Валерий Столыпин Мелодия дождя

Мелодия дождя Глава 1

А ветер дни осенние листает,

Но я не верю в сказки октября…

Ты – облако, которое растает,

Оставив мне мелодию дождя…

София Егорова

Всё началось осенью, когда природа и жизнь после расслабляющего летнего тепла начинает неожиданно понимать, что заканчивается некий отрезок существования и нужно срочно что-то предпринимать, изменять, вновь приспосабливаться.

Только совсем неизвестно, чего именно можно ожидать в дальнейшем, ведь всё, что могло помнить, осталось в прошлом, поэтому предполагается бесконечный праздник жизни.

Природа преображается внезапно, меняет устоявшийся строгий стиль повсеместных нарядов привычных оттенков зелёного спектра на весёленькие разноцветные шелка и ситцы, намеренно молодятся, пытаются доказать, что время не властно над тем, что даёт плоды.

Деревья и травы переодеваются, выставляют напоказ предпочтение к оранжевым и пурпурным одеждам, по большей части многоцветным, украшенным яркими узорами.

Осень задумчиво шевелит опадающими листьями, нехотя соскакивающими с насиженных мест, кружит их облетающие тела в вихре воздушных потоков, срывает порывами ветра насильно, считая такую игру исконным правом.

Наблюдая осенью за природой, можно прийти к ошибочному мнению, что она не стареет, напротив, молодеет день ото дня.

Каждый из сезонов года, отличающихся особенными,  только им присущими изысканными манерами, дорог для Лёньки по-своему. Но только осень пробуждает в нём мечтательность и романтизм настолько ярко.

Временами он даже берётся писать стихи про обманчивую природу любви, непостоянство, искушение, соблазны. В его-то годы.

Октябрь для него всегда особенно дорог, потому, что это месяц зарождения первой и последней любви, а также время, когда она умирала в муках.

Пережитые и утерянные чувства сделали его весьма чёрствым. Лёнька ни за что не хотел бы повторения даже части того, что тогда испытал.

Сказать, что это была трагедия, значит, ничего не объяснить. Для неокрепшей юношеской психики расставание с любимой стало драмой, послужившей причиной полной переоценки жизненных ценностей.

Одним моментом парень разуверился в любви, в дружбе, в том, что жизнь прекрасна, поскольку его милая девочка, ставшая смыслом жизни, ничего не объясняя, променяла Лёньку на его же лучшего друга, Витьку Ермакова.

Это был удар под дых, точнее в солнечное сплетение, когда человек утрачивает способность дышать, видеть и думать одновременно.

Подружку звали Мила. Её имя сладко перекатывалось на языке, когда он в разнообразных вариациях произносил это божественное слово.

Даже сейчас, хотя прошло много времени с момента расставания, Лёнька не утратил ощущения влюблённости.

Знал он эту девочку ещё с детского сада. Но тогда, впрочем, и позже, уже в школе, никакого интереса для него Мила не представляла, потому, что никогда не принимала участия в играх, которыми увлекались во дворе дети.

Мила, в отличие от большинства ребят, была девочкой занятой. Она ходила в музыкальную и художественную школу, в кружки хорового пения и танца, учила английский язык.

Её время было расписано по часам и минутам. Среди сверстников Мила числилась белой вороной, выскочкой и зазнайкой, хотя на самом деле была премиленькой, исполнительной и послушной, только и всего.

Во дворе её дразнили "Милка – копилка", кричали "наша Мила модница, с ней никто не водится, душится духами, ходит с женихами" и ещё "мама мыла раму, Мила рыла яму. Ха-ха-ха!"

Ничего из этих обзывалок на неё конкретно не указывало, кроме имени, но кричали дружно, вкладывая своё презрение и неприязнь к непохожему на них ребёнку.

Когда девочка шла на занятия с папкой для нот или этюдов, мальчишки старались толкнуть её, обрызгать водой из лужи, дёрнуть за длинную, свисающую ниже пояса русую косу цвета спелой соломы.

В школе мальчишки могли забросить Милкин портфель на крышу входа, откуда его трудно достать, спрятать учебник, поставить подножку.

Лёнька не имел ничего против самой Милы, но был членом стаи и идти против всех не мог, поэтому принимал посильное участие в травле.

Девочка к их действиям относилась спокойно, насколько это было возможно, но иногда плакала от отчаяния.

