Издательство «Прогресс» выпускает на иностранных языках книги серии «Свидетельства об СССР», которые адресованы зарубежному читателю. Авторы книг этой серии — посетившие СССР прогрессивные журналисты, писатели, общественные и политические деятели из различных стран — рассказывают, что они видели в нашей стране, о своих встречах с советскими людьми, о различных сторонах жизни общества развитого социализма.

В сборниках «По Советскому Союзу» книги этой серии в переводе на русский язык в сокращенном виде предлагаются вниманию советского читателя. Сокращения сделаны в основном за счет приводимых авторами общих сведений об СССР, фактических данных по истории, политике, экономике, культуре, которые, несомненно, интересны для зарубежного читателя, но хорошо известны каждому советскому человеку. Хотя в этих книгах, возможно, много общеизвестного, тем не менее наш читатель с интересом прочтет о личных, непосредственных впечатлениях иностранных авторов о Советском Союзе, о том, какой они видят и как воспринимают советскую действительность.

ПО СОВЕТСКОМУ СОЮЗУ

© Перевод на русский язык «Прогресс», 1982

ПРЕДИСЛОВИЕ

Интересное начинание издательства «Прогресс» — выпуск сборников «По Советскому Союзу», авторами которых выступают зарубежные писатели, — стало доброй традицией. И вот почему.

Прежде всего отнюдь не безынтересно посмотреть на себя со стороны, тем более что взгляд этот — дружески объективный. Авторы сборников отмечают не только достижения советских людей, но и обращают внимание на наши еще не решенные проблемы. К тому же благодаря этим книгам читатель знакомится с зачастую необычным, новым подходом писателя к той или иной волнующей нас проблеме, а значит, получает о ней более широкое представление.

Эта своего рода обратная связь характерна для всех вышедших в свет сборников «По Советскому Союзу». Она становится все прочнее по мере расширения географии поездок зарубежных авторов по СССР и тематики публикуемых произведений.

На этот раз издательство «Прогресс» знакомит нас с работами двух авторов — американца Филлипа Боноски и болгарина Бориса Крумова. На первый взгляд тематика их книг слишком далека друг от друга, чтобы «ужиться» в одном сборнике.

Филлип Боноски повествует о стараниях американских корреспондентов в Москве показать в извращенном свете советскую действительность и выполнить тем самым социальный заказ хозяев, а Борис Крумов рассказывает о своем путешествии на Чукотку, в суровый край, где после Великого Октября произошли огромные перемены. Эти столь разные произведения невидимыми нитями связывает стремление авторов объективно отразить созидательную жизнь советских людей, строящих коммунистическое общество.

Автор книги «Говорят ли нам правду об СССР наши московские корреспонденты?» Филлип Боноски хорошо известен советским читателям по публикациям в периодической печати, а также по вышедшим в русском переводе романам «Долина в огне», «Волшебный папоротник» и критико-публицистической книге «Две культуры». Филлип Боноски — человек интересной и нелегкой судьбы. Он начал литературную деятельность в 1942 году, опубликовав в журнале «Стори мэгэзин» свой первый рассказ. Сын сталевара, проведшего полжизни у доменной печи, Филлип Боноски сам несколько лет проработал на металлургическом заводе. Активно вступив в борьбу за права трудящихся, он стал одним из руководителей американского профсоюзного движения. В 30-е годы, во времена «великой депрессии», будущий писатель возглавил в Вашингтоне один из профсоюзов — Рабочий альянс.

Но тяга к литературному труду оказалась сильнее, и коммунист Филлип Боноски становится редактором марксистского ежемесячного журнала «Мейнстрим», а с 1968 по 1974 год заведует отделом культуры «Дейли уорлд», газеты американских коммунистов. В 1978 году газета посылает его корреспондентом в Москву. Многочисленные поездки по СССР, встречи с советскими людьми позволили писателю глубже проникнуть в жизнь советского общества, уловить ее напряженный ритм.

Не случайно книгу Филлипа Боноски отличает полемический задор и глубокая убежденность автора в правильности своих мыслей и выводов.

Эпиграфом к своему труду писатель избрал слова Джоша Биллингса: «Беда людей не в том, что они не знают, а в том, что многие из полученных ими сведений не соответствуют действительности». Знакомясь с книгой, понимаешь, что эти слова автор относит к американским читателям, которые находятся под постоянным воздействием антисоветской пропаганды и, что греха таить, часто подпадают под ее влияние. Ибо, как пишет Филлип Боноски, «если ежедневно вы получаете по почте анонимные письма, в которых говорится, что ваш сосед бьет свою жену, или что он бездельник, или что он мошенник, то в конце концов вас можно извинить, если вы поверите чему-либо из всего этого, решив: „Нет дыма без огня!“

Что касается дыма, то американские корреспонденты, аккредитованные в Москве, его не жалеют. Филлип Боноски на конкретных примерах показывает, какие „материалы“ они передают в свои газеты. В статьях и репортажах из Москвы они бездоказательно обвиняют советских людей в расизме и антисемитизме, но разве нужны какие-либо доказательства владельцам „Нью-Йорк таймс“? Боссам западной прессы требуются такие московские корреспонденции, которые соответствовали бы их взглядам. И журналисты лезут из кожи вон, стремясь представить кучку диссидентов борцами за свободу, раздобыть новые „доказательства“ растущей „советской угрозы“, оклеветать советский образ жизни. Ведь ложь о Советском Союзе — ходовой товар на буржуазном пропагандистском рынке. Обширна не только „тематика“ дезинформации, поставляемой американскими буржуазными корреспондентами. Изощренны и методы ее подачи. Западная пропаганда подсовывает свой товар в яркой, привычной упаковке, и американский читатель зачастую автоматически проглатывает содержимое, не обращая внимания на вкус.

В Соединенных Штатах находится немало людей, которые попадаются на ловко замаскированный пропагандистский крючок. Многие неискушенные в политике американцы верят такой „информации“ просто потому, что она напечатана на бумаге.

