Наталия Антонова Тень другой женщины

© Антонова Н.Н., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

⁂

Действующие лица и события романа вымышлены, и сходство их с реальными лицами и событиями абсолютно случайно.

Автор

Пролог

Пейзаж за окном напоминал японскую гравюру. Подкрашенные закатом курчавые облака точно лежали на пока ещё безлиственных ветвях тополя и превращали его в диковинное дерево.

– Всё! Я иду гулять! – сказала Мирослава Волгина, встав со стула.

Дон – пушистый кот цвета тёмного шоколада – сощурил огромные янтарные глаза, потянулся и спрыгнул с плетёного кресла, где сладко дремал после сытного завтрака.

– Да, действительно, прогулка в такое чудесное утро нам не помешает, – согласился Морис, сотрудник детективного агентства, возглавляемого Мирославой.

Шура для друзей и Александр Романович Наполеонов для всех остальных, следователь по профессии и друг детства Волгиной, ничего не сказал, просто с тяжёлым вздохом выбрался из-за стола, на котором ещё оставался недоеденный яблочный пирог, и присоединился к остальным.

Едва они вышли из дома, как будоражащий воздух весны захватил их в свои объятия, подул на ресницы, прильнул к губам и напоил допьяна волшебным напитком предвкушения, восторга и чего-то неизъяснимого и неземного, что почти каждый из нас вкушает на пороге так много обещающей весны. И мы, потеряв голову, надеемся, верим, спешим ей навстречу и следуем по пути, ею указанному…

И так каждый год, независимо от того, пять нам лет, двадцать пять или сто.

– Посмотрите! – воскликнула Мирослава. – Мать-и‐мачеха. – И она присела на корточки перед небольшим жёлтым цветком, немного похожим на одуванчик.

Дон понюхал цветок, чихнул и сел рядом.

– Листья мать-и‐мачехи можно добавлять в салат, – проговорил Морис, – моя мама всегда так делала, когда мы выезжали на дачу.

– Опять есть траву! – возмутился Шура.

Глава 1

Когда Софья проснулась, было уже десять часов. Утро, но не раннее. Однако для неё в самый раз. Жаворонком она никогда не была. Любила засиживаться допоздна, а утром поспать подольше.

Недавние времена, когда она ещё работала в офисе, молодая женщина вспоминала с содроганием – вечный недосып, чашки кофе без счёта и далеко не радужное настроение. Но полтора года назад ей повезло, она пришла на кастинг в модельное агентство, которое принадлежало Даниле Сафронкову. Кастинг она прошла, но моделью не стала, потому что владелец агентства сразу же положил на неё глаз. И не просто предложил стать его любовницей, на что Софья, разумеется, согласилась бы. Нет, у Данилы всё было серьезно. Он пригласил её пару раз в ресторан, а потом сделал предложение. Софья сначала подумала, что он её разыгрывает, ведь она знала, что он женат. Но оказалось, что Данила не шутит. Ради неё он развёлся с женой и сразу же после оформления развода женился на Софье. Они сыграли пышную свадьбу, именно такую, которую она часто рисовала в своём воображении и не верила, что она когда-нибудь состоится наяву. А потом они поехали в свадебное путешествие – Париж, Рим, Венеция, Амстердам. Всё как она хотела. На годовщину свадьбы Данила возил её в Эмираты. Но скоро снова лето, и он обещал, что они проведут месяц в Испании.

Софья села в постели, потянулась, спустила ноги и поискала мягкие тапочки со смешными розовыми помпонами. Данила любил по утрам обнимать её, тискать, целовать и шептать, что она милый шаловливый ребёнок.

Софья про себя знала, что никакой она не ребёнок, но мужу не мешала думать так, как ему хочется. На самом же деле ей, девочке из многодетной семьи, с детства пришлось работать локтями, чтобы отстоять своё место под солнцем. Семья жила от получки до получки. Во многом спасал огород, благо бабушка их жила в посёлке городского типа. Недалеко от города. Всего каких-то полчаса на электричке – и ты на месте. Но проводить все выходные и каникулы, не разгибаясь, на грядках – удовольствие ниже среднего. Поэтому, едва окончив школу, Софья, разругавшись с родителями, сбежала из дома. Её манили яркие рекламные огни большого города, вернее, его центр, хотелось оказаться подальше от обшарпанных хрущёвок и унылых девятиэтажек застройки прошлого века.

Ей повезло. Она нашла сначала работу курьера, а потом менеджера в офисе. Платили не очень много. На работу к 9 утра. И так пять дней в неделю, а то и шесть. Такая монотонность бытия начала угнетать Софью. Правда, она весело проводила свободное время, найти кавалера на вечер с её яркой внешностью не составляло труда. Но всё-таки хотелось другой жизни. Она с отрочества мечтала стать моделью, зарабатывать огромные деньги и встретить своего олигарха.

