Светлана Слижен Упасть в облака

Псевдоним «Слижен» родился в начале двухтысячных. К тому времени у меня уже было два высших образования и опыт работы журналистом и психологом, но на жизнь я зарабатывала пошивом вечерних платьев. Несколько из них я отнесла в бутик российских дизайнеров. Платья там похвалили, но не взяли, сказав, что они «слишком женские». Абсурдность вердикта послужила рождению нового имени, под которым спустя годы увидели свет мои первые книги. Они были по рукоделию, и, возможно, кто-то из вас уже знает меня как «женщину, которая вяжет». Тем символичнее звучит название серии моих романов – «Любви связующая нить». И пусть оно высокопарное, зато честное, ведь жизнь каждой женщины – это история любви.

Июль

– Возраст?

– Тридцать пять.

– Дети?

– Один.

– Беременностей?

– Одна.

– Половых партнеров?

– Один.

Немолодой доктор перестал долбить по клавиатуре и посмотрел на пациентку поверх очков. «Как скучно вы живете…» – прочитала в его взгляде Вера. Или это ей лишь показалось?

– В кабинете венеролога в ваших же интересах на все вопросы отвечать честно, – укоризненно сказал мужчина в белом.

– Я честно…

– Я не про конкретный период спрашиваю, а вообще.

– Один, – прозвучал твердый, слегка нервный ответ.

Доктор снял очки и с любопытством палеонтолога уставился на женщину: она сидела к нему вполоборота, кусала губы и, вцепившись в обручальное кольцо, крутила его туда-сюда, будто хотела им отпилить под корень безымянный палец.

– Что ж… – Доктор потянулся, разминая затекшее тело, и равнодушно произнес: – Значит, источник заражения мы, считай, нашли.

– Источник заражения… – как во сне повторила Вера.

Она пришла сегодня на небольшую плановую стоматологическую операцию, но вместо этого ее отправили на прием к венерологу, потому что один из сданных заранее анализов оказался положительным.

– Я сейчас выпишу направления на кровь на RW Вам и вашему партнеру.

– Я же только что сдавала…

– В случае положительной реакции мы назначаем еще раз, мало ли что.

– Что, например?

– Например, изредка, но бывают ложноположительные реакции.

– Ложно… положительные… Это как?

– Это когда сифилиса нет, но исследования крови показывают будто он есть.

– И… в каких случаях это может быть? – Вера прокрутила кольцо вокруг пальца на несколько полных оборотов и замерла.

– Предположительно – в начале беременности.

– Нет, это исключено абсолютно.

– Ну… может, съели что накануне, слишком жирное там… Или у вас есть еще какое редкое заболевание. Но точно никто не знает.

– Почему не знает?

– Потому что медицина – вторая по точности наука после астрономии, – пошутил доктор и протяжным зевком втянул в себя все пространство кабинета. – Хрен его знает, что там впотьмах организма происходит…

Вере было не до шуток. Не слишком ли много новостей за последние сутки? Сначала – одни, теперь – эти, об инфекции, передающейся половым путем. Каждая из вестей сама по себе была крайне неприятна, но все вместе они врубали воображение замужней женщины на полную мощь. «Все-таки я динозавр, наивный, и потому вымирающий…»

Подтаявшим мороженым побледневшая Вера начала плавно стекать со стула сразу во все стороны. Доктор заметил это, когда она локтем сдвинула папки на его столе, и тут же метнулся к нашатырю. Размахивая пахучей ваткой, он запричитал:

– Вера Валентиновна, ну что вы как ребенок? Мы живем в двадцать первом веке, сифилис лечить давно научились. На любой стадии и практически со стопроцентным успехом. Ну что вы? Сдадите повторно анализ плюс проведем дополнительные исследования – если подтвердятся опасения, начнем лечить. В чем проблема?

В чем проблема?! Да если бы Вера могла сформулировать, в чем теперь на самом деле состоит ее проблема! Чтобы избежать объяснений с доктором, она прикинулась живой и поспешила вырваться на улицу.

На бульваре было пустынно. От июльской жары центр города уже с утра разил асфальтовым перегаром. Казалось, жителей вместе с воздухом эвакуировали отсюда подальше, в безопасное место, а здесь остались лишь те, кто не мог двигаться самостоятельно: застывшие вдоль пыльного чугунного заборчика вековые липы и вросшая в скамейку Вера. Если ли бы ее сейчас спросили, как давно она сидит здесь, сжимая в руках стопку бланков от врача, она вряд ли смогла бы вспомнить.

Всего сутки назад она просто жила, как и тысячи женщин, принимая за серьезные проблемы обычные бытовые сложности и шероховатости длительного брака.

Проснувшись вчера утром, Вера еще с закрытыми глазами схватила с прикроватной тумбочки свой телефон и, сжимая его в руке, лежала так минут пять или десять, будто хотела нащупать в нем сообщение от мужа. Сегодняшний день был прекрасным поводом прекратить нелепое молчание на расстоянии, которое началось с дурацкой ссоры в ночь перед отъездом Андрея в командировку неделю назад. С тех пор никто из них не решался написать или позвонить первым. В подобных случаях их обычно выручала необходимость срочного решения семейно-бытовых вопросов, но дочь, слава богу, была здорова, а форс-мажоры обходили их дом стороной, и вся надежда оставалась на дату, которую они с мужем отмечали уже пятнадцатый год.

Вера села на кровати, продолжая наглаживать гладкий корпус телефона. Сердце подсказывало – да, сообщение тут. Но глаза опровергли это предчувствие. Стоит ли написать самой? Звонить точно бесполезно: наверняка он сейчас на встречах и не сможет ответить или просто не услышит телефон в пылу бесконечных мероприятий.

Расстроенная, она пошла будить дочь, которая в каникулы частенько чуть ли не до утра залипала в планшете, а потом до обеда не могла встать. Но вместо подъема Машка затащила маму в свою кровать, и они час или два смотрели обрывки каких-то фильмов, переключая программы на телевизоре, хохотали над роликами в ютубе и лайкали фотки знакомых, а потом, проголодавшись, взлохмаченные и полуголые, пошли на кухню с намерением срочно испечь капкейки – по сути, обычные кексики, но в модных кремовых шапочках.

Вера видела, как горели Машины глаза и как ей хотелось чем-то поделиться, но она не решалась. Ничего, мудрая мама не торопит, она лишь дает понять, что всегда рядом, в любое время готова выслушать и принять. Вера понимала, что по большому счету все, что могла, за предыдущие четырнадцать лет она уже вложила в дочь, теперь остается только дружить с ней, иначе никогда не узнаешь, что творится у нее в душе на самом деле.

