Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Купить эту книгу в ЛитРесБИБЛИОТЕКА РОССИЙСКОГО ОФИЦЕРА
________________________________________________________
ФИЛОСОФИЯ ВОЙНЫ
Под общей редакцией А.Б. Григорьева
МОСКВА
Издательство «АНКИЛ-ВОИН»
РОССИЙСКИЙ ВОЕННЫЙ СБОРНИК
1995
Составитель, автор предисловия и приложения И.В. Домнин
В книге показаны образцы ранее нам недоступного духовного наследия лучших военных
авторов российской послеоктябрьской эмиграции: А.А. Керсновского, Н.Н. Головина,
А.К. Баиова и других. Часть работ на родине публикуется впервые. В них содержатся
взгляды на войну и мир, природу и предназначение вооруженной силы, критический анализ
дореволюционной отечественной военной системы и попытки моделирования «будущей
русской армии».
Представленное в этой книге имеет не только «раритетную» ценность. В нем много
современного, актуального, того, что несомненно поможет нынешнему читателю глубже
уяснить существо войны и военного дела, их социальный и этический смысл, исторические
особенности и охранительно-государственную роль армии России.
Материал подготовлен историко-аналитическим изданием «Российский военный
сборник».
© Издательство «Анкил-воин»
ISBN 5-86476-071-4
© Российский Военный Сборник
2
Электронное издание
www.rp-net.ru
Содержание
ПРЕДИСЛОВИЕ. ВОЕННАЯ КУЛЬТУРА РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ .............................................................. 4
А.А. КЕРСНОВСКИЙ. ФИЛОСОФИЯ ВОЙНЫ..................................................................................................... 10
К возрождению «русской военной доктрины». — Война и христианская мораль. — О
«справедливости» войн. — Война и Мир. — Природа военного дела. — Политика и
Стратегия. — Элементы военного искусства. — Принципы ведения войны. — О военном
человеке. — Вооруженная сила. — Армия в государстве. — Военный потенциал. —
Руководство общественным мнением. — О доктрине национальной и доктрине военной.
А.Л. МАРИЮШКИН. ПОМНИ ВОЙНУ! ................................................................................................................. 91
Война продолжается. — Из истории зарождения военного дела. — Вред пацифизма. —
Разоружение или ограничение вооружений? — Политическое обеспечение безопасности. —
Роль финансов, экономики и печати. — Почерк современной и будущей войны. — Проблемы
военного строительства и реформирования. — Периоды войны и подготовка армии. — Военное
искусство — «деликатнейшее из искусств». — Готовность к войне есть залог мира.
Н.Н. ГОЛОВИН. НАУКА О ВОЙНЕ ....................................................................................................................... 131
Клаузевиц как «отец положительной военной науки». — Вклад в «науку о войне» русской
военной мысли на рубеже XIX —XX веков. — Потребность в «социологии войны» и
неизбежность становления этой науки. — Принципы и законы в военном деле. — Прикладной
метод в науке о ведении войны.
П.И.ЗАЛЕССКИЙ. ГРЕХИ СТАРОЙ РОССИИ И ЕЕ АРМИИ ......................................................................... 141
Слабость большого российского организма. — Нетерпимость к критике — Формализм и
догматизм Церкви и Школы. — Отсутствие надлежащего воспитания. — Хроническая
неготовность армии России в XIX веке. — Особенности военной службы. — Условность
боевой подготовки в войсках. — Черты военного быта: использование служебного положения в
личных целях и профессиональное невежество. — Академия Генштаба: издержки обучения и
«странные» порядки. — Тотальная неправда. — Характеристики военных деятелей. — Служба
не делу, а людям, стоящим наверху, — главный грех.
А.К.БАИОВ. НАЧАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ СТРОИТЕЛЬСТВА БУДУЩЕЙ РУССКОЙ АРМИИ.................. 191
Призрачность «вечного мира». — России войн не избежать. — Объективность принципов
военного искусства и «кустарное» отношение к ним в русской армии. — Сила войск — в
качестве их «материи» и «духа» (при решающей роли последнего). — Человек — главнейшее
орудие войны. — Влияние национальной стихии на военное искусство. — Основные
положения строительства будущей армии России.
ПРИЛОЖЕНИЕ. ГОРЕНИЕ ДУХА (СЛОВО ОБ АНТОНЕ КЕРСНОВСКОМ) ............................................ 207
3
Электронное издание
www.rp-net.ru
Предисловие
ВОЕННАЯ КУЛЬТУРА РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ
Одним из результатов революции и Гражданской войны стал исход из России более
двух миллионов ее граждан.
Белое воинство составляло практически половину послеоктябрьских изгнанников, и
даже в массовом сознании укрепился термин «белая эмиграция» (по названию «Белая
армия»).
Сложившаяся (главным образом в 20–30-е гг.) военная культура зарубежья
выражалась в организации военно-научной деятельности, военном образовании, военно-
периодической печати и собственно культурной деятельности воинства.
Исторически явление этой культуры беспрецедентно, так как в истории никогда не
существовало нескольких сотен тысяч военных беженцев, составлявших на родине
действующую вооруженную силу, а в эмиграции, по выражению генерала Е.К. Миллера,
«духовно-боевую единицу». Если говорить о Европе, где в 20–30-е гг. сосредоточивалась
основная часть воинства, военная организация первоначально представляла несколько
военно-поселенческих лагерей (Галлиполи, Лемнос, Чаталджа). Сюда были выведены
остатки врангелевской армии и казачества. Остатки флота оказались в Бизерте (Тунис).
В чрезвычайно тяжелых бытовых условиях и сложной политической обстановке
генералам Врангелю, Кутепову и другим военным руководителям удалось организовать
жизнедеятельность этих лагерей и обеспечить к 1923 г. расселение людей по странам Европы
(в основном на Балканах).
В целом же военная организация зарубежья структурировалась в многие десятки
союзов, объединений, групп, разбросанных по всему миру (включая Австралию и даже
Филиппины), большинство из которых входили в созданный в 1924 г. «Русский Обще-
Воинский Союз», существующий и по сей день.
Политико-стратегические прогнозы и надежды вождей Белого движения не
исключали возможного участия членов этих организаций в новой вооруженной борьбе в
России и создании новой национальной русской армии.
Эти мысли, так же как и неослабевающая тяга многих офицеров к повышению своего
теоретического уровня и обновлению знаний с учетом богатого опыта мировой и
гражданской войн, привели к необходимости военного образования в среде эмиграции.
