========== Пролог ==========

Эрен зашёл в помещение и отряхнул с куртки блестящие капли воды. Он не любил дождь, уж слишком много тяжёлых событий было с ним связано, и этот осенний ливень не стал исключением. Звонок от Жана застал его на работе во время совещания. Голос зятя был ровен и твёрд, но Эрен знал Жана слишком хорошо, чтобы не заметить спрятанные за ширмой спокойствия тревогу и душевную боль. Кирштайн сказал всего четыре слова, но их было достаточно, чтобы Эрен сорвался с места, позабыв все свои дела, — «Пятая больница. Детское отделение». О том, что Армин подхватил простуду, Йегер уже давно знал от Микасы, но он даже и подумать не мог, что всё может закончиться больницей.

Справившись в приёмном отделении о вновь прибывших, Эрена ждала ещё одна неприятность — реанимация. Это уже были не шутки. Один дорогой человек как-то сказал ему, что от простуды не умирают. Эрен горько усмехнулся. Если бы друг сейчас видел это, что бы он сказал? Эрен прошёл по длинному пустому коридору. Больницу он не любил ещё больше, чем дождь. Последний раз он бывал в ней четыре года назад, когда родился племянник. Это, пожалуй, был самый счастливый день в его жизни. Всего один день из более десяти тысяч прожитых дней. Ложка мёда в бочке дёгтя. В его жизни пословица звучала именно так. Микасу с Жаном Эрен нашёл на скамье рядом с дверьми, ведущими в реанимационное отделение. И Эрен не знал, на кого сейчас было больнее смотреть — на рыдающую крокодильими слезами сестру, вжавшуюся в крепкую грудь мужа, или на поглаживавшего её спину Жана, немигающий взгляд которого выражал ужас. Ни ту, ни другого Эрен ещё никогда не видел в таком состоянии, и чувства родных незамедлительно передались и ему самому. Йегер сжал начинающие дрожать руки в кулаки, а затем расслабил их, пытаясь сохранить спокойствие — ещё один нервозник сейчас точно был лишним.

— Эй, — Эрен подошёл к ним.

Жан отвлёкся от созерцания пола и перевёл взгляд на Эрена. «Ведь всё обойдётся? Я же не потеряю сына, да? Ответь мне, Эрен! Чего же ты молчишь?!», — кричал его взгляд. Эрен хотел бы ответить, хотел бы со сто процентной уверенность сказать «да», но мама учила его не врать близким и никогда не давать пустых обещаний.

— Здравствуй, Эрен, — обессиленно отозвался Жан.

Услышав имя брата, Микаса резко вскинула голову и кинулась к нему. Эрен крайне редко видел её слезы. Он знал, что если сестра плачет, значит, случилось что-то такое, с чем справиться сама она не в состоянии. Эрен прижал её к себе и практически невесомо поцеловал в макушку.

— Ну, успокойся, тише, — шептал он Микасе на ухо. Не выпуская её из объятий, Эрен обратился к Жану: — Что случилось? Как он?

Кирштайн медленно встал с лавочки, но ватные ноги подвели его, и он сразу же плюхнулся обратно, уперев локти в колени и схватившись за голову.

— Не знаю, — с трудом проговорил он. — У него утром температура была небольшая, а к обеду сильный жар поднялся. Мы пытались его сбить, но… Армин плакать стал, говорит, голова сильно болит, — Жан громко вдохнул и сглотнул.

— Жан, — твёрдо сказал Эрен. Зять должен был взять себя в руки. Ради Микасы.

Кирштайн сделал пару глубоких вдохов и, успокоившись, продолжил:

— Мы «Скорую» вызвали, но к её приезду сын уже никакой был. Думали, вообще не доживёт.

После этих слов более-менее затихшая Микаса разрыдалась пуще прежнего, и Эрен укоризненно посмотрел на Кирштайна.

— Это я во всём виновата, — причитала Аккерман, глотая слёзы. — Не доглядела. Как… как я… могла?

— Прекрати, Микаса. — Эрен отстранил сестру и взглянул в её глаза. — Нет тут твоей вины. Всё обойдётся. Слышишь?