Данила, конечно, не олигарх, но тоже очень даже неплохо обеспечен. После замужества Софье уже не надо было думать, как присобачить к джинсам, купленным на вещевом рынке, бренд известного кутюрье, как выдать дешёвую косметику за дорогую и как найти того, кто заплатит за неё в клубе.

«Теперь всё по-другому», – подумала Софья, встала, набросила пеньюар, не спеша подошла к большому зеркалу, долго смотрела на себя и осталась довольна – хороша! Ещё как хороша! И настроение у неё теперь каждый день отличное. Даже когда мужа дома нет. Данила часто уезжает по делам в другие города. Но Софье скучать некогда. Вот сегодня она, например, договорилась встретиться в кафе со своей подругой.

«Завтракать нет смысла, – подумала Софья, – поем в кафе. А вот макияж…» Действительно, куда без него.

Она наносила последние штрихи, когда зазвонил сотовый. «Неужели Данила соскучился?» – улыбнулась про себя Софья. Но нет, звонила Светлана.

Сафронкова взяла трубку и пропела в неё капризным голосом:

– Светка, почему ты такая нетерпеливая?

– Я просто хотела напомнить тебе, – оправдывалась подруга, – вдруг ты проспала или вообще забыла.

– Ничего я не забыла. Через минуту выхожу из дома. А где ты?

– Я уже приближаюсь к месту нашей встречи.

– Ты пешком?!

– Нет, на такси, – засмеялась Кочеткова.

– А…

– Чего «а», – передразнила её Светлана, – не все же такие везучие, как ты. Некоторые бедные девушки типа меня до сих пор не сумели подцепить богатенького папика.

– Данила не папик, – обиделась за мужа Софья.

– Конечно, не папик, ты что, подруга, шуток не понимаешь? – рассмеялась в трубку Светлана.

«Как же, не понимаю, – подумала про себя злорадно Софья, – ты уже вся извелась, глядя на «Пежо», который подарил мне Данила». «Пежо» и впрямь был, как сейчас говорит молодёжь, мимимишным. Маленький, розовый и тем, кто не обделён воображением, напоминающий голенького розового пупса, какими в советские времена играли мамы и бабушки современных девушек.

Чтобы не обрывать разговор на неприязненной ноте, Софья решила приободрить подругу.

– Ничего, Светик, – сказала она, – как говорит герой одного из сериалов, – «и на твоей улице перевернётся автобус с олигархами».

– Так ты скоро выходишь? – буркнула Светлана.

– Уже лечу!

Изначально Софья хотела встретиться с подругой в кафе «Бриз». Но Светлана разнылась, что это кафе слишком дорогое и ей не по карману. Даже на подброшенную Софьей приманку в виде обещания «Я тебя приглашаю, я и заплачу» Кочеткова не клюнула. Поэтому решили встретиться в «Шаловливом ветре». Это кафе было не менее уютным, но цены в нём были на порядок ниже. Софья подумала – ладно, что «Бриз», что «Шаловливый ветер», какая разница, если они оба ветреные. Правда, у «Шаловливого ветра» был один маленький недостаток. Кафе находилось на набережной, и с Волги, как правило, дул ветер. Зато летом небольшой минус «Шаловливого ветра» превращался в огромный плюс. Но и в апреле, если пригревает солнышко, «Шаловливый ветер» очень даже ничего.

Софья не заметила, как доехала до кафе. Оставив «Пежо» на платной стоянке, она поспешила вовнутрь. Светлана уже сидела за столиком и помахала подруге рукой, едва заметив на входе её силуэт.

– Привет! Привет!

Они обнялись и легко чмокнули друг друга в щёки.

– Данила не возражал, что ты ко мне на свиданку побежала? – шутливо спросила Светлана.

– Нет, – помотала головой Софья, – тем более что он опять в творческой командировке.

– А ты не ревнуешь, подруга? Знаем мы эти творческие командировки, – тихо рассмеялась Кочеткова.

– Не глупи! Данила не такой.

– Ага, он у тебя из другого теста сделан.

– Представь себе, – поджала губы Софья.

– Но ты не забывай, что тебя-то он приметил на кастинге и в результате бросил старую жену.

– Но я‐то не старая! К тому же Данила не стал разводить со мной шуры-муры, а сразу развёлся и женился.

– Ага, – хмыкнула Светлана, – «пришёл, увидел, победил».

– Типа того, – согласилась Софья. – Кстати, летом мы с Данилой едим в Испанию на целый месяц! – Она не смогла не похвастаться.

– Да ты что?! – восхитилась Светлана. – Обалдеть! – И тут же спросила: – А как же твой целлюлит?