Создание высшей военной школы по поручению Врангеля и Великого князя Николая
4
Электронное издание
www.rp-net.ru
Николаевича возглавил генерал Головин. После пятилетней подготовительной работы в 1927
г. в Париже им были открыты Высшие Военно-Научные курсы, которые через год стали
именоваться по фамилии организатора. Они функционировали до 1940 г. Их создание как бы
венчало деятельность сети кружков военного самообразования (которых насчитывалось
более 50), военных училищ, офицерских школ и курсов (более 10), кадетских корпусов
(которых сначала было три, а к 1940 г. — один).
Кроме того, в 30-е годы Головиным в Париже (с филиалом в Белграде, где
непосредственным руководителем был генерал А.Н. Шуберский) был создан Военно-
научный институт по изучению проблем войны и мира.
В 30-х же гг. в Париже существовали Военно-технические курсы, программа которых
имела также академический уровень, а среди преподавателей в основном были те, кто до
революции работал в Николаевской инженерной академии.
В конце 30-х гг. при Союзе Русских Военных Организаций (бывший IV отдел РОВС)
имела место попытка функционирования заочной административно-политической школы
русской эмиграции. Эта школа, по замыслу ее устроителей, должна была соединить военное
и политико-административное образование.
Военные знания поддерживались и развивались не только в рамках специальных
заведений. Многие из генералов и офицеров собирались вечерами в военно-научных
обществах, офицерских клубах и выступали со своими докладами, участвовали в дискуссиях.
Такие общества имелись всюду, где были более или менее крупные диаспоры. Особенно
активно они работали в Белграде, Париже, Сараеве, Праге, Шанхае, Сан-Франциско и других
городах.
Военное образование в Русском Зарубежье имело системный характер (уровень — от
начального до высшего).
Весь спектр военной культуры охватывала военная мысль эмиграции. Среди самых
видных ее представителей — Н. Головин, А. Баиов, А. Геруа, Б. Геруа, Ю. Данилов, А.
Керсновский, А. Келчевский, В. Драгомиров, А. Драгомиров, А. Зайцов, А. Бубнов, Б.
Штейфон, Е. Месснер, А. Мариюшкин, Н. Колесников, А. Гулевич и многие другие.
Они осмысливали богатый опыт Первой мировой войны и разрабатывали концепции
военного строительства будущей русской армии, верой в которую было пропитано все
военное творчество эмиграции. Приведем некоторые названия работ: «Мысли об устройстве
будущей Российской вооруженной силы» (Н. Головин), «Начальные основы будущей
русской армии» (А. Баиов), «Наш будущий офицерский корпус», «Наша будущая малая
армия» (А. Керсновский) и т.д.
5
Электронное издание
www.rp-net.ru
Уже в начале 20-х гг. военными мыслителями зарубежья были выдвинуты идеи о
необходимости перехода к профессиональным, «качественным армиям» и создании военной
доктрины России, которая бы органично вытекала из национально-государственной.
Большое внимание военные специалисты уделяли психологическим и педагогическим
вопросам. Замечательные работы о воинском воспитании, развитии патриотизма
принадлежат генералам П. Ольховскому, А. Болтунову, П.Краснову и др.
Великолепным образцом синтеза социально-политического и военного творчества
является труд генерала А.Геруа «Полчища», вышедший в 1923 г., где предпринималась
попытка военно-общественного осмысления эпохи и исторического будущего России.
Главные идеи книги — разоружение народов (ибо вооруженный народ опасен прежде всего
для самого себя); необходимость малых качественных профессиональных армий как фактора
социальной стабильности и гуманизации войн; пагубность для армии партийно-
политических распрей и для государства — разложения армии. В этом проявилась одна из
характерных черт военной мысли эмиграции — ее тяготение к общественным наукам,
рассмотрение военной истории в неразрывной связи со всеми сферами жизни общества,
особенно политической и социальной.
Другой характерной чертой военной мысли было условное, но отчетливо заметное
раздвоение ее на традиционно русские ветви: «славянофильскую» и «западническую».
Первую представляли: А. Баиов, Б. Штейфон, А. Драгомиров и другие, вторую — Н.
Головин, А. Зайцов, Н. Пятницкий и их коллеги. Между этими ветвями шли постоянные
споры по различным проблемам военного строительства и ведения войн. Военные
«славянофилы» больше ориентировались на отечественный опыт, критикуя «западников» за
излишние увлечения взглядами иностранных военных теоретиков.
Одним из важнейших элементов военной жизни Русского Зарубежья была военная
периодика. Выходило более военно-периодических изданий различной
100 (!)
направленности. Один из активных военных публицистов Б. Штейфон верно заметил:
«Нищие в массе, мы создали такую военную прессу, какой не имеют и многие государства».
По преимущественной направленности содержания условно можно выделить издания:
научные, основными среди которых являлись «Военный сборник» (Белград), «Война и мир»
военных знаний»
(Берлин), «Вестник (Сараево), «Осведомитель» (Белград);
общественные — «Часовой» (Париж–Брюссель), «Армия и Флот» (Шанхай), «Русский
военный вестник» (Белград); исторические — «Военная быль» (Париж), «Военно-
исторический вестник» узкоспециальные — журнал»,
(Париж); «Артиллерийский
«Авиационный бюллетень», «Вахтенный журнал» и др.
6
Электронное издание
www.rp-net.ru
Типографским способом печаталась только часть журналов. Многие тиражировались
на ротаторах, в количестве нескольких десятков экземпляров, а то и вовсе — на печатных
машинках или выпускались рукописно.
Судьбы и биографии изданий были тоже разными. Одни прожили короткую жизнь;
другим суждены были долгие, но трудные пути. Таков, например, путь «Часового» —
«журнала-памятки, органа связи русского воинства за рубежом» (впоследствии — «органа
Российского Национального Объединения) под редакцией В.В. Орехова и Е. Тарусского (с
января 1929 г. по 1988г. вышло 668 номеров). Журнал на 40 страницах большого формата
печатал массу всевозможной информации о жизни русского воинства на чужбине.
Собранные воедино, его номера составляют некую летопись русской военной эмиграции.
Значительный военно-научный интерес представляют «толстые» журналы: «Военный
сборник общества ревнителей военных знаний» (ред. В.М. Пронин и И.Ф. Патронов), «Война
и мир» (ред. М.И. Тимонов, А.К. Келчевский, В.В. Колосовский), «Вестник военных знаний»
(ред. К.К. Шмигельский). В них печатался цвет военного интеллекта зарубежья: Н. Головин,
Б. Геруа, А. Геруа, А. Баиов, А. Келчевский, Е. Новицкий, В. Борисов, А. Бубнов,
Б. Штейфон и более молодые — А. Керсновский, Е. Месснер и др.
Многие издания в известной мере отражали особенности своих редакторов-издателей.
