Широков Алексей, Александр Шапочкин Богоборцы

Предупреждение!!!

Данное произведение написано исключительно в развлекательных целях. События происходят в альтернативном мире, где не возникло идеи единобожия и нет аврамистических религий, таких как христианство, ислам или же иудаизм. Все боги исключительно языческие, а их отношение с людьми вымышленное. Поэтому термин «богоборцы» означает исключительно борьбу с языческими богами, которых не признаёт ни христианство ни ислам, так что претензии к названию не принимаются.

З.Ы. От неоязычников и прочих родноверов претензии принимаются в письменном виде, в трёх экземплярах, заверенных лично Перуном, Сварогом и Мокошью и при условии отсутствия задолженности по требам за последние полтора года.

* * *

Часть 1

Пролог

— Ваш заказ. — Я поставил на стол чашку кофе и тарелочку с куском чизкейка. — Приятного аппетита.

— Это что за помои? — даже не взглянув в сторону принесённого, скривилась молодая женщина, которую я обслуживал. — Я что, похожа на ту, кто станет это есть?

— Простите, вы заказывали каппучино и чизкейк с лимоном, — я сверился с записями в блокноте, — вот то, что вы просили.

— Вот именно! Каппучино! — девушка начала повышать голос. — А вы мне что принесли? Помои?!

— Вы даже не попробовали, — я попытался погасить конфликт, — у нас очень хороший кофе…

— То есть я эту гадость ещё и пробовать должна?! — дама перешла на визг. — Немедленно позовите администратора!!! Я думала, это приличное кафе, а тут какая-то привокзальная забегаловка!!! Что ты стоишь?! Быстро начальника своего веди!!!

Я вздохнул и пошёл за Андреем Ивановичем. Наш менеджер в целом был нормальным мужиком и особо не придирался, но чего на дух не переносил, так это ссор с гостями. Даже если те были трижды неправы, всё равно отвечать приходилось официантам. И, судя по громкости крика, одной потерей премии мне сегодня не отделаться. Не хотелось бы искать новую работу, я и эту-то еле нашёл, но делать было нечего, и я постучал в дверь кабинета.

— Что слу… — начал было менеджер, но услышал крики из зала и скривился, — понятно. Жди тут, я позову, если понадобишься. И да, о премии за месяц забудь.

— Хорошо, — я понуро кивнул, а сам внутренне обрадовался. За одно нарушение дважды не наказывают, а значит, новую работу искать не придётся. Максимум выслушать от Андрея Ивановича лекцию о правилах поведения официантов. Но это была мелочь, за собой вины я не чувствовал, делал всё как положено, так что её можно было спокойно пропустить мимо ушей.

— Ну что, лошок, обосрался, — позади послышался мерзкий голос, сопровождаемый не менее отвратным смехом, — теперь вылетишь отсюда, как пробка из бутылки. Ты хоть знаешь, кто это такая?

— А вы, видимо, знаете, — повернулся я и спокойно уставился в глаза двум скалящимся парням, — и мне ничего не сказали. Кстати почему? Мстите, или просто потому что мудаки?

— Чё сказал?! — набычился Ростик Ковалёв, тот что повыше. — А в морду?

— Погоди, погоди, — перехватил его Никита Тетерин, мелкий тип, похожий то ли на крысу, то ли на хорька, причём не только внешностью, но и характером и повадками. — За драку Додоныч всех выгонит. Этому ушлёпку всё равно здесь больше не работать, а мы встрянем.

— Точно, — оскалился Ростик, — Попал ты, лошара! Это жена третьего сына Тереньтевых. Которые владельцы Qualitybild. Короче, встрял ты по полной, понял?

Я скривился. Подобные клиенты и так не подарок, а уж если они клановые, то шансов, что управляющий будет разбираться, и вовсе нет. Как говорится, все люди равны, но некоторые равнее. Поэтому, несмотря на официально декларируемые равные права для всех граждан, богоборцев старались не трогать. Даже суды были к ним максимально снисходительны, спуская всё на тормозах или выписывая штрафы, правда, если речь не шла о тяжких преступлениях. А учитывая, что почти каждый род, по сути, являлся крупной финансово-промышленной корпорацией, возможности у них были неограниченны. Так что, если эта стерва захочет, чтобы меня уволили, я вылечу отсюда быстрее собственного визга.

— Вот вы уроды, — я презрительно взглянул на скалящихся официантов, — я же вас не трогал. А вы, паскуды…

— Заплачь ещё, — мерзко ухмыльнулся Тетерин, — понаехал из всяких Задрищенсков, нормальным пацанам жить мешаете. Я говорил тебе, будешь делать что скажу, будешь работать. Ты в позу встал, блатной типа, ну и получишь коленом под зад.

— Понятно, — до меня дошло, из-за чего всё произошло, — не получилось меня нагнуть, решили подставить. Ты только учти, если меня выгонят, меня ничего держать не будет. А долги я всегда плачу, и память у меня хорошая.

— Ну давай, иди сюда, — распетушился Никита, прячась за более крупного друга, — чё, зассал?!

— Виктор, быстро пошли со мной! — в коридоре вдруг появился Андрей Иванович. — А вы что тут стоите? Делать нечего? Значит, собирайтесь и идите отсюда. Мне бездельники не нужны!

Дружки тут же рванули на кухню за заказами, а я поплёлся за менеджером. Предстоящий акт унижения стоял мне поперёк горла, но плюнуть и уйти я не мог. Гордость — это прекрасно, когда сыт, обут и одет, а когда в кошельке дует ветер, особо важничать не приходится. Школу я закончил с такими отметками, с которыми ни в один колледж не сунешься, и был вынужден искать работу, чтобы не сидеть на шее у родителей. Оно понятно, в деревне всегда дело найдётся, и никакие корочки не нужны, но здоровье у меня было не то для тяжёлого крестьянского труда. Так что пришлось податься в большой город в надежде хотя бы себя прокормить, и так родители кучу денег потратили на больницы да обследования. Понятное дело, что при таких раскладах я просто не имел морального права тянуть из них бабки. А значит, вынужден был засунуть гордость куда поглубже и мило улыбаться таким вот стервам, за счёт обслуживающего персонала повышающим свою самооценку.

— Ольга Михайловна, ещё раз приношу свои извинения от лица нашего кафе и сию же секунду лично принесу вам чашечку лучшего каппучино, — менеджер прямо-таки сочился патокой, с восторгом глядя на сидевшую с надменным лицом хамку. — Виктор тоже хотел извиниться. Он у нас недавно работает и иногда ещё совершает ошибки, но искренне раскаивается. Я ведь прав?

