, что путь к Богу лежит только через Христа. В то время на Западе вошло в моду смешивать, и даже подменять, христианскую аскетику в целом, и молитву в частности, различными психосоматическими методами и медитациями нехристианского Востока. Книга стала своевременной апологией христианской аскетики, но не столько на официальном межконфессиональном уровне, сколько на глубоко личном: для всех тех, кто в сердце неустанно «жаждет и алчет» правды-истины.

Сам Старец был в искреннем недоумении от такого сенсационного приятия его слова: «Как-то странно все это. Ведь то, что знаю я, знают все», — говорил он. С удивлением он пишет Марии, своей сестре: «То, что я написал в моей маленькой книжке, оказалось не только приемлемым для многих, но и вдохновляющим... Странно. Я получаю известия, что книга прошла во все материки: в Австралию, в Новую Зеландию, Канаду и в Индию: не говорю об Африке и Европе и других местах, о которых я, быть может, и не подозреваю». ^[6]

Это вдохновило, точнее, подтолкнуло старца на дальнейшую работу — написать о том, что он пережил, о личном опыте богопознания: «Я хотел бы так много работать... Теперь задумал написать в три и даже четыре раза больше». ^[7] Так вышли в свет книги «Видеть Бога как Он есть» и «О молитве».

После почти четырех десятилетий книга, наконец, достигла русского читателя. Проведенная исследовательская работа позволила восстановить близкий к изначальному русский текст, который был составлен по крупицам из многочисленных архивных рукописей и заметок. Некоторые фрагменты, которые, вероятно, о. Софроний добавил в процессе работы над переводом, пришлось перевести с английского. Так, представленный текст — это и не перевод, и не подлинник, а скорее «образ» книги-оригинала, сотканный из мыслей, слов и выражений самого Старца на основе английского текста и материалов, доступных в архиве монастыря. Некоторые главы (например, «Духовная молитва») сохранились в оригинале целиком.

Эта работа была далеко не простой. Богословское «дыхание» Старца никогда не знало стагнации: он часто возвращался к написанному ранее, добавляя, редактируя, подправляя. Поэтому в архиве можно часто найти несколько вариантов одного и того же текста, и при этом, что поразительно, каждая версия, вносящая тот или иной оттенок, обладает своей завершенностью и богословской отточенностью, причем настолько, что составитель часто терялся в выборе. Во всех случаях предпочтение всегда отдавалось слову самого Старца в ущерб, возможно, соответствия английскому переводу, когда при работе выбирался уже имеющийся в рукописях фрагмент, ближайший по смыслу. Тем не менее составитель убедился, что какую бы версию того или иного фрагмента ни использовать, окончательный текст все равно остается не умаленным в своей духовной силе: все это — слово Старца, которое родилось в глубочайшей молитве тотального покаяния, в смиренном преклонении пред величием Христа, во всеохватном порыве любви к Богу.

Выход в свет всякой духовной книги является радостным событием и для автора, и для издателя, но особенно для тех читателей, кто так ждет, так любит и так дорожит тем словом, в котором они находят для себя ответы, где и Кто есть «Путь и Истина и Жизнь» (Ин. 14, 6).

Иеромонах Николай (Сахаров)

Предисловие

Архимандрит Софроний (в миру Сергей Сахаров) родился в Москве, в 1896 году. С детских лет у него проявилась склонность к рисованию, что и определило дальнейший выбор деятельности в жизни. Наученный матерью и няней молиться, он легко проводил утро и вечер в долгой молитве.

С молитвой у него всегда была связана мысль о вечности в Боге. Молодой Сергей любил лежать в саду на скамейке и смотреть в голубое небо. Позднее он понял, что голубой цвет — есть образ трансцендентности: цвет неба, синий, не имеет себе подобного на Земле. Подобно тому как в молитве для него соединялись две реальности: Живого Бога и актуальность земной жизни, так и в искусстве (живописи): в его сознании доминировала мысль о проникновении в Божественную вечность чрез созерцание видимой реальности.