– Какой целлюлит? – не сразу поняла Софья.

– Как какой? Обыкновенный! Апельсиновая корочка на бёдрах.

– Ах, этот, – отмахнулась Сафронкова, – у меня его нет.

– Как то есть нет? – не поверила Кочеткова и проговорила назидательным тоном: – Целлюлит есть у всех.

– И у тебя? – решила подколоть подругу Софья.

– И у меня, – не моргнув глазом, призналась Светлана.

– И что же ты с ним делаешь?

– Как что?! Борюсь!

– Как?

– Хожу на массаж, на обёртывание.

– Помогает?

– Конечно. Но мне приходится на всём экономить, чтобы скопить на процедуры. А ты можешь тратить деньги на салоны хоть каждый день.

– Могу, – охотно согласилась Сафронкова, – я, собственно, и бываю в салонах пару раз в неделю.

– Пару раз? – ахнула Светлана. – Я бы на твоём месте из них не вылезала.

– Ну, у меня хорошая кожа, да и фигура не подкачала. Лишнего веса нет.

– Счастливица! Но всё равно профессиональный уход ещё никому не навредил.

– Тут ты, наверное, права, – согласилась Софья.

– Вот я и говорю, прежде чем ехать в Испанию, тебе просто необходимо сходить на массаж и обёртывания.

– Ты в какой салон ходишь?

– В «Шамаханскую царицу».

– А ты не заливаешь? – недоверчиво переспросила Сафронкова.

– С чего это ты взяла?

– Я слышала, что это очень дорогой салон.

– Зато ты пропустила мимо ушей то, что я тебе говорила.

– А что ты говорила? – недоумённо переспросила Софья.

– То, что я экономлю на всём! – сердито воскликнула Светлана.

– А, это. Только я сомневаюсь, что твоя экономия…

– Мне немного денег дал любимый человек.

– А у тебя что, любимый человек появился? – загорелись любопытством выразительные голубые глаза Софьи.

– Я опять с Эдиком встречаюсь, – нехотя призналась Светлана.

– Да ты что? – ахнула Софья, и на этот раз глаза её недобро потемнели.

– А что, разве нельзя? – вызывающе спросила Кочеткова.

– Почему нельзя, – улыбаясь, протянула Софья, – можно, конечно, и ты, и Эдик люди свободные, никакими обязательствами не связанные.

– Вот именно, – буркнула Светлана.

И тут же разговор с Эдика перекинулся на новые джинсы Софьи и модный свитер, а потом вообще стали говорить о тряпках и косметике.

И только перед самым расставанием Софья Сафронкова, взяв подругу под локоток, заговорщически прошептала:

– Значит, говоришь, салон «Шамаханская царица» один из лучших в городе?

– Не «один из», а самый лучший! – заверила её Кочеткова. – Не салон, а чудо!

– Ну ладно, пока поверю тебе на слово, – засмеялась Софья, – а завтра пойду в твою «Шамаханскую царицу» и проверю на себе. – Сафронкова шутливо погрозила подруге пальчиком. И обе девушки рассмеялись. Расстались они вполне довольные друг другом и проведённым вместе временем.

Светлана сказала, что оставшуюся часть дня она посвятит уборке, а то мать ругается, что дома всё грязью заросло.

– Как будто сама не может прибраться, – проворчала она себе под нос, – сидит дома целыми днями, сериалы смотрит или во дворе с подружками-пенсионерками языками чешут. А я работаю, между прочим.

– Ничего, потерпи, – попыталась утешить подругу Софья, – вот скоро выйдешь замуж и съедешь от матери.

– Твоими устами бы да мёд пить, – вздохнула подруга и, помахав Софье на прощание рукой, побежала на автобусную остановку. На обратную дорогу на такси у неё уже не хватало. А Сафронкова уселась в свой маленький «Пежо» и покатила… Нет, не домой. Ей захотелось пробежаться по бутикам и выбрать себе какую-нибудь симпатичную шмотку. Деньги на этот случай у неё с собой всегда имелись.

Глава 2

Сергей Константинович Брусилов уже давно не был мальчиком. Женщины у него, чего греха таить, были, и очень даже неплохие, но серьёзные отношения не складывались. Почему? Сергей считал, что в этом была его вина. Или беда? Или просто ещё не пришло время его любви. Любви с большой буквы. Не встретилась на его пути женщина, которая была бы способна пробудить в его сердце такую любовь. А бывает ли она вообще – Любовь с большой буквы? Или это всё грёзы поэтов былых веков?