Вдруг Маша вспомнила, что ей пора собираться. Наклонив голову, она начала трясти своей гривой, полыхающей огненным нимбом на ярком солнечном свете, чтобы избавиться от сахарной пудры, просыпавшейся ей на макушку с верхней полки. Пыльно-сладкое облако медленно оседало на все поверхности.

– Ну зачем ты это делаешь на кухне? – с ласковым укором произнесла Вера. – Иди в ванную.

– Как раз затем, чтобы ты меня пустила туда первой, – Маша весело чмокнула маму в щеку и упорхнула, оставляя ее в одиночестве доделывать начатое.

– Нахаленок, – усмехнулась Вера и крикнула ей вдогонку: – Пускаю только потому, что мы почти закончили!

– Ага, спасибо! Я только фен возьму, – донеслось из комнаты.

Через минуту Маша забежала к Вере и передала ей телефон, шепча:

– Бабушка звонит, – и поскорее скрылась в ванной, мол, разбирайся сама.

– Вера! Маша мне сказала, что вы еще не умылись! – донеслось из трубки. – Уже почти час дня! Вы с ума сошли!

– И что? – Вера тяжело вздохнула, не желая втягиваться в перепалку.

– Как что? Девочку надо приучать к порядку с детства!

– Хорошо, будем приучать…

– Иначе из нее не получится хорошая жена и мать.

– …хорошая жена и мать, – зачем-то повторила Вера, и, зажав телефон между плечом и ухом, продолжила прибираться на кухне: похоже, нотации надолго.

– Что?! Ты хочешь сказать, что я не хорошая жена и мать? Ты звонишь мне, чтобы меня оскорбить?!

– Мам, тебе что-то послышалось. Я ничего не говорила. И вообще, это ты звонишь. Что ты хотела?

– Я уже не помню! Потому что нельзя так с матерью разговаривать!

– Согласна, – как можно дружелюбнее произнесла Вера, стараясь свести все к шутке: – я тоже мать, и со мной тоже так нельзя разговаривать.

– Ты невыносима! – раздалось в телефоне.

– Я знаю, мам, – вздохнула Вера. – Тебе просто скучно? Ты хочешь поговорить? Я тебя слушаю.

– С чего это мне скучно?

– Ну… ты ведь теперь одна живешь.

– Что это я одна? У меня, между прочим, муж есть.

– Конечно, есть. Никто не спорит. Но… когда он последний раз был дома? – осторожно спросила Вера.

– О чем это ты? Ты же знаешь, что он ухаживает за своей матерью.

– Мама, не хочу тебя расстраивать, но… тебе не кажется, что он не ухаживает за ней… а переехал к ней?

Повисла пауза.

– Нет, Вера, ты не права. Мы с ним каждый день созваниваемся. Он без меня совершенно не может! Просто у него мать больна.

– Она болела полторы недели в мае. А уже середина июля… И она давно огородничает у себя на даче… а папа живет один в ее квартире.

В трубке что-то невнятно крякнуло и захлюпало.

– Мам? Мама. Ты плачешь?

– С чего бы это?

– Ты не догадывалась, да? Прости, я не хотела тебя расстроить!

– Что же я, по-вашему, совсем что ли дура уже? А ты не суй свой нос, куда не просят. Мы сами разберемся. Ты все неправильно понимаешь!

– Хорошо-хорошо, извини еще раз. Ты, вообще, что звонила-то? – Вера присела на табурет и взяла телефон в руку, вращая затёкшим плечом.

– Что я звонила? Не знаю, что я звонила! А… вот! Хотела узнать, когда вы ко мне придете?

– Мам, мы же у тебя были на той неделе.

– Разве?

– Да. Я сегодня иду на день рождения к сыну подруги.

– Это Наташкиному уже год, что ли?

– Да, – Вера встала и продолжила наводить порядок одной рукой, свободной от телефона.

– Может, Маша забежит?

– Это вряд ли. Они с девчонками в кино собираются.

– Они не могут в кино в другой день сходить?

– Нет, не могут. Сейчас лето, они еле-еле собрались вместе между разъездами. Кроме того, у них целый девичник – они потом ночуют на даче у одноклассницы, ее папа на микроавтобусе отвезет их туда и завтра вечером обратно.

– Ну, ладно. А то я блины затеяла, может, отец зайдет.

– Может… – Вера поняла, что доказывать что-то матери бесполезно, впрочем, как и всегда.

– А на неделе не зайдете?..

– Мам, я работаю. И послезавтра прилетит Андрей, всего на несколько дней. Мы с Машей хотим провести время с ним.

– Ну, ясно…

«Тебе всегда все ясно», – грустно подумала Вера, но вслух только вежливо попрощалась и первым делом посмотрела, не пришло ли сообщение от мужа. Не пришло…

Машка плескалась в ванной, напевая что-то ритмичное. «Какое счастье, что мне с ней удалось выстроить совсем другие отношения». Да, это давалось нелегко: приходилось все время себя сдерживать, контролировать свои реакции, чтобы случайно не осудить, не обидеть. Но оно того стоило: не только дочь не боялась открыться Вере, но и подруги, клиентки, соседи, родственники – казалось, она могла войти в положение любого и понять каждого.

Например, в середине прошлого учебного года в класс дочери пришла девочка, которую родители учеников сначала восприняли в штыки – слишком уж она отличалась от остальных и внешне, и по характеру. Китти (так звали новую одноклассницу Маши) с рождения моталась вместе со своими странноватыми родителями по разным странам, периодически обучаясь дистанционно, была очень творческим ребенком, пела, рисовала, говорила на нескольких языках и, как ее мать с отцом, носила разноцветные дреды и другие яркие украшения. Учителя и родители восьмиклассников, уже вкусившие порцию проблем со своими подростками, конечно, напряглись от одного вила и раскованности Кит, и именно Вера приложила немало усилий, чтобы объяснить всем, что новенькая не представляет угрозы, если вокруг нее не создавать ореол таинственности и запретности. В итоге к весне девочка без особых проблем влилась в коллектив и лаже сдружилась с несколькими одноклассницами, включая Машу.

Вспоминая эту историю, Вера была горла собой, и сегодня без страха отпускала дочку с ночевкой к Китти, родители которой сняли большой дом в пригороде на все лето.

