ПОДНЕБЕСНЫЙ ДЕТЕКТИВ

Роберт Ван Гулик. Призрак в храме

АРКАДИЯ. Санкт-Петербург 2020

Robert van Gulik. THE PHANTOM OF THE TEMPLE

Перевел с английского Валерий Полосин

Дизайнер обложки Александр Андрейчук

Художник Екатерина Скворцова

© Robert van Gulik, 1965,2019

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление.

ISBN 978-5-907143-39-5

ООО «Издательство Аркадия», 2020

Новое дело, с которым столкнулся знаменитый сыщик судья Ди, оказалось одним из самых запутанных в его карьере. Год назад, еще при прошлом наместнике, у государственного казначея было украдено пятьдесят слитков золота, и на след преступников до сих пор не вышли. Случайно обнаружилась записка неизвестной девушки, где она просит о помощи. В заброшенном монастыре найден обезглавленный труп неизвестного, а рядом с ним - голова, но... от другого тела. Три разные истории постепенно свиваются в расследование одного преступления, удивительного по своей хитроумности и жестокости.

Действующие лица:

ГЛАВНЫЕ ПЕРСОНАЖИ:

Ди Жэньцзе — в 670 г. н. э. судья Ланьфана, округа на западной границе Танской империи

Хун Лян — его доверенный советник и старшина суда

МаЖун — один из его помощников

ПРОЧИЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Сэн Сань — бродячий головорез

Ляо У — его брат

А Лю — его друг

Монах — глава нищих

Госпожа Чжан — настоятельница храма Пурпурных облаков

Весеннее Облачко — ее служанка

Тала — буддийская колдунья

Ли Май — банкир и владелец ювелирной лавки

Ли Ку — его брат, художник

У Цзунжэнь — отставной уездный глава

Госпожа У — его жена

Ян Моудэ — студент

Тульби — подруга Ма Жуна

Фан — один из стражников

Глава 1

Она молча смотрела на то, что лежало на краю старого колодца. Горячий влажный воздух, окутавший темный храм, был неподвижен. Несколько лепестков миндаля, ослепительно белые в свете фонаря, опустились, кружась, с нависших над головой ветвей. Они стали казаться еще белее, прилипнув к пятнам крови на иссеченных ветрами камнях.

Плотнее закутавшись в свое широкое платье, она сказала стоявшему рядом высокому мужчине:

— Брось ее тоже в колодец! Никто ничего не заподозрит, этим старым колодцем не пользуются уже многие годы. Не думаю, что кто-нибудь вообще знает о его существовании.

Он кинул тревожный взгляд на ее бесстрастное бледное лицо, опустил фонарь на груду камней и разбитых кирпичей у стены и, резко дернув, развязал шейный платок.

— Лучше быть вдвойне осторожным. Я заверну ее и... — Заметив, что его голос очень гулко раздается в пустынном храмовом саду, он продолжил шепотом: — Захороню ее среди деревьев за храмом, — пьяный болван спит мертвецким сном, а здесь больше никого нет, ведь уже за полночь.

Она с безразличным видом наблюдала за тем, как он заворачивал отрубленную голову в шейный платок. Пальцы ее спутника так дрожали, что он с трудом мог завязать его концы.

— Ничего не могу с собой поделать! — пробормотал он, оправдываясь. — Это слишком для меня. Как... как тебе это удалось? Два удара, и дело с концом...

Она пожала плечами.

— Просто нужно знать, где соединяются суставы, — равнодушно ответила она и склонилась над колодцем.

Густые заросли плюща скрывали сломанную и трухлявую перекладину, разросшиеся длинные ветви свисали в темный провал, цепляясь за полусгнившую веревку, к которой когда-то крепилось ведро. Какая-то птица завозилась в густой листве возвышавшихся рядом старых деревьев. Сверху опять упали белые лепестки миндаля. Несколько лепестков слетело ей на руку. Они казались холодными, как снег. Женщина стряхнула их, потом задумчиво произнесла:

— Прошлой зимой этот сад был совсем белым от снега. Совсем белым...

— Да, — выпалил он. — Да! Там, в городе, было тоже очень красиво. Сосульки свисали с крыши пагоды на Лотосовом озере, как маленькие колокольчики. — Он вытер вспотевшее, разгоряченное лицо. — А каким прозрачным был морозный воздух; я помню, как утром...

