Глава 1. Где меня принял в свои объятья Медитен

Возвращение в родной город отстояло на бесконечность от триумфального. Признаюсь, были такие ночи за прошедшие два месяца, когда мне снилось, будто въезжала в наш портовый городок в шикарной карете, запряженной четверкой коней. Та останавливалась перед городским особняком семейства Косторанс, тем самым, что по милости брата ушло с молотка. И мне мужчина подавал руку, облаченную в тонкую лайковую перчатку. Почему такое внимание было к той перчатке? Да просто самого мужчину мне сон никогда не показывал, хоть и являлся не два и не три раза. Но боги с ним, с тем мужчиной, не о нем думать следовало, а о настоящей действительности. А она удручала.

Я въезжала в город на крестьянской телеге. Причем, возница держал путь на местный рынок и ни за что не соглашался подвезти поближе к нужному кварталу. У него молоко, видите ли, было в жбанах, и оно могло на жаре скиснуть. А мне тогда приходилось топать приличное расстояние с тяжелым баулом, от которого руки могли бы вытянуться до земли. Но ничего не поделать, спрыгнула с телеги, и без всякой там руки, не говоря уж про лайковую перчатку. А едва успела отряхнуть юбку от налипшей на нее соломы, как мне под ноги скинули тот самый баул. Приехала! Одна радость: со мной были мои друзья.

На плечо ко мне моментально вспорхнул крупный белый попугай с ярким оранжевым хохолком. Это Питер. До того сидел на борту крестьянской телеги и крутил в разные стороны головой. Не подумайте, не бездумно крутил, а присматривался к местности. Сам-то он с дальнего-дальнего тропического острова, а сюда явился, так как за мной последовал. Еще решили разделить со мной судьбу два серых братца. Том и Гек. Те забрались в карманы юбки – одни головы оттуда чуть торчали. Они крысята. Только не спешите наморщить на них нос или как иначе выказать пренебрежение. Мне бы от этого очень за них стало обидно. И как иначе, по разумности, преданности и жизнерадостности моим друзьям не было равных. Любому пожелала бы таких спутников. Но вот мы оказались в городе Медитен, и следовало, не мешкая, отправляться дальше, а не стоять столбом на окраине рыночной площади.

Путь же лежал к дому дяди. Людвиг ли Косторанс был старшим братом моего почившего отца. К сожалению, папа и матушка покинули этот мир в довольно молодом возрасте. Им не было пятидесяти тогда. А вот дядя успешно разменял девятый десяток. Вел уединенную жизнь в своем особняке, в свете давно не показывался, как и в оживленной части города тоже. Потому мне предстояло тащиться прилично до его дома, что располагался вовсе не в центре и ничуть ни рядом с базаром.

– Ничего, устану – найму извозчика, а пока попробую сэкономить нам монет. Кто знает, каким боком жизнь повернется…

О, с некоторых пор научена была горьким опытом. Успела пройти через то, как в одночасье из леди и девушки из благородного семейства превратилась в бесправное и никому ненужное существо. Брошенные дворовые собачки не испытали то, через что пришлось пройти мне. Они-то хоть как, но к жизни на улице были приспособлены, в отличие от меня, изнеженной барышни. Ну, да что вспоминать те тридцать три несчастья? Прошла через них, и славно. Трудности, знаете ли, закаляют. Если совсем не ломают. За это теперь сама поручиться могла. И меня, к примеру, за их преодоление Боги наградили. Я так оценила тот факт, что во мне открылась способность к перевоплощению. Представьте, могла по своему желанию и при некоторой затрате сил становиться разными животными и птицами. Да, да! Побывала крысой, попугаем, игуаной, ястребом и много, кем еще.

И теперь шла по родному городу я, Элизабет ли Косторанс, тянула на себе баул и посматривала внимательно по сторонам. И не только потому была насторожена, что решила все же нанять извозчика, ощутив всю тяжесть своей ноши и высматривая его, а были у меня причины поважнее осматриваться с напряжением. Все потому, что имела повод для опасений. Кого или чего боялась? О, это длинная история, но могу сказать вкратце, что в нашем королевстве Литания очень строги были законы, касающиеся семьи и брака. А я некоторым образом…хотя, что сейчас-то скрывать, да, являлась женой некоего Ганса, жителя этого города. И так как разводы у нас не практиковались, в большинстве случаев, а жена являлась как бы собственностью мужа, то очень мне было не по себе из-за опасения встретить своего супруга.

Я его знала всего ничего, два дня от силы. Возможно, лица бы его сейчас не вспомнила, так как за последнее время, богатое встрясками и нервотрепками, те события здорово стерлись из памяти. Могла встретить вот так, на улице, и не признать, но…дело в том, что он был карликом. Согласитесь, не так много таких людей в городах имеется, а наш особенно большим населенным пунктом и не был. И это значит, что вероятность случайно столкнуться на мостовой имелась. И роду знатного этот Ганс не был, наверное, а раз так, то в экипажах за закрытыми шторами окнами особенно не разъезжал.

А если честно, то я про мужа знала только то, что он был ростовщиком, адрес его дома и конторы и имя. Вот как-то так. Даже фамилия его осталась за гранью моего сознания. И все потому, что нашел этого супруга для меня проходимец брат, игрок и пьяница. Он Гансу много задолжал, а расплатился, негодяй, мною. Нет, сначала хотел подсунуть своему другу Роберту. Тот ему ссудил некие приличные деньги, а залогом должна была стать я. Но тогда я возмутилась и отстояла себя. Вот только ненадолго. Суток не прошло, как меня обманным путем отдали карлику.

