Все права на текст принадлежат автору: Бернард Вербер, Бернар Вербер.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
День МуравьяБернард Вербер
Бернар Вербер

Бернар Вербер День муравья

Екатерине

Основа основ – единство (Авраам).

Основа основ – любовь (Иисус Христос).

Основа основ – экономика (Карл Маркс).

Основа основ – секс (Зигмунд Фрейд).

Основа основ – относительность (Альберт Эйнштейн).

А что же еще?..

Энциклопедия относительного и абсолютного знания. Эдмонд Уэллс

Аркан первый Властители рассветного часа

1. Вокруг
Темнота


Прошел год. В безлунном небе августовской ночи подрагивают звезды. Наконец тьма понемногу начинает редеть. Светает. Туман, будто шарфом, окутывает лес Фонтенбло. Но вот большое пурпурное солнце прогоняет туман и все искрится росой. Паутина в оранжевых жемчугах повисает варварски роскошной салфеткой. Будет жарко.

Крошечные существа кишат в листве, на ветвях. И в траве среди папоротника тоже. Они повсюду. Каких только нет. Несть им числа. Роса, чистейшая влага, омывает землю, где вот-вот произойдет удивительно странная исто…

2. Три разведчика в самом центре
Скорее, скорее.

Их ведет запах, и нет времени праздно разглядывать все вокруг. Три темных силуэта поспешно движутся по потайному коридору. Один из них выбрал потолок и проветривает наверху свои усики. На предложение спуститься он отвечает: «Вниз головой мне больше нравится – интереснее видеть мир вверх ногами».

Никто и не настаивает. Почему бы и нет, в конце концов? Трио поворачивает в более узкий проход. Теперь надо проверить каждую мелочь, прежде чем отважиться на новый шаг. Здесь настолько спокойно, что это не может не вызывать тревоги.

Они пробрались в самое сердце города, и здесь, конечно, все под контролем. Они двигаются медленнее. Стены прохода становятся все более гладкими. Они ползут по сухим листьям. Все члены их твердых рыжих телец пронизаны предвкушением.

И вот они в хранилище.

Остановились, изучают запахи. Пахнет смолой, кориандром, углем. Хранилище – недавнее изобретение. Во всех мирмицинских хранилищах складировали запасы пищи и расплод. Только в прошлом году перед зимней спячкой возникли новые неожиданные соображения:

Нельзя терять нажитые нами знания.

Наше общее сознание меняется очень быстро.

Знания наших предков должны послужить потомкам.

Мысль сохранять знания была новой для муравьев. Но она их воодушевила. Каждый приходил и выделял феромоны своего опыта в предназначенные для этого сосуды-коконы. Сосуды потом распределили по разделам.

Отныне все познания муравьев находились в этом хранилище, Химической библиотеке.

Муравьи нервничают, но их страх не мешает восхищению. Волнение выдают подрагивающие усики.

Они видят вокруг светящиеся коконы, которые лежат рядами по шесть штук, окутанные ароматом нашатыря. Коконы похожи на созревающие яйца. Но эти прозрачные яйцевидные сосуды не дадут начала новой жизни, – они до краев наполнены запахами, содержащими множество сведений из самых различных областей знаний: вот история королев династии Ни, дальше – элементарная биология, затем зоология (сведений по зоологии очень много), органическая химия, география, геология, стратегия величайших массовых сражений, территориальная политика последних десяти тысячелетий… При желании здесь можно найти даже кулинарные рецепты и планы городских окраин, имеющих плохую репутацию.

Усики зашевелились.

Скорее, скорее, поспешим, иначе…

Муравьи быстро прочищают антенны щеточками из тысячи волосков на сгибах лапок и принимаются изучать капсулы с феромонами опыта и знаний. Сверхчувствительными усиками они прикасаются к коконам и узнают, что именно в них содержится.

Внезапно один из муравьев замирает. Ему почудился шорох. Неужели?.. Они так боятся, что их обнаружат!

Все трое в испуге ждут. Кто же это может быть?

3. В гостях у братьев Сальта
– Открой, наверняка пришла мадемуазель Ногар.

Себастьен Сальта, наклонив свое длинное туловище, повернул ручку двери.

– Здравствуйте, – сказал он.

– Здравствуйте. Все готово?

– Да, готово.

Три брата Сальта отправились за большим коробом из полистирола, а принеся его, достали оттуда стеклянный шар с отверстием наверху, полный коричневых крупинок.

Все склонились над шаром. Каролина Ногар не удержалась и опустила правую руку в шар. Коричневые крупинки потекли у нее между пальцами. Она наслаждалась их запахом, словно драгоценным ароматом кофе.

– Трудно было это сделать?

– Очень, – ответили братья в один голос.

– Но дело того стоило, – добавил один из них.

Себастьен, Пьер и Антуан Сальта были настоящими великанами ростом под два метра. Они встали на колени и тоже погрузили пальцы в шар с крупинками.

Три свечи в высоком канделябре освещали золотисто- оранжевым светом необычную сцену.

Каролина Ногар уложила шар в чемоданчик, набитый поролоном. Посмотрела на братьев-великанов, улыбнулась и ушла, не сказав более ни слова.

Пьер Сальта с довольным видом вздохнул:

– На этот раз, полагаю, мы у цели.

4. Бег-преследование
Ложная тревога. Шорох сухого листка. Муравьи продолжают поиск.

Они обнюхивают каждый сосуд, наполненный сведениями.

Наконец находят то, что искали.

По счастью, это оказалось несложно. Бережно снятый драгоценный сосуд переходит из лапок в лапки. Он похож на яйцо, наполнен феромонами и герметически запечатан каплей сосновой смолы. Муравьи открывают его. Одиннадцать сегментов усиков-антенн впитывают первую порцию запаха.

Расшифровка запрещена.

Прекрасно. Запрет говорит о ценности содержимого. Они кладут яйцо на пол и опускают в него кончики усиков.

Запах, насыщенный сведениями, струится по мозговым извилинам.

Расшифровка запрещена.

Феромон памяти номер 81.

Тема: Автобиография.


Меня зовут Шли-пу-ни.

Я дочь Бело-киу-киуни.

Я 333-я королева династии Ни и единственная матка города Бел-о-Кан.

Я не всегда звалась так. До того как стать королевой, я была 56-й весенней принцессой. Ибо в такое время и под таким номером я родилась.

В юности я считала, что город Бел-о-Кан – это вся Вселенная. Я думала, что муравьи – единственные цивилизованные существа на планете. Я думала, что термиты, пчелы и слепни – это варвары, которые не следуют нашим обычаям из-за собственной темноты и невежества.

Я считала, что другие виды муравьев ниже нас по уровню развития, что муравьи-карлики слишком ничтожны, чтобы их замечать.

Я жила в гинекее для принцесс-девственниц в глубине Запретного города. Единственным моим желанием было стать похожей на мою мать и тоже создать муравейник, который выстоит под натиском любых перемен.

Так было до того дня, когда к нам принесли раненого принца номер 327, он рассказал мне очень странную историю. Принц утверждал, что наша охотничья экспедиция была сметена невиданным оружием огромной разрушительной силы.

Мы тогда заподозрили наших соперников – карликовых муравьев, объявили им войну, знаменитую войну Маков, и в величайшем сражении одержали над ними верх. И хотя война стоила миллионов жизней наших солдат, она открыла нам глаза на наше заблуждение. У карликов не было никакого секретного оружия.

Тогда мы обвинили в потерях термитов, наших исконных врагов. И опять ошиблись. Их большой город на востоке превратился в город-призрак: неизвестный газ уничтожил всех его обитателей.

Мы стали искать врагов в нашем собственном городе и обнаружили тайную армию, которая считала себя хранительницей покоя муравейника и любыми средствами уничтожала информацию, способную потревожить жителей. Убийцы источали особый запах, запах горной породы, и требовали, чтобы их называли белыми кровяными шариками. Они взяли на себя обязанность цензоров. Так мы узнали, что муравейник – коллектив и одновременно организм – обладает защитными силами, которые готовы на все, лишь бы сохранить в неприкосновенности наше невежество.

Благодаря беспримерной одиссее бесполого воина номер 103683 мы наконец узнали, что на восточной окраине мира существуют…

Один из троих муравьев прерывает чтение. Ему кажется, что он чувствует чье-то присутствие. Мятежники, насторожившись, прячутся. Все тихо. Один усик робко приподнимается над укрытием, вскоре его примеру следуют пять остальных.

Шесть чувствительных усиков преображаются в радары, вибрируя с частотой 18 000 колебаний в секунду. Все обладающее запахом они мгновенно опознают.

Опять ложная тревога. Вокруг по-прежнему никого. Муравьи снова принимаются за расшифровку феромонов.

На восточной окраине мира существуют стада гигантских животных.

Мирмицинская мифология запечатлела их в поэтических образах. Но они далеки от настоящей поэзии.

Кормилицы пугали нас ими, рассказывая страшные сказки. Но они ужаснее любой жути.

Раньше я не верила историям о гигантских чудовищах, охраняющих край света и живущих небольшими стадами. Думала, это сказки для юных доверчивых принцесс.

Но теперь я знаю: ОНИ существуют.

ОНИ уничтожили охотничью экспедицию.

ОНИ отравили газом город термитов.

ОНИ разожгли пожар, уничтоживший Бел-о-Кан и убивший мою мать.

ИХ зовут ПАЛЬЦЫ.

Я не хотела бы ничего о них знать, но это невозможно.

Повсюду в лесу мы видим следы их присутствия.

Каждый день донесения разведчиков подтверждают: Они все ближе подходят к нашему миру и Они для нас все более опасны.

И я приняла решение обратиться с призывом к соплеменникам: «Воины! Все в поход против ПАЛЬЦЕВ! Вооружившись, мы двинемся в великий поход и уничтожим всех ПАЛЬЦЕВ на планете! Пока не поздно!»

