ББК 86.37

Л 68

Original edition published in English under the title Arthur by Lion Publishing pic, Oxford, England

Стивен Лохед

«Артур» /Пер. с англ/. Е. Доброхотова-Майкова М.: «Триада», 2002, 448 с.

«Артур» - третья книга саги «Пендрагон» английского писателя Стивена Лохеда. Король Артур - один из самых таинственных героев английской истории. Книга - о высоких надежах и горьких разочаро­ваниях, верности и предательстве, духовном поиске и завоевании цар­ства. Автор приоткрывает завесу тайны, окутавшую жизнь и смерть Артура. С 90-х годов С. Лохед считается признанным мастером жанра исторического фэнтези. Нельзя отрицать влияния на его творчества К. Льюиса и Р. Толкиена, но писателю все же удалось найти свой са­мобытный путь в литературе.

ББК 86.37

Л 68

© Lion Publishing pic 1987

© text, 1987 by Stephen Lawhead

© «Триада», 2002

© А. Коротич, художественное оформление 2002

ISBN 5-86181-186-5

Алисе, чьи труд и любовь были не меньше моих.

Памяти Джеймса Л. Джонсона

Десять колец, девять гривн золотых

У древних было вождей;

Добродетелей — восемь, и семь грехов

Жалящих души людей;

Шесть — это сумма земли и небес,

Отвага и кротость в ней;

Судов от брега отплыло пять,

Пять спаслось кораблей;

Четыре царя отправились в путь,

Три царства в величии дней;

Страх и любовь двоих свели

Среди зеленых полей;

Мир лишь один, и Бог один —

Владыка вселенной всей.

Рожденье одно предсказала звезда,

Друиды поверили ей*.

Пер. А. Широченской.

Пролог

В

ортипор! Первый из нечестивцев, презреннейший из презренных!

Кабан не так проворно зароется рылом в кишки своего собрата,

как ты накинешься на всякое непотребство. Скверна течет из

твоих дымных покоев, заливая страну гнусным потоком беззаконий.

Ты смеешь звать себя благородным. Смеешь звать себя королем.

Король греховодников, вот ты кто! Ты увенчал себя лаврами, но они

не заслужены, разве что нынче венчают лаврами за распутство, в ко-

тором ты и впрямь превзошел всех!

Уриен Регед! Имя твое — поношенье! Развратник! Прелюбодей!

Верховный грабитель! Сосуд нечестия! Последний червь в отхожем

месте выше тебя!

Верховный бражник! Верховный обжора! Ты оскверняешь все, к

чему прикоснешься! Твое тело покрыто струпьями и гниет изнутри!

Ты мертв и сам того не ведаешь, но труп твой смердит до небес!

Мальгон! Верховный пес Гвинедда! Как не похож ты на своего цар-

ственного отца! Мальгон Высокий был высок добродетелью и прав-

дой, ты бесчестишь его память. Неужто ты позабыл все, что когда-то

знал?

Ты захватил власть убийством и грабежом и потому зовешь себя

Верховным Драконом Острова Могущественного. Думаешь закутать-

ся в чужую славу, но на тебе она стала рубищем глумления. Пендра-

гон! Да будет вечный позор наградой твоей дерзости!

И все же был некогда король, достойный своей короны. И звали

его Артур.

В бесчестном и растленном поколении имя великого короля вспо-

минают разве что для насмешки. Артур! Прекраснейший цветок наше-

го племени, благороднейший сын Кимры, правивший в Царстве Лета,

Пендрагон Британии, он одевался Господней милостью, как пурпуром.

Слушайте, коли хотите, повесть об истинном короле.

П Е Л Л Е А С

книга 1

К

акой из Артура король! Он тщеславен, мелочен и жесток. Па-

щенок Утера, пешка Мерлина, неотесанный мужлан и глупец,

обжора и бражник. Короче, тупой невежда.

Все это и многое другое болтают про Артура. Пусть болтают!

Когда все слова сказаны, а спорщики выдохлись, остается один не-

преложный факт: мы пойдем за Артуром до адских врат и дальше, ес-

ли он скажет. Лишь это — истина.

Покажите мне другого, которому бы так служили.

"Кимброги", назвал он нас, "друзья", "соотечественники".

Кимброги! Мы — его мощная десница, щит и копье, меч и шишак.

Мы — кровь в его жилах, крепкие мышцы, кость под его кожей. Мы

— дыханье в его груди, ясный свет в очах, песня, что рвется с уст. Мы

— еда и питье на его столе.

Кимброги! Мы для него — небо и земля. Артур же для нас — все

это и много больше.

Подумайте об этом. Поразмышляйте хорошенько. Тогда вы, воз-

можно, начнете понимать мой рассказ.

Почему нет? Кто, кроме самого Эмриса, знает больше меня? Я не

бард, но мне слово: я знаю Артура, почти как никто другой, ведь мы

во многом похожи. Мы оба — сомнительного рождения, королевские

сыновья, отвергнутые отцами, оба жили вдали от родных и близких.

Моим отцом был Белин, король Ллионесса. Матерью — служанка

в его доме. Я рано узнал, что ничего не получу от отца и должен сам

пробиваться в жизни.

Безусым юнцом я попросился Мирддину в услужение, но ни разу не

раскаялся в тогдашнем решении. Даже в долгие годы его безумия, оди-

ноко бродя по глухим тропинкам Калиддонского леса, я мечтал быть

лишь тем, кем однажды был: слугою и спутником Мирддина Эмриса,

Верховного барда земли, что зовется Островом Могущественного.

Я, Пеллеас, царевич Ллионесса, расскажу, что видел... А видел я

многое!

13

ГЛАВА 1

— Думаешь, надо, Мирддин? — смущенно шепчет Артур. — Все смотрят. Вдруг не получится?

— Получится. Давай!

Артур серьезно кивает и делает шаг к большому камню, в кото­ром, глубоко вонзившись острием, стоит обнаженный меч.

Во дворе ни души. Те, кто шли к обедне, уже в храме. Холодно, ве­череет. Редкие снежинки плывут в темнеющем небе, падают на мосто­вую к нашим ногам. Изо рта клубами поднимается пар.

Сочельник. Короли Британии съехались в Лондон держать совет — который год уже! — кому быть Верховным.

В камне — меч Максена Вледига. Меч Британии. Некогда им вла­дел император Максим, затем — каждый в свой черед — Константин, Констант, Аврелий и Утер — Верховные короли Британии.

Да, пятнадцать лет минуло с первого Совета. Пятнадцать лет тьмы и усобиц, раскола, обид и поражений. Пятнадцать лет, за которые сак­сы снова набрались сил. Пятнадцать лет, за которые мальчик успел вырасти.

Он стоит, мрачно глядя на меч, засевший в камне почти по руко­ять... смотрит с сомнением.

— Бери же его, Артур, — говорил Мерлин. — Он твой по праву.

Артур медленно тянется к бронзовой рукояти. Рука его немного дрожит. От холода? От страха? Наверное, от того и от другого.

Пальцы сжимаются на рукояти: да она ему по руке! Он тянет.

Меч Британии легко выходит из каменных ножен. Глаза Артура горят изумлением: как же легко получилось! Он все еще не верит. И не до конца осознает, что означает его победа.

— Молодец, Артур, — Мерлин подходит к камню, и Артур, не ду­мая, протягивает ему меч. — Нет, сынок, — тихо говорит Мерлин, — он воистину твой.

— Что мне делать? — Голос Артура срывается. — Мирддин, ска­жи, что мне делать, не то я запутаюсь.

Мирддин кладет руку ему на плечо.

— Чего ты боишься, сынок? Я всегда был с тобой, Бог даст, буду и впредь.

Они вместе поворачиваются и идут в церковь.

Да, это правда, мы всегда были с ним. Не вспомню дня, проведен­ного врозь. И все же трудно... трудно поверить, что юноша на пороге церкви не вышел взрослым из полого холма или из волшебного озера в Калиддонском лесу.

Кажется, Артур был всегда. Ну конечно, он существовал изна­чально — как ветер над пустошью, как зимние звезды — и будет жить вечно.

Артур — ясная синева глаз и золото кудрей, улыбка на губах и без­упречная правильность черт. Широкоплечий и длинноногий, он высит­ся над другими людьми и, хотя не знает пока, что в стати — его сила, уже заметил, что подавляет низкорослых. Все в нем красиво и ладно, смотришь — душа радуется.

В нем еще сохранилась северная порывистость. Он словно необу­ченный жеребенок среди людей: в нем мешаются любопытство, опа­сение и желание узнать, откуда все это новое и чудесное. Он еще зе­лен, но таит в себе обещание будущего величия.

Когда он входит в дом, все глаза обращаются на него. На охоте каждый стремится ехать с ним рядом. Он привлекает к себе людей — это у него от рождения.

— Идем, Артур, — говорит Мерлин, когда тот замирает у входа в церковь. — Пора.

Я не пророк, мне не дано заглянуть в будущее. Однако при словах моего господина я вновь вижу все, что было до сего дня... вижу Артура, каким он предстал мне впервые.

Босоногий малыш в одной замызганной рубашонке, с соломинками и листьями в желтых кудрях, он ковыляет на маленьких ножках, в синих глазах — проказливый детский смех. В каждой руке у него — по большому котенку.

От горшка два вершка, он крепко держит обоих котят за шкирку. Те шипят, извиваются, царапают ему руки — Артур смеется. Мы смо­трим в изумлении. Кроха, невзирая на царапины, хохочет, заливается.

Говорят, что в форму дитяти будет отлит мужчина.

Да, мы с господином сидели на конях, изумленно глядя на эту кар­тину: маленький Артур весь — жизнь и смех, безразличный к боли, уже не по-детски сильный и волевой.

Мерлйн улыбнулся и, воздев руку, произнес:

— Узри Медведя Британии! — Потом покачал головой и вздохнул: — Медвежонок ты, медвежонок! Придется тебя учить, как любого звереныша. Будет нам работа, Пеллеас.

Работа оказалась не из легких!

ГЛАВА 2

В

церкви было светло от сотен горящих свечей. Короли и при-

дворные, преклонив колени на голых каменных плитах перед

огромным алтарем, слушали, как епископ Урбан нараспев чи-

тает Евангелие. Сейчас владыки являли собой образ смирения и по-

чтительности. И впрямь немалое дело — поставить их всех на коле-

ни.

Мы вошли бесшумно. Артур держал меч, словно живое существо,

которое сейчас вывернется и укусит, словно жертву, которую он, ка-

ющийся грешник, покорно несет к алтарю.

Сверкая глазами в мерцании свечей, он облизнул пересохшие гу-

бы, вышел на середину, последний раз оглянулся через плечо на

Мерлина и двинулся к алтарю по длинному проходу между скамьями.

Урбан поднял глаза от книги, увидел идущего к нему юношу и до-

садливо поморщился. В следующий миг он узнал меч и замер, как

громом пораженный.

Когда епископ смолк, слушатели один за другим подняли головы

и, увидев его изменившееся лицо, начали озираться в поисках причи-

ны этой перемены.

Посреди церкви стоял Артур с мечом в руках.

О эти лица! Я легко мог читать их мысли: "Что?! Тот самый меч!

Кто этот молокосос? Откуда он взялся? Гляньте на него! Мужлан из

северных краев! Кто он такой?"

Смотрите: их изумление сменяется гневом. В глазах закипает

ярость.

