Одна маленькая глупость Лина Аспера

Глава первая, в которой племяшка обращается ко мне с просьбой

Первая любовь — это всего лишь маленькая глупость и много любопытства.

Джордж Бернард Шоу

— Клим, а ты сможешь меня сегодня забрать из универа?

Я удивлённо посмотрел через стол на ковыряющую свой обезжиренный творог племяшку.

— Смогу, наверное. У тебя же в пять пары заканчиваются?

— Ага. Только давай ты на байке приедешь, ладно? И побреешься.

Я машинально потёр щёку. И чем ей моя двухнедельная щетина не угодила?

— Лерк, что случилось? Зачем тебе я, на байке, да ещё с рожей, как на паспорт?

Племяшка засопела и ткнула ложкой в творог с таким видом, будто добивала злейшего врага.

— Сонька у меня Севку увела. Я хочу ей за это отомстить.

Воображение мгновенно нарисовало мне, как условные — потому что в реальности я их в глаза не видел — Соня и Сева под ручку идут по тротуару, и тут из-за угла выскакиваем на байке мы с Леркой. С демоническим хохотом проносимся мимо сладкой парочки, паля из моих пейнтбольных пистолетов, и исчезаем в прекрасном далёко. А племяшкина соперница с морально нестойким бойфрендом остаются растерянно стоять посреди улицы, с ног до головы измазанные краской. Я даже головой потряс, отгоняя картинку. Да ну, бред. И бриться для такого совсем не обязательно.

— Как отомстить-то?

— Доказать, что мне этот Севка на фиг не нужен, — тут Лерка наконец вспомнила про завтрак и принялась жевать творог. — Я ей вчера наврала, будто встречаюсь с крутым парнем из политеха, и у нас всё серьёзно. Поэтому сегодня мне нужно, чтобы она тебя увидела и обзавидовалась.

— Очень коварно, — прокомментировал я. — Только напомни мне, для начала, Сева — это тот товарищ, с которым ты на вступительных познакомилась и потом нам с Веркой уши прожужжала, какой он клёвый?

— Ничего он не клёвый оказался, — буркнула племяшка. — Обычный козёл, как все мужики.

Я поморщился, узнав типичную сеструхину фразу, однако отвлекаться на воспитательную работу — о том, что нечего бездумно повторять чужие глупости — не стал.

— Хорошо, с одним разобрались. А Соня — это твоя бывшая одноклассница, с которой вы на ножах последние пару лет?

— Угу. Перевелась, блин, к нам, дура, — последнее слово Лерка практически выплюнула. — Нет бы в своей тридцать первой до выпуска сидеть.

— Так, давай-ка не отвлекаться. Теперь поясни, каким образом твоя врагиня сумела увести парня, с которым даже не знакома?

— Да всё она знакома! — возмутилась племяшка. — Клим, ты что, забыл? Я же рассказывала, что мы с Сонькой в одной группе оказались! А Севка в параллельной учится.

Хм, кажется, она действительно что-то такое рассказывала.

— Ну, забыл, бывает. То есть Соне хватило всего пары недель, чтобы сманить твоего бойфренда?

— Конечно, хватило! — Лерка зло бросила ложку. — Потому что она подлая, а я жирная, как корова, после этого маминого «олл инклюзива». «Последнее свободное лето», блин! Семейный отдых! Доотдыхалась!

— Тихо, тихо, — я успокаивающе похлопал племяшку по руке. — Вовсе ты не корова, а наоборот, фигуристая девушка.

— Нет, корова! — не желала утихомириваться Лерка. — Но я обязательно похудею и Соньке с Севкой отомщу! И ты мне в этом поможешь.

— Худеть?

— Мстить.

Я мысленно вздохнул — упрямством племяшка была вся в сеструху.

— Ладно, прекращай кипятиться. Так уж и быть, получишь ты крутого парня на байке, только джинсы надень.

— Надену. А ты побреешься?

Я знал, что выражение лица у меня сейчас — кислее некуда, однако всё-таки пообещал: — Побреюсь.

