========== Chapter 1. I’ll still be walking when I die. ==========

— Я помню день, когда вас сняли с лошади и внесли в вигвам, точно так же, как моего сына, мистер Морган. Жизнь держалась на волоске, но духи услышали мольбы вичаша-вакан * и пришли на помощь.

Падающий дождь выдохнул струю дыма из Чанунпа ** и устремил взгляд в бескрайнюю даль, вид на которую открывался с горы. Зеленые пики деревьев высились над землей и рассекали тонкую пелену утреннего тумана. Восходящее солнце слепило глаза, но радовало сердце. Желто-оранжевые лучи скользили по зеленой траве, освещая две фигуры, сидевшие среди камней и наблюдавшие за пробуждением мира.

— Как вы себя чувствуете?

— Лучше не бывает, — хрипловато отозвался Артур и вдохнул прохладный горный воздух полной грудью.

Когда врач сказал про туберкулез, Морган поставил на себе крест. Пусть это и толкнуло мужчину пересмотреть свою жизнь, изменить принципы, заставило сострадать и больше думать о других — на счастливый исход надеяться было нечего. Его последними желаниями стали безопасность и спокойная жизнь для Джона Марстона и его семьи, месть Мики Беллу и раскрытие глаз Датча на то, в какого алчного монстра, попирающего собственные принципы, он превратился. Каждое из этих желаний Артур исполнил насколько смог, хоть уверен был только во втором, сплевывая кровавую слюну на застывшее лицо выродка Белла. Вползая из последних сил на каменную глыбу, чтобы поймать чертов рассвет и очистить мысли, Морган прощался с жизнью и не думал о том, что через несколько дней придет в себя в лагере индейцев.

Артур прожил с племенем Падающего дождя почти восемь месяцев и благодаря их лекарствам и помощи, смене климата и относительному покою смог не только оправиться от ран, но и излечиться от туберкулеза.

Он так и не понял, как именно его нашли и почему не оставили лежать на том камне; зачем взяли с собой обузу и так снявшись с места в поисках новой земли для жизни подальше от городов белых людей и американских властей. Однако был благодарен за все. Ему перевязывали раны, поили травами, боролись с лихорадкой и обтирали холодными тряпками; кормили и выхаживали до тех пор, пока мужчина не окреп насколько, что мог сам позаботиться о себе и помогать уже племени.

— Это хорошо. Вас ждет долгая дорога.

— Ну, я и так слишком долго злоупотреблял вашим гостеприимством.

Мужчина усмехнулся и заметил, как слабая улыбка тронула губы старого вождя. Они вновь замолчали, и тишина продлилась до момента, пока солнце полностью не вышло из-за горизонта.

Артуру пора было выдвигаться.

— Что ж, — поднявшись с земли, мужчина отряхнул ладони от травинок и камешков и обернулся через плечо на пофыркивающую в стороне лошадь, — Думаю, настало время прощаться. Я очень благодарен за все то, что вы и ваши люди сделали для меня. И еще раз сожалею по поводу вашего сына.

Вождь поднялся вместе с ним, передавая Чанунпу для затяжки. Артур принял ее и вдохнул дым, задерживая в легких перед выдохом. Горло запершило, но он подавил кашель, а затем вернул трубку Падающему дождю.

— Вы получили второй шанс. Используйте его, чтобы прожить достойную жизнь, мистер Морган. Не думайте о прошлом.

Артур поджал губы и кивнул. Долгие прощания ему никогда не нравились, а потому, пожав индейцу руку и пожелав удачи, мужчина сел на лошадь и двинулся вниз по склону.

Спускаясь ниже и ниже, проезжая лагерь индейцев в последний раз, Артур коротко кивал провожающим его людям. Он не только выжил благодаря им, но и кое-чему научился: стал лучше охотиться, больше обращать внимания на окружающий мир и природу, лучше разбираться в травах, и даже узнал что такое относительный покой.

Но настало время отделиться и отправиться искать свое место в изменившемся мире.

Он размышлял над тем, чтобы разыскать Сэди, Тилли, Джона с Эбигейл и Джеком. Ему также было интересно остались ли еще их деньги в Блэквотере или Датч успел добраться и до них. Была мысль разыскать самого Датча и посмотреть ему в глаза.

Артур до сих пор не знал, сможет ли выстрелить в человека, заменившего ему отца, воспитавшего и привившего свои идеалы, даже несмотря на то, чем все обернулось.

«Месть — это бесплодная работа», — когда-то сказал ему Датч. И Артур продолжал придерживаться этого, сделав исключение лишь для Мики Белла.

Возможно, ему стоило оставить прошлое и двигаться дальше, как посоветовал Падающий дождь. Но он еще не решил до конца, куда следовало идти и что именно искать.

— Уезжаешь, не попрощавшись? — голос впереди заставил Моргана вынырнуть из мыслей и приподнять голову, щурясь от ярких лучей пробивающегося через деревья солнца.

Чарльз Смит возвращался с охоты, везя на лошади двух подстреленных оленей. Оставшись с племенем Падающего дождя еще после перестрелки с отрядом армии США, он решил окончательно присоединиться к ним.

— Я знал, что встречу тебя где-то по дороге.

— Ну да, конечно. Куда решил отправиться? — Чарльз поравнялся с лошадью Артура и натянул поводья.

— Еще не знаю, но буду держаться ближе к горам, — Артур чуть ссутулился и огляделся по сторонам, будто примерялся к чему-то. — Маленький горный городок, подальше от цивилизации и ее порождений.

— Удачи в поисках, — усмехнулся индеец и полез в сумку, вынимая оттуда записную книжку, обтянутую мягкой оленьей кожей. — Небольшой подарок на память.

Морган чуть удивленно приподнял брови и взял его в руки, раскрывая и ведя пальцами по чистым страницам. Свою книгу с письмами, заметками и зарисовками он отдал Джону Марстону вместе со всеми припасами и оружием перед тем, как решил задержать пинкертонов и столкнулся с Микой.

— Отличная кожа и переплет, — мужчина закрыл книгу и приподнял ее в воздух, кивнув с благодарной улыбкой, — Спасибо, Чарльз.

Индеец коротко улыбнулся в ответ, удовлетворенный реакцией. Его лошадь переступила с ноги на ногу и тряхнула головой, намекая на тяжесть своего груза. Чарльз протянул руку к мужчине и крепко пожал его ладонь.

— Бывай, Артур. Мне было приятно знать такого человека, как ты.

— Не такой уж я и хороший человек.

Они усмехнулись, зная, что отчасти это не так. А затем разошлись.

Смит подтолкнул лошадь идти вперед, а Артур еще раз посмотрел на записную книжку и свернул с дороги на лесную прогалину. Спешившись и привязав коня к одной из нижних веток дерева, он присел на корточки и зарисовал кусочек леса с виднеющимися вигвамами и костром, которые оставлял позади себя.

***

— Неплохой улов, старина Джонни… Ты смог, Джонни! — Джонни Клетвич довольно кашлянул.

Садясь на расстеленный спальный мешок и протягивая руки к огню, он прикрыл глаза. Исцарапанная ладонь прошлась по лицу. Светло-карие глаза мужчины немного слезились. Стягивая с головы шляпу, взъерошивая сальные волосы, он чертыхнулся. Лысый затылок бугрился от шрама. Почесав его, старатель хмыкнул.

Почти семь лет назад он нарвался на индейцев и ему не посчастливилось. Конечно, попытаться украсть пушнину было глупо, но когда ты на мели, то почему бы и не забрать у краснозадых немного меха? Не обеднеют, уроды — так думал каждый и Джонни был не исключением.

Когда ему пытались снять скальп на живую, Джонни Клетвич понял, что родился под счастливой звездой. Боль была адской — он до сих пор помнит этот звук: звук, когда твою голову пытаются вскрыть, словно консервную банку ржавым тупым ножом. Благо, тогда мимо проезжали законники и услышали его дикие вопли.

— Ты смог, а эта сука не верила…

Бормоча, старатель сплюнул на землю и злорадно усмехнулся. Золотая лихорадка прошла. Десятки и даже сотни людей, потянувшиеся за удачей в поисках золота, давно отхлынули прочь. Джонни помнил, как такие же как он, спешили урвать свой кусок счастья в виде золотых камней и кусков, золотой пыли.

Огрубевшие руки погладили небольшой кожаный мешочек.

Тогда он не успел поживиться. Слишком много конкурентов, опасности.

Джонни знал малыша Кейна, который отыскал неплохой самородок, но не смог доехать до города. Кейна нашли в реке с лопнувшей, как арбуз головой, от выстрела из ружья. Раздетого, ограбленного, потерявшего всё, что только он смог сыскать.

А малыш Кейн был счастливчиком.

Джонни таким не был.

Сидя сейчас под чистым звездным небом, он ухмылялся и подшучивал, нервно вслушиваясь в тишину леса и осматриваясь по сторонам. Было страшно разжигать костер. Но без него он бы замерз, пусть снега сошли, а весна уже вступала в свои права. Без огня его могло попытаться сожрать зверье. Вдалеке слышался вой волков. Да и медведи здесь тоже водились.

И все же, даже с костром, страх оставался.

Пальцы подхватили толстый сук и перевернули горящий хворост с ветками. Искры вспыхнули, и пламя затрещало, пожирая сухое дерево.

— Сучка Молли, а… Как тебе это?!

Опасно блестящие глаза загнанного человека сверкнули из-за отбрасываемого костром света. Джонни жевал губы, прикусывая и откусывая шкурку. Прямо до крови. Жадность заставила его достать из кармана потертых и заляпанных грязью штанов вымытый в ручье кусок «золотой породы» и поднести к свету. Клетвич смотрел на свою добычу и сглатывал.

Для него это был шанс. Шанс разбогатеть. И стоило признать, он был прав. Джонни считал, что теперь пришел его черед. Его время — стать богатым. Золотая лихорадка улеглась и многие забыли о том, что земля хранит свое богатство.

Жену и трех детей он оставил в городе. Молли работала в салуне, и Джонни было плевать, что ей приходилось обслуживать посетителей. Он не обращал внимания на то, что она задерживалась. Не обращал внимания на детей, которые, по его мнению, только и делали, что скулили и разевали поганые рты, требуя и забирая слишком много внимания и денег. Он не раз бил своих сыновей, выставляя на улицу, поскольку эти выродки только делали, что ели. Пусть им и было всего лишь по десять лет. Джонни было наплевать. Также как и на младшую дочь — Эмили. Слишком она была не похожа ни на него, ни на Молли. Он это прекрасно видел.

— Старина Джонни смог, а никто не верил… Никто. Зато теперь….

Бормоча над костром, сложив ладони лодочкой и уставившись на золотой самородок, похожий на сдавленный в кулаке воск, старатель забылся. Его глаза смотрели алчно, безотрывно, зачарованно.

