Алексей Широков, Александр Шапочкин Варлок. Рубикон

© Алексей Широков, Александр Шапочкин, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

Хотим выразить благодарность всем, кто поддерживал нас и помогал создавать эту книгу. Нашим родным и близким, а также добровольным бета-ридерам, проделавшим огромный труд. Это Роман Кувалдин, Евгений Песин, Вадим Лихота, Игорь Greg Липченко, Роман Владимирович Синченко, Борис Ипатов.

Глава 1

Угловатые машины немцев «бочкой» ушли в разные стороны, заложив крутой разворот, а наш самолет начал заходить на посадку. Махать крылом у суровых германских летчиков было, видимо, не принято, и своим лихим синхронным виражом они как раз обозначили свое прощание.

Борт «номер два» начал медленно снижаться. Не знаю почему, но подобного волнения я не испытывал, находясь в орбитальном челноке. А тут – уже второй раз подряд у меня складывалось впечатление, что мы просто разобьемся, вместо того чтобы нормально приземлиться на посадочную полосу.

Посадив Аську на колени и велев крепко держаться за меня, я обхватил руками Ленку с Инной и приготовился… ко всему сразу, плоть до того, что на нас сбросят ядерную бомбу, стоит самолету остановиться. Была просто твердая уверенность, что если что-то случится, то благодаря моей силе мы выживем.

Самолет мягко коснулся покрытия выпущенными шасси и начал тормозить. Когда же мы остановились, я вздохнул с облегчением, девушки ласково так, синхронно погладили меня по голове. Как маленького…

– Ну… мало ли что… – буркнул я, отпуская улыбающихся супруг и Касимову, а вот Аська разделяла мои чувства и вставать не спешила, кажется, не шибко веря, что железная птица благополучно опустила ее на землю.

Собственно, повторялась картина, случившаяся после перелета в Америку, когда «Снежную деву» пришлось буквально отрывать от меня. В любом случае, как и в прошлый раз, Ленка с Инной в результате справились с малявкой и все втроем отправились в расположенную в хвосте комнатку, готовиться к «торжественному выходу».

Борт «номер два» медленно вырулил со взлетной полосы и сейчас двигался вдоль рядов разноцветных лайнеров, многие из которых были соединены телескопическими переходами с терминалами Рейн-Майнского аэрокосмопорта. К остальным самолетам один за другим подъезжали специальные автобусы. Водители останавливали свои машины под люками, аккуратно занимая заранее расчерченные на асфальте прямоугольники, после чего пассажирский салон поднимался на уровень дверей лайнера и вытягивался рукав перехода, по которому в него попадали люди.

Попросив у нашей улыбчивой стюардессы, бывшей к тому же воином немалого пятого ранга, налить мне чаю, я с интересом рассматривал кубические корпуса аэропорта, блестевшие под рассветными лучами восходящего солнца, когда заметил, как к брюху нашего самолета пристроились шесть военных машин. Выровняв скорость, они взяли борт «номер два» в коробочку и теперь неотрывно следовали вместе с ним, в то время как пилот выруливал летательный аппарат к одному ему известной цели.

– Это что? – спросил я женщину, поставившую передо мной чашечку с ароматным напитком, кивнув в сторону похожего на кирпич темно-зеленого броневичка. – Почетный эскорт?

– Повышенные меры безопасности, – просветила меня стюардесса, скромно сложив ручки на подоле. – В Землях Германской Нации сейчас введен желтый режим террористической угрозы в связи с особой активностью террористической организации «Освободительное движение Великой Албании».

– Блин, и здесь неспокойно! – я грустно ухмыльнулся, а затем, подцепив чашечку за ручку, отпил маленький глоточек горячего напитка. – Кстати. Куда это мы едем?

– Самолет движется к третьему VIP-терминалу.

– Понятно. – Я кивнул, как будто это действительно мне о чем-то говорило.

Высоко в небе громыхнула орбитальная фура, входя в плотные слои атмосферы и начиная торможение с выходом на расположенную неподалеку посадочную полосу, предназначенную для подобных аппаратов. Приземлялась, а точнее «падала», она почти вертикально, высоко задрав свой тупой нос кверху. Лишь незадолго до касания земли пилот слегка поменял угол, и, когда космический аппарат скрылся за ангарами, раздался тяжелый взрыв, а над постройками поднялось алое зарево.

– Это они навернулись, что ли? – произнес я, привстав.

– Нет, ваша светлость, – с мягкой улыбкой, успокаивающе произнесла оставшаяся невозмутимой женщина. – Посадка на взрывную подушку прошла штатно. Просто в этом аэрокосмопорту из-за дефицита свободного пространства приземления производятся на так называемую «пятку». Металлокерамический круг полукилометрового диаметра со специализированной системой торможения аппарата, расположенный в небольшом искусственном кратере. Уверяю вас, что это абсолютно безопасно, исключена даже ошибка, связанная с человеческим фактором, во время наведения и последующего падения орбитальной фуры.

– И что? Здесь постоянно так грохочет? – расслабляясь, я задал новый вопрос, вновь усаживаясь на место и потянувшись к чашке.

Ответить стюардесса мне не успела. Из задней комнаты выскочила полуодетая Инна и, увидев меня, всплеснула руками.

– Я так и знала! – воскликнула она, подбегая и хватая меня под локоть, потянув за собой. – Мы, понимаешь ли, волнуемся, а он тут чаи гоняет, вместо того чтобы собираться.

– А я и так, всегда… – хмыкнул я. – Как юный пионер!

– Готов он! – наигранно ахнула девушка и потащила меня уже двумя руками. – Ты посмотри, во что ты одет!

– А что? – я мельком глянул на свой довольно элегантный костюм, в котором покинул недружелюбные земли нашего заклятого стратегического партнера. – По-моему, все о'кей.

– Это по-твоему! – прошипела цесаревна, и я наконец-то позволил вытащить себя из кресла. – Где это видано, чтобы человек в твоем положении два раза подряд показывался перед журналистами в одном и том же. Да нас засмеют.

– Эй! Это насилие над организмом! Я буду жаловаться! В «Спортлото», «Очевидное-невероятное» и «АБВГДейку»! – заявил я, когда меня бесцеремонно запихнули в спальную каюту, прямо в руки к красной как рак и почему-то совершенно голой Ленке, из одежды на которой были только белые чулочки. – Эт-т-то что еще такое?

– Раздевай его! – тоном, не терпящим возражений, заявила Инна, после чего, дунув, откинула выбившийся локон волос с лица и метнулась к одному из шкафов.

Касимова-младшая, стараясь не смотреть мне в глаза, тут же приступила к выполнению приказа, ловко расстегивая пуговицы.

– Э-э-э! Дамы! Вы что творите при ребенке! – воскликнул я, попытавшись вырваться из цепких ручек боевой горничной. – Ленка, ты хоть стыд поимей, надень на себя что-нибудь!

– Некогда, – буркнула девушка, продолжая избавлять меня от верхней одежды. – Прости.

