Евгения Кретова Дом потерянных душ

Пролог

Она шагнула к кромке воды, безразлично наблюдая, как темная вода лизнула покрасневшие пальцы на ногах. Потянула за край рубашки, стянула через голову и, не оглядываясь, отбросила прочь, в траву.

И только тогда посмотрела через плечо.

Шагнула в воду. Ноги скользили по вязкой глине, приходилось цепляться за камыш, пробираться сквозь него осторожно, зябко ежась от ледяных брызг.

Шаг за шагом – до шаткого помоста, что упирался подгнившими досками в озерную гладь. Зацепилась рукой за скользкие, облепленные тиной и водорослями доски. И, оттолкнувшись от топкой глины, сделала два гребка от берега. И только тогда оглянулась, посмотрела упрямо.

Черная озерная гладь ловила блики заходящего солнца. Неяркого, уже пропитанного золотом надвигающейся осени.

Еще один гребок спиной вперед, тихо, как учил когда-то отец. Чтобы не разбудить озерных ду́хов – так говорила мать.

Взгляд неотступно следил за тем, кто следовал за ней. Улыбался по-детски криво и наивно. Смотрел жадно и надеялся на игру.

Она зло плеснула водой в прозрачно-серые глаза и отплыла к берегу, с удовольствием наблюдая, как темная вода всколыхнулась от ее движения, как закрутилась водоворотом, увлекая неумелую жертву. Как безвольно вскинулись над поверхностью белые руки в мелких, будто манная крупа, веснушках, как узкое лицо накрыло гребнем черной волны, выдавив из легких прощальный крик.

В эти последние летние дни озерные омуты подбираются к самому берегу.

Глава 1. Салон «Луноликая»

Москва,

конец декабря, наши дни

– Я все-таки не вижу у вас серьезных проблем, – деловитый голос из кабинета, запах восковых свечей и – тонкий, едва уловимый – ла́дана. Таисия подобралась, на цыпочках отошла к своему рабочему месту, взяла телефонную трубку. Сообщила шепотом: – Нет, госпожа АделияМило́ сейчас занята и подойти к телефону не может.

Тихий голос там, на другом конце провода, прошелестел:

– У меня срочный, не терпящий отлагательств вопрос. Госпожа Аделия уверяла, что я смогу его решить, не приезжая к ней повторно.

Таисия почесала кончик носа, отозвалась доверительно:

– Боюсь, это как раз тот случай, когда заверения бесполезны. У госпожи Аделии клиент со сложным вопросом утерянной кармической связи. В данный момент они только открыли кармическую карту и очистили чакры для воздействия. – Девушка прикрыла глаза, добавила с чувством: – Тончайшая настройка. Тончайшая…

На том конце провода с пониманием вздохнули.

– Тогда конечно… Что вы мне посоветуете? Может быть, есть место на очный прием на ближайшие дни?

Таисия удовлетворенно кивнула невидимой собеседнице, потянулась за органайзером, развернула его к себе:

– Да, есть отличное окно в понедельник, в четыре часа. Вам будет удобно?

Собеседница вздохнула:

– А раньше ничего нет?.. Ну, что ж… Пусть будет в понедельник, в четыре. – И повесила трубку.

Таисия, еще раз прислушавшись к происходящему в кабинете начальницы, нырнула в закуток за зоной ресепшен – заварить чай. В следующее мгновение из-за неплотно прикрытой двери уже потянулся пряный, насыщенный холодными нотами бергамота, аромат.

Пискнул внутренний телефон.

Таисия выскочила из закутка, на ходу дожевывая полупрозрачную сырную пластинку, схватила трубку:

– Да… Уже бегу, – отозвалась.

Оправив белоснежную блузку, девушка подхватила поднос с двумя чашками, изящной тарелочкой с насыпанными горкой солеными крекерами, крохотными шоколадками в яркой упаковке, поправила на пузатом чайнике стегануюсалфетку. И шагнула к двери кабинета.

⁂

В кабинете царил рабочий полумрак. Его хозяйка, удобно устроившись в низком кресле, вытянула ноги и, укутавшись в цветастую шаль, тихо говорила. Таисия услышала лишь часть фразы.

– …Так не делается. Вы слишком напряжены. Вы ставите перед собой высокие задачи, грандиозные планы. И пытаетесь их воплотить с настойчивостью бульдозера.

– Да, да. «Любой задаче нужно вызревание», – охотно повторила уже услышанное клиентка – немолодая худощавая дама с модной короткой стрижкой.

– Совершенно верно, – Аделия кивнула подошедшей помощнице.

Та поставила поднос с чаем на низкий столик между начальницей и клиенткой, сняла с него чашки и заботливо придвинула к клиентке и начальнице. Покосилась на нее.

«Устала», – подумала с сочувствием: неделька выдалась еще та.

Выходя из кабинета, оглянулась, неслышно стукнула указательным пальцем по циферблату наручных часов и показала четыре пальца. Начальницапонимающе моргнула.

– Я распишу вам практики и упражнения, которые вы будете делать всю следующую неделю. Все свои впечатления и мысли будете записывать в дневник, – Аделия сделала несколько глотков чая, сняла обертку с шоколада и откусила, чувствуя, как усталость медленно стекает с плеч, смешивается с каждым новым глотком воздуха и мало-помалу размешивается со свежестью и бергамотовым ароматом. Прикрыла глаза.

– Аделия, милая, вы меня слышите? – позвала клиентка и подалась чуть перед. – Я хотела уточнить, когда лучше вести запись – с утра или вечером?

– Я бы просила вас записывать утром впечатления после практики, пока воспоминания свежи. А вечером просматривать записи и отмечать, что из этого сбылось, что оказалось правильно воспринято, а что – истолковано ошибочно.

