Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
«Грузия-фильм» СУЛИКО ЖГЕНТИ ЗЕЛЕНЫЙ СКЛОН ГОРЫ
Ночное небо, усыпанное звездами и полное непостижимых тайн далеких миров… В молчании межзвездных пространств эхом раздавался голос лектора: — Созвездие Андромеды… Созвездие Лебедя и самая яркая его звезда Денеб… Созвездие Кассиопеи. Здесь в 1572 году был впервые замечен взрыв сверхновой звезды. А сверхновая звезда светит так, как гигантская звездная система, состоящая из миллиарда звезд. Лица людей в полутемном зале устремлены вверх. — Вселенная не имеет границ. Она бесконечна. Где находимся мы в этом неизмеримом пространстве? Прежде всего, среди бесчисленных метагалактик мы должны найти нашу Метагалактику, затем нашу Сверхгалактику. Затем местное скопление галактик, далее нашу Галактику, чтоб найти там нашу Солнечную систему и далее планету Земля… Вот и они. Среди бесчисленных галактик трепетала, чуть заметно мерцая, крошечная голубая точка. Земля… — Посмотрите, какая она маленькая, какая крошечная. Единственное обиталище жизни во всей Вселенной! Достаточно одного взгляда, чтоб понять, как ей необходимы уход, забота и нежность человека. Щелкнул выключатель, и в планетарии зажегся свет. Слушатели сидели, затаив дыхание, все еще не спуская глаз со свода, откуда минуту назад на них смотрела Вселенная. Александр выключил микрофон и встал. Слушатели расходились.
Александр неторопливо шел по аллее вдоль берега моря, разглядывая рисунки на асфальте. Дети сидели на корточках и рисовали мелом фантастических бабочек, порхающих и облаках людей, зверей с наивными мордами, космические корабли и множество сияющих солнц — красное, синее, белое, оранжевое. Александр старался не наступать на рисунки. — Идите прямо по рисункам, дядя, — сказала маленькая девчушка. — Не бойтесь, они не сотрутся. Погладив ее по голове, Александр продолжал свой путь. За аллеей раскинулся цветник. Красные и белые розы покачивались от дуновения морского ветерка. У цветника стоял одноногий седой человек. Опираясь на костыли, он поливал цветы из резинового шланга. Это был здешний садовник Михаил Белов. Его окружила детвора и наперебой упрашивала: — Дайте мне, дядя Миша. Прошу! — Ну хоть чуточку, дядя Миша! Только с одной стороны, а? Наконец Михаил уступил горячим мольбам и, отдав детям шланг, отошел в сторону покурить. — Помогают? — Александр кивнул в сторону детей. — Балуются. Дети есть дети. Известное дело. Александр неспешно прикурил от сигареты Михаила, затянулся и, любуясь розами, сказал: — Какие красивые… — Говорят же, что цветы — это улыбка природы. А роза — самая прекрасная из ее улыбок, — сказал Михаил, с любовью оглядывая свои владения. Он наклонился и стал вырывать сорняки около куста розы, продолжая краем глаза наблюдать за детьми. — Не смывайте землю у корней! Лейте равномерно! — крикнул он детям. Мальчикам надоело поливать. Один из них, уже мокрый до нитки, завладел шлангом и направил струю на ребят. Потом бросил шланг на землю и кинулся за убегающими от него мальчишками. Михаил с трудом выпрямился. — Какие из них помощники? Лишь бы побаловаться, — ворчал он, перекрывая воду. — Хм… Трудолюбивая молодежь! Александр поднял шланг и протянул его Михаилу.
