Мистер Деньги. Флойд Мейвезер - Трис Диксон | читать онлайн, купить, либмир

Все права на текст принадлежат автору: Трис Диксон.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.

Трис Диксон Мистер Деньги: Флойд Мейвезер

Tris Dixon

MONEY: THE LIFE AND FAST TIMES OF FLOYD MAYWEATHER

Слова признательности

ВЫ, НАВЕРНОЕ, ПОЛАГАЕТЕ, что после года тщательного изучения всего, что касается Флойда Мейвезера, и посетив десяток с лишним его боев, которые он провел после встречи с Эмануэлем Огастесом в Детройте, я должен был узнать, какой он из себя, настоящий Флойд Мейвезер.

Я этого не узнал.

Мои личные взаимоотношения с ним – как правило, на пресс-конференциях и круглых столах СМИ – были исключительно положительными. Знаю, многие не стали бы разделять со мной такое чувство. Но я помню, как за несколько минут до его торжественного прибытия в MGM Grand^[1] на неделю боев с Мигелем Котто один юный фанат держал в руках боксерскую перчатку в надежде, что кто-то из звезд оставит на ней свой автограф.

Когда Мейвезер вошел в отель и тысячи человек устроили в огромном гостиничном вестибюле давку, чтобы увидеть его, он заметил мальчишку и пошел к нему, чтобы дать ему свой автограф, расписавшись на перчатке. Мальчишка отпрянул. Он оказался сыном заядлого охотника за автографами, и у него с отцом уже накопилось предостаточно автографов Мейвезера, полученных во время посещений спортзала.

«Нет, ваш мне не нужен, – сказал мальчишка, пряча перчатку. – Он у меня уже есть». Флойд взмахнул рукой, как бы говоря: «Да не валяй ты дурака», схватил перчатку, подписал ее, подхватил мальчишку на руки и обнял его, дав отцу возможность сфотографировать их вдвоем. Все трое рассмеялись так, будто не замечали огромной толпы вокруг. Этот момент теперь сохранится в памяти у отца с сыном на всю оставшуюся жизнь.

А Мейвезер продолжил медленно продвигаться сквозь толпу желающих получить автограф или сделать с ним селфи, чтобы и для себя превратить это мгновение в незабываемое воспоминание.

Первая ласточка весны не делает. Я знаю это.

И содержание этой книги данное наблюдение вполне подтверждает. В ней раскрыты разные стороны человека, называющего себя Money – человеком, делающим деньги^[2].

Некоторые из тех, кто помогал мне, а их было очень много, видели в его жизни негативные аспекты, другие, напротив, положительные. В обоих случаях тех и других было ужасно много.

Но я хотел бы особо поблагодарить тех, кто поделился своими воспоминаниями. В их числе бывшие его противники: Реджи Сандерс, Луи Лейха, Сэм Джирард, Эйнджел Манфреди, Тони Пеп, Джастин Джуко, Кино Родригес, Хесус Чавес, Демаркус Корли, Роберт Герреро и Рикки Хаттон.

Обращаюсь со словами благодарности к Руди Эрнандесу, Рэю Вудсу, Пэту Линчу и Микки Уорду за то, что они поделились воспоминаниями о покойном Хенаро Эрнандесе, Диего Корралесе и Артуро Гатти и помогли рассказать историю их противостояния с Мейвезером.

Я высоко ценю глубоко аргументированные мнения, что высказали на страницах в Фейсбуке (с отметками «Нравится») Томас Хаузер, Найджел Коллинз, Дэн Рафаэль с канала «ESPN», Стив Ким, Эоин Мандау, Клод Абрамс, Билли Грэм, Фредди Роуч, Адам Смит с канала «Sky Boxing», Ларри Мерчант с телеканала «HBO» и Аль Бернштейн с телеканала «Showtime», освещавшие карьеру Флойда на протяжении многих лет.

Спасибо тем, кто оказывал мне помощь: Ли Сэмюэлс, Брюс Трамплер, Джеймс Слейтер, Боб Тригер, Аль Митчелл, Антонио Тарвер, Вонзелл Джонсон, Нейт Джонс, Джон Скалли, Оги Санчес, Марио Серрано, Фред Штернберг и Лу Дибелла.

Отрывки, взятые из интервью Оскара Де Ла Хойи о конце своей карьеры, он передал мне в 2010 году. Некоторые цитаты Джеффа Мейвезера взяты также из интервью, полученном в том же году.

Было бы великолепно получить шанс поговорить с Дэвидом Мэйо, который также проделал отличную работу, подробно описав жизнь семьи Мейвезеров и время, в которое они жили, в «Grand Rapids Press»^[3] и «The Ring» («Ринг»^[4]), но, пожелав удачи моему проекту, он в то же время не захотел быть его частью. Джеймс Принс не выразил радости по поводу того, чтобы обсуждать что-либо без личного участия Флойда в подготовке книги, поэтому его имя упоминается лишь при цитировании вырезок из газет. А один из помощников Принса, Антонио Леонард, не захотел беседовать потому, что его жена уже работает над собственной книгой о Мейвезере.

Что касается газетных и журнальных вырезок, работа с «Boxing News», «The Ring», «Boxing Monthly», KO, «Boxing Digest» и несколькими другими изданиями очень сильно мне помогла. Некоторых авторов я с гордостью называю своими друзьями и знакомыми, и их очерки из жизни Флойда и того времени, в котором он жил, вносят яркий вклад в мою книгу, и это чувствуется на ее страницах. Попавшие на страницы Фейсбука описания, сделанные Найджелом Коллинзом, Эриком Раскиным, Уильямом Детлоффом, Клодом Абрамсом, Грэмом Хьюстоном, Бобом Ми, Джимом Брэди, Грегом Джакетом, Шоном Салливаном и другими, пролили свет на многое, что оставалось в тени, когда мир практически не знал бокса онлайн.

Вообще ощутимая помощь поступала на протяжении всей работы.

Питер Бёрнс, мой редактор из издательства «Арена», разделял мое мнение об этом проекте с самого начала, и я благодарен ему и всей команде за их терпение, поддержку и доверие ко мне.

Мой агент, Дэвид Райдинг, пережил со мной множество взлетов и падений на протяжении долгих лет, но с прежним энтузиазмом, как и в прошлые годы, поднимает трубку, не догадываясь, какая еще бомба готова взорваться.

Мне повезло иметь нескольких друзей в этой отрасли, которые хотя и очень заняты сами по себе, но всегда находят время, чтобы поделиться советом. Огромное спасибо редактору «Boxing News» и бывшему коллеге Мэтту Кристи, замечательному Дональду Макрею и одаренному Элиоту Ворселлю за их неистощимую и незыблемую поддержку.

Особая благодарность Дону – одному из тех, кто вдохновлял меня на писательский труд, за цитату, предваряющую эту книгу.

Другой мой друг, Скотт Хили, оказывал невероятную поддержку на протяжении всего этого проекта, оказывал такую целенаправленную материально-техническую помощь, которая всегда нужна вам в жизни. Команда из «Sky Sports Box» продолжает поддерживать все, что я делаю, и я это глубоко ценю.

Моя мать и покойный отец подпитывали меня энергией и настойчивостью, укрепляли во мне решимость и обучали трудовой этике для того, чтобы я смог справиться с проектами таких масштабов.

Работа над книгой, разумеется, это труд сам по себе, и причина упорного труда заключается в том, чтобы сделать жизнь тех, кого мы любим, лучше. Я уверен, Флойд Мейвезер согласится с этим.

Имея эту цель в виду, я посвящаю эту книгу Бену и Лоис, которые ежедневно вдохновляют меня быть лучше – как автора, отца и просто человека.

Пролог Человек по прозвищу MONEY

Само по себе то, что Флойд Мейвезер является самым богатым спортсменом, не позволяет нацепить на него декоративный теглайн, навязчиво кричащий об успехе и судьбе. Этот факт лишь намекает на стиль жизни, с которым могли бы сравняться лишь самые богатые люди на земле.

Например, дом Мейвезера, известный как усадьба Большого Парня, – это дом, где хранится столько наличности, что там, видимо, имеется отдельный шкаф для денег. В самом доме стоимостью в $9 млн и общей площадью в 22 тыс. кв. футов^[5] пять спален, семь ванных комнат и даже трибуна для зрителей на поле для гольфа, изготовленная под заказ, по особому проекту. Этот дом полон предметов роскоши. Некоторые, в свою очередь, окружены бесчисленным количеством других предметов роскоши.

Судя по рассказам MTV Cribs^[6], этот дом обошел всех своим богатством и безвкусной пышностью. Его буквально распирает от роскоши и шика. У него даже имеется собственный аккаунт в Инстаграме.

Иногда кажется, что это – некая версия Playboy Mansion^[7] с боксерской тематикой. Его владельца часто окружают едва прикрытые девушки, которые ублажают его различными массажами и втираниями.

Со сводчатых потолков, высотой свыше 24 футов, свисают хрустальные люстры стоимостью в миллион долларов каждая. Огромные стены покрыты различными материалами, такими, как замша, ярко-красный шелк и текстурированное стекло. По стенам одной из огромных спален, совмещенных с ванными комнатами с душем, развешаны шкуры аллигаторов.

В каждой комнате – дизайнерская мебель. Есть и домашний кинотеатр, занимающий двухэтажное помещение, а также видеоигровые консоли с сенсорными экранами, расставленные вокруг огромной стойки – кухонного «островка».

А еще есть гигантская гардеробная площадью в 600 кв. футов (56 м²), где можно найти множество шуб Мейвезера. На большинстве предметов одежды все еще сохраняются магазинные ярлыки, поскольку тряпок у него больше, чем ему когда-либо потребуется.

Герметизируемые мешки на застежках-молниях, вмещающие каждый более миллиона долларов, вносятся и выносятся охраной, часто отправляясь к букмекерам, где удваиваются или утраиваются в размере, или – вообще исчезают только для того, чтобы быть отыгранными благодаря очередному удачному удару по мячу в матче американского футбола или броску баскетболиста, вколотившего мяч в корзину. Поговаривали (правда, потом было опровержение), что Мейвезер сделал ставку в $5,9 млн на победу «Майами Хит»^[8] в плей-офф, а они – проиграли. И тем не менее целые состояния из семизначных цифр продолжают выигрываться и проигрываться почти на регулярной основе.

В девственном гараже в Лас-Вегасе пребывает целый флот черных автомобилей в безукоризненном состоянии. Их белоснежные коллеги облюбовали гараж в особняке хозяина в Майами. Среди них – «Феррари GTB» стоимостью $350 тыс., классический «Порше Турбо S» за $250 тыс., «Ламборджини Авентадор» за полмиллиона и «Феррари 458 Спайдер», который обошелся в $350 тыс. Да, не забудьте еще «Роллс-Ройс Фантом» за полмиллиона. А затем мы переходим к дорогим игрушкам. К белому «Bugatti Grand Sport Chassis 088», единственному подобному авто в США, стоимостью $3 млн, а также к паре «Bugatti Veyron», которые обошлись в 1,6 млн каждый.

Гуляют слухи о других экстравагантных выходках Мейвезера – о том, что он надевает каждую пару обуви только раз и, сняв ее, оставляет в гостиничных номерах в подарок персоналу. Действительно ли он тратит по $6,5 тыс. в год на боксерские шорты? Его коллекция часов в настоящее время оценивается более чем в 10 миллионов. Его частный реактивный самолет «Гольфстрим» (30 миллионов) внутри кажется еще более просторным, поскольку Мейвезер не позволяет своему окружению летать на нем. Его телохранители летают на отдельном самолете, поскольку их хозяин опасается, что иначе его салон будет перегружен. Так гласит легенда.

Флойд Мейвезер – самый высокооплачиваемый спортсмен в мире. Из всех когда-либо. Он заработал свыше $200 млн за одну ночь. Его рекордная сделка с Showtime^[9] на трансляцию шести боев с его участием в течение 30 месяцев гарантировала ему получение основного гонорара в размере $200 млн. И это без учета «индоссамента»^[10].

Некоторые полагают, что Мейвезер может в один прекрасный день потерять все это. Они думают, что его расточительные траты и увлечение азартными играми приведут его к тому, что он будет низвергнут с небес на землю в гневе Божием^[11]. Другие считают, что теперь у него денег больше, чем он мог когда-либо мечтать, чтобы потратить или потерять.

