БИБЛЕЙСКИЕ КОММЕНТАРИИ отцов Церкви и других авторов I–VIII веков

Из отзывов на Библейские комментарии отцов Церкви и других авторов I–VIII веков

Мы рады быть свидетелями публикации серии раннехристианских комментариев на Священное Писание. Огромная польза заключается в знакомстве с тем, как толковали Библию христиане ранней Церкви, особенно её святые, которые своею жизнью доказали верность Богу и Его Слову — Писанию. Давайте вслушаемся в свидетельство христиан, которые прежде нас прошли жизненный путь веры.

Митрополит Феодосий,

Предстоятель Православной Автокефальной Церкви в Америке

Немногие издательские проекты вдохновляют меня так, как серия раннехристианских комментариев на Священное Писание под редакцией Томаса Одэна. Сколькие из нас, посвятивших свои жизни служению Богу, получили семинарское образование, в котором не было места таким замечательным знатокам Писания, как святые Иоанн Златоуст, Афанасий Великий и Иоанн Дамаскин! Я с нетерпением ожидаю публикации данной серии.

Свящ. Питер Е. Гилквист,

директор Департамента миссионерства и евангелизации Северо–Американской Митрополии Антиохийского Патриархата

Данная серия утверждает Библию как книгу Церкви, делая доступными для искренних читателей классные комнаты Климента Александрийского и Дидима Слепца, ученую и лекционную аудиторию Оригена, кафедральные соборы Иоанна Златоуста и Августина Иппонского и библейский кабинет Иеронима в его Вифлеемском монастыре.

Профессор Джорж Лолесс,

Патристический институт и Григорианский университет (Рим)

На рубеже нового тысячелетия в христианском мире возникает повсеместный интерес к раннему христианству как на популярном, так и на научном уровне. Христиане всех традиций получат пользу от данной серии, особенно служители Церкви и те, кто изучает Библию. Более того, это издание позволит нам увидеть, как наши традиции укоренены в библейских комментариях отцов Церкви, и в то же время понять то новое, что мы привнесли в понимание Библии.

Альберто Феррейро,

профессор истории, Тихоокеанский университет г. Сиэттла (США)

Созданная в стиле великих средневековых катен, данная антология патриотических комментариев на Священное Писание удобно следует порядку глав и стихов Библии и будет ценным источником для молитвы, исследования и проповеди. Призывая нас обратить внимание на богатое христианское наследие, предшествовавшее разделениям как между Востоком и Западом, так и между католиками и протестантами, эта серия будет значительно способствовать сближению между христианами.

Ейвери Даллес, S. J.,

профессор отделения «Религия и Общество»,

Университет Фордэм (Нью–Йорк)

Все, кто интересуются толкованиями Библии, будут рады публикации многотомной серии раннехристианских комментариев на Писание, с помощью которой становятся доступными идеи многих отцов Церкви относительно важных мест Библии и апокрифов. Трудно представить более достойный общехристианский проект.

Брюс М. Мецгер,

профессор Нового Завета, Принстонская богословская семинария

ВЕТХИЙ ЗАВЕТ Ι КНИГА БЫТИЯ 1–11

Редактор тома

Священник Эндрю Лаут

в сотрудничестве с Марко Конти

Главный редактор серии

Томас К. Одэн

Редактор русского издания тома

К. К. Гаврилкин

Герменевтика

2004

Публикуется с разрешения издательства InterVarsity Press (P. O. Box 1400, Downers Grove, IL 60515, USA).

Originally published as Ancient Christian Commentary on Scripture.

Old Testament I: Genesis 1–11, edited by Andrew Louth in collaboration with Marco Conti (Downers Grove, IL: InterVarsity Press, 2001).

Переводчики:

Г. В. Вдовина, К. К. Гаврилкин, А. И. Кырлежев, А. В. Постернак, И. В. Чебров

Издание тома осуществлено при поддержке Института изучения христианской классики (Institute of Classical Christian Studies, USA) и Пресвитерианской церкви Брин Map (Bryn Mawr Presbyterian Church, Pennsylvania, USA).

Библейские комментарии отцов Церкви и других авторов I–VIII веков. Ветхий Завет. Том I: Книга Бытия 1–11 / Пер. с англ., греч., лат., сир. Под ред. Эндрю Лаута в сотрудничестве с Марко Конти / Русское издание под ред. К. К. Гаврилкина. — Тверь: Герменевтика, 2004. — 304 с.

27-томная серия Библейские комментарии отцов Церкви и других авторов I–VIII веков знакомит читателя с представителями классической христианской экзегезы, оказавшими решающее воздействие на формирование богословской, литургической и духовно–нравственной жизни христианского мира.

Начальные главы Книги Бытия, повествующие о творении мира, грехопадении, потопе и других важных событиях, были предметом напряженных размышлений для многих христианских писателей, а великие учители Церкви: Василий Кесарийский, Григорий Нисский, Ефрем Сирин, Августин Иппонский и Амвросий Медиоланский — посвятили этим главам значительные богословские сочинения, которые составляют основу данного тома.

Для изучающих библеистику, историю и богословие Церкви.

На обложке: Ной выводит животных из ковчега (фреска из церкви Сан–Марко, Венеция).

Форзац: начало Книги Бытия (Острожская Библия, 1581).

Предисловие

Священное Писание является основой жизни Церкви и каждого христианина. Церковь видит в книгах Ветхого и Нового Заветов Божественное Откровение, записанное богодухновенными мужами, чтобы сделать доступным Слово Божие верующим, а также всем ищущим веры и духовного просвещения. Однако Церковь издревле не только сохраняла Священное Писание, но и истолковывала его, чтобы читающие могли понять его истинный смысл. В качестве толкователей выступали прежде всего Святые отцы и учители Церкви, засвидетельствовавшие свою веру и верность Богу духовным подвигом, а порою и мученичеством за Христа. Голос древних комментаторов библейских книг имеет непреходящее значение. Согласно учению Православной Церкви, верное понимание Слова Божия возможно только в согласии со святоотеческим Преданием.

Достижению такого понимания служит настоящее издание толкований Священного Писания, относящихся к периоду классической патристики (I–VIII века по Р. Х.). Оно является результатом кропотливой работы ученых–патрологов, которые выбрали из различных творений древних авторов соответствующие фрагменты и разместили их так, чтобы современный читатель мог познакомиться с толкованиями разных отцов Церкви на библейские тексты. Такой способ расположения материала восходит к средневековым сборникам святоотеческой экзегезы. Он позволяет читать библейские книги вместе со святыми отцами, привлекая на помощь соборный разум Церкви Христовой.

Предлагаемая вниманию читателей книга послужит хорошим пособием для священнослужителей, проповедников, преподавателей и студентов духовных школ, а также для всех изучающих Священное Писание с целью его постижения в духе древнего церковного Предания.

Председатель Синодальной Богословской Комиссии Русской Православной Церкви

Митрополит Минский и Слуцкий ФИЛАРЕТ

ОБЩЕЕ ВВЕДЕНИЕ К СЕРИИ^[1]

Серия раннехристианских комментариев на Священное Писание (далее Комментарии) включает в себя двадцать семь томов христианских толкований, созданных в так называемый патристический период, или время отцов Церкви, простирающийся от Климента Римского (ум. ок. 95) до Иоанна Дамаскина (ок. 645–749) на греческом Востоке и Беды Достопочтенного (ум. 735) на латинском Западе. Таким образом, Комментарии охватывают семивековую историю христианских библейских толкований с конца новозаветного периода до середины VIII века.

Главная задача нашего издания совпадает с долговременной целью церковно–исторической науки и библеистики: ввести в оборот поданные в доступной форме ключевые тексты классических христианских комментариев ко всему Священному Писанию. Для осуществления проекта были объединены усилия церковных историков, библеистов, патрологов, переводчиков и специалистов в области цифровых технологий. В результате, впервые за несколько веков тексты, относящиеся к раннему периоду христианской экзегезы, представлены в виде комментариев на каждый стих Библии, от Книги Бытия до Откровения Иоанна Богослова. В серию также включены патристические комментарии на книги, известные как второканонические (иногда называемые апокрифами), которые отцы Церкви в той или иной степени признавали частью Священного Писания. В качестве образцов организации текста для нас служили катены и glossa ordinaria^[2].

Комментарии преследуют три цели: обновление проповеди на основе классической христианской экзегезы; содействие мирянам, которые хотели бы размышлять над библейским текстом вместе с ранней Церковью; побуждение христианских историков, библеистов, богословов и пастырей к дальнейшему изучению раннехристианских толкований на Писание.

Возвращение к забытым христианским текстам

Необходимость возвращения к классическим христианским текстам патриотической эпохи и тщательного их изучения в конце XX века стала очевидной для различных христианских церквей Запада. Современная библеистика, которая преимущественно пользовалась историческими и литературными методами, сложившимися под влиянием Просвещения ^[3], оставляла эту потребность в значительной степени неудовлетворенной.

Идея патриотического комментария на Священное Писание созревала несколько лет. В ноябре 1993 года в Вашингтоне (округ Колумбия) по инициативе Университета Дрю ^[4] была организована специальная консультация, во время которой впервые обсуждалась идея подобной серии. В 1994 году и позднее, проводя консультации в Риме, Тюбингене, Оксфорде, Кембридже, Афинах, Александрии и Стамбуле, мы обращались за советом к ведущим специалистам в области церковной истории, библеистики, герменевтики, гомилетики, истории экзегезы, систематического и пастырского богословия.

