Все права на текст принадлежат автору: Анатолий Михайлович Нейтак.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Путь Любопытства. Дилогия (СИ)Анатолий Михайлович Нейтак

Мийол-призыватель

Призыватель 1: начать сначала

Парень по имени Мийол лежал неподалёку от горящего костра, съёжившись и укрывая голову руками. Костёр чадил чёрным, вонючим дымом. Поляна вокруг него, примыкающая к прозрачному тихому ручейку, выглядела, как после буйной миграции щетинистых хряков. Разве только без куч помёта тут и там. Рытвины и щепки, вытоптанная трава, поломанные кусты… даже часть окружающих поляну деревьев — и те пострадали. Одно из них обзавелось глубоким колотым шрамом, тёмно-бурую кору пары других стесало мощными скользящими ударами.

— Исцелить Рану, — прошептал Мийол на мистическом языке Империи.

Некоторое время спустя повторил:

— Исцелить Рану… Исцелить Рану… Исцелить Рану… Исцелить Рану!

Трёхсимвольное заклинание второго уровня, которое он активировал с максимальной доступной скоростью, не отличалось большой силой. В конце концов, хоть это и был один из подлинных шедевров сгинувшей Империи, оно являлось всего лишь ученическим заклинанием, недалеко ушедшим от элементарных чар. Область его действия ограничивалась небольшими поверхностными ранениями, причём даже их оно не всегда убирало полностью с одного раза. К тому же сам Мийол не мог назвать себя хорошим целителем.

Он выбрал путь мага-призывателя. Ну… не сказать, чтобы перед ним простирались поистине безграничные перспективы. Ведь единственным известным ему подлинным имперским заклятьем третьего уровня оставался Призыв Волшебного Существа. Причём даже оно состояло всего из четырёх символов, а не из пяти, как завершённые третьеуровневые заклинания.

Совсем недавно — ещё и половины сезона не прошло — Мийол достиг третьего уровня развития, тем самым совершив переход из учеников к магам-специалистам. Увы, начало его собственного Пути Мага оказалось омрачено.

— Мразь! — прошипел Мийол на низкой речи, закончив с самолечением и распрямляясь. Лицо его густо покрывали разводы подсохшей крови, превращая довольно тонкие черты в маску пугающей свирепости. — Какая же ты мразь, брат… тупой ревнивый дерьмоед! Крыса помойная! Ничтожество! Неблагодарная тварь!

Не все свои раны и далеко не полностью исцелил магией Мийол. Но боль от синяков и ссадин многократно уступала боли душевной. Память о недавнем унижении резала глубже ножа.

— Поглядите-ка, соратичи, сколько разной дряни таскает с собой мой младшенький! Это вот что за пакость? Какие-то кишки, что ли?

— Фу, ну и вонь!

— Сожги это побыстрее, а то меня сейчас вырвет.

Дорогой ценой доставшиеся, с риском для жизни добытые в среднем диколесье, стоящие не менее трёх клатов каждый — катализаторы призыва летят в костёр. Стиснутый железной хваткой пары Воинов, Мийол закрывает глаза, чтобы не видеть этого… но вышибающий дух тычок в подреберье пресекает попытку смалодушничать.

— А это что? Может, это даже не кишки, а… свой-то корешок у братца ещё не отрос, и он чужой с собой таскает? Только зачем ему, он же у нас на девок не глядит!

— Слишком умный!

— А может, и глядит, но только на срамные картинки в книжках — ведь картинки-то отвернуться от такого хиляка не могут.

Хохот.

— Спали это, соратич, да поскорее! Спали всё дотла!

Глубоко, до колотья в отбитых рёбрах, вдохнув, лежащий к небу лицом Мийол задержал дыхание. Так долго, как только смог. Шумно выдохнул. Повторил весь цикл. И снова. И ещё раз.

Гнев, злость, боль, обида, унижение, всё то, что приёмный отец называл странным словом negative — покидали его вместе с каждым выдохом. Эмоции уходили.

Память оставалась.

— Килиш, — сказал Мийол, не размыкая век. И голос его уже звучал размеренно, разве что заметно глуше обычного. — Орлем, Кут и Ферин, Сальг. Вся компашка в одном кулаке. Но… среди них нет достаточно умелых следопытов. Даже я знаю диколесье лучше. Как они могли сыскать меня? Случайно? Не-е-ет. Только не случайно! Помог кто из среднеранговых Охотников? Да. Это самое вероятное. Но с чего полноправному Охотнику помогать… вот этим? А с того. Тут не без попустительства Старшего… или попустительства, или даже… охо-хо. И вот, нате: я побитый, обобранный, в полном дне пути от родного села. Один. И что бы сказал на сей счёт отец?

Недолгое молчание.

— Наверно, он сказал бы: только раб мстит сразу, а трус — никогда. Что ж, Килиш, ты уже давно перестал быть мне братом, но с сегодняшнего дня — ты мой враг! Такими же врагами мне следует считать твоих, х-ха, «соратичей». А помимо них — и Старшего Гворома.

Вздох.

— Глядела мышка со злобой на лиса. Кто я такой, чтобы подымать недобрый глаз на Воина пятого ранга? А может, уже и шестого… наш Старший никому не отчитывается насчёт того, сколь далеко ушёл по своему Пути. Даже будь Гвором одиночкой, мне с ним силой не тягаться. Так ведь в том и беда, что не один он… а кто встанет за моей-то спиной? Отец да сестрица…

Новый вздох.

— Отец… дай мне совет. Отложим месть, свершить её — не в моей власти. До поры да до времени — не в моей. Но что мне делать сейчас? Что бы ты сказал, глядя на меня вот такого?

Мийол перекатился на живот, привстал, перебрался к ручью и принялся отмываться от крови. Неторопливо, тщательно, фыркая и передёргиваясь от ощущений в недолеченных синяках. Отмывшись сам — разделся донага и почистил от крови с грязью также одежду. Благо та, сработанная из выделанной и навощённой кожи, почти не пострадала, а отмывалась сравнительно легко даже без мыла. Закончив с этим, Мийол осмотрелся.

— Хех, — пробормотал он. — Хоть и неравным вышел бой, но я всё же его дал. И неравенство оказалось не столь велико, как раньше. Чёрный клыкач в паре с молодым хряком заставили-таки воинов-учеников… постараться. Жаль, не успел призвать ещё клыкача…

Слова его были пусты и он сам это понимал. В бою между пятью воинами (пусть даже среди них только Орлем добрался до второго уровня, остальные застряли на первом) и неопытным призывателем третьего уровня последнему ничего не светит. Даже если маг будет готов атаковать в полную силу, насмерть. Ведь и в былые времена в начале своих Путей Воины существенно опережали Магов в силе, а уж теперь-то…

Обойдя продолжающий чадить костёр, Мийол нагнулся и подобрал пояс. Отряхнул, без лишней спешки тщательно проверил каждый кармашек.

Увы! Кроме пары ножей, враги не оставили ему ничего. Пропали не только катализаторы, заспиртованные каждый в своей банке с залитой воском пробкой. Пропало всё, от первоуровневых ядер сути числом два и общей ценой клатов семь до мешка с припасами. Правда, Ядра и прочие ценности оказались не в костре, а в чужих карманах. Как гласит уже не отцовская, а местная мудрость: «Всё богатство у сильного, слабый живёт по его милости».

Итого у ограбленного остались мокасины, набедренная повязка (единственный предмет одежды из ткани, а не кожи), штаны, рубаха-безрукавка с жилетом, пояс, свежевальный нож с клинком из клыка зимнего кота и руной Острота, да нож боевой, подаренный приёмным отцом на совершеннолетие. Лезвие из древесины каменной сосны, тонущей в воде и обладающей после обработки тусклым серым блеском, несло пару рун, составляющих первоуровневое зачарование Лёгкого Рассечения. Наносил руны отец лично, иначе на такой подарок не хватило бы денег. При всех своих познаниях, трудолюбии и смекалке Ригар жил не богато; оружие с полноценным зачарованием, стоящее полтора, если не все два десятка клатов, было самой ценной вещью не только у Мийола, но и во всём их доме.

Килиш люто завидовал брату в том числе из-за этого ножа. Он наверняка давно забрал бы его себе, если б не обычай. Одежду и оружие отнимают, прежде чем выпнуть в диколесье, только у изгоев; пятёрка же не настолько попутала двери, чтобы учинить самосуд. За такое, как и за грабёж своего же односельчанина, случись изъятие ножа в пределах частокола, их самих могли бы судить полным кругом старейшин, а затем изгнать прочь без портков и оружия.

— Ха! — сказал Мийол. — У идущего по Пути можно отнять всё, вплоть до жизни, но нельзя отнять сам Путь! А отец мог бы ещё добавить: всякое испытание, после которого ты выжил, помогает прирасти силам. Что для слабого духом — заслоняющая взор и свет гора, то для сильного духом — дорога в облака!

Отойдя к наименее пострадавшему уголку поляны (а заодно и находящемуся подальше от воняющего костра), молодой маг сел и погрузился в восстановительную медитацию. Чтобы наполнить резерв, после проигранной драки и исцеления опустевший на две трети, ему не хватит времени, оставшегося до потемнения. Однако медитация не помеха размышлениям и составлению планов — а предметов для размышлений ему хватало с избытком.

Итак, каковы его наличные ресурсы? Прежде всего это заклинания, выгравированные на оболочках ауры: Призыв Волшебного Существа третьего уровня, Исцелить Рану второго уровня и Управление Памятью первого уровня. Это та сравнительно сложная и эффективная магия, что он может использовать сходу. Причём, поскольку Призыв Волшебного Существа не относится к завершённым заклятьям, на внутреннем слое ауры, где оно располагается, остаётся место для ещё одного элементарного заклятья нулевого уровня. Туда можно не мгновенно, но всё равно достаточно быстро — спасибо тому самому Управлению Памятью, облегчающему в том числе и запись заклинательных матриц — вписать любой из трёхсот сорока трёх символов мистического языка. Например, Огонь, использование которого делает лишним таскание с собой огнива и трута. Или Зрение, с которым можно передвигаться по ночному лесу не хуже, чем в сумерках. Или знак Замедлить, который при должной сосредоточенности превращает мелких зверей, птиц, рыб и прочих живых созданий в неповоротливую добычу, что можно брать голыми руками.

Конечно, элементарные заклятья слабы. Кровь магии, мана, расходуется при их активации неоправданно быстро, достигаемые эффекты незначительны и вскоре заканчиваются, а область их действия мала. Но даже односимвольных чар, посильных старшему новику Пути Мага, вполне достаточно, чтобы прокормиться в дикой местности.

…итак, три заклятья. И два из них сейчас не актуальны. Без материальной компоненты чар Призыв Волшебного Существа только потратит ману впустую. Мийол ещё не столь опытен как маг-специалист, чтобы обходить условия работы этого заклинания на чистом мастерстве… и не столь силён, чтобы возмещать отсутствие катализатора дополнительным расходом энергии. Что же касается Исцелить Рану, то весь ущерб, с которым оно могло справиться, исправлен. Поэтому как призывающее, так и лечащее заклинание можно спокойно стереть.

А вот какие матрицы гравировать вместо них?

Тут всё зависит от выбора целей. От того, что Ригар называл tactic.

«Что мне нужно? Вернуться домой, к отцу и сестрице? Нет! Это лёгкая тропа, но обманная, уводящая от победы. Родное селение отныне для меня — территория врага. Что помешает Килишу с компанией и дальше изводить меня, лишать опоры, уничтожать плоды тяжких трудов? Пока его поддерживает Старший Гвором — ровно ничто! И лучше уж сгинуть в диколесье без следа, чем служить на родине, в собственном селении, посмешищем. Если вернусь, стану неудачником. Вечным. В лучшем случае прогнусь перед Старшим, стану ещё одним магом-ремесленником…

Нет! Никаких возвращений!

Значит, нужно идти вперёд. Подниматься на эту гору. Развиваться на выбранном Пути, становиться сильнее, искуснее, лучше. Мой талант как мага довольно хорош, раз я поднялся до третьего уровня в неполные пятнадцать; вполне можно рассчитывать достичь пятого уровня к двадцати годам, если не раньше. А маг-подмастерье, особенно владеющий соответствующими его статусу имперскими заклятьями — это сила, способная свернуть Гворома в трубочку и засунуть эту трубочку в нечищеный сортир!

Но сейчас я, к несчастью, не подмастерье и даже не эксперт. Я специалист. Начинающий. И мне куда сильнее, чем что-либо ещё, требуются катализаторы. Добыть их можно только одним способом: охотой на магических зверей. Значит, придётся сызнова пройти дорогой, что однажды уже проторил: добыть слабого обычного зверя, чтобы покорить сильного обычного зверя; затем использовать сильного обычного зверя, чтобы уловить в силки слабого магического зверя. А там, восстановив утраченный из-за скотины-братца арсенал, со зверями первого уровня можно поохотиться на зверя второго уровня… и так до тех пор, пока не обзаведусь третьеуровневым! Что я за призыватель, коль скоро не имею призыва с соответствующей силой? Если бы ранее я рискнул и добыл не простого чёрного клыкача, а подавителя либо, того лучше, атрибутника третьего уровня, Килиш и компания бежали бы прочь, жидко обделавшись со страху! Да даже с сильным магическим зверем второго уровня я мог оказать им достойное сопротивление!

Эх. Опять забегаю вперёд. Сейчас у меня вообще никаких призывов нет. Снова. Даже самых слабеньких, не магических. А чтобы обзавестись достойными катализаторами, потребуется идти в глубину диколесья. Соответственно, чтобы выжить в диколесье, нужно… да. Именно так».

Кивнув сам себе, Мийол поразмыслил ещё немного, перебирая доступные заклятья и строя планы. Медитировать он при этом не прекращал. Восстановительная медитация уже года четыре как перестала требовать серьёзной сосредоточенности, перешла в разряд автоматизмов — примерно как ходьба или чтение. Причём… с бонусами. Обычно медитация магов раскрывает только один основной узел, связывающий тело и душу — чаще всего тот, что в сердце. Но Мийол с подачи своего отца не успокоился, пока не научился приоткрывать сразу пять узлов… а при полном сосредоточении даже все семь. Пять приоткрытых узлов впятеро же снижали нагрузку на каждый узел в отдельности. Тем самым риск переусердствовать при превращении праны в ману и подорвать своё же здоровье падал до пренебрежимо малой величины.

Стерев со второго слоя ауры заклинание Исцелить Рану, он неожиданно даже для себя самого замер. В глубине его разума зашевелилась смутная ещё идея. Не пытаясь вытащить её на свет, Мийол словно бы пометил её, придавая дополнительной важности, а сам тем временем полностью сосредоточился на восстановительной медитации. Около полусотни вдохов спустя его воля взяла под контроль и заставила приоткрыться шестой основной узел, тот, что в левом бедре. Спустя ещё двести вдохов, на протяжении которых сосредоточенность неуклонно углублялась, покорился, приоткрываясь, седьмой узел в правом бицепсе. Однако при этом остальные пять узлов, также подконтрольные воле мага, слегка сжались. Он чётко выдерживал баланс и позволял магической энергии восполняться не быстрее, чем поток Природной Силы вливался в его тело, пополняя запас праны.

В конце концов, особая срочность в восстановлении резерва отсутствовала, а истощать силы своего тела у внешней границы диколесья стал бы только полнейший, дубоголовый, жизнью своей не дорожащий болван. Запах дыма, конечно, отпугивал зверей, со времён Империи сохранивших впечатанный в инстинкты страх перед людьми — но среди магических зверей, иногда забредающих даже в ближние окрестности поселений, этот страх сохранялся в неизменном виде не всегда. Мийол хотел бы в самом крайнем случае сохранить возможность выхватить нож с зачарованием Лёгкого Рассечения и с помощью него отбить атаку.

…день истаял, сменяясь потемнением. За потемнением в свой черёд пришла ночь. Так как это была не третья или седьмая, а четвёртая ночь недели (да ещё первого из трёх сезонов года, самого засушливого), дождя бояться не следовало. Мийол продолжал спокойно медитировать, слегка замедлив скорость оттока праны через узлы. До некоторой степени подобной мерой можно было возместить отсутствие обычной пищи. Увы, в этом плане маги также изрядно отставали от воинов — те-то уже по достижении четвёртого ранга запросто могли просидеть в медитации без еды и питья хоть целую неделю. Что весьма помогало при засадах.