В юности Сергей был романтиком, и ему казалось, что вот-вот случится чудо: «Она пришла, как вдохновенье!» Или как это у поэта:

Но чуда всё не случалось. Было всё просто и обыденно. Он нравился многим девушкам. Некоторые нравились ему. Но после одной-двух встреч Брусилов понимал, что это не та девушка, не его судьба. К счастью, все его расставания происходили безболезненно – ни ссор, ни упрёков. Скорее всего, потому, что после одного-двух свиданий и упрекать-то было не за что. А корить за то, что не приглянулись друг другу или, как обычно говорят, не сошлись характерами, было глупо. Вот так и дожил он бобылём до тридцати двух лет. Несмотря на то что его считали завидным женихом, у него сложилась репутация человека неприступного. И в его окружении всё меньше становилось женщин, желающих обломать об него зубы. И вдруг, когда он уже и ждать перестал, чудо случилось. Он встретил её! И всё! Мир перевернулся!

Правда, она оказалась совсем не такой, какой он рисовал её в своём воображении в юности и в более поздние годы. Не юной девушкой с волосами, соперничающими по цвету с солнечными лучами, персиковой кожей и ярко-голубыми, широко открытыми навстречу миру глазами. Нет! Она была другой… Хотя светлые волосы, нежная кожа и голубые глаза были при ней. Но она была уже зрелой женщиной. Вдумчивой и серьёзной. И всё-таки он полюбил с первого взгляда и бросился в свою любовь как в омут с головой!

Но вовремя вынырнул. Сергей ведь тоже был уже не юным, взвизгивающим от восторга щенком. Он быстро понял, что вихрем эмоций её не очаровать. Красивые слова моментально увянут под её холодноватым оценивающим взглядом и станут такими же ненужными, как лепестки отцветших роз. Кстати, и охапки цветов не восхитят её, скорее вызовут раздражение. Одна роза, ветка сирени, несколько ирисов или лилий – вот что будет под стать её элегантному образу.

Мудрая, слегка уставшая и немного печальная, она была не готова к восторгам и страсти. Ей требовались спокойные отношения, скорее дружеские, чем любовные. И он решил умерить пыл и приготовился к долгому завоеванию её доверия, оставив покорение сердца на долгую перспективу. Что ж, терпения ему было не занимать.

Брусилов набрал знакомый номер телефона и, услышав голос с лёгкой хрипотцой, проговорил в трубку:

– София…

В это время в дверь постучали, и тут же в приоткрывшуюся щель просунулась голова секретаря Сергея Можжевельникова, которого злые языки их конторы за глаза называли мальчиком на побегушках. На самом деле в этом не было ничего унизительного. Сергей учился на юридическом и подрабатывал в их конторе.

– Чего тебе? – спросил Брусилов, прикрыв трубку рукой.

– Сергей Константинович, там к вам по важному делу.

– Хорошо, пускай войдут.

Брусилов тяжело вздохнул и проговорил в трубку:

– Извините, Соня, я перезвоню.

– Ничего, Серёжа, – отозвался голос из трубки, – я же понимаю, работа.

Да, она на самом деле понимала. И это было ещё одной ценной чертой её характера, которой Брусилов очень дорожил.

⁂

Нонна Родионовна Потапова, Нонночка, тоже попала под чары весны и влюбилась. Впрочем, это было вполне естественно в её возрасте. Девушке только что исполнилось восемнадцать лет. В то же время Нонна Потапова вовсе не была наивной дурочкой, она была серьёзной девушкой и профессию себе выбрала соответствующую. Нонна училась в медицинском университете. Она собиралась стать кардиохирургом, как её отец Родион Ювенальевич и дед Ювеналий Аркадьевич Потаповы.

Бабушка Дуся, Евдокия Ивановна Потапова, выбор внучки одобряла. А мнение остальных не было столь уж весомым для Нонны.

Но вот угораздило же её влюбиться в студента филологического факультета Борислава. Фамилию его даже упоминать не хотелось, так как она давала повод всем её подружкам и однокашникам для соревнований в остроумии: Труба. Борислав Труба! Девчонки так и дразнят её теперь: «Ой, Нонка, тебя Труба зовёт».

Хорошо, что характер у Нонны уравновешенный, спокойный, и вывести её из себя практически невозможно. Поэтому шутники и не надрываются, бросят пару шуточек и успокаиваются. Зато сам её Борюсик тот ещё приколист. Например, в самом начале знакомства, узнав, что Нонна готовится стать кардиохирургом, он одобрительно хмыкнул:

– Хорошую ты себе выбрала профессию.

Она посмотрела на него вопросительно, что-то в его голосе насторожило её, но Борислав тут же успокоил Нонну:

– Нет, я серьёзно, классная у тебя будет профессия, нужная людям.

И тут же добавил:

– Просто я вспомнил миф про сердечки.

