Станислав Минин Во все тяжкие

Пролог

Проснулся я от того, что моё лицо лизала собака…

— Что за ерунда? — подумал я, — Ведь у меня кот…

Открыв глаза, я увидел здоровенного ротвейлера, который, приседая на задние лапы, бешено мотая обрубком хвоста, тыкался мне своей мордой в лицо.

— Я точно сплю, — подумал я — ведь этот пес умер много лет назад от старости, я точно помню, как мы с отцом его хоронили.

— Рейнис, отстань от меня! — сказал я ему и перевернулся на другой бок.

Теперь влажный собачий нос стал меня толкать уже в спину.

— Да что ж это такое! — пробормотал я, открыл глаза и окончательно проснулся.

Это был точно не сон.

Я узнал комнату. Это была моя комната в квартире родителей, но с ремонтом двадцатилетней давности.

И тут я обратил внимание на свои руки, которые вроде были и не мои, вернее они были такими лет двадцать назад.

Тут еще и пес заскулил. "Явно хочет гулять" — подумал я.

Что происходит? Какие двадцать лет? Какой, к хренам, Рейнис?

Я слез с кровати, и, как был в одних трусах, так и пошел в ванную. Увидев себя в зеркало, я даже не удивился, подсознательно готовя себя к тому, что увижу…

Из зеркала на меня смотрел блондинистый подросток лет 16–17, ещё худой, нескладный, которому еще и бриться не надо. Именно так я и выглядел году в 93–94.

После умывания холодной водой, немного успокоившись, я пошел в гостиную, где стоял телевизор "FUNAI", и, первым делом, взял лежащую рядом телепрограмму. Так, посмотрим, телепрограмма на неделю с 8 по 14 августа 1994 года.

Я сел на диван и схватился за голову — этого просто не может быть, потому что не может быть никогда!

Как я оказался в 1994 году из 2018, 24 года!

Рейнис ткнулся в меня носом, заскулил и направился в сторону входной двери, явно намекая на прогулку…

Я же находился в каком-то ступоре, уже поверив, что это 1994 год.

Глава 1

Позвольте представиться, Алексей Балашов, уж не знаю теперь сколько мне лет.

Родился в 1977 г. в Свердловске, закончил школу в 1994 г. и поступил в Юридическую Академию.

После окончания последней в 1999 г. пошел работать в налоговую инспекцию, где прошел путь от рядового инспектора юридического отдела, начальника этого отдела до заместителя начальника инспекции.

Одновременно с работой в налоговой, преподавал все в той же юридической академии.

В конце 2013 г. почувствовав "профессиональную усталость" и от работы в налоговой, и от преподавания, решил кардинально поменять свою жизнь и уволился как с основной работы, так и с академии. Отдохнув пару месяцев, открыл свой маленький бизнес по оказанию юридических и консультационных услуг в сфере налогообложения.

Был два раза женат, оба раза неудачно, от первого брака был сын — Дмитрий, тринадцати лет.

И вот я в родительской квартире в 1994 сижу на диване в гостиной в одних трусах и не понимаю, что произошло и что мне теперь делать. Из ступора меня вывел пес, который начал опять скулить у входной двери.

— Хорошо, Рейнис, сейчас пойдем гулять.

Надо хоть посмотреть на свои вещи, что у меня там есть, решить, что одеть на прогулку с собакой. Но, перед этим я вышел на балкон, чтобы определить температуру на улице, и застыл. Привычный мне пейзаж с балкона родительской квартиры из 2018 года поменялся: всё было в точности, как в 94-м, новые дома отсутствовали, снесённые в будущем были на месте. Температура за окном приближалась к двадцати градусам тепла.

Вернувшись с балкона, поворошил свою одежду. Свой выбор остановил на спортивных штанах и футболке. У входной двери обнаружил старые кроссовки. Зацепив поводок на пса, я вышел из квартиры и вызвал лифт.

В фойе первого этажа заметил почтовые ящики, из которых торчали газеты и направился к ним, несмотря на отчаянные попытки собаки выбежать из подъезда. Взяв свежую газету из чьего-то ящика, я, в сопровождении Рейниса, вышел на улицу. Первое, что меня поразило, это свободный от машин двор. В 2018 весь двор родительского дома был заставлен машинами полностью в любое время суток. Сейчас же во дворе стояла шестерка жигулей, старая волга и желтый милицейский "бобик".

Дойдя до берега реки, я отпустил пса с поводка и начал судорожно искать дату на передовице газеты. Ага, 9 августа 1994. Такими реальными глюки не бывают.

И что мне теперь делать? Прожить заново свою жизнь? Не сделать то огромное количество ошибок, которое я совершил в прошлой жизни?

А может мне моя будущая жизнь просто приснилась и в этом сне меня кто-то о чем-то предупреждает? Но, судя по тому, что я не помню элементарных вещей из этой реальности, это был не сон, а моё сознание из 18 года переместилось в 94-й.

Новый приступ паники накатил внезапно, я просто стоял и смотрел на воду, никаких мыслей не было…

Сколько я так простоял, не знаю. Из этого состояния меня опять вывел Рейнис, который притащил палку и тыкал ей в меня, требуя развлечений. Поиграв с собакой, я медленно направился в сторону дома.

Во дворе творилась какая-то суета. На парковке, рядом с милицейским "бобиком" стояла милицейская же убитая "шестёрка", вокруг которых ходили в форме майор и два сержанта с короткими автоматами на плечах.

— Всё, мне пизд@! Это точно за мной. — подумал я и приготовился к самому худшему.

Тут на меня обратил внимание смутно знакомый майор.

— О, иди-ка сюда! — крикнул он мне, жестами показывая, что сделать это мне надо побыстрее. — И собаку попридержи! — добавил в нетерпении.

На негнущихся ногах, деревянной походкой, я медленно начал к ним приближаться, на автомате взяв Рейниса за ошейник. Дав мне приблизиться метра на три, майор спросил:

— На каком этаже живет Рюмкин?

— Какой Рюмкин? — в недоумении спросил я.

— Серёжа Рюмкин! Эта падла, по ходу, у меня из машины рацию сняла!

И тут я вспомнил Серёжу Рюмкина, моего ровесника, учившегося со мной в параллельном классе. Это был недалекий хулиганистый пацан, мелкий пакостник и воришка, вроде даже со справкой из психдиспансера. Если в нашем многоквартирном доме что-нибудь происходило, в первую очередь проверяли, где в это время был Серёжа. Не стеснялся он брать что плохо лежит и у своих приятелей одноклассников, за что был неоднократно бит. После школы, которую он закончил кое как, нигде не учился и не работал — сидел на шее у родителей. Лет в 20 он уже имел условный срок — как-то проник на территорию аэропорта Кольцово и открутил с самолёта понравившуюся ему деталь, но был пойман. К себе домой, во избежание, я его никогда не приглашал. Но при этом всём у Серёжи был талант — он прекрасно разбирался в технике — телевизорах, магнитофонах, приёмниках. Пару раз я был у него дома, где были просто залежи запчастей не понятно к чему, журналы соответствующей направленности, справочники. Паяльник, такое ощущение, не выключался никогда.

Вспомнив Серёжу, я узнал и майора — это был начальник ГОМа, отдела милиции на районе. Жил он на четвертом этаже нашего дома и регулярно приезжал домой обедать на служебных машинах.