Это крайне важно, ибо в большинстве своем военная периодика эмиграции держалась
огромным духовным (да и финансовым) напряжением своих подвижников. К их числу
принадлежали и упоминавшиеся редакторы «Часового» В. Орехов и Е. Тарусский, А. Геринг
(«Военная быль»), Н. Рклицкий («Русский военный вестник», впоследствии «Царский
вестник») и др.
К числу таких людей можно отнести и редактора-издателя шанхайского журнала
«Армия и Флот» полковника И.В.Колесникова. Он выпускал журнал с 1925 по 1936 г. (всего
вышло 48 т.). Наряду с глубокими политическими обзорами и военно-научными работами на
его страницах помещались материалы по воспитанию и обучению войск, философии,
психологии. Колесников обладал широким кругозором, обширными познаниями и
литературным дарованием (его перу принадлежат книги «Франция или Германия», «Святая
Русь», «Диктатор», «Суворов», «Философия войны» и др.). На страницах журнала он
неустанно вел борьбу не только за военную науку и образование, но и с воинской
энергичностью выступал против мещанства и распрей в эмигрантской среде, отстаивал
русскую культуру, русскую духовность.
Важно отметить, что во всех центрах сосредоточения эмиграции военными
устраивались музеи, собирались библиотеки, велась большая работа по сохранению
традиций и ритуалов.
7
Электронное издание
www.rp-net.ru
Среди военных было немало беллетристов. Первым в их числе следует, безусловно,
назвать П. Краснова, из-под пера которого вышли десятки романов и повестей, чтением
которых чрезвычайно увлекалась русская эмиграция в 20–30-х гг. и которые были
переведены на одиннадцать языков Европы и Азии.
Содержание военной культуры эмиграции определялось не только вкладом воинства.
Огромное наследие ученых и публицистов Русского Зарубежья по проблемам войны и
мира — своеобразный результат военной (оборонной) рефлексии эмиграции. Не случайно
Л. Карсавин призывал к серьезному и естественному вниманию к войне и армии не только
военных, но и «штатских» ученых и «просто желающих быть сознательными русских
людей». Война, по Карсавину, — существеннейший факт русской истории, и потому
«осмысление войны с русской точки зрения представляется для нас, русских, практически в
величайшей степени важным».
Особой духовной спайкой с воинством был связан И.А. Ильин. Именно воинству
посвящено множество его произведений. В армии России он видел «воплощение нашей
национальной рыцарственности», «ограду нашей целостности и независимости», считал, что
культура духа и оборона страны связаны между собой глубокой связью, и эта связь часто
бывает для народов судьбоносной.
Во многом интересны и ценны размышления о войне и армии Н. Бердяева, П. Струве,
П. Сорокина, Ф. Степуна, Г. Федотова, П. Тимашева, Е. Спекторского, М. Таубе и других
известных и менее известных умов, бывших в изгнании. Их мысли значительно обогатили
военно-теоретическое наследие эмиграции.
Феномен военной культуры Русского Зарубежья в современной истории уникален.
Эта культура представляла органичное продолжение военной культуры дореволюционной
России.
Военная культура в изгнании существовала параллельно с военной культурой в СССР,
но в отличие от последней имела независимый, «плюралистический» характер, что
предопределяло богатство проблем и аспектов в ее содержании.
Военно-духовное наследие Русского Зарубежья полезно в формировании историко-
патриотического сознания современных защитников Родины, всех россиян. В этом наследии
мы приобретаем еще один пласт отечественной военной культуры, а как подчеркивал один
из великих мыслителей России Б.Н. Чичерин, не только в открытии новых путей, но и в
сохранении приобретенного и заключается истинное существо развития.
8
Электронное издание
www.rp-net.ru
***
Значительная часть работы по поиску, обобщению, осмыслению и популяризации
военной мысли Русского Зарубежья сегодня ведется «Российским военным сборником» —
историко-аналитическим изданием при Военном университете.
«Российский военный сборник» в сотрудничестве с общественным объединением
«Воин» представляет несколько трудов (фрагментов) ярких самобытных авторов эмиграции
в двух очередных книжках «Библиотеки российского офицера».
В первой, под общим названием «Философия войны», собран ряд произведений,
содержащих широкий, синтезирующий взгляд на проблемы войны и армии. Во второй —
«Душа армии» — отражены воззрения в области военной психологии и военной педагогики.
Большинство из предлагаемого в полном виде публикуется в России впервые
(«Философия войны» А. Керсновского, «Помни войну» А. Мариюшкина, «Душа армии»
П. Краснова и др.). Думается, что читатель самостоятельно и по достоинству сможет оценить
не только историческое значение, но и определит актуальность многих мыслей и положений
замечательных русских военных писателей, решит, какие из них взять на вооружение.
Конечно, многие высказывания и идеи сильно отличаются от тех, которыми мы
руководствовались и «питались» долгие годы. Но следует помнить: это наследие основано на
горьком историческом опыте, круто замешано на слезах и крови нашей многострадальной
Родины. Ей посвящали свои труды лучшие военные умы эмиграции в надежде быть
полезными «будущей» армии России.
Подполковник Игорь Домнин
9
Электронное издание
www.rp-net.ru
А.А. Керсновский
ФИЛОСОФИЯ ВОЙНЫ
АНТОН АНТОНОВИЧ КЕРСНОВСКИЙ (1907(?)—1944), уникальный русский военный писатель.
Подростком воевал в Добровольческой армии. Эмигрировал. За границей получил блестящее
образование. Жил в Париже. Автор более полутысячи военно-политических статей и около десятка
книг (из последних удалось издать лишь две).
Ум «национально мыслящий», он находил высшие социальные и духовные ценности, ответы на
«проклятые вопросы» в многовековом отечественном опыте. Написал «Историю Русской Армии».
Начертал основы военного возрождения России: самобытность, приоритет духа и качества,
религиозность и национальная гордость, сознательное отношение к делу, инициатива «снизу» и ее
поддержка «сверху» и др. В этом «ренессансе» видел необходимейшее условие воссоздания нашей
государственной мощи.
Предисловие
Строки эти представляют посильную и потому скромную лепту в наше общее великое
дело — возрождение нашей национальной доктрины, а тем самым и военной доктрины,
составляющей одно нераздельное целое с национальной, — одну из многочисленных ее
граней.
Со смерти Суворова русская военная мысль вдохновлялась исключительно
иностранными образцами. Поэтому ее работу и можно уподобить работе машины,
поставленной на холостой ход. Семена, дающие урожай в бранденбургских песках, — на
русском черноземе дают лишь плевелы. Суворов был поэтому нами понят еще меньше, чем
Наполеон французами. Науку Побеждать мы читали глазами, а не духовными очами — весь
ее неизреченный духовный смысл остался для нас сокровенным. Умами всецело овладел
величайший из варваров — Клаузевиц — его рационалистические теории совершенно
заслонили дух православной русской культуры, создавшей Науку Побеждать.
