========== Укромное место ==========

Пишу эти строки по просьбе моей любимой жены для потомков, которым может быть интересна история моих странствий.

Генри Артур Чейдвик.

Ма’Феранские войны 2210 г. КЗС «Небула».

— Человек за бортом! — раздался громкий крик в интеркоме моей каюты.

Послышался топот множества ног и приказы вперемешку с руганью. Я тяжело вздохнул и приготовился, поудобнее усаживаясь в своём кресле, так, чтобы сразу вскочить при появлении адъютанта.

Капитан всегда должен быть готов, неважно при каких обстоятельствах. С другой стороны, я не мичман-первогодка, который обязан срываться со своей койки по первой же команде. Для меня такое поведение неприемлемо и вызовет ещё больше вопросов. А их вскоре будет много.

Была и ещё одна причина, по которой я не спешил, точнее даже две. Уже неделю мы висели на орбите газового гиганта со скучным названием «Атроцио-5». Корабль под моим командованием назывался «Небула» и формально, по документам, являлся фрегатом. На деле это был переделанный транспорт. Не самый изящный, не самый быстрый, в общем, во многом не самый. Но кое-что было важно, особенно в текущих обстоятельствах, возникших после крика о «человеке за бортом».

Как ни крути, это был космический корабль. Без палубы, без открытого борта, без рей или парусов. Словом, выпасть «за борт» — довольно сложно. Это было первой из двух вышеозвученных причин, вторая вытекала из первой — вокруг был не суровый, однако столь хорошо знакомый океан на Земле. Снаружи простиралась лишь космическая пустота. Для неё неважно, умеешь ли ты задерживать дыхание или дрыгать ногами. Нет поверхности, не за что зацепиться, а перепад давления убивает за секунду. Тот, кто оказался там без скафандра, — гарантированно труп.

Поэтому, повторюсь, я поудобнее устроился в кресле и принялся ждать. Не сочтите меня каким-то кровожадным маньяком, которому плевать на свою команду. Скорее, напротив, мне, в отличие от многих коллег, не безразличны судьбы моих подчинённых. И меньше всего на их месте мне бы хотелось видеть, как капитан суетится и бегает, давая волю эмоциям. Этот урок я усвоил очень давно.

Мой адъютант, молодой и полноватый, что странно, учитывая питание на корабле, человек по имени Донавал должен был доложить мне незамедлительно — это его прямая обязанность. Ожидание, откровенно говоря, затягивалось. Я уж было подумал: не сам ли Донавал умудрился вывалиться. Когда двери, наконец, открылись, на пороге оказался запыхавшийся адъютант.

— Капитан, человек за бортом! — повторил он, тяжело дыша, и дал хоть какое-то объяснение произошедшему. — Какие-то проблемы в стыковочном доке.

Я молча поднялся и быстро пошёл к месту происшествия. Произошло что-то странное, это я знал точно. Суицид, несчастный случай… Убийство. Это даже не так важно. Слухи — вот что имеет значение. На Небуле триста двадцать человек, из них тридцать девять, включая меня, мичманы и старшие офицеры. Соответственно, двести восемьдесят матросов, не считая труп за бортом. Любое волнение среди них может закончиться неизвестно чем, в том числе — бунтом. А волнения могли и начаться, времена тогда были предельно неспокойные.

***

Для большего понимания контекста предлагаю свой взгляд на происходившие тогда в Земном Содружестве события.

На 2210-й год власть Земного Содружества охватывала почти сотню планет и бесчисленное количество космических объектов. Начавшаяся в первой четверти двадцать первого века космическая экспансия постепенно охватила не только Солнечную систему, но и шагнула гораздо дальше. То были времена богатые на события: колонизация Венеры, Лунная катастрофа, первая встреча с инопланетным разумом и последовавшая за этим война первого контакта.

Человечество встало на колею безостановочной экспансии, расширяясь невиданными доселе темпами. За то же время, что ушло на заселение Солнечной системы, Земное Содружество обзавелось ни много ни мало полусотней колоний!

Такой «спринт» не мог закончиться ничем хорошим. Катастрофа случилась в 2179-м, когда пропала экспедиция Ронского — один из самых амбициозных проектов за всю историю. Последовал долгий, затяжной кризис. Проекты по колонизации сворачивались, экономика стагнировала, а на границах, особенно на «северных», бушевали войны. Правительство менялось одно за другим, зачастую даже не отрабатывая весь свой срок, но кризис только усугублялся.

Множество старых нерешённых проблем привели государство в упадок и стагнацию, чем моментально воспользовались старые враги. Моллюски-Ма’Феранцы, с которыми уже была крупная война в 2184-м, решили забрать себе то, что не смогли в прошлый раз. Всё Содружество умывалось кровью, отражая удар за ударом. Каждый корабль, что можно было переделать под военные нужды, был модернизирован. О добровольной вербовке в армию и флот забыли уже на второй месяц войны. А в это время на Земле продолжались бесконечные политические дрязги.

Земля с самой зари космической эры была особым местом для каждого человека. Священным, если такое сравнение уместно. Люди могли колонизировать какие угодно райские планеты, но каждый мечтал жить именно на старой доброй матушке-Земле.

Грозившая из-за этого проблема перенаселения была решена предельно радикально: только первые два ребёнка землянина имели право остаться и жить на планете. Всем остальным выплачивалась денежная компенсация и предлагалось переселение. Как правило, в миры весьма отдалённые, которые почти всегда были местом, так скажем, неприятным.

Такая политика создавала широкий спектр для недовольства самого разного рода. Человечество, по факту, разделилось на две касты: земляне и космониты, они же колонисты. И не было среди последних ни одного, кто не мечтал бы это изменить.

Учитывая все беды, обрушившиеся на нас, колонии давно бы провозгласили независимость, но шла война. Космониты обладали ресурсами, но у них не было верфей, инженеров, отсутствовал лидер, который объединил бы сотню планет. Только из-за этого Содружество всё ещё существовало. Или мы вместе сражаемся, или умираем по одному.

Наше будущее зависело от того, будет ли преодолён затянувшийся кризис, который всё углублялся: выборы президента в 2209-м году, проводившееся в парламенте Содружества, закончились стрельбой и потасовками. Всё это очень быстро переросло в настоящую гражданскую войну. К счастью, пока за пределы Земли она не шагнула, хотя определённые брожения уже начинались. Поэтому меньше всего мне, как капитану корабля, нужны были какие-либо волнения, которые могли закончиться неизвестно чем.

***

В стыковочном шлюзе собрались несколько офицеров: первый лейтенант, старший инженер и боцман. Вместе с ними стояла парочка поникших матросов. Донавал остался снаружи, следя за тем, чтобы любопытные не вздумали подслушивать.

— Ну? — нетерпеливо спросил я, видя замешательство всех присутствующих.

— Повторите то, что рассказали мне, — скомандовал матросам первый лейтенант Фаррел.

— Мы хотели выпить, — начал один из них: уже немолодой мужчина с некрасивым, множество раз сломанным носом, — здесь кроме нас никого не должно быть…

— А дежурный офицер где был? — уточнил я.

В стыковочном шлюзе, как и любом другом ключевом помещении, коих на Небуле было не так много, всегда должен быть хотя бы мичман.

— Ушёл, пересменка… Они всегда уходят за полчаса до неё, — тихо и немного испуганно доложил матрос.

Его страх можно было понять. Он был завербован насильно, и даже самый юный мичман мог приказать высечь его электрокнутом за малейшую провинность. А клевета в отношении офицера (даже если это не так) каралась намного строже.

— Лейтенант, — обратился я к Фаррелу, — проконтролируйте потом, чтобы эта «традиция» канула в Лету. Что дальше было?

— У нас есть место, там, чуть у стены, — матрос указал куда-то в дальний от входа угол. — Камеры его не видят, мы обычно там и пьём.

Его коллега по несчастью бросил на него гневный взгляд. Похоже, кто-то сболтнул лишнего. Не было необходимости упоминать, что камеру необходимо переместить. Очевидно, что это сделают и без моих комментариев.