Единственный человек, который в последние годы стал для Веры загадкой, – ее муж. Все чаще она не могла найти объяснений его словам и поступкам. К примеру, почему за последнюю неделю он ни разу не позвонил и не написал?

«Но ведь и я не написала и не позвонила, – размышляла она. – Набрать ему самой? Ну, вот еще. Все-таки это он меня обидел. Работа работой, но жена ведь тоже живой человек!».

Хорошо, что подруга Веры, Наталья, родила сына ровно год назад, и можно будет скоротать сегодняшний день не в одиночестве, а в компании подруг.

Через несколько часов Вера, выбравшая сегодня наряд несколько ярче обычного, вместе с Алексой была в гостях у Натальи. Троица дружила еще со школы. Точнее, с миниатюрной брюнеткой Алексой Вера была не разлей вода почти с самого рождения, а вот Наталья присоединилась к ним позже, классе в шестом.

История дружбы была не совсем обычной. Мамы Веры и Алексы рожали в одной больнице, еще там они нашли общий язык, а потом выяснилось, что и живут в соседних домах, так что дальше вся жизнь проходила бок о бок и в горе, и в радости. Нюанс состоял в том, что, когда женщины познакомились, Алексы еще и в помине не было: она появилась на свет только через год после своей старшей сестры, кстати, тоже Александры. Так и сложилось, что Вера и сестры-погодки всегда были вместе – и в песочницах, и в детском саду, и потом в одном классе. Правда, сестра Алексы оказалась вундеркиндом и лет в двенадцать поступила в какой-то закрытый пансион для юных гениев, а получив аттестат, и вовсе уехала учиться за границу, где и осталась жить.

Но судьбе было угодно, чтобы подруг оставалось трое, и в тот же год вместо сестры Алексы в класс пришла новенькая девочка, Наташа, крупная, но будто бы воздушная из-за своих невесомых волнистых волос.

Ее мама недавно второй раз вышла замуж, поэтому пришлось переехать и сменить школу Наташа и Алекса были настолько разными, что у них не было шанса сдружиться, если бы не Вера, ставшая между ними своего рода связующим звеном. На самом деле, Вера с Алексой тоже были совсем не похожи характерами: первая – остро чувствующая и открытая, глубокая и задумчивая, постоянно сомневающаяся и рефлексирующая, вторая – невозмутимая и закрытая, резкая и быстрая, решительная и уверенная в себе. В подростковом возрасте, конечно, девочки уже не сошлась бы, но они с самого детства воспринимали друг друга как членов одной семьи, а родственников, как известно, не выбирают. Поэтому, когда у Веры в шестом классе появилась новая подруга (девчонок посадили за одну парту), она стала и подругой Алексы.

С годами взаимная привязанность крепла, подруги прекрасно дополняли друг друга – вместе эта троица стала практически непобедимой. Каждый раз, пока мудрая Вера пыталась докопаться до сути вещей и найти решение, которое всех устроит и никого не обидит, а доверчивая Наталья готова была безропотно принять любой удар судьбы, креативя по ходу пьесы, смелая Алекса без всяких сантиментов уже приступала к действиям, кратчайшим путем направляясь к нужному результату.

За последние три недели им удалось общими усилиями разрулить почти безвыходную ситуацию у Натальи^[1]. Сегодня, на дне рождения ее сына, они хотели просто отдохнуть и отпраздновать успешное завершение дела.

Сначала была обязательная часть с Наташиными родственниками. После горячего, еще за столом, Вера, помня о дате, не выдержала и написала Андрею: «Поздравляю нас. Целую, жду». Ответа не последовало. Это было уже слишком! Обычно после первого шага одного из супругов второй незамедлительно шел навстречу. Происходило что-то непонятное. Вера была в смятении: «Неужели размолвка для него оказалась настолько серьезной? Раз так, я тоже не буду думать о нем! Я, между прочим, обижена не меньше, у меня на это есть реальные причины. Я, можно сказать, сделала одолжение, написав первой! Может, он просто забыл про нашу дату? – Вера пыталась найти причину молчания Андрея. – Тогда тем более нет ему оправдания! Значит, я была права – он стал вычеркивать меня из своей жизни. Что ж, я сделаю то же самое!»

Следующие пару часов Вера крепилась и даже не доставала телефон из сумки, незаметно для себя постоянно прислушиваясь, не подает ли он признаков жизни. Она специально закопала его поглубже, чтобы не дергаться от каждого сообщения, которое могло оказаться рекламным. Через три часа она сказала себе: «А вдруг звонила дочь?» – и достала телефон как раз в тот момент, когда он завибрировал. Обрадовавшись, она нажала «Ответить», даже не успев рассмотреть, кто звонит:

– Да. Алло.

– Это доставка цветов. От Андрея. Вы сейчас дома?

– Нет… Я нахожусь по совершенно другому адресу. Андрей должен был это знать…

– Я не в курсе, – раздраженно сказал курьер. – Уже полчаса стою под вашей дверью, а вы не открываете!

– Потому что я не дома.

– И что теперь делать?

– Не знаю… Вы можете принести цветы по другому адресу?

– Нет. Я уже и так из-за вас опоздал на следующие заказы.

– Из-за меня?! – не сдержалась Вера.

Ее заколотило еще больше, когда она услышала гудки: курьер бросил трубку. Андрей прекрасно знал, что в этот день Вера будет у Натальи. За много недель знал! Еще до того, как они поссорились, и даже до того, как стало известно, что он будет в командировке. Он сам же и сказал, что хорошо, что жена будет занята в этот день, потому что порознь отмечать его они будут впервые. Вопрос только в том, чем он там так занят? Долго ли черкануть два слова?

С одной стороны, здорово, что он вспомнил, что захотел поздравить, но откуда такое невнимание? Она же говорила, что ее не будет дома. А он забыл – как неважную информацию. Сделал один звонок в цветочный салон и все, дальше – как хочешь, подробности не интересуют. Чем дольше Вера думала об этой ситуации, тем сильнее в ней кипела обида.

– Что-то случилось? – спросила у нее Наталья, заметив обеспокоенность на лице подруги.

– Нет-нет, Ноть, все нормально, ерунда, – ответила Вера.

Она не хотела ни с кем делиться плохим настроением, тем более с матерью именинника. По сравнению с Наташкиными перипетиями, что такое накладка с цветами? Сущий пустяк! Может, это и есть пустяк. Но не для Веры сегодня.