Такого они не ожидали. Им понадобилось время, чтобы до них дошел феромон сосуда. Три муравья-разведчика отправились за сведениями, и вот они их получили.

Военный поход против ПАЛЬЦЕВ.

Во что бы то ни стало необходимо оповестить остальных. Хорошо бы узнать побольше. И они вновь опускают в сосуд усики.

Одолеть чудовищ я надеюсь с помощью двадцати трех легионов штурмовой пехоты, четырнадцати легионов легкой артиллерии, сорока пяти легионов вездеходов ближнего боя, двадцати девяти легионов…

Снова шорох. На этот раз сомнений быть не может: песок поскрипывает под коготками. Три самозванца поднимают усики, наполненные запретной информацией. Знание далось им слишком легко. И вот теперь они в ловушке. Скорее всего, им умышленно позволили проникнуть в Химическую библиотеку, а теперь они в ловушке. Ножки напружинились, все трое готовы к прыжку. Поздно. Враги уже здесь. Но мятежникам все же удается схватить кокон с драгоценной информацией и скрыться, свернув в боковой проход.

Сигнал тревоги передается запахом на бельоканском диалекте, феромоном с химической формулой C8H18О. Отклик следует незамедлительно – слышится топот ножек сотен муравьев-воинов.

Самозванцы ползут по-пластунски. Было бы обидно погибнуть единственному отряду мятежников, который сумел проникнуть в Химическую библиотеку и прочитал, безусловно, самое главное послание королевы Шли-пу-ни!

Бег и погоня по галереям Города. Муравьи мчатся на бешеной скорости, и на поворотах их заносит, как бобслеи на соревнованиях. Теперь они уже не спускаются вниз, а мчатся по потолку. Воистину верх и низ – понятия в муравейнике относительные. Благодаря зазубринам на лапках муравьи могут бегать и лазить повсюду.

Шестиногие болиды развивают невероятную скорость. И с такой же невероятной скоростью движутся мимо них стены коридора.

Вверх, вниз, вправо, влево. На пути беглецов и преследователей пропасть. Все благополучно переправляются, кроме одного – он, поскользнувшись, падает.

Внезапно перед мятежником, который бежал первым, появляется блестящая маска. Он не успевает понять, что происходит, а из-под маски показывается острый конец брюшка, наполненного муравьиной кислотой. Ядовитая струя в один миг уничтожает муравья. Испуганный второй мгновенно поворачивает в галерею, расположенную перпендикулярно.

Разбегаемся! – вопит он на присущем муравьям языке запахов. Все шесть его лапок вязнут в рыхлой земле. Скорость потеряна. Слева выскакивает муравей-воин. Они бегут рядом и до того быстро, что воин не может вцепиться в соперника челюстями, не может воспользоваться кислотой. Он пытается толкнуть мятежника, прижать к стене.

Хитиновые панцири стучат друг о друга. Муравьи двигаются со скоростью сто метров в час по узким галереям муравейника, стараясь столкнуться. Поставить подножку. Или хотя бы куснуть.

Они мчатся и не замечают, как сужается коридор, и в какой-то миг коридор-воронка сжимает их, оба болида от столкновения взрываются. Брызги хитина летят во все стороны.

Третий мятежник продвигается, перебирая лапками, по потолку, опустив вниз голову. Стрелок берет его на прицел и отстреливает ему правую заднюю лапку. От неожиданности болид-мятежник роняет драгоценный кокон с феромоном королевы.

Стража хватает вожделенный сосуд.

Выстреливает струйка кислоты, и вот один усик похитителя уничтожен. Брызги угодили в потолок, и сыпется песок, заваливая проход.

Несчастный мятежник с облегчением переводит дух, но он знает: теперь ему несдобровать. Мало того что он лишился ноги и усика-антенны, так его со всех сторон окружает стража.

Муравьи-воины уже настигают его. В него бьют муравьиной кислотой. Он лишается еще одной лапки, на этот раз передней, но продолжает двигаться на оставшихся четырех, ухитрившись найти в коридоре извилину.

Стражник берет его на прицел, однако у раненого тоже есть запас кислоты. Он принимает боевую позицию, опуская брюшко, и целится в стражника. Ба-бах! В яблочко! А вот выстрел другого стражника не так удачен, он оторвал мятежнику только среднюю левую лапку. У него осталось только три. Последний уцелевший мятежник ковыляет, едва дыша. Любой ценой он должен выбраться из западни и предупредить остальных бунтарей о боевом походе против Пальцев.

– Он прошел здесь! Вот здесь! – кричит воин, обнаружив обожженный труп погибшего стражника.

Где же ему укрыться? Уцелевший лазутчик как можно глубже вкапывается в потолок. Стражникам не приходит в голову посмотреть наверх.

Потолок – удачное место для укрытия.

Однако стражники замечают его во время повторного обхода – на одного из них упала капля. Капля прозрачной крови раненого мятежника.

Проклятая гравитация!

И третий мятежник падает с потолка вместе с обломками и песком, он хлещет всех подряд оставшимися лапками и усиком. Один стражник перехватывает его лапку, выкручивает и отрывает. Другой прокусывает ему грудь острыми челюстями. И все-таки он выворачивается. У него остаются всего две лапки, и он ковыляет кое-как. Но все тщетно – острые жвалы откусывают ему голову, голова катится по наклонному полу галереи.

Безголовое туловище делает еще с дюжину шагов по инерции, замирает и падает. Охранники подбирают останки и оттаскивают на свалку, где уже лежат два товарища несчастного. Вот что ждет слишком любознательных!

Три мертвых тела, как три марионетки, сломанные чьими-то руками до начала спектакля.

5. Началось
Газета «Воскресные известия»:

Таинственное преступление. Тройное убийство на улице Фазандери


«В четверг в жилом доме на улице Фазандери были обнаружены три мертвых тела. Причина смерти Себастьена, Пьера и Антуана Сальта неизвестна. Братья жили вместе в одной квартире.

Квартал пользуется хорошей репутацией, безопасен. Деньги и ценные вещи не тронуты. Дверь не взломана. Никакого оружия, которое могло стать причиной смерти, на месте преступления не обнаружено.

Расследование поручено знаменитому Жаку Мельесу, комиссару отдела убийств города Фонтенбло, и обещает много сюрпризов. Загадочное преступление заставит любителей детективных загадок поломать голову. Убийце остается только трепетать. Л.У.»

6. Энциклопедия
Снова вы?

Стало быть, вы открыли второй том моей «Энциклопедии относительного и абсолютного знания».

Первый был выложен на виду, на аналое подземного храма, этот раскопать было куда труднее, не так ли?

Браво!

А кто вы такой? Племянник Джонатан? Моя дочь?

Нет, не дочь, не племянник.

Приветствую вас, неведомый читатель!

Мне хотелось бы познакомиться с вами поближе. Узнать имя того, кто листает эту книгу, возраст, пол, национальность, профессию.

Чем вы интересуетесь?

В чем ваша сила и какие у вас слабости?

Впрочем, все это не важно. Я знаю, кто вы.

Я чувствую ваши руки, ласково касающиеся моих страниц. Должен сказать, мне это приятно. Кончики ваших пальцев, линии их отпечатков открывают мне самые сокровенные ваши черты.

Такая крошечная частичка целого, а в ней записано все. Я могу судить даже о генах ваших предков.

Надо же! Миллионы людей оставляли после себя потомков. Они влюблялись, совершали акты любви, и дело дошло до вашего рождения.

Сегодня мне кажется, что я вижу вас прямо перед собой. Не надо улыбаться. Держитесь естественно. Дайте возможность вчитаться в вас повнимательнее. В вас столько всего, что вам трудно это представить.

Вы не просто имя, фамилия и социальное положение.

В вас есть вода, ее 71 процент, углерод – 18 процентов, азот – 4 процента, кальций – 2 процента, фосфор – 2 процента, калий – 1 процент, сера – 0,5, натрий – 0,5, хлор – 0,4 процента. И еще добрая суповая ложка всевозможных жизненно необходимых элементов: магния, цинка, марганца, меди, йода, никеля, брома, фтора, кремния. И, конечно, небольшая щепотка алюминия, молибдена, ванадия, свинца, олова, бора.

Вот основа вашего существования.

Все эти элементы – продукты горения звезд, их можно найти не только в вашем теле. Вода в вас точно такая же, как в самом пресном океане. Фосфор роднит вас со спичками. Хлор точь-в-точь такой же, каким обеззараживают воду в бассейнах. Но вы не только это.

Вы – собор из химических веществ, изумительная конструкция с индивидуальными пропорциями, равновесием, механизмами, сложность которых трудно вообразить. Ведь ваши молекулы состоят из атомов, частиц, кварков, пустот, объединяемых полями: электромагнитным, гравитационным, электронным… В общем, представить все это ни у кого нет никакой возможности.

Что ж! Если вам удалось найти мой второй том, значит, вы не промах и уже много чего узнали о моей вселенной. И что вы совершили после того, как почерпнули познания из первого тома? Революцию? Или стали эволюционировать?

Ничего не совершили, я уверен.

Ну, так устраивайтесь поудобнее, чтобы читать дальше и как можно внимательнее.

Выпрямите спину. Дышите ровно.

Расслабьте губы.

Теперь слушайте меня!

Все, что вас окружает во времени и пространстве, не бесполезно. Вы сами не бесполезны. Ваша эфемерная жизнь исполнена смысла.

Жизнь не ведет в тупик. Все осмысленно.

Меня, говорящего с вами во время вашего чтения, едят черви. Впрочем, не только они. Я питаю юные многообещающие ростки кервеля. Люди моего поколения не поняли моих рассуждений.

Мне уже нечего ждать. Я оставил лишь едва заметный след… свою книгу.

Мне нечего ждать, но вам – есть.

Вы удобно устроились? Расслабьтесь. Думайте только о вселенной, в которой вы лишь пылинка.