Тяжело сглотнув слюну, он задрожал. Пальцы с черными полумесяцами под ногтями стиснули дорогой металл.

Но тут Джонни вскинул голову. Резко. Быстро. Как птица. И уставился в темноту.

— Кто здесь? Кто идет?!

Вскакивая и вскидывая ружье, Джонни оскалился. Страх окатил его с ног до головы. Перед глазами возник образ малыша Кейна: отсутствующая половина лица, раскрытый в немом крике рот, часть носа и кровавое месиво из мозгов и кусочков черепа, искусанное тело, сгрызанные пальцы и вывернутые наизнанку сумки.

Липкий ужас сковал ноги и стиснул ледяным обручем низ живота. Джонни осознал, что дико хочет отлить — от страха, но вслух бы он никогда не признался, что мог бы обмочиться от ужаса. Колени вот-вот готовы были затрястись. Но… Черта с два он отдаст своё золото!

Ржание его кобылы заставило уверенней навести ружье на вырисовывающуюся фигуру в темноте. Точно. Путник. Но вдруг он не один? Вдруг это засада?! Они прознали про его золото? Их навела тупая курица Молли?! Похвасталась, что её муж направился старателем в горы?!

— Сука! Сука! Тупая сука, если это ты…

Шипя, Джонни передернул плечами и оскалился сильнее. Маленькие глаза щурились. Пульс бился во рту, в горле. Мужчина тяжело сглатывал и всматривался вперед.

— Стой! Я скзал, стой! — голос подрагивал от неуверенности и злости.

Наставив дуло в сторону незнакомца, Клетвич бросил взгляд на свою сумку. Пальцы дрогнули, курок стал скользким от проступившей на коже испарины. Джонни сам весь взмок, как мышь.

Силуэт на коне остановился. Отсвета костра все еще хватало лишь на то, чтобы рассеять темноту вокруг его фигуры, но никак не для того, чтобы разглядеть лицо.

— Успокойся, приятель, — мужчина поднял руки в мирном жесте, его лошадь, пофыркивая, переступила с ноги на ногу и сделала шаг в сторону мелкой горной речушки. — Я здесь не для того, чтобы создавать тебе неприятности.

Артур и правда не желал незнакомцу ничего дурного. Уже размышляя о ночном привале, он всего лишь заметил костер и решил остановиться, полагаясь на возможность завести беседу и погреться у огня. Ко всему прочему было бы неплохо уточнить дорогу хоть у кого-то, да и ночь оказалась очень темной.

— Ну же, опусти ружье, крутой парень. Я просто хочу узнать, сколько ехать до ближайшего города?

— Руки! Подними свои руки!

Джонни рявкнул громче и дернулся в сторону. Осекшись, он постарался ногой отодвинуть сумку, в которую тут же сунул самородок, за себя.

— Проваливай! Знаю я таких как ты! Чертовы бродяги с дорог. Хочешь поживиться, да?!

Бравируя, Клетвич дернул уголком губы и точнее прицелился.

— Слышал про Билли Стоуэна? Так вот я уложил этого ублюдка, и ему не помог его удачливый кольт! И тебя уложу одним выстрелом, ясно?! Проваливай!

Смаргивая от того, что капли пота попадали в глаза, мужчина со свистом втянул в легкие воздух. Сердце забилось ещё быстрее. Он лгал про стрелка Билли, лгал, чтобы вызвать впечатление и напугать, надеясь, что это получится. Но ружье в его руках подрагивало и это выдавало старателя, который вряд ли мог попасть с первого раза в яблоко на голове человека, как мог настоящий Билли Стоуэн.

Морган с тихим рычанием, поднял руки чуть выше. С одной стороны ему очень не нравилось, когда его держали на мушке, с другой — этот человек еще ничего не сделал ему, чтобы умирать.

В отличие от Артура, свет от костра хорошо освещал Билли, и все его слова обличались внешними проявлениями.

— Я ничего не слышал ни про тебя, ни про Билли Стоуэна. И признаться, мне и дела до этого нет.

Лошадь двинулась вперед, но как только Артур хотел перехватить поводья, опуская в противовес приказу Джонни руки, тот снял ружье с предохранителя.

— Не горячись, я просто хочу узнать, в какой стороне находится город. С такими же милыми и приветливыми людьми, как ты.

Постаравшись вновь разрядить обстановку, Артур уже понимал, что скорее всего ему сейчас придется развернуться и отправиться дальше ни с чем. Но попытка — не пытка, ему случалось налаживать контакт и с более решительно настроенными на оборону людьми. Тем более винить мужика было не в чем: один, в лесу. А бандиты и отморозки все еще ездили по дорогам.

— Может у тебя какие-то проблемы и тебе нужна помощь, старина?

— Ты…. Ты один из них! Такой же ублюдок… Решил, что справишься со мной… Ты видел сколько я смог найти! А-а-а-а, ублюдок, меня не проведешь! В город тебе надо, да?

Дыхание у Джонни окончательно сорвалось. Переходя на крик, он торопливо облизнул губы.

— В город ему надо! Сдать мое золото! Черта с два! Я не поведусь, как малыш Кейн! Это все мое!

Первый выстрел оглушил самого Клетвича: от неожиданности нажав на курок слишком быстро, он взвизгнул. Ружье качнулось, пуля ушла прямо в землю перед всадником. Привязанная лошадь за спиной Джонни заржала и встала на дыбы.

— Черт, черт!

Дальше Джонни уже не целился. Страх затопил его с головой. Нервно трясущиеся руки вновь подвели его. Второй выстрел прозвучал под совместный крик мужчин. Но Клетвич слишком поздно понял, что опять промахнулся. Вернее нет, не промахнулся.

Истошное лошадиное ржание повторилось.

Конь Моргана взвился на дыбы. Захрипел и упал на землю, заваливаясь на бок. Забив пару раз копытами по земле, вытянув ноги, он зашелся сиплым угасающим ржанием. Пробитая шея сочилась кровью. Она же вместе с пеной вытекала из окровавленных губ. Тяжело вздымающийся бок опадал, дыхание животного на мгновения участилось, а затем тоже стало сходить на нет.

Передние копыта снова взрыхлили землю. Животное умирало, смотря на выползающего из-под него Артура огромными карими глазами, в которых читалась боль, мука и страх. Дернув головой и тихо заржав, прижимая уши, конь всхрапнул. Тяжело оторвал от земли голову, и тут же роняя её. Взгляд жеребца остановился на Моргане. Длинные ресницы дрогнули, веко наполовину прикрыло карий глаз. Сиплое дыхание коснулось ладони Артура, когда он протянул к жеребцу руку.

Джонни зашелся в истеричном скулеже.

Бросаясь в сторону, чудом успевая к своей поклаже — одному ящику — он принялся судорожно рыться в поисках патронов. Его пальцы тряслись, как и губы. Он боялся. Он понимал, что ружье нужно перезарядить быстрее.

— Сейчас… Сейчас… ну же, где вы, черт вас подери!

На землю падали вещи. Коробок спичек, пачка с табаком, завернутые в ткань ломтики жаренной оленины и хлеб. Большая кирка с тяжелым стуком ударилась о землю. Нашарив пачку с патронами, он выдернул её и упал на колени.

— Черт, черт, черт…

Рванув слишком сильно, Джонни подтянул к себе ружье. Патроны рассыпались по земле, покатившись в разные стороны. Нашарив сразу два, он попытался вставить их и перезарядиться. Взгляд метнулся вверх, выискивая незнакомца.

— Я убью тебя! Сука! Я убью…. Убью…!

Полысевший затылок блестел при свете костра, Джонни громко шмыгнул носом, из его глаз текли слезы. Сипло дыша, истерично шипя, он пытался зарядить ружье. Но у него не получалось. Пальцы не слушались.

— Ах ты, сукин сын! — удар сапога выбил ружье у Клетвича из рук.

Болезненная хватка пронзила плечо и рванула вверх, навстречу обрушившемуся на лицо кулаку.

Артур бил со всей силы. Удар за ударом, еще и еще раз, приподнимая за ворот ссыкливого ублюдка; вымещая всю свою злость и ярость. Джонни еще пытался хватать его за руки, царапать запястье, но после третьего удара стал терять сознание от боли и страха.

— Ты застрелил… моего… коня! Я тебе… черт возьми… и не собирался ничего делать! — занося окровавленный кулак в очередном замахе, Артур встряхнул старателя, смотря на перемазанное кровью и грязью морщинистое лицо.

Глаз Джонни уже заплывал, нос был сломан, губы разбиты, а выбитый зуб мелькнул где-то на языке, когда мужчина издал очередной вскрик.

Отбросив Клетвича на землю, Артур сел сверху и схватился двумя руками за его шею, сдавливая изо всех сил. Тело под ним задергалось в новой попытке отбиться, но шансы были абсолютно не равны. Джонни не мог нанести ни одного достойного удара, не мог скинуть с себя незнакомца, не мог закричать, не мог дышать. Кадык вдавился внутрь, воздух заканчивался, рот открывался все шире, а из него вырывался затихающий хрип.

Лицо его убийцы наконец осветилось пламенем костра, и в нем не было ни жалости, ни удовольствия от происходящего. Артур плотно сжал губы и хладнокровно выдавливал из мужчины жизнь. Борьба продлилась недолго, и когда Джонни закатил глаза, а его тело обмякло, Морган с чувством приложил труп затылком об землю.

— Сукин сын. Арх!

Поднявшись, встряхивая руки и оглядываясь по сторонам, он вновь чертыхнулся. Лошадь старателя все еще ржала, нервно перебирая копытами и натягивая поводья, которыми была привязана к дереву. Близость смерти пугала ее, запах крови витал в воздухе.

Артур вернулся к своему коню и присел на корточки, смотря на рану и проводя рядом с ней рукой. Кровь еще сочилась, шея была теплой, но открытые глаза затянуло пеленой.

— Прости, дружок. Мне очень жаль…- тихо и хрипло проговорил Артур, прикусывая внутреннюю сторону щеки, — Чертовски жаль…

Посидев с ним еще полминуты, мужчина поднялся и, перешагивая труп, подошел к горному ручью. Смыв кровь с рук, Морган подобрал несколько веток и подбросил их в костер. А затем принялся обыскивать лагерь старателя.

Ничего особо примечательного не нашлось, но патроны, тоник и бутылка с виски и джином никогда не бывали лишними. Вынув из припрятанного в сумке мешочка золотой самородок, Артур поднес его к огню и внимательно рассмотрел.

— И все из-за этого? — хмыкнув и покачав головой, мужчина убрал самородок в карман. Затем наполнил свою сумку едой, выпил кофе и перекусил подогретым куском оленины, время от времени бросая взгляд на застывшее тело Джонни Клетвича.

Хотелось спать, но два свежих трупа могли привлечь внимание диких зверей, а отбиваться от волков или медведя у Артура не было особого желания.

Передохнув около часа, заправившись еще одной чашкой кофе, Морган принялся собираться.

