Кальк Сальма Женитьба дядюшки Жиля

Пролог. Кто-то, где-то и когда-то

- Хорошо придумал, молодец. И где же ты возьмёшь сильного мага, который согласится для тебя что-то делать? Сильные маги, как правило, богаты и могущественны, им не до твоих бед.

- Можно уговорить или заставить. Скажем, у вдовы вашего старшего есть очень перспективный в этом плане брат.

- Он сумасшедший. На него не так посмотришь – и уже, считай, нарвался. Они ж, говорят, недавно с друзьями Безье разнесли по камушку, ни ворот не осталось, ни привратной башни, всё сожгли, даже камни, слышал? Знаешь, куда он тебя пошлёт, если его спросить? А если второй раз спросить, то не только словами пошлёт, а ещё магической силой, и шпагой добавит, чтоб не сомневался!

- Ты как первый раз родился. Спрашивать надо с умом и подготовкой. Кто мне рассказывал, что он за сестрёнку свою беспокоится, и даже, вроде, кому-то из вас за неё рожу чистил?

- Ну. Было дело.

- Так сестрёнкой-то его и прижать. Она вообще где?

- Так он же её забрал. Мы ей сказали – уезжай к себе, она и убралась. Вместе со своим выводком. Ещё не хватало – кормить тут их всех!

- А она была вот прямо совсем бесполезная, да? Брат у неё – маг, а она что – пустышка?

- Да нет, тоже маг. Не боевой только. Она это, там, убраться, дыру зашить, ещё какую работу в доме сделать. Дом-то и подзарос, как она уехала! Ну и свет с теплом, и воду погреть умела. Такая, обычная.

- Обычная она ему! Ещё был бы сам магом, была бы обычная. А то сам никто, а туда же, магами разбрасывается! И что, говоришь, дети у неё? Тоже, поди, маги?

- Да три девки там, толку-то с них! Только у старшей какие-то способности и прорезались, и всё!

- Так лет немного, наверное. Дурак ты, и помрёшь дураком. Была бы она у вас дома – саму бы прижали, или детей её – и братец примчался бы её выручать, как миленький. А тут мы бы с ним и договорились. Да и вообще кто-нибудь из вас мог бы на ней жениться! Это раньше она девок рожала, а потом могла бы и мальчишек рожать. Магов, заметь.

- Да мне нельзя жениться, будто не знаешь.

- Так у вас там и кроме тебя ещё есть. Ты того, подумай. Я вообще терпеливый, но моё терпение уже кончается. Или плати долг – или находи мне мага, как хочешь. И сроку тебе на всё – десять дней. Понял?

- Понял…

Часть первая. Красавица и Чудовище

- Мамочка, что за чудовище приходило к тебе? – раздался громкий шёпот, и из-за большого кресла показались два юных личика.

Чепцы где-то потерялись, ой, нет, под креслом валяются, причёски растрепались, платья все в пыли, и это при том, что в Пале-Вьевилль всегда очень чисто, хоть здесь и живёт множество людей – если и меньше, чем в королевском дворце, то не слишком. Где девочки всегда находят столько пыли?

- Аделин, сколько раз я говорила тебе, что нельзя так говорить о незнакомых людях? А вдруг это принц? – усмехнулась Мадлен, больше, правда, про себя.

- Мамочка, ну какой же это принц? – не поверила старшая дочь. – Принцы красивые! А этот – только одет красиво, а сам-то страшный! Настоящее чудовище!

- Нет, не похож он на принца, - авторитетно сообщила средняя дочь, Мари. – Принцы – не такие!

Уж конечно, обе они видели в своей жизни не так много принцев, чтобы судить уверенно, потому что из гостиной только что вышел самый настоящий принц. Племянник покойного короля Франциска, кузен покойного короля Генриха и дядя нынешнего короля Карла. Младший брат хозяйки дома, её высочества Катрин, герцогини Вьевилль.

Жиль де Роган – настоящий принц.

И стало быть, та, на ком он женится, станет настоящей принцессой.

И эта невероятная честь только что была предложена ей, Мадлен де Кресси, урождённой де Саваж, вдове неполных двадцати семи лет, матери трёх дочерей. А означенная Мадлен де Кресси, урождённая де Саваж, совершенно не понимала, что ей с этой честью делать.

- Дети, сколько раз я просила вас – не лазать под креслами и столами, и не подслушивать? Вас могут не заметить и чем-нибудь придавить. А подслушивать нехорошо.

- Но мамочка, как мы узнаем, что происходит? Ты же нам не рассказываешь! – возмутилась Аделин. – Мы ничего не знаем – ни сколько ещё тут жить, ни когда мы поедем к бабушке!

- Я сама не знаю, детка, - Мадлен обняла обеих дочерей. – К бабушке мы поедем, когда ваш дядя Жанно сможет нас сопровождать. А он далеко, и тяжело ранен, и я не знаю, когда мы теперь увидимся.

- А почему он ранен? Он с кем-то бился? – нахмурилась Аделин. – Он же непобедимый воин и могущественный маг!

- Увы, в спину могут подстрелить и непобедимого, и могущественного, - вздохнула Мадлен. – Он решал свои семейные дела, что-то там не сложилось с братом его супруги.

- Анжелики? – уточнила Аделин. – Она приедет к нам в гости? Она мне очень понравилась!

- И мне! – сообщила Мари. – Может быть, мы сами съездим к ней в гости? И она расскажет нам сказку! Никто больше не знает таких сказок!

Мадлен представления не имела, о чём таком рассказывала девочкам новоиспеченная супруга брата – по виду, сама девчонка девчонкой. Но эта девчонка отказалась от двух принцев и выбрала Жанно, и все говорили, что по любви. Да-да, принц Жиль де Роган и принц Анри де Роган, дядя и племянник, искали благосклонности этой девицы и её богатого приданого, но – всё досталось Жану-Филиппу Саважу. И как так вышло, Мадлен не знала, у неё было не так много времени, чтобы поговорить обо всём с Жанно, когда они с Анжеликой приехали и забрали их с девочками из дома Ангеррана де Кресси, её покойного супруга. Потому что братьям того супруга она совершенно не нужна, зато дом на улице Сен-Этьен – нужен, и лучше уж жить под покровительством маршала Вьевилля, чем рассчитывать на милосердие мужниной родни.

Маршал Вьевилль – могущественный вельможа и сильный маг. Он женат на принцессе – тётке короля, его старший сын женат на принцессе – сестре короля. Его средний сын тоже женат на принцессе, но – сестре короля соседней Арагонии. Его младший сын – высокопоставленный служитель церкви. В его руках армия. Хорошо, что он знает Жанно Саважа с детских, можно сказать, лет, и хорошо к нему относится. Потому что в его доме – как за каменной стеной.

Господин маршал Вьевилль был очень добр к ней и детям, и сказал – она может оставаться у них, сколько потребуется. Позже прибыла его супруга, принцесса Катрин, и подтвердила – Мадлен де Кресси с детьми не стесняет их никак. Но… не свой дом он и есть не свой дом, а где свой? Замок Варансон, до которого две недели пути?

По-хорошему, нужно было бы найти каких-нибудь людей, которые путешествуют в ту сторону, и отправиться вместе с ними. В Варансон, или вовсе в Саваж – к матушке, вдовствующей графине Шарлотте, по которой Мадлен назвала младшую дочь. Но ей было страшно покидать безопасный дом Вьевиллей – мало ли, что ждёт снаружи? Еретики, изменники, да и просто воры и разбойники – одинокая женщина всегда представляет собой лёгкую добычу.

Мадлен надеялась на то, что Жанно решит все свои семейные дела, и что-нибудь придумает. Он никогда не отказывал ей в помощи, наверное, поможет и тут. Но… Друг Жанно, его преосвященство Лионель де Вьевилль, сказал – он выздоравливает, но рана была тяжёлой, его спасли только потому, что вовремя переправили порталом аж в Фаро, а там – лучшие целители, какие только вообще могут быть. Мадлен очень слабо представляла, где находится Фаро, понимала только, что – далеко, даже дальше родного Саважа. И что Жанно, когда поднимется на ноги, не прибежит первым делом решать её сложности – у него теперь есть свои.

Почему-то Мадлен думала, что сможет справиться сама. Уедет в Варансон – как-нибудь, и будет там тихо жить с детьми. Но с ней к Вьевиллям отправились только три служанки – её горничная Одиль, нянька младшей, Шарлотты, Луиза, и Николь, воспитательница старших девочек. Четыре женщины и трое детей отправляются через всё королевство? И далеко ли они уедут?

Конечно, новое замужество было бы достойным выходом. Это свой дом, это какая-никакая защита, это обеспечение. Но…

Его высочество Жиль де Роган – принц, придворный маг короля Карла Девятого и прочая – сидел в гостиной доставшегося от отца столичного дома возле камина, поглаживал своего огромного кота и размышлял.