Папа её драл мальчишек за уши, пытался разговаривать по-доброму, угощал конфетами, жаловался директору школы. Тщетно.

Нападки сами собой прекратились в восьмом классе, когда пришла пора романтических грёз и любовных разочарований. Именно за ней начали пытаться ухаживать все те, кто до этого обижал.

Не обошло стороной такое увлечение и Лёньку. В один прекрасный день он открыл чуть шире глаза и увидел в ней девушку, внушающую безотчётную симпатию.

Юноша никак не мог понять, почему до сих пор видел иначе. Это была всё та же девочка, но к её имени теперь само собой прилипало слово милая.

Глубокие тёмно-серые, иногда отдающие голубизной добродушные глаза, стройная фигурка, плавные движения, ангельский голосок, как у Настеньки из кинофильма "Морозко."

Лёнька всё ещё оставался тем же мальчишкой, разве что у него ломался голос и проступал тёмный пух над верхней губой, а Милу уже вполне можно было назвать девушкой.

Её облик приобрёл соблазнительные округлости. Лицо выделял обворожительный томный взгляд. Детскую косичку заменила стильная причёска. Исчезли без следа голенастые коленки, превратив тоненькие некогда ножки в предмет зависти сверстниц.

Прямоугольный корпус преобразился в плавную изогнутую линию с акцентом на узенькой талии.

Эти трансформации выделяла скромная, но довольно стильная одежда, подчёркивающая зарождающуюся женственность.

Неожиданно для всех обижающих её мальчишек Милочка пригласила их на свой день рождения.

Мальчишки в попытке перещеголять друг друга изводили матерей на предмет парадной одежды и подарков, однако все, как один выглядели на фоне повзрослевшей девочки неказисто, чересчур ребячливо.

Милочка, никому не выказав предпочтения, выбежала им навстречу, увидев в окно, насколько те нерешительны и потащила в дом, где был накрыт большой праздничный стол.

Мальчиков было приглашено столько же, сколько и подружек. Когда все уселись и немного успокоились, ребята начали дурачиться, неловко шутить, пытались привлечь её внимание.

В этот момент к гостям вышли родители, поздравили дочку, подарили ей пальто и золотые серёжки. Папа, прищурив глаз, с немалой долей сарказма обратился к мужской половине вечеринки, – молодые люди, прежде, чем мы с мамой покинем ваше гулянье, мне бы хотелось кое-что услышать от джентльменов. Вы ничего не хотите сказать имениннице?

Мальчишки переглянулись. Их лица, налились краской.

– Лёнька, давай ты, отвечай за всех. Мы тебе доверяем, – выкрикнул Витька Ермаков. – Все согласны?

Нестройный гул голосов, очень неуверенный, всё же выразил единодушное одобрение.

 Лёнька встал, отвернув взгляд в сторону начал говорить, обращаясь совсем не к Милочке, – Сергей Степанович, нам очень стыдно, что столько лет незаслуженно обижали самую лучшую девочку нашего городка. Я, например, очень её люблю.

– Так не честно, – закричал Витька, – мы Милу тоже любим. И тоже извиняемся.

– Ну и ладно, настоящий мужской поступок. Дальше разберётесь сами, а мы с мамой в кино пойдём. Только без хулиганства. Леонид, раз уж тебе все доверяют, назначаешься старшим. За порядок отвечаешь ты. У меня всё.

Немного погодя ребята начали разговор о том, что для настоящего праздника не хватает вина или пива. Лёнька, высказался решительно против этой затеи.

– Мы тебя старшим не назначали. Дома будешь командовать. Любит он, видите ли. А нас спросил? Милка, ты-то что скажешь, сбегаем? – Спросил Витька. – Какие танцы без пива? Скучно же будет.

– Ребята, я вам запретить не могу, но не хочется расстраивать родителей. Давайте так потанцуем, а? Ну что, включаю музыку?

– Может быть, для начала ты нам поиграешь, а Мила? – Спросил Лёнька.

– Давай, сбацай что-нибудь весёленькое. – Добавил Витька. Все начали просить в голос сесть именинницу за пианино.

Мила играла быстро, ритмично. Все слушали, но не очень внимательно.

Кроме Лёньки.

Юноша тоже ничего не понял, но нравилось ему буквально всё, что девушка делала. Однако с огорчением отметил, что мальчишки, не сговариваясь, дружат против него, поэтому не стал выражать вслух своё мнение.