Но и тогда не сдалась. Сопротивлялась, как могла. В итоге, оказалась на корабле. И я там очень даже желала очутиться, так как и сама задумала побег, но не в крысином же облике было странствовать… А именно в эту зверушку превратили меня колдунья и ревнивая любовница карлика. Вот такая со мной вышла гадость. Скажете, много слишком выпало для одной маленькой такой женщины? И я того же мнения. Оно все на меня обрушилось и пришлось стойко те невзгоды нести и терпеть. И если бы на этом испытания закончились!.. Никак нет! Они продолжились. Ведь, захват судна, на котором плыла, пиратами можно назвать испытанием? И я про то же. Судьба и дальше продолжила испытывать меня на выносливость и прочность. Ведь я тогда только-только вернула себе человеческий облик, но моя мордашка и фигурка были замечены главарем пиратов. Но про Ястреба, так его звали, я пока не могу говорить, и вспоминать его мне больно. Этот мужчина разбил мое сердце. Теперь вот предстояло собрать те осколки и склеить. За этим и вернулась в этот город. К дяде. Больше не к кому. Вот бы только Гансу на глаза не попасться.

Понятно, что теперь про другое замужество можно было забыть. Как иначе, если один официальный супруг уже был? Правда, он так и продолжал считать меня крысой, должно быть. Да, грызуном, что улизнул из клетки и скрылся в неизвестном направлении. Так ему тогда та гадкая женщина напела, по чьей милости меня и заколдовали. А может, это и к лучшему? Не станет искать, справки обо мне наводить? Хорошо бы! Но остерегаться нового явления в мою жизнь этого ростовщика, все же, следовало. Вот я и шла по улицам Медитен с опаской. А так, в общем-то, могла считать себя кем-то вроде вдовы. Вернее, это он был как бы вдовцом. Ох, нет, как ни крути, а дело мое выходило очень запутанным. Но мне отчего-то верилось, все разрешится и благоприятно.

А я вообще была больше оптимисткой. Вот и теперь выстраивала в голове план хорошей дальнейшей жизни. И первым его пунктом было добраться до дома дяди Людвига. Дальше постараться сделать так, чтобы он меня признал. Потому что у родственника прогрессировал склероз. Чтобы потом не превратил мою жизнь в ад, тоже надо было приложить усилия. Это уже от того, что помимо склероза у дяди был и маразм. А еще я желала поступить в магическую академию. Возраст, конечно, поджимал, двадцать все же стукнуло уже, но в кармане лежало рекомендательное письмо к ректору, а значит, шанс был.

– Так! Кажется, этот дом. – Сама не заметила, как за размышлениями доковыляла до нужного квартала.

– Ух, ты! – Высунулся из кармана Том. – Ничего так себе домик!

– Ага! И сад, посмотри-ка, имеется. – Поддакнул брату Гек.

– Ну, палисадник, допустим, а не сад… – Обвела я глазами декоративный кустарник и цветущие гладиолусы с георгинами за низкой оградой.

– Все равно, очень мило. – Оживился на плече попугай. – Мне лично ветви того куста нравятся. Как он называется?

– Сирень. – Удовлетворила любопытство Питера. – Но тихо, друзья. Я сейчас позвоню в дверь. Все замерли! Это очень ответственный момент.

Колокольчик с той стороны двери звякнул, и все, и тишина. Я стояла на крыльце несколько томительных минут, прежде чем смогла расслышать некое шевеление в доме. Определенно, кто-то дошмыгал до двери и теперь нас разглядывал в глазок. Вернее, меня, так как Питер перепорхнул все-таки на куст сирени, не выдержав долгого ожидания, и теперь объедал там почки-листочки. А про крысят и говорить было нечего, они совсем тихо и незаметно сидели в карманах юбки. И вот сцена ожидания, когда же откроют дверь, затягивалась, а баул уже так оттянул руки, что пришлось его поставить под ноги. А освободив руки, я взяла и стукнула кулаком по двери. И она тут же открылась.

– Вы кто? И что вам надо? – Заскрипел старческий голос из маленькой щелки. По нему не было понятно, кому принадлежал, вроде бы женщине, а саму ее видно не было – пряталась, только глаз в пенсне на меня посверкивал.

– Я, Элизабет ли Косторанс. Племянница Людвига ли Косторанс. – И так, на первый вопрос ответила. Причем, предельно подробно. Что было делать со вторым? Стоило ли обрушивать, на не пойми кого, сообщение, что пришла сюда жить? Может, надо было потянуть время? – А с кем я говорю?

– Э… Вы не ответили, по какому делу явились, милочка.

Так, так! За дверью обосновалась и держала оборону какая-то старушенция. Теперь я это точно поняла. И голос ее выдал, и дверь приоткрылась чуть более. Теперь могла рассмотреть морщинистое лицо и седые букли вокруг него. Но откуда она взялась? Раньше всем в доме заведовал Ланц, мажордом. Куда он мог деться? Или погодите, сколько я здесь не показывалась? Три года? Пять? Н-да, всякое могло случиться за это время с добряком и толстяком, годившимся мне в дедушки.

– Я приехала проведать дядю! – Однако не показала растерянности ни выражением лица, ни осанкой.

– Что-то не заметила ни кареты, ни наемного тарантаса! – Теперь бабуся высунулась в проем по плечи и с подозрением обвела взглядом улицу и потом меня, причем с ног до головы. Какая неприятная женщина!..

– Да кто же вы? – Спросила с нажимом и еле удержалась, чтобы не прибавить «дьявол вас побери». Вот ведь, что значило общение с пиратами, чего только от них не нахватаешься.

Судя по поджатым синеватым губам старушенции, отвечать она мне не собиралась. А если закрыла бы сейчас дверь? О, нет, не для того я проделала весь этот путь, длинной в два месяца. И он еще не обошелся мне без жертвы в виде подписание кабального договора с главарем пиратов. И теперь уткнулась бы в закрытую перед носом дверь?! Я не могла этого допустить.