Несколько лет назад один из моих друзей, принимавших участие во встрече американской и советской молодежи в Москве, рассказал такой эпизод. В перерыве между заседаниями он разговорился с молодой женщиной из Нью-Йорка, впервые посетившей Советский Союз. Гостья призналась, что до визита в Москву крайне неприязненно относилась к СССР и приехала лишь для того, чтобы еще более укрепиться в своих взглядах. Но против всех ожиданий, она встретила здесь не покорных роботов, слепо выполняющих приказы „верховной“ власти, а симпатичных образованных людей, которые откровенно делились с ней своими радостями и заботами и внешне мало отличались от американцев. Все это настолько плохо увязывалось с ее прежними представлениями, что поначалу она была просто ошеломлена. Вряд ли можно сомневаться, что прежние представления нью-йоркской девушки об СССР были результатом „промывки мозгов“, о которой пишет Филлип Боноски.

Хотелось бы обратить внимание читателя еще на одну особенность книги Филлипа Боноски. Рассказывая об Америке, автор заставляет нас по-новому взглянуть на советскую действительность. Мы нечасто задумываемся над тем, какие преимущества предоставляют бесплатное медицинское обслуживание, образование, гарантированная работа. Советские люди не думают о том, что завтра они могут оказаться за воротами своего предприятия или учреждения; они со спокойной душой отдыхают на море, в санаториях, не беспокоясь о том, что нечем будет платить за квартиру. Для нас все завоевания социализма — нечто обычное, раз и навсегда установленное. А ведь это немалая часть нашего материального и „морального“ бюджета, которую мы порой забываем учитывать и о которой очень многим постоянно приходится помнить в тех же Соединенных Штатах, да и в других странах Запада.

Однако наши достижения отнюдь не заслоняют проблем. Да и было бы странно, если бы последние полностью отсутствовали. К сожалению, буржуазные журналисты, как правило, беззастенчиво раздувают проблемы нашего общества, искусно дополняя свои писания неприкрытой ложью и клеветой. Это мешает взаимопониманию между американским и советским народами, способствует созданию обстановки вражды и недоверия в мире. Вот почему, отмечает автор, обращаясь к читателям, нельзя допустить, чтобы продажные писаки „заставили вас платить за их чернила вашей кровью“.

Мир необходим всем, и только он позволит решить проблемы, стоящие перед человечеством, — таков постоянный рефрен книги американского автора.

Другому автору сборника, Борису Крумову, нет нужды специально упоминать о любви советских людей к миру. Об этом говорит все его произведение. Писатель рассказывает, казалось бы, о самом будничном — работе, которой заняты люди, об их повседневных заботах и отдыхе, о мечтах и стремлениях. Но в масштабе огромной страны созидательный труд возможен лишь в условиях мира. Созидание немыслимо во время войны.

Борис Крумов принадлежит к тому поколению людей, которому война знакома не только понаслышке. Будучи еще совсем молодым, он участвовал в подпольной борьбе с фашизмом. Болгарская молодежь знакомится с событиями тех лет и по нескольким остросюжетным книгам писателя. Всего Борис Крумов создал около двадцати романов и повестей.

Несколько лет назад болгарский писатель впервые посетил советский Дальний Восток и, как он сам говорит, „заболел“ этим краем. Последовали новые поездки — на Сахалин, на Чукотку. Потом родилась книга „Дальний Восток вблизи“, последняя глава которой „Путешествие на Чукотку“ переведена на русский язык и включена в настоящий сборник.

Не так уж много времени прошло с тех пор, когда Чукотку называли краем, забытым богом и людьми. Борис Крумов приводит в своей книге слова полицейского офицера, который так напутствовал ссыльного революционера: „О Средне-Колымске нам ничего не известно, кроме того, что там невозможно жить. Поэтому мы вас туда и отправляем“.

Это время безвозвратно ушло. Ушли и те времена, когда первыми задачами Советской власти здесь была борьба с массовыми болезнями и вековой отсталостью. Огонь жирника, обогревавшего в яранге многие поколения оленеводов, сменился теплом и светом Билибинской атомной электростанции. На теперешней Чукотке обычными стали многоэтажные дома и современные кинотеатры. Гигантские авиалайнеры связывают отдаленный край с центром страны.

Все это впечатляющие, сразу бросающиеся в глаза черты нового. Изменяя жизнь вокруг себя, менялся и сам человек. Те, кто читал произведения Юрия Рытхэу или замечательный роман Олега Куваева „Территория“, несомненно, согласятся с нами. Советский Север вообще и Чукотка в частности интересны прежде всего с социальной точки зрения.

Люди, приехавшие сюда на два-три года, зачастую остаются в этих краях на двадцать лет, а то и навсегда. Дело здесь не только в высокой зарплате. Север любит сильных, отважных людей, которых там большинство. Их объединяет своеобразный, неписаный кодекс чести, помогающий отбросить случайных попутчиков и по достоинству оценить истинные способности людей, их человеческие качества.

Не рассматривая подробно эти особенности жизни в условиях сурового Севера, Борис Крумов тем не менее подметил их и отразил в потретах нескольких героев своей книги. Писателю удались образы коренных жителей полуострова — чукчей и эскимосов. Советская власть принесла этим в прошлом отсталым народностям не только блага современной цивилизации, но и предоставила возможность национального самовыражения. Традиционные занятия местного населения — оленеводство и морской промысел — отнюдь не отмерли, а поднялись на новую высоту. Как никогда, расцвела национальная культура. Всему этому есть подтверждения в книге Бориса Крумова.

В своих поездках по этому необычайно своеобразному краю автору довелось увидеть много интересного. Эскимосы села Сиреники взяли его с собой на охоту в море. Ее описание, пожалуй, составило самые лучшие страницы книги. Вместе с автором читатель словно воочию видит суровые лица охотников, слышит крикливые голоса птиц и гром выстрелов, ощущает то непередаваемое на словах состояние, которое предшествует погоне за зверем. Охота ведется здесь не ради забавы, она дает коренным жителям традиционные продукты питания и материал для местных промыслов.

В заключение хотелось бы отметить одну важную особенность книги Бориса Крумова. Она пропагандирует реальный социализм, которому чукотская земля обязана своим возрождением.