Ненавижу бриться, мрачно думал я, позже рассматривая себя в зеркале. Мало того, что на коже сразу раздражение появляется, так ещё и выгляжу теперь, как восемнадцатилетний щегол, которому особо недоверчивые продавщицы пива без паспорта не продадут. Гены, жёваный крот! Ладно сеструха в её почти сорок выглядит на двадцать с хвостиком — девчонкам это важно. Но мне-то зачем походить на племяшкиного ровесника? Ну, кроме помощи в страшной мести. Продолжая мысленно ворчать, я пошёл в свою комнату и открыл платяной шкаф. Так-с, что тут у нас из тру-байкерского прикида? Чёрные джинсы, чёрная футболка с «волчьим» принтом, широкий клёпаный ремень и обязательно потёртая косуха. Я добавил к образу бандану с черепами, обул скрипучие «казаки» и в таком весьма брутальном виде поехал работать.

То, чем я зарабатываю себе на жизнь, отдельные снобы от программирования называют «сисадмин по вызову», «эникейщик» и «тупой пехапешник»^[1]. По сути это означает, что днём я мотаюсь по фирмочкам и конторам, которые не могут позволить себе отдел IT, а вечерами ваяю сайты для фирмочек и контор, которых жаба душит обращаться к профессиональным сайтостроителям. Одним словом, я фрилансер, оформивший ИП, чтобы не приматывалась налоговая. Меня моя работа устраивает во всех отношениях, а на мнение, к-хм, отдельных коллег мне глубоко пофиг. Смогли бы они, к примеру, заявиться в офис в байкерском прикиде? Вот то-то же. А я смог, хотя и произвёл этим небольшой фурор. Впрочем, не без пользы: впечатлённые тётеньки-бухгалтерши, которым я настраивал обновлённую «1С»-ку, напоили меня чаем и от пуза накормили домашней выпечкой. После такого я даже обедать не стал — сразу дёрнул на следующую точку и к половине пятого уже был свободен, как герой известной Кипеловской песни. Подъехал к племяшкиному универу, бросил «голду»^[2] на стоянке у супермаркета, а сам купил мороженое и расположился на лавочке в сквере неподалёку — ловить кайф от последних тёплых деньков бабьего лета. Полез в смартфон проверить почту да посёрфить в интернете, и тут позвонила сеструха.

— Привет! Ну, как у вас там дела?

— Нормально всё, — Пароль-отзыв. — Ты там как, в столицах? — И гарантированный способ занять собеседницу на те десять минут, которые мне нужны, чтобы не торопясь доесть мороженое.

— …вот ты сам посуди: ну не козёл он?

— Козёл, — подтвердил я, не особенно понимая, к кому конкретно относится эта традиционная зооморфная характеристика. Нить сеструхиного рассказа я потерял почти сразу.

— Ох, если бы не контракт… — А, так значит, речь о её работодателе! — Вот буду увольняться — всё ему скажу. Прямым текстом.

— Непременно, — я отправил в рот хрустящий хвостик вафельного рожка.

— Ага, — сеструха непонятно отчего вздохнула. — Клим, как там Лерик? Скучает?

— Не-а, — бессердечно ответил я правду. — Ей не до скучаний — у неё подруга парня увела.

— Неужели Сонька? — ахнула сестра. — Вот же стерва! Бедный Лерик, они с Севочкой были такой красивой парой! Я ей немедленно позвоню, это же такая трагедия!..

— Вер, — гласом разума прервал я сеструхины излияния, — она сейчас на парах. Позвони вечером, когда мы дома будем.

В динамике ненадолго воцарилось молчание — Верка обдумывала моё возражение. Наконец, она всё-таки решила, что в нём есть смысл, и согласилась: — Ладно, вечером так вечером. Но, Клим, ты там поддерживай девочку, хорошо? Она у меня такая ранимая.

— Хорошо, — я отнял смартфон от уха, чтобы посмотреть на время. — Вот как раз этим сейчас и займусь. Всё, Вер, давай, вечером созвонимся.

— Давай, — сеструхе явно было любопытно, что там у нас должно произойти, но она хорошо знала — если я первым заканчиваю разговор, значит, дело важное. А ради важного дела, касающегося Лерки, можно и потерпеть пару часов.