Клиентка понимающе кивнула:

– Да, я так и сделаю, – прошептала.

Аделия улыбнулась.

Сегодня еще один клиент, пожилая дама, которая придет в шесть вечера, и все. Можно отдыхать до понедельника. Чем она любила пятницы, так это предстоящими выходными.

Кофе на балконе, укутавшись в теплый плед.

Свежие булочки из пекарни за углом.

На обед – пицца, заказанная в пиццерии.

На ужин… Ужин можно пропустить и обойтись огуречным салатом.

За клиенткой закрылась дверь. Аделия мечтательно зажмурилась и потянулась. Помощница сейчас еще угостит чашечкой кофе, поболтает о том-о сем, закрепит результат, покажет ее, Аделии, дипломы и фотографии со знаменитостями. Заполирует эффект.

И клиентка станет их постоянной.

Девушка встала, сбросила с плеч платок. Подхватила со стола потрепанную колоду карт, бережно упаковала в темно-синий бархат и убрала в шкаф. Сунула на верхнюю полку ламинированные карты для расчета гороскопа. Открыла ноутбук, ответила на пару сообщений в группе и ответила на вопрос о стоимости своих услуг в директе.

«Потомственная прорицательница, маг, таролог и экстрасенс Аделия Мило́, – значилось под аватаркой. – Ваш проводник в мир тонких материй».

Аделия на аватарке выглядела особенно загадочно – подведенные на цыганский манерглаза, волосы убраны под темный платок, взгляд пронзительный и немного безумный. И вместе с тем располагающий. Она придерживалась четкого кредо – никакой чертовщины с черепами, пауками и прочими нерасполагающими насекомыми, никакой черной магии и ведьмовства, только магия, волшебство и наука на страже чувствительных душ дам пенсионного возраста. Что уж греха таить – это ее основная, платежеспособная аудитория. В списке услуг значились гадание на картах таро, ясновидение с помощью хрустального шара, настройка кармы и установлением кармических связей, астрология и составление персональных гороскопов. И – мелким шрифтом приписка – психологическая помощь: надо же хоть как-то оправдать четыре года университета и стажировку во Франции.

Аделия считала себя ученым магом или маги́ней, если использовать пресловутые феминитивы, которые онатерпела с трудом.

Девушка налила себе чашку остывшего чая, поморщилась от горечи – заварился до состояния чифиря, такой можно только в ночь накануне экзамена пить. Отставила чашку на поднос, смахнула крошки со столика.

Заглянула в органайзер – следующая клиентка придет через пятнадцать минут, уже внесла предоплату. «Гадание и консультация по лямурным делам» – так прокомментировала в примечании к заказу обстоятельная Таисия.

Аделия откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. В памяти привычно всплыла старая песенка из водевиля «Ах, водевиль, водевиль!»:

Сквозь дремоту слышала, как отворилась дверь, как бесшумно прошла помощница и открыла форточку – с улицы ворвался шум проезжающих машин и прохладная сырость. Потом забрала поднос и вышла в приемную.

⁂

Римма Аркадьевна Симбирцева была женщиной начальственного вида, начальственного мировоззрения и начальственного характера. Проработав всю жизнь в школе на должности завхоза, она научилась экономить там, где это всем кажется невозможным, выкраивать крохи из казалось бы безнадежных финансовых операций, применять смекалку и рукодельничать. В ее жизни было все всегда строго по графику. Она даже сына родила точно в срок, ни минутой позже, ни мгновением раньше. Сейчас в силу преклонного возраста Римма Аркадьевна готова иногда и поболеть, но строго лимитировала и это, не позволяя организму «раскисать» больше, чем на пару дней.

Единственное, что никак не подчинялось контролю, – это жизнь собственного сына.

В шестнадцать лет он устроился на работу, мыл машины. После первой же зарплаты объявил, что снял комнату в общежитии, собрал одежду, плеер и диски с этой его ужасной, громыхающей музыкой, и уехал. Некоторое время Римма Аркадьевна надеялась, что мальчик, столкнувшись с проблемами и бытом, стушуется и вернется. Потом, когда этого не произошло, решила, что мальчик наверняка попал в дурную компанию. С тяжелым сердцем ходила на работу в ожидании возмущенного удивления от педагогов из-за внезапно «опустившегося» Максима. Но на ближайшем педагогическом совете его отметили – что стал собраннее, внимательнее, приводили в пример на родительском собрании.

– Вырос парень, остынь, – безмятежно посмеивался муж на ее причитания и снова возвращался к чтению газет.

С тех пор жизнь Максима так и не вернулась под ее руководство. Он появлялся по выходным, по праздникам, дарил на день рождения и 8 марта букет, но всячески избегал приглашать ее к себе или хоть как-то упоминать о своей личной жизни.

– Куда поступать будешь? – вздыхала она, когда он заканчивал одиннадцатый.

– На юрфак, – отвечал односложно.

И поступил.

И с первого курса пошел работать в органы. Взгляд стал лукавым и снисходительным, улыбка шире и увереннее, разговоры с отцом – чаще и тише. Разговоры с ней – осторожнее и обходительнее.

– Отпуск когда у тебя? – строго спросила вчера утром по телефону.

– В декабре, мам, как обычно, – Максим торопился, говорил отрывисто. На заднем фоне гудели машины, пискнула сигнализация его машины.

– Мы с тетей Светой всех собираем, ты помнишь?

Парень вздохнул. Римма Аркадьевна отчетливо представила, как сын поморщился, как выдвинулась чуть вперед нижняя челюсть, как он раздраженно почесал бровь.