Лошадь старателя уже успокоилась, хотя стоило Артуру к ней приблизиться, как она начала отходить в сторону, прижимая уши, и всхрапывать.

— Тшшш, тише, девочка, тише, — ковбой подходил к животному медленно, приподнимая раскрытую ладонь.

В другой было зажато овсяное печенье, которым Морган собирался быстрее расположить кобылку к себе.

— Смотри, что у меня есть.

Приблизившись и встав у морды лошади, мужчина протянул лакомство, позволяя понюхать и его и себя. А затем уже погладил мощную шею, слегка похлопывая по ней.

— Ну вот, молодец. Будем дружить, а? — дав кобылке еще одно печенье, Артур похлопал ее по спине и принялся осматривать потертое седло.

Оно было значительно хуже чем то, в котором ездил Морган, а потому в лагере пришлось задержаться чуть дольше, чем он рассчитывал.

Рассвет Артур встретил в дороге, размеренно покачиваясь в седле. Время от времени мужчина свешивал голову в дреме, но просыпался от ударов о ветки, когда лошадь сходила с пути, чувствуя расслабленность поводьев. В конце концов сдавшись, Артур отъехал подальше и поставил палатку, в которой благополучно проспал до обеда.

***

«Никогда не понимал стремления людей перебираться в большие города. Куча разодетого народа, строящего из себя невесть что, и постоянная шумиха, из-за которой не слышно собственных мыслей. Трубы заводов выбрасывают вверх черные столбы дыма, застилающие небо и отравляющие воздух.

Смотря на разбитые сады и парки, скучаешь по нетронутой природе.

По свежему воздуху.

По возможности видеть ночью звезды…

Чем больше я оглядываюсь по сторонам, тем отчетливее понимаю, что наши мечты о диком Западе обратились в прах.

Свободы остается все меньше. Бандиты превратились в бизнесменов, прикрывающих свои преступления новоиспеченными законами и бюрократией. И люди благодарят и боготворят их, не замечая, что у них отбирают и как. Мы хотя бы убивали и грабили честно…

Возможно ли, что малые города еще не поражены болезнью цивилизации?»

Закончив запись, Артур поднял взгляд на виднеющийся в отдалении крупный город. В нем он пробыл с пару недель, заводя знакомства для прибыльного дельца. Потому что для начала новой жизни ему нужны были деньги, а за золотой самородок выручка вышла не слишком большая.

Быть одному оказалось чертовски непривычно. Ведь сперва у него была банда Ван Дер Линде, потом Сэди и Джон Марстон с семьей, за которыми приходилось присматривать вопреки приказам Датча, после он жил в индейском племени и тоже прикладывал силы для общего блага. Теперь же Артур был сам по себе, и это ощущение… вызывало растерянность.

— Эй, мистер Морган, — окликнули его из-за спины, — Дилижанс мистера Спенсора на подходе.

— Отлично, парни. Отлично, — убирая записную книжку в сумку, Артур встряхнулся.

Оседлав лошадь, он натянул черный шейный платок на лицо, достал ружье и подъехал к густой поросли деревьев, за которой устраивалась засада. С ним было еще двое — закоренелый грабитель Грег Питти и молодой парень Майкл Риперс.

Мистер Спенсор был преуспевающим торговцем с прекрасной женой, которой очень не нравились его похождения на стороне. Узнав про молодую любовницу, к которой окончательно собирался уйти ее муж, Хлоя Спенсор решила обратиться к людям, умеющим разрешать подобные проблемы.

Выяснив, что мистер Спенсор заключает сделку по покупке загородного дома, Хлоя передала информацию о том, когда и каким путем его дилижанс с большой суммой денег будет проезжать к назначенному месту. Уговор был простым — миссис Спенсор становится вдовой, а налетчики забирают себе все деньги, причитающиеся за дом.

— Едут, — пробормотал молодой Риперс, снимая с предохранителя револьвер и готовясь выскакивать на дорогу после первого выстрела Моргана.

Впереди показалось два охранника на лошадях и извозчик. Позади них никого не было, так что задача и правда была не сложной. Взяв на мушку одного, Артур метко выстрелил мужчине в голову.

Громкий звук всполошил лошадей, а эффект неожиданности позволил расправиться со всем остальным в считанные минуты. Дилижанс, потеряв управление, понесся вперед; тело извозчика выкинуло на повороте.

Морган чертыхнулся и погнал свою лошадь следом. Молодой парень ринулся за ним.

— Майкл, обходи слева! — крикнув, Артур достал лассо и пришпорил кобылу, нагоняя дилижанс.

Петля накинулась на правого коня и потянула назад. Риперс не успевал, едва справляясь с тем, чтобы хотя бы докинуть лассо до второго. Налетев на камень, дилижанс потерял колесо и с грохотом стал биться днищем о землю, почти заваливаясь на бок и поднимая слой пыли. Но это и помогло остановить его.

Грег доскакал до них последним. Спешившись и вальяжно дойдя до дверцы, мужчина распахнул ее и наставил дуло на побледневших от страха пассажиров.

— Мистер Спенсор, мисс, — неприятная улыбка появилась на изъеденном сыпью лице. — Миссис Спенсор передает вам наилучшие пожелания.

Два выстрела громко прозвучали в повисшей тишине. Следующий разнес замок на железной коробке с деньгами.

— Ха-ха, неплохо. Д-а-а-а…. Совсем неплохо, — скалясь, мужчина пересчитывал купюры, пока Артур сворачивал лассо и убирал его.

— Мистер Питти, по-моему, кто-то едет. Давайте скорее разделим деньги и уберёмся отсюда, — заметно нервничая, Майкл то и дело косился на поворот дороги.

— Так убирайся, парень.

Артур чуть прищурился.

— Мне нужны мои деньги.

— Ты их убил? — повернувшись к Риперсу, Грег стиснул в руке пачки банкнот.

Во второй руке он показательно держал револьвер, дулом направляя его пока еще вверх. Палец лежал на предохранителе, который готов был в секунду перещелкнуть его и спустить курок, наставив на цель.

— Нет.

— Значит деньги мои.

— Это деньги на всех, — уперев приклад ружья в плечо, Морган нацелился на Питти.

Тот криво усмехнулся и наставил револьвер на Артура, сняв предохранитель.

Риперс метался взглядом с одного мужчины на другого. Но сочтя, что Морган не пытался покуситься на его долю, тоже нацелился на Грега. Мужчина коротко облизнул губы и оскалился, оценивая ситуацию. Первый выстрел он произведет быстро, вторым таким же сможет уложить сосунка и оставит всю кругленькую сумму себе.

В принципе таким его план и был изначально. Делиться Питти очень не любил.

— Убьешь его, парень, разделим деньги пополам.

Риперс хмыкнул, выглядывая из-за прицела.

— Ха! Так я и поверю тебе. Бросай оружие!

— Подумай, парень. В два раза бол…

Выстрел пресек его фразу, а Майкл вскрикнул от неожиданности и пальнул в ту же сторону. Грег свалился на землю, а Артур опустил ружье. Сизый дымок поднялся в воздух и рассеялся.

Подойдя к телу, Морган поднял деньги и разделил их поровну, бросая причитающуюся часть молодому парню в грудь.

— В следующий раз советую не медлить. Иначе будешь трупом.

Комментарий к Chapter 1. I’ll still be walking when I die.

* Вичаша-вакан - лекари у индейцев

** Чанунпа - священная курительная трубка у индейцев

========== Chapter 2. Who are you trying to impress, steadily creating a mess? ==========

Ночная тишина прерывалась уханьем совы. Из-за обступившей темноты мужчине приходилось щуриться в попытке разглядеть под ногами хоть что-то, но сделать это все равно было крайне сложно. А потому пришлось потянуться к седлу и снять с него масляный фонарь. Чиркнув несколько раз спичкой о коробок, всадник наконец-то зажег лампу. Теплый желтый свет осветил дорогу ненамного, но теперь Джеймс Фостер не переживал, что его конь может зацепиться за корягу или споткнуться в ухабине.

Взгляд прошелся по тропе, слабо освещенной лунным светом. Сама луна то и дело исчезала за облаками. Но хотя бы не было дождя.

Поясницу начинало ломить от почти полных суток пути верхом. Пришлось ссутулиться и постараться расслабиться, но выходило однозначно плохо. Фостеру хотелось спать, но до Кейптауна было еще часа два езды. По его подсчетам как раз к полуночи, возможно чуть раньше, они прибудут в город.

— Шериф Фостер, может вернемся и заночуем у шерифа Квина в Блэкстоуне …?

Отрицательно покачав головой, Фостер упрямо пришпорил коня. Следовавшие за ним трое блюстителей закона тихо переговаривались и тяжело вздыхали.

Джеймс понимал их недовольство — они все устали.

Да и он сам устал: тело ломило, словно от приближающейся непогоды. Долгий путь сделал его, как и парней, более раздражительным. Скверный в некоторых проявлениях характер заставлял помалкивать, поскольку Фостер не хотел никого зря обидеть. Быть шерифом не так просто, а когда на тебя все сильнее давит мэр, в попытках забрать власть себе, весьма важно удержать надежных людей в подчинении.

Мир менялся, время Дикого Запада проходило, и власть шерифа ускользала в прошлое, как и грабители с дорог.

Цивилизация проникала даже в самые глубинки страны, примером чего стал ранее неприметный Блэкстоун с его вмиг разросшимся заводом, шахтой и недавно проложенной железной дорогой. Их горному городку — Кейптауну — еще удавалось оставаться маленьким островком былого. В нем по-прежнему чувствовался дух Дикого Запада, природа, и что-то такое, отчего сжималось сердце и не хотелось никуда уезжать.

Слегка ударив пятками в бока коня, заставляя его ускорить шаг, Джеймс на пару минут прикрыл глаза. Его пегий Норд был отлично вышколен и знал дорогу домой: он спокойно водил ушами, всхрапывал и семенил вперед по тропе. Вполне можно было расслабиться и подремать в седле, не опасаясь, что жеребец тебя скинет даже в случае опасности, но подавать такой пример Карлу и Данко было не в характере Фостера.

— Давайте, парни, осталось совсем немного. До Кейптауна меньше двух часов езды, если, конечно вы не удумали искать приключения на свои задницы этой ночью!

Попытка приободрить вышла слабой, но его хрипловатый голос вызвал бурю эмоций сзади. Сам Фостер с трудом сдержал зевок.

— Надеюсь, меня встретит моя красотка нежными объятиями.

— Ага, если не найдет на твоей спине чужой длинный волос… Ха-ха, учти, ночевать будешь в хлеву, ко мне не просись, Карл!

— Да пошел ты, стоило один раз рассказать…

Джеймс хмыкнул, мерно покачиваясь в седле. В этом мире были вещи, которые никогда не изменятся.

— Ты же сам сказал, что повелся на ее сиськи, Карл.