– Да ладно. Но я и сам переодеться могу! – поймав запястья Касимовой техникой липких рук, я быстро пресек дальнейшие поползновения в мою сторону, а затем ловко закрутил девицу, развернув ко мне спиной, и, не удержавшись, звонко шлепнул по аппетитной попке, от чего девушка, совершенно не ожидавшая подобного, тихонько взвизгнула. – Иди, одевайся, эксгибиционистка начинающая!

– А ну, прекратили! – рыкнула на нас Инна, выглядывая из-за дверки шкафа. – Сам так сам! Только побыстрее, у нас времени мало!

– Да что за спешка-то? – буркнул я, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки.

– Мама Нина звонила, – тяжело вздохнув, сообщила мне Аська. – Вот они и начали суетиться.

Девочка была уже упакована по полной программе в черно-красное платьице и напоминала сейчас фарфоровую викторианскую куколку. Особенно из-за старомодного чепчика, украшенного белой шелковой розой. При этом дочка сидела на кровати, болтая ножками, обутыми в полусапожки, и с нескрываемым ехидством наблюдала за происходящим.

– А вы, юная леди, – строго посмотрел я на нее, – если уже готовы – марш за дверь!

– Хмпф! Как будто я чего-то за свою жизнь не видела! – девочка вздернула носик, но послушно спрыгнула на пол и гордо проследовала на выход из комнаты.

– Что случилось-то? – проводив малявку взглядом, спросил я, посмотрев на Инну, выбросившую на кровать кучу мужских рубашек.

– Нас встречают, – ответила она, извлекая, похоже, бездонного шкафа двубортный костюм с жилеткой, а затем, подумав, еще и длиннополый, слегка приталенный плащ, также с двумя рядами пуговиц, и темно-красный галстук. – Одевайся!

– Краткость – сестра таланта, – ухмыльнулся я, окинув взглядом ложе, буквально заваленное разнообразными платьями и прочими предметами женского гардероба. – Успокойся. Коли уже ждут, значит, подождут еще немного.

– Не получится, – тяжело вздохнув, произнесла цесаревна. – Во-первых, Нинка уже здесь. А во-вторых, считай, что нам с тобой не повезло! Прилетели неудачно. Сейчас как раз из Парижа вернулся немецкий борт «номер один» с Максимилианом Третьим Каролингом, совершавшим визит в бонапартистскую Францию. Так что, его величество император Немецких Земель вознамерился лично познакомиться со своим новым подданным.

– Так, разворачивайте самолет! Улетаем, на хрен.

– Кузьма, не смей! Это серьезно!

– Да шучу, – я отмахнулся, меняя рубашку. – Только я не его подданный.

– Ты это Максимке не вздумай сказать! – нервно усмехнувшись, Инна, с помощью слегка приодевшейся Ленки влезла в алое обтягивающее платье. – Он твои русско-патриотические порывы может и не понять. Да и вообще лучше молчи! У этого юноши большие напряги с чувством юмора. И не только с ним.

– Он молодой?

– Да, – ответила Инна, устраиваясь перед зеркалом и раскрывая свою фирменную четырехуровневую косметичку. – Максимке девятнадцать лет. Он был коронован сразу же после смерти его отца Леопольда Шестого. Поверь мне, он очень необычный юноша.

– Даже так, – хмыкнул я, надевая жилетку и пиджак. – Мне начинать беспокоиться о Нине?

– Нинку он боится, – ответила Лена, вместо сосредоточенно наносящей на лицо боевую раскраску цесаревны подруги. – Когда ей было пятнадцать, Максимилиан, с тогда еще живым отцом, были с визитом у нас. В общем, случился неприятный инцидент, который обе стороны предпочли замять.

– Так-так-так, – покачал головой я. – Очень интересно. А поподробней?

– Максик, видимо, забыл, что он не дома, а в гостях, и прихватил сестру за задницу, посчитав ее одной из фрейлин, – ответила мне Инна, параллельно нанося тушь на ресницы. – А она за это засветила ему кулаком в глаз. Слышал бы ты, как он орал, что прикажет ее казнить за посягательство на его венценосную особу! И это в Московском-то Кремлевском дворце!

Девушки дружно захихикали, а вот мне почему-то стало вовсе не до смеха.

– А проблем у нас из-за этого часом не будет?

– Да ерунда, – отмахнулась супруга, вновь уставившись в зеркало, в то время как Ленка занялась ее прической. – Он всего-навсего император, хоть и Каролинг, а ты аж внук самой канцлерши! Да еще и признанный герцог Гогенцоллерн, оказывается! Главное, не обижай Максика, и все будет хорошо. Да ты сам увидишь.

– Похоже, я чего-то в этой жизни не понимаю… – пробормотал я, надевая плащ и втайне радуясь, что нам, мужикам, не нужно краситься.

Зато, признаться честно, наблюдать за быстрыми выверенными движениями Инны, было… я бы даже сказал, приятно. Она хоть и обладала от природы, на мой взгляд, почти идеальным для молодой девушки лицом той самой мифической Василисы Прекрасной, уверенно, слой за слоем наносила на него косметику, которая только подчеркивала ее красоту!

И как же я ошибался, считая, что это прерогатива девушек. Максимилиан, владеющий солидной частью Европы, оказался смазливым и накачанным пареньком, косметики на лице которого было больше, нежели на всех моих женщинах, вместе взятых. Когда мы вышли из кишки терминала, подскочивший к нам герольд огласил что-то на немецком языке, про Космоса, понимаешь ли, Гогенцоллерна.

В общем, молодой император, раскинув руки, подошел ко мне и обнял, словно друга детства. Причем, как мне показалось, без каких-либо голубоватых намеков, но… Разве что по-брежневски не засосал.

И все это под пронизывающим взглядом Нины и улыбочкой из разряда: «Терпи, казак, – атаманом будешь!» Потом его величество долго хлопал меня по спине, что-то высказывая беснующимся вокруг журналистам с кучей снующих туда-сюда автономных трехмерных телекамер, и даже сделал со мной селфи на свой навороченный ПМК.

Причем переводить что-либо для меня, такого неграмотного, никто даже не пытался. Дойче-лингву в мой автоматический переводчик никто не загрузил, так что я, как и было велено, молчал и улыбался, а подхватившая меня под руку Нина периодически тыкала локтем.

Я, вообще, давно заметил, что моя ненаглядная чувствует, когда я собираюсь засадить кому-нибудь кулаком по охреневшей морде. И от этого складывается впечатление, что мамина псионика далеко не так уж и уникальна. И хоть я, в принципе, даже в мыслях не допускал ничего крамольного по отношению к девушке, мурашки то и дело пробегали по спине, заставляя ежиться. Все-таки жена-ведьма – это не подарок, что бы там ни говорили разные фантасты.

В конце концов, наговорившись всласть и перецеловав вежливо подставленные ручки моих девушек, Максимилиан сунул мне под нос свою пятерню тыльной стороной. Нужно быть идиотом, чтобы не понять зачем. Факт вассалитета в Европе нынче подтверждался по старым традициям.

Ну, вот этого я уже сделать и, тем более, стерпеть не мог.

– Мне тоже очень приятно познакомиться с вами, товарищ Максимилиан! – излишне жизнерадостно произнес я, чувствуя, как внутри нарастает раздражение, пожимая протянутую мне руку. – Типа восторжен, типа благоговею, и, вообще, надеюсь, что в дальнейшем между нами будет полный «Гитлер капут»!