– Помнишь? – повторила еще строже.

– Помню. Блин, у меня так-то планы были на эти две недели. Ремонт хотел сделать, обои, вон, купленные стоят.

– Подождут твои обои, – отрезала Римма Аркадьевна, успокаиваясь: сын дал обещание, а обещание свое он не нарушает. – Вернешься девятого января и поклеишь.

– Мне одиннадцатого на работу.

– Вот за три дня и оклеишь… Могу помочь.

Сын захохотал:

– Ну это уж дудки. Не для того я берегу свою берлогу от женской руки, чтобы ты в нее проникла.

Мать радостно поймала нужную тему:

– Кстати, о женской руке… Мы со Светой ждем, что ты с Катериной приедешь.

Сын поперхнулся:

– С чего бы это вдруг? – хлопнула дверца авто, голос сына стал глуше и отдалённее. Римма Аркадьевна поняла – он переключился на гарнитуру.

Личная жизнь сына – отдельная боль Риммы Аркадьевны. Парню уже почти тридцать пять, а ни жены, ни постоянной подруги.

– Успеется, – отвечал односложно.

– Не лезь к парню, – поддакивал муж.

А ей только оставалось вздыхать и надеяться, что сын однажды приведет свою девушку в родительский дом – знакомиться. И будет у нее напарница и наперсница на той, сыновьей, стороне.

Имя «Катерина» прозвучало примерно полгода назад, случайно. Римма Аркадьевна никак не могла простить, что чайник закипел так некстати, ей пришлось его снимать с плиты. И она прослушала главное! Максим понял, что мать услышала, устало вздохнул и хмыкнул, опустил глаза. Муж отмахивался, не признался даже под пытками, что это за Катерина, и в каком контексте прозвучало имя. И Римма Аркадьевна поняла – это ОНА. Та самая, которая всё вернет на круги своя.

– Так что, познакомишь нас со своей Катериной? – настаивала мать. – Это уже в конце концов неприлично, вы так долго встречаетесь, а мы еще не представлены.

– Встречаемся? – сын откашлялся. – Не представлены? Мам, может, не надо Катерины?

Мать ликовала:

– Надо, сын. Надо обязательно!

Сын помолчал, добавил рассеянно:

– Не люблю я ее…

И это «не люблю» укололо Римму Аркадьевну в самое сердце. Не сам факт нелюбви, а голос, с которым сын об этом сказал – серый до бесцветности, безликий и отрешенный. «Что-то произошло, – догадалось материнское сердце. И тут же: – Опоздала!».

Собственно, по этой причине Римма Аркадьевна и спешно записалась на прием к прорицательнице – ей нужно было узнать, что произошло в жизни сына и как она может это исправить.

⁂

Пожилая дама в черном классическом пальто и пурпурно-алом шарфе, небрежно задрапированном на шее, зашла в салон «Луноликая» ровно без пяти минут шесть. Да, пунктуальность – это тоже одна из визитных карточек бывшего школьного завхоза. Стряхнув с плеч прозрачную вуаль подтаявших снежинок, она шагнула в приемную, где ее ждала улыбающаяся помощница прорицательницы. Римма Аркадьевна была удовлетворена – никаких бесов на стенах, никаких чучел убиенных животных, черных портьер и душного зловония ароматических свечей. Если бы это было, она бы развернулась, не раздумывая – так она для себя решила, еще подходя к по-европейски аккуратному крыльцу.

Собственно, салон «Луноликая» и привлек ее тем, что не практиковал сатанинские обряды, а хозяйка его вроде как парижанка. Хоть и образование, и возраст Риммы Аркадьевны подсказывали ей, что ни о каком Парижском клубе речи не идет, но сам факт… немного будоражил и возбуждал любопытство.

– Добрый день, уважаемая, – она подала пальто помощнице. – Не слишком ли я рано?

Девушка – обаятельная блондинка в деловом костюме (что, к слову сказать, тоже приятно удивило пожилую клиентку) – улыбнулась:

– Вы пришли в самое удачное время. Я сейчас доложу мадемуазель Аделии.

Она нырнула в кабинет и появилась через пару мгновений – согласно давней договоренности с Аделией, оставила клиентку одну в приемной. За это время почтенная дама успевала оглядеться, проникнуться чисто европейским стилем, уютом, расслабиться, вдыхая аромат свежемолотого кофе и зеленого чая с ванилью.

Римма Аркадьевна прониклась.

– Проходите, госпожа Аделия вас ждет, – Таисия распахнула дверь в полумрак кабинета.

Как Римма Аркадьевна себя не готовила, сердце ее при этом дрогнуло. «Стоит ли вмешивать в личные дела Высшие силы? Не навредить бы», – мелькнуло в голове и тут же погасло.

Дама шагнула в кабинет.

Здесь пахло благородными духами, корицей и горячей карамелью.

– Добрый вечер, присаживайтесь, – хозяйка кабинета говорила без акцента, но с легкой, очаровательной немосковской интонацией. «Прибалтка», – догадалась Римма Аркадьевна, вспомнив любимого актера своей молодости – Ивара Калныньша.

Ясновидящая сидела спиной к окну, за ее спиной, на низком столике горели свечи, разгоняя теплые желто-коричневые тени. Сама хозяйка кабинета сидела в широком кресле, поджав под себя ноги. Цветастая цыганская юбка, хрупкие пальцы в массивных кольцах с крупными камнями. Римма Аркадьевна заметила аметист. Она была молода, эта Аделия Мило́, наверно, около тридцати – при таком освещении не скажешь точнее. Волосы убраны под темный шелковый платок, на висках подколоты изящными заколками с подвесками, тоже в восточном стиле. Гадалка внимательно изучала ее и терпеливо ждала, когда клиентка освоится и займет, наконец, предложенное место.