Все они на ногах, служба забыта. Никто еще не раскрыл рта, толь-

ко скрипят на каменном полу кожаные подошвы.

Затишье перед бурей.

И вот всколыхнулось: удар грома после слепящей вспышки.

Голоса: вопрошающие, требовательные, гневные. Руки: сжатые в

кулаки, тянущиеся к ножам. Туловища: напирающие, устремленные

вперед.

О чудо! Артур и бровью не ведет. Он высится, как скала, среди ко­ролей Британии. Я вижу над толпой его голову и плечи. Он больше растерян, чем испуган или взволнован.

Они кричат: "Самозванец!" Они требуют, чтобы он назвал свои имя и род. "Обман! — кричат они. — Ложь! Надувательство!" Они вопят, как резаные свиньи. В святых стенах — водоворот ненависти и страха. Артур молча застыл посреди толпы, недвижный и безмятеж­ный. Он — каменное изваяние, первые люди Британии — дергающие­ся плясуны.

Ненависть! Ненависть — как жар из печи. Как удар копьем, как за­трещина. Как брызжущий яд змеи.

Я рвусь к Артуру. Не знаю, чем смогу ему помочь, но я должен быть рядом. Толпа стоит стеной. Мне не пробиться.

Артур — один среди порожденной им ярости.

В воздух взметнулись мечи, блестят кинжалы. Они непременно его убьют! Не кланяться ему станут, а срубят голову и выставят на всеобщее обозрение. Роковая ошибка была — вести его сюда.

Урбан, размахивая руками над головой, пробивается к Артуру. Он бледен, как смерть, он просит королей успокоиться, уняться. Никто его не слушает. Кто-то бьет его по лицу. У епископа из носа хлещет кровь. С приглушенным криком Урбан ретируется.

Толпа напирает.

— Смерть! Смерть самозванцу!

Глаза Артура суровы. Он сводит брови. Его рука стискивает руко­ять. Это уже не жертва, это оружие, которое он пустит в ход.

— Смерть ему!.. Смерть ему!.. Смерть!..

Шум оглушает. Давка все сильнее.

Мой меч наготове. Где Мерлин?

Господи Боже! Все — чудовищная ошибка. Мы погибли.

И тут, как раз когда я заношу меч, чтобы пробиваться к Артуру, слышится звук, подобный ураганному ветру, подобный морской буре. Охваченные внезапным страхом, люди пятятся, закрывают головы руками, всматриваются во тьму над головой. Что это? Падает церков­ный свод? Рушится небо?

Звук стихает, все переглядываются в священном ужасе. Мерлин здесь. Эмрис тихо стоит рядом с Артуром. Руки его пусты и воздеты к небу, лицо сурово посреди созданной им неестественной тишины...

Но на этом не кончилось. По правде сказать, все даже толком не началось.

— Довольно! — возгласил Мерлин, обращаясь к толпе, словно отец к расходившимся ребятишкам. — Никаких смертоубийств в эту святую ночь!

Короли и знать зашептали в страхе, глядя на Мерлина с неприяз­нью и подозрением. Испуг усугублял их ненависть.

— Это твоих рук дело! — выкрикнул голос. Король Моркант Белгарский протиснулся через толпу. — Я знаю тебя! Это твои про­делки, чародей.

Мерлин повернулся к королю. С годами нрав Морканта не улуч­шился, властолюбие все так же грызло его сердце. В свое время именно Моркант с друзьями Дунаутом и Коледаком доставили Аврелию и Утеру больше всего хлопот. Теперь Дунаут благополучно покоился в могиле, королевством правил его молодой родич Идрис. Коледак получил богатые земли икенов, отбитые Аврелием у саксов, и вполне мог поддержать Артура.

Лишь Моркант, приумноживший свое влияние, по-прежнему рвал­ся к верховной власти. Вот кто без борьбы не уступит! А его сын, Цердик, перенял отцовскую страсть. Этот мальчишка, одних лет с Артуром, спал и видел себя королем всей Британии.

— Я узнал тебя, Моркант, — отвечал Мерлин, — и знаю тебе цену.

— Обманщик! — фыркнул Моркант. — Не надейся колдовством усадить на трон это отродье потаскухи.

Мерлин улыбнулся, но его серые глаза были холодны.

— Не я провозглашу его королем, Моркант. Его по собственной воле провозгласят собравшиеся здесь лорды.

— Не бывать этому! — зло расхохотался Моркант. — Клянусь жизнью!

Он повернулся к толпе, ища поддержки. Кто-то выразил ее кри­ками, кто-то не столь рьяно, но в целом все согласились с Моркан- том.

Осмелев, тот перешел в нападение.

— Мы впервые видим этого мальчишку, он не король. Гляньте на него! Едва ли он даже благородного рождения. — Он презрительно махнул рукой в сторону меча. — Думаешь, мы поверим, что клинок в его руке — истинный меч Британии?

— Это, — спокойно отвечал Мерлин, — легко доказать. Довольно будет выйти во двор и увидеть камень, из которого вынут меч.

Моркант не хотел соглашаться с Мерлином, но отступать было поздно.

— Отлично, — сказал он, — давайте посмотрим, тот ли это меч.

Спеша и толкаясь, толпа знати с криками высыпала из церкви в по­лутемный двор. Даже в дрожащем свете факелов все могли видеть, что меча действительно нет.

Кое-кого это убедило, но только не Морканта.

— Я хочу сам видеть, как он его вынет, — объявил тот, твердо убежденный, что Артур просто не мог вытащить меч, а значит, не сможет и повторить это чудо. — Пусть вложит его на место и снова вытащит.

— Пусть вложит! — выкрикнул кто-то из толпы. — Пусть вло­жит! Пусть снова вложит меч в камень!

По кивку Мерлина Артур подошел и вложил меч в камень, подо­ждал немного и выдернул его легко, как и в первый раз.

— Ха! — усмехнулся Моркант. — Это не то. Раз заклятие снято, каждый может выдернуть меч.

— Ладно, — просто ответил Мерлин. Он повернулся к Артуру. — Вложи меч обратно.

Артур вложил меч и отступил в сторону.

Гнусно ухмыляясь, Моркант двумя руками схватил меч и потя­нул. Великий король сопел от натуги. Лицо его потемнело, мышцы перекатывались буграми. Однако меч сидел крепко. Побежденный Моркант отступил.

— Что это за чары? — огрызнулся он, растирая ладони.

— Если это чары, — отвечал Мерлин, — то они Божьи.

— Лжешь! — взвизгнул Моркант.

Остальные толпились вокруг и пытались выдернуть меч, но он, как и прежде, неподвижно стоял в камне. Никто из владык Острова Могущественного не смог его вытащить, кроме Артура.

Когда все попробовали и отошли ни с чем, король Моркант в яро­сти заорал:

— Это ничего не значит! Мало ли, как можно сделать в темноте! Пусть выдернет меч при свете дня, тогда мы поверим, что все чисто.

Разумеется, он лукавил, стараясь выгадать время в надежде все же узнать заклятье и добыть вожделенный меч.

Мерлин хотел уже бросить Морканту этот упрек, но Урбан вышел с крестом в руках и призвал всех во имя Христа отложить испытание до утра.

— Завтра Рождество, — сказал епископ. — Придите в церковь и молите Царя Небесного, да явит в Своей великой милости чудо, по ко­торому мы узнаем истинного Верховного короля.

Кому-то его слова показались самой мудростью, но я понимал, что думает о них Мерлин. Я почти слышал его горькую отповедь: Как Бог свят, чудо уже свершилось! Сколько еще чудес вам надобно, чтобы уверовать?

Однако, к моему изумлению, Мерлин вежливо согласился.

— Да будет так, — сказал он. — Завтра снова соберемся здесь и посмотрим, что сотворит Господь.

С этими словами он повернулся и пошел прочь. Мы с Артуром дви­нулись следом. Озаренная факелами толпа удивленно провожала нас взглядами.

— Почему, Мирддин? — спросил Артур, как только мы вышли с церковного двора. Узкая улочка была темна, снег подтаял, и под нога­ми хлюпало. — Я бы мог снова вытащить меч. Пожалуйста, Мирддин, позволь мне.

Мерлин остановился посреди улицы и повернулся к Артуру,

— Я прекрасно знаю, что ты мог бы его вытащить. Ты мог бы вы­тащить его пятьдесят раз или пятьсот и все равно их не убедил бы. А так им будет о чем подумать. Пусть раскинут мозгами ночью, может, завтра утром придут в другом настроении.

— Но завтра лорд Моркант может... — начал Артур.

— У Морканта было пятнадцать лет на то, чтобы совладать с ме­чом или найти обходной маневр, — заметил Мерлин. — Одна ночь ни­чего не изменит.

Мы снова двинулись по улице. До дома, где мы остановились, бы­ло недалеко. Артур молчал, пока мы не дошли до порога.

— Мирддин, зачем ты меня вот так туда привел?

— Я говорил тебе, сынок. Пора увидеть, что из тебя выйдет.

— Это не ответ. Ты знал, что произойдет. Ты знал, что начнется ссора.

— Идем, Артур. Холодно.

— Нет, — отвечал Артур. — Пока ты не ответишь, я не войду.

Мерлин вздохнул.

— Ладно, отвечу. А теперь давай войдем. У Градлона горит огонь. Выпьем хозяйского вина, и я расскажу тебе, что можно.

Мы вошли в дом, где, как и сказал Мерлин, виноторговец Градлон уже приказал затопить очаг. По изысканному обычаю старого Лондо- 20

на, кресла были придвинуты к огню, а рядом красовался столик на длинных ножках. Его венчал поднос с серебряными кубками и сте­клянным кувшином рубиново-красного вина.

Градлона видно не было, слуги куда-то запропали.

— Пойду узнаю, есть ли кто в доме, — сказал я. На первом этаже все помещения оказались пустыми. На втором всего две комнаты: спальня Градлона и контора, она же склад. Ни в той ни в другой Град- лона не было. Дом словно вымер.

Я вернулся в комнату с очагом. Мерлин и Артур сидели возле ог­ня. Кубки грелись на очаге.

— Господин, в доме никого нет, — сообщил я.

Мерлин кивнул.

— И все же Градлон все для нас приготовил. Уверен, он ненадолго отлучился и скоро вернется.

Артур откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

— Я думал, меня убьют, — проговорил он. — И убили бы, если б ты не вмешался. Но почему, Мирддин? Почему все так взбеленились? И где Меуриг? Где Эктор и Кай? Кустеннин и Бедуир? Они должны были приехать и поддержать меня.

— Должны были, — кивнул Мерлин, — но задержались. Может, приедут завтра, может, нет.

— Что?! Тебе безразлично? — Голос Артура сорвался на крик.

Мерлин ответил спокойно:

— Почему ты не доверяешь мне? Я сказал только: они либо при­едут завтра, либо нет. Я никак не могу поторопить их приезд.

Артур насупился, но промолчал.

Я подошел, налил вина в подогретые кубки, протянул один Мерлину, другой Артуру.

— Не тревожься, Артур, — сказал я. — Все будет, как должно быть, как предначертано. Меуриг и Кустеннин прекрасно знают, что Совет соберется на Рождество. Они приедут.

Он кивнул и отпил глоток вина.

— Ты обещал все мне рассказать. Ну? Я готов слушать.