Гости начали шептаться, толкались, хихикали. Мила реакцию гостей определила правильно, уловив желание погрузиться в более понятные для них увеселения.

 Грациозно исполнив последнюю ноту, она вскочила из-за инструмента, подбежала к проигрывателю и поставила пластинку с медленной танцевальной мелодией, приготовленной заранее.

Объявив белый танец, Мила плавной походкой обошла всех, словно выбирала. Пригласила Лёньку.

Это не было заготовкой, как подумали все, решение родилось спонтанно и не выражало никаких предпочтений.

Лёнька смутился. Не то, чтобы отказывался, просто почувствовал неприкрытую враждебность во взглядах друзей, каждый из которых претендовал на право танцевать с именинницей первым.

Соперничество принимало дурной оборот, превращало приятелей в недоброжелателей. Он колебался, не понимая, как поступить.

Мила решительно вытащила мальчишку в круг, взяла на себя роль ведущей и начала кружиться.

Танцор из Лёньки был так себе, совсем никакой, но он старался, тем более что девушка приклеила его руку к своей талии, что оказалось до жути приятно.

Под тонкой материей платья скользила шёлковая ткань сорочки, но даже два слоя одежды не могли отгородить руку от ощущения её живого тепла.

Лёнька чувствовал, как напрягаются и расслабляются девичьи мышцы, рука в руке передавала импульсы движений, шлейф возбуждающих запахов приводил в состояние эйфории.

Голова юноши шла кругом.

Мальчишка двигался, не чувствуя под собой ног, пристально, не мигая, вглядывался в её завораживающие глаза, но думал лишь о том, чтобы не наступить ненароком на миниатюрную ножку.

Увы, именно это он и делал раз за разом, проклиная себя за неуклюжесть, а Милочка старательно делала вид, что ничего не происходит.

Лёнька даже не заметил, как закончился танец, дрожал к тому времени всем телом и дышал через раз.

Девочка присела в реверансе, сказала спасибо.

Сразу после танца мелодично зазвенел её музыкальный голосок, приглашая к столу.

Рядом с Лёнькой не сел никто, выразив тем самым ему презрение.

Мила, не задумываясь, приняла его сторону, сев справа.

Это было похоже на прямой вызов. Однако девочка думала быстро и умела принимать решения, чему с успехом научил её папа.

 Дальше Мила танцевала со всеми по очереди. Больше Лёньке не досталось ни одного тура. Но и это не спасло ситуацию.

Мальчишки наперебой стремились завладеть хозяйкой бала, совершенно не обращая внимания на её подруг, которые, в свою очередь почувствовали себя лишними.

Тогда Мила предложила прогуляться всем вместе на пруд или в лес, пока светло.

Она шла впереди всех, спиной назад и читала стихи.

На её возбуждённом лице отражались эмоции, к которым девочка была ещё не вполне готова, но неосознанно стремилась. Она неудержимо взрослела.

Мальчишки тем временем, пользуясь моментом, тихо сбегали за вином.

Выпивали незаметно, но скрыть поведение и запах перегара было невозможно.

Не пил только Лёнька.

Ему даже не предлагали, просто, не сговариваясь, объявили бойкот, единогласно решив, что он выскочка.

Скорее всего, это была зарождающаяся ревность.

Мелодия дождя Глава 2

Середина октября отличилась великолепной сухой погодой. Деревья, приодевшиеся в багрец и золото, пестрели новомодными нарядами.

Разноцветный ковёр из палых листьев пестрел повсюду, дополняя экстравагантные наряды основательно поредевших, но выглядящих ещё более привлекательно крон.

Молодые люди шуршали резными листьями, нагребали их целыми охапками, бросали вверх. Одна шалость потянула за собой прочие, запустив спонтанно игру в салочки. Детство-то ещё не закончилось.

Кто-то предложил ввести в игру в  качестве приза тому, кто осалил, поцелуй.

Условия приняли. Девчонки с удовольствием подставляли щёки, визжали, делали вид, что сопротивляются.

В пылу азарта и под действием вина правила неожиданно изменились. Мальчишки начали зажимать подружек, пробовали тискать за грудь, целовать в губы.

На этом этапе характер сопротивления и тональность посягательств вышли из-под контроля.

Одному из навязчивых  джентльменов прилетело коленом в пах, другому девочка локтем рассекла губу.