Рядом со мной практически мгновенно оказался некто, в зрении третьего глаза выглядящий как фигура, сотканная из миллиардов искорок. То, что произошло потом, уложилось в долю секунды. Спасибо науке, преподанной мне американской «тетушкой» цесаревен, Барбарой Форекс. «Противостояние», которое импозантная особа, встреченная нами на празднике у Лепестковых-Каменевых, называла «Конфронтация», даже заставило меня на долю мгновения приоткрыть седьмую чакру.

А затем все закончилось. Только невзрачный человечек из свиты немецкого императора с лицом, чем-то напоминающим крысиную мордочку, перекошенным от ужаса, резко отшатнулся назад и непременно упал бы, если бы его не поддержал кто-то из соседей. Он очень искусно скрывал, что является Мейстер Хеммерлайн, то бишь на нормальном языке – Аватаром, маскируясь просто под сильного мага шестого уровня. За кого я, собственно, его и принимал, хотя, например, того же Савелия Мрачного, Барбару, как, впрочем, и Сафронова, воспринимал без проблем, даже когда они «тушили» свою Сахасрару.

Произошедшее не укрылось от окружающих. Журналисты взволнованно загомонили, вновь защелкали вспышки объемных 3D-камер, а гвардейцы Максимилиана как-то резко подобрались и похватались за оружие, но были остановлены взмахом руки своего повелителя. Мне же под ребра впился остренький локоток Нины.

– Глаза, – прошипела сквозь зубы Зайка. – Глаза потуши немедленно и волосы! А то будет потом в прессе куча статеек о том, как демонический русско-немецкий герцог-колдун атаковал Максимилиана Третьего. Что ты творишь вообще?

– На меня только что напал вот тот придурок, – ответил я, кивнув в сторону держащегося за голову крысеныша. – Он Мейстер Хеммерлайн, хоть и пытается косить под простого магистра. Так что, похоже, любимая, нам здесь не рады.

– Хм-м-м, – девушка нахмурилась и переглянулась с сестрой, а я спиной почувствовал, как сопровождавшие младшую цесаревну осназовцы КГБ резко напряглись, приготовившись к любому развитию событий. – Я тоже думала, что этот ханурик – обычный Эмерит. Итак, Максим, как нам это понимать?

– Мне тоже очень интересно знать, – хмыкнула Инна, поигрывая веером с пушистой меховой тесьмой на верхней кромке.

Император, который все это время молчал, перекатывая желваки и внимательно вслушиваясь в наш разговор, переводимый портативным устройством транслирующим его на вставленную в ухо капельку явно очень дорогой гарнитуры, натужно улыбнулся. Затем, театрально разведя руками, он что-то залопотал, обращаясь явно к сестрам, и, наконец, засмеявшись, фамильярно похлопал меня по плечу.

– Глаза! – опять тихо, но явно так, чтобы слышал император, предупредила меня Нина. – У наших немецких друзей может сложиться неверное мнение, что ты хочешь дать Максику в морду!

Император, который в это время что-то там вещал Инне, поперхнулся и быстренько отпустил мое плечо.

– Что он говорит? – мысленно повторяя раз за разом успокаивающую мантру, спросил я.

– Если кратко, – прошептала Зайка, – то его величество извиняется за этот инцидент, который произошел исключительно по его приказу, потому как он внимательно следил за жутким происшествием, случившимся в Либерократии, а потому просил своего личного Аватара оценить силу нового подданного.

– Передайте его величеству, что… – начал было я, но тут же почувствовал, как остренькие ноготки старшей цесаревны впились в мою ладонь, и, вспомнив предупреждение, сказал совсем не то, что хотел: – Что я принимаю его извинения.

Нина быстро затараторила мой ответ по-немецки, хотя Максимилиан уже слышал перевод, и на лице его вновь расцвела «благодушная» улыбка. Парень вновь начал разоряться на родном языке, еще раз похлопал меня по плечу и вдруг, под дружный благоговейный вздох журналистов, снял свое пальто с белым меховым воротником и протянул его мне.

– Чего? – данного жеста я совершенно не понял.

– Его величество император Земель Немецкой Нации Максимилиан Третий Каролинг очень рад тому, что у него появился такой могущественный и благородный подданный, – перевела мне Нина, ехидно улыбаясь. – Ведь «благородство и честь» так мало значат в нынешнем неспокойном мире. А потому, в знак своего искреннего расположения, его величество изволит жаловать Космосу Гогенцоллерну пальто с собственного плеча и звание Паладина Рейхскроне – короны Священной Римской империи! Чего смотришь как баран на новые ворота? Бери, раз дают!

– Тебе наш герб напомнить?

– А… да. Блин!

Когда я принимал сей сомнительный подарок под вновь бешено защелкавшими камерами журналистской братии, в памяти всплыл целый ворох сюжетов из фэнтези и исторических романов, где «король» жаловал особо отличившемуся дворянину ношеный плащ с собственного плеча. Для многих это была единственная награда за какой-либо особо безумный подвиг, с которой он носился потом всю жизнь как дурак с писаной торбой и, под конец жизни, помирая в нищете, с гордостью рассказывал босоногим внукам: «Вот помню как сейчас, подходит ко мне король Йагупоп Сто сорок первый Косомордый, хлопает по плечу и говорит: Сэр Жуй Жульен! Ты – лучший из моих рыцарей! Прими с королевского плеча! Вот как оно все было-то. Да… Были короли в наше время, не то что сейчас».

Максимилиан разорялся перед камерами еще минут пять, периодически хлопая меня по плечу. Ну а затем соизволил откланяться, оставив нас стоять в терминале и смотреть ему вслед, в то время как он сам гордо зашагал куда-то по длинному коридору в окружении беспрестанно насилующих фотокамеры журналистов.

– Что он под конец мне сказал? – переспросил я, посмотрев вслед императору, и опустил глаза на пальто, которое все это время держал.

– Пригласил в свою резиденцию, город Ахен, которую упорно именует столицей Священной Римской империи, – ответила мне Инна, прикрывая глаза ладошкой. – А еще сообщил журналистам о твоей официальной помолвке со своей сестрой, Брунгильдой Каролинг, после чего сравнил тебя с Зигфридом и по-быстрому свалил, покуда ты опять не взбесился. Так что поздравляю, муженек, тебя опять женили.

– Да он совсем е… – начал было я, делая первый шаг вслед быстро удаляющейся процессии, но сестры тут же повисли у меня на руках.

– Спокойно, Кузя… – прошипела Нинка. – Глазки потушили… у нас все хорошо! Повторяй за мной: «У-нас-все-хорошо!»

– Да я его… – прорычал я, но рваться вслед венценосной особе не стал, даже подавил желание скомкать и шваркнуть на землю пальто августейшего. – Брунгильда, мать его, через Одина, да Локи поперек хребта. Кайзер хренов!

– Тихо, тихо… – прошептала мне на ухо Инна. – Максик всего лишь решает свои политические вопросы. И вообще, я тебя предупреждала, что он со странностями.

– Ну, а что мне с этим делать? – раздраженно потряс я новым предметом своего гардероба. – Носить я это точно не буду!