Увлекаясь иностранщиной, мы недооценили Суворова. «Суздальское Учреждение» до
нас не дошло — Наука Побеждать дошла лишь чудом. Мы проглядели величайший
синтетический ум Румянцева. Сочинения его — «Примечания военныя и политическия» и
«Мысли об устройстве воинской части» — так и не были никогда изданы. Они должно быть
уже совершенно истлели (если только вообще не погибли) в киевском архиве, куда их
свалили по смерти Задунайского благодарные россияне. И наследие этого наиболее
всестороннего военного и государственного русского гения осталось совершенно
10
Электронное издание
www.rp-net.ru
неиспользованным. В то же время с благоговением переводилась и тщательно изучалась
всякая макулатура, коль скоро она имела иностранное клеймо, особенно же штемпель
германского «большого генерального штаба».
Рационализм и материализм засорили русскую военную мысль задолго еще до того,
как были возведены в степень обязательного догмата большевиками. Духовность — а вслед
за духовностью и дух представителей русской военной мысли были угашены.
Столетие бессмертных побед и полтораста лет громкой славы сменились поражением
в Восточную войну, трудной победой 1878 года, разгромом в Японскую, Великую,
Гражданскую. Угашенный дух мстил за себя, мстил за Румянцева, мстил за Суворова...
Величественное здание Русской Национальной Военной Доктрины стоит с 1800 года
незаконченным. Туда нам давно надлежало бы перейти с тех чужих задворков, где мы
ютимся уже в продолжение нескольких поколений. Суворов из своей могилы приказывает
всем нам его закончить, приказывает вспомнить, что мы Русские и что с нами Бог.
На достройку и отделку этого величественного здания и должны быть устремлены все
наши дружные усилия. И — как на памятник в Галлиполи — каждый должен принести на
него свой камень.
Часть первая. О природе войны
Глава I. Война и христианская мораль
Шестая заповедь гласит: «Не убий».
На этой заповеди и на превратном толковании Евангелия основывают свое учение
«непротивления злу» толстовцы, пацифисты «во что бы то ни стало» и некоторые секты,
напр., духоборы, менониты, молокане. Последователи всех этих учений своей разлагающей
пропагандой причиняют огромный вред государству, а своим отказом отбывать воинскую
повинность создают большой соблазн.
Официальные представители нашей богословской науки сознали всю опасность
подобного рода учений, частью являющихся софизмами, частью не заслуживающих даже
названия софизмов, но, несмотря на свою духовную малоценность, сильно действующих. В
катехизисах, сокращенных и более пространных,— в частности сокращенном «по
митрополиту Филарету», на котором воспитывались целые поколения, — было поэтому
сделано две оговорки при истолковании Шестой заповеди, а именно — дозволяется казнить
преступника и убивать неприятеля на войне.
11
Электронное издание
www.rp-net.ru
Оговорки эти даются, однако, в виде аксиом — без доказательств из Священного
Писания (в частности в катехизисе «по Филарету», наиболее как раз распространенном). А
это дает повод «непротивленцам» утверждать, что вставлены они лишь из угождения к
«властям предержащим». Сказано — «не убий», значит, не убивай. Всякого рода «казенные»
оговорки бессильны смягчить категоричность этого отрицания.
В подобной официальной трактовке, слишком руководящейся «мирскими»
соображениями (безопасность общества, государственная необходимость и тому под.) и
заключается уязвимое место. А между тем все эти сектантские и иные кривотолки сами
собою отпадут, если в борьбе с ними наши богословские авторитеты останутся на чисто
духовной почве.
Для этого стоит лишь предложить толкователям Шестой заповеди «вне времени и
пространства» рассмотреть акт Синайского Законодательства в свете исторических событий
Ветхого Завета.
Законодательство это преподано было Иеговою Своему избранному народу — народу
еврейскому — отнюдь не всему человечеству. Первые четыре заповеди определяют
отношения еврея к Богу своих отцов — последние шесть определяют отношение еврея к
еврею. Шестая заповедь запрещает еврею убивать еврея, как Восьмая запрещает еврею
красть у еврея, а Девятая запрещает еврею лжесвидетельствовать на еврея. Шестая заповедь
и приобретает в этих условиях свой подлинный смысл.
В то время избранный народ шел походом на землю Ханаанскую. Весь он являл
собою как бы армию — и Десять Заповедей явились первым в истории дисциплинарным
уставом. Сильные этими заповедями, сыны Израиля завоевали Обетованную Землю и
утвердились в ней, беспощадно истребив иноплеменников, на которых действие Шестой
заповеди не распространялось.
Судия Гедеон поразил Мадианитян. Самсон вразумлял Филистимлян не словами, а
совершенно другим аргументом. Псалмопевец поразил Голиафа, братья Маккавеи восстали
на сирийских угнетателей... Если Шестая заповедь распространялась и на иноплеменников,
то все эти праведники, преступив ее, тем самым, очевидно, сделались бы грешниками. Но
они остались праведниками — и Божья благодать почила на всех них.
***
Христос, уча о любви к ближнему и всепрощении, дал понять Своим ученикам, что
много крови будет еще пролито до осуществления Царства Божия.
12
Электронное издание
www.rp-net.ru
«Не думайте, что Я пришел принести мир на землю — не мир пришел Я принести, но
меч...» (Матф. Х, 34). «Когда же услышите о войнах и смятениях — не ужасайтесь, ибо
всему надлежит быть прежде» (Матф. XXIV, 6; Марк. ХIII, 7; Лука ХХI, 9).
В Евангелии мы находим два примера, относящиеся к проблеме военной службы.
Когда к Иоанну Крестителю пришли воины и спросили, что им надлежит делать? — он
заповедал им «никого не обижать, не клеветать и довольствоваться своим жалованьем»
(Лука VI, 14). Христос отнюдь не призывал воинов «перековать мечи в орала» и бросить
военную службу как занятие? Богу неугодное. А на вопрос фарисеев, следует ли платить
подати — ответил: «Кесарево — кесарю» (Матф. ХХII, 21; Лука ХХ, 25). И разве отбытие
воинской повинности — самого тяжелого из всех налогов — не является воздаянием
кесарева Кесарю — царского Царю?
Ошибка «непротивленцев злу» состоит в том, что личным поучениям Христа они
стремятся придать характер общественный.