Среди тех, кто участвовал в обсуждении проекта и оказывал содействие на ранних этапах подготовки издания, были выдающиеся ученые: Генри Чедвик ^[5], епископ Каллист Уэр ^[6], архиепископ Кентерберийский Роуэн Уильямс ^[7], епископ Стивен Сайкс ^[8], Анжело Ди Берардино ^[9], о. Базиль Штудер ^[10], Карлфрид Фрёлих ^[11] и Брюс Мецгер ^[12]. Все они оказали исключительную помощь в разработке проекта и подготовке списка редакторов отдельных томов серии. Особую признательность мы должны выразить также Константинопольскому патриарху Варфоломею и председателю Папского совета по содействию христианскому единству кардиналу Эдварду Кессиди за благословение, поддержку и мудрые советы относительно проекта Комментариев.

В результате проведенных консультаций и обсуждений было достигнуто согласие относительно основных параметров проекта, а также принято решение выпускать 3–4 тома серии в год и полностью завершить публикацию Комментариев в течение первого десятилетия XXI века.

Мы не видим нужды в оправдании главного назначения серии — служить практическим руководством для проповеди и духовной жизни, опирающимся на самые ранние образцы классических христианских истолкований различных языковых версий библейского канона ^[13]. Иначе говоря, этот комментарий на Священное Писание следует не требованиям критической библеистики, но стандартам тех церковных авторов, экзегеза которых предшествовала современным историко–критическим комментариям и лежит в их основе.

В западной науке многое сделано и делается для возрождения классических христианских текстов патриотической эпохи, о чем свидетельствуют, в частности, различные критические издания этих памятников церковной письменности. Среди них следует отметить следующие серии и собрания: Отцы Церкви^[14], Раннехристианские писатели^[15], Цистерцианские исследования^[16], Библия Церкви^[17], Весть отцов Церкви^[18], Патристические тексты и исследования^[19], Христианские источники (SC) ^[20], Корпус христианских авторов (CCSL) ^[21], Корпус восточных христианских писателей (CSCO) ^[22], Берлинский корпус / Греческие христианские писатели первых веков (GCS) ^[23], Венский корпус (CSEL) ^[24], Тексты и исследования^[25], Восточная патрология (РО) ^[26], Сирийская патрология (PS) ^[27], Тексты и исследования по истории раннехристианской литературы^[28], Патристическая библиотека^[29], Ожерелье патриотических текстов^[30], Ранние христианские тексты^[31], Христианские тексты первого тысячелетия^[32], Ранняя христианская культура^[33], Thesaurus Linguae Graeca (TLG) ^[34], Cetedoc Library of Christian Latin Texts (CLCLT) ^[35]. Все эти замечательные критические издания и исследования послужили основой наших Комментариев, однако в последних главное внимание уделено святоотеческой мудрости, имеющей важное значение как для современной проповеди, так и для духовного образования христиан.

Использование компьютерных программ и баз данных

Работа над серией была значительно облегчена благодаря компьютерным программам и базам данных, которые позволяют осуществлять эффективный поиск и анализ текстов в электронных библиотеках греческих и латинских христианских авторов ^[36], а также некоторых патриотических собраний, переведенных на английский язык ^[37]. Основная работа была проделана с помощью греческой электронной библиотеки TLG и латинской электронной библиотеки Cetedoc (CLCLT) ^[38]. Мы также использовали электронные версии латинской патрологии Миня (Chadwyck–Healey Patrologia Latina) и CD-ROM «Ранние Отцы Церкви»  ^[39]. В то же время, мы использовали и существующие английские переводы текстов ^[40].

Использование электронных библиотек чрезвычайно расширило наши исследовательские возможности и позволило добиться максимальной эффективности в использовании человеческих ресурсов. До внедрения цифровых технологий поиска и хранения данных подобную серию едва ли можно было бы выпустить без помощи значительной армии сотрудников, занятых трудоемкой бумажной работой в разбросанных по всему миру библиотеках.

Будущим читателям Библии придется все чаще иметь дело с новыми компьютерными технологиями и интерактивными программами, которые позволят быстро получать самые подробные сведения об идеях, текстах, темах и терминах христианских авторов, творивших на протяжении всей истории Церкви. Наша серия демонстрирует один из первых образцов того, как это может быть сделано. Университет Дрю предлагает это издание в качестве потенциальной поисковой модели и одновременно — в качестве результата такого поиска. Мы надеемся, что эта книжная серия, изданная традиционным способом, скоро будет дополнена цифровой версией с более широкими возможностями поиска в гипертекстовом формате. Помимо этого, мы продолжаем работать с компьютерными фирмами и исследовательскими организациями для расширения технических возможностей исторической науки и богословия.

Для кого предназначена эта серия?

Существуют различные и вполне конкурентоспособные точки зрения на то, как должны быть построены святоотеческие комментарии. Каждая альтернативная концепция была нами внимательно изучена в процессе разработки проекта, и в результате мы пришли к выводу, что существуют неоспоримые основания для того, чтобы подготовить прежде всего практически полезный комментарий для образованных мирян и пастырей православной, католической и протестантской традиций. Только во вторую очередь мы думали о том, что часть нашей аудитории составят ученые–патрологи, хотя и будем рады узнать их мнение о нашей методологии.

Таким образом, Комментарии составлены в расчете на самую широкую читающую аудиторию и, в первую очередь, на тех мирян, которые, находясь в самых разных социальных и культурных условиях, регулярно изучают Библию и хотят постичь значение священных текстов с помощью великих умов ранней Церкви. В то же время, мы старались не пренебрегать строгими запросами и потребностями академической аудитории, которая до сих пор располагала весьма ограниченным кругом источников по истории экзегезы ^[41].

Наша разнообразная аудитория: пастыри, миряне, студенты, исследователи — гораздо многочисленнее круга высокообразованных специалистов в области патристики и ученых, занимающихся изучением истории и морфологии библейского текста или проблемами историко–критического метода. И хотя эти темы важны и остаются главными для специалистов, не они, как уже было отмечено выше, были определяющими для редакторов Комментариев, но желание помочь пастырям и мирянам, которые хотят, вместе с ранней Церковью, размышлять над смыслом, богословской мудростью и нравственным и духовным значением конкретных библейских текстов. Мы надеемся, что достигли цели и создали удовлетворяющее этим потребностям практическое руководство. При этом мы уверены, что наша серия сможет занять подобающее место не только в богословском образовании, где она будет незаменимым пособием в курсах библеистики, герменевтики, истории Церкви, исторического богословия и гомилетики, но также и в учебных программах университетов в качестве важного исторического и культурного источника.

Во всех христианских общинах растет понимание того, что для живой библейской проповеди неизмеримо важнее глубокое изучение духовной традиции Церкви, чем историко–критический подход, который временами заслоняет изучение Библии и духовной традиции Церкви. Религиозные общины, посвятившие себя монашеской жизни и разным формам социального и духовного служения тем, кто пострадал в кризисных ситуациях, кто нуждается в психологической и медицинской помощи, бедным и бездомным, студентам, молодежи и паломникам, все чаще обращаются к библейским и святоотеческим источникам с целью духовного укрепления. Эти общины нуждаются в предназначенных для практического использования текстах первостепенной важности, которые, однако, не только представлены в доступной форме и предназначены для практического использования, но и прошли критическую экспертизу.

Традиция катен

Мы с благодарностью признаем преемственность Комментариев духу и литературной форме древней традиции катен и glossa ordinaria, целью которых было собрать воедино выдающиеся классические толкования библейских текстов. Нашей редакторской работе очень помогло использование и адаптация этой традиции для сегодняшнего читателя.

Вызывает сожаление, что в течение нескольких веков этот своеобразный традиционный подход не только не применялся, но и считался неправильным. В XIX веке под огнем критики традиция катен была почти уничтожена, и до недавнего времени, уже в посткритической ситуации, к ней не возвращались. В наш так называемый прогрессивный век, век «широких» взглядов, тексты, составлявшие основу катен, замалчивались и игнорировались более планомерно, чем во все предшествующие века христианской науки. И то, что, несмотря на все наше знание истории и издательский опыт, эти тексты нельзя было долго услышать в церковной проповеди, выдает идеологические пристрастия современности (шовинизм, натурализм и индивидуализм).

Экзегеза XIX–XX веков нередко демонстрировала философский уклон в натуралистический редукционизм. Большинство участников проекта Комментариев не раз изучали и анализировали все циклы литературной и исторической критики, чтобы добросовестно интерпретировать библейские тексты. Десятилетиями преподаватели–библеисты и пастыри плавали в бурном море академической критики, постоянно разделявшейся на слои и течения. Проповедники пытались в них разобраться, но результаты разочаровывали. Неуклонно нарастало осознание как избыточности абстрактного теоретизирования, так и духовной и гомилетической ограниченности большей части постпросвещенческого критицизма.