И вот наступил момент, когда резерв Мийола заполнился до краёв. Осознав наполненность ауры (специфическое ощущение, при помощи низкой речи неописуемое, да и на мистическом имперском довольно трудное для передачи), он резко увеличил отток праны через все семь узлов разом. Ощущение наполненности быстро сменилось искажающим жжением на границе внешней оболочки, раздуваемой напором избыточной маны, сочетающимся с лёгким головокружением и небольшой, отчасти даже приятной расслабленностью тела. Прикрыв основные узлы, молодой маг подождал, пока почти болезненное ощущение угаснет. Раскрыл узлы. Затем прикрыл их. И снова раскрыл, а потом прикрыл…

С помощью этого упражнения идущие Путём Мага понемногу наращивали плотность маны и даже могли совершить прорыв на новый уровень. К сожалению, со временем эффективность раздувания ауры за счёт одного только естественного притока Природной Силы падала. Метод, единственно возможный для новиков и удобный для старших новиков, ещё худо-бедно годится для учеников, то есть магов первого-второго уровня; а вот уже специалистам, одним из которых недавно стал Мийол, по-настоящему помогают лишь более сильные методы. Скажем, медитация после приёма зелья из Ядра Сути магических зверей-подавителей.

Вот и на этот раз уже на шестом развивающем цикле приятная расслабленность, вызванная резким оттоком праны, сменилась настоящей слабостью. Головокружение усилилось, в мышцах возникла неостановимая мелкая дрожь, а ночная прохлада, ранее уютная, сменилась ознобом, как при начальной стадии лихорадки. Кроме того, Мийол начал испытывать фантомные ощущения голода и жажды. Потеря всего лишь четырнадцатой или, может быть, двенадцатой доли от общего запаса праны вызвала такие суровые последствия! Молодой маг ещё нашёл в себе силы закончить седьмой развивающий цикл, но рисковать и начинать восьмой не решился. Даже после того, как он по максимуму перекрыл все основные узлы, а поток Природной Силы начал восполнять потраченное, неприятное самочувствие прошло только через тридцать минут.

И понемногу сменилось приливом бодрости с ощущением наполняющей тело силы.

— Интересно, — пробормотал Мийол, — что сказал бы Килиш, узнав, что я могу перекрывать при медитации все семь основных узлов? Блевал от зависти, не иначе!

Путь Воина начинается ровно так же, как Путь Мага: с получения контроля над узлами, что связывают тело и душу. Только там, где маги стараются ускорить превращение праны в ману, воины нацелены на строго обратное. Захваченный ими поток Природной Силы не расширяет ауру, а наполняет тело, укрепляя его, делая прану всё более плотной. Контроль всех семи основных узлов — достижение, необходимое для воинов седьмого уровня! Правда, Мийол сравнивать себя с такими мощными бойцами мог лишь в отдельной узкой области. Ведь высокоранговые воины не просто контролировали все основные узлы в покое и полном сосредоточении — они не теряли этого контроля даже в гуще боя, вовсю применяя приёмы управления праной! Да и плотность их праны с праной молодого мага смешно было бы сравнивать: Мийол немного отставал в этом смысле даже от воинов первого ранга. Иначе не брат с его «соратичами» колотили бы его, а наоборот!

В перспективе маги намного могущественнее воинов. Да. Но это только в перспективе. Вот когда он дорастёт до эксперта… Ну а пока его развитие не доходило до высот, позволяющих хотя бы сравняться в силе с воином третьего ранга. О превосходстве речи не шло и подавно.

Развитие… да…

Излишне говорить, что всего лишь семь развивающих циклов продвинули Мийола по Пути Мага на едва заметную величину. Чтобы прогресс стал ощутим, потребовались бы десятки таких циклов, а для прорыва к четвёртому уровню — несколько тысяч, и то в лучшем случае. Нет, для специалистов такие медитации становятся уже только вспомогательным средством. На первый план выходит активное применение заклятий, помогающее расти над собой самым естественным способом. Ибо всем известно: чем чаще творишь волшебство и чем само волшебство мощнее, тем быстрее идёт развитие резерва.

— Вот теперь, когда мой запас маны полон, можно подумать о том, на что его лучше потратить. На что и как…

Смутная идея, пришедшая в голову Мийолу во время стирания матрицы Исцелить Рану, заключалась в эксперименте с изменённым заклинанием призыва.

Как работает имперский Призыв Волшебного Существа? Маг активирует матрицу этого заклинания, фокусируя поток маны при помощи катализатора. И в результате получает в своё распоряжение что-то вроде временной плотной иллюзии того магического зверя, из тела которого вырезан (и законсервирован для длительного использования) катализатор. Причём сам по себе такой призыв довольно бесполезен. Использовать его с толком позволяет заклинание второго уровня — Управление Существом. В отличие от подлинной живой твари с собственной душой и волей, призванный зверь вполне податлив даже для слабого ученического заклинания. А так-то с помощью Управления Существом можно взять под контроль даже не всякого обычного зверя, не говоря уже о зверях магических — пусть и самых слабых.

Высокоуровневые заклинания призыва, о матрицах которых Мийол только то и знал, что во времена Империи ими пользовались, способны на много большее. Например, маг-эксперт в силах совершить полноценное пространственное перемещение, призывая настоящего магического зверя с Поверхности или из Подземья. Само собой, живой зверь не расходует ману призывателя на поддержание своего существования и может служить ему хоть многие годы подряд; правда, и управлять им куда сложнее, чем плотной иллюзией. В дальнейшем же, усовершенствовав матрицу пространственного призыва пропорционально растущему рангу, маг-подмастерье может призвать существ с трёх ближних стихийных планов, мастер — с пяти дальних стихийных, а грандмастер магии — даже с семи ближних спиритуальных! Прочитав об этом в одной из книг, взятых на день под залог у проезжего торговца, Мийол утвердился в решении развиваться как призыватель.

Сейчас он, конечно, не может замахиваться на полноценный пространственный призыв. Но кто мешает обойти препятствие вместо того, чтобы ломать его лбом? Не из книг, а из рассказов отца, богатых на странные и порой совершенно дикие идеи, Мийол узнал, что маг может завести особое существо — familiar’а. Причём, если верить словам Ригара, слабость идущего вовсе не преграда для обзаведения питомцем. Им можно сделать даже самое обычное существо без капли магии в жилах! Однако в дальнейшем в ходе взаимного усиления маг-человек сможет перенимать свойства своего питомца (например, если связать себя с кошкой — получить ночное зрение, улучшить гибкость и пр.), а питомец — обрести и развить магические Атрибуты.

Ранее Мийол отложил эту идею. Меж людьми и магическими зверями кипит от взаимной ненависти широкая кровавая река, в которую век за веком вливаются всё новые потоки влаги жизни. Охотники отправляются в диколесье, убивают тамошних обитателей и порой сами гибнут от клыков, когтей и магии. Особенно если не повезёт наткнуться на зверодемона. Приведи в селение магического зверя или вырасти его на месте, итог один: любой Охотник не преминет прикончить живой ресурс, извлечь Ядро Сути (если речь о звере-подавителе) либо вырезать и отнести мистическим алхимикам содержащие магию органы (если речь об атрибутнике). А Килиш не постеснялся бы прикончить питомца своего брата даже без какой-либо материальной выгоды.

Но сейчас, когда Мийол направляется в глубины диколесья…

Обычная связка заклинаний — Призыв Магического Существа и Управление Существом — в предстоящем деле не пригодится. Призыв понятно почему, а управление… мало того, что его уровень недостаточен для подчинения живого магического зверя, так ведь и польза от питомца не в последнюю очередь заключается в наличии у него собственной воли. Нет, тут нужно не подчинение, а союз, как в той странной сказке о человеке, воспитанном зверями («мы одной крови, ты и я» — надо ж такое придумать! воистину, Ригар словно под иным небом родился!).

Поразмыслив, Мийол сплёл в одну матрицу три символа мистического языка: Связь, Кровь, Сила. Причём символ Кровь находился в центре, а Связь и Сила как бы вплетались в него. Записав получившееся заклинание на второй оболочке ауры, молодой маг назвал его Единением Крови. По его мысли, оно служило наилучшим приближением к контракту фамильяра.

Что же касается привлечения внимания… связку символов Существо и Магия-свойство нужно оставить, для поэтапного развития питомца из обычного зверя сейчас нет времени. Но вот символы Призыв и Зависимость будут лишними. Нужно приглашение, а не принуждение… И обещание взаимопомощи вместо односторонних благ. Фамильяр мага — это не parazit, а simbiot. Оба партнёра извлекают из союза равную пользу.

Ну, это в идеале. А вот на практике? Только проверка покажет, что истинно, что ложно.

…в мистическом языке Империи ровно 343 символа с разными значениями. И вроде бы с помощью такого числа различных знаков, имея возможность скомбинировать любые пять таких, можно выразить какую угодно идею, описать самое сложное действие. Но если бы комбинаторика мистических символов была таким простым делом, посильным для любого идущего! Если бы эффективность заклинаний не зависела так критично от положения символов, их взаимовлияния и того, что Ригар называл synergia! Будь гармония матриц легко достижима, проверенные временем и поколениями магов имперские заклятья не ценились бы, как драгоценные сокровища.

И вместе с тем Мийол, пытаясь по-разному расположить пять символов в пределах одной модели заклинания, не мог не вспоминать слова приёмного отца:

— Древние заклинания, безусловно, отлично оптимизированы и проверены временем. Но помни: это не более чем заклинания, то есть подпорки волшебства. Любая магия, которую ты творил и ещё сотворишь, будет рождена не заклинанием, а твоей душой и твоей маной. Заклинание только облегчает магу контроль над его или её силой, помогает точнее направить энергию на желаемые изменения и потратить впустую как можно меньшую часть запасов из резерва. При помощи одного и того же заклинания разные маги могут получить разный эффект — и дело тут даже не в их уровнях. Ключ к любой магии — это воля, понимание и мана. Без воли нельзя привести силу в движение, без понимания нельзя достичь желаемого, мана же — кровь волшбы, цена желаемых изменений. И как по мне, современные маги излишне увлечены погоней за копированием былых достижений. А ведь любое заклинание, в том числе древние, которыми ныне принято восхищаться, кто-то когда-то придумал первым и первым же воплотил. О, если бы я сам мог повторить деяния былых гениев! …но я не могу. Слишком поздно начал, слишком малого добился. Всё, что доступно мне — научить вас искать неторные тропы, неожиданные решения, удивительные гармонии. Показать направление. И молча надеяться, что наставления старика, едва осилившего прорыв ко второму уровню, окажутся полезны. А идти по Пути Мага, уникальному для каждого идущего, вам придётся самим.

— Спасибо за уроки, отец, — тихо сказал Мийол. Перед его мысленным взором медленно вращалась модель пятисимвольного заклинания третьего уровня, которое он решил назвать Вызов Магического Союзника. И чем дольше он рассматривал эту модель, тем ярче трепетал в груди тихий восторг. Ни единого изъяна, ни единой ошибки в совмещении, ни единой неверной линии не удавалось ему углядеть в получившемся. Пусть только внешне, но его собственное, довольно быстро рассчитанное и скомпонованное творение, кажется, ничем не уступало древним чарам!

Только практика могла показать, ошибается он или же достиг блистательного успеха. А потому, не откладывая, Мийол приступил к гравированию матрицы точно по своей модели.

Даже с помощью активного Управления Памятью запись в ауру самого сложного из всех заклинаний, с какими он когда-либо имел дело, потребовала почти целого часа. Закончив с этим, молодой маг вздохнул и не без трепета активировал чары. Откладывать их испытание он не собирался. Причём, помня принцип «волшебство творит человек, а не заклинание», Мийол не отдавал на откуп случаю нюансы вызова. Ему требовался не просто какой-нибудь случайный магический союзник, а существо с набором вполне определённых качеств. С прицелом на выживание в дебрях диколесья. На этом-то наборе он и сосредоточился, превратив себя при помощи Вызова Магического Союзника в живой маяк и аккуратно подавая ману в работающую матрицу. Ведь барьеры пространства его заклинание не нарушало, нужному существу, даже успешно привлечённому чарами, требовалось потратить какое-то время, чтобы добраться до поляны около тихого лесного ручья, где сидел Мийол.

…миновал час. Потом два часа и три. Первоначальный подъём от самого факта создания нового заклинания и его успешной активации давно миновал. Ночь подходила к концу. Вскоре сквозь облачный полог, повинуясь извечному циклу, польётся слабый поначалу, но с каждой минутой всё более яркий свет. Когда его станет довольно, чтобы отличить чёрную нить от белой, — это ознаменует конец ночи и начало осветления. Когда в усиливающемся свете человеческий глаз на расстоянии в десяток шагов сумеет прочесть знаки размером с ноготь, вышитые красной нитью по чёрной ткани — это станет верной приметой того, что осветление закончилось и настал день.

Однако Мийол не собирался ждать прихода дня. В конце концов, он уже давно ничего не ел и не отдыхал. Если новое заклинание даже спустя четыре часа, израсходовав половину резерва за время своей непрерывной работы, никого не призовёт, он к демонам сотрёт свою поделку из ауры, постарается забыть о неудаче и займётся добычей еды.

— У-ух!

От резкого звука, подобного окрику в спину, Мийол передёрнулся. Испуганный, однако и обнадёженный, он развернулся лицом к неведомому ухарю, каким-то чудом не утратив контроля над заклинанием… и ничего не увидел. Человеческие глаза не очень-то хороши во мраке ночи. Даже если это глаза воина, обладающего более острым зрением, чем обычные люди. Однако снова впасть в разочарованием Мийол не успел. И снова крупно вздрогнул, когда в сплошной стене мрака словно бы загорелась пара тусклых золотистых огней.

То открыл глаза некто сидящий на ветке в пределах пяти шагов от молодого мага.

«Какой-то филин или иная подобная птица? До чего тихо подлетел, я вообще ни звука не уловил… так. Потом разберусь, чьи это буркала. Пора привести в действие Единение Крови…»

Второе импровизированное заклинание заработало — и Мийол почти тотчас же утратил контроль над Вызовом Магического Союзника. В иных обстоятельствах он счёл бы срыв заклятья причиной для стыда и сожалений… но не сейчас, нет. Ощущения, валом затопившие его из-за сработавшего Единения Крови — демонски, надо заметить, необычные ощущения! — попросту не оставляли места для чего-то иного. Для чего-то привычного, понятного… человеческого.

Кажется, прана в теле под действием чар двигалась в каких-то странных направлениях, иногда завихряясь, а иногда начиная петь.

Кажется, мана в ауре тоже текла… странно. Сама по себе, без контроля воли.

Кажется, основные узлы, связывающие тело и душу, вознамерились переползти со своих нормальных, привычных мест на новые.

А потом всё кончилось.

Но странности остались. Ох, ещё как остались!

Одной из своих половин, той, что крупная, тяжёлая и шумная, больше-чем-Мийол ощущал усталость, как после хорошо сделанной работы. Эту половину клонило в сон, маны в её резерве осталось едва четверть, матрицы заклинаний со всех трёх оболочек ауры оказались начисто стёрты… но на средней оболочке, где раньше горели знаки Связь, Кровь и Сила, вольготно распростёрся всего один — но здоровенный, как три имперских — хаотический мистический знак.

Второй из половин, малой, лёгкой и тихой, больше-чем-Мийол ощущал усталость, вполне уместную после удачной ночной охоты. Эту половину тоже клонило в сон, звуки из близких-тёмных почти полностью сменились чужими-светлыми, ленивая ясность мышления утомляла с непривычки, а накрепко впаянный в сущность хаотический знак, даже более сложный, чем тот, что на средней оболочке большой половины…

«Атрибут! Полноценный, развитый Атрибут, уровнем не ниже второго!»

…этот знак успокаивающе грел сущность крылатого хищника, показывая полный запас энергии и готовность к действию в любой миг.

Быстрый обмен образами-импульсами между половинами — и вот уже малая легко, бесшумно и опасно планирует, перебираясь с ветки ели на вытянутую, как ветка, верхнюю лапу…

«Руку. Это рука, а не лапа!»

«Разве есть какая-то разница?»

«Потом покажу, какая».

…лапу половины другой, крупной.

— По сравнению со мной ты, может, и мал, но какой же ты здоровенный! Полтора локтя роста, а размах крыльев будет, пожалуй, локтя четыре. Нет… больше четырёх!

«Самка».

«Что?»

«Я самка».

«Извини».

«За что? Самцы глупы».

«Я не самец, а человек!»

«Разве есть какая-то разница?»

— М-да, — буркнул Мийол. Отныне и надолго его вторая половина, магическая птица-атрибутник (судя по размерам и окрасу, уже достаточно хорошо различимому, принадлежащая роду Серокрылых Филинов), медленно закрыла глаза, посылая образ-импульс ожидания-отдыха, — Ладно… с фамильяром сладилось. Странно, конечно, но всё же удачнее, чем могло выйти. Наверно. Подумаю об этом… сегодня, но позже. Посторожишь, пока я сплю?

«Глупый вчерашний птенец. Спи спокойно».

— Вот и хорошо… давай, лети… Эшки. На низкой речи это значит «серая». Как тебе такое имя? По-моему, подходит.