Лёнька давно отошёл в сторону, не решаясь что-либо предпринять. Ему было не по себе, но Мила молчала, что могло означать только согласие с правилами забавы.

Опасная игра переместилась к пруду.

Уже начало темнеть, в сумеречном свете стали исчезать тени.

В эту минуту Леонид стал искать глазами Милу.

Кто-то из ребят повалил её на ковер из листьев. Девушка молча, но слишком энергично отбивалась.

Лёнька побежал к заигравшейся парочке, ему показалось, что пора вмешаться.

Мила закричала, вывернулась, резко бросилась бежать к пруду. Мальчишка преследовал, почти настиг.

Судя по ситуации, это уже точно не игра.

 Девочка стремительно приближалась к воде, свинцовой в это время года от холода. На траву уже опустилась роса, делая подступ к берегу скользким.

Если сейчас она не остановится, не изменит круто направление движения, непременно окажется в ледяной воде, – подумал Лёнька и оказался прав.

Какие мысли крутились в её головке, неизвестно, только Мила оступилась и полетела кубарем прямо с обрыва.

В этом месте было довольно глубоко, Лёнька это знал.

Мальчишка-преследователь остановился, как вкопанный, уставился на барахтающуюся в воде именинницу.

И ничего не предпринимал. Он явно не рассчитывал на подобный ход событий.

Милочка кричала, почти захлёбывалась, беспорядочно шлёпала руками по воде, ещё больше удаляясь от берега.

Её обучили многому, но подобного события папа предусмотреть не сумел. Плавать девочка совсем не умела.

Лёнькино сердце выскакивало из груди. Он приближался прыжками, в ужасе понимая, что может не успеть, на ходу скидывал верхнюю одежду, которая в воде моментально намокнет и потянет ко дну.

Не такой уж хороший он пловец, чтобы быть уверенным в себе.

Прыгнув в пруд, он поплыл под водой, запомнив направление, так получается быстрее.

В висках застучало от холода, мышцы начали застывать моментально. Хорошо, что под водой отличная слышимость. Звук барахтанья он слышал отчётливо, поднырнул прямо под Милу.

Девочка, почувствовав прикосновение, испугалась ещё больше, отчего начала усиленно сопротивляться. Пытаясь спастись, она ухватила юношу за волосы, чего он никак не мог ожидать.

 Спустя мгновение оба скрылись под водой. Почему и как действовал Лёнька, впоследствии он даже объяснить не смог. Руки и ноги двигались сами, на автомате.

Видимо инстинкт самосохранения, получив адреналиновый допинг, спасал их помимо умений и воли, включив природные резервы возможностей.

Так или иначе, оба оказались на берегу, изрядно нахлебались воды, но в сознании.

До дома было совсем недалеко. Предложение зажечь костёр, было сходу отвергнуто. Это не выход. Лёнька много раз в походах бывал. Сушиться у костра, значит испортить одежду, а у Милы дорогое праздничное платье.

– Уйдите! Уйдите все! Нам нужно выжаться, иначе Мила подхватит воспаление. Да живее же. Скройтесь с глаз. Я прошу вас, – почти кричал Лёнька.

Девочки потащили мальчишек в сторону дома, чуть ли не силком. Желание досмотреть спектакль до конца сопротивлялось в них, вино требовало веселья и лихости.

Лёнька решительно и быстро разделся до трусов, начал выжиматься.

– Не стой же столбом, Мила. Какого хрена стесняться? Здоровье дороже. Снимай с себя всё и жми. Я помогу. Не обращай на меня внимание. Неужели никогда не видела раздетого мальчишку? Не смотрю я на тебя. Больно нужно. – Мила всё ещё не могла прийти в себя. – Давай вещи сюда. Куртку только помоги выкрутить, одному никак.

Мила слушалась, только старалась повернуться боком, закрывалась руками.

– Молодец, – пытался подбодрить он подругу. – Теперь одевай скорее. Что, руки не слушаются, замёрзли? Сейчас помогу. Да не трогаю я тебя. Только не мешай. Живее. Вот дурёха-то! И пусть задом наперёд, никто на нас не смотрит. Главное быстрее, – комментировал и подсказывал Лёнька.

– Пока снимаешь и надеваешь опять липнущую к телу мокрую одежду – совсем застынешь. Всё, умница. Дрожишь-то как. Теперь приседай. Приседай, говорю. Быстрее. Ещё быстрее.

