Сергей Васильев Переписать сценарий II

Глава 1. Забайкальская охота. Лето 1904…

Охота в Забайкалье существовала всегда. Во все времена человек и зверь в этих местах жили рядом. Только промысловой пушной живности обитает в крае больше 25 видов. Черно-бурая и красная лисицы живут по соседству с зайцем, барсуком, тарбаганом. В самых глухих местах встречается росомаха.

В зависимости от сезона, можно поохотиться на лося, косулю, кабаргу, изюбря, кабана. Хватает и птиц. Местные промысловики споро добывают даурскую куропатку, тетерева, глухаря, рябчика и водно-болотную дичь.

Живя в окружении такой природы, наверное, нельзя не быть охотником. Говорят, что охота – это не хобби, а состояние души. Прелесть её – не только в добыче и удовлетворении поискового инстинкта. Сливаться с природой, чувствовать и знать повадки зверя, – это искусство.

Засветло подойдя к солонцу, приютившемуся в распадке между сопками, охотник рассмотрел на песке свежие следы. В груди его шевельнулось волнующее чувство: возможна удача. Засидку он оборудовал еще несколько дней назад, за кустом багульника, под большой раскидистой сосной. Сделал углубление для ног, чтобы было удобно сидеть, прислонясь спиной к дереву.

Устроившись на привычном месте, укрепив на сошках испытанное оружие, охотник стал ждать. Ожидание могло продлиться час, два, три… Чем больше запас терпения, тем вероятнее удача.

Впрочем сегодня всё произошло быстро. Не успело Солнце заглянуть в распадок, как послышался топот копыт и в низине показались всадники в приметных широкополых шляпах-«стетсонах», высоких ботинках "Slater Shoe Company", с кожаными бандольерами через левое плечо.

Дозор британского экспедиционного корпуса, эскадрон "А" The Royal Canadian Dragoons, спешил на поиски неуловимых снайперов, так неприлично ощипавших штаб первой пехотной дивизии армии генерала Куроки и нанесших трёхлинейное оскорбление её командиру Мацумура Канэмото во время рекогносцировки местности.

Охотник вздохнул, перекрестился и крутанул ручку “адской машинки”. Два пуда динамита, заложенных по обе стороны распадка под огромные валуны, послушно грохнули, расшвыряв на четверть версты мелкую гальку, сшибающую всадников и калечащую лошадей.

Две ударные волны, встретившись посредине распадка, скрестились, наложились друг на друга, и разлетелись вдоль склонов, буквально выдувая из сёдел драгунов, не попавших под каменную «шрапнель».

– Ну, с Богом, – шепнул охотник, и прильнул к оптическому прицелу Августа Фидлера, прилаженному к пулемёту системы Мадсена…

За 10 месяцев до описываемых событий. Чита. Сентябрь. 1903.

Поезд, следующий из Москвы в Манчжурию, прибыл в Читу восхитительным осенним утром. После сырого и холодного лета, сентябрь был не по сезону теплым. По-весеннему пели дрозды, а на лесных еланях повторно цвели купавки. Не успевшие за холодное лето превратиться в лягушек головастики стали лягушатами в сентябре. Тогда же произошел вылет из гнезд самочек муравьев. Это была настоящая сказка бабьего лета. И все же уже на всем была печать осени. И, кажется, даже само небо излучало грусть обреченности.

Впрочем, прибывшие на железнодорожную станцию Читы к созерцанию и философствованию были не расположены. Они деловито, как мураши, высыпали из вагонов, затопили перрон и теперь озабоченно – хаотично перемещались сами и перемещали дорожный скарб, приветствуя, прощаясь, благодаря попутчиков за скрашенное в пути время и с разбегу погружаясь в атмосферу еще не проснувшегося города.

Трое путешественников, выйдя из вагона, явно диссонировали с окружающей средой, ибо никуда не торопились, с любопытством оглядывая привокзальную суету. Точнее любопытничал только один, в партикулярном платье, остальные двое – военные – его терпеливо ждали. Ещё раз пробежав взглядом по пёстрой шумной толпе, толпящейся у выхода с перрона и смотревшейся аляповатым пятном на фоне белоснежного здания вокзала, “гражданский” вполголоса продекламировал:

Его попутчик в форме генерала инфантерии хохотнул, нагнулся к уху собеседника и продолжил заговорщиким шёпотом,

Третий участник разговора в форме морского офицера с орлами на плечах хлопнул генерала по плечу так, что тот от неожиданности поперхнулся и командирским голосом прогремел у него над ухом:

– Сандро, – прошипел генерал, оглядываясь на спешащих мимо сонных пассажиров, – не привлекай внимания…

– Ваше высокопревосходительство! – прервал реплику князя пехотный штабс-капитан, – Первый Кавказский сапёрный батальон 16-го гренадерского Мингрельского полка построен, готов к движению!