Ухнув недовольно, но тихо, новонаречённая половинка больше-чем-Мийола взлетела с руки и беззвучно канула в сплетении ветвей. А его вторая половина, зевнув, устроилась полусидя среди корней к стволу спиной, роняя голову на грудь и немедленно проваливаясь в сон.

Призыватель 2: оглянуться перед взлётом

— Вот после таких-то открытий и понимаешь сызнова, что у всякого ножа два конца.

Мийол, молодой — четырнадцати полных лет — маг-призыватель третьего уровня (иначе говоря, специалист… начинающий) ощущал досаду. Смешанную с задумчивым довольством… и толикой страха перед возможным будущим.

С одной стороны, рискованная импровизация удалась просто-таки блистательно. Кое-как, на чистом кураже слепленные, его заклинания — сработали. И твёрдо решивший не возвращаться в родное селение Мийол обзавёлся собственным фамильяром. Причём не абы каким: полноценным, равным ему по уровню магическим зверем-атрибутником! Хм… точнее, птицей, а ещё точнее — Серокрылым Филином. Имея на своей стороне идеальную разведчицу — летающую беззвучно, как призрак, обладающую вдобавок превосходным ночным зрением и не менее, а то и более острым слухом, — можно смело забираться в такие дебри диколесья, куда Мийол раньше в одиночку (да даже и в компании команды Охотников!) не сунулся бы ни за что.

К тому же атрибутник третьего уровня, хотя и слабо пригодный к прямой драке — это всё ещё атрибутник третьего уровня. Пока что Мийол не разобрался до конца в работе магического свойства фамильяра. Хаотические символы — это не привычные, упорядоченные, сравнительно понятные знаки мистического языка Империи. Однако как минимум две основные функции Атрибута уже выявились: скрытность, маскирующая напарницу даже для магических чувств, и… пожалуй, связанность. Да, именно это, второе, свойство позволяло так свободно и естественно обмениваться образами-импульсами, что при небольшом усилии Мийол просто переставал ощущать себя кем-то отдельным. И даже человеком. Он становился единым существом в двух телах, Мийолом-и-Эшки. Необычное, отчасти нешуточно пугающее, но вместе с тем крайне увлекательное переживание.

На этом список преимуществ завершался и начинались… не то, чтобы чистые недостатки, но… неоднозначные моменты. У-ух!

Во-первых, на средней оболочке ауры Мийола прочно угнездилось некое подобие Атрибута его напарницы. Попроще и послабее, но тоже дающее скрытность и связанность. Стать из человека отчасти магическим зверем? К такому маг оказался не готов!

Но (и это уже второй момент) выбора в данном вопросе он не имел. Попытки как-то воздействовать на подобие чужого Атрибута, предпринятые сразу после позднего пробуждения, провалились. Ну… не то, чтобы совсем провалились. Результаты-то имелись — но исключительно неприятные. Стоило только направить потоки маны в попытке стереть из ауры это… клеймо, как в центре груди вспыхнула резкая боль, скручивающая всё тело в мокром кашле. И сплёвываемая после слюна имела отчётливый розовый цвет, намекая на лёгочное кровотечение. Похоже, его Атрибут не являлся чисто магическим образованием, но (что опять-таки роднило отныне Мийола с магическими зверьми), существовал одновременно на уровне телесном. И попытка избавиться от него оказывалась равносильна попытке вырезать у самого себя один из внутренних органов.

Ох, неспроста в отцовских байках связь мага с фамильяром описывалась как необратимая! Ясно, что байки те содержали твёрдое и горькое — не вдруг раскусишь — зерно правды.

Из всего этого вытекало простое следствие: если раньше Мийол выбрал стезю призывателя из-за небогатого набора доступных заклинаний, то теперь этот выбор сократился ещё сильнее. До заключения кровного контракта с Эшки он мог гравировать в ауре десять элементарных чар, по одному символу на каждое заклинание. Но теперь три места из десяти прочно заняты. Остались свободны только пять мест на внутренней оболочке и пара на внешней. А так как внешняя снова занята невероятно полезным, как для первоуровневого-то, заклинанием Управление Памятью — можно считать, что доступный свободный объём вообще уполовинен.

Неприятно, и даже очень.

С другой стороны (хотя это ещё потребует проверки на практике, но Мийол ощущал довольно чёткую уверенность в успехе) связанность можно попробовать использовать как замену заклинания Управление Существом. А для задуманного похода в диколесье наличие Атрибута со свойством скрытности — вообще бесценно. В сумме по итогам обретения фамильяра Мийол оказался скорее в плюсе… наверно… до момента, когда ему придётся снова общаться с людьми.

— Опять замечтался, — буркнул себе под нос молодой маг. Участившиеся с момента прорыва на третий уровень одинокие походы по окрестным лесам закрепили в нём привычку разговаривать с самим собой, подхваченную у приёмного отца. — До выхода к людям надо ещё дожить, — добавил он рассудительно.

И толкнул своей второй половине образ-импульс:

«Выдвигаемся».

С ответом Эшки не задержалась:

«Глупый вчерашний птенец. Днём надо спать!»

«Спать надо ночью. А если я попробую ходить по ночному лесу, мне придётся тратить ману, чтобы видеть, куда иду… если я захочу идти тихо».

В ответ прилетел спутанный ком сонного недовольства, из которого после распутывания удалось понять кое-что важное.

Не в пример заклинаниям, Атрибуты нельзя отключить. Они работают всегда — как вены и артерии, как нервы, как кости и кожа. А ещё Атрибуты тратят не одну только ману. Прана, основа любой жизни, тоже расходуется ими. Причём при активных действиях, иногда, — опасно быстро.

Как ночной летающий хищник, Эшки близка к совершенству. Сама по себе, от природы, почти беззвучная в полёте, она легко сливалась с лесным мраком в единое неразличимое целое. Потому скрытность по тёмному времени отнимала самый минимум энергии — приток Природной Силы извне с лихвой перекрывал все затраты. Но если ей вздумается летать днём… мало того, что это идёт вразрез со всеми её инстинктами и лишает полноценного отдыха, необходимого любому живому существу, пусть десять раз магическому. Куда хуже, что дневные полёты делают расход энергии на поддержание скрытности выше прихода, да и само действие Атрибута днём не лишено изъянов. В общем, Эшки знала, как её новый партнёр число пальцев на руках: днём надо сидеть на ветке неподвижно, чтобы скрытность не истощала резервы тела и души.

Сидеть, отдыхать, готовиться к ночной охоте.

Впрочем, у Мийола имелось решение возникшей проблемы. Только сперва придётся всё-таки озаботиться добычей пропитания. Как он знал, поскольку раньше уже останавливался на этой полянке для отдыха и практики в магии, неподалёку росли густые и довольно обширные кусты бурого ядовитого игольника. Природная защита, давшая им название, успешно уберегала их от посягательства травоядных — но человек, вооружённый длинным боевым ножом с зачарованием Лёгкого Рассечения, без труда мог проложить себе путь к их плодам. А свежевальным ножом с руной Острота — быстро вскрыть эти плоды и добраться до жестковатой, не особо вкусной, но достаточно питательной мякоти.

Ну а потом, набив живот за вчерашний голодный день и за день сегодняшний, при помощи всё тех же двух ножей, ремесленных навыков и помогающих им заклинаний, сделать задуманное.

…срезать несколько гибких стеблей плакучего ракитника. Тонких побольше, их потребуется немало. Но и десяток тех, что от полутора до двух пальцев в толщину, тоже пойдут в работу. Несколькими уверенными взмахами свежевального ножа отделить от последних гибкую кору — для воплощения задумки пригодится и она. Но сперва надо собрать основу-stanok, вернее, его грубое подобие. Управиться с такой задачей при помощи только лишь пары ножей не выйдет. Но на внутренней оболочке ауры заранее выгравированы два заклинания: Временная Гибкость и Сухая Склейка, первый и второй уровни соответственно. Обе матрицы используются ещё с имперских времён всеми стоящими ремесленниками. Ибо такие обычно не чужды магии.

Мийол, в отличие от приёмного отца, не ремесленник. Но он маг — и много раз мастерил с помощью этих и других заклинаний разные поделки, как для собственного пользования, так и в качестве подарков. Из-под его руки выходили простые свистелки и настоящие многоствольные флейты, гладкие безо всякого дополнительного шлифования ложки-лопаточки-мешалки для кухни, куклы на шарнирах для сестрицы. Улучшенные щипцы для колки орехов (больше похожие на маленький пресс — и Мийол, надо заметить, всерьёз гордился этой штуковиной). Игрушечные лодочки, чтобы детворе было что пускать вдоль Жабьей речки, кроме простых щепок да палок. Копьеметалки с дротиками к ним — тоже баловство, само собой. Против магических зверей с таким, с позволения сказать, оружием не выйдешь, но потренировать глазомер и набить руку… да и на обычное зверьё поохотиться…

Ригар не то, что не запрещал — он открыто поощрял визиты своих детей в мастерскую и старательные попытки повторить какое-нибудь из его разнообразных изделий. Он даже попытки выдумать что-нибудь этакое, небывалое, поощрял! Правда, успех вроде изобретения щипцов-пресса случался не часто, обычно эксперименты заканчивались утешительным: «Провальный результат — тоже результат; из неудачи учитель получше, чем из успеха». Причём отец не делал особых различий между Мийолом и Васаре, да и Килиша поначалу пытался приохотить к возне с деревом, кожей и костью. «Умение работать руками ещё никому не повредило», говаривал он.

И похоже, в итоге именно Васаре, вопреки всем неписаным установлениям и невзирая на «неправильный» пол, станет наследницей его мастерской, хранительницей секретов ремесла и в перспективе — самым настоящим артефактором. А вот Килиш, братец наш старший…

Мийол нахмурился и резко выдохнул. Такому способу облегчения души вместо ругани, не всегда уместной, он научился у всё того же Ригара.

«К демонам Килиша. Пусть хоть сдохнет, не заплачу».

Мысли сменялись воспоминаниями и наоборот, руки же тем временем действовали как будто сами собой. Гнули заготовки, попавшие под действие Временной Гибкости — так, чтобы в итоге вся конструкция соприкасалась с телом плавно, не грозя насажать синяков выпирающими частями. Скрепляли вырезанные ножом пазы Сухой Склейкой, кое-где для пущей надёжности связывая стыки корой ракитника. Позже каркас с помощью всё той же коры был грубовато, но крепко связан в единое целое с овальной корзиной среднего размера — такого, чтоб не выпирала и не слишком мешала пробираться через заросли, если что. Разумеется, эту корзину пришлось предварительно сплести из всё того же ракитника, точнее, из тонких и гибких молодых веток.

Получившаяся временная поделка (сырое дерево, не обработанная толком кора, щелястая корзина из свежесрезанной лозы, не ломавшейся только из-за Временной Гибкости; наскоро зачищенные стыки, держащиеся вместе скорее благодаря вложенной дополнительно мане, чем точной подгонке, и прочие «приметы тяп-ляпства») заставила бы Мийола краснеть от стыда, если бы пришлось показывать её отцу или сестре.

Но как именно временная поделка из того, что нашлось под рукой…

Да. Для такой поделки — приемлемо и даже неплохо.

Как говаривал тот же Ригар, «хороша ложка к обеду; если нужно сделать что-то быстро, за качеством лучше не гнаться». И частенько добавлял: «Когда у тебя попросят изготовить что-то разом надёжно, спешно и дёшево, не стыдись сказать прямо, что из этих трёх пунктов можешь обеспечить только какие-то два. Делать надёжно и спешно? Это встанет дорого. Надёжно и дёшево? Придётся подождать. Спешно и дёшево? Можно и так, но результат вряд ли поразит качеством. Ну а если требуется сделать что-то не просто быстро, а очень-очень быстро…»

Прямо сейчас Мийол работал именно «очень быстро». Отсюда и так-себе-результат, и куча дополнительных затрат в виде маны, что ушла на заклинания. От резерва опять осталось меньше трети. Зато он сделал всё, что задумал и распланировал, аккурат к началу потемнения. И до наступления ночи ещё успел снова добраться до зарослей бурого ядовитого игольника, набив его плодами корзину доверху. Так-то он собирался разнообразить рацион, благо, не сыскать в лесу еды — это надо быть слепым криворуким дурачком; но если бы вдруг пришлось налегать только на этот запас, Мийолу его хватило бы на три-четыре дня. Даже на неделю, если растягивать и побольше медитировать между перекусами.

— У-ух! — встретила его возвращение на поляну Эшки.

«Чего это у тебя на спине, глупый вчерашний птенец?»

— Ну, помимо прочего — твой походный насест.

— Хью?

«Что за человеческая блажь?!»

— Ничего не блажь. По-моему, получилось здорово. Станковый рюкзак — это вообще вещь! В нём удобно носить припасы, а вот тут, на специальной поперечине сверху, будешь сидеть ты. Я буду тебя нести, а ты, Эшки, — работать моими глазами… и ушами. И иногда улетать вперёд, на разведку. Разве я не молодец? Разве не здорово всё придумал и устроил?

«Всё это глупости двуногих. Но раз ты такой беспомощный, что не можешь летать и слепнешь в самое правильное время суток, придётся тебе помочь. А иначе ты и до собственных птенцов не доживёшь».

— Вот и славно. Давай, садись — и пойдём уже.

…приноровиться к новому способу передвижения удалось не сразу. Причём обоим членам тандема. Эшки частенько без предупреждения разворачивала свою голову на любой интересный звук, отчего Мийол начинал терять равновесие, а то и спотыкаться. От одного ощущения, что «его» голова резко развернулась в обратную сторону, хотелось замереть и осторожно проверить, всё ли в порядке с шеей. Что до напарницы, то она, по его мнению, наглядно доказала, что женские придирки в адрес мужчин — вовсе не прерогатива человеческих женщин. В понимании Эшки, её живой насест тащился до безобразия медленно, невероятно шумно, был отвратительно неуклюж… и никак не желал исправлять свои бесчисленные недостатки! Ух-ху-у!

Промучившись в таком режиме чуть ли не тридцать минут (показавшиеся ему намного длиннее номинала!), Мийол решил проблему совместного передвижения несколько… резко. Радикально даже. Он просто-напросто взял и снова убрал барьеры, разделявшие его и фамильяра. Стал из человека-мага и птицы-атрибутницы единым существом в двух телах, Мийолом-и-Эшки. Тот хаотический символ, что вцепился в среднюю оболочку его ауры, начал расходовать ману раза в три активнее прежнего, подсасывая также и прану. Чуждость состояния единения царапала своей полной неестественностью инстинкты крылатой части, напрягая и подавляя часть человеческую, но… все остальные сложности с неудобствами чудесным образом испарились.

Единый и словно раскрывшийся, выросший сам в себе, как никогда ранее, Мийол-и-Эшки скользил через ночное диколесье — всё ещё громковато по меркам Серокрылых Филинов, но уже намного тише и ловчее прежнего. Движения его обрели плавность, а работающая активнее, чем обычно, скрытность напарницы распространилась на них обоих. Опять-таки не без огрехов, но всё-таки куда лучше, чем раньше. Закрыв свои глаза, всё равно почти бесполезные во мраке, тот-что-скорее-Мийол впал в состояние между полусном и восстановительной медитацией. И надо заметить, несмотря на возросший расход маны его свежеобретённым Атрибутом, такая медитация на ходу перекрыла суммарные траты. Понемногу, не столь легко и быстро, как при неподвижности — но резерв начал наполняться. Ну а та-что-скорее-Эшки сумела поймать баланс и свела траты с восстановлением сил к нулю. Ей, конечно, всё ещё хотелось взлететь, быстренько поймать и съесть добычу, лучше даже не одну, однако текущее положение дел стало… приемлемым.

Шаг за шагом, час за часом Мийол-и-Эшки уходил всё дальше от селения. Поляна, где он-они заключили союз, находилась на зыбкой границе меж ближним диколесьем и средним — и ныне молодой маг со своей союзницей шли навстречу опасности. Шли туда, где потоки Природной Силы быстрее и насыщенней, где земная твердь стремится к облакам, образуя пологие поначалу, но чем дальше, тем более крутые и высокие холмы, понемногу (примерно через два дня пути по прямой) переходящие в Синие Увалы. До их границы, то есть до дальнего диколесья, Мийол ранее не доходил; да ведь туда даже не всякая группа среднеранговых Охотников рискует углубиться! Но он знал — и по рассказам, и по картам из книг, — что за Синими Увалами, спустя ещё неделю пути или около того, вздымаются настоящие горы: Кладезь-хребет. Их скребущие тучи вершины белы от застывшей влаги. В их удобных для обороны долинах с имперских времён сохранились форпосты человечества, Рубежные Города. И по меркам любого из тех городов родное селение Мийола могло считаться не более чем унылым захолустьем, отстойником слабаков и неумех. Раньше молодой маг мечтал добраться до одного из них…

Что ж, теперь мечта стала не намного ближе, но преобразилась в цель. Ту, что подальше.