Выключив телефон, она увидела восемь пропущенных звонков от курьера и два – от Андрея. «Ну, конечно, теперь ему позвонили из салона цветов насчет доставки, которую невозможно осуществить, и он решил узнать, где я! Будто сам не знает!» – Вера сжала губы и написала Маше: «У вас все по плану?», получила оперативное: «Да, уже на месте» и отключила телефон. «Раз ты выбрал коммуникацию без слов – будь по-твоему, милый», – решила она.

Жаль, нельзя пригубить даже бокал вина – завтра небольшая операция у стоматолога, и за сутки рекомендовали исключить алкоголь.

Закончив с «официальной» – домашней – частью детского дня рождения, подруги решили оторваться: сначала заехали в бар, потом в пару клубов (в одном публика оказалась слишком старой, в другом – слишком молодой), затем пробовали прогуляться пешком по ночному городу, но каблуки не поддержали идею, и, в конце концов, оказались на террасе пентхауса тайного знакомца Алексы, который оставил ей ключи на время своего отъезда.

Было уже далеко за полночь, но парило сильнее, чем днем. Вымотавшиеся подруги стянули с себя влажные платья, разбросав их по причудливым дизайнерским диванчикам, стоящим под открытым небом. Духота, непривычная ночная активность и эмоции, которые Вера пыталась в себе погасить, довели ее до состояния опьянения вровень с подругами, зато она была горда собой – ни разу не включила телефон! Даже Машку не дернула, хотя подмывало! «На всякий пожарный ведь у нее есть номера моих подруг», – впервые в жизни подумала Вера, удивляясь своей смелости.

С террасы открывался шикарный вид на спящий, подсвеченный местами город. Как не начать с высоты птичьего полета рассуждать о прожитых годах, не вспомнить школу, не обсудить, кто кем стал и кто кого когда последний раз видел из друзей детства? Слово за слово Алекса решила показать видео с одним из одноклассников, принесла из сумки планшет и, первым делом наткнувшись на присланный ей братом в личку ролик, с ходу его открыла:

– О, Вер, опять про твоего что-то сняли! Посмотрим? – спросила она, допивая еще один бокал шампанского.

Вера сдвинула брови, что было принято за согласие.

На экране затараторила молоденькая ведущая в скромной студии:

– Лето в разгаре, и у большинства студентов нашего университета каникулы. Казалось бы, учеба окончена, экзамены сданы и можно расслабиться. Но не тут-то было. Одна из наших свежеиспеченных выпускниц факультета журналистики поведала о скандальных подробностях своей преддипломной практики, которую студенты последнего курса проходили на теле-и радиоканалах. К сожалению, вместо производственных проблем пришлось решать проблемы совершенно иного рода. Студентка уже выпустившегося потока Ася Хорейн написала на своей странице в соцсети о вопиющем нарушении ее прав.

На экране замелькали скрины страниц этой Аси вперемежку с фотографиями и видеофрагментами из репортажей Вериного мужа. Что за ерунда? Подруги переглянулись, внимательнее прислушиваясь к тексту ведущей.

– Девушка признается, что никак не ожидала, что эта стажировка обернется для нее настоящим кошмаром. Известный спортивный журналист Андрей Землицын, у которого она надеялась набраться опыта, повел себя по отношению к ней совсем не как профессионал и наставник. Ася пишет на своей странице, что он…

Во весь монитор появился проговариваемый ведущей текст, подчеркнутый жирными красными линиями:

«…неоднократно делал различные намеки на то, что именно будет способствовать повышению оценки за практику. Оценка в итоге у меня хорошая, но и осадок на всю жизнь тоже имеется. Я вынуждена обратиться за психологической помощью».

Слова и линии на экране уехали вниз, и девушка в студии серьезно продолжила:

– Мы считаем подобное поведение недопустимым и готовы начать свое журналистское расследование инцидента. Обвинение в сексуальных домогательствах – это не шутка. Мы не оставим этот случай без внимания. Следите за нашими выпусками.

С характерным для новостных передач звуком прилетела заставка передачи и замерла на мониторе. Ролик закончился. В ушах зазвенела тишина.

Подруги скрестили тяжелые взгляды.

– Откуда у тебя это? – спросила Наталья Алексу.

– Брат прислал, – виновато ответила та и открыла его сообщение еще раз.

«Это сегодня днем выложили на канале нашего журфака, – писал он сразу под ссылкой на ролик: – Не показывай Вере. Мы уже удалили, но не могу гарантировать, что не расползлось по Сети».

– Черт! – вслух вырвалось у Алексы.

«Ну кто так делает! – мысленно возмутилась она. – Надо сначала писать «не показывай!», а потом размещать ролик! Что за логика у брата? А еще отвечает за связи с общественностью целого вуза! Ну, увидел ты одним из первых видос про мою подругу – переслал мне, спасибо. Но услуга-то оказалась медвежьей…»

Отчаяние Алексы не могли не заметить подруги.

– Что там? Подробности еще прислали? – с ужасом спросила Наталья, пытаясь заглянуть в планшет.

– Нет. Наоборот…

– Что значит «наоборот»? – не поняла Наталья и кивнула Алексе, указывая взглядом на Веру.

Та отошла на середину террасы и замерла там с широко открытым ртом, пытаясь выхватить из разреженного воздуха хоть атом кислорода.

– Э-эй, глотни воды, – подала ей стакан Алекса, отдавая планшет Наталье.

– Ой, ну, слава богу, всё оказалось не так страшно! – выдохнула Наталья, дочитав сообщение. – Тем более уже всё удалили. Вот, Вер, смотри.

Она протянула ей планшет. Но та отодвинула его и, тяжело дыша, уставилась куда-то вдаль. Ее огромные глаза застыли, как два озера в пасмурный день.

Через секунду с жутким грохотом небо лопнуло ровно посередине, сверкнуло ослепительным нутром и опрокинулось на город стеной воды. Вере показалось – разорвалось ее сердце. Подруги подхватили ее под руки и потащили внутрь квартиры, поспешно закрывая за собой прозрачные двери.

Промокшие за секунду женщины стояли и смотрели сквозь стекла, как мощным потоком с небес прибивает к диванчикам их забытые на террасе платья. Выбегать за ними не было смысла.

– Так, – скомандовала Алекса, – сначала принимаем душ, пьем чай и успокаиваемся!

Через двадцать минут все трое сидели, замотанные в белоснежные банные полотенца, с горячими чашками в руках и пытались осознать произошедшее. Ливень, удаляясь, стучал в стекла последними редкими каплями, будто напоминая подругам про оставленные на террасе платья.