Поразительно, но его отец (с которым он, к его стыду, не всегда ладил) говорил, что может запросто представить себе, что сынок в конце концов из-за своих расточительных причуд окажется в трущобах.

– Еще сотня миллионов, две сотни миллионов сверх того, что у тебя уже есть, выглядят круто. Но ты можешь вытворять с деньгами все, что хочешь, – рассуждает он. – Если Флойд поступит со своими деньгами правильно, у него все будет в порядке до конца жизни. Но любое их количество можно просадить за два года, швыряя деньги на недвижимость, путешествия, автомобили, женщин… Большинство боксеров скатываются в эту дыру. И когда с ними это происходит, их друзья исчезают так же, как и их деньги. Такова жизнь, дружище.

Впрочем, сам Мейвезер и его 800-миллионное состояние, разумеется, в безопасности, шансы банкротства у него ничтожно малы. Все всяких сомнений, именно такими они и должны быть.

Думать о том, чем он обладает, действительно удивительно, если вспомнить, что, когда он был всего лишь годовалым ребенком, этим родившимся в гетто младенцем из неблагополучной семьи в Гранд-Рапидсе, штат Мичиган, отец прикрылся им, как живым щитом, от наставленного на него заряженного ружья. Спусковой крючок был нажат, время замерло, и – история бокса была переписана.

Глава 1 Живой щит

– Если ты собираешься убить меня, ты убьешь и ребенка.

Флойд Мейвезер-старший поднял Флойда Мейвезера-младшего на руки и прикрылся младенцем как щитом от человека с ружьем.

Флойду-младшему еще двух лет не исполнилось, когда в их семейную обитель с рычанием ввалился его дядя по материнской линии. Ружье было заряжено, и у того, кто его держал, намерение было – отомстить. Старший Мейвезер, искусный профессиональный боксер, за несколько недель до этого схватил его за горло на роликовом катке.

Прозвище визитера было Бабуин. Другим он был известен более формально – как Тони Синклер, брат матери ребенка, Деборы Синклер.

Оказавшись в страшной беде, Флойд-старший уставился в зияющий ствол ружья и поднял ребенка, прикрываясь им от выстрела.

– Отдай мне малыша! – завизжала Дебора…

– Она вырывала ребенка из моих рук, чтобы ее брат смог выстрелить в меня, – вспоминал Флойд-старший. – Я не собирался опускать малыша на пол. Я не хотел умирать. Не потому я это делал, чтобы держать его на линии огня. Я знал, что он не станет стрелять в ребенка. И он действительно отвел ствол от моего лица, опустил ружье и выстрелил мне в ногу.

Мало что осталось от левой ноги Мейвезера-старшего после выстрела. Жизнь он сохранил, но двигаться стал с трудом, что жизнь его как боксера изменило навсегда. С уровня фриндж-контендера^[12] до уровня джорнимена^[13] он спустился быстрее, чем это могло бы произойти в противном случае. Поэтому, когда Флойд Мейвезер-младший говорит: «Я узнал бокс раньше, чем что-либо еще», то, вероятно, так оно и есть. Ведь он стал свидетелем такого вот насилия прежде, чем подрос до состояния что-либо вспомнить из своего детства.

Были и наркотики. Было огнестрельное оружие. Возможно, были слезы, проститутки, а также поножовщина и кровавые бойни, чего следовало бы ожидать в Гранд-Рапидсе, мичиганском гетто.

У деда нашего героя, Теарты Мейвезера, и его жены Бернис было девять детей – четверо мальчиков и пять девочек. Трое из ребят – Флойд, Роджер и Джефф – станут профессиональными боксерами. Флойд Мейвезер-старший был на восемь лет старше Роджера, Роджер – на три года старше Джеффа. Две их сестры умерли еще до рождения самого младшего мальчика, одна – от рака, другая погибла во время пожара.

Теарта был патриархом семьи и скончался 15 августа 2009 года в возрасте восьмидесяти одного года. Флойд Мейвезер-старший полагает, что ему было всего пятнадцать лет, когда его отец покинул город, направляясь в Толедо (в штате Огайо), где и проведет свои последние сорок лет жизни. Флойд-старший вспоминал, что после его отъезда они виделись всего лишь несколько раз, возможно, четыре или пять встреч.

– Не хочу звучать непочтительно, – говорил он, – но мой отец не слишком отличался от множества других отцов, для своих детей он ничего не сделал. Дети, они чувствуют это. И этот возраст, когда подростку пятнадцать лет, бросать его в такое время – это действует разрушающе. Но, в конце концов, он все равно был моим отцом. Не лучшим в мире отцом, но и не худшим. Тогда все время рядом была моя мать, никаких сомнений на этот счет. Это не я не хотел быть рядом с отцом, я такого решения не принимал. Мне было всего пятнадцать лет. Дело в том, дружище, что он был моим папкой. Это все, что я могу сказать. Он был моим папкой.

За десять лет до своей кончины Теарта попал под машину. Еще он страдал от рака мозга и имел частичную глухоту. В старости за Теартой ухаживала одна из его дочерей, Анна.

– Она просто королева, – рассказывал о сестре Флойд-старший. – Она, безусловно, всю дорогу заботилась об отце. Не могу сказать, что я делал то же самое. Я давал ему деньги. Денег она ему дать не могла, но отдала ему нечто гораздо большее, чем деньги…

Брат его, Джефф, припомнил лишь пару мимолетных появлений своего отца.

– Мать с отцом прожили раздельно почти все время после того, как я появился на свет, – рассказывал он. – По-настоящему я так и не узнал отца, за исключением того, что он время от времени приезжал к нам. Помню как-то раз, когда мне было четыре или пять лет, он дал мне 100 долларов, и мама очень рассердилась, потому что, как я тогда подумал, он был величайшим человеком в мире. Я подумал тогда, что это такие большие деньги, что мне их хватит на всю жизнь. Я воспринимал его больше как друга, так что не стал бунтовать и обиды не затаил.

Впрочем, под конец оплачивать дедушкины похороны пришлось Флойду-младшему. Полностью.

– Мой сын не знал своего деда так же хорошо, но деньги дал, – сказал Флойд-старший. – Ему (перед боем) бинтовали руки, и я подошел, поцеловал и обнял его, сказал, что ценю то, что он сделал для моего отца.

Были слезы, проститутки, а также поножовщина и кровавые бойни.

Разумеется, бокс не оставлял молодого Флойда с первого дня его жизни. Родился он 24 февраля 1977 года. Бокс никогда не покидал и его обоих дядей, будь то на ринге или вне его.

Роджер был неистовым панчером^[14], чемпионом мира в двух весовых категориях, хотя ни он, ни Флойд-старший не были наделены особой чувствительностью. Роджер, впрочем, и сам был весьма восприимчив к точным холодным ударам. Джефф, тихоня, был приличным претендентом на чемпионские звания. Их жизнь протекала в промежутках между боями и выпиской чеков на денежные гонорары.

Их невестка Дебора, жена Флойда-старшего и мать Флойда-младшего, была наркоманкой, безнадежно подсевшей на кокаин.

Роджер, который носил боксерское прозвище Черный Мамба, был лучшим бойцом в этой команде. Он провел 143 боя как аматор и профессионал, из них 72 – за 18 лет карьеры профи-боксера. Он отбоксировал свыше 500 раундов, завоевав славу бойца, наносящего сильные удары, но уязвимого и увлекающегося чемпиона.

Ему исполнился 21 год, когда он завоевал свой первый мировой титул. Непобежденный в 14 боях, спустя полтора года после того, как стал профи, он бросил вызов пуэрториканцу Сэмюэлю Серрано в Сан-Хуане на чемпионате мира по версии WBA во втором полулегком весе в 1983 году. Серрано на протяжении семи лет 13 раз защищал свой пояс чемпиона во втором полулегком весе, но был остановлен Роджером, практически закончив карьеру.

Четыре года спустя, на этот раз в более тяжелой категории, в первом полусреднем весе, Роджер победил мексиканца Рене Арредондо, отобрав у него титул чемпиона мира по версии WВC. Однако Мейвезер был тем, кого в этой профессии называют «слабой челюстью». В четырех из шести поражений его сбивал с ног один-единственный удар. Массивная рука Роки Локриджа заставила его сложиться пополам, как шезлонг, в середине первого раунда в 1984 году.

Взрывной правый хук Фредди Пендлтона катапультировал его через весь ринг в разрушительный нокаут после шести раундов в 1986 году.

Тревожная тенденция продолжилась, когда Рафаэль Пинеда нокаутировал его могучим левым хуком в девятом раунде в 1991 году, и Роджер проиграл схватку за вакантный пояс чемпиона мира по версии IBF в первом полусреднем весе.

В 1994 году его отправил в чистый нокаут правый хук Рэя Ловато с дальней дистанции во втором раунде.

И тем не менее он нередко становился причиной поразительных событий на ринге, чаще всего боксируя со звездами. Он встречался с такими выдающимися боксерами, как те, чьи имена в будущем будут включены в Международный зал боксерской славы. Среди них были, например, Пернелл Уитакер (которому Роджер проиграл по очкам), Хулио Сезар Чавес (который дважды уложил его). А недавно он встречался с Костей Цзю, который выиграл у него по очкам, защитив свой титул чемпиона IMF в первом полусреднем весе. Роджер победил чемпиона мира Ливингстона Брамбла, проиграл с незначительной разницей по очкам Дэррилу Тайсону и победил Харольда Брейзиера по очкам, записанным в зачетные карточки.

Бой с Брейзиером перерос в войну, и Роджер отказался после него поехать в больницу. В этом проявилось типичное мейвезеровское упрямство. На следующий день он потерял сознание, выезжая с парковки отеля «Хилтон», в котором проживал. Он вернулся в гостиничный номер, где ему оказали медицинскую помощь, поскольку он получил многочисленные (хотя и незначительные) травмы в результате последовавшей аварии.

Не делайте поспешных выводов, Роджер был хорош. Однако его сгубило извечное бойцовское проклятие, которое настигает боксера, если он затягивает с завершением карьеры. На тот момент, когда он объявил в 1999 году, что завязывает, Роджер выиграл 59 боев, уступив в тринадцати.

– Люди все время спрашивают меня: «Мужик, ты скучаешь по боксу?» Черт побери, да, я скучаю по боксу, – говорил он. – Я любил бокс. Но есть ли у меня травмы от бокса? Я даже не знаю. Честно говоря, я не знаю. Если вы проводите много схваток, то что-то случается. Где-то, по ходу дела, что-то происходит. Но я просто не знаю, что это было, черт бы его побрал. Но в этом-то как раз и риск такого занятия, и я люблю боксировать. Я рискнул.

– Карьера Роджера была, безусловно, лучшей в семействе Мейвезеров, и он всегда оставался моим любимцем, когда я наблюдал за ним на ринге, – вспоминал Найджел Коллинз, бывший редактор журнала «Ринг», включенный в Международный зал боксерской славы^[15]. – У него были хорошие бои, и он не боялся выходить против самых жестких противников. Он обладал великолепным ударом, не бог весть каким подбородком и не бог весть какой профессиональной этикой. Думаю, все это, вероятно, способствовало тому, какое удовольствие приносили схватки с его участием. В свое время он в каком-то смысле явился предшественником Мэнни Пакьяо, поскольку его прозвали Убийцей Мексиканцев. Он провел немало боев с мексиканскими боксерами, некоторые из них были из числа выступавших до этого на крытой арене «Форума» в Ингвуде (Лос-Анджелес), и стал в некотором роде плохим парнем в том, что касается мексиканцев^[16].

– Моим лучшим воспоминанием о Роджере, – продолжал Коллинз, – остается его бой с Винни Пациенца. Я присутствовал во время схватки и видел, что Роджер выиграл с легкостью. Не было никаких сомнений в том, что он выиграл, но вдруг выскочивший на ринг тренер Лу Дува набросился на него, когда бой был уже завершен. Лу Дува довольно часто прибегал к такому приему, но это было похоже на одно из представлений, которые устраивал Мохаммед Али, когда выкрикивал: «Держите меня, держите!» Однако в этот раз Лу Дуву никто не стал сдерживать, и он накинулся на Роджера с кулаками, а тот «уронил» его хуком справа – и заслуженно. Вот это в моей памяти особенно ярко запечатлелось^[17].