Мерлин мгновение оценивающе смотрел на Артура.

— Готов ли? Вот что мне хотелось бы знать.

Слышался только треск огня в очаге. Я чувствовал, что мой го­сподин старательно подбирает слова в душе и рассудке, проверяет каждое, словно землепашец — мешок, которому доверит свое зерно.

— Артур, — промолвил наконец Мерлин. — Если я что-то от тебя скрывал, прости. Время тайн миновало. Пусть знание ведет тебя туда, куда не смогу повести я. Но помни: все, что я делал, я делал с одной целью: лучше служить тебе.

Юноша кивнул.

— Потому что ты знал: со временем я стану королем?

— Именно так. Потому что я знал: со временем ты станешь королем.

— Благодаря мечу? Но я думал...

— Рассуди, Артур. Поверь, в тебе я не сомневался, просто хорошо знаю других. — Мерлин помолчал, раздумывая, отпил вина и продол­жил: — Да, сегодня было испытание, но не такое, как ты думал. Ты не просто доказал, что достоин стать королем...

-Да?

— Ты доказал, что ты уже король, Артур. Верховный король.

Артур нахмурился, пытаясь переварить услышанное. Я видел, как работает его мысль. Однако ему и в голову не пришло усомниться: его собственное сердце подсказывало, что это правда.

Юноша сидел, оглушенный, но это длилось всего мгновение. В следующий миг он вскочил с криком.

—. Так вот что их разозлило! Мирдцин! Я сумел то, чего не сумели они! Награда больше, чем я думал.

Юноша заулыбался, словно все его тревоги остались позади. По правде сказать, он уже простил удельным князькам их измену. Он снова был счастлив.

Он ходил перед очагом, лучась от радости.

— Верховный король... да, Мирддин, это правда. Знаю. Я — Верховный король.

Впрочем, радость была недолгой. Как только мысль о верховном троне окончательно сложилась у него в голове, Артур осознал непре­менное ее следствие.

— Но это значит...

Лицо его стало несчастным, плечи поникли. Радость испарилась, сменившись отчаянием и тоской.

— Ну сядь же, Артур.

— Кто я? Мирдцин, ответь? Кто я и почему должен стать Верхов­ным королем? Ибо разум говорит мне, что я не родич Эктору и Меу- ригу с Кустеннином тоже.

Мирддин кивнул.

— Да, ты не родня Кустеннину, Меуригу и даже Эктору. — Он под- ня лея и взял Артура за плечи. — Много лет прошло с той поры, Ар­тур. Слишком долго на Острове Могущественного не было Верховно­го короля.

— Кто я, Мирддин? — прошептал Артур, т- Скажи! Я сын Пендра- гона?

— Ты не сын Утера. Твой отец — Аврелий, — просто отвечал Мерлин.

— Аврелий?

— Да, а Игерна — твоя мать.

— Жена Утера! — Глаза его расширились.

— Нет, все не так, — мягко объяснил Мерлин. — Прежде чем вы­йти за Утера, Игерна была супругой Аврелия. Ты — законный сын, те­бе нечего стыдиться.

Мальчик совсем запутался.

— Если нечего стыдиться, то почему тайны? И не говори, что это "для моего блага"!

— Чтобы защитить тебя, Артур.

— От Морканта?

— Да, от Морканта и ему подобных. Ты видел, что было сегодня в церкви. Я хотел рассказать тебе все, когда умерла твоя мать, но ты был слишком мал. И сейчас-то тебе трудно, а тогда бы ты понял еще меньше.

Артур ощетинился.

— Мне это не нравится, Мирддин. Честно скажу, не нравится! Если Игерна — моя мать, то почему... — Он догадался, еще не закончив во­проса, и сам отвечал: — Утер.

Мерлин вздохнул.

— Я просил запомнить: все, что я делал, я делал для твоего блага, Артур. Другого выхода не было... Нет, я не вправе так говорить, воз­можно, был и другой выход, но я видел лишь один. Я действовал в ме­ру своих сил, Артур. Никто не может сказать о себе большего. — Он потянулся к мальчику. — Я не прошу у тебя одобрения, сынок, толь­ко понимания.

Юный Артур кивнул, но ничего не сказал.

Мерлин взял недопитый кубок и вложил юноше в руку. Артур сжал его и уставился в темно-алое вино.

— Пей, — сказал ему мой господин, — и иди спать. Давай больше не будем говорить; на сегодня и без того довольно всего сказано.

Артур одним глотком осушил кубок и направился в опочивальню. Я пошел было за ним, но он остановил меня движением руки. Он хо­тел остаться один.

Когда он вышел, я молвил:

— Он вправе сердиться.

Мерлин кивнул:

— Долгие годы мы жили с думой об этом часе — призывали его, молились, чтобы он пришел. Но Артур ничего до сего дня не ведал. Немудрено ему было опешить. Ничего, дай срок, и он освоится. Вот увидишь, Пеллеас.

Я снова налил вина. Мерлин выпил свой кубок и отказался от еле- дующего.

— Довольно. Иди спать, Пеллеас. Я еще чуть-чуть посижу, — ска­зал он, поворачивая стул к прогоревшему очагу. — Может, Градлон вернется, поговорим.

Когда я уходил, он смотрел в ало-золотые угли, ища на бесчислен­ных тропах Иного Мира источник мудрости и отваги.

Без них нам в ближайшие дни было не обойтись.

Забрезжило серое холодное утро. С набрякшего тучами неба сеял редкий снежок. Мы проснулись и позавтракали при ситовых све­тильниках.

Хозяин хлопотал вокруг, гонял слуг взад-вперед, суетился по пу­стякам — так захватили его грядущие перемены.

— Ешьте! — уговаривал он, раскладывая кашу по нашим мискам и разливая по кубкам душистое подогретое вино. — Впереди у вас долгий день. Надо набраться сил, да и думать на голодное брюхо трудно. Ешьте!

За свою долгую жизнь оборотистый купец не раз становился сви­детелем переломных событий. По правде сказать, Градлон незримо направлял многие переговоры и сделки на самых вершинах власти.

Наместники, короли и правители сменяли друг друга, но непремен­но к выгоде Градлона. Он всегда полагался лишь на себя и свою мош­ну, но умение чуять, кто возьмет верх — часто до того, как стороны вступят в бой, — делало его незаменимым союзником.

Градлон легко разбирался в хитросплетениях власти, хотя в от ли- чие от большинства людей никогда не хотел ее для себя. Он предпочи­тал собственную жизнь, наполненную торговлей и меной, азартом, расчетом и риском. Заполучив в свой дом Артура, Градлон был на седьмом небе от счастья.

— Моркант, небось, за обе щеки уписывает, — говорил он, подго­няя слуг. — Вот кто своего куска не упустит.

— Сядь, — приказал Мерлин, — и расскажи про ваш разговор с на­местником Мелатом. Вчера ты вернулся поздно.

Градлон закатил глаза и надул щеки.

— Ну ясное дело, Мел ат несносен: спина, что осиновый прут, голо­ва, что решето.

Артур хохотнул. Он единственный из нас внял совету Градлона и ел за двоих. Если это его последняя трапеза, подумалось мне, пусть хоть поест на славу.

25

ГЛАВА 3

— Беда, — продолжал Градлон, ломая жесткий хлеб и запуская корку в тарелку с кашей, — что у наместника нет своего мнения. А мнения у него нет, потому что он живет в прошлом. Пф! Мел ат и его подпевалы думают, что весной придет император с четырьмя когорта­ми. — Купец вынул корку изо рта. — С четырьмя! Почему не с сот­ней? Не с тысячей?

Мерлин покачал головой. Градлон рассмеялся.

— Какой император, я его спрашиваю? Вот ведь бревно! Галлии нет. От империи остались воспоминания. Ешьте! Вы ни к чему не при­тронулись.

— Так он нас не поддержит? — спросил Мерлин.

— Скорее он поддержал бы саксов. Для него вы и впрямь саксы! Всякий, кто родился вне стен Лондона, в глазах Мелата варвар и даже хуже.

— Тогда он хотя бы не поддержит других, — вставил я.

— А вот на это я бы не рассчитывал, — возразил Градлон. — Мел ат — осел, и логика у него ослиная. Он может поддержать других просто назло вам. К тому же Моркант корчит из себя императора, а Мелату и любо.

— Тогда мы не можем просто забыть о нем, — сказал Мерлин. — Все труднее, чем я думал.

— ПредоставьтеМелатамне! — заявил Градлон. — Яс ним разбе­русь.

Артур доел кашу, отодвинул миску и взял кубок. От приправлен­ного пряностями разведенного вина поднимался пар. Градлон на мгно­вение задержал взгляд на юноше и промолвил:

— Сын Аврелия — кто бы мог подумать? Здрав будь, Арторий! Приветствую тебя.

И Градлон поднял ладонь в дружеском, но искреннем приветствии.

Артур улыбнулся.

— Я еще не король.

— Пока нет, — согласился Мерлин. — Но, может, к исходу дня мы все скажем иначе.

Однако этим словам не суждено было сбыться.

Артуру не по душе было умасливать Морканта. Дай ему волю, он бы предпочел решить спор лезвием меча. Лучше короткий жар по­единка, чем ядовитый холод интриг.

Мерлин все понимал, но твердо стоял на своем.

— Ты рожден воевать, мальчик, — сказал он. — Что тебе мелкая вражда? Потерпи, она пройдет.

— Пусть ненавидят, мне все равно, — отвечал Артур (по-моему, вполне искренне). — Возмущает другое: как они смеют отказывать в том, что принадлежит мне по праву.

— Я скажу тебе кое-что, ладно? С Аврелием обходились не луч­ше, — промолвил Мерлин. — А ведь его любили. Подумай об этом.

Артур обратил взор к толпе (церковный двор уже заполнился на­родом).

— А меня ненавидят?

— Они еще не решили.

— Где Эктор и Кай? Я их не вижу.

Эктор и его сын, Кай, прибыли в Лондон и отыскали нас на пути к церкви.

— Я велел им найти Морканта и побыть с ним.

— С ним?!

— Может, он не станет вопить так громко, если будет слышать только свой голос.

Артур мрачно улыбнулся.

— Я не боюсь Морканта.

— Речь не о страхе, Артур, речь о власти, — серьезно отвечал Мерлин. — Моркант может дать то, в чем ты больше всего нужда­ешься.

— Мне не нужно его одобрение.

— Его согласие.

— Это одно и то же, — буркнул Артур.

— Возможно, — ответил Мерлин. — Возможно.

— Я хотел бы поговорить с Каем.

— Позже.

— Чего мы ждем? Покончим с этим скорее.

— Еще чуть-чуть постоим. Пусть Моркант и его друзья покипят на медленном огне.

— Это я киплю, Мирддин! Давай же покончим с этим раз и на­всегда.

— Ш-ш-ш, терпение.

Несмотря на холод, народ все прибывал. Артур, Мерлин и я стояли в неприметной арке, ожидая, пока короли и лорды сойдутся снова смотреть на чудо, в которое не верят. И все же они шли. Что им оста- вал ось?

Я всматривался в толпу, всей душой надеясь, что Меуриг с Кустен- нином уже здесь, и гадая, почему нет Лота. Что их задержало? Я чув­ствовал: их присутствие что-то изменило бы, хотя умом понимал, как тщетна эта надежда.

Так или иначе, Мерлин уже определил ход дальнейших событий.