Христос учил: «ударившему тебя по щеке подставь и другую, и отнимающему у тебя
верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку (Матф. V, 39–40; Лука VI, 29). Этим Он
определил отношение человека к человеку. Сын Человеческий снес издевательства
книжников и озверелой толпы. Ему стоило лишь захотеть, лишь подумать — огонь небесный
испепелил бы и судий и палачей. Он этого не сделал, явив миру неизреченный подвиг
кротости и милосердия.
Но Христос снес багряницу и терновый венец — как относившийся к Нему лично. Мы
же знаем, что узрев торгашей, оскверняющих святыню — Дом Отца Его, — Он свил бич из
веревок — и выгнал их вон.
Изгнание торгующих из храма достаточно ясно указывает всю ересь ссылки
«толстовцев» и иных на Христа, якобы проповедывающего непротивление злу насилием. Мы
не должны противиться злобствованиям ближнего, если эти злобствования относятся лично
к нам. Но если этот ближний посягает на высшие ценности — наш долг воспротивиться ему.
В конце Тайной Вечери Христос дает предупреждение Своим ученикам: «И сказал
им: когда Я посылал вас без мешка и без сумы, и без обуви, имели ли вы в сем недостаток?
Они отвечали: ни в чем. Тогда Он сказал им: но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, а
также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч... Они сказали: Господи! вот
здесь два меча. Он сказал им: довольно» (Лука XXII, 35—37).
Один из этих двух мечей был в ту же ночь обнажен Петром. Христос велел ему
вложить этот меч в ножны — «все взявшие меч мечом и погибнут» (Матф. XXVI,52).
«Противоречие», усматриваемое некоторыми софистами из сопоставления этих двух
текстов, исчезнет, если мы будем иметь в виду, что Петр ведь обнажил тогда меч не в защиту
13
Электронное издание
www.rp-net.ru
Учения, а в защиту Учителя. Христос не пожелал принять этой жертвы. Не Малх напал на
Петра, а Петр первый мечом ударил Малха.
Христос отнюдь не сказал, что взявшие меч погибнут от проказы, или от
землетрясения, или от огня небесного. Нет, взявшие меч погибнут именно от меча. Но для
того, чтобы они погибли от меча — надо сразить мечом — прибегнуть к справедливой войне.
Текст этот, который «непротивленцы» стремятся использовать в качестве одного из главных
аргументов своей теории, при внимательном его рассмотрении, обращается таким образом
против ереси.
Св. Сергий Радонежский благословил Димитрия Донского на брань с Мамаем. И два с
половиной столетия спустя сергиевские иноки по примеру Осляби и Пересвета опоясали
рясы мечами, а патриарх Гермоген призвал всю Русскую Землю восстать на угнетателей.
Руководясь примером Христа и деяниями отцов Церкви, мы должны отвергнуть
лжеучение «непротивления злу насилием» как богопротивное, антицерковное и в конечном
своем итоге — бесчеловечное.
Глава II. Понятие «справедливости» и цели войны
При обожествлении Государства и Нации единственным критерием суждения о
степени справедливости данной войны есть степень выгоды ее для Государства и Нации.
Если обнаживший меч считает войну единственным способом признания его законных прав,
то ничем нельзя заставить его усомниться в справедливости его претензий. Манифест
немецких ученых в августе 1914 года является в этом отношении характернейшим
человеческим документом.
Первая — войны, веденные в защиту высших духовных ценностей, — войны
безусловно справедливые. Все наши войны с Турцией и с Польшей в защиту угнетаемых
единоверцев и единоплеменников, как и Гражданская война 1917—1922 гг. с белой стороны,
относятся к этой категории.
Вторая — и наиболее распространенная — войны, веденные во имя интересов
Государства и Нации. Общего правила, общего мерила для этой категории не существует. К
каждому случаю в отдельности надо применять особую мерку — и в каждом случае оценка
может быть лишь чисто субъективной.
Третий вид войны — это война, не отвечающая интересам и потребностям
Государства и Нации и не отвечающая в то же время требованиям высшей справедливости.
Войны этой категории относятся по большей части к типу бескорыстных авантюр, а лучше
сказать, авантюр бессмысленных. Таково, например, участие России в коалиционных войнах
14
Электронное издание
www.rp-net.ru
в 1799 и 1807–1817 гг., поход в 1849 году на Венгрию, экспедиция французов в Мексику при
Наполеоне III.
Войн первой и третьей категории — абсолютно справедливых и абсолютно
несправедливых — незначительное сравнительно меньшинство. Больше всего сожжено
пороху и пролито крови на войнах второй категории — войнах, имеющих характер
государственный, национальный.
Общего мерила, как мы только что заметили, для этого рода не существует. Раньше
чем анализировать каждый отдельный, нам надлежит применить синтез: сгруппировать все
вообще войны между данными государствами вместе, проследить их взаимоотношения на
протяжении веков. Идя таким образом против течения Истории, мы рано или поздно
доберемся до первопричины раздора, посмотрим в корень. И тогда определим, кто «взял
меч» — следовательно, кто нарушил первоначальную гармонию между данными
государствами и данными народами.
Отрешившись от всякого шовинизма — чувства, которое всякий любящий свою
Родину должен как можно больше избегать, чтобы не навлекать на нее несчастий, —
анализируем для примера справедливость русско-польских войн и русско-польских
отношений вообще.
На заре истории этих двух славянских народов их отношения были добрососедскими.
Первопричина раздора произошла в XIII веке, когда польские короли наложили свою руку на
Червонную, а затем (Литва) и на Белую Русь. В польское государство был введен на
положении бесправной «райи» русский православный элемент — многострадальные
«диссиденты». В многовековом русско-польском споре почин, таким образом, подали
поляки. Люблинская уния, авантюра Сигизмунда III, временный захват поляками Москвы —
все это дальнейшие стадии поступательного притеснительного движения поляков.
Вслед затем русская государственность крепнет, польская клонится к упадку. И
первый раздел Польши — в сущности, не раздел (польская государственность сохранилась),
а просто дезаннексия — явился одним из справедливейших актов мировой истории. Было
покончено с грехами четырех столетий, положен предел четырехсотлетним притеснениям.
Справедливость была таким образом восстановлена. Однако палку стали перегибать в
другую сторону. Агония польской государственности конца XVIII века создавала у соседей
Польши непреодолимые стремления поживиться тем, что «плохо лежит», — совершенно так
же как паралич русской государственности XIII и XIV веков возбуждал аналогичные чувства
и польских королей и литовских князей. Результатом явился окончательный раздел
Польши — экзекуция над целым народом — и насильственное введение в организм России
враждебного русской государственности польского элемента. Последствия не замедлили
15
Электронное издание
www.rp-net.ru
сказаться: польские восстания против русских, захвативших Варшаву, были столь же
обоснованы и столь же справедливы, как русские восстания против поляков, захвативших
Кремль. Линейцы Скржинецкого и косиньеры Сераковского находились совершенно в том
же положении, что ратники Пожарского и казаки Хмельницкого.