– Приедем «домой» – повесим в рамочке на стену, – фыркнула Нинка, наконец отпуская меня и беря Аську за ручку. – Твои новые подданные будут в восторге.

– Какие еще подданные? – нахмурился я. – Ты про Ольгу с Валькой?

– Не совсем, – уклончиво ответила девушка. – Пойдем уже, товарищ Ефимов-Гогенцоллерн, у нас хоть и зеленый коридор и дипнеприкосновенность, но все равно надо оформить въездные документы.

– Нин, ты, я так понимаю, уже связалась с Канцелярией? – задала вопрос Инна. – И про «подданных» было сказано не для красного словца?

– Угу, – буркнула Зайка, покосившись на удаляющуюся процессию, сопровождавшую императора. – Ты охренеешь, когда узнаешь, что именно бабулька подарила внучку!

Я покосился на свою невесту, однако вникать в вопрос не стал. Мне как-то уже хватило подарочка Максимилиана, чтобы вообще пожалеть о том, что я решил посетить это государство.

Таможню мы прошли быстро. Да и остальные вопросы решались сами собой. Фактически при нашем появлении все дружно вытягивались во фрунт и хором приветствовали, желая приятного пребывания… на родине. Хорошо еще, что не тянули руку в древнеримском «Приветствии Солнцу», как чуть было не вошло опять у них в моду во время Третьей мировой на волне всеобщего подъема от обретения, казалось бы, давно сгинувшей в веках династии Каролингов и распространения в очередной раз идеи типа: «Deutschland Uber Alles!»

Закончив с бумагами, мы в сопровождении немецкого офицера спустились на минус десятый уровень аэрокосмопорта, где нас уже ждал монорельсовый мини-поезд. Мужчина явно чувствовал себя не в своей тарелке и постоянно косился на неотступно следующих за нами особистов. Понять его, в общем-то, было можно. Выглядели боевые латы откровенно жутковато, а артефактные винтовки, которые бойцы КГБ не выпускали из рук, также не добавляли ему оптимизма.

При этом наш эскорт официально проходил как личная гвардия цесаревны Нины Святославовны. Вот только надпись «КГБ РИ» на наплечных пластинах никто даже не подумал замазать или заклеить чем-нибудь. Так что все встречные немцы просто делали вид, что в упор не видят этой знаменитой на весь мир аббревиатуры.

Поезд летел на огромной скорости и остановился минут через десять, высадив нас на совершенно неприметном подземном полустанке, откуда через небольшой коридор наша группа попала в небольшую комнату с одной-единственной дверью, перед которой статуями застыли осназовцы в полной выкладке и с дополнительно укрепленными боевыми латами. Напротив них, охраняя проход, из которого мы вышли, словно братья-близнецы возвышались еще два «предмета мебели», на сей раз чисто германского производства.

Еще шесть точно таких же истуканов при нашем появлении бодренько выстроились вдоль боковой стены с равнением на нас, после чего все, в том числе и русские гэбисты, отдали честь. Правда, если наши взяли под козырек, то немцы дружно хлопнули себя по нагруднику.

– Отряд спецопераций Штази в утяжеленной броне штурмовой пехоты Рейхсхеера, – отчеканил на ломаном русском наш сопровождающий, видя, с каким интересом я рассматриваю необычные доспехи немного угловатой формы белого цвета, довольно сильно контрастирующие с зализанными русскими образцами. – Согласно приказу великого канцлера, данный отряд выделен вам в качестве личных гвардейцев!

– Угу, – только и ответил я, а потом усмехнулся. – А великий канцлер случаем не озаботился передать мне картридж с дойчелингвой? А то я только на «великом и могучем» шпрехаю. Сами понимаете, во время перелета это ПО не скачаешь, а зона дьюти-фри аэрокосмопорта благополучно пролетела мимо нас.

Словно бы дожидаясь этого вопроса, один из немецких громил с сержантскими знаками различия, нанесенными на броню, сделал два шага вперед, протянув стандартную коробочку языкового пакета. Впрочем, для начала он попал в руки одного из наших осназовцев, который просветил его каким-то приборчиком, и только после этой процедуры он занял место в слоте переводчика, а искин сообщил о начале загрузки новой лингвы.

Немцы на подобные предосторожности отреагировали вполне спокойно. То есть никак. Я же, пользуясь случаем, быстренько обошел вокруг сержанта, внимательно рассматривая необычный костюм. Почему-то вся техника, обмундирование и вооружение послевоенного поколения, произведенные сумрачным германским гением, были какими-то угловатыми. Взять хотя бы тот же шлем, надетый на голову моего нового «гвардейца», принадлежность которого к не менее жуткой, чем КГБ, германской спецслужбе никто даже и не скрывал.

Он был похож на чуть вытянутый и деформированный куб, надетый человеку на голову, слегка скругленный в затылочной части. Причем, если лица в русских образцах закрывались при помощи отстегивающихся масок, а, насколько я знал, у американцев практиковались опускаемые забрала, то здесь была просто ровная белая матовая поверхность керамометалла, без каких-либо видимых линз или датчиков.

Все остальное тело бойца было покрыто массивными навесными пластинами, под которыми просматривались коробы мускульных усилителей и какие-то ребристые поверхности. В результате, если наши осназовцы чем-то напоминали «демонов», только рогов и прочих шипов не хватало, то германские «спецы» скорее косили под каких-то жутковатых андроидов из научной фантастики.

– А почему он «белый», – задал я интересующий меня вопрос, покосившись на шушукающихся о чем-то девочек и откровенно зевающую Аську.

– Светлые цветовые решения положительно воспринимаются гражданскими, – сообщил мне сопровождающий. – Во время боевых операций данный комплекс использует оптическую маскировку.

Немецкий офицер быстро пролаял команду, и сержант словно бы превратился в угловатый кусок хрусталя. Конечно, он не стал невидимым, но силуэт действительно размылся, и более того, встань боец у какой-нибудь пестрой стены или спрячься в кустах, то обнаружить его без третьего глаза или каких-нибудь спецсредств было бы проблематично. С другой стороны, Ленка со своими техномагическими преобразователями и воинским отводом глаз достигала куда лучшего эффекта. Впрочем, скорее всего, в данном случае личная сансара вообще не применялась.

Я еще хотел спросить про оружие, которое держали в руках немцы, – нечто похожее на толстые цилиндры со стандартным винтовочным хватом, однако ко мне подошла дочка и, настоятельно подергав за рукав, сказала, что ей очень скучно и вообще она хочет спать. Остальным девочкам, за исключением разве что Ленки, как и я, с профессиональным интересом разглядывающей немцев, вынужденная задержка тоже пришлась не по нраву. Так что, решив попозже, уже дома в России, выяснить все поподробнее о вооружении и обмундировании германской армии, я приказал офицеру двигаться дальше.

Однако, как выяснилось, мы собственно уже пришли. За дверью, охраняемой осназовцами, нас ожидал ни много ни мало, а уже знакомый мне «Сирин-1» производства «Сухова». Машина, словно приготовившийся к прыжку хищник, стояла на подъемной платформе в подземном ангаре, где находилась целая куча летающей германской техники явно военного предназначения. При появлении группы переливающаяся экранирующим сканирование пузырем «железная птица» пару раз переступила своими лапками, чуть поворачиваясь в нашу сторону, и слегка присела, опуская из своего брюха трап.