А целью ближней он назначил сам себе достижение Хурана, городка в половине дня пути от Синих Увалов. Там можно обменять вынесенную из диколесья добычу на инструменты и товары, что ох как пригодятся ему в пути; там можно попробовать обменяться знаниями с магами, что поискуснее (и посильнее) его самого. Как знать, вдруг в Хуране даже найдутся коллеги-призыватели? А если и не они, то уж нормальные катализаторы призыва точно. Там, в конце концов, можно отправить весточку семье, чтобы знали: он не сгинул и даже не особо пострадал, более того — сделал очередной шаг на Пути Мага! Пусть и не вперёд, а скорее в сторону, но сделал.

«Отец, сестрица… как же хочется снова увидеть вас, обнять, вдохнуть знакомые до мелочей запахи, поговорить по душам — так, как ни с кем более попросту невозможно… поделиться пережитым, обсудить планы, да хотя бы просто поболтать…

Кажется, теперь я понимаю, что такое разлука.

…а может, не ждать оказии? Путь, на который мне пришлось бы потратить целый день, и то если поторопиться — для Эшки пустяк. С нацарапанной на куске коры запиской она обернётся туда и обратно задолго до того, как наступит осветление. Для иного атрибутника попытка найти конкретный дом в человеческом селении, круглые сутки охраняемом сотнями Воинов, стала бы чистым самоубийством; но для птицы, обладающей в том числе скрытностью… соблазнительно, ох как соблазнительно! Что думаешь, подруга?».

«Ты и я — одно, глупый. Ты знаешь мой ответ».

«И то верно».

Спустя ещё полчаса Мийол занялся восстановительной медитацией. А его фамильяр, не издавая в полёте ни звука, отправилась к цели. Крючковатые, хищные когти её сжимали кусок бересты с кое-как процарапанной остриём ножа, но достаточно разборчивой запиской:


жив здоров хотя побит

и ограблен кодлой килиша

направляюсь к хурану

доберусь пошлю весточку

оставлю адрес для писем

не скучайте люблю мийол


«Может, стоило ещё про Старшего Гворома отписать? Мол, кодла брата нашла меня его попущением, толковых следопытов нет в ней… хотя нет. Лишнее это. У отца с сестрицей и свои головы соображают чётко, не в пример старшенькому. Без меня дотумкают, кто к чему.

Главное — сама весть, что со мной всё хорошо. И им спокойней, и у меня на сердце легче».

Мийол перестал отвлекаться, сосредоточившись на медитации. Но на его губах остался след лёгкой, как паутинка на ветру, улыбки истинного спокойствия.

Призыватель 3: чужие земли

«Охотно признаю: был кругом не прав! Атрибутница одного уровня со мной, не пригодная к прямой схватке? Ну, к прямой-то да, не пригодна. Но как помощница…»

Третьим выявленным свойством, присущим Эшки как магическому существу, оказался испуг. И хотя фамильяр могла с его помощью ввести в паралич от ужаса разве что обычных зверей (а мелких грызунов волной испуга — даже убить на месте, если чуть превысить траты силы), такое свойство оказалось более чем применимо даже в схватке с магическими существами. Влияние со стороны напарницы нацеливалось точно, спасибо всё той же связанности. Давило резко, сбивало боевой настрой и вселяло неуверенность в критические моменты боя.

Ну, а Мийолу большего и не требовалось.

Без помощи фамильяра он не рискнул бы выходить против нынешней цели. В одиночку, не будучи Воином, всего лишь с квартетом призванных заклинанием лис — причём обычных лис, не магических! — и парой наскоро зачарованных Лёгким Рассечением самодельных копий затравить Снежного Волка? Пусть острия копий молодой маг не поленился смазать соком Черноплодного Дурмана и вообще подготовился по полной, но… Снежный Волк! Молодой, да, но всё-таки уже не Жестокий, всё-таки уже полноценный второй уровень. Ещё и свернувший на дорожку стихийника: укус этого подвида магических волков замедлял жертву магией холода. Трёх призванных лис из четырёх он растерзал в считанные секунды, без всяких затруднений и невзирая на их численное превосходство — но тем самым лишь впустую растратил энергию и время на плотные иллюзии.

Мийол не упустил своего шанса: подобрался, покуда Снежный Волк отбивался от лис, всадил ему в бочину оба отравленных копья. Подождал, пока добыча окончательно ослабнет от сока магической травы (обычную отраву магический зверь, пожалуй, сумел бы побороть), зашёл со спины и вскрыл боевым ножом яремную вену.

А теперь приступил к грязному, но отрадному для всякого удачливого охотника делу. То есть свежеванию и разделке добычи.

— Ху-у!

«Мне потроха и мозг! Мозг мой!»

— Да я тебе вообще всю тушу отдам, ешь, сколько влезет. Я его не ради еды убил.

«А зачем? Забрать охотничьи угодья?»

— Нет, Эшки. Это мне без надобности. Но вот если вырезать и сохранить его сердечную жилу, или где ещё у него в теле проявлялся Атрибут… видала, как работали призванные лисы? А представь, что я вместо слабеньких, не имеющих и грана магии лисиц призвал пару Снежных Волков! Да я с такой поддержкой даже на крупного подавителя второго уровня спокойно выйду! Например, на Свирепого Медведя или на Свирепого Быка. Особенно если ещё ты поможешь…

— Уох.

«Не понимаю. Зачем связываться с сильными зверьми? Это опасно!»

— Конечно, опасно. И даже очень. Но если постоянно довольствоваться малым — а теперь, после победы над этим волком, я магических зверей первого и даже многих второго уровня могу брать на копьё легко — я не вырасту над собой. Не стану сильнее.

«Зачем это? Ты хоть и глупый вчерашний птенец, но уже довольно силён».

— Недостаточно, — процедил Мийол. Портить ещё сильнее волчью шкуру было бы глупо, поэтому приступ ярости он выместил на более безопасной цели: вспоров свежевальным ножом лесную подстилку и оставив в земле длинную уродливую борозду. — Совершенно. Недостаточно!

Неприятные воспоминания о делах Килиша и его «соратичей» вспыхнули резко, но — ещё и ещё раз спасибо работающему Управлению Памятью, превосходное заклинание! — оказались быстро вытеснены прочь. Погасив взрыв эмоций, Мийол прибег к дыхательной гимнастике, чтобы успокоиться, и вернулся к разделке добычи.

Органом, служившим погибшему Волку вместилищем Атрибута, действительно оказалось сердце. А Мийол столкнулся с проблемой. Ожидаемой, но неприятной.

Катализаторы призыва не слишком чувствительны к своему физическому состоянию. Ведь волшебство, создающее копии зверей, творит не катализатор и даже не заклинание, тут Ригар прав целиком; его творит маг. Другое дело — артефакторы или, особенно, мистические алхимики: вот они-то как раз почти полностью опираются на свойства материала. Призывателю же физическое состояние катализатора не очень важно… но всё-таки не полностью безразлично.

Когда тот загниёт, для призыва станет непригоден.

Раньше Мийол добытые катализаторы попросту заспиртовывал. И держал на поясе в сшитом специально патронташе, в плотно укупоренных банках из глазурованной обожжённой глины. Но Килиш и компания те банки старательно побили… а если бы даже и не побили, то всё одно достать спирт в диколесье негде. Ну, достать быстро.

Вопрос ценой в дюжину клатов (а на дюжину клатов, между прочим, в селении можно год прожить, не шибко шикуя): как сохранить сердце Снежного Волка? На сохранность лисьего клыка молодому магу было более-менее наплевать: и сам по себе сохранится, и добыть просто, и магии в нём всё едино нет даже следа. Но про сердце так не скажешь…

— Подойдём к вопросу sistemno. Сколько вообще существует способов? Обработка какой-нибудь субстанцией — тем же спиртом или солью. Затем обработка жаром либо холодом. И ещё, конечно, способы магические: алхимический, артефактный, заклинательный. Хм. Чуть не забыл: можно способы совмещать. К примеру, если засолить продукт слабенько, но хранить в подполе — он дольше не испортится, чем просто слабо засолённый или просто хранимый в прохладе.

Сам того не замечая, Мийол огладил подбородок отцовским жестом… что при отсутствии бороды смотрелось забавно.

— С субстанциями всё плохо, — продолжил он. — Под рукой ни спирта, ни соли, ни ещё чего такого. А иначе и проблемы б не было. Жар и холод… жар отпадает сразу: он разрушает не только сложные вещества, из коих плоть состоит, он ещё и природной магии волка противонаправлен. Ну, зато заморозка — наоборот. Только замораживать, за отсутствием иных путей, придётся не без помощи магии. Что приводит к третьему способу. Да-а… алхимия? Сразу нет. Знаю я её плохо, напортачу ещё, нет уж. Заклинательный способ будет постоянно сосать ману. Неприятная мелочь? Пока у меня при себе один катализатор — да. А как соберётся коллекция из пяти-семи, да каждый тянет энергию, да за каждым следи… нет уж, — иронический хмык, — такие танцы нам не надобны вовсе. Ни под каким видом.

Мийол щёлкнул пальцами и подытожил:

— Значит, артефактный холодильник. Осталось только его сделать.

Чего он не стал проговаривать вслух, так это классификаций артефактов. Для него такие штуки — учитывая, чем занималась вся его семья, кроме отрезанного ломтя в лице Килиша — были очевидны. И замахиваться на что-то вроде своего боевого ножа Мийол не собирался. Осилить полноценное рунное зачарование без мастерской, инструментов и ингредиентов? Не смешно! Те самодельные копья, которыми он свалил Снежного Волка, вроде как несли то же самое зачарование Лёгкого Рассечения… как бы то, да не то. Его поделка-в-лесу-на-коленке отличалась от отцовской работы, как маг-новик (причём младший — тот, что даже одного элементарного заклятья гравировать не может) от мага-специалиста.

И руны на наконечниках копий резаны кривовато, и Природную Силу в них надо самому вливать, и рассеивается влитое буквально за минуты. Да ещё про долговечность этой поделки заикаться смешно: на три-четыре боя если хватит — уже хорошо, а потом-то вливаемая мана руны резаные окончательно разъест… и копьё снова станет просто длинной заострённой палкой.

Однако в случае волчьего сердца имелось одно ключевое отличие. Даже два. Сердце это и после смерти зверя само по себе сохраняло способность накапливать Природную Силу… да к тому же преобразовывать её именно в магический холод. Иначе говоря, у Мийола под рукой уже были главные компоненты артефакта постоянного действия: контуры поглощения и преображения. От самого мага тут требовалось всего ничего: выточить ёмкость из мягкой древесины по размеру ячейки в поясе-патронташе. Да ещё не слишком криво нанести рунный узор.

Конечно, со временем такой эрзац тоже разъест потоками маны. Но на неделю-две хватит, а новую деревяшку на замену выточить и рунами её покрыть недолго…

В четыре дня после охоты на Снежного Волка магу и фамильяру удалось сперва выследить, а затем убить ещё шесть магических зверей. Выслеживала и загоняла под удар при помощи испуга Эшки, наносил смертельный удар Мийол. Ну, не лично, соваться в ближний бой он без крайней нужды не собирался: не Воин всё-таки, чтобы так рисковать. Но призванные им Снежные Волки, обычно действующие парой, справлялись сами — а призывной зверь ровно такое же оружие, как наколдованный удар огнём или стрела яда.

Шесть зверей за четыре дня! Вообще-то такой скорости не могли добиться даже многие команды начинающих Охотников. И Мийол не смог бы. Каждый призыв Снежного Волка при помощи незавершённого имперского заклинания тратил четверть его резерва, да плюс траты на поддержание призыва, да плюс траты на каждую атаку — ведь если живой Снежный Волк, атакуя магией холода, использовал свой Атрибут, то волки призывные забирали для этого энергию у призывателя. В общем, молодой маг не успевал бы восстанавливать ману, даже если б не вылезал из восстановительной медитации, но…

Модификация заклинаний.

Обманчиво лёгкое решение. Потому что это только звучит просто: «Добавить к Призыву Волшебного Существа мистический символ Холод, чтобы сделать заклинание завершённым и лучше приспособленным к вызову Снежных Волков». Когда Мийол создавал Вызов Магического Союзника, удавшийся с первого раза, задача решалась полегче, потому что от начальной матрицы осталось только два символа и расположение со связями для остальных трёх он мог выбирать свободно. А вот в жёсткую, уже имеющую определённую симметрию структуру из четырёх знаков втиснуть пятый… Мийолу несколько часов пришлось ломать голову прямо на ходу и дважды стирать из ауры неудавшиеся варианты заклинания, пока он не прекратил скрести ложкой пустой горшок. Иначе говоря, не послал ко всем демонам готовую имперскую модель заклинания и не сочинил свою модель. Как и Вызов Магического Союзника, почти с нуля.

Вызов Хищника Холода вышел сыроватым. Почти полчаса отката вместо пятнадцати минут у Вызова Волшебного Существа, задержка вызова ровно вдвое больше: восемь секунд. Молодой маг заранее предчувствовал долгие дни, а то и недели, если не повезёт, возни с оптимизацией заклинания. Удовольствие от улучшений смешается с досадой от обнаружения очередной ошибки, мелкие правки в начертаниях символов потребуют десятков проб и ошибок. Возможно, придётся использовать вместо классических диалектные начертания, но…

Но даже в существующем виде Вызов Хищника Холода тратил на призыв Снежного Волка только седьмую часть резерва. При равных тратах на поддержание призыва и серьёзной, примерно в два с половиной раза, судя по ощущениям, экономии маны, расходуемой на особые волчьи атаки замедляющим холодом.

Кроме столь полезного заклинания, Мийол вынес из этой истории два важных урока. Первый: создавать заклинания проще, чем переделывать. Намного проще! Второй: он ничем не хуже имперских магов, выдумывавших высокоуровневые заклинания. Серьёзно, ничем. Просто он моложе и неопытней. То есть Ригар и раньше твердил об этом своему младшему сыну, вот только тогда Мийолу сравнение казалось преувеличенным.

Ведь имперские маги — о! Имперские маги — у! Эге, ого-го!

И что?

А ничего. Такие же люди были, наверно. Просто постарше. В разы. С мастерством, которое оттачивали десятилетиями. И сильнее в разы, если не десятки раз. Даже грандмастеры — всё ещё люди. Просто способные одним заклинанием сровнять с землёй всё родное селение, да-а…

Но со временем он, Мийол, непременно сократит этот разрыв!

Уже сокращает.

И это не фантазии и не просто фигура речи. Он ведь заметил, как с каждым применением завершённого заклинания третьего уровня его аура укрепляется, мана уплотняется, а прорыв к статусу мага-эксперта становится ближе. Эффект незавершённого Призыва Волшебного Существа получался куда скромнее. И это третий важный урок, который раньше казался ему чистой теорией, а теперь оказался верен совершенно буквальным образом: самый лучший способ роста для мага — активация и поддержание завершённых заклятий своего уровня.

«Стоит заранее прикинуть, какой будет матрица для призыва из семи знаков. Проверить её правильность на практике я, конечно, не смогу, но заранее подобрать несколько разных вариантов — почему бы нет? И, кстати, над улучшенным вариантом Управления Памятью надо бы подумать. С прицелом на управление не памятью вообще, а памятью на заклинания. Сейчас на гравировку даже пятисимвольных заклинаний у меня уходит по полчаса и больше — это при том, что на элементарные чары, то есть отдельный символ, я трачу от полутора минут до примерно четырёх. С такой жёсткой прогрессией гравировать семисимвольные матрицы, вылавливать ошибки, — а их будет побольше, чем в пятисимвольных! — стирать и гравировать снова… да я просто облысею!

Только вот не ясно, как поведёт себя после прорыва на новый уровень мой Атрибут, клеймо связи с фамильяром. Если останется в ауре на второй сверху оболочке из четырёх, это одно. А если останется на второй же, но снизу… и это ещё не худшие варианты. Ведь Атрибут вполне может расползтись, заняв разом вторую и третью оболочки.

Конечно, это резко усилит его, но…

Эх. Чего гадать? Вот прорвусь к четвёртому уровню — и сразу узнаю, что да как. А пока на всякий случай прикину, помимо трёхсимвольного Управления Чародейской Памятью, ещё и улучшенную пятисимвольную модель этого заклинания.

В нескольких вариантах».

…за минувшее время Мийол привык к сумеречно-ночному образу жизни. Что поделать? Не только Эшки подталкивала его к такому решению, но даже новый призыв. Снежные Волки тоже ночные хищники и в темноте либо сумерках действуют лучше.

