Анна Бахтиярова Звезда Востока

Пролог

Древний замок поглотила ночь. Недружелюбная, угрюмая. Она пробралась в каждый зал, заполнила собой все коридоры, все до единого уголки, воцарилась в пустых ученических спальнях. Факелы на стенах не горели, будто без боя сдались тьме. Пустой колледж походил на поверженного зверя, которого навсегда покинула жизнь. А вместе с ней и свет. Осталось место только сквознякам, да зловещей тишине.

Но то была лишь видимость. Восьмисотлетние стены знали: пройдет еще несколько дней, и Гвендарлин наполнится сотней голосов, шумом, ссорами и происшествиями, без которых здесь обходится редкая неделя. Маги — темные, светлые и сломанные полуцветы — вновь начнут бесконечные баталии в промежутках между уроками и романтическими историями: счастливыми или заведомо обреченными на провал.

Они вернутся. Они всегда возвращаются.

Иногда даже спустя много лет.

Как сейчас.

— Тише-тише, не переусердствуйте. Дорожный сундук у меня единственный.

Несколько голосков растерянно пискнули, а один, что погрубее, натужно крякнул.

Из-за поворота вынырнула полная женская фигура с подсвечников в четыре подрагивающих огонька. Следом завернул громоздкий сундук, который, как показалось бы стороннему наблюдателю, присутствуй он тут, самостоятельно передвигался по воздуху. Правда, не слишком аккуратно: покачиваясь и норовя плюхнуться на левый бок.

— Говорю же, осторожнее! — прикрикнула дама на поклажу.

Та издала десяток вздохов одновременно и постаралась выровняться.

…Минут через пятнадцать, шатаясь и делая перерывы, сундук и его таинственная хозяйка добрались до границы восточной и южной части замка. Остановились у неприметной серой двери с черно-белой ручкой и звонком-колокольчиком, абсолютно бесполезным в эту мрачную ночь. Обитель полуцветов пустовала, как и остальные сектора, не считая преподавательского, в котором видели десятый сон трое мэтров. Те, что не покинули Гвендарлин в каникулы.

— Ну, здравствуй, милый дом, — поприветствовала женщина серую дверь и делала то, на что не был способен ни один взрослый в замке: распахнула ее и переступила порог.

Общая гостиная почти не изменилась за два с половиной десятка лет: столы, диваны, кресла и пуфики, две лестницы, ведущие в мальчишеский и девичий блоки, высокие узкие окна. Всё тот же беспорядок вокруг: забытые книги и черно-белые плащи, неубранные чашки со стола. Неудивительно. За полуцветами никто не присматривал испокон веков, а дети и аккуратность несовместимы. Но ничего. Это исправляется.

— Чего застыли? — дама повернулась к зависшему в воздухе сундуку. — По лестнице я вещи сама потащу?

Поклажа нервно запружинила в воздухе и качнулась в сторону девичьих спален. Женщина еще раз обвела взглядом темную гостиную, дождалась, пока сундук благополучно «взберется» по лестнице, и отправилась следом. Новая обитательница особого сектора мечтала об одном — поскорее добраться до кровати. День выдался длинным, морозным. По дороге до портала сани трижды застряли в глубоком снегу. Последние силы отнял долгий разговор с директором Бриттом.

Чертов упрямец! Не мог отложить брюзжание до утра. Из принципа устроил балаган с перечислением глупых правил и бездарных угроз. Думает, он тут главный. Наивный старик. Он никогда не осознавал истинную силу вверенного Замка, не понимал его суть, не пытался выяснить настоящих секретов. За что и поплатился отменным скандалом. Повезло еще, что кресло сохранил. Но тут сыграла роль позиция совета Многоцветья: лучше проверенный старый зануда, нежели новый директор, который, не дай боги, начнет самовольничать.

Спальня встретила удручающей пустотой: продавленная кровать, не вызывающий доверия стул и вешалка в углу — вот и вся обстановка. Но ничего. До начала семестра есть время создать уют. И не только в этой комнате. Весь сектор нуждается в обновлении. Полуцветы тоже маги. Роль у них гораздо важнее, чем у полноценных, считающих себя правильными, а оттого особенными. Нет уж. Особенные тут вовсе не они.

— А сейчас чего застыли? — поинтересовалась дама у висящего в воздухе сундука.

Тот радостно заверещал и шмякнулся на негостеприимно скрипнувший пол.

Дама негодующе всплеснула руками.

— Никакого терпения с вами не хватит! Всё, на сегодня свободны. Но завтра — с раннего утра — начинайте поиски. Переверните весь замок, обыщите метр за метром, но найдите её. Ясно? А теперь кыш. Кыш отсюда!

Но те, к кому дама обращалась, не спешили выполнить распоряжение. Взволнованно пискнули и дружно захныкали.

— Что еще? — возмутилась хозяйка, но прежде чем получила вразумительный ответ, сама поняла причину промедления: позади послышался звук когтей, задевающих старый пол.

Дама обернулась. В темноте сердито сверкнули серебристые глаза, на пороге в боевой стойке застыл кот с необычной синей, немного светящейся шерстью. Однако новая обитательница не испугалась необычной живности. И даже не растерялась.

— А, оберег, — протянула она весело. — Похоже, дел у меня тут намечается больше, чем ожидалось. Гвендарлин любит преподносить сюрпризы. Кто же твоя хозяйка? Знаю-знаю, что хозяйка. Мальчику бы досталась кошка. Синяя магичка, верно? И, наверняка, темная. Ничего, скоро познакомимся.

Кот продолжал смотреть враждебно. Но женщина и не ждала иной реакции.

— Отойди с дороги, — велела она жестко. — И не мешай моим помощникам. Они только выглядят маленькими и испуганными. Без усов запросто оставят. Или без шерсти. Ты же не хочешь ходить лысым?

Возможно, перспектива лишиться необычной шубы кота и взволновала, однако с места он не сдвинулся. Зашипел, показывая острые зубы, способные доставить немало проблем.

— Не хочешь по-хорошему? — вздохнула дама разочарованно. — Ладно, ребятки, покажите упрямому мальчишке, кто тут главный.

Дважды просить не требовалось. Упомянутые невидимые «ребятки» издали дружный воинственный клич и… Синий кот взлетел в воздух, перекувыркнулся и с жалобным мяуканьем пролетел сквозь запертую дверь спальни напротив.

Глава 1. Незваный гость

— Ненавижу, — шепнула я под нос, застегивая старенькое пальто, доставшееся прошлой зимой от кого-то из соседей.

Новые вещи, сшитые портными клана Ван-се-Росса, я в каникулы предусмотрительно не носила. Не хотела нервировать жителей поселка изысканным внешним видом или невзначай испортить дорогую одежду. Иначе придется возвращаться в Гвендарлин не в шубке из кроличьего меха, а в этом потертом убожестве с выцветшими манжетами.

— Лилит, сколько можно копаться?! Пирога без начинки не будет!

— Уже бегу, тетя Дот! — крикнула я, выскакивая на улицу с шапкой в руках.

Ну что за упертая мегера! Сама потеряла счет времени, а я должна бежать, сломя голову!

В лицо ударил хлесткий ветер. Морозец нынче, что надо: пощипывающий щеки и остужающий горячую кровь сломанного полуцвета, который не в состоянии самостоятельно справиться с побочкой. Только вчера на кухне полотенце загорелось. Хвала богам, тетка решила, что сама опростоволосилась, повесив его близко к печи. Зато мама посмотрела с легким укором. Можно подумать, мне нравится взрываться по любому пустяку. Тетка всего-то напомнила, что вместо родной шевелюры на моей бедовой голове нынче красуется парик.

Шла третья неделя зимних каникул, а я настолько насытилась домом, что мечтала убраться отсюда поскорее. Мама дни напролет проводила в герцогском замке. Зима выдалась морозной, по коридорам и залам с высокими потолками гуляли сквозняки, губя растения. А госпожа Виктория желала, чтобы замок утопал в цветах на радость многочисленным гостям. Запряженные лихими конями сани ежедневно привозили и увозили магов всех мастей, а свет в окнах не гас до утра.

Мне приходилось коротать время в компании тетки, ворчащей по каждому пустяку. Сильнее обычного. Я подозревала: виной тому — зависть. Раньше мы обе ходили в «неучах», лишенные возможности обучаться не только в Гвендарлин, но и в школах попроще. Но теперь я числилась ученицей элитного магического колледжа. Даром, что полуцвет. Прямо тетка ничего не говорила, но я ловила обиженные взгляды и злилась сама. Родня, называется! Знали бы они с мамой, каково мне приходится в древнем замке! И сколько всего еще предстоит!

