Глава 1

Фабиан де Корсэ натянул поводья, заставляя коня остановиться.

Следующий за ним небольшой отряд последовал его примеру. Впрочем, выбора особенно не было – миновав осиновую рощу путники вдруг обнаружили, что дальше дороги нет. Впереди простиралось обширное открытое пространство, манящее обманчивой ровностью. Но в том-то и вся беда, что ключевое слово тут было: «обманчивое».

Если хорошенько приглядеться, то даже в предрассветных сумерках можно приметить под зелёным ковром травы слабо мерцающую тёмную, маслянистую воду. Ветер грустно раскачивал камыш, неопровержимо свидетельствующий о том, что впереди простираются знаменитые Сархатские болота.

Давно, в незапамятные времена, здесь плескалось море, но позже оно отступило, оставив тесное, причудливое сплетение ручейков, рек и прудов. Старинные огромные озёра поросли травой и ракитником, превратившись в царство змей и лягушек. Сархаты начинались заливными лугами, но дальше пресноводные воды смешивались с морскими.

Покрытые мхом и осокой, сархатские болота слыли бездонными, но топь не самое страшное, что поджидало неосторожного путника – трясины кишели нежитью. Ни один здравомыслящий человек не сунется сюда без крайней необходимости.

Беда лишь в том, что такая необходимость у Фабиана де Корсэ была.

Двадцать лет, после смерти последнего короля в династии Ромэсингов, страну раздирали гражданские войны. Реки крови не пересыхали, им не предвиделось конца. Государственный переворот, свершённый Магическим Конклавом и Орденом Святых Крыльев, повлёк за собой бесконечное смутное время. Знать то и дело пыталась поднять голову против провозглашённый новой властью Магической Республики, чтобы восстановить монархию. Заговор устраивался за заговором, восстание поднималось за восстанием. Сторонники партии узурпаторов не гнушались показательных казней. Вражда ширилась и разрасталась, война сделалась повседневностью, а мир стал редким гостем в их краях.

Правда сюда, на окраину, к границе, докатывались лишь редкие отголоски бушующих в крупных городах, гроз. Обычные люди продолжали жить своей повседневной жизнью, стараясь не вникать в политику и дворцовые перевороты.

Так продолжалось вплоть до последнего года, когда нежданно выяснилось, что дочь короля Рэйма Ромэсинга, вовсе не погибла, что ей удалось выжить. Девочку спасли, выдав за королевскую дочку другого ребёнка, предав смерти на глазах у тысячи очевидцев, в то время как настоящую принцессу спрятали от посторонних любопытных глаз.

С появлением Расии Ромэсинг оппозиция, наконец, обрела цель и консолидировалась вокруг юной принцессы. Им приходилось прятаться в подполье, организовать точечные укусы противника партизанскими отрядами, постоянно искать сторонников, но Фабиану де Корсэ это было не по чём. Он был фанатично предан опальной принцессе и свято верил, что посадить девушку на трон – его святая обязанность.

Молодой барон готов был отдать жизнь за Расию Ромэсинг если понадобится. Он боготворил её. Принцесса казалась ему средоточием всего самого благородного, самого прекрасного, что только может существовать на свете и то, что у молодой самопровозглашённой королевы проблем было хоть отбавляй, казалось чудовищной несправедливостью.

Прознавшие о существовании спасённой королевны проправительственные силы выдвинули целую армию, продвигая её к границе. По шпионским донесениям, эта армия шла очень быстро и должна была вот-вот, со дня на день, появиться под стенами замка, где укрылись повстанцы, поддерживающие старую власть.

До сих пор партии принцессы нельзя было отказать в определённой доле везения, но перед превосходящими силами противника шансов у них было немного. Рассчитывать на то, что Ворикан Тейэртос пощадит драгоценную жизнь девушки, в венах которой текла голубая кровь древних королей, не приходилось. Само существование Расии Ромэсинг несло угрозу новой власти. Никто такого не потерпит.

Фабиан изо всех старался отыскать способ, который гарантировано защитил бы жизнь девушки от агрессии узурпатора. Но что можно противопоставить мощи, собранной из армии, Конклава Магов и Ордена Святых Крыльев? Где найти достойного их противника?

Совет из доверенного круга приближенных к принцессе лиц проторчал за столом переговоров всю ночь, но к единому решению прийти так и не удалось. Золота, чтобы нанять наёмников, было предостаточно, большинство старой знати успело спрятать богатства и выгодно вложить их в новые предприятия и мануфактуру, но где гарантия, что наёмники в решающий момент не предадут? Тому, кто продаёт себя пушечным мясом за деньги доверия быть не может. Идти до конца, не страшась глядеть смерти в лицо, могут только люди, сражающиеся за идею. Деньги утрачивают ценность вместе с угрозой потерять жизнь, а вот идеи с приближением смерти только растут в цене.

Идея подкупить кого-то из магов казалось разумнее, чем подкуп целой армию. Всё сошлись на том, что маг нужен, но где его искать? При этом ясно было даже ежу, что от белых магов толку как от игрушечного шланга при пожаре, то есть – круглый ноль. Белая магия не приспособлена для атак, даже в оборонке слабая.

Маг нужен был чёрный. Сильный. Лояльно настроенный.

Вот тогда и вспомнили о ведьме с Сархатских болот – Морской Ведьме.

***

Сказки о ней Фабиан помнил с детства. Когда они с братом были совсем маленькими, нянька пугала их, ещё совсем мальчишек, байками о том, что, если не будут слушаться, страшная Морская ведьма ночью выползет из фонтана и утопит их, как котят, в ведре с водой.

Но и когда он подрос, сказки о страшном монстре с болот по-прежнему дышали ужасом.

Ходили слухи о том, что Морская ведьма столь могущественна, что не только использует магию стихии, но напрямую повелевает водой во всех трёх состояниях. Она могла поднять бурю в океане, заставить волноваться воду в реке, вызвать град или дождь. А ещё, согласно народным байкам, колдунья была расположена к людям ничуть не больше, чем демоны из Кровавого Братства. Многих из тех, кто по той или иной причине уходил на болота в поисках Синей Дамы (как деликатно величали ведьму все, кто надеялся убедить её поделиться силой ради достижения собственных целей) больше никто не видел.

– Да как вы себе это представляете? – распылялся комендант крепости, выслушав идею, показавшуюся всем безумной. – Заявитесь к этому исчадию Ада и скажите: «Послушайте-ка, дама, бросайте свои адские игрища, жертвоприношения да зелья! Займитесь-ка лучше благотворительностью? А после того, как этот синий монстр скажет «да», вы, вот так просто, возьмёте и отведёте к нему нашу голубку-принцессу?

При упоминании Расии сердце Фабиана тогда болезненно сжалось. Рисковать её священной жизнью? Ни за что!

Все озадаченно молчали.

Первым заговорил Гаррет Пилч.