— Не вспоминай, — холодно прервала она. — Забудь! Думай только о будущем. Ведь теперь мы сможем забрать их. Все! Пойдем сейчас же и достанем их.

— Сейчас? — ошеломленно воскликнул он. — Сразу после... — Заметив презрительный взгляд, быстро добавил: — Я устал как собака, пойми, я не могу сейчас!

— Устал? Ты же всегда кичился своей силой!

— Но теперь-то уж незачем спешить. Мы можем забрать их в любое время. И мы...

— Я-то как раз спешу. Впрочем, ладно, с этим можно подождать. Что такое одна ночь?

Он уныло посмотрел на нее. Она опять замкнулась в себе, уходила от него. А он так страстно желал эту женщину, что это причиняло ему боль.

— Почему ты не можешь принадлежать мне, только мне одному? — с мольбой произнес он. — Ты же знаешь, что я сделаю все, чего ты захочешь. Я доказал это, я...

Он замолчал, заметив, что она не слушает. Женщина смотрела в пространство между ветвями, усыпанными белыми цветками. В вечернем небе отчетливо видны были верхушки двух трехэтажных башен. Совершенно симметрично они обрамляли главный зал храма.

Глава 2

Ранним утром на следующий день тяжелый влажный воздух все еще висел над Ланьфа-ном. Когда судья Ди вернулся в свой кабинет после утренней прогулки, он с раздражением ощутил, что пропотевшее хлопчатобумажное платье прилипло к его широким плечам. Он достал из рукава маленькую деревянную шкатулку и положил на стол. Потом подошел к шкафу, в котором хранилась одежда. Переодевшись в чистое летнее платье из голубой ткани, он распахнул окно и выглянул наружу. Его могучий помощник Ма Жун шел по вымощенному двору судебной управы, неся на плечах жареную свиную тушу и что-то напевая. В пустом дворе голос его казался пронзительным и звучал как-то неестественно.

Судья закрыл окно и присел к столу, заваленному бумагами. Потирая лицо, он подумал, что в такой особенный день он тоже должен чувствовать себя счастливым. Взгляд его упал на шкатулку из черного дерева, которая стояла на краю стола. Круглый диск из зеленого нефрита, украшавший ее гладкую черную поверхность, тускло поблескивал. Во время утренней прогулки он заметил эту шкатулку в окне городского торговца древностями и сразу купил ее. На нефритовом диске был вырезан стилизованный иероглиф «долгая жизнь», а это очень подходило к сегодняшнему дню. Нет никаких причин чувствовать себя не в духе. Нужно держать себя в руках, даже если скучная жизнь в этом отдаленном пограничном округе раздражает его. Не следует поддаваться приступам уныния.

Решительным жестом судья расчистил перед собой стол, отодвинув толстую папку в сторону, и хлопнул в ладоши, призывая писца. Завтрак поможет избавиться от неприятного ощущения в желудке. Наверное, это от жары. Он взял большой веер из журавлиных перьев и, откинувшись на спинку кресла из резного черного дерева, начал медленно им обмахиваться.

Открылась дверь, и вошел, шаркая, его старый слуга, доверенный советник и старшина суда Хун. На нем было длинное синее платье, а седую голову покрывала маленькая черная шапочка. Он пожелал судье доброго утра и осторожно поставил на боковой столик поднос с завтраком. Когда он начал переставлять чайник и тарелочки с соленой рыбой и овощами на стол, судья Ди с улыбкой произнес:

— Почему ты не приказал писцу принести завтрак, Хун? Зачем самому делать это?

— Я все равно проходил мимо кухни, ваша честь. Кстати, Ма Жун нашел в мясной лавке самую большую жареную свинью, какую мне когда-либо доводилось видеть!

— Да, она будет главным блюдом на сегодняшнем ужине. Дай мне этот чайник, я сам справлюсь. Садись, Хун.

Но старик отрицательно покачал головой. Он быстро налил судье чай и поставил перед ним чашку благоухающего, дымящегося риса.

Только после этого он уселся на низкий стул перед столом и искоса посмотрел на осунувшееся лицо судьи. Хун был слугой в семье Ди еще в то время, когда тот был ребенком, и давно научился угадывать его настроение.

Взяв палочки для еды, судья сказал:

— Этой ночью я плохо спал, Хун. Плотный завтрак поможет мне восстановить силы.