Урбан, лысый, с двойным подбородком, подбежал к нам, шлепая сандалиями по мокрым камням.

— Все готово, — чуть запыхавшись, выговорил он. — Все сделано, как ты велел.

Артур повернулся к епископу.

— Что сделано? — Вопрос был обращен к Мерлину.

Я просил Урбана приготовить место, где мы могли бы посидеть и поговорить, как приличные люди. Не орать же на церковном дворе, словно на конском торге. Это очень важно, Артур. Когда люди садят­ся вместе, они скорее послушают доводов разума.

— Да, — отвечал Урбан. — Так когда вы будете готовы...

— Я подам знак, — отвечал Мерлин.

— Хорошо. Я займу свое место. — Урбан сложил ладони и поспе­шил прочь. Дыхание его клубилось в морозном воздухе.

Артур нетерпеливо притопывал. В толпе возникали свои течения и водовороты. Несколько лордов собрались возле камня, они громко переговаривались и выразительно озирались по сторонам. Еще чуть- чуть — и они начнут кричать, требуя Артура. Если он не появится, начнутся беспорядки.

Артур чувствовал напряжение толпы, кожей ощущал ее течения. Он обратил лицо к Мерлину и взмолился:

— Ну пожалуйста, давай покончим с этим.

В это мгновение в толпе начался крик.

— Видишь? Они, как и я, устали ждать.

Думаю, этого и дожидался Мерлин. Он хотел, чтобы толпа и сам Артур были взбудоражены и наэлектризованы до предела.

— Да, — кивнул Мерлин, — думаю, мы достаточно их потомили. Идем. Помни мои слова. И, что бы ни было, никому не уступай меча.

Артур коротко кивнул. Он все понял.

Мерлин двинулся к камню. Его сразу узнали.

— Эмрис! Дорогу Эмрису! Дорогу!

Толпа расступилась.

Мы подошли к камню. Словно бросая вызов, Моркант и его друзья стояли прямо напротив нас, презрительно кривясь и фыркая. Враж­

дебность исходила из них, подобно пару изо рта и ноздрей. День слов­но стал темнее.

Камень, припорошенный снегом, казался огромным, белым, хо­лодным-прехолодным. А великий меч Максена Вледига, Меч Брита­нии, стоял, погруженный по рукоять, неподвижный, как и сам камень, и не было в мире силы, способной их разъединить.

Неужто мне померещилось, что Артур вытаскивал меч?

В скудном свете серого дня вчерашнее представлялось далеким и туманным, как смутный сон. Камень одолел всех, кто брался за руко­ять. В этот страшный день он победит и Артура. Британия окончатель­но погрузится во мрак.

Мерлин воздел руки над головой, хотя толпа и без того затаила дыхание. Он выждал, пока все глаза устремятся на него, и произнес:

— Меч из камня уже вынимали, чему многие были свидетелями. Однако теперь его вынут при свете дня, на виду у всех собравшихся, дабы не было обвинений в обмане или колдовстве.

Он подождал, чтобы все переварили его слова. Поднялся ветер, хлопьями повалил снег — казалось, с неба летят клочья овечьей шер­сти.

— Хочет ли кто из вас испытать камень? Если да, пусть подойдут сейчас. — В голосе Мерлина звучала сталь, его вызов был холоден и суров, как сам камень.

Разумеется, охотники сыскались, хотя каждый в душе знал, что потерпит неудачу, как прежде. Однако дураку непременно надо опозо­риться еще раз.

Первым к мечу подошел юный змееныш Цердик, сын Морканта. С кривой усмешечкой он выступил вперед и схватил рукоять, словно за­являя права на чужое богатство. Глупец тянул, насколько достало дерзости — а ее было немало. Толпа подбадривала его криками, но вскоре Цердик отступил, красный от стыда и натуги.

Следом подошел Маглос Думнонийский, сын Морганога, скорее из любопытства. Он опасливо тронул рукоять, словно боялся обжечься, и отошел, ничуть не опечаленный своим поражением.

Теперь к камню шагнул Оуэн Виндду, вождь корнубийцев, двумя руками рьяно взялся за рукоять и дернул так, что побелели костяш­ки пальцев. С громким стоном он отпрянул назад, не сдвинув меч и на волос.

Дальше напирали: Кередигаун Гвинеддский и король соседних с ним земель Огриван, Морганог, последовавший примеру сына и пре­

успевший не больше его, старый Антоний из Кантии, согбенный старое- тью, но ретивый не по летам... и другие: лорды, короли, вожди. Каж­дый хотел подержаться за рукоять. Сыновья не отставали от отцов.

Каждый, кто думал править, подошел к камню и отступил несоло­но хлебавши, пока не остался один Артур. Гогочущая, орущая толпа замолкла, глядя на него.

Артур стоял: высокий и мрачный, глаза цвета набухшего неба, пле­чи расправлены, в сжатых губах ни кровинки. Суровость его меня по­трясла, остальные тоже ее заметили. Да, вот достойный соперник камню — оба словно изваяны из одной глыбы.

Он протянул руку и взялся за рукоять, словно выдергивал меч из вражеских кишок. Сталь заскрежетала о камень, толпа ахнула: Ар­тур поднял меч над головой и потряс им, чтобы все видели.

Немногие — да славятся вечно их имена! — тут же преклонили ко­лени, видя своего короля. Большая часть осталась стоять. Люди года­ми ждали этого мига, а когда он пришел, не поверили своим глазам.

Кого они ждали? Ангела в сияющем одеянье? Божества из Иного Мира?

— Обман! — Это выкрикнул один из воевод Морканта. Полагаю, ему заранее велели поднять шум. — Самозванец!

Рассеянные в толпе сторонники Морканта подхватили, стараясь на­травить собравшихся на Артура. Но Мерлин был к этому готов.

Прежде чем началась потасовка, он кивнул Урбану, и тот, встав рядом с Артуром, примиряюще простер руки.

— Тише! — воскликнул он. — Почему вы упорно не верите тому, что видели своими очами? В день Рождества да не будет меж нами ра­спри. Давайте войдем в храм и, как надлежит христианам, попросим Господа нас направить. Потом сядем и будем держать совет.

Этого никто не ждал. Зачинщики помышляли только о беспоряд­ках и кровопролитии, спокойные доводы Урбана застали их врасплох. Эктор тут же поддержал епископа.

—• Славно сказано! — воскликнул он. — Мы люди разумные и спо­койные. Чего бы нам не посидеть, не побеседовать? И где, как не в свя­той церкви?

Смутьянам нечего было ответить. Откажись они, народ распознал бы предательство и объявил Артура королем. Согласиться же на пред­ложение Урбана означало признать, что у притязаний Артура есть под собой почва. Они оказались в западне.

Урбан видел их колебания и понимал причину.

— Идемте же, — убеждал он. — Отложим вражду и суетные рас­при. В этой святой день да будет меж нами мир. Идемте в храм Бо­жий.

Народ одобрительно загудел, и короли поняли, что эта битва про­играна.

— Отлично, — воскликнул Моркант, не собираясь сдаваться. — Давайте посовещаемся и решим, что лучше. Я созываю Совет королей.

Таким образом он давал понять, что вопрос далеко не решен и рас­поряжаться по-прежнему будет он, Моркант. С этими словами он по­вернулся и первым направился в церковь.

Если он надеялся занять почетное место, то жестоко обманулся. Мерлин посоветовал Урбану расставить кресла по кругу — по обы­чаю, принятому во времена Аврелия и Утера, но позже забытому.

Теперь короли были в равном положении, и слова каждого звуча­ли одинаково весомо, а значит, Моркант не мог по-прежнему пода­влять остальных королей.

Ему это пришлось не по нраву, но поделать ничего было нельзя: он подошел к своему креслу и опустился в него по возможности велича­во. Остальные расселись по обе стороны от Морканта кто где хотел. Советники встали рядом с королями, а следом в церковь набились и любопытные лондонцы. Вскоре огромное помещение, освещенное сот­нями свечей и наполненное ароматом ладана, уже гудело, как осиный рой. Урбан и не ждал на Рождество подобного наплыва гостей.

Разумеется, он не мог не воспользоваться такой удачей и начал со­вет с наставительной молитвы (на латыни и языке бриттов, чтобы все поняли) — и говорил довольно долго.

— Отче Всеведущий, — заключил он, — Наставник и Податель всякого блага, веди нас, да познаем в мудрости, мире и добродетели короля, которого Ты избрал. Благослови же наше собрание, дабы каждый из нас угодил Тебе словом, делом и помышлением.

Закончив наконец молитву, Урбан встал и повернулся к королям.

— Давно этот Совет не собирался в добром согласии, давно, на на­шу беду, в Британии нет Верховного короля. — Он помолчал и, преж­де чем продолжить, обвел взглядом толпу. — Посему заклинаю вас не расходиться, не исправив зла и не восстановив верховную власть.

Народ одобрительно закричал. Урбан повернулся к Мерлину:

— Готов во всем вам служить.

— Спасибо, епископ Урбан, — сказал Мерлин и тут же обратился к Морканту. — Раз ты, Моркант, созвал этот Совет, возможно, ты

объяснишь, почему отвергаешь знак, который, по общему согласию, должен был указать Верховного короля Британии. Ибо, если ты не выведал некой веской причины, по которой мы должны отринуть сви­детельство наших собственных глаз, то Верховный король стоит пред тобою ныне с Мечом Британии.

Моркант нахмурился.

— Вот это и есть причина, по которой мы не должны доверять уви­денному. Все мы знаем, времена нынче недобрые, много развелось во­круг всякого чародейства. Как знать, что "свидетельство наших соб­ственных глаз", — последние слова он произнес с издевкой, — не на­важденье колдовских чар?

— Каких это чар, Моркант? — спросил Мерлин. — Скажи яснее: ты обвиняешь Артура в колдовстве?

Моркант нахмурился еще сильнее. Легче намекнуть, что дело не­чисто, чем подтвердить свои слова. Он сам знал, что доказательств у него нет.

— Что я, колдун? Где мне в этом разбираться! — вспылил он.

— Ты первый произнес обвинение в этом грехе. Я спрашиваю тебя, Моркант: Артур — чародей?

Лицо Морканта перекосилось от гнева, однако он сдержался и от­вечал спокойно:

— Мое доказательство — меч в его руке. Пусть ответит, какою си­лою извлек меч, если не колдовской.

— Силою добродетели и подлинного благородства, —объявил Мерлин. — Всякий, кто к ним прибегает, получает такую же силу.

Народ разразился одобрительными криками, и Моркант понял, что Мерлин побеждает его остроумием и логикой. Однако он уже не мог удержаться и, протянув руки к собранию, возгласил:

— Так ты умаляешь благородство сошедшихся здесь добрых лю­дей? Принижаешь их добродетель?

— Ты сам это сказал, Моркант, а я лишь превозношу благородство и добродетель того, кто стоит перед нами. — Мерлин указал на Арту­ра. — Если в его присутствии ты чувствуешь себя маленьким и низ­ким, — продолжал он, — то истина и впрямь нашла дорогу в твое сердце.

— Ты что, Бог, чтобы знать истину? — фыркнул Моркант.

— А ты что, настолько отдалился от истины, что больше не узна­ешь ее? — Мерлин повел рукой, словно отмахиваясь от Морканта. — Довольно точить лясы. Если у тебя есть возражения, говори. — Он

повернулся к остальным. — Если кто-то знает, почему Артур не мо­жет вступить на Верховный престол, пусть говорит сейчас!