К его голосу прислушивались, потому что именно благодаря ему королева вообще осталась жива. Именно Гаррету пришлось пожертвовать жизнью единственной дочери, выдав её мятежникам, после чего жена Гаррета сбросилась с Королевской Башни в Алой Гавани, проклиная его всем сердцем.

Такая жертва, по мнению одних заслуживая уважения, по мнению других – сочувствия, но в глазах тех и других он имел право первого голоса. Это признавали даже самые упёртые.

– Если удастся убедить Морскую ведьму сотрудничать, она сможет спасти Расию, – величало кивнул седовласой головой старый генерал. – Вопрос в том, каким образом это сделать? Деньги для ведьмы ничего не значат. У неё вообще нет интересов в нашем мире.

На том совете так ничего и не решили, а тучи сгущались – правительственные войска приближались с каждым днём. Вот тогда Фабиан и решил действовать на свой страх и риск.

Да, он понимал, что стоит на кону и принимал риски. Что он собирался сказать бесчеловечному чудовищу, обитающему на болотах, он и сам толком не знал. Надеялся, что его голос направит сам Господь, а сердце, переполненное любовью и страхом за жизнь любимой, поможет отыскать нужные, правильные слова – подскажет, как достучаться до жестокой ведьмы.

Фабиан с детства верил, что добро сильнее зла, и что в любом, даже самом чёрном сердце сохраняются ростки чего-то светлого и доброго.

В любом случае делать что-то лучше, чем не делать вообще ничего.

– Проклятье! – прошептал Фабиан себе под и тронул поводьями коня, понуждая того двинуться вперёд.

– Ваша милость, – догнал молодого барона один из сопровождающих. – Уверены, что не стоит повернуть назад? Продолжать путь – искушать судьбу. Может, стоит задержаться на пару деньков, отловить кого-нибудь из местных?

– Зачем нам кого-то отлавливать? – нахмурился Фабиан, коротким взмахом руки отгоняя от лица стайку назойливых комаров.

– Нам нужен проводник, знающий дорогу через болота, – пояснил собеседник. – Идти туда без проводника самоубийство.

– Вы знали на что подписывались, вызываясь добровольцами, так что жалобы рассматривать я не намерен. Впрочем, желающие нас покинуть могут быть свободны. Включая присутствующих, – довольно резко бросил молодой барон.

Фабиан понимал настроение людей. Ему и самому было не по себе от ощетинившихся деревьев, гладких окон воды, проглядывающей в ядовито– яркой зелени, от которой так и веяло угрозой, откликающейся потаённым страхом в сердце.

Но стоит сделать полшага назад… нет! Он пойдёт до конца. Он не вернётся в лагерь ни с чем. Как ни призрачна надежда на успех, но шанс следует использовать.

– Я и не говорю о том, чтобы сдаться, милорд! – горячо возразил солдат. – Я всего лишь пытаюсь воззвать к голосу разума. Как можно пройти по неведомому пути без проводника?

– Изведав его самому, – ответил Фабиан. – Клянусь, что отыщу верный путь через трясину. Не существует на свете топи, через которую нельзя пройти.

Солдат отстал. Во взгляде его красноречиво светилось всё, что он думал по поводу обезумевшего командира, но озвучивать побоялся.

Они продолжили движение вдоль края болота в надежде отыскать безопасную тропку. Ехать пришлось долго. Со всех сторон по-прежнему простирались серовато-коричневые пустоши, лишь где-то через милю удалось набрести на извивающуюся, как змея, проторённую тропинку, ныряющую между тёмных кочек. Она была узкая, во многих местах залитая болотной водой.

– Мы пойдём по ней? – с сомнением протянул кто-то из-за спины Фабиана.

– Как видите, другого пути нет, так что – да. Если кто-то боится, лучше сказать об этом сейчас.

Боялись многие, почти все, но ни у кого не достало сил признаться в этом. Быть трусом воину – позор и профессиональная непригодность. Если твои товарищи погибнут, будешь потом ночами просыпаться в ледяном поту с чувством вины. Если выживут – как поднять на них глаза? Стыдно. Кроме того, часто встречаясь со смертью на поле боя, эти люди не боялись смерти, относясь к ней как к чему-то необходимому, рано или поздно всё равно неизбежному для всех.

«Но если не смерти боимся мы, то чего же?», – задался вопросом Фабиан, чувствуя, как от ужаса и на его спине проступает липкий холодный пот.

С болот поднимался сероватый туман. Лёгкий ветерок тревожил гладкую черноту воды, оставляя на ней тонкие царапины.

Прошептав про себя короткую молитву, попросив у светлых сил благословления, Фабиан, спешившись, ведя коня в поводу, первым шагнул вперёд. Почва под ногами хлюпала, опасно поддаваясь.

Илистое дно, по которому приходилось брести, заставляло лошадей испуганно прижимать уши, дрожать, время от времени издавая жалобное ржание. Породистые рысаки не привыкли блуждать по топким болотам, их с усилием едва сдерживали.

Вскоре повод в руке Фабиана сделался горячим и влажным, спина и руки заныли от напряжения. Холодный ветер, налетающий порывами, заставлял дрожать от холода. Серый свет с трудом пробивался из-за густых облаков, окутавших небо. Ветки раскачивались под порывами ветра. В очередной раз комар больно впился в шею и Фабиан, раздражённо прихлопнув его, грязно выругался. Таких выражений не позволишь себе при леди, но они странным образом помогли отвести душу.

В какой-то момент тропа расширилась, сделавшись твёрже и впереди показался небольшой, заросший лозняком островок. Тропа вела прямо к нему, туда, где от островка вглубь леса убегала новенькая гать из крепких брёвен.

Откуда бы ей тут взяться? Фабиану думать об этом не хотелось. Было довольно и того, что она просто есть.

Стоило путникам выбраться на твёрдую почву, кони радостно заржали. Вскоре гать кончилась, но тропинка продолжала петлять между деревьями то вправо, то влево. Ветки деревьев нависали так близко, что то и дело приходилось пригибаться к холке коней.

Фабиан инстинктивно перекинул поводья в левую руку, положив правую на рукоять меча аккурат перед тем, как глухой и протяжный вой разорвал тишину. Кони, испуганно встрепенувшись, попытались перейти на галоп, заставляя вновь изо всех сил натягивать поводья.

Вой прозвучал повторно.

В первый момент молодой барон подумал, что их решились преследовать волки ещё успев подивиться, что же те забыли на болоте – от Сархатский болот большинство зверья, даже хищного, стремились держаться подальше. Но теперь понял, что к волкам звук, от которого в буквальном смысле слова стыла кровь в жилах, не имеют никакого отношения.

Вой оборвался душераздирающим визгом.

Люди с трудом удерживались от желания отпустить поводья, дав волю лошадям нестись вперёд со всей скоростью, на какую только те были способны. При звуках этого нечеловеческого и не звериного визга волосы вставали дыбом.

Не прекращаясь, пронзительный визг перешёл в низкий, утробный рёв. Каждый перелив долгого звука был заполнен жаждой и требованием – жаждой жизни и требования насыщения.