Микаса закивала, Эрен чуть улыбнулся, утёр сестре слёзы, поцеловал в лоб и снова прижал её дрожащее тело к себе. Эрен держался из последних сил, слёзы у самого уже подступали к глазам. Ко всему можно привыкнуть, но не к потере близких. Эрен знал это как никто другой. Смерть дорогого, любимого человека может подкосить не хуже болезни. В общем-то, это и была болезнь, только микстурами она не лечится. И если Армин вдруг… Нет-нет-нет! Эрен отогнал ужасные мысли. С его маленьким племянником обязательно всё будет хорошо. Он выкарабкается, не зря ж природа наградила его упёртым отцовским характером.

Они прождали несколько томительных часов, когда к ним наконец вышел врач и зачитал «приговор»: Армин будет жить, но…

========== Глава 1 ==========

Эрен захлопнул дверцу автомобиля и поставил его на сигнализацию. Это был уже третий раз за месяц. Грёбаный третий раз, когда ему приходится всё бросать и вытаскивать этого паршивца из очередной задницы. И это только за этот месяц, Эрену даже не хотелось вспоминать все выкидоны своего племянника. Когда Микаса уезжала на заработки в столицу, она просила присмотреть за Армином, потому что он «бывает иногда немного несносным». Иногда?! Немного?! Йегеру хотелось рассмеяться в голос. И дня не прошло, чтобы Армин ничего не учудил. Эрен души не чаял в племяннике, несомненно. Армин был довольно умным и смышлёным пареньком, только вот он взял всё самое лучшее от матери — её красоту, и, к сожалению, всё худшее от отца — его скверный, неугомонный характер. Вот увидел бы Жан сейчас своего сынишку — в гробу б перевернулся.

Эрен упёр руки в бока и с тоской взглянул на старое здание полицейского участка. Его здесь уже, наверное, каждая собака знала. Эрен медленно направился ко входу. Надо бы оставить Армина здесь на пару деньков, может, научится уму-разуму. Ему полезно будет. Стоило Эрену вступить в здание, как его сердце тут же забилось чаще. Йегера передёргивало каждый раз, когда он оказывался в полицейском участке — воспоминания прошлого никак не хотели отставать. Эрен остановился возле дежурного и постучал в маленькое окошко. Молодой парнишка в форме вскинул голову и уставился на него большими, полными детской невинности глазами. Эрен вздыхал каждый раз, когда встречал Йозефа, и мысленно отсчитывал количество дней, которые тот провёл на службе. Кажется, сегодня был семьдесят третий… или четвёртый? Йегер был уверен, что Йозеф долго не продержится. Он был наивным романтиком, а такие, как правило, не справляются и бегут, когда узнают реальный мир поближе. А уж Эрен-то точно знал, насколько на самом деле гнила система правосудия. И Йозеф не был похож на человека, способного без проблем и брезгливости плавать в этом дерьме.

— Здравствуйте, мистер Йегер, — радостно поприветствовал он Эрена.

— Здравствуй, — равнодушно отозвался тот. — Отведи меня к капитану.

Йозеф лукаво прищурился.

— Что, опять?

Эрен в упор посмотрел на дежурного. Он как-то не собирался заводить с ним дружескую беседу и посвящать его во все свои семейные проблемы. Под тяжёлым взглядом Йозеф стушевался и притих. Да его ж здесь загнобят.

— Следуйте за мной, — промямлил он.

Пройдя по коридору с облупившейся краской, они остановились возле двери с золотой табличкой. Йозеф постучал и после недовольного «да» вошёл в кабинет.

Эрена уже тошнило от этого кабинета. Он, конечно, был уютен и чист — в чём, несомненно, была заслуга его хозяина, — но лишний раз сюда таскаться Эрену не прельщало. И запах этого кабинета всегда оставался неизменным: сладкая мята. Года идут, а привычки остаются. Значит, чай он уже успел попить, отлично — мята успокаивает, Эрен бы и сам был не против выпить чашку-другую.

— Сэр, — отчеканил Йозеф, — к вам посетитель.

Сгорбившийся над грудой бумаг мужчина поднял на вошедших тяжёлый взгляд и, быстро изучив их, вновь занялся своим делом.

— Можешь идти, — прозвучал его низкий голос. Йозеф отдал честь и вышел из кабинета. — Ну заходи, коль пришёл.