Последнее было обращено ко мне, так что ничего не оставалось, как скорчить рожу пожалостнее и выступить вперёд.

— Мне очень жаль, — забубнил я, внимательно разглядывая узор на полу, потому что так поза выглядела более смущённой, а также чтобы наглая баба не увидела в моих глазах то, что я на самом деле о ней думаю. — Я виноват. Больше такого не повторится.

— И этого мне должно быть достаточно? — презрительно скривилась стерва. — То есть теперь кто угодно может нахамить мне, а затем просто сказать, что он больше не будет? Замечательно! Думаю, мой муж будет счастлив это услышать. И папа тоже. А ты знаешь, кто мой папа? Борис Бутурлин, наследник рода!

— И чего вы хотите, — я выдохнул и поднял глаза, реально не понимая, чего это суке ещё нужно, — что я должен сделать, чтобы замять данный инцидент?

— Вы посмотрите на него, — всплеснула руками Тереньтева, раздражённо швыряя сумочку на стол, — то есть я ещё за них думать должна. Небо, что за рыгаловка. Одно хамьё работает. Хоть бы один нормальный человек попался. Нет, я однозначно скажу папе, чтобы разобрался. В самом центре города такое убожество. Да кто там орёт?! Как в колхозе, право слово.

Действительно, на улице кто-то истошно кричал, сигналили машины, а затем вдруг захлопали выстрелы. Мне пару раз доводилось стрелять из пистолета, а уж охотничьи ружья и карабины были почти в каждом доме, и я не мог спутать звуки стрельбы ни с чем другим. Через окна были видны куда-то бегущие люди, но больше разобрать ничего не получалось.

— Может, бандитов ловят, — неуверенно начал я, но тут прозвучала сирена гражданской обороны, и я замер, считая секунды. — Пять! Оранжевый уровень и, похоже, наш район!

Посетители и персонал кафе тут же засуетились, хватая вещи и спеша к дверям. Что делать при объявлении тревоги, каждому рассказывали ещё в детском саду, а в школе проводили многочисленные учения. К тому же план с указанием ближайшего убежища висел в любом общественном заведении на самом видном месте, и наше кафе не было исключением. Так что, несмотря на волнение, паники не было. Я тоже не стал зря психовать и уже собирался сбегать за оставленной в раздевалке одеждой, прежде чем эвакуироваться, как меня остановил противный голос.

— И куда ты собрался? — дамочка даже не подумала двинуться с места. — Вы посмотрите на него, обхамил, а теперь собрался сбежать! Нет, я однозначно попрошу папу закрыть вашу рыгаловку!

— Вы тревогу слышали? — несмотря на раздражение, я попытался говорить как можно спокойней. — Нужно уходить в убежище.

— Кому ты будешь это рассказывать?! — В вот стерва даже не думала успокаиваться. — Я, между прочим, Тереньтева и урождённая Бутурлина! Первый оранжевый ранг — это мелочь какая-нибудь. Буду я от неё бегать. Или вообще учения какие идут. Так что не пытайся уйти от ответственности и немедленно принеси мне нормальный кофе! Или я клянусь, сделаю так, что ты больше никогда не найдёшь работу в этом городе!

Я скрипнул зубами, но развернулся и пошёл выполнять заказ. Хорошо быть богоборцем. Можно плевать на правила, семья всё равно отмажет, да и с деньгами у них проблем нет. Как и с учёбой у молодёжи. Для отпрысков знатных родов вне зависимости от того, пробудили они дар или нет, поступление в любой колледж или ВУЗ бесплатное и вне конкурса. Я не спорю, они заслужили это, рискуя жизнями в схватках с духами, но иногда завидую им чёрной завистью. Особенно в такие вот моменты. Самое обидное, что спросить не с кого, почему кому-то всё, а мне шиш с маслом. Богов мы изгнали, а судьба не ответит.

Поваров уже, естественно, не было. Я ещё из зала видел, как остальные дружно выбежали через служебную дверь, но, по счастью, пользоваться кофемашиной я умел, к тому же она оказалась заправлена. Мне осталось лишь ткнуть в пару кнопок и подождать. Не самая сложная работа, даже имцебил справится, а я смел надеяться, что всё же чуточку умнее. Хотя, если учесть, что я делаю в данный момент, вместо того чтобы спешить в убежище, у любого возникнут справедливые сомнения на этот счет.

— Ваш каппучино, пожалуйста, — поставив перед треплющейся по телефону девушкой чашку я максимально вежливо, ну, насколько мог в сложившейся ситуации, спросил: — Чего-нибудь ещё желаете?

— Мамочка, ты не поверишь, тут такое ужасное обслуживание, это просто мрак! — не обращая на меня внимания, та продолжила щебетать по телефону. — Даже кофе нормальный сварить не могут, так ещё и хамят, представляешь?! Где? В центре, на Ленина. Ой, мам, ты же знаешь этих паникёров. Если не учебная, то, поди, опять какой-нибудь мелкий дух, а они истерику устроили. Буду я ещё от каждого… ладно, ладно. Хорошо. Сейчас допью кофе и пойду в убежище.

Девушка закончила разговор и небрежно швырнула телефон на стол. Я вздрогнул. Это была последняя модель модного бренда, анонсированная буквально неделю назад, в эксклюзивном исполнении, и стоила дороже, чем наш дом в деревне. У меня самого до сих пор был старый кнопочный телефон, и такого обращения с безумно дорогой вещью я просто не понимал.

— Чего стоишь?! — вызверилась на меня Терентьева. — Где мой чизкейк?! Нет, я решительно поговорю с отцом…

О чём она там опять хотела поговорить, я так и не узнал, потому как в этот момент витрина кафе брызнула осколками, хорошо ещё, не в нашу сторону, и в помещение ввалился человек, упав и неуклюже завозившись на полу, пытаясь подняться. Я дёрнулся было помочь, ведь наверняка он серьёзно поранился, но, не доходя пару шагов, остановился. Крови не было. Да и сам мужчина выглядел довольно странно. Грязная, порванная одежда, превратившаяся в зловонные лохмотья, не вызывала энтузиазма трогать ее руками, но самое главное было не в этом. Кожа необычного посетителя отливала синевой, словно свежий синяк.

Но не мог же он удариться всем телом и так равномерно. Тем более нам с детства вдалбливали простейшую прописную истину: если видишь что-то странное, не трогай это руками. Как можно быстрее убегай и сообщи ближайшему полицейскому. Так что я тоже не стал рисковать, а, наоборот, отошёл подальше. И стоило мне сделать первый шаг назад, как мужчина, ввалившийся в кафе, заворочался активней, затем поднялся на четвереньки, неестественно вывернул шею так, что голова у него стала смотреть вперёд и вверх и захрипел.