Тишина стояла такая, что, казалось, можно было различить, как падает за окном снег. Никто, включая Морканта, не знал ни одной за­конной причины, по которой Артур не мог бы стать Верховным коро­лем, исключая их собственную гордыню.

Мерлин обвел золотистыми очами королей и народ. Пришло вре­мя настоять на своем. Он медленно поднялся и вышел в центр круга.

— Итак, — тихо промолвил, — как я и думал, никто не может воз­разить против Артура. Теперь я спрашиваю, кто выступит за него?

Первым вскочил Эктор.

— Я выступлю за него! Я признаю его королем!

— Ия признаю. — Это произнес Бедегран.

— Я признаю его королем, — сказал Мадок, вставая вместе с ним.

Те, кто уже преклонил колени, вновь провозгласили Артура своим королем. Однако радостные возгласы толпы скоро затихли — больше никто из королей не признал Артура. Совет разделился. Малочислен­ные сторонники Артура не могли возвести его на престол наперекор смутьянам.

Моркант не терял времени.

— Мы не признаем его своим королем, — прокаркал он. — Надо избрать кого-то другого.

— Он держит меч! — вскричал Мерлин. — Будущему королю на­до прежде забрать клинок у Артура. Ибо, истинно нам говорю, без этого никому из вас не быть королем Британии!

Моркант в ярости стиснул кулаки. Как ни уводил он разговор в сторону, Мерлин постоянно возвращал его обратно.

— Иди сюда, Артур, — сказал Мерлин.

Молодой человек встал рядом с Эмрисом.

— Вот он, — молвил Мерлин, отступая в сторону. — Кто из вас первым попытается отнять меч?

Артур стоял один в кольце королей. В дрожащем свете рожде­ственских свечей он держал меч легко, решительно, бесстрашно, словно ангел-мститель. Глаза его горели праведным огнем.

Было ясно, что без боя он меч не отдаст. Даже этим глупцам хва­тило ума не вступать в поединок с неведомым молодым воином. Ни один не откликнулся на призыв Мерлина.

И все же Артур не мог сразу потребовать себе Верховный престол. У него не было ни земель, ни казны, ни дружины, ни достаточного

числа сторонников. Мы снова были в тупике. Ничто не изменилось с< вчерашней ночи.

Однако Мерлин еще не договорил.

ГЛАВА 4

В

есь тот зимний день и немалую часть ночи короли бились и упи-

рались, но Мерлин держал их железной хваткой. Он стоял, как

скала, и Артур стоял насмерть. Никакая сила на земле не смог-

ла бы сдвинуть этих двоих...

...Как никакая сила на земле не принудит к уважению человека,

который сам того не желает.

А местные князьки не желали склоняться перед Артуром. Значит,

надо было внушить им уважение. И Мерлин поставил себе цель: до-

ставить Артуру такую возможность.

Он этого достиг: возродил титул Dux Britanniarum, Верховный вое-

начальник Британии (так звался Утер, когда возглавил войска Авре-

лия), и предложил увенчать им Артура.

На это Совет в конце концов согласился хотя бы для того, чтобы

не сразу провозглашать Артура королем. Впрочем, получив уступ-

ку, Мерлин продолжал гнуть свое: Британии-де нужна сводная дру-

жина, которую ради общей пользы будут в равной мере содержать

все короли — легкое на подъем войско, призванное защищать стра-

ну. Если все короли будут вносить равную долю, ни один не сможет

претендовать на главенство, и независимая дружина будет разить

где и когда нужно без оглядки на союзы и сговоры местных князь-

ков.

Коль скоро у Британии общий враг, ей нужна общая дружина и

предводитель, не связанный ни с кем вассальными узами.

Однако уломать на это королей оказалось куда труднее, ведь

Морканту и Коледаку пришлось бы отказаться от прежних разбойни-

чьих замашек, дабы не встретить отпор дружины, которую они сами

помогли бы создать.

Вот чем был хорош замысел Мерлина: если Артур становится

предводителем, королям волей-неволей приходится замириться. Но в

этом же заключался и главный недостаток его плана: кто же из ему-

тьянов согласится поддержать Артура в ущерб себе!

Многих пугало иное: дружина, не подвластная никому из королей, может оказаться пострашней захватчиков-саксов, от которых призва­на защищать.

Однако, согласившись сделать Артура боевым предводителем, ко­роли вынуждены были идти до конца — что за воевода без войска? Все соглашались, что затея эта нужная. Итак, объявили, что Артур становится воеводой, а короли обещали собрать дружину.

Да, предводитель — еще не Верховный король. Однако задумка Мерлина открывала Артуру возможность заслужить Верховный пре­стол, как оно в конечном счете и получилось.

Когда Артур вышел из церкви в ночь — студеную, ясную, ветре­ную — на черный, блестящий под луной лед и двинулся широким ша­гом с мечом Британии на бедре, это был уже не тот юноша, что сту­пил под священные своды сегодня утром. Злоба удельных властите­лей, их подлость и мелочная зависть ожесточили его сердце. Однако пути Всеведущего Духа неисповедимы: отныне Артур знал, чего они стоят.

И в этом было его преимущество, потому что короли не знали о нем ничего.

Артур всегда все схватывал на лету. Мальчиком в доме Эктора он учился латыни и арифметике у Мелумпа, учителя-галла из соседнего монастыря Аберкерни, и усваивал урок с первого раза, со второго же запоминал на всю жизнь.

Частенько, когда я днем заходил за мальчиками, чтобы дать им урок фехтования или верховой езды, то заставал такую картину: Ар­тур терпеливо втолковывает Каю слово или пример, а Мелумп дрем­лет на солнышке, сложив руки на животе. Артур умел не только учиться, но и учить, хотя действие предпочитал размышлению.

Его влекли любые подвиги и в первую очередь — непосильные.

Один пример первым всплывает в памяти. Мы ехали в Гвинедд по пути в Каер Мирддин к Теодригу. С нами были Эктор, Кай, небольшой отряд воинов и, разумеется, Мерлин.

В то лето, если не ошибаюсь, Артуру шел одиннадцатый год. Пронесся слух, что ирландцы возобновили набеги на западное побере­жье. Мерлин хотел обсудить положение с Теодригом и Меуригом, а заодно сам посмотреть, как обстоят дела. Мой хозяин собирался ехать тихо, один, но Артур, прослышав о поездке, немедленно объ­явил, что они с Каем тоже едут, и ни в какую не пожелал идти на по­

пятный. Мы побоялись ехать с Артуром без стражи, и в итоге полу­чился довольно большой отряд.

Все шло ладно, пока мы не достигли Ир Виддфы. Завидев холод­ные серые громады, Артур от изумления чуть не свалился с лошади.

— Только посмотрите! Ну и горы! Выше не бывает! Вон на той до сих пор лежит снег!

— Да, зрелище достойное, — согласился Мерлин.

— А у нее есть имя?

— Имя есть. Все вместе называется Ир Виддфа, Область снегов. — Мерлин указал на самый высокий пик. — Гора, на которую ты гла­зеешь, — Эрири.

— Она... — Артур старался подобрать слово — ...огромная! Огромная и прекрасная! — Он смотрел в изумлении, не в силах насы­титься зрелищем. — Кто-нибудь на нее взбирался?

Вопрос застал Мерлина врасплох.

— Вряд ли, — отвечал он. — Сомневаюсь, что это возможно.

Именно этого ему, конечно, не следовало говорить.

— Отлично! Значит, я буду первым, — решительно объявил Ар­тур и, взмахнув поводьями, направился к горе.

Мерлин хотел его позвать, но вмешался Кай.

— Пожалуйста, Эмрис, я бы тоже хотел подняться на гору.

— Ты, Кай? — Мерлин повернулся и взглянул в его розовое ли­цо. Ясные голубые глаза излучали столько надежды, сколько спо­собно вместить человеческое существо. Обмануть эту надежду бы­ло немыслимо. Мерлин видел: как ни сильно желает Артур поко­рить гору, Каю хочется этого еще больше^ но совсем по другой при­чине.

— Нет, Кай... — начал Эктор.

Мерлин остановил его движением руки.

— Ну конечно, — сказал Мерлин. — Я уверен, что пришло время покорить гору. И кому же это сделать, как не вам? Давай быстрей, а то не догонишь.

Он махнул Каю, и мальчик поскакал вслед за Артуром.

— Ты думаешь, это разумно? — спросил Эктор, не без тревоги провожая глазами сына. Он всегда старался оберегать хромоногого Кая — мальчик упал с седла в первый же раз, как его посадили на ло­шадь, и кость плохо вправили.

— Нет, — отвечал Мерлин. — Отпустить их было чистейшей глу­постью.

— Так почему...

Мерлин улыбнулся и поднял руку к горе.

— Если б мы остановили их сейчас, они бы никогда уже с откры­тым сердцем не замахнулись на непосильное.

— Неужто это так важно?

— Для обычных людей — нет. — Мерлин покачал головой, прово­жая взглядом скачущих мальчиков. — Но мы, Эктор, растим не обычных людей.

— Они могут упасть и разбиться!

— Значит, они умрут славной смертью, — объявил Мерлин. Эктор открыл уже рот, чтобы возразить, но мой господин не дал ему отве­тить, продолжив: — Эктор, они в любом случае рано или поздно умрут, и мы не в силах этому помешать. Разве не понятно?

— Нет. Это бессмысленное молодечество. — Эктор всем своим видом выражал недовольство.

— Мертвые давно мертвы, — сказал Мерлин. — Лучше быть жи­выми, покуда живы, верно? И потом, взобравшись на гору, они одоле­ют великана и станут непобедимыми.

— А если нет?

— Поймут, что возможности человека не безграничны.

— На мой взгляд, дороговато обойдется урок, — пробормотал Эктор.

— Тем больше будут его ценить. Ну же, друг, смотри веселей, — подбодрил Мерлин. — Если Господь и ангелы готовы их поддержать, неужто мы не поддержим?

Эктор обиженно замолчал. Мы, развернув коней, направились вслед за мальчиками и довольно скоро настигли их на лугу под кру­чей — они решали, откуда начать подъем.

— Ну? Что выбрали? — спросил Мерлин.

— Сдается мне, здесь будет проще всего, — ответил Артур. — Остальные склоны слишком крутые, а тут мы довольно долго смо­жем идти вверх.

— Так вперед, — сказал Мерлин, поднимая глаза к солнцу. — У вас еще есть немалая часть дня. Мы разобьем лагерь и будем вас до­жидаться.

— Он прав, — обратился Артур к Каю. — Идем.

Взяв лишь по бурдюку с водой и ячменному хлебу, они попроща­лись с нами и начали подъем на Эрири. Мы, в свою очередь, разбили лагерь и сели ждать.

После полудня Эктор с несколькими воинами отправились на охо­ту и вернулись в сумерки с десятком зайцев и дюжиной фазанов. Оленей, которых мы не смогли бы ни съесть, ни увезти с собой, они не трогали.

Покуда наши спутники свежевали дичь и готовили ужин, Эктор рассказывал, какая богатая тут охота, однако взгляд его то и дело возвращался к нависшему над нами горному склону. Наконец он не выдержал и спросил:

— Как по-вашему, они будут там всю ночь?