* * *

Благодаря работе я неплохо знал этот район, поэтому представлял, как должно выглядеть моё появление и откуда удобнее вести наблюдение, чтобы вовремя «подать карету». Так что я занял стартовую позицию, оставил байк работать на холостом ходу и стал ждать. Окончание пары было легко определить по дружно высыпавшей на крыльцо толпе студентов, однако сколько я ни всматривался, ярко-жёлтый племяшкин рюкзачок так и не заметил. Время шло, народ расходился, и я потихоньку начал сомневаться — может, всё-таки пропустил Лерку? Я полез в карман за мобильником, чтобы набрать племяшку, но тут на свободу вырвалась последняя группа студиозусов. Завидев среди них Лерку, я с облегчением выдохнул, опустил забрало шлема и тронул застоявшуюся «голду» с места.

То, что университетский двор практически опустел, было мне на руку. Проехав на хорошей скорости по боковой аллее, я с полицейским разворотом остановил байк точно напротив крыльца. Не без рисовки снял шлем и послал стоявшей в компании одногруппниц племяшке лучезарнейшую из улыбок. Лерка заулыбалась в ответ, что-то сказала девчонкам и летящей походкой сбежала по ступеням ко мне.

— Извини, нам физик вопросы к коллоквиуму диктовал, поэтому задержались.

И она, привстав на цыпочки, звонко чмокнула меня в щёку.

— Коварство — имя твоё, женщина, — негромко прокомментировал я, и по племяшкиным губам скользнула мстительная улыбка. Впрочем, Лерка тут же вернула лицу прежнее невинно-влюблённое выражение и легко взлетела на пассажирское сидение. Я протянул ей запасной шлем, надел свой и предупредил: — Держись как следует, будем выпендриваться.

Выпендриваться означало тронуться с пробуксовкой и дымом от покрышек, как следует разогнаться на пустой двухсотметровке центральной аллеи и на повороте почти уложить байк на бок. Лерка при этом тоненько взвизгнула — скорее от адреналинового кайфа, чем от страха, она со мной не в первый раз такие трюки выделывала. Потом мы, почти не снижая скорости, выскочили на дорогу и очень скоро очутились возле дома. Миссия была выполнена на «превосходно», отчего спрыгнувшая с мотоцикла племяшка не удержалась от папуасского танца победителя.

— Лер, вообще-то, на нас соседи смотрят.

— Пускай смотрят! — Лерка сияла ярче солнца на небе. — Ты Сонькино лицо видел? Ну, когда мы уезжали.

— Нет. Во-первых, я на дорогу смотрел, а во-вторых, я до сих пор понятия не имею, как твоя Сонька выглядит.

— Не волнуйся, я тебе покажу, — довольная племяшка помахала у меня перед носом смартфоном. — Я Аську попросила тайком пофоткать, как девки будут реагировать.

— Опасный ты человек, Валерия, — заметил я, открывая подъездную дверь.

— А что такого? — Лерка прошмыгнула мимо меня и вызвала лифт. — Должна же я знать, получилось у меня или нет.

— Логично, — не мог не признать я. — А ты этой своей папарацци правду рассказала?

— Нет, конечно! — племяшка посмотрела на меня, как на идиота. — Это сегодня они с Сонькой на ножах, а завтра снова задружат. Сказала, как всем, что ты — мой парень.

— Как у вас, девчонок, всё сложно, — пробормотал я, заходя домой.

— Зато интересно, — парировала Лерка, на что у меня не нашлось возражений.

Пока я разогревал ужин, позвонила сеструха, и, судя по весёлому Леркиному щебетанию, ей в красках был пересказан сегодняшний триумфальный спектакль. За стол племяшка уселась не переставая болтать, отчего я строго и очень громко объявил: — Валерия, ужин!

Расчёт оказался верным: отвлекать дочку от еды Верке не позволяла материнская совесть, поэтому разговор был оперативно свёрнут. Но стоило нам с Леркой съесть буквально по паре ложек супа, как характерное треньканье оповестило о пришедшем сообщении в «вотсап». Лерка, естественно, тут же полезла в телефон, напрочь проигнорировав моё красноречивое покашливание.