— Здесь, в Ланьфане, тяжелый климат, — заметил Хун сухим голосом. — Холодная влажная зима, потом горячее влажное лето, да еще эти внезапные порывы ледяного ветра из пустынных степей. Вам нужно беречь себя, ваша честь. Здесь несложно и простудиться.

Он отпил чай, осторожно придерживая левой рукой длинные, клочковатые усы. Поставив чашку, Хун продолжил:

— Вчера вечером я заметил, что свет у вас горел далеко за полночь. Надеюсь, не появилось какое-нибудь новое важное дело?

Судья покачал головой.

— Нет, ничего особенного. Ничего особенного, собственно, и не случалось с тех пор, как полгода назад я восстановил здесь закон и порядок. Пять-шесть непредумышленных убийств в городе, кража или две, вот и все! Наша работа сводится к решению обычных административных проблем. Регистрация рождений, браков, смертей, улаживание мелких ссор, сбор налогов... Очень спокойно. Чуть было не сказал «слишком спокойно»!

Он рассмеялся, но старик заметил, что смех был несколько вымученным.

— Извини, Хун, — быстро продолжил судья. — Я немного устал, ничего больше. Это быстро пройдет. Гораздо серьезнее другое: я беспокоюсь о своих женах. В Ланьфане очень унылая жизнь. В этом провинциальном городке у них нет близких приятельниц, да и развлечений тут почти нет. Ни хороших театральных представлений, ни мест для приятных прогулок... К тому же татарское влияние все еще настолько сильно, что даже наши китайские праздники отмечаются без особой пышности. Поэтому я страшно рад этому маленькому празднеству моей Первой госпожи этим вечером.

Судья покачал головой и какое-то время ел молча. Отложив палочки для еды, он откинулся в кресле.

— Ты спрашивал о прошлой ночи, Хун. Так вот, копаясь в архивах судебной управы, я наткнулся на дело о случившейся здесь нераскрытой краже. О краже золота у императорского казначея.

— Зачем интересоваться этим делом, ваша честь? Это же было еще в прошлом году, до того как вы вступили в должность в Ланьфане.

— Вот именно. Точнее, это произошло во второй день восьмого месяца года Змеи. Но меня всегда занимают нераскрытые дела, Хун. Неважно, старые или новые.

Старик понимающе кивнул.

— Вспоминаю, что читал в «Императорской газете» об этой краже, еще когда мы были в Пуяне. В официальных кругах возник из-за нее большой переполох. Казначей проезжал здесь, направляясь за границу к татарскому хану. Ему было приказано купить у хана упряжку лучших татарских коней для императорских конюшен. Он вез с собой пятьдесят увесистых золотых слитков.

— Да, Хун, золото украли ночью и подменили свинцом. Вора так и не нашли, и...

Раздался стук в дверь. Вошел Ма Жун и, широко улыбаясь, сказал:

— Я купил самую замечательную на свете жареную свинью, ваша честь!

— Я видел, как ты нес ее, Ма Жун. Но у нас сегодня будет только одна гостья, подруга моих жен, а она мяса не ест. Поэтому вам всем останется немало свинины. Присаживайся! Мы говорили со старшиной о краже золота казначея в прошлом году.

Его высокий помощник тяжело опустился на стул.

— Императорский казначей должен был бы знать, как хранить вверенное ему государственное золото, — сказал он довольно безразличным тоном. — За это ему и платят! Я хорошо помню это дело. Кажется, его в результате уволили?

— Да, — ответил судья. — Вора не нашли, и золото так и не было обнаружено. Однако дело расследовалось самым тщательным образом. — Он опустил руку на лежащую перед ним папку и продолжил: — Это очень поучительные документы, Ма Жун, стоит их внимательно прочитать. Сначала судья допросил начальника охраны и воинов казначейского эскорта. Он полагал, что поскольку перевозка таких количеств золота является тщательно охраняемой государственной тайной и поскольку только казначей должен был знать цель его поездки, то вором мог быть лишь хорошо осведомленный человек. На это же указывал еще один факт. Багаж казначея состоял их трех кожаных сундуков одинакового размера, формы и цвета, и все три были закрыты одинаковыми замками. Единственное различие между ними было в том, что у сундука с золотом с одной стороны имелась трещинка. Именно этот-то сундук и был вскрыт. К другим двум сундукам, в которых лежала одежда и другие вещи казначея, даже не прикоснулись. Поэтому судья и начал подозревать свиту казначея.