— На седьмом он живет, от лифта направо, первая квартира. — на автомате ответил я, вспоминая расположение квартиры Рюмкина.

— Пошли! — махнул майор сержантам и, не обращая больше на меня внимания, направился в дом, — Машину закрыли? — спросил он у одного из них.

— Сейчас проверю, товарищ майор. — кивнул один из сержантов и кинулся к "шестерке".

У меня отлегло… Не по мою душу. Даже настроение резко улучшилось.

— Вырвите мне язык, но я должен это увидеть! — подумал я и быстро пройдя мимо милиционеров, вызвал лифт.

Оставив собаку дома, не дожидаясь лифта, по пожарной лестнице спустился на седьмой этаж. Крики "Откройте, милиция!" и глухие удары в дверь я услышал ещё на подходе. Осторожно пройдя на площадку седьмого этажа, я стал свидетелем настоящего "шоу".

Один из сержантов нажимал кнопку звонка, одновременно пиная деревянную дверь, требуя открыть. Майор орал:

— Открывай, я знаю, что ты дома!

Из-за двери раздался голос Серёжи с истерическими интонациями:

— Я несовершеннолетний и у меня справка есть! Я сейчас милицию вызову!

— Милиция уже здесь, придурок! — буквально взревел майор, — Где рация, падла, я сейчас стрелять начну, если не откроешь!

— Нету у меня никакой рации! — донеслось из-за двери.

Один из сержантов с громким металлическим лязгом передернул затвор автомата.

— Всё, всё, открываю, только не стреляйте, дяденьки! — истерично закричали за дверью.

Щелкнул замок, дверь начала открываться. Не дожидаясь, когда она откроется полностью, один из сержантов буквально ввинтился в проём.

— Всё, держу сученка! — донеслось из-за двери.

— Где рация, тварь? — продолжил орать майор, заходя в квартиру, полностью распахивая дверь.

— В комнате, в комнате она, под диваном! — плачущим голосом ответил Серёжа.

— Коля, проверь! — бросил майор в пространство с каким-то кровожадным интересом разглядывая лежащего на полу и хныкающего Серёжу.

— Ага, нашел, вот она, товарищ майор, — сержант держал в руках рацию с болтающимися оборванными проводами.

Майор оглядел рацию, присел на корточки перед Рюмкиным и вкрадчивым голосом у него поинтересовался:

— Серёженька, а зачем тебе рация, долб@ёб ты малолетний?

— Бес попутал, дяденька! — плаксиво ответил Серёженька.

— Бес попутал, значит! А как ты уазик открыл, падла?

— Отверткой!

— В следующий раз, Серёженька, когда бес попутает, и отвертка в штанах случайно окажется, ты у меня сядешь и твоя справка тебе не поможет. — также вкрадчиво продолжил майор, — Ты меня понял, придурок?

— Понял, понял, дяденька! Я больше так не буду! — заревел Серёжа, — Отпустите меня, пожалуйста!

— Последний раз предупреждаю! — со вздохом сказал майор поднимаясь, — Родителей твоих жалко! — махнул рукой сержантам и они вышли из квартиры и заметили меня.

— Ты ничего не видел, понял? — тыкая пальцем мне в грудь, сказал нахмурившись майор.

— Конечно, меня здесь не было. — ответил я с серьёзным выражением лица, развернулся и по пожарной лестнице поднялся к себе домой. Нежелание майора афишировать данную ситуацию и заводить уголовное дело понятно — если узнает вышестоящее руководство, то по головке явно не погладят, статистика опять же, да и объектом шуток за утрату рации майору становиться видимо очень не хотелось.

Меня же этак ситуация взбодрила, даже в некоторой степени примирила с моим "попаданчеством".

Вернувшись домой, я приготовил себе чай и пошел к себе в комнату. Расположившись на диване, решил обдумать сложившуюся ситуацию.

Итак, что мы имеем?

Сегодня, предположительно, вторник 9 августа, что на дворе 1994 г. сомнений у меня уже нет.

В мае я закончил школу и в начале августа, после сдачи вступительных экзаменов, поступил в юридическую академию. Теперь я студент на пять лет до 1999 г.

Армия мне не грозит, пока учусь есть отсрочка, тем более, на сколько я помню, в декабре начнется война в Чечне.

Помню, что в сентябре, перед началом учебы, нас отправили на месяц в колхоз, а учеба началась уже в октябре. Второй раз на картошку что-то меня ехать не прельщает, можно с большей пользой провести это время. Нас, в свое время, неофициально пугали отчислением за непоезку в колхоз, но по этой причине так никого и не отчислили. Самый простой способ — больничный, вот от этого и будем отталкиваться.

Осмотрев свой письменный стол, я обнаружил ряд методичек по предметам первого курса академии. Никаких записей о дате сбора первокурсников или начала занятий не обнаружил. Значит надо ехать в академию и узнавать. Запланирую поездку на ближайшие дни.

Следующий вопрос, который меня очень сильно волнует, — это финансы.

В своей прошлой жизни, я был относительно обеспеченным человеком, вернее мне хватало денег на все мои нужды. Присутствие в кошельке достаточного количества налички или энной суммы на карточке позволяло чувствовать себя уверенно и смело смотреть в завтрашний день. На сколько я помню, все мои студенческие годы прошли под эгидой жесткой экономии. Деньги мне родители давали только на транспорт и обеды в столовке академии. Немножко зарабатывать я начал только с середины третьего курса, когда помогал маме с надомной работой.

Да и родители мои были далеко не олигархами, а скорее наоборот — отец простой водитель, мама на пенсии по инвалидности. Денег всегда не хватало, экономили буквально на всем!

Вспоминая все это, я пока не понимал, как мне заработать хотя бы немного денег. Первое время, в любом случае, придется брать деньги у родителей, а там посмотрим. Отложим этот вопрос на попозже, пока не решим все остальное.

Чтобы немножко отвлечься решил проверить свою одежду, что есть, в каком она состоянии и смогу ли я ее надеть. Спортивные штаны, футболка и кроссовки, в которых я гулял с собакой, у моего взрослого сознания сорокалетнего мужика восторга не вызвали. Проведя полную инспекцию шмотья, я еще больше разочаровался — стандартный набор школьника из небогатой семьи начала 90-х годов. На первое время еще хватит, но в дальнейшем гардероб необходимо поменять полностью, уверенно в нем чувствовать я себя не смогу.

И опять все упирается в финансы…

* * *

Мое разглядывание одежды и судорожный мозговой поиск источников финансирования прервал до боли знакомый звук, похожий на рингтон "old telephone".

— Так, где сотовый? — вслух подумал я и начал осматривать пространство вокруг себя в поисках айфона, руки на автомате охлопали карманы.

— Какой, к черту, айфон, мы в 90-х! — сам себе и ответив, я добавил — И даже не в 78-м! — вспомнилось очень достойное творчество на "Самиздате" авторов СКС и Алексея Вязовского, и их романы из цикла "Режим Бога".

Я метнулся в прихожую, где, как и в 2018, у родителей стоял стационарный телефон. Только в отличие от того, цифрового, сейчас оглушительно надрывался здоровый красный дисковый телефон.

— Слушаю, — осторожно сказал я в снятую трубку.

— Леха, здорово! — услышал я в ответ, — Где встречаемся?