— Ну, наконец-то! — племяшка быстро пролистала присланные фотографии, при этом несколько раз злорадно хихикнув.

— Just as planned? — Это было непедагогично, но я не смог удержать любопытство.

— Ага, полностью, — Лерка пересела ближе и сунула смартфон мне под нос. — Вот, смотри. Это Сонька.

Племяшкина врагиня оказалась миловидной шатенкой со стрижкой «каре». Папарацци сумела поймать её в тот момент, когда на девичьем лице отразилась вся гамма обуревавших Соню чувств. Разочарование, зависть, злость — да, Лерка знала, куда и как ударить.

— А это её свита, — племяшка перелистнула фото и показала на снятых крупным планом девиц чуть позади. Лица у них выражали примерно те же эмоции, что и Сонино. — Та, что посветлее — Танька, другая — Надька.

— Угу, — Откровенно говоря, я бы предпочёл побыстрее вернуться к ужину, поэтому теперь смахнул картинку сам. На следующем изображении основные персонажи были те же, только без приближения, поэтому в кадр ещё попали двое парней. Племяшка тут же ткнула пальцем в широкоплечего коротко стриженого брюнета: — Это Севка. Бесится, мудак. Так ему и надо.

Судя по интонации, помидоры здесь завяли без шанса оклематься.

— А это кто? — спросил я про второго паренька. — Вид у него, будто ему, аки Ньютону, яблоком по темечку прилетело.

— Это? — равнодушно переспросила Лерка. — Это Колесников, как зовут — не помню. Он в нашей группе учится. Ладно, ты давай, следующую фотку смотри. Там вообще огонь.

Я послушно провёл по экрану пальцем. На четвёртой фотографии неожиданно оказались мы с Леркой — в тот момент, когда я отдавал ей шлем.

— Палево, Лер, — сообщил я племяшке.

— Почему? — удивилась она. — По-моему, классная — мы тут так друг на друга смотрим, будто взаправдашняя пара. Я думала её в ВК на стенку повесить, ну, в доказательство отношений.

— Дело твоё, — пожал я плечами, — Только учти: тут только слепой не заметит, что мы родственники. Разрез глаз, форма носа…

— Зато цвет волос разный! — не согласилась Лерка. — У меня рыжий, а у тебя тёмно-русый. И глаза — у меня серые с прозеленью, а у тебя просто серые. И ещё у тебя родинка возле рта, вот.

Вот оно, самое неопровержимое доказательство отсутствия кровного родства. Индийское кино подтверждает.

— Лер, ты извини, конечно, но на фотографии не видно ни родинки, ни глобального отличия между «серыми с прозеленью» и «просто серыми».

В жизни, в общем-то, тоже, но этого я прибавлять благоразумно не стал. Даже мне было известно, что племяшке нравится Эмма Стоун и что она гордится своим — на мой взгляд, не особенно большим — сходством с актрисой.

— Всё равно, фотка суперская, — упёрлась Лерка. — И на стену я её вывешу.

— Только без комментариев типа «мой бойфренд», — жёстко выставил я встречное условие. — Мне только проблем за вертикальный инцест не хватало.

Племяшка надулась, однако всё же буркнула: — Ладно.

Она вернула на экран предыдущее изображение со всеми её недругами, злорадно пробормотала «Вот вам, получите!», а я снова посмотрел на ошарашенного Колесникова. Интересно всё-таки, что с ним такого могло в этот момент приключиться? Не новый же закон физики он открыл, верно?

* * *

Димка

Сколько Димка себя помнил, с ним всегда случалась какая-то хрень. Воспитатели в детском саду забывали его на улице, а потом ругались, что он специально спрятался. Там, где остальные похитители соседских яблок легко перелазили через забор, он цеплялся штанами за доску и в итоге единственный получал от соседа ремня. На школьной линейке он терял свой класс; приносил не те учебники, потому что не слышал об изменениях в расписании; по незнанию ссорился с самыми крутыми из одноклассников; на физкультуре немыслимым финтом отправлял мяч прямо в окно директорского кабинета. Он неплохо учился, но учителя отчего-то считали его туповатым. Нормально со всеми общался, но друзей у него не было. Полагал себя вполне симпатичным, сочетая во внешности светлые волосы и карие глаза, но девчонки относились к нему абсолютно равнодушно. Впрочем, положив руку на сердце, последнее было взаимным, пускай он и старался думать об этом как можно меньше.

