Наталья Иртенина Нахимов – доблесть и честь России

Введение

– Волонтёр Нахимов-первый, доложите направление ветра!

Павел вытянулся в струнку перед старшим. На него, усмехаясь, глядел крепкий пятнадцатилетний гардемарин^[1] Карташов. У гардемарина это уже второе учебное плавание в море, а тринадцатилетний Павел ещё даже не кадет. Прошение о зачислении в Морской кадетский корпус они с братом подавали два года назад, но тогда свободных мест не оказалось. Зато этим летом выпала удача. Их обоих, Павла и Ивана, взяли волонтёрами-добровольцами в плавание на учебном бриге «Симеон и Анна». Здесь братьев звали Нахимов-первый и Нахимов-второй.

– Ветер восточный… юго-восточный, – робея, ответил Павел. – Слабый…

Гардемарин скривил губы, ухватил его двумя пальцами за нос и передразнил:

– «Юго-восточный… слабый». Запомни, Нахимов, если хочешь быть моряком: этот ветер называется зюйд-ост. – Карташов потянул нос Павла ввысь, показал на самые верхние, малые паруса: – Брамсельный ветерок. Брамсели натягивает, а остальные паруса хлопают. Уяснил, Нахимов?

– Уяснил, – прогудел Павел и, вывернувшись из захвата, потёр нос.

– Как называется эта снасть? – продолжал экзаменовать его гардемарин. Он кивнул на канаты, которыми удерживались мачты. Поперечные тросы, скреплявшие канаты, придавали им вид верёвочных лесенок.

– Ванты, – уверенно ответил Павел.

– А эта…

Внезапно экзамен был прерван громкой командой:

– Зарифить марсели!

Матросы и гардемарины бросились к вантам всех трёх мачт, ловко стали взбираться наверх. А замешкавшего экзаменатора настиг недовольный оклик вахтенного офицера:

– Вам, гардемарин Карташов, особое приглашение требуется?

Волонтёров к работе на мачтах и реях пока не допускали. Вместе с кадетами они лишь учились понимать морской язык и команды, вязать узлы, крепить снасти, наблюдали за действием ветра на паруса при разном их положении. Павел смотрел, как быстро, сноровисто матросы и гардемарины подвязывают нижние паруса – марсели. Они передвигались вдоль реев на тросах, будто акробаты. Павла потянуло туда, к ним.

Он взялся за вантовые канаты и начал осторожно карабкаться вверх по зыбким ступенькам. Сперва это совсем не страшно, палуба ещё близко. Но вот он миновал марсовую площадку на мачте и полез дальше. Тут уже дух захватывает, и сердце отчаянно стучит. Хочется назад, на палубу, но Павел упрямо поднимался всё выше и выше – к брамсельным парусам. Корабль внизу казался совсем маленьким, сорвёшься – и полетишь прямо в морскую пучину.

– Не робкого ты десятку, малый, – раздался над ухом одобрительный голос. Крепкая матросская рука подтянула мальчика к салингу – крепёжной конструкции на мачте. – Будет из тебя морской толк.

Павел огляделся. Впереди был уже виден порт Кронштадт. Далеко позади на море лежала полоса – там Петербург. Слева по курсу тоже темнела земля.

– Море – оно храбрую душу уважает, – продолжал матрос, не прекращая своей работы на рее. – А трусливой спуску не даёт. Криводушных тож не любит.

– Как это?

– А так. С лёгкой совестью и плавать по морю легко, и тонуть в нём не страшно.

– А самое главное что на море? – спросил мальчик.

– Самое-то?.. – задумался матрос. – Море любить, не изменять ему. Вот оно, главное.

Павел вдохнул полной грудью крепнущий ветер и вгляделся в морские дали. Он был счастлив. В этом году они с братом впервые приехали в Петербург из своей смоленской деревенской глуши. Впервые увидев море, Павел полюбил его всей душой. Он уже знал, что отдаст морю всего себя, всю свою жизнь. Никогда не изменит ему и криводушничать тоже никогда не станет…

Тем же летом 1815 года, когда окончилось плавание «Симеона и Анны», обоих братьев Нахимовых зачислили в кадеты Морского корпуса. ...