– Господи, боже! – закричал кто-то, явно предаваясь подступающей истерике. – Мы все тут погибнем! Мы умрём и попадём в Тартар!

– Закрой пасть! – рявкнул на него Фабиан. – Ты взрослый мужик или испуганный пацан? Смысл скулить, как побитая сука? – он намеренно говорил презрительно, резко и грубо. – Хватит кукситься, парни! Никто не знает, где его подстерегает Костлявая. Можно выжить в пекле и умереть от угарного газа в родной постели. К тому же, не забывайте, наш противник – маг. Не всё, что видишь вблизи жилища мага существует на самом деле. Иногда видимая опасность всего лишь обман, иллюзия, призванная свести с ума или напугать. Если вперед нас ждёт опасность, мы преодолеем её мечом, если морок – развеем здравым смыслом. Вперёд!

К счастью, речь подействовала отрезвляюще. Парни взяли себя в руки, и они продолжили путь, под звуки не стихающего аккомпанемента, преследуемые по пятам страшными криками, стараясь не обращать внимание на вой и визг, доносящийся из глубины болот и леса.

Постепенно вопли стихли, но спокойней от этого как-то не сделалось. Лес словно вымер: ни птицы, ни зверя. Даже вездесущие насекомые куда-то пропали.

С серебристо-серых стволов, почти полностью лишённых веток, клоками свисал тёмный мох. Бурые стебли болотной травы извивались под копытами измотанных, уставших коней. Клочья тумана цеплялись за стволы, оставляя на всём холодные капли влаги.

«Не стоит ли объявить привал? – подумал Фабиану. – День клонится к закату, а ничего не меняется – вокруг нас по-прежнему лишь мёртвое болото, конца и края ему не видно».

Он уже было принял решение, готовый вскинуть руку, как почувствовал, что его легонько стукнули по спине:

– Смотрите, милорд. Что это?

– Где? Я ничего не вижу.

Но тут он заметил, что туман местами приобретает зеленоватое свечение. Едва заметное поначалу, оно становилось ярче и ярче.

Сияние медленно сгущалось, пока не сплелось в плотную зелёную колонну шагах приблизительно в пятидесяти впереди.

– Вот же!.. – выругался старый солдат.

– Это проделки проклятой ведьмы! Мы все погибнем! – затянули старую песню паникёры.

– Тихо! – прикрикнул Фабиан.

Колонна продолжала разбухать, пока не превратилась в кокон или разрыв, повисший прямо в воздухе. Отдалённо это напоминало расплывчатое зелёное стекло, по другую сторону которого проглядывали очертания деревьев и, насколько Фабиан мог судить, какого-то дома.

– Похоже, Морская Ведьма выслала нам персональное приглашение, – без тени веселья хмыкнул молчаливый, угрюмый воин, чьё лицо разрезал на неровные половинки ассиметричный шрам. – Я слышал байки о таком.

– И что говорили? – покосился на вояку молодой барон.

– Да ничего хорошего. Люди рассказывали, что она так развлекается – заманивает к себе симпатичный, пригожих молодых парней.

– Зачем они ей?

– А зачем бабе мужик? Вот за тем, за самым. Только вот тех, кто пошёл за ведьмой, в живых мало кого видели.

Фабианаа обнадёжило слово «мало». Значит, кто-то всё-таки эту встречу переживал? Так почему не он? Шанс есть.

Спешившись, молодой человек передал повод от лошади стоящему рядом воину.

– Милорд? – заволновался тот. – Что вы собираетесь делать?

– Принять приглашение. Если завтра до полудня не вернусь, возвращайтесь без меня.

– Милорд!..

– Выполнять приказ.

– Но это безумие!

Безумием предприятие было с самого начала.

Отправляясь в путь, Фабиан почти и не надеялся найти загадочную Морскую ведьму, потому что тоже слышал слухи – найти её можно только в том случае, если она сама пропустит неосторожного путника. А если нет, так можно до скончания века ходить кругами по болоту, пока не сгинешь.

– Вы вот так и пойдёте? – люди смотрели на Фабиана как на сумасшедшего. – Да мало ли куда ведёт проход? Может это ловушка?

Фабиан вздохнул, ловушка или нет – идти придётся.

Перед тем, как сделать шаг в неизвестность, он решил провести, как говорится, разведку боем. Подхватив с земли достаточно прочную палку, ткнул ею в зелёный портал. Держа ветку за основание, протолкнул конец через зелёную границу.

Тот плавно исчезал, проходя беспрепятственно. Когда Фабиан вытащил палку обратно, та была цела и невредима.

– Кажется, можно идти, – улыбнулся он.

– Это безумие!

Так могло продолжаться бесконечно долго.

Фабиан решил действовать на свой страх и риск. Медленно, он двинулся вперёд, прямо в эпицентр зеленоватого сияния. Чем ближе он приближался, тем ярче оно светило и вскоре свет окружил его со всех сторон. Слышалось странное жужжание-потрескивание, будто неподалёку находился улей с растревоженными пчелами. В какой-то момент свет сделался непереносимым и пришлось закрыть глаза.

Фабиан кожей чувствовал сопротивление завесы, а потом вдруг всё резко исчезло: ощущение упругого сопротивления пространства, неприятный звук и режущее глаза свечение.

Он обнаружил, что стоит над бескрайним бушующим океаном на гигантском, круто обрывающемся мысу. Океан катил мёртвую зыбь с такой силой, что становилось понятно – море растревожено и не собирается в ближайшее время униматься.

Серые валы разбивались о берег яростно, грозя гибелью всему живому, что только может быть захвачено их яростным течением.

– Какой приятный сюрприз! – раздался рядом мягкий и вкрадчивый, насмешливый голос. – Сам Белый Рыцарь, собственной персоной, к нам припожаловал?

Женщина сидела на большом камне. В первый момент отчего-то показалось, у неё не ноги, а длинный хвост вниз с камня спускается, но стоило моргнуть, как морок развеялся.

Фабиан всегда представлял себе могущественных ведьм седыми, строгими старухами, уродливыми и опасными, но та, что сидела сейчас на камне перед ним выглядела юной – не старше двадцати лет.

Одета так, как и их краях никто не одевается. Похоже, что кто-то смешал густой белый туман с серыми тучами, заставил ткань сиять мелкими алмазами, да и набросил ей на плечи. Ни шёлк, ни атлас, ни муар, ни парча – что за ткань? Не определишь, но смотреть приятно.

Правда, легкая слишком. Как только ведьма не мёрзла в своих одеждах-то.

«Очнись, парень! – сказал он себе строгим отцовским голосом. – Перед тобой ведьма. С чего бы ей мёрзнуть, как обычной женщине?».

Ведьма сидела на камне неподвижно, как пригревшаяся ящерица. Лишь волосы клубились за точёными плечами словно туман. Белые, как снег и густые, словно не у человека, а у куклы какой.

Даже у Расии волосы были темнее.