А вот слова самого младшего из братьев Мейвезеров – Джеффа, чью защиту Роджер всегда ощущал и кого он ласково называл Джеффри:

– Роджер был диким скандалистом. Из-за разницы в возрасте между мною и Флойдом я вообще-то не тусовался с ним. Но Роджер? Бог ты мой! Это был дурной, дурной малый. Дурной, дурной, дурной. В бандах или в чем-то подобном он никогда не состоял. Он сам был бандой из одного человека. Нет, я серьезно. Но даже подростком Роджер был очень, очень смышленым, а поскольку я был младше, то он был для меня авторитетом. Как-то мы играли в «рокет футбол»^[18], и Роджер был слишком великовозрастным, чтобы быть в нашей команде. Разница в возрасте игроков составляла всего два-три года, а мне самому было лет десять или одиннадцать, тогда как он был для нас все равно что Джо Намат^[19]. Он подавал придуманные им самим команды, и все ребята боялись его. А команды он подавал уличные, не такие, что мы слышали от нашего школьного тренера.

В молодости Роджер был скандалистом. Его неоднократно выгоняли с крупных соревнований «по самым невероятным причинам», как написал Дэвид Мэйо, который в течение многих лет широко освещал спортивную деятельность Мейвезеров.

«Однажды, – пишет Мэйо, – он напал на покойного Макса Харниша, всеобщего любимца, судью, во время боя на всеамериканском турнире «Золотые перчатки». В другой раз его вышибли из программы за то, что он подогнал задним ходом фургон ко входу в тренажерный зал и уволок из него столько спортивного снаряжения, сколько смог загрузить».

Джефф вспоминал:

– Еще был случай, когда наша группа, с полдюжины ребят, возвращалась с футбольной тренировки и заглянула в магазин спортивных товаров. Вот до какой степени безбашенным был Роджер. Он заявил: «Иди и принеси биту». Так что я пошел и принес ее. Он говорит: «Держи ее наготове над башкой этого парня, что тут сидит». Ну, я и расположился с битой напротив этого парня, а остальные ребята стали хватать все, что хотели. В целом мы обчистили мужика, я не соображал, что мы сделали – но таков Роджер. Не поймите меня неправильно, Роджер казался старше своих лет. Он имел обыкновение устраивать спектакли типа Дона Кинга^[20] в нашем тренировочном боксерском зале. Он развлекал нас настоящими представлениями. Организовывал главное мероприятие, после чего шел конкурс моделей и все такое прочее. Он был очень изобретателен…

В 1981 году Роджер бежал в Лас-Вегас, а вскоре следом за ним там оказались и братья – Флойд-старший с Джеффом. Четвертый брат, Теарта Мейвезер-младший (скончавшийся в возрасте пятидесяти двух лет в 2010 году), провел несколько боев, когда проходил службу в американской армии, но не стал делать боксерскую карьеру. Закончил жизнь, работая на фабрике.

– Когда мы были молодыми, мы все время шутили. Но все оставались разными, – как-то поделился он. – Ребенком я был скорее уличным сорванцом. У Роджера был скверный характер. Флойд же не искал неприятностей, но, когда они случались, он с ними справлялся. А в Джеффе не было ничего подлого.

Когда Джеффу было всего восемь лет, он пообещал матери, что окончит колледж, – невероятное хвастовство с маловероятными шансами на исполнение.

– Она никогда не придавала этому никакого значения, поскольку никто в семье колледжа не посещал, – рассказывал Джефф. – Ну, одна из моих сестер училась в колледже, но окончить его так и не смогла. Я был в третьем классе, до колледжа еще ох как далеко, но то обещание застряло у меня в голове. Полагаю, первоначально это было скорее желанием исполнить данное ей обещание, а не просто мое намерение поступить. Учеба в колледже оказалась простым делом. Когда я попал туда, я подумал, что это будет действительно что-то неподъемное. На деле все обернулось прогулкой в парке с легким ветерком – никакой разницы между колледжем и средней школой или еще чем-то в этом духе.

Он окончил университет Уэстерн Мичиган по специальности «графический дизайн», заметно к тому времени повзрослев. Все это дало ему подготовку, которая отличалась от привычной в семействе Мейвезеров.

– Думаю, колледж сформировал меня как-то иначе. Моя родня общалась с людьми, связанными с миром бокса, а это совсем иной круг знакомств, – продолжал Джефф. – Они не имели дела с теми, кто, возможно, в один прекрасный день станет президентом или владельцем компании, входящей в список 500 крупнейших фирм по рейтингу, составленному журналом «Форчун». Вот с какими людьми я общался. Если бы образ моих мыслей походил на образ мыслей моего племянника или двух моих братьев, я, наверное, завоевал бы какой-нибудь высокий титул чемпиона мира и долгое время оставался бы им. Но я был совершенно другим. Я вошел в мир бокса просто вслед за ними. Бокс никогда не был моим первым выбором. Я любил баскетбол, а самым важным для меня было – окончить колледж.

И все же «Джаззи» Джефф дрался на ринге как аматор (любитель), даже будучи студентом выпускного курса. В конце концов он стал принимать участие в общенациональных соревнованиях. Хотя бокс и оставался у него в крови, он никогда не был у него в сердце.

Он провел шестнадцать профессиональных боев без поражений в категориях второго полулегкого и легкого веса, не поднимаясь слишком высоко по лестнице, и вскоре достиг потолка, проигрывая главным контендерам, чемпионам и проспектам^[21]. Его выставили против Оскара Де Ла Хойи, «Золотого мальчика», проводившего свой пятый профессиональный бой. Джефф был остановлен в четвертом раунде. Это была расчетливая игра со стороны промоутерской команды Де Ла Хойи.

– Я был очень похож на племянника, Флойда-младшего, – вспоминал Джефф. – Меня не сильно отмолотили, но они знали, что я не могу наносить прямые удары задней рукой, поэтому я не представлял угрозы, не мог причинить боль или нокаутировать его. Вот почему мне достался тот бой – и еще потому, что у меня было имя.

Были поражения от Джоуи Гамаша и Джесси Джеймса Лейха, перед тем как поставить точку в карьере в 1997 г. с тридцатью двумя победами – десять из них с досрочной остановкой боя – против десяти поражений и пяти ничьих. В течение короткого времени он удерживал титул чемпиона в категории второго полулегкого веса по версии, вызывающей некоторое пренебрежение Международной боксерской организации.

– Уйти было легко, потому что у меня были бои, в которых я не должен был принимать участие, с парнями в их родных городах или округах, где я ощущал себя так, будто проституирую себя, – сетовал он. – Но я мог договариваться с ними. Если случалось, что они стояли перед выбором другого бойца, на которого у них больше не было денег, благодаря моей фамилии они отдавали схватку мне. Я думал: «Держись, если они хотят, чтобы я дрался у них, они должны будут заплатить мне, потому что я уже знаю, что у них в моей карточке проставлена буква «Л»^[22]. Вот тогда я и сказал себе: «Нет, не могу я так больше».

Вонзелл Джонсон, двукратный претендент на титул чемпиона мира в полутяжелом весе, боксер из города Коламбус, штат Огайо, был спарринг-партнером Флойда-старшего. И Вонзелл стал крестным отцом Флойда-младшего.

– В то время мы были как братья, – говорил Вонзелл, вспоминая о своих отношениях с Флойдом-старшим. – Я знал Роджера и Джеффа, но по-настоящему близко с ними не сошелся. Я был близок только с Флойдом, поскольку мы с ним были боксерами из одной «конюшни» – у нас был один и тот же менеджер. Менеджером был Генри Грумс, известный как Хэнк Грумс. Наш лагерь располагался в Каламазу, штат Мичиган. Это где-то около сорока пяти минут езды из Гранд-Рапидса. Там мы и тренировались…

В конце 1970-х Флойд-старший и Вонзелл Джонсон оказались, несмотря на незначительность их предполагаемого участия, замешаны в боксерском скандале, когда против журнала «Ring» было выдвинуто обвинение в фальсификации боксерских учетных карточек, с тем чтобы подогнать их под телевизионное мероприятие, задуманное Доном Кингом.

Кинг работал над освещением одного турнира, чемпионата США по боксу, вместе с телеканалом ABC Sports, и намеревался показать, как американских чемпионов будут короновать по всем восьми дивизионам.

Затем под огнем оказался редактор Джон Орт. Его издание получило 70 тысяч долларов за подтасовку рейтингов любительского турнира, а сам он взял 5 тысяч наличными за то, чтобы внести изменения в учетные данные боксеров и завысить рейтинги тем из них, которых иначе могли бы не допустить к соревнованиям. Джонсону, Мейвезеру, Ричарду Розеллу и Грегу Каверсону вписали в общей сложности одиннадцать фальсифицированных побед, якобы одержанных в 1975 и 1976 гг. Были также пойманы на подлоге многие другие боксеры.

В конце концов помощник продюсера на АВС Алекс Валлау с активистом общественной кампании за честный бокс и автором информационного бюллетеня Малколмом «Флэшем» Гордоном раскрыли всю подоплеку махинаций, и турнир был немедленно отменен^[23].

– Все, что, как вы видите, делает маленький Флойд, большой Флойд делал лучше, – утверждал (возможно, с некоторой предвзятостью) Джонсон. – В конце 1970-х они сравнивали его с боксером по имени Шугар Рэй Робинсон. Помню, читал как-то статью (в Балтиморе, штат Мэриленд) о том, что этот малый – будущий Рэй Робинсон. Он был хорошим бойцом, «шолдер роллы»^[24] и все такое. Да и яблоко от яблони недалеко падает. Флойд-старший был высокомерным. Очень высокомерным, обалденным бойцом, обалденным полусредневиком, но дико высокомерным. Как и его сын.

Флойд-старший уже дошел до того уровня, к которому стремился как полусредневик-маргинал, после поражений от будущего великого Шугара Рэя Леонарда и пары проигранных боев чемпиону мира в полусреднем весе Марлону Старлингу. Леонард дважды уронил его в восьмом раунде, перед тем как окончательно победить в десятом. Флойд-старший жаловался, что повредил свою руку в самом начале боя, но, несмотря на это, в комментарии «Ассошиэйтед Пресс» было сказано, что его здорово побили.

«Помимо первого раунда, который Мейвезер явно выиграл, обрушив на соперника шквал ударов, – говорилось в репортаже, – единственным раундом, в котором он не уступил, стал пятый. Тем не менее к этому времени его удары растеряли весь свой блеск».

Шугар Рэй Леонард однажды заметил: «Флойд-младший дерется точно как его отец. С той только разницей, что бьет сильнее».

Вонзелл Джонсон чувствовал, что травма сыграла решающую роль в поражении Флойда-старшего от Леонарда, как бы маловероятно это ни звучало. «Его рука была повреждена, когда он дрался с Шугаром Рэем Леонардом. Если бы его рука была в порядке, он побил бы Шугара Рэя Леонарда, это я вам говорю. Но рука у него болела, а тот бой мог бы стать отправной точкой для взлета его карьеры, если бы он его выиграл. Почти наверняка он дал бы толчок его карьере».

На самом деле так вышло, что карьера его дрогнула, и он в конечном итоге прекратил ее в 1990 году, проиграв подряд три последних боя. Флойд-старший ушел из профессионального спорта, одержав 28 побед, проиграв шесть боев и сведя один вничью. На его счету 17 побед нокаутом.

– Что касается Флойда-старшего, то он был хорошим бойцом, лишь ступеньку или две недотягивая до лучшего, – продолжал Найджел Коллинз. – В какой-то момент он довольно прилично зарабатывал, продавая кокаин, а это значило, что на самом деле бокс ему не так уж был нужен, как вам могло показаться. А брат его Джефф – он был не более чем клабфайтер^[25]. Тот факт, что он оказался одним из ранних соперников Оскара Де Ла Хойи, возможно, был его заявкой на славу. Я бы сказал, что Роджер был на голову выше своих братьев, он, безусловно, завоевал несколько титулов и одержал победу над многими хорошими бойцами. А этих легко забыли. В самом деле, когда Роджер оказался на вершине, было мало что слышно о тех двоих. Люди знали о Флойде-старшем в тех случаях, если оказывались настоящими фанатами бокса. Я видел, как он дрался в Атлантик-Сити, он был приличным боксером. Но в действительности особой волны паблисити вокруг него или даже просто интереса к нему не было. Все внимание было сосредоточено на Роджере – до тех пор, пока на ринг не вышел Флойд-младший».