Димка вообще искренне надеялся, что после поступления в университет и переезда в другой город «хрень» в его жизни сойдёт на нет, и поначалу так всё и выглядело. Ему без проблем дали комнату в общежитии, соседом по которой оказался такой же первокурсник Ромка — парень общительный и дружелюбный. Учёба тоже шла гладко, и если бы он сегодня на пять минут задержался в аудитории с вопросом к преподу…

Перед Димкиным внутренним взором снова замелькали кадры поставленного на «repeat» фильма: громкий сигнал клаксона, тёмно-красный мотоцикл лихо разворачивается перед университетским крыльцом, ослепительно улыбается снявший шлем байкер. У Димки до сих пор перехватывало дыхание, когда он вспоминал это лицо — самое красивое лицо на всём белом свете. А тогда он вообще стоял столбом, оглушённый, не способный ни на что другое, кроме как смотреть не мигая и почти не дыша. Смотреть на то, как Лерка Сотникова у всех на виду целует байкера, как они перебрасываются парой фраз, как Лерка грациозно запрыгивает на пассажирское сидение, надевает — естественно, подходящий ей по размеру шлем, — как мотоцикл срывается с места и, заложив крутой вираж, исчезает из виду. Тут Димка отмер, осознал случившееся и в ужасе — вдруг кто-то из стоявших рядом одногруппников всё видел и догадается — рванул прочь, пыля подошвами кроссовок.

И вот теперь он сидел на кровати в общаговской комнате — к счастью, оказавшейся пустой, — и тупо пялился на стену напротив, пытаясь переварить случившееся. А с пришпиленных к стене постеров на него сурово смотрели Аска Сорью Лэнгли в костюме пилота «Евы-02» и Харухи Судзумия в школьной форме и с неизменными жёлтыми ленточками. «Как же так, Дима-кун? — безмолвно спрашивали они. — Мы-то думали, что ты нормальный, а ты? Как ты вообще мог влюбиться в парня, которого, к тому же, увидел первый раз в жизни?» Не в силах вынести их воображаемое неодобрение, Димка опустил глаза.

— Я не виноват, оно как-то само… Оно пройдёт, я уверен, я ведь больше никогда его не увижу, а если увижу, то точно не заговорю, а если заговорю… — он понял, что рассуждение зашло не в ту степь и быстро поправился: — И вообще, он с Леркой встречается, у меня шансов — ноль, поэтому я его точно разлюблю. Вот увидите. И в следующий раз влюблюсь в девушку, я же не пидор какой-то, я нормальный… Ну, почти.

Димка шумно вздохнул и потёр переносицу. Всё, хватит надеяться на «авось». С завтрашнего дня он начнёт усиленно обращать внимание на девчонок и найдёт себе новую первую любовь. Обязательно.

Глава вторая, в которой я иду на Бал первокурсников

— Клим, а ты в пятницу вечером свободен?

Племяшка наконец-то решила, что цифры на весах её устраивают и вместо обезжиренного творога попросила на завтрак омлет с ветчиной и сыром.

— Вроде бы да, а что? — я честно разделил омлетный блин пополам и поставил перед Леркой тарелку с её порцией.

— Ну, у нас на факультете Бал первокурсников хотят провести, — племяшка отломила вилкой кусочек и принялась на него сосредоточенно дуть. Я заподозрил неладное, однако начал с очевидных вещей.

— Тебя встретить надо?

— Нет, — Лерка отложила вилку и решительно посмотрела мне в лицо. — Клим, сходи туда со мной, пожалуйста.

— В качестве кого? — Впрочем, догадаться было несложно.