— Нха-а-ашхо-о-охл, — губы странного мужика растянулись до самых ушей. — Йха-а-ах нха-а-ашхо-о-охл тхе-е-ебх-я-а-ах.

— Упырь! — Вот тут меня и проняло. Я отскочил метра на полтора спиной вперёд, наткнулся на столик и едва не свалился на пол, чудом удержавшись на ногах. — Это упырь! Мама…

От страха я на мгновение потерял способность здраво мыслить. Оно и понятно, когда перед тобой оживает одна из самых известных детских страшилок, это, мягко говоря, пугает. Об упырях знали все. Духов, умеющих вселяться в тело человека, существовало предостаточно, но большинство мало что могло сделать, особенно если у того сильная воля. Иное дело упыри. Они не просто захватывали тело, а полностью брали его под контроль. После этого одержимый синел, что являлось отличительной чертой упыря, становился невероятно сильным и охочим до человеческого мяса и крови. Обычно первой жертвой становилась семья, а дальше тварь начинала резать всех без разбора, пока её не уничтожали, что сделать было не так просто. Из-за того, что дух буквально сливался с носителем, его приходилось рубить на куски или сжигать, иначе он не успокаивался, или, точнее, не упокаивался. Понятное дело, что соседство с таким чудовищем не прибавляло мне душевного спокойствия.

— Чего ты сидишь?! Сделай что-нибудь, ты же из богоборцев! — с трудом, но мне удалось взять себя в руки, и я повернулся к побледневшей Терентьевой, так и сидящей на стуле, вцепившись в чашку с кофе и громадными глазами наблюдая за встающей фигурой. — Чего сидишь, сука?! Убей его!

— Сам убей! — от моего крика девушка пришла в себя, уронив чашку и облившись кофе, но даже не заметила этого. — У меня нет дара!

— Так какого хрена ты тут из себя строила аристократку?! — После такого заявления вся злость сегодняшнего дня вырвалась наружу, и я шагнул к наглой бабе, сжимая кулаки, но опомнился и взял себя в руки. — Дура, блин! Нахер, я сваливаю!

Честно говоря, если бы не упырь, я дал бы в морду этой хамке, хоть с детства меня учили, что девочек бить нельзя. Ну, это то, что всегда говорят родители, хотя лет до четырнадцати на улице мы не видели различий, мальчик перед тобой или нет, вместе играли, вместе дрались, вместе же получали по спине хворостиной, когда нас ловили в чужом огороде. Но после вдруг оказалось, что почти у половины из нашей компании выросли сиськи, а драться с кем-то, на кого ты залипаешь, неприятно, да и не хочется. Вот именно тогда лично я и понял смысл того, что говорили родители, и пересмотрел своё отношение к девочкам, однако сейчас был готов отойти от своих убеждений. Просто потому, что не считал Терентьеву женщиной.

Она была просто сукой, существом женского пола, недостойным приличного отношения. Однако здесь и сейчас я гораздо сильней боялся упыря, чем желал добиться справедливости, так что плюнул на наглую стерву и решил спасать свою шкуру. Но не успел и двух шагов сделать в сторону кухни, откуда через запасной выход можно выйти на улицу, как меня толкнули в спину с такой силой, что я улетел через ближайший стол, растянувшись на полу и больно ударившись спиной. И увидел лишь, как эта тварь, та, что Терентьева, а не та, что упырь, выбегает, захлопнув за собой дверь. А вот синий мужик, наоборот, задергался, неестественно выворачивая конечности, поднялся на ноги и пошёл на меня, разевая мерзкую пасть.

Я не знаю, как оказался на ногах. Ещё мгновенье назад лежал, держась за больную спину, и материл толкнувшую меня стерву, а как только упырь двинулся в мою сторону, обнаружил, что стою, прижавшись к стойке кассы, с ужасом наблюдая за шатающейся фигурой, сметающей мебель со своего пути. И пришёл в себя лишь от грохота стула, врезавшегося в витрину-холодильник. Первым моим порывом было рвануть к двери в служебные помещения, но едва я попытался туда кинуться, как упырь отшвырнул тяжёлый стол из искусственного мрамора, словно картонный, и тот, описав красивый полукруг, врезался прямиком в намеченную мною цель. Легко проломив хрупкую дверь, стол намертво заклинил проход, а я отшатнулся назад, понимая, что чудом спасся от смерти, ибо будь я чуть шустрее, удар пришёлся бы прямо по мне.

Осознание едва не наступившего конца на секунду даже затмило ужас от присутствия упыря, и я смог начать немного соображать, хотя ноги, наоборот, стали ватными и едва держали. Бежать в таком состоянии я уже не мог, а тварь подбиралась всё ближе и ближе. Я прижался спиной к стойке, судорожно шаря по сторонам и не понимая, что делать, пока под руку не подвернулось что-то металлическое. Сжав найденную вещь, я выставил её перед собой и только тогда понял, что держу в кулаке большую двузубую вилку для стейков. Мысль о том, что даже богоборцам непросто справиться с упырём, мне тогда даже в голову не пришла.

Зато в какое-то мгновение я понял, что если ничего сейчас не сделаю, то у меня просто не будет сил сопротивляться, когда упырь доберётся до меня. Я просто лягу и умру в тот же момент, но именно сейчас мне хотелось жить, как никогда раньше. И потому, покрепче сжав в руках вилку, я заорал во всю глотку, местами переходя на визг, и кинулся на врага, будто действительно мог причинить ему какой-то вред. Разогнаться не получилось, монстр уже был всего в паре шагов от меня, однако каким-то чудом мне удалось вогнать зубцы прямо ему в шею. Упырь жутко захрипел, начал заваливаться на спину и при этом махать руками и первым же ударом отправил меня в полёт, вместе с импровизированным оружием, которое я не собирался отпускать до самой смерти.

Короткий перелёт окончился возле одного из перевёрнутых столов. Я буквально впечатался в каменную поверхность, стукнувшись головой так, что в глазах потемнело. И последнее, что увидел, — это упыря, сломанной куклой валяющегося на полу и вздрагивающего всем телом. А потом сознание меня покинуло.

Глава 1

Пробуждение было на редкость неприятным. Всё тело чесалось, мышцы тянуло, суставы выворачивало, но острой боли не было. Словно меня и не бил одержимый духом человек, швырнув через всё кафе в каменный стол. Более того, я прекрасно помнил, что случилось, а значит, был жив. А вот насколько здоров, это тот ещё вопрос. Морально собравшись с силами, я приоткрыл глаз, оглядывая обстановку вокруг.

