В боях за Молдавию Книга пятая

Книгу отрецензировали и рекомендовали к печати А. А. Коренев, Ю. А. Марчук.

Составители: генерал-майор в отставке П. И. Дьяков, подполковник в отставке А. М. Мисочник.

От составителей

Вышедшие до сих пор четыре сборника под таким же названием составили существенное дополнение к военной истории Молдавии, к той ее странице. которая повествует о защите молдавской земли от фашистского порабощения, о разгроме немцев в одной из самых значительных операций Великой Отечественной войны — Ясско-Кишиневской.

Предлагаемый читателю пятый сборник раскрывает новые эпизоды и события периода Великой Отечественной войны на территории края.

Авторы сборника не профессиональные публицисты, а непосредственные участники боев — от командиров до рядовых.

На предложение принять участие в подготовке сборника откликнулось свыше 300 ветеранов. Безусловно, опубликовать все присланные материалы не представилось возможным. В сборник вошли наиболее яркие, интересные.

Война!!! В. С. МЕЛЬНИКОВ, полковник-инженер в отставке

Утром 22 июня на попутной полковой машине я выехал из Кишинева в Оргеев, в штаб 266-го корпусного артиллерийского полка, в котором служил.

Я уже знал от дежурного помощника коменданта города, что Кишинев бомбили вражеские самолеты. Мои попутчики сообщили, что на полигоне, откуда они ехали, самолеты с чужими опознавательными знаками нападали на автомашины, обстреливали и бомбили их. Это означало одно: война!..

В штабе полка меня принял старший лейтенант И. А. Соколов и объявил, что с сего числа формируется 648-й корпусной артиллерийский полк; командир полка — майор В. М. Бачманов, начальник штаба — он, И. А. Соколов, помощник командира полка по хозяйственной части — майор М. С. Федоров, а я назначен начальником артиллерийского снабжения полка.

Из «старого» полка к нам переходит в полном составе 3-й дивизион, а также часть начальствующего состава управления полка и полковая школа. 266-й полк в составе трех огневых и разведывательного артиллерийского дивизионов уже выступил к Государственной границе, в бой. Нам предстоит сформировать новый артиллерийский полк.

Мне нужно было выехать в Одессу, в штаб округа, где решить вопросы обеспечения полка орудиями и другим вооружением. К такому повороту событий я не был готов: видел свое место с 266-м полком, в бою…

Много раз помянули мы добрым словом в те первые военные дни работников партийных и советских органов Оргеева за их всестороннюю помощь новому формированию. Четко и организованно действовали работники военкомата, поэтому вскоре стало поступать пополнение. Первыми прибыли мобилизованные из Оргеевского уезда. Для службы в артиллерии большинство из них мало подходило: виной тому были неграмотность, незнание русского языка, неподготовленность — в артиллерии не служили, и наши орудия пугали их своей мощью. Обрадовало пополнение из Оргеевской автоколонны и МТС: техники, механики, трактористы, шоферы. Добровольцем вступила в полк В. С. Лыса — одна из первых трактористок Молдавии, депутат Верховного Совета Молдавской ССР первого созыва.

По приказу В. М. Бачманова из 3-го дивизиона, имевшего хорошо обученный в мирное время рядовой, младший и средний начсостав кадровой службы, по одной батарее, а также воины всех специальностей из взвода управления были переданы во вновь формируемые дивизионы, где составили костяк для их комплектования и сколачивания.

…К исходу 26 июня подразделения были укомплектованы, личный состав, расставленный по боевому расписанию, приступил к боевой подготовке. Учеба шла напряженно, целеустремленно, по узкой специальности: учили только тому, что через считанные дни потребуется в бою.

Потом прибыло пополнение из Донбасса, из Николаевской и Кировоградской областей. И знакомством с техникой, и грамотностью, и деловой хваткой, и желанием идти в бой они выгодно отличались от крестьян-бессарабцев. Не было и «языкового барьера». В подразделениях провели перестановку личного состава — и вновь пошла учеба, тренировки.

Обучали своих бойцов, младших командиров и младшие лейтенанты И. Д. Шараев, Н. Ф. Маленко, Б. И. Волошиновский, Л. А. Погорелецкий и другие посланцы Молдавии, прибывшие в полк.

Получили тракторы и автомобили. Большинство тракторов — прямо с полей, в плохом техническом состоянии. А в новом полку нет ремонтных средств, мало специалистов. Техники Б. М. Буяльский, И. Е. Савостин, механики, водители и трактористы из Оргеева, в том числе К. Н. Соболев, М. В. Дончук, Ф. С. Поворознюк, А. А. Вдовин, под руководством помощника командира полка по технической части лейтенанта Н. Д. Телегина взялись за решение неимоверно трудной задачи — привести технику в готовность к боевым маршам.

24 июня получили двенадцать 152 мм гаубиц — пушек образца 1937 года, через два дня — еще двадцать. До штатной численности недоставало четырех. Эти гаубицы — превосходные орудия с наибольшей дальностью стрельбы 17,2 км, способные быстро маневрировать огнем на фронте, равном дальности стрельбы. Они имели в боевом комплекте мощный осколочно-фугасный снаряд весом 43,5 кг, предназначенный для поражения живой силы и техники врага и разрушения дерево-земляных сооружений, а также бетонобойный снаряд. Трудности были в том, что все мобилизованные совсем не знали новейшие гаубицы-пушки. Вся тяжесть ремонта орудий, их подготовки к бою, а также обучения арттехников и артмастеров легла на плечи красноармейцев Г. Ю. Мазинга, А. М. Садовникова и Ю. В. Синельникова, прошедших обучение при артмастерской в предвоенные месяцы, начальника артснабжения полка — единственного кадрового артиллерийского техника. В каждом орудийном расчете был хотя бы один кадровый, хорошо обученный до войны красноармеец или младший командир.

29 июня командиры 1-й и 4-й батарей лейтенанты Т. А. Капаев и Н. Т. Зекунов доложили, что их батареи готовы к ведению огня. И это было так, хотя еще не все прибывшее пополнение сменило штатскую одежду на форменную военную, еще не все машины с оружием и приборами прибыли со складов..

Создание партийной и комсомольской организации в полку, мобилизация всех и каждого на преодоление трудностей — такими были первоочередные задачи, вставшие перед командирами и их заместителями по политчасти (с 16 июля — комиссарами). Благодаря большой энергии, умению быть с массами и вести их за собой нашим политрукам И. П. Малинину, П. С. Ремень, Г. И. Соловьеву, К. А. Смирнову, А. Н. Шишкину, И. К. Ткаченко и другим удалось добиться немалых успехов в решении этих задач. Большие организаторские способности проявил комиссар полка А. С. Фридман. Вскоре поступило распоряжение готовить к выходу на фронт один дивизион, а через некоторое время — приказ на перемещение всего полка в Кишинев и далее эшелонами — за Днестр, на ст. Раздельная.

Между тем сводки Совинформбюро становились все тревожнее. Вслед за Литвой противник захватил значительную часть Латвии, западную часть Белоруссии и Украины. Все мы ждали выступления И. В. Сталина.

3 июля. Радио донесло знакомый, но очень изменившийся голос Сталина. Чем больше он говорил, тем яснее становилось: борьба будет тяжелой, кровавой и долгой… Очень тяжелой. Но никто из нас, слушавших Сталина в тот день, и представить не мог, что она будет настолько долгой и тяжелой. (А ведь совсем недавно— 22 июня — один из наших командиоов на вопрос жены: «Теплую одежду положить в чемодан?» — ответил: «Зачем? Не до зимы же будем воевать?»)