– Боги с вами! Но, как самочувствие дяди?!

При последних словах подалась вперед и решительно нажала на дверное полотно. Естественно древний экземпляр женщины не выдержал этого натиска, хоть и крепко держался за ручку, но так и отъехал вместе с ней в сторону. Дальше был миг, и я уже пересекла порог и стояла в прихожей. Осматривалась. И отметила, как здесь многое изменилось.

– А где Ланц?

– Давненько вы, милочка, не навещали дядю. – Ответила бабулька с буклями, немного пожевав сперва губами. – Мажордом покинул этот мир и отправился в иной три года назад.

Да, неприятная особа. В этом мнении теперь точно утвердилась. А еще уверилась, что не была в этом доме все же более трех лет.

– Мир праху его. А где же мой дядя?

– А вы, стало быть, дочка его родного брата… Вылитая мамаша! Такая же вертлявая.

– Что-то я вас совсем не помню. А по вашим словам мы, вроде как, можем быть знакомы?

– Н-да! Видались. Лет пятнадцать назад. Кажется, именно на твоем дне рождения. Сейчас-то тебе, милая, годков двадцать должно быть? – Закрыла старушка дверь, оставляя за порогом и Питера, и мой баул. – И, так понимаю, не замужем… – Глянула она со значением на мои руки. – Печально!..

Я на вредную бабульку прищурилась, соображая, кто же она такая. Ничего на ум не приходило. В голове только крутилось, что с памятью у нее, не смотря на почтенный возраст, все было в порядке, со зрением, вроде бы, тоже, и по паркету она неплохо так шмыгала старыми ногами. Вон, как ловко запрыгнула на первую ступеньку лестницы вперед меня, чтобы загородить проход.

– А не вы ли та самая кузина кузена первой жены дяди? – Почесала я переносицу и этим же указательным пальцем нацелилась бабке во впалую грудь.

– Я!.. Узнала меня?! Надо же!..

Не знала, чему она радовалась, а вот мне было не до восторгов. Ведь эту особу знала половина города. Самая сплетница и, помнится, имела множество подруг такого же склада характера. Что же она у дяди-то делала, на мою голову?

– Тетя Габи! Как же вас не узнать, это же вы всех дам перессорили на том самом моем дне рождения? Вот поэтому, скорее всего, мы больше и не встречались. Моя мама быстро, знаете ли, выводы делала.

– Да уж, твоя мамаша была довольно несдержанной особой. Не знаю, что в ней нашел твой батюшка, но…

– Но! Где же мой любимый дядюшка?! Просто горю от нетерпения увидеть его.

– Он в библиотеке. Занимается своим любимым делом, то есть читает сегодняшнюю газету. – По-прежнему загораживала тетя Габи своим сухим телом лестницу. – А…что это ты? – Не ожидала она от меня, что направлюсь к входной двери. – Никак уходишь уже? Вот вам и молодежь! Называется, проведала дядю?! Зашла, повертелась в прихожей, бросила пару вопросов о родственнике и, фьють, уже стремишься упорхнуть?! Как есть, ветреная пошла молодежь! Да и чего было ждать от дочери…

Тут я быстро выглянула за дверь и в следующую же минуту уже затаскивала свой баул в прихожею. Не успела над ним разогнуться, как та седьмая вода на киселе уже стояла рядом и шипела:

– Что это все значит? Никак в этот дом жить пожаловала?! Вот и вещички!.. Значит, правду люди говорили, что твой никчемный братик, этот аморальный хлыщ Генри, прожигатель жизни и любитель падших женщин, просадил все движимое и иное имущество?!

– Правда! – Сдула я прядь волос, упавшую на глаза. – Он негодяй, а мне теперь жить негде! Поэтому поселюсь здесь. А вы к дяде, надеюсь, только в гости зашли?..

В этот момент в незакрытую дверь впорхнул Питер, белый попугай. Облетел прихожею по периметру и уселся на мое плечо. А тетя Габи вся съежилась от взмахов его крыльев – напугалась от неожиданности. Правда, старушенцией она была все же не из робкого десятка, поэтому быстро пришла в себя.

– Так ты еще и птицу с собой притащила! А брат твой беспутный тоже сейчас на пороге объявится?

– Надеюсь, что нет. – Подхватила я вещички и устремилась к лестнице, благо, тетка Габи освободила проход.

– Правильно! Он же теперь в бегах! Говорят, так и не смог расплатиться с кредиторами, вот и скрывается.

– И все-то вы знаете! – Усмехнулась, отметив про себя, что про мое замужество-то новость и прошляпила! И я не собиралась ее просвещать, нисколько. Напротив, готова была напустить тумана, морочить голову и откровенно врать, только бы меня не отправили к мужу.

И вот я топала вверх по лестнице, а старушка, как могла, поспешала за мной. Ее скрипяще-шипящий голосок ничуть не выводил из себя. Подумаешь, снова затянула песнь про молодежь. Я от пиратов такое слыхала, что ее нападки воспринимались запросто и без последствий для моей нервной системы. И про брата могла говорить все, что угодно. Ничего нового она все равно про него мне сказать не могла. Я и так знала, что он из себя представлял. А вот маму она зря снова затронула!