Однажды, когда Сергей был юношей семнадцати-восемнадцати лет, он под влиянием чтения книг о буддизме и иных видов восточной мистики пережил умный переворот, подобный удару, который переменил характер его жизни. Ему показалось, что восточная мистика глубже христианской, что идея сверх-личного Абсолюта вернее христианской идеи персонального Бога, что их понимание и видение вечности имеет более величественный характер трансцендентности. Он стал отходить от христианской молитвы и вдаваться в медитации иного типа.

Его ателье находилось в мансарде многоэтажного дома в тихой части Москвы. Там он пребывал большей частью один, и в его сознании совмещалась двойная работа: писание картин и уход мысли в медитацию о беспредельности Безначального Бытия, что заменило его прежние молитвы. Увлечение, с одной стороны, искусством, с другой — почти постоянным исканием выхода из узких рамок повседневности и разрыва тесноты земного существования в теле, нуждающемся во сне, питании, дыхании и прочем, заполняло его сознание настолько, что он жил как бы на периферии сего мира, не придавая значения никаким событиям социального или политического порядка. Все свелось к мысли о том, что если человек умирает, то нет никакого смысла в его приходе на Землю; что единственно существенно для духа человека познать свое подлинное происхождение и возвратиться к тому, о чем тоска томила сердце — в великий вечный покой.

Проходили годы. В России, после переворота 1917 года, наступило смутное время, когда заниматься всецело искусством стало невозможным. В 1922 году он покинул Россию, чтобы достигнуть Франции, которая в то время была для него главным мировым центром живописи. Предварительно он проехал чрез Италию, с ее замечательным периодом великого Ренессанса, чрез Германию (Берлин) и затем достиг Парижа, чтобы с восторгом всецело предаться искусству вне всяких событий. Его первые шаги в области живописи были отмечены успехом: уже после первого салона d’Automne он был приглашен в салон des Tuileries, где была элита салона d’Automne.

Однако расчеты его не оправдались. Искусство стало терять свое значение в его жизни: он увидел, что путем искусства достигнуть искомую вечность невозможно. Образы искусства были слишком ограничены своими формами, неприложимыми к беспредельности.

Уже во Франции он пережил возврат к христианству. Его идея познания прежде носила скорее отвлеченный от всего характер — как чистая интеллекция; жизнь сосредоточивалась в мозгу. Воспоминание о заповеди Христа «любить Бога всем сердцем», подобно молнии, посетило его, и ему стало ясно, что одна интеллекция, без любви, не приведет к подлинному познанию, которое по существу есть слияние в самом бытии. К этому приводит любовь. И — значит Христос прав. Все Евангелие предстало ему в ином плане, в иных измерениях. И он возвратился к молитве Личному Богу, прежде всего ко Христу, Которого ощутил уже в Его исключительности. Молитва стала овладевать им все более и более, так что сосредоточиваться на писании картин было уже непросто. Началась борьба между любовью к искусству и нуждою пребывать в молитве, — борьба, которая продолжалась около двух лет. Победила молитва.

Он поступил в только что открывшийся Богословский институт, с надеждой получить там наставления, как надо молиться, как надо мыслить о Боге, как достигается вечность. Скоро оказалось, что методы научного богословия не приводят к тому, что являлось главным для него исканием, и он покинул Париж, чтобы поселиться на Афоне, где люди ищут единения с Богом в молитве. Достигнув этого места, он прежде всего поцеловал землю, с просьбой к Богу, чтобы Он принял его и содействовал бы ему во всем; чтобы дал ему наставника, который помог бы ему выйти из целого ряда казавшихся неразрешимыми проблем. Молитва его на Афоне не утеряла той силы, которой она достигла уже во Франции. Ему стало ясно, что если он хочет действительно познать Бога и быть с Ним всецело, то должен отдать всего себя именно этому в большей мере, чем раньше искусству. И не кончалась молитва ни на короткий момент даже во сне. В душе его соединились в одну жизнь: отчаяние и чувство вечности. Отчаяние при молитве за мир, умирающий в отходе от Бога, в неведении о Боге. Молитва принимала нередко характер борьбы с Богом за этот мир. Но он не мог разобраться в происходящем в нем, в его душе. Все стало сильнее его самого. Так прошло четыре-пять лет. Тогда он встретился со Старцем Силуаном, и это было, как он сам воспринял, главным даром Бога, о котором он не смел и мечтать, хотя внутренно всегда жаждал получить человека, который подал бы ему крепкую руку и разъяснил бы ему происходящее с ним.