– Слушайте, какое счастье, что мы сумки и обувь оставили в квартире, а не снаружи, – сказала Наталья. – Лекс, тут есть сушилка для белья? Не в полотенцах же домой идти.

– Тут всё есть, – подмигнула Алекса и, подойдя к шкафу, начала выдергивать из него шорты, юбки и майки разных размеров, закидывая ими подруг.

– Лекс, чья это квартира? Ты что, тут живешь?

– Неважно. Давайте лучше составим план.

– Телефон! – вдруг вскинулась Вера, впервые после просмотра ролика, подав голос. – Где? Где моя сумка?

Быстро нашли и подали.

– А я сегодня, главное, телефон отключила… – причитала Вера, роясь в своей сумке: – Может, он писал или звонил? А ведь он звонил! Еще днем…

– И что сказал?

– Не знаю. Я не ответила… – уворачиваясь от изумленных взглядов подруг, Вера снова уткнулась в свою сумку. – Вот! Нашла.

Она с трудом попала пальцем в нужную кнопку, через несколько секунд телефон ожил.

– Так… новых звонков не было. Вот! Есть сообщение от него: «Вера, у меня сирьезные проблемы на работе, завтра не приеду, кагда отпустят – не знаю. Сразу дам тебе знать. Держитесь там с Машей, я вас люблю». Что значит «когда отпустят»? – Вера осела на пол.

– Господи, ну не так выразился, – обняла ее Наталья, – наверняка он имел в виду «отпустят с работы».

– Он никогда не писал с ошибками, – произнесла Вера, продолжая перечитывать сообщение от мужа, будто там можно было вычитать что-то сверх того, что она уже видела.

– Спокойно! – скомандовала Алекса: – Надо пробить, что за деваха эта Ася. Фамилия какая-то знакомая, не находите?

– Нет вроде…

– Надо искать, я просмотрю ее соцсети, – достала свой смартфон Алекса.

– Та-ак, – протянула Наталья. – У меня история только закончилась, и тут сразу же новая завязка…

– А если он виноват? – вдруг спросила Вера.

Подруги переглянулись и почти хором выпалили:

– С ума сошла? Чего выдумываешь?

– Нет, – вдруг решительно прошептала Вера, – нет! Никаких завязок больше. Не надо. Он приедет, я с ним поговорю.

– Да ты что? Тут время терять нельзя, надо юриста искать.

– Нет, девочки. Спасибо. Мне надо разобраться в себе. И в наших отношениях. Я не понимаю, что происходит. Спасибо вам, не надо. Никаких расследований, я прошу.

Шумный дождь закончился так же резко, как и начался: будто кто-то обуздал разбушевавшегося хулигана – тот неожиданно для всех замолк на полуслове и вдруг ретировался. Духота снова с азартом набросилась на город, превращая его в тропики.

Через час Вера ехала в такси и пролистывала на телефоне ленты Андрея в соцсетях. С экрана на нее смотрел огромный рыжеволосый мужчина в разных ракурсах. Она пропускала тексты и жадно вглядывалась в фотографии, приближая их настолько, чтобы заглянуть в глаза мужу. Но чем настойчивее она пыталась препарировать зеркало его души через микроскоп современных технологий, тем более расплывчатым становилось изображение, распадаясь на пиксели и ускользая от ее взора. Вот еще различимо лицо в целом, вот Вера увеличивает его, водя по экрану пальцами – и трещинами разбегаются складки вокруг улыбающихся глаз, кажется, еще миг – и через зрачок можно будет проскользнуть внутрь тайных мыслей и истинных эмоций человека, но… матрица распадается на черные, серые и зеленые квадратики, предлагая начать игру снова. Когда кадр увеличить не получается, на Веру смотрит в упор гипертрофированный глаз супруга, будто поймав ее на подглядывании за ним.

Большинство фотографий Андрея можно разделить на три группы: 1) он позирует один, в полный рост или по пояс, 2) он в окружении большого количества людей на мероприятиях (такие снимки нет смысла приближать, там глаз не увидеть), 3) Андрей с кем-нибудь в обнимку (с одним человеком или несколькими). Веру сейчас интересует последняя группа. Больше половины партнеров по кадрам – женщины… Что это – снова начался дождь? Капает через окно машины? Нет, на экран телефона падают слезы. Вера достала носовой платок.

«Кто, кто ему все эти люди, – думала она, – какие у него с ними отношения? У меня с каждым человеком, который встречается на моем пути, выстраиваются какие-то отношения, значит, и у него тоже. Только я заперта дома, и лишь иногда ко мне кто-то приходит, а он постоянно в окружении народа, в бесконечном круговороте встреч: деловых и дружеских, регулярных и мимолетных. Можно ли при таком темпе жизни оставаться верным? Почему, почему я всегда безоговорочно доверяю ему?».

Вера уставилась на очередное фото: Андрей стоит вплотную с молодой спортсменкой, на лицах улыбки, его пальцы видны на ее плече, значит, его рука проходит по ее спине. «Чувствуют ли они что-то друг к другу? Или это жест вежливости? – Вера смотрит на фото мужа с другой женщиной и вспоминает, что сама делала этот снимок на отдыхе, когда они неожиданно встретили его коллегу. – Там точно ничего не было! Десять минут разговора, и каждый пошел своей дорогой. Может, и во всех остальных случаях так же? Правда или не правда содержание этого ролика? Верить или не верить?»

Впервые в жизни вопрос доверия встал для Землицыной настолько остро. Она всегда отмахивалась от подобных мыслей и будто жила в параллельной Вселенной, где не было места банальным переживаниям жен.

Она снова и снова прокручивала архив фотографий на аккаунтах мужа. Там были его снимки с известными личностями и незнакомыми людьми (которые сфотографировались с ним как с известной в узких кругах личностью) на фоне достопримечательностей всех континентов и в интерьерах однообразных залов для пресс-конференций. Был серьезный Андрей – в строгой одежде, и дурашливый – на отдыхе, профессиональные постановочные кадры чередовались с любительскими, сделанными наспех на телефон…

Не было только снимков с женой и дочерью. И Вера всегда была рада этому факту: ей не хотелось попадать под прицел желтой прессы. Андрей ревностно охранял свою частную жизнь и никогда ее не комментировал. Но сегодня жена журналиста впервые задала себе вопрос: «А может, в этом был какой-то иной смысл? Может, он просто стеснялся ее, домохозяйку, не поспевающую за его ритмом?».