Эрен прошёл в глубь кабинета и уселся напротив капитана. Он уже мысленно приготовился выслушать нравоучения. Каждый раз одно и то же. Мужчина положил ручку и откинулся на спинку кресла, проведя ладонью по подёрнутым сединой длинным волосам, зачёсанным назад.

— Йегер, я задолбался уже, — с ноткой раздражения проговорил он.

— Я тоже, — вторил ему Эрен.

Капитан сердито взглянул на Йегера, мол, не шути мне тут, но Эрен был серьёзен как никогда.

— Знаешь, я ведь перевёлся сюда ради спокойной и тихой жизни на пенсии, а не чтобы гоняться за твоим пацаном.

— Я в курсе, мистер Аккерман, и мне очень жаль, что вам приходится этим заниматься.

Леви внимательно посмотрел на Эрена.

— Да что-то как-то не заметно.

Как же надоели все эти постоянные бла-бла. Почему нельзя просто прийти, забрать и уйти? Эрен не богатенькая домохозяйка, у которой времени хоть отбавляй. Он занятой, рабочий человек, а часики-то тикают.

— Ближе к делу, капитан. Что на этот раз?

Наверняка какое-нибудь здание в промзоне, переходы в метро или подъезды.

— Церковь.

Эрен открыл рот и уставился на Леви. Нет, это уже ни в какие ворота не лезет. Эрен терпел, когда Армин разрисовал своими художествами школьный забор, терпел, когда он превратил в холст трансформаторную подстанцию и даже когда племянник сделал из чужого грузовичка пристанище Йети. Но церковь! Ох и даст он ему просраться! Эрен прикрыл глаза и застонал.

— Вот, полюбуйся.

Аккерман кинул на стол несколько небольших цветных фотографий. Йегер быстро просмотрел их и отдал капитану. Он не мог отрицать, что у племянника были большие задатки художника, только проявляй он их не в уличном граффити, а на художественных выставках — цены б ему не было.

— Я поговорю с ним, капитан, — виновато проговорил Эрен.

Ему было стыдно за Армина, стыдно приходить сюда по сто раз за месяц и каждый раз смотреть в сердитые глаза Аккерман. Эрен понимал, что племянника ещё не упекли за решётку только по старой «дружбе». Если б не прошлое Йегера, Армин давно б уже стоял на учёте, да и посидеть бы успел в общей сложности месяцев так два-три.

— Боюсь, разговоры тут не помогут.

«Боюсь, тут уже ничего не поможет», — добавил про себя Йегер.

— Могу я его забрать уже? — Эрен поднял брови и скривил рот в подобии улыбки.

Леви закатил глаза и запрокинул голову.

Дорогу до камер временного заключения Эрен уже знал наизусть и при возможности вполне мог бы забрать племянника сам, он ведь был здесь уже «свой». Но Эрен же законопослушный гражданин, и поэтому он смиренно топал следом за Леви. Порой подходя к клеткам, он из раза в раз видел там одних и тех же людей, и даже любопытно было наблюдать, как Армин, уже скорешившись с ними, беззаботно болтает с задержанными о том о сём, и с такой грустью в глазах покидает их, когда Эрен приходит забирать его. Парня прям жалко становилось. Эрен как-то предложил Армину остаться, на что тот со вздохом ответил: «С ними, конечно, хочется поболтать, но мне надо учиться. Учёба важнее». Да куда там, удивительно, что Армин вообще знал такое слово как «учёба». Мужчины остановились напротив одной из камер, и Эрен мысленно возликовал — грустно племянничку сегодня было, кореша не пришли, один остался. Армин лежал на одной из нар, отвернувшись лицом к стене, и — маленький гадёныш! — мирно посапывал. Леви вставил ключ из связки в замочную скважину и пару раз повернул его.

— Кирштайн, на выход, — прогремел в тишине голос Аккерман.

Решётка со скрипом отворилась, но Армин, похоже, не планировал покидать облюбованное место. Секунда, три.

— Зад свой поднял, — не выдержал Эрен.

Подействовало. Подросток устало вздохнул и поднялся с нар. Перекинув рюкзак через плечо и надвинув капюшон толстовки, он вышел из камеры, с ненавистью взглянув янтарными глазами на своего дядю. Эрен не шелохнулся, только одарил племянника таким же взглядом. Йегер порой диву давался, как они ещё не подрались. Может быть, из-за того, что что-то ему подсказывало, что победа будет не на его стороне? Аккерман захлопнул решётку и закрыл её на замок.