Белые стены, множество аппаратуры и специфический запах сразу выдавали больницу, уж я на это добро насмотрелся за последнее время. Уже неплохо, значит, упырь не добрался до меня, когда я потерял сознание. Я улыбнулся и принялся аккуратно двигать конечностями, проверяя, как они слушаются, каждую секунду ожидая вспышки боли. Но нет, и руки, и ноги послушно шевелились, пальцы сгибались, а боли всё не было. Наконец я расхрабрился настолько, что сел на кровати, правда, при этом оторвав с груди пару датчиков и вызвав писк одного из приборов. Но мне было плевать, потому что я явно был здоров. Упырь ничего мне не сломал, то есть мне удалось пережить встречу с одним из главных героев детских страшилок и при этом остаться целым и невредимым.

От счастья хотелось кричать и прыгать, но, к сожалению, я даже с кровати встать не успел, как в палату ввалилась толпа врачей. Меня тут же взяли в оборот, даже не дав рта раскрыть. Чего-то мерили, щупали, брали кровь и делали ещё много непонятных и зачастую неприятных вещей. И самое главное, никто ничего не объяснял и на мои вопросы не отвечал. Создавалось полное ощущение, что я просто статист и, хорошо, если не подопытный кролик. Правда, до последнего не дошло. Где-то через час меня вдруг оставили в покое, и толпа врачей ушла, так же быстро, как и появилась, о чём-то переговариваясь. А я остался лежать на кровати, правда, с меня сняли все датчики, да и в целом я чувствовал себя весьма неплохо, даже ломота в теле прошла. Единственное, сильно хотелось в туалет, и я даже заметил дверь, что туда вела, но только собрался встать, как в палату снова кто-то вошёл. И на этот раз явно не врач, несмотря на небрежно наброшенный белый халат.

— Виктор Романович Орехов? — голос у визитёра оказался удивительно неприятным, прям под стать внешности. — Две тысячи первого года рождения, уроженец села… ладно, это неважно. Меня зовут Иннокентий Сергеевич Мочинский, инспектор бюро контроля антитеологичекой деятельности. С вашего позволения я присяду.

Естественно, никакого разрешения я дать не успел, да и Мочинский не слишком в нём нуждался. Скорее уж наоборот, было бы странно, попробуй я возразить. Хотя я и не собирался. О деятельности бюро ходило много слухов, но все как один нехорошие. Когда-то их именовали инквизицией, производной от латинского «разыскивать», но это было давно, ещё до революции. Сейчас же инспекторов называли не иначе как «нюхачами» или «нюхлями», а всё потому, что те практически не занимались своей основной деятельностью, контролем богоборцев, зато вынюхивали недостатки в организации антибожественной обороны. Кто-то мог бы сказать, что дело это нужное и важное не менее, чем пожарная охрана, но в итоге оно вылилось в бесконечные поборы с фирм и организаций, неважно, частных или государственных. Поэтому ничего хорошего от визита инспектора я не ждал.

— Должен сказать, дела ваши, Виктор Романович, далеки от хороших, — Мочинский вздохнул с притворным сочувствием. — Вы как сотрудник заведения общественного питания во время объявленной тревоги второго ранга подвергли опасности клиента, а ведь обязаны были в первую очередь провести эвакуацию посетителей. Вы же проходили инструктаж? Проходили, вот фото вашей подписи в журнале.

— Чего? — завис я, не понимая, что происходит. — Вы вообще о чём?

— Естественно, о том, как ты подверг опасности Ольгу Михайловну Терентьеву, не дав ей вовремя эвакуироваться и тем самым создав угрозу жизни и здоровья. Между прочим, это уголовное дело, расследование которого поручено нашему бюро. — Инспектор расстегнул кожаную папку и показал мне какую-то бумагу, украшенную тремя большими синими печатями. — И, поверьте моему опыту, для вас будет лучше, если вы напишете явку с повинной. Тогда суд учтёт это и получите по минимуму, может, даже вообще условкой отделаетесь. Ну а если нет, то до семи лет общего режима.

Я молча хлопал глазами, не понимая, что происходит. Ведь эта стерва меня задержала в зале, не дав добраться до убежища, так мало того, ещё и в спину толкнула, подставив под упыря. Это её судить должны, она же из богоборцев, это её обязанность биться с разными монстрами, а не меня обвинять! Слова инспектора настолько не вязались с моей картиной мира, что я решил, что ещё сплю, и украдкой ущипнул себя за ногу. Даже переборщил немного, больно было так, что я даже поморщился. Видимо «нюхач» принял это на свой счёт, потому как на его лице мелькнула гримаса раздражения, но тут же скрылась за фальшивой сочувствующей улыбкой.

— Пойми, — Мочинский наклонился ко мне, перейдя на доверительный шёпот, — дело простое, твоя вина уже доказана. Твои коллеги уже дали показания, и все утверждают, что ты специально не дал девушке уйти. Мол, из личной неприязни и зависти к её материальному положению. Решил таким образом восстановить социальную справедливость. Лично я в это не верю, однако все факты против тебя. Начнёшь отпираться, судья накрутит по максимуму, тебе оно надо, всю молодость провести на зоне? Напиши, что так и так, мол. Испугался, растерялся, не знал, что делать. Инструкция вылетела из головы. Спишут на состояние аффекта и получишь по минимуму. Согласись, условка лучше пяти лет отсидки. А там всего через год судимость погасится, и всё, ты чист перед людьми и законом.

— Подождите! — от волнения голос у меня дал петуха, и получился настолько жалкий писк, что я покраснел до корней волос. — Кх-кхм. Стойте! Но я же ничего такого не делал! За что меня судить?! Это она, эта… как её… Терентьева толкнула меня…

— Советую следить, что говоришь, особенно когда речь идёт об уважаемых людях, — тут же нахмурился Мочинский. — И уж тем более воздержаться от голословных обвинений. Этим ты лишь усугубишь своё положение.

— Но… — я был ошеломлён его напором, но всё равно пытался отстоять своё мнение, однако инспектор даже не дал мне рта раскрыть.

— Умышленное использование человека в теологических практиках, равно как и неоказание помощи против эктоплазменных сущностей — самые тяжелые статьи уголовного кодекса для богоборцев. — Нюхач отбросил напускное участие и глядел на меня с угрозой и презрением. — Для подобных обвинений нужны весомые доказательства. Ты можешь чем-то подтвердить свои слова?