Как оказалось, именно на ней Нинка со своими сопровождающими и прилетела так быстро в Земли Германской Нации. Договориться с Немецкой Канцелярией о коридоре, как и о визите высокородной невесты Космоса Гогенцоллерна, проблем не составило, а затем десантно-штурмовой челнок с ветерком, под маскировкой, орбитальным рывком домчал цесаревну до указанной принимающей стороной точки, а саму ее с сопровождающими тайно провели в VIP-терминал аэрокосмопорта.

Так что, по всем документам, ее высочество прибыли с неофициальным визитом вместе с русско-немецким герцогом и своей старшей сестрой на борту номер два Российской империи. И только то, что наш прилет совпал с возвращением Максимилиана, слегка подмочило эту версию. Впрочем, зная любовь Штази к цензуре, как мне думалось, в итоге, наша легенда будет сохранена, несмотря на многочисленных журналистов императорского пула, видевших девушку задолго до нашего появления.

– Ну что? – произнес я, поудобнее устраиваясь в кресле, в то время как машина оторвалась от земли и вынырнула из открывшихся потолочных створок на оперативный простор. – Сейчас к бабульке и домой, а то, честно сказать, уже как-то даже березку приобнять хочется! Тоскую, знаешь ли, по родине. Там хотя бы понимать буду, когда мне очередную невесту попытаются втюхать.

Рядом с нацепившим маскировку «Сирином» из открывшихся массивных створок подземного ангара тяжело вылетел большой десантный вертолет «Гюнтер-7УС», на котором разместились одолженные мне «гвардейцы», после чего, медленно развернувшись, взял курс куда-то на юг. Челнок, выравняв скорость, пристроился ему в хвост.

Аська, привычно устроившаяся у меня на коленях, тут же задремала.

– Наивный чукотский юноша, – фыркнула Нина, покачав головой. – Кто ж тебя теперь так отпустит!

– Так! Ты мне Петра-то не забижай, – наставительно сказал я Зайке. – Он, конечно, с придурью, но далеко не так наивен, как кажется.

– Твой Петр, если ты не знал, нынче влюбленный по уши идиот, только и делающий, что таскающийся за юбкой своей Зухры или Фатимы… Не помню, как там на самом деле «Ифрита» зовут, – отрезала Нинка, с удовольствием вытягивая ножки. – Он добился от Сафронова ее зачисления в наш колледж и теперь бегает за ней как собачонка, похоже, просто не понимая, чего ему от нее на самом деле нужно. Мой тебе совет, как вернемся – обязательно расскажи своему приятелю, что вообще с женщинами делают. А то он уже стал клоуном номер один во всем кампусе.

– Что? – хмыкнул я. – Все так плохо?

– Ага. Особенно если учитывать дурацкий характер этой девицы. Если бы он просто «взял» ее, она бы с удовольствием ему покорилась, так как не понимает, зачем ей нужна эта непонятная «свобода». Ну а так она его считает чем-то вроде своего мальчика на побегушках. Я с ней разговаривала пару раз – та еще стерва.

– Ну ладно… – хмыкнул я. – Он – наивный чукотский юноша. А почему к бабуське-то мы не сможем сразу попасть?

– Потому что она «великий канцлер» и вообще ее сейчас нет в стране. Она в Испании с давно запланированным визитом. Как вернется, обязательно выкроит окно, чтобы встретиться с любимым внуком. А мы покуда летим осматривать подарок, который она тебе сделала вместе с официальным признанием титула…

– Да хрен с ним, с подарком, – крякнул я, притягивая девушку к себе. – Ты мне лучше скажи, как сама-то?

– Хм… я уж думала, ты не спросишь, – буркнула Нинка, опуская голову на мое плечо. – Соскучилась я! Очень-очень! Никуда больше тебя одного не отпущу!

Глава 2

Величественные шпили и покатые крыши древнего замка, расположившегося на высоком холме, густо поросшем лиственным лесом, завораживали своей невероятной красотой. Словно пришелец из самой настоящей зимней сказки, он искрился в солнечных лучах, одновременно неприступный и такой, казалось бы, хрупкий и игрушечный.

Покрытые снегом мостики, арки, башенки, донжоны. Террасами сползающие вниз по склону крепостные стены, похожие на комья ваты или густые облака деревья, в которых буквально тонуло древнее сооружение. Мы словно завороженные прилипли к специально открытым пилотами смотровым экранам, не в силах оторваться от этого великолепия, в то время как наш «Сирин» в сопровождении вертолета медленно приближался к цели нашего небольшого путешествия.

Родовой замок Гогенцоллернов был поистине великолепным! И, самое главное, что в нем не чувствовалось фальши и показушности. Это действительно была самая настоящая крепость, в стенах которой веками творилась история здешних земель, со своей непередаваемой атмосферой, налетом тайны и мистической притягательностью. Куда там пластиково-лакированному, прилизанно-рафинированному дизайнерами новострою корпоративного клана М. Маус.

– М-дам, – произнесла Нина, как и я, не в силах оторвать взгляд от представшего перед нами зрелища. – Правильно сказал кто-то из великих: «Архитектура – застывшая музыка!»

– Гёте, – вставила Инна. – Это сказал Иоганн Вольфганг Гёте.

– И что? – спросил я, поворачиваясь к девушкам. – Мне что, просто взяли и подарили вот «это»?!

– Угу, – кивнула младшая цесаревна. – Но ты не обольщайся – это всего лишь довесок к титулу, как положено в Землях Германской Нации. Красивый жест, показывающий, что ты, Кузя, – теперь первый мужчина в роду Гогенцоллернов и ничего более.

– Поясни?

– Замок – музей общеимперского значения, культурное достояние и так далее и тому подобное, – Зайка вновь прильнула ко мне. – Да и само по себе обладание им почетно, и по большому счету все земли Баден-Вюртемберг отныне принадлежат тебе, а их жители – являются твоими подданными, но…

– Но?

– Они как бы твои, но на самом деле не твои, а свои собственные, – закончила, наконец, Нинка и потерлась о мое плечо носом. – В германском законодательстве все очень сложно и сильно запутано. Однако, по сути, это почти то же самое, что и «вотчины» наших родов в черте городов.

– Ага, понял, – кивнул я. – То есть территория, о которой мне предписывается заботиться изо всех сил, но которая, по сути, мне не принадлежит!

– Именно так, – улыбнулась Зайка. – Только в данном случае ответственность ложится на весь род Гогенцоллернов, который довольно обширен в силу своей древности и…

– …И далеко не все рады, что их вот так вот обскакал какой-то русский Иван на хромой кобыле! – закончил я за нее. – В то время как денежки тратить должны они все.

– В точку! – улыбнулась Нина. – Есть, правда, небольшое отличие. Если у нас присягнуть тебе может любой человек из Империи, будь на то его желание, то в Германии – только уже являющийся твоим формальным подданным.

– Ну, спасибо, бабулька, – буркнул я под ехидным взглядом Инны. – Хоть замок задарила, а не как у нас – титул в зубы и вертись, как знаешь!