— Думаю, да, — отвечал я. — Спускаться долго, а они еще навер­няка не достигли вершины.

— Неприятно думать, что они карабкаются в темноте.

— Они умные ребята, — сказал я. — Устроятся где-нибудь и по­спят.

— Я не о сне беспокоюсь. — Эктор резко повернулся и ушел рас­порядиться подготовкой к ужину.

Я дивился необычайному спокойствию Мерлина, который всегда пекся о безопасности Артура. Чуть позже, когда зайцы и фазаны ж а- рились на вертелах над огнем, я отыскал его на берегу ручья, где он наполнял бурдюки и поил коней. Я спросил, почему он не волнуется, и он отвечал просто:

— Успокойся, Пеллеас, я не вижу вреда в этом месте.

— Что же ты видишь?

Мерлин выпрямился и вновь устремил взор к горе — ее вершина догорала в малиновом пламени заката. Мгновение он молчал, и глаза его пылали странным горним огнем.

— Я видел гору с человеческим именем, и звалась она Артур.

Мы прождали весь следующий день. Эктор крепился, но, когда с наступлением вечера начало холодать, он подошел к Мерлину.

— Они не вернулись.

— Не вернулись, — подтвердил Мерлин.

— Что-то случилось. — Эктор в тревоге взглянул на темнеющую гору, словно ожидая увидеть цепляющихся за нее мальчиков. Некоторое время он кусал губы, потом выпалил: — Кай! Его нога! Он и так еле ходит! Не надо было его отпускать.

— Успокойся, Эктор. Не стоит тревожиться. Они вернутся, когда осуществят то, за чем отправились.

— Ты хочешь сказать, когда сломают себе шеи.

— На мой взгляд, это маловероятно.

— Еще как вероятно! — пробурчал Эктор, но больше в тот вечер ничего не сказал.

На следующее утро мальчики не вернулись, и я начал разделять тревоги Эктора. Быть может, Мерлин ошибся?

К полудню Эктор уже не находил себе места. Он метался по лаге­рю, что-то бормоча себе под нос. Он не мог самочинно отправиться на поиски — это значило бы открыто оскорбить Мерлина, которого он безмерно почитал. Однако именно это было у него в голове — при всем своем уважении он не смог бы выдержать еще ночь.

Мерлин делал вид, что не замечает его тревоги, и, чтобы убить время, прогуливался по долине, собирая травы, которые не растут дальше на севере.

Наконец, когда солнце исчезло за краем гор, Эктор решил взять дело в свои руки. Он приказал четырем воинам оседлать коней и ждать распоряжений.

— Подумай, что ты делаешь, — спокойно промолвил Мерлин.

— Я только об этом весь день и думаю! — взорвался Эктор.

— Потерпи, Эктор. Если ты поедешь сейчас, то отравишь им всю радость, они поймут, что ты не верил в их успех.

— А если они лежат, переломанные и окровавленные, там, в рассе­лине? Вдруг они умирают?

— Так пусть умрут как мужчины, какими ты их растил! — отве­чал Мерлин. — Эктор, — продолжал он успокаивающе, — поверь мне еще чуть-чуть.

— Я и так слишком долго тебе верил! — воскликнул Эктор. Терзания его были так же сильны, как и любовь. Думаю, он винил се­бя в увечье сына, ведь лошадь была его.

— Не веришь мне — верь Благому Богу. Успокойся, брат. Ты так долго нес свою тревогу, пронеси ее еще ночь.

— Ты просишь почти невозможного.

— Если они не вернутся к рассвету, тебе не придется возглавлять поиски, Эктор, я сам их возглавлю.

Эктор мотнул головой и чертыхнулся, но принял заверения Мерлина и пошел сказать своим людям, чтобы расседлывали коней.

Быстро темнело. Мне кажется, ночь прежде спускается на возвы­шенности. Когда мы сели ужинать, на небосводе уже мерцали пер­вые звездочки, хотя свет дня еще не совсем погас. Воины громко разговаривали об охоте, стараясь отвлечь господина от невеселых мыслей.

Мерлин первым услышал крик. Собственно, я думаю, он вслуши­вался почти весь день и уже гадал, почему ничего не слышит.

Он стоял, призывая жестом к молчанию и склонив голову на бок. И я, и все остальные различали лишь тонкий, пронзительный крик горных жаворонков, летящих на ночлег в гнезда.

Даже я на мгновение подумал, что он ошибся. Остальные нетерпе­ливо задвигались.

— Это только... — начал Эктор.

Мерлин вновь поднял руку. Несколько мгновений он стоял, слов­но окаменев, потом повернулся к горе. Улыбка медленно расплыва­лась по его лицу.

— Смотрите! — воскликнул он. — Победители возвращаются!

Эктор вскочил на ноги.

— Где они? Не вижу!

— Идут.

Эктор пробежал несколько шагов.

— Не вижу!

И тут снова раздался крик. На этот раз я его различил: высокое дрожащее "Э-ге-гей!" — так кричат в горах. Все остальные тоже были на ногах и, напрягая зрение, всматривались в сумерки.

— Это они! — воскликнул Эктор. — Они возвращаются!

Мы не видели их, пока они не подошли совсем близко, — в сером свете одежда сливалась со склоном горы. Когда мальчишки снова за­кричали, я различил две приближающиеся фигурки.

— Кай! Артур! — заорал Эктор.

Никогда не забуду выражения их лиц в тот миг, когда они показа­лись из темноты. Ни до, ни после не видел я такого восторга. Мальчишки были усталые как собаки, всклокоченные, но лица их све­тились победой. Они вернулись героями. Богами!

Они дошли до походного огня и рухнули на землю. Даже при свете костра было видно, что щеки и носы у них обгорели: у Артура лупи­лась кожа, у рыжего Кая пылали шея и лоб! Одежда их была пере­пачкана и продрана на локтях и коленях, ладони стерты в кровь, руки и ноги — в синяках и ссадинах. Судя по виду, они все три дня продира­лись через заросли боярышника и чертополоха.

— Дайте им попить! — распорядился Эктор, и кто-то побежал за пивом. Властитель Каер Эдина смотрел на своего отпрыска, раздув­шись от гордости, словно токующий тетерев.

Я поднес им остатки ужина.

Артур взял хлеб и откусил полкаравая; Кай от усталости не мог есть, только тупо смотрел на краюху, которую держал в руках.

— Вот, — сказал Мерлин, протягивая им бурдюк. — Пейте.

Кай принялся пить большими глотками, потом передал бурдюк Артуру. Тот с хлюпаньем потянул в себя холодную родниковую воду.

Эктор больше не мог сдерживаться.

— Ну, как вы шли, сынок? Добрались до вершины?

— Да, — благоговейно отвечал Кай. — Добрались. — Он повер­нулся к Артуру. Глаза у него были как у человека, который постиг глубокую, преобразившую его истину. — Если б не Артур, мне б туда не дойти.

Артур опустил бурдюк.

— Не говори так, брат. Мы взобрались туда вместе — ты и я. — Он повернулся ко всем нам. — Это было дивно! Сказочно! Мерлин! Пеллеас! Надо было вам тоже подняться. Весь мир видно — от края до края! Это... дивно.

Он замолчал, не находя слов.

— Ты сказал, это невозможно, — напомнил Кай Мерлину. — Сказал, никто туда не взбирался. Ну так мы взобрались. На самую-са- мую вершину! — Кай замолк и добавил тихо, снова поворачиваясь к Артуру. — Он только что не нес меня на спине.

"Я видел гору с человеческим именем, и звалась она Артур", ска­зал Мерлин.

Весь смысл этих слов открылся для меня много позже, когда бар­ды прознали о юношеских подвигах Артура и окрестили гору "Великой гробницей": Артур, мол, сразил увенчанного снегами гиган­та.

В тот день, когда он с Мечом Британии на бедре вступил в Совет королей, ему предстояло одолеть еще одну гору, похоронить еще одного гиганта. Горой этой было единство Британии, гигантом — вла­столюбие удельных князьков.

Что рядом с ними неприступная вершина Эрири? Кротовая кучка на грядке с репой!

Я часто потом размышлял, чего мы достигли — что получили и что потеряли — в тот страшный день.

Мы, безусловно, упустили Верховного короля. Мы получили Dux Britanniarum — воинского предводителя, пусть только по званию. У него не было ни легионов, ни вспомогательных частей, ни кораблей,

ни конницы. Не было ни дружины, ни даже собственного коня! Звучный римский титул оставался пустышкой, и все это знали.

Все, кроме Артура.

— Я буду их воеводой, — поклялся он. — И стану воевать так, что непременно сделаюсь королем!

Однако войска по-прежнему не было, лишь Бедуир и Кай, предан­ные душой и сердцем, причем один чуть не с рождения. И даже втро­ем они являли собой серьезную силу. Всякий король усадил бы любо­го из них на почетное место, лишь бы заполучить такого богатыря.

Итак, Артуру предстояло первое испытание: собрать войско. Но одно дело — набрать людей, другое — вооружить их, разместить, снабдить конями, кормить и одевать; для этого нужно немереное 60- гатство.

Богатство — от земель, а у Артура их было меньше, чем у муравья в муравейнике.

Но эта забота разрешилась сама собой. Вернувшись к Градлону, мы столкнулись у дверей с Меуригом. Он прискакал из Каер Мирддина с тремя вождями — все четверо смертельно устали и чуть не примерзли к седлам.

— Молю о прощении, лорд Эмрис, — сказал Меуриг, устроившись у очага с кубком горячего вина. И, поспешно повернувшись к Артуру, добавил: — И тебя, лорд Артур. От души сожалею, что опоздал на Совет. Отец очень хотел приехать, но погода...

— Ты ничего не потерял, — ответил Артур.

— Понимаю твое недовольство, — начал Меуриг, — но...

— Он хочет сказать, — вмешался Мерлин, — что твой приезд стал бы для нас радостью, но ничего изменить не смог бы.

— Но, будь я здесь...

— Нет, — Мерлин мотнул головой. — Получилось, что ты зря ска­кал в такую даль по морозу. И все же, коли ты здесь, выпей за здоро­вье Верховного предводителя. Перед тобой Артур, Dux Britanniarum!

— Что случилось? — Меуриг ожидал, что Артура провозгласят королем.

— Моркант, — процедил сквозь зубы Эктор.

При этом имени Меуриг сделал грубый жест.

— Можно было не спрашивать. Я мог бы догадаться, что старый интриган будет всячески мешать Артуру. И не он один?

Да, Меуриг и впрямь думал увидеть Артура королем. Именно к его отцу, королю Диведа Теодригу, привез Мерлин новорожденного

Артура, так что Меуриг давно догадался, чей это сын. Впрочем, даже Меуриг не вполне сознавал, насколько сильны притязания Артура на британский престол.

Сказать по правде, немногие сознавали это тогда. Пусть он сын Аврелия, но этого мало, чтобы стать Верховным королем. Нужна еще поддержка всех королей. Или хотя бы стольких, чтобы заткнуть рот смутьянам, — что, по сути дела, означало бы то же самое.

Никто по-настоящему не верил, что пятнадцатилетний мальчишка взойдет на Верховный престол, и никто не хотел ему помогать.

— Морканта поддержала вся его свора, — горько отвечал Мерлин.

— Охотно бы я спустил шкуру с его отвислых жиров, — ругнулся Кай, — да что толку!