— А Смит, — матрос посмотрел на шлюз, — испугался, что заметят, говорил, что слышал шаги. Он рассказал, что знает код от шлюзовой двери и что, если мы заберёмся внутрь, нас никто не увидит. Он подошёл к панели, разблокировал дверь, открыл её, и тут взрыв, такой глухой удар. Другая дверь была открыта, Смита вынесло туда. А потом автоматика запечатала шлюз и… Ну вот.

Он развёл руками, показывая, что больше ничего не знает.

— На гауптвахту обоих за распитие алкоголя, и найдите, откуда они его взяли, — приказал я и подождал, пока вызванные боцманом матросы из службы безопасности их уведут. — Тело уже достали?

— Я послал заняться этим, — ответил Кереньев: старый, весьма упитанный боцман, который, похоже, уже смирился с тем, что никогда не пойдёт на повышение.

Кивком показывая, что услышал его и более не задерживаю, я повернулся к старшему инженеру Ворстону:

— Найдите причину, по которой не сработала автоматика. Немедленно и без лишнего шума. Фаррел, — лейтенант вытянулся по струнке, — официальная версия — неисправность. Слухи пресекать. Буду у себя в каюте, жду ваших докладов.

Развернувшись, я пошагал прочь, ругая себя за то, что не сдержался и сказал лишнего. Не нужно было показывать, что я уверен в том, что произошедшее — не случайность. Неважно: офицерам или матросам — это была ошибка. Как минимум, нужно было дождаться рапорта инженера.

И всё же я знал, что что-то не так. Любой, кто хоть раз работал со стыковым шлюзом, знает, что наружная дверь автоматически закрывается, когда открывается внутренняя, иначе внутренняя не откроется вообще. Почему не сработала автоматика? Почему наружная дверь вообще была открыта? Много вопросов, и рядом с моей каютой уже ждал тот, кому я был рад перепоручить поиск ответов.

На любом корабле есть служба безопасности: где-то больше, где-то меньше. На Небуле это был один офицер и пять матросов. В отличие от всего остального экипажа, капитан не мог их назначать по своему вкусу: кого прислали из адмиралтейства, тот и будет служить.

Это наделило службу безопасности весьма мрачной репутацией государственных агентов и шпионов. Особенно среди матросов. Их можно было понять, ведь кто знает, кого назначили на корабль? Может быть, по приказу адмиралтейства офицер в чёрной форме здесь именно по их душу.

Правда, как обычно, была где-то рядом. Капитан всегда был в курсе того, кто к нему назначен и с какой целью. Чаще всего он и передавал приказы прибывшему офицеру. Миф про «плохих государственных шпионов» просто был слишком удобным способом перенести недовольство с конкретного капитана на абстрактный государственный аппарат. Не могу сказать, что мне нравилась такая практика, но кто будет слушать капитана недофрегата, получившего звание только полгода назад?

Возле моей каюты стоял уже весьма немолодой мужчина с высокими залысинами, тщетно скрываемыми под чёрной, под стать форме, фуражкой. Его глаза не выражали абсолютно никаких эмоций, выдавая в нём профессионала, который службу ставит выше собственного «Я».

Это был Евгений Лютцев, на корабле он был вторым лейтенантом. Хотя по выслуге превосходил Фаррела как минимум в несколько раз. В чём была причина такого отсутствия интереса к карьерному росту, никто не знал.

Жестом я пригласил его к себе в каюту. Мы оба выдержали вежливую паузу, давая друг другу время сесть и собраться с мыслями.

— Вы в курсе произошедшего? — спросил я.

— Не больше вашего, капитан, — нейтрально ответил Лютцев.

— Сейчас Кереньев достаёт тело, и мне хотелось бы, чтобы было проведено полное медицинское освидетельствование. Возможно, причина всего лишь в алкоголе.

— Даже самая крепкая водка не отключит автоматику, — заметил лейтенант.

— Да, — согласился я, — поэтому поднимите досье на эту троицу. Политические взгляды, враги, друзья, мотив к суициду. Проверьте записи с камер. Разумеется, всё должно быть максимально тихо.

— Разумеется, — в тон мне ответил Лютцев, встал, коротко поклонился и вышел.

Я тоже решил не оставаться в каюте и, выждав пару минут, отправился на мостик.

***

Задача, порученная мне, была предельно ясной: система Атроцио находилась на фланге вражеских флотилий, и тут периодически появлялись отдельные корабли противника.

Сложно представить, чтобы в век космоса кто-то использовал курьеров, тем не менее, эти перемещения крайне заинтересовали командование. Понаблюдать и разобраться в происходящем было поручено мне.

Газовый гигант мной был выбран не случайно. На его поверхности свирепствовали электромагнитные бури, а орбита была сплошь усеяна лунами и астероидами. Идеальная маскировка, позволяющая спокойно наблюдать за всей системой.

— Капитан на мостике! — объявил Фаррел, по уставу прикладывая руку к фуражке.

— Что-нибудь новенькое на радаре?

— Космический кит, капитан, — отрапортовал Фаррел и вывел на главный экран изображение.

Перед моими глазами предстало огромное существо, судя по данным, не менее нескольких сотен километров в длину, вальяжно плывущее по известным только ему делам. Эти создания питались светом и, как правило, обитали в туманностях или на орбитах умирающих звёзд. Где и при каких обстоятельствах зародилась эта форма жизни, биологи так и не смогли дать ответ. Большая часть китов была очень старой: они «родились» ещё до того, как на Земле вымерли динозавры. Самая молодая особь, которую исследовали земные учёные, была ровесницей человека как вида. Если их не тревожить, то они не представляли абсолютно никакой угрозы. Поэтому я ещё пару минут постоял на мостике, наблюдая за корабельными системами, и, откланявшись, пошёл обратно.

Не успел я пройти и пары шагов, как запиликал мой коммуникатор. Из него раздался голос Ворстона:

— Капитан, я нашёл причину поломки. Если вас не затруднит, подойдите в шлюзовой отсек правого борта.

— Скоро буду, — ответил я и быстро набрал сообщение Лютцеву.

Впрочем, это было лишним: судя по постовому возле дверей в шлюз, Лютцев уже был на месте. С помощью медицинского дрона он изучал обезображенное тело Смита. Евгений встретил меня взглядом и покачал головой, давая понять, что ещё не готов что-либо доложить.

Старший инженер Эрик Ворстнон, так же тут присутствовавший, как раз снимал скафандр, оставив зачем-то перчатку. Я не сразу понял, что он что-то в ней держит.

Бедняга выглядел очень измученным не только потому, что случившееся выпало на конец его вахты. Дважды этого голубоглазого блондина, моего ровесника, повышали до лейтенанта и дважды разжаловали обратно в мичманы за проступки. Его служба на Небуле была решающей: возможно, ему наконец дадут это повышение. А тут как назло Смит с этим шлюзом. Можно только представить ту обиду, что бушевала внутри у Эрика.

Он протянул мне тонкий продолговатый предмет, сантиметров тридцать в длину. Я попытался его взять и сразу же одёрнул руку — он был обжигающе холодным.

— Что это? — спросил я, подавляя в себе желание наорать на инженера за то, что тот не предупредил о холоде.

— Титановая отвёртка, если не ошибаюсь, — ехидно улыбаясь, ответил Ворстон. — Инвентарный номер кто-то оплавил, но такие, как эта, есть только в машинном отсеке.

Мой, вполне очевидный вопрос упредил Лютцев:

— Смит и его дружки там не работали. К отвёртке доступа у них не было.

— Этим был заблокирован один из датчиков, таким образом, автоматика шлюза считала, что дверь закрыта, — продолжил объяснять Эрик, — крепили с умом и пониманием того, как работают двери шлюза. Я проверил: с этой штукой внутри их можно было закрыть только в ручном режиме.

— Благодарю вас, — искренне сказал я и, ещё раз взглянув на беднягу, добавил. — Идите, отдохните. Это приказ.