— В качестве моего парня, — и прежде, чем я успел отказать, племяшка молитвенно сложила ладони перед грудью: — Клим, ну пожалуйста-пожалуйста! А я за это целый месяц всю посуду буду мыть!

Эк её припекло.

— Что, Сонька опять тебе палки в колёса вставляет?

— Нервы она мне портит, — мрачно поправила Лерка. — На Севку вешается, будто у них любовь-морковь по гроб жизни.

— А это не так?

— Нет, конечно! Я же вижу, она его достала уже, он просто послать её не может.

Как по мне, так если человек действительно хочет кого-то послать, то он берёт и посылает.

— Лер, оставь их в покое. Пусть сами разбираются, у тебя что, других дел мало?

— Мало, — отрезала племяшка. — Я хочу, чтобы он бросил эту стерву и вернулся ко мне. А для этого мне нужен ты — чтобы заставить Севку ревновать.

— И что ты сделаешь, если твой план сработает?

— Тоже его брошу, — с подростковой жестокостью ответила Лерка. — Пусть знает, как предавать.

Не вуз, а «Дом-2» какой-то.

— Лер, нет. Извини, но я не хочу в этом участвовать.

— Почему? Ты ведь уже начал мне помогать!

— Во-первых, потому что ты заигрываешься. Во-вторых, одно дело, когда твои однокурсники видели меня мельком, и совсем другое — мозолить им глаза несколько часов. И в-третьих, меня в корпус элементарно не пустит охрана.

— Насчёт охраны не волнуйся — скажем, что ты студак забыл и всё. Им там плевать, честно. И никто ничего не заподозрит — ты же сам рассказывал, как тебе тётка на кассе сигареты отказывалась продавать. Клим, ну я очень прошу! Я девчонкам уже типа по секрету сказала, что с тобой приду.

— Значит, скажешь ещё раз, что придёшь одна, — отрезал я. Тоже мне, взяла моду за других решать! Екатерина Медичи Мценского уезда.

— Клим!

— Всё, Лера, разговор окончен.

Племяшка обиженно надулась и до самого ухода на занятия больше не сказала ни слова. Впрочем, я не обманывался — она никогда не отступала после первой неудачи.

Сеструха позвонила в обед и с места в карьер завела разговор о Леркином Бале первокурсников.

— Ну как ты не понимаешь — девочке это важно!

— Насолить сопернице и унизить бывшего бойфренда?

— Не она начала первой.

— И что? Для конфликта всегда нужны две стороны.

— Клим, ты единственный мужчина в нашей семье и единственный взрослый рядом с ней. Лере нужна твоя помощь.

— Вера, университет для того, чтобы учиться, а не разыгрывать многоходовки в духе ситкомов.

— Одно другому не мешает. Клим, ну пожалуйста. В конце концов тебе самому должно быть интересно почувствовать себя настоящим студентом.

Мне не было интересно — я полагал, что студент университета мало чем отличается от студента техникума. Однако я был слишком многим обязан сестре, чтобы взять и прямо ей отказать.

— У меня в пятницу работа может вылезти.

— А если не вылезет, то сходишь с Лерой?

Чёрный с белым не берите, «да» и «нет» не говорите. Вы поедете на бал?

— Я подумаю.

Это было во вторник, среду и четверг племяшка демонстративно обижалась и разговаривала со мной только в случае крайней необходимости. Я уже начал загадывать, чтобы у кого-нибудь из клиентов случился армагеддец, и можно было с чистой совестью посвятить весь пятничный вечер работе, но увы. К трём часам я оказался полностью свободен и от этого пребывал в нехарактерно подавленном состоянии. На улице же, словно в пику моему настроению, стояла дивная — пушкинская — золотая осень, сухая и тёплая. Ходить с угрюмой мордой в такую красоту было настоящим кощунством, но по-другому я не мог. Мне не хотелось огорчать Лерку и сеструху, однако идти у них на поводу тоже было неправильно. Так что пока лифт поднимал меня на наш седьмой этаж, я малодушно надеялся, что племяшка после пар не стала возвращаться домой, а осталась в универе до начала бала. Пустые мечты — первым, что я услышал, открыв дверь, стали фортепианные аккорды и полный трагизма мужской вокал. «Tallulah»* «Сонаты Арктики» — верный признак того, что на душе у Лерки скребут кошки саблезубой породы.