— Кто бы говорил!

— И все же… Заедем сначала в салун, пропустим пару рюмок виски за то, что наконец-то избавились от этого ублюдка Тонни.

— Да уж, Тонни был конченным ублюдком. Звался «Пулей в зубах», а словил пулю в зад, ха!

— Мы неплохо его подстрелили. Хотя его скулеж порядком достал меня. Сидеть ему в седле, видишь ли, больно. Надо было отрезать ему язык к чертям собачьим…

— Да ладно, зато отлично сработали. Правда, шериф?

— Йеп, благодарите Бога, что шерифы Квин и Фостер смогли обставить этого удачливого ублюдка. Хотя после такого ранения вряд ли можно говорить об удаче, — посмеиваясь, Данко пришпорил свою кобылу.

Почесав свободной рукой подбородок, Джеймс вполуха слушал раздающиеся за спиной разговоры. Его мысли лениво текли в сторону отдыха и хотя бы пятичасового сна. В конце концов, он заслужил его после поимки Тонни Пули с частью его банды, терроризирующих два города. Совместная охота выдалась непростой, кое-кому все же удалось улизнуть. Но опасности без главаря они уже не представляли.

Два часа спустя.

— Воу-воу, тише, парень, ти-и-ише.

Придерживая коня, Джеймс наклонился с седла вперед и похлопал его по шее, успокаивая. Проскочившая собака заставила жеребца занервничать и норовисто приподнять голову, навострив уши. Закусывая удила, Норд совсем немного приподнялся на дыбы, а затем принялся бить копытом землю, выражая свое недовольство.

— Тише, я знаю, что ты их не любишь.

Перекидывая поводья и спрыгивая с седла на землю, Фостер прицокнул языком. Доставая из сумки яблоко и разрезая его на две половины, он усмехнулся.

Кейптаун встретил Джеймса привычной тишиной. Маленький городок у гор, забравшийся на первые склоны, был до дрожи родным. Ведь он родился здесь; здесь жили его отец и мать.

В городе было всего три улицы. Около двадцати домов. Салун, с нелепым названием «Малышка Энн», который держал старый моряк Уитмор, забравшийся в эти края откуда-то из южного побережья. Он был загорелый, с двумя золотыми зубами, серьгой в ухе и не брал ни капли в рот. Фермеры Боуи, Лендеры и Стентоны. Цирюльник Бак, пастор Мерфи с небольшой церквушкой и попытками принести заповеди в каждый дом. Садовые угодья, несколько пастбищ. Лесопилка, небольшая кузница и конюшня, которую никак толком не могла развить семья Хемпс.

Фостер прикрыл глаза, вслушиваясь в ночные звуки. Норд боднул его в плечо лобастой головой, и мужчина тихо рассмеялся. Мягкие лошадиные губы нетерпеливо дотронулись до руки, в которой было яблоко.

— Прости, ну. Держи, держи.

Довольное пофыркивание заставило Фостера улыбнуться. Яблоко захрустело и очень быстро исчезло, впрочем, как и всегда.

Вздохнув, мужчина принялся расседлывать Норда. Тяжелое седло было снято и накинуто на плечо. Шериф донес и перебросил его через забор небольшого загона. Две кожаные сумки тоже оказались на земле. Беря под уздцы жеребца, Джеймс завел его в загон и уже там снял поводья. Похлопав Норда по шее, он отпустил коня к двум корытам, наполненным свежим сеном и водой.

Поморщившись от хруста в пояснице, Джеймс наклонился за седельной сумкой и, подняв её, направился к себе в участок. Он был уверен, что никого не встретит на своем пути. Весь Кейптаун спал, за исключением разве что салуна, где вечерами собрались местные фермеры, и наверняка уже пришел и Данко. Пропустить пару рюмок Фостер был и сам не против, но с другой стороны идти куда-либо не хотелось. Хотелось просто выспаться.

Фостер обошел деревянный одноэтажный дом, бывший участком, и оказался на главной улице. Слабо горящие масляные лампы на столбах освещали дорогу к салуну. Оттуда тянулись музыка, песни и смех.

Толкнув дверь в участок, Джеймс бросил сумку на пол и тяжело упал на стул, вытягивая ноги. Блаженное расслабление заструилось по мышцам. Недолго думая и закидывая ноги на стол, шериф сильнее надвинул шляпу на лицо.

Поддавшись соблазну, мужчина прямо так и задремал на стуле. Кольт лежал на его торсе, рука касалась рукояти. Безоружным шериф предпочитал не оставаться, и эта старая привычка не раз спасала ему жизнь. В тридцать пять лет следовало полагаться на опыт, а не на удачу — что он, собственно, и делал.

Резкий звук заставил вскинуть руку и снять с предохранителя кольт. Дуло смотрело в проем двери, и Джеймс готов был выстрелить.

— Шериф…?

— Данко, чтоб тебя… — убрав ноги со стола и положив оружие рядом с собой, Фостер потер глаза.

— Самое время пропустить пару стаканчиков виски, Джеймс.

— По-твоему, я не могу сделать это здесь?

— Йеп, и проснуться завтра с головой, полной дерьма? Пить в одиночестве — это последнее дело, мистер Фостер. Давай, старая развалина, отрывай свой зад от стула и пошли.

Насмешливые карие глаза Данко уставились в такие же, но чуть более светлые.

Лицо мексиканца светилось удовлетворением. В свои тридцать три он оставался поразительно шустрым и легким на подъем. И, пожалуй, как никто другой, знал Фостера.

— Выспаться ты мне явно не дашь.

— На том свете сколько угодно. Идем, шериф, мне не хочется видеть завтра утром твою рожу такой же кислой.

— Если пропью всю ночь, приятнее с утра она не станет.

— Ты будешь мучиться похмельем, а это уже другое.

Бормоча ругательства, Джеймс встал и повел плечами, разминая шею.

Выходя из участка, шериф Кейптауна отставал от Данко всего на пару шагов. Чувство усталого раздражения и горечи перекатывалось на языке. Крупный и развивающийся Блэкстоун напоминал ему отчасти Сакраменто, куда перебралась его жена с дочерью. Шумные улицы, трубы, дым… Новая мода, джентльмены из-за океана, компании, которые теснили обычных фермеров. Политика и власть, основанная на судоходстве и развитии заводов. Его Бриджит Морроу выбрала цивилизацию и достаток в виде фарфоровой посуды, новых шляпок, мягких кресел; предпочла светскую жизнь их замужеству и спокойной жизни в небольшом городе.

Джеймс сплюнул, отгоняя от себя тяжелые мысли. Яркие звезды и ползущая луна вместе с прохладным свежим воздухом успокаивали.

— Не думаешь перебраться в Блэкстоун?

— Пф.

Презрительно фыркнув, Джеймс вытащил сигарету и стиснул в зубах её край, проводя спичкой по коробку. Прикурив, шериф втянул дым и несколько раз взмахнул рукой, туша огонек.

— Мне и здесь хорошо.

— Там платят больше.

— Не в деньгах дело. Но если ты хочешь мне что-то сказать, то говори.

Джеймс понимал, что рано или поздно люди и отсюда потянуться в города побольше. И бросая взгляд на Данко, он уже знал ответ на свой не озвученный вопрос. Хлопнув помощника по плечу, Фостер криво улыбнулся. Шериф собирался сказать, что все нормально; что он понимает и не обидится, когда Данко поставит его перед фактом.

Но внезапно из салуна, к которому они почти подошли, раздались громкие крики. Вопли нарастали, звуки борьбы становились все громче. Поверх этого слышался звон разбиваемых бутылок, рычание и ругательства.

— Что за чертовщ… — оборвав фразу, Джеймс ускорил шаг.

Не успев подняться по ступеням на крыльцо, шериф чуть не оказался сшиблен вылетевшим из салуна мужчиной. Фостер едва устоял на ногах сам, и смог удержать от падения и фермера Чарльза Стентона. Покрасневшее лицо того было все в кровоподтеках, изо рта разило перегаром. Мутные глаза так и не сфокусировались на лице своего спасителя, а бессвязное бормотание не дало ни крупицы информации. Поморщившись и перекинув Стентона помощнику, Джеймс распахнул двери салуна.

Драка шла в самом разгаре. На первый взгляд она казалась массовой, но стоило приглядеться и эпицентр вырисовывался.

Двое пытались накинуться на одного, но то отшатывались от ударов, то сталкивались друг с другом и другими разгоряченными жителями Кейптауна.

А ведь все начиналось довольно мирно. И шло дальше, если бы один из горожан не толкнул Артура в плечо.

— Свалил отсюда, приблуда. Это мое место.

Артур разворачивался медленно. Также медленно окидывал взглядом потревожившего его деревенщину. Настроение было отвратительным, размышления о скитаниях и отсутствии представлений, где стоило попробовать осесть, за что зацепиться и с чего начать разрывали голову. А потому рюмка виски шла за рюмкой. Только вот мыслей это не очищало, а наоборот обращало к прошлому. К преданности и предательству; к тому единственному, во что всю жизнь верил и чем руководствовался Артур, и что обратилось в прах. Он снова думал о Дачте. О его чертовой шахматной партии, о последнем ходе, о большом деле. О том, как тот готов был выстрелить в него, Артура Моргана, и как отступил, не подняв револьвер на Мику, узнав о его предательстве.

Слишком много свалилось сразу, Датч? Слишком?!

Злость воспламенялась и полыхала, как нефть. У Артура чесались кулаки, поэтому лучше бы его никому было не трогать.

— Ты владелец этого заведения? — Морган хмыкнул, чуть прищуривая глаза, — Я сижу там, где хочу.

— Ну-ка повтори, чтобы я мог вышвырнуть тебя отсюда.

Артур коротко облизнул губы и кивнул, усмехаясь сам себе. Оперевшись о барную стойку, он поднялся. Мир расплывчато качнулся, но мужчина крепко стоял на ногах. Кровь под кожей вскипала, гнев клокотал в нетерпеливом ожидании освобождения.

— Я сижу здесь и уйду, когда мне самому этого захочется, черт побери.

Опрокинув барный стул, Артур встряхнулся и сжал кулаки.

— Эй, Роб, покажем этому конеебу, где его место! — прикрикнув своему брату, Чарльз накинулся на Моргана.

К ним присоединились и друзья, но Артур хорошо блокировал удары и умудрялся наносить в ответ. Боль от пропущенных притуплялась выпитым и раззадоривала сильнее.

К моменту, когда Чарльз Стентон вылетел из салуна, вышибая головой дверь, они снесли два стола и сломали стул о барную стойку. Артур крепко получил в челюсть и почти повалился на пол, но вовремя успел зацепиться за пианино, от которого отскочил музыкант, как только затеялась потасовка.

