ПРОДЕЛКИ ДЯДЮШКИ ДЭНБА Тибетское народное творчество

ПРЕДИСЛОВИЕ

Тибет… Сколько европейцев стремилось побывать в этой сказочной «обители богов»! Но только единицам ценой невероятных усилий удавалось проникнуть в «запретный город» Лхасу, столицу Тибета. Монахи ревниво оберегали ее от посторонних. Для буддистов Лхаса священна так же, как Мекка для мусульман или Рим для католиков.

Однако сегодня Тибет, этот заоблачный высокогорный край, перестал быть далекой окраиной Китая. Лхаса связана дорогой с Пекином; она открыла ворота для гостей.

В Тибете от кочевья к кочевью ходит много легенд, сказаний, сказок. Чего только не услышишь у задымленного очага в палатке скотовода или в глинобитном домике крестьянина! И о восемнадцати подвигах храброго Кесара, и о трагической гибели двух любящих сердец, разъединенных стремительной рекой; и о волшебных птицах, переносящих вести через горы и долины; и о железном тигре, грызущем землю у подножья Священной горы.

Столетия вносили мало перемен в жизнь тибетцев. Неприступные горы отгородили их от внешнего мира. Горы сближали людей одного рода и отдаляли племена. Горы были молчаливыми свидетелями жестоких битв, которые в Тибете называли «бора» (кровная месть).

Караванщик заменял тибетцам почту и газеты. Его рассказы о виденном и слышанном, передаваясь из уст в уста, обогащались смелой фантазией и превращались порой в легенды.

Подобно многолетним цветам, легенды не умирают. С течением времени они изменяются, приобретают новое звучание. Зайдите сегодня в жилище тибетца. За чашкой горячего чая он все так же поведает вам историю гибели юноши и девушки на берегу стремительной реки, но закончит ее иначе: теперь через эту реку построен железный моет. Расскажет о волшебной птице, которая вдруг окажется почтовой автомашиной, привозящей письма и газеты. Железный тигр обернется в самый обычный трактор, а «красный глаз дракона» — знакомым теперь почти каждому тибетцу кинематографом. И, наконец, летающий дух гор — пассажирским самолетом, который один раз в неделю приземляется на лхаском аэродроме, привозит продовольствие, медикаменты и вместе с ними — слова привета от друзей.

У тибетского народа богатейшее литературное наследство. Оно накапливалось веками, передаваясь рассказчиками и бродячими певцами. Введение национального алфавита в VII веке позволило тибетцам записать многие произведения устного народного творчества.

Книгопечатание в Тибете зародилось сотни лет назад, однако до самого последнего времени грамотных людей здесь почти не было. Это в значительной степени объясняется тем, что школа и книгопечатание полностью находились в руках ламаистской церкви, которая ревниво охраняла Тибет, его материальные и духовные сокровища. Многие древние рукописи до сих пор хранятся в монастырях. В настоящее время ведется работа по выявлению этого ценного материала, его обработке и исследованию. Созданный в Лхасе комитет по делам изданий и переводов приступил к изучению национальной литературы, сбору сказок, легенд, басен, баллад.

Исторические сказания издавна пользовались особенной популярностью у тибетского народа. До создания алфавита они передавались рассказчиками — «ломамали», которые носили за плечами свитки с картинками-иллюстрациями, свернутыми в трубку. Эти свитки за спиной напоминали крылья стрекозы, откуда и появилось название «ломамали», что значит «стрекозы». Позднее, когда была создана письменность, народные сказания легли в основу многих исторических романов («Чжова Само», «Ланса», «Принцесса Вэнь Чэн» и др.).

В тибетских сказках отражены мудрость простых людей, их мечта о лучшей доле. Во многих сказках раскрывается характер тибетцев, их стремление жить в мире с соседними странами («О том, как китайская принцесса стала женой тибетского короля»), прославляется дружба и верность («О братстве», «Цюмэй Раму и Джаси Дордэ»), высмеиваются глупость и невежество помещиков («Кузнец и глупый помещик»). В сказках народ разоблачает жестоких правителей-самодуров («Лиса в личине короля») и выражает благодарность тем правителям, которые стремятся сделать его жизнь лучше («О том, как тибетский народ научился цинко сеять»).