«Все силы народа на разгром врага. Вперед за нашу победу!»— говорил Сталин. Это был призыв партии. Да, нужно было отдать все силы и каждому из нас. Боевая учеба и вся работа по подготовке подразделений и техники к боям были продолжены с еще большим напряжением. Сначала отделения и взводы, потом батареи и дивизионы принимали вид слаженных единиц. Ждали команды идти в бой.

…В ночь на 13 июля полк выступил маршем из Раздельной в северо-западном направлении. Спустя несколько дней в штаб полка поступила информация, что с 11 июля противник крупными силами ведет наступление на фронте 9-й армии и что 16 июля после упорных боев наши войска оставили Кишинев.

18 июля полк занял боевой порядок между Рыбницей и Дубоссарами: на огневых позициях по западному берегу речки Тростянец от Федосеевки до Новых Дойбан были размещены 32 орудия девяти батарей (четыре орудия нам так и не дали); на высотах у реки Днестр разместились наблюдательные пункты. Впервые на фронте, а не в тылу отдавали начальники штабов дивизионов лейтенанты А. П. Морозов, И. В. Шахов и их помощники Д. В. Дубовик, И. Ф. Халин, С. М. Новиков распоряжения по организации разведки и связи, подвоза боеприпасов и горючего… Впервые выбирали боевые наблюдательные пункты начальники разведки дивизионов младшие лейтенанты Б. А. Лившиц, Т. П. Далиев, О. Д. Казачковский, впервые вели наблюдение за настоящим противником, выходившим к Днестру, командиры взводов управления младшие лейтенанты Г. Н. Дацько, С. А. Воробьев, Н. А. Доморацкий, В. М. Новиков, старшие сержанты 3. Акижайов, Е. И. Спиваковский, А. Д. Спиридонов, О. В. Соколов, П. А. Филимонов, И. И. Шаховский. Первые линии связи прокладывали в бою лейтенанты Н. В. Иванов, А. Д. Гацкан, старшие сержанты А. П. Шишкан, П. Т. Монаенко, А. С. Прилуцкий, А. С. Вербовский.

Боевые действия полк начинал в составе 48-го стрелкового корпуса генерала Р. Я. Малиновского. Вместе с 58-м отдельным пулеметным батальоном 80-го укрепленного района полк взял под защиту участок фронта длиной 22 километра.

Сначала в штаб полка поступали сведения от разведчиков о выходе противника к реке Днестр. Потом появились и цели, достойные нашего удара: утром 23 июля в роще, что западнее Стодолны, было замечено оживленное перемещение солдат и автомашин; потом было обнаружено место скопления автотранспорта и переправочных средств. Проведя анализ разведданных, старший лейтенант И. А. Соколов доложил свои предложения командиру полка. Майор В. М. Бачманов приказал капитану И. А. Пирогу, командиру 3-го дивизиона, открыть огонь.

Быстро и точно подготовлены исходные данные, проведена пристрелка, потом грянули залпы батарей. Сначала боязливо, из ровика, зажимая ладонями уши, дергали за шнур замковые— вчерашние пахари, рабочие МТС и заводов. Но с каждым выстрелом все спокойнее и увереннее становились их действия…

Весть о первых 129 снарядах, умело и с большим эффектом выпущенных по врагу, быстро облетела весь полк. Заметно поднялось настроение бойцов. Политработники провели беседы.

То было начало наших боев, которые с каждым днем становились все более напряженными. Вот боевая хроника тех дней.

24 июля противник обстрелял наблюдательный пункт 3-го дивизиона. Были обнаружены и подавлены стрелявшая батарея врага, наблюдательный пункт, а также уничтожено скопление его переправочных средств у Ципово.

В ночь на 25 июля, левее полосы действий полка, противник переправился через Днестр и занял села Кучиеры, Роги (северо-западнее Дубоссар) и Дороцкое с прилегающей петлей реки (к югу от Дубоссар). Довернув батареи влево и ведя огонь на предельную дальность, 1-й дивизион (командир дивизиона капитан Н. А. Пальчиков, командиры батарей: 1-й — лейтенант Т. А. Капаев, 3-й — А. А. Перфильев) в течение 25, 26 и 27 июля не раз рассеивал скопления противника, разбивал его переправочные средства, отражал атаки на плацдарме. При поддержке дивизиона подразделениям 30-й стрелковой дивизии удалось выбить противника из сел Кучиеры и Роги; однако в районе южнее Дубоссар противник удерживал плацдарм, 27 июля навел мосты и начал усиленно переправлять войска…

В эти же дни 3-й дивизион, действовавший на правом фланге нашей полосы, обнаружил и подавил минометную батарею противника у Стодолны; точным ударом 8-й батареи лейтенанта Н. Б. Холодкова был разрушен штаб противника в Лалово.

28 июля по штабу немецкой пехотной дивизии в Сусленах удачно выпушено 34 снаряда, здание штаба серьезно разрушено В районе Вышкауц разведана и подавлена минометная батарея. 1-м дивизионом подавлена артбатарея, а также рассеяно до батальона пехоты, пытавшейся переправиться в районе Голерканы — Маловата.

29 июля вечером из Булаешт (Мырзача) открыла огонь 4-орудийная 105 мм батарея противника. Она была обнаружена разведкой батареи лейтенанта Н. Т. Зекунова, а затем подавлена.

В ночь на 30 июля из 58-го отдельного пулеметного батальона и с наших передовых наблюдательных пунктов стали поступать сообщения о подозрительном шуме за Днестром. Затем разведчики обнаружили подготовку противника к переправе — сосредоточение живой силы с переправочными средствами. Усилив освещение района с помощью ракет, наблюдатели обеспечили точную и быструю пристрелку целей. Грянули залпы нескольких наших батарей, и переправа была сорвана.

Днем 2-й дивизион (командир — капитан П. И. Пустовой, командиры батарей лейтенанты Н. Т. Зекунов и П. И. Шаронов) подавили одну 105 мм батарею врага. 1-й дивизион произвел огневой налет на колонну танков и машин в районе Маркауц, в результате чего в колонне возникли три больших пожара.

…Тревожной была сводка Совинформбюро 30 июля: вместо Невельского появилось Новоржевское направление; сообщалось об особо упорных боях на Смоленском и Житомирском направлениях. О боях на Южном фронте не упоминалось. А бои шли, не затихая.

За 31 июля нашим огнем сожжены три танка и до 10 машин с пехотой на дороге к Голерканам; подавлена минометная батарея у Мырзача; рассеяно до батальона пехоты и сорвана его попытка переправиться в районе Ципово…

В ночь на 1 августа, после артиллерийской подготовки, противник вновь пытался переправиться у Ципово и в направлении Лопатны. Четко взаимодействуя с 58-м отдельным пулеметным батальоном, 3-й и 2-й дивизионы быстро пристреляли районы переправ, а затем мощными огневыми налетами разбили переправочные средства, рассеяли до полка пехоты противника, нанеся ему большие потери. Очень губительным для врага был подвижной заградительный огонь: стена разрывов вставала в тылу вражеских подразделений; затем этот огневой вал постепенно смещался все ближе и ближе к берегу, сметая все на своем пути; не было спасения ни на берегу, ни в воде… В самом начале боя небольшой группе пехоты противника удалось на нескольких лодках переправиться через Днестр, но все они были уничтожены огнем стрелков и пулеметчиков…Дважды з$ ночь пытался противник осуществить здесь переправы. И дважды отступал, понеся большие потери. Ночь не помогла ему.