Ворстон благодарно кивнул и, оставив отвёртку в перчатке на столе, ушёл. Когда захлопнулась дверь, заговорил Лютцев:

— Никаких следов алкоголя, наркотиков или иных веществ. Даже лекарств. Никаких имплантатов, нервная система в порядке настолько, насколько это возможно для алкоголика.

Последнее замечание было не совсем корректным, но Евгений слыл ярым противником алкоголя, поэтому ничего удивительного не было.

— Похоже, он действительно не знал, что со шлюзом что-то не так.

— Как и его дружки, — согласился Евгений. — Они пробудут на гауптвахте ещё неделю. Я решил, что с учётом произошедшего этого более, чем достаточно.

Распитие алкоголя — это как минимум две недели, никак не меньше, но спорить мне не хотелось. Лютцев, с его опытом работы, прекрасно сам об этом знал. Если он так решил без обсуждения со мной, то, значит, уверен в своих действиях.

— Проверьте, что там с этой отвёрткой, кто её владелец, кто её получал и один ли это человек, — приказал я.

— Так точно, — как обычно, абсолютно нейтрально, ответил лейтенант.

Мне ничего не оставалось, кроме как направиться в каюту. Что-то меня смущало. Какая-то незначительная, но очень важная деталь. На полпути я уже почти понял, что именно, поэтому ускорил шаг, и беда была тому несчастному, что в узком коридоре стоял у меня на пути.

Меня интересовали видео с камер наблюдения. Просматривать многочасовые записи нужды не было: требовался конкретный момент, произошедший около часа тому назад.

На экране передо мной стояли шестеро: двое матросов, боцман, старший инженер, первый лейтенант и молодой мужчина лет тридцати в капитанском кителе; из-под его фуражки торчали чёрные, непокорные расчёске волосы. Глядя на самого себя, я подумал, что для капитана выгляжу, как растрёпанный воробей, к тому же весь какой-то неровный и нескладный.

— …Смит, испугался, что заметят, говорил, что слышал шаги, — раздался голос в записи.

Вот оно! Я принялся отматывать запись на тот момент, когда случилась катастрофа. Матрос достаточно точно описал всё произошедшее, но как я ни вслушивался, никаких шагов не слышал.

«Никакая аппаратура не идеальна, возможно, Смит действительно что-то слышал», — подумалось мне.

Нужно было проверить записи с камер, что стояли в коридоре. Это оказалось не так уж и просто: на Небуле были сотни практически одинаковых проходов. Прежде, чем мне удалось найти искомое, прошло часа три. За это время в каюте побывал Донавал с подносом еды, которого я усадил рядом в надежде, что он найдёт нужную мне запись. Затем появился Лютцев, наверное, зашедший с докладом. Только с его помощью и получилось найти нужную запись.

На ней отчётливо было видно, что в то время, как в шлюзовом отсеке собирались Смит и компания, к дверям аккуратно приблизились двое матросов с какой-то увесистой коробкой. Услышав шум внутри отсека, они быстро ретировались. Лютцев ткнул пальцем в коробку, что они несли:

— Это скафандр. Мои люди нашли его в вентиляции. Инвентарный номер не совпадает с нашими, похоже, его кто-то тайком пронес.

— Арестуйте этих людей, — приказал я.

***

Полностью картина произошедшего сложилась только к тому времени, как корабельные часы показали семь утра по земному времени. Ни я, ни Лютцев так и не прилегли, держась исключительно на стимуляторах и неимоверном количестве кофеина.

Но прежде, чем поделиться открывшейся информацией с остальными, мне нужно было проверить один важный нюанс. Уж больно история, рассказанная виновниками, была фантастической.

Для этого я под взгляды, которые нельзя прочесть иначе, как «капитан, вы ужасно выглядите», команды поднялся на мостик. Первый лейтенант Фаррел, успевший за прошедшее время отстоять одну вахту, сдать её, отдохнуть и теперь только-только принявший новую, взирал на меня с огромным непониманием. Возможно, стоило его посвятить в то, что задумал, но, во-первых, у меня не было никаких сил в сотый раз это всё проговаривать, а во-вторых, если я ошибался, то подобные россказни уничтожили бы мою репутацию на корню.

«Небула», по моему приказу, тщательно сканировала окружающие её астероиды и луны. Разумеется, всё это было проделано ещё по прибытии, неделю назад, и судя по всему, серьёзных изменений не произошло.

— Сканирование закончено, капитан, — доложил Фаррел. — Результаты…

— Неважно, что с этим астероидом? — я ткнул пальцем прямо в экран, показывая на небольшую алую точку среди множества других таких же, но серых точек.

— Ошибка сканирования, слишком высокое содержание металла! — отрапортовал отвечавший за это мичман.

— Сейчас проверим. Фаррел, сойдите с нашей орбиты и медленно облетите его.

Пол едва заметно вздрогнул, когда заработали двигатели. «Небула» не слишком изящно, зато очень аккуратно двинулась к цели. Через пару минут искомый астероид стало видно через курсовые камеры.

Считаю нужным уточнить, что «Небула» не имела огромных прозрачных экранов, открывающих красивый вид на окрестности, столь популярных в массовой культуре. А её рубка не вздымалась над остальным корпусом, намекая, на чём нужно сосредоточить огонь, а была надёжно укрыта в корпусе наряду с орудийной цитаделью и системами жизнеобеспечения.

Серо-коричневый, километров триста в диаметре, он ничем не выделялся среди своих собратьев, по крайней мере на первый взгляд. Штурман, выполняя приказ, сбавил скорость и принялся его облетать. На камерах проносился скучный, однообразный пейзаж поверхности, щедро усыпанной кратерами.

Мне пришлось до боли в глазах смотреть на экраны. Я примерно знал, что искать, но не представлял, где.

— Стоп, — скомандовал я, краем глаза увидев искомое. — Кратер, левый верхний угол, включите прожектора.

Ярче местной звезды вспыхнули корабельные огни, освещая нужный участок. Все в рубке ахнули, увидев несколько соединенных металлических конструкций — простенькую космическую базу, принадлежавшую контрабандистам, о которой я узнал от допрошенных матросов.

Не только я заметил чудесные маскировочные свойства орбиты «Атроцио-5». Первыми на них обратили внимание именно контрабандисты. Их крохотные, одноместные, абсолютно незаметные для корабельных систем шлюпки сновали между астероидами и лунами в поисках «клиентов». Экипажам человеческих судов, что здесь оказывались, как и я, продавали алкоголь и наркотики, моллюскам-Ма’Феранцам, залетавшим раз в несколько недель — какие-то околонаркотические специи. Где-то открыто, где-то, как на Небуле, с помощью ухищрений.

Матросы, которых допрашивал Лютцев, поведали, что в оговорённый срок они, облачившись в контрабандный скафандр (при тщательном обыске таких обнаружилось аж пять штук), заранее выведя из строя привод шлюза, выходили в открытый космос и просто забирали прилепленные магнитными держателями к корпусу корабля ящики. Оплачивалось всё электронными деньгами, часть груза уходила на взятки, часть оставляли себе, остальное продавали дуракам вроде покойного Смита по заоблачным ценам.

Вовлечёнными по итогу оказалось шестнадцать матросов и двое, уже бывших, мичманов. Но это всё спустя несколько дней разбирательств и допросов.

А в тот момент я, выдыхая, словно после длительного погружения, скомандовал:

— Орудия к бою, ни один корабль не должен покинуть базу. Подготовьте шаттл со штурмовой командой.

— Есть сигнал, с нами пытаются выйти на связь! — доложил один из мичманов-операторов.

— Соединяйте! — дождавшись, пока в динамиках кто-то взволнованно засопит, самым громоподобным своим голосом я провозгласил: — С вами говорит капитан флота Земного Содружества Генри Чейдвик. Немедленно сдавайтесь, и гарантирую вам честный, справедливый суд! Даю пять минут на размышления, после этого никаких переговоров вестись не будет!

Ждать капитуляции пришлось три минуты двадцать две секунды.