Множество сказок посвящено любимцу тибетского народа — дядюшке Дэнба. Всюду, где появляется веселый Дэнба, — зло наказуется, торжествует добро. Дэнба скромен, весел и мудр; он видит счастье жизни в служении простым людям. В нем воплощены лучшие черты трудового народа.

Советский читатель мало знаком с тибетским фольклором. Настоящий сборник поможет ему лучше узнать обычаи, быт и нравы этого трудолюбивого народа, населяющего самый высокогорный район земного шара — «Крышу мира».

В. Кассис

ЛЕГЕНДЫ

О том, как китайская принцесса стала женой тибетского короля

Рассказывают, что в старину у китайского императора Тай-цзуна^[1] была одна-единственная дочь, принцесса Вэнь Чэн. Когда умная и миловидная девушка достигла совершеннолетия, правители шести больших княжеств отправили своих послов в столицу Танского государства просить руки принцессы. Седьмым был посол из высокогорного Тибета по имени Ладун Цэрэн.

«Отказать шестерым, отдать дочь одному — шестерых обидеть, одному доставить радость, — рассуждал владыка. — Как тут быть?» И собрал Тай-цзун всех своих чиновников на совет.

Долго они думали-гадали, наконец придумали. Император пригласил к себе послов, угостил их лучшим китайским чаем и сказал:

— Всех высоких правителей я уважаю и ценю одинаково. Со всеми хотел бы состоять в родстве. Но небо послало мне только одну дочь. Кому отдать ее в жены? Чтобы никому не было обидно, я решил предложить вам три задачи. Моя дочь пойдет в то княжество, посол которого победит.

Поклонились послы и приготовились слушать первую задачу.

А тем временем на базарную площадь столицы верные императорские слуги согнали сто кобылиц и сто жеребят. Кобылиц привязали по кругу к изгороди, а жеребят пустили в середину. В окружении свиты вынесли на носилках Тай-цзуна. Встали за его спиной послы и внемлют каждому императорскому слову.

— Видите этих кобылиц и жеребят, уважаемые послы? Кто определит, от какой кобылицы какой жеребенок, тот и выиграет.

Бросились послы в загон, начали ловить жеребят за хвост. Никто из них прежде не имел дела с лошадьми, никто не знал к ним подхода. Почуяли кобылицы незнакомых людей и давай лягаться да кусаться! Так ни с чем и вернулись шестеро послов, стали просить, у императора прощения.

Настала очередь Ладун Цэрэна. Житель гор, смелый наездник, он отлично знал повадки своих четвероногих друзей. Попросил Ладун Цэрэн принести свежей травы, овса и хорошенько накормить кобылиц. И когда все было выполнено, сытые кобылицы огласили окрестность громким ржанием. Каждый жеребенок откликнулся на зов матери и побежал к ней сосать молоко.

Находчивость Ладун Цэрэна понравилась танскому владыке. «Умный посол не может служить глупому правителю», — подумал он и загнул на правой руке один палец.

На другой день Тай-цзун, посовещавшись с министрами, вызвал плотников во дворец.

— Срубите в лесу столетний дуб да обтешите его так, чтобы оба конца были одинаковы. Потом прикатите бревно на площадь.

Исполнили плотники приказ императора, и слуги опять вынесли Тай-цзуна на площадь. Выстроились за спиной императора послы, ловят каждое слово владыки.

— Видите это бревно? Кто определит, где у дуба был комель, а где вершина, того будем считать победителем.

Долго ходили озадаченные послы вокруг бревна. Измеряли, щупали, пытались поднять, перевернуть… Как разгадать такое, если никто из послов и леса-то настоящего не видал!