3 августа вечером противник открыл огонь по нашему доту. Артиллерийская разведка полка обнаружила хорошо замаскированную стрелявшую батарею врага. Старший лейтенант Е. Е. Беззуб, ставший к этому времени признанным мастером точных огневых ударов, уничтожил эту вражескую батарею. За отличную стрельбу была объявлена благодарность особо отличившимся при выполнении боевой задачи: старшему на батарее лейтенанту Н. Г. Докудовскому, командиру огневого взвода старшему сержанту Н. Ф. Маликову, командиру орудия сержанту М. С. Фалю, красноармейцам — орудийным номерам Н. И. Зайченко, А. Комову, К. И. Харькову и другим.

В тот же вечер 2-й дивизион произвел огневой налет по большому скоплению пехоты и автомашин противника у с. Лопатна, после чего более двух часов в расположении врага бушевал пожар.

За первые десять дней боя на рубеже реки Днестр полк вместе с 58-м отдельным пулеметным батальоном сорвал все попытки врага переправиться на фронте протяжением 22 километра. Кроме этого, огнем полка подавлены или уничтожены три артиллерийских и две минометных батареи, подавлены и разрушены наблюдательный пункт и два штаба, сожжено 8 танков и 10 автомашин, рассеяно и частично уничтожено свыше полка пехоты противника.

Полк был готов и дальше бить врага на рубеже Днестра. Но обстановка круто менялась.

На плацдарм южнее Дубоссар противник переправил большую часть 72-й пехотной дивизии (немецкой), а также румынскую дивизию, которые продолжали наступательные действия; еще южнее, у Тирасполя, противник сосредоточил до десяти румынских дивизий, находящихся в готовности форсировать Днестр. Через несколько дней они совместно с немецкими дивизиями протаранили оборону армии в направлении на Жовтень, Березовку…

Правее 9-й армии еще в середине июля противник (11-я немецкая армия) прорвался в стыке Юго-Западного и Южного фронтов, а также глубоко вклинился в нашу оборону на стыке с 18-й армией Южного фронта, рвался к Южному Бугу. Ныне известно также, что в конце июля немецко-фашистское командование решило двинуть подвижные соединения 1-й танковой группы Клейста через Шполу на юг, во фланг и тыл войск Южного фронта… Ко 2 августа моторизованный корпус из состава этой группы прорвался с севера и северо-востока к г. Первомайску, а затем устремился через Вознесенск на г. Николаев. Теперь все это широко известно. А тогда полк просто выполнял очередные боевые приказы и распоряжения…

Утром 4 августа в штабе 80-го укрепрайона командир полка получил приказ о переподчинении 51-й Перекопской стрелковой дивизии, которая имела задачу перейти в наступление и овладеть Дубоосарами. Для выполнения этой задачи 3-й и 2-й дивизионы сменили боевой порядок в районе Дубово, а 1-й развернулся фронтом на юг в занимаемом районе.

5 августа дивизия перешла в наступление. Поддерживая ее, полк нанес мощные огневые удары по скоплениям противника у сел Н. Гояны, Н. Розовка, Федоровка и в роще, что в 7 километрах юго-западнее Дубово, а также по боевым порядкам немецких войск, по их контратакующим частям… Противник, имея превосходящие силы, остановил продвижение 51-й стрелковой дивизии, а затем, — контратакуя, продвинулся вперед. Так, немецкие войска вошли в колонию Трехграды, а вечером прямо на улице устроили «победный пир». Полк превратил этот пир в большие похороны, когда обрушил на скопление пехоты около трех сотен снарядов!..

В ночь на 6 августа стрелковые части получили приказ на отход; роты 80-го укрепрайона, с которыми мы так успешно действовали, еще с вечера накануне начали снимать вооружение и взрывать укрепленные точки: командование армии принимало меры к тому, чтобы вывести войска из западни, которую готовили немцы — их «клещи» готовы были сомкнуться в нашем тылу.

Приказ на отход поступил в полк с задержкой. Мимо батарей уже прошли основные силы стрелковых частей, когда была дана команда «отбой». Чтобы подготовить к маршу такую крупную часть, как наш полк, требовалось порядочно времени… Но вот сборы закончены. Взорваны неисправные тракторы; на их ремонт нужны дни, а вражеская разведка совсем близко. Пошли на восток и мы. Пошли, надеясь: «Все-таки мы победим. И вернем тебе свободу, Молдавия».

Заставы сражались стойко В. Н. МАТИЕЦ, бывший начальник санчасти 24-го погранполка, полковник в отставке

В ночь на 22 июня 1941 года в 4 часа утра меня разбудил посыльный штаба 24-го пограничного отряда, который тогда дислоцировался в Бельцах.

— Срочно в штаб, боевая тревога! — сказал он.

По прибытии в штаб я сразу почувствовал, что тревога действительно боевая. Собрались все офицеры штаба. Начальник отряда майор Соловьев Иван Владимирович изложил оперативную обстановку. Закончил ее словами:

— По всей границе от Болотино и до Скулян идет бой. Румынские и немецкие войска атакуют наши заставы, стремятся форсировать Прут. Пограничники еще держатся. Это не провокация, это война! Всем быть на местах. Сообщить семьям и готовить их к эвакуации. Эшелон уже заказан.

Его слова заглушили взрывы бомб: началась бомбардировка города.

Я сразу же стал заниматься тем, что предписывалось нашей санчасти мобилизационным планом: развернул дополнительный лазарет на 20 коек. Обстановка была напряженная, но все работали четко, оперативно, без паники, организуя помощь заставам. Еще до начала войны мы не могли не заметить приготовлений фашистов на границе. Факты говорили сами за себя. По ту сторону Прута — скопления немецко-румынских войск, артиллерии, танков, понтонов. Заметно проводилось и отселение гражданского населения в тыл, усилилась авиаразведка противника. Фашисты нагло летали днем над нашей границей, но нам был дан приказ: самолеты не обстреливать. Граница, конечно же, была подготовлена к отпору, но даты начала войны никто не знал.

Командование отряда приняло безотлагательные меры: на заставах были оборудованы дзоты, окопы, созданы запасы боеприпасов и продовольствия. В мае была усилена охрана границы. Три четверти офицеров штаба находились непосредственно на заставах.

Но перед самым началом войны войсковые части Одесского военного округа ушли на маневры за 200 километров, под Одессу, и в первый день войны вместо двух дивизий, которые были расположены в районе Бельц, мы располагали между Болотино и Скулянами всего двумя стрелковыми полками без танков. Войну встретили пограничники без мощной поддержки войск. Держались, отбивая врага штыками, гранатами, пулеметным и винтовочным огнем.

Особенно тяжелые бои развернулись в Скулянах — на главном направлении наступления одной из дивизий противника, против которой стояли одна комендатура и полк нашей пехоты, подошедший на помощь пограничникам.

Граница была в огне. Ни один боец не отходил без приказа. Наши бойцы в ряде мест, воодушевленные командирами, переходили в контратаки, достигали правого берега Прута. Раненые после оказания медицинской помощи отказывались от эвакуации и оставались на заставах, продолжая сражаться.

Бельцы подверглись ожесточенной бомбардировке. Завязались воздушные бои. Наши летчики сражались в неравных боях с вражеской авиацией. В первый же день войны произошел случай, который я запомнил на всю жизнь.

С подбитого фашистского самолета выбросился на парашюте летчик. При падении он повредил бедро. Его захватили в плен наши пограничники за городом и доставили в штаб отряда. Мне пришлось оказать ему медицинскую помощь.