– Ну что, Рыцарь? Долго пялиться-то на мою красу девичью будешь? Хотя, гляди. Я за погляд денег не беру – смотри, коли хочется. Только не стой там, над обрывом, мало ли что приключиться? Лучше подойди ближе. Побеседуем. За этим ведь пришёл?

Пока она говорила, показывая в усмешке ровные, как жемчуг, зубы, Фабиан стоял, как вкопанный, словно и руки, и ноги отяжелели. Весело ей! А глаза серые, светлые и холодные, жуткие, не смеялись – затягивали, как воронка холодного течения. В такую не дай бог попасть – сгинешь в омуте.

Заглянув в эти серые, мглистые, жестокие глаза Фабиан действительно уверовал – никакая перед ним не девка. Настоящая ведьма.

Морская ведьма.

И ему нужно завершить то, зачем пришёл – убедить её встать на их сторону.

Глава 2

Фабиан ко многому приготовился: к бою, к переговорам, к самопожертвованию или вероломству врагов, но вот то, что Морская ведьма оказалась такой молодой, стало для него полной неожиданностью.

Может быть, она не одна? Может быть, у них тут целая династия под одним именем веками существует? Вот и получается, что выглядит она ему ровесницей, ну, может чуть старше или младше, хоть слышал он о Морской ведьме ещё будучи ребёнком.

И она красивая. Причём, той особенной красотой, что от нарядов не зависит, будто изнутри вся светится.

А может, это морок? Видит он перед собой красотку, а стоит сорвать иллюзию, как вуаль, и окажется, что перед ним уродливая старуха с горбом и носом до подбородка?

– Так и будешь таращиться? Или, наконец, откроешь рот, чтобы сказать, зачем пришёл?

Говорила ведьма насмешливо, смешком всё и глаза большие, как озёра глубокие, щурила. А у Фабиана от её голоса и взгляда мурашки по спине бегали.

Странное это чувство – бояться красивую девку. Хуже дела нет перед девчонкой слабость показывать. От насмешек её, затаённых, невысказанных, обида берёт да раздражение, но давать волю им нельзя.

– Я ищу Морскую ведьму. Не ты ли, часом, её будешь? – не слишком приветливо начал он.

Девчонка в ответ фыркнула, как кошка, вдохнувшая воду:

– А если не я, то что?

– Тогда направь меня к ней.

– Даже не знаю…как направляют к Морской Ведьме? Иди вон по каменной тропинке до самого дна морского – там и встретит тебя твоя ундина. Ну, или не твоя – любая другая.

Она над ним откровенно издевалась. Эх, случись их встреча при других обстоятельствах, может, он и сумел бы поставить девчонку на место, но сейчас слишком многое было поставлено на карту. Не время для личных споров.

Он продолжил вежливо, хотя на подобострастный тон его всё же не хватило:

– Морская ведьма – это ведь ты?

– Как догадался? Умный, что ли? Видимо, в людских землях что-то особенное происходит, раз Белые рыцари, помимо желания совершить подвиг, ещё и думать пытаются.

– Я пришёл просить помощи.

– Какая честь для меня! – прошелестела Дева на Камне.

Потом шевельнулась, меняя позу и милостиво разрешила:

– Ну, проси, раз пришёл.

И под её змеиным, острым, как бритва взглядом, Фабиан почувствовал себя мальчишкой, вышедшем отвечать к доске неприготовленный урок. Руки противно потели, язык норовил прилипнуть к гортани. Тысяча и одно проклятье! Да лучше сражаться с дюжиной противников! Лучше на зверя лесного охотиться с одной рогатиной! Лучше нечисть в полнолунье выслеживать, чем с бабой переговоры вести!

– Что-то ты не больно-то красноречив? – высокомерно выгнула ведьма бровь. – Там, откуда тебя принесло, никого говорливее не оказалось?

– Прекрасная Дама из Синих Вод…

В своё время у Фабиана прекрасно получалось крапать стишки – девушки на балах любили льстивые речи, куртуазные манеры, изящные танцы и сладкие комплименты, а Фабиан любил девушек. Ему приятно было их внимание, так что кое-что о лести он всё-таки знал и попытался применить на практике.

– Вы, наверное, знаете, как далеко распространилась слава о ваших колдовских искусствах?

– Догадываюсь.

По выражению лица ведьмы что-то было непохоже, что она впечатлилась.

– Слава моя разлетелась далеко, как гром после шарахнувшей с неба молнии, – в очередной раз усмехнулась она, потом добавила, посерьёзнев. – Скажи-ка, мальчик, как тебя зовут?

– Фабиан.

– Ну так вот, Фабиан – давай короче? А то мы в таком темпе до сути дела доберёмся ко Всемирному Потопу.

Фабиан до боли сжал челюсть, стараясь держать себя в руках. Пытаясь остаться милым, каким он всегда привык быть с дамами – с теми, что не ведьмы.

– Вы знаете о той несправедливости, что раздирает королевство в наше жестокое время?

– Людские королевства всё время раздирает несправедливость. Мне-то до этого что за дело?

– Несправедливость хуже преступления! – сорвался он. – Грязные смерды посмели поднять руку на святого помазанника Божьего! Они убили короля!

Ведьма сощурилась, окатив Фабиана холодным взглядом:

– Вы пришли сюда комедию ломать? Тогда не доигрываете. Пафоса маловато. Для пущего эффекта следует возвести прекрасные очи горе и экзальтированно заломить руки. По крайней мере, в дешёвых балаганах, что вы называете театром, все так делают.

– Это не комедия! Это – жизнь!

Речи собеседницы вывели Фабиана из себя. Он не понимал, как можно говорить о таких вещах в таком тоне?

– Кровь невинных пролилась на камни – высшая кровь.

– Да уж, – скривилась ведьма, словно откусила червивое яблоко. – Вижу, что с выводами про наличие мозгов у рыцарей я, пожалуй, поторопилась. Оно и правда – зачем вам мозги? Только действовать мешают. Главное для таких как ты – что? Исполнять приказы. И бесконечно повторять цитаты из святых книг. Вдумываться в смысл лишнее.

Женщина выпрямилась, строго на него взглянув:

– Глупый мальчишка! Ты пришёл сюда просить меня вникнуть в людские разборки? Меня должна тронуть, – как ты там выразился? «Невинная кровь помазанника божьего»? Да этот «помазанник» получил по заслугам. Если сажаешь свою задницу на трон с единственной целью – покрасоваться перед подданными да с шиком пройтись на балу, выбрасывая коленца, – не стоит слишком удивляться, когда твою дурную голову тебе оторвут.

– Как вы смеете?.. – задохнулся Фабиан.

– Тут храбрости особой и не нужно. Уж не тебя ли мне бояться?

– Я не угрожаю женщинам, – горделиво продекламировал Фабиан. – Не в моих правилах их пугать. Но я не могу позволить вам говорить в таком тоне о святых для меня вещах.

– Я потеряла нить разговора – о каких святынях идёт речь? Об отрубленной голове Их Королевского Величества, которой его же собственные подданные играли, словно мячом?