Настала очередь Ладун Цэрэна. Житель дремучих лесов, он отлично знал все тайны дерева, мог безошибочно, по пню, определить его возраст; знал, что комель всегда тяжелее вершины. Попросил тибетский посол откатить бревно к реке и сбросить его в воду. Когда все было исполнено, тяжелый комель погрузился в воду, бревно развернулось легким концом вперед и медленно поплыло вниз по течению.

«Полный чайник не гремит, а пустой за версту звенит», — подумал про себя император и загнул второй палец на правой руке.

На третий день император Тай-цзун вновь созвал на совет умных министров.

— Пусть наш владыка, — сказал старший министр, — пригласит во дворец двести девяносто девять девушек, а трехсотая будет Вэнь Чэн. Оденем всех девушек и принцессу в одинаковые наряды и пригласим послов. Посмотрим, отгадают они или нет, которая среди девушек ваша дочь!

Понравилось это предложение императору. «Два человека всегда умнее одного», — подумал он и приказал разослать гонцов во все концы страны собирать девушек. Портным было приказано сшить триста одинаковых платьев, сапожникам — триста одинаковых золотых туфелек, ювелирам — подобрать триста ниток жемчуга одинаковой длины. И не успел еще императорский соловей спеть до конца любимую песню своего хозяина, как все приказания Тай-цзуна были исполнены.

Разряженных девушек вывели на площадь, в окружении свиты вынесли императора на носилках. Пришли и послы. Один Ладун Цэрэн не явился в назначенное время. Разгневался император, подумал: «Можно быть скромным, не будучи мудрым, но нельзя быть мудрым, не будучи скромным. Как посмел тибетский посол ослушаться моего указа!» И тотчас послал он своих верных слуг разыскивать Ладун Цэрэна.

А тибетский посол, узнав от гонцов, какую задачу придумал императорский совет, пробрался в покои владыки и стал выведывать у придворной челяди приметы принцессы Вэнь Чэн. Ему никогда не приходилось бывать в гостях у китайского императора, поэтому он не видел принцессу.

Много ли, мало ли прошло времени, только встретил он наконец императорского дворника. Поведал ему о своем горе и сказал:

— Ни денег, ни наград тебе не обещаю. Но коль поможешь мне в беде — лучшего друга не найдешь.

Признал дворник в Ладун Цэрэне порядочного человека и так ответил:

— Я бы рассказал тебе приметы принцессы Вэнь Чэн, да боюсь, император узнает. Тогда не сносить мне головы!

— Не беспокойся, добрый человек, — отвечал ему Ладун Цэрэн, — видишь тот чугунный котел для варки риса? Полезай в него, садись верхом на метлу, бери в рот этот бычий рог с серебряной отделкой и рассказывай через него приметы Вэнь Чэн. Если потом император велит своему мудрецу разведать, откуда тибетский посол узнал приметы принцессы, тот никогда не укажет на тебя! Всякий уважающий себя мудрец ответит: «Приметы Вэнь Чэн знает святой, который живет на дереве, а дерево растет в железной горе, а гора стоит на огне; рот у святого серебряный, голос — нечеловеческий».

Послушался дворник, выполнил все, как велел его новый друг. Залез в котел, потом от жары обливается.

— Не выбирай самую красивую девушку, не ищи самую высокую. Глаза у принцессы карие, брови черные, нос прямой, губы пухлые. — Выпалил дворник одним духом. — А теперь слушай главное. Вэнь Чэн каждое утро смазывает волосы настойкой из меда. Когда увидишь над головой у девушки пчелок — подходи и смело указывай на нее. Никогда не ошибешься, это и будет принцесса.

Поблагодарил Ладун Цэрэн дворника и пошел на площадь.

Любил китайский император выражать свои мысли народными изречениями. Завидел он подходящего Ладун Цэрэна и говорит:

— Высочайшая башня и та начинается у земли! Не думал ли господин посол, что сам император пойдет приглашать его на смотрины?

Сложил Ладун Цэрэн молитвенно руки, — отдал поклон и говорит:

— О всемогущий император! Я все время провел возле вашего дворца! Можно ли доверять болтливой прислуге в такой ответственный час? Недогляди я — и наверняка кто-нибудь из послов разнюхал бы приметы вашей дочери!