– Приехали, – оборвал ее мысли таксист.

Вера вышла из машины, постояла у подъезда рядом с деревьями. Прохлады и облегчения не было.

Лифт оказался сломан, и она пошла пешком. Шаги в пустых лестничных пролетах раздавались короткими пощечинами, сначала – быстрыми и ритмичными, ближе к двенадцатому этажу – редкими и глухими.

На площадке перед дверью в квартиру неожиданно пахнуло свежестью – Вера чуть не наступила на корзину с нежнейшими бело-розовыми цветами. Записка почерком Андрея гласила: «Вера – главное в моей жизни».

«Значит, он написал ее еще до отъезда и отнес в цветочную фирму. А курьер, сволочь, бросил тут», – стараясь не обращать внимания на заколотившееся в груди сердце, Вера подхватила корзину за ручку, внесла в дом и оставила в прихожей.

«Вера – главное в моей жизни… Был ли он в курсе готовящейся студенческой разборки еще до отъезда? Или, как и я, узнал только сегодня?» – мысли Веры текли медленно – сказывалась усталость. Вера… Вере никогда не нравилось ее имя, оно казалось ей холодным и чересчур коротким, отрывистым, будто на нее обиделись и с укором произносили «Вера!», в смысле «знай свое место!» Наподобие «Саша! Мала еще! Вот вырастешь – станешь Александрой!». А Вера – не выросла. В душе она навсегда осталась такой же, как в детстве, – наивной, беззащитной, ожидающей настоящей жизни. В подростковом возрасте ей начало казаться, что имя накладывает на нее обязанность вселять веру в других. Или постоянно искать свою собственную, что тоже было довольно изматывающим занятием.

Вера – это все, что у меня есть… «А у меня вот отняли веру, и у меня ее теперь нет… Вера без веры. Хорошо, что дочь осталась ночевать у друзей и не придется ей объяснять, что со мной. А она бы спросила, она такая внимательная чуткая девочка. И мне пришлось бы объяснять, как-то облекать в слова весь этот сумбур в голове… Ведь если я закроюсь, дам понять, что дочь не заслуживает моего доверия, то в следующий раз и она не поделится со мной наболевшим. Вот такая высокая цена за откровенность, за близкие отношения, они ведь не могут быть в одни ворота».

Вера сняла измятое, неприятное, будто с чужого плеча, платье. Зачем, спрашивается, наряжалась? Чтобы при параде встретить эту новость? Что ж, удалось…

За окном начинало светать. Упасть лицом в подушку, забыться – это желание оказалась сильнее поиска истины.

Через несколько часов, повинуясь будильнику, Вера встала, заварила чай и, отпивая его мелкими глотками, уставилась в окно. Из-под тяжелых век глаза выхватывали зеленый двор и изгибающуюся за ним дорогу, по которой разноцветными бусинами бесшумно скользили машины. Они неравномерно нанизывались на нить магистрали, огибали, будто каменную шею, высокий дом, стоящий неподалеку, и рассыпались горохом на автомобильных развязках. Так же разбегались в разные стороны и мысли Веры: на мгновенье мелькнув, они ускользали навсегда. Разбираться в них сейчас не было ни сил, ни времени – пора на прием к стоматологу.

Выходя из квартиры, Вера споткнулась о корзину, которую сама вчера тут и оставила. Благоухающие еще несколько часов назад бутоны поникли, обмякшие стебли свесились через плетеные края. Вера почему-то не удивилась, что цветы так быстро увяли, лишь подумала: «Полить или отнести на помойку? – Но, вместо ответа, просто перешагнула через них и пошла по делам. – Может, они уже вчера такими были, а я не заметила? Вполне возможно…»

От ночного короткого ливня не осталось и следа. Вера в забытьи жарилась на скамейке между высоченными липами, перебирая направления на анализы. В какой-то момент ей показалось, что в дрожащем вдалеке воздухе возникли силуэты ее подруг: похожий на песочные часы Натальин и компактно-минималистичный Алексы. Они приближались.

– Эй, что с тобой? – раздался совсем рядом знакомый голос.

Вера протянула руку и дотронулась до видений. Они оказались настоящими.

– Откуда вы узнали, что я здесь? – растерянно произнесла она.

– Мы же тебе звонили час назад, ты сказала, что сидишь на бульваре около больницы.

– Да? – искренне удивилась Вера.

– Да. По твоему голосу было понятно, что ты не в себе, вот мы и рванули сюда. Ты это из-за ролика, да? Мы, кстати, все утро смотрели новости по всем каналам и читали в Интернете, нигде ничего нового не появилось.

– А у меня вот появилось, – Вера протянула подругам бланки, которые держала в руках.

Алекса взяла их и быстро просмотрела.

– Пересдала уже? – деловито поинтересовалась она.

– Нет, я только узнала…

– Может, объясните, о чем вы? – раздраженно спросила Наталья.

– У Веры положительная реакция на сифилис, – запросто объяснила Алекса.

Пораженные не столько смыслом слов, сколько обыденностью тона, с которым они были произнесены, Наталья и Вера уставились сначала друг на друга, а затем, в ожидании разъяснений – на Алексу, которая в ответ закатила глаза:

– Что?.. У меня нет постоянного партнера, и я регулярно сдаю кровь на ИППП.

– ИППП?

– Да, инфекции, передающиеся половым путем, – ИППП. Незнакомая вам сторона жизни, правда?

Повисла пауза.

– Ты не предохраняешься? – осторожно задала вопрос Наталья.

– Не бывает стопроцентной защиты от инфекции, если ты хочешь расслабиться во время процесса, – ответила Алекса. – Ты бы, кстати, тоже сдала анализы после своих приключений.

– Так у меня же год назад проверяли, – растерялась Наталья, – в роддоме.

– А за этот год у тебя ни одного контакта не было, да? И ты полностью уверена в партнере?

Наталья поджала губы и недовольно отвернулась. Алекса была права.

– Девочки, а знаете, что самое интересное? – подала голос Вера. – Что партнеры меняются у вас, а письма счастья получаю я. Видимо, в наказание за стабильность…

– Не говори ерунды, со всяким может случиться.

– Но случается только со мной, – обреченно произнесла Вера. – Вы понимаете, что это значит? А я объясню – это значит, что Андрей виноват.

– В чем? В сексуальных домогательствах? – спросила Наталья.