Вот и сегодня Дот ворчала с самого утра. То я кровать неаккуратно заправила, то посуду плохо помыла. Но я упорно молчала, ибо сама поднялась не с той ноги, и боялась наговорить лишнего. Приснился колледж. Но не темные коридоры и голоса, зовущие на погибель, а Урсул. Я снова «угодила» в тело синего питомца и видела его глазами: общую гостиную, лестницу в девичьи спальни, потрескавшиеся половицы и…

Я сама толком не поняла, что именно приснилось. Мохнатые мячики на тонких ножках, яростно неслись на меня, молотя по воздуху кулачками. Они ударили разом. Да так, что мы с котом пролетели сквозь дверь. Странные образы маячили перед глазами весь день, не давая сосредоточиться на домашних делах. А потом Дот вспомнила про рыбный пирог, устроила разнос на пустом месте, и мне пришлось бежать из дома, пока он не загорелся от моего негодования.

Рыбой торговал Риган Хикс — колоритный дед с мохнатыми бровями и куцей, совершенно белой бородой. Сам он давно не сидел у проруби с удочкой, однако все местные рыбаки подчинялись ему и не могли продать ни одного малька без одобрения старика. Лучший улов, разумеется, отправлялся в герцогский замок, остальное рыбаки делили: что-то отдавали на продажу местным, что-то забирали для собственных семей.

Я так торопилась, что поскользнулась на заледеневшей дорожке, ведущей к реке, и едва не врезалась в высокого парня в меховой шапке.

— Смотри, куда несешься, полуцвет! — гаркнул злой бас. — Глаза у тебя не только уродливые, но еще и слепые?!

Раздался гогот. Всех вокруг позабавила реплика.

Это была еще одна неприятная перемена после зачисления в Гвендарлин. Раньше соседи упорно меня игнорировали, но теперь считали своим долгом сказать гадость вслед, а иногда и в лицо. Неудивительно. Большинство местных детей обучалось в школе на западной окраине герцогства. Всю неделю они проводили там, а на выходные возвращались в родные поселки. В Гвендарлин принимали лишь выдающихся. Из всего Бирюзового там учились лишь дочка светлой магини-травницы и темные сыновья старосты, с которыми я ни разу не пересекалась в замке. И вот теперь в число этих самых «выдающихся» попал никчемный полуцвет, внезапно проявивший мощь.

— Отойди!

Я почти достигла цели. Дед Риган сидел на потрескавшемся полене, как на троне, разложив перед собой остатки сегодняшнего улова. Но две девчонки — сестры-погодки Сара и Дарина — потеснили меня, вырвавшись вперед.

— Дед Риган, дед Риган, нас мать прислала. За щукой! — заголосили они наперебой.

— За щукой, красавицы? — весело протянул старик, подмигивая девицам, и крикнул здоровяка-сына Эрга, чтоб принес заказанный товар.

Я встала в сторонке, ожидая очереди и надеясь, что Дот не лопнет от злости к моему возвращению. Терпение никогда не входило в список теткиных добродетелей.

— Сегодняшний улов почти весь в герцогский замок ушел, — посетовал старик юным покупательницам. — У господ гости никак не переведутся. И наши парни, и охотники только и знают, что продукт на холм поставляют. Но для вас, девицы, Эрг постарается, подберет рыбин пожирнее. Знатная уха выйдет.

Младшая девчонка в пуховом платке радостно закивала, а вторая в белой изящной шапочке томно вздохнула и посмотрела вдаль — на серый замок.

— Завтра герцоги бал устраивают, — протянула она с тоской. — Вот бы глянуть. Хоть глазком одним. Но этот праздник только для господ. Не то, что летние карнавалы. Туда-то всех пускают. Лишь бы костюм был хорош, да маска интересная.

Я закатила глаза. Дались им эти карнавалы!

— В болото господ, — фыркнула вдруг Дарина и пожаловалась деду Ригану. — Гулял тут сегодня один с герцогским младшим сынком. Сара ему окрестности показать предложила, а он глянул свысока, будто и не полноценные маги мы вовсе. Тьфу!

— Сама ты — тьфу! — рассердилась Сара. — Он такой… такой…

Пока она подбирала эпитет прогуливающемуся с Элиасом красавчику, сестра изобразила, что ее стошнило. Я разделяла реакцию. Младший герцог Ван-се-Росса сам по себе — адекватный маг. При условии, что рядом не ошивается толпа друзей-идиотов, вроде Свена Фаули. Но упомянутые приятели… Ух! Дарина права, от таких лучше держаться подальше. Ради собственной сохранности.

— Вот, ваши щуки, — к девчонкам подошел Эрг, протягивая завернутых в мешковину рыбин.

Хоть парень и обратился к обеим сестрам, смотрел он исключительно на Сару. Но та даже не взглянула на широкоплечего рыбака с потрескавшейся от мороза кожей на руках и лице. Всё мечтала о приятеле младшего герцога.

— А ты чего явилась? — бросил расстроенный Эрг мне. — Отец, не продавай ничего полуцвету. Гони никчемную девку в шею.

Сара и Дарина засмеялись, будто над остроумной шуткой, а у меня лопнуло терпение.

— Гоните, дед Риган, если хотите. Хоть в шею, хоть в другие места. Только вместо меня тетка Дот явится. Ух, как обозлится, что пришлось топать по льду. Всё вам припомнит: и внеплановую прогулку, и заждавшееся начинки тесто.

Старик комично крякнул, представив в красках обрисованную картину. Тетушкин горячий нрав в посёлке знали не понаслышке. Прошлой зимой она спустила с заснеженной горки рыбака на две головы выше себя, посчитав, что тот подсунул ей несвежую рыбу.

— Чего Дот заказала-то? — спросил дед Риган примирительно.

— Главное, чтоб костей поменьше, — передала я теткино пожелание, а старик торопливо кивнул сыну, мол, поторапливайся, выполняй заказ.

* * *

Пять минут спустя я шагала назад в гору, довольная собой. А что такого? Сколько можно позволять вытирать об себя ноги? Да, приехав в родной поселок на каникулы, пришлось дать маме слово вести себя прилично, не реагировать на грубости и никого не подпалить. Но я же не нарушила обещания. Все целы и невредимы. Да и деда Ригана я не темной магией стращала, а расправой от дражайшей тетушки. А в ней магии и вовсе не осталось после перенесенной в детстве болезни.

Впереди под ручку неторопливо шли Сара с Дариной.

— Глупая ты еще, — выговаривала старшая сестра. — Глаза у него, как два омута. Потанцевать бы с таким. Ах, представлю, и голова кружится.

— Потому и кружится, что утопилась в этих омутах, — припечатала Дарина. — Не понравился он мне. Строит из себя. Богатый. Избалованный. Вдруг это тот же «шутник», что медведя на полуцвета натравил?

Я остановилась, чтобы сестры-болтушки ушли подальше. Сердце нервно зачастило. Вряд ли Свен Фаули прибыл на каникулы в наше герцогство. Ему еще ведьмовские шрамы лечить и лечить. Но воспоминание о летнем происшествии отозвалось волной гнева. Ближайшее дерево подозрительно затрещало, вот-вот покроется сажей, как прежде трава. Я торопливо расстегнула пальто и размотала шарф, постаралась дышать медленнее и ровнее. Холодный воздух обжог горло, просочился за ворот, зато ярость погасла, как костер в дождь. Лишь одна почерневшая веточка упала под ноги.

Остаток пути до дома я преодолела с черепашьей скоростью. Пусть Дот хоть вся изворчится, главное, успокоиться. А промедление можно свалить на деда Ригана и его надутого сыночка. Однако добравшись до родного порога, я всё равно ощущала легкое раздражение. И как с этим бороться? Побочку не исправить без крови обоих родителей. А раз личность моего отца навсегда останется загадкой, придется всю жизнь слыть той, кто заводится по любому поводу и без него.

В крохотном коридорчике настроение чуть улучшилось. На вешалке висело мамино зеленое пальто. Отлично! При младшей сестре Дот не посмеет ко мне цепляться. А, значит, неприятности дня закончились. Однако…

— Где тебя носит? — непривычно бледная тетка вынырнула из кухни и почему-то заговорила шепотом. Зловещим.

— Так дед Риган того… — начала я громогласно оправдываться.

Но тетка зашипела и замахала руками.

— Тсссс, — её глаза пугающе сверкнули. — У нас гость. По твою душу. С матерью в столовой беседы ведет.

— К-к-какой гость? — я тоже перешла на взволнованный шепот.

Неужели, кто-то из соседей явился обвинять меня в придуманных грехах, как часто случалось в детстве. Местная ребятня не раз сваливала на меня проказы.

— Из колледжа твоего, — огорошила Дот, продолжая шептать, но чуть громче прежнего. — Парень. Из полноценных. Ух, важный. А глазищи! Зеленющие! Аж пробирает!

Завернутые в мешковину рыбины плюхнулись на пол. В другой момент Дот запустила бы в меня чем-нибудь за подобную оплошность, но сейчас и внимания не обратила. Торопливо стянула с меня расстегнутое пальто и подтолкнула в сторону столовой.