– Что вас привело ко мне? – спросила тихо.

Римма Аркадьевна закусила губу.

– Мой сын. В его жизни что-то происходит, что-то печальное. Я должна знать, чтобы помочь.

Аделия чуть нахмурилась:

– Я не могу влиять на свободно принятое решение, это раздел черной магии. Я этим не занимаюсь…

– Да-да! Я именно поэтому к вам и пришла. Потому что вы темную магию не практикуете. Я не хочу влиять. Чтобы вы́ влияли – не хочу. Но я хочу знать, чтобы понимать самой, – женщина начала волноваться.

Аделия налила ароматный чай, придвинула ей кружку:

– Это мятный чай. Мята успокаивает и открывает помыслы…

«Надо запомнить», – Римма Аркадьевна привыкла использовать любую полезную информацию. Тем более, что все сказанное гадалкой немного компенсировало затраты на визит к ней. Пожилая дама считала себя вправе монетизировать своего рода кэш бэк.

– Вы хотите заглянуть в настоящее вашего сына? – уточнила, наконец, гадалка.

– Да. И немного, самую малость – в его недавнее прошлое.

Аделия склонила голову к плечу, задумалась.

– Спросим таро…

Римма Аркадьевна с любопытством уставилась на потрепанную колоду карт – Аделия достала небольшой деревянный ящичек-шкатулку с витым замком, обитую внутри темно синим бархатом.

– Я редко беру работать эти карты, – пояснила гадалка. – Это особая колода Таро, она досталась мне от моей прабабки, цыганки. Это очень чуткие карты, который могут ответить на самые деликатные вопросы, – молодая женщина посмотрела выразительно на гостью. – Такие, как ваши.

Она погрела колоду в руках – та едва помещалась в ее узких ладонях. Тонкие пальцы поглаживали край. Гадалка прикрыла глаза, медленно втянула носом воздух. Начала тасовать.

Римма Аркадьевна, будто завороженная следила за поблескивавшими перстнями на пальцах, прислушивалась к мерному шелестящему звуку. То ли чай на нее действовал, то ли этот звук, но она совсем перестала волноваться. Хотя возбуждение, подгоняемое любопытством и таинственностью происходящего, росло. Когда Аделия Мило протянула ей колоду, чтобы снять верхние карты, почтенная дама с удивлением обнаружила, что ее рука дрожит.

Аделия попросила трижды снять карты, всякий раз подкладывая снятую стопку под нижнюю карту, смотрела спокойно, изучающе.

Медленно выдохнула, и положила верхнюю карту в центр стола.

– Это карта-сигнификатор. Она обозначает вас, – пояснила гадалка. Римма Аркадьевна с ужасом обнаружила на карте окруженную мечами фигуру. – Вы скованы своими планами и обещаниями. Вы не живете, а наблюдаете за жизнью.

Следующая карта легла сверху: две собаки воют на огромную луну.

– Боюсь, все, кто находится рядом с вами, рано или поздно оказываются внутри этого кольца из мечей и ограничений, – гадалка приоткрыла нижнюю карту, постучала ногтем по фигуре в окружении мечей.

Римма Аркадьевна сглотнула:

– Вы хотите сказать, что я – домашний тиран? – обиженно поджала губы.

Аделия покачала головой:

– Это говорю не я. Я всего лишь читаю карты. Свой вопрос вы задали им. Вы все еще уверены, что хотите услышать их ответ? Мы можем прерваться… – Она вопросительно посмотрела на клиентку.

Спокойная, таинственная, с ответом в руках на все вопросы. Конечно, Римма Аркадьевна уже не могла остановиться, даже если бы захотела. Медленно, кивнула.

Аделия опустила глаза и вытянула из колоды еще одну карту, положила на стол.

– Ваши помыслы, конечно, не о власти над близкими, – продолжила. – Вы их любите. В вас очень много любви. Но как кошка, прижав во сне котенка, может его «заспать», так и вы можете душить своей любовью и заботой.

– Я не поняла: я просила рассказать о сыне, а вы мне про мои недостатки рассказываете, – пожилая клиентка начала нервничать.

Аделия улыбнулась:

– Я по-прежнему рассказываю то, что говорят карты. И если ваш характер лег в основу расклада, значит, это непосредственная причина происходящего и часть ответа на ваш вопрос.

– То есть сын сбежал из дома, чтобы быть подальше от меня? – Римма Аркадьевна всхлипнула. – Что вы такое говорите…

Аделия достала из колоды еще несколько карт, разложила на столе вокруг первых двух.

– Он мужчина. Император – его карта, – при этих словах Римма Аркадьевна спрятала довольную ухмылку, всегда приятно, когда твой ребенок оказывается королевских кровей, даже если речь о магии и картах. – Любые тиски для него – тюрьма. И он едва не угодил в вашу…Вы спрашивали, что происходит в его жизни. Я вижу, что его окружала опасность, совсем недавно. Он был на краю…

– Все верно. Он полицейский… Было ранение. Я узнала, когда он уже сам смог звонить, когда его спустили из реанимации в обычную палату, – клиентка всхлипнула и придвинулась ближе. – Что у него сейчас? С кем его сердце?

А вот это оказалось сложно – Аделия не видела никаких сердечных дел рядом с сыном клиентки.

– Его сердце свободно, – сказала, наконец, разложив на столе последние карты расклада. – Но скоро в его жизни что-то изменится. Случайное знакомство. Через вас. Оно станет его судьбой, – гадалка нахмурилась, складывая ребус.