— Убирайся, — бросил он Армину, — и чтоб я тебя больше не видел.

— Краски верните, — потребовал тот.

Армин стоял практически вплотную к Леви, и, учитывая, что в свои семнадцать он мог похвастаться завидным ростом, выглядело это очень внушительно. Да только если бы всё ограничивалось одним лишь ростом.

— Вещдоки не возвращаем, — отрезал капитан.

— Ха? — Армин прищурил глаз и выпрямил спину. — Они мне, между прочим, не за бесплатно достаются.

— Они мне не за бесплатно достаются, — влез в перепалку Эрен.

Он прекрасно знал, откуда у племянника брались деньги на баллончики с красками — из карманных расходов, которые он ему любезно предоставлял. Кирштайн-младший повернул голову к дяде и склонил её на бок. Весь вид его так и говорил: «Слышь, дядя, не встревай, а». И Эрен даже слышал это противное и язвительное произношение слова «дядя».

— Краски ты обратно не получишь, — подвёл черту Аккерман.

— Ну вы…

— Армин, — гаркнул Эрен, — иди в машину.

— Но он не имеет права… — попытался было отстоять свои права подросток, но Йегер его и слушать не стал.

— Иди в машину, — по словам произнёс он, чувствуя, как уже начинает закипать.

Армин бросил презрительный взгляд на капитана с дядей и, что-то пробурчав себе под нос, направился к выходу. Как только его фигура скрылась из виду, Эрен облегчённо выдохнул и потёр переносицу. Он так скоро с ума сойдёт. С этим племянничком никаких нервных клеток не хватит.

— Это был последний раз, Эрен, — сказал капитан, зацепляя связку ключей за шлёвки брюк. — В следующий раз он отправится в колонию для несовершеннолетних. Думаю, ты бы не хотел этого.

Леви исподлобья посмотрел на Эрена. Правда, не хотел. Эрен не раз вспоминал свой опыт, и каждый раз его передёргивало. А при том, что дети бывают ещё более жестоки, чем взрослые, всё могло бы закончиться плачевно. И Микасу подводить совсем не хотелось. Она доверила ему своего сына, самое драгоценное, что у неё было.

— Да, я запомнил, капитан. Но я уже устал с ним нянчиться. — Тут в кармане брюк Эрена запиликал брелок от сигнализации автомобиля. Йегер достал ключи и взглянул на дисплей. — Вот же маленький засранец, — прошипел он.

— Ему не нянька нужна, — устало проговорил Леви, — а отец.

Эрен удивлённо посмотрел на капитана и улыбнулся.

— Может, хотите попробовать?

Аккерман прищурился, и лицо его приобрело абсолютно каменное выражение.

— Пошёл вон.

Эрен вышел на парковку, где Армин в нетерпении притопывал ногой возле автомобиля. Машина пару раз пикнула и снялась с сигнализации.

— Можно было и не пинать, — укоризненно проговорил Эрен, подходя к автомобилю.

— Можно было и не ставить на сигнализацию, — огрызнулся Армин.

Он снял рюкзак со спины и плюхнулся на мягкое сидение. Эрен устроился на водительское и вставил ключ в зажигание.

— Ну знаешь ли, не хотелось бы, чтобы его угнали.

Армин усмехнулся и посмотрел на дядю, как на дурака.

— Угнали? Вот эту вот развалюху? Ты серьёзно думаешь, что это мусорное ведро кому-нибудь нужно? Да это ржавое корыто, — племянник похлопал ладонью по приборной панели, — даже в металлолом не возьмут.

Как же Эрен не любил разговоры о своём любимом подержанном пикапе. Он купил его два года назад с рук, у одного из автомастеров. Да, он был с пробегом, да, ржавчина уже проела в некоторых местах корпус до дыр, но Эрен полюбил свой пикап чуть ли не так же сильно, как и его предшественника — чёрную «ласточку». Когда Армин впервые увидел автомобиль дяди, он бросил всего одну короткую фразу: «Самое дерьмовое вложение денег, которое я когда-либо видел». Йегер проводил сутками в мастерских, ремонтируя и обновляя свой пикап, чтобы сделать из него конфетку. Но и тут племянник был непреклонен — «Сколько старуху не крась — моложе она не станет». «Главное, что «старушка» заводится и сама передвигается», — ответил тогда Эрен.