– Про какие сердечки? – переспросила Нонна, вспомнив, как вкусно бабушка Дуся запекает куриные сердечки с луком и картошкой. «Уж не увлекается ли Борюсик кулинарией, – подумала Нонна и невольно улыбнулась, – тогда точно ему труба!» Бабушка Дуся терпеть не может, если кто-то посторонний топчется на кухне. Это её исконная территория. Она даже Нонну оттуда гонит со словами: «Вот помру, тогда и будешь тут хозяйничать». – «Что ты, бабушка, – искренне возражает Нонна, – живи ещё сто лет!» – «Проживу, – отвечает бабушка, – если ты не станешь хватать мои кастрюльки и сковородки». Так что Борюсику точно труба! Но оказалось, что Борислав кулинарией если и увлекается, то только в потребительском смысле – любит хорошо покушать. А сердечки он имел в виду совсем другие…

– Я о тех сердечках, что рисуют на открытках, например, ко Дню всех влюблённых.

– И что же с ними не так, с этими сердечками? – неосторожно полюбопытствовала Нонна.

– По одной из фривольных версий, – начал он с энтузиазмом, потом притворно вздохнул, – впрочем, я боюсь тебя смутить.

– Выкладывай, не тушуйся! – потребовала Нонна.

– Ну ладно. Ты, наверное, знаешь, что у древних греков была богиня красоты, которую звали Афродитой.

– Это все знают.

– Ты уверена? – усмехнулся он.

Нонна неуверенно кивнула.

– Ну ладно, не в этом суть.

– А в чём?

– У этой Афродиты было как бы и второе имя – Афродита Каллипига, что переводится как «Афродита с прекрасными ягодицами». Вот и считается, что изображение сердечек сделано с ягодиц этой богини.

– Ничего крамольного в твоей версии нет, – заверила его Нонна, вопреки ожиданиям парня и не думая покрываться румянцем смущения.

«Не на ту напал», – с лёгким сожалением вздохнул про себя Борислав. Но тут же довольно хмыкнув, продолжил:

– Так самую крамольную версию ты ещё и не слышала.

– Выкладывай уж и её, – посуровела Нонна.

– А ты руки распускать не будешь? – со смехом спросил он.

– Нет.

– Точно-точно?

– Я никогда не обманываю, – заявила Нонна.

Борислав приподнял брови и подумал про себя: «А вот в этом ты, голубушка, не зарекайся. В твоей профессии ложь во спасение такое же лекарство, как нож хирурга и успокоительное на ночь». Вслух же он сказал:

– По второй версии, сердечко формой и цветом напоминает головку мужского члена… – При этом лукавый взгляд его говорил: «Ну что, съела?»

Но Нонна и глазом не моргнула.

– Что ж, похоже, – изрекла она с видом знатока.

У Борислава чуть с языка не слетело: «Где же это ты успела оригиналов насмотреться», но он вовремя прикусил язык – всё-таки Нонна будущий медик. Им в университете небось и не такое показывают… На ум пришли потрошение лягушек, мучения лабораторных мышей, и он загрустил.

– Ты чего нос повесил? – спросила Нонна, заметившая перемену в его настроении.

– Так, ничего, – ответил он и перевёл разговор на другую, более безопасную тему: – Пошли в воскресенье в краеведческий музей.

– Вообще-то раньше, бабушка рассказывала, девушек на первое свидание в кино приглашали, – проговорила Нонна притворно мечтательно.

– Да? – недоверчиво переспросил он и ответил: – Во‐первых, у нас с тобой уже не первое будет свидание, а как минимум второе, во‐вторых, мы не малолетки, чтобы на последнем ряду тискаться, и в‐третьих, кино теперь уже не то…

– Убедил, – рассмеялась Нонна.

– Ну, раз убедил, тогда скажи, что ты имеешь против истории родного края?

Нонна округлила глаза:

– Да ничего я против неё не имею.

– Тогда идём в краеведческий музей. – Борислав протянул девушке руку ладонью вверх.

– Идём! – звонко хлопнула она своей ладошкой по ладони парня.

В музей они сходили и остались довольны и им в общем, и новыми экспонатами в частности, а главное – друг другом.

Об особенностях характера Борислава можно было говорить до бесконечности. Так, в самом начале знакомства Нонна спросила Борислава:

– Ты любишь детей?

– С чего это ты взяла? – так явно перепугался он, что Нонна не выдержала и расхохоталась. Он смотрел на неё недоумёнными глазами. А Нонна, отсмеявшись, объяснила:

– Просто я подумала, что ты после университета хочешь стать учителем.

– Боже упаси! – вырвалось у него. – Я собираюсь стать журналистом.

– Ага, – подколола его Нонна, – детей ты учить не хочешь, а жареные сплетни выплёскивать со страниц жёлтых газет – самое то.

– Ничего подобного, – обиделся Борислав, – я собираюсь работать в серьёзном журнале, поэтому и учусь на филологическом.