Дорога, неожиданное препятствие, тайна в основе будущих отношений. Стремительно меняющаяся жизнь. Этот мужчина – сын клиентки – буквально на пороге грандиозного «шухера», как говорят племенники Аделии. Колесо Судьбы уже завертелось вокруг него. Шаг в сторону – снесет к чертям и праотцам.

– Я его с кем-то познакомлю? – дама заметно воодушевилась, уже прикидывая «хороших девочек», которые есть у знакомых. В голове сразу всплыло несколько вариантов.

Аделия Мило прищурилась, посмотрела лукаво:

– Вы это сделаете помимо вашей воли. «Император» иначе не согласится.

Римма Аркадьевна растерялась:

– Но, позвольте, как же… Я ничего не понимаю.

– Просто позвольте Судьбе решить все самой. На этот раз ваше укрытые – ваша защита, только ваша. Ваш сын давно его покинул и выстроил собственную башню.

Римма Аркадьевна, кажется, поняла – надо познакомить, но так, чтобы он не догадался, что это знакомство. Она торопливо заглянула в сумочку, вытащила оттуда смартфон и активировала приложение, сунула гадалке под нос фото с экрана.

– А вы можете узнать, она ли это?

Аделия с сомнением посмотрела на клиентку.

– Я могу посмотреть, если ли у нее и вашего сына общее будущее…

– Да! Это вполне подходит, – Римма Аркадьевна вцепилась в сотовый, с воодушевлением уставилась на карты.

Прорицательница покосилась на часы. Еще пятнадцать минут сеанса. Начала тасовать колоду.

– Это ваша знакомая? – кивнула на погасший экран сотового.

Клиентка охотно кивнула:

– Да, это дочь моей коллеги, бывшего директора школы, в которой я работала…

– Тоже учительница? – Аделия пустила глаза, чтобы спрятать усмешку: клиентка уже прогнозировала жизнь своего сына. «Бедный мужик», – подумала про себя.

Клиентка покачала головой.

– Нет, врач-педиатр…

«Ну, конечно», – Аделия хмыкнула про себя.

– Она в разводе. Хорошая девочка, домашняя.

«Ну, естес-ственно», – еще раз хмыкнула Аделия и разложила карты, окинула взглядом.

– Они уже знакомы, верно?

Римма Аркадьевна поперхнулась:

– Как вы узнали?!

– Не я. Карты говорят… Они знакомы, несколько раз виделись, было даже какое-то общее дело…

– Он помогал искать ее сына… Жуткая история, бывший муж забрал его из садика, не предупредив, хотел увезти в Питер.

Аделия знала сотни таких историй. И даже похлеще. Близкие люди как никто другой могут делать больно. Она смотрела на карты и видела судьбу этой незнакомки с фото. Видела ее одинокие вечера, ее жизнь прошлым – она любила мужа. И сейчас даже жалела, что допустила развод, винила себя. Ничтожная ссора, которая обернулась тремя расколотыми жизнями.

«Если бы ты пришла ко мне, я бы тебе, возможно, помогла», – подумала с сожалением.

– Знаете, у вашей протеже своя дорога… И сердце ее занято тем, кто в нем давно…

– Кобелиной этим, что ли? – клиентка сверкнула глазами, поджала губы.

«Понятно», – Аделия вздохнула.

– Но он любит ее. И у них общий ребенок. Что-нибудь, да это значит…

Она надеялась, что желание посплетничать рано или поздно донесет это зерно в уши незнакомки с сотового. Шансы пока есть. Еще, если верить Таро, примерно полгода. После – разбитую чашу не склеит никто.

– Значит, это не она… – Римма Аркадьевна озадачилась, задумчиво взяла в руки сотовый. Аделия остановила ее:

– К сожалению, я не могу перебирать всех ваших знакомых женского пола и искать среди них ту, которая займет место рядом с вашим сыном. Таро – это не русская рулетка и не лотерея. Тем более, наш сеанс окончен.

– А можем ли мы его продлить? У меня столько вопросов!

– К сожалению, нет. Вам для этого придется прийти еще раз… Если ваши вопросы будут так же актуальны.

Римма Аркадьевна с сожалением встала:

– Что ж, вы правы, мне нужно обдумать то, что вы сказали.

Она направилась к двери.

Аделия прикрыла глаза, закуталась плотнее в шаль – ее всегда морозило после сеансов. Перед глазами плыла заснеженная долина, искрящееся серебром утро. Вдали, на кромке горизонта, кружевная линия далекого леса. Она даже смогла уловить терпкий, чуть колкий воздух и, кажется, поймала ресницами пару мелких снежинок, подхваченных легким ветром.

«Может, на Новый год бросить все и рвануть куда-нибудь в Подмосковье, в пансионат?» – по-своему расшифровала такое реальное видение, больше похожее на воспоминание.

Глава 2. Незнакомец за окном

Маршрутка, усталый и злой водитель, потухшие лица пассажиров – Аделия старалась не видеть их. Давно, еще в институте, где она училась на факультете психологии, она поняла, что невозможно принять чужую боль. Нельзя ее разделить. Можно лишь распределить нагрузку, по капельке, по мгновению, разнести ее на прошлое и настоящее, поместить осмысленно в будущее. И позволить ее нести дальше. Человек привыкает к ноше, и перестает ее замечать.

Открывая салон магии, она опиралась именно на это – желание помочь нести боль дальше. Она – не Господь Бог и изменить ход вещей не в состоянии, но если психологу с дипломом никто не верит, то к гадалке идут и слушают. И выполняют инструкции, будь то натальные карты или предсказания. Для Аделии они – как плацебо для медиков, она не верила в их силу, но верила в силу убеждения, что они помогают.