Впервые я увидел фашиста. Здоровенный, в кожаных шортах, с финкой на поясе, в спортивной рубашке, с железным крестом на груди, он, даже будучи ранен, вел себя вызывающе и нагло.

На допросе он показал, что его авиачасть ранее располагалась в Средиземном море — на острове Крит. Несколько дней назад ночью им был зачитан приказ Гитлера: СССР напал на Германию, и им предстоит ее защищать.

Зная немецкий язык, я спросил его, почему же они бомбят гражданское население, а не только военные объекты? Он ответил: «Вы все равно будете все уничтожены. А вас, доктор, прошу передать в Международный Красный Крест мой жетон, чтобы в случае моей смерти об этом известили моего отца в Берлине, полковника в отставке».

Расстреливая женщин и детей, разрушая город, матерый фашист даже в плену не забыл, однако, о своей шкуре. Он настоятельно стал просить меня сделать ему переливание крови. Судьба зло посмеялась над ним. После оказания ему медицинской помощи он был отправлен в Кишинев в госпиталь на санмашине. По дороге машину разбомбил немецкий же самолет…

Мне как начальнику санитарной службы отряда с первых часов войны пришлось организовывать медицинскую помощь на границе. Летучие санитарные отряды на обычных и санитарных автомашинах проводили эвакуацию раненых с застав и полей сражений. В первые же дни стали поступать десятки раненых пограничников, а медработников не хватало. На помощь пришли жены офицеров, отказавшиеся выезжать в тыл.

Так, жены капитана К. И. Афанасьева, старшего лейтенанта Н. И. Михайлова остались на заставах и до приказа об отступлении под огнем противника перевязывали раненых. Впоследствии они медсестрами прошли весь боевой путь полка, воюя вместе со своими мужьями-офицерами. Большую помощь заставам оказывало и местное население. Оно выделяло им транспорт, молоко раненым, укрывало их у себя.

Из-за непрерывной бомбежки Бельц штаб отряда был перемещен на окраину города в Поминтены — в сад бывшего епископского дворца и церкви, которые противник не бомбил. Так как здание санитарной части было разрушено бомбами, то и санчасть тоже была переведена в Поминтены.

Вспоминаю, как бойцы, которых доставляли в санчасть, требовали, чтобы им быстрее оказали помощь и отправили обратно на передовую. А на передовой тогда совершались поистине героические поступки.

Бессмертный подвиг совершил, например, старшина заставы И. Г. Стеблецов, погибший смертью храбрых. Сейчас эта пограничная застава носит имя Ивана Григорьевича Стеблецова, его именем названа также улица в Кишиневе.

Мне рассказывали, как под ураганным огнем противника два офицера одной из застав взорвали мост через Прут и противник долго не мог его форсировать.

К одной из застав в первый же час войны фашистам удалось подойти скрытно, но бдительный часовой выстрелом предупредил внезапное нападение. Личный состав заставы контратаковал разведку противника и полностью ее уничтожил.

В то время некому было записывать, а зачастую даже просто фиксировать многочисленные подвиги пограничников. Бои были упорные. Особенно трудно пришлось в районе Фалешт, куда прорвалась рота мотоциклистов. Но она была полностью уничтожена — уже в районе Скулян.

Тысячи трупов фашистских захватчиков остались на границе. Десять дней держали герои-пограничники свои рубежи до подхода частей Красной Армии. К 1 июля отошли к Днестру, в район Сорок. О наших боях упоминалось тогда в сводках Совинформбюро.

2 июля мы оставили Сороки, но бои в пограничных районах продолжались, и только 6 июля немцы захватили Бельцы. Оставляя границу, мы твердо верили, что еще вернемся сюда, вернемся победителями. Так оно и случилось. Примечателен в связи с этим такой факт. Когда уходили из села Чечуля Фалештского района, капитан И. Н. Пестерев попросил одного крестьянина закопать сундук, в котором были некоторые вещи капитана, фотографии. В 1944 году, через три дня после освобождения села, И. Н. Пестерев вернулся на этот участок бывшей границы и патриот-молдаванин вернул ему припрятанное, сказав при этом: «Я знал, что вы вернетесь — победить Советскую власть нельзя».

Мы никогда не забудем своих боевых товарищей, павших на берегу Прута, в полях Украины, в Донбассе и на Северном Кавказе. В трехдневном бою в Сальских степях полк, в котором я воевал, потерял до трехсот бойцов и офицеров. Среди них — комбат А. И. Матицын, И. М. Ладушкин, политрук С. Е. Сечкарев, сержант С. Ф. Шпринкин, капитан И. И. Кручнин, пулеметчик А. В. Воробьев, санинструктор, двадцатилетняя комсомолка О. К. Линдрик, комсомольцы лейтенанты Н. Г. Тихомиров, Н. А. Чумаков, старшина Я. И. Калитов, рядовые Н. А. Денисов, М. В. Немовец, Б. Е. Кочмала и многие другие. Фашисты ненавидели нас, пограничников в зеленых фуражках, и боялись нас, ибо знали, что пограничники всегда стоят насмерть.

24-й погранполк влился в состав действующей армии и воевал на Украине, Северном Кавказе, на 2-м и 3-м, Украинских фронтах. Потом первым вступил в апреле 1944 года на Государственную границу по реке Прут, установив на ней пограничный столб! За это он получил звание Прутского.

В период Великой Отечественной войны в полку выросло много славных командиров. Среди них полковник Степан Елисеевич Капустин, Герой Советского Союза генерал-майор Иван Владимирович Соловьев, капитаны комбаты Ф. Я. Шумкин, С. Г. Самошкин, А. И. Акимов впоследствии стали подполковниками, многие мои однополчане трудятся ныне инженерами, врачами, учителями, в народном хозяйстве, на культурном фронте.

В Музее погранвойск в Москве хранится овеянное боевой славой знамя нашего полка, с которым он прошел свой боевой путь от Прута до Северного Кавказа, вернулся к своей родной границе и окончил войну под Прагой.

В день 30-летия Великой Победы — 9 мая 1975 года — Главное политическое управление пограничных войск КГБ СССР, Музей пограничных войск, совет ветеранов 24-го пограничного полка организовали встречу в Москве, на которую прибыли со всех концов нашей страны 70 ветеранов полка — офицеры, солдаты, жены пограничников. Торжественно вынесли из Музея пограничных войск наше боевое полковое знамя, которое со слезами на глазах поцеловали седые ветераны. Тут же клятву верности боевым традициям дали молодые курсанты-пограничники. Нас приветствовали комсомольцы, пионеры.

Мы посетили памятные и дорогие каждому советскому человеку места — мавзолей Ленина, могилу Неизвестного солдата. Потом многие из нас побывали в местах былых боев.

На Северном Кавказе наш пограничный полк в 1942 году на неделю остановил на Маныче танковый фашистский корпус. В городе Сальске высится величественный мемориал в честь павших героев-пограничников, воздвигнутый трудящимися Сальского района. Здесь ежегодно организуются митинги трудящихся всего района, возлагаются венки. Здесь чествуют героев. Всегда на эти митинги приглашают и нас, ветеранов-пограничников, где мы рассказываем о боевом пути своего полка. Крепкая дружба связывает ветеранов и с жителями Молдавии, где пограничный отряд принял боевое крещение. Мы никогда не забудем боевые июньские дни 1941 года, дни, когда наши воины-пограничники с честью выдержали испытание на верность своему народу.

