Инна Кентий Я тебя ненавиблю

Файл создан в Книжной берлоге Медведя.

Глава 1. В которой я возвращаюсь с работы... в другой мир

Я медленно ползла после работы домой с тяжелой сумкой продуктов и пыталась вспомнить, когда моя жизнь потеряла все цвета кроме серого? И вроде жаловаться не на что, а ощущение, что развернул пустой фантик. Хотя, может как раз это и есть - достижение, что фантик пустой, а не с... короче, не с тем, что едят, а что наоборот.

Сын вырос. Теперь у него своя жизнь, очень даже хорошая, кстати, жизнь, а я осталась в прежней, той, где он еще маленький и надо обязательно проконтролировать, съел ли он суп или опять весь день на сухомятке, чем занимается в свободное время, а то сейчас столько соблазнов... Направить, пристыдить, поддержать, научить ... "Отпусти, теперь у него своя жизнь" - медитирую я.

С мужем тоже, как если бы, у него своя жизнь, у меня - своя. Когда это началось? И, вроде, вместе живем, а - порознь, у него свои проблемы, радости и печали, а у меня свои. Вместе, но чужие. А жизнь почти прошла, и каков её итог? - Одиночество. Для окружающих - самая счастливая и удачливая, а для себя - одинокая, никому не нужная бабка.

Опять начало тянуть в груди. "Надо сходить в поликлинику" - привычно напомнила себе. Вот уже и детская площадка перед домом, посижу немного, чтобы боль отпустила...

По моему телу шарили чьи-то потные грубые руки, стиснув меня пониже спины с такой силой, что боль отозвалась в каждой клеточке, и стремительно пробежав по мне, петардой взорвалась в груди, перед глазами плыли черные круги.

- Ладно, пусть отдохнет малехо – выдохнули перегаром в лицо, и подхватив за шкирку, как котенка, поволокли куда-то.

Сознание плавало в мутном тяжелом тумане, то ускользая совсем, то выхватывая отдельные звуки и запахи из окружающего меня пространства: я босыми ногами чувствую камни, по которым они волокутся, звук открывающегося замка, скрип давно не смазанных петель, и меня бросают на что-то колючее и шуршащее, запах грязи и крови становится нестерпимым. Туман поглощает сознание целиком.

Сколько прошло времени не понять, тот же полумрак вокруг, я лежу на охапке грязной соломы, чуть в стороне слышится слабый стон. Не успев задуматься, уже ползу на звук. От увиденного глаза лезут на лоб и к горлу подкатывает тошнота. Мужчина, одежда болтается лохмотьями, и эти лохмотья все в крови. На груди и плечах видны рваные раны, даже думать не хочу, что могло их оставить. Кто их оставил, догадываюсь – тот же чьи потные руки лапали меня.

- Эй, очнись! - шепчу вконец сорванным голосом, слегка толкая его.

"Какой странный сон" - появляется вялая мысль.

И тут слышу приближающиеся шаркающие шаги, вялость как рукой сняло. Паника! Это или за мной, или за ним. Но ничего хорошего ждать от визита точно не приходится. Не соображая, что делаю, я обхватила этого увечного руками за плечи, нависла над ним коснувшись лбом лба и, закрыв глаза, отчаянно пожелала переместиться к кому-то, кто знает этого горемыку и поможет ему, ну и меня не обидит, естественно.

Возглас удивления, быстрые шаги, меня резко, да-да, опять за шкирку, отрывают от моего сокамерника, слышатся раздаваемые приказы: лекаря, горячей воды, подготовить ткань для перевязки… От слабости и резкого рывка мое сознание опять уплывает в темноту.

Мне снится суд. На площади на эшафоте стоит высокий, крепко сложенный, средних лет брюнет и стройная, доходящая ему лишь до плеча, блондинка, слегка за 30. Чуть сбоку стою я, мне 13 лет - я это знаю, как знаю и то, что там на эшафоте мои отец и мать.