========== Непростой выбор ==========

2210 г. КЗС «Небула», окрестности Венеры

Родная Солнечная система встретила нас предельно напряжённой обстановкой. Казалось бы, вот она, матушка Земля, рукой подать, но там бушевала гражданская война. Офицеры во главе со мной не без основания опасались бунта: кто знает, сколько на корабле сторонников той или иной фракции, и на что они готовы? Матросы, опять же не без оснований, опасались урезания и без того скудного пайка.

Дело в том, что с момента рандеву с контрабандистами на орбите Атроцио-5, Небула только и делала, что куда-то опаздывала. Сначала поступил приказ срочно вернуться, но по прибытии обнаружилось, что ситуация на фронте изменилась, и вернулись мы откровенно «не туда». Чудом избежав боя, мы выдвинулись в нужную систему. К моменту стыковки со станцией снабжения провизии на корабле оставалось хорошо, если на недели две. О качестве остатков лучше умолчать, скажу лишь то, что в пище стал попадаться уж откровенно чужеродный белок, иногда ещё живой.

На мой резонный запрос пополнить припасы местный интендант, у которого только что на лбу не было написано «вор», с мерзкой ухмылкой продемонстрировал документы, согласно которым на Небуле остался минимум месячный запас продовольствия. Чиновник напрочь отказывался учитывать тот факт, что на корабле, помимо штатного расписания, находились ещё пятьдесят человек контрабандистов, которых нужно было поить и иногда кормить.

Хуже того, не успели мы передать пленников и выгрузить захваченное, как пришёл новый приказ, на этот раз прямиком с Земли. Небуле было необходимо попасть на орбиту Венеры.

На ещё один мой, опять же, резонный запрос припасов с Земли попросту повторили приказ. На языке командования это означало: «Кто ты, а кто мы — не выделывайся».

Пришлось резать пайки. Мера необходимая, но безусловно не популярная. К тому же, о разнице в качестве работы человека, который вместо положенных 3-3.5 тысяч килокалорий получает 2, говорить не приходится.

Не стоит забывать и сугубо психологический момент. Подобные меры никогда не воспринимаются командой положительно. Абсолютно всегда появляются слухи вроде «офицеры едят больше» или «у капитана там полный сундук бекона», с которыми бороться бесполезно.

Лишь на подлёте к Венере, наконец, повезло на чиновника, обременённого интеллектом. Тот сам со мною связался и недоумевающе спросил:

— По моим данным, у вас должны были закончиться припасы ещё пару дней назад. Почему вы их не восполнили на той станции снабжения, где получали приказ?

Выслушав моё краткое, но очень яркое объяснение, он, немного смутившись, сказал:

— Вам будет дан максимальный приоритет на пополнение. Ваша цель — станция Лапута-13, стыковочный док 3, передаю точные координаты…

***

Венера, как это ни удивительно, стала первой крупной колонией человечества на другой планете.

Марс, при всех его достоинствах, был практически лишён атмосферы и тектонически мертв, а значит, лишён защиты от солнечной радиации в виде магнитного поля. В разное время предлагались самые безумные теории насчёт того, как привести красную планету в удобоваримый вид, вплоть до того, что отдельные горячие головы на полном серьёзе хотели закидать несчастную ядерными бомбами.

Венера же, также лишённая магнитного поля, обладала атмосферой. Чрезвычайно плотной и кислотной, но атмосферой. Таким образом, задача звучала уже не как «создать атмосферу», а как «преобразовать атмосферу, снизив её плотность и одновременно изменив состав». Проект безумно сложный, но вполне выполнимый.

Не последнюю роль сыграла также и гравитация. Существует правило десяти процентов: если ускорение свободного падения меньше этого порога, попытка «переехать», например, на Землю, чревата огромным риском для жизни. Так человек, родившийся на Марсе или пробывший там значительное время, уже никогда не сможет ступить на прародину. Если же это значение выше, то адаптироваться к этому миру первым колонистам чрезвычайно сложно, а последующие поколения могут покинуть его разве что в один конец.

6 июля 2055 года человек впервые прошёлся по поверхности Венеры без скафандра. А всего пять лет спустя суммарное население на орбите и в городах-поселениях достигло одного миллиарда человек.

За прошедшие полтора века Венера преобразилась ещё больше. Появились моря и океаны, континенты приобрели устойчивые очертания и названия. Давно уже забыли о тех временах, когда стены местных зданий строили из свинца, стремясь защититься от радиации, — теперь от неё защищала массивная станция, кольцом опоясывавшая всю планету.

***

Лапутами традиционно называли все космические станции на орбите Венеры, по аналогии с тем, как в незапамятные времена назывались первые из них. Лапута-13 была местом особенным, начать хотя бы с того, что это был самый засекреченный объект во всём Земном Содружестве, поэтому ещё на подлёте нас стала сопровождать пара суборбитальных истребителей. К тому же, вокруг этой станции образовался ореол таинственный и мрачный. Ходили слухи, что занимаются там весьма неприятными вещами, мало связанными не только с гуманизмом, но и человечностью вообще.

— Почётный эскорт, — нервно пошутил лейтенант Фаррел, стоявший вместе со мной на мостике и контролировавший полёт.

— Пятёрка таких раздеребанят нас на куски, стоит нам хоть чуть-чуть отклониться от курса, — не менее нервно заметил старший инженер Ворстон.

— Прекратить разговорчики, — сказал я. — Лучше следите за курсом. А вы, Ворстон, должны были мне ещё вчера подать список запчастей на пополнение.

Инженер развёл руками.

— Он вокруг вас. На этом корыте нет ни одного прибора, который бы не требовал ремонта. Для начала стержни из…

— Список, старший инженер, по пунктам, можно с указанием приоритета поставки, — довольно резко я остановил этот поток технических названий. — Займитесь немедленно.

Ворстон со времён инцидента с погибшим матросом беспокоил меня всё больше и больше. Памятуя о его и без того шаткой карьере, я не стал упоминать в официальном отчёте, что его подчинённые непосредственно виноваты в произошедшем, а часть из них и вовсе была в сговоре с нарушителями. Старший инженер воспринял это по-своему, считая, что ему теперь многое сойдёт с рук.

Убедившись, что он ушёл, я аккуратно оттянул Фаррела в сторону и тихо, чтобы не слышали прочие находившиеся на мостике, сказал:.

— После стыковки я отправляюсь к местному начальству, уж не знаю, сколько там пробуду. Убедись, что нам поставят припасы в полном объёме, особенно по инженерной части. Если прибудут новобранцы — всех к Лютцеву.

— Вы уверены? По поводу новобранцев, они ж… — лейтенант проглотил ругательство, — попасть сразу к службе безопасности.

— Неважно. Штанишки мы им новые выдадим.

— Стыковка завершена, капитан! — доложил один из мичманов.

— Замечательно, — я чуть поправил форму, надел фуражку и побрёл к шлюзу.

***

Много разных стыковок мне довелось повидать. В зависимости от твоего звания встречают по-разному: на лейтенантов и прочую мелочь даже не обращают внимания, капитанов, как правило, встречает какой-нибудь местный чиновник или офицер, для адмиралов и выше устраиваются целые процессии разной степени помпезности. Встречу на Лапуте-13 я запомнил на всю жизнь.

Встретили меня двое солдат в тяжёлых скафандрах-экзоскелетах чёрного цвета и наглухо задраенными шлемами. Вооружены они оба были массивными гаусс-винтовками, такого калибра, что, наверное, и авиацию можно было сбивать. То ли я чего-то не заметил, то ли повёл себя как-то странно, но вид у них был такой, что клянусь: сделай ещё шаг, и они бы меня попросту застрелили!

Насколько мне известно, снимки и видео того, как бледный, словно мел, капитан Чейдвик стоит с высоко поднятыми руками, а в него тычут винтовкой размером с человека до сих пор бродят по интернету.

К счастью, достаточно оперативно (но всё равно недостаточно быстро для сохранности моих нервов) появился худощавый человек в униформе учёного, и всё нормализовалось.