– Хватит истерить, – оборвала подруг Алекса. – Для начала надо пересдать анализ, чтобы убедиться, что его не перепутали. Или что результаты не искажены.

– Как они могут исказиться?

– От алкоголя или жирной пищи, например. Ты натощак сдавала кровь?

– Натощак. Еще неделю назад. А теперь, даже если завтра снова сдам, снова неделю ждать результатов. Неделю! Это же с ума сойти можно.

– Почему неделю-то? – удивилась Алекса. – Мне всегда в тот же день присылали.

– Что значит «присылали»?

– Ну, на электронную почту. Я же в платных местах сдаю, не в районной же поликлинике. Ты забыла, где я работаю? Ты хочешь, чтобы сразу вся школа узнала, что у училки нашли что-то? Тьфу-тьфу-тьфу, не дай бог, конечно.

– Точно, – подхватила Наталья, – зачем ждать неделю, если можно платно сдать и быстро узнать результат?

Вера, оживилась:

– Может, поехать прямо сейчас? Я еще не ела ничего сегодня.

– Спокойно, – остановила ее Алекса, – не надо пороть горячку. Вчера ели много жирного, сегодня попостишься, успокоишься, завтра утром сдашь – вечером будем смеяться над недоразумением. А сейчас поднимайся, мы тебя проводим домой. И не возражать!

Подруги любили Верину квартиру, особенно гостиную-мастерскую в стиле лофт. Это была просторная светлая комната-трансформер, которая легко подстраивалась под нужды хозяев и их гостей. А когда-то застройщик никак не мог продать квартиру на верхнем этаже из-за того, что одна из трех комнат была неправильной формы и непропорционально большой по сравнению с другими, что отпугивало покупателей перспективой лишних затрат на мебель под заказ. Однако Вера сразу же влюбилась в это пространство, представив, как оно может стать одновременно и уютным центром семейного очага, и комфортным, но незаметным для домочадцев местом ее работы. Она спроектировала здесь каждый сантиметр, продумала дизайн всех вещей, многие из которых сделала собственноручно. Главная цель была – оставить в комнате ощущение простора, превратив интерьер лишь в фон для удобной жизни.

Пол выбирала, как обувь, – тщательно и вдумчиво, прохаживаясь в салонах босыми ногами по паркетным доскам из разных пород дерева. Остановила свой выбор на дубе. Да, дорого, но нельзя экономить на том, что будет у тебя под ногами, лучше найти эконом-решения для всего остального. И она нашла. Комната зажила своей жизнью.

Эркерные окна гигантским трельяжем оперлись на широкий стол-подоконник с овальной выемкой для стула. Справа и слева от окон всю стену заняли вместительные шкафы с внутренними откидными столиками, полочками и тайничками, поглотившими все несметные рукодельные сокровища хозяйки – от отрезов тканей и пуговиц до швейных машин и манекена. При этом легким взмахом изящных складных дверей шкафы моментально могли сделать вид, что их тут вовсе и нет.

Центральная часть стены напротив окна имитировала старую кирпичную кладку. Здесь было место для временных экспозиций: Машиных рисунков, Вериных эскизов, фотографий Андрея. Внизу стену закрывала добротная консоль из целикового среза гигантского дерева. Откидываясь разными способами, она могла превращаться либо в огромный стол, на котором Вера кроила, либо в кровать, если кто-то оставался заночевать. Слева и справа от этой конструкции стена была полностью зеркальной, создавая иллюзию продолжения комнаты и отражая свет из огромных окон.

Третья стена была выкрашена в глубокий темно-синий цвет. Тут располагался «уголок для медитаций», как шутливо называла его Маша: навесной электрокамин и выше – совпадающий с ним по форме телевизор, рядом – два огромных кресла, над одним из которых склонялся загнанный в угол ветвистый фикус с мелкими глянцевыми листьями, над другим – лаконичный торшер с вертлявой головой-половником, а на расстоянии вытянутой руки от кресел услужливо подставлял спину журнальный столик, внутрь которого убирался мягкий удобный пуф. Это было идеальное место для задушевных бесед с подругами или настольных игр семьи, а в рабочее время – для встреч с клиентами, которые, кстати, любили здесь не только примерять свои наряды, крутясь перед огромными зеркалами, но и проводить целые фотосессии.

Вдоль противоположной от камина стены вытянулся компактный джинсовый диванчик. Похожий на открытую узкую книгу, он приглашал присесть почитать, выбрав себе что-нибудь на открытых деревянных полках домашней библиотеки, занимающей всю четвертую стену. Дверь, приткнувшаяся в углу, казалась тут лишней, ибо кто же захочет покидать это чудное место? Никто и не хотел.

Вот и сейчас подруги собрались в этой комнате, усадили Веру в кресло под фикус, а на журнальном столике расставили фрукты, сладости и напитки. Но не успели они и рта открыть – ни для еды, ни для беседы – как в дверь позвонили.

– Я открою, – вскочила Вера, – наверное, это Маша вернулась.

– Верочка, доброго денька! – раздался из коридора старческий голос. – Я к тебе по срочному делу, спасай, матушка!

– Софья Исааковна, что опять?

– Сегодня сущий пустяк, Верочка! С твоими золотыми ручками и делов-то минут на десять, не больше.

Энергичная бабуля по-свойски прошла сразу в мастерскую.

– О-о-о-о, у тебя девочки. Ну ничего, я много времени не займу, – заверила она, деловито раскладывая на столе у окна нечто черное, извлеченное из пакета. – У меня сегодня встреча с товарками моими, идем на концерт, в собесе билеты бесплатные выбили, а у меня молния разошлась на любимых брюках. Вот, глянь, Верочка, я уже и в магазин сбегала, смотри, купила молнию новую, тебе в этот раз не придется вставлять свою.

Вера посмотрела на соседку, потом на ее бессовестно раскинувшиеся на столе штанины, демонстрирующие сломанную молнию, лоснящиеся потертости вдоль швов и ветхость ткани в самых интимных местах. Шустрая бабуля заметила, куда смотрит Вера, и, как ловкий продавец мяса, повернула товар другой стороной:

– Брючки немного ношеные, но зато такие удобные! Помню, покупала их еще в Чебоксарах, когда Яша был жив, мы ездили к его сестре в тот год. Знаете, сразу так сели на фигуру!

Подруги, оглушенные внезапным вторжением, начали приходить в себя.

– А что, вообще, происходит? – громко спросила Наталья.