- За участие в заговоре против короны и Императора Дориана Кемрийского, рьен и рьена Дэр Торро приговариваются к смерти, путем изъятия силы рода. Отныне род Дэр Торро считается прервавшимся. Их дочь Алика Дэр Торро лишается титула и покровительства рода, до достижения совершеннолетия она направляется в закрытый монастырь Святой Леурии. – зачитывает приговор мужчина. Перед глазами от слез начинает все расплываться и только лицо, в обрамлении прямых волос цвета воронова крыла, оглашающего приговор мужчины, видится четко - резкие черты породистого лица, хищно раздувающиеся крылья орлиного носа, губы четко очерченные, средней величины, с верхней губой в форме охотничьего лука, холодные изумрудно-зеленые миндалевидной формы глаза …

Свистящий звук плетки, боль… и ненавистный голос настоятельницы:

- Эти стены еще не знали такой непослушной девицы! Смирение – самая большая добродетель женщины, послушание – главное ее достоинство!

Опять свист плетки, боль, боль, боль… 

Я бегу по ночному лесу, за спиной деревья, смыкая свои ряды, укрывают от меня стены ненавистного монастыря, впереди шумит стремительная Уска. Если мне удастся за ночь перебраться на противоположный берег реки, меня уже не догонят…

Шум воды теперь уже слышится со спины. Светает. Неужели я буду наконец-то свободна?! Но откуда в лесу лай собак? ... Ай! Я не покушалась на господина Шантье! Я даже не знаю, кто он вообще такой? Как смерть? За что?!....

Нос улавливает приятный запах выпечки, подо мной мягкий матрас и чистое – я чувствую запах свежести - белье.

Какая выпечка, муж кроме яичницы ничего готовить не умеет? - всплывает мысль, открываю глаза. Я лежу в просторной светлой комнате, на огромной кровати с высоким, резным, инкрустированным зелеными и желтыми камнями, изголовьем. На столике рядом с кроватью стоит поднос с дымящейся кружкой чего-то травяного, душистого и корзинкой с маленькими на один-два укуса пирожками.

Пить хочется так, что, обжигаясь и расплескивая взвар, я опустошаю кружку за минуту.

Это все не сон! – накрывает осознанием меня. – Эшафот и настоятельница, те липкие руки, тот истерзанный мужчина - не сон! ...

А муж? Я думала о муже. Я замужем?  А настоятельница, мужчина...? Где заканчивается фантазия и сон и начинается реальность? И, главное, что это за реальность?

Стоп! А кто я?! - мне одновременно кажется, что я уже взрослая женщина и подросток. Пытаюсь вспомнить свое имя - ощущение, что Алика Дэр Торро имеет ко мне какое-то отношение.

Я Алика? - мысленно спрашиваю у себя. Откуда-то из подсознания приходит ответ - Да.

Взгляд опускается вниз. Я вижу руки в грязных разводах, исцарапанные, с кровоподтеками. Спускаю с кровати ноги, длинные, стройные, худые, можно сказать даже тощие, тоже все в ссадинах и синяках. На мне из одежды лишь серая от грязи тканевая рубашка на бретельках, до середины бедра, а под ней худющее не выразительное тельце. Внутреннее ощущение вопит, что тело не мое!

Естественные потребности поднимают меня с кровати, заставляя отвлечься от психоанализа, и начать искать туалет. Или надо искать под кроватью ночной горшок? Ага, все же ванная комната есть. Не удержалась и полезла мыться. Пусть вода в бочке с краником над ванной была чуть теплой, и мылась я в ванной больше похожей на вытянутый большой тазик на ножках, а раны щипали и саднили, но слив работал исправно, мочалка и мыло нашлись и раза с четвертого я смыла с себя воспоминания о тех липких прикосновениях и грязь! Кстати, что было до того, как меня щупали и мяли, я не помнила. Или не знала?

Ничего, разберемся, что было, а чего не было - решила я и выползла из ванной.

На стене в полный рост висело зеркало. Подошла к нему. Из зеркала на меня смотрела огромными серыми, цвета грозового неба, испуганными глазами девчушка лет 15-16. Густая копна каштановых волос, слегка вьющихся. На скуле, в пол лица, фиолетовым цветом отливал синяк, нижняя губа припухла и по центру треснула. На что там позарились совершенно не ясно, худющая, одни глаза. Меня что, голодом морили?