— У нас стояли камеры… — начал было я, но инспектор снова меня перебил.

— Видеозаписывающая аппаратура в месте появления духов выходит из строя вне зависимости от того, аналоговая она или цифровая, — выдал Мочинский особо неприятным голосом. — Может, у тебя есть свидетели? Тоже нет? И ты хочешь, чтобы все поверили, что госпожа Терентьева, жена владельца крупной строительной корпорации и дочь известного на всю страну богоборца, грубо нарушила закон и пыталась тебя убить? Или всё было наоборот, это ты хотел прикрыться ею от одержимого? А может, всё было не так? Твои коллеги и начальник говорят, что ты неоднократно проявлял агрессию к посетителям. Оскорблял девушек, пытался приставать. Услышав тревогу, ты решил воспользоваться моментом и не дал Тереньтевой эвакуироваться со всеми, но жертва оказалась тебе не по зубам. И теперь ты специально обвиняешь её, чтобы отвести от себя подозрения.

— Это ложь! — под градом обвинений я поначалу опешил, но затем разозлился и подскочил с кровати, сжав кулаки. — Это всё неправда! Я никогда! Да я…

— Правда это или нет, будет разбираться следствие, если, конечно, до этого дойдёт. — Моя вспышка ничуть не смутила Мочинского. — Однако, если ты продолжишь обвинять госпожу Терентьеву, у меня просто не будет другого выхода, кроме как передать показания твоих коллег в следственный комитет. Я и так с трудом убедил Дмитрия Степановича не подавать заявление, пока сам во всём не разберусь, но если ты не настроен сотрудничать, я умываю руки. Напишу рапорт, и пусть тобой полиция занимается.

— Но я ни в чём не виноват… — угрюмо буркнул я, чувствуя, как проходит запал злости и меня начинает морозить. — Я ничего такого не делал.

— И я тебе верю, — вновь натянул улыбку на морду нюхаль. — Наверняка твой начальник просто пытается тобой прикрыться, вот и приказал дать такие показания. Сам накосячил, ни инструктаж толком не провёл, ни эвакуацию нормально организовать не смог, вот и ищет козла отпущения. Но, понимаешь, незнание закона не освобождает от ответственности. Ты в журнале по технике безопасности расписался? Расписался. Теперь сам себе злобный буратино. Вопрос в том, по какой статье пойдёшь. Одно дело просто нарушение инструкций гражданской обороны, а преступная халатность с угрозой для жизни — это совсем другое, согласись.

Я без сил откинулся на кровати. По словам инспектора, всё выходило правильно. Когда я устраивался, Андрей Иванович действительно давал расписаться в нескольких журналах по технике безопасности, правда, никакого инструктажа не проводил. Отмахнулся, мол, на кухне тебе делать нечего, а за всё остальное отвечает он сам. Бумажки же все эти чистая формальность, чтобы проверки не докапывались. Мог он свалить всё на меня? Да запросто! Точно так же и Ростик с другом вполне способны были дать на меня показания, особенно если им намекнули, что именно нужно.

Вот и получается, что куда ни кинь, я получаюсь виноватым. А уж в возможность выиграть суд у богоборца и главы строительной корпорации… да чего уж там, надо говорить прямо, главы древнего аристократического клана, насчитывающего больше двухсот лет истории, нереальна. Меня даже слушать никто не стал бы, даже если бы записи с камер сохранились. Мало, что ли, историй ходит в сети о том, что случалось с теми, кто переходит дорогу кланам. А меня они раздавят и не заметят. Так что, наверно, стоило согласиться на предложение нюхача, но что-то скребло на душе, не давая сказать «да».

— Я… я могу подумать? — сглотнув слюну, чтобы смочить пересохшее горло, промямлил я, — Просто всё так быстро. Я только в себя пришёл, и тут на тебе. У меня ещё голова толком не работает.

— Думаешь, если будешь тянуть, что-то изменится? — Мочинский насмешливо взглянул на меня, и в глубине его глаз я увидел презрение. — Но ладно. Я схожу выпью кофе, а то позавтракать не успел, а ты подумай. Большего предложить не могу.

Инспектор вышел, а я растёкся по кровати, словно амёба. Мыслей просто не было. Отсрочку я попросил просто потому что не знал, что ещё сделать. Писать чистосердечное признание не хотелось до зубного скрежета. Вот просто рука не поднималась. Вроде нюхач всё правильно говорил, но что-то в нём вызывало у меня стойкое отвращение. Ну не верил я в добрые намерения постороннего человека. Может, я и деревенский, но уж не совсем валенок, и жизнь немного знаю. Жаль только, выхода из ситуации я просто не видел. И позвонить посоветоваться было не с кем, да и телефона у меня не имелось. В итоге, когда вернулся Иннокентий Сергеевич, я так и лежал на кровати, пытаясь найти хоть какое-то решение.

— Итак, ты подумал? — с ходу взял быка за рога Мочинский. — У меня больше нет времени возиться с тобой. Или подписывай явку с повинной, или я передаю дело в следственный комитет, и дальше они уже будут с тобой работать. Кстати, в КПЗ у тебя будет много времени на размышление, правда, только если сокамерники попадутся нормальные, но это как повезёт. Бывают отморозки, что…

— Хорошо, я всё напишу, — убитым голосом перебил я инспектора. — Есть ручка и бумага?

— Обижаете. У меня уже всё подготовлено, — расплылся в улыбке нюхач. — Вот прочитай и подпиши. Я знал, что ты окажешься разумным парнем, поэтому постарался тебе помочь.

Я взял несколько листов, отпечатанных на принтере, и принялся внимательно изучать, что там написано. Выходило, что всё произошло из-за моей неопытности и некомпетентности. Мол, перепугался и, не отдавая отчёта в своих действиях, не дал Терентьевой покинуть помещение во время тревоги, после чего мешал её битве с упырём. На этом месте я не выдержал и ехидно хмыкнул. Похоже нюхачу неплохо заплатили, раз он вписал такую реальную лажу. Но мне было не с руки поднимать бучу и ссориться со стоящим за ним кланом богоборцев. Выиграть я с этого ничего не смогу, зато нажить проблем запросто.

— Ну, вроде всё правильно. — Несмотря на то, что я принял решение, уверенности в нём у меня не было. — Тут подписывать?

— Да, на каждой странице роспись с расшифровкой, — принялся показывать Мочинский: — И на последней от руки фразу «С моих слов записано верно».