— Армин, я заколебался тебя уже из обезьянников вытаскивать.

— Блин, началось, — цокнул языком Кирштайн и отвернулся к окну.

— Когда ты уже за ум возьмёшься? — не отставал Эрен. — Как ты вообще додумался до такого, церковь разрисовать? Церковь! У тебя мозги есть?

— Я лишь показал им свою веру, — пробубнил Армин.

Эрен шокировано уставился на племянника. Он ожидал любого ответа, но это просто верх оправданий.

— Зелёные орки со свиными рылами?! Это твоя вера?!

— А что такого? — изумился Армин. — Человек вправе сам выбирать своего Бога.

— И как же интересно называется твоя вера? Оркоизм?

Эрен издал тяжёлый вздох и, положив руки на руль, упёрся в них лбом. Этот разговор ничего не даст. Он принесёт свои плоды, только если отдача будет с обеих сторон, а Эрен сейчас будто со стеной говорит. Он уже не знал, как достучаться до племянника и поставить этого слепца на путь истинный. Эрен перепробовал и кнут, и пряник, но Армин был непреступен, и Йегер очень боялся, что племянник может закончить так же, как его «кореша». Эрен выпрямился и повернул ключ в зажигании. Пикап издал пару вжиков, но мотор так и не завёлся. Эрен попробовал ещё раз, но результат тот же. Армин недовольно вздохнул и закатил глаза.

— Она заведётся, — уверенно сказал Эрен.

Он вновь повернул ключ, и автомобиль натужно, будто на последнем издыхании, завёлся. Эрен заулыбался и выразительно посмотрел на племянника, но тот неотрывно пялился в окно.

Войдя в квартиру, Армин стянул носком с пяток кеды и прошлёпал в свою комнату. Неаккуратность была ещё одной его отвратительной чертой. Когда Эрен забрал племянника к себе, он обустроил спальню под его комнату, перетащив туда стол и компьютер, а сам перебрался в гостиную — благо, он сделал там ремонт и выкинул этот дурацкий жёсткий диван, заменив на большой и мягкий. И теперь гостиная и спальня были как операционная и свалка. Да только из-за того, что Армин обитал не только в своей комнате, свалка была по всей квартире. Эрен молча взял разбросанные кеды племянника и аккуратно поставил их на подставку для обуви, а затем разулся и сам. Раздался негромкий бух, как будто что-то упало, и из гостиной потягиваясь и зевая выполз рыжий кот. Тихонько мурча, он приластился к хозяину и обвил хвостом его ногу.

— Привет, Лютик. — Эрен погладил кота по голове. — Хорошо тебе, дрыхнешь целый день.

Кот мяукнул и, привстав на задние лапы, опёрся передними на ногу Эрена, растягивая спину. Но старый Лютик — кот с подвохом. Он тут же выпустил острые когти и впился ими в бедро Йегера.

— Паршивец! — шикнул Эрен и несильно пнул кота, потирая больное место. — Что ж ты меня так не любишь?

К слову, Эрена не любили ни животные, ни дети. Вообще. Никакие. «Лицом, что ли, не вышел?», — думал он иногда.

Эрен зашёл в кухню и глянул на часы — возвращаться на работу не было уже никакого смысла. Он поставил на стол высокий стакан и достал из холодильника бутылку молока. Ну вот опять, снова выслушивать от начальника про свою некомпетентность, снова придётся брать отгул за свой счёт, а зарплата и так была невысокая. Только получишь, и её уже нет: коммунальные платежи, еда, техобслуживание машины, Микасе с Армином помощь нужна. Да и Саша… Хотя она никогда ничего у него не просила. Громкие басы молотом ударили по барабанным перепонкам Эрена. Рука дрогнула, и молоко полилось мимо стакана, заливая стол. Быстро растёкшись, молоко дошло до середины стола и залило лежавший на нём небольшой слуховой аппарат.

— Чёрт.

Эрен быстро забрал его, отряхнул, смахивая белые капли, а для верности вытер о брюки. Как же Эрен устал.

— Армин! — попытался перекричать он громкую музыку, но тут впору громкоговоритель доставать.