Флойд-старший утверждал, что все, что он делал – по обе стороны от канатов боксерского ринга, – это обеспечивал своим детям лучшую жизнь.

– Всегда, когда я боксировал, мне еще приходилось одновременно изворачиваться, чтобы раздобыть денег, потому что надо было кормить детей, – бывало, говаривал он. – Я хотел наверняка добиться того, чтобы маленькому Флойду, подрастая, не пришлось бы этим заниматься.

Как следствие, он проводил все больше времени с сыном, закладывая ранние семена в почву – прививая любовь к боксу. А бабушка Флойда-младшего Бернис вспоминала, как малыш совал ручонки в боксерские перчатки до того, как начал ходить.

К тому времени, как ему исполнилось два года, он был провозглашен – понятно, его отцом – будущим чемпионом мира. Пока сестры мальчишки трудились над полученным в школе домашним заданием, Флойд-старший обучал сына, как давать автографы. Если, конечно, верить расхожей легенде.

Другие отцы водили своих детей на футбол, баскетбол, устраивали для них шашлыки на воздухе и вечеринки, выезжали с ними на природу. Старший Флойд водил младшего в спортзал.

– Он тренировался, чтобы стать бойцом, в детской кроватке, – как-то раз сказал его отец. – Кроме шуток. Он даже в том возрасте уже норовил нанести быстрый прямой удар в голову или корпус. А когда он немного подрос, то стал бить кулаками по дверным ручкам. Я подхватывал его на руки и говорил: «Ты станешь боксером, и твой папка сделает из тебя чемпиона мира». Это его папка сделал его тем, кем он стал сегодня.

Для подобных отношений, имеющих определенные пугающие корни, не удивительно, что далее они развивались с ускорением по накатанной колее. Флойд-старший утверждает, что он всегда делал то, что было лучшим для его вундеркинда; Флойд-младший рассказывает, что он пропустил детство и отрочество и сразу трансформировался в мужчину. Оба вспоминали, как выходили вместе на пробежки длиной в одиннадцать миль, когда младшему едва исполнилось одиннадцать лет.

– Я не припоминаю, чтобы он когда-нибудь брал меня с собой или же делал что-нибудь такое, что отец обычно делает для своего сына, типа прогулки в парке, или похода в кино, или покупки мороженого, – парировал Флойд-младший. – Мне всегда думалось, что ему больше нравится его дочь (старшая сводная сестра Флойда), чем я, потому что она никогда не получала порку, а я ее все время зарабатывал.

По всей видимости, Флойд-старший отчаивался, если его сын не мог повторить того, чему он его обучал во время тренировок.

– Отец бил меня за все, что я делал, даже если я ничего не делал, – продолжал Флойд-младший. – Я молился, чтобы скорее наступил день, когда я стану взрослым и смогу избежать этого. Я устал от побоев.

Между тем он жаждал одобрения и искал способ получить его, посещая спортзалы «Tawsi» и «Pride» в Гранд-Рапидсе. Они бегали туда вместе в летнее время и пробивались туда сквозь снежные завалы высотой до четырех футов (1,2 м) зимой.

Парень без устали работал. Боксеры подхватывали его за подмышки и ставили на старый ящик из-под яблок, чтобы он мог дотянуться до боксерской груши.

В одиннадцать лет, в 1989 году, мальчишка на законных основаниях поменял свою прежнюю фамилию Синклер на Мейвезера. Это был еще один признак того, что он хотел угодить отцу.

– Ребенком я каждый день ходил в боксерский зал. Я получил боксерские перчатки еще до того, как научился ходить, и провел всю свою жизнь в спортивных залах, – рассказывал он.

Большинство бойцов были личностями, перенесшими эмоциональные потрясения еще до того, как они вышли на ринг.

И в этом было отличие. Оружие, наркотики, насилие… Он понятия не имел, что это такое, даже если бы столкнулся с чем-либо из этого. Зато он научился боксировать и узнал все тонкости бокса.

Общая страсть к тому, чтобы проводить жизнь в стенах спортзала, на какое-то время умиротворила их обоих. Однако устойчивого положения по-прежнему не было. Одна из тетушек Флойда-младшего скончалась от СПИДа, и, в конце концов, его с вещами отправили в Нью-Брансуик, штат Нью-Джерси. Вполне возможно, это было худшее время.

– Когда мне было лет восемь или девять, я жил в Нью-Джерси с мамой, нас было семеро, набившихся в одну спальню, и иногда у нас не было электричества, – вспоминает он. – Не было ни отопления, ни воды. Ничего. Я фактически сам себя воспитал. Когда люди видят, что у меня сейчас есть, у них нет ни малейшего представления о том, откуда я взялся. Им и в голову не приходит, что у меня ровным счетом ничего не было, когда я рос. Знаете, ребенком я, бывало, лежал в постели и давал себе клятву: «Я не буду курить и не буду пить». И еще говорил, что я буду клясться в этом не только пока я ребенок, я сдержу эту клятву, когда вырасту и стану взрослым. Это я сохранил в своем сознании на всю жизнь. На Рождество у нас никогда не было празднования Рождества. Мать куда-то уходила и воровала подарки для меня. Она пыталась что-то сделать, но это было трудно. Вот почему я сегодня забочусь о ней…

Найджел Коллинз считал, что лишения, пережитые Флойдом, подтверждают: большинству боксеров путь наверх дался тяжело.

– Я убежден, что большинство бойцов пришли в спорт, будучи травмированы эмоционально, – говорил он. – Флойд в значительной степени и во многом был предоставлен самому себе. Боксеры нередко сталкиваются с эмоциональными трудностями. Очевидно, они могут стать следствием сотрясения мозга, но я говорю об их приходе в спорт, будучи личностями с надломленной психикой. И когда думаешь обо всех тех боксерах, с которыми мы имели дело на протяжении многих лет, выявляется общая тенденция. Она может оказаться чем-то совершенно очевидным, например бедностью. Нищета наносит чудовищный вред ребенку. Есть и другие причины, например распавшиеся семьи, испытания, связанные с перенесенными психологическими или психическими травмами, жизнь в криминальной среде и т. д. и т. п. Отыскать многих боксеров, у которых было идиллическое детство, необычайно трудно. Я всегда твердо придерживался своей собственной теории: большинство бойцов были личностями, перенесшими эмоциональные потрясения еще до того, как они вышли на ринг. И эта теория – а это всего лишь теория – вполне применима к Флойду.

Вонзелл Джонсон, рассказывая о своем собственном жизненном опыте в Гранд-Рапидсе, делился:

– Там было так же, как где угодно в Америке. Вы видели разные города. В каждом из них существуют плохие районы. Это был небольшой город. Не Чикаго, не Нью-Йорк или Филадельфия. Ничего подобного. Но во всех городах имеются плохие районы.

Что ж, и Флойд-младший теорию Найджела подтверждает.

– Бывало, я лежал в кровати, мне лет девять, и говорил себе: «Хочу стать самым богатым человеком в мире», – рассказывал он годы спустя. – С тех пор я прошел большой путь. Это была несбыточная мечта, поскольку за стеной улицы бурлили, число погибших росло. Мои друзья беспредельничали в нашем квартале, слышалась стрельба, нормально было слышать пальбу. Если на неделе вы не слышали выстрелов, то начинали задаваться вопросом, что случилось. Одного моего друга застрелили, другой получил удар ножом. Случалось всякое безумие… Отец у меня был хастлером^[26], а мать подсела на наркотики. Я был главным мужчиной в доме с шестнадцати лет. Вот так это и было. Мне пришлось бросить школу, чтобы положение в семье стало лучше.

Он быстро превращался в бойца, используя классические приемы защиты. Отец давал ему боксерское образование и в первую очередь обучил его знаменитому мейвезерскому шолдер роллу.

Это применялось в ортодоксальной стойке, к которой прибегали члены семьи, методика старой школы, при которой правая рука держалась немного выше, чем обычно, в то время как левая свешивалась ближе к животу. Между тем переднее плечо поднималось, загораживая щеку, обеспечивая защиту подбородка и блокируя удары.

Правая рука была свободна для защиты или парирования, прикрывая голову от левых хуков, в то время как боксер мог уклоняться, скользить или отклонять удары, заворачиваясь влево и вправо, синхронно, в противоположную от ударов сторону.

– Отец обучал его всему этому, – рассказывал Джонсон, вспоминая, что передавалось от отца к сыну. – Это была мичиганская штука, совершенно точно, мичиганская, но тренеры, которые были у нас, использовали ее. Старые тренеры, когда мы тогда боксировали, были теми парнями, которые находились рядом, когда на ринге были Шугар Рэй Робинсон, Джо Луис и все те бойцы. Они учили этому. Нашим тренером был Делмар Уильямс, и он научил нас этому. Он тренировал Флойда-старшего и меня. Это были Делмар Уильямс и Роберт Митчелл. Они были нашими тренерами.

На протяжении многих лет это вырывалось из контекста, и многие не понимают, как это работает, – продолжал Вонзелл. – Многие пытаются сделать это, но не понимают внутренней философии. Шолдер ролл – и я вам говорю, я научился этому в бою, который был у меня, – это то движение, которое делаешь, если у кого-то настолько быстрая правая рука, что ее трудно поймать. Но с помощью шолдер ролла вы уворачиваетесь от удара, не принимаете на себя всю его тяжесть. Вам следует повернуть плечо в сторону от удара, а затем нанести контрудар. Вы заворачиваете плечо и выбрасываете вперед правую руку, делаете это почти одновременно. Вот как раз для этого все и делается. Это для того, чтобы парень не смог достичь своей цели или ударить вас в плечо, а вы наносите ему удар вплотную и точно. Большинство боксеров просто опускают руки ниже живота и лишь поворачивают свои плечи. Это нелепо. Они имитируют, но не знают, почему так надо делать, не знают философии, которая в этот таится. Вы должны заворачиваться и контратаковать, а не просто поднимать свое плечо, подставляя его под удар соперника. Вы обязаны ответить ударом на удар. Маленький Флойд делал это в начале своей карьеры, но по большей части он поднимал свое плечо и далее ничего не делал.

Хэнк Грумс позже утверждал, что Мейвезер-старший в значительной степени выработал этот стиль самостоятельно, хотя отдавал должное Бобу Такеру – отцу будущего чемпиона в тяжелом весе Тони Такера – за то, что он передал ему это умение.

Роджер Мейвезер говорил, что использование этого приема пошло от некоторых тренеров в Каламазу, хотя доказательства того, что к нему прибегали намного раньше, можно найти в истории бокса, просматривая видеозаписи боев с участием таких искушенных и талантливых боксеров, как Джо Луис, Арчи Мур, Шугар Рэй Робинсон и Джерси Джо Уолкотт.

Мейвезер-младший как-то раз сказал: «Если честно, то я думаю, что этот стиль боя пришел из крупных спортзалов Детройта».

Некоторые называли его «филадельфийской раковиной»^[27], утверждая, что прием появился на Восточном побережье, но Мейвезер-старший довел его до такого совершенства, что он стал просто известен как «стиль Мейвезера».

Впрочем, в обучении Флойда-старшего были другие специфические элементы, – а его сын был усердным учеником. Существовало три типа джеба: обычный (regular), поднимающий джеб (up jab) – перевернутым кулаком с низкой позиции по восходящей траектории – и джеб копьё (spear jab) вертикальным кулаком – наиболее значимый удар из этих трех.

– Вы увидите, как многие боксеры двигаются влево и наносят джеб, но я делаю то, что больше никто не делает – я ухожу вправо и наношу удар, – рассказывал Мейвезер-младший. – Левый хук – это удар, которым вас можно вырубить, потому что вы его «не читаете». Я держу свою правую руку у щеки, чтобы поймать хук. Но я не пытаюсь ловить джеб.