— Токато Ёши, администратор комплекса, — представился он. — Пройдёмте в мой кабинет.

— Я думал меня встретят военные, — признался я, пока мы шли.

— Военных, за исключением охраны, здесь нет. Только учёные, — отрезал Токато. — Вот и пришли.

Судя по множеству различных дипломов, развешанных по стенам и обилию научной литературы, администратор также был из научного персонала. Пока Токато усаживался за свой стол, я с интересом подошёл к одной из стен его кабинета — в неё был вмонтирован огромный аквариум. Плавали в нём весьма занятные существа, химеры: рыбы «собранные» из разных частей абсолютно разных видов.

— Наша станция специализируется на биологии, — пояснил администратор. — Это невинная шутка одного из наших сотрудников. По-моему, он даже не предполагал, что его проект станет важным научным открытием.

Я задумчиво кивнул и сел в кресло перед ним, всё ещё не понимая, чего он от меня хочет.

— По поводу моего задания…

— Да-да, не просто так мы вас вызвали! Необходимо доставить одного из наших специалистов, биолога, вместе с оборудованием на одну планету и всячески содействовать его работе.

«Интересная формулировка, — подумалось мне, — суть ясна, а деталей всё ещё нет.»

— Что за планета?

— Новый Каир, — тут я вздрогнул, учёный же продолжал, — вам, этот мир должен быть хорошо знаком.

— Он зах… оккупирован ещё во время первой войны, — аккуратно сказал я.

— Разумеется, мы в курсе. Но разведка сумела нас заверить, что в данный момент на планете ведутся работы по терраформингу и кроме горстки научного персонала там никого нет. Ни гарнизона, ни космических сил.

— Добраться туда будет непростой задачей.

Дело откровенно плохо пахло, и мне очень хотелось понять почему. Токато смерил меня взглядом и, вежливо улыбнувшись, сказал:

— Уверен, для вас, как бывшего жителя этой планеты, это не составит труда. К тому же, из-за изменения конфигурации фронта она сейчас буквально в «одном прыжке», как вы говорите.

Никогда не слышал о таком выражении, ни тогда, ни впредь.

— Что за специалист такой интересуется оккупированными планетами?

— Как я уже сказал — один из наших сотрудников, — Токато выдал мне ещё одну ослепительную улыбку. — Он соберёт образцы воды. Нам очень интересно, каким образом Ма’Феранцы преобразуют состав гидросферы. Предельно простое задание, нам — научные данные, а вам — галочка в биографии, может, и новый корабль покрупнее.

Чем больше я его слушал, тем больше понимал, что мне усердно вешают лапшу на уши. Вот только в чём подвох пока не было понятно.

— Припасы… — я ещё не начал, а у администратора уже был ответ.

— В ближайшие часы вам загрузят всё в любом необходимом объёме.

Так ничего и не выудив из Токато, я отправился вместе с ним на почётный обед, а заодно и на экскурсию по станции.

***

Лапута-13, что ни говори, завораживала. У меня всегда было чутьё на показушность, но здесь оно молчало. Хотя у меня были определённые сомнения после аквариума у администратора, но когда мне продемонстрировали такой же только раз в сто больше с не менее масштабными обитателями…

Как я понял из объяснений Токато Ёши, Лапута-13 специализировалась на биологических исследованиях и весьма в этом преуспела.

— Динозавров сумели воскресить? — неосторожно пошутил я.

Администратор хитро улыбнулся и повёл меня к лифту. Мы спустились на пару уровней, и мне показали вольер с оными.

— Воскресить их было весьма непросто, — заметил Токато, — сейчас мы хотим создать разумного динозавра. Но пока всё тщетно.

— Разве это вообще возможно?

— Наши эксперты уверены, что да. У некоторых видов были нужные предпосылки. Им просто не повезло, — администратор улыбнулся. — А ещё вы не представляете, сколько людей готовы нам заплатить, лишь бы попробовать доисторической курятины.

Далее был скромный обед, где меня представили местным знаменитостям, которым я был абсолютно не интересен, да и меня они интересовали мало. Тут же мне довелось попробовать и то самое мясо динозавра — шутка про курятину была не так уж и далека от истины.

Напротив меня сидел человек невысокого роста с аккуратной бородкой. Он откровенно скучал, уныло ковыряясь в своей тарелке. То и дело я чувствовал на себе его цепкий взгляд. Заметив наши переглядывания, Токато сказал:

— Капитан Чейдвик, познакомьтесь — ваш гость, доктор Сиро Ииси.

— Мои приветствия, капитан. Надеюсь, я вас не обременю — мне нужно всего-то каюта, куда бы вместились мои вещи, и чтобы меня не беспокоили.

Меня так обрадовала перспектива отсутствия бесконечной возни с хотелками гостя, что ему не глядя была отдана офицерская кают-компания. Те могли пару недель и перетерпеть.

Послушав ещё полчаса абсолютно неинтересные мне разговоры, я откланялся и отправился в грузовой трюм, проверять, как проходит погрузка припасов. Сиро, что удивительно, пожелал составить мне компанию.

Как это обычно бывает, стоило нам только появиться в трюме, как матрос не справился с управлением погрузчика, и один из ящиков с маркировкой Лапуты-13, бодро звеня и кувыркаясь, улетел аж в секцию, где хранился провиант.

Пока я разбирался с матросом, который оказался прилично подвыпившим, Сиро осмотрел ящик.

— Выкиньте, ничего ценного там не уцелело, — хмурясь, сказал он. — И найдите тех, кто будет поаккуратнее!

***

Разбираясь с вещами гостя я заметил, как в соседней секции трюма, той самой предназначенной для хранения еды, копошились сразу двое моих офицеров. Одним из них был Кереньев, боцман, в чьи обязанности, в том числе, входила кухня, и что было довольно странно, Лютцев. Глава службы безопасности внимательно разглядывал один из прибывших ящиков.

— Что-то не так? — подходя к ним, спросил я у него.

— Обычный гражданский ящик, — пожал плечами Кереньев.

— Впервые вижу, чтобы стандартные армейские пайки паковали в гражданские ящики, — сухо ответил Лютцев. — Для этого их нужно выгрузить, переложить, заново опечатать…

— Хммм, — задумчиво протянул боцман, явно не понимая, к чему он клонит.

— У нас ещё остались ящики от старого провианта? — спросил я.

— Часть уже выгрузили, но парочка осталась, — ответил Кереньев.

— Возьмите матросов — пускай переложат на всякий случай. Заодно посмотрим, нет ли брака.

Лютцев взглянул на меня с благодарностью.

— Ещё есть что-то, требующее моего внимания?

— Нет, капитан.

Кивнув, я побрёл к себе планировать маршрут полёта. На выходе из ангара меня нагнала интуиция: что-то было не так. Внимательно осмотревшись, мне не удалось обнаружить ничего беспокоящего, и, тем не менее, тревога не ушла.

***

Планировать маршрут полёта мне нравилось. Занятие это сугубо математическое, требующее некоторых познаний в физике и общего понимания принципов перемещения в космосе.

Разумеется, всё это мог сделать компьютер, и первое, что я всегда делал — это получал построенный им маршрут. А вот дальше начиналась моя стихия: берёшь результат, разбираешь его на отрезки и принимаешься их внимательно изучать на предмет того, где можно схитрить. Так, например, компьютер старательно избегал планет и вообще крупных космических тел тогда, как при хорошем расчёте их гравитацией можно было воспользоваться как своеобразной пращой. Тут час экономим, там, ещё в паре мест, и вот маршрут, занимавший ранее две недели, превращается в маршрут на десять дней.

Отправив данные на мостик, я приступил к неприятной для себя части, а именно: принялся изучать актуальную информацию по Новому Каиру.

Токато Ёши откуда-то знал, что мне в молодости довелось провести на этой планете некоторое время. Ни в текущей моей биографии, ни в тогдашней об этом написано не было. Занимался я там наёмничеством и вспоминать тот период не особо люблю. Тогдашний Чейдвик был юн и поэтому глуп, а главное безответственен, абсолютно не понимая к чему такая жизнь может привести.