— А это кто? — выдавил я из себя.

— Леха, да ты что, своих не узнаешь? Это же я, Димон, мы ж вчера с тобой договаривались к Женьке сходить! — жизнерадостно ответили мне на том конце провода.

— А-а, Димон, привет, видимо связь плохая, плохо тебя слышу…

— Хорошо, где встречаемся?

— Твои предложения? — осторожно спросил я.

— Давай у школы, в час?

— Договорились, в час у школы буду.

Положил трубку и на меня нахлынули воспоминания.

Нас в школе было три лучших друга — я, Димон Паршин и Женька Поляков. Учились мы вместе с первого класса. С поступлением в разные институты общаться мы стали реже, появились свои интересы и новые компании. Первым, кто фактически откололся от нашей компании, был Женька, который к третьему курсу как-то незаметно стал все чаще отказывать нам во встречах, ссылаясь на учебу и различные студенческие мероприятия. С Димоном все тоже самое произошло позднее — к четвертому курсу. Конечно, мы периодически созванивались, говорили, что надо бы встретиться, посидеть, но случалось это все реже и реже.

А потом была работа, семьи, дети, новые друзья, компании и уже, спустя какое-то время, даже перестали созваниваться.

И вот, я собираюсь и иду к месту встречи со школьным другом, с которым фактически не виделся 15 лет. Появился легкий мандраж перед встречей, как будто иду на экзамен.

Перед выходом из дома одел ветровку. Пошарив в карманах, обнаружил мелочь, но так и не вспомнил цены 94-го года. "По ходу разберемся" — подумал я.

Всю дорогу до школы разглядывал улицы и дома, отмечая для себя прохожих, одетых уже не в привычные мне из 2018 года фасоны, отсутствие большого количества автотранспорта, преобладание отечественного автопрома над редкими иномарками. "Вот этот дом лет через десять снесут, на этом пустыре воткнут высотку, здесь будет новая дорога…" — вспоминал я своё будущее. Везде понатыканы ларьки с фруктами, печеньем, пивом и водкой.

Моя школа и в 2018 г. не сильно и изменилась, за исключением пластиковых окон и нового пристроенного корпуса, фундамент которого заложили еще в конце 80-х.

Димон подошел со мной практически одновременно.

— Привет, Леха, ты что так на меня смотришь? — медленно спросил Дима, протягивая мне руку.

Пожав протянутую Димоном руку, я продолжал его рассматривать. Молодой, высокий, худой, можно сказать, еще мальчишка. Сначала я обрадовался, но потом мне стало передним неудобно. Мандраж прошел и появилась какая-то досада на себя за то, что мне, взрослому, циничному мужику, придется улыбаться и врать в глаза Димону, да и всем вокруг.

— Привет, Димон, да не выспался сегодня, собака рано разбудила. Ну что, пойдем?

— Ага, пойдем! — ответил Димон и мы направились в сторону Женькиного дома.

По дороге я старался больше молчать и активно слушать Диму, который находился в предвкушении возможности поиграть в новую игру на Денди, картридж с которой недавно появился у Жени.

Встреча с Евгением, так же, как и с Димой, не вызвала у меня каких-то особенных чувств. Женька был весёлым парнем, самого низкого роста в нашем классе. Уже в школе он начал увлекаться рок-музыкой, кассеты с которой ему давал сосед по подъезду. Если я ещё как-то воспринимал эту музыку и, благодаря Женьке, разбирался в ней, то Димон увлекался чистой попсой. Друзья казались мне маленькими мальчиками со своими маленькими радостями и детскими проблемами. Головой я понимал, что несправедлив к ним, сам таким был, но сделать с собой ничего не мог. Разорвать с ними отношения? Не стоит. Всё это и так произойдет со временем. Тем более, на этот момент школьные друзья являются для меня ценнейшим источником различной информации.

На протяжении всего дня, сколько мы находились вместе, я аккуратно выуживал из друзей сведенья, которые могли пригодиться мне в будущем — за сколько Женя купил новую игру, видели ли они кого-то из одноклассников, есть у нас какие-то совместные планы на остаток каникул, что произошло с нами недавно. Все вопросы были размытыми, общими, задавать вопросы о чем-то конкретном я боялся.

Я прислушивался к разговорам друзей, манере их речи, пытался и сам заново разговаривать, как вчерашний школьник. Получалось плохо, очень плохо.

В какой-то момент Женя спросил у меня:

— Леха, ты что, от экзаменов до сих пор не отошёл, разговариваешь с нами как с маленькими детьми?

Дима добавил, не отвлекаясь от игры:

— Ага, я тоже заметил, он вообще сегодня какой-то не такой!

После такого заявления я немного опешил, а потом опять накатило раздражение. Натянув на лицо улыбку, добавив в интонации пафоса, ответил:

— Так я ж в юрку поступил, адвокатом стану, вот на вас и тренируюсь! — и я встал в гордую позу комнатного оратора.

— Иди на кошках тренируйся, адвокат, — отвечает Женя, и они уже вдвоем с Димой смеются надо мной.

Ближе к пяти часам вечера я начал собираться домой — у Жени скоро должна была прийти с работы мать, отец лежал в больнице.

— Парни, я, наверное, пойду уже, мне еще с собакой гулять, — сказал я.

— Хорошо, созвонимся, — ответил Женя и пошёл меня провожать до двери. Дима так и не стал отвлекаться от игрушки.

Домой я шел, заглядывая во все магазины и ларьки, прикидывая порядок цен. Килограмм бананов стоил от 3-х до 3,5 тысяч, яблоки — 2,5 тысячи, хлеб в среднем около 800 рублей. Вино в ларьках — от 4,5 тысяч, водка — от 2 тысяч и до 7–8 "хорошая" за 0,7. Коньяк от 7 тысяч и выше, шампанское стоило около 4 тысяч рублей. "Импортные" сигареты от 3 тысяч рублей, жвачка — 300 рублей. Конфеты 1,6 тысяч, шоколадки в среднем 1,5 тысячи. А днем у себя в карманах я обнаружил около 10 тысяч, видимо остались после экзаменов в академию.

— На пару бутылок водки и конфетку хватит. — усмехнулся я, наблюдая следующую картину на детской площадке, через которую проходил мой путь домой.

На лавочке расположились два люмпена в непременных трениках с вытянутыми коленками. Присутствовали и майки-алкоголички, а образ "джентльменов в поисках десятки" им добавляли видавшие виды пиджачки. Мужчины как раз раскладывали на газетке помятые помидоры, видимо выпрошенные в ближайшем овощном ларьке. Закончив с помидорами, из карманов пиджака одного из них была извлечена бутылка водки, с которой профессиональным движением ногтя была сорвана "кепка", наличием стаканов они себя не заморачивали. Всё было готово к злоупотреблению. Поллитровка была схвачена всей пятернёй и подверглась аккуратному взбалтыванию по часовой стрелке, после чего стремительно опрокинута в рот отработанным движением. При падении уровня жидкости в бутылке, кадык у страждущего не дёргался совершенно.

— Э-э-э, хорош! — напарник "пьяного мастера" не на шутку обеспокоился быстрым исчезновением продукта.