Вообразите, что ход времени ускорился. Хлоп! Вы родились, вылетели из матери банальной вишневой косточкой. Ням-ням-ням – проглотили множество разнообразных блюд, переработали тонны растений и животных в экскременты. Хлоп! Умерли.

И чем же вы занимались всю жизнь?

Да ничем! В этом нет сомнений.

Так займитесь! Сделайте хоть что-нибудь, хоть какую-нибудь мелочь, черт вас побери! Прежде чем умереть, постарайтесь хоть что-то сделать.

В вашем рождении есть смысл. Попытайтесь понять, для чего вы появились на свет! В чем состояла ваша пусть крошечная, но миссия?

Вы родились не случайно.

Живите внимательно.

Эдмонд Уэллс
Энциклопедия относительного и абсолютного знания. Том II.
7. Метаморфозы
Гусеница не любит, когда ее учат, что ей следует делать.

Толстая зеленая волосатая гусеница с черными и белыми полосками отползла подальше от стрекозы, которая посоветовала ей остерегаться муравьев, и направилась к концу ветки ясеня.

Она ползет, выгибая спину. Выдвигает сначала шесть передних лапок. Десять задних присоединяются к передним благодаря петле, в которую превращается ее туловище.

Добравшись до конца ветки, гусеница выделяет немного клейкого вещества, закрепляет свою заднюю часть и бросается вниз головой.

Она очень устала. Она покончила с жизнью личинки. Конец мученьям. Теперь она умирает. Или преображается.

Тише.

Она обмоталась крепкой шелковой нитью и оказалась в коконе.

Ее тело сделалось волшебным котлом. Как же долго она ждала этого дня. Как долго!

Кокон твердеет, белеет. Ветерок баюкает удивительную белую ягоду.

Проходит несколько дней, и кокон надувается, словно набрав в себя много воздуха. Дыхание у него выравнивается. Он вибрирует. Кокон – маленькая алхимическая лаборатория, которая готовит чудо, смешивая краски, камедь, редкие добавки, нежные ароматы, изумительные запахи, соки, гормоны, жиры, кислоты, оболочки и волшебство.

Все отмерено, все подогнано одно к другому с немыслимой точностью – созидается новое живое существо. И вот в коконе возникает щель. Из серебристой оболочки робко появляется усик и расправляется.

Потихоньку из гробницы-колыбельки высвобождается тельце – новое существо ничуть не похоже на гусеницу, породившую его.

Муравей, оказавшийся неподалеку, наблюдал за чудом рождения. Священнодействие заворожило его, но, опомнившись, он сообразил, что перед ним добыча. Он быстро побежал по ветке, торопясь убить новорожденное существо, пока оно не улетело.

Влажное тельце мотылька Пятнистого Сфинкса окончательно высвобождается из оболочки. Он раскрывает крылья. Что за чудесные краски! Сказочная игра цвета на чешуйках легких узорных зубчатых опахал. Темные зубцы отливают невероятными оттенками: сияющим желтым, матовым черным, блестящим оранжевым, карминным, ярко-красным, перламутровым антрацитом.

Муравей-охотник опускает брюшко, занимая боевую позицию. И зрение, и обоняние его нацелены только на мотылька.

Сфинкс замечает муравья. Кончик брюшка, направленный на него, показался ему любопытным, но он знает: оттуда появится смерть. Умирать ему совсем не хочется. Не сейчас. Столь ранняя смерть была бы так огорчительна.

Две пары сферических глаз встречаются.

Муравей всматривается в мотылька. Он прекрасен, слов нет, но личинок надо кормить свежим мясом. Муравьи не вегетарианцы, нет, нет и нет! Муравей догадывается, что добыча собралась улететь, и поднимает свое оружие. Сфинкс в тот же миг взлетает. Муравьиная кислота пробивает маленькую идеально круглую дырочку в его крыле.

Сфинкс немного снижается. Сквозь дырочку в правом крыле со свистом проходит воздух. Муравей – опытный стрелок, он уверен, что попал в мотылька. Но тот продолжает махать крыльями и держится в воздухе. Крылья еще влажные, но при каждом взмахе они становятся суше. Сфинкс набирает высоту и смотрит на оставшийся внизу кокон. Ни малейшего сожаления.

Муравей-охотник по-прежнему в засаде. Он опять стреляет. Листок, случайно сорванный ветром, преграждает путь смертоносной струе. Сфинкс делает поворот на крыле и благополучно улетает.

Номер 103 683, солдат Бел-о-Кана, упустил добычу. Мотылек теперь для него недосягаем. Муравей мечтательно смотрит на улетающее чешуекрылое и чувствует укол зависти. Куда он полетит? Похоже, на край света.

Да. Пятнистый Сфинкс полетел на восток и вскоре растворился в воздухе. Он летел много-много часов подряд, небо потемнело, и вдруг вдалеке он увидел свет и устремился к нему.

У мотылька Сфинкса теперь одно желание – долететь до волшебного света. Он летит очень быстро, он совсем рядом с сиянием, он жаждет слиться с ним, испытать неземной восторг и потому еще быстрее машет крылышками.

Вот Сфинкс прямо рядом с огнем. Еще чуть-чуть, и пламя опалит ему крылья. Но что мотыльку до этого? Он хочет раствориться в огненном жаре. Расплавиться в сияющем солнце. Неужели Пятнистый Сфинкс сгорит?

8. Мельес решает загадку смерти братьев Сальта
– Нет?

Комиссар, достав из кармана жевательную резинку, сунул ее в рот.

– Нет, нет и нет. Не пускайте сюда журналистов, я спокойно изучу своих жмуриков, а там посмотрим. И погасите свечи в канделябре. Кто вздумал их зажечь? Или в доме были неполадки с электричеством? Но теперь ведь все починили? Ну, так гасите, нечего рисковать и устраивать пожар!

Кто-то из помощников задул свечи. Мотылек, чьи крылышки готовы были загореться, избежал кремации.

Комиссар с сопеньем жевал резинку, осматривая квартиру в доме на улице Фазандери.

Двадцать первый век мало чем отличался от предыдущего. А вот криминология понемногу эволюционировала. Трупы стали заливать формалином и прозрачным воском, чтобы они сохраняли то самое положение, в каком их застигла смерть. Теперь сцену убийства полиция могла изучать сколько пожелает. Это куда удобнее, чем работать с начертанными мелом допотопными силуэтами на полу.

Ясности все еще никакой не было, и полицейские успели привыкнуть к несчастным жертвам, залитым прозрачным воском, лежавшим с открытыми глазами, сохраняя позы, в каких умерли.

– Кто сюда вошел первым?

– Инспектор Каюзак.

– Эмиль Каюзак? Где он? Ах, внизу! Отлично! Скажите ему, чтобы поднялся ко мне.

Молодой полицейский мялся в нерешительности.

– Господин комиссар, здесь одна журналистка из «Воскресных известий» уверяет, что…

– В чем она там уверяет? Нет! Никаких журналисток! Идите за Эмилем!

Мельес для начала обследовал вдоль и поперек гостиную, потом склонился над Себастьеном Сальта. Он едва ли не прижался носом к искаженному лицу покойника, чьи глаза почти выкатились из орбит, брови были подняты, ноздри раздуты, а рот с вывалившимся языком был широко открыт. Комиссар рассмотрел вставные зубы во рту и остатки пищи на них. Себастьен явно жевал арахис и изюм перед смертью.

Мельес повернулся к телам двух других братьев. У Пьера глаза тоже вылезли из орбит, и рот тоже был открыт. Прозрачный воск сохранил гусиную кожу у него на руках. Лицо Антуана было искажено выражением ужаса.

Комиссар достал из кармана лупу с подсветкой и принялся изучать кожу Себастьена Сальта. Волоски стояли дыбом. Кожа была покрыта пупырышками.

Перед Мельесом возникла знакомая фигура. Наверх поднялся инспектор Эмиль Каюзак, добросовестный служака, проработавший сорок лет в отделе убийств Фонтенбло. Седые виски, торчащие усы и животик. Каюзак был человеком солидным, за что его и ценили в городе. Единственное, чего ему хотелось, – так это спокойно, без лишних треволнений дотянуть до пенсии.

– Значит, ты, Эмиль, вошел сюда первым?

– Так точно.

– И что увидел?

– Да то же самое, что и ты. И сразу распорядился, чтобы трупы залили воском.

– Правильная мысль. И что ты об этом думаешь?

– Ран нет, отпечатков нет, орудий убийства нет, возможности войти и выйти тоже… Думаю, это дело для тебя, и ни для кого другого.

– Спасибо.

Комиссар Жак Мельес был молод, ему едва исполнилось тридцать два, но он уже заработал репутацию опытного следователя. Он ненавидел рутину и находил оригинальные решения для самых запутанных дел.

У Жака Мельеса за плечами была солидная научная подготовка, но он отказался от блестящей карьеры ученого и отдался своей единственной страсти – изучению преступлений. В мир вопросительных знаков его привели книги, он с детства зачитывался детективами. Жак Мельес впитал в себя три тысячелетия полицейских расследований, начиная с судьи Ди[1] и Шерлока Холмса, не упустив из вида Мегрэ, Эркюля Пуаро, Дюпена и Рика Декарда.

Поиск идеального преступления стал для него неким подобием поиска Грааля, совершить такое надеется каждый нарушитель, но ни один до сих пор не совершил. Мельес хотел быть профессионалом и поступил в Парижский институт криминологии. Там он впервые исследовал свежий труп (и впервые упал в обморок). Там научился открывать замки шпилькой, изготавливать и обезвреживать самодельные бомбы. Изучил тысячу способов, какими можно положить конец человеческому существованию.