Я в последний раз вздохнул и, примостив листы на тумбочке, начал карябать ручкой, но успел расписаться только на первом листе, как дверь в палату открылась и на пороге показалась молодая и довольно симпатичная девушка, тут же нахмурившаяся, увидев изменившегося в лице Мочинского.

— Что здесь происходит?! — холодный, лишённый эмоций голос разнёсся по палате, а посетительница в два шага оказалась возле меня и ловко схватила бумаги, быстро просматривая их содержимое. — Иннокентий Сергеевич, это как понимать?!

— Всего лишь помогаю молодому человеку разобраться с проблемами, — взял себя в руки инспектор и натянул на морду вежливую улыбку, хотя выглядела она скорее как оскал. — Исполняю свой долг, так сказать.

— Подсунув эту филькину грамоту? — потрясла бумагами девушка, а затем разорвала листы на четыре части и швырнула в мусорное ведро. — Я никогда не лезла в работу вашего отдела, закрывала глаза на многочисленные факты поборов, однако сейчас вы перешли черту. Мне плевать, сколько вам заплатили Терентьевы, но если я ещё раз увижу вас рядом с моими подопечными, вы отправитесь прямиком в службу собственной безопасности. И, клянусь, я приложу все усилия, подниму все связи, чтобы оттуда вы уехали прямиком на зону. Это понятно?

— А вы не слишком круто взяли? — По побледневшей роже Мочинского было видно, что угрозы девушки не пустой звук, однако он пытался храбриться. — Не боитесь надорваться?

— Ты, кажется, не понял, — девушка улыбнулась, но мне показалось, что в палате резко похолодало. — Далеко не все идут в бюро, чтобы обирать несчастных предпринимателей. Большинство из нас знает, насколько опасны боги и их посланцы. Если хотя бы одному удастся вернуться, человечество умоется кровью. Но такие, как ты, тараканы, лезущие изо всех щелей и только и думающие, как бы чего урвать, мешают нам работать. И нет, я не боюсь раздавить парочку-другую насекомых. Так что не становись у меня на пути.

Окончательно спавший с лица Мочинский молча вскочил со стула, подхватил папку и кинулся из палаты. Я же проводил его взглядом и грустно вздохнул. Честно говоря, я бы предпочёл общество нюхача. Его мотивы я хотя бы частично, но понимал. А вот что нужно этой психованной девице, от которой так и веет холодом, было совершенно неясно. И мне это не нравилось.

— Прошу прощения за эту сцену, — тем временем девушка словно ожила, вырубила «холодильник» и, мило улыбнувшись, села на ещё не успевший остыть после бегства инспектора стул. — Конфликт внутренних интересов, так сказать. Больше подобного не повторится.

— А зачем это нужно было Терентьевым? — сам не знаю почему, я вдруг задал этот вопрос, хотя собирался спросить совсем другое.

— Тут всё просто, — отмахнулась девушка. — Статус богоборца даёт весьма значительные привилегии. Поэтому для старых родов обычная практика объявлять всех детей пробуждёнными. Натянуть способности на ранг F несложно. Там помогли, тут глаза закрыли. Бюро обычно не свирепствует, потому как даже если какой-то конкретный мальчик или девочка оказываются лишёнными дара, то их дети вполне могут быть весьма высокого ранга. Вот только многие стали забывать, что вкупе с правами идут и обязанности. Ольга как раз из таких. Дара у неё нет, от слова совсем, но Бутурлин кого надо подмаслил, где надо лизнул и пробил дочке низший ранг. Тем более она чуть ли не с рожденья с третьим наследником Терентьевых обручена. Никто и не ждал от неё подвигов, однако она умудрилась серьёзно накосячить. Вот муж с папой и подсуетились. Быстренько заплатили Мочинскому, чтобы тот развёл тебя на чистосердечное признание.

— Будто у меня был другой выбор, — буркнул я, заливаясь краской от стыда за то, что повёлся как ребёнок. — Доказать, что это она меня толкнула, всё равно не получится.

— Это так, — кивнула девушка. — Хотя даже если удастся, адвокаты выставят всё таким образом, будто она хотела тебя спасти.

— Тогда зачем вы тут? — Во мне проснулась злость. — Не проще мне было подписать бумаги? Хотя бы с Терентьевыми не поссорился бы, а может, и деньжат бы срубил. А сейчас что мне делать? Им пальцами щёлкнуть достаточно, чтобы меня уничтожить. Как мне теперь жить дальше?

— А вот насчёт этого я и пришла поговорить. Прошу прощения, я сразу не представилась. Юлия Алексеевна Обрескова, главный специалист отдела надзора за лицами с паранормальными способностями бюро контроля. — Девушка продемонстрировала удостоверение. — Как ты, наверно, понял, моя задача — присматривать за богоборцами. И сразу, предвосхищая твой вопрос, отвечу, к тебе это имеет прямое отношение. Дело в том, что ты умудрился убить упыря вилкой для стейка. Честно говоря, о подобном мне слышать не доводилось, но тут нужны ещё исследования. А вот случаи спонтанного пробуждения в критической для жизни ситуации не редкость, и тут двух мнений быть не может — ты богоборец. Ранг и направление нам ещё предстоит уточнить, но сам факт твоего пробуждения неоспорим.

— И… что теперь… — Сказанное Обресковой просто не умещалось в моей голове.

— А теперь ты будешь учиться и тренироваться, — улыбнулась девушка. — Я не зря говорила о привилегиях. В частности, богоборцы имеют приоритет при поступлении в учебные заведения второй степени и выше. А раз так, значит, ты теперь имеешь возможность поступить в любой колледж по своему выбору, даже несмотря на то, что учебный год уже начался. Надеюсь, ты понимаешь, что наряду с привилегиями одарённые имеют и обязанности, поэтому либо ты войдёшь в боевую группу учебного заведения, где вами будет заниматься наставник, либо тебе придётся выбирать между гораздо менее привлекательными вариантами. Например, наложением контролирующей печати.

— Офигеть… — придавленный новостями, я только это и смог пробормотать, ощущая себя словно после удара пыльным мешком по голове. — И чего делать?

— Я предлагаю совместить приятное и полезное и выбрать политехнический колледж. Там уже сформирована команда, но недавно в ней удачно появилась вакансия. Для тебя это идеальный вариант. — Юлия Алексеевна протянула мне пачку документов, начинающихся с анкеты абитуриента. — Ну а дальше всё зависит от тебя самого. Вполне возможно, лет через двадцать у нас появится новый клан борцов с духами.

— Это, получается, мне повезло? — всё ещё ошарашенный, я тупо глядел на бумаги, не в силах собраться с мыслями.

— А вот это мы ещё увидим, — почему-то кровожадно улыбнулась Обрескова.