Между тем поразительным является тот факт, что при таком положении дел мотивы, методы и подходы раннехристианских экзегетов оставались неизвестны не только клирикам, но и высокообразованным библеистам, досконально изучившим все методы научной критики. Обширные экзегетические труды последних двух столетий к раннехристианской экзегезе обращались лишь по случаю и часто тенденциозно. Отношение к классической патриотической экзегезе до сих пор остается по преимуществу пренебрежительным. Неоспоримым доказательством этого является то, что обширные и некогда авторитетные классические комментарии на Писание все еще не переведены на современные языки (чего не случилось, например, с классическими буддийскими и конфуцианскими комментариями даже в коммунистическом Китае). Такое отношение присуще не только протестантским ученым, но распространено также среди католиков и православных, многие из которых отцов Церкви благоговейно почитают, но, как ни странно, всерьез не изучают.

Экуменическое значение Комментариев

Необходимость обращения к мудрости отцов Церкви ощущают многие христианские конфессии. И поэтому ученые, принадлежащие к самым разным христианским традициям, соединяют свои усилия, чтобы решить эту задачу беспристрастно, сохраняя необходимый баланс взглядов и подходов. Это дело совместного изучения общецерковного наследия имеет большое экуменическое значение.

Обращение к классическим христианским текстам, осуществленное в нашей серии, духовно объединяет христиан, которые в течение долгого времени пребывали во взаимном отчуждении, принадлежа к разделенным и часто соперничающим церковным традициям. Эти тексты помогают найти общий язык консервативным протестантам, православным, баптистам, римо–католикам, реформатам, арминианам, евангеликам, англиканам, пятидесятникам, традиционалистам и классицистам постмодернистской ориентации.

Как же могут христиане столь разных традиций обрести вдохновение и общую веру, обращаясь к этим текстам? Дело в том, что они были созданы в границах единой Церкви и в русле общей традиции, а потому обладают несомненной «внутренней» экуменичностью и кафоличны в своем культурном значении. Христиане разных конфессий могут совместно изучать эти общие для них тексты без какого–либо духовного и интеллектуального насилия над собой, поскольку памятники раннехристианской мысли оказали решающее влияние на всю последующую историю экзегезы. Христиане повсюду равно владеют этим сокровищем и, открывая его, могут постичь и заново обрести свое единство в теле Христовом.

Редакторами отдельных томов нашего издательского проекта стали ведущие специалисты по раннехристианской письменности и истории экзегезы, представляющие православную ^[42], римско–католическую ^[43] и протестантскую ^[44] традиции, что было продиктовано стремлением отразить экуменический характер издания. Для нас были важны научно–богословская компетентность редакторов и их ориентация на поддержание высокого уровня и литературного качества всей серии. При отборе фрагментов, которые наилучшим образом отражают общую традицию раннехристианской экзегезы и приняты христианами всех поколений на Западе и на Востоке, мы не ставили целью доказать, будто все отцы Церкви всегда согласны между собой. При чтении данной серии можно будет убедиться в том, что внутри границ ортодоксии существуют различные интерпретации одного и того же текста или идеи и что эти различия были обусловлены особенностями социального контекста.

Уважение к богословскому разуму Церкви

При отборе текстов составители стремились охватить главные вероучительные темы: Божественное откровение и провидение в истории, учение о Троице, христианская проповедь (kerygma), правило веры и любви (regula fidei et caritatis), преображающее действие Святого Духа.

Для многих поколений христиан является общепринятым, что авторитетные учители ранней Церкви были водимы Духом Святым в своих толкованиях Священного Писания. Публикуемые тексты свидетельствуют об определенном уровне единства и преемственности, о вселенском согласии, характерном для верующей Церкви и было более очевидном в патриотический период, нежели позднее. И мы были бы несправедливы по отношению к этим священным текстам, если бы позволили современным взглядам разрушить это единство.

Осуществляя наш проект, мы исходили из глубокого уважения именно к богословскому прочтению Писания, которое не может быть сведено к историческим, философским, научным или социологическим методам его понимания. Это означает серьезное отношение к почтенной традиции размышлений об откровении, апостоличности, библейском каноне и кафолическом единомыслии. В противовес современным подходам, в нашей серии приоритет отдается богословским — христологическим и триадологическим — темам как отличительным признакам классической христианской мысли. Такой подход не противопоставляет богословие критической методологии; напротив, он включает в себя критические методы, используя и оценивая их по отношению к общим богословско–гомилетическим и пастырским задачам, что позволяет избежать идеологического уклона и предвзятости.

Возрастание интереса к патристической экзегезе

К удивлению некоторых, наибольший рост аудитории, интересующейся патристической экзегезой, наблюдается по всему миру среди евангеликов ^[45], вышедших из движения «возрождения» [revivalism ^[46]], которому, с одной стороны, приписывали отсутствие исторической памяти и уважения к вековой традиции Церкви, а с другой — предъявляли претензии в «критической отсталости» и примитивном понимании герменевтики. Сегодня представители евангелизма заново открывают для себя историю Святого Духа и осознают потребность в библейских ресурсах, которые выходят за пределы того, что было им доступно как в пиетистской, так и в историко–критической традициях. И пиетизм ^[47], и Просвещение одинаково пренебрежительно относились к патристической и классической формам экзегезы. Но сегодня проповедь и экзегеза стараются выйти за рамки историко–критического подхода, характерного для XX века после Альберта Швейцера ^[48], и экзистенциального пиетизма и вернуться к мудрости отцов Церкви, живая связь с которыми в протестантских деноминациях прекратилась со времен Реформации.

Комментарии позволяют раннехристианским экзегетам говорить самим за себя, без искажающего опосредования, характерного для современного критицизма. Читатели — миряне, студенты, преподаватели, ученые и пастыри — получат в руки новые тексты, которые ранее были недоступны. Не избегая историко–критических проблем, тщательно изученных в последние десятилетия, Комментарии сделают доступными для современных читателей источники вселенской христианской традиции, отражающие различие культур, языков и поколений.

Наша попытка особенно своевременна в условиях расширения богословского диалога между представителями православной, католической и протестантских традиций по вопросам, которые долгое время казались неразрешимыми. Изучение святоотеческих толкований Священного Писания возвращает читателей к периоду, который предшествовал разделениям между Римом и Константинополем, с одной стороны, и между Римом и протестантами, с другой, и может только содействовать дальнейшему росту взаимопонимания по таким разделявшим христиан в течение веков вопросам, как оправдание, авторитет, христология, экклезиология, грехопадение, духовная жизнь, эсхатология.

Отбор материала

Сегодня мы знаем, что не существует фактически ни одного фрагмента Писания, о котором христианские авторы не сказали чего–то полезного или значимого. Многие из них изучали Библию тщательно, в состоянии созерцания и глубокого раздумья, сравнивая одни тексты с другими, часто запоминая большие отрывки наизусть. Все книги традиционного библейского канона были полностью или частично истолкованы в патристический период. В нашу серию включены также комментарии на тексты, не попавшие в Еврейскую Библию ^[49], но включенные в древнюю греческую версию Еврейской Библии — Септуагинту. Эти тексты, несмотря на их отличия в разных языковых традициях, входят в библейский канон, признаваемый римско–католической и православной традициями.

На многие стихи некоторых книг Библии существует огромное количество комментариев (в особенности на Книгу Бытия, Псалтирь, Песнь Песней Соломона, Книгу пророка Исаии, Евангелие от Матфея, Евангелие от Иоанна, Послание к Римлянам). В то же время, ко многим другим книгам подробных комментариев раннего периода не существует. Поэтому нами было принято решение не ограничиваться толкованиями, формально или напрямую связанными с соответствующими текстами, но искать аллюзии, аналогии, связи и ссылки на них во всех патристических литературных источниках. Многие интересные высказывания были обнаружены в проповедях, письмах, стихотворных произведениях, гимнах, духовных наставлениях и богословских трактатах. Окончательное решение относительно использования тех или иных материалов было предоставлено редакторам томов. Процесс отбора текстов проходил в три этапа: 1) подробный просмотр всех существующих комментариев; 2) оценка и проверка результатов компьютерных поисков в греческой и латинской базах данных, с последующим выбором материала, наиболее подходящего для включения в Комментарии; 3) окончательный отбор постишных комментариев.

Поскольку весь проект был задуман как единое целое, редакторам, издателям и переводчикам были предложены следующие правила отбора текстов:

1. Предпочтение должно отдаваться тем фрагментам, которые сохраняют свою актуальность, смысловую важность, межкультурное и духовно–практическое значение, а также наиболее удачны с риторической точки зрения и обладают очевидной силой убеждения, а потому не требуют дополнительных пояснений. Мы надеемся, что в большинстве случаев приводимые фрагменты являются яркими, запоминающимися, афористичными, удобными для цитирования и интересными по форме. В ряде случаев допускалось использование более подробных и распространенных отрывков, если того требовал соответствующий контекст.

2. Предпочтение должно отдаваться не изысканным теоретическим рассуждениям или очевидным новациям, а общепринятым комментариям и авторам, которые наилучшим образом отражают единую веру Церкви в различные периоды и в разных культурах. Мысль или истолкование могут быть плодом индивидуального творчества, но они должны быть согласны с апостольской традицией и верой Церкви и давать ясное представление об основном направлении церковной экзегезы. Выявление этого основного направления и стало делом экуменического коллектива наших редакторов — православных, протестантов и католиков, результатом их профессионального суждения. Мы включили, например, немало фрагментов из лучших комментариев Оригена и Тертуллиана, но оставили в стороне их эксцентричные взгляды, которые не пользовались доверием общецерковной традиции.