Груди почти нет - нулевочка, если б не талия, которую пальцами одной руки можно обхватить, то и попы не заметить вовсе. Да и откуда бы всему этому взяться, если я больше похожа на скелет, обтянутый кожей, чем на девушку. Кожа, между прочим, была красивого золотистого цвета, но сейчас с каким-то землистым оттенком.

Попрыгала перед зеркалом, дотронулась рукой до носа - отражение сделало тоже самое. Итак, все-таки, я – Алика, бывшая Дэр Торро, 15-ти полных лет, удравшая из монастыря.

Кто я выяснили. Теперь бы понять, где я?

Мужчина суровой наружности, часть 1

Он разбирал документы, когда прямо к нему в кабинет вывалилась девчонка в обнимку с принцем Раулем, вторым сыном Императора Дориана Кемрийского. С первого взгляда было ясно, что ему необходима срочная помощь лекаря. Чтобы Раулю было легче дышать, вздёрнул с него пигалицу за воротник грязного, рваного платья. Так и отдавал распоряжения с ней в руке. Когда обратил внимание на девчонку, она уже была без сознания. Разберемся. Никаких ран я на ней не заметил, скорее всего устала, может побита, в общем, ерунда.

Лекарь пришел порталом уже через 10 минут.

Все было не настолько страшно, как казалось. Угрозы жизни принца нет. Господин Тревье сильный маг и прекрасный лекарь, поэтому уже к утру следующего дня Рауль был на ногах. Бледен, конечно, и слабость еще неделю будет ощущаться, но это уже мелочи.

Едва хоть что-то с самочувствием принца прояснилось, доложил Императору. Вопросов была тьма. Рауль с отрядом отправился в Новые территории, разобраться с жалобами на Наместника, пришедшими от надежных людей. Ворует, лютует и развратничает.

Всего-то и дел было, прибыть на место, подтвердить факты, изложенные в донесении, и уже с арестованным Наместником и доказательствами его злоупотреблений отправиться обратно, чтобы по прибытии, Императорский суд вынес приговор. Что случилось? Где весь отряд? ...

Пока Карон Тревье занимался принцем Раулем, я занялся девочкой. Кто знает каким образом она оказалась рядом ним. Чтобы не дергать без особой нужды своих людей, сам раздел её, проверил наличие ран. Никаких опасных для жизни травм нет. Осмотрел досконально все складки платья. Ничего. Ни тебе кулончиков с именем, ни спрятанных в потайном месте денег - драгоценностей, секретных посланий тоже нет. Одежда скромная, как у монашки, простая тканая рубашка и платье под горло - вот и весь наряд. Кожа загорелая, как у простой крестьянки, однако цвет какой-то необычный, красивый, золотистый, так и хочется прикоснуться - проверить настоящий ли. Кто ты? Откуда? Девочка - загадка.

Приказал прислуге в комнату к ней не входить, из комнаты не выпускать, о любых подозрительных звуках сообщать, у двери дежурить круглосуточно.  Как услышат, что проснулась, немедленно доложить.

Как только Карон закончил с принцем Раулем, я направил его осмотреть Загадку. Единственное, попросил залечить, только то, что само не заживет, остальные раны только обработать. Ни к чему мне сейчас её хорошее самочувствие.

Разговор предстоит нам долгий и тяжелый и лучше если на моей стороне будут дополнительные козыри. Выбивать из нее признания, не имея твердой уверенности в злонамеренности, совесть не позволит, да и повода нет. Однако, уж очень вовремя она оказалась рядом с принцем. Как бы Леварцы тут не поработали. Кого только не ловили люди его ведомства, как шпионов Леварской коалиции, и беременная дамочка была, и пацаненок лет 6-ти был... Так что 15-16 летняя девчонка и подавно может быть шпионом.

Г-н Тревье долго выговаривал мне, что я де бездушный. Над девочкой измывались, а я, такой нехороший, не даю ему убрать хотя бы физический дискомфорт. Пусть ворчит, его работа - всех лечить, а моя - всех подозревать и проверять. А подозревать были причины. По словам Карона получается, что девочку дня три назад сильно выпороли, на спине следы остались, а вот перед тем, как оказалась у меня, она стала жертвой насилия, причем в грубой и извращенной форме. И за что с ней так обошлись? И кто? Вопросы, вопросы...