Остается лишь пожелать читателям нового сборника „По Советскому Союзу“ интересной и приятной встречи с творчеством Филлипа Боноски и Бориса Крумова, на этот раз пишущих о нас и о нашей стране.

Александр Литвинов

ФИЛЛИП БОНОСКИ ГОВОРЯТ ЛИ НАМ ПРАВДУ ОБ СССР НАШИ МОСКОВСКИЕ КОРРЕСПОНДЕНТЫ?

Phillip Bonosky

Are Our Moscow Reporters Giving Us the Facts About the USSR?

Progress Publishers, Moscow, 1981

Перевод с английского И. Тумаджанова

ЧАСТЬ I

Беда людей не в том, что они не знают, а в том, что многие из полученных ими сведений не соответствуют действительности.

Джош Биллингс, "Энциклопедия знаний и мудрости"

ФАКТ

Что такое факт?

Как указывает словарь "Американского наследия английского языка" (1969 год), факт — это: "1. Что-либо достоверно известное. 2. Что-либо достоверно утверждаемое. 3. Что-либо объективно проверенное. 4. Что-либо реально, доказуемо существующее".

В седьмом издании нового словаря Мерриама — Вебстера слово "факт" определяется, как: "1. Что-либо сделанное (совершенное). 2. (арх.) Исполнение, действие. 3. Качество действительного, действительность. 4. Что-либо активно существующее, действительное происшествие, случай. 5. Информация, представленная в виде объективной реальности".

Другие американские словари незначительно отходят от этих определений.

А теперь давайте посмотрим, какую трактовку слову "факт", английское и русское произношения которого очень похожи, дает словарь русского языка.

"Факт — 1. Действительное событие, явление, то, что произошло в действительности.

2. Данное, являющееся материалом для какого-нибудь заключения, вывода или служащее проверкой предположения, теории.

3. Утвердительная частица. Употребляется в значении "конечно", "непременно", "действительно" (простонародное)".

(Д. Н. Ушаков. Толковый словарь русского языка. М., 1940.)

"Факт: 1. Действительное, вполне реальное событие, явление; то, что действительно произошло. 2. Частица утвердительная и вводное слово. Да, действительно, так и есть (простонародное)".

(С. И. Ожегов. Словарь русского языка. М., 1978.)

С первого взгляда становится очевидным, что между определениями слова "факт" в американских и русских словарях существует весьма незначительная разница.

Почему же тогда возникает столько недоразумений по поводу употребления одного и того же слова?

Если обе стороны теоретически согласны в отношении того, что такое "факт", откуда берутся расхождения?

"МОЙЩИКИ ОКОН"

Что такое "новости"?

В современном мире существуют два почти полностью противоположных толкования этого понятия.

Если собака укусит человека, пресса капиталистических стран, которая предпочитает величать себя "свободной прессой свободного мира", не воспримет это как новость. Интерес может вызвать лишь обратное — если человек укусит собаку.

Поэтому для западных журналистов прошло незамеченным, когда в 1965–1966 годах в Нью-Йорке было зарегистрировано 30 тысяч случаев укусов людей собаками, причем половину жертв составляли дети и каждый третий из десяти человек был укушен в лицо. Точно так же для буржуазной прессы не новость, если в Гарлеме крыса кусает ребенка.

В 1971 году в негритянском квартале Нью-Йорка от этого пострадало более 200 детей. Но в "газетной ночи", серии статей, рассказывающих о мрачных сторонах жизни капиталистического мира, не нашлось места этому факту.

Социалистическая пресса не набрасывается с жадностью на сенсации типа "человек укусил собаку". Такие события, эксцентричные поступки отдельных лиц, скандальные происшествия, как правило, не находят отражения на ее страницах. Основополагающий курс, которого следует придерживаться журналистам социалистических стран, был определен Генеральным секретарем ЦК КПСС, Председателем Президиума Верховного Совета СССР Л. Брежневым в его Обращении к журналистам на встрече в Ташкенте (1979): "Первоочередная задача каждого честного журналиста состоит в том, чтобы употребить свое перо для дела мира и прогресса народов, для окончания гонки вооружений и уничтожения идеологии милитаризма, колониализма и расизма".

Но этот курс социалистической печати отнюдь не распространяется на западную прессу. Вероятно, определений западной прессы столь же много, сколько самих буржуазных газет. Можно, однако, согласиться со следующей более или менее типичной характеристикой. Она содержится в статье Морта Розенблюма, редактора "Интернэшнл геральд трибюн", напечатанной в его газете 14 ноября 1979 года:

"Западная печать вряд ли совершенна. Мы ставим себе целью сообщить факт, не высказывая о нем своего мнения, но в то же время должны проанализировать его и подать на фоне реальных событий. Этот несколько субъективный подход к объективной действительности не защищен от человеческих просчетов.

Но у нас есть ясная цель. Рассказывая о случившемся, мы пытаемся собирать факты и выслушивать как можно больше сторон и мнений. Хорошие мы или плохие журналисты, решает то, насколько нам удается воздерживаться от суждений. При такой системе читатели могут по крайней мере утешиться тем, что журналисты сознают свой долг перед ними и если иногда ошибаются, то ненамеренно. При всех своих ошибках и просчетах только западная система репортажа гарантирует защиту граждан от искажения истины официальными и частными лицами".

Что касается западных репортеров в СССР, продолжает господин Розенблюм, то "до сих пор большинство журналистов, пишущих из Москвы, были закаленными наблюдателями, вполне отдающими себе отчет в тех ловушках, которые ставит перед ними "промывание окон" — освещение событий, происходящих в социалистических странах. Они научились тому, как передавать в понятных выражениях скользкую информацию в рамках системы, которая выступает против их журналистского стиля".

Господину Розенблюму есть что рассказать о своей профессии в книге "Перевороты и землетрясения" (1979). Ее название связано с традиционным американским отношением к выбору новостей из-за рубежа, ставшим руководством для многих поколений редакторов: "Все, что интересует читателя, — это перевороты и землетрясения".