Глава 2

С момента эпичного появления в моей палате Обресковой с заявлением, что я богоборец, всё закрутилось в безумный водоворот. Меня каждые три часа обследовали, ощупывали, прослушивали, брали все анализы, которые можно придумать, и такие, о которых я даже никогда не слышал. После этого я попадал в руки Юлии Алексеевны, которая снова и снова расспрашивала меня о том, что случилось в кафе, причём её интересовал не конфликт, а то, что я чувствовал и думал в тот момент.

А после того, как я повторил всё раз десять, не меньше, мы отправились в спортивный зал, располагающийся прямо в клинике. Правда, как оказалось, заведение это специфическое и занимается исключительно проблемами богоборцев. И тренажёры были ориентированы на них же, с учётом специфики и личных особенностей. То есть служили для развития божественного дара вне зависимости от его вида, каждому можно было подобрать подходящее устройство. Каждому, но не мне.

К сожалению, тип моей силы определить не удалось. Ни один датчик не фиксировал проявление дара, равно как не помогали и тренажёры. Я не мог использовать силу стихий, магические знания не всплывали в моей голове, не появлялись и артефакты любого вида. Что бы ни пробовала Обрескова и врачи не получалось ничего. Я уже был готов признать, что они ошиблись, и я никакой не богоборец, но в последний день меня привели в подвал, где была оборудована особая комната.

Полное отсутствие мебели, за исключением невысокого бетонного столба посредине, и стены, покрытые руническими знаками, как бы намекали, что здесь происходит нечто особое. И действительно, Юлия Алексеевна торжественно водрузила на столб изрисованный магическими печатями металлический куб, затем похлопала меня по плечу, вручила ту самую вилку для стейка, которой я якобы завалил упыря, и молча вышла, задраив за собой дверь. Честно говоря, я немного опешил, потому как мне никто ничего объяснить не удосужился, но ничего хорошего ждать явно не приходилось.

Сжав немного погнутое оружие, один раз уже хорошо мне послужившее, я принялся аккуратно обходить столб с коробкой, оглядывая её со всех сторон. Источником угрозы в пустой комнате могла служить лишь она, но пока ничего не происходило. Металлический куб размером грани сантиметров в тридцать, исписанный магическими кругами и странными символами, спокойно стоял на подставке, никоим образом на меня не реагируя. Покружив вокруг него минуты три, я заметно расслабился, хотя на душе стало горько. Видимо, всё же Обрескова ошиблась, и никакой я не богоборец. И теперь придётся возвращаться к своей прежней жизни без особых перспектив и возможностей. Хорошо ещё, что никаких особых планов я не строил, сразу подозревая, что этим всё и закончится. Так что хоть и немного обидно, но не слишком, а эти дни я буду вспоминать как небольшое приключение… поток упаднических мыслей разорвал едва слышный вой, раздавшийся в комнате.

Я резко отпрянул к стене, напрягшись и выставив вилку перед собой. Пусть немного забавное, но это было оружие, а десять сантиметров стали в тушку мало кто захочет получить. Но в это мгновение до меня дошло, что моим противником будет совсем не человек. Главной задачей богоборцев было уничтожение злобных духов, нападающих на людей, значит, для проверки вполне логично было натравить на меня такого. От этой мысли меня бросило в пот. Это что получается, со мной опять поступили как в детстве? Только тогда отец выкинул меня из лодки на середине реки, чтобы я научился плавать, а Обрескова пошла дальше и оставила меня один на один со злобным потусторонним созданием.

Тем временем громкость воя нарастала, и вскоре он уже ревел с такой силой, что было больно ушам. Но самым страшным оказалась не громкость, а та ненависть и жажда крови, что звучала в нём. Казалось, существо, запертое в кубе, ненавидит весь белый свет и готово уничтожить его, едва получит свободу. Честно говоря, подобное сильно напрягало, и я чувствовал, как потеют ладони, которыми я сжимал своё единственное оружие. Опыта работы по хозяйству мне хватало, чтобы понимать, что скользящая в пальцах рукоять — это худшее, что может случиться в бою. Распороть себе ладони при ударе можно как нефиг делать. И пусть у меня был не нож, а вилка, особой роли это не играло, так что я принялся судорожно обтирать кисти об одежду и проморгал момент, когда коробка подпрыгнула на столбе и затряслась, словно изнутри на волю рвалась орда демонов. Хотя, по сути, так и было.

Я покрылся холодным потом. Ситуация пугала сильнее, чем тогда, с упырём. Может быть, потому что там всё случилось неожиданно, да и рядом кто-то был. Сейчас же я находился один на один с потусторонним чудовищем, запертый в небольшой комнате без окон, то есть даже сбежать не мог, иначе хрен бы я стоял и ждал, пока эта тварь выберется из коробки. А в том, что она выберется, сомнений не было — куб всё чаще подпрыгивал, а кроме того, начал деформироваться, словно его били изнутри. То тут то там появлялись выпуклости, и было понятно, что долго он не протянет.

Так и произошло. Следов от ударов появлялось всё больше, и вскоре узилище духа, а ничем другим это быть не могло, уже ничем не напоминало куб. Скорее оно было похоже на баскетбольный мяч, только корявый и металлический. Самое главное, что это нарушило магические печати, сдерживающие чудовище, и оно с каждой секундой рвалось всё сильнее, и в один момент, после особо сильного удара, металл сдался и разлетелся на куски. Я инстинктивно прикрыл лицо, чтобы защититься от осколков, а когда вновь распахнул глаза, передо мной стоял монстр.

Его тело было похоже на человеческое, только очень худое, но конечности казались неестественно длинными. Пальцы заканчивались хищно загнутыми когтями, похожими на медвежьи, только гораздо крупнее, но самым примечательным была его голова. Её заменял олений череп, в котором ярким потусторонним огнём горели глаза. Рога были не слишком длинными и разлапистыми, делились всего на три ветви каждый, но зато заканчивались острыми концами, готовыми нанизать зазевавшуюся жертву, однако особое внимание привлекали не они, а клыки. Длинные, острые, ничуть не похожие на те, что бывают у некоторых копытных. Я видел кабаргу, у неё клыки скорее декоративные, предназначенные для удара, а не для укуса. Эдакие мигрировавшие рога. Но у этого чудища клыки были острыми, волчьими.