Схватив с крышки пианино вазу, Морган запустил ей в голову разгоряченного Роба, следом перехватывая занесенный кулак кого-то еще и несколько раз крепко ударяя под дых. Со спины напрыгнули, а горло сдавило какой-то палкой. Артур закашлялся и захрипел, но стиснул зубы и рывком нагнулся вперед. Движение оказалось слишком резким и дезориентирующим. Потеряв равновесие, Артур сшиб собой и противником стол. Это помогло освободиться и врезать локтем напавшему по ребрам.

— Ну что, кто еще хочет?! — выпрямившись, Морган тут же получил удар в скулу и ощутил во рту привкус крови.

Боль рассекала туман опьянения, была желанной и мотивирующей. С рыком Артур бросился на полноватого мужика, прописывая ему ответный хук с одной и другой руки, вырубая.

— Ты… сукин сын!

Пытаясь встать с пола, Роб потряс головой. Кровь заливала ему лоб, но он с упрямством барана принимал вертикальное положение. Держась за уцелевший стул, он, покачиваясь, сплюнул на пол.

— Ты… мать твою….

Делая неуверенный шаг, Роб оскалил желтые зубы.

— Моего….ик….Брата! Да я тебя… Гниду… Вытрахаю….!

Кулак рассек воздух, но не достиг цели. Мир снова закрутился и Роб увидел потолок. Он не ощутил, как от удара полетел назад, успев лишь взмахнуть руками. Падая на пол, громко и тяжело, точно мешок с дерьмом, фермер застонал. Зубы клацнули с, как ему показалось, громким лязгом, чудом не откусывая своему владельцу язык.

Но драка на этом не закончилась. Вскипевшая кровь горожан, далеко не белоручек из городов типа Сант-Дени, все же требовала выхода.

— Эй, ублюдок!

Кулак косоглазого Майлза прилетел прямо в бок Артура. Ловкий и худой, как щепка, он был очень быстрым. И почти трезвым, если не считать трех рюмок виски. Поддавшись всеобщему запалу, он совсем позабыл, что чаще всего огребает в драках. Свидетельством тому было отсутствие передних зубов.

Джеймсу Фостеру давно не приходилось видеть такое побоище.

Вопящие девушки жались в углах, но на них никто не обращал внимания, за исключением толстяка Кирби. Он тянул свои потные руки к юбкам и пытался ущипнуть девушек за груди. Отчего визг подымался еще выше. Пощечины его не останавливали, а лишь раззадоривали. Рыча и злясь, он пытался ухватить хоть одну за запястье и утащить подальше, пока имелась возможность.

Фостер на пару секунд даже растерялся — кого останавливать первым?

Кирби, уже выдергивающего девчонку, которая укусила его и теперь получила тяжелый удар по лицу? Дерущихся Донована и Ксавье — двух фермеров, в вечном состоянии «на ножах» из-за своих фермерских угодий и попыток забрать себе лишний кусок земли, несмотря на закон и решение мэра?

Или этого чужака, сопротивляющегося нападениям беззубого Майлза и Стоуна?

Кулак Майлза снова достиг цели, попав в скулу. Но сам мужчина не успел уклониться и схватился за живот. Шляпа слетела с головы. Когда Морган схватил его за волосы и придал удару силу, заставив встретиться лицо с поверхностью стола, он истошно заорал:

— Мой нос… Аргх… нос!

Трясущейся рукой накрывая сломанный нос, Майлз сполз на пол и заскулил.

— Кусок дерьма… — звук затвора коснулся слуха Артура.

Щелчок со спины не предвещал ничего хорошего. Спутать его нельзя было ни с чем. Покачивающийся Роб стоял и смотрел на троящегося Моргана, пытаясь взять его на прицел. Палец лег на курок и соскочил.

— Конееб… Ты не двигайся… Я тебе мозги выпу…щу!

Выбор? У Джеймса его не было.

Сбивая с ног Роба, выбивая из его руки оружие, Фостер запустил новый виток драки. Кто-то приложил его по спине. Шляпа покатилась по полу. Но Роб оказался обезоружен.

С губ шерифа сорвался рык. В попытке встать он оказался отброшен в сторону. Сбив с ног Диккенса, схватившего стул и опустившего его на чью-то спину, Джеймс поднялся и выцепил взглядом чужака.

— Мать твою! Данко!

Окрикнув своего помощника, Фостер перепрыгнул через поваленный стол и отбил метивший в его бок удар. Ножка стула в руках Диккенса постаралась теперь уже достать его спину. Блокируя удар, поднырнув под руку фермера и ударив в челюсть, Джеймс оказался в центре зала. Спина внезапно врезалась в чужую.

Резко разворачиваясь, Джеймс не медлил и секунды. Тот, с кем он столкнулся уже нашел новую цель. Упавший на пол Роб, неизвестно как добравшийся до своего оппонента, уже не кричал. Он кашлял и судя по всему терял сознание. Его лицо было залито кровью. А кулак, опускающийся с силой на побитую морду, продолжал свое дело.

Пальцы сомкнулись на локте чужака. Джеймс перехватил его руку. Второй, придерживая за плечо, довольно грубо дернул на себя назад в попытке не дать добить задыхающегося Роберта Стентона.

— Тебе тоже навесить, приятель?! — развернувшись на перехват, Артур ударил шерифа в солнечное сплетение.

Левой рукой вышло слабее, чем могло бы быть правой, а потому вырваться с первого раза не получилось. К тому же в ногах мешался отключающийся Роб, зацепившись в шаге за которого мужчина едва не упал.

Шум, треск и крики лились со всех сторон. Несмотря на запал, Артур чувствовал, что выдыхается. Нанося второй удар по почкам, уже встав напротив Джеймса, он высвободил руку и схватил шерифа за грудки, отталкивая в сторону. В груди болезненно закололо, а дышать стало сложнее. Измождённым легким требовалось больше воздуха, сердце заходилось от адреналина и разгоняло кровь, изнашиваясь.

Туберкулез был вылечен, но оставил в пораженном теле пожизненный след о себе.

— Сучий потрох… — рыкнув под нос, больше обращаясь к своему состоянию, Морган пошатнулся и успел зацепиться за стол, тряхнув головой.

Ничего, бывало и хуже. Намного хуже. Когда он закашливался и готов был выплевывать по кускам свои легкие на грани потери сознания. Когда кулак едва сжимался, а удар больше напоминал детский толчок в грудь. Когда ноги подкашивались от поражающей тело слабости, а впереди его поджидали пинкертоны. Но тогда спасало оружие. Переходить на расстрел сейчас Артур не собирался.

Нужно было выдохнуть и собраться. Уложить этого спесивого и уходить.

— Ро-о-о-о-б!

Держащийся за косяк двери Чарльз пытался не упасть и отыскать своего брата. В общей суматохе и неразберихе он не сразу заметил лежавшего младшего Стентона на полу.

Роб не шевелился. Перевернувшись на бок и подтянув ноги к груди, он казался мертвым. Несколько раз его пнули, спотыкаясь о немаленькую тушу. Носок сапога ударил аккурат в бок, но движения не было. Только тонувший в общем крике и ругательствах тихий стон.

Сознание уплывало от Роба. Он не видел ничего кроме размытых силуэтов; свет гас, перед глазами вспыхивали черные круги. Они взрывались. Когда чьи-то руки подхватили его и потянули с пола, придерживая за плечи, он скривился и охнул. Заплывший глаз не открывался, разбитый нос хлюпал, а голова как у сломанной куклы болталась из стороны в сторону.

— Давай, Роб… Ну же…

Его оттащили к стене и усадили на пол, не давая снова упасть. Подпирая стену спиной, младший Стентон клевал носом. Похлопывания по щекам вызывали едва заметное раздражение, которое не достигало выхода.

— Мнх…

Промычав и уронив голову на грудь, Роб не замечал, что из его разбитых губ кровь текла прямо на и без того порванную рубаху. Его голову снова вздернули, и он проскользил мутным взглядом по салуну.

Расплывчатая картинка прерывалась темнотой. Вот в одну секунду Роб видел, как Джеймс Фостер оттолкнул от себя налетевшего Ксавье. Лицо шерифа исказила гримаса злости; кулак с силой врезался в лицо. Фостер что-то крикнул, перехватывая и отталкивая от себя очередного летящего на него фермера. В следующую секунду Стентон увидел, что Кирби орет с расцарапанной рожей. Захотелось засмеяться и сказать: «Так тебе, сука, и надо! Ты же только со своими свиньями справиться можешь, Кирб!»

— Данко!

Голос шерифа звучал издалека. В сознании Роба наступила темнота. Но через неё продолжали доноситься вопли.

«Темно. Темно. И горячо, лицу очень горячо. Где этот конееб? Я ведь так и не добрался до ублюдка, хоть был совсем рядом. Вон он… Сука! Шатается и пытается идти на выход. Сука, сука! Почему снова так темно…?»

Глаз открылся за пару секунд до выстрела. Блеск револьвера — ему это мерещилось? Взгляд зацепился за руку шерифа, которая метнулась к кобуре. Медленно, словно заторможено, пальцы сняли крючок, фиксирующий кольт. Пальцы огладили рукоять и выхватили. Блеснул ствол. Рука плавным жестом устремилась к потолку. Шериф выстрелил в потолок и что-то заорал в сторону Моргана, а затем мир погас и для Роба Стентона наступила долгожданная темнота.

— Прекратить это дерьмо!

Горло Джеймса практически вибрировало от рыка. Ему пришлось прибегнуть к оружию, чтобы остановить драку. В ход уже шли бутылки, бьющиеся о головы пьяных идиотов. Фостер прекрасно понимал, что скоро дело дойдет до оружия. А позволить этому случиться он не мог.

Ярость клокотала в горле и расползалась чем-то горячим в груди. Полученные ссадины пекли, а солнечное сплетение побаливало, но это лишь подстегивало злобу. Глаза полыхали эмоциями. Губы кривились в оскале.

Пальцы стиснули кольт.

Роб Стентон не видел, как шериф Фостер пинком отшвырнул ползущего на коленях Майлза. Он также не видел то, что было дальше. Не видел и не мог знать, ибо его без сознания выносили из салуна и тащили Чарльз с двумя дружками. Он не мог ни видеть, ни слышать того, как…

Щелчок затвора раздался у самого затылка Артура Моргана. Холодное дуло коснулось ежика волос.

— Стоять.

Низкий хриплый голос догнал Моргана у дверей салуна. Резкий толчок в спину заставил Артура ускорить шаг и практически вывалиться на улицу. То, что он не упал — было везением либо упрямством и силой воли самого мужчины.

Его перехватили за локоть, и на этот раз вырваться не удалось. Удар и толчок врезали грудью в стену. Жестко ладонь шерифа надавила на голову Моргана, вынуждая прижиматься щекой к шершавому дереву. Вторая рука зашарила по боку и забрала оружие.

— Данко, веревку!

— В участке ж осталась, Джеймс…

— Да блять… Пояс сними, не потеряешь свои штаны! Связать надо. Прыткий, как бешеный мустанг…

— Ногу прострелить и не умчится, пха!