Затем — упадок русской государственности, возрождение польской — и снова
нездоровое желание взять «что плохо лежит». И в результате — Рижский мир и реаннексия
«диссидентов»...
Мы видим таким образом, что в многовековой русско-польской распре первоначальная,
так сказать органическая несправедливость, совершена поляками — что отнюдь не служит
доказательством безупречности всех дальнейших поступков с русской стороны. Варшавская
губерния в составе Российской Империи такая же несправедливость, как волынские
воеводства в составе Речи Посполитой. Был момент — два десятилетия (1772–1794) —
восстановление нарушенной гармонии, но на нем не сумели и не захотели удержаться.
Справедливость все время переходит из одного лагеря в другой — с очевидным перевесом в
сторону России («первоначальный грех» совершен поляками).
То же самое мы можем проделать при изучении других «конкретных случаев» —
например при столкновении русского племени с германским. Почин здесь исходит от
свирепых Меченосцев, огнем и мечом истреблявших славянские племена во имя торжества
воинствующего германизма и оттягавших (несмотря на Невскую битву и Ледовое побоище)
северные новгородские пятины. От Ледового побоища до Брест-Литовска — чрез Ливонские
войны, Полтаву, Гангут, Бзуру и Сан — справедливость все время на русской стороне (за
исключением эпизода Семилетней войны).
При изучении франко-германской распри отправной точкой следует считать 1806
год — Иену и Ауэрштедт, за которыми последовал Тильзитский мир — прототип
«версальской диктовки». Трехвековая борьба Бурбонов с Габсбургами отнюдь не имела
характера национального, тем паче расового. Почин в той распре принадлежит Пруссии,
хотя здесь очень большую роль сыграла неумеренность Наполеона, и особенно утопия
дикарей 1789 года. Эти последние выдвинули «национальный принцип» (сперва как
противопоставление тиранам, затем как самодовлеющее целое). И нигде их семя не упало в
столь благоприятную почву, как в Германии. Благодаря этим теориям немцы двадцати шести
отдельных государств впервые осознали себя принадлежащими к единому целому, — и уже
в 1813 году Фихте может держать «Речь к германской нации» — чего он не смог бы сделать
за пятнадцать лет до того за отсутствием этой германской нации. Создание германской
нации произошло в период с 1806 по 1813 год. В первой же трети XIX века была создана ее
доктрина (Фихте, Гегелем и др.), совершенствовавшаяся затем целое столетие и приведшая к
16
Электронное издание
www.rp-net.ru
войнам 1870 и 1914 годов — войнам, где справедливость бесспорно была на стороне
Франции (подделка Бисмарком «эмской депеши» в 1870 г. и ложь о «бомбардировании
Нюрнберга» французскими летчиками в 1914).
Ограничившись этими примерами, перейдем к рассмотрению целей войны.
***
Величайший варвар XIX столетия — Клаузевиц — выдвинул теорию «интегральной
войны» — на уничтожение. Теория Клаузевица была претворена в жизнь виднейшим из его
учеников — Лениным — почему и все это учение мы будем называть «клаузевицко-
ленинским». Оно сводится к истреблению, уничтожению противника: не только к разгрому
его вооруженной силы, но и полному порабощению и уничтожению его как нации — для
Клаузевица и его последователей, как класса — для Ленина.
Эта человеконенавистническая теория проводилась немцами — правда, довольно
опасливо — в Мировую войну (зверства в занятых областях, режим заложников и террора,
удушливые газы, неограниченная подводная война, использование внутреннего врага для
разложения неприятельской страны) и в гораздо более широком масштабе большевиками.
Лжеучение Клаузевица — как и вытекающий из него «ленинизм», мы должны
целиком отвергнуть. Эти лжеучения не соответствуют ни христианской морали, ни
российской исторической традиции, ни русской воинской этике — ни простому здравому
смыслу.
Войну ведут не для того, чтобы убивать, а для того, чтобы побеждать. Немедленной
целью войны является победа, конечной — мир, восстановление гармонии, являющейся
естественным состоянием человеческого общества.
Все остальное — уже излишества, а излишества пагубны. Диктуя мир побежденному
врагу, следует руководиться строгой умеренностью, не доводить его до отчаяния излишними
требованиями, которые лишь порождают ненависть — а стало быть, рано или поздно, новые
войны. Заставить врага уважать себя, а для этого не вдаваться в шовинизм, уважать
национальное — и просто человеческое — достоинство побежденного.
Нет более высокой цели для политики, как «на земли мир, в человецех благоволение».
И с этим идеалом, к которому должна посильно эта политика стремиться, несовместимы ни
закованные в цепи народы-илоты по Клаузевицу и его последователям, ни превращение
вселенной в кладбище по Ленину.
17
Электронное издание
www.rp-net.ru
Глава III. Война и Мир
Мир является нормальным состоянием человечества. Мирное состояние в наибольшей
степени благоприятствует как его духовному развитию — так и материальному
благосостоянию. Война для него — явление того же порядка, как болезнь для человеческого
организма.
Война — явление таким образом патологическое, нарушающее правильный обмен
веществ государственного организма. Организм нации, ведущей войну, во многом можно
уподобить человеческому организму в болезненном состоянии. Разница лишь в том, что
человеческий организм не волен к заболеванию — тогда как государственный организм
наоборот идет на риск «военного заболевания» — сознательно.
Многие войны оказали услугу человечеству. Походы римлян, покоривших весь
известный древний мир, приобщили к цивилизации, правовой школе, а впоследствии и к
христианству иберские, кельтские племена. «Пилумы» римских легионеров стали сваями
европейской государственности (в анархичности и слабой государственности завоеванных
германцами славянских племен как раз и сказалось отсутствие римского влияния). В эпоху
крестовых походов Запад заимствовал у Востока его науки и полудикие европейцы многому
научились у просвещенных арабов. На рубеже XV и XVI веков итальянские походы Карла
VIII и Людовика XII приобщили Францию к Возрождению. А Франция и сообщила
Возрождению тот блеск и тот европейский размах, что ему не могла придать разделенная на
множество мелких государств его родина — Италия.
Вообще же, если войну самое по себе всегда надо считать бедствием, последствия
войны иногда бывают благотворны. Война 1914–18 гг. — бедствие, каких мало в истории
человечества. С русской катастрофой 1917 года может сравниться разве лишь Черная Смерть
XIV века и — в более слабой степени — нашествие монголов.