– Послушайте! – горячо взмолился молодой человек. – Вы должны мне помочь! Страна в опасности…

– С какой пьяной радости, дурачок, я что-то тебе задолжала? Ты меня, конечно, веселишь полудетским лепетом, но мне не настолько смешно, чтобы по собственной воле лезть в клоаку, какой испокон веков является ваш человеческий род, – с презрением проговорила она.

– Да, конечно, простите, я… я не так выразился… – испугавшись, что она сейчас исчезнет или выставит его вон, скороговоркой заговорил Фабиан. – Это всё из-за того, что я волнуюсь. Мне в такие минуты всегда трудно подбирать слова. Вы моя последняя надежда спасти мою принцессу. Поймите, если вы откажетесь нам помочь, её убьют!

Тонкие брови ведьмы поднялись вверх, словно крылья бабочек:

– Спасти «вашу принцессу»? Любопытно! С чего это она «ваша»? У вас есть на неё поводок? Или вы купили на неё право пользования? Ах, да! Конечно! Вы, наверное, снова не так выразились? Белый Рыцарь, – с издёвкой протянула она.

– Послушайте, можете насмехаться, издеваться, скормить меня вашим крабам, если хотите, только – помогите! Прошу вас! Мы готовы заплатить за спасение Расии любую цену, какую только назовёте. Хотите золото – будет вам золото. Хотите земли и титул в потомственное пользование – получите землю и титул, как только Её Величество займёт трон. Получите всё, что пожелаете. Хотите крови… – Фабиан запнулся, кусая губы. – Ведь для тёмных ритуалов часто используется кровь? Вы и её получите.

– Вот как?

В голосе ведьмы на этот раз не прозвучало эмоций

– Каким же образом вы обеспечите мне приток крови? Рабов на убой пригоните?

– Зачем вы так? – покачал головой Фабиан. – Найдутся добровольцы, согласные для святого дела отдать свою кровь. Свою жизнь, если понадобится!

– Вы такой доброволец, насколько я понимаю?

– Если пожелаете – да. Только в обмен дайте слово, что поможете Расии.

– Положим, дам я вам слово? Возьму вашу жалкую жизнь, вашу красную кровь и… – ведьма окинула его очередным саркастичным взглядом. – И мускулистую плоть. Кстати, вовсе не факт, что я вырву вам сердце и печень на жертвенном алтаре во славу древних богов на старинном капище. Я могу вас банально… съесть.

– Как?.. – удивлённо распахнул глаза Фабиан.

– Зубами. Ещё, правда, не решила, предварительно обжарю со специями в кипящем масле или прямо так, живьём слопаю? Вам самому как больше нравится? Не отвечайте! Этого не требуется. Пищи слово не давали. Но к чему я веду? После того, как я дам вам требуемое слово, а потом сожру, ведь даже свидетелей договора не останется? И когда ко мне приведут принцессу… что помешает мне съесть и её? Следом за вами?

– Вы не посмеете!.. – сверкнул глазами Фабиан. – Это будем бесчестно! Подло!

– А если я бесчестная и подлая? Вы такой вероятности не допускаете?

– Если бы были бесчестной, вы бы так не говорили.

– Понятно. Всё ясно. Я не посмею поступить вышеописанным способом потому, что это подло, низко и не питательно? Принцесса-то, поди, совсем тощая? И такая же безмозглая, как и её папаша и паладин?

– Должен быть способ, который заставит вас держать слово! Магическая присяга или клятва?

– Способ-то может быть есть. Да вот ты-то об нём не знаешь?

– Мы оба понимаем, что вы не станете никого есть. Зачем вы говорите со мной, точно с ребёнком?

– Потому что со взрослыми я очень жёстко разговариваю, мальчик. По-взрослому. Кстати, о том, что ведьмы не страдают каннибализмом – ты ошибаешься, как и во многом другом. Но речь сейчас не об этом. Мне вот очень интересно, каким образом, по-твоему, я могу спасти «твою» принцессу?

– Вы можете спрятать её здесь, защитить от войск маршала Молний.

Лицо ведьмы изменилось.

Фабиан впервые понял, какими жуткими могут быть тонкие, классически-правильные женские черты.

– Маршала Молний? – прошипела она, опуская голову так, чтобы упавшие волосы скрыли её лицо. – Ты сейчас говоришь о Ворикайне Тейэртосе?

– Его войска двигаются к нам с юга, опустошая земли, обескровливая провинции, угрожая жизни последней из рода священного рода Ромэсингов. Именно поэтому я пришёл сюда, к вам за помощью.

– Да плевать мне на Ромэсингов! «Священный род»! Да с чего бы?! Их родоначальником был обыкновенный барыга, сбивший состояние на спекуляциях с зерном. Пройдоха, сумевший заключить выгодные союзы с бойцами и магами. Каждый из Священных Кланов обманулся мыслью, что таким вертопрахом легко будет управлять, вот и позволили ему занять трон. Но у первого Ромэсинга хотя бы азарт и кураж был? Последние же представили рода не тянули на звание выше кукол, разодетых в кружево. «Священный род»! Просто смешно.

– Хорошо! – тяжело дыша, кивнул Фабиан. – Пусть Ромэсинги – всего лишь прах, пусть людские игры – это глупость, и договоры ничего не стоят. Но ведь из простого милосердия вы же можете спрятать Расию от герцога Тейэртоса?

– Из «простого милосердия»? – захохотала ведьма. – Да где взять милосердия той, в чьём сердце плещутся волны, в чьей душе воет северный ветер? Нет у меня милосердия, мальчик. Ни для тебя, ни для твоей маленькой слащавой дурочки. Поищи-ка другие аргументы для убеждения.

– Ты женщина! Не может быть, чтобы ты просто стояла и смотрела на то, как будут убивать ни в чём неповинное существо!

– Каждый день, каждый час, каждую минуту чей-то безжалостный меч отнимает чью-то невинную жизнь. Что с того?

– Но ты можешь просто – помочь?!

– Могу. Тому, кто мне симпатичен. Но в данном, конкретном, случае таких нет.

***

Фабиан опустился на колени, в отчаянии простирая к ведьме, равнодушной, как камень, на котором она сидела, руки в неистовой мольбе.

– Прошу тебя! Если ты откажешься, Расию уничтожат! Я сделаю всё, что ты потребуешь, всё, что захочешь, только помоги спасти любимую. Жизнь за жизнь – равноценный обмен? Возьми мою жизнь, чтобы спасти её!

Легко оттолкнувшись рукой от камня, ведьма плавно опустилась на землю. Так плавно, будто не спрыгнула, а прилетела.

Она с любопытством испытателя смотрела на молодого человека, вставшего перед ней на колени:

– О! Вот это уже весомый аргумент! Мы, наконец-то, перешли от общего к частному, от абстракции к конкретике, от теории к практике. Высокая идея о спасении мира обернулась мольбой спасти жизнь любимой? Вот это интересный поворот! Ты правда любишь эту девушку, смертный?