Я сделала шаг, другой, отчаянно убеждая себя, что теткино описание простое совпадение. Мало ли на свете зеленоглазых магов. И вообще, с чего бы кому-то из учеников Гвендарлин являться ко мне в дом? Ошибка. Недоразумение.

— А вот и наша Лилит, — проговорила мама, сидящая за столом лицом ко мне.

В ясных небесных глазах на мгновение отразилась горечь и исчезла, уступив место привычной доброжелательности. Но едва ли я смотрела на маму. Взгляд приковался к гостю. Точнее, к его спине и затылку. Но мне и этого хватило. Слишком часто доводилось лицезреть упомянутые части тела в Гвендарлин, пока их обладатель творил ведьмовскую магию внутри стен.

— Здравствуй, Лилит, — проговорил Ульрих Бернарду, поворачиваясь, а я вдруг вспомнила, что на мне старое платье, которое давно пора превратить в половую тряпку.

— Здравствуй. Какими судьбами?

На выручку явилась пресловутая злость. Не дала щекам заалеть, а голосу дрогнуть.

— Мы с родителями и братом гостим у клана Ван-се-Росса. У отца дела с герцогом Эдвардом. Я осматривал окрестности и заодно заглянул к тебе, чтобы передать сообщение. Завтра в замке зимний бал. Ты среди приглашенных, как ученица Гвендарлин. Герцогиня Виктория велела сообщить, что платье пришлют утром.

Пока Ульрих говорил — деловито, тоном старосты — я рассматривала цветы на столе. Букет хризантем, которые мама, отродясь, не умела создавать. Её конек — розы и полевые цветы, за остальными она просто ухаживает. Значит, Ульрих постарался, чтобы задобрить местную хранительницу трав и цветов. Паразит и позер!

Стоп!

До меня дошло, что сейчас сказал зеленоглазый поросенок, и спина встретилась с дверным косяком. Да так, что острая боль прошла от поясницы до шеи.

— Лилит! — испугалась мама.

— Всё в порядке, — пробормотала я, морщась. — Бал, так бал.

А что оставалось? Затопать ногами и заявить, что мне нечего делать в герцогском замке?

— Может, присядешь? — мама кивнула на стул и улыбнулась Ульриху. — Дот сейчас принесет чай, а мы с вами продолжим нашу увлекательную беседу.

Я мышкой прошмыгнула в указанном направлении, устроившись между мамой и незваным гостем. Присесть, и впрямь не мешало. Стоя, этот разговор я точно не вынесу. Пока тетка ставила на стол чашки с пряным чаем и вазочку с печеньями, я невольно обвела взглядом комнату. Как же бедно мы живем: мебели самый минимум, дешевые скатерть и посуда, стены неплохо бы подкрасить. А теснота-то какая! У семейства Бернарду, наверняка, в распоряжении целый замок. Не герцогский, но просторный и уютный.

— Ваш дар — сегодня огромная редкость, Ульрих, — проговорила мама, когда пошатывающаяся от волнения Дот удалилась на кухню.

— Знаю, — полуведьмак умело потупил взгляд. — Цветочный дар достался мне по отцовской линии. Как, впрочем, и второй. Он, правда, унаследован не от папы, а от бабушки.

Я вытаращила глаза. Ульрих же говорил, что лишен второй способности.

— Надо же, — удивилась мама. — Я слышала о таком, но ни разу не сталкивалась. А что именно вы умеете?

Мне показалось, парень засмущался. Или же притворился, в чем был непревзойденным мастером.

— Это своеобразный дар, — пояснил он, разглядывая узоры на чашке. — Рикошет. Когда недоброжелатель пытается причинить другому магу вред, могу обратить действия против него самого. Правда, не всегда получается. Это сложная магия.

— Как необычно, — протянула мама задумчиво.

А я вспомнила осенний бал в колледже. Свен, побаиваясь защитного кулона, решил навредить мне без магии и приставил к боку нож. Однако сам от него и пострадал, разрезав стараниями Ульриха ладонь почти до кости.

— А теперь, — мама выразительно посмотрела на меня, потом на Ульриха, — может, расскажите, как вы двое подружились? Полноценные и полуцветы предпочитают держаться друг от друга подальше.

Я нутром почуяла, что вопрос задан, чтобы посмотреть на нашу реакцию. Основной «разговор» ждет позже. Наедине. Непростой и насыщенный.

— Нас сложно назвать друзьями в привычном смысле, — проговорил Ульрих, тщательно подбирая слова. — Я в хороших отношениях с Элиасом, а его семья покровительствует вашей. Кроме того, Лилит общается с моей подругой и старостой светлых — Юмми Свон. С Лилит я познакомился, когда она здорово выручила Юмми. Освободила из колеса заклятьем.

— Так совпало, — развела я руками, поддерживая легенду. Это нетрудно, когда ложь основана на реальных событиях. — Мы с Агнией возвращались с урока мэтра Шаадея, а в коридоре старшекурсник попал зарядом в старосту. Она взлетела под потолок, а я… — мне вспомнилась бедняжка Юмми, отчаянно перебирающая ногами в колесе — ну, истинная белка. — А я применила заклятье, которое мы только что разучивали.

— Так и познакомились, — Ульрих расплылся в умопомрачительной улыбке. Да такой искренней, что в жизни не заподозришь во лжи.

Но вряд ли мама поверила. Слишком быстро она отвернулась, пряча эмоции.

— Спасибо за гостеприимство, леди Ренет, мне пора развращаться в замок, — засобирался Ульрих, явно опасаясь, как бы моя матушка не забросала новыми опасными вопросами. — Лилит, ты не проводишь меня до ворот поселка?

Мамин взгляд прожигал насквозь, но я кивнула. Отпустить поросенка, не устроив собственный допрос — выше моих сил. Изведусь потом вся. Да и перед «беседой» с мамой желательно выдержать паузу. Мысль, что я просто соскучилась по зеленоглазому паразиту, мелькнула, но была отринута, как неуместная и позорная.

В коридоре Дот протянула мне кроличью шубку, которая все каникулы провисела без дела в шкафу, и новенькую синюю шапочку. Ульрих галантно попрощался с моими родственницами и распахнул, как истинный кавалер, дверь передо мной. Я не посмела обернуться, чтобы не видеть реакции мамы и тетки. Наверняка, сейчас обе махнут по чашке успокаивающего травяного настоя.

Зимой вечер наступает быстро. Полчаса назад солнце висело над поселком наливным яблоком, а сейчас на небе остались лишь желто-красные разводы, деревянные дома бережно окутал сумрак. Увы, не настолько глубокий, чтобы спрятать меня со спутником от посторонних глаз. Попадающиеся навстречу соседи оборачивались и открывали рты. Теперь полгода судачить будут, пересказывая друг другу, как герцогский гость разгуливал в компании полуцвета.

Верный себе Ульрих не обращал внимания на чужое любопытство. Молчал полдороги до поселковых ворот. И дальше б, наверное, не заговорил, да я не выдержала.

— Ну? И как понимать твоё вторжение?

Полуведьмак пожал плечами.

— Ты слышала: я передал приглашение на бал, — он выждал, пока мимо проходили жена и дочка главного охотника. — К тому же, рано или поздно твоей семье придется узнать о моем существовании. Пусть привыкают.

Я споткнулась, потертый носок сапога глубоко взрыхлил утрамбованный снег.

Вот это прямолинейность!

— Да что ты о себе возомнил? — я гневно сжала кулаки, но увидела смешинки в зеленых глазах, и запал мгновенно прошел.

— Не ершись, Лилит, — попросил Ульрих мягко. — Мне понравилась твоя мама.

Я фыркнула. Но не гневно, а насмешливо.

— Поэтому ты заврался? Второй дар у него, видите ли! От бабушки!

Ульрих тяжко вздохнул, как делал это в Гвендарлин, устав от моих вопросов.

— Бабушка, правда, владела даром рикошета. Это единственный из семейных даров, который мне удалось воссоздать благодаря особой магии. Воссоздать и приручить до такой степени, что даже локаторы Гвендарлин не распознают ведьмовства. А что оставалось? Ученик с одним даром вызвал бы миллион вопросов. Родня и так удивлялась, почему я не проявлял вторую способность до одиннадцати лет.

Объяснение было таким подробным, что у меня исчезло желание возмущаться и ворчать. Прежде Ульрих отшучивался или уходил от ответа. Что же изменилось? Неужели, события последней ночи духа подвигли полуведьмака перешагнуть пропасть между нами? Очень похоже.

— Не хочу на бал, — призналась я, когда впереди показали ворота поселка: деревянная резная арка с фигурками домашних животных.

— Мне тоже не нравится затея, — удивил меня Ульрих, я-то ожидала подбадривающих слов или легкого сарказма. — Завтра от меня ни на шаг, ясно? Да, ты — гостья герцогини Виктории, но когда замок кишит полноценными, считающими себя выдающими, а оттого всемогущими, лучше не нарываться.