Всю свою жизнь, то есть – последние без малого тридцать лет, примерно с шестнадцати – он прожил сам по себе и сам за себя. И неплохо прожил, что там – грех небеса гневить. И искренне думал, что или так и помрёт, сам-один, да ещё на чужбине, или вернётся, и…

Что там было, в этом «и», он никогда не задумывался. Вернётся со славой, и получит всё, что таким, как он, причитается – и по праву рождения, и за его собственные заслуги и подвиги.

Но вышло иначе.

Здесь, дома, приключения и подвиги Жиля де Рогана в удивительных дальних странах не интересовали ровным счётом никого. Никто не спешил к нему с деньгами, почестями, приглашениями в гости  - и просто не спешил. Ему самому пришлось напомнить о себе и родне, и старым приятелям.

Родня – две сестры, одна вдовая, другая замужняя. У вдовой Анриетты тоже не было никого, она тихо жила в замке покойного мужа, еле таскала ноги после магического истощения, но на судьбу не роптала. Замужняя Катрин наоборот – являла собой образец супруги, матери и бабушки, да-да, шестеро детей обоего полу, и уже столько же внуков, если не больше, и это ещё младшего сына отдали церкви, а две младшие дочери пока не замужем. Ещё был племянник Анри, сын старшего брата Франсуа, уже покойного, молодой человек девятнадцати лет, наследник фамилии Роганов и владелец приличных богатств.

В общем, семья как-то жила все эти годы без него, и неплохо жила, на самом-то деле. Более того, и Катрин с мужем, герцогом Вьевиллем, и Анриетта вполне искренне приглашали погостить – пока сам не обустроится. Но Жилю не хотелось гостить, он снова хотел сам.

Увы, городской дом и замок Акон, доставшиеся ему по завещанию отца, принца Людовика, являли собой нечто, не очень-то подходящее для столь высокородной особы. И он совсем не представлял, с какой стороны браться за эту свою новую жизнь – хоть обратно на Восток беги, да только здоровье уже не то, и не ждут его там. Здесь не ждали, а там – и подавно.

Жилю было проще придумать интригу и историю, чем нанять прислугу, он так и сделал. И изрядно напортачил – с той интригой. Правда, в итоге всё равно остался в выигрыше – потому что обрёл дочь.

В своих странствиях Жиль иногда подумывал, что вот неплохо было бы – если бы был у него сын. Или – сыновья. С ними можно было бы заниматься магическими искусствами, вместе придумывать те самые истории и интриги, и добывать какие-то блага земные. Но жизнь распорядилась так, что на родине у него отыскалась дочь – прелестная взрослая девушка, маг-целитель, и не только целитель. Жиль в первый момент всё равно что ещё раз по голове получил, потому что представления не имел – что делать со взрослой дочерью. Что с ними вообще делают, с дочерьми – замуж выдают?

Жакетта оказалась племянницей его приятеля Флориана де Безье и начинала в камеристках у его дочери Анжелики, а потом уже добрые люди помогли ей развить свой немалый дар. Она наполнила жизнью и замок Акон, и мрачный городской дом, и Жиль, прямо сказать, привязался к ней мгновенно и накрепко. Она играючи решала все непонятные вопросы со слугами, с поставками продовольствия, с мелким ремонтом – что в Аконе, что в столице. Он попытался ответить в силу своего разумения, но Жакетта наотрез отказалась от замужества за каким-нибудь из принцев. Принцев много, нашли бы подходящего. Но оказалось – прелестная дева влюблена в нищего виконта де ла Мотта.

Правда, при ближайшем рассмотрении нищий виконт оказался не так плох – он был изрядно одарён свыше магической силой и прилежно учился ею пользоваться, время от времени устраивая разные каверзы, на некоторые из них у самого Жиля в том же возрасте не хватило бы ни сил, ни выдумки. Звался он Орельеном, вырос при племяннике Анри, а теперь перебрался к Жилю следом за Жакеттой. Парень к ней весьма неровно дышал, и с восторгом слушал рассказы Жиля о дальних странах и магических приключениях – ему они пришлись очень даже по нраву. Более того, он был готов поучиться у Жиля тому, чего пока по малолетству не умел сам.

Так что у его высочества вдруг оказалась подопечная молодёжь – дочь и жених дочери. Жениху, правда, хотелось что-нибудь дать – ну там, земли, или замок какой поприличнее, потому что где они потом будут воспитывать его, Жиля, внуков? А что рано или поздно народят, сомнений не было.

В общем, нужно было как-то устраиваться в жизни. И по представлению зятя, герцога Вьевилля, Жилю было предложено очень своевременно освободившееся место придворного мага. Прежний запятнал себя участием в заговоре против королевской фамилии, оказался организатором беспорядков в ночь святого Бонифация и был убит во время штурма королевского дворца, туда ему и дорога. А Жиль думал-думал – ещё не хватало, он и придворная должность, скажете тоже! – и согласился.

А далее хотелось бы расширить семью. Дочь – это чудесно, но она уже почти что замужем, и вообще собралась отправиться в Фаро – учиться целительству, и не только. И Жиль эту идею, страшно сказать, одобрял – потому что понимал всю необходимость полного и своевременного магического образования. Это стихи можно не писать, и песенки не петь, а магии, если уж свыше дана, надо учиться. И чем больше дано, тем серьёзнее учиться. Поэтому – пусть отправляются, только поженить бы их сначала.

И неплохо бы самому найти жену. Совсем неплохо – магически одарённую жену. Правда, магов в принципе меньше, чем обычных людей, и не во всех семьях готовы признаваться, что их дочери – маги, но можно ведь найти? Просто чтобы вероятность рождения магически одарённых детей была выше. Так-то у него, конечно, получилась неплохая дочь даже и при том, что мать её магом не была, а если бы была?

Анжелика де Безье, на которую он, было, нацелился, стала женой графа Саважа – и ни один здравомыслящий человек не будет становиться между этими двумя сумасшедшими. Да и не был Жиль до конца уверен, что ему нужна жена, которая в припадке гнева плавит железные ворота и каменные стены. Саважу же – самое то, что надо.

Но эта самая Анжелика и предложила ему вариант, который он, подумав, решил попробовать осуществить. У Саважа имелась сестра, точнее, там был целый выводок сестёр, и все, как одна, маги, и все замужние. Кроме самой младшей, которая овдовела в недавних беспорядках, и осталась одна против троих братьев покойного мужа, желавших её дом и что-то ещё из её имущества. Саваж определил её в дом к маршалу Вьевиллю – пока, до каких-нибудь лучших времён. А потом его невероятная во всех отношениях супруга придумала – а не хотите ли, господин Жиль, взять в жёны магически одарённую даму из приличной семьи? У дамы уже есть три дочери, и старшая из них – вполне себе маг, пока не понять, какой, но маг же. Так что глядишь, и вам родит ещё парочку этих самых магов, будете воспитывать.

Правда, Анжелика глянула на него сурово и сказала – чтоб даже и не думал даму заставлять или привораживать. Говорит, мол, что крутой – так пусть идёт и ухаживает, сумеет очаровать – будет его, ну а не сумеет – сам дурак. Вот прямо этими словами и сказала, паршивка такая. А супруг её, брат потенциальной невесты, только стоял рядом и посмеивался, и кивал – правильно, мол, говоришь, Мадлен у нас хорошая, принуждать её ни к чему не нужно, а более всего – к замужеству. И поскольку тот Саваж обещался с сестрой поговорить, то Жиль подумал – и согласился.

И даже согласился дать магическую клятву, что не будет принуждать и привораживать. А сейчас уже думал – не поторопился ли? Может, обошлись бы без той клятвы – ну, как-нибудь?

Правда, вышло всё не так, но когда оно выходит так? Помянутый Саваж получил два арбалетных болта в спину при штурме замка Безье – родственные отношения бывают весьма сложными и запутанными. И выжил только благодаря тому, что его ближайшие друзья – дети герцога Фаро, и один из них – искусный портальщик, он и переправил умирающего к тамошним целителям практически мгновенно. А целители там отличные.

Но Жилю-то пришлось справляться самому!

Он заглянул в гости к родичам – посмотреть на даму, что она из себя представляет-то? Дама оказалась на вид очень молода, даром, что три дочери, стройна и хорошо сложена, выглядела скромно и строго, глаз не поднимала, и разве что из-под чепца торчал завиток медно-рыжих волос. Откровенно говоря, в ней не было ничего особенного. Но почему-то Жиль думал о ней целый вечер, и потом ещё половину ночи, и утро – прежде, чем решиться на разговор.