Начался новый период в его жизни, длившийся приблизительно восемь лет. По кончине Старца Силуана он испросил себе благословения монастыря на выход в пустыню. Там душа его торжествовала от возможности более прежнего предаваться молитве. Но вскоре вспыхнула Вторая мировая война. Молитва за мир умножилась, усилилась, и он часами лежал на земле в пещере, прося Бога вмешаться в эту безумную кровавую вакханалию. Прежде всего молитва шла о спасении гибнущих, убиваемых, страдающих. В условиях пустыни он не имел сведений о событиях, но чувство в молитве открывало их ему.

На самом Афоне в пустыне это был самый благоприятный момент для ночных молитв, в силу полной тишины, так как прекратилось всякое пароходное движение по морю, окружавшему Святую Гору. Это было время немецкой оккупации. Недолго продолжалось полное уединение. Он был приглашен стать духовником монастыря Св. Павла. В свое время Старец Силуан предсказал ему, что он будет духовником и чтобы он не отказывался принять это ответственное служение людям. Но служение сие связано с необходимостью отдавать себя им часто в самых глубоких своих чувствах. Он не отказался затем быть духовником для других монастырей Афона, для пустынников, отшельников и жителей скитов. Он так понимал свое служение: «В труднейший момент моей жизни Бог дал мне Отца (Старца Силуана) и других отцов-подвижников Святой Горы, которые поделились со мной самым драгоценным для них. Теперь я должен отдать свой долг, чтобы не воспользоваться данными мне наставлениями для себя только, но передать сие и другим, кто желает принять». Начался новый период, глубоко изменивший направление его жизни. Внимание, которое прежде было всецело сосредоточено внутрь самого себя, перешло в другие сердца, в другие умы, в проблемы других людей.

После четырех лет жизни на Каруле (место труднодоступное, среди скал, без воды, почти без растительности, где селятся отшельники недалеко один от другого) он принял предложение монастыря Св. Павла и поселился в пещере, более удаленной от всех иных поселений, с маленькой церковью (три на два метра), высеченной в скале. Там его постигла неудача. Прежде сухая, пещера стала наполняться водою в зимние месяцы. Три года прожил он среди воды, вынося каждый день по сотне ведер, спал под железными листами, чтобы вода не падала на него. Лишь в храмике было сухо, там можно было молиться, хранить книги. Все остальное было мокро, нельзя было зажечь огня зимой, согреться, сварить себе скромную пищу. Он в конце концов заболел и с болью решил покинуть ставшую дорогою пустыню.

Тогда же пришла мысль: он должен поехать во Францию, чтобы написать житие Старца Силуана с теми поучениями, которые помогли ему самому выйти на просторы духа. Его намерением было остаться в Европе приблизительно на год, но работа над книгой и ее изданием потребовали большего срока. Находясь в нелегких условиях, он заболел, был оперирован и, став инвалидом, уже не мог вернуться в пустыню. В силу всего этого он остался в Европе.

Книга о Старце Силуане издана была ручным образом самим автором. В 1952 году последовало более нормальное издание — печатное. Затем начались переводы книги на другие языки: английский, немецкий, французский, греческий, сербский и частичные переводы на итальянский, румынский. На Святой Горе книга получила общее признание, как отражающая древнюю традицию восточного монашества. Оценена была книга еще и потому, что дала возможность всем увидеть повторение опыта великих отцов Египта, Палестины, самой Святой Горы. Многие стали почитать Старца Силуана как «наследника в духе от первых веков христианства» в наше время. В странах, куда книга не могла свободно проникнуть, ее переписывали на пишущих машинках с отдельных, так или иначе оказавшихся там экземпляров. И это — в тысячах копий. Так распространилась она по всему миру.

Архимандрит Софроний был убежден, что слово Христа «Держи ум твой во аде, и не отчаивайся» дано чрез Старца Силуана нашей эпохе, отмеченной исключительно тяжким всеобщим отчаянием. Не наступили ли те «времена тяжкие», о которых говорится, что «люди тогда будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, неблагодарны, нечестивы, непримирительны, жестоки, не любящие добра, напыщены, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся, всегда учащиеся и никогда не могущие дойти до познания истины» (см. 2 Тим. 3, 1–5)?