Критерии нашего отбора не исключают использования фрагментов из комментариев, в частности, Пелагия, что требует специального пояснения, раз уж мы стараемся придерживаться принципа консенсуса. Хотя, по общему согласию, Пелагий был еретиком, его комментарии стали широко известны и были сохранены для будущих поколений под другими именами ^[50]. Читателям не следует отождествлять учение самого Пелагия V века с возникшими позднее представлениями о пелагианской ереси. Следует также отметить, что имеющийся в нашем распоряжении текст комментариев Пелагия на послания апостола Павла был сохранен в корпусе трудов Иеронима Стридонского и, возможно, переработан либо североафриканским епископом Примасием ^[51], либо Кассиодором (ок. 485 — ок. 580), либо ими обоими. Эти комментарии не раз подвергались переработке и редактированию, так что можно считать, что имеющаяся у нас версия находится в согласии с более поздней патриотической мыслью и экзегезой, исключая, конечно, то, что всеми осуждено как «пелагианство». Вероятно, следовало бы подписывать эти пассажи именем «Псевдо–Пелагий», но в данном случае мы следуем принятой практике ^[52].

3. В Комментариях должны быть представлены тексты тех авторитетных писателей, которые, в силу их социальной, языковой или национальной принадлежности, оказались в пренебрежении (что касается, главным образом, памятников сирийской, коптской и армянской письменности), а также голоса женщин, чье понимание Священного Писания раскрывается из писем, рассказов, богословских и биографических творений Тертуллиана, Григория Нисского, Григория Назианзина, Иеронима Стридонского, Иоанна Златоуста, Палладия Еленопольского, Августина Иппонского, Ефрема Сирина, Павлина Нольского и многих анонимных авторов  ^[53].

4. По возможности должен быть сохранен баланс между главными церковными регионами (восточным, западным, североафриканским) и отдано должное александрийской, антиохийской, римской, сирийской, коптской и армянской экзегетическим традициям. Таким образом, мы хотим использовать весь спектр классических христианских толкований, ориентируясь на здравую, пробуждающую мысль и обладающую просветительским значением экзегезу.

5. Из Комментариев должны быть исключены фрагменты грубые, тяжеловесные, аллегоричные до нелепости ^[54] или оскорбительные в этническом смысле. В тех же случаях, когда подобные высказывания оказываются частью приведенных текстов, они снабжаются примечаниями, помогающими читателям понять контекст и цели, которые преследовал автор.

Мы не ставили целью погружение в критические изыскания относительно различных вариантов текстов, их происхождения и социально–культурного контекста, что само по себе весьма важно и полезно, но выходит за рамки нашего проекта. Было бы совершенно неправильно представлять себе нашу серию как современный комментарий на патристические тексты. Нашим намерением было найти и собрать такие комментарии, которые помогут живой проповеди и позволят церковным общинам понять непосредственный смысл текста, авторскую идею и духовное значение сказанного.

Чтобы усовершенствовать перечисленные выше правила, мы пригласили в качестве редакторов каждого тома либо специалистов в области патристики, понимающих природу проповеди и историю экзегезы, либо библеистов, профессионально работающих с классическими греческими и латинскими текстами. Мы отдавали предпочтение тем, кто сочувствует нуждам как мирян, так и пастырей, кто в целом знаком с корпусом творений отцов Церкви и кто интуитивно понимает, перед каким выбором оказалась сегодня проповедь Церкви. Межконфессиональный состав редакторов соответствует нашей задаче и нашей аудитории, которая, мы надеемся, охватывает все христианские конфессии.

Структура Комментариев

Как мы уже отметили выше, редакторы томов осуществляют окончательный отбор материалов и их перевод или же стилистическую редакцию уже имеющихся переводов в рамках конкретного тома. При этом во всех томах серии выдерживается следующий формат: за введением следует библейский текст в виде глав, разделенных на перикопы ^[55]; перикопы затем делятся на стихи или отдельные фразы, пояснением–комментарием к которым и являются фрагменты из патристических текстов. Сразу за текстом перикопы следует краткий обзор, суммирующий основное содержание катен. Дополнительные смысловые акценты расставляются также при помощи подзаголовков, предшествующих конкретным цитатам, в то время как ссылки на первоисточники и параллельные места приводятся в примечаниях, где, при необходимости, помещаются редакторские комментарии, поясняющие лингвистический, богословский или исторический контекст отобранных комментариев.

Во введении к каждому тому редакторы обычно рассматривают мнение отцов Церкви относительно авторства данного библейского текста, значение соответствующей книги для толкователей патриотической эпохи, имеющиеся комментарии, главные пункты полемики между отцами Церкви, а также некоторые проблемы, возникшие при подготовке конкретного тома. Таким образом, введение обозначает границы предлагаемых материалов и указывает на природу и значение патриотических толкований на рассматриваемый библейский текст, а также помогает читателям использовать комментарий как справочник.

Цель обзора состоит в том, чтобы читатели могли вкратце ознакомиться с содержанием толкований на соответствующую перикопу и с именами толкователей, фрагменты произведений которых приведены ниже. Это своего рода резюме, помогающее читателю выделить суть патристических высказываний относительно соответствующих стихов библейского текста. В идеале, обзоры должны прослеживать связь между высказываниями, содержащимися в разных комментариях на одну и ту же перикопу, даже если они взяты из разных источников, в том числе и по времени написания. Структура обзоров может меняться от тома к тому, в зависимости от специфики каждой книги Библии ^[56].

Фрагментам предпосланы подзаголовки для выделения темы фрагмента ^[57]. Один фрагмент комментариев может относиться к нескольким, соединенным вместе, стихам.

Комментарии и современная критика

Мы сделали выбор в пользу названия Комментарии по основательной причине. Комментарием, в соответствии с определением, является «серия иллюстративных или пояснительных замечаний к кому–либо важному произведению, как, например, Священное Писание» ^[58]. Английское слово commentary происходит от латинского commentarius (аннотация или меморандум о предмете, тексте или серии событий) ^[59]. В применении к богословию, это произведение, которое объясняет, анализирует или толкует какую–либо часть Священного Писания (или другой авторитетный текст). В античные времена так назывались книги заметок, объясняющих более ранние произведения (как, например, комментарии на Платона или Вергилия).

Комментариям обычно предпосылается вступительная статья, которая отвечает на вопросы: кто их написал? зачем? для кого? и так далее. Речь в ней может идти о грамматических или лексических проблемах текста, а также о главной идее или мотивах автора, социальных и культурных влияниях или философских нюансах. Для комментирования, как правило, берется часть классического текста, с тем чтобы прояснить его смысл для современного читателя, учитывая при этом авторскую интенцию.

Западный литературный жанр комментария сложился под определяющим влиянием раннехристианских комментариев на Священное Писание — от Оригена и Илария Пиктавийского, затем Иоанна Златоуста и Кирилла Александрийского до Фомы Аквинского и Николая Лирского ^[60]. Конечно, христианские библейские комментарии использовали уже существующий литературный жанр и применяли его к христианским текстам. Но сказать это — значит сказать слишком мало. Вернее то, что для западного жанра комментариев (в особенности на библейские тексты) бесспорным образцом и прототипом являются комментарии отцов Церкви, которые сильно повлияли на западное представление о комментарии как таковом. Лишь в последние два столетия, с тех пор как стал развиваться современный метод исторической критики, некоторые ученые пытались более жестко определить границы комментария, включая в них только историцистские интересы: филологический и грамматический анализ; данные об авторе, времени и историческом контексте; сведения о социально–политической или экономической ситуации; литературный анализ жанра, структуру и функции текста; вопросы текстуальной критики, достоверность текста. Редакторы нашего проекта не видят необходимости объяснять, почему наша работа является комментариями не в подобном, а скорее классическом смысле.

Многие проницательные читатели прекрасно знают об одной из самых характерных особенностей современных комментариев на Библию: текстом управляет интерпретатор, и его оценки, предвзятые мнения, склонности, идеологические предубеждения подчиняют себе комментируемый текст. Такое положение является следствием современного шовинизма ^[61], который полагает, будто более поздние критические источники достойны большего доверия, чем ранние. Это предубеждение заставляет читателей смотреть на библейские тексты прежде всего, а иногда и исключительно, через историко–критические линзы, изобретенные современностью.

Хотя мы с уважением относимся к такому подходу, а наши редакторы достаточно хорошо знакомы с современной библейской критикой, при составлении Комментариев мы сознательно исходили из того, что к библейскому канону следует относиться с почтением, которое подобает оказывать священному церковному тексту. Текст говорит сам за себя, и это не менее важно, чем то, что говорит о нем современная критика. Чтение и проповедь Священного Писания существенны для жизни Церкви. И главная наша надежда состоит в том, что настоящий проект станет реальным вкладом в дело оживления церковной жизни с помощью нового открытия раннехристианского метода чтения Священного Писания Церкви.

Если исходить из того, что нормой является современное представление о комментарии и что верны именно современные критические методы, то классические христианские экзегеты, по определению, всегда будут казаться устаревшими, странными, несовременными и, следовательно, неадекватными, а в некоторые моменты даже комичными, нечестными, предубежденными, несправедливыми и деспотичными. Поэтому, ради герменевтической справедливости, современным читателям лучше не применять к раннехристианским экзегетам новейшие представления о том, как надо читать Священное Писание. К тому же, сами христианские авторы непрерывно ставят под вопрос эти невыраженные, скрытые и, как правило, замаскированные современные представления.