– Так! Вы не ответили, дорогая тетушка, что делаете в нашем с дядей доме?! – Резко остановилась на последней ступени, отчего старушка чуть на меня не налетела. А потом я еще к ней развернулась, уперев руки в бока. Эту позу старушенция восприняла, как угрозу. И правильно делала, между прочим. – Если думаете здесь гостить и далее, то держите при себе замечания о моей мамочке. Я плохих слов о ней не потерплю…

– Людвиг! – Завопила тогда тетка и, надо же, просочилась у меня под рукой. – Людвиг! Тут к тебе твоя дерзкая племянница заявилась. Эта Элизабет! Этот старший отпрыск…Это напоминание… Она…она…

Ай, спасибо, тетя Габи! Что бы я без нее делала?! Я-то все голову ломала, как напомнить дяде о себе и внушить ему, что я именно Элизабет, дочь его покойного брата. Склероз же у него наблюдался! А тут такое везение – за меня эта старушка расстаралась. И вот входила за ней в библиотеку, а дядя уже был ко встрече подготовлен. И смотрел на меня вполне осмысленным взглядом. Мало того, успел отложить газету и раскинуть руки в приветственном жесте.

– Добрый день, дядюшка! – Как же я была ему рада, и это чувство было изображено у меня на лице.

– Здравствуй, здравствуй, племянница. Э…Элизабет?

– Я, дядюшка Людвиг!

И так, кажется, первый пункт моего плана на будущую жизнь можно благополучно вычеркнуть из списка. Он выполнен. Да! Вполне успешно.

– Рад тебя видеть, девочка. Вторая дверь по коридору справа. Та спальня тебя устроит?

– Вполне!

И я пошла занимать отвоеванный уголок под крышей этого дома. Или не стоило так себя настраивать? Какой такой малый уголок? Н-да! Надо было осмотреться вообще в общепринятом смысле и в частности, разузнать, насколько здесь стало много тети Габи. И ведь она не собиралась пока убираться от меня подальше. Никак нет. Тащилась сзади. Дошла до указанной дядей комнаты, и даже порог ее переступила вслед за мной.

– Что же здесь так неуютно-то? – Спросила я у самой себя или у домового, если он в этом доме имелся. Но за нас ответила неугомонная тетушка.

– Как видишь, тебя здесь не ждали. Не только эта, а вообще многие комнаты в доме закрыты, мебель зачехлена, часть прислуги распущена, оставлена кухарка и приходящая уборщица. Сегодня ее уже не будет, а явится завтра с утра. И вообще, мы с твоим дядей живем очень тихо и скромно.

– Мы?! – Вскинула я брови и театрально округлила глаза. – Вы и он… Пустой, можно сказать дом… Родство ваше условно, а…

– Не говори глупости, милая! Побойся Богов!

– Ну, не знаю, не знаю! – Я с удовольствием продолжала театр. – По мне так вы вполне свежи…очень даже… Ах! А ваши подруги?! Что скажут они?! Какой ужас!

– Не паясничай, душа моя. Я половину из них уже схоронила. И мне стало так одиноко…

– Но другая-то их половина…надеюсь, способна поддержать ваш боевой дух?..

– И Людвиг сейчас тоже сделался таким одиноким…

– Вот оно что!.. Здесь встретились два одиночества, значит! Но теперь-то дяде станет гораздо веселее, так как у него появилась я!

– Возмутительно! Немыслимо! Вопиюще! – Как бы закашлялась сначала тетка, а потом взбодрилась, поняв, что сейчас решалась уже наше совместное с ней пребывание в этом доме. – Ты молода и ветрена, как я успела заметить. А Людвиг, все же, мужчина. Такая, как ты, безответственная личность, может легко вскружить любому голову…

– Так уж и любому! И о ком все же речь, о моем кровном дяде?! Да как у вас язык-то повернулся!..

– Нет, ты жуть как похожа на свою мать!..

– Что?!!

–А то, что правила морали еще никто не отменял, милочка. Ладно, два старика доживают век под одной крышей… И не начинай мне тут разводить канитель про мою свежесть!..

– Разве, не так?

– Элизабет! В любом случае тебе необходима компаньонка! Как собираешься жить дальше без нее? Выходить в город, в общество?..

– Про себя говорите? А как же возраст? Только что заявили, что…

– Думаю, на тебя у меня еще сил хватит!

– Если в созидательном плане, то есть привить мне манеры, придать привлекательности, создать обо мне благоприятное мнение…

– Хм! Именно! Мое мнение, что тебе без меня не обойтись. Что скажешь?

– Деловое предложение? Хм! И я его принимаю. Значит, мир?!

– Эх! Что тут скажешь… Мир!

Отлично. Теперь-то уж точно первый пункт плана выполнен. Проживание в этом доме я себе обеспечила. Еще бы привести это жилище в нормальный вид. А то, оно все какое-то запущенное. Как неживое. Ну, это ладно, со временем порядок наведу здесь везде, а пока следовало разобраться конкретно со своей комнатой.

– Тетя Габи, вы бы ушли? Я сейчас здесь уборку стану делать. Видите, какие чехлы пыльные? У вас аллергии не наблюдается? И все же, не станем рисковать вашим здоровьем. Прошу, на выход, дорогая моя. Да, да, вы мне теперь стали очень дороги. А как же?! У меня все надежды на прекрасное будущее связаны лишь с вами одной. Кто, как не вы, сделает из меня настоящую леди?

Глава 2. Клетка для попугая, рынок и магическая академия

Прошлую половину дня я провела за наведением порядка в собственной комнате. Устала от этого безмерно. Даже ужинать решила не идти, не спустилась в столовую, а взяла к себе легкий перекус. Тетка этим была не довольна. Она-то думала продолжить затачивать об меня свой острый язычок за общим столом. А тут такая незадача: племянница ухватила блюдо с бутербродами, чайничек с отваром и была такова. Мне понятно стало ее недовольство и бурчание в спину. Но имелись свои планы на остаток вечера. А ее слова о моей невоспитанности и про крошки в только что убранной комнате, вообще не тронули. И как иначе, если сама себя устраивала, а крошки у меня было кому подъесть. Кстати, друзья-зверушки тоже пока не жаждали являться на всеобщее обозрение и с нетерпением ожидали угощения в комнате.