Колония Новый Каир, наверное, самая невезучая из всех. Когда-то планировалось, что этот мир станет центральным в новом секторе. Но экспедиция Ронского провалилась, дальнейшая колонизация в этом направлении была прекращена. Новый Каир так и не стал центром, оставшись лишь планетой на отшибе. Дважды за историю всё его население вымирало из-за вспышек заболеваний. Будто этого мало, во время первой войны с Ма’Феранцами Каир стал ареной жестоких планетарных боёв, и по мирному договору его руины достались моллюскам.

Сейчас они, судя по доступной информации, медленно превращали некогда пустынный мир в удобный для себя, то есть в океанический. Это сулило небольшими проблемами — точные карты местности отсутствовали, лишь приблизительные. С другой стороны, повышенный радиационный фон, который там должен был остаться после планетарных побоищ и груды космического мусора на орбите, могли нам помочь. Какое-никакое, а прикрытие.

И всё равно гадкое предчувствие меня не покидало ни на секунду. Последующие дни, всё своё свободное время я носился по всему кораблю, проверяя и перепроверяя всё, что только мог. Пару раз пересекался с самим Сиро, но тот не проявлял ни ко мне, ни к происходящему на корабле ни малейшего интереса.

Шёл день за днём: мы покинули Солнечную систему, уверенно двигались к цели, казалось что я впустую мечусь, и тут мои мрачные подозрения наконец оправдались.

***

Я сидел на мостике и с чувством, что трачу время впустую, смотрел на новостные сводки, стремясь урвать информацию по Новому Каиру. Не сложно догадаться, что писали об этом редко и мало — политики Земного Содружества очень не любили плохие новости, это заставляло их отрываться от коррупции и отчитываться перед смердами.

Передо мной сонно шевелились немногочисленные операторы, следящие за корабельными системами. Ещё дальше, в специальном кресле сидел штурман с огромной кипой проводов, подключенных напрямую к нервной системе. Мозг Небулы в буквальном смысле.

Управление кораблём весьма непростое занятие. И чем больше корабль, тем это сложнее и опаснее. Раньше эта часть возлагалась на корабельный ИИ, но после их запрета нашли другое решение. Людей, а точнее их мозг, интегрировали с системами судна. К сожалению, содержимое нашей черепушки довольно хрупкая вещь, абсолютно не предназначенная для подобной работы. Поэтому долго штурманы не жили: два, реже три года службы.

На этом моменте здравомыслящий читатель должен задаться резонным вопросом: «кто вообще согласится на такое?». Официально, я подчёркиваю,официально существовали спецшколы для добровольцев, где с помощью сложных тренировок их готовили к службе штурманом. Государственные СМИ все как одно отчитывались о падении уровня смертности и увеличении срока службы. По факту, всё это одна большая мерзко пахнущая ложь.

Никаких школ не существовало, как и «добровольцев». Штурманами становились дети с отклонениями в развитии мозга, как правило, сироты. Большая часть «начинки» штурманского кресла была предназначена для поддержания их и без того жалкого существования как можно дольше.

Впрочем, в тот момент я обо всем этом знать не знал, и мысли мои были заняты другим. Отвлек меня от них боцман, который вызывал меня по личному каналу:

— Капитан, как можно быстрее зайдите ко мне, я возле второй секции трюма, — немного заплетающимся от волнения языком сказал он.

Не успел Кереньев договорить, а я уже летел туда на всех парах — первая и вторая секции трюма были предназначены для хранения продовольствия. Любое происшествие в них было чрезвычайно опасно.

В коридоре возле входа в трюм стоял матрос в чёрном, который при моём приближении вытянулся по струнке. На нём зачем-то была надета дыхательная маска. Прежде чем отпереть дверь, он протянул мне такую же.

Внутри секции в воздухе витала какая-то желтоватая дымка. Что ещё более странно: внутри была настоящая теплица, хотя температура тут должна быть лишь чуть-чуть выше нуля.

Кереньев, Лютцев и пара мичманов осматривали ящики с провиантом. Я зашёл как раз тогда, когда они открывали очередной. Стоило им сдвинуть крышку, как изнутри в воздух ударил поток жёлтого газа. Внутри всё было покрыто какой-то отвратительной фиолетовой плесенью.

— И так в каждом ящике, — немного невнятно из-за маски сказал боцман. — Эта зараза буквально везде: в воздушных фильтрах, морозильных установках, плитах, она даже запечатанные консервы поразила!

Я достал из кармана платок и аккуратно, так, чтобы не касаться рукой, вскрыл один из пайков. Обычный армейский паёк представлял собой замысловато устроенную коробочку, в которой по секциям были разложены все необходимые для жизнедеятельности элементы. Питательные кубики, которые можно есть как сырыми (сомнительное удовольствие), так и готовить. Одной такой коробки хватало человеку примерно на неделю, а при должном грамотном приготовлении и больше.

Загадочная плесень сожрала всё до единой крошки, оставив после себя лишь зелёную жижицу. Я немедленно вызвал Фаррела. Тот отдыхал, поэтому ответа пришлось ждать невыносимо долгую минуту:

— Слушаю, капитан, — наконец раздался голос, всеми силами пытающийся показать, что он не сонный.

— Немедленно отравляйтесь на мостик и опечатайте первую и вторую секции трюма полностью: воздух, воду — вообще всё. Никого не впускать и не выпускать. Организуйте где-нибудь рядом пункт обеззараживания. Объявите по кораблю тревогу — пускай все нацепят дыхательные маски. И пришлите ко мне пару медицинских дронов.

— Так точно! — голос лейтенанта преобразился до неузнаваемости; что ни говори, Фаррел глупостью не страдал и быстро понял всю серьёзность ситуации.

— В первой секции то же самое? — спросил я у Кереньева.

— Мы ещё не добрались туда, — виновато ответил боцман. — Вход загорожен ящиками.

Я уже готовился разразиться такой триадой ругательств, на что Кереньев как-то сразу съёжился. По уставу секции должны были быть свободными для доступа в любой момент. Это уменьшало площадь хранения и некоторые пренебрегали этим правилом, ведь продовольствие бралось из ближайшего склада.

— Возможно, это нам на руку, — остановил меня Лютцев. — Может быть, эта гадость туда не проникла.

— Фаррел! — вызвал я по коммуникатору. — Проверьте с мостика первую секцию.

Некоторое время стояла тишина. Наконец, раздалось:

— Дверь в какой-то гадости, температура выше нормы на десять градусов. На сколько могу судить, ящики с провиантом целы.

— Мы можем плотно запечатать отсек? — недовольно косясь на Кереньева, спросил я.

— Автоматика работает исправно.

— Запечатайте и разгерметизируйте. Если повезёт, эта дрянь погибнет и мы хоть что-то спасём.

Послышался скрежет, с которым опускались дополнительные перегородки, а за ними шум выходящего воздуха. Через пару минут он превратился в тоненький свист.

— Фаррел, докладывайте.

— В первом отсеке вакуум, но с вашей стороны, похоже, есть протечки.

Этого следовало ожидать. Небула была весьма старым кораблём, каждую образовавшуюся дырку найти было нереально, а уж межсекционные переборки никто и не пытался никогда осматривать — тут нужен был долгий капитальный ремонт.

— Насколько всё плохо?

— Кислород во второй секции закончится минут через тридцать, если я не включу его подачу.

— И эта дрянь будет по всему кораблю. Мы ждём дронов, убедимся, что плесень не попала в лёгкие и уйдем отсюда. Потом откачаем воздух и из этой секции. Найди пока Ворстона, как только мы выберемся отсюда, продуем вентиляцию — пускай подготовится.

Лейтенант отключился, а мы принялись дальше проверять ящики в ожидании дронов. Везде было одно и то же — фиолетовая плесень, жёлтый газ и зелёная жижа. Неожиданно, Лютцев что-то нашёл:

— Капитан, этот целый!

И вправду, содержимое одного из ящиков было абсолютно нормальным, без каких-либо следов заражения.