Он слушал лекции, но его постоянно что-то разочаровывало – материалу чего-то недоставало. Речь всегда велась о преступниках, которые позволили себя поймать. Если сказать точнее, о дураках. А вот об умных преступниках так никто ничего и не узнал. Их не нашли. И возможно, кто-то из оставшихся безнаказанными совершил уже не одно идеальное преступление…

Только работая в полиции, можно было узнать об этом предмете все. Следовало самому взяться за поиски. Жак Мельес так и поступил. Ему без труда дался подъем по служебной лестнице. Первым громким и успешным делом Мельеса был арест институтского профессора, читавшего лекции по обезвреживанию бомб. Он оказался главарем террористической организации, нашедшим идеальное прикрытие.

Комиссар Мельес тщательно обследовал гостиную. Обшарил глазами каждый угол. Потом принялся рассматривать потолок.

– А скажи мне, Эмиль, были здесь мухи, когда ты вошел?

Инспектор ответил, что не обратил на это внимания. Когда он вошел, двери и окна были закрыты, но потом окно открыли, и, если здесь были мухи, они скорее всего улетели.

– А это важно? – забеспокоился он.

– Да. Впрочем, не слишком. Скажем, жаль, что мы этого не знаем. Ты завел дело на убитых?

Каюзак заглянул в сумку, висевшую у него на плече, и вытащил картонную папку. Комиссар просмотрел лежавшие в ней бумаги.

– И что ты об этом думаешь?

– Есть кое-что любопытное. Все братья Сальта были химиками, но один из них, Себастьен, был не так прост, как казалось. Он вел двойную жизнь.

– Так-так, и…

– Себастьен Сальта был одержим азартными играми. Его коньком считался покер. Себастьена даже называли гигантом покера. Не только из-за роста, а еще и потому, что он задирал ставки до гигантских размеров. Не так давно крупно проигрался. Задолжал огромную сумму. Надеясь расплатиться, продолжал играть. Но ему не везло.

– Откуда тебе это известно?

– Не так давно терся среди игроков. Дела Себастьена были плохи. Похоже, ему грозила смерть, если бы в ближайшее время он не расплатился.

Мельес в задумчивости продолжал жевать резинку.

– Значит, в отношении Себастьена был мотив…

Каюзак, соглашаясь, кивнул:

– Так ты думаешь, он их опередил и покончил с собой?

Комиссар пропустил вопрос мимо ушей и снова повернулся к двери.

– Когда ты пришел, дверь была заперта изнутри?

– Так точно.

– И окна тоже?

– Все до единого.

Мельес яростно терзал жвачку.

– И что же ты думаешь? – спросил Каюзак.

– Самоубийство. Может, это слишком простая версия, но она все объясняет. Никакого вмешательства со стороны, поскольку никто и не мог сюда войти. Все произошло в квартире при закрытых дверях. Себастьен убил братьев и покончил с собой.

– Так. Но каким образом?

Мельес прикрыл глаза, ожидая озарения, потом сказал:

– Отравил. Яд замедленного действия. Скорее всего, какой-нибудь цианид в карамельке. Конфета тает в желудке и высвобождает смертельный яд. Своего рода химическая бомбочка. Ты ведь мне сказал, что он химик, да?

– Да. Работал в компании «Общая химия», КОХ.

– Ну, вот видишь! Вполне мог изготовить отравленную бомбочку.

Каюзак все-таки сомневался:

– А почему у них у всех гримасы ужаса?

– Это боль. Когда цианид начинает действовать на желудок, боль адская. В сто раз хуже язвы.

– Я могу понять, что Себастьен Сальта покончил с собой, – не унимался Каюзак. – Но зачем ему потребовалось убивать братьев? Они-то ничем не рисковали.

– Хотел избавить их от банкротства. К тому же в людях живет исконный инстинкт: умирая, им хочется забрать с собой всю свою семью. В Древнем Египте заодно с фараоном хоронили его жену, наложницу, слуг, домашних животных и утварь. Одному уходить в царство мертвых страшно, вот и берут с собой тех, кто поближе.

Уверенность комиссара подействовала на инспектора. Конечно, версия самоубийства выглядела довольно примитивной и поверхностной. Ну и что? Зато она объясняла полное отсутствие постороннего вмешательства.

– Итак, подвожу итог, – снова заговорил Жак Мельес. – Почему было заперто? Потому что убийство происходило внутри. Кто убил? Себастьен Сальта. Каким образом? Ядом собственного изготовления. Какой мотив? Отчаяние, невозможность расплатиться с огромными карточными долгами.

Сомнения Эмиля Каюзака рассеялись. Газеты кричали о загадочном преступлении, а разгадка оказалась совсем простой. Комиссар разрешил ее без экспертизы, копания с уликами, перекрестных допросов свидетелей – словом, без нудной рутины. К тому же комиссар Мельес так себя зарекомендовал, что ему поверят все. Да и как иначе? Его версия дает всему исчерпывающее объяснение.

К следователям подошел полицейский в форме:

– Там все та же журналистка из «Воскресных известий», она хотела бы взять у вас интервью. Ждет уже больше часа, очень настаивает.

– Хорошенькая?

Полицейский утвердительно кивнул:

– Даже очень. Азиатка.

– Вот как? И как зовут? Чунь Ли[2] или Ман Ши-нан?

Полицейский запротестовал:

– Ничего подобного. Летиция Уэллс, как-то так, мне кажется.

Жак Мельес колебался. Посмотрел, который час, и принял решение.

– Передайте мадемуазель, я очень сожалею, но у меня нет времени. Начинается моя любимая телепередача «Найди разгадку». Знаешь ее, Эмиль?

– Слышал, но не видел.

– Напрасно. Ее должен смотреть каждый полицейский для разминки мозгов.

– Мои мозги жизнь размяла лучше некуда.

Полицейский кашлянул:

– Так что с журналисткой из «Воскресных известий»?

– Передайте ей, что я сделаю заявление для Центрального информационного агентства. Надеюсь, это послужит для нее источником вдохновения.

Полицейский позволил себе задать еще один короткий вопрос:

– Значит, вы уже нашли виновника преступления?

Жак Мельес снисходительно улыбнулся, дав понять, что легкость задачи его огорчила, но таиться не стал:

– Два убийства и одно самоубийство, все три с помощью яда. Себастьен Сальта был в отчаянии от непомерных долгов и решил покончить со всем одним махом.

Комиссар помолчал, потом попросил всех очистить помещение, погасил свет и запер дверь.

На покрытых воском покойниках играли красные и синие блики от уличных неоновых вывесок. Заключение комиссара Мельеса лишило сцену трагического ореола. Три отравленных, только и всего.

Все, к чему прикасался Жак Мельес, становилось обыденным.

Факт, и точка.

Три сюрреалистические фигуры в мерцании разноцветных бликов. Три застывших страдальца, похожих на жертвы в Помпеях.

Вот только ужас, исказивший их лица, говорил, похоже, о том, что они увидели нечто пострашнее извержения Везувия.

9. Разговор с мертвой головой
Номер 103 683 успокоился, но пока оставался в боевой позиции. Красавец мотылек не вернулся. Мохнатой лапкой муравей заправил острие на брюшке и направился к концу ветки, чтобы забрать с собой кокон. Пригодится в муравейнике. Можно в нем держать медвяную падь, можно пользоваться как флягой.

Номер 103 683 протер усики и настроил их на 12 000 колебаний в секунду, желая узнать, нет ли еще чего-нибудь полезного поблизости. Нет, никакой добычи. Тем хуже.

Рыжий муравей номер 103 683 из федерального города Бел-о-Кан. Ему полтора года, что соответствует сорока годам у людей. Он из касты бесполых солдат-разведчиков. Высоко поднятые усики муравья похожи на султан. Постановка головы и грудного отдела говорит о решительности. Щетка-шпора на одной из лапок сломана, но в целом он в полном порядке, хотя панцирь его исполосован шрамами.

Сферические фасетчатые глазки озирают окрестность. Муравей видит, что впереди, сзади и наверху, одновременно. Никаких движений. Не стоит терять здесь время.

Муравей спускается вниз, используя зазубрины на лапках. Это несложно, ведь он может выделять особую жидкость, которая помогает перемещаться по совершенно гладким поверхностям, двигаться вертикально вверх и вниз головой.

Номер 103 683 улавливает нужный запах и направляется в сторону города. Вокруг мощным строевым лесом высится трава. Попадаются бегущие в разных направлениях рабочие муравьи из Бел-о-Кана, их тоже ведут запахи. Кое-где муравьи, путевые рабочие, прокопали канавки, чтобы снующим здесь работягам не мешали солнечные лучи.

Нежданно-негаданно на муравьиную дорогу выбирается Слизняк. Муравьи-воины мигом прогоняют его грозными жвалами. А потом убирают слизь, которая после него осталась.

Номер 103 683 видит очень любопытное насекомое. У него только одно крыло, и оно ползет по земле. При ближайшем рассмотрении оказывается, что это муравей, который тащит крыло стрекозы. Муравьи обмениваются приветствиями. Этому охотнику больше повезло. Вернуться с коконом или без кокона – большой разницы нет.

Понемногу вырисовывается тень Города. Потом небо вообще исчезает. Остается только гора веток.

Это и есть Бел-о-Кан.

Его основала муравьиная королева-беглянка (Бел-о-Кан и означает Город беглецов). Он участвовал в междоусобных войнах, на него обрушивались ураганы, нападали термиты, оводы, птицы, но он гордо стоит тут вот уже больше пяти тысячелетий.

Бел-о-Кан – главный город рыжих муравьев в Фонтенбло.

Бел-о-Кан – самая мощная политическая сила этого региона.

Бел-о-Кан – город, где возникло эволюционное движение муравьев-мирмицинов.

Угрозы сплачивают его жителей. Войны делают сильнее. Неудачи – умнее.

Бел-о-Кан – город тридцати шести миллионов глаз, ста восьми миллионов лапок, восемнадцати миллионов умных голов. Город живой и великолепный.