"Мастер" закончил представление, передал бутылку напарнику, занюхал помидоркой и счастливо выдохнул. Я уже начал надеяться, что и его товарищ продемонстрирует "класс", но, в отличии от своего более маститого коллеги, он не отличался особым мастерством и добил сосуд с жидкостью в несколько заходов.

Надо сказать, что для 94-го эта картина не была чем-то из ряда вон, смотрелась даже как-то органично и вызвала у меня только улыбку. Люди еще оставались "советскими", нравы менялись не быстро. Со временем, употребление алкоголя в общественных местах станет "не модным", как среди взрослого населения, так и среди молодёжи. Помню, как в середине 2000-х я жил в квартире, окна которой выходили на недавно отремонтированный сквер. Летом, несмотря на духоту в квартире, я на ночь закрывал все форточки, от пьяных выкриков и шума невозможно было спать. На следующий год, видимо по просьбам жителей окрестных домов, из сквера демонтировали все скамейки и наступила тишина.

Вспоминая всё это, я добрался до дома, взял пса и пошел с ним гулять.

После прогулки включил телевизор и начал переключать программы. К 94-му году у нас в доме провели кабельное телевиденье и уже было из чего выбирать. Телепрограмма меня откровенно разочаровала. Я думаю, что каждый из нас сталкивался с тем, что качество региональных СМИ — и телевиденье, и радио, и газеты — заметно уступает качеству федеральных. Так вот, глядя на это все глазами человека из 2018 г., становилось откровенно скучно и неинтересно смотреть даже федеральные каналы. И опять головой я понимаю, что предъявляю завышенные требования, но ничего с собой поделать не могу.

Чувство голода накатило совершенно неожиданно. Дома у Жени мы пообедали — поели суп. Мне всегда нравилось, как готовит его мама — Ольга Петровна, особенно суп-лапша, в который она добавляла несколько пакетов лапши быстрого приготовления — обычных бич-пакетов.

Заглянув в холодильник, обнаружил там большую кастрюлю с супом и противень картошки с курицей. Ага, за эти блюда у нас в семье отвечал отец, значит он дома, а мама видимо на даче. Как же не хватает микроволновки, она у родителей появится примерно в 98-м году. Придётся разогревать по старинке…

Поев и вымыв посуду, я начал думать, чем же мне заняться этим вечером. Но мои размышления прервал звук открывающейся двери.

— Привет, пап! — сказал я и стал разглядывать "помолодевшего" отца.

— Привет! — ответил он, продолжая отбиваться от радостно поскуливающего Рейниса.

— Как дела? — спросил я, пытаясь скрыть охватившее меня волнение.

— Да нормально, — в своей всегдашней манере ответил отец.

— Ты когда на дачу собираешься?

— Да в пятницу вечером наверно поеду.

— А мама домой когда собиралась?

— Да вроде только в конце августа, тебя в институт собирать.

— Понятно, пап, дай немного денег, мне в академию надо съездить, расписание узнать в деканате.

Как же мне трудно было просить деньги у отца после стольких лет самостоятельной жизни. Так и подмывало добавить — я все верну! — но откуда у меня деньги, я ж на шее у родителей пока… Надо сказать, отец всегда готов был по мелочи мне дать деньги, в этом смысле я не боялся получить отказ. Так и произошло.

— Сколько тебе надо? — спросил он.

Блин, простой вопрос, а ставит меня в тупик. Ведь я не помню сколько стоит проезд на автобусе, а мне еще и пересадку делать, и туда, и обратно…

— Ну… я не знаю. — изобразил я неопределенность.

Отец достал кошелек и дал мне 10 тысяч рублей.

— Этого хватит? — вопросительно глянул на меня отец.

— Наверно, да… Спасибо, пап.

Учитывая цены в магазинах и ларьках, должно хватить.

— Ты когда ехать собираешься?

— Да завтра сгоняю наверно.

— С собакой погулять не забудь.

— Хорошо.

На этом разговор закончился, отец пошел на кухню ужинать, а я в своей комнате, достав чистый лист бумаги, сел писать для себя план дальнейших действий.

План.

1. Продолжить легализацию в 94-м году.

2. Съездить в академию, узнать, когда начнутся занятия после колхоза.

3. Получить медицинскую справку-освобождение на все время колхоза.

4. Заработать хоть немного денег.

5. Поменять гардероб.

Были и более глобальные планы, но то, что я указал было первоочередным и важным именно сейчас.

Так и закончился мой первый день в 1994-м году. Я разделся, расправил диван, лёг, закутался в одеяло и заснул…

* * *

Я спал и не спал одновременно. Было ощущение, что в меня нескончаемым потоком льётся информация, моё сознание буквально разрывалось от этого могучего прилива. В какой-то момент всё это внезапно прекратилось, как будто сработал предохранитель в мозгах, и наступила темнота…

Глава 2

Проснувшись утром, долго не мог понять, где я нахожусь. Голова просто трещала, я чувствовал её как шарик, который надули, и он вот-вот лопнет. Это на меня было очень непохоже — никогда не страдал мигренями. Полежав еще некоторое время с закрытыми глазами, решил осторожно подняться. Усевшись, огляделся. Со вчерашнего дня ничего не изменилось. Я все-таки в 1994-м. В дверь осторожно поскребся и заскулил Рейнис, видимо услышав, как я проснулся.

С трудом встав и открыв собаке дверь, погладил его, после чего поплелся в ванную. Кое-как умылся холодной водой и почистил зубы. Стало немного полегче, по крайней мере круги перед глазами стали проходить. Дошел до кухни, из чайника налил в кружку кипяченой воды и открыл шкафчик, в котором, как я помню, хранились лекарства. Единственное средство от головных болей, которое я знал — анальгин, его то я и начал искать. Достав упаковку, глаз зацепился за состав на коробке и меня буквально накрыло, головная боль резко усилилась и темнота…

Пришел в себя сидя на полу кухни. Голова болела явно меньше. Сколько я так просидел, не знаю. Кряхтя, поднялся на ноги. "Хорошо, что кружку с водой не разбил!" — подумал я. В этот момент закипел чайник, сигнализируя об этом свистком. "Значит, не долго я в отключке был", подумал я, выключил плиту и повернулся за кружкой. Рядом с кружкой лежала упаковка анальгина. Глядя на неё, я вдруг, неожиданно для себя, понял, что знаю состав анальгина, как, из чего его изготовить, для каких целей применять и в каких дозах. Это знание рождалось прямо из головы. Я точно знал, что этого знать я не могу, но я знал…

На автомате взял пару таблеток и закинул в рот, запил водой. Посмотрел в глубь нашей "аптечки", но никаких озарений не случилось. Постояв еще какое-то время, я протянул руку, взял первую попавшуюся упаковку, открыл её и достал инструкцию по применению. Прочитав её, я мог сказать всё то же, что и про анальгин.

Через пятнадцать минут я "прочитал" всю "аптечку". Названия, формулы, соединения, комбинации лекарственных препаратов, дозировка — все возникало в голове непонятно откуда и оставалось в ней. Даже головная боль отошла на второй план и не беспокоила так сильно. Сказать, что я был в шоке, не сказать ничего. Начал припоминать мой сегодняшний сон и сильно задумался, на сколько позволяло моё состояние. Что это был за сон, что это за знания, которыми меня напичкали, зачем всё это?