– Лиз! Шикарный ужин! – Так встретили меня с тарелкой крысята.

– Приятного аппетита, Элизабет. – Зажал лапой хлебную корочку Питер. Он, кстати, облюбовал себе имеющуюся в комнате объемную люстру под насест.

И так, мы перекусили в теплой дружеской обстановке. Дальше была ванна, у меня, разумеется, и сон, у нас всех. В него провалилась, как с обрыва в бездну. Даже не слышала, крысят, устраивавших себе постельки под моей кроватью. Нет, вру, перед мысленным взором встал образ капитана «Стремительного». Мужественный профиль Ястреба даже вызвал глубокий вздох, но потом я дала себе мысленный щелбан и призвала к порядку. Да, так все было. А дальше уже усталость взяла свое, и я провалилась в сон.

Привиделось мне в том сне море, в общем, картинка из недалекого прошлого. Я четко в нем наблюдала за «Стремительным», скользящим по водной глади. Со стороны на него поглядывала. И тогда догадалась, что была птицей, потому что явно летела. Ощущение полета необыкновенно будоражило, и я как бы была в тот момент чайкой. Почему именно ею? А вокруг летали такие же птицы. Будь я, к примеру, ястребом, как раньше, то чайки от меня давно разлетелись бы в разные стороны. А если приняла образ попугая, то мне вряд ли удалось бы так виртуозно скользить с воздушными потоками. В общем, обращалась уже, знала, что и к чему, одни трепыхания вспоминались от полета попугаем.

Подозреваю, у меня на лице читался восторг и блаженство в то время, когда тетю Габи занесло в мою комнату. Нет, что ей в голову взбрело будить меня в такую рань? Я же когда приоткрыла один глаз, солнце только-только показалось над городскими крышами. Не иначе, старость не давала этой женщине насладиться самой утренним сном, а вредность погнала и меня разбудить.

– Элизабет?! Что за мечтательное выражение лица? – Ну вот, теперь можно было ждать, что запилит. – Явно, смотрела неприличный сон.

– Боги с вами, тетя. – Потянулась и сладко зевнула. – Я видела во сне море…

– Вода?! Грязная или чистая? – Сделала она вдруг напряженную стойку.

– Э…морская… А при чем тут чистота?

– Это важно, милочка. Грязная сулит неприятности через сплетни и наговоры. Чистая же вода во сне должна привести к чувственным удовольствиям. Для девицы такая примета – чистая беда. Надо поговорить с твоим дядей на эту тему.

– Да на какую же тему-то? – Округлились мои глаза от удивления.

– А на такую, что замуж тебе давно пора. Сбыть бы, выгодно, тогда и проблем никаких! А так…

– Скажете тоже! Сбыть!..

– Все нормальные девушки в твоем возрасте уже давно замужем и детей нянчат, а ты… Но, в общем-то, милочка, я не за тем к тебе пришла. А по делу! Твоя птица ужасно кричит с утра. Это не дело! И летает по всей комнате. Вдвойне не дело! Надо как-то решать эту проблему. У всех нормальных людей крылатые питомцы содержатся в клетках. Что ты на это скажешь?

– Спорить не буду. И клетку схожу и куплю. Но вы так всегда станете теперь меня будить с восходом солнца?

– Если попугай по утрам орать на весь дом не будет, то нет, не стану к тебе являться.

Вот так у меня наметилось дело на этот день. И я надумала его надолго не откладывать – решить сразу после завтрака. Но тогда же и встал вопрос, а кто меня на рынок за клеткой сопровождать станет? И его озвучила именно я, там же, за столом во время завтрака, а тетка после этого откинулась к спинке своего стула и закатила глаза. Нет, понятно, что у нее возраст преклонный, а на улице с самого утра случилась жара. Но сама же возмущалась вольными полетами Питера по комнате, и сама же назвалась моей дуэньей. Чего же теперь было губы поджимать и недовольство выказывать?

– Ладно. Поедем на рынок. Сейчас Агнес придет и тогда… Она нам хоть извозчика к подъезду добудет.

Я так поняла, что речь шла о приходящей уборщице. И не ошиблась. Еще эта самая Агнес оказалась миловидной девушкой из прилегающей к городу деревеньки, общительной и дружелюбной. Слава Богам, что хоть кто-то в доме нормальный оказался, а то дядя только в газету смотрел и помалкивал за теми несколькими листами бумаги, а тетка, напротив, обеспечивала нам здесь шумовые эффекты в виде шипения, усталых или возмущенных вздохов и скрипучих нравоучений. Она же выдала девушке, как только явилась в дом, что у нас здесь теперь непременно «грязи прибавится», а значит, Агнес придется больше работать, потому может поселиться в комнатке для прислуги в мезонине.

– Благодарю. – Радостно заблестели глаза девушки.

Так поняла, та ожидала прибавки к жалованию, ей и радовалась, не слова же про грязь так впечатлили девчонку, в самом деле. Но вот что-то сомневалась я, что она получила бы ожидаемую прибавку, уж больно крепко поджала при том разговоре тетя Габи свои тонкие губы. Ну да ладно, разберемся. А пока девица умчалась на улицу ловить наемный экипаж.

– Элизабет! А где твой зонт? – А это старушка уже поджидала меня в прихожей. Шустра, однако. Как это ей удалось? Вот я очень быстро же переодела домашнее платье, всего парой слов обменялась с друзьями и спускалась со второго этажа, а она, тут как тут, стояла у дверей и ждала.