Номер 103 683 знает здесь каждый перекресток, каждый подземный мост. В детстве он побывал в помещениях, где ухаживали за белыми кладками, из которых вылупливалось множество малышей, и в тех отсеках, где висели, подвешенные к потолку неподвижные муравьи-бочки. Он побывал в галереях Запретного города, прогрызенных в древние времена термитами в древесине сосны. Со временем он стал свидетелем нововведений, которые внедрила королева Шли-пу-ни, его единомышленница и в далеком прошлом – спутница в рискованных путешествиях.

Шли-пу-ни основала эволюционное движение мирмицинов. Она отказалась от титула «Новая Бело-киу-киуни» и пожелала создать собственную династию королев Шли-пу-ни. Она изменила систему мер, заменив голову (3 миллиметра) шагом (1 миллиметр). С тех пор белоканцы, совершая далекие путешествия, измеряли расстояния одинаковой со всеми другими муравьями мерой.

Шли-пу-ни собрала Химическую библиотеку, сделав ее фундаментом и основой эволюционного движения. И еще она приглашала к себе различных насекомых, изучала их и создавала новые феромоны. Ей даже удалось приручить кое-кого из летающих и плавающих, – жуков-носорогов и плавунцов.

Номер 103 683 и Шли-пу-ни уже очень давно не виделись. У молодой королевы нет ни единой свободной минутки, она занята кладкой яиц и обновлением Города. Но муравей-солдат не забыл их совместных странствий по подземному Городу в поисках секретного оружия, жука ломехузу[3], который пытался одурманить их своим особым веществом, помнит борьбу с муравьями-шпионами, пахнущими известняком.

И еще номер 103 683 помнит их долгое путешествие на восток, свои впечатления от края света и страны Пальцев, где погибает все живое.

Вернувшись оттуда, воин-муравей стал просить снарядить туда новую экспедицию, но ему ответили, что дел и здесь хватает, нет смысла тратить силы на смертельно опасное путешествие на край Земли.

Все это в далеком прошлом.

Муравьям вообще несвойственно думать о прошлом. Впрочем, и о будущем тоже. Они не чувствуют себя отдельными особями. У них нет понятий «я», «мое» или «твое». Каждый из них всегда – частичка сообщества и действует исключительно ради него. Не отдавая себе отчета в собственном отдельном существовании, муравей не ощущает и страха смерти. Экзистенциальные кризисы ему неведомы.

Но в номере 103 683 произошли глубинные изменения. Благодаря путешествию на край света, в нем забрезжило смутное осознание своего «я», еще очень туманное, но уже болезненное. Как только начинаешь ощущать свою обособленность, возникают так называемые абстрактные проблемы. Муравьи называют это явление болезнью души. Чаще всего ею страдают муравьи, обладающие полом. По мнению мудрых мирмицинов, если муравей задает себе вопрос, не началась ли у него болезнь души, то это верный признак, что заболевание уже пустило глубокие корни.

Номер 103 683 старается обходиться без вопросов. Но это очень трудно…

Дорога, по которой он спешит, расширяется. Муравьев на ней теперь гораздо больше. Двигаясь вперед вместе с толпой, он старается чувствовать себя частичкой этой суетливой массы. Другие: быть с другими, жить с другими, чувствовать себя единым с другими, – что может быть лучше?

Муравей ползет по широкой дороге, запруженной муравьями. Вот они уже на подступах к четвертым воротам Города. Как обычно, здесь столпотворение. Муравьев так много, что возникают заторы. Нужно бы расширить эти ворота и упорядочить движение толпы. Например, пусть те, что тащат мелкую добычу, уступают дорогу муравьям с крупной поклажей. И еще: пусть выходящие пропускают входящих. Но пока тут толкотня и пробки – бич всех мегаполисов!

Что касается номера 103 683, то не так уж он спешит сдать свою жалкую добычу, пустой кокон. Пока другие теснятся и толкаются, он решает прогуляться вокруг свалки. Подростком он обожал здесь играть. Муравьишки из касты воинов бросали вверх мертвые головы и старались попасть в них струйкой кислоты. Успевал тот, кто мгновенно настраивал железу. Именно здесь номер 103 683 стал элитным стрелком. Здесь, на свалке, он научился выстреливать кислотой со скоростью щелчка жвал.

Свалка, свалка… У муравьев всегда вокруг Города свалка. Он вспомнил, как один солдат-наемник, чужестранец, который впервые увидел Бел-о-Кан, сказал: «Свалку я вижу, а Город где?» И правда, горы панцирей, шелухи от зерна и самых разных отходов скоро вообще перекроют дорогу к Городу. Некоторые входы (Помогите!) уже полностью завалены, но их не очищают, предпочитают рыть новые.

(Помогите!)

Номер 103 683 оборачивается. Ему показалось, он уловил запах, говорящий о чьем-то страдании. Помогите! Так и есть, на этот раз сомнений нет. Из кучи отходов исходит отчетливый запах, просьба о помощи. Неужели мусор теперь подает такие сигналы? Подойдя ближе, муравей ощупывает усиками гору панцирей.

Помогите!

Похоже, это зов кого-то из троих, кто был недавно сюда брошен. Он перебирает лежащие рядом головы божьей коровки, кузнечика и рыжего муравья. Тщательно ощупав их, обнаруживает последние признаки жизни в усике рыжего муравья. Воин зажимает его голову передними лапками и подносит поближе к себе.

Обязательно нужно знать! – передает одинокий усик, чудом удержавшийся на рыжем шарике.

Что за невежа! Оторванная голова не имеет права говорить! Где у этого муравья чувство такта? Почему он не соглашается принять смертный покой? У номера 103 863 возникает желание подкинуть эту голову вверх и ударить по ней кислотой как когда-то! Но он этого не делает, и сдерживает его не только любопытство. Принимай послание от каждого, кто хочет его передать, – гласит старинная мудрость мирмицинов.

И воин, шевельнув усиками, дает понять, что готов к приему. Он запомнит все, что собирается передать ему голова незнакомца. Голове все труднее даются связные мысли. Но она помнит, что должна передать важную информацию. Знает, что должна поднять ее на верхушку единственного усика, и тогда муравей, чье тельце она завершала, погиб не зря.

Но она не связана больше с сердцем, к ней не поступают соки жизни. Мозг в ней ссыхается. Зато электрические импульсы остаются мощными. Крошечный островок нейронов, которые могут передать информацию, пока еще работает. Он использует остаточную влажность, и по цепочке бегут электрические сигналы, обеспечивая продвижение информации.

И вот начинают поступать сведения.

Нас было трое. Три муравья. Какие именно? Рыжие. Рыжие мятежники? Из какого гнезда? Из Бел-о-Кана. Мы проникли в Химическую библиотеку, чтобы… Чтобы прочитать феромоны памяти, они оказались потрясающими… О чем говорили эти феромоны? Об очень важных вещах. Настолько важных, что Федеральная служба охраны стала за нами охотиться, оба моих друга погибли. Их убили охранники. Голова почти обезвожена. Если забуду главное – три напрасные смерти. Я должен передать эту информацию. Обязан. Она очень важная.

Напротив фасетчатых глаз головы стоит муравей и в пятый раз спрашивает, что ему хотят передать.

Нейроны нашли в мозгу новый очажок влаги. Можно ее использовать, чтобы снова сосредоточиться. На участке памяти гораздо активнее пошла электрохимическая работа передающей цепи. Во фронтальной части мозга еще сохранилось немного сахара и протеина, благодаря им мозгу удается передать ценное послание.

Шли-пу-ни собирается начать военный поход, чтобы уничтожить ИХ всех. Нужно срочно предупредить мятежников.

Номер 103 683 ничего не понял. Муравей, а точнее, его останки говорят о военном походе, о мятежниках… Неужели в Городе есть мятежники? Это что-то новенькое! Однако муравей-воин чувствует, что голова скоро замолчит. Нельзя терять ни единой молекулы на бесполезные рассуждения. Получив столь неожиданное сообщение, какой можно задать вопрос? Он возникает сам собой.

Где я могу найти этих мятежников, чтобы предупредить?

Голова совершает новое усилие. Усик вибрирует.

Над новым помещением для жуков-носорогов. Фальшивый потолок…

Номер 103 683 идет ва-банк.

Против кого будет военный поход?

Голова дернулась. Вздрогнул усик. Удастся ли ему выделить последнюю частичку феромона?

Еле ощутимый запах. Принимающие усики едва его почувствовали. Одно-единственное слово. Номер 103 683 ловит его крайним сегментом антенны-улавливателя. Вбирает в себя. Слово ему знакомо. Даже слишком хорошо знакомо.

Пальцы.

Единственный усик головы полностью обезвожен. Он окончательно почернел. В сгоревшем обломке больше нет ни единой молекулы информации.

Номер 103 683 застывает в потрясении.

Военный поход против Пальцев, чтобы их уничтожить.

Невероятно.

10. Мотылек ночью, спокойного сна
Куда вдруг исчез свет? Конечно, мотылек Пятнистый Сфинкс чувствовал, что огонь обжигал ему крылышки, но был готов на все, лишь бы истаять в экстазе в волнах света… Счастье было так близко, он уже превращался в тепло и свет!

Огорченный мотылек летит обратно к лесу Фонтенбло, поднявшись высоко-высоко в небо. Он летит долго, очень долго и возвращается туда, где свершилось его преображение.

Благодаря множеству фасеток в глазах мотылек отчетливо видит с высоты все, что находится внизу.

В центре муравейник Бел-о-Кан. Вокруг маленькие городки и деревеньки, основанные королевами рыжих муравьев. Все вместе они называются Бел-о-Канская федерация. Теперь она обладает такой политической властью, что ее можно считать империей. В лесу никто не посмеет усомниться в гегемонии рыжих муравьев.

Они самые умные и лучше всех организованы. Они пользуются различными орудиями, они победили термитов и муравьев-карликов. Они убивают насекомых, превышающих их размерами в сто раз. В лесу все признали их истинными властителями мира.