Литературная обработка Е. Ткачука

Две недели на водном рубеже Д. И. ПИСКУНОВ, бывший начальник артиллерии 95-й стрелковой дивизии, полковник в отставке

В 1940–1942 годах я был начальником артиллерии 95-й стрелковой дивизии, впоследствии получившей название Молдавской. В составе дивизии я встретил войну, испытал всю горечь отступлений и тяжелых потерь. Испытал я и ни с чем не сравнимую радость побед над врагом — и не только в ходе наступлений наших войск, но и тогда, когда мы отступали, когда, казалось, этому отступлению конца-края не видно. Да и тогда, когда отступали, ибо отступали мы не сломя голову, противнику приходилось не спины наши видеть, а ощетинившийся всеми огневыми средствами фронт — пусть и не вытянувшийся еще тогда единой неодолимой преградой, пусть в нем были свои «бреши», которые приходилось «залатывать» ценой неимоверных усилий, но это был фронт, который давал яростный отпор превосходящим силам врага, изматывал его день ото дня, нанося ему многочисленные удары. Такие отпоры для всех нас были хоть й маленькими, но запоминающимися победами.

Сейчас, десятилетия спустя, я думаю, что не будь этих маленьких побед, после которых отступление все же продолжалось, не было бы и Великой Победы.

Тогда же, в сорок первом, нас иногда мучили сомнения: а не зря ли положили головы наши бойцы за какое-нибудь крохотное сельцо, не имеющее ровным счетом никакого стратегического и тактического значения, был ли смысл отстаивать его до послед него, если своевременное отступление сберегло бы и людские резервы, и технику, которые позарез нужны были на другом рубеже обороны? Но тогда каждый из нас — полковых, дивизионных офицеров — мог судить о целесообразности той или иной операции лишь «с колокольни» своей должности и звания. Нам, конечно же, трудно, да и невозможно было представить всю цепь следствий того или иного незначительного, а то и нецелесообразного, на наш взгляд, сражения.

И только потом, многие годы спустя, восстанавливая общую картину фронтовых событий по документам, воспоминаниям, мы начали понимать, что на войне, как на войне, — ничего без последствий не остается, а какое-нибудь сражение «местного» масштаба, которое даже в сводку Совинформбюро не попало, в конечном итоге вылилось в крупное фронтовое событие: где-то благодаря ему была осуществлена так необходимая переброска наших войск, где-то были сорваны планы противника, где-то был развит успех наших войск.

Перебирая в памяти большие и незначительные сражения, участником которых мне пришлось быть, я не раз вспоминал две недели боев на Днестре в первые месяцы войны.

Беседы с фронтовыми товарищами, личные записи, архивные документы позволили мне воссоздать картину боевых действий нашей 95-й стрелковой дивизии в те нелегкие дни.

…Итак, как известно, после тяжелых оборонительных боев в Молдавии войска центра и левого крыла Южного фронта, согласно приказу Ставки Верховного Главнокомандования, в период с 18 по 22 июля 1941 года отошли на восточный берег Днестра.

95-я стрелковая дивизия, входившая в состав войск 9-й армии того же фронта, переправилась через Днестр в ночь на 20 июля и заняла оборону на старой Государственной границе — между Григориополем и Тирасполем. Нашим соседом справа была 9-я кавалерийская дивизия, переправившаяся через Днестр еще 18 июля, слева — 25-я Чапаевская стрелковая дивизия.

21 июля мы получили приказ о создании Тираспольского боевого участка в составе Тираспольской зоны 82-го укрепленного района, 95-й Молдавской стрелковой дивизии, 397-го артполка укрепрайона, 266-го корпусного артполка, 528-го армейского гаубичного артполка большой мощности и корпусного зенитного артдивизиона. Начальником Тираспольского боеучастка был назначен полковник М. С. Соколов — командир нашей дивизии, а начальником артиллерии — автор этих воспоминаний.

Побывавший у нас 22 июля генерал-майор Д. Г. Егоров сообщил, что 95-я дивизия будет входить теперь в его 14-й стрелковый корпус и, следовательно, в Приморскую армию, о чем вскоре последовал приказ.

Ширина полосы обороны нашей дивизии составила 42 километра, но протяжение переднего края из-за изгибов реки превышало 75 километров, из-за чего боевой порядок дивизии и стрелковых полков был построен всего в один эшелон. И все же наше положение на этом рубеже считалось относительно благоприятным, так как дивизия получила пополнение из укрепрайона, оборудованного долговременными огневыми точками.

241-й стрелковый полк, которым командовал полковник П. Г. Новиков, оборонял участок на правом фланге полосы (Григориополь — Бутор). Артиллерийскую группу составили 1-й и 2-й артдивизионы 397-го артполка майора П. П. Полякова.

161-й стрелковый полк полковника С. И. Сереброва оборонял участок на левом фланге полосы (Красногорка — Тирасполь). Артиллерийскую группу непосредственной поддержки пехоты составили 57-й артполк и 3-й артдивизион 397-го артполка, командовать которой было поручено майору А. В. Филипповичу— командиру 57-го артполка.

90-й стрелковый полк майора А. И. планидина оборонял участок в центре полосы (Бутор — Красногорка), артиллерийскую группу непосредственной поддержки пехоты составил 134-й гаубичный артполк майора И. Ф. Шмелькова.

266-й корпусный артполк составил правую, а 528-й гаубичный артполк левую артгруппы дальнего действия (АДД). Первый занял огневую позицию в 4 километрах восточнее сел Ташлык и Бутор, второй — в 5 километрах западнее села Малаешты.

Штаб дивизии и 97-й противотанковый артдивизион расположились в селе Малаешты. 175-й Отдельный зенитный артдивизион (ОЗАД) нашей дивизии прикрыл правую, а корпусной зенитный артдивизион — левую группу АДД.

Таким образом, части нашей дивизии были полностью готовы к боевым действиям на новом рубеже. Сочетание мощных огневых точек укрепрайона с хорошо обученным личным составом подразделений полевого заполнения, получившим боевой опыт на реке Прут и в кодрах, создавало благоприятные условия для устойчивой и активной обороны.

Мелкие группы противника появились перед передним краем нашей дивизии уже утром 21 июля. К исходу дня разведка установила, что в прибрежном лесу сосредоточиваются пехота и артиллерия, а у села Шёрпены — мотопехота и танки противника.

В ночь на 22 июля было замечено сосредоточение пехоты, танков и кавалерии в прибрежном лесу, вокруг озера Калфа и в лесу западнее села Варница.

Утром 22 июля полковник М. С. Соколов вызвал меня для доклада. Я доложил ему об огневых возможностях каждой артгруппы. Он в свою очередь проинформировал меня о том, что противник, возможно, попытается сегодня форсировать Днестр на участке сел Ташлык и Бутор, что прошедшей ночью неприятель переправился через Днестр южнее Дубоссар и захватил плацдарм. Полковник приказал мне не дать возможности противнику форсировать Днестр в районе села Шерпены, нанести упреждающий артиллерийский удар по Шерпенской группировке врага.

Через полтора часа наша артиллерия открыла огонь из 67 орудий. Надо сказать, что наши огневые позиции до этого были тщательно замаскированы, временно бездействовали, так что для противника наш удар был совершенно внезапным. Это и привело к тому, что сразу же было подбито много танков, сгорело большое количество автомашин. Были уничтожены также переправочные средства, подтянутые к берегу, взорваны боеприпасы, подведенные к лесу. Вражеская пехота большими толпами бежала на запад, спасаясь от взрывов снарядов и возникших пожаров. Успех был полный. Это была наша первая маленькая победа на водном рубеже. Но маленькая ли? Дело даже не в том уроне, который мы нанесли, дело в другом — после нашего огневого удара пугаченская^зЛ^^а^Ц^стра на целых девять суток стала пассивным участком фронта. Замысел противника был сорван, какое-то время, необходимое для укрепления нашей обороны, было выиграно. По опыту мы уже знали, что следует тут же ждать ответного удара вражеской авиации.