Мы не ставим перед собой задачу разрешить вопрос о том, у кого больше заслуг и достоинств — у экзегетов раннехристианских или современных. Не желая отвлекаться от главной цели, мы предоставляем другим судить о соотносительной ценности тех или иных экзегетических методов. Но судить о них компетентно можно только после основательного знакомства, что в значительной степени было невозможно из–за недоступности многих текстов для читателей, включая специалистов. Наша цель — восполнить этот недостаток.

Экзегеты патриотического периода смиренно старались постичь богооткровенную истину, заключенную в Священном Писании. Часто толкования даже не предлагались тем, кто еще не был готов применить их в практике своей жизни. В этом отношении большинство современных толкований совершенно не таково. Их авторы не рассматривают истину Священного Писания как откровение и не считают, что безусловные моральные требования богооткровенного текста обращены лично к ним, то есть не воспринимают их всерьез как призыв Бога к святости. Мы же имеем дело с авторами патриотического периода, которые знали, что их читатели не смогут достичь элементарного понимания текста, если не будут готовы жить в соответствии с Божественным откровением. Это значит, что само слышание зависит от делания, о чем часто напоминала классическая традиция.

В частности, патриотическая экзегеза расходится с современной в том, что последняя игнорирует внутренние отсылки к другим местам Писания — такие отсылки расцениваются ею как неудачный и достойный сожаления способ доказательства. Но для ранних христианских авторов эта цепь внутренних библейских отсылок была крайне важна. Каждый текст они воспринимали в его взаимосвязи с общим свидетельством Священного Писания, по аналогии с верой, сравнивая тексты между собой и исходя из принципа scripturam ex scriptura explicandam esse, то есть Писание лучше всего объясняет само Писание.

Мы просим читателей не уподоблять раннехристианских авторов фундаменталистам XX века, поскольку древние ничего не знали о том, что мы сегодня называем фундаментализмом. Вывод, будто они были просто фундаменталистами в современном смысле, некритичен сам по себе. Экзегеза отцов Церкви не была фундаменталистской, поскольку они не сталкивались с современным натуралистическим редукционизмом. Они постоянно возражали против буквального или упрощенного понимания текста и всегда искали в нем духовные, нравственные или типологические смыслы. Современный же фундаментализм, несомненно, является защитной реакцией на современный историцизм и гораздо больше похож на него, чем на древний типологический подход. Как ни странно, но либеральная и фундаменталистская экзегеза гораздо больше похожи друг на друга, чем обе они — на раннехристианскую экзегезу, поскольку и та и другая склонны пользоваться рационалистическими и историцистскими представлениями, порожденными Просвещением.

Главный принцип древней христианской экзегезы заключается в том, что смысл каждого библейского текста проясняется как другим текстом Библии, так и историей откровения в целом. Поэтому в комментариях отцов Церкви на определенный библейский фрагмент мы встречаем много дополнительных цитат и ссылок, привлеченных для прояснения его смысла. Сводя вместе многие тексты, церковные экзегеты не сосредотачивались на отдельно взятом отрывке, как это предпочитают делать современные критики, но постоянно соотносили его с другими посредством аналогии, широко применяя типологический метод, что также характерно и для еврейской традиции мидрашей.

Попытки прочесть, в частности, Новый Завет без учета богословских и нравственных представлений (не говоря уже о представлениях экклезиологических, сакраментальных и догматических!), свойственных тем церковным общинам, в которых были написаны книги Нового Завета, представляются совершенно несостоятельными. Попытка придать смысл Новому Завету, исключая вероятность воплощения и воскресения, представляется самонадеянной и неестественной. Тот, кто тенденциозно читает патриотические толкования, возмутится и отбросит их, поскольку они не соответствуют канонам современной экзегезы, но историцисткий комментарий, вне сомнения, — не образец критической работы.

Негативные темы в патриотическом наследии

Среди аспектов патриотического наследия, которые вызывают неоднозначную реакцию, следует специально остановиться на отношении к евреям и оценке женщин. Эти вопросы требуют очень рассудительного отношения. Некоторые заранее воспринимают раннехристианских авторов либо как неисправимых антисемитов, либо как женоненавистников, либо как и тех и других вместе, что, несомненно, может препятствовать непредвзятому чтению творений учителей Церкви. Оставив в стороне детали, требующие более серьезного рассмотрения, я хотел бы прояснить, что, во–первых, раннехристианские авторы и представления не имели об антисемитизме в современном, расовом смысле слова. Их аргументы исходят из размышлений о месте иудеев, как избранного Богом народа, в истории Бого–человеческого завета, исполнение которого совершилось в Иисусе Христе. То же самое следует сказать и относительно их понимания роли и места женщины в обществе. Их размышления и заключения могли иметь непредумышленные последствия в смысле несправедливого, по нынешним меркам, отношения к женщине, но их намерением было понять роль женщины в соответствии с апостольским учением.

Такой подход не разрешает всех переплетенных и запутанных нравственных вопросов относительно роли христиан в истории антисемитизма и негативного отношения к женщинам: они требуют дальнейшего беспристрастного изучения и прояснения. По моему мнению, патриотические тексты, которые представляются современным читателям антисемитскими, в большинстве случаев имеют типологическое значение и основываются на специфическом подходе к толкованию Священного Писания, при котором каждый отдельный текст воспринимается в контексте общего хода истории откровения, так что различия между иудеями и язычниками рассматриваются в свете христологии, а не в генетическом или расовом смысле ^[62].

Междисциплинарный метод

Проект Комментариев по сути является междисциплинарным. В нем соединились несколько различных, но взаимосвязанных подходов и методов. Назовем основные:

* Критика текста. Ни один рукописный текст не застрахован от того, что при переписывании в него не вкрадутся разночтения, особенно если он подвергался частому копированию. Поэтому в нашей работе мы старались использовать наиболее авторитетные и достоверные версии патристических и других текстов, и эту задачу нам облегчила работа с библиотеками TLG и Cetedoc. Что касается библейских текстов, то редакторы указывали на текстовые разночтения различных версий в тех случаях, если они могли повлиять на смысл комментариев.

* Социально–историческая контекстуализация. Наши редакторы стремились принять во внимание историческую, социальную, экономическую и политическую ситуацию, в которой создавались цитируемые тексты. Часто без этого невозможно понять смысл или назначение комментариев, а также то, какие из них более соответствуют данному библейскому отрывку. Но наша задача состояла не в том, чтобы широко обсуждать контекст или описывать его в примечаниях. Для нас не представляли первостепенного интереса ни социальная привязка текста, ни филологическая история отдельных слов, ни то общественное влияние, которое этот текст имел, хотя все это достаточно интересно. Когда редакторы считали необходимым, они затрагивали некоторые из этих аспектов в примечаниях.

* Экзегеза. Если описание социально–исторического контекста является для Комментариев вторичной задачей, то совсем иначе обстоит дело с богатством и разнообразием патристических толкований. Мы не собирались предлагать «демифологизированные», «безобидные» и «обезвреженные» современные интерпретации раннехристианских комментаторов библейских текстов. Напротив, мы стремились, чтобы их толкования говорили сами за себя, изнутри мировосприятия, свойственного авторам. В нашей серии термин «экзегеза» (exegesis) используется чаще в его классическом, а не современном, значении, как попытка объяснить, истолковать и прокомментировать текст, его смысл, истоки и связь с другими текстами. Экзегеза предполагает внимательное чтение текста с использованием любых полезных материалов — лингвистических, исторических, литературных или богословских. Такой подход противоположен исагогическому методу (eisegesis), для которого характерно навязывание комментатором своего собственного мнения или понимания текста.

Авторы патриотической эпохи широко использовали внутритекстовую экзегезу (intratextual exegesis) для того, чтобы точно определить грамматическую структуру фразы и взаимосвязанность её частей. Они практиковали и внетекстовую экзегезу (extratextual exegesis) для того, чтобы понять географический, исторический или культурный контекст, в котором тот или иной текст был создан. Более существенно, что они весьма часто обращались к интертекстуальной экзегезе (intertextual exegesis), чтобы понять смысл текста через сравнение с другими фрагментами.

* Герменевтика. Особенно внимательны мы были к тому, как раннехристианские авторы описывают сам процесс толкования. Этот герменевтический самоанализ особенно полно представлен у Оригена, Тертуллиана, Иеронима Стридонского, Августина Иппонского и Викентия Леринского ^[63]. Большинство наших редакторов хорошо знакомы с содержанием современных дискуссий по герменевтике и литературным методам, но мы не собирались непосредственно заниматься этими вопросами. Напротив, предоставляя возможность отцам Церкви говорить в их собственных терминах, мы попытались выявить и показать читателям различные герменевтические подходы, которыми они руководствовались при чтении Священного Писания.

* Гомилетика. Одной из практических целей нашего проекта является обновление современной проповеди в свете мудрости раннехристианских проповедников. Поэтому многие наиболее яркие и поучительные фрагменты взяты не из библейских комментариев, а из гомилетического наследия патриотической эпохи. Неудивительно, что большая часть прославленных ранних комментариев очень активно использовалась и для проповеднических задач. Среди тех, кто оставил значительные гомилетические труды, были Григорий Великий, Лев Великий, Августин Иппонский, Кирилл Иерусалимский, Иоанн Златоуст, Петр Хрисолог и Цезарий Арльский.