Я снова поставил чайник и начал думать. В школе я не очень любил химию, в первую очередь из-за нашей учительницы. Ну не смогла она заинтересовать меня своим предметом. Но жизненный опыт показал, что хотя бы элементарные знания по этому предмету очень полезны и даже необходимы каждому.

Обжёгшись горячим чаем, который не помнил, как налил, немного пришел в себя. Что теперь еще я знаю, что могу сделать?

Интересно, мои знания касаются только фармацевтики или еще чего-то? С этой мыслью открыл шкаф под раковиной и достал банку какого-то чистящего средства. Тот же эффект — я свободно читал состав, знал оптимальный способ производства, добавки для улучшения свойств чистящего вещества. Руки начали подрагивать от охватившего меня азарта. Я кинулся в ванную, где поставил перед собой стиральный порошок, зубную пасту и средство для чистки ванной. Всё повторилось.

И что мне с этим делать, для чего в меня впихнули такие знания?

Я кинулся в свою комнату искать учебник по химии, но ничего не нашел. Видимо все учебники сдал в школьную библиотеку. Другой литературы по химии дома точно не было. В этот момент о себе напомнил Рейнис, заскулив у двери. "Мучать домашних животных — последнее дело" — подумал я и начал собираться на прогулку.

На улице голова перестала болеть совсем, оставалась тяжесть, которая к концу прогулки исчезла совсем. О новых знаниях и их применении старался не думать вообще, давая мозгу время на адаптацию. Оптимальное решение проблемы в конце концов придет, просто не надо пороть горячку, это я хорошо понимал из опыта "прошлой" жизни. Между тем, вспомнил об академии, съездить в которую планировал сегодня. "Вот и займусь этим, заодно отвлекусь!" — решил я.

Вернувшись домой, позавтракал и собрался для поездки в академию.

На остановке общественного транспорта народу было не много, мой автобус подошел минут через пять.

В своей уже прошлой жизни я отвык от общественного транспорта, передвигаясь на машине, в редких случаях пользовался услугами такси.

Тем непривычней для меня стала поездка на старом желтом автобусе ЛИАЗ, в простонародье именуемом "скотовозом". Хорошо, что моя остановка была вторая с начала маршрута, и я сумел сесть к окну на одно из свободных мест. Ко мне подошла кондуктор, у которой я поинтересовался стоимостью проезда.

— Пятьсот рублей.

Я достал из кармана тысячу рублей. Получив сдачу, с интересом уставился в окно, разглядывая пейзажи, сравнивая 94-й и 18-й года. Автобус, гремя и скрепя всеми сочленениями, достаточно бодро вез меня в центр города, где предстояло сделать ещё одну пересадку.

— Привыкай заново, Алексей, к общественному транспорту, — сказал я себе, — тебе еще долго наслаждаться этой романтикой!

Покинув автобус на конечной остановке маршрута, не смог отказать себе в удовольствии и прогулялся по центру города. Всюду книжные развалы, ларьки с аудио и видео кассетами сомнительного качества, с выставленными колонками, орущими композиции "Enigma" и DJ Bobo, рядом палатки со шмотками непонятного происхождения, женщины в белых халатах не первой свежести с рундуками на колесиках, торгующие беляшами с "мясом" и картошкой, цыганки в пестрых платьях и платках, навязчиво предлагающие погадать за недорого.

— Да, это не Рио-де-Жанейро, — вспомнились слова одного турецкоподданного.

В академию я добрался после в районе обеда и сразу же направился к стендам, на которых висели списки сформированных групп. Все осталось без изменений, и я оказался в 14-той группе следственно-криминалистического факультета. Отдельно висело объявление, в котором указывалась дата и время сбора студентов-первокурсников для поездки в колхоз. Кроме того, висело расписание начала установочных лекций для первого курса. Первым учебным днем было 3-е октября.

— Хорошо, — подумал я, — у меня практически два месяца, можно многое успеть.

С больничным как-нибудь разберусь ближе к сентябрю. Финансовый вопрос можно попытаться решить на овощебазе, которая была расположена рядом с нашим микрорайоном. В прошлой жизни мама рассказывала мне о сыне своей сослуживицы, Коле, который подрабатывал на овощаге грузчиком. Я знал Колю, он был старше меня на год, но ни телефона, не адреса я его не знал тогда, а тем более сейчас.

Добравшись до своего района и выйдя на конечной остановке, я направился в сторону овощаги. Подойдя к проходной, первым делом начал смотреть доску объявлений. Надо еще учитывать мой возраст — 17 лет, и то, что постоянную работу я пока не ищу, и скорое начало занятий в академии.

Не найдя для себя подходящих вакансий, я зашел на проходную и обратился к вахтеру:

— Здравствуйте, я ищу подработку, может вы подскажете к кому мне можно обратиться?

— Привет! Много вас тут таких ходит, работничков. Тебе сколько лет, пацан? — мужик отвлёкся от чтения "СПИД-инфо".

— Скоро восемнадцать будет.

— Вот, восемнадцать исполнится и приходи, а сейчас вакансий нет.

— Так мне не нужно официальное трудоустройство, я на любую работу согласен.

Мужик задумался, сделал знак подождать и начал набирать кого-то на телефоне.

— Михалыч, тебе в бригаду люди нужны? — сказал в трубку вахтер, и стал слушать ответ. — Он здесь, на вахте у меня стоит, к тебе отправить? Хорошо.

Оглядев меня еще раз с ног до головы, мужик добавил:

— Пройдешь до 3-го склада, он вон в той стороне, — махнул рукой, — спросишь Валентина Михайловича. Все понял?

— Да, 3-й слад, Валентин Михайлович. Спасибо вам!

— Да не за что! — сказал мужик и снова уставился в газету.

3-й слад я нашел достаточно быстро. Спросив, где я могу найти Валентина Михайловича, я направился к каморке в углу огромного склада.

— Здравствуйте, Валентин Михайлович! Меня зовут Алексей, вам звонили с проходной, я ищу подработку грузчиком. — обратился я к здоровенному мужику, сидящему за столом.

— Здравствуй, Алексей, — разглядывая меня ответил Михалыч. — Грузчиком значит…

Надо сказать, что к 17-ти годам рост у меня был в районе 183 сантиметров, я был плотного телосложения, еще более раздаться вширь я должен был, на сколько я помню, через год-полтора.

— Да.

— Сколько тебе лет?

— Скоро восемнадцать. — опять приврал я.

— Хм… У меня пара работяг запила, есть временная работа грузчиком. Работа трудная, тяжелая. Справишься? — спросил он.

— Справлюсь. — уверенно ответил я.

— Хорошо, приходи сюда же завтра к 8 утра, возьми рабочую одежду, что-нибудь перекусить и попить.

— Буду, Валентин Михайлович! — не скрывая довольной улыбки ответил я.

Попрощавшись с Михалычем, я оправился в сторону дома. Про зарплату спрашивать у бригадира не стал, ясно, что ко мне будут приглядываться, не справлюсь с нагрузками или не понравлюсь — вообще могут не заплатить. Так какой смысл мысленно тратить неполученные деньги?

Добрался я до дома к четырём часам. Первым делом достал из шкафа старые джинсы, рубашку, ветровку и кроссовки, которые готовились к переезду на дачу, сложил это все в спортивную сумку, перекусил и задумался, чем бы мне еще полезным заняться.