— С другой стороны, — заметил старшина Хун, — вор подменил золото свинцом, очевидно, надеясь, что казначей обнаружит пропажу значительно позже, вскрыв сундук только по прибытии на землю варваров. Это явно указывает на постороннего человека. Свои люди знают официальное правило, согласно которому тот, кто везет государственное золото, должен проверять его наличие каждый вечер, прежде чем отправиться спать, и каждое утро, едва проснувшись.

Судья Ди согласно кивнул.

— Совершенно верно. Однако мой предшественник счел подмену ловким ходом преступника, пытавшегося доказать, что воровство совершил кто-то посторонний.

Ма Жун поднялся и подошел к окну. Оглядев пустынный двор, он сказал, нахмурясь:

— Интересно, где болтается этот бездельник, начальник стражи? Сейчас ему положено заниматься утренней тренировкой стражников! — Заметив недовольный взгляд судьи, он поспешно продолжил: — Извините, ваша честь! Но сейчас Цзяо Тай и Дао Гань уехали в столицу, чтобы обсудить вопрос о сокращении гарнизона, и мне приходится одному присматривать за стражей. — Он опять присел и спросил, дабы показать свою заинтересованность: — А никаких улик вор не оставил?

— Никаких, — покачал головой судья. — В комнате для гостей этой судебной управы, которую занимал казначей, есть, как вы знаете, только одна дверь и одно окно. У двери всю ночь сторожили четыре охранника. Вор пробрался через окно. Он прорвал бумагу, просунул руку и каким-то образом открыл задвижку.

Старшина Хун, который подвинул к себе толстую папку и начал пролистывать документы, вдруг поднял голову.

— Да, судья сделал все необходимое. Когда было установлено, что свита казначея вне подозрений, были задержаны все профессиональные воры в городе и все скупщики краденых вещей. Более того, он...

— Он совершил одну ошибку, Хун, — прервал его судья. — Он ограничил расследование округом Ланьфан.

— А почему бы и нет? — спросил Ма Жун. — Ведь воровство было совершено именно здесь?

Судья выпрямился в кресле.

— Да, здесь. Но замысел должен был созреть где-то раньше, еще до приезда казначея в Лань-фан. Поэтому я начал бы с тщательного расследования в Тонкане, соседнем округе по другую сторону гор. Там казначей также провел ночь. Кто-то, должно быть, каким-то образом узнал, что он везет немалое состояние, которое находится в сундуке с треснувшей обшивкой. Эта ценная информация достигла Ланьфана прежде самого казначея. Позови сюда главного писца, МаЖун!

Старшину Хуна объяснения судьи, казалось, не удовлетворили. Дернув себя за козлиную бородку, он сказал:

— Следуя той же логике, ваша честь, вор мог узнать тайну в любом месте по дороге из столицы. Или даже до отъезда казначея, в самой столице.

— Нет, Хун, имеются ясные доказательства тому, что тайна должна была стать известной в Тонкане. Казначей говорит в имеющемся здесь официальном заявлении, что сундук с золотом треснул сбоку как раз перед прибытием в Тонкая. Очевидно, из-за чрезмерного веса золота.

Ма Жун привел худого, пожилого мужчину. Писец поклонился и пожелал судье доброго утра. Затем принялся смиренно ждать, когда судья заговорит с ним.

— Я собираю сведения о краже золота казначея, — сказал ему судья. — Поезжайте в Тонкая — последнее место, где он останавливался перед прибытием в Ланьфан. Там вы явитесь в местную судебную управу и попытаетесь найти кого-нибудь, кто помнит о приезде казначея. Я хочу знать, были ли у него какие-нибудь посетители в ту ночь, была ли с ним ночью какая-нибудь местная женщина, получал ли он какие-нибудь послания; короче говоря, все о нем.

Судья выбрал из бумаг на столе официальный бланк и написал несколько строк своему коллеге в Тонкане. Скрепив письмо большой красной печатью судебной управы, он вручил его писцу.

— Отправляйтесь немедленно. Пока конюхи готовят вам коня, просмотрите эту папку. Постарайтесь вернуться сюда послезавтра.

— Слушаюсь, ваша честь.

Писец собирался уже откланяться, когда Ма Жун спросил его:

— Ты не знаешь, где наш начальник стражи?