Поэтому в начале дня молодой маг спал, как и его фамильяр. Незадолго до потемнения просыпался, разводил огонь и быстренько готовил с его помощью мясо. Как ни жаль, но ради этого самого «быстренько» приходилось жертвовать чуть ли не половиной исходного продукта; и даже после того, как наружные, обгоревшие в уголья слои срезались, запечённые остатки не вызывали особого аппетита. Однообразие методов готовки не особо разбавляли даже приправы в виде съедобных лесных трав, ягод и корней. Котелка, круп и особенно соли не хватало ужасно; Мийол не мог дождаться, когда доберётся до Хурана, где можно будет нормально выспаться, нормально вымыться и нормально поесть. Не обязательно именно в таком порядке, но чтобы именно нормально и чтобы соблюсти все три пункта… о, да и ещё раз да!

К тому времени, когда с плотным «завтраком» бывало покончено, начиналось потемнение и проснувшаяся Эшки вставала на крыло. Следующие часа два Мийол двигался так быстро, как мог, не делая привалов и стараясь по максимуму использовать относительно светлое время. Если останавливался, то ненадолго, заметив те самые съедобные травы-ягоды. Фамильяр тем временем кружила над кронами и под ними — разведывала путь, выискивала опасности и преграды… не упуская случая изловить какого-нибудь зазевавшегося грызуна или разорить чужое гнездо.

Затем наступала ночь, и стиль движения менялся. Мийол сбавлял темп и объединялся с Эшки, садящейся на двигающийся насест, в единое существо. От получаса до полутора тихого скольжения сквозь мрак (это смотря по характеру местности: в гору, да ещё с грузом долго идти не выйдет при всём желании) — и молодой маг останавливался, садясь на землю для более глубокой восстановительной медитации. Тогда как его напарница отправлялась в самостоятельный полёт. Минут двадцать-сорок, и вот уже она возвращается, а Мийол продолжает движение. Иногда прямо на ходу перекусывая чем-нибудь из ранее собранного.

Если при разведке с воздуха в окрестностях вдоль маршрута или не сильно в стороне от него обнаруживался магический зверь, наступало время выбора. (Выделить магического зверя среди обычных, заодно оценив его силу, фамильяр могла при помощи всё той же связанности, даруемой Атрибутом… и остаться не замеченной за счёт скрытности). Зверь силён либо не очень силён, но неудобен/опасен? Трижды случалось именно так. И все три раза Мийол либо обходил угрозу, либо ждал, покуда та уйдёт сама. Ну а шесть раз обнаруживался зверь слабый, первого-второго уровней — и тут уж Снежные Волки вместе с Эшки отправлялись на охоту.

На рубеже конца ночи и начала осветления напарница начинала подыскивать место, что подошло бы для дневного привала и сравнительно безопасного ночлега. А Мийол снова ускорялся, поскольку в сумерках возвращалась возможность передвигаться, находя путь без помощи чужих глаз. Добравшись до дневной стоянки, разводил огонь, затем свежевал ночную добычу; либо, если туши оказывались слишком велики и ранее разделывались на месте, сразу приступал к стадии «помыться и отчиститься», благо, места привала фамильяр подбирала около воды. Готовил на ужин ещё мяса, одновременно мастерил полезные штуки вроде артефактных холодильников для будущей добычи или туесков с крышками для собираемых в пути даров леса (ибо добывать только магических зверей — глупо, магическими травами и плодами он тоже не брезговал). Ужинал. К тому времени налопавшаяся и отяжелевшая от этого Эшки уже давно погружалась в дневной сон. А он ещё часа два-три отдавал глубокой восстановительной медитации, особенно эффективной после еды. Если удавалось наполнить резерв, делал ровно семь развивающих циклов.

И проваливался в сон.

Не отсутствуй среди носимых с собой вещей кое-каких мелочей, которые сложно добыть в диколесье, вроде той же соли, Мийол охотно бродил бы вот так, с одной лишь крылатой напарницей, хоть неделями. Даже несмотря на дефицит соли и мыла, ему нравилась эта жизнь! Полная независимость, свобода и ответственность, хорошо ощутимый личный рост с быстрым продвижением по Пути Мага — чего ещё желать? Разве что горячей бани и мягкой постели.

Но на пятый день диколесье внезапно напомнило, почему человек-одиночка и даже партия Охотников живут в нём только до первой ошибки.

…из сна его вышвырнуло с заполошно колотящимся сердцем, мокрым от ледяного пота, с нервами, натянутыми до звона.

«Тихо! Не шевелись и скройся, если жить хочешь!»

Мийол немедленно повиновался, используя скрытность Атрибута без оглядки на скорость расхода энергии, и осторожно толкнул образ-импульс своей напарнице:

«Что?»

«Звери!»

Ответный образ-импульс нёс с собой картинку с объяснением.

Днём Эшки, по сравнению с напарником, видела не очень хорошо: свет, тьма и сотня тысяч оттенков меж ними, но ни малейшего намёка на цвет. Кроме того, идеальной чёткостью её зрение могло похвастать лишь до рубежа в шестьсот пятьдесят, ну, от силы семьсот с небольшим шагов, а всё, что находилось дальше — чуть расплывалось. (Кстати, в этом смысле наметилась тенденция к улучшению; как Мийол ловил себя на улучшении остроты своего зрения в ночи, так и фамильяр становилась всё более дальнозоркой). Но даже увиденное в градациях серого, даже не очень чётко из-за расстояния, превышающего полторы тысячи шагов…

Яркие лоскутья. Среди них — даже более яркая, гибкая лента. Нет, не лента: змея! А сверху налетает, когтит, резко бьёт крыльями и клювом птица. Причём с клюва иногда срываются резкие, слепящие, слишком быстрые, чтобы их разглядеть, нити. Вот только маг уже приноровился к особенностям взгляда из глаз напарницы. Он понимает: не лоскутья мелькают там, на скалистой вершине соседнего холма, а языки огня. И не просто нитями бьёт в свою добычу птица, а самыми настоящими молниями. Что же до размеров… пожалуй, в той змее будет верных шагов тридцать длины, а у птицы размах крыльев двадцать шагов превзойдёт.

Что змей, что птица, сошедшиеся в схватке насмерть — явные зверодемоны. На нижней планке сил, конечно, оба лишь младшие, то есть пятого уровня. Иначе до стоянки долетали бы не тихий клёкот, щелчки и шипящий гул огня, а много более громкие звуки. Однако и такие вот «слабые» зверодемоны, даже поодиночке, напади они на родное селение Мийола, оставили бы после себя десятки трупов. А может, и сотни…

Огненные лоскутья внезапно взвились выше. В изменившемся клёкоте птицы вместо дикой боевой ярости прозвучала боль. Какую бы защиту ни предоставлял её Атрибут, усиленное пламя змея эту защиту явно пробило, опаляя маховые перья и отчасти также рулевые, резко уменьшая её способность держаться в воздухе. Конечно, такая громадина не может летать лишь за счёт силы мускулов… но в том и штука, что на подпалённых крыльях не очень-то полетаешь. Это значит, что держаться вдали от выпадов змея придётся, ускоренно расходуя энергию. Что, в свою очередь, ведёт к проигрышу от истощения: на земле гадина явно сильнее, чем пернатое.

И чудовищная птица своими обострёнными инстинктами прекрасно это поняла. Потому что попыталась отступить с поля боя. А огненный змей, явно не удовлетворённый одним удачным ударом по врагу, с присущей всему его роду стремительностью пополз следом.

К удаче Мийола, зверодемоны направились прочь от его стоянки и быстро скрылись за гребнем холма. Спустя пару минут диколесье, притихшее на время схватки, вернуло привычное звучание, словно ничего такого поблизости и не случалось. Застучал дятел в своём вечном поиске короедов, протяжно заскрипело под налетевшим ветром дерево; затенькала, как прежде, какая-то мелкая пичуга, которой молодой маг и названия-то не знал.

Но…

— Что, Эшки, ты и теперь считаешь меня «довольно сильным»?

— Хух.

— Вот и я так думаю. Ладно, давай досыпать… или хотя бы пытаться.

«А ведь толковый мастер магии мог бы ту чудовищную парочку прибить. Что порознь, что вместе. И даже без особого напряжения.

Хочу стать мастером. А ещё лучше — грандом.

Никого не бояться. Не просыпаться в поту, как сейчас. Не дрожать листом на ветру.

Все силы положу, но добьюсь. Просто не будет, быстро не будет и подавно, но… теперь я куда яснее вижу цель, к которой стремлюсь».

Призыватель 4: неласковая встреча

— Вот тебе и вымылся, — буркнул Мийол. — Вот тебе и поел солёного. Ну… зато можно на мягком поспать… то есть, на не очень жёстком.

Накрытый какой-то драной дерюгой в два слоя, грубо сколоченный топчан в углу тесной и тёмной комнатушки, запертой снаружи, впечатления уютного ложа не создавал. Попялившись на него, молодой маг-специалист выдохнул коротко и зло. Привычная замена площадной ругани помогла не сильно. Чтобы не тратить время впустую, а заодно успокоиться, Мийол всё же прилёг и ушёл в восстановительную медитацию.

Да, не этого ждал он от Хурана. Вот прямо совсем не этого!

…рисковать и демонстрировать людям фамильяра он не стал. Прежде чем выйти на дорогу перед небольшим караваном из трёх фургонов, с которыми собирался въехать в город, Мийол наказал Эшки оставаться в лесу и следовать за ним незаметно. Для птицы из рода Серокрылых Филинов, одним из свойств Атрибута которой являлась как раз скрытность — задача несложная. Надо сказать, напарница и сама совершенно не рвалась демонстрировать себя исконным врагам всех магических зверей.

Что же до Мийола, то поначалу его приняли вполне нормально. Караван возвращался от одного из малых лагерей Охотников в двух днях пешего пути от Хурана, куда доставлял припасы с городских полей и огородов. Обратно же везли трофеи: мясо мороженое, копчёное и, реже, так как дороже, хранимое в артефактах стазиса; шкуры-жилы-кости-рога, а также куда более ценные вещи — то есть собранные магические травы, вырезанные из зверей-подавителей Ядра Сути и прочие ингредиенты прямиком из диколесья.

При столь ценном грузе и охрана имелась соответствующая: полный квад Воинов средних рангов (по ощущениям Мийола, лидер-четвёрка, остальные тройки) с прицепом в виде пары новичков первого и второго рангов. То есть тех самых Охотников, которые груз каравана самолично добывали и теперь сопровождали домой, чтобы спокойно расторговаться, отдохнуть, повидаться с семьями и прочее такое.

Само собой, что одинокого парня четырнадцати лет никто как угрозу не воспринял. Даже когда он честно признался, что маг третьего уровня. Ну а когда Мийол рассказал свою историю, ему даже посочувствовали. Слегка. То, что парня нашли в диколесье, побили и ограбили свои же односельчане, одним из которых к тому же оказался старший брат побитого, вполне стоило того. Но если учесть, что побитый не сдался, не вернулся домой с жалобным видом и не сгинул в диколесье, а одолел на своих двоих практически весь путь до Хурана — при самых хороших раскладах верных восемь дней пути! — да ещё успешно бил по дороге магических зверей…

Когда один из квада предсказуемо проявил недоверие к рассказу, молодой маг, вполне к этому готовый, положил ладонь на самодельный артефактный холодильник, в котором держал сердце Снежного Волка, и сказал:

— Если есть хороший инструмент, в моём случае — заклинание, то магического зверя добыть не так уж сложно.

— И каков же твой… инструмент?

— А вот… таков.

Призванный с последним словом магический зверь-атрибутник, разумеется, не заставил бывалых Охотников изумиться. Но определённую долю уважения Мийол явно заработал. Стоило воспользоваться этим впечатлением, и он тут же перевёл разговор к теме трофеев. А точнее, к желанию обменять добытое на клаты.

— Парень, куда ты спешишь? — спросил лидер квада, представившийся Элмосом. — В Хуране за твою добычу дадут больше.

— Вам-то? Знакомые скупщики, алхимики и артефакторы? Дадут. А мне?

— И то верно. Тогда показывай, чего добыл.

— Ну, для начала — вот, — Мийол извлёк на свет Ядро Сути, вырезанное из бесхвостого барсука. Самое простенькое из того, что имел на продажу.

— Два клата, — тут же отреагировал лидер.

— Я лучше попытаю удачи у перекупщиков! — совершенно искренне возмутился маг.

— Тогда назови свою цену.

— Легко. И даже аргументирую. Для начала: добытые из диких магических зверей Ядра не могут стоить меньше трёх клатов, таков нижний предел розничной цены. Это Ядро, конечно, нейтральное и первого уровня, но при этом оно не малое, а среднее. И по размеру, и по качеству. Что вполне очевидно, тем более вам, людям опытным. Тем самым, цену за него можно смело поднимать до шести, а то и семи клатов. Только из уважения к вам и потому, что добыть это Ядро удалось сравнительно быстро, могу отдать за пять.

— Четыре.

— Пять. Быстро и легко — не одно и то же. Между прочим, каждый вызов Снежного Волка стоит маны, а она на деревьях не растёт. Чтобы было понятнее: вот этот красавец, — Мийол кивнул на материализованную иллюзию магического зверя, продолжающую трусить по обочине, и не без рисовки щёлкнул пальцами, отзывая её, — стоил мне трёх часов неподвижного сидения на месте. И это только сам призыв, на поддержание надо тратиться отдельно, на любые активные действия — опять-таки отдельно. А выследить зверя? — добавил маг с нажимом. — Не командой выследить, в одиночку! Я же в диколесье новичок…

Элмос хмыкнул, да и другие Охотники за время этой речи заулыбались.

— Что ж, парень. Только из уважения к твоему бойкому языку и потому, что мне за это Ядро действительно дадут не меньше шести клатов — уговорил. Пять. Показывай, что ещё добыл.

Почти час спустя, поторговавшись упорно и к обоюдному удовольствию, молодой маг с не меньшим удовольствием и толикой изумления перебирал заработанные клаты. Ни много, ни мало — шестьдесят три штуки. Иначе говоря, за свой вынужденный двухнедельный вояж по диколесью он получил чистой прибыли даже больше, чем отец за год! Да за такие деньжищи можно артефакт второго уровня сторговать — и ещё останется на «мелкие прихоти», вроде пары печатных книг о начальной магии и набор зелий!

Просто голова кругом.

Нет, умом-то понимаешь: быстро и много денег получено вовсе не за цветы понюхать и не за тепло улыбнуться. Это за то, что бродил по диколесью и рисковал жизнью (от воспоминания про двух зверодемонов, птицу и змея, что устроили драку куда ближе к его стоянке, чем ему того хотелось, Мийола снова передёрнуло). И всё же сама мысль о том, что он, всего лишь специалист, отныне может не просто заработать, но и прокормить собственную семью… да-да. Не только себя самого, но и семью!

Приятно.

Нет, даже не так…

Демонски приятно!

Да, такая формулировка будет точнее.

Однако уверенно разгоревшаяся в нём в последнее время жажда силы не давала так просто остановиться на достигнутом. Поэтому Мийол ещё немного послушал Охотников, убедился, что в их трёпе отделять правду от преувеличений и явного хвастовства не интересно (почти завалили старшего зверодемона? Пфе! Он вот недавно видел драку пары младших зверодемонов — так ему хватило впечатлений по самое темечко!) и сел медитировать.

Чем и занимался почти до самого въезда в ворота Хурана. Как оказалось, Третьи Лесные.

…с опорой на прочитанное, на отцовские рассказы и трёп мимоезжих торговцев он знал: на самом деле перед ним не настоящий город, вроде Рубежных в долинах Кладезь-хребта. Вот в тех, настоящих, живёт по полмиллиона человек и больше. Причём полумиллионный город считается малым, двухмиллионный — средним. А Хуран — дом для примерно сотни тысяч людей и потому даже не считается городом. Всего лишь городком.

Также Мийол слышал, что здешняя оборона слаба и держится больше на доблести Воинов, чем на стенах; да ещё потому, что вокруг — среднее диколесье. Даже младшие зверодемоны здесь редки. Старшие, звери шестого уровня, — очень редки. А уж древнего зверодемона видели в окрестностях в последний раз больше полутора веков назад. Это был недобиток, преследуемый от самого Кладезь-хребта малой дружиной грандмастера Форга (причём сам Форг, почти смертельно ранивший чудовище, с дружиной не пошёл). Дружинники благополучно добили свою цель, засунули тушу в пространственный короб и отправились обратно, даже не заглянув в Хуран. По их меркам случай почти рутинный, а местные, очень издалека видавшие бой и позже ходившие к наполовину срытому холму, вокруг которого на тысячу шагов не осталось ни одного стоящего дерева, сплетничали про Великую Битву с Земляным Драконом до сих пор.