Но вернемся к газетному кредо господина Розенблюма: "Рассказывая о случившемся, мы пытаемся собирать факты и выслушивать как можно больше сторон и мнений". Пытаясь понять, как оно воплощается в жизнь, Олаф Стэнфорд просмотрел месячную подшивку "Интернэшнл геральд трибюн" с 11 сентября по 8 октября 1978 года. Он обнаружил, что за это время в газете, которая издается в Париже, появилось более ста тридцати репортажей, статей и информационных сообщений о социалистическом мире, и особенно об СССР^[1].

Стэнфорд сообщает, что из 50 публикаций, посвященных общественно-политической жизни в социалистических странах, в 30 рассказывалось о "диссидентах". В других 20 читателям "Геральд трибюн" — по собственному признанию газеты, в основном служащим американских корпораций в Европе — говорилось, что все за "железным занавесом" сходят с ума по джинсам и делают (анонимно) исключительно критические заявления о коммунизме, коммунистах, коммунистических лидерах и т. д.

По словам Стэнфорда, почти в 30 публикациях, напечатанных в "Интернэшнл геральд трибюн" за четыре недели, авторы высказывают чрезмерное беспокойство по поводу мнимого увеличения численности войск Варшавского Договора, дополняя, уточняя и повторяя друг друга. То, что их информация противоречива, не имеет значения. Очевидно, как это представляют себе редакторы газеты, важны не факты (их неоткуда взять), а постоянно повторяемая мысль о том, что русские вооружаются, что русские представляют угрозу.

Стэнфорд считает, что такое положение дел типично не только для одного этого месяца, то же самое было и раньше и, скорее всего, останется в будущем.

Другими словами, что-то здесь не так.

Я спросил Виталия Корионова, политического обозревателя ведущей советской газеты "Правда", как он понимает слово "новости". Он ответил: "Каждый владелец журнала или газеты в США подходит к новостям с позиций того класса, интересы которого он представляет".

Если бы эти слова услышал господин Розенблюм, он, без сомнения, стал бы отрицать то, что в США существуют классы — "только группы давления", — с неменьшим усердием, чем то, что его газета представляет чьи-либо интересы. "Нью-Йорк таймс", — продолжал Корионов, — не публикует всех новостей. Она подходит к ним выборочно. Эта газета выбирает новости по своему вкусу".

Я напомнил ему, что девиз "Нью-Йорк таймс": "Все новости, что годятся в печать".

Он ответил: "Нью-Йорк таймс" не публикует всех новостей. Она выбирает. Подбор материалов объясняется ее классовыми интересами. Даже девиз газеты — "все новости, что годятся в печать" — подразумевает отбор, оценку, предвзятость. Естественно, что при таком подходе материалы о Советском Союзе, публикуемые западной прессой, обходят стороной все положительное, что было достигнуто в нашей стране. Советский народ занят мирным, созидательным трудом. Он хочет жить в мире. Но ваши буржуазные газеты об этом, как правило, умалчивают. В них нет правдивой информации о том, как наш народ трудится, ибо такие сообщения говорят не в пользу капиталистического мира. Вместо этого печатаются байки о "советской угрозе" или "советской опасности". Однако доказательств, подтверждающих миф о "советской угрозе", не существует. Что же делают западные журналисты? Они вынуждены изобретать факты. В итоге получается не информация, а дезинформация. Мы, конечно, совсем по-другому рассказываем о жизни нашей страны. Мы изо всех сил стараемся правдиво показать мир, в котором живут советские люди. Это созидательный мир, мир труда — вот о чем красноречиво свидетельствует любой выпуск нашей газеты".

В. Корионов показал мне ряд номеров "Правды". В то время (декабрь 1979 года) в газете печатались статьи о рекордных урожаях хлопка в Узбекистане и Таджикистане. В более ранних номерах сообщалось о небывалом урожае зерна в Казахстане, хотя в целом тот год выдался неурожайным. "Сегодня, 7 декабря, — сказал он, — первая страница посвящена сборщикам хлопка в Таджикистане. Товарищ Л. Брежнев послал им свои поздравления. В статье говорится о том, что таджикский народ собрал 888 тысяч тонн хлопка, очень высокий для Таджикистана урожай. Вот новость номер один. "Нью-Йорк таймс" не отдала бы ей своей первой страницы. А для нас такое сообщение подобно прекрасной песне".

Он просмотрел недельную подшивку "Правды" и подвел итог: "Итак, какие международные новости напечатала "Правда" за эту неделю (2–9 декабря 1979 года)? Продолжается борьба против планов США разместить в Западной Европе новые американские ядерные ракеты средней дальности. Мы не только рассказываем читателям о том, как проходит эта борьба, мы стараемся глубоко и всесторонне разъяснить ее содержание. Эта статья должна помочь людям объединиться и выступить против американской угрозы".

Господин Розенблюм не согласился бы с такой точкой зрения.

"Мы не печатаем зловещих историй вроде тех, что публикуются в буржуазной прессе. Мы не делаем грабителя или убийцу героями новостей. Почему буржуазная пресса помещает такие материалы? Она хочет увести людей в сторону от ключевых проблем их жизни. И вот ограбление, насилие, убийство — все для того, чтобы отвлечь внимание читателей.

Имеются ли у нас отрицательные явления? Да, конечно. Выступаем ли мы против них? Да! Но каким образом? Мы не печатаем отдельных сенсационных материалов, мы боремся с отрицательными явлениями в целом.

Мы обращаем внимание на пренебрежительное бюрократическое отношение к людям со стороны отдельных руководителей. Или: вдруг вы не можете купить в магазине какой-нибудь товар, мы напишем об этом. Да, мы сообщим о таком факте, назовем имена, укажем должности и места работы виновных. Буржуазная пресса утверждает, что советская печать не критикует членов правительства. Это неправда. Вы читали речь товарища Брежнева на Пленуме? Он упомянул более десяти членов правительства, и я могу сообщить вам, что пресса еще значительно смягчила содержание его выступления. Товарищ Брежнев не постеснялся открыто назвать фамилии многих министров.

Мы боремся против бюрократии, взяток, пьянства. Но мы не хотим делать из этого сенсацию, мы подчеркиваем политическую сторону каждой проблемы. Наши статьи призваны мобилизовать людей бороться против таких явлений.