— Надо было мне поспеть на совет, — повторил Меуриг. — Отец занемог, не то бы и он поскакал с нами. Погода нас задержала. Две ло­шади пали в пути. — Он повернулся к Артуру. — Прости, малыш.

— Пустяки, лорд Меуриг, — произнес Артур, хотя на лице его было написано совсем иное. В комнате воцарилось подавленное молчание.

— Боевой предводитель Британии? Для начала и это неплохо. — Меуриг, чувствуя свою вину за общее настроение, постарался немного его поднять. — Что будешь делать?

У Артура ответ был наготове.

— Первым делом соберу дружину, какой не видел Остров Могущественного. Буду брать только лучших воинов.

— Тогда тебе нужны земли, чтобы поставлять коней, зерно, мясо, — величаво объявил Меуриг. Артур нахмурился, зная свою бедность, но Меуриг продолжал: — Мы с отцом решили отдать тебе область к югу от Диведа.

— Силурию? Но это же твои земли! — возразил Артур.

— Были мои, — поправил Меуриг. — Отец стар и отошел от дел. Теперь я правлю в Диведе. Нам нужна крепкая рука в Силурии, а по­скольку сыновей у меня нет, я счел за лучшее передать землю тебе. Берешь?

Лоб Артура разгладился, но теперь брови поползли вверх.

— Так вот, — напирал Меуриг, — между реками Тафф и Эббо в устье Хабрены есть старое укрепление. Там же есть и гавань. Зовется Каер Мелин. Если не пожалеть сил, выйдет надежная крепость. Зем­ля добрая, потрудишься — отплатит сторицей. — Меуриг лучился от удовольствия, предлагая свой дар. — Ну как теперь? Тебе нечего ска­зать мне, юный Артур?

— Не знаю, как и ответить.

Юного военачальника так ошарашила весть, что Эктору пришлось похлопать его по спине и крикнуть:

— Ободрись, сынок! Придется тебе принять свою удачу и поти­хоньку ее осознавать!

— Сперва меч, теперь земли! — воскликнул Кай. — Что дальше? Наверняка жена и куча орущих детишек.

Артур скривился от шутки Кая и повернулся к Меуригу.

— Я твой должник. Постараюсь править этими землями, как пра­вил бы ты сам.

— Уверен, так оно и будет. Ты станешь стальной стеной, за кото­рой народ Диведа разжиреет и обленится. — Меуриг захохотал, и те­ни, обступившие нас с первого дня в Лондоне, отпрянули.

Я налил из кувшина медовой браги. Мы выпили за удачу боевого предводителя и стали думать, как собирать дружину. Решили, что Эктор и Кай вернутся в Каер Эдин, как только позволит погода, собе­рут людей и поведут к Артуру на юг.

Артур, понятно, хотел поскорее увидеть свои земли. Мальчиком он бывал в тех краях, но прожил в Диведе совсем недолго. Даже зима его не пугала. Он объявил, что мы завтра утром поскачем в Каер Мелин.

— Погоди хоть, пока снег сойдет, — убеждал Мерлин. — Меуриг говорит, зима на юге в этом году суровая.

— Что мне какой-то снег!

— Побереги себя, Артур. Холодно ехать!

— Так наденем по два плаща! Я намерен увидеть свои земли, Мирддин. Хорош правитель, который не наезжает в свои угодья!

— Незазорно и подождать, пока дороги станут проезжими.

— Ты рассуждаешь, словно купец, — фыркнул Артур и начал со­бираться в дорогу.

Думаю, он все просчитал еще до того, как мы покинули Лондон: как соберет дружину, как будет ее содержать, как выстроит королев­ство, опираясь на Каер Мелин и богатые южные земли. Он видел бу­дущее так ясно, что маловеры вынуждены были либо идти с ним, ли- 60 отойти в сторону. Это вообще было особенностью Артура — он за­ставлял делать выбор, не оставляя места для колебаний.

Итак, на следующее утро мы покинули Лондон и поскакали на за- цад. Достигнув реки Эббо (брр, вспоминать холодно, сколько раз при­шлось ночевать в снегу), Артур немедленно отправился к укрепле­нию. По обычаю здешних краев, оно стояло на самом высоком холме

в округе, так что вся местность была как на ладони. Каер Мелин окружали укрепления поменьше (общим числом двенадцать), стере­гущие входы в долины и устья рек вдоль побережья.

Сразу на восток лежало еще одно кольцо укреплений с Городом Легионов в центре. Каер Легионис лежал в руинах, заброшенный, ни­кому не нужный. Впрочем, Меуриг возвел оборонительный вал чуть севернее, вокруг разрушенной римской крепости; она, как и Каер Me- лин, стояла в кольце укреплений поменьше.

Эта цепь колец обеспечивала спокойствие Силурии и Диведа. Впро­чем, сам Меуриг никогда в Каер Мелине не жил. Ирландские разбойни­ки давно уже не посягали на юго-западные земли Британии, и укрепле­ния на холмах за ненадобностью постепенно пришли в упадок. Каер Мелин нуждался в починке: надо было заново навесить ворота, насы­пать вал, углубить ров, заложить провалы в стене, запасти оружие и провиант...

Меуриг не преувеличивал, сказав, что поработать придется изряд­но, однако для Артура это уже была неприступная крепость и велико­лепный дворец.

Каер Мелин, "золотая крепость"! Так прозвали ее за расположен­ные неподалеку желтые серные источники, но Артуру она сверкала другим золотом. Он видел будущий блеск, воображая себя во главе королевства.

Впрочем, спать нам пришлось не в воображаемом замке, а на го­лой вершине холма под колючими звездами и студеными зимними ве­трами. Артура это ничуть не печалило. Он был в своих владениях и хотел непременно провести первую ночь в собственной крепости.

Мы развели большой-пребольшой костер и легли возле него, заку­тавшись в меха и плащи. Перед сном Артур упросил Мерлина спеть ради торжественного случая.

— Это будет первая песня в моих чертогах, — объявил он, сидя под открытым небом, — и ей пристало звучать из уст главного барда на Острове Могущественного.

Мерлин выбрал "Видение Максена Вледига", добавив от себя упо­минание об Артуре, чем необычайно угодил юному воеводе.

— Здесь будет мой дом, — провозгласил Артур с жаром. — И да будет с сегодняшнего дня Каер Мелин первым двором Британии!

— Из всех дворов прошлых, грядущих и настоящих, — отвечал Мерлин, — он будет главнейшим, и память о нем не изгладится, доко­ле живут люди.

Учтите, эти развалины каером-то стыдно было назвать, не то что двором. Промозглым утром, когда мы вылезли из-под плащей на сту­жу и ветер, хлопая руками, чтобы согреться, у Артура не было ни оча­га, ни крыши над головой.

...Только радужные обещания Мерлина.

В тот день мы объехали несколько соседних укреплений. Артур остался доволен своим королевством; он словно не видел, что здеш­нее жилье годится ворону и волку больше, чем человеку. Было ясно, что за дар Меурига придется платить свою цену, но Артур заплатит ее играючи.

Когда солнце двинулось вниз по зимнему небу, мы повернули к Каер Мирддину, где рассчитывали застать Меурига. Зеленоватый свет уже угасал в холмах, когда мы подъезжали к воротам крепости, кон­ские носы покрывал иней, от холок поднимался пар.

И следа не осталось от старой виллы, стоявшей здесь в давние дни, когда юный Мерлин правил страной на пару с Мелвисом, дедом Меурига. Маридун звалось тогда это место, ныне же зовется Каер Мирддин — по имени самого известного из своих владык, хоть он дав­но уже не король и покинул эти края.

В кольцах на стене уже горели факелы — желтые отблески ложи­лись на морозную землю вперемежку с синими тенями, однако ворота стояли открытыми. Нас ждали.

Во дворе топтались брошенные без присмотра кони. Я подивился и хотел указать на них ехавшему рядом Мерлину, но Артур уже увидел их и сообразил, в чем дело.

С радостным воплем он хлестнул скакуна кожаными поводьями и на всем скаку устремился во двор. В доме, видимо, услышали его крик, потому что дверь распахнулась, и в тот миг, когда Артур спры­гивал с седла, наружу высыпала куча людей.

— Артур!

От толпы отделился юноша и, подбежав к Артуру, заключил его в медвежьи объятия. Они стояли в льющемся из дома свете факелов, обхватив друг друга за плечи, словно борцы.

— Бедуир! Так ты здесь!

— Где мне быть, когда я нужен моему брату? — Бедуир улыб­нулся и тряхнул головой. — Поглядите на него!.. Ишь, воевода Бри­тании!

— Чем тебе не по душе воевода?

— Артур, видеть тебя — для меня небо и земля, — сдержанно от­вечал Бедуир. — Но будь я там, ты был бы у меня королем.

— Как так, брат? Разве ты император Западной империи, чтобы возводить на трон королей?

Оба от души расхохотались над шуточной перепалкой и снова об­нялись. Тут Бедуир увидел нас.

— Мирддин! Пеллеас! — Он торопливо’обнял нас обоих. — Вы то­же приехали. Я и не чаял застать вас здесь. Светлые духи свидетели — мудр и благ Господь!

— Здрав будь, Бедуир! Взглянешь на тебя, сразу видно: истинный царевич Регеда, — сказал я без всякой лести.

Темные волосы Бедуира были заплетены в толстую косу, на запяс­тьях и выше локтя блестели украшенные эмалью золотые браслеты, шерстяной плащ украшал искусно вытканный узор — ярко-желтая и черная клетка, разрисованные змейками мягкие кожаные сапожки доходили до колен. Ни дать ни взять, кельт из древних времен.

— Пеллеас, дай тебе Бог здоровья, я по тебе скучал. Долгонько мы не виделись.

И впрямь, прошло восемь лет с нашей последней встречи.

— Как ты сюда добрался? — спросил Артур. — Мы думали, ты тронешься не раньше, чем сойдет снег.

— Зима нынче на севере теплая, — отвечал Бедуир, — да только это нас и задержало: ирландцы все не могли угомониться, не то бы мы приехали осенью. — Он хохотнул. — Вижу, что удивил даже Мирдди- на, а ради такого не жалко и повременить!

— Ты приехал негаданно, — отвечал Мерлин, — но я ничуть не удивился при виде того, по кому мы так скучали. Какая же это ра­дость — тебя видеть!

Меуриг, наблюдавший за этой сценой, подошел с факелом в руке. Лицо его сияло.

— Наполнился мой чертог! Сегодняшний пир да будет праздне­ством дружбы!

Вышло по его слову. Яствам не было конца, мед и пиво лились бес­прерывным потоком. Ситовые светильники озаряли просторное поме­щение, огонь в очаге весело потрескивал, бросая на лица алые отбле­ски. При дворе Меурига был искусный арфист, так что музыка не смолкала. Мы пели и плясали на старинный лад.

Следующие несколько дней были наполнены охотой, едой, питьем, песнями, разговорами и смехом. Из соседнего монастыря Лландафф

прибыл епископ Гвителин — благословить Артура на новом поприще защитника Британии. Это было незабываемо. И сейчас вижу, как Ар­тур стоит на коленях перед добрым епископом, прижав к губам край простой полотняной ризы, а тот возлагает на него свои святые руки.