Больше они к этой теме не возвращались. Но очень скоро Нонна поняла, что, несмотря на свой весёлый характер, Борислав – кладезь знаний не только по литературе, языку, но и по истории, философии, он неплохо разбирается в живописи и вообще в искусстве. Любит театр, отдаёт предпочтение классической музыке. А как он фотографирует! И… разводит дома кактусы. Для души, как он ей объяснил.

Нонна не была поклонницей кактусоводства, но разумно рассудила, что её любимый человек имеет право на оригинальное хобби. Хотя лично она предпочитала розы, тюльпаны, пионы, сирень, ландыши. И в этом не было ничего оригинального для девушки её возраста, как, впрочем, и для любой другой среднестатистической женщины.

Было, однако, ещё одно «но». Рассудительную Нонну слегка беспокоило, что скажет об объекте её любви Данила Ильич… Ей очень хотелось, чтобы они понравились друг другу. Тем более что отказываться от Борислава Нонна не собиралась. Так что теперь мяч был на стороне Сафронкова.

⁂

Было шесть часов вечера. Хозяин небольшого магазинчика, торгующего всякой снедью и бытовой химией, Эдуард Иннокентьевич Кобенко сам сидел за кассой. Народу было мало, и Эдуард вполне мог смыться, оставив магазин на своего зама Алину Кутафьеву. Алина была тёткой хорошей, покладистой, одна воспитывала двоих сыновей-погодков и никогда не спорила с хозяином по коммерческим вопросам. Звала его наедине Эдиком, по-матерински опекала, подкармливала домашними борщами, котлетами и пирожками, советовала жениться. А он в ответ только посмеивался и подбрасывал ей деньжат сверх зарплаты в те месяцы, когда шла активная торговля и прибыль была ощутимой для его кармана. К тому же он разрешал Алине брать домой из магазина продукты, невольно вспоминая, что они с братом тоже росли без отца. Мать надрывалась на двух работах и слегла, когда они только-только оперились. Эдуард тяжело вздыхал и корил себя за то, что не уберёг мать от хвори и раннего ухода.

Брат его Иннокентий, или, если ласково, Кеша, после школы уехал учиться в Москву, там и остался. А он окончил торговый техникум, решив, что и этого образования ему за глаза хватит. Поначалу Эдуард помогал брату, но потом тот окончил университет и укатил на стажировку в Канаду. Там женился и осел. Эдуард брата не осуждал, хотя, чего греха таить, хотел бы, чтобы тот со своим семейством был у него под боком. Но, видать, не судьба. Брат часто звал Эдуарда на постоянное жительство к себе, но тот отнекивался, отговариваясь русской поговоркой: «Где родился, там и пригодился». Иногда, правда, ездил к брату в гости. И всякий раз ворчал:

– Чего тебе в России не жилось? Тот же климат, та же холодрыга зимой.

Брат в ответ только посмеивался. А вот за что Эдуард брата уважал, так это за то, что он не только сыновей научил по-русски говорить – даже жена Кешкина на русском вполне прилично лепечет.

Эдуард вздохнул и подумал о том, что неплохо было бы со Светкой закатиться в клуб «Рыжая ослица». Но она, вишь, сегодня не может. Жаловалась, как всегда, на мать и намекала, что неплохо было бы им оформить свои отношения.

Легко сказать – оформить отношения. Было бы что оформлять. Нет, Эдуард ничего не имел против Светы, как женщина она ему нравилась. Но жениться – это совсем другое дело. К тому же отношения у них со Светкой были запутанные. Он встречался с ней пару месяцев, а потом как-то так случилось, не на трезвую, конечно, голову, что он сошёлся с её подругой Софьей и даже стал жить с ней. Но в один прекрасный, вернее, совсем не прекрасный день Софья отправилась на кастинг. Вбила девка себе в башку, что она создана для того, чтобы блистать на подиуме. И надо же было такому случиться, что на неё запал директор модельного агентства. И не так чтобы переспать пару раз и расстаться, мужик настолько потерял башку, что развёлся с женой, осиротил двоих детей и женился на Соньке. А Эдуард остался с носом. Или с рогами? Неизвестно, как правильно. Он сначала, конечно, запил. Но потом одумался – благодаря Алине, которая точила его денно и нощно, всячески наставляла на путь истинный, даже проявила своеобразное новаторство и подсунула ему диск со старой песней, в которой пелось о том, что если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло. Как ни удивительно, этот психологический приём Алины подействовал, Эдик из запоя вышел. И опять начал встречаться со Светланой.

«Дурак, конечно, – думал сам про себя Эдуард, – но видать, мне так на роду написано».