А, поняла! Ее жилая комната располагалась внизу. Оно и понятно – возраст, щадит силы, избегая подъемов. Могла бы ей еще посоветовать не распылять себя в едких замечаниях. Но…похоже, они были у нее в крови.

– Хотя, у тебя уже так ужасно загорели лицо, шея и руки, что никакой зонт не поможет. О! Кстати о шее! Не слишком ли декольтировано твое платье, Элизабет?

Ха! Знала бы она, что мне его покупал предводитель пиратов со «Стремительного», то упала бы в обморок. Но ей совсем не надо было знать такие подробности.

– Тетушка, но у меня все такие. И если желаете, чтобы я сменила наряды, то нам придется их купить. А я очень ограничена в средствах, и не хотелось бы за деньгами обращаться к дяде. Он милый человек и, конечно, не откажется оплатить новый гардероб…

– Вот как?.. Своих денег не имеешь? Что, совсем?

– Их может хватить на шпильки, но не на платья. – Что мне Ястреб при расставании силой навязал увесистый кошелек с золотыми, тетке тоже ни к чему было узнавать, так как тогда ее уже удар бы хватил, а не просто упала бы в обморок. Да и сохранности своих денежек следовало позаботиться – кто их знал, этих благонравных старушек с длинным и острым языком, на что они были еще способны.

– А тогда, тогда пойди и повяжи на груди бант из какого-нибудь легкого шарфа!..

– Так считаете? – Я с грустью покосилась на крутую лестницу на второй этаж, перевела его на дверь, вот же она, и остановила потом его на тетке. – Но не вы ли, хотели побыстрее сбыть меня с рук? Считаете, если вся отгорожусь от мужских глаз, то так дело пойдет энергичнее?

– Хм! – Пожевала она губами. – Ладно. Идем так.

А за порогом нас уже поджидал наемный экипаж. И радостная Агнес приплясывала рядом с ним. Какая светлая, однако, была девушка. Мне, определенно, нравилась ее улыбка. И живость. При этой мысли покосилась на стонущую тетку Габи, заползающую на ступеньку нашего транспортного средства. Пожалуй, сама не справилась бы, следовало помочь. И мы с Агнес одновременно подтолкнули старушку под…в общем, получилось как-то уж слишком резво забросить бабульку в экипаж.

– Тихо вы, егозы! Ох, хоть насквозь тарантас пролететь не вышло! – Со стоном опустилась она на сиденье. – Давай, Элизабет, давай! Что мешкаешь? Солнце уже печет нещадно, а что будет через час?..

Но это она ворчала по привычке, так как я уже ангелочком сидела рядом с ней. И даже возница уже успел тронуть свою лошаденку с места, но попричитать-то тетушке надо было, как без того.

– Только купим клетку и сразу назад. Ведь так? – Расправляла она юбки, придерживая одной рукой свой старомодный зонт над собой, любимой. – Иначе, изжаримся. Почему-то там, над рыночной площадью, всегда нещадно палит солнце.

– Как скажете, тетя. – Что для спора с ней надо много времени и сил, уже знала. А в то утро была настроена на другой лад.

Мне желалось осмотреть из экипажа город. Что в нем случилось нового за время моего отсутствия, хотелось знать. Но, похоже, ничего особенного не смог подметить пытливый глаз. Хотя, нет! Он выделил из толпы знакомую женскую фигуру. Кто это там шел нам навстречу? От узнавания этого лица сделалось не по себе. Этого противного лица! Вот и то выражение смеси уверенности и заносчивости осталось при нем. А еще самодовольство отличало эту особу. И шла она вся такая спокойная и улыбчивая, но знали бы вы, какое у нее было нутро… О, да, это была та самая женщина, посчитавшая меня своей соперницей и убравшая со своего пути с помощью старухи ведьмы. Меня, законную супругу, от ее любовника. Эта служанка моего мужа сыграла уже свою роковую роль: обратила новобрачную любовника в крысу, а потом подбросила несчастную на отплывающий корабль. И тот ее поступок остался, ведь, безнаказанным! Ох, как сжались кулаки, при виде этой гадины. Но поделать с ней ничего не могла. Пока! Я в тот момент, прячась то за извозчиком, то за сухой фигурой тетки, от острых глаз этой прохиндейки, поклялась, что отольются ей мои слезы. Но потом. Сейчас нельзя было допустить нашей встречи и, чтобы она меня узнала – не готова я была к противостоянию.

И я от нее спряталась, а она прошла, вся такая довольная, мимо. С рынка шла. И в руках несла полную корзину. Ага! Ганса продолжала обхаживать, змея. Нет, тот супруг случился в моей судьбе обманом и неприятным фактом, но нельзя же было так со мной поступать! Она же, та гадина, опоила, обездвижила и сотворила над несчастным бесчувственным телом ритуал обращения! И в кого, в зверушку! Нет, это теперь я узнала, что крысы очень разумны, в своем кругу культурны и радушны, но тогда!.. Вспоминать то отчаяние, что испытала, и сейчас было горько.

– Отомщу! Непременно отмщу, но позже!

– Что ты там бормочешь, Элизабет?

– Прикидываю, какая клетка подойдет Питеру. Что вы так на меня смотрите, тетя? Это попугая так моего зовут.

– Ясно, что птицу, не мужчину же! Ох, чувствую, жениха ты еще долго не сможешь поймать…

На рынок я отправилась одна. Тетя не рискнула выбраться из тарантаса. Велела вознице остановиться в тенечке и расположилась посидеть и меня подождать. А что мне с того места пришлось протопать приличное расстояние до рядов с клетками, так это был пустяк, конечно же, главное, чтобы тете Габи не припекло голову. И вот шла я по рядам и осматривалась. И клетки, как пустые, так и с домашними птицами, давно присмотрела, но не очень к ним спешила. Меня донимал один вопрос. Откуда ко мне пристало ощущение, что за мной наблюдали? Неприятное чувство, будоражащее, разлилось по мне, начавшись жжением между лопаток.