Утром у меня состоялся разговор с Раулем. Выяснилось, что до Новых территорий он с отрядом не добрались всего чуть-чуть. По дороге, в районе пересечения торгового тракта и дороги, соединяющей два крупных города Империи, на них напали неизвестные, без опознавательных знаков. Над сообщением, что он - принц Рауль, разбойники посмеялись, и не ясно то ли не поверили, то ли, действительно, над принцем посмеялись. Отряд уничтожили, а его притащили в какой-то подвал и каждый день просто измывались. Никаких вопросов не задавали, никаких требований не выдвигали.

Откуда девчонка появилась не знает.

Узнать что-то от нее в этот день не получилось - она весь день спала. На следующее утро в 9 часов приказал принести ей лёгкий завтрак - может голод заставит проснуться от запаха еды. В противном случае, дал указание в 10 часов будить, подобрать одежду и в 10-30 привести в кабинет.

Глава 2. В которой страшный мужчина встречается с Загадкой.

Я закончила разглядывать себя в зеркало и, обернувшись в огромное до пят полотенце за неимением ничего другого, приступила к завтраку так предусмотрительно оставленному на прикроватном столике. Но не успела я съесть и одного пирожка, как ко мне в комнату вошла служанка.

- Их сиятельство через 10 минут ждут Вас для беседы в кабинете - сказала она, складывая на кресле одежду и обувь.

Ну вот и узнаю сейчас где я. Решительно отказавшись от помощи, я в спешном порядке начала одеваться. Не хотелось бы оказаться один на один с жаждущим беседы, когда на мне всего лишь полотенце, вдруг у него закончится терпение, и он придет ко мне в комнату.

Платье было, конечно же, велико, не спасала даже утягивающая шнуровка, идущая по переду лифа, но то, что под ним на мне теперь присутствовало белье, чудесным образом оказавшееся впору, несказанно меня порадовало. Туфли подобрали почти моего размера, и если идти неспеша, то они даже не сваливались с пятки. Я оказалась не такой уж маленькой, во всяком случае, не ниже моей провожатой.

Проводив до библиотеки, едва я получила приглашения войти, служанка удалилась, закрыв за собой дверь и отрезая мне путь к отступлению. А я смотрела в такое знакомое мне по сну лицо того, кто оглашал приговор Алике и ее родителям и только осознание безнадежности побега, не позволяло тотчас же сорваться с места.

- Проходи, присаживайся – говорит этот страшный мужчина, указывая рукой на кресло напротив него.

 Тело, видимо по привычке, изобразило книксен, и я присела куда указали.

Сидеть было терпимо, но болезненно. Кроме того, любое напряжение мышц, в попытке сесть удобнее, отдавалось тянущей болью во всем теле. Голос тоже не успел восстановится, и я хрипела и напрягалась, когда надо было отвечать.

Высказав формальные извинения за столь рано прерванный отдых и сославшись на то, что осмотревший меня врач не нашел сколь-нибудь серьезных повреждений, которые требовали бы полного покоя и могли негативно сказаться на моем здоровье, меня попросили ответить на несколько вопросов.

А дальше был долгий допрос кто я, откуда родом, как оказалась в том подвале, как оказалась рядом с тем мужчиной, за что меня пороли, знаю ли того, я кто надо мной издевался, каким образом переместила нас обоих, знала ли кому помогаю, как давно владею перемещениями, как мне удалось преодолеть защиту особняка, откуда у меня знание расположения комнат и еще множество вопросов, и снова кто, откуда, как … и так по кругу несколько раз, вопросы сыпались как горох, в произвольном порядке.