– Командуйте, Генрих Павлович! – кивнул великий князь Николай Михайлович, и, повернулся на каблуках к спутникам уже с серьёзным лицом скороговоркой добавил, – за “Федота-стрельца”, Сергей Александрович, премного благодарны, однако обещайте, кроме как в нашей с Сандро компании, никому сие творчество не демонстрировать, ибо крамола….

Сценарист пожал плечами и согласно кивнул. Он не собирался вообще никого знакомить с творчеством Леонида Филатова, на которого они случайно наткнулись во время поиска в базе данных сведений о Никола́е Миха́йловиче Фила́тове, полковнике ГАУ, фанате ручных пулемётов и бронетехники, одним из первых в Российской империи, указавшем на перспективность этого вооружения.

Две недели пути от Петербурга до Читы, в ходе которой великие князья Николай и Александр Михайловичи с жадностью поглощали информацию о будущем с ноутбука и планшета сценариста, останавливаясь только на время необходимой подзарядки батарей от портативной солнечной панели, пролетели мгновенно.

В неспешных, но от того не менее горячих дорожных дискуссиях, непрерывно дополнялся и обрастал деталями план вмешательства в сценарий “наших западных партнеров” по разграблению и разгрому России в предстоящих войнах и революциях ХХ столетия.

Катаклизм, закинувший сценариста и группу студентов из комфортной Голландии ХХI столетия в провинциальную Корею начала ХХ, оба князя называли теперь не иначе, как провидением, ибо их собственная судьба, приведшая одного в изгнании, второго – в расстрельную яму Петропавловской крепости, обоих категорически не устраивала. Попытка Сандро донести до Николая II всю пагубность его политики, была встречена насмешками, после чего стало понятно – спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

В результате в 1903 году, после тщательной подготовки, состоялся сентябрьский десант в Читу, где, в тесном взаимодействии с иркутским промышленником Второвым, прозванным за деловую хватку “русским Морганом”, заговорщикам предстояло организовать нахальную операцию “Золотой теленок”, благодаря которой они были твёрдо намерены переписать сценарий русско-японской войны и русской революции 1905 года, сверстанные в в Генштабе Японии и при дворе короля Британии…

* * *

Лето 1904. Великобритания. Лондон.

«Если два англичанина окажутся на необитаемом острове, что они прежде всего сделают? Учредят клуб!»

(Антуан и Жозеф Гонкур)

В лондонских клубах XIX века каждый вечер собиралось до 20000 человек – почти 3 % населения города. Помимо Общества грандиозных бифштексов, Общества защиты «Билля о правах» и «Клуба лояльных», славились спортивные, научные и политические клубы, а также Литературный клуб в известной кофейне «Голова турка» на Джеррард-стрит. Здесь бывали Берк, Рейнольдс, Голдсмит, Гаррик, Шеридан, Гиббон, Адам Смит и многие другие джентльмены, чьими именами гордится Англия. Для каждой профессии существовали свои клубы: в университетском мире – United University, Oxford and Cambridge, New University; в армии и на флоте – United Service, Junior United Service, Army and Navy, для дипломатов – St. James Club.

Самые престижные и старинные клубы находятся на лондонской улице Пэлл Мэлл (Pall Mall). Она получила своё название в XVII веке от проводившихся тут игр в paille-maille (шары, одна из предшественниц крикета). Это первая улица в Лондоне, где появились газовые фонари – Как правило, состоятельный англичанин состоит в нескольких клубах – где-то по склонности, а где-то по обязанности, либо по наследству.

И члены клуба, и гости должны строго следовать традициям и правилам заведения. Например, в клуб Boodle's на Сент-Джеймс-Стрит можно ходить только в темно-синем пиджаке. А для вступления в Travellers Club, основанный в 1819 году, нужно представить не только рекомендации, но и доказательство путешествия не менее, чем за 800 км от Лондона. При этом в комнате под названием «Кофейная» можно, по правилам, пить что угодно… кроме кофе.

В элитный клуб даже богатый человек не может вступить без рекомендаций. Например, престижный лондонский клуб Arts придерживается следующих правил: членом клуба можно стать только по представлению двух действительных членов клуба; гостем клуба может быть только супруг члена клуба или иное лицо, проживающее с членом клуба по одному адресу; лица моложе 30 лет допускаются в клуб только 1 день в году – 1 января. Все эти ограничения не мешают клубу с 1863 года быть одним из культурных центров Лондона. В него входят практически все меценаты и любители искусства из числа английской знати, а также известные писатели и художники Англии.

* * *

Английские клубы существую не для удовольствия, точнее, не только для удовольствия. Это идеальное место для обмена информацией в неофициальной обстановке, обсуждения новостей и в обществе приятных собеседников.

В одном из вышеописанных клубов состоялась встреча двух старых знакомых, один из которых был явно босс, а другой, несмотря на дорогой костюм и холёные руки – явно подчиненный, ибо сидел на самом краешке кресла, старательно ловя каждое слово собеседника.