Да, мы знаем, иногда на Западе говорят, что американский рабочий может критиковать Картера^[2], а у нас якобы нельзя критиковать Брежнева. Но что хорошего приносит рабочему критика Картера? Это все равно, что ораторствовать в лондонском Гайд-парке. Вы выплескиваете ваши заботы в пустоту, и — никаких результатов.

В нашей стране каждый коммунист независимо от того, какое положение он занимает, да и все советские граждане на собраниях могут критиковать любого министра, партийного работника, секретаря первичной или любой другой партийной организации. "Правда" также печатает критические письма читателей. В них называются имена нерадивых работников, перечисляются их недостатки, указывается, где произошло то или иное событие, в каком городе, на каком заводе. Мы получаем около 500 тысяч писем в год. Американец может критиковать Картера, но от этого ничего не изменится. "Правда" напечатает критическое письмо, и, поверьте мне, оно не останется без ответа".

Да простит меня господин Уитни за то, что мне так рано, в самом начале книги приходится обратиться к его имени. В 1976 году во время разоблачений ЦРУ выяснилось, что Джон Гай Уитни, владелец "Интернэшнл геральд трибюн", числился одновременно директором службы новостей под названием "Форум уорлд фитчез", зарегистрированной в штате Делавэр (США), но действующей в Лондоне. К несчастью господина Уитни, было обнаружено, что на самом деле фирмы "Форум уорлд фитчез" не существовало. Служба новостей полностью находилась на содержании у ЦРУ, откуда и направлялись ее действия. Она снабжала газеты, включая и "Геральд трибюн", целым "ворохом новостей" — от "самых грязных" до "вполне безобидных" и даже "чистых", когда эти "чистые" новости были "на руку" покровителям господина Уитни. Сам же он так и не дал объяснений по поводу своих связей с ЦРУ. А молчание его в данном случае можно расценить как признание вины.

Вернемся теперь к "Правде". Что нам известно о том, кто ее поддерживает и финансирует? "Правда" — это газета, которая публикуется в Советском Союзе и финансируется советскими деньгами. Она служит интересам социализма внутри страны и за рубежом. Служит открыто, верно и преданно. Она не притворяется "независимой", "объективной" или "непредвзятой".

Однако открытым остается еще один вопрос. Господин Розенблюм утверждал, что при всех своих просчетах западная пресса с ее подходом к новостям имеет тем не менее больше возможностей сообщить читателям правду. С другой стороны, В. Корионов глубоко убежден, что гораздо ближе к истине сообщения журналистов социалистических стран, которые совсем по-другому относятся к выбору новостей. Что же такое "истина"?

ИМПОРТ "ЖЕЛТОЙ ОПАСНОСТИ"

Давайте начнем с человека, который более не работает в Москве, — с американского журналиста Робина Найта. Разбор писаний этого господина займет в книге немало места, но я обещаю читателям не очень их утомлять, хотя определенная сухость и даже скука неизбежны при описании карьеры типичного западного корреспондента в Москве. В данном случае я могу только утешить читателя тем, что, если он осилит самые невеселые страницы, в конце его ожидает награда. Потому что прежде, чем окончательно расстаться с господином Найтом, мы встретимся со шпионами, с их плащами и шпагами; с наркотиком, подсыпанным в узбекский чай; с изнасилованием, которое произошло (или не произошло?) в ташкентской чайхане; с загадочной фотографией и другими "пикантными штучками", возбуждающими "аппетит" читателей. Но конечная, главная, хотя и не слишком выигрышная цель этой книги — дать вам отведать "настоящего ржаного хлеба" подлинной истины.

До своего отъезда из Советского Союза в июле 1979 года господин Найт представлял "Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт", респектабельный еженедельник, отражающий крайне реакционные политические взгляды, связанный с Пентагоном, ФБР, ЦРУ и близкий к избранным кругам республиканской партии.

"Сага" господина Найта содержит в разных пропорциях элементы комедии, дешевого шпионского романа, мелодрамы и самого настоящего невежества. Как мы убедимся, он виновен в нарушении первой заповеди людей его профессии — не публиковать не соответствующих действительности материалов, ошибочность которых легко доказать, обратившись к другим источникам.

Мы начнем со статьи, напечатанной в представляемом им журнале 11 сентября 1978 года и озаглавленной "Расизм в России: прежние страхи и ненависть сохраняются".

Эта статья на поверку оказывается любопытным примером того, как не надо писать. Тем не менее она важна для нас, потому что являет собой классический образец репортажей, типичных для всех западных корреспондентов в Москве, хотя некоторые из них поступают хитрее, более ловко аргументируя свои писания.

В рассматриваемой статье Робин Найт категорически утверждает, что расизм — "вековая антипатия, которую большинство русских питает к азиатам, особенно китайцам, а также к евреям и неграм".

Это огульное обвинение в расизме распространяется автором не только на сегодняшний день, но и на всю историю русского народа. Поскольку оно брошено в лицо советской политике, да и марксизму вообще, мы вправе ожидать от господина Найта, что он подкрепит свои слова основательными фактами. В таком серьезном вопросе одних личных впечатлений недостаточно.

Подводит ли господин Найт своего читателя к выводу о расизме русских? Можем ли мы потрогать то, что он нам показывает, взвесить, увидеть, измерить по тем стандартам, которые считаются более или менее научными? Указывает ли он хоть один факт, за который мы могли бы зацепиться в поисках ответа? Ни одного! Ни одного!

Прежде всего проблема заключается в том, что фактов, которыми господин Найт мог бы подкрепить свое обвинение, нет. Они просто не существуют. Но так как в его задачу входит доказать недоказуемое, он может прибегнуть лишь к одному средству — к магии.

Первым досадным затруднением, с которым сталкивается господин Найт, служит тот факт (а это действительно факт!), что ни в одной советской газете, книге или журнале, теле- или радиопередаче, ни в одном официальном выступлении вы никогда не прочтете и не услышите заявления или намека, которые хотя бы отдаленно напоминали расистские высказывания. Странно, но господин Найт и не отрицает этого: "Ни советские официальные лица в своих выступлениях, ни пресса не употребляют расистской терминологии".