– Ой, девочки, не обращайте на нас внимания, мы быстро, – бабуля по-матерински потрепала Веру по плечу, – вы пока вон телевизор посмотрите, журналы полистайте.

– Простите, вы кто? – вмешалась Алекса. – Что это вы тут раскомандовались?

– Не поняла… – осеклась Софья Исааковна. – Я Верина соседка, я разве помешала?

Бабка впервые посмотрела Вере в лицо.

– Вы помешали, – холодно произнесла Алекса.

– Да? Верочка, что же ты сразу не предупредила?

– Она просто слово вставить не успела, – подсказала Наталья.

– Мне попозже зайти? А что же с брючками делать? – Софья Исааковна заискивающе заглянула в глаза своей спасительницы.

– Я не знаю, – растерянно обронила Вера, грустно скользя взглядом по истлевающему на ее столе швейному изделию.

Подруги окружили стол и сморщили носы от увиденного.

– А знаете, что? – твердо произнесла Алекса. – С брючками ничего другого сделать нельзя, кроме как выбросить. Это я вам со всей ответственностью заявляю.

Она хотела сгрести штаны со стола, но не рискнула до них дотронуться, кивнула их хозяйке на пакет, который та до сих пор держала в руках:

– Забирайте… это. И хватит сюда носить всякую рухлядь. Вера шьет высококлассные сложные вещи, мелким ремонтом она не занимается. Ясно?

– Почему же? – не сдавалась Софья Исааковна. – А в ателье вот и платья шьют, и молнии в брюки вставляют.

– Отлично! Вот туда и отнесите свое барахло. Вера не реставратор!

– И кстати, – вставила Наталья, – интересно будет послушать, что вам скажут в ателье, когда увидят останки ваших штанов.

– Не у всех столько денег, чтобы постоянно новое покупать, – обиделась бабуля.

– Не у всех и совесть есть! Это ж надо – просить ковыряться в ветхом белье, – отрубила Алекса. – Нужно же иметь какие-то нормы приличия! Вы бы их хоть постирали.

– Я не могу их постирать, тогда они окончательно развалятся, – выдала себя рачительная хозяйка.

– Вот видите, вы и сами признаете, что их уже пора выкинуть…

– Может, и пора. Да где взять новые? Может, вы деньгами поможете?

Вера дернулась за кошельком, но Алекса ее остановила стальным взглядом:

– К сожалению, нет. Обратитесь в социальную службу или сходите в ближайшую церковь, туда всегда приносят разные вещи, подберете себе что-нибудь совершенно бесплатно.

– Вот еще, буду я в чужом старье ковыряться! – фыркнула Софья Исааковна.

У подруг вытянулись лица.

– Вот и мы не хотим в чужом старье ковыряться, так что забирайте его и забудьте сюда дорогу, – решила подвести черту под разговором Алекса.

– Разве что вы соберетесь замуж, – попыталась чуть сгладить ситуацию Наталья, – и вам потребуется шикарное свадебное платье. И поспешите, Вера скоро перестанет брать заказы вообще.

– Почему? – растерянно спросила Софья Исааковна, под нажимом сгребая в пакет свои штаники.

– Она меняет профессию.

– На какую? – У старушки загорелся глаз от новых перспектив.

– На психолога.

– Это что же, она будет работать с психами?

– Да, и задорого. Но вы же не псих, вам не нужны такие услуги, правда? – Наталья и Алекса под обе рученьки вели бабулю к выходу.

– Слава богу, не нужны!

– Вот и прекрасно! Так что нечего вам здесь больше делать.

Закрыв дверь, подруги вернулись в комнату. Вера сидела на полу и смотрела на искусственный огонь в искусственном камине.

– Как же меня достало шить, – прошептала она, – особенно для таких вот. Глаза, спина – все болит.

– Вер, не надо браться за все подряд, – погладила ее по плечу Наталья. – По себе знаю: если хвататься за все заказы, то кроме усталости ничего не заработаешь. Чем меньше денег у клиента, тем больше он трясется за каждую копейку. Или… ты вообще не брала с нее денег?

Вера опустила глаза.

– Ну ты даешь! – воскликнула Наталья.

Алекса молча налила всем сока.

– Девочки, да я все понимаю. Я и прорабатываю этот момент. У других все вижу, все понимаю… а сама… Не смогу я работать психологом. Я просто не имею права. Так и буду до конца своих дней портнихой…

– Ну такой портнихой, как ты, не стыдно быть и до конца дней. Я нигде больше таких платьев не видела… – искренне произнесла Наталья.

– А на подиумах? – перебила ее Вера.

– На подиумах ситуация выдуманная, ненастоящая, и фигуры все как на подбор… – начала объяснять Наталья.

– Не «как на подбор», а на подбор, – уточнила Алекса. – Это вам не естественный отбор, а искусственный.

– Вот именно! – согласилась с ней Наталья. – Ты глаза своих заказчиц видела? Ты из обычной женщины королеву сделать можешь. Я на себе это не раз испытывала! Вот где магия! Ты талантище!

– А психолог, Вер, – серьезно сказала Алекса, – это не тот, у кого нет своих проблем, это тот, кто умеет с ними справляться по мере их поступления.

– Что-то я не справляюсь…

– Еще не вечер. Ты хочешь такой клубок за сутки размотать? Ты когда узнала про обвинения мужа в сексуальных домогательствах?

– Вчера…

– А точнее, вчера ночью. Утром добавилась история с анализами. Итого, прошло всего часов двенадцать. Это же не клуб «Что? Где? Когда?», чтобы за минуту ответ на любой вопрос найти.

– Вот именно, не за хрустальную сову боремся, – пошутила Наталья.

Подруги вяло хихикнули.

– Угу-угу, – филином заухала Вера, усиленно пытаясь приободриться.

– Ты бы съела что-нибудь, а то вон тебя с голода как плющит. И поспала бы. А мы тут кино пока посмотрим.

Вера украдкой заглянула в телефон – сообщений не было, и сказала девчонкам:

– Я с вами. Все равно не усну.

Подруги долго спорили, что сейчас уместнее – мелодрама, комедия или хоррор. В результате просто выбрали самую рейтинговую из новых лент, не ориентируясь на жанр, но через полчаса просмотра хозяйка квартиры несмело спросила:

– Девочки, а мне одной кажется, что фильм слишком затянут?

– Не одной, – отозвалась Наталья, выныривая из дремоты, подняв веки.

– Да уж, – согласилась с ней и Алекса, – включай лучше камин, там и то сюжет динамичнее. ...