Босс^[1], несмотря на приглушённый свет и почти абсолютную тишину, чувствовал себя явно некомфортно. Утонув в кожаном кресле, он недовольно хмурился при каждом взгляде на дверь, качал головой и как заведенный, повторял одну и ту же операцию – макал край сигары в бокал с коньяком, раскуривал её, морщился, тушил, обрезал и затем начинал всё сначала.

– Я ни разу не спросил вас про прибыль, рентабельность и трофеи, – раздражённо, не глядя на собеседника, проскрипел владелец сигары, – я уполномочен получить ответ всего на один вопрос – кто решил переписать сценарий войны с Северными варварами? Кто отправил две армии микадо и британский корпус к чёрту на рога – в Сибирь?

– Но сэр! Я действовал строго по инструкции! Решение о рейде в направлении на Иркутск принималось Генштабом Японии. Как и было предписано Вами, я только организовал сопровождение наших желтолицых партнеров, чтобы ничего существенного не прилипло к их потным ладошкам. Воспринимайте наш корпус, как охрану “сокровищ Приама”, сосредоточенных у Байкала, которые надо аккуратно изъять и доставить в метрополию, и при этом они не должны попасть в руки макак, чья задача – таскать каштаны из огня, но не жрать их. Операция для нас абсолютно безопасна – русским просто нечем парировать рейд двух японских армий в Забайкалье – Куропаткин наглухо блокирован на Ляошуне.

– Вы болван, Джефри^[2], – поморщился босс, – войну выигрывают коммуникации, стратегическую победу приносят не штыки и сабли, а снабжение и связь, которые вы растянули на тысячу миль. И кто вам сказал, что эти русские “сокровища Приама” вообще существуют? Я имею другую информацию – Ротшильды с помощью нашего друга Витте и его “золотого рубля” выдоили этого недоумка Никки почти досуха. Золотой запас России фактически перекочевал во Францию и находится под неусыпным контролем нашего брата Леона.^[3]

Тот, кого босс назвал Джеффри, улыбнулся краешками губ и положил на стол чёрную кожаную папку с замысловатым вензелем из двух переплетённых треугольников, образующих шестиконечную звезду в багровом круге. Босс удивлённо вздёрнул брови, приподнялся в кресле, но быстро взял себя в руки и хмыкнув, кивнул на папку:

– Ну и что за информацию предоставил наш брат-Папюс?^[4]

– Его человек во время работ как будто случайно разбил один из ящиков. Он был полностью забит кисетами с золотым песком, образцы которого агенту удалось изъять. Это золото с нерчинских приисков.

– И сколько такого добра хранится в Чите, Джефри?

– Больше миллиона полновесных фунтов, сэр… Это Эльдорадо!

Босс задумался и закрыл глаза…

– Всё равно я не могу принять решение в одиночку. Ждите, Джефри, и пока под любым предлогом задержите продвижение британского корпуса на территорию России… Однако… независимо от принятого решения, прямо сейчас необходимо отвлечь царское правительство от событий в Забайкалье. Удвойте… нет, даже утройте финансирование наших польских и финских товарищей, не жалейте денег для всех остальных ниспровергателей устоев. Нам нужна не просто революционная буза, нам требуется полнокровная народно-освободительная война на западных рубежах России, чтобы ни один царский чиновник, даже если бы захотел, не смог повернуть голову на Восток.

В это же время. Лето 1904 года. Забайкалье.

… Задержать движение британскому корпуса к “Сибирскому Эльдорадо” не удалось. У Золотой лихорадки своя логика, которая не подчиняется рациональным доводам и плохо стыкуется даже с армейской дисциплиной. Поэтому английский экспедиционный корпус шёл в авангарде армии вторжения, включив на полную мощь своё обоняние, натренированное на поиск драгметаллов в завоеванных колониях.

Генерал японской армии Куроки Тамэмото и прикомандированый к нему советником, а фактически – надзирателем, агент Великобритании сэр Ян Стэндиш Монтит Гамильтон – ярый японофил и русофоб, были полностью солидарны в оценке способов борьбы со скифской тактикой, с которой японская армия вторжения столкнулась в Забайкалье.

Сэр Гамильтон недавно поучаствовал в англо-бурской войне, был бит бурами у городка Клиппан, и не понаслышке знал наиболее действенные способы борьбы, поставившие защитников Трансвааля на колени, и горел желанием применить их для укрощения “этих северных варваров”.

Это были простые, много раз опробованные британцами, признанные эффективными и достойными джентльменов, “цивилизованные” способы ведения военных действий, всецело одобряемые “старейшей демократией”, а именно: тотальное уничтожение инфраструктуры противника, отравление питьевой воды, конфискация скота и продуктов питания у гражданского населения, стирание с лица земли всего живого в районе действия партизанских отрядов, захват заложников, включая женщин и детей, содержание их в концлагерях с возможностью прикрываться, как живым щитом. ...