— Это армейский ящик, один из тех, в которые перегрузили пайки, — прокомментировал он.

Мы втроем переглянулись и синхронно выругались.

***

Быстро и решительно действуя, нам удалось избежать дальнейшего заражения корабля. Очень повезло, что плесень так быстро обнаружили. Распространялась она с поистине невероятной скоростью. Ещё пара часов, и зараза добралась бы до систем жизнеобеспечения.

Из нас пятерых, побывавших в очаге заражения, к счастью, никто не пострадал. С ужасом могу представить, на что способна эта гадость, попади она в человеческие лёгкие.

По моему приказу все старшие офицеры собрались на мостике. Настроены они были мрачно, прекрасно понимая весь размах произошедшего, и что последует за этим. Первым заговорил Кереньев, только что вернувшийся со склада и не успевший снять скафандр:

— Я с помощниками осмотрел первую секцию, — издалека начал боцман. — Судя по всему, весь провиант в ящиках с Лапуты-13 мы потеряли — они были не герметичны.

— Через два часа мы выйдем из гиперпространства все заражённые ящики должны быть незамедлительно выброшены за борт, — прижимая рукой разболевшийся от перенапряжения висок, сказал я. — Кислородом секции не заполнять до тех пор, пока мы не убедимся, что эта дрянь действительно погибла. Сколько у нас осталось?

Кереньев вытащил личный компьютер и что-то быстро посчитал:

— Семнадцать дней по штатному расписанию пайка.

— Ящик, что мы вскрыли, ты посчитал? — уточнил Лютцев.

Боцман пересчитал:

— Двенадцать.

Я тяжело плюхнулся в капитанское кресло. До Нового Каира нам, от силы, день пути, но сколько мы проведём там? День-два, вряд ли меньше. Путь сюда занял десять дней. Но возвращаться сразу в Солнечную систему не нужно, значит, дней пять. Плюс, опять же, день, пока мы вернёмся на границу системы. Девять из двенадцати — в идеальном раскладе без задержек и аварий.

Голова гудела, словно колокол, но, что нужно делать, я знал:

— Пайки урезать на треть. Всем.

Офицеры вокруг меня помрачнели, но видно было, что иного они и не ждали. После небольшой паузы заговорил Ворстон, прижимавший к себе перебинтованную после ожога руку:

— Я продул вентиляцию, на экстремально больших температурах. Половина фильтров сгорела, другая скоро сдохнет, но, думаю, плесень мы убили, — он почесал голову. — Трое матросов и один мичман получили сильные ожоги. Ну и я, если кому-то это интересно.

— Всех в лазарет. Фильтры можно заменить? — ловя на себе обеспокоенный взгляд Фаррела, спросил я.

— У нас есть небольшой запас, — Ворстон понизил тон, — но, капитан, этот запас поставлен с Лапуты-13.

— И на сколько нам хватит действующих? — обеспокоено спросил Фаррел.

— Пара недель, плюс-минус пара дней. Потом системе жизнеобеспечения каюк, и мы задохнёмся в течении дня.

Раздался голос Лютцева:

— На Экспелерионе, корабле, где я служил до этого, случилось нечто похожее: выгорели очистные фильтры. Капитан приказал разгерметизировать все неиспользуемые помещения: трюм, ангары и так далее.

Ворстон согласно закивал и возбуждённо заходил туда-сюда.

— Да-да, хорошая мысль. А ещё, оттуда можно вынуть уцелевшие фильтры! Мы выиграем приличное количество времени!

— Возьмите столько людей, сколько нужно и приступайте немедленно, — скомандовал я.

Главный инженер, что-то бормоча на ходу, быстро отправился выполнять приказ. Следом ушёл и Кереньев, пошатываясь в неудобном, для человека его комплекции, скафандре.

На мостике остались только Фаррел, Лютцев и я. Оба обеспокоенно на меня смотрели. Первым заговорил Фаррел:

— Капитан, вам следует пойти и поспать, пока ещё есть такая возможность.

Я согласно кивнул и тяжело поднялся, уступая ему место. Прежде чем уйти, я подозвал Лютцева и шёпотом сказал:

— Нужно всё внимательно проверить, вся эта история — не просто случайность.

Старый лейтенант понимающе кивнул.

***

Я немного слукавил говоря, что пойду отдыхать. У меня не было никаких сомнений, что таинственная плесень связана с Лапутой-13. На ум приходил сразу же приходил Сиро Ииси– единственный человек на борту, который мог как-то прояснить ситуацию.

К нему я и решил заглянуть. Обвинять его пока было не в чем, но поговорить точно следовало. В конце концов, возможно, он мог помочь. Стучаться в бывшую кают-компанию, которую он занимал, пришлось довольно долго. Наконец, двери открылись.

Внутри царил приятный полумрак. Сам Сиро сидел на диванчике и курил кальян, перед ним стояла бутылка с чем-то бурым внутри и пустой стакан со льдом.

— Войдите, капитан, — сказал он, выпуская облако дыма.

Стоило мне переступить порог, как слева от меня послышалось гудение, заставившее меня едва-ли не подскочить. Принадлежало оно высокому массивному роботу, окрашенному в коричневый камуфляж. Массивные руки и небольшая голова с единственным глазом выдавала в нём, так называемого, штурмобота. Они использовались во флоте для абордажей — капсула с такими, на манер снаряда, выстреливалась во вражеский корабль, пробивала обшивку и устраивала настоящий ад внутри.

— Что эта штуковина здесь делает?! — воскликнул я, припоминая, что при погрузке никакого робота не было.

Сиро невозмутимо ответил:

— Собрал его на месте — он был в одном из ящиков. Необходимая мера предосторожности. Особенно теперь, когда на корабле ЧП.

— Или вы его разберёте, или я вышвырну его за борт!

Не считаю нужным скрывать, что роботы вызывали у меня страх. В этом я был не одинок и это было одной из причин общего запрета ИИ.

Учёный лишь усмехнулся.

— Нет. Я подчиняюсь только моему руководству на Лапуте. А оно, в свою очередь, Земле. Хоть я и не имею военного чина, но старше вас по званию на несколько ступеней, — он сделал небольшую паузу, — и имею полное право, в случае угрозы моей миссии, принять командование на себя.

Пока я переваривал это, он с мерзкой ухмылкой добавил:

— Кстати, неподчинение мне может быть расценено, как бунт.

Это было уже серьёзно. Бунтовщиков расстреливали. Всех, без исключений. С ними не велись переговоры, даже суды не каждый раз организовывали.

— Кажется, вы что-то хотели от меня? — напомнил он.

— Хотел сообщить, что из-за ЧП будет урезан паёк всему экипажу и гостям, — сообщил я.

— У меня собственный запас продовольствия, капитан.

Я смерил его долгим и тяжёлым взглядом. Этот человек только что фактически признался в том, что был готов к проблемам с питанием. Не вступая больше в препирательства, я ушёл к себе отдыхать, перед этим отправив Лютцеву сообщение, которое вкратце описывало, всё что только что узнал.

***

Разбудил меня Доннавал, который зачем-то принялся накрывать меня пледом. В каюте и вправду было холодновато, даже слишком — при дыхании у меня вырывался пар.

Обувшись и натянув на себя китель, я вызвал по связи Ворстона:

— Что случилось?

— Если вкратце, то это из-за разгерметизированных отсеков. Они вытянули у нас тепло. Всё должно прийти в норму через пару часов.

Выругавшись про себя, я пошёл на мостик. Судя по всему, мне ещё повезло — снаружи моей каюты было значительно холоднее. Команда, утеплённая по принципу «кто во что горазд», смотрела на меня с восхищением — дело в том, что шёл я в своей обычной форме с максимально невозмутимым лицом. Матросам, наверное, казалось это признаком большой стойкости и выдержки. Правда же заключалась в том, что искать тёплую одежду было некогда, а кутаться в плед или одеяло капитану было как-то не по чину.

На мостике было потеплее, в основном из-за того, что сейчас тут была полная смена. За время моего отдыха Небула вышла из гиперпространства и сейчас находилась на границе системы.