Культивировался стиль защиты в духе «Форт Нокс»^[28], однако к тому времени будущему королю бокса по рейтингу «паунд-фор-паунд»^[29] пришлось бороться с массой других вещей.

– Боксировать на самом деле просто, – сказал Мейвезер-младший однажды, выступая с позиции человека, который много и упорно работал и был одарен свыше естественным талантом бойца. – Жизнь намного сложнее.

Глава 2 Мечты и кошмарные решения

Возможно, имя Криса Холдена вам ни о чем не говорит. Он со временем станет техническим специалистом по обслуживанию интернет-сетей и провайдера мобильной сети – корпорации Comcast, но он боксировал с Флойдом Мейвезером, когда будущей легенде бокса было всего десять лет и весил он всего лишь 64 фунта (29 кг).

Звали тогда эту будущую легенду Флойд Джой Синклер – по фамилии матери. К десяти годам он не успел еще взять себе фамилию отца – Мейвезер и не взвалил на себя бремя ожиданий, которое ляжет на его плечи вместе с этой фамилией.

На дворе было 21 ноября 1987 года, когда Флойд-младший и Холден сошлись в коротком поединке в баскетбольном тренировочном зале Бейкер-колледжа в Овоссо, штат Мичиган.

– Помню, я подумал про себя: «Ух ты, этот малыш и впрямь хорош, просто ума не приложу, как это…» Теперь-то я понимаю, – вспоминал Холден спустя почти два десятилетия после того, как Мейвезер побил его в первом же раунде. – Он был настолько хорош тогда. Когда же я узнал, что это был он (уже потом), в голове у меня пронеслось: «О’кей, теперь все встает на свои места». Это был короткий бой. Помню, он пошел на меня, пробил несколько джебов, у меня из носа пошла кровь, и схватка была остановлена. Но даже тогда, помню, я думал про себя: «Ничего себе, этот малыш действительно хорош».

И так думал не он один.

Тогдашний долго несменяемый директор турнира «Золотые перчатки» Дэйв Пакер разглядел в нем нечто особенное. Предчувствие было настолько сильным, что после боя он заныкал в качестве сувенира бинты, которые были намотаны на руках десятилетнего боксера.

– Мне было тогда все равно, с кем биться, – вспоминал о том вечере позже Мейвезер, – я просто хотел драться. Помню, что потом мы оказались в гостинице «Red Roof Inn». Я спал, обняв свой трофей. И держал его в руках всю дорогу домой…

Воспоминания Холдена на удивление менее эмоциональны:

– Я имею в виду, что это не было каким-то особенным боем, – признавался он. – Но я попал на ринг.

Молодой Флойд набирал силу, занимая доминирующее положение на турнирах «Золотые перчатки» в отдельных штатах и общенациональных чемпионатах под тем же названием.

Вечером, накануне боя между звездами второго среднего веса Роем Джонсом и Джеймсом Тони в Лас-Вегасе 17 ноября 1994 года, Мейвезер решением большинства судей проиграл будущему чемпиону мира в легчайшем весе Мартину Кастильо. Это случилось на матчевой встрече США – Мексика. Кастильо, несмотря на то что выиграл с незначительным перевесом в счете (3:2), вспоминая о поединке, говорит, что он «с Мейвезером играл».

– Лучший способ объяснить вам, что я сделал, – это сказать, что я дрался, как Мейвезер, – вспоминал Кастильо. – Я пытался делать все то, что делал он, потому что в то время мне было просто боксировать в такой манере. Бить и двигаться, бить и двигаться. Потом я опускал руки и пробивал джеб, а затем опять перемещался. Я просто играл с ним… Я пытался сделать так, чтобы он взбесился из-за того, что ему не удается достать меня ударом. Грязновато играл, типа того.

Список боксеров, сумевших победить Флойда-младшего, очень короток, а его поражения сильно разнесены во времени. Арнульфо Браво, Карлос Наварро и Нуреддин Меджихуд… В боксерских кругах эти имена не имеют особого веса. Но всем им выпала своя доля славы. Есть даже старая любительская фотография, на которой Флойд-младший изображен с будущим соперником-профи Диего Корралесом, Оги Санчесом, еще одним аматором, победившим его, и – Браво. Фотография, которая со временем все ощутимее становилась источником болезненных воспоминаний, поскольку он сойдется в бою со всеми из них и двоим из трех проиграет. Браво побил его в полуфинале национального молодежного чемпионата. Греческий олимпиец Тигран Узлян тоже числится среди победивших Флойда, когда тому засчитали техническое поражение во время турнира в Москве в 1995 году.

Жизнь была боксом. Бокс был жизнью.

Но Флойд выиграл оба турнира «Золотые перчатки» – мичиганский и национальный в 1993 году, когда его вес составлял 106 фунтов (48 кг), и завоевал тот же титул в 1994 году при весе в 114 фунтов (51,7 кг). С увеличением своего веса до 125 фунтов (56,7 кг) он еще раз дважды короновался победителем в 1996 году, в год Олимпиады в Атланте. По ходу он получал и другие награды. В 1994 году на национальном чемпионате он завоевал приз «Выдающийся боксер», наградной халат (мантию) он получил по пути на чемпионат Национальной ассоциации спортивной лиги полицейских 1995 года. Он любил драться. Любил славу. Любил представлять фамилию Мейвезеров в семейном бизнесе.

– Мне было не по себе, когда я выиграл на общенациональных соревнованиях, потому что я побил ребят, которые были намного старше меня, – однажды сказал он, вспоминая то время. – Я возвращался в машине домой с этим огромным трофеем, который чуть ли не касался крыши. Меня спрашивали: «Флойд, хочешь заскочить в магазин?» А я отвечал: «Нет, не хочу, чтобы кто-то стал тормошить меня с моим кубком».

Когда мне было шестнадцать лет, – продолжал Флойд, – знаете, что заставило меня тогда упорно драться? Я огляделся в комнате, увидел этот огромный кубок и как бы сказал сам себе: «Ух ты, мы его завоевали? Ну, чувак, тебе надо будет драться не на жизнь, а на смерть». И причина была именно в этом. Не в деньгах.

И все же в 1992 году, когда нашему чудо-подростку исполнилось шестнадцать, его отца – почти неизбежно, учитывая, чем он занимался до этого, – приговорили к пяти годам заключения в федеральной тюрьме в Милане (штат Мичиган) по обвинению в торговле наркотиками.

Крестный отец нашего чуда Вонзелл Джонсон утверждал, что, несмотря на предыдущий инцидент со стрельбой, Мейвезер-старший далеко не всегда был вовлечен в преступную деятельность.

– Вообще-то, когда он занимался боксом, он был по-настоящему хорошим парнем, – отмечал Джонсон. – Все это случилось после завершения его карьеры, после того как он получил пулю в ногу во время домашней разборки, после того как его карьера закончилась. Он связался с плохими парнями. С наркоторговцами в Мичигане, вот как это все произошло. Но на протяжении всего времени, до того как его карьере пришел конец, он был отличным парнем. Никогда не ввязывался ни в какие неприятности.

Примерно в то же время Дон Хейл, владелец многомиллионной компании, которая занималась гормонозамещением, стал неофициальным опекуном Флойда. Годы спустя Хейл станет известным как «белый папа» Флойда.

В самом начале 1990-х Хейл находился в Вегасе. Его брат работал с Фрэнки Рэндаллом и познакомился с дядей Флойда – Роджером. Хейл, тоже родом из Гранд-Рапидса, мгновенно обнаружил, что у них определенная общность взглядов.

– Роджер посетовал, что не смог справиться с Флойдом, поэтому отправил его назад домой, – рассказывал Хейл. – Роджер сообщил мне, что он там носится по улицам и что за ним нужен присмотр. Спросил, не заинтересуюсь ли я этим?

Хейл попросил его организовать, чтобы Флойд позвонил ему. А спустя несколько дней после своего звонка парень уже жил вместе с Хейлом, его женой и тремя их детьми.

– Его отца уже не было в семье, и ему не хватало того, как отец прежде натаскивал его в тренажерном зале, – вспоминал Хейл в своем интервью, которое он дал газете «USA Today» в 2015 году. – С тех пор я стал водить его в спортзал. Я сам не мог там бывать каждый день, потому что мне надо было управляться со своим бизнесом, но я всегда находил способ, чтобы он приходил туда.

Хейл помогал молодому Флойду приезжать и уезжать из спортзала. Даже нашел ему работу в банкетном центре, где Мейвезер однажды заснул утром, в рабочее время, и сотрудники центра не смогли его разбудить, настолько он устал накануне на тренировке.

– Он сказал: «Дон, я не хочу ничем заниматься, кроме бокса. Я буду зарабатывать на жизнь боксом», – рассказывал Хейл. – Так что потом я уже никогда не пытался найти ему другую работу.

Жизнь была боксом. Бокс был жизнью. Хейл вспоминал, как он утешал Мейвезера после двух поражений от боксеров-любителей:

– Флойд просто положил мне свою голову на плечо и разрыдался, как ребенок… Не знаю, хотел ли Флойд, чтобы люди узнали об этом, но, формируя свое мировоззрение, он желал выглядеть плохим парнем. Помню, когда он еще был любителем, мы заговорили о том, как он станет новым Шугаром Рэем Леонардом. Он тогда сказал: «Я не хочу быть Шугаром Рэем Леонардом, хочу быть плохим парнем. Люди платят за то, чтобы увидеть плохого парня». Его не трогало, что люди думали, потому что он был уверен, что они будут платить (за то, чтобы смотреть бои с его участием).

Дядя Роджер, тогда еще активный боксер, заправлял всеми тренировками, и Флойд-младший оставался блестящим проспектом. К тому времени Флойд превратился в самую крупную щуку в Мичиганском пруду^[30]. «Я руководил работой тренировочного зала», – рассказывал он.

Помимо бокса, однако, жизнь по-прежнему была столь же разнообразна, как и всегда.

Однажды он признался:

– В шестнадцать лет я был предоставлен сам себе и полагался только на себя. Бабушка (была уборщицей) уходила на работу, возвращалась домой в полночь. Комендантского часа у меня никогда не было, даже в дни школьных занятий, приходил домой в час или два, шел в школу, но весь день был сфокусирован на занятиях в спортзале. Занятия боксом в спортзале – это было лучшее в мире времяпровождение.

Он ведь и путешествовал, занимаясь боксом. Посещал Европу, объездил Соединенные Штаты, бился с профи и аматорами. Довольно много ездил, куда хотел, останавливался там, где хотел, и делал то, что хотел. Он, разумеется, совершенствовал свое мастерство, мерился силами с любым, чтобы доказать, что он заслуживает фамилию Мейвезер, что он «свой» в боксе и что он добивается больших успехов.

– Они были намного больше, чем я, – вспоминал он о нескольких своих спарринг-партнерах. – Бывало, настраиваю себя: «Я буду так здорово боксировать, не буду делать ошибок». И когда я приезжал туда, побеждал их и не совершал ошибок, я был так рад. После этого я хорошо спал ночью.

Антонио Тарвер станет его товарищем по команде боксеров-любителей, другом, Тарвер, будущий чемпион мира. Он рассмотрел в Мейвезере талант с того момента, как только увидел его.

– Мы были в Далласе, на национальном турнире Спортивной лиги полиции США, и я думаю, он продемонстрировал на том турнире, безусловно, выдающийся бокс, – рассказывал Тарвер. – Это был парень с невероятной скоростью рук, у него было громкое имя, и он был дерзким, уверенным молодчиком. Вы всегда знали, что он – нечто особенное.

Да, он был хорош. Но однажды вечером в Колорадо-Спрингс Августин Санчес – позже ставший чемпионом мира в профессиональном боксе с прозвищем Оги – оказался лучше восемнадцатилетнего Мейвезера. Он стал последним американцем, который побил Флойда Мейвезера-младшего.

Санчес удостоился уважения, однако вокруг разносторонне одаренного тинейджера из Мичигана стала разрастаться молва.

– Он всегда был талантливым бойцом, – отзывался о нем Санчес. – Он всегда выделялся. Все хотели видеть этого парня. Хотели видеть, как он дерется, что он может делать. Во время всех турниров постоянно слышалось: «Мейвезер здесь. Мейвезер здесь». А я реагировал типа: «Ну и что? Давайте его сюда». Особенно когда он перешел в мой дивизион. Вообще-то мне было наплевать, кто был в моем дивизионе. Моей целью было попасть в олимпийскую команду, и кто бы ни оказался на моем пути, я должен был победить его.