Решился, называется. Вдовушка глянула сурово – ему, правда, показалось, будто обожгла – и сказала, что не думала пока о повторном замужестве. Что ему оставалось? Только попросить не отказывать ему сразу и в лоб, а дать, что называется, шанс. Позволить навещать её и беседовать с ней. И потом, позже, спросить ещё раз. На это уже ей было нечего возразить, она и не возразила, вздохнула только. И сестрица Катрин утверждает, что нет там никакого поклонника, это у неё самой что-то в голове. Эх, женщины, вечно у них что-то в голове.

Жиль вдруг понял, что не знает – а что им вообще надо-то, женщинам? Он ещё не стар, сорок шесть – это не старость, особенно для мага. Зятю-маршалу за шестьдесят, а его старым никто не назовёт. Что лыс – ну, так вышло, мог бы быть золотистым блондином вроде любого из племянников-Вьевиллей, да и был – до определённого момента. Хром – ну тоже невелика беда, верхом-то ездит, как дай бог всякому здоровому. И то Жакетта, его золотая девочка, ему ногу неплохо подлечила, можно на неё опираться почти без боли и иногда – даже без посоха.

Да и вообще, он принц и Роган. И уже не первая такая вот особа ему – ему! – отказывает, и даже не вторая – он-то знает, что на самом деле Анжелики де Безье было две. И ни одной он не глянулся. И теперь вот ещё госпожа Мадлен.

Эх, шла бы речь о паре ночей – не посмотрел бы на запрет, воспользовался бы магией, хотя бы в самом начале. Но он-то хочет не на пару ночей, да и госпожа Мадлен ему, откровенно говоря, приглянулась, с ней бы попробовать по-настоящему.

Значит, придётся понимать, как оно вообще, когда по-настоящему.

Мадлен не могла уснуть до полуночи – думала о странном предложении Жиля де Рогана. Откуда на её голову взялся один из первых вельмож королевства? Где подвох? Потому что поверить в то, что она заинтересовала его сама по себе, не выходило никак.

Когда она впервые услышала о нём? Зимой, когда весь королевский двор обсуждал его возвращение из дальних странствий и таинственное завещание его брата? Или раньше?

Да ничего она не знала.

То есть как, знала, конечно, что существуют в природе Роганы. Как королевская семья, как Вьевилли, как Рокелоры, как Марши, в конце концов – всё это примерно про одно. И одного даже знала лично – потому что братец Жанно каким-то образом в своих дальних странствиях сдружился с целым одним Вьевиллем, и потом уже, по возвращению, через него – с его кузеном Роганом. Тому Рогану Жанно их с мужем даже как-то представил – звали его Анри, и был он весьма юн, ещё младше Жанно, а тот у них в семье самый маленький.

И в связи с этим Анри Мадлен и услышала про его родственника, Жиля.

Болтали, что тот давным-давно рассорился с остальным почтенным семейством и отправился восвояси, или что он совершил что-то такое, за что собственный отец, принц Людовик, брат короля Франциска, выгнал его из дому и запретил возвращаться. Мадлен не знала, сколько правды было в тех россказнях, но историю эту притащил в дом младший брат мужа, Жан-Люк, который единственный из всех четверых братьев Кресси имел придворную должность – под началом главного ловчего. Он и сообщил – что Жиль де Роган явился ко двору, потрясая каким-то завещанием, и требовал часть имущества своего покойного брата, отошедшего ныне к племяннику, тому самому Анри.

От Мадлен тогда ещё потребовали рассказать, что она знает про того Анри – ведь это друг её брата! Но поскольку за разговоры с друзьями брата с неё в этой семье всегда весьма строго спрашивали, она только плечами пожала – по имени знаю, и в лицо, потому что видела, да и всё.

Позже до Мадлен долетали разве что отголоски – например, когда тот самый Анри прибыл ко двору с невестой, Анжеликой де Безье, они с мужем подходили познакомиться – Жанно зазвал. И просил быть внимательными и смотреть в оба – мало ли что, всё же родичи, а чего ждать от того Жиля – никто не знал. Но о том же он просил и сестрицу Мари с мужем, бароном Эспри. То есть, шума было много, а самого Жиля Мадлен и не видела. Надеялась – когда вся эта история завершится, Жанно придёт в гости, сядет в гостиной и всё-всё ей расскажет. Он-то в самом центре событий! И Мадлен тогда ещё не понимала, насколько в центре событий.

А потом случился заговор еретиков в ночь святого Бонифация – маршала Мартена, короля Рокелора и всякой местной швали, которой лишь бы побунтовать. Жанно предупредил Мадлен, а она – всех четверых братьев Кресси, ну да кто ж будет её слушать? Потащились все четверо, посмотреть, что там происходит, и вдруг удастся себе что-нибудь под шумок добыть, а вернулись – втроём. Нет бы, как тот же барон Эспри, уехать с семьёй из столицы! Замок Кресси невелик, зато находится недалеко, всего-то полтора дня пути, уехали бы и отсиделись. Но Жан-Люку, следующему за её Ангерраном, очень уж хотелось что-нибудь в тех беспорядках себе приобрести. Вот и приобрёл – старшинство в роду. И немногочисленное фамильное имущество.

Мадлен не знала, что б она делала, если бы не Жанно, который вдруг нашёлся, и вдруг оказался в столице, и только услышал её – как сразу же сказал, что сейчас приедет. И приехал – со своим ближним человеком Марселем, охраной и молодой женой. Мадлен бы сама не поверила, если бы ей кто сказал, что Жанно женился, потому что… это было не про него. Потому что любая, кого он замечал, была его и так, безо всякой женитьбы. А тут ещё и не просто жена, а бывшая невеста того самого принца Рогана, та самая девица де Безье!

Девица де Безье, то есть теперь графиня де Саваж, при близком знакомстве выглядела престранно. Нет, она была красавица, это Мадлен заметила ещё при дворе. И одета роскошно – как же, богатая невеста, на шее жемчуга стоимостью как весь замок Кресси, и пояс золотой, как пол-Саважа. Но – бойкая, языкастая, глядит дерзко, а Жанно смотрит, слушает и умиляется. Наверное, и вправду влюбился.

В тот день они очень помогли – стоило ей только рассказать, что с ней и как, и они оба сказали – нечего здесь оставаться, нечего надеяться на милость Жан-Люка или Гектора, или Оноре. Пока – поедем к господину маршалу, а потом – будет видно. Что-нибудь придумаем.

И пока Мадлен собирала вещи, новоиспеченная невестка ещё и за детьми приглядывала – собрала их в кучу, села вместе с ними на ковёр и сказки рассказывала. Да так, что девочки до сих пор помнят. За что ей, конечно, спасибо.

А потом Жанно с супругой уехали, сначала – куда-то, где прятали его величество, потом в Лимей, потом в Безье, и где-то там они стакнулись с тем самым Жилем. Мадлен не отказалась бы узнать подробности, но – это станет возможным, когда Жанно вылечат. Когда он встанет на ноги и вернётся в столицу из далёкого Фаро.

Своими глазами Мадлен увидела его высочество только вчера. Он пришёл на обед к сестре и зятю, и она сначала не поняла вовсе, для какой такой надобности её вытащили из комнаты, где она занимала младших девочек, ещё до обеда. А там – представили гостю.

Гость оказался высок и строен, но абсолютно лыс, и смотрел так – будто хочет съесть заживо. И ощущение от него было такое, что глаз поднимать от тарелки не хотелось, а только зажмуриться и бежать. А ещё Мадлен присмотрелась – боже мой, у него ж пальцев на левой руке не хватает! Безымянного и мизинца. И ходит он с посохом. Наверное – старый… Хотя что, покойному Ангеррану было чуть за сорок, и брюхо у него было побольше, и ходил он хоть и без посоха, но с боку на бок переваливался. И ещё у него пахло изо рта, потому что зубы не чистил, как с детства не приучили, так и она не смогла приучить. От принца Рогана не пахло ничем недозволенным, или она не подходила так близко и не принюхивалась - опасалась. Вообще нюх у неё всё равно что звериный, так странно вывернулись в ней магические способности, и сильные запахи Мадлен переносила с большим трудом. Но – могла обнюхать человека и составить о нём какое-то впечатление.

В Жиле де Рогане она не унюхала ничего особенного. Просто – одежда, немного пот, немного лошадь. То есть – несмотря на хромоту, перемещается он верхом. Наверное, это ему в плюс. Но было там что-то, не запах, не вот прямо запах, а какое-то ощущение… в её представлении это ощущение было связано с сильной и мощной магией. Наверное, в ней всё дело, а в чём ещё-то?

Мадлен пыталась вспомнить – а какого цвета у него глаза? Не вспоминалось. Помнилось только, что страшные. Или – смотреть ему в лицо страшно. Потому что как впился в неё теми глазами… Никто на неё так не смотрел, даже пьяные братья Ангеррана. А этот… видимо, раз принц, то всё можно. И смотреть, как будто нелюдь – тоже. 