Ремень туго затянулся на запястьях. Лбом Артур утыкался в стену, но через пару секунд его дернули за плечо, развернули и задали направление, еще раз пихнув меж лопаток.

========== Chapter 3. I am flesh and I am bone. ==========

Солнечные лучи светили прямо в лицо, заставляя зажмуриться и прикрыть глаза рукой. Артур просыпался медленно и тяжело. Голова гудела, во рту стоял отвратительный привкус выпивки и крови, а лопатки упирались во что-то крайней жесткое и неудобное. Разлепив сухие губы, мужчина провел по ним языком и сглотнул. Горло драло от жажды.

Вставать не хотелось потому, как Артур уже и так чувствовал, что ощущения тела просыпаются и встречают его болезненными наплывами. Усугублять было не к чему. Вытянув руку чуть выше в надежде нащупать шляпу и надвинуть ее на лицо, он хрипло выдохнул. Поиски не увенчались успехом, а тянуться выше мужчина просто не мог.

— Ррррх… срань Господня…

Переворачиваясь на бок, чтобы скрыться от солнца, Артур едва не упал. Встревоженные рецепторы заставили его инстинктивно отдернуться от края скамьи и распахнуть глаза, уперев руку в доску, на которой лежал Морган.

— Что за…

Скривившись от разом нахлынувшей боли после салунной драки и похмелья, мужчина захрипел и схватился за голову, будто она вот-вот должна была лопнуть.

— Ооо, черрррт… — в глаза будто песка насыпали, но Артур сделал над собой усилие и заставил себя сесть и оглядеться.

Стена, решетки, ебанное солнце из маленького окна. Камера… Отлично.

События вчерашнего вечера плавали в тумане, но постепенно Морган вспомнил, что в салуне завязалась драка, а затем, видимо, какие-то умники доставили его к шерифу.

— Эй, есть кто?! — выкрикнув погромче, Артур закашлялся и сплюнул на пол вязкую слюну.

Участок ответил ему тишиной, а значит, время было еще раннее. Тяжело выдохнув, Артур поморщился и потер лицо, тут же отмечая, как сильно болит челюсть и скула; на брови и переносице запеклась кровь. Нос, кажется, был не сломан, но голова раскалывалась знатно. Болели также грудь, бок и левое бедро. Морган не отказался бы от зеркала, чтобы хоть взглянуть на свой помятый вид, но пришлось обойтись задиранием рубашки и жилета.

В целом все оказалось не так плохо как могло бы быть. Требовалось только умыться и расходиться. В конце концов, он попадал в переделки и сильнее.

С кряхтением поднявшись, он выпрямил спину и хрустнул позвонками. Затем через боль и шум в голове размял плечи и руки, встряхнувшись. Стало получше, по крайней мере боль уже начинала претерпеваться.

Направившись к решетке, Артур прислонился к прохладному металлу лбом и осмотрел участок, насколько позволял угол обзора. В нем действительно было пусто, а вещи Моргана лежали на столе у шерифа либо его помощника. Чуть ближе, в отведенном для ночевки в участке месте, стоял кувшин с водой и таз для умывания. Словно в издевку.

Хмыкнув, Артур развернулся и пошел в угол камеры, где стояло отхожее ведро. Расстегнув ширинку, он отлил и почувствовал хоть какое-то облегчение. Стряхнув последние капли, мужчина успел застегнуть штаны к моменту, как на деревянном крыльце раздались шаги, и дверь в участок открылась.

Неспешно подойдя к двери камеры, Артур почесал щетинистый подбородок и вытянул руки через прутья, опираясь о горизонтальную решетку локтями.

— Эй, шериф, я готов выходить.

Любой кто, глядя на Джеймса Фостера, думал о том, что тридцатипятилетний шериф Кейптауна поставлен на свою должность для галочки и носит значок для красоты, глубоко заблуждался. И дело было не в том, что он достаточно молод для столь ответственной и высокой должности, поскольку обычно до неё дослуживались не ранее сорока — сорока пяти лет.

Шериф Кейптауна знал свое дело. Артур Морган мог заметить всё: начиная от скрытого в теле напряжения перед броском и заканчивая тем, как мужчина касается оружия. Руки Джеймса были мозолистые и загрубелые, но ловкость пальцев и манера держать оружие выдавали в нем стрелка, равно как и прищур карих глаз. Крепкое, подтянутое телосложение демонстрировало привычку не просиживать задницу за столом с бумажками, а явно двигаться и выполнять свою работу; не чураться тяжелого труда и помогать жителям Кейптауна.

Он казался скрытой пружиной кольта, готового выстрелить. Неуловимо чем-то схожий с Артуром, Фостер все равно отличался. Возраст выдавала первая сеть морщин вокруг глаз; редкая, но появляющаяся хмурая складка меж бровей; кривая усмешка. Немного ленивая в своей обманчивости походка. Даже отросшая недельная щетина не делала его похожим на тех, кого сторонились на дорогах. Виной ли тому был взгляд? Или манера держать осанку: выправка, которую возможно ему дала служба у пинкертонов, если он им вообще был?

Нет, он все же был противоположностью Артура, стоило посмотреть ему в глаза. Слишком они отличались, и Морган это чувствовал. Как чувствует дикий привыкший к убийствам волк, носящий на своей шкуре десятки шрамов, прошедший грязь и кровь своего вечного противника — городского волкодава с такой же крепкой хваткой. Более правильного, слушающего команды, а в их случае — законы. Не прилизанного и одомашненного, в следствии чего ставшего слабым. Но определенно другого.

Артур Морган мог усмехнуться, ведь он прошел куда больше в своей жизни. Он делал разные, порой ужасные вещи. То, чего не делал этот шериф. Ему приходилось выбирать, и выбор не всегда был прост. И этот Фостер не пугал его. Он ведь и не с таким справлялся. К тому же, попадись шериф Кейптауна банде Датча в то время как Артур еще был с ними — волки Ван дер Линде загнали и загрызли бы этого «волкодава», как бы тот не сопротивлялся и не отстреливался.

— Шериф Фостер.

Усмехнувшись, Джеймс снял шляпу и бросил её на стол. Утро выдалось тяжелым и у него.

Если Артур Морган проснулся с головной болью от похмелья и драки, то сам шериф толком так и не отдохнул после дороги. Одернув в сторону полу плаща, открывая чужому взору кобуру с оружием без мысли произвести впечатление или предупредить, Фостер присел на самый край стола.

— Есть куда торопиться? — потянувшись рукой к чужому оружию, Джеймс осмотрел его.

Револьвер был хорошим. Открыв барабан, шериф вытряхнул из него все пули. Металл звякнул в ладони, но перчатка с обрезанными пальцами не дала ощутить холод пуль. Со стуком они опустились на стол, и несколько покатилось в сторону.

— Имя. Цель визита в Кейптаун. Мистер…?

Артур прищурил глаза и вскинул подбородок выше, оценивающе смотря на мужчину. Все законники были одинаковыми — храбрились и строили из себя крутых парней, стоя по ту сторону решетки. Если бы не состояние, то вероятнее всего шерифу пришлось засунуть свои расспросы в задницу, но Моргану хотелось поскорее выйти из камеры и без лишних проблем.

Опустив взгляд на свой револьвер в чужих руках, он хмыкнул и сцепил кисти в замок впереди себя.

— Морган. Артур Морган. Проезжал мимо.

— Мимо салуна, в котором устроили драку. Что там было… Ах, да, — словно задумавшись, Джеймс цокнул языком, продолжая осматривать чужое вооружение.

— Сломаны три стола, пять стульев. Не говоря уже о старине Робе Стэнтоне и его жене, которая премного благодарна вам, мистер Артур Морган, за то, что теперь её муж не может встать и сам поссать. Потому что ни черта не видит заплывшим глазом, вследствие чего промахивается и заливает мочой не один угол их дома.

Фостер чуть скривился. Жена Стэнтона и правда успела с самого утра достать его воплями и причитаниями. В этом и был минус маленького города: порой с любой проблемой обращались именно к нему, к шерифу. Слава Богу до пропаж куриц и просьб их отыскать дело ещё не доходило.

— Что-то кроме себя я здесь никого не вижу, — Артур приподнял руки, рассматривая разбитые костяшки пальцев и проводя большим пальцем левой руки по покраснениям и ссадинам на правой. — Раз уж вы так заботитесь о состоянии салуна. Я вчера был крайне дружелюбно настроен. Жители у вас в городе больно гостеприимны, шериф. И когда меня бьют, я бью в ответ.

— Не думаю, что вам бы понравилась компания избитых вами жителей города в одной или соседней камере.

Фостер постучал пальцами по лежащему рядом винчестеру, который был снят с лошади, привязанной у салуна. Чья она стало ясно еще ночью, когда этот ублюдок пытался подозвать её к себе свистом.

Внимательный взгляд оторвался от патронташа дробовика и встретился с взглядом арестанта. Джеймс не отводил глаза, и переглядеть его было крайне сложно.

— И все же… С таким оружием, как у вас, мимо редко проезжают, мистер Морган. Я могу оставить вас здесь до полудня, время сейчас раннее. Спешить ведь некуда.

Артур усмехнулся.

— Я охотник, много путешествую. И переживаю за лошадь. Вдруг еще кто повадился осматривать мои вещи.

Встав и направившись к небольшому шкафчику, Джеймс оказался спиной к Моргану. Он мог и правда продержать его здесь до полудня. Вполне. Вот только сам Фостер не видел смысла в этом. Когда он подошел к решетке камеры, Артур Морган продолжал стоять на месте.

Ключ вошел в замочную скважину и провернулся два раза. Дверь дрогнула. Но Джеймс не дал ей открыться. Он наклонился ближе, так что их разделяло расстояние в ширину двух-трех ладоней. Артур вполне мог попытаться выхватить из кобуры шерифа кольт, но последний словно не боялся этого. Или верил, что такого не произойдет. Он смотрел в глаза явно непростому охотнику и понимал, что возможно делает ошибку, отпуская его. Но он следовал закону.

Губы дрогнули в предостерегающей ухмылке. Кейптаун давно не был раздольем беззаконья. Джеймс приподнял голову и, надеясь на понимание, предупредил:

— Я не потерплю в моем городе разбоя, мистер Морган.

Ладонь уперлась в железный прут. Замерла и через секунду хлопнула по нему. Фостер ушел обратно к шкафу и оперся о него, скрестив руки.

— Двадцать долларов.

Смотря, как Артур забирает свои вещи — застегивает поясную кобуру, надевает патронташ через плечо и перекидывает через голову пояс от дробовика, поправляя его на спине — Джеймс также словил несколько удивленный, как ему показалось, взгляд. Хотелось хмыкнуть и усмехнуться, но Фостер позволил себе лишь снисходительную легкую улыбку, поясняя:

— Штраф, мистер Морган. Двадцать долларов.