Эрен вошёл в комнату племянника. Армин лежал на кровати, скрестив ноги, и беззаботно читал очередную хрень. Под хренью Эрен понимал комиксы, фантастику и прочую ерунду, которые, по его мнению, пишут для недалёких подростков.

— Армин! — вновь позвал Эрен.

— Не кричи, — отозвался племянник, — я не глухой. И научись уже стучаться.

Йегер выключил надрывающийся музыкальный центр.

— Да что-то не заметно, и я как-то не привык стучаться у себя дома.

Армин недовольно посмотрел на дядю. Вопрос о том, что Армин мог спокойно жить один у себя в квартире, а не перебираться к Эрену, был ещё одной их больной темой.

— Сколько раз я просил тебя не разбрасывать его где попало? — Эрен потряс в руке слуховой аппарат. — Если ты стесняешься его носить, то просто спрячь его за волосами, никто и не увидит. И постригись уже, а то так глаз себе скоро выколешь.

Армин тряхнул головой, убирая длинную чёлку с глаз.

— Одной инвалидностью больше, одной меньше. Какая разница? — равнодушно сказал он, не отрываясь от чтения. — И он, кстати, не работает.

Вот те раз! Эрен развёл руками и хлопнул себя по ногам.

— Это уже второй за полгода. Как и твои краски он достаётся не за бесплатно. Твоя мать день и ночь вкалывает, чтобы обеспечить тебя. Мог бы к вещам и аккуратнее относиться. Что с ним не так?

— Он звенит и издаёт странные звуки.

— Ты громкость настраивал?

— Да, — раздражённо ответил Армин.

Эрен включил слуховой аппарат и вставил в ухо.

— Ну-ка, скажи что-нибудь.

Кирштайн-младший скосил глаза на дядю и перевернул лист.

— Говорю «что-нибудь».

Слова прозвучали для Эрена чётко и громко, даже слишком громко для его отличного слуха — чуть сам не оглох. Эрен вынул аппарат и поработал челюстью, чтобы снять заложенность в ухе и избавиться от шума.

— Всё с ним нормально, — сказал он, кладя приборчик на прикроватную тумбочку. — Так что будь добр, береги его и пользуйся.

Армин цокнул языком и перевернул очередную страницу.

Это случилось, когда Армину было четыре года. Осенью он подхватил простуду, что бывало довольно часто, поскольку Армин родился на пять недель раньше срока с ослабленным иммунитетом. Болезнь протекала долго, и Микаса целыми днями сидела возле сына, трясясь над каждым его чихом. Эрен посмеивался над сестрой, мол, простудой болеют все, и пока ещё никто «концы не отдал». Накаркал Эрен. Резкое повышение температуры, сильная головная боль и тошнота. «Скорая», реанимация и неутешительный диагноз — острый средний отит. Малышу сделали операцию, но время ушло, и в итоге частичная потеря слуха на правое ухо у Армина и затяжная депрессия у Микасы. И если Аккерман смогла вылечить себя — не без помощи мужа, конечно, — то инвалидность сыну на всю жизнь.

Эрен вздохнул, уже сам не зная который раз за день, вышел из комнаты и вернулся на кухню, где Лютик с мурчащим удовольствием слизывал пролитое молоко.

Квартира вновь наполнилась оглушающей музыкой.

========== Глава 2 ==========

Армин засунул карандаш в рот и, подперев левой рукой щёку, отвернулся к окну. Очередной скучный урок биологии. И почему вообще за детей решают, какие предметы им изучать в школе? А, ну да, конечно, потому что они «ещё не знают, какую профессию им выбрать в будущем, ведь их так много, и все они таки-и-ие интересные».

«Ага, — усмехнулся Армин, — особенно профессии проктолога и чистильщика клеток в зоопарке. Там столько всего интересного можно найти».