* Пастырство. Другой важной практической целью нашего проекта является пробуждение интереса наших читателей к традиции пастырской деятельности и служения людям. Среди отцов Церкви, которые отличались пастырской мудростью и активно использовали Библию в своем церковном служении, можно назвать Григория Назианзина, Иоанна Златоуста, Августина Иппонского и Григория Великого. Наши редакторы представляют эту монументальную пастырскую мудрость бесхитростным образом, и её не могут сокрушить ни современная психотерапия, ни социология, ни натуралистический редукционизм.

Подведение итогов

Результатом нашей работы является первый полноценный раннехристианский комментарий на Священное Писание за несколько сот лет. Любые дальнейшие попытки создания подобного собрания текстов будут во многом следовать нашему плану или станут реакцией на него. Для осуществления данного проекта нам удалось организовать успешное сотрудничество протестантских, православных и католических ученых, редакторов и переводчиков, которое само по себе представляет замечательный опыт экуменической реальности. Его плодами стали и базовая модель, и направление всего проекта, которые по мере необходимости подвергались корректировке и улучшению.

В данный момент пройдена половина пути в издании английской серии проекта ^[64]. В то же время мы расширили международное сотрудничество в деле издания нашей серии в переводах, в результате чего она уже выходит на испанском, русском, итальянском и арабском языках и готовится к выпуску на китайском.

Мы пользовались всесторонней поддержкой со стороны Университета Дрю как академического спонсора проекта. На протяжении своей истории университет постоянно содействовал долговременным международным научным проектам, обеспечивая руководство, предоставляя помещения, библиотечные ресурсы и техническую помощь. Среди них — целый ряд значительных издательских проектов, которые выдержали испытание временем ^[65].

В заключение мы должны упомянуть, что наше издание осуществляется благодаря неоскудевающей и щедрой поддержке бескорыстных благотворителей, которые, несмотря на активное участие в разработке и развитии многолетнего и дорогостоящего проекта, предпочитают оставаться анонимными.

Профессор Томас Оден,

главный редактор серии,

профессор богословия Университета Дрю

(Мэдисон, штат Нью–Джерси, США)

ВВЕДЕНИЕ К КОММЕНТАРИЯМ НА КНИГУ БЫТИЯ 1–11

Первые главы Книги Бытия, несомненно, имели большее влияние на развитие христианского богословия, чем любая другая часть Ветхого Завета. На основании этих первых глав отцы Церкви разработали фундаментальные принципы христианского богословия и утвердили догмат о творении, согласно которому сотворенный миропорядок вызван к существованию из ничего Словом Бога как нечто «весьма хорошее» (Быт 1:31). Одним из самых популярных жанров библейского комментария среди отцов Церкви было истолкование шести дней творения, или Шестоднев^[66]. Вероятно, наиболее известные из них принадлежат Василию Великому и Амвросию Медиоланскому. Блаженный Августин, хотя и не давал этого названия ни одной из своих книг, несколько раз обращался к истолкованию первой главы Бытия или же писал на эту книгу более пространные комментарии ^[67].

Отцы Церкви также нашли в Книге Бытия учение о творении человека по образу и подобию Божию (Быт 1:26), грехопадении, начале существования падшего человеческого общества, а также предуказания и предположения относительно окончательного преодоления человеческой греховности через воплощение Сына Божиего. Далее следуют рассказы: о начале человеческого рода вне «райского наслаждения»; о постоянной борьбе за выживание в окружении недружественной или даже враждебной природы; о распространении греха и преступлений, начавшихся после первого непослушания, с убийством Каином своего брата Авеля. Но здесь же говорится и о создании музыки (Быт 4:21) и металлических орудий (Быт 4:22).

Первая попытка людей найти способ жизни вне рая вскоре закончилась умножением человеческого зла, сметенного потопом, после которого выжили только Ной и его семья вместе с представителями животного мира. Такое всеобщее наказание не было, однако, нормой, и радуга стала знаком и залогом договора–завета, который Бог заключил через Ноя с человечеством (Быт 9:8–17). После потопа Ною и его потомкам пришлось заново устраивать жизнь в падшем мире. Ной стал земледельцем, насадил виноградник. Но первый опыт с виноделием оказался неудачным: заснувший обнаженным после опьянения Ной подвергся неуважительному отношению одного из своих сыновей (Быт 9:20–27).

На этом этапе развития человечества начали строиться города; в частности, в Бытии упоминаются Вавилон и Ниневия (Быт 10:10–11). Однако скоро стало очевидно, что солидарность людей, проявившаяся в создании таких упорядоченных человеческих сообществ, как города, может обратиться гордыней против Бога и Его замыслов относительно рода человеческого. И тогда, во время строительства башни Вавилона (Септуагинта называет город «смешением» ^[68]), союз людей был разрушен через смешение языков, то есть через создание различных наречий.

Именно в этом разделенном мире родился Авраам среди халдеев ^[69]. Одиннадцатая глава заканчивается тем, что Авраам покидает халдеев и поселяется в Харране в Месопотамии. Там он услышал призыв Бога продолжать путь и стать отцом великого народа (Быт 12:1–3). С этого призыва и начинаются рассказы о праотцах–патриархах, об откровении Божием Аврааму, Исааку и Иакову, о призвании народа Израиля. Отсюда начинается и весь Ветхий Завет, в котором, как верили христиане вместе с отцами Церкви, возникла надежда на пришествие Мессии, надежда, исполнившаяся в воплощении Сына Божиего в лице Иисуса из Назарета.

Проблемы критики текста

Богословие, извлеченное отцами Церкви из первых глав Книги Бытия, мы впоследствии рассмотрим более подробно, а сейчас необходимо обсудить различные критические проблемы. При составлении патристических комментариев на любую часть Ветхого Завета возникают иные вопросы, нежели при составлении комментариев на Новый Завет. Эти вопросы в большей степени касаются самих библейских текстов и в меньшей — их высокой критики (то есть вопросов композиции и авторства) ^[70]. Переводы Нового Завета, которыми мы пользуемся сегодня, являются переводами текста, который более или менее идентичен тексту, известному греческим отцам Церкви ^[71]. В текстах Ветхого Завета различий больше. Для христиан Ветхим Заветом была так называемая греческая Септуагинта (обычно обозначаемая аббревиатурой LXX), тогда как наши современные переводы сделаны с еврейского текста, ранним переводом которого и была Септуагинта.

Различия между Еврейской Библией и Септуагинтой. Тексты Еврейской Библии и Септуагинты обнаруживают значительные различия. В Септуагинту включены Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова ^[72], и Книга Премудрости Соломона, которые отсутствуют в Еврейской Библии. Некоторые книги Септуагинты представляются позднейшими расширенными версиями еврейского оригинала: это, например, Книга Эсфири и Книга пророка Даниила, включающая в Септуагинте рассказы о Сусанне (гл. 13), Виле (гл. 14:1–22) и драконе (гл. 14:23–27), повествование о трех юношах в огненной печи (включая прославление ими Бога и творения). В других случаях Септуагинта содержит иной порядок текстов (как, например, Книга пророка Иеремии, также имеющая дополнения). Существуют и многие менее значительные расхождения между греческой и еврейской версиями.

Принято считать, что Септуагинта является позднейшей, приукрашенной версией первоначального еврейского текста. Но это правильно лишь отчасти. Как показали кумранские находки, в Септуагинте иногда сохранены те тексты, которые могли бы быть включены раввинами в Библию, если бы еврейские оригиналы не оказались утраченными в первые века христианской эры ^[73], как это случилось с Книгой Премудрости Иисуса, сына Сирахова. Кроме того, имеющийся у нас так называемый масоретский текст Еврейской Библии является результатом критической работы, предпринятой частью раввината во второй половине I тысячелетия. То есть он гораздо моложе того библейского корпуса, который был доступен греческим переводчикам Септуагинты. А то, что варианты библейских текстов в Септуагинте могут быть древнее и лучше, нежели масоретская Библия, отчасти подтверждается также библейскими текстами, найденными в Кумране ^[74].

Септуагинта: христианский Ветхий Завет. Ранние христиане были хорошо осведомлены о различиях между греческим Ветхим Заветом и Еврейской Библией. Но практически повсюду Септуагинта и её переводы, особенно древняя латинская версия — Vetus Latina, рассматривались как авторитетный текст Ветхого Завета христианского Священного Писания. Главным основанием для этого служило то, что Септуагинта была той версией Ветхого Завета, которой привыкли пользоваться. Именно на греческом языке христианство распространялось по Средиземноморью, и именно к Септуагинте обращались христианские проповедники и миссионеры как к Писанию. Ссылки на Септуагинту и цитаты из нее как раз и приведены в Новом Завете, который, конечно же на языке греческом, использовали первые христианские миссионеры и общины. Как и другие латинские версии, текст Vetus Latina был переводом Септуагинты и в течение патриотического периода оставался основным текстом Священного Писания для тех, кто говорил на латыни.

Когда христианство установилось среди армян, коптов и грузин, Септуагинта послужила основой для перевода Ветхого Завета на эти языки. Даже сирийский перевод Библии, Пешитта, хотя и был переводом с родственного древнееврейского языка ^[75], испытал влияние интерпретаций, вдохновленных Септуагинтой.