Сидя на балконе кафе в компании старого моряка Шукри Шецирули и пятнадцатилетнего юнги Герасиме Торадзе, Александр наблюдал за резвящимися в бухте у морского вокзала дельфинами. В кафе было многолюдно: все столики занимали служащие порта. Герасиме не мог дождаться, пока остынет кофе. — Ну разве на кофе дуют? — пожурил его Шукри. — А обжигаться лучше? — Подожди, остынет. Кофе, дружок, надо пить не спеша. На рейде стояли освещенные корабли. Неожиданно раздался мощный гудок, и в бухту медленно вошел танкер. Шукри надел очки: — Который пришел? — Норвежский, — ответил ему Александр. — Норвегия, Норвегия… с ее злополучными фиордами. — Шукри улыбнулся далеким воспоминаниям и изобразил рукой зигзаг: — Там только так можно плыть. Посидели некоторое время молча, думая каждый о своем. Герасиме, щурясь, сосредоточенно смотрел па небо. Шукри бросил внимательный взгляд на Александра. — Тебя все еще беспокоят боли? — задал он неожиданный вопрос. — Да, почему-то опять начались, — покачал головой Александр. — Иногда как иглой пронизывает. — Надо показаться врачу, мой дорогой. Нельзя так. — Недавно был у рентгенолога. Он сказал, что осколок все на том же месте. — Когда тебе за пятьдесят, что-нибудь непременно побаливает. Это уж как закон! Гораздо хуже, — засмеялся Шукри, — если вдруг проснешься утром и почувствуешь, что у тебя совсем ничего не болит. Значит, умер… К столику подошел официант: — Вас просят к телефону, батоно Саша! Александр встал и, кланяясь по дороге знакомым, пошел между столиками. Тучный буфетчик, суетившийся у прилавка, кивнул Александру в знак приветствия и протянул ему трубку. — Слушаю! — Папа, ты? — раздался в трубке взволнованный голос сына. — Приходил майор из комиссариата. — Что случилось? — Они получили письмо… — Темури помедлил. — Там пишут, что ты похоронен у них. — Что значит похоронен?! Где это письмо? — Здесь. Майор принес. — Прочти, — глухим голосом попросил Александр. В трубке послышалось шуршание, затем снова раздался голос сына: — Слушаешь? — Да, да, слушаю, — нетерпеливо сказал Александр. — Ну вот… Я читаю: «Уважаемый товарищ комиссар! В центре нашего поселка в братской могиле похоронен рядовой морского пехотного батальона Александр Теймуразович Бибилейшвили, геройски погибший в битве за Родину. Как установили следопыты нашей школы, Александр Бибилейшвили в тысяча девятьсот сорок втором году пошел добровольцем в Красную Армию из вашего города. Девятого мая этого года у нас в поселке собираются однополчане погибшего героя, бывшие фронтовики. В этот же день в нашем поселке откроется музеи боевой славы — Дом Солдата. Просим вас помочь нам собрать документы об Александре Бибилейшвили…», то есть, о тебе, папа… Ты слушаешь? — Да, слушаю. — «…фотографии, личные вещи и другие реликвии, которые будут выставлены в нашем музее. С уважением, учащиеся средней школы поселка Мариновка». Темури продолжал еще что-то говорить, но Александр уже ничего не слышал — мозг разрывал оглушительный грохот войны. Александр повесил трубку и как лунатик пошел к выходу.
Секретарь правления общества «Знание» и Александр сидели в кабинете. Секретарь дочитал письмо и поднял удивленные глаза на Александра: — Может быть, там другой Александр Бибилейшвили? — Не-ет, — покачал головой Александр, — это я. Я воевал в Мариновке и был там тяжело ранен. — Не ранен, а убит, — поправил его секретарь. — Да, почти так и было. — Давай заявление. Александр протянул ему заявление, тот нахмурился. — Многовато — двадцать дней! — Я прошу в счет отпуска. Там же немного отдохну. Может, встречу кого-нибудь из наших ребят… — Хорошо, хорошо, — перебил его секретарь. — Такой случай, что отказать просто невозможно. И смотри, чтоб убрали с могильного камня твою фамилию. — Уберут, я думаю, когда увидят меня живого. — Чего только я не встречал в жизни, но чтоб человек ехал на собственную могилу, вижу впервые. Что ж, счастливого пути! ...
Все права на текст принадлежат автору: Сулико Ильич Жгенти.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.