Треклятый язык чесался отпустить язвительное замечание о заботе полуведьмака, но волны тепла, прошедшие по телу, победили маленького бесенка внутри.

— Ой!

Дорога после арки резко уходила вниз и, засмотревшись друг на друга, мы не заметили, как из-под горки вывернули сестры Сара и Дарина. Испуганное восклицание издала старшая сестра, попятилась и отдавила ногу младшей. Та заплясала на месте, взирая на Ульриха с ненавистью. Сара гневно покосилась на меня, а я, наконец, сообразила, кому девица утром строила глазки.

— Осторожней, господин, — обратилась противная девчонка к Ульриху, кокетливо хлопая длинными ресницами. — Этот полуцвет опасен. Лучше не приближаться.

Я покачнулась. Одно дело, когда меня поливают грязью в одиночестве, другое — при парне, который… который… Я понятия не имела, как закончит фразу. Да и не пришлось. В нереальной зелени глаз, яркой даже в полумраке зимнего вечера, отразилось пламя. Ульрих на мгновение запрокинул голову, глядя на спокойное темное небо, будто просил у него душевного равновесия.

— Вы абсолютно правы, — ответил полуведьмак Саре после паузы. — В Гвендарлин леди Вейн заработала репутацию первой стервы, способной зажаривать полноценных магов до хрустящей корочки. Лилит, — паразит повернулся ко мне с гаденькой улыбочкой на губах, — ты не хочешь попрактиковаться с заклятьями мэтра Бритта или мэтра Шаадея? Думаю, этим двум никчемным магичкам, неспособным к обучению в нашем колледже, пойдут рожки и копытца.

О, боги! Я не знала, чего желаю больше: расхохотаться или накинуться на Ульриха с кулаками. Из него защитник, как из меня — герцогская дочка! Но лица сестренок, особенно Сары, того стоили! Губы девчонки задрожали, вот-вот заревет от обиды, как ребенок, у которого отняли и съели на глазах желанное угощение.

— Идем, — Дарина потянула старшую сестру за рукав, опасаясь, как бы я не воплотила в жизнь предложение парня.

Сара подчинилась, пряча слезы обиды. Ульрих проводил девчонок долгим беспощадным взглядом. У меня аж мурашки по спине пробежали.

— Это было… — я запнулась.

— Жестоко? — спросил Ульрих. — Зато заслуженно. Я видел их днем, когда гулял с Элиасом. Слышал обрывок премилой беседы: о полуцветах и ведьмаках, точнее, о никчемности тех и других. Да, гордиться нечем, мой поступок трудно назвать достойным. Но чертовски приятно вернуть твоим соседкам эпитет, которым они наградили нас.

Я торопливо отвернулась. Показалось, слово «нас» прозвучало по-особенному. Но Ульрих и сам смутился.

— До завтра, — попрощался он деловым тоном. — За тобой пришлют сани к шести часам. Я встречу в замке.

— До завтра, — кивнула я сухо и первой зашагала прочь, долго ощущая спиной пронзительный взгляд.

* * *

В голове царил сумбур, и домой я добралась совершенно неготовая к разговору с мамой. Вместо того, чтобы подготовить ответы на провокационные вопросы, представляла себя, кружащейся в танце с Ульрихом. Интересно, какое платье мне завтра пришлют? Наверняка, синее — под цвет магии. Замечталась до того, что зашла в столовую, напевая под нос. Да еще и с теткой в дверях столкнулась.

Мама сидела за столом, будто и не вставала с моего ухода. Кивнула на стул, и едва я устроилась рядом, отчеканила непривычно сурово:

— Сама всё расскажешь? Или клещами ответы вытягивать?

В мои планы не входили оба варианта.

— Нечего рассказывать, — начала я сердито. — Ульрих Бернарду — приятель Элиаса и староста темных к тому же. Однажды мы вместе отрабатывали наказание у Шаадея. Вот и всё общение.

В маминых глазах отразилась горечь. Такая, что я заерзала на стуле.

— Раньше ты никогда не лгала мне, Лил.

Эта фраза хлестнула больнее криков или угроз. Оставила в душе невидимые шрамы.

— Я и сейчас не…

Но слова застряли в горле. Слишком много воспоминаний постучалось разом. Кубок, что я достала из стены. Берлога ордена полной луны и обряд перед ночью духа. Призрачная Маргарита Ван-се-Росса, защищающая нас от злых сил, завладевших телом Алакса Рица.

Да, я лгала. Или недоговаривала. Но ведь недомолвки — всё равно ложь.

— Лил, ты же понимаешь, что он — полноценный, — в мамином голосе прозвучала мольба.

— Я знаю, кто такой Ульрих Бернарду.

На этот раз — правда. Я знала, что никакой он не полноценный маг. А ведьмак. Наполовину. Из настоящих. Тех, что «полностью истребили» три столетия назад. Знала, но имела права рассказывать. Даже родной матери.

— Лил…

Я взорвалась.

— Кем ты меня считаешь? Идиоткой, которая купится на знаки внимания красавчика после истории с медведем?! По-твоему, я ничему не научилась?!

— Лилит, — мама протянула ко мне руки, но я вскочила из-за стола.

В этот самый миг на окне вдребезги разбилась ваза. С хризантемами, наколдованными Ульрихом. Цветы упали на пол — поверх осколков и воды. Все протесты утратили смысл. Я закрыла лицо руками, постояла так несколько секунд и бросилась к себе в спальню, вновь чуть не снеся Дот, подслушивающую под дверью.

— Ненавижу!

Я плюхнулась на кровать, уткнулась в подушку. Слезы душили, но не пролились. Злость вновь напросилась в помощники, напомнив, что слабость — непозволительная роскошь для полуцвета. Отверженные не плачут. Они подбирают сопли и идут дальше.

Самое мерзкое, я сама до конца не понимала, что происходит между мной и Ульрихом. Еще недавно я разрывалась между желанием любоваться парнем и заехать кулаком ему в нос. А он хамил и без зазрения совести использовал мой дар ходить внутри стен Гвендарлин во имя ведьмовских штучек. А теперь паразит проявлял собственнические замашки, хотя ни о каких чувствах не было сказано и слова.

С другой стороны, где Ульрих, а где чувства? Главное, он доказывал заботу делами.

Пальцы нащупали под платьем подаренную полуведьмаком булавку-амулет, и гнев чуть-чуть ослабил безжалостную хватку.

Глава 2. Два часа

Я прогадала с нарядом. Проснувшись позже обычного — ни тетка, ни мама не сочли нужным меня разбудить — вышла из спальни, потирая глаза, и обнаружила на вешалке в общей комнате присланное платье: голубое, как небо в солнечное утро. Странный выбор, учитывая, что цвет слабо сочетается с каштановыми волосами. Темные оттенки, вроде родного синего, мне подходят больше.

— Дорогущее, — фыркнула Дот, наблюдая, как я разглаживаю шелк на рукавах. — И хочется герцогине с тобой возиться.

— Хочется, — пробурчала я под нос. — Раз возится.

Знала бы тетушка, сколько раз Её светлость проникала в наш дом инкогнито и слушала разговоры. Впрочем, нет. Лучше Дот никогда этого не знать. Иначе удар хватит. Язык-то у нее длинный, бессчетное число раз костерила герцогское семейство при хвостатой гостье.

— А ты нос-то не задирай, — посоветовала дражайшая родственница. — Можно сколько угодно в дареных нарядах щеголять. Но госпожой тебе не стать. Глаза неподходящие. Думаешь, вчерашний мальчишка снизойдет?

Я молчала, зная, что с Дот масла в огонь лучше не подливать. Лишь пальцы нервно теребили тесьму наряда.

— Не снизойдет, — ответила тетка сама себе. — Да и родня не позволит. Слышишь, Лилит? И нечего выкрутасами у матери на нервах играть. Поняла, девчонка неблагодарная?

— Да, тетя Дот. Поняла.

— То-то же, — она победно усмехнулась, не подозревая, что я подыгрываю из раза в раз, чтобы избежать скандала и маминого укоризненного взгляда.

Большую часть дня я провела в спальне, демонстративно листая учебники, но на деле ничего там не видела. Мысли вились вокруг герцогского бала и кавалера на вечер. А ведь Дот права: для его семьи полуцвет — хуже дорожной грязи. Конечно, я и раньше не питала иллюзий. Даже в самых смелых мыслях не забегала так далеко. Ульрих тоже должен осознавать, какая пропасть между нами. Он кто угодно, но не идиот. Тогда почему сделал такой многообещающий шаг навстречу?

Я не знала ответов. Злилась и жаждала выскочить из дома, чтобы бежать и бежать, вдыхая остужающий морозный воздух. Как же тошно в четырех стенах! Но на улицу после вчерашней выходки Ульриха я теперь ни ногой. Наверняка, мое имя склоняется на все лады. И не пожалуешься никому. Раньше хоть черная кошка лежала под боком. Да, Тира — наглая притворщица, преследующая собственные цели, но зато как внимательно слушала, щуря желтые, похожие на две луны, глазищи.