Времени до вечера было еще много, и я решил сделать дома уборку. Разложил свои вещи по шкафам, протёр пыль, пропылесосил и помыл пол, погулял с собакой и стал ждать отца с работы, чтобы вместе с ним поужинать.

Отец пришел около 7 вечера.

Сидя за столом на кухне, отец спросил:

— Ну что, съездил в институт?

— Ага, съездил. В колхоз отправляют 2-го сентября, а учеба начнется 3-го октября. Не хочу я в колхоз ехать, пап, лучше я вам на даче картошку помогу выкопать.

— Хм… А тебя не отчислят за колхоз-то? — нахмурился отец.

— Так я заболею, пап.

— И чем же ты заболеешь, Алексей, воспалением хитрости? Так тебя с таким диагнозом точно погонят…

Надо отметить, что мой отец всегда отличался крайней степенью ответственности, если надо — убьется, но сделает. Даже с температурой он редко когда уходил на больничный, переносил на ногах.

— Разберемся, пап.

— Разберется он… Сильно взрослый стал? — начал раздражаться отец.

— Пап, я на овощагу грузчиком устроился… — перевёл я разговор на другую тему.

Отец аж поперхнулся и закашлялся.

— Когда успел? — через минуту спросил он.

— Да сегодня, после академии заехал, завтра к восьми надо уже выходить.

— Да-а, может ты точно взрослеть начал? — задумчиво спросил отец.

На кухне мы просидели еще около часа, отец спросил меня про одежду для овощаги, показал некоторые приемы переноса тяжестей из собственного опыта, попросил не надрываться и в конце похвали за инициативу.

Спать я ложился с некоторой опаской и надеждой. Опасался, что я сойду с ума, и одновременно надеялся на новую порцию знаний.

* * *

Проснулся по будильнику с головной болью, но не такой как вчера, а более привычной что ли… Ночью опять был неконтролируемый поток информации, но воспринимался он мной уже легче, привычнее. Видимо организм адаптируется. Я даже понял, чего касалась эта информация — что-то связанное с химией, но подробности от меня пока ускользали. Буду надеяться, что они проявятся позже. Попив чай и погуляв с собакой, я направился на первую в этой жизни работу.

Во время смены на овощаге я чуть не сдох от усталости, но и думать о моих снах было некогда. Закончили работать мы около 4-х часов дня. Мало сказать, что я был еле живой. Я был полумертвый! Остальные члены бригады посматривали на меня с плохо скрываемыми ухмылками. Периодически, во время работы, я замечал бросаемые Михалычем оценивающие взгляды, но вроде нигде не накосячил.

Когда я подошёл к каморке Михалыча, мужики разливали водку на ящике из-под овощей, накрытом газеткой.

— Леха, за первый рабочий день будешь? — спросил один из них.

— Так я стакан не подниму, сил уже нет! — попытался отшутиться я.

— На это дело силы надо завсегда оставлять! — и вся бригада засмеялась.

— Учту, мужики, но мне еще до дома добраться надо!

— Чего к парню пристали, алкашня? Только бы выпить! — ворчливо сказал Михалыч, вышедший из своей каморки, и махнул мне рукой, типа заходи.

Зайдя к Михалычу, увидел на столе пачку мятых денег.

— Вот, возьми, здесь 30 тысяч, заработал. Завтра придешь? Или все?.. — с хитринкой посмотрел на меня Михалыч.

— Спасибо, Валентин Михайлович, конечно, приду!

— Хорошо, завтра так же к 8-ми.

Добирался я до дома на морально-волевых. С непривычки не поднимались ни руки, не ноги. Дома буквально заставил себя залезть под душ.

Если бы я был обычным подростком, плюнул бы на эту работу. Долго спать, гулять с друзьями, смотреть до утра телевизор, пока я на каникулах, — это ли не счастье для подростка, закончившего недавно школу? Да и с моральной точки зрения вроде как все нормально — в институт я поступил, буду учиться, это как бы и есть моя работа. Впереди 5 лет учебы — время есть, наработаюсь еще. Но у меня была не присущая этому возрасту мотивация — хотелось движения, действия, я хотел хорошо одеться, иметь на кармане деньги, в идеале съехать от родителей на съёмную квартиру, получить от них полную независимость, даже помогать им в это непростое время. Да и предыдущий жизненный опыт не давал сидеть на попе ровно. Так что мыслей не пойти на работу на следующий день у меня даже не возникло. Из последних сил заставил себя одеться и пойти погулять с собакой.

Пришедший вечером домой отец долго, с ухмылкой, разглядывал меня, лежащего на диване в гостиной, пока не задал ехидным тоном вопрос:

— Ну что, сынок, как поработал?

— Я сейчас сдохну, папа! — ответил я, демонстрируя всем своим видом зверскую усталость.

— Ну-ну… — отец ухмыльнулся и пошел ужинать.

Так прошло полторы недели, я втянулся в работу грузчика, похудел, но чувствовал, как мышцы начали приходить в тонус. Собаку отец увез к матери на дачу, и у меня появился лишний час для сна. В бригаде отношения складывались нормально, выпивать я с ними так и не стал, хотя в один из дней дал Михалычу деньги и попросил купить для работяг водки, типа проставляюсь.

Сны продолжались сниться, но были не такими насыщенными, такое ощущение, что мне в мозгу выстраивали связи. С каждым днём понимание химии становилось всё лучше и лучше. Я уже даже точно не мог сказать, что я знаю, а что не знаю. Но все эти знания носили практический характер — я точно знал какое вещество для чего применяется, как увеличить эффективность его действия, как его произвести.

Несколько раз заходил в аптеки и, под видом покупателя, просил почитать инструкции различных лекарственных препаратов. Постепенно началось формироваться понимание того, как я смогу использовать свои знания — создание универсального средства практически от всех болезней.

Кроме того, на овощебазе постоянно приходилось работать в загазованной атмосфере — тягачи с товаром на погрузку и разгрузку, тепловоз, таскающий вагоны туда-сюда, — всё это явно не добавляло здоровья окружающим. Из будущего всплывали электромобили и гибриды. Сразу же вспомнились сотовые телефоны, планшеты и другие гаджеты, которые необходимо было постоянно заряжать. В какой-то момент мне пришло понимание, как создать универсальный источник энергии.

Была уверенность в том, что никаких исследований и по лекарству, и по источнику энергии, проводить не надо. Все формулы и технология производства буквально стояли перед глазами. Вот и буду двигаться в этом направлении.

Иллюзий я не строил, если о моих способностях узнают, вытрясут полностью. Универсальное лекарство и источник энергии — это огромные деньги и власть на всей планете! Десять раз надо подумать, чтобы мои знания, данные мне непонятно кем, не попали в чужие руки.

Но начинать надо однозначно с лекарства. Как это сделать? Нужна химическая лаборатория и необходимые вещества. Вещества можно выделить из различных лекарственных препаратов, имеющихся в свободной продаже в аптеках, а вот с лабораторией уже гораздо сложней.

Сразу вспомнилась мама Женьки, которая работала в техникуме химического машиностроения, в котором должна быть химлаборатория. Но надо придумать легенду для моего интереса. С этим было намного сложнее — как объяснить мой внезапно проснувшийся интерес к химии? Сказать правду? Точно не поверят, подумают, что связался с наркотой. А что, я б тоже так подумал! Надо убедительное что-нибудь придумать. Но в голову ничего не шло, пока я не вспомнил, что отец Жени уже сейчас болеет раком и в следующем году, по моим воспоминаниям из будущего, его похоронят. Вот и попытаемся воспользоваться сложившейся ситуацией.