Однако такое молчание кажется господину Найту заговором, потому что "простые" русские говорят о "желтой опасности".

Так вот в чем оказывается дело. Все средства массовой информации, все официальные лица, ораторы не употребляют "расистской терминологии", ею пользуются лишь "простые русские"!

Ну, а где же доказательства? Их нет, налицо — голословное утверждение. По крайней мере для журнала господина Найта оно вполне безопасно, потому что его никак нельзя ни опровергнуть, ни подтвердить без опроса всего населения.

Это — фальшивка номер один. Вторая фальшивка, которую господин Найт фабрикует в той же статье, — миф о "желтой опасности".

На нем стоит остановиться подробнее, потому что здесь мы сталкиваемся с приемом, который часто используется и другими западными корреспондентами. Этот трюк представляет собой нечто вроде обычного "передергивания карт", перенесенного в область журналистики.

Начинается он с вроде бы невинного желания корреспондента помочь читателям понять новое, незнакомое явление путем сравнения его с чем-то хорошо известным; так сказать, разобраться в новом с помощью старого.

Но этим приемом можно и злоупотреблять. Будучи уверенными, что американские читатели мало знают советскую действительность, американские журналисты в Москве стараются якобы приблизить их к ней, делая вид, что она ничем не отличается от американской.

Так, например, они подходят к вопросу о "желтой опасности".

Эта проблема уходит своими корнями в американскую историю, когда после Гражданской войны в Америке, особенно на Западе, вспыхнула злобная антикитайская кампания. В 1882 году был принят "Закон о запрещении въезда в США лицам китайской национальности". Тогдашний лидер Федерации профсоюзов Самуэль Гомперс смиренно встретил его, заявив, что эта мера необходима для защиты интересов белых рабочих, коренных американцев. Вплоть до середины 30-х годов лишь 800 китайцам официально разрешалось ежегодно въезжать в страну, но Джордж Мини^[3]выступал даже против этой ничтожно малой цифры якобы во имя "защиты" все тех же "американских рабочих".

С китайскими рабочими в Америке всегда обращались поразительно жестоко, безжалостно их эксплуатируя. Им недоплачивали, их плохо кормили и загоняли на работу любыми средствами, вплоть до бича. Китайцев использовали в основном при строительстве железных дорог на американском Западе. Дискриминация их носила открытый характер; их часто линчевали, политики создавали себе хорошую репутацию, выступая с антикитайскими лозунгами. Многие китайцы, проживавшие в стране нелегально, легко становились жертвами негодяев "всех мастей", которым нечего было бояться закона или ответных действий. Китайцев (а позже японцев и филиппинцев) ненавидели так сильно, что они жили в страхе и одиночестве, постоянно всеми преследуемые. Для китайских детей не строили школ, а общественная жизнь их родителей ограничивалась рамками гетто. Те организации, которые создавали китайцы, включая печально известные "тонги"^[4], стали свидетельствами их отличий от европейцев, их таинственности, абсолютно непостижимой для разума "белого человека"; доказательством того, что в расовом отношении они находятся ниже белых. Таким образом, как это обычно бывает в Америке, китайцы неизбежно становились жертвами преследований, культурного и социального остракизма.

Как и для других национальных меньшинств в Америке, для китайцев (а также японцев, негров, итальянцев, венгров, индейцев и т. п.) возник целый словарь унизительных и оскорбительных выражений, которые в ходу и по сей день. Более того, китайцы по-прежнему живут в гетто, по-прежнему находятся на периферии американского общества. Им, как и раньше, дают понять, что они не истинные американцы и никогда ими не станут.

Газеты, в особенности пресса Херста, изобрели термин "желтая опасность" для того, чтобы китайские кули продолжали выполнять тяжелую и грязную работу, оставаясь в стороне от общественной жизни Америки. Но "желтая опасность" была выдумана и для того, чтобы сохранять иммиграционные барьеры для лиц восточного происхождения. Призрак "желтой опасности", людей с Востока, поглощающих и "портящих" американскую "расу", служил орудием, которое долгое время играло отвратительную роль в американской политике. Большинство китайцев, проживавших в США, могли быть депортированы практически без всяких оснований. Однако они упорно работали, и весь мир знает, что американские железные дороги построены "на костях" китайцев.

Таким образом, переносить термин "желтая опасность", пропитанный расизмом, типичным для Америки, на советскую действительность, притворяясь, что он как-то объясняет или проясняет одну из ее сторон, — истинное мошенничество.

Однако такое "контрабандное" использование американских стереотипов социальных недугов для описания жизни советской страны — обычный прием американских журналистов в Москве.

Я не говорю, что в Советском Союзе нет отдельных социальных недостатков. Имеется в виду лишь то, что они — специфически советские, а не американские, а это, как мы убедимся, не просто отличие, а большая разница.

На самом деле русские не испытывают "вековой антипатии" к китайцам. Я не хочу идеализировать или прославлять прошлое, однако даже человека, не очень разбирающегося в русско-китайских отношениях, поражает то, как удивительно мало серьезных конфликтов возникало между этими двумя народами. И еще меньше свидетельств тому, что между ними существовала "вековая вражда", вызванная расовым антагонизмом, как небрежно утверждает господин Найт.

В Советском Союзе опубликованы обширные материалы по истории русского и китайского народов. В 1978 году вышла книга "Русско-китайские отношения в XVIII веке. Материалы и документы, том I, 1700–1725". Газета "Известия", откликнувшаяся на ее издание, писала, что исторические факты, подтвержденные документами, неопровержимо свидетельствуют о наличии давних добрососедских отношений между русским и китайским народами^[5].

Вот что следует опровергать тому, кто рассчитывает на серьезное внимание читателей, утверждая, что русские всегда ненавидели китайцев из расистских соображений.