О. Софроний всегда думал, что если Старец Силуан с такой любовью десятки лет молился за весь мир, то его также полюбят люди во всем мире. Если А. С. Пушкин писал о себе, что к нему «не зарастет народная тропа», потому что «в его жестокий век восславил он свободу и милость к падшим призывал», то не тем ли более великую услугу принес человечеству Старец Силуан, который научил нас побеждать отчаяние; который разъяснил нам сущность этого явления в нашем духе; который показал, раскрыл нам Живого Бога, Его любовь к человеку, преподал нам, как понимать Евангелие в его действительных вечных измерениях; благодаря которому слово Христа для многих стало живым и актуальным до деталей повседневности; который породил во множестве душ крепкую надежду на благословенную вечность во Свете Бога.

Идеи автора в этой книге отражают уроки, полученные им от Старца. Для нас, читателей, не все в них ясно с первого момента. На этих страницах описана жизнь, лишь немногим ведомая по опыту. И иногда повторный возврат к изложенному в книге сделает более понятным содержание жизни аскетов Святой Горы и в известной мере поможет приложить их уроки к нашей собственной жизни.

Автор категорически утверждает, что лучший путь к победе над смертью, к познанию истинного Бога — есть прежде всего молитва; что догматы Церкви — не суть отвлеченные академические формулы, но подлинно драгоценные сосуды, наполненные познанием Бога, выраженным в коротких словесных символах. Их можно уподобить уравнению Эйнштейна в области науки. Раскрытие их содержания требует нашего опыта, эквивалентного опыту самой Церкви. Тогда они становятся руководящими принципами всего нашего поведения. Автор полагает, что без жизни по заповедям Христа невозможно воспринять благовестие о Воскресении, о вечной жизни в Боге, об усыновлении Отцу, о том, что так часто повторяется в Евангелии, особенно от Иоанна.

Верный заповеди Старца Силуана, архимандрит Софроний основал монашескую общину в Англии, в графстве Эссекс, принимая всех, кто нуждался в его духовном наставничестве. В последние годы его жизни подорванное здоровье и старческая немощь не позволяли ему в полном объеме нести свое служение, и, возложив попечение о монастыре на плечи братии, он отдавал последние угасающие силы главным образом служению Божественной литургии. Именно она стала для него смыслом и содержанием каждодневной жизни до самой блаженной его кончины в 1993 году. Он жил литургию, всецело предавая себя этой службе в сострадательной любви к страждущему человечеству.

Книга написана с мыслью обращения к верующим христианам, с намерением дать им материал для размышлений и, главным образом, для молитвы.

Начинается она главой «О богопознании», где, избегая всякой полемики с иными традициями или видением, говорится утвердительно о сущности христианского откровения, начало которому положил Моисей. Для христиан Абсолютное Перво-Бытие — Бог персональный, в отличие от большинства иных видений. Сей Персональный Бог создал человека по образу Своему и подобию, то есть персональным существом, имеющим свободу самоопределения. Эта свобода самоопределения человека делает весь творческий акт Бога — рискованным. Откуда и трагедия человеческой истории. И так эта часть книги является введением в главную часть — о молитве. Сия часть начинается главой о созерцании, связанном в христианском опыте с личными отношениями между Богом и человеком. Только при этом характере отношений возможна идея греха и покаяния. Книга раскрывает смысл греха и покаяния, идущего до последних возможных для человека глубин, как основы созерцания.

Молитва приводит человека к бытийному (опытному) познанию Бога чрез действие Бога внутрь нас. Последняя глава — «Гефсиманская молитва». В ней указывается на эту молитву, как на вечно пребывающую мироискупительную силу. Когда человеку дается некое подобие сей молитвы, тогда человек живет опытно, реально свое воскресение. И знает он, что он не умирает: «АЗ ЕСМЬ». Итак, поскольку книга предназначена для чтения во время Великого поста, который установлен в воспоминание страданий Христа и затем воскресения Его, постольку с начала до конца проводится идея приготовления путем молитвы и созерцания к действенному участию в воскресении Христа.