— Признаков присутствия вражеских кораблей нет, капитан, — отрапортовал измученный Фаррел. — Обнаружили недалеко от нас спутник связи.

— Подлетите ближе и разнесите его на атомы.

Это была большая удача. Лишившись спутника, моллюски останутся отрезанными ото всех. Если, конечно, у них на планете не размещён мощный передатчик. Но если он есть, то тогда зачем им спутник?

Убедившись, что задача выполнена, я похлопал первого лейтенанта по плечу и указал на дверь. Тот спорить не стал и побрел отдыхать.

Как раз на мостик подошёл ранее вызванный мною Лютцев. Уж не знаю, как старику удавалось так хорошо держаться — он пробыл на ногах уже несколько дней без сна и, скорее всего, отдыха, но до сих пор выглядел лучше меня — взъерошенного, растрёпанного и со страшными кругами под глазами.

— Что-нибудь новенькое? — спросил я у него.

— Никакой информации о плесени в базе данных нету. Либо мы открыли новый вид…

— Либо его создали на Лапуте-13, — закончил я за него. — Но зачем его применять на нас? Случайность или испытание?

— Второе очень опасно, мы ведь могли и не долететь. С другой стороны это могла быть последняя проверка. Вы написали, что у нашего гостя есть свой робот и продовольствие, уверен, он так же прекрасно знает, как убрать эту заразу, — спокойно рассуждал Лютцев. — Случайность, на мой взгляд, вероятнее.

— Один из ящиков разбился при погрузке, — вспомнилось мне. — Как бы то ни было, кажется, с нашей помощью собираются применить биологическое оружие.

Начальник службы безопасности согласно кивнул.

— И мы никак не можем этому помешать, — с вызовом смотря на Лютцева, сказал я.

— Иногда капитан должен выполнять приказ, не смотря на то, в чём он заключается, — туманно ответил старик и, откланявшись, ушёл.

Намёк я понял сразу: моим заданием было сопроводить учёного до планеты и содействовать сбору образцов воды. Ни о каком применении биологического оружия и речи ни шло. И могу сотню раз поклясться — делать я бы этого не стал даже под угрозой расстрела.

Убедившись, что на мостике справятся без присутствия старшего офицера и на всякий случай, оставив там Донавала в роли глаз и ушей, я решительно направился к Сиро.

Тот всё так же сидел у себя, кажется, в той же самой позе.

— Капитан? — вежливо спросил он.

— Что вы собираетесь делать на планете? — с вызовом спросил я.

— Собрать образцы, — он невозмутимо пожал плечами.

— Очевидно, это не так!

— Очевидно, — передразнивая меня ответил он, — что мы на войне. Тут любые средства хороши.

— Ма’Феранцы не применяли против нас биологическое оружие и, согласно всем конвенциям, выпускают население с захваченных планет!

— Да, выпускают, — согласился учёный. — Вызывая у нас транспортный коллапс, перенаселение, голод, эпидемии. Помнится, в земной истории существовала похожая тактика — выгоднее было ранить солдата противника, а не убить. Тогда на него тратилось больше ресурсов. Вы же, как и я — землянин, должны это помнить.

— Я не землянин, а космонит!

Мне стало понятно что с этим человеком более разговаривать не о чём и лучше просто уйти. Сиро же смерил меня взглядом, и видно было, что сильно разочаровался.

— Вам было приказано содействовать мне, вот и содействуйте, — донеслось мне в след. — И может быть, я забуду об этом разговоре.

Мне даже смотреть не пришлось на него для того, чтобы понять, что он лжёт. Буду я ему мешать или нет, теперь этот человек приложит по возвращению все усилия по уничтожению моей карьеры.

***

Я ходил взад-вперёд по своей крохотной каюте и напряжённо думал. Сиро Ииси нужно было остановить. Сделать это было проще простого — пистолет лежал у меня на столе.

Но если бы я пошёл и просто застрелил его, то напрасно бы навлёк на всю команду гнев правительства. В лучшем случае, после того, как меня расстреляют, каждого из офицеров и матросов Небулы проверят всем, чем только смогут. Скорее всего, на это даже не станут тратить время — бунт, даже в самой благородной своей форме, выжигается калёным железом.

Чтобы остановить грядущее военное преступление, я был готов, не раздумывая, пожертвовать собой. Но на мне лежала ответственность за свой экипаж, и выбирать за них было не в моём праве.

Безусловно, можно было обратиться к матросам, думаю, они поддержали бы меня. Офицеры не были столь податливы, всё-таки на кону стояла карьера, но я бы смог их убедить или по крайней мере сделать так, чтобы они вышли сухими из воды. Но всё это не из-за того, что я такой прирождённый оратор и демагог. Просто Сиро собирался совершить столь аморальный поступок, что убийство выглядело на его фоне неплохим вариантом. Хотя оба они вели в одно известное место.

Донавал было сунулся ко мне с подносом еды, но я незаслуженно грубо прогнал его. С мостика тем временем сообщили, что расчётное время до выхода на орбиту Нового Каира — четыре часа.

Проклиная всё на свете, начиная с самого себя, пришлось идти на мостик. Там во всю кипела жизнь, но я в этом участия не принимал, хотя по идее должен был. Лишь изредка слегка кивал, когда кто-то из мичманов запрашивал моё согласие на то или иное действие.

На их месте меня бы распирало от злобы на капитана, но ничего подобного на их лицах видно не было. Напротив, как мне кажется, они старались изо всех сил, словно желая поддержать. Вполне вероятно все уже знали, что происходит и наверняка успели сделать поспешные выводы.

Неожиданно меня окликнули. Я так задумался, что абсолютно не заметил, как ко мне подошёл молодой человек в форме матроса и стоял от меня по левую руку, видимо, уже некоторое время.

— Капитан, — промямлил он, — позвольте обратиться.

— Слушаю, матрос…? — делая лицо как можно более вежливым, ответил я.

— Младший матрос, Оуэлсон, — представился он, вынимая из-за пазухи планшет. — Я знаю, что у нас на борту есть штурмобот. Такой, если не ошибаюсь.

Он показал мне изображения такого же робота, который стоял у Сиро, только другой расцветки. Я быстро глянул на команду мостика, но те старательно делали вид, что заняты и совсем не подслушивают.

— Предположим, это так, — аккуратно согласился я, не понимая, куда клонил матрос.

— Дело в том, сэр, что я роботехник. Был до того, как меня призвали на службу.

— Редкая профессия в нынешние времена.

— Да, сэр. Мне хотелось вас предупредить, — кажется что Оуэлсон вздрогнул увидев выражение моего удивлённого лица, — у этих роботов есть серьёзная конструктивная недоработка. У них всего один набор датчиков и когда на них воздействуют…

Он запнулся, явно не в силах перевести на понятный мне язык то, что хотел сказать.

— Говорите как можете, младший матрос, — разрешил я.

— Высокие температуры, в условиях сильного задымления, вырубают у них системы анализа поля боя, в том числе блок распознавания свой-чужой, — он принялся размахивать руками, как вентилятор. — Всё из-за архитектуры оси — приоритет отдаётся актуальным системам, то есть сенсорам, но объём оперативной памяти процессора слишком мал и чтобы обработать данные, ось ставит в режим ожидания все системы второго уровня…

Очень смутно я понял о чём он говорит. Искра идеи зажглась у меня в уме. Не в силах сдерживаться я подхватился с кресла и принялся ходить туда-сюда, продумывая план. Заметив, что Оуэлсон всё ещё стоит на мостике, я спросил у него:

— Кто допустил тебя на мостик?

— Офицер в чёрной форме, сэр, — отрапортовал он.

Мысленно воздав все возможные похвальбы сообразительности Лютцева, я отпустил матроса, сделал себе пометку наградить его, если всё получится.

Следующим делом было объяснить Ворстону, что ему требовалось сделать. Убедившись, что он в точности понял, что именно от него нужно, я едва ли не бегом отправился к Сиро. ...