И авиация противника появилась — вскоре после прекращения нашей артиллерией огня. Но свои удары она нанесла по ложным артиллерийским позициям и копнам сжатого хлеба. Действующие же огневые позиции артиллеристы успели вовремя прикрыть маскировочными сетями.

Обстановка тогда менялась буквально не по дням, а по часам. Оперативная необходимость привела к тому, что уже во второй половине дня 3-й артдивизион 266-го корпусного артполка убыл в 30-ю стрелковую дивизию, сменившую 9-ю кавдивизию в ночь на 22 июля. На следующий день туда же убыл штаб и 2-й артдивизион этого же полка. У нас остался 1-й артдивизион, которым командовал капитан 3. М. Султанов и который, в силу обстоятельств, сложившихся впоследствии, вошел в состав нашей дивизии.

Противника, форсировавшего Днестр южнее Дубоссар, правому соседу выбить за реку не удалось. Успев закрепиться на плацдарме, он переправил сюда новые подразделения с танками и начал теснить на восток 30-ю стрелковую дивизию. Обострение обстановки на фронте 30-й дивизии сразу же почувствовали и мы. 22 июля противник проник в Григориополь, создал угрозу нашему правому флангу. Командир нашего правофлангового 241-го полка полковник П. Г. Новиков, узнав об этом, приказал занять оборону на южной и юго-восточной окраинах поселка, а соседний 256-й стрелковый полк предпринял попытку выбить противника из Григориополя.

23 и 24 июля немецким и румынским войскам удалось вклиниться в оборону соседней 30-й стрелковой дивизии, в направлении села Глиное, что создало угрозу прорыва, в тылы нашей дивизии. 241-му стрелковому полку пришлось всеми своими батальонами занять оборону от южной окраины поселка на восток — по балке, тянущейся в сторону сел Глиное и Карманово, в. район севернее села Мал. Колосово вышел 90-й стрелковый полк и занял оборону на южном берегу той же балки. Артиллерийскую группу непосредственной поддержки 90-го стрелкового полка составили 2-й артдивизион 134-го гаубичного артполка и 75-й артполк 30-й дивизии, отошедшей в ходе боев в район Мал. Колосово. Одновременно на острие вражеского клина нами был выслан мотоотряд, усиленный 97-м противотанковым артдивизионом, которым командовал капитан В. И. Барковский.

Вот так и образовался правый «перевернутый фланг» 95-й стрелковой дивизии. Теперь в обороне на Днестре остались лишь 161-й стрелковый полк и по одной стрелковой роте от двух других полков. С этого момента наша дивизия оказалась втянутой в бой сразу с двумя вражескими группировками.

Командующий 9-й армией, обеспокоенный создавшейся обстановкой в районе Григориополя, поставил перед 30-й и 95-й стрелковыми дивизиями задачу: совместными усилиями уничтожить противника, форсировавшего Днестр, и восстановить положение южнее Дубоссар.

Для руководства этой операцией была создана армейская оперативная группа во главе с заместителем командарма генералом В. И. Репиным. В нее вошли комиссар дивизии, полковой комиссар Я. Г. Мельников, начальник связи дивизии майор И. Н. Пазников, начальник разведки дивизии капитан И. А. Чистяков и я. Через сутки к ней присоединился начальник оперативного отделения штаба капитан В. П. Сахаров, исполняющий в то время и обязанности начальника штаба дивизии.

В село ШИПКУ, где должна была размещаться оперативная группа, мы прибыли перед восходом солнца и стали очевидцами перемещения в нашу полосу обороны частей 30-й дивизии, выделенных для участия в операции. Это обстоятельство подсказало нам, что армейский план операции в чем-то разойдется с нашими соображениями на этот счет. Так оно и получилось.

Армейская оперативная группа в Шипку прибыла в полдень. Кроме генерала В. И. Репина в не^ входили член Военного Совета армии, начальник артиллерии армии генерал С. Н. Кузнецов и начальник оперативного штаба армии майор Владимиров. Генерал Кузнецов сразу предупредил меня по телефону, чтобы я через полчаса прибыл к нему для доклада об обстановке на фронте нашей дивизии. Когда я явился, он представил меня остальным членам оперативной группы и тут же предложил мне приступить к докладу. Таким образом, слушателями моего доклада стали все члены армейской оперативной группы.

Предупредив, что мои сведения о противнике относительно устарели, так как прошло десять часов после их получения, я сначала доложил о противнике на Днестре, затем о его действиях в районе восточнее Григориополя. Оказалось, что последний район их как раз особенно интересует. Сведения о противнике, изложенные мною, оказались для армейской группы неожиданными. Майор Владимиров, например, вдруг заявил, что он не согласен ни с моей оценкой сил противника, ни с данными о его расположении на местности.

— Все не так, как докладывается, — заявил он. — У противника не может быть здесь столько сил, и не может он так располагаться.

Мои сведения вызвали недоверие и у остальных членов армейской опергруппы, особенно у генерала Репина. Дав мне два часа на уточнение данных о противнике на правом фланге нашей дивизии, генерал Репин предупредил меня, чтобы через два часа я был готов заново доложить свои соображения.

Перепроверка показала, что каких-либо изменений в составе сил противника и его расположений в течение суток не произошло.

К вечеру нас — полковника Соколова, полкового комиссара Мельникова и меня — вновь пригласили в армейскую группу. На этот раз, чтобы принять решение на бой. Когда мы явились, то там уже были командир, комиссар и начарт 30-й дивизии, а также командир и комиссар 522-го армейского гаубичного артполка БМ (большой мощности), переместившегося на нашу полосу вместе с частями 30-й дивизии.

Генерал Репин, объявив, по какому случаю он собрал нас, приказал мне доложить данные о противнике на правом фланге нашей дивизии, сказав при этом:

— Из опыта нам известно, что артиллеристы лучше знают сведения о противнике. Ведь чтобы стрелять, им надо видеть его.

Я доложил тогда, что в ходе боев за предыдущие пять суток на левом берегу Днестра установлено наличие двух пехотных дивизий противника с танками и артиллерией. К исходу 26 июля основная масса этих сил сосредоточилась в лесу и в балке — в 4—6-ти километрах северо-восточнее и севернее села Мал. Колосово, а днем на территории колхоза им. Калинина появился пехотный полк противника без артиллерии.

Полковник Соколов подтвердил эти сведения, и они легли в основу решения, принятого генералом Репиным.

Последний же нашел целесообразным нанести главный удар севернее Мал. Колосово двумя наступающими навстречу друг другу группами, расчленить силы противника и уничтожить их по частям, а вспомогательный — по пехоте, сосредоточившейся в колхозе им. Калинина.

Начало наступления было назначено на утро 28 июля. В оставшееся время в частях велась рекогносцировка местности, доразведка дислокации противника, перегруппировка сил, занятие исходных для атаки рубежей, подвоз боеприпасов.

На рассвете 28 июля, после тридцатиминутной артподготовки, части 30-й и 95-й стрелковых дивизий перешли в наступление в сопровождении артиллерийского и минометного огня. Фашисты оказали упорное сопротивление, но наступавшие части все же имели тактический успех; к середине дня разрыв между группами, наступавшими друг другу навстречу на главном направлении, был сокращен с десяти до двух километров. 90-й стрелковый полк выбил пехоту из усадьбы колхоза и отбросил ее.