– А что «замок»? – Нина слегка отстранилась, посмотрев на меня.

– Хоть мелочь, а приятно! Чисто символически. Не зря же остальные новообъявившиеся родственнички завидуют!

– Да ладно! – фыркнула Зайка. – Завидуют тебе исключительно из-за подтвержденного герцогского титула. Они-то все, пока есть ты, на эту ступеньку окончательно шагнуть не могут. А тебе уже открыта дорога в эрцгерцоги, а то и в курфюрсты! Если, конечно, на Брунгильде женишься, как того хочет Максимка. Хочешь стать князем?

– Не знаю…

– О! Ответ не мальчика, но мужа! – усмехнулась Инна. – Все правильно, Кузя, – не стоит желать того, о чем ни ухом, ни рылом. Но и отказываться сразу глупо!

– А если расстраиваешься, что тебе у нас с титулом ничего не пожаловали, – продолжила Нинка, – так тебе вот прямо сейчас, если хочешь, папка Кронштадт пожалует! Мне только позвонить и сказать, что ты согласен!

– Я так понимаю, что «не все так просто»!

– Ну да, – усмехнулась девушка. – Иначе бы он не стоял до сих пор ничейным. Как и у нас – подобный «подарок» хоть и почетен, но накладывает обязанности по содержанию – без какой-либо выгоды.

– Ну, бабулька, ну, спасибо! – вновь пробормотал я.

– Да не суди ее особо строго, – вмешалась Инна. – Во-первых, замок Гогенцоллернов был исключительно ее активом, который она и передала тебе вместе с обер-титулом в семье. А во-вторых, не думаю, что Стальной канцлер решила скинуть на тебя расходы по содержанию объекта. Ты просто не особо понимаешь немцев. В их представлении подобный «подарок» сам по себе значит очень много.

– Ага. Как и проблемы с родственничками, которые не преминут ударить в спину в самый неудобный момент.

– Это вряд ли, – отмахнулась Зайка. – Нет, может, конечно, найтись особо обиженный идиот, который захочет все и сразу, но скорее всего, тебя просто будут толкать «вверх», чтобы занять освободившееся место. В конце концов, ты – Аватар. А это существенно усиливает положение рода, в котором ранее, кроме канцлера, не было ни одного одаренного мага седьмой ступени.

– Я – колдун, – буркнул я.

– Маг, колдун – суть врожденный одаренный, – отрезала Инна, явно не хуже Нины смыслившая в политике немецких родов.

– Красиво, – тихо выдохнула Аська, неотрывно глазевшая на заснеженный замок, положив ладошки на смотровой экран, и заерзала у меня на коленях.

Признаться, я думал, что машины полетят прямиком к крепостным стенам, однако вертолет, а следом за ним и «Сирин», начали аккуратно забирать вправо, облетая замок по часовой стрелке. А затем и вовсе принялись снижаться на большую расчищенную площадку, явно служившую в обычные дни автомобильной парковкой, где уже нас дожидался длинный лимузин, возле которого суетились какие-то люди.

Завидев винтокрылую машину нашего эскорта, встречающие заметно оживились, и, когда «Гюнтер», стрекоча винтами, коснулся земли, они степенно направились к ней, все еще явно не замечая «Сирин», зависший в паре десятков метров над их головами.

– Сейчас немцы уберут гражданских, – сообщил нам командир Нининых осназовцев, явно уже успевший наладить коммуникацию между отрядами, – и будем садиться.

– Удивительная забота с их стороны о сохранении отечественных секретов, – пробормотал я.

– Стандартная международная практика, основанная на двусторонних договоренностях, ваше сиятельство, – ответил мне боец. – Мы, когда это нужно, помогаем им, а они в свою очередь нам. К тому же германцам выгодно не афишировать перед своим населением «Сирин». Сам факт наличия подобных машин у Российской империи может наделать уйму шума.

– Кажется, господа бюргеры не шибко-то горят желанием выполнять распоряжения солдат, – хмыкнула Нина, глядя на обзорный экран. – Вон как толстяк разоряется.

– Больше похоже, что он пытается прогнать спецоповцев, – пробормотала Инна, так же с интересом рассматривая происходящее внизу. – А мы не можем услышать, что они там говорят?

– Аппаратура дистанционной просушки, как и некоторые другие системы, заблокированf по требованию принимающей стороны, – покачал головой главный осназовец.

– Весьма жаль. Чую, узнали бы много нового и интересного.

Действительно, что-то у моего эскорта не задалось. Пузан, видимо главный среди приехавших из замка немцев, буквально грудью напирал на давешнего сержанта и отчаянно размахивал руками. Даже отсюда было заметно, как покраснело его мясистое лицо, а абсолютно лысая голова с оттопыренными, похожими на пельмени ушами влажно поблескивала от выступившего пота.

В отличие от него, стоявший рядом и иногда кивающий чему-то, худощавый и довольно высокий немец аристократического вида выглядел абсолютно спокойным. Презрительно улыбаясь, он слушал разгорающиеся препирательства, слегка склонив голову набок, и словно бы наслаждался происходящим.

Наконец, ему, видимо, надоело оставаться безмолвным участником переговоров, и он что-то сказал. Причем сразу же после этого спорщики замолчали, но если толстяк, глубоко поклонившись, тут же отошел немного в сторону, шустро семеня коротенькими ножками, то сержант только немного подобрался, но тут же отрицательно покачал головой.

Через непрямые обзорные экраны невозможно было сказать, что представляет собой сансарно-энергетическая структура этого человека, но по его поведению складывалось впечатление, что он абсолютно уверен в себе и, в отличие от толстяка, совершенно не боится вооруженных бойцов Штази. Причем, похоже, что уверенность эта зиждилась не только и не столько на высоком титуле, сколько на собственных силах, которых, как он, похоже, считал, с лихвой хватило бы, чтоб справиться со всем моим немецким эскортом и их боевой техникой.

– Кто это? – спросил я, кивнув на аристократа.

– Наверное, кто-то из Гогенцоллернов, – передернула плечиками Ленка и, словно бы повторяя мои мысли, добавила: – Уж больно уверенно он себя ведет.

– Принц Карл-Фердинанд. Признанный незаконнорожденный сын принца Кристиана-Сигизмунда Прусского, брат принца Кристиана-Людвига, – ответила Нина. – Один из бывших кандидатов на главенство в доме Гогенцоллерна.

– Что-то не слышала о таком, – слегка покраснев от досады, пробормотала Инна.

Я уже заметил, что моей «супруге в магии» очень не нравились ситуации, в которой хоть как-то проявлялась ее недостаточная информированность.

– Ничего удивительного, – передернула плечиками ее сестра. – Во время Первой Магической войны дом Гогенцоллернов лишился почти всех своих представителей, так или иначе ведших в двадцатом веке публичную жизнь. А потом резко вскрылись многочисленные застарелые гнойники древних родов, и ошарашенной публике были представлены новые лица. Мне ли тебе рассказывать! Вспомни того же Максимку! Род Каролингов считался вообще вымершим еще в двенадцатом веке. А тут, только Германия затеяла реставрацию – хлоп! Оказывается, Священный Римский престол втайне от всего мира долгие века не давал угаснуть немецкой, еще католической ветви рода Каролингов. А болезнь и смерть Людвига Четвертого Дитя оказалась всего лишь инсценировкой Конрадинов, недовольных недорослем на троне и ежегодной данью, которое государство вынуждено было платить венграм. Даже Гогенцоллернам, уже пускавшим слюни на престол, пришлось тихо утереться.