На запад от Бел-о-Кана простираются земли, где полно опасных пауков и богомолов (мотылек Сфинкс, берегись!).

На юго-западе не менее опасная территория, где живут шершни-убийцы, змеи и черепахи (Опасность!).

На востоке живут всяческие чудовища с четырьмя, шестью и восемью лапами, с неменьшим количеством ртов, когтей, жал, которые могут отравить, стереть в порошок, перемолоть, превратить в кашицу.

На северо-востоке пчелиный город-новостройка, улей Асколеин, жилище свирепых пчел. Расширяя свою территорию, поля для сбора нектара, они разорили уже не одно гнездо оводов.

Еще дальше на восток течет река Всеяда, она поглощает все, что только ни появится на ее поверхности. С ней нужно быть особенно осторожным.

Так, а на ее берегу появился еще какой-то город. Мотылек подлетает поближе. Похоже, это город термитов, и построен он совсем недавно. На высоких башнях ощетинилась артиллерия, готовая мгновенно убить любого пришельца. Но пришелец парит слишком высоко и нисколько не боится жалких термитов.

Мотылек Пятнистый Сфинкс летит сначала вдоль берега, потом над крутым утесом с огромным дубом и, снизившись, сворачивает на юг, где живут палочники и растет много красных грибов.

Внезапно мотылек Сфинкс улавливает аромат душистых женских гормонов. Вдалеке он видит бабочку. Желая ее рассмотреть, подлетает поближе. Как же она хороша! Ее крылья еще ярче, чем у него. Но почему она сидит и не двигается? Странно. У нее запах и крылья милой дамы-бабочки, но… Какая подлость! Это цветок! Он воспользовался мимикрией и выдал себя за то, чем никогда не был. Все фальшиво у красавицы орхидеи – запах, крылышки, цвет. Ах обманщица! Но вот беда! Мотылек понял это слишком поздно. Его лапки крепко-накрепко прилипают. Ему не вырваться. Пятнистый Сфинкс отчаянно машет крылышками, и поднятый ими ветер уносит пушинки с одуванчика. Мотылек потихоньку погружается в чашечку орхидеи, а эта чашечка – зияющий желудок. На ее дне собираются кислоты, которые помогут цветку переварить мотылька.

Неужели гибель? Нет. Неожиданная удача – два Пальца, сложенные пинцетом, хватают мотылька за крылья, избавляют от опасности и отправляют в прозрачный сосуд.

Прозрачный сосуд перемещается на большое расстояние.

Юный мотылек Пятнистый Сфинкс переправляется на территорию людей. Пальцы достают его из сосуда, пропитывают золотистой душистой субстанцией, и крылья у него твердеют. Никогда ему больше не взлететь. Пальцы берут длинную блестящую пику, увенчанную красным шаром, и… ударяют ею в сердце мотылька, а затем как эпитафию помещают над головой Пятнистого Сфинкса надпись «Бабочка обыкновенная».

11. Энциклопедия
Столкновение цивилизаций: Встреча двух цивилизаций – всегда непростой момент. Европейцы, впервые приплывшие в Центральную Америку, были обречены натолкнуться на непонимание местного населения. Ацтеки свято верили, что в один прекрасный день их бог Кетцалькоатль, Пернатый змей, пошлет на землю своих посланников. Они будут светлокожими, явятся на огромных четырехногих животных с громовыми стрелами, которые поразят грешников.

И когда в 1519 году среди индейцев разнеслась весть об испанских всадниках, которые высадились на мексиканском берегу, ацтеки решили, что явился теотль (то есть верховное божество по-ацтекски).

Между тем в 1511-м, всего за несколько лет до появления испанцев, ацтеков о них предупредили. Это сделал испанец Герреро, моряк, потерпевший кораблекрушение у берегов Юкатана, когда силы Кортеса находились еще на островах Сан-Доминго и Куба.

Местные жители хорошо приняли Герреро, и он даже женился на местной девушке. Он сообщил, что в скором времени сюда прибудут завоеватели. Он убеждал индейцев, что это не боги и не посланцы богов. Предупреждал, что испанцев нужно опасаться. Учил делать арбалеты, чтобы защищаться от них. (До этого индейцы пользовались только топорами и стрелами с обсидиановыми наконечниками. Арбалет был единственным оружием, болт которого мог пробить металлическую броню воинов Кортеса.) Герреро учил, что не надо бояться лошадей, а главное, нельзя терять голову от страха перед огнестрельным оружием. Оно не обладает магической силой и не имеет никакого отношения к молнии. «Испанцы так же, как вы, созданы из плоти и крови, их можно победить», – внушал он индейцам. И чтобы доказать это, поранил себе руку. Из раны потекла красная кровь, такая же, как у всех людей. Герреро так хорошо обучил индейцев своей деревни, что когда конкистадоры Кортеса атаковали ее, то получили серьезный отпор, чему очень удивились. Они впервые встретили в Америке настоящую индейскую армию, которая сопротивлялась им несколько недель.

Но, к сожалению, Герреро мог просветить и обучить только одну деревню. В сентябре 1519 года правитель ацтеков Монтесума выехал навстречу испанской армии, взяв с собой множество драгоценных подарков. В тот же вечер Монтесума был убит. Год спустя Кортес расстрелял пушками Теночтитлан, столицу ацтеков, которую осаждал три месяца, доводя жителей до голодной смерти.

Герреро погиб во время ночной атаки на укрепленный испанский лагерь.

Эдмонд Уэллс
Энциклопедия относительного и абсолютного знания. Том II.
12. Летиция пока не появилась
После того как дело Сальта было так быстро закрыто, префект Шарль Дюпейрон вызвал к себе комиссара Мельеса. Дюпейрону захотелось поздравить его лично.

Подчиненного провели в красиво обставленный кабинет, и префект сразу ему объявил, что дело братьев Сальта произвело впечатление «в верхах». И в первую очередь – на видных политических деятелей, они назвали следствие примером французской скорости и эффективности.

Префект осведомился, женат ли Мельес. Комиссар удивился и ответил, что холост. Префект не оставил этой темы, и комиссар признался, что он не в большей степени праведник, чем другие, срывает цветы удовольствия, стараясь не подцепить болезней Венеры.

Шарль Дюпейрон настоятельно посоветовал подчиненному обзавестись супругой. Ради положения в обществе. Чтобы войти в мир политики. Для начала он видит его депутатом или мэром. Префект подчеркнул, что нация, любая нация нуждается в людях, умеющих решать сложные проблемы. И если Жак Мельес способен в одно мгновенье понять, как были убиты в закрытом помещении три человека, то наверняка сумеет найти решение и других непростых проблем, например, как избавиться от безработицы, как повысить безопасность в предместьях, как гарантировать всем социальную помощь, как сбалансировать госбюджет, – словом, справиться с проблемами, над которыми изо дня в день бьются правители страны.

– Нам нужны люди, знающие, как использовать свои мозги, а в наши времена таких мало, – пожаловался префект. – Имейте в виду, если пожелаете пуститься в авантюру, которая именуется политикой, я первый вас поддержу.

Жак Мельес ответил, что его интересуют проблемы абстрактные и не связанные с деньгами. Он никогда не будет ничем заниматься ради власти. Управлять людьми – дело утомительное. Что же касается его личной жизни, то она вполне его устраивает, и он предпочитает, чтобы она оставалась приватной.

Префект Дюпейрон от души рассмеялся и, похлопав комиссара по плечу, заверил, что в его годы и сам думал так же. Но потом изменил свое мнение. Речь не о том, чтобы кем-то управлять, а о том, чтобы тобой не управляли.

– Чтобы презирать деньги, нужно быть богатым. Чтобы презирать власть, нужно быть у власти.

В молодости Дюпейрон преодолевал ступенька за ступенькой социальную лестницу. Теперь, как он сказал, он чувствует себя защищенным, не боится завтрашнего дня, у него двое наследников, он поместил их в самую дорогую частную школу в городе, ездит на автомобиле класса люкс. У него масса свободного времени, окружающие перед ним заискивают. О чем еще можно мечтать?

«О том, чтобы оставаться ребенком, околдованным детективами», – подумал Мельес, но предпочел не озвучивать эту мысль.

Разговор был окончен. Комиссар вышел из префектуры, и в глаза ему бросился прикрепленный к ограде щит, который был обклеен предвыборными плакатами. К чему они только не призывали! «За демократию, основанную на истинных ценностях! Голосуйте за социал-демократов!», «Нет кризису! Довольно пустых обещаний! Присоединяйтесь к Движению республиканцев-радикалов!», «Спасайте планету вместе с Национал-экологическим Возрождением!», «Не допустим несправедливости! Присоединяйтесь к Народному независимому фронту!».

И на всех плакатах красовались совершенно одинаковые, уверенные в своем величии сытые господа, у которых секретарши в любовницах. Префект предложил Мельесу стать таким же. Стать Персоной!

Но комиссар не желал ничего подобного! Плевать он хотел на власть и на почести, ему нравилась его неустроенная жизнь с теликом и расследованиями. «Нет честолюбия – нет неприятностей», – говорил его отец. Нет желаний – нет страданий. А сегодня он, возможно, прибавит к этой мудрости еще кое-что: «На черта тебе амбиции дураков? Ищи след, который уведет тебя от унылой жизни типичных обывателей».

Жак Мельес был женат дважды и оба раза развелся. Он с наслаждением распутал не менее пятидесяти загадочных преступлений. У него была квартира, библиотека и несколько друзей. И ему этого хватало.

Он возвращался домой пешком, шел через площадь Пуа-де-Люиль, потом по улице Марешаль-де-Латр-де-Тасиньи и улице Бют-о-Кай.

Повсюду мельтешили спешащие прохожие, сигналили сердитые автомобилисты, женщины усердно выбивали ковры. Мальчишки гонялись друг за другом с водяными пистолетами. «Пух! Пух! Пух! Вы убиты все трое!» – кричал один. Игра мальчишек в воров и полицейских очень не нравилась Жаку Мельесу.