Возликовало сердце императора. «Ну и посол, что за умница! Такому, пожалуй, и третья задача по плечу!» — подумал он про себя.

Бегали, суетились послы шести княжеств возле девушек. За руки трогали, заговаривали, в глаза заглядывали. А время шло да шло. Только один Ладун Цэрэн стоял в стороне да изредка на небо поглядывал. И когда солнце стало в зените и пчелы полетели собирать мед, приметил тибетский посол, что над головой одной из девушек кружится маленькая пчелка. Ладун Цэрэн подошел к девушке и с низким поклоном спросил:

— Не ты ли будешь прекрасная принцесса Вэнь Чэн, славная дочь танского императора?

Зарделась принцесса, глаза опустила и тихо ответила:

— Не ошибся посол, я самая.

— Вот уж воистину говорят, что знание — сокровище, которое повсюду следует за тем, кто им обладает! — воскликнул Тай-цзун и позвал мудрецов.

— Скажи, учитель, как узнал уважаемый посол приметы моей дочери?

Задумался мудрый старец, достал из кувшина связку бамбуковых палочек, выдернул из связки одну, потом другую и начал рассказывать про какого-то святого, который живет на дереве, а дерево то растет на железной горе, а гора стоит на огне…

— Рот у святого серебряный, а голос нечеловеческий. Он один и знает все приметы вашей дочери, — закончил мудрец.

Выслушал император мудреца, позеленел от злости да как закричит:

— Вздор ты несешь, глупый старик! «Дерево, гора, огонь!» Нет никакого толку от твоего гаданья. Советую тебе, да и вам, послы, поучиться уму-разуму у Ладун Цэрэна. Я, император Тай-цзун, соглашаюсь на брак моей дочери Вэнь Чэн с тибетским королем Сунцзан Каньбу и перед всеми даю торжественную клятву в том, что не нарушу свое слово. Живите, дети, в мире и счастье! — И загнул третий палец на правой руке.

Тогда тибетский посол, глубоким поклоном поблагодарив императора, сказал:

— Решил я все три задачи, владыка Тай-цзун. Можешь ли ты выполнить теперь одну мою просьбу?

— Не оставайся в долгу перед землей, и тогда земля не останется в долгу перед твоим желудком, — отвечал китайский император, — проси, посол, что хочешь, все выполню!

— Когда станешь снаряжать дочь в далекий путь, не дари ей богатое приданое: в нашем краю много золота и серебра. Дай Вэнь Чэн пять мешков отборных семян, пять добрых плугов и пять лучших ремесленников: плотника, кузнеца, ковровщика, гончара и ювелира, — сказал Ладун Цэрэн и попросил разрешения удалиться.

— Иди в Тибет, лучший из лучших послов, поклонись королю Сунцзан Каньбу. Пусть он ждет принцессу Вэнь Чэн и все, что ты просишь. А за твой ум я дарю тебе вот это. — И Тай-цзун снял с пальца драгоценный перстень.

Поблагодарил посол императора за почетный подарок, вскочил на коня и помчался на запад. А навстречу ему дворник.

— Эй, друг, иди-ка скорее сюда. На, держи, — и Ладун Цэрэн бросил к ногам удивленного работника императорский перстень. — Это за твои заслуги, приятель!

Время шло. Принцесса Вэнь Чэн прибыла в Лхасу и вышла замуж за короля Сунцзан Каньбу. Она твердо помнила наказ отца: «Отныне китайский и тибетский народы будут жить в дружбе и единстве». Принцесса научила тибетцев ткать пряжу, плавить металл, делать бумагу, строить дома, обрабатывать землю и многому другому. Счастливы и довольны были такой дружбой и тибетцы и китайцы.

И если вы сегодня побываете в освобожденном Тибете и встретите рассказчика, первая легенда, которую вы услышите от него, будет называться «О том, как китайская принцесса стала женой тибетского короля». ...