— Двадцать долларов? — еще не дотянувшись до своего револьвера, Артур вскинул голову и развел руки с видом «Ты должно быть шутишь!», — За что?

— Пятнадцать за причиненный ущерб салуну. Кстати, жена Роба Стэнтона не требует возмещение за состояние своего мужа, — Джеймс склонил голову на бок.

Пятнадцать — это обычная сумма для штрафа и тех, кто устраивает дебоши.

— Пять за нападение на представителя закона. Поэтому…

Ухмылка прорвалась наружу, но не провоцировала этого человека слишком откровенно. Ведь «a hunter is a hunter», что бы ни говорили. А этот человек совсем не казался добрым самаритянином.

— Итого — двадцать долларов, мистер Морган. И… постарайтесь больше не устраивать в салуне драки.

Дернув краем губы в оскале и раздраженно зарычав себе под нос, Артур стянул со стола револьвер и открыл барабан. Собрав со столешницы высыпанные пули, он вставил их привычно быстрым, отлаженным движением пальцев, а затем захлопнул кольт.

Разница в пять долларов была не слишком ощутима для кармана, но справедливости в ней не было. Если шериф или его помощник, или кто-то там еще лез в драку — раззадоренную драку — то отхваченные удары нельзя было считать нападением. Не говоря уже о каких-либо моральных компенсациях.

— Я ни на кого не нападал. И не развязывал драку, — Артур вытянул кусок тряпки из поясной сумки, крепящейся с другой стороны от кобуры, и протер ствол револьвера, вновь поднимая аналогично-предупреждающий взгляд на Джеймса. — Но меня лучше не злить.

Закончив с чисткой оружия, Морган прокрутил револьвер на пальце и убрал в кобуру. Нырнув рукой в карман, он достал несколько купюр и, расправив их, опустил на стол Фостера.

— Пятнадцать долларов. Шериф.

Кивнув на прощание, Артур развернулся и пошел на выход. Но щелчок взведенного курка остановил его у самой двери.

— Двадцать, мистер Морган.

Артур чуть повернул голову, чтобы убедиться в том, что дуло кольта и вправду направлено на него. Джеймс не улыбался, не усмехался. Он смотрел на него холодно и решительно, показывая, что здесь игра идет по его правилам.

— Или вернетесь за решетку.

— Мммм. Ладно… — развернувшись, Артур вернулся к столу и, не сводя глаз с шерифа, докинул пять долларов. Кольт, как и ожидалось, опустился.

Бросив взгляд на доску с объявлениями о розыске на выходе, Морган пробежался взглядом по плакату с наибольшей суммой.

«Нильс Хэммиш. Обвиняется в трех преступлениях с похищением, убийством и грабежом. Разыскивается живым. Награда сто долларов. Последний раз видели…» — дочитав и решив, что неплохо было бы подзаработать, Морган сорвал плакат и вышел из участка.

***

К полудню Артур чувствовал себя значительно лучше. Напившись вволю холодной воды и умывшись, он заставил себя поесть, а бармена в салуне подать ему еду.

Рюмка виски для полного «выздоровления» обожгла горло и прогрела грудь. Оставив небольшие чаевые, Морган вышел из салуна и еще раз посмотрел на сорванный в участке шерифа плакат. Последний раз Нильса Хэммиша видели на востоке от Кейптауна… Подняв голову и взглянув на возвышающиеся горы в той стороне, Артур прикинул, что мест для убежища должно было быть предостаточно.

Забравшись на лошадь, мужчина выехал из города.

Поднимаясь выше и выше над долиной по предгорью, Морган мерно покачивался в седле. Здесь было свежо, но солнце пригревало чуть сильнее, тем самым создавая баланс в прохладе, от которой не хотелось плотнее запахивать куртку.

Артур поглядывал по сторонам, выискивая на подъеме скрытую тропу или темную расщелину в горах, которая могла бы оказаться пещерой. Но пока ничего особенного не встречалось.

Конечно, этот Хэммиш мог напротив уйти в долину или вовсе убраться подальше от Кейптауна, но следы его пребывания должны были где-то остаться: будь то отпечатки подошвы в грязи, пепелище костра, консервные банки и какие-нибудь еще отбросы.

Где-то недалеко послышался волчий вой, и кобыла заметно занервничала, пригарцевывая и сдвигаясь боком к краю дороги, которая обрывалась резким склоном.

— Воу, воу. Успокойся, девочка, — дернув поводья в противоположную сторону, Артур похлопал лошадь по шее и настороженно посмотрел в сторону звуков.

Кобыла всхрапнула в ответ и пошла быстрее, вынужденная все равно заметно притормаживать по воле наездника. Уровень ее беспокойства рос, а значит зверь подбирался ближе. Решив не дожидаться нападения, Морган вынул револьвер и предупреждающе выстрелил в воздух.

Громкий звук подхватился эхом и разнесся по округе, теряясь среди деревьев. Кобыла взбрыкнула и заржала, но Артур сдавил ее бока, не позволяя скинуть себя.

Выстрел отпугнул волков, но продолжая движение, мужчина еще не раз слышал их призывный вой и даже заметил несколько капканов недалеко от дороги, по которой ехал.

Наконец удача улыбнулась ему — сбоку, как и ожидал Морган, обнаружилась узкая тропа с поломанными ветками, которую нельзя было бы заметить смазанным взглядом. Она уходила вверх, извиваясь недалеко от тонкого горного ручья, тянувшегося ледяной прохладой.

Решив разведать путь пешком, Артур оставил лошадь у ручья и снял с седла двустволку. Применять ее на Хэммише он не собирался, но в случае нападения волков ружье было бы не лишним.

Следующие полчаса он внимательно шел по петляющей тропе, выведший в итоге к небольшой горной возвышенности. Здесь капканов стало больше, а кое-где, в уже подсохшей земле, сохранился отпечаток копыта. Осторожно идя по следу дальше, Артур приметил углубление в скале, прикрытое ветками, и кострище.

Скрывшись за деревом, он немного подождал, но так и не услышал никаких звуков, свидетельствующих о том, что кто-то находился рядом.

Держа револьвер наготове, мужчина пробрался внутрь.

Пещера была чуть больше, чем казалась снаружи и явно была уже неплохо обжита. Глаза не сразу привыкли к полумраку, но он успел разглядеть спальный мешок, тюк с вещами, даже сколоченный из ящиков стеллаж, на котором вперемешку валялись закрытые и открытые консервы, пачки сигарет, несколько карточек и патроны. Там же примостился масляный фонарь, но включать его Артур не стал, не желая привлекать постороннее внимание столь явным свидетельством вторжения.

Но кое-что Морган обнаружил спустя минуты в самом дальнем затемненном углу.

Мальчишку, затаившего дыхание и вжавшегося спиной в холодный камень.

И судя по всему ему было страшно. Округлившиеся глаза на перепачканном лице мгновенно заслезились. Размазанные соленые дорожки высохли на щеках, но сейчас могли обновиться влагой.

Ужас, страх, вспыхнувший в расширенных зрачках, выплеснулся наружу вместе с всхлипом. Но только всхлип оказался наполовину задушен кляпом, который вставили ребенку в рот.

Лесли Буну было на вид не больше десяти лет. Сын Джорджи Буна, умершего четыре года назад от воспаления легких и Амелии Кэмвил, ставшей вдовой на короткое время. Отчим, Джек Корнэл, работал на лесопилке и, конечно же, не мог заметить отца Лесли.

Но мальчик не жаловался — его не били и никак не выказывали неприязнь. Хотя и было видно, что его меньшую сестру Джек любит намного больше. Но самого мальчика это не волновало. Джек брал его порой на охоту на птиц, объяснял и показывал, как работать по дому и правильно латать старую крышу дома.

Это утро мало чем по началу отличалось для мальчишки: он снова шел на лесопилку к Джеку. Лесли прогуливался по дороге, остановился у небольшого ручья, чтобы напиться и…

Разве мог он знать, что следовало бежать? Невольно увидев Нильса Хэммиша у противоположного берега, Лесли поставил под угрозу пребывание бандита в его тайном логове.

Зажмурив глаза, мальчик постарался сжаться ещё больше. Лесли был уверен, что это Хэммиш, который рванул утром к нему и поймал за шиворот. Он не смог убежать, а потом оказался здесь.

Заерзав, кусая кляп, Лесли всхлипывал. Слезы прорвались: мальчик и так практически не различал черты лица приближающегося силуэта, а оттого расплакался еще больше. Веревки больно натирали запястья и щиколотки, ссадины по всему телу болели, но больше всего болела скула, по которой его ударили. Несколько раз он хорошо получил от Нильса, когда просил отпустить его и клялся, что ничего не расскажет. Но Лесли бросили на пол в пещере как мешок, а когда мальчишка попытался убежать — ударили и связали. Хэммиш обещал его прирезать или продать, как продают рабов, по его словам, в некоторых городах: «Всем нужна прислуга. А ты, щенок, может и выльешься мне в долларов пятьдесят».

Вот и сейчас Лесли дрожал, как лист на ветру. Ему было страшно. Так страшно, как никогда в жизни.

«Черт возьми. Ублюдок».

Подойдя к мальчику ближе, Артур приподнял раскрытые ладони, придерживая револьвер двумя пальцами. Он мельком обернулся назад и прислушался, пытаясь понять, не подходит ли кто-то к пещере.

— Не бойся, приятель. Я тебя вытащу отсюда, — еще раз оглянувшись, Морган убрал оружие обратно в кобуру и достал нож, присаживаясь на корточки перед парнишкой, — Сейчас я развяжу тебя, а затем мы уберемся отсюда. Ладно?

Он говорил шепотом и внимательно слушал каждый звук. Лесли продолжал всхлипывать. Ему всегда говорили, что мужчины не плачут. Но сейчас, смотря на незнакомца, принявшегося перерезать веревку на его ногах, он не мог сдержать рвущийся плач.

Наверное, это и помешало Артуру услышать чужое приближение. Но заметить подкрадывающегося со спины Хэммиша, удалось Лесли. Глаза мальчика округлились от страха, и он дернулся назад, истошно замычав.

— М-м-м…ннн-г-х!

Артур приподнял голову на звук, но не успел понять, в чем дело.

Нильс не мешкал. Камень в его руке с замахом опустился на голову Моргана. Удар вышел крепким — тысячи болезненных вспышек взорвались в виске, перед глазами поплыло, а затем потемнело. Артур завалился на бок, пытаясь удержаться в сознании. В этот же момент на руку, в которой все еще был нож, наступил грязный сапог и придавил пальцы. Пришлось отпустить рукоять и сдержать болезненный стон, когда чужая нога отбросила нож в сторону, чиркнув мыском сапога по руке, раздирая в кровь пальцы Артура о камни.

— Ты еще какого дьявола у меня забыл?