— Он пошел арестовать одного бродягу, ваша честь. Прошлой ночью в винной лавке в городе была драка, и один бродяга убил местного бандита.

— Ну, — сказал судья Ди, — поскольку это обычное для преступного мира убийство, много бумажной работы не потребуется, поэтому можете ехать! Желаю удачи!

Когда главный писец ушел, Ма Жун сказал кисло:

— Так вот чем занимается наш начальник стражи! Арестовывает убийцу. К тому же не взяв ордер! Если этот парень будет так усердствовать, то может заболеть от переутомления.

— Жаль, что мы не могли оставить начальником стражи кузнеца Фана, — заметил старшина. — Кстати, что это за шкатулка, ваша честь? Раньше я ее не видел.

— Шкатулка? — переспросил судья, отвлеченный от своих мыслей. — Ах, эта! Я купил ее у торговца древностями на углу за храмом Конфуция. Увидел ее там полчаса назад во время утренней прогулки. Это подарок на день рождения моей Первой госпоже, и я преподнесу ей эту шкатулку вечером во время праздничного ужина.

Он приподнял ее и показал помощникам.

— Иероглиф «долгая жизнь» идеально подходит для подарка по случаю дня рождения. На нефритовом диске прекрасно выгравирован этот иероглиф в его древней форме. — Он показал рукой через плечо. — Точно в таком же стиле, как и иероглиф, использованный в качестве украшения на этой оконной решетке.

Он передал шкатулку Ма Жуну, который внимательно осмотрел ее.

— Очень удобно держать в ней визитные карточки. — Потом он поднес шкатулку ближе к глазам. — Жаль, что на крышке есть несколько царапин. Какой-то болван пытался нацарапать слово «вход» — здесь, сбоку от диска. А на другой стороне он пытался написать что-то вроде «внизу». Позвольте мне забрать ее, ваша честь. Я отнесу ее к знакомому столяру-краснодеревщику у южных ворот. Он отлично отполирует крышку.

— Неплохая мысль. Что это ты там разглядываешь?

Ма Жун открыл шкатулку и осматривал внутреннюю сторону крышки.

— Здесь пристал кусочек бумаги, — пробормотал он.

— Наверное, там написана цена, — сказал судья. — Оторви ее, пожалуйста.

Помощник подцепил ногтем кусочек бумаги и внезапно вскинул голову.

— Нет, это не цена. Я вижу проступающие сквозь бумагу две строчки надписи красными чернилами. Ну вот, отлепилась. Переворачиваем и читаем. Написано небрежно, не могу разобрать.

Он передал крошечный кусочек бумаги судье, который вскинул густые брови и прочитал вслух:

Судья показывает шкатулку помощникам

Я умираю от голода и жажды. Пожалуйста, придите и спасите меня. Нефрит. Двенадцатый день девятого месяца, год Змеи.

Судья недовольно поднял глаза.

— Зачем приклеивать такую глупую надпись на крышку шкатулки?

— Но, может быть, это не шутка, ваша честь! — взволнованно сказал Ма Жун. — Та, кого зовут Нефрит, должна быть хорошенькой девчонкой! Конечно же, ее похитили!

Старшина Хун снисходительно улыбнулся. Он хорошо знал склонность Ма Жуна к любовным приключениям и спокойно произнес:

— Ты всегда готов броситься спасать девушек, попавших в беду, братец Ма. Но это же явно кусок страницы, вырванный из романтического романа или пьесы.

— Вздор! — раздраженно ответил Ма Жун. — Бедная девушка написала записку собственной кровью, потом положила ее в шкатулку и выбросила из окна комнаты, где ее держали взаперти. Надпись была еще мокрой, и, когда шкатулка покатилась, упав на землю, бумажка пристала к крышке. Произошло это больше года назад, но нельзя оставить без наказания негодяев, уморивших ее голодом! — Обращаясь к судье, он нетерпеливо спросил: — А что вы думаете, ваша честь?

Судья Ди расправил кусок бумаги на столе и стал разглядывать его, поглаживая бороду. Потом он поднял голову.

— Твои рассуждения довольно разумны, Ма Жун. Однако я согласен со старшиной. Если бы это было подлинным посланием с криком о помощи, тогда... — Он повернулся к двери: — Войдите!

Вошел начальник стражи и бодро отдал честь. На его грубом лице, заросшем щетинистой бородой, сияла довольная улыбка.