– Да! Люблю! Тысячу раз – да! Я знаю, что моя любовь невозможна, даже преступна, что мы никогда не будем вместе. Моя любимая рождена для высокой доли, в то время как я… – он судорожно вздохнул, сжимая кулаки, –я обыкновенный солдат, охраняющий границы. Но я никогда и не смел надеяться, что…

– Ложь.

– Что?.. – поднял дикий взгляд на ведьму Фабиан.

– «Я никогда не смел надеяться», – с издёвкой передразнила она его. – Ложь всё это. Конечно, ты надеялся. Ещё как. Разве в твоей жизни не встречались девушки симпатичнее, полнокровнее, достойнее этого обломка выродившегося рода? Этой белобрысой самовлюблённой куклы? Но эти девушки были всего лишь «эти девушки». А Разие – «твоя принцесса»! Обладать кем-то столь высоким – какой раздражающий бальзам для мужского самолюбия, правда? Чем обычная смазливая баба отличается от бабы в короне? Именно ей – короной! И ты будешь лгать мне о любви? Хотя, постой?.. – снова засмеялась она, и смех был колючий, как ветер, несущий крупицы снега по ледяному насту. – Ты не мне лжёшь –ты лжёшь самому себе. Любишь ты свою Разию. Как же!

– Люблю! Чтобы ты не говорила – люблю! Всем сердцем! Всей душой! Как только может любить мужчина женщину…

– Ага. Добавь ещё, как козёл капусту. Чем капуста питательней и полезней, чем вилок больше – тем мужская любовь сильнее.

– Да что ты знаешь о людской любви?!

– Увы, но о мужской любви я знаю достаточно, чтобы ценить её меньше, чем ничего. Именно этим, – ничем, – ваша любовь и является. Большим, ярким, переливающимся на солнце мыльным пузырём. Плюх! – резко хлопнула она в ладоши перед его лицом. – Всё!

Ведьма, кружась, как акула вокруг жертвы, отошла за спину Фабиана, чтобы положить руки ему на плечи. Их нечеловеческий холод он почувствовал даже через одежду.

– Было – как не было. Любовь как громкая трещотка пустопорожних фраз. Любовь – это замки из туманов, это кружево из паутины лживых слов.

– Мне жаль тебя, если ты так думаешь! Возможно, тебе не повезло в любви, но, ведьма! – прости, что обращаюсь к тебе так, я ведь не знаю твоего имени, – не все мужчины одинаковы. Иным можно верить.

– Хочешь, чтобы я поверила? Тебе? Поверила в твою любовь к твоей принцессе, мальчик?

– Испытай меня, если хочешь!

– Ладно, – охотно подхватила она. – Пройдёшь испытания, я спасу для тебя твою принцессу. А нет – вернёшься в болото, из которого я тебя вытащила.

– Я уже сказал, ради Расии я готов умереть.

– Я слышал. Но чтобы сдохнуть, большого ума не надо – ум нужен, чтобы выжить. И мне не нужна твоя жизнь, мальчик. Ты при любом раскладе останешься жив. Если выиграешь ты – получишь жизнь своей принцессы, если выиграю я – её участь решит лорд Молний. Ну что? Измерим силу твоей любви, человечек? По рукам?

Фабиан не колебался ни минуту:

– По рукам!

Улыбка ведьмы ему не нравилась, но усомниться в собственном выборе всё равно не заставила. Не пристало воину и дворянину пасовать перед слабым полом. Да и любопытство подталкивало узнать, что сможет она ему сделать?

Ведьма усмехнулась, не разжимая губ:

– Вижу, мальчик, ты никогда близко не сталкивался раньше не только с ведьмами, но и просто с женщинами? Ты знаешь, какого это – быть с женщиной?

Подобное предположение его оскорбило:

– Всерьёз думаешь, что у меня не было женщин?!

– Я об этом никак не думаю, ни в шутку, ни всерьёз.

– Хватит попусту пускать слова на ветер. Ты обещала испытание.

– А ты обещал выполнить всё, что пожелаю.

– Ваше Темнейшество уже придумали желание? – с издёвкой спросил он.

–О! Что слышится мне в голосе твоём, светлый рыцарь? Уж не потуги ли на иронию или сарказм?

– Так придумала или нет? – раздражённо тряхнул головой Фабиан.

– Придумала, конечно. И не надейся, что я стану вести с тобой честную игру. Я намерена осквернить твою любовь самым грязным и недостойным образом.

– Каким же?

– Цена моего участия в спасении твоей принцессы – жаркая ночь с тобой, мой Белый Рыцарь, – насмешливо проговорила ведьма.

Фабиан почувствовал, как кровь приливает к щекам, а затем также резко уходит.

Она над ним насмехается?! Издевается? Неужели всерьёз желает?..

– Вы?.. Хотите, чтобы я… был с вами?..

– Ну, если ты предпочитаешь называть некоторые вещи столь деликатным образом как «быть», – да. Желаю.

– Но – почему? Я же вам не нравлюсь?

– Верно, не нравишься. Ни капельки. Что женщине, имеющей вкус к жизни, может понравиться в таком плюшевом щеночке, как ты? Разве что у кого-то материнский инстинкт сильно развит?

Нет! Она нарочно провоцирует его, стараясь вывести из себя. И, признаться, у неё это отлично получается. Фабиан чувствовал не просто раздражение – настоящую злость. Но нельзя позволять себе терять самоконтроль. Она же только этого и добивается.

– Разве вам не будет неприятно находиться в объятиях человека, который любит другую женщину?

– Мне приходилось терпеть кое-что похуже. Ну, так как? Выполняешь условия сделки? Или убираешься прочь?

Фабиан сжал челюсть. Черта с два он позволит этой кукле вертеть собой! Она думает, что может безнаказанно ходить с ним по тонкой грани? Думает, что он безобидный мальчишка? Может и так. Но этот мальчишка не позволит ей безнаказанно развлекаться за свой счёт!

– Хорошо, – зло процедил он сквозь сжатые зубы. – Будь, по-твоему.

Она думает, что он пушистый белый котёнок? Ошибается! Фабиан умел быть и дерзким.

Он не признался бы и под пыткой в том, что его безмерно раздражала и одновременно с тем восхищала, пусть и против воли, уверенная сила, исходящая от Морской Ведьмы. К стыду, к своему, ему не удавалось оставаться перед этой женщиной совершенно бесстрастным. Эти гибкие, словно змеиные движения завораживали и вызывали в тяжёлый, чёрный вихрь в его сердце. При одном взгляде на Ведьму всё внутри Фабианаа леденело, как при виде смертельной опасности, только тело пылало как в огне.

Как это возможно, глядеть в серые, светлые, как лёд, глаза и видеть – тьму?

Ведьма мягко кружила вокруг, словно акула, готовая напасть. В воде нападение акулы – верная смерть, это знает даже такая сухопутная крыса, как он.