– Да, тогда тот еще скандал разразился, – кивнула Инна. – Кто бы знал, что святоши смогли провернуть такую подмену. Дальновидные, сволочи. И все же… ладно у нас дома фактически имперский ренессанс смыл все старое и вывел наверх новые лица. Но меня всегда поражало то, с каким ожесточением резали друг друга старые аристократы в Европе, после чего тут же всплывали те же самые имена, но под другими масками.

– Сестра, – развела руками Нина, – нам ли с тобой не знать, как это происходит.

И все, кто был в салоне «Сирина», даже Аська, дружно посмотрели на меня. Мне даже как-то неудобно стало. Словно бы украл что-то…

– Так! – произнес я, пересаживая дочку на колени к Зайке и поднимаясь со своего кресла. – Лингва вроде загрузилась, так что пойду-ка я подышу воздухом.

– Стой, ты куда это? – воскликнула девушка, ухватив меня за локоть.

– Пойду, пообщаюсь с «родственничком», – улыбнувшись, произнес я, высвобождая руку из цепких пальчиков. – Узнаю, чего это немчура на моих временных гвардейцев бочку катит.

– Я с тобой! – тут же заявила Нина.

– Ну уж нет! – произнес я, улыбнувшись, и поцеловал нахмурившуюся Зайку. – Посиди-ка здесь пока, а то не дай бог чего, мне потом твой папанька голову открутит.

– Но… – она хотела было еще что-то сказать, но только вздохнула и, покачав головой, буркнула: – Главное, сильно не попорть нам отношения с этой страной.

– Нин, ну я ж вроде теперь еще и новонемец, и напомню, что хочу я этого или нет – никто не спрашивал. Так что сами виноваты, – я подмигнул девушке. – А родина, понимаешь ли – никаким тут боком.

– Как будто это кого-то волнует, – Инна звонко хлопнула меня по спине. – Это ж Европа – родина двойных стандартов!

Подойдя к перегородке в пилотскую кабину, я активировал переговорное устройство и попросил опустить аппарель. Из десантного отсека, в котором ютились бойцы осназа, тут же потянуло холодным ветерком. Не утруждая себя необходимостью спускаться по-человечески, я просто перемахнул через ограждение, а затем, окунувшись в потоки свежего, чистого воздуха, спрыгнул со ступенек на землю. Всего-то какие-то жалкие двадцать пять метров.

Появление меня любимого, фактически выпрыгнувшего из ниоткуда, произвело на немцев двоякое впечатление. С одной стороны, приписанные ко мне канцлером вояки заметно расслабились. Все-таки я, хоть и временно, но был их сюзереном и насчет моей персоны у них имелись четкие указания, так что мое личное присутствие, судя по всему, немного развязывало им руки и придавало их действиям легальности.

С другой стороны, для делегации встречающих я явно выскочил как черт из табакерки. Агрессивный толстяк, до этого препиравшийся с сержантом, казалось, готов был схватиться за сердце. Да и группа поддержки из явно знатных бюргеров выглядела не лучше. Разве что высокий аристократ смерил меня вначале презрительным взглядом, а уж только потом слегка побледнел.

Ну да, вряд ли ему каждый день приходится видеть Аватаров. А я к тому же на долю мгновения приоткрыл седьмую чакру, чтобы у мужика не оставалось сомнений, что он здесь далеко не самый крутой.

Оправившись и пригладив растрепавшиеся на ветру волосы, с неудовольствием стряхнув с рук оставшиеся огненные капли, отдающие радужным сиянием, я демонстративно поправил галстук и медленно направился к группе людей. Игнорируя пока что встречающих, обратился напрямую к бойцу Штази.

– Сержант, возникли какие-то проблемы? – произнес я, параллельно вслушиваясь в дубляж автопереводчика, маджи-искин которого, естественно, не был настроен на полное морфирование звуков и эмоциональной насыщенности речи. – Мои спутницы устали и желают отдохнуть.

– Мой лорд, – произнес переводчик, хотя я четко услышал слово «фюрер», – Небольшие затруднения.

– Да? И какие?

– Дело в том, что… – начал было спецоповец, но его вдруг перебил возмущенный возглас толстяка:

– Да как вы смеете! Чужеродное быдло! – На этом слове «Rind» маджи-искин запнулся, но все же перевел его. – Преклони колени перед принцем Карлом-Фердинандом Прусским, ничтоже…

Звонкая оплеуха по лысому затылку, которую аристократ шустро отвесил своему пухлому подручному, заставила его заткнуться.

– Слуги порой радеют о чести хозяев больше их самих, – с кривой улыбочкой произнес Карл-Фердинанд, обращаясь ко мне. – Герцог Космос Гогенцоллерн, как я понимаю?

– Он же русский герцог Кузьма Васильевич Ефимов, – ответил я, внаглую протянув мужчине руку, которую он, надо отдать ему должное, тут же крепко пожал. – Надеюсь, вы не хотите сказать мне, что задержка вызвана вашими претензиями на «нашу» Калининградскую область?

– О нет… что вы, – принц даже чуть приподнял ладони перед собой, а лицо его слегка пошло розовыми пятнами, однако голос ни на йоту не изменился. – О восстановлении Пруссии не может быть и речи. Это подтвердил мой отец, «sit tibi terra levis» – это говорю и я.

– Тогда в чем проблема? – Переводчик запнулся на латыни, но я знал от мамы, что переводится эта фраза как «Пусть земля тебе будет пухом» – и не стал обращать на это внимание.

– Ваше признание и этот визит оказались очень неожиданными для нас, – произнес он. – Так что я и мои дети еще не успели съехать из своих апартаментов, освободив их для новых хозяев замка.

– Так в чем проблема? – пристально посмотрел я на аристократа. – В замке что, нет гостевых комнат?

– Вы… – несмотря на общую бледность, лицо и щеки мужчины слегка покраснели. – Вы хотите оскорбить нас, бывших почти пять лет фактическими хозяевами замка и деливших заботу о нем с вашей великой бабушкой, – выселив всех в гостевые комнаты? Герцог, это переходит всяческие границы…

– Уважаемый, – нахмурился я, и мужчина непроизвольно отступил на несколько маленьких шагов, прежде чем взял себя в руки. – Мы же вроде как родственники?

– Вроде как, – через плотно сжатые зубы ответил аристократ.

– Тогда живите, где жили, сколько хотите, – усмехнулся я. – Ни я, ни мои спутницы, поселившись в гостевые комнаты, нисколько не будем чувствовать себя оскорбленными.

– Но…

– Никаких «но»! – отрезал я. – В ближайшее время мы намереваемся вернуться в Россию, и я совершенно не желаю своим краткосрочным визитом создавать кому бы то ни было неудобства. Тем более родственникам, которым я свалился как снег на голову.

– Но… это же урон чести… – слегка напряженно произнес Карл-Фердинанд.