Девочка отвернулась, начала энергично приседать, бегать на месте. Она почувствовала, что таким способом можно вернуть телу тепло, но соображала пока вяло.

– Жарко стало? Это хорошо. Значит, заболеть не должна. Задыхаешься? Тоже хорошо, терморегуляция включилась. Побежали. Руку давай. Держись, не отпускай. Стемнело совсем, ничего не видно. Шаги делай маленькие, чтобы не споткнуться. Двигайся энергичнее. Нам обязательно нужно как следует вспотеть. Слушай мой голос, ничего не бойся. Я с тобой. Сейчас добежим до дома, засунем тебя в горячую ванну, отогреем, будешь, как новенькая. Вот ведь какой запоминающийся у тебя день рождения. Это же настоящее приключение. Читала про Гекльберри Финна и Бэкки? Детям своим рассказывать будешь. Такое не забывается.

– Если выживу.

– Ну, слава богу, голос прорезался. Мила, ты просто прелесть. Мне бы такую невесту.

– Белую ворону?

– Прости, девочка. Дураки были. Вспомнить стыдно. Какая же ты ворона? Синичка. Чик-чирик. Я ведь не соврал, что люблю тебя.

– Лёнька, ну, какая любовь в пятнадцать лет? – Мила остановилась, видимо хотела посмотреть Лёньке в глаза, но видно было только его силуэт. Зато она хорошо чувствовала его сильную руку.

– Настоящая, Мила, настоящая любовь. Мы же с тобой сейчас утонуть могли, на полном серьёзе. Может, нас бы тогда в одном гробу похоронили. Но мы живые и здоровые. Что, если нас любовь спасла?

– Скажешь тоже.

– Устала? Всё равно бежать нужно. Через не хочу. Сейчас второе дыхание появится. Я знаю. Вон уже дом показался. Только не упади. У меня силы кончаются, не донесу, если что.

У подъезда собралась вся компания, кроме Генки Копытина, дурачка, который загнал Милу в воду. Испугался, видимо.

Там же был Сергей Степанович, выбежавший только что на шум.

Увидев мокрую дочь и Лёньку, он с укоризной, без злости, но обиженно, сказал, – Я на тебя рассчитывал. Думал, ты мужчина, сумеешь защитить девочку. А трепался, что любишь.

– Не трепался, правда, люблю. По-настоящему.

– Да, рано вам ещё вечеринки устраивать. Не доросли. А любить и подавно. Ишь ты, по-настоящему.

– Милу, в горячую ванну нужно. Срочно, чтобы не заболела. Растереть и в тёплую одежду.

– Разберёмся, без сопливых.

– Папа, он меня спас. По-настоящему. Я ведь уже захлебнулась совсем, а Лёнька вытащил. Не ругай его, пожалуйста. Я сама виновата.

– Потом расскажешь. Живо домой. Мокрая принцесса. Кто тебя только воспитывал?

– Ты, папочка. Ты. Я ничего такого не сделала.

– Сказал, разберёмся. Но не сейчас.

Ни Мила, ни Лёнька, не заболели. На следующий день они пришли в школу.

 Все участники праздника вели себя странно. Девочки сторонились мальчиков и наоборот. Похоже. Что детство вчера закончилось.

Мила относилась настороженно ко всем, включая Лёньку. Молчала.

После уроков она быстро ушла домой.

Парень не мог понять, что случилось. Что он мог сделать не так?  Вино не пил, девчонок не тискал, Милу спас. А теперь с ним никто не разговаривает. Абсурд.

Думы  о девочке не покидали его ни на миг. Ни о чём, кроме неё, мыслить стало невозможно. Понятно, что конкурировать со всеми парнями, например, с Витькой, красавцем, спортсменом и отличником, он не мог.

Однако, у него тоже есть козырь, если спасение можно отнести к добродетели. Так это или нет, Лёнька теперь совсем не уверен. Иначе, почему Мила ведёт себя подобным образом?

Вечером к ним домой пришёл Сергей Степанович. Попросил позвать родителей.

– Извини, Леонид, что вчера тебя отругал. Мила мне всё рассказала. Ты один поступил, как настоящий мужчина. Я запретил дочери общаться с участниками тех событий, кроме тебя. Хочу пригласить вас, всей семьёй, прямо сейчас, к нам в гости. Надеюсь, не откажетесь.