Так вот: рассказы и прочитанное совершенно не подготовили Мийола к зрелищу стены, что нависала над головами и простиралась влево и вправо, чуть изгибаясь, дальше, чем видел глаз. Во имя всех богов, да в этой стене сорок шагов высоты! Ну, тридцать шагов точно есть. И вот это считается слабым оборонительным сооружением? С другой стороны, от нормальной обороны надо ждать магического усиления, а тут… молодой маг использовал Атрибут и сам себе кивнул. Да. Тут из магии — только сигнальные контуры. Причём не сказать, чтобы особо чувствительные. Его вот, щупающего связанностью из-под скрытности, кажется, так и не заметили…

Тут Мийол в очередной раз задумался об отличиях мистического языка Империи, чёткого и сравнительно упорядоченного, и хаотических знаков, вроде того, что сейчас лежал клеймом на средней оболочке его ауры. Поначалу маг пользовался связанностью для двустороннего контакта с Эшки, благо, её Атрибут тоже имел это свойство, притом более выраженное. Кстати, сама крылатая напарница до встречи с ним применяла связанность для того, чтобы точнее направлять незримую волну испуга… ну да это укладывалось в схему, где свойство облегчало контакт душ. Но когда с помощью всё той же связанности он вполне успешно управлял призванными зверями, схема уже трещала по швам. Какие могут быть души у плотных иллюзий, то есть у, фактически, полу-автономных заклинаний?! А теперь вот, даже не особо долго подумав (вообще не подумав, если честно), Мийол использовал Атрибут для изучения чужих заклинаний. Как бы вытянул свою силу и коснулся незримым не то щупальцем, не то всё же лучом интересующего предмета. Вполне естественно, легко и аккуратно. Незаметно.

И успешно.

Похоже, следует пересмотреть схему. Поскольку связанность явно не сфокусирована на душах, больше похоже, что она — широкопрофильное свойство магии как таковой. Возможно, с помощью Атрибута даже возможно заменить диагностические заклятья школы целителей…

— Пацан, ты оглох или просто олух? Имя назови!

— А? Я — Мийол! Мийол из Жабьего Дола. Простите, уважаемый Воин, задумался.

— Задумался он… — буркнул стражник. — Брат Элмос сказал, что ты путешествуешь сам по себе, а к ним присоединился недавно. Это так?

— Да.

— Тогда постой пока тут… хотя нет. Зайди-ка в дежурку, чтобы снаружи не мельтешить.

— Хорошо, уважаемый Воин, — кивнул молодой маг, слегка озадаченный.

С другой стороны, может, такая задержка нормальна? Он ведь в первый раз в Хуране и не местный. Может, надо какие-то бумаги оформить или, ну, входную пошлину уплатить? Хотя насчёт пошлины — это вряд ли. Торговцы рассказывали, что с пеших обычно мзды не берут, только с верховых, и то по числу вьюков, да ещё с телег и фургонов, по числу колёс. В общем, торговая пошлина по самой своей сути облагает только товар либо средства его транспортировки…

Однако долго гадать о причинах задержки, увы, не пришлось. Вместе со стражем Третьих Лесных ворот, уже знакомым, к Мийолу подошёл ещё один Воин. «Четвёртый ранг», — определил маг. «Отчего-то зол… нет, не совсем зол, просто сильно раздражён».

— Мийол из Жабьего Дола?

— Да, уважаемый Воин. Чем я могу помочь вам?

— Чем? Сдать всё имущество, включая оружие, и пройти в камеру для задержанных.

— Что?

— Давай-давай, шевелись. Обувь с одеждой оставь, остальное, включая пояс — на стол.

— Но…

— Ты плохо слышал приказ, воровское отродье?

Под звон в ушах, вдобавок ещё и густо покрасневший, Мийол медленно повиновался. Руки его слегка подрагивали, а в душе царил даже не столько стыд, сколько безбрежное недоумение.

Его с кем-то перепутали? Это ошибка? Но его имя нельзя назвать очень популярным, да и родное селение не так велико и многолюдно, чтобы там нашёлся другой Мийол подходящих лет, неизвестный ему и промышляющий воровством. Да так успешно промышляющий, демоны его сожри, что слава о нём докатилась аж до привратной стражи Хурана!

А так и не представившийся Воин четвёртого ранга тем временем не стеснялся изучать сдаваемое имущество. Щёлкнул пальцем по боевому ножу: «Каменная сосна, да ещё постоянное зачарование, неплохо!». Открыл туесок, куда Мийол ссыпал выторгованные клаты; приподнял бровь, аккуратно перевернул туесок над столом, придерживая раскатывающиеся клаты широкой загрубевшей ладонью. Пересчитал…

— Глянь-ка.

— На вид десятков шесть.

— Неплохо для хилого парнишки, не Воина.

— И даже очень неплохо.

— Я честно заработал эти деньги! — не выдержал Мийол. — Уважаемый Элмос легко может подтвердить мои слова, потому что клаты получены у него! И, уважаемый, я так до сих пор и не услышал вашего имени.

— Насчёт Элмоса — проверим, — настроение Воина четвёртого ранга за время изучения вещей Мийола и особенно содержимого туеска странным образом скакнуло от раздражения к довольству с нотой предвкушения. — А что до моего имени… тебе зачем?

— Хочу точно знать, с кем имею честь беседовать.

— Что ж. Моё имя — ил-Стахор, восьмой старшина Стражей Стены Хурана. И беседа со мной, действительно, большая честь для такого, как ты, воришка.

— Я не вор!

— Из твоего унылого Жабьего Дола прислали весточку, что некий Мийол сбежал из дома, прихватив в дорогу ценное имущество на небольшую, но заметную сумму. И знаешь, при виде всего этого, — ил-Стахор покрутил пальцами, как бы охватывая лежащие на столе вещи, — мне больше верится в воровство и побег, чем в твои возмущённые писки.

— То есть я, по-вашему, сбежал в диколесье, взяв ценности, но не сообразив прихватить ни котелок, ни соль, ни швейный набор, ни хотя бы нормальный заплечный мешок?!

— Что за детский лепет! — фыркнул Воин. — Как будто ловкий и сообразительный воришка вроде тебя не сообразит припрятать свои припасы где-нибудь в лесу, чтобы выйти к людям голенький да босенький, со слезливым рассказиком на лживом язычке. Давай-давай, сымай пояс тоже и шагай в камеру, обиженка. Живо! Мне некогда с тобой возиться.

Пришлось заканчивать сдачу вещей и шагать. Сопротивление привело бы лишь к тому, что Воины применили силу, а Мийол совершенно не мечтал о новых побоях.

«Гвором, — думал он по пути. — Грязный клеветник! Неужели ему прямо настолько нужен ручной артефактор? И неужели эта гнойная отрыжка бесплатной шлюхи надеется, что после всего вот этого я буду смирно сидеть в унылом, как очень верно заметил ил-Стахор, Жабьем Доле и старательно зачаровывать вещи для него, для ополчения и на продажу?»

И тут сердце молодого мага пропустило удар.

«А ведь буду. Даже дёрнуться не посмею.

Пока Ригар с Васаре живут в том же селении, у него под рукой… уж если Старший не побрезговал меня оболгать, то надавить через семью не постесняется и подавно!»

С такими-то мыслями Мийол растянулся на дерюге, положенной в камере для задержанных поверх топчана, и старательно сосредоточился на восстановительной медитации. Не столько даже ради восстановления маны, сколько для того, чтобы не изводить себя мрачными мыслями.

…и вот резерв полон, формальная цель медитации достигнута. Однако вместо обычных развивающих циклов молодой маг просто продолжил накачивать ауру энергией. Плавно, без рывков, болезненных ощущений и физического истощения. При этом он, как и при медитации вообще, продолжал думать. Ситуация складывалась омерзительная, планы на будущее рушились, вся недавняя радость от достигнутых успехов испарилась без следа.

Но смиряться с кабалой в Жабьем Доле он не собирался. Совершенно.

Правда, дёргаться в попытках что-то сделать прямо сейчас Мийол не собирался тоже. Всё равно пробиться на свободу силой не получится, с голыми-то руками. Значит, надо ждать, строить планы и готовиться. Если будет хоть небольшой шанс, уж он-то его не упустит!

Кстати, о шансах.

Хотя мысли его примерно на шесть седьмых занимали внешние обстоятельства, Мийол не мог не заметить, что при плавной накачке ауры его Атрибут ведёт себя… необычно. Нормальное заклинание, пока его не активируешь, пассивно. Забирать ману и преобразовывать её оно может только после того, как маг выразит соответствующую волю. А вот клеймо на второй оболочке… раньше это как-то ускользало от внимания, возможно, из-за сосредоточенности на развивающих циклах… но оно впитывало часть избыточной маны. И, кажется, направляло её обратно в тело.

Во всяком случае, в середине груди, там, где располагалась телесная проекция Атрибута, ощущалось медленно нарастающее тепло. Ничуть не болезненное, а приятное, словно от выпитого вина, и… правильное?

Мийол не стал ничего предпринимать насчёт этой странности, продолжая наблюдать и старательно впитывать поток Природной Силы. Кстати, ощутимо более быстрой и плотной, чем в иных местах, где он медитировал раньше. Похоже, что стену Хурана и ворота в ней построили именно тут неспроста, а с привязкой к одному из мировых узлов. Что ж, лично для Мийола это только к лучшему. Если его Атрибут и он сам станут сильнее, то…

Тепло в груди внезапно усилилось, сменяясь настоящим жаром. Причём как болезненным, так и сладостным. Он даже не сдержал короткого стона, который превратил в долгий выдох. Мана в резерве устремилась к клейму, линии которого перед мысленным взором вспыхнули. А кое-где начали разрастаться, как при гравировании матриц… только вот сейчас происходящим явно управлял не Мийол, а нечто более… простое. Природное.

«Это что, эволюция? Почувствуй себя магическим зверем, этап второй…»

Маг дышал глубоко и часто. Почти задыхался. Кружилась голова, в груди пекло, на теле, и без того давно нуждающемся в нормальном мытье, обильно выступил пот. Однако в остальном самочувствие казалось на удивление бодрым.

Спустя примерно минут сорок, а может, и целый час изменения Атрибута завершились. Почти так же резко, как начались. Маны в резерве осталось всего ничего, не больше одной седьмой от нормы. Мысленно вздохнув, Мийол вернулся к восстановительной медитации. Оценил скорость наполнения резерва… и через пару минут, убедившись, что ему вовсе не кажется, широко распахнул глаза.

«Да быть того не может! Это же просто невероятно!»

Однако отрицать собственные ощущения он не мог. А они свидетельствовали, что, во-первых, при медитации его Атрибут как будто растягивается, собирая Природную Силу с большей площади, чем прежде, проявляя свойство вроде расширения или распространения, — пока ещё не ясно, какое слово отражает ситуацию точнее. Во-вторых, из-за этого скорость наполнения резерва выросла раза так в три! А может даже, если сосредоточиться полнее — вчетверо!

«Боги, если таков ваш ответ на мои мысли и желания, то я могу только пообещать, что оправдаю возложенные на меня чаяния. С таким преимуществом не достичь в кратчайшие сроки уровня мага-эксперта, а затем и подмастерья…

Ха! Ну что же, Старший Гвором. Кажется, в ближайшее время тебя ждёт пренеприятный сюрприз в моём лице!»

Хищно усмехаясь, Мийол продолжил медитировать. По его оценке, теперь наполнение резерва от почти нуля до максимума станет занимать не более четырёх часов. А в мировых узлах, вроде того, где он находится сейчас, — не более двух с половиной. Безумная, немыслимая скорость, которой могут позавидовать даже владельцы собственных магических башен!

— Ей, воришка, — спросил за дверью незнакомый молодой басок, — жрать хочешь?

Своевременный вопрос. Видимо, на эволюцию Атрибута ушло не только много маны, но и существенное количество чисто телесных резервов. Так что Мийол сейчас хотел именно жрать, а не есть. Даже спорить с обращением «воришка» ему не хотелось, хотя совсем недавно он бы не преминул вскинуться на такую несправедливость. Какой смысл обижаться на слова? Да пусть зовут хоть лопатой, только в навоз не втыкают!

— А добавку в вашем гостином дворе имени Стражей Стены подают? — спросил он.

— Ну, — протянул тот же голос, — если тебе захочется добавки простой каши с овощами…

— Солёной?

— Что?

— Каша, говорю, солёная?

— Да.

— Тогда тащи сразу три порции. А потом, может, и добавку попрошу.

— Эка ты оголодал.

— Поброди с моё по диколесью, пожуй горелое мясо с ягодами кисельницы и без соли — я посмотрю, как ты станешь на солёную кашу смотреть!

— Хм…

Добавку Мийол в итоге попросил и налопался так, что больше просто не лезло.

— Следующая кормёжка когда?

— Через семь часов, в конце дня.

— Хорошо-о-оу…

— Смотри, заворот кишок не заработай. Проглот.

От сытости неудержимо клонило в сон. Противиться Мийол не стал… а проснулся от голода, что, казалось, стал ещё свирепей прежнего. Но каши не хотелось. Хотелось мяса. Много. Можно даже с кровью. Да хоть бы вовсе сырого!

Мя-са! Мя-са!

С этим жизнеутверждающим и слюноотделяющим лозунгом он и начал стучать в дверь.

Реакция воспоследовала довольно быстро.

— Воришка, ты там не одурел? — возмутился ставший знакомым (как и его обладатель, бородатый Воин второго ранга) басок. — Какое тебе, к демонам преисподним, мясо? И ты же всего часа четыре как пожрал от пуза!

— Ну, видать, моё пузо добра не помнит. Потому как снова хочет жрать и даже ещё сильнее.

— Ладно, каши мне для тебя не жалко. Тем более холодной.

— А может, всё-таки мяса?

— Не, ты точно одурел.

— Если и одурел, то не я. Ваш многоуважаемый ил-Стахор, восьмой старшина Стражей Стены Хурана, перед упихиванием меня в камеру изъял аж шестьдесят три клата. Этого хватит не то, что на жратву для голодного арестанта — за такие деньги можно заказать императорский обед из сорока девяти блюд и семи напитков!

— Старшина ил-Стахор сменился с дежурства.

Желудок Мийола издал такой пронзительный и жалобный звук, что его наверняка отлично было слышно и за дверью.

— …ну, тогда тащи хоть кашу, что ли.

— Вот проглот, — констатировал бородач с некоторым восхищённым изумлением.

Спустя тридцать минут, умяв четыре порции, Мийол лёг досыпать.

…и проснулся от голода!

— Я одного не пойму, — сказал всё тот же дежурный бородач, стоящий в проёме открытой двери и наблюдающий, как арестант уплетает кашу. На этот раз, для разнообразия, тёплую, так как вторая за день кормёжка была не так давно и приготовленное не успело остыть. — Вот ты кашу лопаешь? Лопаешь. Да ещё как. А почему ты осунулся пуще прежнего? И почему ведро стоит пустое? Или ты такой особенный, что тебе и гадить не надо?

— Пускай я маг, — торопливо ответил Мийол, прожевав, что во рту, и проглотив. — Но это не значит, что я знаю ответы на все вопросы.

— А ты маг?

— Угу. Призыватель, специалист. Третий уровень то есть.

— И кого ты можешь призвать?

— Сейчас? Никого.

— А чего так?

— Катализатора нет. Забрали. Слушай, дай пожевать нормально, не болтая!

— Да ладно тебе, будто тут до крыши развлечений. Уже и поболтать нельзя. Говоришь, ката-лизатора нет? Забавное слово. И что такое ката-лизатор?

— Катализатор. Слитно произносится. И это часть живого существа, при помощи которой производится призыв. Я знаю только нужное заклинание третьего уровня, поэтому призываю не настоящих существ, а их плотные иллюзии.

Бородач с характерным звуком поскрёб ногтями свою бороду. Мийол, торопясь, закинул в рот ещё пару ложек каши, покуда не надо отвечать на очередной глупый вопрос.

И тут бородач пробасил такое, что маг аж жевать перестал:

— Это выходит, если ты вместо части зверя используешь, скажем, свой же палец, то сам себя сможешь призвать? Хе. Хе.

«Не подать виду, — подумал Мийол. — Не подать виду! И… заболтать, чтобы он забыл про это за другими темами. А сперва — разуверить, что идея стоящая!

Зря я не верил отцу, что всё гениальное просто…»

— Сразу видно, — сказал он, — что в магии ты ничего не понимаешь. Вот сейчас у меня в ауре гравирована матрица Вызова Хищника Холода. Когда я использовал это заклинание с сердцем Снежного Волка, призыв выходил нормально. Получалась плотная иллюзия зверя второго уровня, причём даже способная магию замедляющего холода при укусе накладывать. Если бы я вместо сердца Снежного Волка взял, скажем, печень Белолиса, заклинание тоже сработало бы. А вот с клыком или даже сердцем Холодного Вепря — нет. Догадываешься, почему?