— Лер, я дома! — крикнул я на последнем «This could be». Вместо ответа снова заиграла песня — м-да, дело серьёзное.

Я переоделся и разогрел ужин, а «Tallulah» всё не умолкала.

— Лер! — я вежливо стукнул в дверь племяшкиной комнаты. — Можно войти?

Музыка замолчала почти сразу.

— Заходи.

* * *

До сих пор не переодевшись в домашнее, Лерка с ногами сидела в крутящемся офисном кресле.

— Будешь ужинать?

Она отрицательно качнула головой: — Пока не хочу.

Собственно, на этом разговор можно было и закруглить, однако я зачем-то продолжил спрашивать.

— А почему не переодеваешься?

Племяшка пожала плечами. Просто так, мол.

— У вас Бал первокурсников во сколько?

— В шесть.

— Пойдёшь?

— Нет.

— Почему?

— Не хочу как дура весь вечер стенку подпирать.

«Ну, доволен?» — сердито проворчала моя совесть. Я тихо вздохнул — конечно же, нет.

— А со мной пойдёшь?

Понурая Лерка встрепенулась: — С тобой пойду. Только вдруг тебя и вправду не пустят без студенческого?

— Если не пустят, то развернёмся и пойдём в кино, — Честно говоря, для меня это был бы идеальный вариант. — Договорились?

— Ага, — племяшка соскочила с кресла. — Иди брейся, а я пока платье поглажу.

— Погоди, а ужинать?

— Времени нет, — отмахнулась Лерка и ускакала в сеструхину комнату к платяному шкафу.

— Всё у нас есть, — проворчал я, глядя на зеленоватые цифры стоявшего на столе электронного будильника, но тем не менее тоже пошёл собираться и заказывать такси. Как ни крути, платье и байк — вещи плохо сочетаемые.

Для бала Лерка без ложного стеснения позаимствовала сеструхино «дипломное» платье до колен тёмно-зелёного цвета и сеструхины же туфли на высоком каблуке. Я не стал интересоваться, насколько санкционирована такая вольность, однако подумал, что домой мне придётся тащить племяшку на закорках, поскольку при любом развитии событий ноги она себе сотрёт до крови. Сам я оделся в стиле незабвенного Стива Джобса: чёрная водолазка, синие джинсы и кроссовки.

— А у тебя чего-нибудь поторжественнее нет? — начала было Лерка, однако встретившись со мной взглядом благоразумно замолчала. Дарёному бойфренду за прикид не предъявляют.

— Давай быстрее, такси скоро приедет.

Племяшка, запихивавшая в микроскопическую сумочку телефон, помаду, зеркальце и ещё тридцать три обязательных женских надобности, захлопала густо накрашенными ресницами: — Какое такси?

— Обычное. Ты же не собиралась до универа на маршрутке ехать?

Лерка потупилась — видимо, всё-таки собиралась.

— Я готова, — вместо ответа сказала она. — Клим, спасибо. Ты настоящий…

— А ты моешь посуду до Нового года, — перебил я. — И мусор выносишь.

— Ладно, — покладисто кивнула Лерка. Эх, знал бы, что она так легко на всё согласится, добавил бы ещё пылесосинг через день. Чтоб в следующий раз неповадно было меня по балам таскать.

Я всерьёз рассчитывал, что на проходной корпуса нас — меня — благополучно завернут, однако усатый охранник равнодушно скользнул по нам глазами, открыл турникет и снова уткнулся в газету со сканвордами. Дежурившая в гардеробе тётка и то внимательнее на нас посмотрела.

— Куда идти хоть? — вполголоса поинтересовался я у прихорашивающейся перед зеркалом племяшки.

— В актовый зал, это на втором этаже, — Лерка убрала помаду обратно в сумочку и собственническим жестом подхватила меня под руку. — Идём.

Уже на лестничном пролёте нас догнало звонкое: — Лер! Ты всё-таки пришла! — на которое мы с племяшкой синхронно развернулись. ...