Наконец он подошел к своей многоэтажке, идеальному параллелепипеду: сто пятьдесят метров в высоту и примерно столько же в ширину. Вокруг телеантенн кружили вороны.

Консьержка, как всегда, была на своем посту. Она выглянула из окошка и крикнула:

– Здравствуйте, месье Мельес! Я тут прочитала в газете, что они там про вас понаписывали. Злые завистники.

Удивившись, комиссар переспросил:

– Что-что?

– Лично я уверена в вашей правоте.

Мельес взбежал по лестнице. Дома его дожидалась Мари-Шарлотта. Как всегда. Она его обожала и, как у них было заведено, приготовила ему газету. Он только открыл дверь, а она уже стояла с газетой в зубах. Мельес скомандовал:

– Мари-Шарлотта! А ну, отдай!

И она безропотно его послушалась. Мельес жадно накинулся на «Воскресные известия». Он сразу же увидел свою фотографию, а чуть выше заголовок – «Когда вмешивается полиция».

Репортаж Летиции Уэллс
Демократия дает немало прав. Она позволяет нам рассчитывать на уважение и тогда, когда мы уходим из жизни. Однако в этом праве отказали покойным братьям Сальта. Тайна тройного убийства до сих пор не разгадана, но что еще хуже – вину за убийство братьев возложили на якобы покончившего жизнь самоубийством господина Себастьена Сальта, который не имеет возможности высказаться в свою защиту.

Над кем мы издеваемся? Как удобно приписать убийство тому, кто не может обратиться за помощью к адвокату! Но тройное преступление на улице Фазандери позволило нам по крайней мере поближе познакомиться с личностью комиссара Жака Мельеса. Этот человек, упивающийся собственной славой, позволил себе бессовестно пренебречь расследованием. Заявив представителям Центрального информационного агентства, что все три брата Сальта погибли от яда, комиссар Мельес не только сделал поспешный вывод по поводу дела, гораздо более сложного, чем может показаться на первый взгляд, но к тому же позволил себе оскорбить мертвых.

Самоубийство? Я видела покойного Себастьена Сальта и утверждаю, что этот человек скончался, испытывая ужас. Его застывшее лицо выражало крайнюю степень страха.

Нет ничего проще, чем объяснить это тем, что, убив обоих своих братьев, он ужаснулся содеянному. Но любой человек, обладающий даже самыми скромными познаниями в области психологии, каких, кажется, нет и в помине у господина комиссара, знает, что для того, кто положил смертельный яд в еду, собираясь разделить ее с близкими, все душевные муки позади. На лице отравителя читалось бы только спокойствие и умиротворенность.

Лица исказились от боли? Но боль от яда не настолько мучительна. И надо бы узнать, что это был за яд, ставший самым простым объяснением случившегося. Лично я побывала в морге, поскольку полиция не разрешила мне осмотреть место преступления. Я поговорила с врачом-патологоанатомом, и он признался мне, что не было произведено ни одного вскрытия. Значит, дело закрыли, а причину смерти трех человек так никто и не знает. Какое непростительное легкомыслие со стороны прославленного комиссара Мельеса!

Чересчур поспешное прекращение следствия по делу братьев Сальта вызывает тревогу и раздумья. Мы вправе спросить себя: а что, если уровень подготовки следователей в нашей полиции недостаточен? Что, если они в принципе не могут справиться с современными изощренными преступниками? Л.У.

Мельес скомкал газету, пробурчав крепкое словцо.

13. Номер 103 683 задает себе вопросы
Пальцы!

Те самые Пальцы!

Муравья номер 103 683 по непонятной причине охватила дрожь.

Нормальные муравьи не испытывают страха. Но нормальный ли муравей – номер 103 683? Передав запахом слово «Пальцы», голова на свалке пробудила в нем заснувшую было зону мозга, которой вот уже тысячи лет, поколение за поколением, муравьи не пользуются. Зону страха.

До сих пор муравей-воин, думая о путешествии на край света, вспоминал не все. Он стер из памяти встречу с Пальцами. Стер их самих, их непонятное устройство, их невероятную мощь, их неодолимое желание убивать.

И вот мертвой голове, жалкой частичке раздавленного целого, за какую-то секунду удалось пробудить в нем зону страха. Раньше номер 103 683 был неустрашимым воителем. Он всегда находился в первых рядах легиона при сражениях с муравьями-карликами. Он сам вызвался отправиться на опасный Восток. Боролся с вражескими лазутчиками, пахнущими известняком. Прогонял зверей, чьи головы уходили в небо. Но после встречи с Пальцами он потерял всю свою отвагу.

Жутких чудовищ номер 103 683 помнил смутно. Зато не мог забыть своего друга, старину номер 4 000, в одно мгновенье ставшего от соприкосновения со скоростной тучей плоским листком.

Как только их не называли: «хранители края света», «нескончаемые животные», «отвердевшие тени», «древорубы», «запах смерти».

Но со временем все муравейники здешних мест договорились называть это непостижимое явление одинаково:

ПАЛЬЦЫ!

Пальцы: существа, которые возникают из ниоткуда, чтобы сеять смерть. Пальцы: животные, которые уничтожают все на своем пути. Пальцы: сила, разрушающая города. Пальцы: тени, отравляющие лес запахами, от которых умирают все, кто их вдыхает. При одной только мысли о них номер 103 683 испытывал ужас.

Но к ужасу – чувству, муравью несвойственному, прибавлялось и нечто другое – любопытство. Два противоположных чувства раздирали муравья.

Сто миллионов лет муравьи двигались вперед и развивались. Начатое Шли-пу-ни эволюционное движение было лишь одним из многих проявлений присущего муравьям стремления идти вперед – все дальше, все выше, все настойчивее.

Номер 103 683 не стал исключением. Любопытство в нем одолело страх. Что ни говори, а мертвые головы, сообщающие о мятежниках и военном походе против Пальцев, не каждый день тебе попадаются!

И вот воин номер 103 683 прочищает антенны, что означает: он полон решимости.

Усики-антенны устремились в небо – опасное и непредсказуемое.

Воздух сгущается, близость предателей, готовых наброситься на Город и уничтожить его, становится почти ощутимой. Неожиданный порыв ветра колышет деревья. Ветки, похоже, тоже предупреждают: держись настороже. Но нет, деревья просто переговариваются друг с другом. Они слишком велики, они понятия не имеют о бедах жителей у своих корней. Муравью-воителю никогда не нравилась жизненная позиция деревьев: будь что будет, а они ни с места! Можно подумать, им самим ничего не грозит! Еще как грозит! Они падают под натиском бури, сгорают от молнии, сохнут, изъеденные термитами. И тогда муравьям тоже нет никакого дела до их бед.

Правы муравьи-карлики, когда говорят, что великан уязвимее гнома.

Кто знает, может, Пальцы – это ходячие деревья?

Номер 103 683 не теряет времени на размышления. Он принимает решение: проверить, правду ли сказала голова?

Муравей ныряет в муравейник по узкому проходу рядом со свалкой и сразу поворачивает на окружной бульвар. От него отходят широкие улицы, ведущие в Запретный город. Но зачем ему эти улицы? Воитель ползет такими крутыми тропами, что ему то и дело приходится цепляться за стены и пол щеточками и коготками. Соскользнув вниз по отвесному коридору, он оказывается в галерее, где движение не столь оживленное, несмотря на обычное плотное расписание.

Рабочие муравьи, нагруженные кто едой, кто строительным материалом, здороваются с номером 103 683. Понятия личной славы не существует у муравьев, но многие в муравейнике знали этого воителя, побывавшего в стране Пальцев, видевшего край света, наклонявшегося над краем Земли.

Воин номер 103 683 поднимает антенну, чтобы понять, где здесь жуки-носороги. Рабочий муравей подсказывает, что их разместили на минус двадцатом этаже квартала юг-юго-запад, слева от грибного питомника.

Воитель отправляется в этом направлении.

После прошлогоднего пожара уже много чего успели построить. Старый город Бел-о-Кан располагался на пяти этажах в высоту и пятидесяти в глубину. По проекту Шли-пу-ни новый город гордо поднялся на восемьдесят этажей вверх. Вглубь идти было невозможно из-за гранитной скалы, которая извечно служила муравьям полом и опорой.

Муравей двигается вперед, восхищаясь великолепием столицы, которая становится краше с каждым днем.

Этаж +75: ясли, необходимая температура поддерживается здесь благодаря преющему навозу, а в помещении для обсушки нимф насыпан мелкий песок, впитывающий влагу. Здесь же система пологих спусков, по которым яйца на санках доставляются на нижние этажи для интенсивного ухода. Муравьи-кормильцы с большими брюшками облизывают яйца, снабжая зародыши через прозрачную оболочку необходимыми им для роста протеинами и антибиотиками.

Этаж +20: запасы сухого мяса, кусочков фруктов, грибной муки. Все заботливо обработано муравьиной кислотой от гниения.

Этаж +18: в чанах из толстых листьев дымятся экспериментальные кислоты военного назначения. Муравьи-химики изучают их разрушительную мощь. Есть кислоты, которые добывают из фруктов, например, яблочная. А некоторые выделяют из более редких растений, например, из щавеля получают щавелевую кислоту. Серную – из желтых камней. Для охоты идеально подходит новое изобретение – концентрированная муравьиная кислота. Немного обжигает брюшко, зато действует замечательно. Номер 103 683 уже ее испробовал.

Этаж +15: здесь оборудован большой спортивный зал. В нем воины оттачивают навыки рукопашного боя. Новые приемы тщательно записываются феромонами памяти для Химической библиотеки. Современный бой предполагает не прыжок с целью оторвать противнику голову, а отрывание лапок, чтобы лишить врага боеспособности. Немного дальше тренируются стрелки – уничтожают прицельной струей зерна, расположенные в десяти шагах.