Вероятно, самым первым из тех, кто не соглашался с преимущественным положением Септуагинты в Церкви, был латинский ученый Иероним Стридонский. Его перевод, известный ныне как Вульгата, вдохновлен идеалом так называемой «еврейской истины» (Hebraica veritas), хотя даже в этом случае, несмотря на настойчивую защиту приоритета еврейского текста, он нередко следовал Септуагинте ^[76]. В период Реформации, в соответствии с ренессансным идеалом ad fontes («к истокам»), были сделаны протестантские переводы Ветхого Завета на европейские языки. Основой для них служил еврейский текст, и так возникло представление о Еврейской Библии как о христианском Ветхом Завете.

Хотя Римско–Католическая Церковь изначально сопротивлялась этому процессу, настаивая на авторитете латинской Вульгаты, католические ученые во второй половине XX века начали склоняться к принципу, предложенному реформатами. Христиане, принадлежащие к православной традиции (греческого, русского, румынского или какого–либо другого направления), продолжают придерживаться представления о Септуагинте или её переводах как о христианском Ветхом Завете, и в этом их укрепляет огромное церковное значение литургических текстов, насыщенных аллюзиями и цитатами из текстов Септуагинты. На Западе православные христиане составляют меньшинство, но стоит отметить, что в последнее время некоторые ученые призывают вернуться к первоначальной христианской традиции, согласно которой Септуагинта является христианским Ветхим Заветом ^[77].

Предание о Септуагинте. У отцов Церкви эта традиция фактически не вызывала вопросов. Кроме того, ценность Септуагинты повышало широко распространенное представление о том, как этот перевод был создан. Согласно легенде, впервые зафиксированной в Письме Аристея (II век до Р. Х.) ^[78], Септуагинта была греческим переводом еврейского Священного Писания, организованным египетским фараоном Птолемеем II Филадельфом (287–247 гг. до Р. Х.) для его александрийской библиотеки ^[79]. Фараон обратился за помощью к иудейскому первосвященнику Елеазару; было решено отобрать семьдесят два переводчика, по шести от каждого колена Израилева, которые затем отправились в Александрию, где и закончили перевод через семьдесят два дня. Существуют также более поздние версии этой легенды; одна из них, например, была записана епископом Иринеем Лионским в конце II века ^[80]. Согласно его версии, переводчиков было семьдесят, и каждый должен был сделать собственный перевод всей Еврейской Библии. Эти переводы чудесным образом оказались идентичными. Естественно, подобные истории о чудесном переводе повышали авторитет Септуагинты (название которой выведено из числа переводчиков) среди грекоговорящих иудеев, особенно в Александрии, а затем и среди христиан.

Септуагинта между христианами и иудеями. К началу II века по Р. Х. использование Септуагинты христианами начало вызывать негативную реакцию среди иудеев, особенно в кругах, находившихся под влиянием усиливавшегося раввинистического движения, которые подчеркивали высший авторитет еврейского текста. Это разделение между «христианской» (греческой) и «иудейской» (еврейской) версиями усугублялось тем, что христианское толкование отдельных стихов греческой Септуагинты не подкреплялось еврейским текстом. Наиболее известный пример — стих 7:14 из Книги пророка Исаии (Дева во чреве приимет, и родит Сына, и нарекут Ему имя: Еммануил). Христиане понимали его как предсказание девственного зачатия Иисуса Христа (что можно найти уже в Новом Завете у евангелиста Матфея, 1:23). В Септуагинте слово parthénos имеет единственный смысл — «девственница»; еврейское же слово almäh означает «молодую женщину». Такие разночтения между Септуагинтой и Еврейской Библией, особенно в тех местах, которые в греческой версии могли быть истолкованы как пророчества о Христе, стали одной из главных тем иудео–христианской полемики ^[81].

Новые переводы, гекзаплы. В течение II века разные переводчики — Акила, а позднее Симмах и Феодотион ^[82] — приблизили греческие версии к еврейскому оригиналу. Их переводы, предположительно предназначавшиеся для грекоязычных иудеев, не сохранились, вероятно, по той причине, что для раввинов наибольшую ценность представлял еврейский текст и что впоследствии в раввинистическом иудаизме поощрялось изучение еврейского языка. До нашего времени дошли фрагменты, которые вошли в так называемые гекзаплы, составленные великим христианским ученым и богословом Оригеном (185–254). Этот важнейший для библейской науки источник получил такое название потому, что он представляет собой синопсис различных версий перевода Ветхого Завета, в котором каждая страница поделена на шесть столбцов, содержащих еврейский текст, его греческую транслитерацию и переводы на греческий язык в версиях Акилы, Симмаха, Септуагинты и Феодотиона ^[83].

Цель создания этого синопсиса до конца не ясна, но, может быть, она состояла в том, чтобы указать христианским апологетам на те места, где еврейский текст не поддерживал Септуагинту. В результате гекзаплы дополнили текст Септуагинты и подготовили расширенное текстологическое основание для толкования Священного Писания. Эту цель мог преследовать Ориген, поскольку она соответствует его экзегетической практике комментатора и проповедника. Но гекзаплы также дали Оригену и другим ученым возможность исправить Септуагинту по сравнению с еврейским текстом (например, в темных местах); дополнить её переводом из еврейского текста, если последний был полнее; предупредить христианских ученых о существовании мест, для которых не было параллели в еврейском тексте. Для обозначения тех пассажей, которые принадлежат только Септуагинте, и для тех пассажей, которые добавлены из еврейского текста, Ориген использовал принятые в его время символы: обелиск (†) и астериск (*).

Текст Септуагинты, дополненной фрагментами из Еврейской Библии — иногда отмеченными вышеупомянутыми символами, иногда без них, — получил хождение среди христиан, особенно начиная с IV века, когда распространение Церкви, уже терпимой римской властью, привело к росту спроса на копии Священного Писания ^[84]. Христиане принимали за норму и еврейскую, и греческую версии Ветхого Завета (при том, что еврейский текст дополнял, но не исправлял греческую Септуагинту, уже ставшую традиционной для христиан). Августин красноречиво описывает такое понимание авторитета Писания:

…За Септуагинтой мы должны признать пророческое превосходство. Ибо тот же самый Дух, Который был в пророках, когда они изрекали Писание, был также и в семидесяти [толковниках], когда они его переводили. Этот Дух по Своей власти мог, конечно, говорить и нечто иное… чтобы и отсюда видно было, что это было делом не рабского труда человека, каким должен был быть перевод буквальный, а делом власти божественной, которая наполнила и направляла ум переводчика… Итак, если в Писании мы должны, как и следует, видеть лишь то, что через людей говорил Дух Божий, то все, что в еврейских кодексах есть, а в Септуагинте отсутствует, все то Дух Божий благоволил сказать не через семьдесят толковников, а через пророков. Все же, что есть в Септуагинте, но отсутствует в еврейских кодексах, тот же самый Дух предпочел высказать через них, а не через пророков, показывая таким образом, что и те и другие были пророками. Ибо точно так же одно изрекал Он через Исаию, другое через Иеремию, третье через иного какого пророка, или одно и то же, но иначе, чрез одного либо другого, как было Ему угодно. Все, что находится у пророков и в Септуагинте, изрек через тех и других один и тот же Дух, но так, что те предшествовали, пророчествуя, а эти следовали за ними, пророчески их изъясняя. Ибо как в тех, говоривших истинное и между собою согласное, обитал один и тот же Дух мира, так и в этих, переводивших отдельно друг от друга и, однако, как бы едиными устами, проявился тот же самый единый Дух (О граде Божием 18.43) ^[85].

Иероним Стридонский и Вульгата. Среди греков данный подход преобладал, не вызывая серьезной оппозиции. На латинском Западе единственное значительное несогласие с данным принципом выразил Иероним Стридонский, который в своем переводе Писания на латинский язык ^[86] при работе над Ветхим Заветом следовал в основном Еврейской Библии. Тем не менее даже он включал в библейский канон книги Септуагинты, не обнаруженные в еврейском тексте, и его переводы, которые были скорее исправлением старых латинских переводов, нежели переводами новыми, часто отражают толкования Септуагинты. Предпочтение, которое Иероним оказывал «еврейской истине» (Hebraica veritas), никем не разделялось и навлекало на себя критику, среди прочих и Августина Иппонского. Только со временем Вульгата стала соперницей старого латинского текста (Vetus Latina), но, к примеру, иеронимовский перевод Псалтири так никогда и не использовался в латинской богослужебной практике. Одним из тех, кто впервые начал регулярно использовать Вульгату в своих комментариях, был живший в Англии Беда Достопочтенный (†735).

Текст Библии, использованный в данных комментариях. Как все это связано с нашим изданием раннехристианских комментариев на Священное Писание и в особенности с этим томом, посвященным Книге Бытия 1–11? Из того, что мы сказали, должно быть очевидно, что современные переводы, основой для которых послужил еврейский текст, не совпадают с тем текстом, который использовали отцы Церкви. Даже если бы существовал критический перевод Септуагинты, он также не отражал бы в полноте тот текст, который использовали отцы. Причина такого положения в том, что основой печатных версий Септуагинты служит издание Альфреда Ральфа, впервые опубликованное в 1935 году ^[87]. Это издание было попыткой восстановить оригинальный текст александрийских переводчиков на основе сохранившихся версий. Но, как мы уже упоминали выше, в основном, отцы Церкви скорее пользовались бы вариантами гекзапл или, в крайнем случае, текстами, для которых источником были гекзаплы.