– Алло, – из раздумий ее выдернул звонок сестры.

– Ты дома?

Аделия устало посмотрела в окно, отметила, что они проехали пустырь и свернули к магазину одежды.

– Подъезжаю. А что?

Молчание в трубке.

– Вася и Тёмчик у тебя под дверью, ждут. Голодные. Покормишь?

Вася, то есть Василиса, и Артем – племянники Аделии, двенадцатилетние подростки-близнецы, угловатые и ершистые.

– Не поняла, – Аделия в самом деле не поняла, что́ дети сестры делают в девять вечера под ее, Аделии, дверью.

– Мы с Трушиным разводимся, – сестра всхлипнула и заревела в голос.

Трушин – это ее муж и отец близнецов. В обычной жизни – Илья, менеджер крупного магазина мебели, начальник какого-то там отдела, громогласный и большой. В дни, когда сестра на него сердита, он превращался в «Илью Ивановича». Став «Трушиным», он, очевидно, попал в жуткую немилость.

– С чего это вдруг? – Аделия расплатилась за проезд и вышла из маршрутки, автоматически свернула к магазину, за пельменями.

Сестра снова всхлипнула:

– У него точно другая, я чувствую…

«Вот те раз», – вздохнула про себя.

– С чего взяла? – спросила вслух.

– Он на работе постоянно задерживается, запах духов от его пиджака изменился, стал ухаживать за собой… Адель, он в барбершоп начал ходи-ить!

Последнее было сказано навзрыд, Аделия закатила глаза, усмехнулась:

– Тань, это глупости, которые будут стоить мне выходных… У меня планы были, си́стер…

Татьяна всхлипнула:

– Адель, ну пожалуйста, присмотри за близнецами… Нам с Ильей надо побыть вдвоем. Поговорить вдоволь, обсудить все… Я его уболтаю, он все расскажет, если что есть. Мне это так важно, так важно… Я ж не могу его ни с кем делить, я же…

– Ладно, присмотрю, – остановила сестру. – В воскресенье чтоб забрала их, поняла? Мне в понедельник на работу. А им в школу, как я понимаю.

– У них каникулы, Дель… Ты их у себя до 12-го подержи… Я достала два билета на Новый год в Роза Хутор парк-отель… Ну, это здесь, недалеко.

Аделия почувствовала, что закипает.

– Тань, то есть я должна перекраивать свои выходные, пока вы милуетесь с Трушиным?!

– Ну, у тебя же все равно никого нет, что тебе стоит?

– Таким успехами у меня никто и не появится, Тань, – Аделия с силой захлопнула дверь подъезда, ткнула локтем кнопку лифта. Тот, будто испугавшись ее голоса, сразу распахнул двери и мигнул всеми лампочками.

– Адель, когда ты выйдешь замуж и тебе нужно будет подхватить детей, я буду вся в твоем распоряжении! Честное слово…

Аделия устало вздохнула, нажала отбой, даже не попрощавшись с сестрой – никто не умеет врываться в личное пространство так профессионально и бесцеремонно, как сестра Татьяна.

У двери, понуро опустив головы, на рюкзаках подремывали Василиса и Артем, больше похожие на беспризорных воробьев, чем на детей. Злость, уже готовая закипеть в груди Аделии, взорвалась и моментально потухла.

– Эй, вы спите, что ли? – позвала.

Дети подняли головы, сонно захлопали ресницами.

– Привет, тетя Ада, – вот так, крипово, звали ее они только они, родные племянники.

– Чего не позвонили? Я бы раньше пришла, – она уже отпирала дверь.

– Да ну, чего мы тебе мешать будем, – резонно отозвались, заползая в коридор и сбрасывая огромные уродливые ботинки.

Кажется, их так и называли ugly shoes.

Василиса добавила:

– Ты не думай, Ада, мы тебе мешать не будем. Если на Новый год у тебя планы, фле́кси без во́рнинга. Мы зависнем дома. Тихо и спокойно…

– Или пойдем, в подъезде посидим, если тебе хата не ю́занная нужна, – добавил Темка.

Аделия выглянула с кухни, покрутила пальцем у виска:

– Вы ничего не попутали? Сколько раз я вас предупреждала – никаких «фле́ксить», «ше́ймить» и «фи́ксить» в моем доме! Нормально говорите… И не глупости, сводники липовые… Что, мать с отцом сильно поцапались?

Подростки переглянулись, потупили взгляды. Артем отозвался за обоих, по праву старшего – он появился на свет на 15 минут раньше:

– А́грились… Ругались, то есть, тихо, на кухне…

– Но долго, до утра, – добавила Васька.

– Потом папа уехал на работу, мама писала ему СМС. А потом велела нам собрать вещи, сказала, что им с папой придется ненадолго откинуться… м-м уехать, и что она договорилась с тобой, что мы поживем у тебя…

«Н-да, договорилась», – отозвалось с тоской и обидой на сестру.

Хотя, с другой стороны, никаких особенных планов на этот Новый год у нее не было, а встретить его с племянниками в любом случае лучше, чем одной. Не в пансионат же ехать в одиночестве, в самом деле!

⁂

– Пиццу закажете в обед, договорились? – крикнула, уже забегая в лифт.

Опаздывала, как обычно по понедельникам.

Племянники сонно угукнули и захлопнули входную дверь. Аделия с сожалением подумала, что оставила запасные ключи на тумбочке и, получается, если эти двое вечером пойдут гулять, она не сможет попасть домой. Выскочив на улицу, рванула к остановке, на ходу набирая номер Василисы:

– Васька! Вечером, чтобы были дома в 19-00 как штык?