Говорить было все труднее, видимо там в подвале я полностью сорвала от криков горло, а врач, осматривавший меня, не залечил связки до конца. К концу допроса я уже даже не шептала, а только шевелила губами, издавая едва слышные отрывочные звуки. Голова кружилась и болела с каждой секундой все сильнее. Боль настойчивыми дятлами билась в виски, высекая перед глазами вспыхивающие искры. Кажется, в какой-то момент я перестала воспринимать окружающую действительность и, наконец, была отпущена в комнату с предупреждением не покидать выделенных покоев и не доставлять прислуге лишних неудобств. Что под этими неудобствами подразумевалось, я не поняла, но спрашивать ни сил, ни желания не было. Едва оказавшись в одиночестве в уже знакомой мне комнате, я быстро сняла единственное свое платье, и разложив его на кресле, чтобы не помялось, и его можно было, в случае чего, быстро надеть, рухнула в кровать, забывшись тревожным сном, в котором меня то учили чему-то, то ругали за что-то.

Мужчина суровой наружности, часть 2

Допрос принес свои плоды. Значит Алика, дочь казненных заговорщиков, отправленная под наблюдение в монастырь Св. Леурии. Надо сделать запрос туда, пусть подробно опишут как выглядела, как вела себя, когда убежала, если убежала, конечно. Любую мелочь, которая позволила бы установить личность.

А вот дальше, сплошные “не помню”, “не знаю”. Подозрительно. Однако ни разу в показаниях не сбилась, хотя в конце допроса, явно, уже не следила за тем, что отвечает.

Формально, подозревать ее не в чем, если подтвердится, что это Алика, то следовало бы вернуть ее обратно в монастырь и продолжить выяснять обстоятельства нападения на принца, искать исполнителей, заказчиков… Но отпускать Алику, когда выяснилось, что она обладает магическими способностями, было бы слишком опрометчиво. По-хорошему, так как есть опасение, что она работает на Леварскую коалицию, устроить бы ей несчастный случай по дороге в монастырь и забыть. Однако, именно она спасла принца Рауля, и доказательств ее сотрудничества с Леварией нет, нет даже доказательств ее причастности к похищению принца, а значит, Алику следовало не устранять, а награждать за спасение второго принца Империи. Но и награждать – опрометчиво. И что с ней делать не понятно.

С этими мыслями рьен Ал Дэр Шолдэ отправился на доклад к Императору.

Император предложил сделать меня опекуном Алики и таким образом разрешить все морально-этические и политические противоречия. В случае ее работы на Леварскую коалицию, мы это обнаружим потому, что она будет под постоянным наблюдением. Если же она во всей этой истории оказалась замешана совершенно случайно, то отмена ссылки в монастырь, обучение в Карской магической Академии и лучшие перспективы на брак, чем были бы у безродной девушки – станут своеобразной наградой за спасение Рауля.

Сказать, что я был этому не рад – ничего не сказать. Я был в бешенстве. Мне только с малолетними дурочками осталось возиться! Да, нападение на принца – моя грубейшая оплошность, как руководителя разведки, но, превращать меня в няньку, да еще и к моему родовому имени приплетать эту опозоренную монашку – это уже слишком.

- Считаю, на этом стоит закончить наши споры - жестко пересек мои попытки отказаться от этой опеки Его Императорское Величество.

Ну что ж, я не собираюсь возиться с девчонкой, и лучше бы ей уяснить это сразу.

Вечером, так и не успокоившись до конца, предложил Раулю сказать Алике, что вариантов у нее лишь два. Или монастырь, или я. Заодно и присмотрится к девочке, может они где и пересекались.

Принц Рауль решил не откладывать разговор. Как раз подошло время ужина. Вот в неформальной, так сказать, обстановке и побеседуют.

Глава 3. В которой я выбираю между "очень плохо" и "плохо".

Стук в дверь, вырвал меня из полусна-полузабытья. Кое-как затянув наспех надетое платье, пошла открывать дверь. Передо мной стоял бледный молодой, не больше 25-ти лет, мужчина и с загадочной улыбкой рассматривал меня. Получив разрешение войти и отдав распоряжение подавать ужин на две персоны ко мне в комнату, он все с той же улыбкой расположился в кресле, продолжая меня рассматривать. Что он там хотел увидеть, кроме неловко затянутой шнуровки на платье, прикрывающем тощее девичье тельце, и заспанного лица, не знаю. Мы так и сидели молча, пока слуги вносили и накрывали стол, ставили стулья. ...