Их предназначением было именно рвать жертву на куски, чтобы кровь лилась ручьём. И сейчас добычей хищника мог стать я… как ни странно, но эта мысль привела меня в чувство, позволив собраться, даже страх немного отступил. Я сжал покрепче вилку и слегка шагнул вперёд, выставляя перед собой оружие. Увидев моё движение, тварь взвыла и тоже шагнула навстречу, слегка опуская голову и как бы целясь в меня рогами. Как я понял, монстр воспринял это как вызов и принял его, собираясь показать, кто тут жертва, а кто охотник.

Дух зарычал и кинулся на меня. Точнее прыгнул, словно зверь, оттолкнувшись сразу всеми четырьмя конечностями, стремясь нанизать меня на острые концы ветвистых рогов. Будь они шире, как у лося или марала, тварь, несомненно, зацепилась бы за стену, но, к сожалению, его хозяин явно знал толк в лесной живности и создал своего слугу настоящим хищником, вот только разумом тот явно недалеко ушёл от животных. Иначе не стал бы вот так бездумно бросаться на и так зажатую в угол жертву.

Будь тварь поумнее и лишь обозначь атаку рогами, а по настоящему ударь когтями, куда более опасными, на мой взгляд, там бы мне и пришёл конец. Но монстр всерьёз решил украсить мою тушку шестью незапланированными природой отверстиями, бездумно кинувшись в атаку. Я только потом понял, что подсознательно сместился к двери, хоть она была почти незаметна на фоне расписанных руническими знаками стен. И когда вырвавшийся дух прыгнул, я рефлекторно кинулся ему под ноги, стремясь избежать удара. И мне это почти удалось. Чудище не успело среагировать на моё движение, да это и сложно было сделать в воздухе, так что, пролетая, лишь полоснуло грабками меня по плечу, с одинаковой лёгкостью разорвав и рубашку, и кожу, а в следующую секунду со всего маху впечаталось рогами в дверь, выбив её наружу.

Честно говоря, я такого не ожидал и действовал скорее инстинктивно, чем осознанно. Но упускать появившуюся возможность не собирался. Путь был заблокирован возящимся на полу монстром, пытающимся выдрать рога из панели двери, где те прочно засели, но у меня оставался шанс проскочить. Или… я посмотрел на зажатую в руках вилку, но через мгновенье откинул эту мысль. Ну не был я уверен, что действительно являюсь богоборцем, а подставляться совершенно не хотелось. К тому же тут должны быть настоящие убийцы духов, та же самая Обрескова, например. Вот пусть сами со своей тварью и разбираются.

Только вот прошла минута, а никто не спешил уничтожать опасного духа. Создавалось полное ощущение, что в округе никого нет, хотя, когда мы сюда шли, я своими глазами видел и персонал, и два поста охраны, один из которых располагался непосредственно перед этой комнатой. Однако монстр был ещё жив, а вот богоборцы так и не показались. Видя, что ещё немного — и тварь освободится, я кинулся к выходу, не обращая внимания на кровоточащее плечо. Как говорится, если гора не идёт к Магомету, то я сам найду охрану. Не могут же они позволить духу бегать по госучреждению.

Места протиснуться мимо занятого своим освобождением рогача почти не было, но я решил рискнуть. Это было опасно, но всяко лучше, чем оставаться в небольшой комнате, где я окажусь как в мышеловке, стоит духу обрести свободу. Думаю, вторую ошибку он не совершит, да и ещё одной двери здесь не было. Так что я подождал, пока монстр ухватится за полотно лапами, и кинулся бежать. И тварь тут же среагировала, попытавшись схватить меня своими мерзкими грабками.

Не знаю, где у меня нашлось мужество, но, как и в случае с упырём, я не собирался отступать, и едва чудовищная лапа задела меня, всадил в неё вилку. Та пронзила запястье, заставив монстра завыть и задёргаться, а я проскочил мимо, чудом не попав под удар ноги, и бросился к выходу в коридор. Позади, словно в насмешку, раздался треск не выдержавшего напора духа дверного полотна и охотничий вой увидевшего убегающую добычу монстра. Это подстегнуло меня не хуже допинга, и через мгновенье я буквально вышиб собой тяжёлую распашную дверь… чтобы увидеть пустой коридор.

Более того, помещение выглядело так, будто тут давно уже никого не было. Облупившаяся краска на стенах, облетевшая штукатурка, грязь, пыль, сломанные светильники. Полное ощущение, что попал в заброшенное здание. Я мысленно выругался, стараясь сберечь дыхание. Естественно, разглядывал коридор я на бегу, дожидаться монстра никакого желания у меня не было. Пусть дверь, через которую я так удачно проскочил, была гораздо крепче, но вряд ли она надолго задержит духа, уж слишком удобной там была сделана ручка. Широкая такая, на всё полотно, расположенная на высоте чуть ниже метра, по требованиям безопасности она должна быть максимально простой в эксплуатации для скорости эвакуации, но сегодня требования бюро сработали против меня, так что я не отказал себе в удовольствии пройтись по их родственникам, красочно описав их личности и способы противоестественных связей с животными и предметами быта.

Про себя, естественно. А ещё с удивлением отметил, что не чувствую того парализующего ужаса, что накатил на меня при виде упыря. Нет, какой-то страх был, но он словно отошёл на второй план, оставшись где-то глубоко в душе и не мешая, а скорее стимулируя и подгоняя. Так бывает, когда, например, съезжаешь с высокой, крутой горки на лыжах. Дыхание перехватывает, поджилки трясутся, потому что понимаешь, что если упадёшь, то будешь катиться кубарем до самого низа и точно костей не соберёшь, тем более в деревне никто и не думал ставить защитные ограждения или как-то ещё заботиться о безопасности. Но восторг и азарт с лихвой перекрывают другие эмоции, образовывая дикую, но невероятно бодрящую смесь, похожую на то, что сейчас ощущал я, убегая от хищного духа.

Причём почему вдруг появился этот азарт, я и сам сказать не мог. Я прекрасно понимал, что, если чудище до меня доберётся, я умру, но сейчас это был лишь пустой набор слов. Грубо говоря, мне было плевать. С каждым шагом я всё больше жаждал схватки с врагом, поединка, из которого выйдет только кто-то один. Кровь буквально кипела от адреналина и ещё чего-то первобытно дикого, что пробудил во мне вой духа. Наверно, именно это ощущали наши предки, загоняя мамонта в ловушку и забрасывая его камнями или принимая разъярённого пещерного медведя на грубо обожжённое копьё. Сила, позволяющая противостоять самым смертоносным порождениям дикой природы. И пусть моим врагом был дух, он тоже являлся её частью, как и его хозяин. И я точно знал, раз один раз люди победили их и вышвырнули за пределы мира, мне вполне по силам сделать это ещё раз. ...