Эдуард вздохнул в который раз и подумал о том, что магазин он всё-таки сегодня оставит на Алину, тем более что до закрытия осталось всего ничего, и один завалится в «Рыжую ослицу», а там авось и познакомится с какой-нибудь скучающей девицей, чтобы скоротать вечер, а может быть, и ночь. Это уж какой расклад выпадет.

Он уже было поднялся со стула и собрался крикнуть Алину, как вдруг дверь магазина распахнулась, и в неё влетел разноцветный смерч. Лишь когда это явление природы остановилось перед Эдуардом, он узнал в нём Софью.

– Ты, – закричала она, наставив на него палец, – сволочь ты! Вот кто ты есть!

– Сама сволочь, – не остался в долгу Эдуард, – говори, чего пришла, и уматывай отсюда!

– Чего я пришла? – закричала молодая женщина. – В рожу твою бесстыжую пришла плюнуть! Не успел мой след остыть, как ты опять к Светке клинья подбил! А она, между прочим, моя подруга!

– Значит, тебе можно замуж выходить, а мне полагается верность блюсти? Может, мне ещё в монастырь уйти прикажешь? – спросил он ехидно.

У Софьи от ярости перехватило дыхание, она разевала рот, но не могла произнести ни слова.

– А о том, что Светка твоя подруга, – продолжил Кобенко, – надо было раньше думать, в тот самый миг, когда ты меня в первый раз в койку тащила. Знала ведь, что я со Светкой сплю. Но это тебе никак не помешало.

– Наглец! – прорвало Сафронкову. – Это, значит, я тебя в койку затащила? Постыдился бы так нагло врать!

Софья уже собиралась вцепиться Эдуарду в волосы, как из служебной двери выбежала Алина, а вместе с ней здоровенный грузчик, он же надсмотрщик за порядком в магазине, Емельян Ухватов. Алина указала на Софью, и Ухватов, не произнеся ни слова, схватил её за шкирку, точно кутёнка, и вышвырнул из магазина. Софья грохнулась на тротуар, порвала джинсы и до крови ободрала коленки. Охая и визжа, она с проклятиями бросилась к магазину, но дверь была закрыта изнутри. Поругавшись ещё несколько минут, Софья, прихрамывая, двинулась к своей машине, забралась в неё и уехала.

– Спасибо, братцы, – сказал между тем Эдуард Алине и Емельяну, – выручили, век не забуду.

– Да чего там, – отмахнулся Ухватов.

А Алина ничего не сказала, только покачала головой.

– Да исправлюсь я, исправлюсь, – счёл он нужным заверить её в который раз.

Вернувшись домой, Софья долго отмокала в ванной. Она сама не знала, чего её понесло к Эдуарду. Хотя, нет, знала, просто признаваться себе не хотела. Перед этим она долго звонила мужу, но телефон Данилы всё время был занят, а потом и вовсе отключился. И тогда невольно всплыли в памяти слова Светланы о том, что её Данила сделан из другого теста. А выходит, что вовсе и не из другого. До Данилы было не дотянуться, вот она и решила сорвать зло на Эдуарде. Хотя он прав, она первая ушла от него, украв его перед этим у Светланы. Казалось, всё вернулось на круги своя. Но Софья почему-то была уверена, что Эдуард будет о ней тосковать. А оно вон как вышло, быстро он утешился, и опять же со Светкой. Засыпая, Софья поклялась отомстить изменщику. Только кому из двоих? Мужу или любовнику? Или им обоим…

Глава 3

На следующий день утром от переживаний Софьи не осталось и следа. Тем более что муж сам позвонил ей и извинился, смущённо объясняя, что допоздна был занят важными переговорами, а когда увидел её пропущенные вызовы, была уже ночь, и он, побоявшись разбудить её, отложил звонок до утра.

– Как ты там, моя девочка? – спросил он вдоволь наизвинявшись.

– Очень даже неплохо, – ответила она сдержанно, решив, что нечего его баловать всепрощением, но не удержалась и сообщила, что идёт сегодня в салон красоты.

– В какой? – проявил живой интерес супруг, теша своим вниманием самолюбие молодой жены.

– В «Шамаханскую царицу»!

– Не знал, что у нас есть такой салон красоты.

– А ты много чего не знаешь! – вырвалось у Софьи, но она вовремя прикусила язык. Муж-то у неё на самом деле далеко не дурак, так что нечего попусту дразнить гусей.

Но Данила на грубость жены прореагировал спокойно:

– «Есть многое на свете, друг Горацио, что недоступно нашим мудрецам».

Софья невольно хмыкнула в трубку и спросила:

– Надеюсь, ты не возражаешь?

– Нет, конечно. Деньги у тебя есть.

– Если ты имеешь в виду карту, – заныла Софья, – то там денег осталось с гулькин нос.

– Я вчера тебе ещё подкинул.