Кто его вообще знает, где его носило, по каким таким чужедальним землям, и что он там вообще делал. Ну да, сильный маг – это даже Мадлен понятно, хоть она сама и не может похвастаться особой магической силой, у них в поколении вся сила досталась Жанно, и правильно это – потому что он мужчина и глава семьи, ему нужнее. И что теперь, раз принц и сильный маг, то всё можно? Вот зачем она ему – немолодая вдова с тремя дочерьми?

И придумать ответ на этот вопрос Мадлен не смогла, как ни старалась.

Жиль отправлялся из королевского дворца, но – не домой, а к сестрице Катрин. Или даже к её супругу – нужно было с ним кое-что обговорить, важное для обоих. Катрин на вызов ответила и сообщила, что богоданного супруга где-то с утра носит, но к ужину с большой вероятностью принесёт домой, так что пусть братец Жиль направляется прямо к ним и даже не раздумывает. Отлично.

Дочь сообщила, что допоздна задержится у наставника, целителя Сен-Реми. И что Орельен сопроводит её домой, они уже договорились. Нет, больше никого не надо, если что – они отобьются.

Жакетта уродилась в Роганов – прелестная блондинка с голубыми глазами, и слышать от неё вот это «мы отобьёмся» Жилю было непривычно. Но – девочка бывала в бою и умеет отбиваться. Точнее, отбиваться будет Орельен, он в бою неплох, а она – держать ему щит. Они умеют, тренировались. Жакетта жалеет, что племянника Лионеля нет в столице – с ним, говорит, были очень толковые тренировки. И ещё с графом и графиней Саваж. Ну да, графиня Саваж ей подружка. Ладно, вернётся Лионель в столицу – надо будет попросить, пусть заглядывает к ним иногда. Или привозить Жакетту в Пале-Вьевилль.

Жиль кивнул сопровождавшим его молодым людям – их было трое, не считая Орельена, и взялись они от зятя-маршала. Все владели магией, но – ещё не в полную силу, потому что молодые. У всех где-то далеко были какие-то благородные родители, которые додумались, что детей нужно не дома мариновать, а учить уму-разуму, и пристроили их к маршалу, а от маршала уже они попали к Жилю.

Сначала повздыхали и поморщились – из двух зол они, конечно же, если бы их кто спросил, выбрали бы нормального военного, а не какого-то хромого мага. И даже то, что хромой-то стал магом его величества, дело поправило не сильно. Ну и ладно, пусть их.

Вообще Жиль совершенно не был уверен, что эти молодые дарования ему нужны. Вон, Орельен хочет у него учиться – так и учится, а эти лбы зачем? Но дорогой родич сказал – положено. Нечего принцу из Роганов ездить по столице одному, то есть - только лишь с охраной непонятного свойства. У такого вельможи должны быть при себе какие-то люди, а если ты их, дорогой родственник, не удосужился завести сам – таких, каких тебе надо – то будешь ездить с теми, кто оказался под рукой. Глядишь, и сам привыкнешь, и из молодёжи что-нибудь выйдет. Ещё усмехнулся - можешь, сказал, их побить. Глядишь, и проникнутся уважением.

Конечно, способ был предложен работающий, но на взгляд Жиля – слишком примитивный. Если бы нужно было приручить молодёжь быстро – он бы так и сделал. Но пока его никто не торопил, поэтому – как будет, так и будет.

И сейчас четыре головы склонились в приветствии – чёрная кудрявая, рыжая хвостатая, белокурая коротко стриженая и пепельная. Орельен де ла Мотт, Робер д’Аккарен, Даниэль Жироль, Жером де Сен-Мишель. Они по очереди помогали Жилю забраться в седло, сегодня была очередь Орельена. Что поделать, проклятая нога не позволяет нормально сделать многое из того, что он раньше и вообще за дело не считал. Ну подумаешь, сесть в седло? А вот ведь.

Но в седле проще, чем на своих двоих. И вороной Вихрь терпеливо стоит, ждёт, пока Жиль сообщит ему – куда дальше.

- Де ла Мотт и Сен-Мишель – домой. Остальные со мной в Пале-Вьевилль.

Жерому не хотелось домой, остальным – в дом маршала. Ничего, не развалятся. Один Орельен доволен – он отправится за Жакеттой.

И Вихрь тоже не возражает – по мостовой лучше, чем стоять в конюшне.

В Пале-Вьевилль Жиля всегда встречали безукоризненно вежливо – понимают, держат престиж дома и его хозяина. Как бы ему-то своих выучить? А то не приведи господь, ещё придётся гостей принимать? Да не тех, кто его и так знает, а каких-нибудь этаких?

Правда, сестрица Катрин утверждала, что всё образуется. Постепенно. И что её дражайший супруг тоже завёл свои порядки не вчера, а понемногу, в течение тьмы прошедших лет. Просто все привыкли.

Она встретила Жиля в своей гостиной, и там с ней сидели её дочь Шарлотта, герцогиня де Лок, и Мадлен де Саваж, то есть де Кресси. И они втроём разглядывали какие-то вещи, которые при его появлении вручили горничной, и та их унесла. Зато вторая горничная принесла поднос с арро и закусками.

В принципе, идею о магической страже, то есть – внедрении магов и магической связи в некотором потребном количестве в городскую стражу всех крупных поселений королевства можно было в первом приближении обсудить и с Катрин. Супруга маршала во что только не вникала за свою жизнь – и в политику, и в придворную жизнь, и в дела веры, и в дела охраны тоже. Она с любопытством слушала и задавала вопросы, а девицы, то есть замужние дамы, внимали молча. Шарлотта – с улыбкой, а госпожа Мадлен – настороженно. Жиль же был доволен, что его слушают и готовы обсуждать то, о чём он говорит.

- Жиль, я благодарна тебе за рассказ, - кивнула Катрин, когда он высказал всё, что хотел. – Но тебе всё равно придётся повторить для Годфри, когда он вернётся, точнее даже – после ужина. Ты ведь останешься на ужин?

Конечно, он останется на ужин. Только предупредит Жакетту – пусть его не ждут.

- Вот и отлично, - продолжала сестрица – А пока – могу я попросить тебя?

- Конечно, - кивнул Жиль, не ожидая подвоха.

- Будь добр, выведи Мадлен подышать в наш сад. Она уже стала совсем одного цвета со своим чепцом, потому что всё время сидит в комнате, - дорогая сестрица ещё и усмехается!

- А госпожа Мадлен согласна пойти со мной в сад? – вкрадчиво спросил Жиль, глядя прямо на названную особу.

Особа вздрогнула – вот прямо вздрогнула.

- У госпожи Мадлен в том саду дети играют, - снова усмехнулась Катрин. – Они проследят, чтобы с ней ничего не случилось.

Ещё и дети. Спаси господи. Во что такое он ввязался-то?

- Пойдёмте, госпожа Мадлен, не будем гневить её высочество, - Жиль поднялся, опираясь на посох, и подал даме руку.

Дама встала и, не поднимая глаз, подала свою. Тонкие длинные пальцы с аккуратными ногтями. Руки у мага – рабочий инструмент, так и хотелось поближе рассмотреть эти.

Он вывел даму за дверь и поднёс её ладонь поближе к лицу. Пальцы гибкие, ладонь небольшая и твёрдая, на подушечках пальцев мозоли и дырочки в коже – интересно, от чего такое бывает?

- Что вы делаете? – дама дёрнулась, попыталась выдернуть у него руку, но он не отпустил.

- Простите, госпожа Мадлен, - улыбнуться ей, коснуться ладони губами, легонько пожать руку. – Не удержался.

Она не выглядела средоточием магической силы подобно Анжелике де Саваж, его прошлой несостоявшейся невесте. Но это и хорошо, он не был готов делить своё жилище со сгустком необузданной энергии, каким оказалась та Анжелика. А эта особа хорошо держит свою невеликую силу под контролем, и это – замечательно.

Сейчас же можно идти, держать её за руку и даже о чём-нибудь говорить. Но великого Жиля де Рогана разбила немота и глупость – неожиданно для себя он не мог собрать и пары слов, и отчаянно не понимал, о чём с ней говорить.

А пока лучше говорить – молчать они ещё будут, потом. Если перед тем договорятся.

Мадлен пришла к её высочеству Катрин – та прислала за ней служанку. Принцесса восседала в гостиной, где обычно принимала посетителей, и с ней была старшая дочь – герцогиня де Лок. Её тоже звали Шарлоттой, как младшенькую девочку Мадлен, и у неё самой уже подрастали сын и дочь. Мадлен нравились обе дамы, они спокойно вели себя, вежливо общались с гостями, даже если те сидели на их шее, и… хорошо пахли.