Первым на ум пришло подозрение, что любовница Ганса заметила меня все же и выследила. Но, как ни приглядывалась тайком к окружающим, долговязая фигура служанки нигде обнаружена не была. И теперь пыталась невзначай обернуться или тайком заглянуть в развешанные неподалеку зеркальщиком его вещи на продажу, чтобы засечь подозрительный взгляд, просверливший мне спину. Но все было безрезультатно. Никто, вроде бы, мной не интересовался. Признаться, это не только не успокоило, но и прибавило напряжения. И только, когда уже выбирала клетку у одного мужичка селянина, подметила в соседнем торговом ряду знакомый мужской колпак.

Такие головные уборы не были в широком ходу у нас в Литании, хотя иногда и встречались. Но дело было в другом. Их часто надевали пираты. Уж поверьте, я знала, о чем говорила. Достаточно среди них пробыла. А теперь вся превратилась в струну и еще привстала на мыски, чтобы понять, кого там принесло. Что по мою душу того пирата надуло, нисколько не сомневалась. А как проявила к тому колпаку неотвязный интерес и внимание, так и обнаружила, что это был Безухий.

Так, так! Если он крутился здесь, значит, «Стремительный» все еще стоял в заливе, в нескольких километрах от города. Если корабль был там, то и его капитан должен быть там же. Из этого выходило, что Ястреб исполнил обещание и ждал моего решения вернуться к нему. Или нет? Мог же просто пополнять сейчас припасы, воду и продукты, например. И что же от этих рассуждений так забеспокоилось сердце? Даже руку к груди пришлось приложить, чтобы попытаться его утихомирить. А возможно, следовало разузнать, за каким делом шнырял по рынку пират с того корабля, и кровь во мне перестала бы бурлить?

– Ох, только бы не стало хуже!

И я направилась за тем колпаком. Шла за ним несколько десятков метров, пока не нагнала. А там подкралась вплотную и хлопнула мужичка по плечу, совсем забыв осознать, как такое мое действие выглядело со стороны. Ну и дьявол с тем, как это все смотрелось.

– Привет, Безухий! – Единственное, не сказала это громко, а постаралась голос приглушить. – Какими судьбами здесь? По заданию капитана, или как?

– Э… госпожа Эль! Какая встреча!

– Не мудри, дружок. Притворство – не твое. Говори сразу, зачем за мной следил, и тогда останемся друзьями. Так, что поведаешь?

– Э…

– Не тяни, Безухий. Я тебя вообще давно приметила и знаю, что к чему, но желаю от тебя услышать признание.

На лице мужика обозначилась борьба мысли и подозрительности, но в затяжных сражениях этот пират не был силен никогда, потому быстро решил влепить правду.

– Ястреб приказал. Велел разведать, как ты здесь устроилась. Вот я и того…

– А как он сам? – Развернулась все к тем же рядам птичников, зная точно, что Безухий последует за мной. Он так и сделал и нисколько не отстал.

– Лютует. – Выдохнул пират с шумом, желая передать и дыханием и еще выражением лица, как они там настрадались за те сутки, что я оставила корабль. – А ты к нам не собираешься, нет?..

– Игрушкой вашего капитана – нет. Но ты это ему не передавай.

– Сам знаю – не дурак! Мне еще зубы дороги. Хотя бы те, что остались надо бы сохранить.

– Вот, вот! Не стоит. А скажи ему, что детка его, мол, грустная ходит, но родственники взялись устроить ей спокойную и счастливую жизнь.

– Это как?! – Округлил пират глаза.

– Что услышал, мол, как старушка дуэнья чирикала что-то про осеннюю ярмарку невест.

– Это как?!

– У тебя заело, что ли, Безухий? Обыкновенно, знаешь ли! Допустим, ты подкрался к наемному экипажу, в котором я проезжала вон с той старой леди. – И кивком указала на пристроившийся в тени тарантас, в котором задремала к тому времени тетка Габи.

– Не про то сказал. – Обиделся мужик. – Что я ловок в слежке и подслушивании, капитан и так знает. Я не понял другое совсем. Как так они тебе судьбу хотят устроить? Замуж что ли выдать?

– Конечно! – Я и сердилась и умилялась от этого человека. – А зачем еще устраивают ярмарку невест?!

– Прямо так, ярмарку?.. Как вон телок тех?.. Ну и дела творятся у богатых!..

Вот с кем я говорила? Забыла, из кого была набрана команда Ястреба. Задумалась о своем, а в итоге разговор мог увести далеко.

– А тебе и не надо особенно ничего понимать, Безухий. Просто передай, как бы между прочим, что услышал такие слова. Какие-то невесты, ярмарка, бал, и речь шла про осень. Все понял?

– Сказал же, не дурак!

– Это я знаю. И твои умственные способности, Безухий, всегда ценила высоко.

– Чего?!!

– Тьфу! Если умный, то три слова уж точно не забудешь, понял? Невеста! Ярмарка! Осень! Все, можешь идти. Дальше ничего интересного со мной не произойдет. Сейчас куплю клетку, сяду в наемный тарантас и поеду к дяде. Дом ты, конечно же, разведал?..

– Обязательно!

– Отлично. И тогда, прощай.

– Стой! А…как там Питер? Дружок мой? Если бы не эта славная птица, то проткнул бы мне спину кинжалом тот урод при последнем штурме. Помнишь то сражение, госпожа Эль? Ты тогда обернулась ястребом и помогла капитану, а Питер – мне.