– Ишь, какой предусмотрительный, – хихикнула жена, – и когда ты только всё успеваешь.

– Всё не всё, – вздохнул Сафронков и заверил жену: – Но ты у меня на первом месте.

– Хотелось бы в это верить, – притворно недоверчиво проворчала она. И тут же спросила: – Ты не забыл, что обещал отвезти меня в Испанию?

– Как я мог об этом забыть, – рассмеялся Сафронков, – я же не совсем старелый дед, хоть и не так молод, как ты, моя красавица.

– Муж и должен быть старше жены, – заверила его Софья и поторопилась закончить разговор: – Ладно, Даня, пока. Мне уже бежать надо.

– Куда?

– Да в салон же! – нетерпеливо воскликнула она. – А ещё хвастался, что не старый! – Софья рассмеялась и отключила связь прежде, чем муж успел что-то ответить или хотя бы попрощаться. Чтобы не дать ему возможность перезвонить, она и вовсе отключила телефон.

⁂

Муж Софьи Данила Сафронков тоже был доволен тем, как закончился разговор с женой. Перед тем как позвонить ей, он боялся, что она устроит ему скандал. Вчера Данила со всеми делами закончил ещё в пять вечера, а потом долго разговаривал с Нонной Потаповой. При воспоминаниях о Нонне на губах Данилы появлялась нежная задумчивая улыбка. Ах, Нонна! Ей всего восемнадцать. И она точная копия своей матери. Те же каштановые волосы, мягкие, точно бархатные карие глаза, сочные яркие губы, лёгкая смуглость лица и румянец во всю щёку, появляющийся сразу, стоит девушке хотя бы слегка взволноваться. Нонна так хороша, что сердце сладко замирает, когда смотришь на неё. Но характер у неё кремень. И профессию она выбрала себе далеко не женскую. Окончит институт и станет хирургом-кардиологом. Когда Данила узнал, что Нонна решила стать медиком, то в шутку посоветовал ей:

– Училась бы лучше на стоматолога.

– Это ещё почему? – сдвинув соболиные брови, спросила Нонна.

– Всегда была бы при деньгах, – ответил Данила.

Нонна на это ничего не ответила, только сильнее нахмурилась, и Сафронков догадался, что девушка обиделась. Чтобы загладить свою оплошность, он тотчас же проговорил успокаивающе:

– Нонна, ты что, шуток не понимаешь? Я же пошутил.

– Ну если пошутили, тогда ладно, – оттаяла девушка.

А с женой Софьей не всё так просто. Данила невольно вздохнул. Если она узнает, что вместо звонка ей он долгие часы разговаривал с Нонной, то просто взбесится! И станет осыпать проклятиями не только его, но и Нонну. Хотя он сто раз объяснял ей, но что толку, – Данила мысленно махнул рукой. Ситуация с самого начала была запутанной и с каждым днём затягивалась всё туже. Древние говорили, что узел надо разрубать. Мудрые они были, эти древние греки. Не то что он.

Данила женился на Софье очертя голову, увидел ее – и сразу решил, что эта девушка будет его женой. Молодая, красивая, бойкая. Прозрение стало наступать довольно быстро. Первым неприятным открытием оказалось то, что глаза у Софьи вовсе не ярко-голубые, а серые. Голубыми их делали цветные линзы. То, что она не натуральная блондинка, а крашеная, он знал с самого начала. Однако вкупе с линзами и крашеные волосы стали напрягать Данилу, несмотря на то что всё остальное у Софьи было натуральным. Но, в отличие от его первой жены, она не читала книг, только модные журналы. Театр, музыка, живопись были для Софьи пустым звуком. Она не хотела ехать на Байкал или Саяны… Нет, только модные курорты. Музеям она предпочитала бутики. И постоянно требовала денег. Такую сумму он не тратил на всю свою первую семью – жену и двоих детей. Кстати, о первой жене и детях – Софья их не переваривала и постоянно требовала, чтобы он тратил на детей как можно меньше денег. Он пытался объяснить ей, что это его дети и он несёт за них ответственность. Плюс ко всему он их искренне любит и вовсе не собирается отказываться от заботы о них. Сначала Софья презрительно фыркала, а потом начала злиться всерьёз и устраивать ему скандалы. Данила, не привыкший к такому поведению женщины в семье, сначала растерялся, а потом тоже начал злиться. Он старался всеми возможными способами избегать ссор и поэтому лгал Софье всё чаще, изумляясь самому себе. Ведь в первой семье у него с женой были доверительные отношения, при которых лгать и изворачиваться не приходилось ни ей, ни ему. И теперь он всё больше убеждался в том, что правы были те друзья, что предостерегали его с самого начала от скоропалительного брака, а теперь в глаза называют ослом. Дожил, что называется. ...