Настроение было сегодня паршивым. Что-то среднее между «как же всё задолбало» и «дайте спокойно умереть». К вечному недосыпу добавилось полное отсутствие вдохновения. Рука Армина жаждала что-нибудь нарисовать, что-нибудь фееричное, такое, что до него ещё никто никогда не рисовал. Но вместо этого из-под карандаша выходили какие-то непонятные каракули, название которым пока ещё ни один нормальный человек не придумал. Живопись Армин полюбил ещё в детстве. Сначала рисовал мелом на асфальте, как и все обычные дети, затем перенёс рисунки на бумагу. Будучи постарше, стал интересоваться работами знаменитых художников и техникой выполнения тех или иных элементов. Армин очень хотел пойти на курсы по рисованию или даже поступить в художественную школу. Раз заикнулся родителям об этом, но после недоумевающего взгляда матери и хмурого лица отца больше не напоминал о своём увлечении. Армин был самоучкой, долгим и усердным трудом добился больших успехов, но до человека, который мог бы покорить окружающих своими картинами, ему было ещё очень и очень далеко. Этот факт сильно расстраивал Армина и загонял его и так мизерную самооценку на самое дно. Так он и стал анонимным уличными художником-граффити. Рисовал по большей части для себя, чтобы выговориться, но не переставал надеяться, что когда-нибудь его заметят. А пока его замечали только полиция и Эрен. И если первая молча сажала в камеры временного содержания, то последний вечно выносил мозг своими нравоучениями. Иногда Кирштайн жалел, что перенесённая в детстве болезнь не лишила его слуха полностью. Вот и вчера не обошлось без скандала. Хорошо ещё Эрен не узнал, что Армин прогулял химию. Армин ненавидел, когда Эрен лез в его жизнь. Он ему не отец, по сути, он ему вообще никто. Эрен не был кровно связан с матерью Армина, так что не Йегеру учить жизни своего «племянника», тем более что и его самого нельзя назвать праведником.

Армин скосил глаза вниз и остановился взглядом на невысокой блондинке, разговаривающей с подругой возле входа в школу.

«Счастливые, — с тоской подумал он, — их уже отпустили».

Её звали Лия, она училась в параллельном классе и была одной из самых популярных девушек в школе. Красива, мила, со всеми приветлива — прямо ангел во плоти. Таких девушек Армин всегда считал кем-то неземным, недосягаемым для простых смертных. Кирштайн не считал себя уродом, но и спортивным красавцем он тоже не мог себя назвать, именно поэтому свято верил, что такие, как Лия, никогда даже не взглянут в его сторону. Закон «противоположные полюса притягиваются» работает только в физике, в отношении же людей он терпит полное фиаско. Армин частенько наблюдал за парами, и всегда было одно и то же: либо оба партнёра красивы, либо оба, по его мнению, может, и не уроды, но даже не дотягивали до критерия «милые». Поэтому ему и оставалось что только смотреть на неё издалека и тихонько вздыхать, как и добрые девяносто пять процентов всех парней в школе. В это же мгновение Лия повернула голову в сторону окон и, взглянув на второй этаж, махнула рукой в знак приветствия. Сердце в груди Армина бухнуло и будто остановилось — быть не может, блестящие голубые глаза смотрели прямо на него. Армин открыл рот и выронил карандаш. Юноша быстро поозирался вокруг и вновь удивлённо уставился на Лию. Она сейчас ему помахала?! Кирштайн показал на себя пальцем, и девушка, хихикнув, кивнула. Оп, сердце вновь забилось да так сильно, что, казалось, рёбра просто не смогут его сдержать. Всё это было похоже на какой-то прекрасный сон, и даже будь это так, Армин бы желал никогда не просыпаться. Он наклонил голову чуть вперёд, пряча глаза за чёлкой и глупо улыбаясь, и помахал рукой в ответ. Но вот к девушкам подошли трое парней, и Армин напрягся, а улыбка сошла с губ. Лия была популярна и, по закону жанра, у неё обязательно должен быть не менее популярный «парень-тире-красавчик-тире-спортсмен». И такой имелся в лице Зака Па́тки — капитана школьной бейсбольной команды. Высокий, мускулистый, с до омерзения красивой мордой — у него было всё, чтобы клеить девчонок и чувствовать себя на все сто. Мозгов, правда, не доставало, но для махания битой его ума было вполне достаточно. Зак обнял Лию за шею и поцеловал её в губы. Армин сказал бы даже засосал. Кирштайн ненавидел открытое проявление чувств. На кой чёрт нужно это прелюбодеяние?! Чтобы самоутвердиться? Показать, что ты альфач, закадривший самую крутую девушку? Пометить её как собственность? Армин скривился, точно съел целый лимон за раз.

«Выглядит жутко», — подумал он.

— Кирштайн.

«Долбанная утка*!».

— Армин Кирштайн! ...