Кстати, о кошке.

После заката, когда я вознамерилась облачиться в присланный наряд, на пороге появился очередной сюрприз от госпожи Виктории. Прибыла старшая горничная из замка с намерением помочь подготовиться к балу. Но гораздо больше факта присутствия строгого вида дамы с зализанными черными волосами поразила привезенная ею вещь: новый парик — белокурый, с легкими завитушками.

— Герцогиня Ван-се-Росса велела приехать на бал в нем, и точка! — объявила горничная железным тоном на мои попытки отбрыкаться от сомнительного подарка. — Кстати, меня зовут леди Гарриэт. Я не терплю двух вещей: неряшливости и возражений глупых девчонок. Поэтому, юная леди, закрывайте рот и начинайте сборы.

Под грозным взглядом я замолчала, решив, что преображение в блондинку — меньшее из зол, и к шести часам уселась в крытые сани при полном параде: в небесном платье, кроличьей шубке и парике, длинные волосы которого леди Гариэт уложила в сложную прическу. И не поймешь, что шевелюра не родная. Дот едва по стенке не сползла, столкнувшись в общей комнате с новой версией меня. Я ее понимала. Сама с трудом узнала себя в зеркале. Белокурые волосы и наряд спрятали ершистый характер, превратив меня в создание кроткое и безобидное.

Кучер взмахнул кнутом, и белые лошади рванули по расчищенной дороге в сторону герцогского замка, а я сидела, не шевелясь. Будто зверек в западне. Куталась в шубу и смотрела, как серое здание с высокими башнями и множеством горящих окон надвигается на меня. В замке Ван-се-Росса не чувствовалась мощь, присущая Гвендарлин, но эти стены сейчас пугали не меньше, чем колледж с его опасными обитателями. Как себя вести? Как реагировать на грубость и насмешки? Одно дело — жители Бирюзового, и совсем другое — гости герцогской четы. И вообще, я же не леди, обученная манерам. Ох, ну зачем Её светлости понадобилось приглашать меня на бал? Вряд ли это блажь. Герцогиня Виктория ничего не делает просто так.

Сани миновали кованые ворота, через которые летом я проходила пешком в качестве поломойки и сразу сворачивала налево — на дорожку, ведущую к входу для прислуги. Сейчас меня доставили к главному крыльцу с мраморной лестницей, убегающей вверх полукругом. Навстречу спешил Ульрих — в черном плаще поверх серого костюма, но цвета не мрачного, а насыщенного, чуть отливающего серебром. Парень почти достиг цели, но покачнулся. Нога поехала по сколькой степени, и лишь хорошая реакция помогла полуведьмаку устоять.

— Это… это… — пробормотал он, неприлично пялясь на белокурый парик.

— Не я, — буркнула незнакомка, в которую меня превратили. — В смысле, не моя затея, а герцогини Виктории. Моего мнения не спрашивали.

— Оригинально, но…

— Молчи уже, — приказала я сердито, но Ульрих закончил фразу.

— Это, правда, не ты.

В просторном холле слуга забрал шубу, а полуведьмак по-хозяйски взял меня под руку. Я с трудом сдержала дрожь. Надо успокоиться и не выглядеть, как испуганная (или того хуже — влюбленная) дурочка. Может, правда, превратиться в беззаботную девицу в небесном платье и вести себя соответствующе: щебетать и улыбаться другим гостям? Увы, ничего не получится. Дот права — глаза неподходящие. Выдадут с потрохами.

Мы миновали отлично освещенный, длинный коридор и оказались в праздничном зале, к которому летом мне запрещалось подходить и близко. Я невольно замедлилась на пороге, но Ульрих настойчиво потянул внутрь. Он вел себя уверенно: на лице легкая надменность богача, в глазах — лед. Истинный полноценный! Легко притворятся, если внешность не играет против тебя и позволяет скрывать истинную сущность.

Музыканты виртуозно исполняли воздушный вальс, дюжина пар кружилась в танце. Слишком мало для огромного зала. Остальные гости предпочли общение, столпившись у накрытых столов вдоль дальней стены. Я едва удержалась, чтобы не сглотнуть слюну от запаха холодных закусок. Они пахли чересчур аппетитно и… дорого. Предназначались точно не для полуцветов.

— Многие гости — маги возраста герцога Эдварда, им не до танцев, — пояснил мой кавалер, направляясь к столам. — Мужчины помоложе застряли в карточном клубе через два коридора отсюда. Дамы скучают и ждут появления герцогини Виктории. Когда хозяйка официально откроет бал, игры закончатся и начнутся танцы до утра. Пока же бери тарелку и наполняй всем, чем захочешь. Кормят здесь отменно. Главное, заморского угря не пробуй. Он пересоленный.

«Кого?» — чуть не брякнула я. Но совету последовала, прицениваясь к закускам. Нечего робеть! Когда еще удастся угоститься с герцогского стола. Дот от зависти лопнет! Но едва первый кусок нежного мяса (какого зверя я не разобрала) растаял во рту, пришлось прервать трапезу. И вообще забыть о ней надолго.

— Вот ты где! А мы с мамой обыскались!

Сначала я увидела гнев в глазах Ульриха. Вспыхнувший и погасший. Затем растерянно уставилась на его родителей — разодетых и напыщенных. Внешностью полуведьмак пошел в отца: тот же разрез глаз и длинные ресницы, ровный нос, высокие скулы. Только Бернарду-старший не отличался худобой. Либо перестал ею отличаться с годами. Супруга благочестивого господина и вовсе напоминала плюшку, запросто бы составила конкуренцию застревающей в дверных проемах Дот. Зато волосы ей достались особенные: густые, цвета льна. Парикмахеры проявили чудеса изобретательности, чтобы уложить эту красоту в сложную прическу.

Ульрих повернулся к родителям с почтительной улыбкой.

— Отец, матушка, — голос полуведьмака не дрогнул, но я интуитивно ощутила ненависть, когда он обращался к госпоже Бернарду. — Позвольте представить: Лилит София Вейн — ученица Гвендарлин и гостья герцогини Виктории. Темная.

Меня одарили двумя благосклонными кивками.

— Ульрих, — заговорил господин Бернарду с сыном. — Твой брат опять запропастился. Мама волнуется. Наверняка, этот сумасбродный мальчишка пошел смотреть рыб. Но я не помню, в какой стороне тот зал и…

Отец полуведьмака замолк на полуслове, а рот так и остался открытым. Зеленые глаза (не как Ульриха, а как у Нильса) неприлично уставились на меня. Рука взметнулась, и палец, трясясь, указал на мое лицо. Госпожа Бернарду ахнула и недовольно поджала пухлые губы. Я догадалась, что стряслось, и мысленно чертыхнулась. Нас подвели мои глаза, очень не вовремя поменяв цвет.

— Ульрих, можно тебя на минуту, — отчеканил глава семейства тоном, не допускающим возражений.

Полуведьмак не возразил. Послушно кивнул отцу и обратился ко мне.

— Леди Лилит, — он нарочно сделал ударение на первом слове. — Я скоро вернусь.

Ульрих, его отец и фальшивая матушка покинули зал, чтобы не выяснять отношения у всех на виду, а я осталась у ломившегося от угощений стола. Аппетит пропал. Осталась обида, а в ушах зазвучали утренние слова тетки: «Не снизойдет. Да и родня не позволит». Так и есть. Едва сообразили, что перед ними полуцвет, скривились, будто жабу или таракана увидели. И это маги, выдающие за общего сына ребенка ведьмы! Постеснялись бы осуждать. Сами не без греха!

— Лилит!

Я чуть не уронила тарелку. Ко мне направлялся Элиас Ван-се-Росса. В костюме привычного синего цвета. Как форма в Гвендарлин.

— Почему ты одна? — спросил младший герцог строго. — Разве Ульриху не поручено тебя охранять?

«Поручено…»

Мерзкое слово ударило барабанной дробью. Я знала, что дело не только в чьем-то распоряжении. Но горечь растеклась по телу ядом.

— Ульрих в коридоре. Объясняется с родителями. Из-за меня. Из-за того, кто я есть.

Лицо Элиаса осталось каменным, но я ощутила глубоко спрятанную злость.

— Ты — гостья в нашем замке, Лилит, — начал парень. — А если кому-то не…

Окончание фразы потонуло в аплодисментах и приветственных возгласах. Порог праздничного зала перешагнули хозяева — супруги Ван-се-Росса. Оба в черно-синих нарядах. Я никогда не видела герцогскую чету вместе, а Его светлость и вовсе лицезрела исключительно издали. Картина получилась странной. Да, все знали о даре Виктории, и всё же на ее фоне Эдвард выглядел почти стариком.