Но русская революция — не родное дитя войны, а всего-навсего ее приемыш. Она —
дочь Девятнадцатого века и устаревших его теорий. Родное дитя Мировой войны — это
«фашизм» и родственные ему идеи, открывшие человечеству новые горизонты, давшие ему
новые формы социального устройства, выведшие человеческую мысль и общество из того
безвыходного тупика, куда их загнали дикари 1789 года и их последователи — материалисты
XIX столетия. Уже ради одного этого положительного духовного результата можно
признать, что десять миллионов людей отдали свою жизнь недаром.
***
18
Электронное издание
www.rp-net.ru
Со всем этим война является бесспорным и большим злом. И решаться на это зло —
на эту болезнь — следует лишь в положениях безвыходных — когда «клин клином» остается
единственным средством за истощением всех остальных аргументов. Худой мир, в общем,
лучше доброй ссоры. Это — правило, от которого возможно делать исключения разве лишь в
случае очень худого мира, грозящего в конце концов пагубно отразиться на морали и
благополучии страны.
Орган государства, компетентный в данном случае, именуется дипломатией
(состоящей из центрального аппарата и внешнего представительства). Существует две
школы дипломатии.
Старая — или кабинетная. Государственные дела поручаются в этом случае людям,
специально для того предназначенным, обученным, воспитанным, можно сказать, для этого
родившимся. Самое прохождение службы этих людей, из которых каждый до получения
«генеральского чина» посла либо посланника побывал в четырех-пяти столицах,
следовательно, изучал на деле четыре-пять государств, их правителей, дипломатов, при них
аккредитованных — т.е., практически, большую часть своих иностранных коллег —
гарантирует их компетентность.
За патологической эпохой 1914—1918 гг. последовала эпоха коллективного
размягчения мозгов (последствие жестокой контузии мира в ту войну), эпоха, именуемая
Внешнеполитическим ее последствием явилась замена старой
«демократической».
кабинетной школы новой школой — ярмарочной.
Делами, вместо профессионалов, стали заправлять любители, вместо сведущих
людей — люди несведущие, митинговые ораторы, имевшие звание «народных избранников»,
но не всегда имевшие свидетельства об окончании начальной школы.
Результаты этой новоявленной «неумытой дипломатии» не замедлили сказаться.
Она перенесла в международные отношения «внутреннеполитический дух» —
атмосферу митингов и кулуарных комбинаций. По сравнению с профессиональными
дипломатами — людьми ничем не связанными — политические лидеры демократии связаны
по рукам и ногам. Какая-нибудь внутреннеполитическая каверза, к делу ни малейшего
отношения не имеющая, какой-нибудь партийный инцидент заставляет их спешно покидать
международные конференции, где дебатируются — с большей или меньшей
некомпетентностью — вопросы первостепенной важности. Перерыв работ, недели
неопределенного, напряженного, всех нервирующего положения, — пока не удастся
успокоить не вовремя расходившуюся провинциальную масонскую ложу либо
парламентскую фракцию — песчинку, остановившую поезд. В эпоху демократий все
международные проблемы рассматривались в первую очередь, а то исключительно с точки
19
Электронное издание
www.rp-net.ru
зрения внутренней политики, т.е. партийных интересов, — и личный успех в парламенте или
на избирательной кампании был единственной заботой всех этих «карнавальных
Талейранов».
Ярмарочным дипломатам — толпе и вожакам толпы — не по плечу тонкая
«ювелирная» работа дипломатов-профессионалов. Их позы, их слова, их действия
рассчитаны лишь на сегодняшний день и на интеллект толпы. На глазах толпы — толпы,
сатанеющей от крови гладиаторов на ристалище, — и совершаются в раскаленной атмосфере
все дела, обсуждавшиеся раньше компетентными людьми в спокойной и деловой обстановке
министерских и посольских кабинетов.
Мы упомянем лишь для памяти о бесславно закончившей свой век «Лиге наций».
Банкротство этого учреждения и идеи, его породившей, настолько очевидно, что избавляет
нас от необходимости это доказывать многочисленными фактами.
Старую дипломатию упрекают в «провоцировании» войн. Упрек этот могут сделать
лишь люди, сознательно рассорившиеся с историей (самой антидемократической из наук).
История последних двухсот лет учит нас, что если на каждую войну, «спровоцированную»
дипломатией (спровоцированную, не следует забывать, по приказанию соответственных
правительств), приходится три войны, которых «кабинетная» дипломатия не смогла
предотвратить — как не смогла бы их предотвратить и ярмарочная дипломатия (никакими
нотами нельзя остановить тигра, решившегося на прыжок), — то зато на каждый такой
случай приходится, по крайней мере, десять войн... не состоявшихся благодаря
своевременному, тактичному, корректному и незримому для посторонних, для свирепой и
невежественной толпы — вмешательству профессиональной дипломатии.
Глава IV. О разоружении
В средние века во время чумных эпидемий и в менее давние эпохи «холерных бунтов»
чернь избивала лекарей и докторов, видя в истреблении врачей, якобы разводящих заразу,
средство избавиться от беды.
«Интеллектуальная чернь» двадцатого века — так называемые пацифисты,— а также
руководящая (и в то же время руководимая) этой чернью ярмарочная дипломатия видят в
роспуске армий средство избавиться от войн. По их мнению, наличность вооруженной силы
является причиной зла: кровожадные генералы, чающие отличий,— «пушечные короли»,
ждущие барышей, вовлекают страну в военную авантюру попустительством
«вырождающихся династий» и «секретной» (притом еще титулованной) дипломатии.
20
Электронное издание
www.rp-net.ru
Таков убогий трафарет «демократическо-пацифистского» мышления. Эта точка
зрения оратора, митингующего с бочки перед толпой невежественной черни, сделалась
официальной доктриной «передовых демократий» 20-х и 30-х годов XX столетия — эпохи
демократического маразма. Бесспорно с той же точки зрения следует избить врачей и
закрыть аптеки, чтоб избежать болезней, распустить пожарные команды, чтоб не иметь
пожаров, упразднить семафоры и стрелочников, чтоб избежать железнодорожных крушений.
Самое разоружение проповедывается в двух плоскостях. Замена постоянных армий
народным ополчением — «воинственных профессионалов» якобы миролюбивой милицией.
Одновременно с этим — отказ от ряда технических средств и преимуществ — боевой
авиации или некоторых ее видов, газов, тяжелой артиллерии — чем думают сделать войны
«менее кровопролитными».