Принцесса Катрин пахла большим хозяйством и спокойной уверенностью. Герцогиня Шарлотта – примерно тем же, но послабее, и ещё – дерзостью юности, хоть ей и было уже под тридцать. Она давно жила своим домом, но во время беспорядков муж привёз её и детей сюда, потому что сам он находился при армии, его отец – при короле, а дом их располагался в неспокойном квартале Сен-Жак. Там жили люди небедные, но среди них хватало сторонников реформированной религии, и кто знал, как они поведут себя с соседями? Поэтому госпожа герцогиня и дети пребывали под покровительством господина маршала, и были веселы и довольны.

На столике стоял большой плетёный короб с крышкой, и обе дамы увлечённо вынимали оттуда какие-то вещи.

- Посмотрите, Мадлен, что мы нашли, - пригласила её присесть рядом принцесса. – Возможно, вашим девочкам подойдут какие-то из этих вещей?

Да, в коробе лежали сорочки, платьица, чепчики и чулки – да какие! Впору принцессам, да это всё принцессы и носили. Очень хорошего качества ткань, что лён, что шерсть, и есть даже платьице из заморского золотистого шёлка, ну ничего себе! Ой, и красное бархатное платье, всё расшитое золотой нитью. Но наверное, её высочество не имела в виду его?

Ой, имела. Принцесса улыбалась и говорила – кажется, это платье подойдёт вашей старшенькой, Аделин. И на все слова о том, что такое платье пристало дочери госпожи Шарлотты, только отмахивалась – мол, Изабель не любит этот цвет, и отказывается надевать, поэтому возьмите и покажите вашей Аделин – вдруг ей понравится? А вот это шёлковое подойдёт для Мари. И посмотрите ещё туфельки, вот, четыре пары.

Мадлен чувствовала себя очень неловко – будучи замужем, она не роскошествовала, но необходимый минимум всегда был. И запасы еды, и одежда. Она многое шила сама, ей помогали горничные – сорочки себе и Ангеррану, и даже его братьям,  одежду детям. И если для себя Мадлен могла раскроить и юбку, и лиф, и даже корсет, то в пошиве мужской одежды не понимала ничего. Мужу и деверям приходилось тратиться на портного, но – нечасто, часто не выходило. Поэтому Мадлен научилась ювелирно штопать дыры – порванные и протёртые.

И уж конечно, никто не думал о том, чтобы сшить девочкам нарядные платья. Всегда ходили в льняных или шерстяных, разве что Мадлен старалась украсить их вышивкой – стебельками или цветочками. Девочкам нравилось.

Ой, что будет, когда они увидят наряды от принцессы! Мадлен уже очень хотелось на это посмотреть. Но…

Они как раз добрались до дна короба, когда слуга доложил о том, что пришёл брат её высочества. Хромой принц, которому Мадлен уже почти отказала, но он очень просил не торопиться и дозволить ему приходить и беседовать с ней. Она не нашлась с ответом, а теперь жалела.

Уж конечно, вещи пришлось отправить в их покои, весь короб. Но ничего, принц же не навсегда пришёл? Как пришёл, так и уйдёт. Поговорит – и уйдёт. Или Мадлен извинится и уйдёт.

Говорил он, кстати, интересно и убедительно. Но где ж взять столько магов, чтобы в городскую стражу? Маги обычно занимаются, чем поважнее, воюют там, или ещё что делают. Но наверное, принц знает, о чём говорит.

А потом… Её высочество велела ему подниматься и погулять с Мадлен в саду. Вот не было печали! Только ещё в сад она с этим принцем не ходила, да и вообще, как он пойдёт-то, хромой же!

Впрочем, пришлось встать и подать руку. Которую этот принц зачем-то стал трогать и разглядывать! Что ещё за новости, зачем ему её рука? Колец на ней нет, других украшений и магических знаков – тоже. Что он вообще хочет?

Правда, извинился. И поцеловал пальцы – ну, как поцеловал, легко коснулся, но она успела ощутить его тёплое дыхание. Ну кто так делает-то, и зачем, руку целуют так просто, для вежливости, вместо приветствия. Какое там дыхание-то, ткнутся – и  всё. А этот что?

Но пришлось вдохнуть и выдохнуть. И отправиться с ним на прогулку.

Блажь какая – гулять в саду! Что там делать-то? Дома, в Саваже, никто ни с кем не гулял. Дети гуляли – сами с собой и с другими детьми, а как становились хоть немного взрослыми, так уже нужно было учиться и другие серьёзные дела делать. Хотя, конечно, мальчишки – Жанно и его приятели из дворни – то и дело лазали то по крышам, то по окрестным горам. Девочкам такой воли не давали, нужно было учиться вести хозяйство и рукодельничать.

В замужней жизни Мадлен тоже не знала безделья – потому что братцы Кресси в хозяйственных вопросах были, прости господи, полными болванами. Их уродилось четверо на небольшой замок и небольшой городской дом, ещё меньше, чем у Саважей. Арендаторы платили через пень-колоду, прислуга в замке и в доме работала больше за еду и крышу над головой, чем за деньги. Их отец погиб в какой-то заварушке, когда старшему было лет двадцать, то есть – задолго до свадьбы Мадлен, а их почтенная матушка потом с трудом сводила концы с концами. И Мадлен радовалась, что её приданое – это не деньги, а крошечные владения, с которых хоть какой-то живой доход, потому что деньги ушли бы мгновенно и насовсем, а тут – всё же подспорье. Управляющий Варансоном был немного маг, самую малость, и умел пользоваться магической связью, это очень помогало. А поскольку никто из братьев Кресси магом не был, и желания отправляться в Варансон и жить там не имел – Мадлен решала все тамошние вопросы единолично и самостоятельно. И хорошо, потому что в противном случае неизвестно, что бы от него к сему моменту осталось.

Так вот, прогулки. Какие тут прогулки! Гулять в столичном доме негде, нет там сада, только маленький внутренний дворик. А вокруг замка Кресси леса, но кто ж пойдёт гулять в лес, в котором кабаны и волки! Муж и девери охотились, дичь появлялась на столе регулярно, и хотя бы в этом приносили хозяйству какую-то пользу.

Но сейчас Мадлен чувствовала себя не в своей тарелке.

Впрочем, поняла она, хромой принц тоже не очень-то знал, что с ней, Мадлен, следует делать. Он поглядывал на неё своими страшными глазами и будто хотел что-то сказать, или вытворить, но после того, как она один раз дёрнулась - сдерживался. Мадлен представления не имела о том, что в голове у принцев, особенно – таких вот, которые жизнь жили, не как то принцу подобает, а вообще непонятно как и где.

Она подумала, что если бы он был ей интересен, то можно было бы спросить о нём самом. Но вдруг ему того и надо? Она однажды сделала такую ошибку – принялась расспрашивать приятеля Ангеррана, который делал ей недвусмысленные авансы, и утверждал, что и муж не узнает, и от неё не убудет, и вообще ей понравится. Что там могло понравиться – Мадлен искренне не понимала, и принялась отвлекать его от своей особы, спрашивая про него самого. И он, скотина, вообразил, что раз так – то он ей глянулся, и пришлось через пару дней немного попугать его магически, потому как он решил, что можно и руки распустить. Для представителя серьёзной магической семьи Мадлен умела мало, но чтобы напугать не-мага, много и не требуется. Это потом уже она поняла, что нужно было поступить ровно наоборот – улыбаться, хлопать глазами и трещать самой – о кухне и о детях. Эту трескотню не выдерживал решительно никто, даже Ангерран обычно приказывал ей замолчать, стоило только придать лицу соответствующее выражение и рассказать о свежих проказах Аделин.

Но почему-то Мадлен не хотелось сейчас говорить о том, как девочки прятались под столами в обеденной зале, а Аделин училась магически подслушивать взрослых, и была за этим занятием изловлена господином маршалом собственноручно. Он принёс её, извивающуюся и вопящую, к Мадлен, и очень попросил больше так не делать. И потом уже Мадлен сама сделала дочери внушение, но подозревала, что не имела особого успеха, и Аделин при случае попробует ещё раз. Упрямство у детей было от их отца, а внешность, и как надеялась Мадлен, сообразительность – от Саважей. Впрочем, Саважи тоже те ещё упрямцы, так что – прекрасная наследственность с обеих сторон.

- Госпожа Мадлен, - о, принц собрался-таки что-то ей сказать.

- Да, ваше высочество, - пролепетала она.

Почему-то у неё при нём язык не поворачивался обычным образом, как примерзал где-то там во рту. Если он её не трогал, конечно, и в ладонь ей не дышал.

- Вы не получали известий от вашего брата в последние дни?

О да, у них есть ещё одна общая тема, и это Жанно. О нём можно говорить, это безопасно.

- Пока нет, увы. Я говорила с его супругой – по магической связи. Как-то так вышло, что я вызывала его, а отозвалась – она. Просила прощения, что ответила вместо него, сказала – подумала, что-то важное.

- Госпожа Анжелика продолжает удивлять. Надо же, смогла ощутить вызов, адресованный не ей, но, очевидно, очень близкому человеку. Только слышал, что так бывает. Или у меня не было настолько близких людей?  - он вздохнул. - И как? Было там важное?