— Да чо тут гадать. Вепрь — не хищник, хотя магию холода имеет.

— Вот именно. Что до меня, то я и не хищник, — Мийол ткнул ложкой в кашу, — разве что отчасти, и к зверям-атрибутникам холода не отношусь, что куда важнее. Но это ещё ничего, можно матрицу заклинания стереть и другой заменить. Но тут-то главная сложность и вылезает!

— Это какая же?

— Такая! Думаешь, матрицы заклинаний на ёлках растут, навроде шишек? Подходи и рви? Ха. Я вот даже в призыватели пошёл потому, что знаю только одно заклинание третьего уровня, оставшееся с имперских времён. Догадаешься сам, какое именно, али подсказать?

— Не, я уже понял. Я в магии ничего не понимаю. Но мне и не надо! Боевой молот в руке лучше всякого заклинания, даже лучше многих мечей, копий и дубин. Во! — Бородач ловко достал из-за пояса означенный молот: небольшой, но массивный кремневый боёк на рукояти из каменной сосны, укреплённый намотанной крестом сыромятной кожей. — Между прочим, на нём…

— …лежит постоянное зачарование Оглушающего Удара первого уровня, — закончил Мийол за него. — И стоит этот молоток верных семнадцать клатов. Может, даже чуть больше.

— Почти угадал. Восемнадцать. Эм-м… а что, любой маг может определить зачарование просто на глаз, вот как сейчас ты?

— Не, не любой. Но мой отец, чтоб ты знал, не считается настоящим артефактором только потому, что в магии выше старшего ученика не поднялся. Начал поздно. А почему — молот?

— Ну, — бородач оживился, заговорив громче, — мой наставник на Пути Воина…

«Давай-давай, объясняй, — думал Мийол. — Если верить отцу, почти все люди любят поговорить о себе, а вот слушать чужие речи на ту же тему любят куда меньше. И если потерпеть да послушать, поддакивая, можно много чего узнать, оставить о себе хорошее впечатление, да ещё о себе лишнего не выболтать. Ригар специально при мне этот простенький приём использовал на гостящих в селении торговцах — и ведь срабатывало на шести из каждых семи!

Да, всё гениальное просто. А я — балбес, что не видел очевидного под самым носом.

Дождаться бы теперь темноты…»

…в самом начале осветления из ворот Хурана по дороге, ведущей к Жабьему Долу, выехал небольшой одноосный возок. Его влекла к цели поставленная под хомут пара беговых ящеров из рода Красношпорых. Передвигающиеся на птичий манер, на двух ногах, с горизонтально расположенным телом (вытянутые голова и шея уравновешивались коротким массивным хвостом) — они, покрытые чёрно-зелёной чешуёй, напоминали окрасом окуней. А ещё они относились к одному из немногих подвидов прирученных людьми магических зверей, вроде черноклювых змеептиц, мелкие Ядра Сути которых известны всем и каждому как клаты.

Не в пример змеептицам, Красношпорые ящеры могли развиваться и выше минимума. Например, та пара, что тащила возок, сравнительно молодая, недавно прошла эволюцию ко второму уровню. Но как только они эволюционируют ещё раз, скорее всего, будут тут же забиты ради Ядер Сути. Никто не захочет рисковать и содержать тварей, становящихся своевольнее и непредсказуемее с каждым усилением… особенно если учесть, что розничная цена Ядер Сути при эволюции от пика второго к началу третьего уровня рывком возрастает в полтора раза. И составит самое малое тридцать пять клатов, а скорее, ближе к сорока.

Внутри возка, тоже вытянутого в длину, как беговые ящеры, сидел квад бородача, что вчера носил Мийолу еду, и сам Мийол. Кроме Тондраса, басистого любителя боевых молотов, в квад входил ещё один Воин второго уровня, Гелет, и пара первоуровневых, запомнить имена которых маг не счёл нужным. Он вообще излучал неподдельную хмурую обиду.

Причина? О, полный казан с горкой! Мало того, что его отправили под конвоем в Жабий Дол без какого-либо, пусть даже формального, разбирательства. Мало того, что никто не вернул ему ни единого клата из тех, что он заработал; да что там клаты — ему не вернули вообще ничего! Включая, между прочим, и подаренный отцом боевой нож. Только свежевальный отдали, тот, что из клыка зимнего кота. Да и то, наверное, потому лишь, что за бессудное лишение свободного человека вообще любого оружия, если бы кто об этом узнал, по имперскому кодексу, до сих пор обязательному для всех цивилизованных людей, каждому причастному грозил штраф от ста сорока клатов и публичная порка у позорного столба. А для представителей власти — ещё и отстранение от дел сроком на семь лет и более, смотря по числу и виду отягчающих обстоятельств.

В сравнении с лишением средств самозащиты воровство, в котором обвиняли Мийола, могло считаться несерьёзным проступком. По всё тому же имперскому кодексу вора обязывали вернуть украденное (либо, при невозможности этого, возместить полную рыночную стоимость украденного обворованному), а также выплатить дополнительно штраф в размере его дохода за полгода в пользу селения, на территории которого совершилась кража… и всё.

Тондрас в начале пути попытался промямлить Мийолу что-то утешительное. И почти сразу об этом пожалел. Потому что маг, не позволив ему и половину задуманного высказать, не упустил случая пройтись вообще по всему списку грехов.

— Не расстраивайся, говоришь? — почти шипел Мийол. — Всё наладится, говоришь? О да. Всё непременно наладится. Гвором, заправляющий в Жабьем Доле, получит своего артефактора в моём лице. Всего-то разок оболгать честного человека, а каков прибыток! И я буду работать, не чирикая и не мечтая о вылазках в диколесье, да даже и о честной оплате своего труда не мечтая. А всё почему? Потому, что в Жабьем Доле, кроме меня, живут ещё отец и сестра, судьбы которых мне не безразличны! Тем более всё наладится у премногоуважаемого, — на этом слове Мийол этак откровенно скривился, — ил-Стахора, восьмого старшины Стражей Стены Хурана, и у равного ему по воинскому рангу премногоуважаемого Элмоса. Может быть, Элмос и ни при чём, может быть, это восьмой старшина поленился спросить у него, откуда у «воришки» Мийола взялись те самые шестьдесят три клата, честно выторгованные у Элмоса за добычу из диколесья. Но, учитывая прославленное хуранское гостеприимство, а также доброту, щедрость, справедливость и иные несомненные достоинства живущих здесь людей, я нисколько не удивлюсь, если Элмос получил свою долю за молчание. Ил-Стахору деньги, а ему прочие мои пожитки, из которых один нож двадцать клатов стоит. Его ведь никто даже солгать, что стало бы отступлением от чести Воина, не склонял. Ведь никто и не подумал разобраться, виновен ли некий маг Мийол хоть в чём-нибудь предосудительном. Суд? Шутите. Какой суд, зачем? Гвором — даже не премногоуважаемый, а премногоуважаемый Старший, Воин пятого ранга! Если он сказал, что Мийол — вор, то суда уже не требуется, всё и так кристально ясно! Интересно, а тебе, пока что лишь уважаемый Тондрас, не отсыпал ли премногоуважаемый ил-Стахор пяток клатов, чтобы я точно доехал до родины? Или тебя с квадом на чистом долге Стража Стены отправили в путь? Если второе, ты это, ну, не расстраивайся, что ли. Ведь всё наладится, правда?

— Замолчи, — рыкнул бородач. Пальцы его, ухватившиеся за боевой молот, побелели. Да и остальные трое из его квада пламенной речи мага совсем не обрадовались.

Мийол послушно замолчал, поскольку вовсе не хотел нарваться на дополнительные неприятности в виде побоев. Поскольку любой нанесённый с чувством удар Воина второго ранга запросто мог бы его и убить. Он закрыл глаза, с головой ушёл в медитацию. Ну, так это выглядело со стороны. И он действительно медитировал, вовсю пользуясь ускоренным восполнением маны для скорейшего прорыва к четвёртому уровню. Но ещё он перебрасывался образами-импульсами с Эшки, тайно следующей через лес параллельно возку, покуда ещё не стало слишком светло. Потом, уяснив свою роль, фамильяр оторвалась и улетела вдоль дороги вперёд, обгоняя экономно рысящих беговых ящеров. А Мийол занялся подготовкой дополнительных средств, что могли бы помочь ему скрыться от четвёрки Воинов, и жалея, что никак не может проверить эффективность новых скорректированных матриц.

Ну, за исключением одного заклинания, не имеющего видимых проявлений.

Прошлой ночью, сразу после того, как он убедился в эффективности ужасно сырого, грубо и наскоро слепленного, но всё-таки сработавшего Вызова Человеческого Двойника, молодой маг вплотную занялся доводкой матрицы другого заклинания третьего уровня: Ускорения Магических Действий. Как раз к осветлению и посадке в возок успел гравировать его новейшую версию на внутреннем слое ауры. Состояло оно из знаков Скорость, Влияние, Память, Магия и Внутрь, то есть было основательно улучшенной и специализированной версией Управления Памятью, о создании которой Мийол задумался сразу после успеха с Вызовом Хищника Холода.

И сейчас он вступил в настоящую гонку со временем. Возок подскакивал на ухабах, так и норовя нарушить его сосредоточенность. Молодой же маг, не позволяя поколебать его разум и дух, пытался совместить сразу три действия в один и тот же момент времени. Активировал Ускорение Магических Действий — завершённое заклинание, самим фактом своей работы продвигающее его по Пути Мага. Также он гравировал и стирал, гравировал и стирал, гравировал и стирал первоуровневые заклятья на внешней оболочке своей ауры.

Раньше, с поддержкой Управления Памятью, на гравировку двухсимвольных чар уходило от пяти до дюжины минут. Теперь — от минуты до двух с секундами. Считай, почти мгновенно.

Наконец, опираясь на свойства Атрибута, Мийол старался впитывать и преобразовывать Природную Силу. Не сказать, чтобы получалось идеально. Даже о хорошем результате говорить не приходилось. Но… раньше, гравируя заклятья, он вынужденно уходил в себя настолько, что это самоуглубление почти полностью лишало контроля нал телом. Результат выходил предсказуемый: пассивное восстановление маны падало до минимума.

Но теперь пассивное восстановление пусть криво-косо, через контроль не привычных пяти, а только пары основных узлов — работало.

Итого Мийол активировал и вообще не выключал третьеуровневое Ускорение Магических Действий, заставлял Атрибут способствовать впитыванию энергии, без устали гравировал чары первого уровня. То есть задействовал все три оболочки ауры, разом. И вдобавок не испытывал недостатка в мане. На действия без внешних эффектов она тратилась медленно, отчего приток превышал убыль… и наполненный до краёв резерв Мийола понемногу, по капельке расширялся, приближая прорыв на четвёртый уровень ещё и за счёт этого.

Никогда ранее он не достигал столь всеобъемлющего эффекта от медитаций. Стоило ли удивляться, что желанный момент близился буквально с каждым часом?

«Медленно. Всё равно медленно! Не успеваю…»

Призыватель 5: попытка к бегству

…от Хурана, где Мийола задержали по навету Старшего Гворома, до его родного Жабьего Дола восемь дней пешего пути напрямки. Но дорога идёт не прямо, она огибает холмы, даёт крюка к селениям Вешки и Новые Говорки. Это удлиняет её дней на пять, а то и на все шесть. С другой стороны, возок с парой беговых ящеров движется много быстрее пешего. Даже если не гнать (а Тондрас, бородатый и молодой лидер квада охраны, гнать не приказывал), дорога до Вешек должна занять два дня, от Вешек до Новых Говорков полтора и ещё полтора — до конечной цели.

Мийол знал: сейчас, будучи специалистом — магом третьего уровня — он не сможет уйти от конвоя четвёрки Воинов ни хитростью, ни тем более силой. Хотя бы потому, что условия сильно не равны. У квада Тондраса есть оружие и есть сила, применимая в любой миг. У него же — лишь маленький, почти бесполезный свежевальный нож. Атакующих чар он не знает (а если бы и знал, что в них толку? сразу четверых серьёзных бойцов магией всего лишь третьего уровня из строя не выведешь… да и убивать людей… нет, такого исхода он совсем не хотел!). Чтобы призвать кого-то серьёзного, нужен катализатор и время. Но катализаторы у него отняли, как и всё остальное, а что до времени — его просто не дадут.

Конечно, всегда есть ещё Эшки, фамильяр, его упрятанная в тайник мошна. Но хоть она и самый настоящий Серокрылый Филин, магический зверь-атрибутник третьего уровня, помощи в драке от неё мало. Её роль в их тандеме — летающий ночной разведчик, она не живой таран вроде Костегрива и не убийца вроде Чёрной Гадюки. Быть может, если она сосредоточит силу своего Атрибута на одном из конвоиров послабее, то заставит того замереть от испуга… на несколько секунд. Потом-то даже Воин первого ранга сбросит воздействие, способное убить на месте разве что мышь. Ещё внезапно и бесшумно, как умеет, атаковав во мраке ночи, она могла бы ранить жертву… Мийол представил, как кривые птичьи когти вспарывают человеческое лицо, метя в глаза, чтобы ослепить, вывести из строя с гарантией… его тотчас замутило.

Нет, нет-нет! Ни за что! Тондрас, Гелет и остальные двое просто выполняют приказ, они не виновны ни в чём и не заслуживают подобного кошмара!

Да и Эшки после такой атаки не останется целой. Много ли надо хрупким и полым птичьим косточкам, чтобы сломаться? Она ведь только с виду здоровенная, но Мийол лично таскал её через ночной лес, когда напарница работала второй парой его глаз, и прекрасно знает: весу в ней — примерно как в крупной домашней мурлыке.

Нет. Сейчас он бессилен. Но когда прорвётся на четвёртый уровень… в два с половиной раза больше резерв маны. Дополнительное место для размещения матриц заклинаний, что заодно откроет возможность использовать заклинания четвёртого уровня. И… нет, он не станет сильнее, чем весь квад разом. Хотя бы потому, что ни одного заклинания четвёртого уровня не знает, их ещё предстоит разработать, а испытать в деле не получится, придётся пускать в ход не проверенную, не отлаженную и не оптимизированную матрицу.

Но всё-таки из бессильного арестанта он превратится в того, кто уже что-то может предпринять, всерьёз рассчитывая на успех планируемого побега.

Тем самым задача ставится так: достичь четвёртого уровня (и наполнить резерв, и ещё успеть рассчитать какой-нибудь Групповой Неодолимый Сон, и гравировать его в ауре, и применить на четвёрке Воинов) до того, как перед ними покажется частокол Жабьего Дола.

А если не достигнет? Не успеет?

Ускорить прорыв — совершенно невозможно. Приложить ещё хоть малость больше личных усилий… они и так идут в ход все, без остатка. А порцию зелья Силы (жидкий концентрат праны, очень удобная для преодоления барьера уровней штука) ему никто не даст.

Значит, надо задержать движение.

Как угодно. Но втайне и так, чтобы это казалось случайным.

Если выдать себя и обозлить Тондраса с его бойцами, дело запросто может закончиться тем, что они стукнут арестованного по башке — аккуратно, но сильно — и будут повторять это всякий раз, когда он очухается. Проигрыш в гонке со временем прилагается: лежащая без памяти тушка мага медитировать не может.

…ночёвка на полпути от Хурана до Вешек прошла неспокойно. Совсем. Правый из пары беговых ящеров начал странно себя вести ещё до прибытия на место ночлега, но тогда это никому не показалось важным. Да и странности выглядели не слишком явными. Привычно распределив обязанности, квад разбил лагерь на пустой площадке для стоянки караванов. Ящеров выпрягли из возка, накормили, привязали к одному из стояночных брёвен. Поели и сами, не забыв выделить порцию Мийолу (всё той же немудрёной каши с овощами, похожей на сваренную гарнизонным поваром, что Тондрас приносил ему в камеру; разве что в этот раз в котёл кинули несколько кусков солонины). Распределили дежурства, отправились спать.

Не тут-то было.

Правый ящер вёл себя чем дальше, тем беспокойнее. Словно чего-то боялся. Дёргался сам и дёргал привязь, крутил головой и глазами по сторонам, словно выискивая незримую угрозу. Потом начал шипеть — то ли угрожающе, то ли жалобно. Из-за всего этого привязанный рядом второй ящер тоже начал беспокоиться.

— Какого демона, Гелет? — прошептал (а скорее тоже прошипел) Тондрас. Впрочем, мог бы и не стараться: сон покинул всех пятерых. Причём самым испуганным и непонимающим казался Мийол. — Что происходит?!

— А я секу?

— Может, он чует магического зверя? — спросил молодой маг несколько напряжённо. Ещё бы ему не напрягаться, самому слабому из пятёрки, безоружному и беспомощному!