– Ну что же, – сказал Лёнькин папа. За такое дело и выпить не грех. Я – за дружбу. А ты, мать, как думаешь?

– В гости, так в гости. Мне нужно минут тридцать, чтобы собраться. С собой чего взять?

– Стол уже накрыт. Ждём. Очень обяжете.

Смущать Лёньку, как он боялся, никто не стал. Сергей Степанович пожал руку и обнял, по-мужски.

Ребята поели и пошли в Милкину комнату.

Девочка, молча, показывала ему комнату, альбомы с фотографиями, книги. Она явно стеснялась. Что-то в отношениях между ребятами изменилось. Но пока неосознанно.

Немного погодя Мила села за пианино. Рядом поставила стул для Лёньки.

– Мила, я тебя чем-то обидел? Почему ты со мной не разговариваешь?

Девочка задумчиво играла, время от времени украдкой бросая на Лёньку смущённый взгляд.

Краска не сходила с её лица.

На середине мелодии она подняла руки, беззвучно захлопнула крышку инструмента.

Жесты и взгляд давали понять, что она хочет что-то сделать, но никак не решается.

– Я ведь понимаю, что ты спас мне жизнь. И про любовь, о чём несколько раз повторил, тоже всё помню. Не представляешь, как мне перед тобой стыдно. Я была совсем голая. А ты не врач, не моя мама, не девочка, наконец. Просто не понимаю, что мне теперь делать с этим позором. Считаешь, что я обязана выйти за тебя замуж? Но ведь я тебя не люблю. Не уверена, что бросилась бы тебя спасать, как ты меня. Зачем ты всё испортил? Лучше бы дал мне умереть.

– Ничего себе! Никто не заставляет меня любить. Если хочешь, могу уйти. Совсем. И никогда больше не подойду. Только скажи. Ты мне ничем не обязана. Да и умирать тебе рано. А любить всё равно буду. Это мои чувства, значит, и решать тоже мне. Ну что, уйти?

– Нет, побудь со мной. Мне нужно подумать. Серьёзно подумать. Не хочу в пятнадцать лет быть женой.

– Глупенькая ты, Милка. Любовь приходит, когда захочет, если есть, кому дарить свои чувства, но это совсем не значит, что нужно жениться. Всё будет хорошо, вот увидишь.

– Лёнь, а почему, когда мы в догонялки играли, ты меня целовать не стал, как другие мальчишки?

– Мне не нужен такой выигрыш. Если бы ты сама захотела, чтобы я… чтобы тебя… Я по любви хочу. Ты очень красивая. И вообще…

– А ты всё успел рассмотреть?

– Ты о чём? Да ничего я не видел. Совсем. Некогда было разглядывать. Думал лишь о том, чтобы ты не заболела.

– Я сама удивилась, что никаких последствий. Даже насморка нет. Обычно, ноги промочу и готово – воспаление, простуда, температура. Мы же в холодной воде купались, голышом потом скакали. А у меня ничего. Что, если это правда, любовь? Хотела у мамки спросить да боюсь, ей мои вопросы не понравятся.

– Если любовь, никого спрашивать не придётся. Она сама о себе даст знать. Главное, ничего выдумывать не нужно. Знаю я вас, девчонок. Из чего угодно можете роман сочинить.

– Я тебя попросить хотела. Только ничего такого не подумай. Давай поцелуемся. Мне нужно.

Мила зарделась, опустила глаза, ожидая ответ, словно расстрельный приговор трибунала.

– Давай. Кто, кого целовать будет?

– Сначала ты. Потом я. Хочу узнать, что лучше.

– А если, то и то плохо? Если не понравится?

– А мне и не понравилось, когда мальчишки слюнявили. Особенно Генка. Я почему побежала-то? Он, паразит, в трусы полез.

– Хочешь, я ему морду набью?

– Зачем? Если ещё приставать начнёт, я сама сдачи дам.

– Мила. Можно и я тебя попрошу?

– Давай.

– Когда целоваться будем, глаза не закрывай, ладно?

– Я постараюсь. Только сразу предупреждаю, я щекотки боюсь.

Мелодия дождя Глава 3

 Когда в комнату постучали родители, поцелуйная проба входила в продолжительную стадию. Оба были красные, как раки, но счастливые. Кажется, Миле эксперимент понравился.

– Ну-ну, – сказал Сергей Степанович, – не увлекайтесь. Ишь разошлись. Рановато мне ещё внуками обзаводиться. Я против ранних браков.