- Я хотела узнать, как он, а оказалось – ещё слишком слаб для того, чтобы сосредоточиться.

- Это понятно, его очень неприятно ранили.

- Но… говорят, там очень хорошие целители?

- Да, госпожа Мадлен, это правда. Ваш брат оказался в самом том месте, которое нужно, - он мало того, что смотрел на неё, так ещё и легонько погладил её пальцы. Той самой многострадальной руки.

Простейший жест, но её почему-то взволновал. И сердце заколотилось. Вот что это, скажите на милость?

Коридор кончился, принц отворил и придержал для неё дверь наружу, в сад Пале-Вьевилля. Здесь росли всевозможные цветы, а в центре был устроен фонтан – три мраморных девы танцевали в струях воды. И вокруг фонтана в хорошую погоду обычно играли всевозможные дети – сыновья господина Эжена и принцессы Клод, дочери господина Этьена и принцессы Хуаны-Терезии – они были ещё совсем малы и приходили с нянькой, сын и дочь госпожи Шарлотты, дети кое-кого из ближних людей господина маршала, и – три её девицы.

И прямо сейчас одна из помянутых девиц, четырёхлетняя Шарлотта, разглядела матушку аж из-за фонтана и с громким воплем «Мама пришла» ринулась к ней. Сшибла с ног маленькую внучку господина маршала Каэтану, наступила в какое-то варево из песка, воды и травы, которое готовили три девицы постарше, включая её сестрицу Мари, и под поднявшийся громкий рёв запнулась о собственную юбку и повалилась на мощёную камнями дорожку.

И тоже заревела.

Жиль не успел ещё ничего понять, как оказался в эпицентре грозы – с громом и молниями. Вокруг вопили дети, их унимали няньки, что-то ещё происходило – господи, что же это такое, как же с этим вообще живут-то? Он зажмурился и не видел, как госпожа Мадлен высвободила руку и бросилась поднимать плачущую маленькую девочку – вероятно, одну из её дочерей. Как вообще такая маленькая девочка может издавать такие громкие звуки?

Он решился открыть глаза через несколько мгновений – когда шум слегка поутих, и ревущих детей развели няньки. Это что, с детьми всегда так?

А у неё их сколько? Ему же говорили? Трое, что ли? И как это? Постоянный рёв?

Впрочем, маленькая девочка уже плакала почти без звука, и что-то тихо говорила матери. Мать гладила её по голове, затем подхватила на руки.

- Ваше высочество, прогулка отменяется, увы, я приношу вам свои извинения. Не были бы вы так любезны придержать дверь?

Жиль отворил дверь в дом, пропустил госпожу Мадлен с девочкой, зашёл следом. Нет, так дело не пойдёт. Она сейчас снова спрячется, и ищи её потом!

- Госпожа Мадлен, позвольте вам помочь. Я донесу ребёнка, скажите, куда, а вы берите мой посох.

Она уставилась на него, как будто впервые увидела.

- У вас же… нога. Вы не сможете.

- Отчего же, смогу. Как зовут юную даму?

- Шарлотта, - она смотрела с опаской.

- Госпожа Шарлотта, позвольте проводить вас в ваши покои, - сказал Жиль девочке.

Девочка продолжала всхлипывать и не смотрела на него совсем. Тогда он отставил посох и просто взял её из рук матери. Ничего себе госпожа Мадлен тяжести-то таскает!

Барышня Шарлотта уставилась на него не хуже матери и мгновенно замолчала. Переводила взгляд с него – на мать, и обратно.

- Госпожа Мадлен, ведите, - Жиль усмехнулся и поклонился.

Ноге было больновато, но – не смертельно. Дойдёт.

Госпожа Мадлен подхватила его посох и пошла впереди.

Идти и впрямь было недалеко. В её гостиной Жиль опустил девочку на лавку, подумал и поцеловал маленькую ручку.

- Приятно познакомиться, госпожа Шарлотта. Меня зовут Жиль.

Девочка молчала и смотрела хмуро и настороженно, прямо как мать. Потом слезла с лавки и вцепилась в материнскую юбку, впрочем, продолжая на него поглядывать. Мать девочки протянула Жилю посох.

- Вот, возьмите. Он… очень лёгкий.

- На нем специальные чары, - кивнул Жиль.

- Вы… сами их придумали? – спросила она.

Умница, молодец, просто чудо.

- Да, госпожа Мадлен. Если желаете – могу рассказать.

Она нервно оглянулась, осмотрела комнату – чего смотреть-то, обычная комната – и вздохнула.

- Расскажите. Располагайтесь и расскажите. Шарлотта, садись тоже и слушай. Хотела новую сказку? Вот, это тебе будет сказка.

- Отчего же сказка, госпожа Мадлен? – спросил Жиль как мог вкрадчиво. – Но я могу и сказку, наверное. Когда после некоторых событий я обнаружил, что моя нога не хочет мне подчиняться, это было весьма обидно. Я привык не рассчитывать ни на кого, а тут пришлось искать лакея, или даже телохранителя – представьте, какой позор, мне – и телохранителя? Это и сподвигло меня на такое решение. Ходить с посохом было проще, чем без него, а в навершие я поместил некоторые атакующие и защитные заклятья – чтоб были под рукой, раз уж я теперь привязан к этой штуке. Но вышло тяжело, он был даже тяжелее этой вот милой барышни, из-за своих редких материалов, - Жиль попытался подмигнуть девочке, девочка удивилась, широко распахнула глаза – вишнёвые, как и у матери.

Ну хоть не кошачьи, как у Саважа, подумал он почему-то.

- А дальше? – спросила девочка.

- А дальше мне пришлось подумать, как и куда можно деть лишний вес. Точнее, как компенсировать его окружающим воздухом.

- Это… как? – госпожа Мадлен наконец-то посмотрела на него.

- А вот так. Попробуйте взять его теперь, - Жиль с улыбкой снял с посоха заклятье и протянул прекрасной даме.

Дама протянула руку, взяла… и ожидаемо чуть не уронила. Ничего страшного, даже если уронит.

- Ой, - она перехватила посох обеими руками. – Ничего себе!

- Смотрите, - Жиль поднялся и взял у неё артефакт. – Вы вообще видите потоки воздуха, как они есть?

- Вижу, - кивнула она, и показала рукой.

Похоже, и вправду видит. Впрочем, что он, Жиль, знает о её силах и способностях?

- Тогда вы сейчас поймёте, как я их перенаправляю вокруг артефакта и отдаю им то, что не хочу тащить сам, - он подсветил потоки, окружающие посох, разными цветами в зависимости от их направления – синим, зелёным и золотистым. – Видите? За счёт того, что они завихряются в разных направлениях, они создают вокруг стабильное нечто, что и держит вес предмета.

- Ничего себе, - она смотрела сначала на посох и вихри вокруг него, а потом и на Жиля.

И смотрела с живым и настоящим интересом.

- Тоже хочу посмотреть, - сообщила девочка Шарлотта, подошла и дотронулась до посоха кончиком пальца.

Вокруг руки тут же завертелись разноцветные искры.

- Неплохо, юная госпожа, - кивнул Жиль. – Даже если вы пока и не можете позвать силу, сила вас признаёт. Госпожа Мадлен, в какой области лежат ваши магические умения?

- Я… стихийный маг. Слабый. И немного бытовой.

- Слабый ли – это ещё вопрос, для меня, во всяком случае. И какая стихия подчиняется вам лучше других?

- Воздух. С водой у меня чуть хуже, а огонь – только воды нагреть да свечи зажечь.

- Это же замечательно, - улыбнулся он.

- Что в этом замечательного? – не поняла она.

- Вы воздушный маг, и я тоже. Нам найдётся, о чём поговорить, правда?

Она вздохнула и обняла девочку, которая пыталась под шумок сковырнуть с посоха фрагмент поддерживающей стихийную сеть серебряной оплётки.

- Шарлотта, не нужно трогать посох его высочества.

- Он без посоха упадёт, да?

- Ты же видела – он донёс тебя сюда и не упал. Но с посохом ему проще, чем без него. И ещё этот посох умеет бить врагов.

- Правда что ли? – раздался от двери ещё один юный голос. – У меня есть хорошая палка, научите её бить врагов?

Жиль оглянулся. У двери стояла девочка постарше и смотрела на него недоверчиво и в упор. Из-за её плеча выглядывала ещё одна.

- Дети, зайдите и поприветствуйте его высочество, как подобает, - строго сказала госпожа Мадлен.

Старшая девочка подошла и сделала реверанс.

- Здравствуйте, ваше высочество. Я Аделин де Кресси. Это моя сестра Мари, - показала она на вторую. – А с моей сестрой Шарлоттой вы уже познакомились.

- Жиль де Роган, к вашим услугам, юная дама, - и поцеловать ей руку.