– Такое, вряд ли, когда забудется.

– Да. Так как там мой друг отважный попугай?

– Нормально. Комнату мою обживает. Вот договорились с ним, что иногда станет забираться в клетку, чтобы некоторых нервных особ не доводить. – Снова качнула головой в сторону тарантаса.

– Непросто вам с ним придется, так думаю. Вы у нас птицы вольные! А может, все-таки…

– Нет, Безухий. Уже сказала, что на «Стремительный» мы не вернемся.

– Жаль, жаль! Ну, передавай привет птице!

– Договорились.

На этом мы действительно расстались. Безухий буравчиком внедрился в толпу и растворился в ней, а я решила закончить дело с покупкой клетки. Что и сделала в следующую же минуту. А потом вернулась к экипажу. Но вот когда в него забралась, поняла, что полуденный зной серьезно разморил мою дуэнью. Она ничуть не проснулась от покачивания тарантаса, когда тот тронулся в путь. И мне на ум тогда пришла новая мысль.

– Любезный! Не спеши на Садовую улицу. И вообще не спеши, чтобы тетя могла и дальше дремать во время пути. И отвези-ка нас к магической академии. Да, ты правильно все понял – у меня там еще есть дело.

Пока ехали в нужную сторону, а путь был совсем близким, я нащупала в тайном кармашке платья рекомендательное письмо к ректору того славного учебного заведения. Получалось, что все складывалось вполне удачно. Только бы тетя не проснулась. Но, похоже, она почивала крепко, вон, даже слегка похрапывать начала.

– Подожди меня вон там, за теми домами. А если ничто не потревожит сон старой леди, то заплачу из своего кармана лишнюю монетку. Идет?

– Тогда я отъеду в другую сторону, барышня, под те раскидистые деревья, что дают хорошую тень, и там почти никто не ходит.

Удача подтвердилась еще и тем, что судьба послала мне именно этого возницу. И так, я входила в магическую академию. Вот только бы ректора еще застать!.. И, о счастье, расположение Богов не закончилось и на этом. Ректор был в своем кабинете, меня выслушать согласился и даже соизволил убедиться, что Отто Черное Крыло, маг и друг Ястреба и мой, написал правду про способности представшей под его очи девицы. Он велел немедленно продемонстрировать свои способности.

– И в кого обратиться? – Пошла я за громоздкий шкаф, что приглядела в качестве ширмы для раздевания. – Зверьком или птичкой? На мое усмотрение? Ладно… – Из-за шкафа к ректору вышла красавица полосатая кошка. – Этот образ пойдет?

– Хм! Неплохо. Так вы и говорить человеческим голосом при обороте можете, сударыня? Очень даже неплохо…

– А могу сейчас же поменять облик. Как вам?! – Один миг, и перед ректором встала огромная собака. Дальше, профессор-маг только разок удивленно моргнул, я уже сидела на его рабочем столе серой вороной. – Кар!

– Так вы можете говорить на нескольких языках во время оборота?

– О, да. – Я уже спряталась за шкаф, чтобы быстренько натянуть на себя прежнюю платье. – И в человеческом теле способность понимать зверей и птиц у меня не пропадает. Например, вон тот щегол сказал сейчас, вчера пил травяной настой из вашей чашки, господин ректор.

– Феноменально! – Всплеснул почтенный мужчина с бородкой клинышком руками. – И ведь действительно…да этот щегол стал почти ручным. Но речь не о том! Элизабет ли Косторанс! Вы приняты в академию на факультет общей магии. Через неделю, начнутся занятия, и вы сможете к ним приступить. Давайте сюда ваши документы.

Э, э! Вот незадача! А документов-то у меня и не было. И не то, что с собой, а вообще. А все из-за негодяя брата. Генри подло обманул меня с тем брачным ритуалом. Выдал замуж, воспользовавшись неведением девушки, живущей вдали от города и общества. Я тогда и подпись-то ставила, думала, что под договором по продаже городского особняка. А оказалось, что под брачным договором. И далее еще шла череда предательств, испытаний и боли. Чужой дом, коварство той служанки, колдовство ведьмы… И где теперь было искать мои документы? Наверное, у Ганса, у супруга?

Глава 3. Охота, на которую вышла одним зверем, а вернулась другим

С ректором удалось договориться. Он согласился зачислить меня на факультет без удостоверения личности, но я пообещала на днях его принести. А сдержать то обещание было совсем непросто. Наверное, поэтому ликования по поводу самого зачисления в студенты не получилось. И из здания академии я выходила вся, как в воду опущенная. То есть, с понуро висящей головой и плечами. А там еще обнаружила, что тетя Габи ожила в тарантасе и пыталась из него выбраться. Но извозчик, опечаленный пробуждением старой дамы и уплывающими из рук обещанными деньгами, довольно настойчиво сдерживал теткины порывы оказаться на территории академии.

– Нескладный мужлан! – Вопила старушенция, восприняв действия мужчины, как нумелые и неудачные попытки быть ей полезным. – Да кто так поддерживает?!

Увидев меня, оба замерли, а возница в последний момент успел изловчиться и пихнуть старушку так, что она села-таки, назад на сиденье тарантаса.

– Элизабет! Где тебя…где была?! И как все понимать? – Теперь уже тетка обвела общим взглядом и меня и мужчину, заподозрив нас в сообщничестве. – Объяснись немедленно!

– Да что такого?! Давнюю подругу навещала!

– Что?! Кто такая?! Я ее знаю?

– Откуда, тетя? Это же магическая академия. У вас есть знакомые, настолько одаренные, чтобы передать свои способности еще и детям, и внукам? ...