– Па, ну чего ты, мы только попробовали.

– Вот именно. С этого всё и начинается. Тоже мне, герои-любовники. Попридержите коней. Мамка, ты, во сколько лет первый раз целовалась?

– В четырнадцать, а что?

– А Миле пятнадцать. Ты мне этого не рассказывала. Хочешь сказать, что ей уже можно? Ну и дела. Тогда извиняйте. Только это, ну, под моим контролем. Без меня – ни-ни. Усекли? Когда они вырасти-то успели?

До конца октября не пролилось и капли дождя. Лишь бесноватый ветер портил погодную идиллию, забираясь в кроны деревьев, срывая пурпурные и оранжевые листья с зелёными прожилками.

Ребята бродили, по драгоценным россыпям золотого листопада, крепко держась за руки, пинали и подбрасывали резные банкноты, которыми деревья расплачивались с осенью, думали о любви и вечности.

О чём же ещё думать в пятнадцать мальчишеских лет, как не о бесконечности, которая в этом возрасте предпочитает не торопить события, щедро раздавая обещания?

В почти облетевших кустах чирикали, обсуждая свои птичьи проблемы, стайки нахохлившихся воробьёв, время от времени затевали драку из-за лакомой находки, хотя кругом ещё было полное изобилие.

Синички, ни с кем не ссорясь, отрывали алые ягодки рябины, улетали и вскоре возвращались обратно за новой порцией.

Пахло прелыми листьями, тучной почвой, холодным воздухом и конечно девочкой Милой, благоухающей молодой свежестью от свалившегося на неё безразмерного счастья.

Теперь она понимала, что совсем не обязательно знать, что такое любовь, если это чувство уже с тобой, точнее в тебе.

 Неужели действительно один единственный поцелуй способен зажечь неугасимое пламя самого настоящего, накрывающего с головой, растворяющего в мареве чувственности личного счастья? – Рассуждала девочка, старательно создавая сценарий продолжения, наделяя между тем Лёньку бесконечным списком неоспоримых, поистине волшебных достоинств.

Потом началась зима со снегами и метелями, когда они развешивали в лесу кормушки для белок, катались на санках и лыжах, читали дома, в тепле, книжки вслух.

Незаметно с обилием интересных событий пролетела  весенняя колесница, разбрасывая вокруг букеты и клумбы, а следом плоды и ягоды.

Начались летние каникулы, когда Милочку увезли, сначала на берег моря, позже к бабушке в деревню. Потом Лёньке пришлось тащиться в отпуск со своими родителями, хотя душа рвалась к Миле.

Он не просто скучал, страдал, усердно вычёркивал дни на календаре до момента встречи.

Свидание было настолько радостным и бурным, что началась со слёз.

И снова пришла осень. Только теперь Лёнька шуршал и хрустел листьями совсем один.

Перемены в их отношениях наступили в середине сентября, когда Мила  неожиданно и резко стала избегать встреч, ничего толком не объясняя.

Впрочем, о причинах нечего было гадать. Она пересела за Витькину парту. С ним же шла домой.

Назвать такую метаморфозу изменой или предательством было невозможно. Мила ничего ему не обещала. В любви тоже никогда не признавалась.

Это Лёнька постоянно твердил о своём чувстве. Может только из-за этого девочка приняла детскую влюблённость за настоящую страсть?

На шестнадцатый день рождение его не пригласили.

Парень весь вечер, пока гости не разошлись, пока не погас в окнах свет, стоял во дворе, надеясь на чудо.

Его не произошло. Осень наступила не только как сезон года.

Листья, окрашенные в пурпур обливающейся кровью души, облетали с его первой любви.

На следующий день Лёнька решился на серьёзный, откровенный разговор с Милой.

Девочка колебалась, прежде чем впустила его в квартиру, усадила в кресло и будничным голосом сказала, что пора понять, что она любит другого и это не обсуждается.

– Прости, Лёнечка, я не виновата, что влюбилась.

– Значит, меня ты не любила?

– Я же честно говорила, что не знаю. Мне с тобой было хорошо. Но настоящие чувства оказались совсем другими.

– Ты уверена, что они настоящие?

– Наверно я его и раньше любила, только не понимала этого.

– Как же ты об этом узнала? Мы целый год вместе, что-то я ничего между вами не замечал. ...