Девочка пискнула, отскочила к матери и обхватила её.

- Вы нас съедите, да? А потом заберёте маму? – поинтересовалась средняя сестра.

- Это кто вам сказал такую… глупость? – изумился Жиль.

- Все говорят, - пожала плечами девочка. – Но мы вам маму не отдадим.

Мадлен была даже немного рада тому, что устроили дети. Может быть, это испугает принца, и он пойдёт восвояси? Он, бедняга, аж глаза закрыл, и ещё уши чудом не заткнул – вот, так вам, знайте, как это, когда дети. Вы же, наверное, хотите детей? Вот как это выглядит. Не только так, конечно, но…

Но он справился с собой и не сказал ей ничего. Более того, с лёгкостью дотащил рыдающую Шарлотту до их комнат – правда, Шарлотта от неожиданности и рыдать забыла. Ещё бы, её даже родной отец на руках не носил, а тут такое! А потом ещё начал рассказывать про свой посох и показывать – и впрямь любопытно. С Мадлен давно уже никто не говорил о магии – да и кому бы это было надо? Чему дома научили, ещё до замужества – то и ладно, а научили, как она сейчас понимала, немногому. Что ж, что есть – то и её. Не всем быть, как Жанно, бить врагов ей вовсе незачем. Или как его жена – тоже, говорят, боевой маг, вот диво-то!

Но слушать принца интересно, не в пример интереснее, чем покойного Ангеррана или любого из его ещё живых братьев. Потому что те умели только про последние городские новости да про придворные сплетни, а ещё – что у нас на ужин да чем заняться завтра. Принц же много где был и много чего видел, вот и пусть рассказывает.

После водворения всех детей домой за Мадлен и принцем очень скоро прислали от её высочества – пожалуйте, мол, к ужину. Мадлен позвала Николь и Луизу, и велела накормить девочек и уложить потом их спать, а она заглянет к ним, как вернётся. Да, непременно заглянет, даже если они уже уснут. Пожелает им доброй ночи и поцелует.

По дороге до обеденной залы принц снова вцепился в её руку. Вроде бы и просто держит, но на самом деле – поглядывает, поглаживает, что-то изучает. Ну вот что там изучать? Эти его жесты изрядно беспокоили Мадлен – потому что она не понимала их смысла. И уже была готова выдернуть руку и спрятать – но они пришли.

Она порадовалась было, что сейчас принц проводит её к стулу, а сам сядет куда-нибудь поближе к хозяевам дома, но он потащил её с собой. Столы стояли в виде ворот – две опоры с перекладиной, и за той перекладиной сидели хозяева и почётные гости. Он-то, конечно, садится там – потому что брат хозяйки, а её для чего туда тащить? И ведь не просто потащил, а усадил! Прямо в голове большого стола, сам он уселся рядом с её высочеством Катрин, а Мадлен устроил рядом  с собой. Принцесса перехватила панический взгляд Мадлен и ободряюще ей улыбнулась, и сказала – располагайтесь, дорогая, всё в порядке. Как ваша девочка, я слышала, она упала? Всё хорошо? Целитель не нужен? Вот и чудесно.

Что подавали за тем ужином, Мадлен не запомнила. Потому что принц всё время был рядом и смотрел на неё… да как хищник на добычу смотрит, так он на неё и смотрел! Водил носом, посверкивал в её сторону глазами, иногда касался её руки – кончиками пальцев, например – одалживая нож, или ноги – ногой под столом. И всё время спрашивал – чего бы ей хотелось, и подзывал слугу – налить вина или воды. За ней и в родительском доме так не ухаживали! Под конец она уже совсем потерялась и очень жалела, что ей не восемь лет, как Аделин, а то бы она непременно спряталась под стол и просидела там до конца трапезы. Но следовало держать лицо.

А после сладостей убила новостью принцесса Катрин. Она с сияющим лицом сообщила, что послезавтра прибывает жених дорогой Лионеллы граф Шалон, и по этому поводу будет большой праздник – с торжественной трапезой, песнями и танцами, Лионеллой звалась одна из двух пока ещё незамужних младших дочерей принцессы. А когда начали подниматься из-за стола, и Мадлен просчитывала пути к незаметному отступлению, принцесса прямо обратилась к ней и сказала, что рассчитывает увидеть её, Мадлен, на празднике. И завтра придёт к ней, поговорить о платье и причёске. Мадлен оставалось только поблагодарить за заботу.

Господин маршал позвал принца куда-то побеседовать, и Мадлен уже наладилась было сбежать, но принц сказал, что будет в распоряжении зятя – через четверть часа. А пока он видит, что госпожа Мадлен отбывает к детям, и собирается проводить её. Господин маршал усмехнулся в седые усы и сказал, что ждёт принца в кабинете.

На обратной дороге повторились все эти чудеса с левой рукой – подержать пальцы, легонько их сжать, чуть погладить. Молча, совершенно молча. Только поглядывая на неё – хищно и хитро. Будто он что-то о ней знает, такое, чего не знает она сама. А что о ней можно знать?

У дверей в отведённые им с девочками покои принц учтивейшим образом поблагодарил за уделённое его особе время и распрощался. На прощание ещё и поцеловал ту самую руку – и снова как-то не по-людски, она и дыхание его ощутила, и тепло, и что-то ещё, чему не было названия.

Дети спали. Луиза рассказала, что за ужином Шарлотта капризничала и не хотела есть ничего, кроме пирожного, а Мари с Аделин бросались друг в дружку яблоками. Но они с Николь настояли, и дети съели и мясной пирог, и кашу, а пирожные и яблоки – уже после.

Мадлен поблагодарила Луизу, зашла в спальню к девочкам, поцеловала легонько каждую и отправилась к себе – готовиться ко сну.

В Пале-Вьевилль были невероятно удобно устроенные магические купальни – на каждые три-четыре комнаты. Её высочество Катрин уродилась искусным магом-водником, и в её жилище вода исполняла всё, что велено. Вода подавалась в жилые покои – для умывания и купания, в кухню – для приготовления пищи, в прачечную – для стирки, и ещё куда надо – для уборки. Во внутреннем дворе ею же был сделан фонтан, и ещё, говорили, в кабинете господина маршала тоже журчит маленький фонтанчик. Рассказывали, что в родовом поместье Вьевиллей её высочество создала настоящий зачарованный сад – с ручьями, звенящими на разные голоса, подсвеченными фонтанами и поющими водопадами. Мадлен подумала, что хотела бы она на это посмотреть!

И ещё она подумала, что интересно бы посмотреть, в каком таком зачарованном замке живёт хромой принц. Уж наверное, тот замок до крыши набит всякими диковинами, и там вся домашняя работа делается сама собой?

Ну вот, снова она о нём думает! Мадлен засветила дополнительный магический шар и рассмотрела левую руку – не появилось ли на ней чего недозволенного. Что он за неё хватался весь вечер? Что там такого? Сейчас Мадлен казалось, что рука прямо горит в том месте, где он коснулся её губами на прощание, но – никаких отметин там не было. Наверное, это какая-то его дурацкая магия, потому что ну как так можно-то? Сколько времени уже прошло, как они расстались, а она до сих пор чувствует его губы на своих пальцах, ну немыслимо же так!

Мадлен позвала камеристку Одиль, чтобы помогла ей помыться и заплести волосы на ночь. Глядишь – и поможет от навязчивых мыслей. И руки помыть хорошенько, вот. О чём там говорила принцесса Катрин? Праздник послезавтра? Может быть, получится заглянуть на него ненадолго и исчезнуть? Всё равно у неё одно-единственное приличное платье, и то уже очень не новое и совсем не модное. В таком платье лучше всего – стоять у стеночки.

Правда, Одиль возрадовалась, как только услышала про праздник, и тут же начала трещать о том, что там Мадлен смогут увидеть какие-нибудь достойные мужчины, ведь в доме его милости бывает столько достойных мужчин! И у неё тоже одно на уме…

- Почему меня все так не любят, что хотят снова выпихнуть замуж? – спросила совершенно расстроенная Мадлен.

- Отчего же не любят? – удивилась Одиль. – Так наоборот же – заботятся. Чтобы было, кому вас и обогреть, и защитить.

- Много меня Ангерран обогревал и защищал, - фыркнула Мадлен.

- Не все же такие, - пожала плечами Одиль.

Она была ровесницей Мадлен, ей тоже вскоре исполнится двадцать семь. Но Одиль была замужем три года, а потом муж погиб, и единственный сын тоже умер. И брак Одиль был совсем не похож на брак Мадлен. Ну да она не дочь графа, ей можно было выйти за пригожего парня из людей Кресси. Жаль, что у неё так случилось. Жаль, что даже сына не осталось, у Мадлен-то хотя бы дочери. Они чудесные, а замуж их выдавать ещё не скоро – пока можно просто радоваться.