Миф «миролюбивой милиции», бывший навязчивой идеей еще Жореса, стар и
затаскан, как вся идеология 1789 и 1848 годов. Самая антидемократическая из всех наук —
история (наука, которую демократия ненавидит, и недаром: это ее смерть) учит нас совсем
иному. Стоит лишь вспомнить народные ополчения древности — кимвров, тевтонов, гуннов,
монголов. В новые времена миролюбивая народная милиция упивается кровью протестантов
либо католиков (смотря по ее вероисповеданию). В новейшие — вооружившиеся граждане
Республики «объявили мир миру», насаживая по всей Европе «либертэ, эгалитэ» штыками и
картечью, раздвинув границы Франции до Рейна и облагодетельствовав народы Голландии,
Швейцарии, Италии соответственно Бетавской, Трансальпийской, Цисальпинской,
Партенопейской республиками с гильотинами на каждой площади.
Столь же неубедительна, хоть и менее затаскана (ибо относится не к 1789, а к 1919
году) аргументация сторонников ограничения вооружений посредством «изъятия из
обращения» ряда боевых средств, уже успевших зарекомендовать себя на полях сражений.
Запрещаются удушливые газы. Но не запрещается химия как наука, не запрещаются
химические лаборатории, физические кабинеты, фабрики искусственных удобрений и
красок, наконец, просто аптеки. Запретить их нельзя, а, между тем, все эти учреждения в
кратчайший срок могут быть приспособлены к выделке удушливых газов. Запрещается
военная авиация, но не запрещается гражданская, ибо запретить ее нельзя, — а, между тем,
менее чем в 24 часа, все почтовые и спортивные самолеты можно превратить в бомбоносцев
и истребителей. Запрещаются танки, но не запрещается автомобильное и тракторное
производство. Запрещается тяжелая артиллерия, но не запрещается металлургическая
промышленность... Все это разоружение, — будь оно добровольным, полудобровольным или
принудительным — имеет величайшее сходство с законами о принудительной трезвости,
столь печально зарекомендовавшими себя у нас в России и в Соединенных Штатах. Там
21
Электронное издание
www.rp-net.ru
запрещается «военная» химия, но не запрещается химическая промышленность — здесь
запрещается водка, но не запрещается самогон (ибо этого никто не в силах запретить) и не
запрещаются деньги, за которые можно приобрести какое угодно — более или менее
поддельное вино. Обе эти идеологии — разоружение и сухой режим — в своей основе имеют
полное пренебрежение человеческой природой и человеческой психологией и, будучи
поэтому нежизненными, обречены на провал.
***
Технические средства, как это ни покажется на первый взгляд странным, сами по себе
отнюдь не увеличивают кровопролития. С кровопролитностью Бородинского побоища,
веденного кремневыми ружьями, не сравниться ни одной операции Великой войны (под
Бородином 100 тысяч человек пало с обеих сторон за каких-нибудь 8 часов — под Верденом
700 тысяч, но за 8 месяцев). Влияние техники на тактические навыки сказалось прежде всего
в затяжном характере, тягучести операций — большем напряжении нервов и, в общем,
меньшей кровопролитности. Для того, чтоб выбить из строя то же количество людей, что за
семь часов при Сен-Прива, требуется семь дней Ляоянской недели работы магазинных ружей
и скорострельной артиллерии.
Кровопролитность боя — результат не столько «техники», сколько плохой тактики,
самого темпа, «ритма» операций, качества войск и ожесточения сражающихся (Бородино,
Цорндорф). Побоища первобытных племен, вооруженных каменными топорами,
относительно гораздо кровопролитнее современного огневого боя. В кампанию 1914 года,
веденную в условиях сравнительно примитивной техникой французская армия теряла в
среднем 60 000 убитыми и умершими от ран в месяц — расплата за плохую тактику. В
кампанию же 1918 года в условиях неслыханного насыщения фронта «смертоносной
техникой» — потери убитыми не только не увеличились (как то, казалось, можно было
подумать) а, наоборот, сократились в три раза, составив в среднем 20 000 чел. в месяц.
«Техника» таким образом имеет тенденцию не увеличивать, а наоборот сокращать
кровавые потери. Удушливые газы, при всем своем бесспорно «подлом» естестве, дают в
общем на 100 поражаемых лишь 2 смертных случая — тогда как т. н. «гуманная»
остроконечная пуля дает 25 % смертельных поражений. Все это с достаточной ясностью
указывает на несостоятельность теории «технического разоружения». Урезывая технику
путем «разоружения», мы уменьшению кровопролития способствовать не будем.
Несколько (хоть и не намного) обоснованнее — теоретически — система «морального
разоружения» — бывшая излюбленным коньком женевских снобов конца 20-х и начала 30-х
годов двадцатого столетия. Но ведь для достижения морального разоружения народов надо,
22
Электронное издание
www.rp-net.ru
прежде всего, этим народам запретить источник конфликтов — политическую деятельность.
А для того, чтоб запретить политику, надо запретить причину, ее порождающую, —
непрерывное развитие человеческого общества, в первую очередь развитие духовное, затем
интеллектуальное и, наконец, материальное и физическое. Практически это выразится в
запрещении книгопечатания и вообще грамотности (явления совершенно того же
логического порядка, что запрещение удушливых газов и введение принудительной
трезвости), обязательном оскоплении всех рождающихся младенцев и тому подобных
мероприятиях, по проведении которых «моральное разоружение» будет осуществлено в
полном объеме, исчезнут конфликты, но исчезнет и причина, их порождающая, — жизнь.
Есть одна категория людей, навсегда застрахованных от болезней, — это мертвые.
Вымершее человечество будет избавлено от своей болезни — войны.
***
Итак, если мы хотим предохранить государственный организм от патологического
явления, именуемого войною, — мы не станем заражать его пацифистскими идеями. Если
мы желаем, чтобы наш организм сопротивлялся болезненным возбудителям — нам надо не
ослаблять его — в надежде, что микробы, растроганные нашей беззащитностью,
посовестятся напасть на ослабленный организм, — а, наоборот, сколь можно более
укреплять его. Укреплением нашего государственного организма соответственным режимом
(внешним и внутренним) и профилактикой мы повысим его сопротивляемость как
пацифистским утопиям вовне, так и марксистским лжеучением изнутри — стало быть,
уменьшим риск войны, как внешней, так и гражданской.
Нападают лишь на слабых — на сильных — никогда. На слабых, но показывающих
вид, что они сильны, нападают реже, чем на сильных, но не умеющих показать
своевременно своей силы и производящих со стороны впечатление слабых.
В 1888 году произошел знаменитый «инцидент Шнебле», едва было не вызвавший
франко-германской войны. В последнюю минуту Бисмарк не решился: французская армия
только что была перевооружена магазинной винтовкой Лебеля, тогда как германская имела ...
Все права на текст принадлежат автору: Антон Антонович Керсновский.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.