Несколько раз за это время звонили Димка с Женькой, спрашивали, куда я пропал? Сказал, что отцу на работе помогаю. Ребята заявили, что я молодец и с первой получки должен проставиться пивом. Пообещал.

Приближался конец августа и в воскресение с дачи отец привез маму.

— Привет, Алексей, как ты похудел! — обняла меня мама.

— Мам, я очень соскучился! — прошептал я ей на ухо.

Мама, такая молодая…

Меня охватила какая-то нежность, слезы выступили на глазах, и я как-то попытался отвернуться, чтобы их скрыть. Хорошо, что в этот момент под руку попался Рейнис, которому надо было мыть лапы, чем я срочно и занялся.

Потом был обстоятельный разговор с мамой на тему моего больничного и покупки одежды.

— Ну хорошо, уйдешь ты на больничный, а одежду мы когда поедем покупать? — спросила меня мама.

— В конце сентября, мам, я как раз денег заработаю и нормальную одежду смогу себе позволить! — с серьезным видом ответил я ей.

— Договорились, но без меня ничего не покупай. — строго сказала она.

— Хорошо, мам!

Тем же вечером по телефону у Женьки узнал, когда будет дома его мама, и договорился к ним зайти.

На следующий день, заскочив домой помыться и переодеться, я пришел к Женьке домой. Ольга Петровна была уже дома. Меня накормили, расспросили о прошедших экзаменах и жизни на каникулах. Ответив на все интересующие её вопросы, я попросил Женьку оставить нас с его мамой на кухне одних. Женька, не скрывая любопытства, оправился играть на приставке в свою комнату.

— Ольга Петровна, мне Женя говорил, что отец лежит в больнице. Что случилось? — спросил я.

Женщина буквально спала с лица. Доброжелательная улыбка исчезла, она как-то разом потухла, слегка ссутулившись. Молчала она долго, смотря прямо перед собой, потом подняла глаза на меня и тихо произнесла совершенно безжизненным голосом:

— Рак у него обнаружили…

— На сколько всё плохо? — так же тихо спросил я.

— Вроде есть надежда… — не глядя на меня ответила она.

— Ольга Петровна, я могу помочь. — твердым голосом сказал я.

Она посмотрела на меня с недоверием.

— Как?

— Я могу создать лекарство, которое ему поможет, но мне нужна лаборатория. Ведь у вас в техникуме она есть? — а про себя подумал — "Обратной дороги уже нет!"

Она уставилась на меня в недоумении.

— Не надо так шутить, Алексей!

— Я не шучу, Ольга Петровна, и я действительно могу создать такое лекарство в кратчайшие сроки. — твердо заявил я.

— Скажи, зачем тебе на самом деле лаборатория? Наркотики? — недоумение на её лице сменилось подозрительностью.

— Никаких наркотиков, поверьте! — я вскочил со стула и поднял руки в защитном жесте, — Вы можете присутствовать при синтезе.

— Откуда ты знаешь химию и фармацевтику? — подозрительность в её взгляде не пропадала.

— Сам изучал, книжек много прочитал. — я посмотрел на неё невинными глазами.

— Хорошо, допустим я тебе поверила. Как… это все будет происходить? — помахала она рукой на слове "это".

Я снова сел на стул и продолжил:

— Мы с вами закупаем лекарства в аптеках по списку, который я уже составил. Все эти лекарства имеются в свободной продаже без рецепта врача, наркотиками не являются. Потом идем в лабораторию, смотрим, что она из себя представляет, и я, если меня всё устроит, в вашем присутствии делаю новое лекарство. — попытался я её убедить.

Ольга Петровна задумалась больше, чем на минуту, потом подняла на меня глаза и задумчиво спросила:

— Что с тобой за лето произошло?

— Повзрослел наверно… — улыбнулся я.

Она встала, подошла к плите и поставила чайник. Достала из шкафчика упаковку печенья и насыпала его в вазочку. Наблюдая за её действиями, я понимал, что она думает и решает, как ей поступить. Я же сидел за кухонным столом и молчал, напряженно ожидая, что Ольга Петровна мне скажет.

После того, как был готов чай, она повернулась ко мне и спросила:

— Во сколько завтра ты сможешь зайти в техникум и посмотреть лабораторию?

Внутри меня всё ликовало! Вот что значит личная заинтересованность и неверие в отечественную медицину! С трудом пытаясь скрыть радость, я ответил:

— Если часам к пяти подойду, нормально?

— Как раз. Учебный год ещё не начался, к этому времени у нас уже все разойдутся. Буду ждать тебя на вахте.

— К пяти буду. — и добавил, — Не говорите пока Жене ничего.

Она молча кивнула и стала мыть посуду.

Допив чай, оставил Ольгу Петровну на кухне, поболтал с Женькой, отбиваясь от его попыток выяснить зачем мне его мама, и отправился домой.

На следующий день к пяти часам я подошел к техникуму. Ольга Петровна уже ждала меня на вахте. Поздоровавшись, мы направились в лабораторию.

Лаборатория не произвела на меня особого впечатления, но необходимое оборудование было в наличии. Правда всё оно было грязное, но это не беда. Сообщив Ольге Петровне результаты осмотра, мы закрыли дверь лаборатории и направились в её кабинет.

— Что дальше, Алексей? — зайдя в кабинет и сев за стол спросила она.

— Вот, список лекарств и деньги на их покупку. — я начал выкладывать на стол содержимое своих карманов. — Цены растут и в аптеках не должны удивляться количеству закупаемого.

Ольга Петровна, не обращая внимание на деньги, взяла список лекарств и начала внимательно его читать. После прочтения обратила внимание на купюры, лежащие на столе.

— Откуда деньги?

— Грузчиком на овощаге работаю, подкопил немного.

Она взяла деньги и начала их пересчитывать.

— Хорошо, лекарства я куплю, когда ты планируешь начать в лаборатории?

— Когда все лекарства по списку будут в наличии. — ответил я.

— Тогда прямо сейчас по аптекам и пойдем. — она встала из-за стола и протянула мне деньги, — Пусть пока будут у тебя.

Я согласно кивнул и направился в сторону выхода.

Для приобретения всего перечня лекарств пришлось посетить три аптеки. Количество лекарств было мной рассчитано с таким запасом, что бы конечный продукт получился с хорошим запасом и его хватило надолго. После покупки мы вернулись в техникум и оставили пакеты в кабинете Ольги Петровны. Деньги потратили практически полностью.

— Итак, по твоему списку всё готово, когда начнём? — услышал я вопрос.

— Да хоть завтра, но оборудование в лаборатории надо всё равно мыть. Сам процесс будет состоять из двух стадий — сначала надо выделить из лекарств необходимые вещества, а потом уже заняться синтезом конечного продукта. По времени, с учетом оборудования лаборатории, думаю часов 12–13, не меньше.

Ольга Петровна задумалась на минуту и предложила:

— Тогда лучше этим заняться в субботу, тем более здесь никого не будет и нам никто не помешает.

Я прикинул свои планы на ближайшие выходные, у Михалыча придется отпрашиваться.