— Осмелюсь доложить, что я арестовал убийцу, ваша честь! Это бродяга по имени А Лю. Он убил местного бандита прошлой ночью после ссоры в...

— Да, писец мне уже об этом говорил. Славно справились! Я заслушаю это дело сейчас, на утреннем заседании. Свидетели были?

— Много, ваша честь! Трактирщик, два игрока и...

— Хорошо, позаботься о том, чтобы они явились на заседание.

После ухода начальника стражи судья Ди поднялся. Он взял в руку шкатулку из черного дерева и принялся задумчиво рассматривать ее, взвешивая на ладони. Потом засунул ее в рукав.

— Мы займемся этим странным посланием в шкатулке позже, — сказал он своим помощникам. — У нас остается около часа до начала заседания. Что бы ни значило это послание, оно развеяло благожелательную атмосферу, которая должна окружать подарок ко дню рождения. Поэтому я хочу еще раз зайти к торговцу древностями и подыскать другой подарок. Я расспрошу его также, когда и каким образом к нему попала эта шкатулка. Ты же, старшина, ступай в управу и проверь дела пропавших лиц, нет ли там заявления о пропаже женщины по имени Нефрит в девятом месяце года Змеи. Ма Жун, ты отправишься со мной к торговцу древностями. Это недалеко, пройдемся пешком.

Глава 3

Спустившись по широким ступеням к главным воротам судебной управы, судья Ди и Ма Жун увидели, что главная улица, ведущая к южным воротам, несмотря на ранний час и удушливую жару, уже заполнена людьми. Тонкий шпиль пагоды на Лотосовом озере едва просвечивал сквозь влажную дымку, висевшую над городом.

Судья решительно двигался вперед. Никто не узнавал в нем должностного лица, потому что он все еще был одет в простое голубое платье, а вместо официальной высокой шапки из черной парчи на голове его была маленькая шапочка. Ма Жун, шагавший за ним следом, был в форме офицера судебной управы: в коричневом платье с черным поясом и окантованном каймой и в плоской черной шапке.

Некоторое время они шли молча. Внезапно Ма Жун остановился. С расстояния в несколько шагов на него пристально глядела пара больших, пылающих женских глаз. Он успел заметить бледное красивое лицо, частично скрытое под татарской накидкой. Женщина показалась ему на удивление высокой. Он уже собирался спросить, что ей нужно, но тут женщину заслонили два носильщика с большим деревянным ящиком на плечах. Когда они удалились, ее уже не было, она растворилась в толпе.

Судья Ди повернулся к Ма Жуну и показал на возвышающуюся впереди крышу храма Конфуция.

— Лавка находится на углу второго переулка за храмом справа, — сказал он. Потом, заметив недоуменное выражение на лице Ма Жуна, спросил: — Что это с тобой?

— Я только что видел очень странную женщину, ваша честь. У нее большие глаза и...

— Ты бы не глазел на всех встречных женщин, — проворчал судья. — Пошли, у нас мало времени!

В узком переулке за храмом было уже не так многолюдно. В маленькой, полутемной лавке древностей царила приятная прохлада. Старик с растрепанной длинной бородой торопливо выскочил из-за прилавка, узнав судью.

— Чем еще могу служить вашему превосходительству? — прошамкал он, улыбаясь беззубым ртом.

— Когда я заходил сюда утром, — ответил судья, — то позабыл, что хотел купить еще какую-нибудь красивую безделушку из нефрита. Может быть, пару браслетов или длинную шпильку для волос.

Торговец достал из-под прилавка квадратный поднос.

— Здесь вашему превосходительству будет, что выбрать.

Судья порылся в драгоценностях и выбрал пару старинных браслетов из белого нефрита с узором в виде сливовой веточки, усеянной цветками. Отложив их в сторону, он спросил о цене.

— Одна серебряная монета. Особая цена для особого покупателя!

— Я беру их. Кстати, вы не могли бы мне сказать, откуда к вам попала шкатулка из черного дерева, которую я купил утром? Я предпочитаю знать о происхождении старинных вещей, которые приобретаю.

Старик сдвинул шапочку на затылок и почесал седую голову.

— Откуда она у меня? Позвольте мне посмотреть записи. Минутку, пожалуйста!

— Почему вы не поторговались, ваша честь? — возмущенно спросил Ма Жун. — Целая серебряная монета! Удивляюсь, как этот старый плут еще жив!