Еще в 1857 году не кто иной, как Карл Маркс, писал:

"У России совершенно особые отношения с Китайской империей… Поскольку русские не вели морской торговли с Китаем, они никогда не были заинтересованы в спорах по этому вопросу, никогда не вмешивались в них в прошлом и не вмешиваются теперь; на русских не распространяется поэтому та антипатия, с какой китайцы с незапамятных времен относились ко всем иностранцам, вторгавшимся в их страну с моря…"^[6]. То есть прежде всего к Англии, а позже — к США.

Та враждебность в русско-китайских отношениях, которая существует сегодня, вытекает из современной политической обстановки. Возникшее недоверие объясняется особыми политическими причинами, вызванными самими китайскими лидерами, а не тем, что русские ненавидят китайцев на почве расизма, рассматривая их как "желтую опасность", по определению Уильяма Херста-старшего.

Советский Союз населяет много восточных наций и народностей. После революции русские люди вписали одну из самых замечательных страниц в историю человечества — они спасли миллионы азиатов от уничтожения, способствовали их развитию, помогли им стать процветающими, культурными и развитыми народами современного мира. Посмотрите на узбеков, таджиков, казахов (я называю лишь некоторых из них).

Уместно напомнить и еще об одном поразительном примере добрососедства — советских отношениях с Монголией. Монголы, безусловно, представители "желтой" расы. Сегодня китайцы претендуют на обширные районы их территории. Однако отношения Советского Союза с Монголией, начало которым положила помощь Страны Советов Монгольской народной революции в 1921 году, всегда были теплыми и дружественными, как его отношения и с другими "желтыми" народами, например с вьетнамским.

Именно большевики оказали решительную помощь Китайской коммунистической партии, проявили теоретическое и практическое понимание проблем китайской революции, которое помогло проложить путь к ее окончательной победе.

После того как гоминьдановцы во главе с Чан Кайши были изгнаны из страны, Советский Союз предоставил Китаю не только продовольствие, но и деньги, специалистов, огромное количество научно-технической документации и оборудования — все, в чем он сам тогда остро нуждался. Большая часть поставок была бесплатной. Советский Союз помог построить более 250 ключевых промышленных предприятий, которые в буквальном смысле слова стали ядром индустриального развития Китая. Тысячи китайцев получили образование в Советском Союзе, как сегодня приезжают туда учиться тысячи студентов из развивающихся стран. Помогли Китаю и другие социалистические страны, построив ряд важнейших промышленных предприятий, без которых не могло быть и речи о его индустриализации.

В те дни китайцы не делали секрета из того, что они получали столь необходимую помощь. Когда в 1959 году я посетил город Чангса в Маньчжурии, директор местного автомобильного завода, работавший в свое время на предприятиях Форда в Детройте, с радостью заявил, вернее, похвастался, что именно Советский Союз — старший брат Китая — построил этот завод: прислал несколько грузовиков с чертежами и не только помог со строительством, но и подготовил руководящие и рабочие кадры. Все это дало возможность Китаю изготовлять свои собственные грузовики, легковые автомашины и тракторы, в которых он остро нуждался.

Поэтому рассуждения о том, что русский народ ненавидит китайцев за их расовые отличия, что он боится "желтой опасности", — сущая клевета. Неприязнь вызывает не цвет кожи китайцев, а то, что их руководство предало свое коммунистическое прошлое и объединилось с бывшим "бумажным тигром", американским империализмом, в погоне за мировым господством любыми средствами, вплоть до войны. Единственным доказательством, которое господин Найт использовал в своих голословных заявлениях о советском расизме, была цитата из "Литературной газеты". Найт писал: "… В недавнем выпуске "Литературной газеты" (он дает русское название в надежде заслужить большее доверие читателей) китайские лидеры описаны следующим образом: "Отсутствие у них политических принципов, их двуличие и цинизм известны всему миру. Им опасно доверять. Предательские удары в спину — вот их методы".

Все это, к сожалению, звучит для нас и тех, кто хоть немного знаком с историей советско-китайских отношений, начиная по крайней мере с 1960 года, как сравнительно мягкое изложение фактов. Китайские лидеры не только предали свои революционные принципы и историю, они избрали курс на развязывание конфликтов в международных отношениях. Они и не пытаются скрыть, что стремятся к войне (конечно, между Советским Союзом и США), и хвастливо заявляют, что будут сидеть на холме, наблюдая, как "тигры рвут друг друга на части в долине". Когда же "оба тигра падут замертво или обессилеют", китайцы, как беззастенчиво заявляют их лидеры, намерены взять будущее мира в свои руки.

Ничего не доказав своими обвинениями, кроме собственной беспринципности, господин Найт в той же статье продолжает: "Именно этот широко распространенный страх перед китайцами, а также едва скрываемая неприязнь к неграм и евреям, объясняют, почему многие на Западе (Многие? Какие опросы общественного мнения или статистические данные подтверждают это? Где факты? — Ф. Б.) согласны с заявлением президента Картера, сделанным в мае прошлого года, о расизме в Советском Союзе. Картер сказал, что попытки Кремля завоевать ведущее положение в Черной Африке в конце концов обречены на провал, потому что в Советском Союзе существует врожденная расовая неприязнь к неграм". Как обычно, не приведено никаких доказательств и фактов, которые, очевидно, и не нужны Картеру, чье собственное благосостояние держится на эксплуатации низкооплачиваемых рабочих-негров с Юга страны, живущих на территории штата Джорджия, где они на протяжении более чем ста лет были лишены не только избирательных прав, но и вообще каких бы то ни было прав, защищающих их от произвола белых.

Никогда в Советском Союзе не лишали людей работы и возможности приобрести профессию из-за их расовой принадлежности. Истина в другом: начиная с 1917 года все препятствия к получению хорошей работы были полностью устранены законом. Миллионы людей, не имеющих "белого цвета кожи", которые во времена царизма жили в невежестве, бедности и нищете, после революции получили не только права, но и безграничные возможности для получения образования и приобретения квалификации, необходимых для выбранной ими профессии. В Советском Союзе нет безработицы, что лучше всего свидетельствует об отсутствии дискриминации в этой стране.

КАКОВО ПОЛОЖЕНИЕ "ЧЕРНЫХ" В СССР?