- Почитать вам? – спросила Одиль, когда Мадлен была помыта, заплетена и облачена в ночную сорочку.

- Нет, Одиль, спасибо, ступай, - никакие занимательные истории тут не спасут.

У Вьевиллей большая библиотека, и Мадлен разрешили брать там любые книги, какие ей глянутся. Она и берёт – себе, дочерям и камеристкам на развлечение. Но сейчас, увы, совсем не хочется читать ни про подвиги, ни про любовь.

Может быть, потом.

Мадлен ещё немного вспоминала проклятущего хромого принца… а потом уснула.

Жиль очень любил бывать в кабинете зятя-маршала – потому что это был не кабинет, а прямо райский уголок. В углу стояло апельсиновое дерево в кадке – его привезли из далёких южных земель. На дереве обычно восседала пара больших ярких попугаев – они умели разговаривать и время от времени выдавали что-нибудь необыкновенно смешное. Мужик, Жако, ругался, как заправский сапожник, а дама, Кара, пищала, охала и фыркала, как светская красотка. А ещё они летали по дворцу, нещадно подслушивали и потом повторяли всё это хозяину на разные голоса. На вопрос – зачем тебе эти болтливые холеры, зять только вздохнул и сказал – сначала, мол, понравились, а теперь куда их уже, паразитов? Паразиты при этом садились к нему на плечи, нежно тюкали клювами и говорили что-то вроде «Годфри хороший». Впрочем, маршал не оставался в долгу, и об обитавшем в доме Жиля его милости Котальдо, магически выведенном звере породы кошачьих, тоже отзывался весьма по-военному.

Вот и сейчас попугаи сидели на плечах хозяина, под деревом журчал небольшой фонтан – сестрица Катрин как-то заколдовала воду, что она всё время лилась на лопасти маленькой мельницы, на столе стоял графин с крепкой настойкой и стаканы, и лежала карта.

- Ты не боишься обсуждать при них государственные дела? – усмехнулся Жиль.

- Не боюсь, это они пусть боятся болтать, где не пристало, шеи сверну, если узнаю, - маршал Годфруа почесал клюв сначала мужику, потом барышне. – Ты же не боишься, что твой огромный кот выйдет погулять и задерёт вместо крысы какого-нибудь ценного придворного нашего с тобой величества? Ладно, к делу. Катрин рассказала, что ты придумал стоящую штуку, но расскажешь о ней сам.

Маршал разлил настойку по стаканам и пододвинул поближе к Жилю тарелку с полупрозрачными ломтиками вяленого мяса и кусочками копчёного сыра.

Идея магической стражи и магической связи была совершенно не нова, но там, где её удавалось внедрить в повседневность, поддерживать порядок в государстве было намного проще. Жиль встречал подобное – достаточно далеко отсюда, и изумлялся – почему эта простая мысль до сих пор не пришла в голову здесь никому толковому, а толковых вообще хватало.

- И где же мы найдём столько магов невысокой силы для этого дела, несомненно, благого? – поинтересовался зять.

- Думаю, найдём, потому что вообще магов больше, чем принято считать. Просто не все знают о себе, что они маги, и не все готовы этот факт открыто признать. Вот всех ли магов в своих владениях ты знаешь?

- Не уверен, - кивнул Годфри. – Я, конечно, давно уже велел докладывать обо всех магически одарённых детях, и всех их отправляю учиться, а потом беру на службу, но – и я сомневаюсь, что знаю обо всех, и далеко не все сеньоры вообще готовы вести учёт людей в своих владениях.

- Как же они тогда подати-то собирают, - усмехнулся Жиль.

- Как-то, очевидно, собирают. Я не лезу в дела нашего финансового ведомства, и полагаю, что кардинал Тальер способен с ним справиться без помощи армии. Впрочем, говорят, что казна переживает не лучшие времена.

- Ещё бы – и королевство переживает не лучшие времена. Почему никто до сих пор не придавил принца Марша? Без головы его армия развалится достаточно быстро.

- Займись, - вздохнул родич, подливая настойки. – Если ты думаешь, что у королевства одна голова, и та разумная – увы, я тебя разочарую. Мадам Екатерина, несмотря на весь свой ум, женщина, и не все готовы воспринимать её всерьёз. А его величество неспособен сам спланировать даже свой собственный день. Поэтому – что есть и как есть. Но если ты расскажешь её величеству о своей идее, да с интересными примерами, как ты можешь – возможно, она и согласится на тотальный пересчёт всех магически одарённых подданных. Если поймёт, какая от того может быть польза. Лично ей и укреплению династии.

- Лично ей – вряд ли. К слову, она желала получить в своё распоряжение мою Жакетту – личный целитель ей, видите ли, занадобился. А я дал ей от ворот поворот – нечего, девочке замуж надо и учиться. Так что она может меня и не послушать.

- Вот и скажи – чем больше магов выявить, тем больше целителей среди них отыщется. Глядишь, и ей какой-нибудь подойдёт. Кстати, а что думает госпожа Жакетта? Она согласна учиться и замуж?

- На удивление – да. Правда, она сама выбрала жениха, но тут уж я их обоих неволить не буду. Только надо бы добыть что-нибудь для него, а то совсем нищий, куда это годится. Должен ведь вырасти в весьма приличного мага.

- Вообще, всю эту развесёлую молодёжь нужно поощрить за смелые и решительные действия во время недавних беспорядков. Я и не думал, что сами справятся, а ведь справились – и короля спасли, и Рокелора поймали. Ну и положили сколько-то еретиков. И твоему будущему зятю вполне можно что-нибудь пожаловать. Но будет лучше, если о нём замолвим словечко не только мы с тобой, а кто-нибудь ещё.

- Например, твой младший сын или мой племянник?

- Например, - согласился маршал. – Кстати, ты виделся с племянником?

- Пока нет. Не уверен, что он обрадуется, если я появлюсь на пороге Лимея и пожелаю ему доброго здоровьица. Но – ещё надеюсь встретиться.

- Да, было бы неплохо, - согласился маршал, и разлил последние капли настойки. – За успех?

- За него.

- Ты не один приехал, я надеюсь?

- Нет, с охраной.

- Вот и славно. Послезавтра приходи сам и приводи всю свою молодёжь при параде – на праздник. Отдаём Лионеллу, точнее, ещё пока не совсем отдаём, только показываем, но уже скоро отдадим совсем, нынешней осенью. Пусть молодёжь повеселится.

Жиль изложил молодёжи соображение о необходимости повеселиться, пока означенная молодёжь грузила его на коня. Наверное, при этом они про себя ругательски ругались, но Жилю до того дела не было. Доедут домой – там Жакетта полечит проклятущую ногу.

Жакетта, как самая послушная дочь на свете, уже была дома. Выслушала и про ногу, и про праздник, и – только улыбнулась. Сказала камердинеру Венсану снять с Жиля сапоги, и пошла за какими-то волшебными притираниями, от которых стопа болела меньше. Позвала его милость Котальдо – пусть полежит возле больной ноги. Зверь отнёсся к просьбе весьма серьёзно, пришёл, потёрся об хозяйские ноги и позволил положить больную стопу на свою большую тушу и почёсывать себя пальцами.

- Жакетта, а ты знакома с госпожой Мадлен, сестрой Саважа, самой младшей?

- Нет, - покачала она головой. -  Я только слышала о ней от госпожи Анжелики. А что? Она для чего-то нужна?

Жиль прямо задумался – нужна ли. Строптивая она какая-то, смотреть на него не хочет, руки выдёргивает, дай ей волю – всё время бы за детей пряталась. Но как же она красива, когда заинтересованно смотрит!

- Я буду тебе очень благодарен, если ты с ней познакомишься на празднике послезавтра. И расскажешь мне о своём впечатлении. Чтобы мне проще было понять – нужна или нет.

Он не рассказывал Жакетте ни о своих намерениях в отношении этой дамы, ни о магической клятве. Может быть, надо?

Наутро Мадлен ещё не закончила завтрак с девочками, когда в их покоях появилась принцесса Катрин. Её сопровождали две служанки с подносами – хозяйка дома явилась пить заморский напиток арро со своей гостьей. Девочкам были предложены засахаренные фрукты, и они с восторгом принялись уничтожать лакомство. Мадлен кивнула Луизе – пусть забирает их всех вместе со сладостями в их комнату, а как съедят – то могут отправляться гулять в сад, только, бога ради, ни с кем не драться и с ног никого не сшибать. По возможности.

- Мадлен, вы, наверное, ещё не успели примерить на девочек платья? – смеясь, просила принцесса.

- Нет, ваше высочество, - Мадлен опустила глаза.

Не жаловаться же на её брата!

- Представляю, Жиль вчера совсем заморочил вам голову. Я верно понимаю, он предложил выйти за него замуж?

- Да, - Мадлен по-прежнему не отваживалась поднять глаза от чашки. ...