А. Ю. Григоренко ФИДЕИЗМ И НАУКА (КРИТИКА ТЕОЛОГИЗАЦИИ ПРОИСХОЖДЕНИЯ НАУКИ)

Автор — ГРИГОРЕНКО А. Ю., кандидат философских наук, доцент кафедры философии и научного коммунизма Ленинградского электротехнического института связи им. проф. М. А. Бонч-Бруевича. Автор ряда научных работ по научному атеизму и истории естествознания.

Рецензент — Скибицкий М. М., кандидат философских наук.

Что такое фидеизм?

В начале XX века В. И. Ленин, разбирая спекуляция идеалистов на революции в физике и критически анализируя новые методы апологии религии, призывал к разоблачению фидеизма, который паразитирует на нерешенных вопросах науки, фальсифицирует ее достижения. Он указывал, насколько опасно это направление идеалистической идеологии, пытающееся ссылками на науку замаскировать несостоятельность религиозных представлений о природе и обществе, использовать достижения естествознания для построения «научной» теологии. Последующее развитие общественной мысли убедительно подтвердило истинность ленинской оценки природы и сущности фидеизма, его роли и места в борьбе с научным мировоззрением. В наши дни религиозные идеологи и философы-идеалисты все чаще прибегают к фидеизму в попытках преодолеть кризис религии. При этом религиозные идеологи прибегают к рафинированным формам религиозного мировоззрения, к выводам и аргументам фидеистических идеалистических школ^[1].

Как известно, В. И. Ленин в труде «Материализм и эмпириокритицизм» применил термин «фидеизм» по цензурным соображениям. Он был вынужден заменить в тексте книги слово «поповщина» словом «фидеизм», пояснив в примечании, что фидеизм есть учение, ставящее веру на место знания или вообще отводящее известное значение вере»^[2]. После выхода ленинской работы в свет термин «фидеизм» прочно вошел в марксистскую литературу, обозначая в истории общественной мысли любые попытки защиты веры, религии, мистики путем ограничения и ущемления прав и возможностей разума, знания, науки.

Реакционная, антинаучная сущность фидеизма всегда оставалась неизменной, но его конкретные исторические формы и методы борьбы с наукой постоянно изменялись, приспосабливались к веяниям времени. В XX в. научный прогресс стал настолько очевидным, а роль науки в жизни общества настолько велика, что откровенная враждебность по отношению к знанию или даже просто пренебрежение к нему стали опасны для авторитета религии и церкви. От костров и мечей, которыми средневековое духовенство карало «непокорных» мыслителей, церковь перешла на позиции сторонников научного прогресса. Цель фидеистов, однако, осталась неизменной: любой ценой протащить в сознание людей идею бога, доказать истинность религии. Основная задача современных апологетов религии состоит в том, чтобы по мере возможности лишать науку тех атеистических, материалистических выводов, которые из нее следуют.

В ленинском понятии фидеизма отмечаются две стороны. С одной стороны, фидеизм — это учение противоположное науке, ставящее на первое место веру в сверхъестественное, фальсифицирующее науку с религиозных позиций. С другой — фидеизм представляет собой методологическую основу идеалистической мысли, предпринимающей попытки «онаучивания» веры, использования для ее протаскивания псевдонаучных, идеалистических построений^[3]. Сегодня христианские теологи и буржуазные философы-идеалисты часто выступают как союзники, ибо у них единая цель — защита религии и дискредитация науки. В наши дни даже бывает трудно различить, кто кого снабжает апологетическими аргументами — теологи ли буржуазных философов и ученых или наоборот.

В современную эпоху фидеисты любого типа стремятся фальсифицировать историю взаимоотношений религии и науки, в религиозно-идеалистическом духе интерпретировать достижения современного естествознания, с позиций агностицизма и субъективного идеализма решать вопрос о сущности истины, казуистически маневрировать в истолковании смысла религиозных учений и самого понятия религии^[4]. Их исходным приемом в борьбе с наукой является фальсификация истории возникновения и развития науки. Усилия фидеистов направлены на то, чтобы приукрасить отношения религии с наукой в прошлом, снять с церкви обвинения во враждебности к знанию, обосновать религиозные истоки человеческого познания. Доказывая божественный характер разума и разумный характер любых религиозных принципов, христианские теологи и ученые-фидеисты зачастую апеллируют к идее рациональности, включая в ее состав и науку и религию как два равноценных, основанных на возможностях разума, способа постижения бога и его мудрости, разлитой во всех творениях, в том числе и в природе.

Вместе с тем для фидеистических идеологов сегодня характерны и попытки фальсифицировать прошлое науки с совершенно иных позиций — с позиций иррационалистической апологетики религии, ограничивающей, а то и полностью исключающей возможности разума в познании как мира, так и бога. По словам этих апологетов, человечество оказалось перед лицом «тотальных катастроф»: оно сотрясается под тяжестью социальных противоречий, находится под угрозой экологического кризиса, ядерной войны и т. д, А ответственность за все это возлагается ими на науку, которая отождествляется со «злой» разновидностью магии, оценивается как дьявольское искушение человека. На Западе издается немало книг, пропагандирующих мистические вымыслы о происхождении и сущности науки. Их авторы пытаются опровергнуть материалистическое толкование истории человеческого познания, научное, материалистическое мировоззрение в целом.

Распространение иррациональных, мистических воззрений на генезис и сущность науки в конечном итоге есть отражение общего духовного кризиса капиталистического общества. Буржуазные идеологи, понимая, что мистика — это одно из средств отвлечения людей от острых социальных проблем буржуазного общества, один из путей к религии, всячески поддерживают мистические взгляды и настроения. Закономерно поэтому рассматривать мистические концепции содержания и сущности науки, ее истории как несомненную разновидность современного фидеизма, ибо мистика всегда являлась одним из проявлений религиозно-идеалистической идеологии, основой любой религии или вероисповедания^[5]. Вольными или невольными союзниками фидеизма являются и те буржуазные ученые, которые пытаются обнаружить корни современной науки в магии первобытных шаманов и средневековых чернокнижников, в идеях иррационализма и мистики.