В первых главах Книги Бытия Септуагинта близко следует еврейскому тексту: здесь, кажется, совсем не использованы варианты гекзапл, и отличия от еврейского текста, главным образом, состоят в интерпретации некоторых мест или в небольших расхождениях с масоретской Библией. Но читатель может убедиться, что почти все имеющиеся варианты Септуагинты являются частью того текста, который имели перед собой отцы Церкви и который они комментировали.

Отличие Септуагинты от Еврейской Библии в Книге Бытия 1–11. Кроме отдельных мест, в первых одиннадцати главах Книги Бытия выделяются две группы различий, которые более всего проявляются в характерных для этих глав генеалогиях (хотя большинство современных читателей склонны эти места пропускать). Первая группа касается имен, вторая — используемой в генеалогиях периодизации.

Различия в именах — двух видов. По большей части они появляются из–за сложности транслитерации на языки с различными алфавитами (например, имя Нимрод превратилось в Немрод в Вульгате и Неброд в Септуагинте; см. Быт 10:8). Но иногда различия зависят от интерпретации: Септуагинта может видеть в передаче имени больше, чем транслитерацию. Так, при первом его упоминании, имя Ева передано не в транслитерации, а переведено как «жизнь» (Быт 3:20) ^[88], а слово Вавилон переведено как «смешение» (Быт 11:9) ^[89]. Случается и противоположное: слово может восприниматься как имя собственное там, где современные переводчики видят имя существительное. Например, там, где современные переводы содержат слово человек, Септуагинта использует имя Адам (Быт 2:20–22, 25; 3:8–9), а когда слово Мицраим означает Египет, в Септуагинте оно остается без перевода (Быт 10:6, 13).

Расхождения в периодизации, указанной в генеалогиях (вероятно, возникшие из–за неправильного прочтения еврейских цифр), были замечены еще в древности. Любопытно то, что эти расхождения, в основном, связаны с тем, что, согласно Септуагинте, дети у праотцев появляются позднее, чем это указано в Еврейской Библии, тогда как продолжительность их жизни остается одинаковой. Например, согласно еврейскому тексту, Адам стал отцом Сифа в возрасте 130 лет, а затем жил еще 800 лет; а по Септуагинте, он стал отцом Сифа в возрасте 230 лет, а затем жил еще 700 лет (Быт 5:3–5). Эти расхождения, однако, создают проблему. По подсчетам в еврейском тексте, Мафусал умер в возрасте 969 лет, в год потопа: его сын Ламех родился на 187-м году жизни отца (Быт 5:25), стал отцом Ноя, будучи 182 лет от роду (Быт 5:28), а самому Ною в год потопа было 600 лет, что в сумме дает 187 + 182 + 600 = 969. По подсчетам же в Септуагинте, Мафусал должен был умереть через 14 лет после потопа: Ламех родился, когда Мафусалу было 167 лет (Быт 5:25), и стал отцом Ноя в свои 188 лет (Быт 5:28); в год потопа Ною было 600 лет, что в сумме дает 167 +188 + 600 = 955. Таким образом, по Септуагинте Мафусалу [в год потопа] было на 14 лет меньше 969 лет — возраста, в котором он умер (Быт 5:27). Но поскольку Мафусала не было в ковчеге, как же он выжил?

В книге Еврейские вопросы на Книгу Бытия^[90] Иероним Стридонский решил проблему, обратившись к еврейскому тексту. Августин Иппонский согласился с этим решением ^[91], но заметил, что, поскольку переводчики Септуагинты обладали профетической свободой, корректировка Септуагинты по еврейскому тексту правомерна только в том случае, если есть основания предположить, что при переводе были действительно допущены просто ошибки.

Критические проблемы композиция и авторства

Большинство современных читателей Пятикнижия — первых пяти книг Библии, составляющих Еврейский закон, или Тору, — наслышаны о результатах современных исследований относительно его композиции и авторства. Примерно в течение двух последних веков ученые, хотя и не все, полагали, что Пятикнижие составлено в послепленный период (то есть после изгнания, или Вавилонского плена, примерно с 597 по 539 г. до Р. Х.). При этом считалось, что в его основу легли более ранние материалы (истории, начиная с сотворения мира, легенды и своды законов), которые были изложены в повествовательной форме или в соответствии с уже существующей структурой повествования.

Основанием для этой теории (ибо это не больше чем теория) служат некоторые пассажи, где одни и те же события описываются дважды, а также разные формы, в котором употребляется имя «Бог». Так, в главах, которые нас интересуют, творение мира описано дважды: сначала в Бытии 1:1–2:4а, а затем в Бытии 2:46–3:7 (начиная с сотворения человека и заканчивая грехопадением). Есть расхождения и в рассказе о потопе, которые связаны с количеством животных, взятых в ковчег. В одном случае, очевидно, говорится о парах животных, тогда как в другом — о двух группах животных, чистых и нечистых в ритуальном смысле; и из первой группы спасаются по семь животных, а из второй — по два ^[92].

В главах 1:1–2:4а, 5:1–32, 6:9–22, 7:6–10, 8:1–19 и 9:1–17 Бог назван Богом (евр. ’elοhim, греч. theοs). В других местах для имени Бог используется священная тетраграмма YHWH (переведенная на греческий язык как kyrios, Господь), имя Божие, произносимое вслух только священником во время храмовой службы (поэтому мы не знаем, а можем только догадываться, как именно оно звучит). Пользуясь этими ключами, ученые выделили несколько различных источников Пятикнижия, которые обозначаются следующими инициалами:

* J (Yahwist, или Jahwist; «Ягвистический источник», где Бог изначально именуется именем Божиим YHWH, Яхве);

* E (Elohist; «Элогистический источник», где Бог именуется словом 'elοhim, Элогим);

* D (the Deuteronomic source; «Второзаконнический источник», связанный с реформой, осуществленной перед Вавилонским пленом);

* P (the Priestly source; «Священническая традиция», источник, связанный в основном с литургическими и юридическими темами).

Для Бытия 1–11 главными источниками являются J и Р (в Р усвоена элогистская практика именования Бога ’elohim до Его откровения Моисею, о котором повествуется в Книге Исхода 3:13–15).

Отцы Церкви ничего этого не знали, хотя им было известно о тех различиях в тексте, которые и привели к утверждению о существовании вышеупомянутых источников. Они были склонны объяснять эти различия педагогическими целями рассказчика, который преподносил одну и ту же историю на разных уровнях (можно сказать, что в этом они предвосхитили некоторые из возникших в самое последнее время подходов в современной библеистике). Для них автором был Моисей. Это убеждение древние христиане разделяли с иудеями, но в связи с богословской важностью Книги Бытия (о чем будет сказано ниже) и в особенности с тем, как в ней говорится о творении, отношение христиан к значению Моисея изменилось по сравнению с отношением к нему иудеев.

Для иудеев Моисей был великим законодателем, принявшим закон на горе Синай; Пятикнижие было для них Торой [Законом]. Интерес же христиан к закону был ослаблен тем первостепенным значением, которое они придавали Христу и вере в Него. Моисей все еще оставался для них законодателем, получившим закон на Синае, но, будучи автором Книги Бытия, именно он рассказал о сотворении мира и мог созерцать и в точности описать порядок творения, каким задумал его Бог. Согласно отцам Церкви, рассказы о творении и падении полны намеков и догадок о пришествии Христа и восстановлении в Нем космоса. И потому для них Моисей был в такой же степени пророк, как и законодатель; и они восхваляли его как за проникновение в историю сотворения мира, так и за получение закона.

Богословские вопросы

Может показаться странным, что отцы Церкви придавали большое значение первым главам Книги Бытия. То, как они понимали сотворение мира и грехопадение, не совпадало с восприятием иудеев, для которых грехопадение — ни прежде, ни теперь — не катастрофа в истории человечества, но всего лишь один из примеров человеческой неспособности жить внутри завета. Почему же эти первые главы Бытия оказались столь важными для патристического и позднейшего христианского богословия?

Адам и Христос. Одна из причин заключается в том, что апостол Павел видел в Иисусе второго Адама: Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут (1 Кор 15:22); или в другом месте: Написано: «первый человек Адам стал душою живущею», а последний Адам есть дух животворящий… Первый человек — из земли, перстный; второй человек — Господь с неба… И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного (1 Кор 15:45, 47, 49). Если значение Христа передано через такой контраст между Ним и Адамом, то рассказ о самом Адаме получает архетипическое значение для понимания падшего состояния человека.

Типология. Трагическая параллель между Адамом и Христом стала ключом к пониманию значения Христа: неповиновению Адама соответствует послушание Христа; древу познания добра и зла соответствует древо креста ^[93]; Еве соответствует Мария, воистину ставшая «матерью всех живущих» (Быт 3:20), тогда как Ева — скорее мать «живых мертвецов». В этом понимании можно увидеть принцип толкования Священного Писания, развивающийся параллельно формированию христианской Библии как состоящей из Ветхого и Нового Заветов. Обычно этот принцип называют «типологией», хотя данный современный термин означает нечто, что было для отцов Церкви скорее образом мысли, нежели методом или учением. Отцы Церкви, особенно на Востоке, пользовались словом theoria, созерцание, обращаясь к глубинному смыслу Писания; а латинские отцы начали использовать для этого термин allegoria, который обозначал риторическую фигуру, выражающую одно явление через другое. ...