— Браслеты стоят того. И я уверен, что моей Первой госпоже они придутся по душе.

Торговец появился из задней комнаты. Он выложил потрепанную книгу на прилавок и принялся водить по записям тонким пальцем.

— Да, вот она! Я купил шкатулку четыре месяца назад у господина Ли Ку.

— Кто это такой ? — коротко спросил судья.

— Ли Ку художник, ваше превосходительство. Предпочитает пейзажи. Рисует их целыми днями, больше, чем люди хотели бы купить. Сами подумайте, кому нужны эти современные пейзажи, мой господин? Ведь горы можно видеть бесплатно каждый день прямо за городом. Если бы речь шла о старинных картинах, тогда...

— Где живет господин Ли ?

— Недалеко отсюда, ваше превосходительство, на улице возле Колокольной башни в старом, заброшенном доме. Да, теперь я вспоминаю! Шкатулка была в корзине со старым хламом, от которого господин Ли пожелал избавиться. Все было страшно грязным. Если бы господин Ли заметил этот прекрасный зеленый нефрит на крышке... — Он усмехнулся беззубым ртом, однако тут же поспешно добавил: — Но я за все хорошо заплатил, ваше превосходительство! У брата господина Ли есть лавка золотых и серебряных изделий, не слишком большая, но... я хотел сохранить хорошие отношения с семьей Ли. Может быть, когда-нибудь мне придется иметь дело с господином Ли Маем...

— Если у Ли Ку такой преуспевающий старший брат, то почему же он живет в нищете? — спросил судья.

Старик пожал худыми плечами.

— Говорят, они поссорились в прошлом году. Ваша честь знает, как бывает в наши дни, — люди перестали понимать, что отцам и сыновьям, старшим и младшим братьям нужно держаться вместе. Я всегда говорил...

— Понятно. Вот деньги. Нет, не надо заворачивать.

Судья положил нефритовые браслеты в рукав. Выйдя на улицу, он сказал Ма Жуну:

— До Колокольной башни всего десять минут. Раз уж мы здесь, навестим и господинаЛи Ку.

Они пересекли главную улицу и обошли Колокольную башню. Бронзовая поверхность огромного колокола, висящего на покрытых красным лаком балках, тускло поблескивала. В колокол били каждое утро на рассвете, чтобы будить жителей. Услужливый водонос указал им на деревянный дом, похожий на барак, где, похоже, жили мелкие торговцы.

Входная дверь была из простых досок, трещины кое-где небрежно заделаны. Окна по бокам от двери закрыты ставнями.

— Не очень-то богатый дом, на мой взгляд, у Ли, — заметил судья, постучав костяшками пальцев в дверь.

— Ему следовало бы стать торговцем древностями, — съязвил Ма Жун.

Послышались тяжелые шаги, кто-то отодвинул засов, и дверь отворилась.

Высокий, небрежно одетый мужчина внезапно отшатнулся.

— Кто... что? — заикаясь, произнес он, поскольку явно ожидал увидеть какого-нибудь торговца.

Судья Ди спокойно рассматривал худое лицо мужчины с маленькими черными усиками и большими, настороженными глазами. Длинное коричневое платье, испачканное красками, висело на нем свободно, черная бархатная шапочка была потертой.

— Вы господин Ли Ку, художник? — вежливо спросил судья. Когда тот молча кивнул, он продолжил: — Я судья Ди, а это мой помощник Ма Жун. — Заметив, что лицо Ли побледнело, он любезно добавил: — Это совершенно неофициальный визит, господин Ли! Дело в том, что я интересуюсь пейзажами и слышал, что вы мастер в этом деле. Совершая сейчас утреннюю прогулку, я решил заглянуть к вам и посмотреть ваши работы.

— Большая честь, ваше превосходительство! Воистину, большая честь! — торопливо сказал Ли. Но тут его лицо вытянулось. — К сожалению, мой дом сейчас в ужасном состоянии. Мой помощник не пришел вчера вечером. Он всегда делает уборку. Может быть, ваше превосходительство могли бы зайти после...

— Ничего страшного! — весело ответил судья и вошел в темную прихожую.

Художник отвел их в большую заднюю комнату с высоким потолком, тускло залитую светом, падавшим сквозь два широких окна, затянутых грязной бумагой. Он пододвинул ветхий стул с высокой спинкой к столу посреди комнаты, а Ма Жуну предложил бамбуковый табурет. ...