– В этой истории смешно то, что мы с Флойдом знали друг друга с 1994 года. Тогда он боксировал, имея вес около 108 или 112 фунтов (49 или 50,8 кг), мы жили в одном номере во время Олимпийского фестиваля^[31], так что между нами возникло нечто похожее на дружбу, – вспоминал Санчес через 20 лет, в 2014 году. – А на следующий год он перескочил через две или три весовых категории и стал боксировать в полулегком весе, в моей весовой категории до 125 фунтов (56,7 кг). Мы перестали драться в конце 1994 года, в полуфинале чемпионата США, в нем мы дрались друг с другом, но на самом деле мало кто знает о том бое. А это был наш первый бой. Всего же мы провели совместно четыре схватки.

Первый бой он выиграл, – продолжал Санчес, – а я думал, что победил его. Но победу присудили ему. Бой был по-настоящему хорош для такого бойца, как я, прессингующего боксера. Мы перемещались по всему рингу. Я его прессинговал, а он наносил удары. Это была тотальная война на выживание с первого до третьего раунда. Решение в его пользу было с минимальным перевесом. Я думал, что победил я, и после этого мы почти не общались. Когда мы виделись, он не хотел проявлять какие-то дружеские чувства, что нормально. Мы собирались положить конец нашим боям в будущем, поэтому он не хотел поддерживать никаких отношений такого рода.

Санчес желание Флойда понял, и возникшие когда-то дружеские связи испарились. Тем более когда они оба устремились к верхней ступени, к завоеванию места в олимпийской команде 1996 года, звезды которой будут бороться за победу на родной земле в Атланте.

– Мы вновь сошлись на ринге в отборочных соревнованиях перед Олимпиадой, и тут я его победил, – продолжил свой рассказ Санчес. – Это было на отборочных перед Олимпийскими играми, и мы дрались в верхней сетке победителей, потому что там были сетка победителей и сетка проигравших. Проигравший должен провести бой дважды, вроде как получив второй шанс. Все победители продолжают борьбу, а проигравшие заканчивают боями друг с другом, поэтому их бои продолжаются один дополнительный день. В общей сложности они сражались четыре дня, а победители – только три. Так или иначе, дело закончилось тем, что мы встретились в финале, и вновь бой был хорошим. Мы перемещались по всему рингу, я прессинговал его, хотел бороться, хотел остановить его, а у меня не получалось. Я поднажал, навязывал борьбу от одного защитного угла до другого и закончил тем, что победил по очкам. Фактически это была ничья. В конце концов судьям пришлось выносить решение нажатием кнопки на компьютере, чтобы определить, кто, по их мнению, победил, и победа досталась мне. Так что Флойд перешел в нижнюю сетку проигравших и сразился с Карлосом Наварро, выиграв этот бой. А спустя несколько месяцев мы сошлись вновь в соревнованиях на выбывание в 1996 году – так совпало, что этот год стал единственным, когда такие соревнования проводились, – и появился еще один шанс, мы дважды встретились на ринге в боях на выбывание.

Флойд был уверен, что одержал верх и выиграл по очкам с небольшим перевесом, чтобы провести третью встречу. «Я чувствую, что я лучше, – сказал он, напуская на себя беспечный вид. – Завтра, возможно, будет поставлена точка».

Победы под ноль, как он предсказывал, на следующий день, когда они сошлись в финальном поединке на выбывание в Огасте, штат Джорджия, в апреле 1996 г., не получилось. Тем не менее она выглядела более убедительной.

– На сей раз более, чем когда-либо, это была война, – продолжал свои воспоминания Санчес. – Дрались на равных. Это был хороший бой. Он знал, что надо делать для того, чтобы победить, и это подходило моему стилю. Я думал, что победил я. Разумеется, любой боксер будет так утверждать. Он дрался лучше в этом втором поединке. Он дрался намного умнее, и я ощущал, что он стал лучше.

Используя свою жалящую, как пчела, правую руку, в этом матче «не на жизнь, а на смерть», Мейвезер вышел победителем со счетом 20:10, забронировав себе место в олимпийской команде.

Корреспонденты, специализирующиеся на освещении любительских боксерских поединков, отметили его «замечательные ноги» и «как у него все больше проявляется порхающий стиль боксера-профи».

Санчесу было всего восемнадцать лет, он был старшеклассником из Лас-Вегаса. Он проиграл в бою, который был назван нечистой аферой. Независимо от того, каким был тот бой, журнал «Boxing News», разумеется, не купился на радужные перспективы Мейвезера.

«После матча победителям вручили красивые пояса чемпионов, – говорилось в репортаже, – однако либо эти олимпийцы не столь же хороши, как в прежние годы, либо «компьютерные стили» ведения боя приглушили их природные способности – просто невозможно сказать, в чем дело. Отметая эти догадки в сторону, никто из них и близко не стоит с Шугаром Рэем Леонардом, который блестяще завоевал золото в Монреале в 1976-м».

Это была просто работа, проделанная девятнадцатилетним Мейвезером, сказавшим: «Я мечтал участвовать в Олимпийских играх с одиннадцати лет».

Тем не менее его тренер в олимпийской команде, Аль Митчелл, ветеран-филадельфиец, был сдержан относительно перспектив Флойда.

– Победа была близка, – сказал он, вспоминая бой с Санчесом. – Думаю, Оги сделал достаточно для того, чтобы получить решение в свою пользу, но Флойд вернулся и побил Оги. Он скорректировал свою манеру боя. Он был всего лишь молодым парнем, но сумел перестроиться. А Оги был хорошим, хорошим бойцом.

Впрочем, ждать пришлось недолго, прежде чем Митчелл стал опекать Мейвезера, когда тот вошел в олимпийскую сборную – команду талантливых, но изначально дезорганизованных мальчишек из гетто, разбросанных по всей Америке.

– Когда Флойд впервые оказался в команде, мы оставались вместе четыре или пять месяцев, и я разъезжал с ними везде. Меня назначили главным тренером немного раньше, чем это было обычно принято, и я знаю, что у нас была очень молодая команда, – вспоминал Митчелл. – Помимо Тарвера и Лоуренса Клей-Бея, все остальные в команде были довольно молодыми парнями – 16, 17, 18 лет. Особенно Флойд. Флойд бывал у меня в спортзале, которым я заведовал в Маркетте (штат Мичиган), и мы также бывали в двух других штатах. Я наблюдал за ним, и на самом деле он не произвел на меня сильного впечатления. Они все выглядели хорошо, но он меня не впечатлил так уж сильно. Он не выделялся. Возможно, выделялся Тарвер, потому что в тот год Тарвер завоевал все. Он выиграл чемпионат мира по боксу среди любителей, выиграл на Панамериканских играх и победил в чемпионате США. Впервые у нас появился боксер, победивший во всех трех соревнованиях в один и тот же год. Проблема была в том, что Тарвер думал, что он может ходить по воде, и, вместо того чтобы пытаться стать лучше и лучше на каждых сборах, он просто почивал на лаврах. Он был уверен, что просто победит. Люди думали, что золото получит именно он.

Готовясь перетянуть в Атланте внимание на себя, Флойд Мейвезер-младший выступил 17 июня в составе американской команды против сборной России на муниципальной спортивной арене «Coconut Grove Convention Center» в Майами, штат Флорида.

«Смышленый подросток с быстрыми кулаками уже на тридцать первой секунде послал Вячеслава Смирнова в стоячий нокдаун^[32] перед тем, как отлупил его настолько основательно, главным образом прямыми ударами передней правой, что бой пришлось остановить через две минуты и двадцать пять секунд третьего раунда», – говорилось в репортаже. Мейвезер засверкал, подавая реальные надежды.

Один опытный журналист даже заметил: «Он уже смотрится как профи мирового класса». Его выход на Олимпийские игры был стремительным, и его товарищи по команде, включая Нейта Джонса, Тарвера, Альберта Гуардадо, Захира Рахима, Фернандо Варгаса, Терренса Каутена, Дэвида Диаса, Дэвида Рида, Роши Уэллса и Эрика Мореля, стали звать его Флойдом Красавчиком – из-за его не обезображенной в боях внешности и приемов защиты, к которым он прибегал, чтобы уберечь первозданные черты своего лица от повреждений.

Нейт Джонс был соседом Мейвезера по гостиничному номеру в Атланте.

– Я встретился с Флойдом на национальном турнире «Золотые перчатки» в 1994 году, – вспоминал Джонс. – Мне он не понравился, потому что слишком много болтал. Я только что освободился из тюрьмы, рейтинга у меня не было. Свой последний бой я провел, когда мой вес был 147 фунтов (66,7 кг), вышел на свободу, набрав 240 (108,8 кг), а затем скинул вес до 200 (90,7 кг), и мне надо было побить лучшего боксера из Чикаго, чтобы попасть на национальный чемпионат, – Фреса Окендо, которого я сейчас тренирую.

Было дело, – продолжал Нейт Джонс, – я совершил вооруженное ограбление… До суда не дошел… Сделал еще пару кое-чего. Мне светило два с половиной года. Но, сидя в тюрьме, я смог получить свой ОД (общий диплом) и освободился досрочно за хорошее поведение. А Флойд каждый день хвастал, поэтому я его терпеть не мог. Но когда я увидел, как он дерется, я понял, о чем он говорит. Потому что он был лучшим из всех, кого я видел. Я видел почти все бои с его участием в качестве любителя. Отправляясь на отборочные олимпийские соревнования, он вошел в команду синих, а я был включен в команду красных, которая считалась командой номер один. Его это явно задело. Задело до глубины души, он был обозлен тем, что включен в команду синих. Он даже не хотел надевать ее спортивную форму. Это действительно серьезно его обозлило. Я сказал ему: «Приятель, все нормально. Не переживай ты так, мы победим. Мы войдем в команду номер один». И он не стал со мной разговаривать, потому что мы были определены в разные команды и мои слова прозвучали вроде как: «Дурачок, не бери в голову». В конце концов он вошел в сборную, и мы оба стали олимпийцами и получили огромное удовольствие. И я люблю его, он классный малый.

Были внутри команды и дрязги. Все хотели всем заправлять, хотя это была работа только для Митчелла. Они первоначально стали тянуть телегу в разные стороны.

– Каждый хотел быть главным, – вспоминал Джонс. – Сошлось много самомнений, тут были Варгас, Флойд, Тарвер, Дэвид Рид, самолюбивые личности. Мне просто повезло оказаться среди них. Но тренер Аль Митчелл всех нас сплотил. Мы стали ощущать спину друг друга, стали поддерживать друг друга, и, когда мы дрались на Олимпиаде, тренер всех нас приводил, чтобы мы присутствовали во время боев. Не так, как было в 1992-м, когда некоторые ребята носа не показывали. Мы должны были поддерживать своих товарищей по команде. Но еще больше мы хотели ощущать их поддержку.

Митчелл был уверен в своих тренерских способностях, но ему надо было научиться, как одновременно стать советником.

– Это, возможно, стало для меня самым сложным делом, – признавался он. – Сколачивать из них единую команду и прививать уважение друг к другу. Я родился в Северной Филадельфии, и на каждой территории орудовала своя банда, вот с чего я начал. Мне пришлось приструнить их, пару раз останавливать разборки и все такое. И я дошел до того, что как-то забрал у них телефоны из номеров вместе с телевизорами и сказал: «Вот так отныне это и будет». Мейвезер и Нейт Джонс – я все еще слышу их голоса – сказали, что я никому не нравлюсь. Никто меня не любил. Но именно так я сбил их в одну команду. И мы не завоевали бы шесть медалей, если бы я так не поступил.