Составлено иеромонахом Николаем (Сахаровым) по записям автора книги

ЧАСТЬ I

1. О богопознании

Стремясь к познанию всецелому, совершенному, наш дух естественно направлен больше всего к Бытию Перво-Начальному; к Тому, Кто действительно есть. Сему неведомому, интуитивно искомому Началу всяческой жизни наши далекие предки воздавали исполненное страха поклонение. Они шли самыми различными путями, приносили Богу или богам свое почитание в весьма примитивных и наивных, а нередко и диких формах. И это потому, что они не знали «Его как Он есть» (1 Ин. 3, 2). Некоторые, и надо признать, что они были из наиболее глубоких, поставили жертвенник, на котором написано: «НЕВЕДОМОМУ БОГУ» (Деян. 17, 23). Этот рубеж «непознаваемости Бога» является последним достижением классической мудрости Греции. Но и до наших дней никто из философов или жрецов науки не перешагнул сего порога, если оставался в пределах своего естественного ума и верным методам философии и науки. Мы имеем теперь достаточный опыт границ нашего рассудка и потому обращаемся к иным путям в сфере духовного познания о Безначальном Начале всего существующего: к откровению и молитве.

Тема наша о богопознании влечет наш ум в глубь веков: какие моменты мы можем отметить в истории человечества, когда Бог явно давал познать Себя? Нет сомнений, что для нас, для всего христианского мира, одним из таких моментов является Синайское откровение. Там великий Моисей воспринял новое познание о Божественном Существе: «АЗ ЕСМЬ СУЩИЙ» (Исх. 3, 14) — «ЯХВЕ». Это чудное событие положило начало новому периоду в истории нашего мира: перед человечеством раскрылись дивные горизонты. Подпочвою исторических событий является духовное состояние людей. Видимое в них, событиях, не первично: оно есть проявление силы, заключенной в идее, в познании. Свое умное видение человек стремится творчески воплотить в жизнь. Свое временное, а в духовном плане и вечное бытие он строит согласно со своим разумением цели и смысла своего явления в мир (см. Ин. 16, 21). Так созидается История.

Моисей, носитель высшей культуры современного ему Египта, не сомневался, что данное ему необычным образом откровение исходит от Того, Кто сотворил мир, — видимый и осязаемый и невидимый-умопостигаемый. Именем открывшегося ему «ЯХВЕ» он привлек еврейский народ последовать за ним. Новое возвышенное познание дало ему чрезвычайное могущество. Именем «ЯХВЕ» — «АЗ ЕСМЬ» — он совершил многие дивные дела, исполнил исключительно важную миссию. Ему заслуженно принадлежит неумирающая слава возвести человечество на высоту более истинного познания о Вечном. Его вера была еще выше колебаний: своим повелениям он приписывал достоинство исходящих свыше — все делалось во Имя и Именем открывшегося «АЗ ЕСМЬ». Страшно Имя сие по своей силе и власти. Оно — святое, божественное. В нем выражено познание о Том, благоволению Которого обязано все сущее в беспредельном для нас космосе. Как действие, от Бога исходящее, Имя сие заключает в себе нетварную энергию Вседержителя, «АЗ ЕСМЬ СЫЙ»: «Я — персональный Абсолют и Перво-Бытие, бездна щедрот, человеколюбивый Владыка, Царь царствующих. Никого и ничего нет, что было бы прежде Меня или после Меня: Я — Безначальное Начало и Бесконечный Конец». Сие Имя — есть первый прорыв в живую вечность для человека, первый Свет познания ничем и никем не обусловленного Бытия как «АЗ ЕСМЬ», как Персоны.

Моисей, исполин истории нашего мира, извел еврейский народ из «египетского рабства», являющегося образом всех бывших и современных форм неволи. Во время шествия по пустыне обнаружилось, что выведенный им примитивный народ номадов не был готов для восприятия столь великого Света, несмотря на многие чудеса, совершившиеся пред их глазами. Особенно ярко сказалось их маловерие, когда они подступили к границам Обетованной Земли. Последовало решение: все, выросшие в египетском мировоззрении, должны лечь костьми в пустыне. Они не войдут в Новый Мир: «за неверие» (ср. Евр. 3, 16–19). За долгие годы странствий в пустыне Моисей приготовит новое поколение к большему разумению о Невидимом, но Всесодержащем Своею дланью. ...