Фабиан молчал, кусая губы, пока кончики ледяных пальцев ведьмы скользили по его шее, замерев у кадыка. Она словно отрезала ему путь к отступлению, и он чувствовал себя униженным, но не смел проявить неудовольствия, боясь её рассердить – ведь от ведьмы зависело самое главное, самое дорогое в его жизни.

В серых глазах, обращённых к нему, тепла не больше, чем в ледяной метели. Невозможно ни почувствовать эмоции, ни разглядеть душу.

Да и есть ли у ведьм душа?

Фабиан мало что знал о Синей Даме, ещё меньше понимал он в ведьмах, но даже того, что знал и понимал было достаточно, чтобы осознавать – он не нужен ей. Совсем. Даже в качестве любовника на час. Он просто игрушка. Она играет с ним как кошка с мышкой, лишь до поры не выпуская из лап смертоносных когтей.

Её ладонь скользила по его щеке и казалось, что к коже приложили кусок прохладного шёлка. Прикосновение могло сойти за ласку.

Фабиан ощущал горьковатый запах, исходящий от белокурых волос.

У Расии волосы тоже были светлыми, но у ведьмы они гуще и блестят ярче. В них словно звёздочки вспыхивают.

Как такое возможно?

Против воли взгляд Фабиана опустился ниже.

Талия у ведьмы тонкая, ладонями обхватить можно. Пышная грудь полуоткрыта.

Стоило лишь взглянуть в соблазнительную ложбинку женского корсажа, как он ощутил острое желание. Член отвердел от внезапно нахлынувшей похоти, в паху тяжело ныло от болезненной сладости. Фабиан изо всех сил старался сохранять спокойствие и бесстрастность, но с каждым мгновением ему всё труднее было держать себя в руках.

Ведьма вдруг прижалась к нему всем телом так, что он прочувствовал, ощутил все изгибы её хрупкого, гибкого, податливого под руками тела и, сдаваясь, уже не помня себя от накатившей любовной горячки, наклонился вперёд, сминая, словно первоцвет, целуя сладкие, влекущие губы.

Всё было как во сне.

Только что они вроде как стояли на утёсе над морем, и вот уже лежат на широкой кровати под голубым балдахином, на светлом, гладком, как внутренняя сторона раковины, шёлке. Волосы ведьмы дождём рассыпались по плечам и подушкам. Глаза горели мрачным огнём. Так сразу и не поймёшь, что же в них полыхает ярким пламенем? Страсть? Насмешка? Желание унизить? Или – убить?

Её совершенная, словно точёная, крепкая и упругая, пусть и небольшая, грудь полностью открылась взгляду, когда ведьма откинулась назад, опираясь на руки.

Фабиан до хруста сжал зубы, чувствуя отвращения к самому себе, презирая себя за то, что чувствовал, но он был в силах противиться накатившему наваждению. Рука словно против воли потянулась к штанам, распустила завязки, сжала твёрдый, как камень, член.

Он был так сильно возбуждён, что тело требовало немедленной разрядки.

А она бесстыдно откинулась на подушки и насмешливо наблюдала, приподняв бровь. Одновременно и доступная, и бесстрастная, как древний идол.

Ненавидя её за свою слабость, Фабиан позволил себе наброситься на неё диким зверем. Терзал её губы жадным поцелуем, сжимал руками маленькие груди, может быть, даже и до боли. Чувствуя, как всё быстрее бежит кровь по венам. Как всё сильнее полыхает в его теле жар.

Это был яд, попавший в кровь. Теперь даже если бы ведьма приказала ему остановиться, он бы сопротивлялся – он бы пошёл до конца.

Соитие было бурным, похожим на дикий опасный танец. Фабиан плавился на опасном, совершенно незнакомом ему огне, к которому оказался совершенно неподготовленным.

Ведьма! Колдовское отродье! Наверняка это всё чары!

Такого урагана, в который его затянуло, он в жизни не знал. Ни разу его сердце не билось в унисон всему тому безумию, что творилось вокруг.

Заклинание: «Всё ради Расии», – забылось напрочь.

Он его не вспомнил. Оно больше не действовало. Фабиан потерял себя в дьявольском поцелуе и бесовском сплетении тел.

– Ведьма! – хрипло выдыхал он, бурно кончая.

Фабиан и понятия не имел о том, что оргазмы могут быть такими яркими.

Он ещё не успевает прийти в себя, как ведьма, змеёй выскользнув с кровати, набросила на плечи бархатное платье, пряча жемчуг своего тела в раковину одежд. А от её ледяного взгляда обнажённому Фабиану сделалось холодно.

– Что ж? Ты не удивил меня, смертный, – протянула она с жёстким презрением. – Такой же жалкий, как многие тебе подобные.

Фабиан, увы, не мог возразить. Он действительно сейчас и жалок, и омерзителен.

Проклятая ведьма! Она пустила яд в его душу! А самые токсичные яды невозможно нейтрализовать простыми средствами.

– Ты проиграл, мальчик, – коротко констатировала она.

– Я сделал то, что ты требовала.

– Я требовала доказать твою любовь к твоей принцессе. По-твоему, тем, как ты трахнул меня, ты проявил к ней безмерную любовь и уважение?

– Ты сама потребовала от меня этого! – заорал он, срываясь.

Ведьма села в кресло, забрасывая ногу на ногу. И он с трудом оторвался взгляд от её нежного колена, мелькающего в разрезе, заставляя себя сосредоточиться на разговоре.

– Будешь лгать, что только мысли о Расии заставляли тебя действовать? – ухмыльнулась он. – Мы поиграем в игру, «я не знаю, что ты прикрываешься именем Расии и большой любовью к ней, чтобы оправдать то, что всегда готов отыметь подвернувшуюся под руку пригожую бабёнка»?

– Ты околдовала меня…

– Да что ты?

– Ты – шлюха! Сколько мужчин было на моём месте? То, что было между нами ничего не значит!

– На твоём месте было столько мужчин, сколько я позволила. Я не шлюха. Я тебя не околдовывала. А то, что случилось между нами многое значит. Например, то, что ты не стоишь моих услуг. И то, что принцессе не стоит на тебя полагаться. Ты – слабак, Фабиан де Корсэ. Так, кажется, тебя зовут? – нахмурилась она и тонкая морщинка пролегла на мгновение между бровей. – Впрочем, твоё имя мне не важно. Наше знакомство всё равно завершено.

– Ты не посмеешь просто так взять и выбросить меня, как щенка, за дверь!

– За дверь? Что ты? Конечно, нет. Там у меня растут дорогие сорта бархатных роз. Я не рискну их оставить в твоём ненадёжном обществе. Я верну тебя откуда взяла – на болото.

– Ты воспользовалась мной!

– Утешь себя тем, что ты мной – тоже.

– Ты не посмеешь!..

– Ты это уже говорил, – зевнула она.

А потом щёлкнула пальцами. И молодой человек исчез.

***

Ведьма со вздохом взглянула вниз – на полу, на дорогом ковре осталась лежать одежда юноши.