Все это делает чрезвычайно актуальным всесторонний научный анализ фальсификаций истории науки буржуазными и религиозными идеологами, выявление теоретической и идеологической несостоятельности фидеистических вымыслов о сущности научного познания вообще.

Критика теологизации происхождения науки

Как уже отмечалось, в наши дни проблемы развития научного знания и его места в жизни общества занимают значительное место в сочинениях христианских теологов и ученых-фидеистов. Причины повышенного внимания современных апологетов религии к науке и знанию очевидны. Научно-технический прогресс оказывает поистине революционизирующее воздействие на общество и общественное сознание. А это не может не вызывать озабоченности у защитников религии. Они прекрасно сознают, что уже нельзя бороться с наукой прежними методами и игнорировать ее значение как одного из важнейших средств решения стоящих перед человечеством проблем.

Сознавая опасность вытеснения религиозного сознания научным, современные апологеты религии предпринимают отчаянные усилия, чтобы противостоять натиску научного мировоззрения. Для этого они обращаются к далекому прошлому человеческой истории, рассчитывая найти там свидетельства богодухновенного характера современных науки и техники, мирных отношений веры и знания.

Основоположники марксизма в связи с возникшим еще в XIX в. интересом к проблемам исторического генезиса человеческой мысли писали, что мистификаторы истории общества особенно охотно набрасываются на «предысторию», «потому что тут они считают себя обеспеченными от вторжения «грубого факта» и вместе с тем могут дать полную свободу своему спекулятивному влечению, создавая и разрушая гипотезы тысячами»^[6]. Другими словами, интерес современных фидеистов к далекому прошлому общества вызван надеждой, что трудности и проблемы, возникающие при изучении предыстории человеческой мысли, помогут им доказать совместимость науки и религии, веры и знания.

Исходя из этой предпосылки, венский патер В. Шмидт в начале XX века пытался разработать идею первобытного монотеизма как источника интеллектуальной жизни человека, для чего использовал, в частности, сообщения о религиозных верованиях пигмеев, огнеземельцев и других народов. В 1945 г. бельгийский монах П. Темпельс, десять лет проживший в Конго, опубликовал книгу «Философия банту», в которой представил религиозные верования банту в виде изначальной мудрости этого народа. Католический философ-неотомист Ж. Маритен в предисловии к этой книге высоко оценил основную идею автора, приветствуя обращение к религии дохристианских народов в поисках истоков человеческого духа.

В 1959 г. римский папа Иоанн XXIII в энциклике «Princeps pastorum» призвал своих миссионеров в странах Азии, Африки, Америки изучать культуры отсталых в культурном развитии народов и племен «в философском и теологическом отношении» с целью обнаружения «точек соприкосновения ценностей местной культуры с христианской религией». Католические миссионеры, следуя указанию папы, проникают в отдаленнейшие уголки земного шара, где ищут свидетельства религиозных истоков человеческой культуры, в том числе и духовной. Этнографы в сутанах, изучая жизнь отсталых племен и народов, тщательно подбирают факты, якобы свидетельствующие о том, что основой человеческой мудрости был «пратеизм». По их словам, даже неандертальца в его жизни волновали всего лишь две религиозные проблемы: каузальная (причинная) и финальная (конечная). Разрешение этих проблем он получил, найдя объяснение причины и смысла жизни в боге, и тем самым сделал первый и решающий шаг в своем интеллектуальном развитии.

Богословы различных стран и конфессий, опираясь на необъективные или фальсифицированные факты, собранные католическими миссионерами, относят истоки познавательной деятельности человека к его религиозному творчеству. Так, лютеранский патер В. Копперс в вышедшей в ФРГ книге «Первобытный человек и его представления о мире» отождествляет возникновение науки с происхождением религии, проповедует, что религиозное чувство прирождено человеку, свойственно его природе, подобно голоду, любви, страху, и поэтому предшествует любой мысли о мире. Профессор Сорбоннского университета неотомист Э. Жильсон считает, что человек — это «метафизическое животное», которое свою духовную жизнь начинает со «встречи с богом». К ним примыкают и их заокеанские коллеги: американский теолог-протестант Ф. Хевнер в статье «Основные предпосылки христианского учения о космосе», постулировав родство религии и науки, ищет истоки последней в религиозно-мифологических верованиях прошлого. Аналогичной позиции в вопросе о происхождении человеческого знания, разума придерживаются и православные богословы^[7].

Современные теологи, пытаясь доказать, что источником возникновения и развития познания, науки был бог, который «одарил человека разумом»^[8], не жалеют усилий для опровержения материалистической концепции генезиса науки. Вот почему они с одобрением относятся к сочинениям ученых-идеалистов, исследующих первые шаги познавательной деятельности человека. Так, в 1969 г. во второй тетради западногерманского клерикального издания «Хердер—Корреспонденц» приводились восторженные отклики теологов о поисках учеными «прототипов научной теории» в религиозном творчестве первобытных и древних народов.

В своих сочинениях ученые, стоящие на идеалистических позициях, уравнивают в правах веру и знание, религию и науку. При этом в качестве методологического и мировоззренческого базиса используется причудливое переплетение шеллингианства и позитивизма (двух течений идеалистической философии). Под влиянием этих философских течений авторы ряда исследований по предыстории науки обращаются к религии, мифу как началу человеческой мудрости. ...