– Ничего, моя «честь» это переживет, – отмахнулся я. – В конце концов – я хозяин замка? Или нет?

– Да, – тихо и слегка отстраненно ответил мне аристократ. – Несомненно, вы.

– Значит, именно я решаю, как, кто и где будет в нем жить! Все! Разговор на эту тему закончен, – припечатал я. – Если что-то не нравится – считайте это моей личной блажью.

– Как скажете, герцог, – как мне показалось, с долей недовольства и холодного презрения произнес прусский принц, хотя, конечно, лингва-модуль жутко коверкал эмоциональную составляющую речи.

* * *

– Дорогой, ты, конечно, благородно поступил… с точки зрения русского младоаристократа, – произнесла, слегка покачивая головой, вышагивавшая чуть впереди Инна, крепко державшая Аську за ладошку.

Нина, величаво плывшая со мной под ручку, согласно кивнула и добавила:

– По отношению к «родственникам».

– Вот! – «супруга в магии» подняла указательный пальчик вверх и наставительно покачала им. – Но то, что благородно и правильно для русского, для немца – порой оскорбительно! Особенно если он привык мерить свою родословную тысячелетиями.

– Если разобрать по полочкам то, что ты ему сказал, то получится, что ты просто в очень жесткой форме поставил на место приблудного родственничка, – продолжила Зайка. – Очень грамотно размазал его по асфальту тончайшим слоем. Если бы я, дорогой, не знала бы тебя получше, то откровенно поаплодировала бы твоему искусству изысканного унижения зарвавшихся высокородных оппонентов.

– Да еще так ловко обставленного, – хмыкнула Инна, слегка поворачивая к нам голову. – Так что фактически на прямые оскорбления ему мало того, что ответить было нечего, кроме как громко сглотнуть и утереться, так еще даже формального повода вызвать тебя на дуэль не дал.

– Папочка у нас – талант! – гордо сказала мелкая пигалица, тоже посмотрев на нас с Ниной. – Умеет заводить друзей!

– Заклятых, – добавила посмеивающаяся в кулачок Ленка, следующая прямо за нами.

– Да что я сделал-то! – возмутился наконец я, уже уставший от всех этих подколок. – Люди попали в затруднительную ситуацию, частично из-за меня, а мы с вами здесь жить вроде как не собираемся. Я же как лучше хотел – просто поступил по-человечески…

– Вот! Вот в этом то и дело, Кузенька! – Нинка слегка потрясла меня за руку. – В этом-то все и дело, любимый! Ты просто хотел поступить «по-человечески» с теми, кто почитает себя минимум «полубогом»! Ну или что-то типа того.

– Глупости какие-то, – буркнул я, отворачиваясь и рассматривая тянущиеся вдоль дороги темные стволы деревьев.

Под ногами приятно похрустывал свежевыпавший ночью снег, успокаивающе действуя на нервы, а легкий морозный ветерок не давал полностью поверить в то, что мы сейчас находимся, по сути, в самом сердце старой Европы. По какой-то причине мне упорно казалось, что еще немного и поворот дороги выведет нас к главному входу центрального городского парка Новосибирска, куда в эту донельзя мягкую для нынешнего времени года зиму меня вдруг занесло с друзьями из общаги.

Впрочем, мягкая она была здесь, в Землях Германской Нации, а в Новосибе, насколько я знал, стоял лютый дубак под минус тридцать! Как, впрочем, по словам Нинки, и в Москве, где было сейчас под минус двадцать пять.

Лечебно-оздоровительный терренкур прямиком к воротам расположившегося на холме замка, возвышающегося над рекой Цоллерн, предложили мне мои девочки. Так что, в то время как пяток наших немцев, вместе с парой осназовцев, укатили вперед вслед за принцем на имевшейся в вертолете мобильной платформе, наша небольшая процессия в сопровождении лимузина начала пешее восхождение.

Места здесь, конечно, были красивые. И вроде дикие, но при этом какие-то… ухоженные. Ни тебе вала, ни тебе сушняка, даже подлесок какой-то редкий и словно бы вычесанный гребенкой. Наверное, именно из-за этого в голове крутились ассоциации, связанные скорее с парком, нежели пусть даже с пригородной, но лесополосой.

Тяжело вздохнув, я вновь посмотрел на Нину.

– Ладно. Всё. Я готов учиться уму-разуму, – произнес я, переборов наконец-то вполне естественное сопротивление организма. – Что я сделал не так?

– Да в общем-то «всё»! – с улыбкой ответила девушка. – Но получилось очень даже неплохо. Можно даже сказать, что ты заполучил среди Гогенцоллернов если не союзника, то как минимум более-менее лояльную тушку, которая какое-то время не будет тебя особо беспокоить.

– Это называется неплохо? – фыркнул я. – Да вы только что говорили мне, что я этого принца унизил и он чуть было не вызвал меня на дуэль!

– Это называется «великолепно»! – звонко рассмеялась Инна. – Ты просто не понимаешь, что только что сделал как для Империи, так и для нашего рода Ефимовых!

– Так поясните мне, сирому и убогому! – насупился я. – А то, знаете ли…

– Не злись, – Зайка ласково погладила меня по плечу. – Я сейчас объясню. Попробую хотя бы, надеюсь, что у меня получится.

– Ну, хоть ты из меня тупого-то не делай, – почти взмолился я.

– Да ни в жизнь! Ты, Кузя, у нас не «тупой» ни разу! Ты у нас, можно сказать, носитель народной мудрости! – ласково проворковала девушка, прижимаясь ко мне. – Просто ты сейчас не понимаешь, зачем вообще был затеян весь этот балаган, а я уже успела полностью прослушать и просмотреть запись, сделанную твоими немецкими гвардейцами.

– Ну и?

– Нас просто не хотели пускать сегодня в замок.

– Это я и так понял! Для людей наше появление было шоком, вот они и не успели съехать, вот и…

– Нет, дорогой, никто никуда съезжать не собирался! – улыбнулась Нина. – Просто мы не должны были там появиться. Да и некуда им съезжать. Весь вопрос был в том, кто сегодняшней ночью отправится спать в ближайшую гостиницу!

– Чего? – я нахмурился. – Замок-то большой. Уверен, что все могут…

– Не могут, дорогой! Не мо-гут! Замок-то как раз маленький! Не забывай, что кое-кто привык считать себя полубогом!

– Блин, я понимаю, что господам очень обидно, что они перестали быть хозяевами, но…

– Вот на это как раз они обижаются меньше всего, – вставила Инна. – Они ими никогда не были. Кузенька, вопрос, как правильно сказала Нина, стоял в том, кто именно сегодня будет вообще ночевать в замке. Кто под кого прогнется. Кто тварь дрожащая, а кто право имеет!

– Ты мне Достоевского в мозг не пихай! – посмотрел я на свою супругу в магии. – Я его с детства слабо переношу!

– А все так и есть, – улыбнулась Нинка. – Нравится тебе Федор Михайлович, или ты предпочитаешь писателей фантастов нового поколения, которых постоянно слушаешь. Русская классика, дорогой мой, объясняет многое…

– Только очень уныло, – перебил ее я. – Так в чем дело-то? ...