— Приветствую, дорогие гости, — начал герцог, крепко держа «молодую» жену за руку. — Мы с супругой рады, что вы откликнулись на приглашение и посетили наш славный дом.

— Мы с супругой? Да неужели? — насмешливо процедил Элиас под нос и пояснил, поймав мой недоуменный взгляд. — Родители не разговаривают. Уж не знаю, какая кошка между ними пробежала, но давненько я не видел отца в таком гневе, как в эти каникулы.

— Кошка? — усмехнулась я. — Уж не та, в которую обращается твоя матушка?

Элиас поперхнулся соком.

— Кто тебе рассказал? Она сама? Ну-ну. Иногда я ее просто не понимаю.

— Только иногда? — съязвила я, вспомнив Тиру, вальяжно устроившуюся на моей постели.

— Тише, — Элиас расплылся в почтительной сыновней улыбке. — Они идут к нам.

Ноги вросли в пол, как корни векового дерева. К нам?! З-з-зачем? Одно дело герцогиня в Гвендарлин сразу после обращения. В момент, когда я сама пылала от ярости и глубоко плевала на приличия. Другое — оба герцога в собственных хоромах.

Увы, бежать поздно. Да и неучтиво. Я же, как подметили Элиас и Ульрих — гостья!

— Ваша светлость, ваша светлость, — я поочередно поприветствовала господ, сделав реверанс, как в детстве учила мама.

— Рада видеть тебя в добром здравии, Лилит, — стальные глаза герцогини оценивающе прищурились, рассматривая новый облик. — Замечательно выглядишь.

В отличие от супруги, оставшейся довольной преображением, герцог Эдвард чуть заметно поморщился, остановив взгляд на белокуром парике. Интересно, почему? Не любит блондинок? У супруги-то волосы черные, как смоль.

— Элиас, — обратилась Виктория к сыну. — Можно тебя на пару слов?

Ноги-корни столкнулись с новой напастью. Почудилось, они еще и льдом покрылись. Меня что, оставляли с герцогом наедине? Не бред ли? Но, кажется, именно это и происходило.

— Как тебе наш замок, Лилит? — спросил он любезно, словно девицу из богатого семейства.

Музыканты вновь заиграли вальс, кавалеры, оторвавшиеся от карт, вывели дам на середину зала, и на нас, к счастью, никто не обращал внимания.

— Здесь… — я запнулась, чуть не напомнив Его светлости, что летом работала в его обители поломойкой, — мило…

— Понимаю, после Гвендарлин любой замок кажется обыденным и скромным.

— Вовсе нет, — возразила я, заподозрив, что оскорбила господина. — В вашем замке очень теплая атмосфера. Мне здесь нравится. В колледже всё по-другому. Там сами стены… — представились мои руки, раздвигающие вековые камни, но я прогнала наваждение. — Они слишком много помнят: и добро, и зло. Это чувствуешь. Остро.

— Не любишь Гвендарлин? — спросил герцог Эдвард в лоб.

— Хороший вопрос, — протянула я, впервые посмотрев собеседнику в глаза.

Пробрал озноб. Что-то насторожило. И взволновало. Почти до крика. Не глаза. Они у Эдварда серые, но не холодные стальные, как у жены и сыновей, а теплого мягкого оттенка. Странную реакцию вызвал сам облик господина. Глубокие морщины «прятали» черты лица, искажали их, но я уловило что-то невероятно знакомое, родное. Но при всем старании не поняла, кого напомнил хозяин замка. Точно не детей. Эмилио и Элиас пошли в мать, а Маргариту я видела лишь со спины.

— Гвендарлин притягивает, очаровывает, иногда тревожит, — продолжила я через силу. — Но вторым домом я его вряд ли назову. Слишком много…

Я хотела сказать «тайн», но герцог понял по-своему:

— Призраков?

— И их тоже, — пробормотала я осторожно, понимая, о чем думает господин.

Точнее, о ком. О дочери, которую несправедливо предали забвению.

Его светлость замолчал, а я не знала, что добавить. Высказать соболезнования? Но о самоубийцах не положено говорить. Сменить тему? Увы, я не мастер светских бесед. Положение спас Ульрих, сбежавший от недовольных родителей. Появился перед нами как всегда невозмутимый. Лучезарно улыбнулся герцогу и галантно подал руку мне.

— Прошу прощения, Ваша светлость. Но вынужден похитить даму. Леди Лилит, у нас есть дело.

Если герцог и возражал, на претензии не хватило времени. Полуведьмак утянул меня за собой со скоростью улепетывающего от опасности Урсула. Провел вдоль стены, чтобы не столкнуться с танцующими парами — в коридор.

— Пойдем, поищем поросенка Нильса, — объявил Ульрих, шустро перебирая ногами. — Надо же показать, что я достойный сын и старший брат.

— Все настолько плохо? С семьей? — приходилось идти быстро, чтобы не отстать.

— К демонам, — бросил парень небрежно. — Эта высокомерная женщина мне вообще никто. А отец — простофиля.

— Объясни толком, чего они хотят? — потребовала я. — Не приближаться ко мне на расстояние магического паса? И остановись, наконец. Мы не на забеге.

— Давай отложим разговор о моих дражайших родственниках до… э-э-э… скончания времен, — Ульрих немного сбавил скорость, ровно настолько, чтобы я перешла на размеренный шаг. — Найдем Нильса, пока опять не вляпался, и просто погуляем. Ну их — эти праздники.

Сердце екнуло. Прогулка по замку вдвоем? Звучало заманчиво и волнительно. Да, мы не раз оставались наедине внутри стен Гвендарлин. Но ведь теперь между нами всё иначе. Ведь так? Хотя с зеленоглазым паразитом не поймешь.

— Нильсу-то чего на месте не сидится? Тоже не любит праздники?

— Он любит неприятности, — проворчал Ульрих. — И рыб, как выяснилось. Герцогу Эдварду подарили… э-э-э… «несколько ценных экземпляров экзотических обитателей дна морского». Они плавают в огромных аквариумах. Смотрятся шикарно, конечно. Но не до такой степени, чтобы прилипать к стеклу на часы.

Похоже, Ульрих неплохо изучил «географию» замка Ван-се-Росса. Или, как минимум, дорогу к залу с «экзотическими обитателями». Шел уверенно, не задумываясь, куда и когда сворачивать. Я на верхних этажах прежде не бывала. Только внизу — драила лестницы и коридоры, по которым в основном ходили слуги. Поэтому сейчас с интересом глазела по сторонам. Обстановка нравилась. Цвета стен, ковров и мебели были мягкими и теплыми, приятными глазу. Картины — в основном пейзажи. Никаких портретов, с которых вечно за тобой кто-то «наблюдает».

Полуведьмак молчал, а я плохо представляла, о чем разговаривать. Мы и раньше мало общались, чаще переругивались и упражнялись в остроумии. Спросить, как он провел каникулы? И так ясно, что не очень. Говорить о нечисти Гвендарлин или ордене полной луны не стоит, да и не хочется. А разговоры о семье парень пресек сам. Ох, перебрасываться колкостями куда проще, чем вести вежливую беседу.

— Так зачем герцогине понадобилось превращать тебя… хм… в куклу? — неожиданно прервал молчание Ульрих.

Я вознамерилась обидеться и наградить парня парой ласковых. Но вдруг поняла, что он прав. В новом облике я напоминала куклу для богатых девочек: изысканную и нарядную, приторную. От меня почти ничего не осталось. Светлая кожа сливалась с волосами, и черты лица теряли привычную четкость.

— Не знаю, — проворчала я. — Сама удивляюсь. Если б хотела спрятать глаза полуцвета, снабдила б настойкой. Будто эксперименты ставит. Или развлекается.

— Вряд ли. Матушка Элиаса производит впечатление женщины, неспособной на бездумные или безумные поступки. Мы, кстати, пришли, — Ульрих распахнул дверь зала рядом с очередным пейзажем на стене, на этот раз морским: скалой посреди волн, вроде той, на которой возвышался наш колледж, только уродливее.

Родственники не ошиблись: Нильс предпочел празднику диковинных рыб. Стоял, прильнув носом к аквариуму. Я его, в общем-то, понимала. Это были не рыбы. А РЫБЫ! Ладно, размеры. Хотя некоторые особи и достигали в длину метра полтора. Но формы и цвета! У меня бы воображения не хватило представить обитательницу моря в красно-белую полоску или пупырчатый шар салатового оттенка с вкраплениями оранжевых пятен.

— Моя любимая вот эта! — Нильс вместо приветствия ткнул пальцем в стекло, указывая на переливающуюся фиолетовую рыбину с торчащими изо рта клыками.

— Красотка, — протянула я насмешливо.

Но мальчишка принял сарказм за восхищение. Посмотрел на меня с любопытством.

— А вы кто?