Если уж вопрос зашел о такой болезненной для американцев проблеме, как негритянская, давайте посмотрим, что пишет по этому поводу Робин Найт в "Ю.С. ньюс энд Уорлд рипорт". Конечно, американские негры, за некоторым исключением, не живут в Советском Союзе. Найт имеет в виду африканских негров. Он сообщает: "Некоторые африканские студенты жалуются, что уже давно являются здесь жертвами расовых предрассудков".

Но уже в следующем предложении "некоторые" перерастают во "многие": "Многие говорят, что сталкиваются с враждебностью, когда встречаются с русскими девушками".

Статья, в которой появилось это утверждение, сопровождалась фотографией двух негров, смотрящих на белую девушку. Кто они такие — не сказано; не сообщается и о том, где была сделана фотография, лишь на заднем плане виднеется несколько русских слов, а под ними, вероятно, те же слова, написанные, должно быть, на одном из африканских языков (на самом деле последняя надпись сделана на эстонском языке). Подпись под фотографией гласит: "Африканские студенты в России получают бесплатное образование и хорошие стипендии, но жалуются на расовую нетерпимость, с которой они сталкиваются, в особенности когда встречаются с русскими девушками".

Кто такие эти негры, кто эта "русская девушка", где именно была сделана фотография? В каком году или хотя бы в каком городе? Обо всем этом не сказано ни слова. Читателю, однако, дают понять, что именно этим молодым людям, которые в то же время выражают взгляды "всех негров", принадлежат слова, приведенные под фотографией.

Но с таким же успехом молодым африканцам можно было бы приписать и любое иное высказывание. А фотография могла быть сделана в Киеве, в Ленинграде и в любом другом городе Советского Союза, где учатся негры.

Если проявить милосердие к автору, что мы пока и делаем, данный случай представляет собой безответственную журналистику, граничащую с подделкой.

Тем не менее давайте посмотрим, каким же материалом пичкает господин Найт своего читателя.

Ему удастся собрать некоторое количество сведений, которые совершенно не дают ответа на вопросы: — кто, что, где, когда, почему? Он по-прежнему цепляется за свое недоказанное и недоказуемое утверждение о расовой враждебности русских людей, ссылаясь на еще один анонимный источник, который также нельзя проверить, но без чьих услуг не обходится ни один западный репортер. Речь идет о постоянно цитируемом, всегда остроумном, язвительном и безликом "западном дипломате".

Очень кстати возникает он и сейчас: "Конечно, они расисты, — говорит этот неизвестный "западный дипломат" о советских людях, — они против негров, евреев и азиатов".

Так как нам еще не раз придется встретиться с этим анонимным персонажем в статьях западных корреспондентов, давайте остановимся и познакомимся с ним поближе, посмотрим, что же он представляет собой, как он выглядит "без маски".

Вот газетная заметка об одном американском дипломате.

"Вашингтон, ЮПИ, 29 января 1980 года. Посол Икс, уроженец американского Среднего Запада, вопрошающе взглянул на своих сотрудников из посольства США в одной из стран Юго-Восточной Азии. "Так вы говорите, что есть две разные Кореи? — спросил он. — Как это понимать?"

Немалое удивление у сотрудников вызвала и другая реплика посла: "Вы хотите сказать, что между Индией и Пакистаном была война?"

О после Икс рассказывается в статье в журнале "Форин сервис джорнэл" в доказательство того, что президент Картер не выполнил обещаний, данных им в ходе предвыборной кампании 1976 года, когда уверял, что не станет оплачивать свои политические долги с помощью дипломатических назначений.

ЮПИ удалось выяснить имя посла. Это Ричард Нейл, бывший губернатор Южной Дакоты, а ныне посол США в Сингапуре. Из источников государственного департамента стало известно, что автором статьи является Эдвард Ингрэн, уважаемый профессиональный дипломат, который сейчас временно работает в одном из университетов Среднего Запада.

В статье говорится, что посол Икс никогда и слыхом не слыхал про Ганди, Неру, Сукарно, канцлера Шмидта и Чан Кайши.

Эдвард Ингрэн резко критикует Картера за то, что его администрация вопреки ожиданиям не изменила прежней практики предоставления дипломатических постов в качестве оплаты политических долгов. Несмотря на то что в настоящее время из 150 послов 70 процентов являются профессиональными дипломатами, автор считает, что некоторые из тех, кто назначен по политическим соображениям, "удивительно не подходят для своей миссии".

Итак, на чем мы остановились? "Конечно, они расисты…" — говорит о советских людях в статье Робина Найта некий "западный дипломат". А вот слова истинного представителя этой профессии: "Подождите минуту, я спрошу у своего секретаря, кто такой этот парень Неру, о котором вы упомянули, и жив ли он".

Однако вернемся к высказыванию, якобы принадлежащему одному африканцу: "Некоторые африканские студенты жалуются, что уже давно являются здесь жертвами расовых предрассудков".

Что бы это могло означать? То, что "некоторые африканские студенты" были жертвами расовых предрассудков на протяжении длительного времени?

Жертвами? Но почему? Они "получают бесплатное образование и хорошие стипендии". Очевидно, что в этом отношении они вовсе не жертвы. Так в чем же все-таки дело? А вот в чем: "Многие говорят, что сталкиваются с враждебностью, когда встречаются с русскими девушками".

Давайте забудем про "многих". Господин Найт не проводил опроса общественного мнения среди всех африканских студентов, а их в Москве тысячи. Пишущая машинка заменила ему этот опрос. Но хочется все-таки поинтересоваться: как "свидания" негров с русскими девушками могут стать доказательством расизма в СССР? Ведь речь-то все же идет о "русских девушках".

Но тут господин Найт исподволь подводит своих читателей к мысли, которую последние с готовностью должны подхватить. Он имеет в виду, что русские мужчины возражают против свиданий русских девушек с неграми. Ну, что же. Для коренного американца, воспитанного в стране, где негров линчевали и по-прежнему могут подвергнуть расправе, стоит им хотя бы взглянуть на белую женщину, подобный намек имеет смысл. Тут американский читатель ощущает себя как дома, такая картина ему знакома. ...