Вражеская авиация подвергла бомбардировке боевые порядки наших войск, особенно артиллерийские позиции. Противник подтянул свежие силы пехоты с танками, сумел перейти в контратаку, отбросил назад 35-й стрелковый полк 30-й стрелковой дивизии, наступающей с севера, создал угрозу выхода в тыл 90-му стрелковому полку и тем заставил последний отойти назад. Приостановилось продвижение частей и южной группы. 522-й армейский гаубичный и 121-й гаубичный артполки израсходовали почти все снаряды, мало их осталось и в других артчастях. Стало очевидным, что поставленная задача невыполнима. Поэтому генерал Репин приказал командиру и комиссару 30-й дивизии немедленно вывести из-под удара 35-й стрелковый полк и тылы дивизии. В ночь на 29 июля они покинули Шипку. Начарт армии генерал С. Н. Кузнецов в свою очередь приказал командиру 522-го артполка следовать в направлении на город Николаев, а командиру 121-го гаубичного артполка вывести полк в тыл, оставив на позициях столько батарей, на сколько хватит снарядов. Однако в полку их осталось не более ста, поэтому на огневой позиции оставили только одну батарею, остальные же, выйдя из боя, расположились на хуторе в двух километрах южнее села Шипки. Утром 29 июля армейская оперативная группа также покинула Шипку.

Так закончилась попытка в июльские дни 1941 года восстановить фронт южнее Дубоссар. Тут, к слову сказать, и обнаружилось, что для проведения подобных операций нужно привлекать значительно большее количество артиллерии и обеспечивать ее боеприпасами по нормам, обязательно прикрывать район авиацией. Но, увы, всего этого тогда не было. И все же удар, нанесенный противнику 28 июля, вынудил его изменить направление своих действий, он начал развивать свой успех в северо-восточном направлении — на город Ананьев. Это была, как потом выяснилось, еще одна наша маленькая победа, обошедшаяся врагу большими потерями. Именно поэтому 29 и первая половина 30 июля прошли относительно спокойно: на правом фланге нашей дивизии противник активных действий не предпринимал. Но бои шли, шли где-то далеко на северо-востоке — в направлении на Ананьев. С той стороны до нас доходили далекие артиллерийские выстрелы. Зато на левом фланге днем, 29 июля противнику был нанесен ощутимый удар артиллерией боеучастка. А дело было так.

Уезжая в Шипку, я приказал начальнику штаба артиллерии майору Е. А. Яковлеву вести неослабное наблюдение за группировками противника перед фронтом 161-го стрелкового полка, выявить момент готовности их к форсированию Днестра, чтобы нанести по ним упреждающие удары. Эти группировки заметно активизировались в день нашего наступления в районе Мал. Колосово, начали активно вести разведку реки и нашего берега, обстреливать нашу оборону. В ночь на 29 июля противник подтянул свои силы ближе к берегу и сосредоточил переправочные средства против участков, выбранных для форсирования. Все говорило о том, что противник закончил приготовления к форсированию.

Обо всем этом и доложил мне майор Яковлев утром. Я предложил полковнику Соколову разгромить группировки в предвечернее время этого же дня, чтобы избежать ответного удара авиации противника. Полковник Соколов согласился.

В разгроме группировок врага в этот раз приняли участие 70 орудий. Огонь артиллеристы вели последовательно — сначала по пехоте и кавалерии, потом по пехоте с танками. Эффект от одновременной стрельбы стольких орудий был исключительно велик. Силы противника водном, и другом районах были рассеяны с большими потерями для него, а переправочные средства уничтожены. В результате огневых ударов этот участок фронта стал пассивным на длительное время. Это обстоятельство позволило нам снять отсюда часть сил и направить их в. тыл нашей обороны, где вскоре начались тяжелые бои с противником, подошедшим с востока.

В середине дня 30 июля начальник разведывательного отряда, действовавшего в направлении сел Шипка — Павловка, доложил, что в районе села Павловка появился противник, и высказал предположение о возможной его попытке атаковать Шипку с востока.

Пришлось срочно занять оборону на северо-восточной окраине Шипки одной ротой разведывательного батальона, усиленной гаубичной батареей и двумя батареями противотанкового артдивизиона. Соколов приказал командиру 161-го стрелкового полка подготовить один батальон и перебросить в совхоз, находящийся в 12 километрах севернее Малаешт.

После полудня фашисты произвели огневой налет дальнобойной артиллерии по центру и западной окраине Шипки и району северо-восточнее Григориаполя. Спустя полчаса в избу, где расположился наш КП, вбежал младший лейтенант М. К. Пянковский и сообщил, что колонна противника по дороге из села Комаровки подходит к Шипке. Тут же мы услышали пулеметную и орудийную стрельбу батарей противотанкового артдивизиона, расположившихся в двухстах метрах от КП. Открыла огонь и гаубичная батарея, стала слышна ружейно-пулеметная стрельба. Командование дивизии приняло решение перебросить КП в хутор Кассиль — ближе к своим войскам. Едва я добрался до хутора, как услышал позади себя орудийные выстрелы. Выйдя из машины, увидел, что вдалеке у южной окраины Шипки на дороге стоят четыре гаубицы и стреляют прямой наводкой по противнику, подошедшему с востока, а враги, попавшие под разрывы снарядов, разбегаются по кукурузному полю. Батарея, расстреляв последние снаряды, все же сумела присоединиться к своему полку и организованно отступить.

От В. П. Сахарова и И. А. Чистякова я узнал, что после жаркой схватки с охраной КП противник занял Шипку, вышел в тыл 90-му стрелковому полку и вынудил его отойти на запад. Рота разведывательного батальона успела отойти без потерь, последним отошел противотанковый артдивизион.

События в Шипке 30 июля явились лишь одним звеном в цепи других событий, происшедших в этот день. Противник атаковал также правый фланг 241-го стрелкового полка, но безуспешно, а под вечер северо-восточнее Новой Александровки пулеметным батальоном укрепрайона было остановлено до пехотного полка врага.

Ночь на 31 июля у нас ушла на подготовку перегруппкровки войск, которая была осуществлена утром. Стрелковые полки 244, 256 и 369-й остались на прежних рубежах, 90-й стрелковый полк, усиленный 2-м артдивизионом 3 34-го гаубичного артполка, занял оборону в километре западнее Шипки, 3-й стрелковый батальон 161-го стрелкового полка, усиленный 1-м артдивизионом 134-го гаубичного артполка, занял оборону юго-западнее и южнее хутора, что был на 2 километра южнее Шипки. 2-й артдивизион 57-го артполка вышел на усиление пулеметного батальона укрепроты, занявшего оборону в районе Новой Александровки.

Утром 31 июля в 121-й гаубичный артполк подполковника Д. И. Трехнова были подвезены снаряды со складов Приморской армии, и он в первой половине дня занял оборону северо-западнее села Велико-Плоское.

В середине дня 31 июля оперативная группа нашей дивизии вернулась в Малаешты. Туда же отошел и 97-й противотанковый артдивизион. Во второй половине этого же дня противник предпринял наступление на Новую Александровку и Мал. Колосово, но был отбит.