— Э-э-э…

Ну, дела! Организованный герцогиней «маскарад» легко сделал меня неузнаваемой для младшего братца Ульриха. А ведь мы с ним полгода ходили на одни и те же занятия. Понятно, что полноценные лишний раз не смотрят на отгороженный магией угол полуцветов. Но всё же не запомнить меня младший Бернарду не мог. Одна только первая ночь духа с прогулкой внутри стен получилась незабываемой.

— Не твоего ума дела, — отрезал Ульрих и сделал странное движение левой рукой, будто пучок невидимой травы выдрал из земли. — Возвращайся в бальный зал. К родителям.

— Ага, — согласился Нильс с непривычной покорностью. В мою сторону больше не взглянул. Как и на обожаемых рыбин. Вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Чего это он? — поинтересовалась я, подозрительно щурясь на Ульриха. — Ты же его не…

— Разумеется, заколдовал, — парень улыбнулся, и зеленые глаза наполнили лучистые смешинки. — Оттащишь его от аквариумов без ведьмовской магии, как же! Это внушение. Концентрируешься, отдаешь приказ и все дела.

Ульрих заметил, с каким ужасом я на него смотрю, и скривил рожицу.

— Не пугайся. Работает только на кровных родственниках. И то по мелочам. Нельзя приказать причинить вред себе или другим. А жаль. Иногда хочется сотворить чего-нибудь этакое с папенькиной женушкой. Да шучу я, шучу! — заверил негодник, отскакивая, чтобы не попасть под мою горячую руку.

— Неужели, госпожа Бернарду столь ужасна? — спросила я, сомневаясь, что парень ответит честно. Мы ведь договорились не обсуждать его родню.

— Ну… — протянул полуведьмак. Дурашливое выражение сошло с лица. — Напоминает твою тетушку. Разве тебе никогда не хотелось превратить ее в нечто, похожее это? — Ульрих кивнул на мою «любимую» рыбину: салатово-оранжевый шар.

Я представила сию живность с лицом Дот и расхохоталась. До слёз. Полуведьмак посмотрел на меня снисходительно, но не выдержал и прыснул сам. Мы смеялись, как безумные. Тело сделалось легким, будто все последние недели на спине висел груз из камней. Теперь он остался на земле, я воспарила к самому солнцу. Мне было хорошо. Чертовски хорошо!

— Пупырчатая, — повторяла я, как заведенная. — К-к-круглая…

— Зеленая, — вторил мне Ульрих, и я смеялась еще громче.

Не знаю, чем бы закончился этот безудержный приступ хохота, если б я не закашлялась.

— Ну, всё! Всё! — парень похлопал меня по спине, но, видя, что это не помогает, сделал пас обеими руками, будто сложил крышу домика, а потом схлопнул её.

Мне сразу полегчало. Только в груди осталась тяжесть. И на сердце. Немного. Подумалось вдруг, что это веселье я вспомню еще не раз — в самые плохие дни в Гвендарлин. В самые темные и беспросветные.

— Идем, — позвал Ульрих. — Ну их, рыбин. Устрою лучше тебе экскурсию по замку.

Меня не очень вдохновила идея. Не покидало ощущение собственной неуместности в этих стенах. Поломойка, замаскированная под гостью. Но в компании полуведьмака я бы согласилась проследовать хоть к чертям в подземелье. Он, и правда, отлично знал обитель клана Ван-се-Росса. С видом знатока рассказывал, где тут какие залы и гостиные разных цветов, комнаты для чаепитий и игр в карты, бильярд или шахматы.

— Сколько ты тут живешь? — спросила я, прищурившись. — Неделю?

— Мы приехали позавчера поздно вечером. Правда. Просто я быстро «изучаю» любую территорию. Это еще один особый дар. И крайне полезный для народа моей настоящей матушки. Вдруг придется делать ноги.

— Как это работает? — поинтересовалась я, представив синие молнии коридоров.

— Я не вижу карту в голове, как ты с Гвендарлин, — пояснил Ульрих, сообразив, о чем я подумала. — Просто знаю, где находится нужное помещение и выходы. Это как с игрой в «тепло-холодно». Я чувствую направление.

— Ого! Сколько же у тебя тайных талантов?

Я знала, что он не ответит. По крайней мере, честно. Зачем делиться сокровенным?

— Немало, — отозвался полуведьмак. — Но все они… э-э-э… не совсем мои. Эти способности требуют регулярной подпитки, иначе не подействуют в нужный момент. Матушкино племя — природники. Они черпают силы из всего вокруг. Я не могу делать это открыто. Тем более, в Гвендарлин. Поэтому таскаю с собой амулеты. На всякий случай. Хорошо, что я наполовину маг. Эта сила никуда не денется. Родовой дар, конечно, бесполезен. Но есть же заклятья и вспомогательная магия. Да-да, я люблю уроки Бритта и Шаадея.

— Я тоже. Что? Когда один твой дар — хождение внутри стен колледжа, а второй загадочным образом связан с синим котом, нужна страховка. О! Еще я умею траву выжигать. Но обычно это происходит, когда не просят.

Ульрих расхохотался, но смех мгновенно стих.

— Странно, — пробормотал полуведьмак, останавливаясь у неприметной двери, непохожей на остальные — массивные, с узорами и золотыми ручками. — Ты ее видишь?

— Да, — ответила я растерянно. — Дверь. Серая. Неуместная.

— Я ее не чувствую. Тем самым чутьем. Будто ее тут нет.

Парень потянулся к ручке — железной, покрытой царапинками.

— Говорят, некоторые двери лучше не открывать, — предостерегла я. Хотя сама больше страшилась не того, что скрывается в таинственной комнате, а гнева хозяев замка.

— Я не ощущаю угрозы, — заверил Ульрих. — В каникулы я восполнил «пробелы» и сейчас накачан ведьмовской магией под завязку.

Полуведьмак толкнул дверь. Она начала открываться медленно, с тихим негостеприимным скрипом, а на меня вдруг накатило странное чувство. Душой завладели волнение и желание попасть внутрь во что бы то ни стало. Словно важнее таинственной комнаты не существовало ничего на свете.

Я первая шагнула в темноту, ощутила под ногами шершавый пол, не покрытый ковром.

— Осторожнее, — шепнул последовавший за мной Ульрих. — Сейчас организую свет.

Он щелкнул пальцами, и над головой мелькнул огненный шарик. Но сразу погас, будто уничтоженный безжалостной черной магией.

А следом погасли и мы.

Последнее, что запомнила, как падаю в объятья тьмы.

* * *

— Пей до дна, Лилит. Не мотай головой. До дна!

Рядом закашлялся Ульрих, а я гневно посмотрела на герцогиню Викторию, поившую меня жидкостью цвета памятной рыбины.

— И не прожигай взглядом. Сами виноваты.

— Не стоит с ними так сурово, дорогая, — посоветовал герцог Эдвард. — Дети — создания любопытные. Им простительно.

Но Её светлость фыркнула и переключилась на Ульриха. Свою порцию пойла он тоже не мог осилить. Давился и глядел на хозяев замка сурово. Настолько, насколько позволяли слезящиеся глаза.

— Напугал, — усмехнулась герцогиня Виктория. — Я сама умею взглядом огонь разжигать. Допивай!

Мы сидели, а точнее, полулежали на диване в синей гостиной, в которую нас доставили в бессознательном состоянии. В нем, как успела поведать герцогская чета, мы с Ульрихом пребывали около двух часов. Вырубила нас охранная магия таинственной комнаты.

— И ничего им непростительно, — припечатала Виктория, забирая мой опустевший стакан. — Любопытство — худший порок. С легкостью губит репутации. А иногда и жизни.

Герцог тяжело вздохнул.

— С этим не поспоришь, дорогая, — согласился он с супругой и глянул на нас, качая седой головой. — В этой комнате моя прабабка проводила особенно темные обряды. Помещение насквозь пропитано злой магией. Увы, уничтожить его невозможно. Приходится прятать от посторонних глаз. Удивительно, как вы двое умудрились на него набрести.

— Благодаря особой магии, — бросила герцогиня Виктория, явно намекая на моего кавалера.

Ульрих подавился остатками салатового пойла, но госпожа не обратила внимания.

— Пора поговорить о твоем безрассудном поведении с матерью, — объявила она насмешливо. — Не качай высокомерно головой, мальчик. Я не о ватрушке, что разгуливает по нашему замку под руку с твоим отцом. Я о настоящей матери. Габриэле — моей давней приятельнице. Пусть преподаст тебе основательный ведьмовской урок.

Таким изумленным я Ульриха не видела ни разу. Даже в памятные ночи духа: в первую и последнюю. Зрачки расширились, род приоткрылся. Парень считал существование материнского народа тайной из тайн. А осведомленность герцогини переворачивала основы его «мира».

— А теперь, господин полумаг, — отчеканила госпожа, — проводите леди Лилит до саней и возвращайтесь к себе в покои. Постарайтесь нигде не сворачивать.