— Зверя чуяли бы оба ящера, — заметил Гелет. — Да и я бы не пропустил, в обнаружении я хорош. Если рядом кто-то бродит, то разве что слабый зверь-скрытник.

«Не бродит, а летает… вернее, уже сидит», — подумал Мийол.

— Может, эта чешуйчатая скотина подцепила какую-то заразу?

— Может, и так, — сказал один из перворанговых Воинов. Как по заказу, обсуждаемый ящер снова зашипел, причём особенно громко и мерзко. — Да перепривяжите вы уже тварь где-нибудь подальше отсюда! Уснуть ведь не даст!

Тондрас помог Гелету отвязать, отвести в сторону и снова привязать беспокойное существо. Мийол (правда, исключительно мысленно) усмехнулся. В результате ящер оказался ближе к стене леса и к скрытно сидящей Эшки, что только облегчило той задачу по проецированию испуга.

К моменту отправления в дорогу худо-бедно выспаться удалось только магу. Нормально отдохнуть, когда в каких-то сорока шагах (ничтожное расстояние для обострённых тьмой чувств!) беснуется непонятно почему прирученный магический зверь… дежурных снедала тревога, да и спящие не могли отрешиться от неё полностью. К тому же во второй половине ночи ящер перешёл к попыткам вырваться, убежать — и к осветлению успел ссадить себе привязью шею до крови. Вместо шипения он уже попросту хрипел.

А ещё — дрожал, когтил лапами землю и таращил налившиеся кровью глаза.

Выглядело это жутко.

— Твоя работа, маг? — угрюмо спросил Тондрас, вернувшись к костру после осмотра ящера и пристально вглядываясь Мийолу в лицо.

— Смеёшься? — ответил тот вопросом, не отводя взгляда. — Хотя нет. Просто не понимаешь, какой уровень нужен, чтобы на приличном расстоянии и много часов подряд воздействовать на подавителя второго уровня. Для справки: мне бы всего резерва маны не хватило и на час буйства ящера. Я бы ещё мог добавить, что просто не знаю нужных заклинаний, — «чистая правда: Атрибут ведь не заклинание!», — да только доказать не смогу.

— И всё-таки это ты устроил. Слишком у тебя рожа бодрая.

— Она у меня бодрая, потому что я на себя Глубокий Сон накладывал. Несколько раз. Хотя думайте, что хотите…

Сызнова запрячь сбесившееся создание в возок не представлялось возможным. Изрядно повозившись с упряжью, запрягли только одного, нормального ящера. Бешеного привязали к возку сзади… не тут-то было. Продолжающий рвать поводок так, что рама аж скрипела, и ранить себя сильнее прежнего, он попросту не дал нормально проехать и десятка шагов. Упёрся и встал просто намертво. Соскочив с возка, Тондрас встал рядом с хрипящим, трясущимся, роняющим на дорогу кровь из раны на шее существом…

Мийол даже не успел отследить движение. Вот лидер квада стоит около ящера. А вот ящер валится наземь с размозжённой, наполовину оторванной головой. Вскакивает, словно споря с фактом собственной неизбежной смерти — и снова валится, так как на лапе, перебитой ударом боевого молота, не постоишь.

— Вскрываем тушу, — глухо пробасил Тондрас. — Берём Ядро и выезжаем.

— Не лучше ли полноценно освежевать? — спросил Гелет. — Нас и так-то за потерю ящера не похвалят, а уж если мы бросим его на съедение зверью, да прямо на караванной стоянке…

— Ладно. Свежуйте! Но чтобы быстро. Не хватало ещё тут коптильню устроить!

— Ничего, — повеселел Гелет. — Обойдёмся кислолистом с солью. Кислолиста вон там, около дороги, целое поле росло, на всё про всё хватит.

— А ты, — Тондрас обернулся к Мийолу, — даже не думай к частям ящера тянуть свои ловкие пальчики, вор. Я слежу за тобой!

Маг не счёл нужным отвечать. Вместо этого закрыл глаза и, даже не вылезая из возка, сосредоточился на медитации.

Всё равно в качестве катализатора призыва мясо бегового ящера годилось плохо. Разве что если использовать призыв не для боя, а для бегства… правда, без упряжи на нём не очень-то усидишь. Но если попробовать специализировать заклинание — примерно так, как с Вызовом Хищника Холода, только не для атак магией стихий, а для передвижения…

«Интересная идея. Стоит прикинуть нужные комбинации мистических знаков.

И, конечно, дать Эшки задание: когда мы отправимся дальше и она сможет действовать свободно, добыть часть тела ящера. Если не кусок плоти, то хотя бы зуб, жилу или кость. В общем, что угодно из того, что останется после разделки.

Даже если не получится, не страшно. Это только дополнительная возможность».

Навыки Воинов, состоящих в Страже Стены Хурана, уступали навыкам Охотников. Иначе говоря, свежевание, разделка и прочие операции с тушей затянулись (чему Мийол, впрочем, лишь порадовался). Возобновить движение удалось только за час до наступления середины дня. И хотя Тондрас ради попытки нагнать потерянное время приказал своему кваду бежать рядом с возком, да и сам лидер подавал соратичам пример, с мрачной физиономией топая по дороге, — преодолеть за пол-дня расстояние полного дневного перехода не удалось.

Гелет и двое остальных не сильно расстроились новой ночёвке под облаками вместо крыши. Даже то, что закончившийся день в неделе шёл третьим, а значит, ночью следовало ждать дождя, не стало поводом к унынию. Возможно, свою роль в этом сыграло обилие мяса — пусть чуть жестковатого, но всё-таки свежего. И более вкусного, чем солонина. Перебрасываясь шуточками, Воины соорудили немного скошенный навес от дождя, окопали его по периметру небольшим рвом, приступили к готовке ужина. Вскоре над лесной поляной, вплетаясь в уютный запах смолистого дымка, поплыли ароматы пряного бульона и жарящегося над углями мяса.

Даже Тондрас, взваливший на себя присмотр за арестантом и сверливший Мийола полным недружелюбия взглядом, слегка отошёл от своей мрачной подозрительности. А как поужинал, так и вовсе почти подобрел.

— Слушай, — внезапно обратился к магу Гелет. — Я вот смотрю, и прям дивлюсь. Ты вчера весь день просидел за медитацией, сегодня тоже… тебе не надоело?

— Поначалу надоедало.

— Это когда?

— Лет примерно в семь, в восемь. Я тогда едва мог полчаса на месте усидеть, — Мийол помолчал. Но непрерывная медитация часами напролёт ему всё-таки давалась не так уж легко, и он заговорил немного сбивчиво, в не вполне осознанном стремлении отложить момент, когда придётся сесть и медитировать снова. — Мне было чуть больше трёх, когда от гнойной краснянки сгорела мать. Я её и не помню толком. А мой родной отец ещё раньше погиб. Он Охотником был, до третьего ранга на Пути Воина дошёл. Но однажды просто не вернулся из диколесья. И оба его напарника тоже. Не знаю, что бы со мной сталось, если бы не Ригар.

— Это кто?

— Отец мой, приёмный. И учитель. Мои родители дали мне жизнь, но не больше. Не успели просто. Всё остальное, что я умею, что знаю и могу… я обязан этим Ригару. Чтение, письмо, счёт, низкая речь и мистический язык, законы магические, человеческие, природные, правила развития тела и души, разные науки и ремёсла… и медитировать меня научил тоже он.

— Так кто он такой-то? Книжник, небось?

Мийол улыбнулся — очень тепло, но при этом не как недавний ребёнок. Отблески мудрости и понимания читались в его улыбке. А Тондрас, которого это зрелище застало врасплох, внезапно понял: это отражение, тень, копия улыбки иной.

Той, которая появлялась, должно быть, на губах отца, гордого успехами сына.

— Ремесленник, — ответил Мийол. — Мастер дерева, кожи и кости, рунный зачарователь. — И тут он помрачнел, улыбку словно задуло. Но всё-таки он закончил. — Тот боевой нож, который у меня спёр ил-Стахор — отцовская работа и его подарок мне на четырнадцатилетие.

— Восьмой старшина не вор! — вскинулся Тондрас, да и остальные трое заворчали, словно псы, унюхавшие чужака. — В отличие от тебя!

— Вы можете думать что угодно, — Мийол обвёл своих конвоиров взглядом. И это тоже не походило на движение, свойственное беспечному подростку. — Но я просиживал зад в медитациях, читал и запоминал десятки томов, рисковал в одиночных вылазках в диколесье. Я в десять лет встал на Путь Мага и менее полугода как достиг третьего уровня, на чистом упорстве, без зелий и прочего такого; теперь могу уже не просто выживать среди магических зверей, а охотиться на них. Я жизнь положил на осуществление мечты отца, которую у него унаследовал, которая стала и моей мечтой тоже. Так вот. Я это всё делал не для того, чтобы утопить свою мечту вместе с добрым именем в выгребной яме, пойдя на мелкое воровство!

Прикрыв на секунду глаза, вдохнув и снова посмотрев на сидящую вокруг огня четвёрку, он добавил непринуждённо:

— Спасибо за ужин. Было вкусно. Пойду просиживать свой зад дальше.

Воины квада обменялись взглядами и тут же отвели их кто куда.

Всем им уже исполнилось двадцать. Лидеру, Тондрасу, старшему также и годами, вскоре предстояло справить двадцать второй день рождения, Гелет отставал от него на три недели. Но оба они взяли свой второй ранг позже двадцати. И если не тешить себя ложными надеждами, имели не очень много шансов дойти хотя бы до четвёртого ранга. Вот третий — да, уж третий-то ранг годам к тридцати они покорить должны, все четверо. К сорока — с гарантией.

А парнишка, сейчас севший под навесом к ним спиной, на более муторном и сложном Пути Мага дошёл до третьего уровня в четырнадцать.

Конечно, такого результата маловато, чтобы трепетать и изумляться. Из уст в уста передают истории о небу подобных гениях магии, что достигали первого уровня в семь, третьего в девять, пятого в пятнадцать, а мастерства к двадцати годам. Вот только так сложилось, что почти все эти подобные небу либо принадлежали могучим кланам, либо вовремя — в те же лет семь — попадались на глаза наставникам гильдейских школ и приобретали их поддержку, либо имели статус личных учеников независимых мастеров магии. Сказать о себе: мол, «на чистом упорстве, без зелий и прочего такого» мог едва ли один гений из тысячи.

А Мийол ещё и вырос в краю, где потоки Природной Силы довольно слабы. Как знать, чего он достиг бы, имея те же ум и волю, будучи уроженцем одного из Рубежных Городов? Может — попался на глаза наставникам гильдейских школ и сейчас уже осваивался на пятом уровне?

…квад Воинов и один маг на возке, влекомом беговым ящером, добрались до Вешек к исходу первой четверти дня. Причём без каких-либо происшествий. Но в селении, а вернее, на его рынке пришлось задержаться. Виной тому стала хозяйственность Гелета, который желал продать часть мяса забитого Тондрасом ящера (поскольку даже при самом удачном раскладе съесть всё заготовленное мясо, которого оставалось пуда три, пять человек с нормальным аппетитом успеть не могли), но не желал продавать эту часть за бесценок.

В результате процесс торговли несколько затянулся, потому что владелец мясной лавки, которому Гелет хотел сдать излишки, как раз желал заплатить по возможности меньше. Кроме того, связываться с расписками Стражей Стены Хурана ушлый тип не хотел, а настаивал на сделке здесь-и-сейчас, исключительно наличными либо каким-нибудь товаром. Откуда взялись расписки? Так владелец лавки упорно пытался сделать мясо ящера частью более крупной сделки, а точнее и грубее выражаясь — жаждал впарить проезжим артефактный холодильный ящик для хранения продуктов, вроде того же мяса. А полноценный артефактный холодильник внутренним объёмом три кубических локтя — штука ого-го какая дорогая. Клатов двенадцать должна стоить, а если известным зачарователем сделана — пятнадцать и даже более.

Но торговец мясом почему-то готов был отдать ценную штуку за десятку… и упорно отказывался пояснять кое-какие мелкие странности. Тут-то Гелет и вспомнил, что совсем рядом медитирует молодой маг. Более того: маг, чей приёмный отец — почти что специалист-артефактор.

Для вынесения вердикта Мийолу, оторванному от дела и потому раздражённому, хватило беглого осмотра холодильника с лёгким касанием одной из рун кончиком пальца:

— Фигулине, — запачканный в чём-то буром палец молодой маг вытер о стенку «фигулины», — цена пол-клата. Красная. Работа очень так себе, даже резьба кривовата.

— Да что б ты понимал, мальчишка!

— Я как раз прекрасно понимаю. А вот тебя, Гелет, угораздило нарваться на не местного, который собирался втихую смыться из селения самое большее дня через два. А может, уже прямо сегодня к потемнению. Десяток клатов за одну сделку — отличный навар!

— Можешь пояснить? — попросил Воин, суровым взглядом затыкая побледневшего от грядущих перспектив лавочника.

— Легко. Предметы, использующие магию, можно поделить на стабильные, обслуживаемые и временные. Боевой молот своего лидера видел? Это стабильный артефакт. Он сам по себе будет понемногу заряжаться от потоков Природной Силы, потому что руны, которые обеспечивают его работу, резал хороший зачарователь. Который затем не поленился залить в вырезанные каналы недешёвый состав, хорошо проводящий ману — и способный делать это годами и десятилетиями, если не веками. Там ещё есть кое-какие нюансы, всё на самом деле куда сложнее, но это опустим. Так вот, ещё можно сделать предмет временный. На это способен даже я и в кратчайшие сроки. Чтобы временная вещь заработала, также надо вырезать рунный узор. А затем поверх этой основы наложить заклинание. На стабильный арт, кстати, не надо, там узор сам заработает. А временный эрзац, конечно, сам заряжаться не может и действует, медленно расходуя вложенный заряд маны. Кроме того, мана основу понемногу разъедает. Можно наложить чары по новой или добавить наложенному заклинанию заряд несколько раз. Если руны резаны не шибко криво и материал сам по себе крепкий, такая поделка может даже десяток повторных зачарований выдержать. Или два десятка. Или больше, если это каменная сосна или просто что-то каменное. Но со временем основа всё равно либо рассыплется, либо просто не сможет держать заклинание.

— Хочешь сказать, этот клоп собирался под видом полноценного постоянного артефакта всучить нам временное убожище?

— Не совсем. Он совал тебе обслуживаемый артефакт под видом стабильного.

— А с обслуживаемыми что не так?

— Ну, в них нет заливки хорошим проводящим составом, покрываемым поверх прочным клеем либо лаком для сохранности, а есть заливка рунных контуров дешёвой бурдой. Один из самых популярных видов бурды — кровь домашнего скота с загустителем. Или сок не магических трав, или масло из не магических растений, или ещё что-то такое, подешевле. Для работы разных заклинаний лучше подходит разная бурда, и там всё тоже не просто, но детали опустим. Так вот. Если предмет обслуживаемого типа делается не совсем криворуким крысюком, а более-менее понимающим дятлом, то некоторое время он будет работать, как стабильный. Помалу тянуть Природную Силу, всё такое. Но есть нюанс: так как вместо проводящего состава — бурда, то спустя некоторое, причём не сильно долгое, время она выгорает. После чего заклинание тратит остатки маны, распадается и предмет перестаёт работать. Если не забывать регулярно обновлять рунный узор, раз в неделю-две нанося такую же бурду, какую использовал дятел-изготовитель, то чары на чём-то вроде этого ящика, работающие в равномерном режиме без особых перепадов и нагрузок, могут продержаться и сезон, и даже целый год. Но потом всё-таки придётся тащить ящик к магу. А маг нанесёт свежую бурду, переналожит заклинание, и ящик снова станет подобием стабильного артефакта. Правда, наносить бурду и накладывать заклинание задаром маг не станет, так как он — тоже человек. Ему, как всем людям, хочется вкусно кушать, сладко пить и мягко спать. Поэтому обслуживаемые магические предметы у рунных зачарователей популярны. Сделал таких штук двадцать, продал за пол-клата каждый — и потом раз в сезон или раз в год стриги по те же пол-клата за подновление чар. Удобно!

— Яс-с-сно, — сказал Гелет, наблюдавший, как на протяжении этой длинной речи торговец, пойманный за руку, понемногу становится из бледного каким-то серо-синим. — Спасибо тебе за объяснения. Я и раньше видал, как резаные руны обмазывают всякими липкими составами. Но теперь буду знать, зачем это нужно.

— Рад за тебя. Ещё вопросы насчёт магии есть?

— Нет. Можешь вернуться в возок.

И Мийол вернулся. ...



Все права на текст принадлежат автору: Анатолий Михайлович Нейтак.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Путь Любопытства. Дилогия (СИ)Анатолий Михайлович Нейтак