— Хорошо, в субботу действительно самый лучший вариант. Во сколько? — спросил я.

— Давай с утра, часиков в восемь? — предложила Ольга Петровна.

— В восемь буду.

Всё время до утра субботы я немного волновался. Одно дело знать как делать, другое — делать. Время пролетело быстро, работа на овощаге хорошо так отвлекала от дурных мыслей. Кроме того, надо было подумать о больничном на сентябрь.

Вопрос с больничным, по моим воспоминаниям, можно решить через маму Вадика Уткина, которая как раз работала медсестрой участкового врача в нашей поликлинике. Вадик с мамой жили на первом этаже нашего дома. С этой семьей у меня были неплохие отношения. Вадик хоть и был младше меня на год, состоял в нашей дворовой компании. Я не сомневался, что смогу договориться с его мамой, развитые коммуникативные навыки из прошлой жизни мне это позволят, но была уверенность, что больничный через нее мне придётся делать не раз и лучше с самого начала хорошие отношения подкрепим недорогими подарками.

В четверг вечером я позвонил в дверь квартиры Уткиных.

— Вадик, привет!

— Привет. Леха!

— Мама у тебя дома?

— Дома, — ответил Вадик недоуменно, — А тебе зачем?

— Да проконсультироваться надо! — ответил я.

— Да ты проходи, что в дверях то встал! — с улыбкой заявил Вадик и убежал звать маму.

— Привет, Алексей, что хотел? — вытирая руки полотенцем спросила меня Нина Васильевна. Судя по запахам, доносившимся из кухни, занималась она готовкой.

— Нина Васильевна, у меня проблема! Вы же знаете, что я в институт поступил? — дождавшись ее кивка, я продолжил. — Так вот, нас в колхоз 2-го отправляют на месяц, а я не хочу туда ехать, можно через вас как-нибудь больничный сделать? — я сделал просящий вид и молитвенно сложил руки на груди.

— Х-м… Можно, конечно, но тебе всё равно надо в общем порядке взять талончик и прийти на прием. — ответила она улыбаясь.

— 2-го числа буду, Нина Васильевна! — уверил я её, попрощался и довольный направился домой. Одной проблемой стало меньше.

* * *

Вечером в пятницу созвонился с Ольгой Петровной, договоренности были в силе. Предупреждать отца о возможной задержке не стал, он вечером до воскресения уезжал на дачу. Заснуть долго не получалось, в голову лезли пессимистичные мысли, воображение рисовало совсем не радужные картины будущего.

Проснувшись утром в субботу, почувствовал себя полностью разбитым. Умылся, оделся и выпил чай на автомате, мрачное настроение не отпускало. Ночью прошел дождь и утренняя свежесть по дороге в техникум немного взбодрила.

Ольга Петровна уже ждала на вахте. Увидев её, я попытался взять себя в руки.

— Какого хрена? У тебя всё получится! Посмотри на эту женщину, у неё муж умирает! А ты тут рефлексией занимаешься! Ты дал ей надежду, она тебе поверила! Не смей раскисать! Возьми себя в руки! — эти мысли мгновенно промелькнули у меня в голове…

И меня отпустило…

— Ольга Петровна, доброе утро! — уже практически придя в себя, бодрым голосом поприветствовал я её.

— Доброе утро, Алексей! — она улыбнулась. — Пойдем.

Забрав пакеты с лекарствами в её кабинете, мы направились в лабораторию. Мыть оборудование пришлось больше двух часов, после чего мы решили сделать перерыв и попить чай в кабинете Ольги Петровны принесёнными ей пирожками с капустой. Процесс синтеза нового лекарства начался около одиннадцати часов утра и закончился после полуночи. Участие моей напарницы сводилось к "принеси-подай-засеки время", всю основную работу я делал самостоятельно. Моё сознание действовало практически самостоятельно, руки идеально слушались команд. В кратких перерывах Ольга Петровна интересовалась происходящим в данный момент и мне приходилось на бытовом языке объяснять ей тот или иной процесс и для чего он нужен.

Разглядывая белый порошок, получившийся в результате синтеза, Ольга Петровна спросила меня:

— Это оно и есть?

— Да, это оно и есть. — ответил я устало.

— Как оно действует?

— Запускает в организме процесс регенерации.

— Это как? — непонимающе посмотрела она на меня.

— Если говорить упрощенно, то человек выпивает этот порошок и организм самостоятельно начинает обновляться, переходит в идеальную форму для своего возраста и даже немного молодеет. Большинство болезней уходит, в том числе и раковые. Руки и ноги, конечно, не отрастит, но шрамы, я думаю, может затянуть точно. Всё, конечно, зависит от общего состояния организма, его "изношенности", внутренних резервов…

— Ты уверен? — спросила с надеждой в голосе Ольга Петровна, думая, видимо, в первую очередь о своём муже.

— Александру Юрьевичу помочь должно точно. — уверенно сказал я.

— Будем надеяться! — прошептала она и добавила уже громче, — А испытания там всякие, на мышах, на добровольцах?..

— Ольга Петровна, если запускать это всё официально, уйдут годы, если не десятилетия, это ведь и вы понимаете прекрасно. В конце этих испытаний авторство у препарата уже будет другое, меня там явно не будет. Вы хоть представляете какие это деньги? — сказал я, вспоминая своё будущее, как дико росла капитализация фармацевтических компаний при выходе их на рынок с новым лекарством, сколько аптек расплодилось к 2018-му — плюнь, не промажешь.

Я прекрасно понимаю её недоверие, но деваться ей было некуда. Мы все подсознательно верим в маленькое чудо, так почему оно не может произойти прямо сейчас и именно с нами?

— Всё я представляю, — отмахнулась она от моих слов, — Ты можешь дать гарантии, что это лекарство хотя бы не навредит?

Я почувствовал явное напряжение в её голосе.

— Давайте я прямо сейчас при вас его приму? — улыбнулся я.

Ольга Петровна замялась на мгновение и утвердительно кивнула головой.

Я подошел к весам и отмерил один грамм вещества. Очень хотелось повеселиться — достать денежную купюру, демонстративно свернуть её трубочкой и втянуть белый порошок ноздрёй, но я себя сдержал, не та была ситуация. Но я понимал, что обстановку надо как-то разрядить, и после того, как высыпал лекарство себе в рот и запил остатками холодного чая, сделал вид, что меня начала бить мелкая дрожь. Руки тряслись, голова моталась из стороны в сторону, лицо перекосилось. Ольга Петровна бросилась ко мне с невнятным криком и я, не удержавшись, рассмеялся. Я схватил её за руки и сказал:

— Всё-всё, я пошутил, пошутил, со мной всё нормально!

— Дурак! — крикнула она мне, вырвала руки и уселась на стул. — Нельзя так делать! — она выдохнула, явно успокоившись, — И что дальше?

Я взял другой стул, поставил его напротив Ольги Петровны, сел и начал рассказывать ей как я себе представляю внешние последствия приёма препарата:

— После приёма, как я уже говорил, включается процесс регенерации, обновления организма. Сам препарат лишь запускает этот процесс, который по времени может продолжаться достаточно долго — до полугода, смотря в каком состоянии находится организм. Протекает всё плавно и постепенно, организм сам регулирует скорость.

— А мне можно?.. — вдруг спросила Ольга Петровна. ...