Я поднялась с трудом. Ульрих хотел подать мне руку, но не рискнул при чете Ван-се-Росса. Его шатало, как и меня. Не свалиться нам обоим помогло исключительно желание скрыться подальше от ледяных глаз хозяйки замка.

Полуведьмак заговорил, пройдя половину пути до главного выхода.

— Матушка могла бы и предупредить о герцогине Виктории, — проворчал он, явно не зная, как относиться к открытию.

Я молчала. Слишком злилась на парня и опасалась ляпнуть лишнее.

— Говори уже, — Ульрих угадал мое настроение. — Я не из обидчивых.

— Он не ощущает угрозы, — поддела я, не пряча яда.

— Её там и не было, — упрямо объявил полуведьмак. — Герцоги лгут. Нас вырубила не охранная магия, а кто-то из них. И не два часа назад, а минут двадцать.

Я остановилась и посмотрела на парня, как на умалишенного. С трудом удержалась, чтобы пальцем у виска не покрутить.

— Я серьезно, Лилит, — Ульрих взял меня за руку. — Моё ведьмовское чутье не обманешь подобными трюками. Мы на что-то наткнулись, и хозяевам это не понравилось. Похоже, на нас наложили заклятье забвения. Мерзкая штука. И незаконная. Но господа предпочли рискнуть ради сохранения тайны. Все провернули аккуратно, иначе б мы до утра не встали. Впрочем, от мигрени в ближайшие недели нас это не спасет. Как и от забывчивости по мелочам. Но не волнуйся, я разберусь, как избавиться от блока.

— Угу, — кивнула я рассеянно.

Я не волновалась. Совсем. И почти не заинтересовалась сведениями Ульриха. В голове внезапно поселился туман. Всё, что мне сейчас хотелось — добраться до дома, снять бальное платье с белокурым париком и забыть о сегодняшнем вечере.

Глава 3

Прощание прошло отвратительно. В прошлый раз, покидая маму с теткой, я с трудом сдерживала слёзы. А сейчас жаждала поскорее сесть в сани Элиаса и под скрип снега под полозьями забыть, что на свете существует поселок Бирюзовый. Желание сбежать не значило, что я перестала бояться злых духов Гвендарлин. Однако сегодняшним утром четко осознала, что дом окончательно перестал быть домом.

Дот вела себя сдержанно. Сухо поинтересовалась, не забыла ли я чего, и не произнесла больше ни слова. Мама ходила с беспечной улыбкой, будто не с единственной дочерью расставалась, а выпроваживала надоевших гостей. Мы так и не поговорили толком. Она пыталась пару раз, но я устраивала бунт, и пропасть между нами росла.

Лишь на пороге мама не выдержала и обняла меня.

— Лил, прошу, будь благоразумна, — прошептала она. — Этот юноша из темных…

— Мам! — взвыла я, не хуже раненного зверя. — Прекрати!

— Но есть же другие! Из вашего сектора. Мальчик, что цветы в целительский блок носил. Он ровня, а тот… тот…

Мама замолчала, встретившись с моим огнеопасным взглядом. Я и так чувствовала себя отвратительно из-за Ульриха. В последний раз мы виделись неделю назад на парадном крыльце замка Ван-се-Росса. На следующий день семейство Бернарду вернулась восвояси, и я понятия не имела, что ждет меня в колледже. Готов ли полуведьмак общаться со мной у всех на виду. Или сделает вид перед полноценными, что мы не знакомы.

— Ульрих — не Свен, как ты не поймешь, — проговорила я с надрывом. — И мы не жениться собираемся, а просто… просто… Я не делаю ничего предосудительного.

— Лил…

— Хватит, — я выставила ладони вперед. — Давай закончим разговор. Я не хочу ссориться. Тем более, перед отъездом. Я буду благоразумна. Но не требуй от меня того, что я не выполню. Не заставляй врать.

Я поняла, что маму ответ не устроил, услышала, как негодующе фыркнула Дот. Но махнула рукой и выскочила из дома. К демонам всё и всех!

Возле крыльца поджидали слуги Ван-се-Росса, чтобы погрузить мой дорожный сундук. Едва взглянув на них, я прошагала к крытым саням и плюхнулась на мягкое сидение рядом с младшим герцогом. Он подозрительно покосился на мое хмурое лицо, но ничего не сказал. Привычно уткнулся в книгу.

Погода стояла отличная. Солнечная и в меру морозная. Из окна саней простирался великолепный вид на укутанные свежими сугробами поселки, поля и лес. Нетронутый снег переливался, искрился всеми цветами радуги. Но любоваться не получалось. В душе клокотал гнев. Я ненавидела себя. Свою неполноценность. Сильнее, чем раньше. Никогда не забуду, как смотрели на меня родители Ульриха до того, как поняли, что перед ними полуцвет. Они сочли меня достойной компанией сыну. Гостья герцогини, темная. А не какой-то там сломанный ублюдок.

Но потом всё изменилось. Всё. И навсегда.

— В твоем молчании столько тьмы, что в дрожь бросает, — заговорил Элиас на исходе первого часа пути, захлопывая толстую книгу.

— Я темная, мне положено, — съязвила я. Но не удержалась и призналась. — Мама не хочет, чтобы я общалась с Ульрихом.

Младший герцог не удивился.

— В этом есть резон, — неожиданно изрек он. — Ульрих — полноценный маг и…

— Не тебе судить, — перебила я, выплескивая плохое настроение на герцогского сыночка. — На себя посмотри. У нас хоть цвета друг другу не противоречат. А вы с Рашель Фаули несовместимы.

Обычно бледные щеки Элиаса опасно порозовели, но он справился с эмоциями.

— Мы и не встречаемся.

— Пока не встречаетесь.

Глаза стального цвета заблестели кристаллами льда.

— Не переходи черту, Лилит, — посоветовал младший герцог жестко.

— А ты не лезь. Без тебя знаю, кто Ульрих, а кто я такая, что падать дальше не…

Узел в груди развязался, будто по волшебству. В голове просветлело, тело сделалось легким, вот-вот воспарит, пробив крышу саней. Увы, остальные испытали совершенно иные ощущения. Элиас успел закрыться от магического выброса, но всё равно закашлялся до хрипоты. Кучер и оба слуги истошно завопили, лошади испуганно заржали и остановились.

— Десять баллов, Лилит, — пробормотал младший герцог, вытирая рукавом заслезившиеся глаза, и вылез из саней.

Я высунулась, было, за ним, но юркнула назад. Один из слуг — рослый парень, который запросто бы в одиночку поднял лошадь — сидел по пояс в сугробе и таращился на нас, будто выпавший из гнезда птенец. На щеках красовалась сажа, а волосы… волосы стояли дыбом. В буквальном смысле. Еще и пеплом покрылись.

Нет, я не могла на это смотреть. Вот уж точно — молодец, Лилит!

— Эй, ты живой? — послышался голос Элиаса снаружи. — Вставай. Ну же, поднимайся!

Однако прошло еще минут десять, прежде чем господин привел пострадавших в порядок с помощью увещеваний и вспомогательной магии. Но если контуженным моим выбросом слугам постепенно полегчало, на лошадей не действовали ни уговоры, ни чары. Две пары гнедых встали намертво.

— Потерпите, господин, дайте им время очухаться, — лебезил перед младшим герцогом кучер. — Они животные пугливые. Не понесли, и то ладно. Я хотел сказать…

— Что нам повезло, — бросил Элиас, умело пряча раздражение, и вернулся в сани. Посмотрел на меня укоризненно. Но претензий не предъявил. Во избежание новых катаклизмов.

— Извини, — пробормотала я. — Это случайность.

— Само собой, — протянул он. — Вряд ли ты мечтала застрять посреди поля.

Ногти вонзились в ладони от обиды.

— Я сдерживала эмоции неделями, чтобы не спалить дом, — призналась горько. — Злость накопилась. На тетку. На соседей. На всех. Еще и ваш бал добавил впечатлений.

Элиас сразу смягчился.

— Наслышан о вашем с Ульрихом «приключении», — закивал он понимающе. — Я понятия не имел о существовании в замке тайного прабабкиного «сарая». Хотя с моей родней удивляться не приходится. Вечно сплошные тайны.

— Уж точно не больше, чем в Гвендарлин, — тяжело вздохнула я.

Перед глазами встала серая масса, похожая на грозовую тучу — та, что жаждала до меня добраться. Любой ценой. Страха воспоминание не вызвало. Скорее, раздражение, которое я постаралась подавить. Не хватало сани сжечь. Тогда точно придется идти пешком до ближайшего селенья. А это долго. Ибо застряли мы на границе двух герцогств, где простираются сплошные поля.

Элиас тоже вспомнил декабрьские события.

— До ночи духа три недели, — проговорил он и невольно поёжился. Я его не винила. Гореть во сне — то еще «удовольствие». — То есть, у нас в запасе примерно дюжина дней, чтобы привлечь в орден Милли Дорвис. Немного для сообщницы леди Сесиль. ...