Мгновение она поколебалась, потом щёлкнула пальцами ещё раз.

– Он хоть и щенок, но не пускать же его с голой задницей в холодную трясину? Да, знаю, я слишком добра к нему, но мальчик заслужил свои кальсоны и меч – любовник он неплохой. Не то, чтобы стоил двух оглядок, но среди людей встречались и похуже.

Тишина в доме разразилась тревожным шипением.

– Что там ещё? – нахмурилась ведьма, резко оборачиваясь.

Зеркало со стены мигнуло и через мгновение отразило нового посетителя.

Синяя Дама перестала улыбаться.

– Лорд Молний пожаловал раньше, чем я ожидала.

Глава 3

Зеркало (хотелось бы сказать «отразило», но нет – показало) мужчину в военном облачении. Впрочем, элементы военной одежды в костюме лишь сохранились, акцент делался не на практичность или удобство – подчёркивалась роскошь наряда. Рядом с тонко выделанной кожей соседствовали вставки серебряной парчи. Остроносые сапоги начистили до такой степени, что аж глаз резало от сияния. Поверх кожаных брюк и рубахи с богато украшенным воротом было накинуто нечто наподобие просторной тёмной мантии с глубоким капюшоном.

Сейчас капюшон был откинут, позволяя рассмотреть незваного гостя. Свет падал прямо на узкое лицо с острыми чертами, не оставляя простора для фантазии.

Острым в облике визитёра было всё – подбородок, чуть удлинённый нос, высокие лепные скулы и глаза, оттянутые к вискам. Острым был взгляд стальных глаз. Острой была и кривая улыбка на бледных, узких, плотно сжатых губах.

Длинные бескровные пальцы украшали перстни с голубыми и синими камнями. В ушах болтались серьги со сверкающими, прозрачными бриллиантами. Волосы, светлые, как у альбиноса, собранные в высокий хвост на затылке, была так гладко зачёсаны, волосок к волоску, что вокруг лица не вилось ни одной пряди.

Отчасти из-за любви к сверкающим бликам на чёрном фоне, отчасти из-за сходства с летящей стрелой Ворикайна и прозвали лордом Молний. Впрочем, его манера вести бой, быстро разя врага, тоже внесла свой вклад в получении прозвища.

Лёгкий на подъём, беспощадный не только к врагам, но и к сторонникам или союзникам (друзей у этого человека не было, но он и не страдал по этому поводу, никогда не испытывая нужды в близком человеке) он разил, не думая дважды, всегда соблюдая интересы лишь одного человека – своего сюзерена. Единственное существо, которому по непонятной причине лорд Молний сохранял преданность.

Зеркало мигнуло и, на миг покрывшись рябью, как река, перестало транслировать образ гостя, через мгновение вновь отразив лик хозяйки. На этот раз лукавое и насмешливое выражение лица Ведьмы сменилось ожесточённостью, когда она направилась к двери, за которой вилась вниз лестница-ракушка.

Осторожно ступая, спустилась вниз в круглый зал, насквозь просвеченный светом, свободно вливающийся в большие окна и взмахом руки отперла для визитёра двойные массивные двери.

Те распахнулись бесшумно, словно ветром толкнуло.

– Какой приятный сюрприз! – привычный сарказм вернулся в голос колдуньи. – Кого я вижу? Неужели сам лорд Молний пожаловал к нашему порогу? Да через столько лет? Чему обязана такой высокой чести?

Мужчина небрежно кивнул с самым невозмутимым видом:

– Здравствуй, Марихат. Рад видеть тебя. С тех лет, как мы встречались в последний раз, ты ничуть не изменилась.

Ведьма издала смешок:

– Жаль, не могу сказать о тебе того же. Котята неизменно превращаются в котов, хотим мы того или нет. Печально! Ведь они в разы забавней взрослых особей. Коты скучны и ленивы.

Она на мгновение смолкла и, не дождавшись ответных слов, продолжила, словно бы даже с досадой:

– Не стану делать вид, что рада тебе, лорд Ворикайн. Или что твой визит для меня неожиданность. Выкладывай, зачем явился?

Гость стоял перед хозяйкой дома, широко расставив ноги и положив руку в перстнях на эфес меча. Его поза была расслабленной и, в тоже время, уверенной. Он явно чувствовал себя хозяином положения.

– В свете последних новостей о воскрешении принцессы Ромэсинг цель моего визита разве не очевидна?

– Зря проделал длинный путь. Ромэсинги меня не интересуют. Мне нет до них дела. Как и до жизни остальных людей.

Заметив, что лорд, судя по всему, её заявлением не впечатлён, Марихат продолжила, передёрнув плечами:

– Я не собираюсь вмешиваться в ваши людские склоки. В последний раз, когда я это сделала, жизнь одарила меня бесценным опытом. Я усвоила урок и в закреплении материала не нуждаюсь.

– Боюсь, ты заблуждаешься, тая надежду отсидеться в стороне. У тебя не получится.

– Даже так? – холодно воскликнула она. – О! Как интересно! В таком случае ты, конечно же, развеешь мои иллюзии и сообщишь о том, какая нужда заставит меня отступить от изначального плана?

Ворикайн устремил на неё прямой, жёсткий взгляд:

– Принцессу необходимо уничтожить, – твёрдо заявил он без всяких колебаний.

– Уничтожай, – вновь пожала плечами Марихат. – Тебе для этого, что? Моё благословение требуется?

– Так далеко зайти я не пытаюсь, – дёрнулся уголок бледно-розовых, тонких губ. – Вполне достаточным будет твоего невмешательства.

– До того, как ты дерзко заявился в мой дом, у меня и в мыслях не было во что-то вмешиваться. Повторю, на тот случай, если ты, по своей привычке, прослушал все те тридцать три раза, что я проговорила – ваша возня не моё дело.

– Марихат, – в холодном, как лёд, до этого, голосе зазвучали мягкие нотки. – Ты не поверишь мне, в очередной раз, но я снова лишь пытаюсь защитить тебя…

– В последний раз, когда Ваша Милость меня защищали… даже вспоминать о том ужасе не хочу! Но кое-чему тот случай, безусловно, меня научил. Например, тому, что полагаться можно только на себя и верить только в себя. Всеми благами в мире заклинаю – не стоит обо мне заботиться, милорд! Без вашей помощи жить как-то проще.

– Прошло почти двадцать лет. Без малого четверть века. Неужели твоя обида на меня так и не утихла?

Ведьма гневно, в упор, посмотрела на собеседника. Тон её оставался легкомысленным, но глаза метали молнии:

– Обида-то, может быть, и утихла – время ведь тот ещё кузнец. Любой металл переплавит в новую форму или расколет в золу, оставив в награду самое ценное – опыт. Но он-то, этот самый опыт, и заставляет меня держаться от подальше от вас, мой дорогой. И выполнять прямо противоположное тому, чего вы от меня хотите.

– Марихат, я никогда не хотел причинять тебе вред… ...