– А че? Комендантский час?

– «Ниче», я без ключей и сидеть под дверью собственной квартиры не желаю.

– А-а, ладно, Темычу скажу. Пусть встречает.

– А сама? – Аделия замедлила бег, посмотрела на дорогу: маршрутка выруливала с проспекта.

– А у меня планы… типа свидание.

– Офигела? Мать вообще в курсе?

– Мать в отпуске, я на попечении крутой и прогрессивной тетки… Можно твоими духами надушусь?

– Не смей! – Аделия поменяла руку с телефоном, сунула замёрзшую в карман – греться. – И я не разрешаю… Ни свиданье, ни духи… Хотя за «прогрессивную» спасибо.

– Ну А-ада, – Васька законючила, засопела обиженно.

– Категорично и однозначно – нет, – отрезала Аделия, мгновенно почувствовав себя старой и ворчливой. Добавила примирительно: – Пусть краш твоего сердца приходит домой, будете под моим присмотром чай пить.

Племянница окончательно приуныла. Аделия представила, как Васька одернула занавеску на кухне, откуда хорошо видно автобусную остановку и мнущуюся на морозе родственницу, как понуро прислонилась к откусу окна и закусила губу.

– Ну вот. Зря сказала.

Подъехала маршрутка, Аделия забралась в салон, плюхнулась на переднее сиденье и достала из кармана банковскую карту для оплаты проезда.

– Не зря. Если бы ушла без разрешения, то получила бы по шее и осталась без мороженого… И подарка к новому году.

Василиса сопела:

– Так нечестно… Ладно, не задерживайся.

«Не задерживайся» – это было очень верное замечание. Аделия должна была к 9-00 быть с честным лицом у двери налогового инспектора. Девушка покосилась на часы – явно опаздывала. А на 11 у нее уже первый клиент – гороскопы и натальные карте стали модным подарком в этом году. Аделия, правда, их еще и оформляла роскошно: школьная подруга занялась скрапбукингом и они договорились объединиться. Одна делала оформление, другая – заполняла данными: карточками, таблицами, схемами. Сине-золотое чудо в бархатной обложке так и просилось в подарок. Несмотря на стоимость. Почти астрономическую.

«Надо было инспектору сделать», – запоздало подумала, небольшой подарок, книжку – раскладушку, можно было бы сделать быстро и не накладно. Но теперь уже поздно.

В довершение всего, Аделия попала в пробку.

Сокрушенно покачав головой, набрала инспектора:

– Татьяна Иванна, ну в пробке стою. Не успеваю к вам к 9, – сердце сжалось в надежде, что завтра Татьяна Ивановна на выходном, а потом и вовсе начнутся каникулы до 11-го.

Инспектор пошелестела блокнотом, вздохнула:

– Тогда жду вас после праздников. С наступающим вас…

Аделия подавилась радостным «йо-хо-хо»:

– С наступающим, счастья в новом году, здоровья, настроения хорошего!

Аделия чувствовала, как день налаживается, как звезды выстраиваются и улыбчиво подмигивают ей. Сейчас в салоне тишина, даже Таисии еще нет, помощница придет к десяти. И в этой единоличной тишине – выпить кофе, смотреть в окно на начинающийся мелкий и приветливый снег, греть озябшие пальцы о толстое стекло.

Выскочив на остановке, девушка побрела к салону, поглядывая на праздничные витрины магазинов. Прикидывала, что подарить Ваське с Тёмом. Василиса давно просит новый чехол на мобильник. Можно заказать классный, с натальной картой. Темке обложку на электронную читалку. Два заказа у одного мастера, приправленные давним знакомством – вполне реальная штука даже накануне Нового года.

Она полезла в карман за сотовым, нашла в инстаграм нужный аккаунт, набила в директ сообщение. Адресат не онлайн – понятно, пашет, денежки зарабатывает. Но как только, то сразу отпишется, так у них заведено. А она пока найдет гороскопы, которые начала делать для племянников.

Девушка забежала в супермаркет, за свежими ватрушками – баловать себя так баловать.

Когда выходила, столкнулась с молодым мужчиной: укороченное пальто, поднятый воротник и объемный шарф прятали нижнюю часть лица. Из-под темной вязаной шапки глаза смотрели насмешливо и внимательно. Аделия обратила внимание на необычный цвет – темные, синие, с изумрудно-зеленым, будто океан Марианской впадины.

– Простите, – пробормотала, извиняясь.

Обошла мужчину и торопливо спустилась по лестнице. Не отпускало ощущение неловкости – будто мужчина пялился на нее.

Пробежав пару десятков метров до угла, девушка все-таки оглянулась… и обнаружила, что мужчина в укороченном пальто неспешно следует за ней.

«Наверно, живет где-то неподалеку», – решила, но шаг ускорила.

Прижав бумажный пакет с горячими ватрушками к груди, торопливо открыла салон и нырнула в теплое нутро приемной. Закрывая за собой дверь, обнаружила, что незнакомец замер у ее крыльца. Отвернувшись, достал из кармана сигарету и закурил. Аделия могла видеть его прямую, напряженную спину, широкие плечи. Мужчина ежился на ветру, но не торопился идти туда, куда собирался.

«А куда он собирался?» – озадачилась девушка и, подумав, закрыла дверь изнутри, а табличку с надписью «открыто» отвернула от стекла.

Выбросив из головы все странности этого эпизода, она заварила себе кофе, прикрыла дверь кабинета. Она не стала включать свет, музыку или тем более телевизор в приемной. Она слушала тишину. Замерев у окна и обхватив горячую кружку, она улыбалась. Кажется, она даже улавливала шелест, с которым снежинки укладывались на подоконник.