В один миг Артур был Верховным предводителем Британии, обле- ценным ответственностью и почетом, в следующий — кимрским царе­вичем, веселым и беззаботным. Душа радовалась, на него глядючи.

Господи Иисусе, я не помню поры счастливее! Больше всех весели­лись Артур и Бедуир, они сидели рядом, смеялись и разговаривали ночь напролет. Когда же погасили огни, они остались сидеть — голо­ва к голове, поверяя друг другу надежды и чаяния на грядущие годы.

Каждому столько нужно было сообщить другому, столько време­ни наверстать! Артур и Бедуир были знакомы чуть ли не с рождения — мы с Мерлином привезли Артура в крепость Теодрига еще младен­цем. Вместе с ним в Каер Мирддине рос младший сын короля Вледдина, Бедуир, тоненький и черноволосый, полная противополож­ность светлокудрому другу. Броская тень ясного солнышка Артура.

Эти двое были неразлучны: золотой мед и темное вино лили им в один кубок. Ни дня не проводили они порознь, пока в семь лет их, со­гласно обычаю, не отдали на воспитание в разные королевские дома: Бедуира — королю Энниону, его регедскому родичу, Артура — Эктору в Каер Эдин. С тех пор они почти не виделись, разве что на редком совете. Однако их дружба оказалась прочней разлуки.

Никто не удивился, когда в одно прекрасное утро они отправились осматривать Артуровы земли и вернулись три дня спустя. Сразу по возвращении Артур объявил, что в западной части своих владений, где много глубоких укрытых от глаз долин, он будет разводить коней и передает эти края под власть Бедуира.

Они уже заглядывали далеко-далеко вперед, когда числом коней будет определяться число британских воителей.

Итак, этой весной определился путь, которым Острову Могущест­венного предстояло идти наперекор крепнущим военным ветрам. Сразу после Пятидесятницы начались работы в Каер Мелине. На вось­мой день после Бельтана подоспел Кай с первыми дружинниками: двадцатью обученными молодыми воинами, которых Эктор счел луч­шими к северу от Вала.

А на седьмой день после Лугназада король Моркант решил испы­тать юного предводителя на храбрость.

ГЛАВА 5

К

аер Мелина достигла весть, что Моркант собирает дружину,

чтобы идти на Мадока и Бедеграна — завершить давний крова-

вый спор. У Артура было всего двадцать воинов — двадцать

три, считая его самого, Кая и Бедуира. Им ли противостоять сотням

Морканта?

Однако Артур посчитал: спасовать сейчас перед численным пре-

восходством — все равно что сразу отдать старому мерзавцу Меч

Британии, а заодно и все притязания на верховную власть.

Я хотел ехать с ними, но Мерлин отсоветовал.

— Останься, Пеллеас. Ты еще пригодишься в других сражениях.

Первое пусть они выиграют сами. Победа придаст им смелости и при-

несет кое-какую славу. И потом, пусть Моркант и ему подобные зна-

ют, что Артур — сам себе голова.

Пугало, что первое испытание пришло так рано, но Артура оно не

страшило, напротив, радовало.

— Дорыкался, старый беззубый лев, — объявил он. — Уж мы под-

стрижем его под овцу!

И воины без долгих сборов отправились к крепости Морканта.

Белги — древний-предревний народ, обитающий в окрестностях

Вента Белгарум. Они в числе первых признали римское владычество и

в итоге получили определенные преимущества над соседями, а Каер

Уинтан вырос и укрепился. Служа империи, белги процветали и копи-

ли мощь.

Когда легионы ушли, город, как и прочие поселения, захирел, а

белги вернулись к земле и дедовским обычаям. Однако часть города

уцелела, и здесь-то Моркант держал свой двор.

Каер Уинтан мог некогда похвастаться форумом и базиликой.

Правители белгов давно забрали их себе: форум стал дворцом, бази-

лика — королевской палатой. Природный британец Моркант корчил

из себя римлянина.

Вступая во дворец, гости словно входили в иное, давно ушедшее время, которое новым поколениям все чаще представлялось золотой эрой порядка, благополучия, учености и мира.

Моркант жил верой в прошлое. Он окружил себя старинными ве­щами и толпами челядинцев, создавая подобие давно ушедшей эпохи. Он жил... как император в изгнании.

Подобно Лондону, Каер Уинтан был обнесен каменной стеной, у подножия которой в последние годы вырыли глубокий ров. Даже при­шедший в упадок, Каер Уинтан по-прежнему оставался крепостью мо­гучего короля.

Только короля-то в нем не было.

Моркант с дружиной разорял поселения на границе с Мадоком, в нескольких днях езды от столицы. К тому времени как алчный ко­роль прослышал о вылазке Артура и вернулся к крепости, на стенах уже стояли воины юного предводителя.

Так Артур обнаружил первые проблески военного гения, который ему предстояло явить в будущем. Маневр застал Морканта врасплох. Неужто он ждал, что Артур выступит против него в чистом поле?

На пятнадцать его воинов у Артура приходился только один. В рав­ном бою молодые дружинники не устояли бы перед Моркантом: хра­брые и решительные, они не обладали боевым опытом. Артуру никог­да прежде не случалось идти в бой с необученными бойцами — да и обученными, признаться по чести, тоже.

Думаю, Моркант надеялся унизить и ославить Артура. Старый лев знал, что юноша не стерпит обиды и сунется в драку со своими слабы­ми силами. Однако здесь Моркант по обыкновению свалял дурака, а его глупость и прежде стоила жизни многим достойным людям. С этой дурью пора было покончить раз и навсегда.

Вот как все вышло.

Артур подъехал к Каер Уинтану и застал его, как и ожидал, прак­тически без охраны: Моркант, мня себя неуязвимым, не посчитал нужным на время отъезда выставить стражу.

— Мы без труда проникли внутрь, — рассказывал мне Кай, упива­ясь каждой подробностью. — Просто въехали, словно нас ждут, со словами "Что вы говорите? Морканта нет? И так-то вы встречаете сво­его Верховного предводителя? Немедля скачите за королем. Мы по­дождем внутри"

В крепости мы собираем всех — да там и остались по большей части женщины и дети — и ведем в королевский чертог. Бедуир говорит им,

что позор будет на седую голову Морканта, если предводителя не встретят пиром. Все бросаются готовить угощение и в суматохе даже не замечают, что Артур запер ворота. — Кай хохотнул: рассказ доставлял ему несказанное удовольствие. — Моркант узнает о приезде Артура, во весь опор скачет к крепости — ан поздно: ворота на запоре, на стенах на­ши люди. Полдня он бушует, но предводитель не желает с ним гово­рить. Тогда он начинает вопить. О, как он вопит! И сын его, Цердик, такой же горластый. Однако Артур не снисходит до ответа, а отправ­ляет меня. И я кричу со стены:

— Здрав будь, Моркант! Здрав будь, Цердик! Как это мы приеха­ли, а вы нас не встретили? Пришлось нам самим готовить себе празд­ничный пир.

И старый громогласный лев отвечает:

— Чьей властью вы захватили мой замок и мою крепость?

— Властью Верховного предводителя Британии, — говорю я, — того самого, что трапезничает сейчас за твоим столом.

Да, ему это не по сердцу. Он честит меня всякими словами, а Артура и того пуще. Однако я пропускаю его брань мимо ушей.

— Объясни мне, великий король, — говорю я, — растолкуй, если сможешь. Как так вышло, что твои же ворота заперты для тебя? Это диво, о котором будет судачить вся Ллогрия.

Это злит его еще больше. Он пыхтит, словно гадюка, когда хочет ужалить, но жалить-то некого. И он снова принимается орать.

Цердик вне себя.Он твердит:

— Выйдите и сражайтесь! Трусы! Воры! Померяемся на мечах!

Но я не отвечаю.

Так продолжается до заката. Я иду к Артуру и спрашиваю, что де­лать дальше.

— Мы долго ехали, — отвечал он, — и нуждаемся в отдыхе. Скажи Морканту, мы ложимся спать, пусть не шумит.

Кай зашелся от смеха, вспоминая эту дерзость.

— Итак, я возвращаюсь на стену и передаю Морканту слова пред­водителя. Доволен он, Пеллеас? Да ничуть! Визжит, как резаный по­росенок. Так ярится, что собственные воины хохочут, а это еще пуще злит его. А чего Моркант ждет? Мы оставляем его на ночь, а на еле- дующее утро я вновь иду его проведать. Он не спал, злой как черт, с красными глазами.

— Вы не оставили мне выбора! — вопит он. — Я взял в осаду соб­ственную крепость.

И впрямь, его люди выстроены под стенами, словно хотят отрезать нам путь к отступлению.

Он думает, что перехитрил нас, но, когда я рассказываю об этом Артуру, тот лишь смеется и велит принести факел. Мы выходим во двор, и предводитель поджигает одну из сараюшек. Веришь, Пеллеас? Я рассказываю чистую правду.

Когда пламя разгорается, Артур говорит:

— А теперь пошли посмотрим, заговорит ли Моркант учтивее со своим слугой, не то острый язык может стоить ему дворца.

Так мы и поступаем.

Артур кричит со стены:

— Приветствую тебя, мой король. Слышал я, будто ты меня звал. Прости, у меня много забот, то одно, то другое.

И так он это говорит — ну просто сама вкрадчивость.

— Не думай избежать наказания, мальчишка! — вопит Моркант.

— Будь ты хоть пащенок Аврелия, хоть нет, торчать твоей голове на пике на том самом месте, где ты сейчас стоишь.

Старый дурак дошел до белого каления, и я уже подумываю, не совершили ли мы большую ошибку. Кое-кто из бойцов сжимает мечи и тихо переговаривается, но их можно простить, они еще не знают Артура. Однако положение и впрямь опасное.

— Это и есть твое хваленое гостеприимство? — спрашивает Ар­тур.

Ха! Все в порядке, и он это знает!

Кай загоготал, потом, довольно потерев руки, продолжил:

— Ну так вот, из двора начинает валить дым. Моркант видит это, видит факел у Артура в руке — тот так и вышел с факелом на стену

— и вопрошает:

— Что ты там натворил? Что горит?

— Кто-то неосторожно уронил факел, — говорит Артур. — Очень жаль, потому что теперь я не знаю, где буду нынче спать.

Это при том, что день только-только брезжит. Видел бы ты Морканта в эту минуту — редкое зрелище.

— Мой дворец! — визжит Моркант. Лицо его уже черно от гнева.

— Ты поджег мой дворец!

Он смотрит на дым, и глаза его лезут из орбит.

— Да, — говорит Артур, и голос его холоден, как сталь. — Я под­жег твой дворец. Есть лишь один способ его спасти: немедленно пре­крати войну с Мадоком и Бедеграном и выплати мне дань.

— Гром тебя разрази! — кричит Моркант. — Никто не смеет мне указывать!

Артур поворачивается, протягивает факел Бедуиру и говорит:

— Иди в конюшни и житницы. Посмотри, так ли быстро они запо­лыхают, как дворец.

Бедуир идет, — со смехом рассказывал Кай, — он рад стараться.

Моркант, разумеется, все это слышит. Он не верит своим ушам.

— Нет! Нет! — вопит он, не помня себя от ярости.

Артур не слушает, — Кай восхищенно покачал головой. — Артур, он бесстрашный.

— Что дальше? — спросил я, искренне наслаждаясь рассказом.

Кай отхлебнул большой глоток пива. ...