Об обстановке, сложившейся к вечеру 30 июля на фронте нашей дивизии, было доложено командующему Приморской армии. Последний приказал командиру 54-го стрелкового полка 25-й Чапаевской дивизии, стоявшего в армейском резерве, выйти в район села Полезное и занять оборону на фронте Цебриково — Полезное, прикрыть долину реки Кучурган, что и было сделано к утру 2 августа.

С утра же 1 августа противник значительными силами, поддержанными авиацией, начал наступление на Новую Александровку и на село Мал. Колосово. Бой длился целый день. Перед вечером противнику ценою больших потерь удалось занять села. Батальон укрепрайона, оборонявшийся у Новой Александровки, оказался обескровленным. Сломив, его сопротивление, противник свернулся в колонну и начал марш на Велико-Комаровку. Однако вражеская колонна была остановлена огнем батарей 2-го артдивизиона 57-го артполка, перешедших к стрельбе прямой наводкой, и, понеся потери, рассеялась.

В ночь на 2 августа дивизия вновь произвела перегруппировку сил. 3-й стрелковый батальон 161-го стрелкового полка перешел на направление Велико-Комаровки, а 90-й стрелковый полк, удлинив свою линию фронта, занял его место южнее Шипки. 1-й артдивизион 121-го гаубичного артполка тоже был перемещен на направление Велико-Комаровки. Это направление теперь приобретало первостепенное значение.

С утра 2 августа противник повел наступление на Велико-Комаровку, но, понеся потери от нашего артиллерийского и пулеметного огня, прекратил атаки. Во второй половине этого же дня неприятель большими силами перешел в наступление в районе Мал. Колосово, где ему удалось потеснить малочисленные 256-й и 369-й стрелковые полки 30-й дивизии. Создалась угроза охвата правого фланга и окружения противником 241-го стрелкового полка. Хотя продвижение врага и было остановлено огнем прямой наводкой батареей 1-го артдивизиона И. К. Годенко 397-го артполка, но угроза сохранилась, так как противник глубоко вклинился в нашу полосу обороны.

О создавшейся обстановке полковник Соколов немедленно доложил командующему Приморской армией. С его разрешения в ночь на 3 августа 241-й стрелковый полк со средствами усиления и полки 30-й дивизии были отведены на рубеж южнее деревни Бутор. Здесь 241-й стрелковый полк занял оборону на левом фланге, правее его заняли оборону 256-й и 369-й стрелковые полки. Соответственно был выравнен фронт других частей — 90-го стрелкового полка и 3-го стрелкового батальона 161-го стрелкового полка.

В течение дня 3 августа бои в основном шли в районе севернее Велико-Комаровки. Наши части, хорошо окопавшиеся, своим огнем нанесли противнику большие потери в живой силе. К этому времени перед фронтом нашей дивизии действовали две немецкие и две румынские дивизии: одна пехотная и одна кавалерийская.

К исходу дня 3 августа наша оборона проходила по линии сел Полезное, севернее Велико-Плоского и севернее Малаешты и упиралась в изгиб Днестра между селами Красногорка и Тея, далее шла по восточному берегу реки.

В течение 4 и 5 августа бои на нашем фронте восточнее Днестра продолжались с неослабным напряжением. Противник особенно активно действовал в направлении дороги, идущей из Павловки в Тирасполь через Велико-Плоское, но все же вражеские атаки были отбиты артиллерийским огнем.

Во второй половине дня 5 августа командир нашей дивизии генерал-майор В. Ф. Воробьев получил приказ командующего Приморской армией на отход частей дивизии на промежуточный рубеж: Новоборисовка, Миган, Яковлевка. Занять последнюю надлежало утром 6 августа. Обеспечение нашего отхода от удара противника с севера было возложено на 54-й полк, который должен был до 12 часов 6 августа прочно удерживать занимаемый им рубеж обороны в долине реки Кучурган. Одновременно нам предписывалось забрать с собой вооружение из дотов Тираспольского укрепрайона.

5 августа был последним днем боев нашей дивизии на молдавской земле и на старой государственной границе. Бойцы, командиры и политработники всех частей дивизии показали в боях на Днестре упорство, мужество, отвагу, высокие воинский дух и морально-политические качества. Они дрались с врагом за каждую пядь советской земли, не щадя ни своих сил, ни своей жизни, и честно выполнили свой воинский долг перед Родиной. Командиры, политработники и бойцы глубоко переживали, получив приказ отойти на промежуточный рубеж — теперь уже в глубине, за старой границей страны. Но другого выхода не было, и все это понимали.

Главным итогом боев 95-й Молдавской стрелковой дивизии на Днестре было то, что она на две недели задержала перед своим фронтом войска 4-й румынской армии и сковала на правом фланге другие части 11-й немецкой армии.

Командование Приморской армии, которой была поручена оборона Одессы, приняло во внимание создавшуюся обстановку и переправило наши войска на линию обороны Жеребково, Михайлополь, Катаржино, Раздельная, от которых до города было 40–50 километров. Ровно на сутки успели мы опередить противника занятием этого рубежа…

Литературная обработка Е. Ткачука

Натиск выдержали… А. М. МИСОЧНИК, подполковник в отставке, член Союза журналистов СССР

Наша встреча состоялась в один из июльских жарких дней прошлого года. В беседке, увитой виноградом, в кругу своих сослуживцев сидит немолодой человек. Выглядит он старше своих 70 лет, седой, выше среднего роста. Он около 40 лет отдал службе в пограничных и внутренних войсках. Теперь ему есть о чем рассказывать: о боях на границах в Молдавии, Прибалтике, на Дальнем Востоке и на фронтах Великой Отечественной войны.

Уже давно отгремели залпы орудий, но не забыты первые дни сражения за Родину, ее верные защитники-пограничники.

Николай Георгиевич Дубов рассказал мне историю, происшедшую тридцать девять лет тому назад на молдавской земле.

…79-й пограничный отряд, входящий в состав молдавского пограничного округа, дислоцировался тогда на юге освобожденной Бессарабии, в Измаиле. Им командовали майор С. И. Грачев и батальонный комиссар В. С. Прибылов, а комендатуры находились в Рени, Измаиле, Килие и Вилково. Все — на Дунае.

Коменданта 2-й комендатуры — майора Николая Георгиевича Дубова — начало войны застало далеко от его подчиненных. Он лишь накануне прибыл в Москву на очередную экзаменационную сессию в академии им. М. В. Фрунзе. Но сессия не состоялась— все слушатели отбыли к местам прохождения службы.

…С болью в душе возвращался майор к себе на границу. И ужасы войны успел увидеть на второй день на станции Бендеры.

А на третье военное утро Дубов ступил на перрон вокзала в Измаиле. Город, до войны веселый, шумный и красивый, словно вымер. Все население находилось в подвалах, спасаясь от артиллерийского обстрела, воздушных бомбежек. На перекрестках моряки регулировали движение машин.

Комендатуры в городе уже не было. Она закрепилась на противоположном, румынском, берегу. Произошло это так.

…После того как фашисты 22 июня в 12 часов дня развернули боевые действия, Дунайская флотилия под командованием контр-адмирала Н. О. Абрамова открыла ответный огонь. А пограничники, используя растерянность врага на этом участке, под руководством начальника штаба капитана В. И. Гореватого форсировали Дунай.

Противник в панике бежал, оставив артиллерийские орудия и снаряды. У захваченных трофеев не оказалось прицелов, они были сняты врагом и брошены в реку. Но начальник седьмой заставы 3. П. Колесников и его заместитель К. П. Романенко быстро сообразили, что нужно делать.

— Открыть огонь! — раздались команды. — Стрелять на глазок!

Пограничники тотчас открыли огонь. ...