Флойд был общительным, – продолжал Митчелл. – Он, Нейт Джонс и Тарвер держались по-настоящему тесно друг с другом. У каждого была небольшая команда, с которой они тусовались. Джонс, который теперь работает с Мейвезером, – эти двое стали близкими приятелями. Тарвер тоже… Смешно, когда собираешь всех из разных городов Соединенных Штатов. Все из разных местностей, и каждый думает, что он хозяин на своей территории. Так что перед вами происходит столкновение «личного состава» между собой, и иногда мне приходилось разбивать доводы. Но за месяц до того, как отправляться на Олимпийские игры, все влились в одну команду, а мне потребовалось на всю работу около двух месяцев…

– Я был довольно близок с каждым из них, – рассказывал Тарвер. – Мы были сплоченными, потому все – из города. Я и Нейт были старшими ребятами, а Мейвезер был в любом случае довольно «норовистым котом», и мы пришлись друг другу по душе. Все ребята подружились. Ребята из Филадельфии, например, Захир, Терренс Каутен, Роши Уэллс (упокой, господь, его душу!) – все эти ребята были крутыми. У нас в команде не было места враждебности или чему-то в этом духе. Ребята вздорили друг с другом, как это случается между братьями, но все это дерьмо не имело никакого значения. Мы были крепко спаянной командой, приятель. Когда я вспоминаю те дни, черт возьми, я смотрю на это так: молодые ребята соревновались друг с другом, и не все становились лучшими друзьями, но когда мы составили олимпийскую команду, появилась солидарность. Мы стали избранными, поэтому, разумеется, мы сплотились. Случалось, по ходу дела чьи-то чувства бывали задеты, но многие из тех парней были молодыми, очень молодыми, и если что-то подобное происходило, то причиной тому было недопонимание, а люди давали волю чувствам, и иногда они озлоблялись на кого-то. Но я любил каждого брата в команде, приятель. У меня ни с кем не было проблем. Я не говорю, что мой характер был всем приятен, нет, но когда оглядываешься назад, видишь, что все испытывали взаимное уважение и любовь друг к другу. Вот как я на это смотрю.

Митчелл обо всем вспоминает иначе:

– Флойд, как и остальные, был молодым парнишкой. Они никогда раньше не поднимались на такой уровень, поэтому старались переплюнуть себя. Моя работа как тренера заключалась в том, чтобы найти способ и сладить с ними. Знаете, я прослушал несколько уроков по психологии, чтобы справиться с одним или двумя из них, и полагаю, во время Игр мне это помогло. Пару раз они явились на тренировку с опозданием, и я им всыпал. Затем, когда они опять опоздали, я забрал из их комнат телефоны и телевизоры. Иногда я заставал их, когда они ругались друг с другом. Однажды поймал их за азартной игрой! Я забрал все их деньги, купил на них цветы и поставил их у них в общежитии.

Моей главной задачей, – продолжал Митчелл, – было заставить их работать сообща, и, наконец, за месяц до Игр у них это получилось. Это было совсем другое дело; тренерская работа сама по себе для меня трудности не представляет. Трудно, когда у тебя под началом разные люди из разных регионов Соединенных Штатов, особенно если они выходцы из бедных районов, потому что каждому приходится драться за то, что они могут получить.

Тарвер сказал, что Мейвезер, случалось, бывал несдержан, но в основном он был порядочным малым.

– Флойд всегда был приличным парнем, приятель, – пояснял он. – Как можно навешивать на кого-то ярлык плохого парня? Кто тут может судить? Флойд не был плохим парнем. Он был молодым, прикольным чуваком, имевшим свою собственную идентичность, который точно знал, к чему он идет. Никого за такое винить нельзя. За такое следует ценить. Я был таким же чуваком, с таким же настроем. В основном, когда мы заглядывали в наше будущее, мы оба знали, чего мы добиваемся. Сомнений на этот счет не было.

Погоня Мейвезера за олимпийской медалью началась на стадионе «Александр Мемориал». Бои были по три раунда, каждый по три минуты.

Он победил Бахтияра Тилеганова из Казахстана по очкам со счетом 10:1 в первом своем бою. Встреча была остановлена на пятьдесят седьмой секунде второго раунда из-за сильного кровотечения из носа у казахстанского боксера.

– Я был настолько накачан и так рвался в бой, – вспоминал Мейвезер, – что хотел голову оторвать этому парню.

Затем, размышляя какое-то мгновение над обстоятельствами, сложившимися за пределами боксерского ринга, он добавил:

– Я ценю ту помощь, которую мне оказывали мои тренеры после того, как отца посадили. Но отец по-прежнему продолжает давать мне указания, хотя остается за решеткой. Я должен поблагодарить отца, потому что без него я бы здесь не оказался. Думаю, что, возможно, он смотрел мой поединок.

Пять дней спустя, 22 июля, Мейвезер вновь побеждает, разделавшись с Артуром Григоряном из Армении – будущим чемпионом мира среди профессионалов, который удерживал пальму первенства в категории легкого веса по версии WBO на протяжении восьми лет. Его Флойд победил по очкам со счетом 16:3 во втором раунде.

Кто-то написал, что Мейвезер боксировал «с настоящей страстью и настойчивостью». Хотя это было то, что со временем станет для него привычным, Мейвезер вошел в историю своим третьим поединком на Олимпиаде. Он вышел победителем в полном захватывающих моментов бою с блестящим кубинцем Лоренцо Арагоном.

В конце боя счет был 12:11, и это означало, что Флойд стал первым американцем, победившим кубинца на олимпийских соревнованиях за последние двадцать лет – с того момента, когда Леон Спинкс разнес в пух и прах Сиксто Сорию в Монреале в 1976 г. Из-за бойкота боксеры обеих стран не встречались на Олимпийских играх в 1980, 1984 и 1988 годах.

Арагон, высокий и неуклюжий, обрушил на Мейвезера больше ударов в первом раунде, тогда как Мейвезеру, по обыкновению, было сподручнее отвечать контрударами. Отставая во втором раунде со счетом 4:5, американец поднажал, стал агрессивнее и закончил его с опережающим счетом 10:7, несмотря на то что судьи – использовавшие заслужившую дурную репутацию компьютерную систему подсчета очков – не смогли засчитать практически ни одного из его удачных ударов в корпус.

В третьем, и заключительном раунде бой принял беспорядочный характер, и хотя кубинец стал сокращать разрыв, этого в конечном счете оказалось недостаточно.

– Больше всего он поразил меня тогда, когда начались бои за медали, когда он дрался с кубинцем и победил его с перевесом в одно очко. Это был классный бой, – сказал Митчелл, сияя. – Дело в том, что тогда Мейвезер был боксером, применявшим защитный стиль боя. Но для победы в том поединке он не мог боксировать в таком стиле, ему надо было драться, он должен был больше думать о нападении. Ему надо было прессинговать кубинца и сопротивляться. Если вы посмотрите другие поединки с участием Флойда, вы заметите, что он боксирует и перемещается по рингу. В этот раз он должен был идти вперед, и он удивил меня. Кубинец был очень хорошим боксером. Это была чертовски серьезная схватка, но как раз в этом Флойд и поразил меня, я подумал: «Вот это да, малыш, оказывается, лучше, чем мне казалось».

Мейвезер прошел до полуфинала, где встретился с любимцем Болгарии Серафимом Тодоровым, трехкратным чемпионом мира среди боксеров-любителей и трижды выступавшим на Олимпийских играх (правда, ранее так высоко он не поднимался). Будучи боксером наилегчайшего веса, он проиграл в 1988 году поединок в четвертьфинале со счетом 1:4 будущему золотому медалисту и победителю Олимпиады в Сеуле Ким Гван Сону – южнокорейскому боксеру. Четыре года спустя, в Барселоне, Тодоров проиграл боксеру из Северной Кореи Ли Гван Сику со счетом 15:16.

Усатый европеец выиграл в Атланте все три своих поединка по решению судей, набрав больше очков в боях с украинцем Евгением Шестаковым, австралийцем Робби Педеном (будущим чемпионом мира среди профессионалов во втором полулегком весе по версии IBF) и, уже в четвертьфинале, немцем Фальком Хусте.

2 августа, в полуфинале боксеров полулегкого веса, Флойд с первого удара гонга выглядел как более быстрый боец, но Тодоров – с его ростом и преимуществом в дистанции, с которой он мог вести бой, – оказался крепким, опытным и терпеливым. Поединок изобиловал активными действиями. Молодой Мейвезер пытался подойти поближе, обрушить на соперника град ударов, а потом отойти на безопасное расстояние. Проамерикански настроенная толпа аплодировала его действиям, когда он контратаковал левой, но проморгала счет, зафиксированный на судейских компьютерах.

Когда вы попадаете на международный уровень состязаний, тут игра ведется по иным правилам – с учетом того, к чему стремятся там судьи. В боксе кругом политика.

Просмотр повторов выявил, что Мейвезеру удалось нанести несколько ударов в течение раунда, но засчитан был только один, и к концу раунда он проигрывал со счетом 1:2.

– Ты втыкаешь свой джеб в него, но слишком быстро отскакиваешь назад, – сказали Мейвезеру, когда он вернулся в свой угол. – Ты не должен этого делать. Ты должен оставаться на близком расстоянии, когда достаешь его джебом. Ты отстаешь по очкам; ты должен давить на него.

Разумеется, в следующем раунде он наверстал упущенное и повел по очкам. Тодоров хорошо перемещался, но Флойд доставал его одиночными прямыми ударами правой. На каком-то этапе он осыпал его шквалом ударов по корпусу, и хотя судьи вновь остались непоколебимыми, он сделал достаточно для того, чтобы выйти вперед при счете 7:6; теперь только три минуты отделяли его от завершения трудов. Все зависело теперь от последнего раунда.

– Заставь его двигаться, заставь его двигаться, – сыпались советы Флойду в промежутках между раундами. – Теперь ключ к победе в правой руке. Прямым ударом. И еще одно: когда будешь рядом, каждый раз сильно бей в корпус, по-настоящему сильно. А затем сразу же поднимай удар правой.

Мейвезеру, казалось, не везло с набором очков, когда побежали первые секунды этого решающего раунда, а спустя еще несколько секунд он уже отставал со счетом 7:8, после того как левый хук Тодорова достиг цели.

Мейвезер вел бой с большей непосредственностью, и толпа его сторонников отзывалась одобрительными возгласами. Два удара правой достали болгарина, и зрители зааплодировали и стали подбадривать Флойда, но счет оставался неизменным. У Флойда из носа потекла кровь, но он сравнял положение, когда его длинный прямой удар левой настиг Тодорова, отклонявшегося назад. И, хотя болгарин по очкам чуть опережал соперника, тяжелый правый хук принес Флойду верных два очка за тридцать секунд до окончания боя. Когда оставалось десять секунд, Флойд осыпал Тодорова ударами. Он бил своего врага, чтобы сделать счет 10:9, отчаянно пытался сравнять его, в то время как истекали последние секунды, и бой был завершен. Команда Тодорова поздравила его, когда он вернулся в свой угол.

Пока двое бойцов ждали вердикта, стоя в центре ринга, уверенный Мейвезер, вышедший из синего угла в синих жилете, шортах и шлеме, поднял вверх свой указательный палец, а затем в надежде поднял голову, будучи явно уверен в том, что продолжит борьбу за золотую медаль.

Телезрители уже были осведомлены о счете, но иначе обстояло дело в зале, где бурлила публика.

Решение пяти судей: Станислава Кирсанова (Россия), Освальдо Бисбала (Аргентина), Наджи Муссы (Мартиника), Дхармасири Виракуна (Шри-Ланка), Хамада Хафаза Шумана – свелось к тому, что победитель на самом деле в красном углу. Египетский судья по ошибке поднял руку Мейвезера.

Бросая неуверенные взгляды по сторонам, будто не понимая, действительно ли он победил, Тодоров робко ежился, а со всех сторон неслись неодобрительные шиканье и свист.

Решение вызвало фурор среди членов сборной команды США. Толпа свистела и шикала, и в историю этот случай вошел как одно из многих сомнительных решений, принятых на соревнованиях боксеров во время Олимпийских игр на протяжении многих лет.

Старый конкурент Мейвезера Оги Санчес запомнил и пересказал потом основные моменты.

– Разумеется, – сказал Санчес, у которого было лишь 11 поражений из 186 любительских боев, три из которых против Мейвезера, – он представлял США. Я ничего не мог сделать, только поддержать его. Он выступил отлично. Я думаю, решение было принято неверное, но он показал себя молодцом. Я не мог понять, как они могли присудить победу другому парню, Флойд просто измолотил его. Но когда вы попадаете на международный уровень состязаний, тут игра ведется по иным правилам – с учетом того, к чему стремятся там судьи. Кроме того, это – политика. В боксе кругом политика. Думаю, тот бой выиграл он.