Впереди – самое любимое время. Время чудес и исполнения желаний.

Аделия давно не загадывала желаний, давно не чертила себе гороскопы и тем более – не гадала на судьбу. Не верила.

Ее жизнь устоялась. Никого нового. Да и откуда новому взяться на маршруте работа-дом-работа? Клиентки – пожилые дамы, подруги почти все замужем. Школьные друзья… ну, они всегда такие дураки были. И сейчас ничего не изменилось – те же глупые шутки. Казалось, они замерли в развитии примерно в 16. Или она просто не воспринимала их всерьез. Наверное, второе: для нее они всегда будут Борька-помидор, Карась и Торпеда.

Да, хотелось семью. Еще больше – ребенка. Ей двадцать восемь. Но два высших образования – филологическое и психологическое. Своя практика. Клиентская база и легенда. Это все, что у нее было. И этим приходилось дорожить.

Ей самой нравилось, что, переступив порог салона, она превращалась в Аделию Мило́. Она прятала светлые волосы под темный шелковый платок, завязанный на затылке, чернила глаза и говорила певуче, будто с акцентом. Не намеренно, так происходит само собой, так сильно она вживается в роль потомственной ясновидящей.

Оно подошла к окну.

За ним расцветал белесый, укутанный снежной взвесью, день. Прохожие торопились, бежали гуськом по протоптанным тропинкам. Вдоль забора до угла, там – на остановку или к метро. Один маршрут на всех. Витрины щурились новогодней иллюминацией, блестели мишурой и обещанием праздника. Обещание праздника – важнее самого праздника.

Взгляд зацепился на темную фигуру в стороне от проторенного десятком ног маршрута. Укороченное пальто, темный шарф скрывает нижнюю половину лица, шапка еще плотнее натянута на брови. Одни сине-зеленые, темные и колкие глаза сверкают. Сердце ухнулось в пятки от неожиданности и забилось тревожно.

«Что ему надо? Почему не уходит?».

По тропинке пробежала, сутулясь, Таисия. Щелкнул замок входной двери, мелодично тренькнул колокольчик.

– Я на месте! – крикнула девушка, унюхав аромат свежемолотого кофе и догадавшись, что начальница уже на работе.

Топот ног в приемной – это Таисия сбрасывает с сапог мокрый снег, приближающиеся торопливые шаги.

– Аделия, – помощница заглянула в кабинет. – У вас все нормально? Погода такая, что ух… У меня давление упало ниже плинтуса, едва выдернула себя из постели.

Аделия улыбнулась, поставила чашку на поднос, потянулась за платком, повязала на голову и расправила длинные концы по плечам.

– Все нормально. Просто сегодня раньше приехала.

Таисия подхватила поднос с кружкой, кивнула с пониманием.

– Скоро клиентка придет, за альбомом. И хотела с тобой переговорить.

Аделия кивнула и с тревогой посмотрела за окно – на месте ли загадочный мужчина в укороченном пальто. С облегчением выдохнула: ушел.

Тренькнула входная дверь, смахнув Таисию с порога кабинета.

Аделия с удивлением услышала мужской голос:

– Аделия Мило здесь принимает?

– Да, это салон практической магии «Луноликая», – пропела Таисия.

– Луноликая… Хм… – насмешливый голос. – На месте?

Шум в приемной и торопливый, испуганный голос помощницы:

– Нет, туда нельзя!

Дернулась ручка, клюнула носом в темный пол. И тут же дверь распахнулась с шумом. Аделия, как была, замерла у окна— на пороге стоял тот самый незнакомец. Только на этот раз длинные концы шарфа, размотались, оголив небритую шею, а шапка торчала из накладного кармана пальто. На плечах поблескивали тающие в тепле снежинки.

– Это вы луноликая? – мужчина – на вид ему было чуть за тридцать, хоть бородка и добавляла ему солидности, но вся серьезность сводилась на «нет» насмешливым взглядом и нагловатой, мальчишеской, усмешкой.

Он замер у входа, придерживая дверь одной рукой и Таисию – другой.

– Я Аделия Мило, если вы об этом… Но вам придется записаться на прием, чтобы я могла уделить вам время…

Мужчина задумчиво почесал щеку, потом решительно выставил помощницу за дверь и захлопнул ее перед носом растерянной девушки.

– Это мы еще посмотрим… – Передвинул рычажок внутреннего замка.

Аделия выпрямилась. Вот в такие моменты она очень сожалела, что не умеет испепелять взглядом и насылать на голову проклятия. Хотя у нее есть и другие приемы.

Она прошла к столу, вызвала приемную:

– Таисия, вызывай полицию, пожалуйста, – она холодно посмотрела на подошедшего к столу гостя.

Тот улыбнулся еще шире, бесцеремонно выхватил трубку из рук:

– Отбой. Полиция уже здесь.

Темно-изумрудный взгляд топил на глубине Марианской впадины. Рука нырнула во внутренний карман пальто, достала бордовую корочку с золотым двуглавым орлом. Пальцы привычно и ловко раскрыли ее, продемонстрировав скупые сведения о звании и принадлежности к внутренним органам.

– Капитан Александров, – успела прочитать девушка. Скрестила руки на груди. – Ну, что ж, у вас десять минут до прихода моего клиента… Чем могу быть полезна?

Она величественно опустилась за стол, небрежно кивнула гостю на неудобный стул напротив.

Мужчина порывисто развернул его спинкой вперед и оседлал. Поставил локти на спинку… и будто сдулся. Запал закончился вместе с нагловатой усмешкой. Аделия ждала, чувствуя, как медленно, капля за каплей, инициатива переходит в ее руки. ...