Нильс схватил чужака за грудки и перевернул на спину, оскалив желтые гнилые зубы. Сам он был похож на покоцанного жизнью медведя с кудлатой бородой, в скатавшейся проеденной молью меховой накидке.

— Можешь считать дьяволом меня самого, — сдавленно проговорил Артур и швырнул ему в глаза каменную крошку, зачерпнутую с пола пещеры.

Яростно взвыв и отшатнувшись от неожиданности, Хэммиш слепо заморгал, закрывая лицо одной рукой, а второй замахиваясь для нового удара камнем.

Артур воспользовался его заминкой и через силу поднялся, уворачиваясь от удара. Нильс проломил бочку и застрял в ней рукой, но, выпустив камень, через две секунды уже оказался свободен. Жмуря глаза и скалясь, он вынул из-за пояса нож, делая выпад в сторону Моргана. Артур выхватил револьвер из кобуры, но Хэммиш бросился прямо на него, не дав времени на выстрел.

Снеся и без того еще с трудом стоявшего на ногах мужчину к стеллажу, похититель выбил револьвер у него из рук. Банки консервов с металлическим стуком посыпались на пол, мешаясь под ногами. Нож Нильса оказался у горла Моргана, но мужчина ударил лбом ему в переносицу, а затем перехватил за запястье, выкручивая кости почти до хруста и направляя лезвие в сторону от себя.

— Аргх, сукин сын!

Взревев, Хэммиш брызнул слюной; кисть прострелило яркой вспышкой боли. Перехватывая второй рукой незнакомца за плечо, он напрягся всем телом и постарался вбить противника затылком в стену. Но чертов стеллаж мешал ему. Тогда цепкие пальцы исчезли с плеча, и сильный кулак прилетел прямо в открытый бок Моргана.

Быстро повторяя удар, Нильс стремился попасть в ребра и вырваться. Артур сдавлено охнул и выпустил выкрученную руку Хэммиша из захвата. Нож рассек воздух резким движением вниз, норовя порезать Артуру грудь и живот. Так бы и случилось, но горе-стеллаж, сбитый из подгнивших дощечек, чудом проломился, позволяя мужчине отшатнуться назад.

— Я тебе кишки выпущу!

Лесли визгливо замычал из своего угла, жмуря глаза и давясь всхлипами. Ему было безумно страшно. Ведь если Хэммиш убьет этого мистера, то он может сгоряча прирезать и его. И он тогда точно никогда больше не увидит маму… Мальчишка мог бы воспользоваться моментом и хотя бы попытаться ползком выбраться из пещеры, а там уже что-то придумать с веревками. Но страх сковал его до глупого замирания пойманной мыши.

Единственное, что он мог — наблюдать за борьбой двух мужчин и плакать.

Нильс взревел и ударил ножом снова. Однако Артур вовремя поднырнул ему под руку, отчего бандит попал в дерево и застрял в нем лезвием. Бросив оружие, Хэммиш развернулся и отшатнулся к стене от резкого удара в лицо.

Адреналин от драки учащал пульс, прочищал сознание и заставлял Моргана двигаться быстрее, игнорируя остаточное головокружение. Он прикидывал насколько далеко от него лежал выбитый револьвер и нож, и сможет ли он вырубить Нильса, чтобы доставить его к шерифу живым. Но в данной ситуации действовать осторожно и что-то гарантировать было невозможно.

Тряхнув головой, Хэммиш бросился вперед. Его низковатое, крепко сбитое тело почти навалилось на Моргана. Кулак врезался несколько раз в бок, а затем с силой полетел в лицо. От крепких ударов Артура согнуло и повело в сторону. Он споткнулся о кусок веревки и свалился почти к ногам Лесли, еще громче взвывшего от этого.

Самодовольно, уже чувствуя себя победителем, Хэммиш устремил взгляд на валяющегося на полу мужчину и неспешно повел плечами. Похищенный им мальчишка забился в своем углу, запрокидывая голову и зажмуривая в панике глаза.

Но Артуру это все оказалось лишь на руку. Приподнимая голову, пытаясь прийти в себя, он чувствовал вкус крови во рту. Челюсть ныла, новая боль в ней переплеталась со старой — оставленной вчерашней дракой. Но умирать здесь он не собирался. Приподняв голову, Морган увидел, что нож оказался совсем рядом. Стоило чуть вытянуть руку и вот оно — спасение.

— Ну что, ковбой, пора прощаться с жизнью? Я придушу тебя голыми руками. Так приятнее.

Вновь рывком повернув Артура на спину, Нильс сел на него сверху и вцепился руками в шею, давя перекрестом больших пальцев на кадык. Морган вцепился одной в его запястья, отвлекая будто бы жалкой попыткой ослабить давление, а второй изо всех сил потянулся к ножу. Кончики пальцев задели холодное лезвие, потянулись дальше и пододвинули к себе.

Воздуха начинало не хватать: трахея вдавливалась глубже, горло першило, кровь приливала к лицу. Артур захрипел, но все его усилия были обращены лишь к ножу. И подтянув его достаточно близко к ладони, мужчина перехватился за рукоять и рывком вонзил лезвие в шею Нильса. Бандит дернулся. В глазах промелькнуло непонимание, затем боль, гнев, страх… Силы в руках стало меньше.

Приоткрыв рот, Хэммиш булькнул. Кровь заполоняла рот, сочилась через губы и капала на грудь и шею лежащего под ним мужчины.

— Нннннн!!! Мхмхмхмх! — Лесли взвыл еще громче, так и не открыв глаза. По затишью стало понятно, что кто-то проиграл. И мальчику было страшно узнать, что победа осталась за Нильсом.

Отпуская нож, Артур закашлялся, отворачивая голову чуть в сторону и силясь приподняться. Хэммиш все еще сидел на нем, пытаясь дотянуться до своей шеи. Но жизнь покинула его быстрее, чем он успел это сделать. Тело ослабло, и повалилось на Моргана, если б тот вовремя не пихнул его с себя в бок.

— Все… кхах-кхах… нормально, парень… Все… нормально.

Кашель чередовался с глубокими вдохами, сердце заходилось в бешеном ритме, в висках и челюсти пульсировала боль. Скалясь, Артур сел на пол пещеры и стер с лица и шеи кровь, напротив больше размазывая ее по коже.

— Все в порядке…

***

— Миссис Бун…

— Нет, вы меня послушайте, шериф!

Повышая голос Амелия, вдова покойного Джоржди Буна, прервала Джеймса. Стоя у стола, вцепившись в него руками и почти нависая над ним и Фостером, женщина не собиралась униматься. Она влетела в участок точно рассерженная фурия, практически сбив с ног уходящего Майлза, зашедшего с очередной дурацкой жалобой. Пополневшая в сравнении с первым годом после утраты мужа, раскрасневшаяся от переживаний, она едва сдерживала крики.

Джеймс вздохнул: час от часу не легче. Сперва ночная драка в салуне, затем не менее тяжелое утро; не проходящее желание отоспаться, которое то и дело наскакивало на него и вызывало головную боль в височной области. И чертов Артур Морган, который, казалось, доставит ещё много проблем. Своему чутью Джеймс верил, а сейчас оно говорило ему…

— Он совсем маленький… Понимаете?! Он ведь совсем отбился от рук после…

— Миссис Бун. Лесли одиннадцать лет. Я в его возрасте сбегал из дома с другими мальчишками на земли Комачи! И никто, замечу, никто не устраивал истерик у шерифа Бирмингена!

Мрачно прервав Амелию, Фостер взялся за бумаги, ясно давая понять, что он занят. Но когда такая мелочь могла остановить обеспокоенную женщину, пекущуюся о ребенке?

— Не разговаривайте со мной таким тоном, шериф! Не смейте, я мать, которая потеряла мужа и…

— Бросьте, Амелия, Лесли просто…

— Целый день?! Он отправился на лесопилку к Джеку рано утром и к обеду должен был вернуться. Он всегда возвращается к обеду. А сейчас уже вот-вот начнет вечереть!

Сдержав рвущееся проклятие, Джеймс качнул головой и прицокнул языком. Что он мог сделать? Пойти на поиски мальчишки? Куда? В лес? Так можно потратить больше недели, и ради чего? Можно было послать Данко прочесывать окрестности, но тот сейчас был занят фермерами Боуи, которые жаловались на разгулявшуюся рядом стаю волков, терроризирующую скот.

— Во-первых, вечер еще не наступил. Возможно он встретился с друзья и гуляет где-то рядом, в… В заброшенном амбаре? Это же дети, миссис Бун. Думаю, мальчишки Кирби и Боуи подтвердят все и…

— Я была в этом чертовом амбаре, Фостер! Я была у стервы Кирби и этой чванливой толстухи Боуи! Его нигде нет, моего Лесли нет…!

С другой стороны… Мальчик мог заблудиться, его могли загрызть те же звери, или он попал в капкан. В волчью яму или ещё что…

— Мистер Фостер, прошу вас… — внезапно женская рука перехватила его за запястье, и Джеймс резко поднял голову. Тонкие пальцы постарались чуть сжать, но в то же время касались… Мягко? Заставляя проглотить внутреннее негодование и решение выставить вон паникующую раньше времени мать.

Джеймсу хотелось прервать это прикосновение, но взгляд встретился с взглядом Амелии. Больше всего на свете Фостер не любил женские слёзы.

— Джеймс… У тебя же самого есть дочь. Ты же понимаешь меня. После смерти Джорджи… Лесли — это все, что у меня осталось от него… Прошу тебя. Ты же сделал бы все ради своей Катрин.

Дьявол, эта женщина знала, куда бить!

Фостер прикусил нижнюю губу. Мягко высвободив руку из хватки миссис Бун, он провел ладонью по волосам.

Амелия была права. Ради своей Катрин он бы выехал сразу. Ради её смеха, голоса; ради того, как она звала его — «Папа! Папа!», — так радостно смеясь, когда они играли в прятки. Ради того, чтобы видеть веселые искорки в её серых глазах, когда она садилась к нему на колени и трогала щетину, называя колючим ежиком.

Фостер понимал всё. И от этого было невозможно отказаться.

— Ладно, я… Кхм… Поищу твоего сына.

— Спасибо, Джеймс, спасибо… Я…

— Не благодари.

Пальцы женщины оказались на его плече и слегка сжали. Глаза Амелии, полные слез и благодарности, заставили отвести собственный взгляд. Шерифу не нравилось, когда им пытались манипулировать. Но ради ребенка он был согласен на многое. Это же всего лишь ребенок, беззащитный и невинный.

Проводив взглядом выходящую из участка миссис Бун, Джеймс с пол минуты посидел и встал. Начав собираться и надев патронташ поверх плаща, Фостер не сразу осознал, что замер на месте. Углубившись после Амелии Бун в мысли о собственной дочери и тому, как давно мужчина не видел её, шериф очнулся от громкого женского вскрика. ...