Америка подала протест. В нем утверждалось, что судьи побоялись упреков со стороны Эмиля Жечева, главы судейской коллегии на Олимпийских играх и болгарина по национальности. Трое из его соотечественников-боксеров получили на этих соревнованиях золотые медали^[33].

Менеджер команды США Джеральд Смит утверждал, что Флойд наносил удары, которые судьями не фиксировались, настаивая, что Тодорову присуждались очки даже тогда, когда его удары не достигали цели.

Американский судья по боксу Билл Векерле был настолько расстроен из-за решения, что покинул Игры и даже подал в отставку с поста судьи федерации^[34]. В письме к президенту федерации Анвару Чаудри он с раздражением написал: «Я отказываюсь быть частью организации, которая продолжает вести судейство подобным образом».

«Судейство было абсолютно некомпетентным», – добавил он.

Некоторые в своих оценках проявили себя более стоически. Один репортер отметил, насколько «дразняще близко» подошел Мейвезер к тому, чтобы одержать победу в мире номер один, подытожив, что он проиграл с «мучительно ничтожной» разницей в одно-единственное очко. На этот раз не было никакого упоминания о расхождении во мнениях, хотя все кругом об этом кричали.

Тодоров продолжил борьбу и завоевал серебро; американский протест был неудачным.

Человеком, поставившим крест на надеждах Тодорова получить золотую медаль, оказался тайский боксер Сомлук Камсинг, который завершил свой путь к финалу победой в полуфинале со счетом 20:8 над аргентинцем Хулио Пабло Чаконом. Таиландец победил русского^[35] в финале со счетом 8:5.

Позже Мейвезер пытался казаться лишь сильно удивленным, спокойно перенесшим удар.

– Вы знаете, и я знаю, что его удары до меня не доходили, – утверждал он. – Говорят, что он – чемпион мира. Теперь вы все знаете, кто на самом деле чемпион мира.

Товарищи по команде и Митчелл поддерживали его.

– Думаю, это был грабеж, один из самых отвратительных, известных мне, – сказал Джонс, завоевавший бронзу и наблюдавший за поражением Флойда, находясь вблизи ринга. – Я чуть было не заплакал, когда они зачитали судейское решение. Я действительно сильно за него переживал. Все это заставило меня сильно переживать. Я думал, Флойд присоединится к Риду на финальном этапе, и у нас будут двое боксеров в финале, но его ограбили. Меня это просто потрясло, но он от всего отмахнулся и дал сдачи – посмотрите на него сегодня. Мне приходилось видеть, как принимаются плохие решения, но решение по Флойду задело меня сильнее всего. Я уже проиграл тогда, мы оба выступали в полуфинале. Я дрался раньше, а до его поединка должно было пройти еще несколько боев. Я думал, он победил, и это повлияло на него. Он не сломался, держался до тех пор, пока мы не вернулись домой. Когда мы приехали, произошедшее дошло до его сердца. Это действительно забрало его за живое. Он чувствовал, что подвел страну, не завоевав золото. Мне пришлось сказать ему: «У тебя бронза, ты хорошо выступил. Третий в мире, как ты можешь жаловаться?» Он не хотел бронзы. Он хотел быть золотым медалистом. Только ради этого он тренировался, только об этом говорил, о том, чтобы отправиться на Олимпиаду и завоевать золото.

– Мейвезер сделал достаточно для того, чтобы победить, но не получил судейского решения в свою пользу, – вспоминал Митчелл. – Однако я присутствовал на многих международных соревнованиях и замечу: когда имеется спортсмен, который участвует там год за годом, год за годом, люди помнят об этом и уважают это. Они смотрят и болеют за таких чуть больше, чем за кого-то другого. Я думаю, Мейвезер победил, без вопросов. Но судейского решения в свою пользу не получил. Нечего об этом говорить. Когда будете следить за поединком, не торопитесь, вы поймете, что я имею в виду. Когда у вас пять различных судей, кто-то из них считает удары в корпус, кто-то – удары в голову. И если вы явно не выигрываете бой, у вас проблема. Такое случается на любом турнире. Думаю, он сделал достаточно для того, чтобы победить. Думаю, судейское решение было плохим. Не возмутительным, а плохим. Не таким, как в случае с Роем Джонсом в 1988 году, но для меня он – победитель. Я не говорю этого, потому что был его тренером, но – он должен был бороться в финале за золото.

Разве Митчелл не ждал, что его бойцы получат судейское решение в свою пользу, представляя страну, которая принимала Игры?

– Не обязательно, – заявил он. – Я смотрю на счет, смотрю на людей, а люди разные, и прибыли они из разных стран. Даже несмотря на то, что соревнования проводятся в нашей стране, следует помнить, что судьи родом из других, и они пытаются быть справедливыми. Но иногда мы видим судей, которые подсуживают некоторым боксерам, а парень, которому он проиграл, долгое время выступал на международных соревнованиях. Поэтому все его знали. Что касается молодой американской команды, то ее члены приходят и уходят. Вот что причиняет нам боль. Наши ребята, как только заканчиваются Олимпийские игры или мировые чемпионаты, переходят в профессионалы. А другие парни из Европы и других мест участвуют раз за разом и в Олимпиадах, и в чемпионатах мира. А американцы, поскольку они бедны и у них нет источника денег, идут в профессиональный бокс…

Флойд, как и большинство людей, был вначале немного взвинчен решением, а затем я сказал ему: «Послушай, тем, кто занимается профессиональным боксом, ты понравишься, так что не переживай из-за этого. Я считаю, что ты бой выиграл, и все считают, что ты его выиграл, так что я знаю, что это больно, но ты это переживешь». И он пережил, а теперь только взгляните, где он.

Тарвер тоже чувствовал, что с ним обошлись несправедливо. В то время как Дэвид Рид завоевал золото, Тарвер стал одним из пяти бронзовых медалистов американской команды боксеров; Уэллс, Джонс, Мейвезер и Каутен были как раз теми остальными из пятерки.

– Я был фаворитом, от которого ожидался высокий результат, потому что я хорошо выступил, заняв лидирующее положение, – признал Тарвер. – Поэтому я думаю, что проявил себя на Олимпиаде хорошо. Думаю, мой бой вызвал столько же споров, сколько вызвал любой другой бой, однако все это прошло, и ничего нельзя изменить. Что ж, я не завоевал золота как любитель. Но вы только взгляните на мою карьеру и на тот объем работы, что я осилил! Могу честно признать, что я был вознагражден, выступая как профессионал. У меня не осталось никакого предубеждения относительно того, что мне пришлось пережить во время Олимпиады. Этот опыт сделал меня лучше. Как боксер я стал, благодаря этому опыту, лучше, я извлек из этого все, что должен был получить. Я учусь на опыте, использую его и всегда буду гордиться тем, что я представлял свою страну. Мною гордились моя страна, мои близкие и мои болельщики. На самом деле ни об одном поединке не писали и не говорили так много, как о том, победа в котором была явно украдена, даже когда победа на Олимпийских играх была украдена у Роя Джонса. Это было нечто совсем другое. Не всегда все складывается так, как планируешь. Не всегда все получается так, как надо. Но из всего этого складывается опыт.

Нейт Джонс согласился с этим:

– Многие из нас вернулись с медалями, но, думаю, мы должны были завоевать больше. Варгаса обокрали, Тарвера обокрали, Клей-Бея обокрали – ну, он дрался с Кличко в первый же вечер, и тот, кто вышел бы победителем в том поединке, получил бы золотую медаль. А он проиграл первую встречу. Дэвид Диас проиграл с минимальным разрывом в очках. У нас действительно была хорошая команда, возможно, лучшая за все время, но самое лучшее было в том, как мы сплотились воедино.

– Мы, боксируя, исколесили весь мир, приятель, – вспоминал Тарвер. – Когда оглядываешься в прошлое, становится очевидным, что мы должны были получить больше золотых медалей. Но всегда знаешь, чем дело кончилось. И не всегда завоеванная золотая медаль приносит потом успех в профессиональном боксе. Если она у вас есть, значит, она есть у вас, лучшие из лучших всегда выходят наверх, как сметана на молоке. В этом истина.

У нас была классная олимпийская команда, приятель, – продолжал Тарвер. – И глядя на всю тогдашнюю олимпийскую программу соревнований по боксу, можно сказать, что она была разумно составлена. В той Олимпиаде участвовали такие парни, как братья Кличко, Василий Жиров, кубинцы… Это был настоящий класс суперзвезд, и там было полным-полно талантов.

– Не забудьте, это, возможно, была самая молодая американская команда, когда-либо подготовленная к Олимпиаде, – сказал Митчелл. – По большей части у нас была куча детей, и им пришлось иметь дело с компьютеризированным подсчетом очков. И никакого бойкотирования там тоже не было. Там были представлены все крупные страны с развитым боксом. Когда люди оглядываются в прошлое, они говорят, что это была одна из лучших наших команд, независимо от того, сколько было получено медалей. Мейвезер не был единственным из наших ребят, в отношении которого судейское решение оказалось несправедливым. Он лишь получил худшее из всех. И знаете что? Они все равно показали себя молодцами. То, чего они добились, – невероятно.

Мы предполагали завоевать лишь две медали, – продолжал Митчелл. – Думаю, речь шла о Захире и Тарвере. Да, и Тарверу мы прочили золото, но все говорили, что большего мы не получим, потому что мы были молодой командой. Мы добились намного большего, чем кто-либо ожидал. Я думал, что мы завоюем четыре или пять медалей. Мейвезер должен был бы по крайней мере дойти до поединка за золотую медаль, поэтому он должен был бы получить минимум серебро, но лишь мой парень Дэвид (Рид) завоевал золото. Если бы Нейт Джонс проштудировал видеозаписи, которые я его просил накануне просмотреть – с канадцем Дэвидом Дефиагбоном, – он бы пробился выше. И если бы Фернандо (Варгас) держал свои руки повыше… он проиграл бой, который шел на равных. Некоторые схватки мы проиграли, уступив одно или два очка, так что мы были очень близко. Нам просто требовалось чуть больше выдержки и дисциплины…

Кубинец Арагон, жертва Мейвезера, вернется на Олимпийские игры 2004 года в Афинах, чтобы завоевать серебро. Спустя годы предметом гордости Тодорова по-прежнему оставался тот факт, что он был последним, кто победил Флойда Мейвезера-младшего, хотя лишь один из них еще долгое время после Атланты наживался на этом.

– Моим богатством в жизни являются ясное сознание и чистая совесть, – говорил Тодоров. – Вот мои миллионы. Я – богач Серафим, потому что все в Болгарии знают, что я – человек чести, герой, большой патриот. Вот в этом мои миллионы. Но я никогда не был настоящим миллионером.

Он до конца своих дней сожалел о том, что отклонял внушительные предложения, поступавшие из Америки^[36], и говорил, что самым большим разочарованием для него стало то, что он не завоевал золотую медаль. Он утверждал, что этого не произошло из-за «одного весьма влиятельного руководителя федерации бокса».

О поединке с Мейвезером он просто говорил:

– Я его победил, и это было не так уж трудно. К тем Олимпийским играм я тренировался не более двадцати пяти дней, а он, возможно, готовился целый год. И я действительно побил его, но не могу сказать, что я был намного лучше. Он был отличным бойцом, упорным боксером, что заставило меня напрячься.

Он говорил, что политика любительского бокса была такова, что любая победа, не достигнутая с перевесом в семь или восемь очков, могла бы повернуться любым боком. И шутил, только мягко, что, если бы ему дали три месяца на подготовку к матчу-реваншу, он и сегодня устроил бы Мейвезеру веселую жизнь.

– Возможно, я и не выиграю, но ему придется тяжко, – говорил он с улыбкой.

Он продолжил недолго свою карьеру в профессиональном спорте, одержав пять побед и проиграв один бой, затем, в 2003 году, завершил свои выступления и завел свою страницу в Facebook, озаглавив ее «Победитель Флойда: Серафим Тодоров». ...

Все права на текст принадлежат автору: Трис Диксон.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.

Скачать или читать эту книгу на КулЛиб