Этаж – 9: хлева для тлей. Королева Шли-пу-ни настояла, чтобы тли жили в муравейнике, не рискуя подвергнуться атаке божьих коровок. Рабочие муравьи кормят тлей листьями падуба, из которых те очень быстро вытягивают сок.

Тли стали гораздо быстрее размножаться. Десять тлей в секунду. Номеру 103 683 повезло – ему случайно довелось стать свидетелем редкого зрелища. Тля родила тлю, а та в свою очередь тоже произвела на свет тлю еще меньше. Так что в одну секунду можно стать и мамой и бабушкой.

Этаж – 14: грибные плантации тянутся, насколько хватает глаз. Их удобряют из компостных ям, куда каждый приходит испражняться. Одни рабочие муравьи обрезают избыточную грибницу, другие пропитывают грибницу мирмикацином, предохраняющим ее от паразитов.

Наперерез воину номер 103683 неожиданно выскакивает какое-то зеленое насекомое, его преследует другое точно такое же. Похоже, они дерутся. Муравей спрашивает у окружающих: что это за звери? Клопы-вонючки, – отвечают ему. Они постоянно совокупляются всеми возможными способами, не важно – где и не важно – с кем. Они самые сексуальные существа на планете. Шли-пу-ни их очень внимательно изучает.

Во все времена во всех муравейниках жили и размножались чужаки. Более двух тысяч видов насекомых – пауки, многоножки и многие другие – поселялись в муравейниках, и муравьи их терпели. Одни закукливались в муравейниках, другие их чистили, подъедая остатки.

Но Бел-о-Кан был первым городом, где «научно» изучали насекомых. Королева Шли-пу-ни считала, что любое насекомое можно выдрессировать и сделать опасным оружием. По ее мнению, каждая особь имеет свое предназначение. Общаясь с ней, ты можешь понять ее, если будешь внимательным.

И пока Шли-пу-ни везло. Ей удалось приручить, как тлю, немало разновидностей жуков, обеспечивая их пищей и кровом, избавляя от болезней. Самым впечатляющим успехом королевы была дрессировка жуков-носорогов.

Этаж – 20: квартал юг-юго-запад, налево от грибного питомника. Адрес точный: в конце коридора виднеются жуки.

14. Энциклопедия
Страх. Чтобы понять отсутствие страха у муравьев, нужно постоянно держать в уме, что муравейник – это единый организм. Каждый муравей в нем – примерно то же самое, что клетка в теле человека.

Разве боятся окончания наших ногтей, что их остригут? Разве щетина на подбородке трепещет от ужаса при приближении бритвы? Большой палец на ноге пугается, когда его опускают в ванну, проверяя, не слишком ли горячая вода?

Нет, потому что они не отдельные и самостоятельные организмы. И если, например, наша левая рука ущипнет правую, то правая нисколько на нее не обидится. А если правая будет украшена кольцами, то левая ей ничуть не позавидует. Отрицательным чувствам конец, если, забыв о себе, печешься исключительно о сообществе – организме. Возможно, это один из секретов успеха сообщества муравьев.

Эдмонд Уэллс
Энциклопедия относительного и абсолютного знания. Том II.
15. Летиции нет как нет
Жак Мельес перестал злиться, открыл кейс и достал дело братьев Сальта. Он погрузился в пристальное изучение бумаг, и в особенности фотографий. Долго рассматривал снимок тела Себастьена Сальта. Рот открыт, снято крупным планом. Казалось, он громко кричит «нет!» неминуемой смерти. Неужели он узнал своего убийцу? Чем внимательнее вглядывался в фотографию Жан Мельес, тем отчетливее испытывал стыд.

Наконец он вскочил и в ярости изо всех сил стукнул кулаком по стене.

Журналистка из «Воскресных известий» права: он дал маху.

Недооценил такое дело! Ему преподали урок смирения. Нет ошибки хуже, чем недооценить ситуацию или человека. Благодарю вас, мадам или мадемуазель Уэллс.

Но почему он столь пренебрежительно отнесся к этому преступлению? Обленился. Привык, что все дается ему без труда. И вместо того, чтобы, как любой следователь, пусть даже самый неопытный новичок, приняться выполнять свою работу, он схалтурил. И никто, кроме этой журналистки, не заподозрил его в небрежности, такую он заработал себе репутацию.

Теперь предстояло начать все сызнова. Неприятно, но необходимо. И лучше сегодня же признать ошибку, чем упорствовать в заблуждении.

Но если отказаться от версии самоубийства, дело становится чертовски сложным. Каким образом убийцы могли войти и выйти из закрытого помещения, не оставив следов? Как можно убить, не нанеся ни единой царапины, не используя никаких орудий? Загадочность этого преступления превосходила все описанное в лучших детективах, которые он читал.

И тут Мельеса снова залихорадило, но совсем по другой причине.

А вдруг это оно и есть? Что, если он наконец случайно напал на «идеальное преступление»?

Он вспомнил двойное убийство на улице Морг, о котором так замечательно рассказал в своей новелле Эдгар Аллан По. В этой истории, основанной на реальных фактах, в закрытой квартире были найдены мертвыми мать и дочь. Квартира была заперта крепко-накрепко изнутри. Мать зарезали бритвой, дочь задушили. Ничего не было украдено. Но обе женщины убиты с особой жестокостью. В результате расследования убийцу нашли. Им оказался убежавший из цирка орангутанг, который влез в квартиру в окно, пробежав по крыше. Увидев перед собой огромную обезьяну, женщины закричали. От их криков орангутанг обезумел. Он убил обеих, а потом скрылся через то же окно-гильотину, в которое влез. Убегая, он задел раму, она опустилась, и возникло впечатление, что окно закрыли изнутри.

Братья Сальта тоже были убиты в запертой изнутри квартире, вот только некому было задеть окно-гильотину.

Но так ли это? Мельес тут же поехал снова осмотреть квартиру.

Электричество было отключено, но комиссар прихватил с собой карманный фонарик и принялся осматривать комнату, освещаемую разноцветными вспышками неоновых вывесок. Себастьен Сальта с братьями все еще находились здесь – облитые воском, они словно застыли перед лицом чего-то невыносимо ужасного, проникшего к ним из городского ада.

Дверь, запертая на замок, подозрений не вызывала. Комиссар проверил оконные запоры. Затейливые задвижки невозможно было закрыть снаружи и тем более случайно.

Мельес простучал стены, оклеенные коричневыми обоями, надеясь найти потайную дверь. Приподнял картины, чтобы убедиться, нет ли за ними сейфа. В комнате было много дорогих вещей: золотой канделябр, серебряная статуэтка, музыкальный центр. Любой грабитель унес бы их.

На стульях висела одежда. Комиссар стал машинально прощупывать ее и обнаружил кое-что, заинтриговавшее его. В ткани куртки он заметил крошечную дырочку. Как от моли. Но дырочка была квадратная. Он повесил куртку на прежнее место и забыл о ней. Вытащил из кармана очередную пачку жевательной резинки, которая у него не переводилась, и одновременно с ней статью из «Воскресных известий», которую аккуратнейшим образом вырезал.

Продолжая размышлять, он перечитал статью Летиции Уэллс.

Она писала о масках ужаса. Да, это была правда. Можно подумать, что молодые люди умерли от страха. Но что могло напугать их до смерти?

Мельес погрузился в воспоминания. Как-то, когда он был маленьким, на него напала сильная икота. Мать избавила его от нее, сильно напугав: она надела маску волка и неожиданно вскочила в комнату. Он вскрикнул, сердце у него на секунду замерло. Мать тут же сняла маску и расцеловала сына. Прощай, икота!

Вообще можно сказать, что, пока Жак Мельес рос, он постоянно чего-то боялся. Правда, не сильно. Боялся заболеть. Боялся попасть в аварию, когда ехал на машине. Боялся, что конфету из кармана украдут. Побаивался полицейских. Гораздо больше он боялся остаться на второй год; опасался больших парней, которые могли отнять у него деньги, когда он выйдет из школы. И еще собак.

Всплыли в памяти и другие страхи, мучившие его в детстве.

Жак Мельес припомнил и свой самый жуткий страх. Когда он испугался едва ли не до смерти.

Он был тогда совсем маленьким и вот однажды ночью почувствовал, что кто-то шевелится у него в кровати. Кто-то занял его самое безопасное место. Он свернулся калачиком и замер, не решаясь распрямить под одеялом ноги. Потом решился и стал потихоньку их распрямлять.

И вдруг почувствовал пальцами ног… горячее дыхание. Ужас смешался с отвращением. В глубине его кровати притаилось чудовище, оно открыло пасть и ждало, когда он подвинет поближе ноги, чтобы съесть их! По счастью, он не доставал ногами до конца кровати, поскольку был слишком маленьким. Но он рос, и его ноги становились все ближе к складке простыни, за которой скрывался хищник.

Малыш Мельес спал ночами на полу или ложился поверх одеяла. Он мерз, у него сводило руки и ноги, так не могло продолжаться вечно. И тогда он решил все-таки спать под одеялом, но просил свое тело, кости, кожу расти как можно медленнее, чтобы кончики пальцев никогда не дотянулись до изножья кровати. Может, поэтому он теперь невысокого роста, куда ниже своих родителей.

Каждая ночь была для него тяжелым испытанием. Но он кое-что придумал. Он стал спать, обняв плюшевого мишку. Вместе с мишкой он готов был драться с чудищем, которое поселилось у него в кровати. Они забирались под одеяло и заворачивались так, чтобы не выглядывали ни руки, ни ноги, ни волосы, ни уши. Жак точно знал: чудище дожидается темноты, чтобы вылезти и обыскать комнату, оно только и ждет, чтобы откусить ему голову. ...



Все права на текст принадлежат автору: Бернард Вербер, Бернар Вербер.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
День МуравьяБернард Вербер
Бернар Вербер