Валерия Веденеева И пришел Разрушитель. Том 2

Глава 1

* * *

— Арон… Ты жив? Или… Или ты пришел с Волной духов?

Полуэльф выглядел совсем иначе, чем во время их последней встречи — вернее, той встречи, во время которой Мэа-таэль еще носил собственное лицо, а не притворялся Кирумо. Тогда он был одет и подстрижен по последней имперской моде. Сейчас ничего имперского в нем не осталось. Кочевник во всем — вплоть до заплетенных в косицы отросших черных волос.

Впрочем, изменить внешность не сложно, а вот характер — куда тяжелее.

Теперь Арон слишком хорошо знал, что внешняя порывистость и импульсивность полуэльфа были не более чем масками. Слишком хорошо он помнил, как полукровка водил его за нос, как сумел сбежать, хотя Арону казалось, будто тот полностью в его власти. Сбежать, уйти от оборотней и от клановцев, а затем и вовсе похитить Альмара. И сегодня полуэльф оказался достаточно подготовлен, чтобы при помощи шаманских амулетов убить в той башне двух Светлых магов. И убил бы всех, кто там был, если бы не сфера Ангун у Тенура.

Нет, Арон не собирался повторять прежнюю ошибку и недооценивать своего беглого друга.

Наверняка и это место было выбрано полуэльфом не просто так. Здесь должно было находиться что-то, ему нужное.

Арон бросил быстрый взгляд за спину Мэля.

Камни. Крупные камни. А рядом с одним из этих камней голый пятак земли, лишенный растительности. Обычному человеку не хватило бы силы в одиночку свернуть такую махину с места, но тот, кто мог в сражении противостоять Арону на равных, обычным человеком не был.

Значит, Мэль открыл Врата сюда, чтобы забрать что-то, находящееся под этим камнем. И забрал.

Но что именно?

Мальчишка-Светлый упоминал, что сфера Ангун разрушила все амулеты, которые были на полуэльфе. Мэль пришел сюда за новыми?

Взгляд Арона зацепился за большой кошель, пристегнутый к поясу Мэля. Светлый описал внешность полуэльфа достаточно подробно, но о кошеле он ничего не сказал. Значит, именно этот кошель Мэль вытащил из-под камня? И амулеты были внутри? Или же полуэльф успел достать самые важные из них, успел надеть и мог теперь активировать едва ли не быстрее, чем сам Арон мог призвать Силу?

Прежний, какая магия аннулирует действие шаманских амулетов? — спросил Арон.

Молчание.

Абсолютное молчание.

Ни звука, ни движения, ни эмоции.

Словно бы душа Прежнего вдруг куда-то исчезла. И это было бы радостным событием, если бы Арон не подозревал, что исчезновение, во-первых, временное, во-вторых, каким-то образом связано с амулетами Мэля.

Конечно, вряд ли Мэль догадался о том, что в теле Арона теперь живут две души, и уж тем более вряд ли сумел заставить замолчать Прежнего намеренно — слишком уж изумленным и растерянным он сейчас выглядел. Тут, скорее, сработало какое-то непредвиденное сочетание факторов. Более того, судя по реакции Мэля, он не был уверен, живой человек перед ним или дух. Либо до сих пор не спросил у шаманов, либо спросил, но ответ получил неверный.

Так что же использовать против полуэльфа? Увы, но ничего из доступной Арону магии не убивало моментально…

— Ведущий Волны показал мне дорогу, — сказал Арон ровным тоном. Сказал правду, прозвучавшую как ложь — будто бы он действительно был духом.

Лицо полуэльфа исказила болезненная гримаса. Вот он поднял руку, провел ладонью по лицу — словно не зная, что сказать. Словно встреча с духом того, кого он предал, действительно выбила его из колеи. Хотя… Может быть и впрямь выбила? Духи ведь часто бывают злы и мстительны.

— Арон, я… Мне так жаль. Меньше всего я хотел твоей гибели. Мне и в голову не приходило, что…

Похоже, Мэль собирался продолжать в таком духе еще долго. Вот уж чего Арону не хотелось, так это выслушивать извинения и оправдания — особенно такие, в искренность которых он не верил.

— Где мой сын, Мэль? — спросил он резко, перебив полуэльфа на полуслове. Тот запнулся, выражение лица стало еще более потерянным.

— Альмар был со мной все это время, но сегодня… Я не знаю, как это случилось. Светлые маги…

Похоже, ради разнообразия, об исчезновении Альмара Мэль решил рассказать правду. Арон слушал то, что он и так уже знал со слов мальчишки-Светлого, и продолжал следить за полуэльфом, прокручивая в голове варианты.

— Сейчас время духов, — тем временем говорил Мэль. — До полудня Светлые не смогут покинуть хранимое место…

Что мог использовать Арон против Мэля?

Тени в прошлый раз оказались недостаточно быстрыми.

Стихии?

Они еще медленнее Теней.

Прежний наверняка знал заклинание, способное если не убить моментально, то хотя бы создать вокруг полуэльфа что-то вроде клетки. Что-то такое, что его шаманские амулеты не смогли бы разрушить. Но Прежний продолжал молчать.

Использовать против Мэля сферу Ангун? В руках Светлого мага этот артефакт уже один раз разрушил все шаманские амулеты. Сможет ли Арон повторить это? Хотя… стоит ли ему пытаться? Он ведь использовал сферу Ангун буквально только что, и, хотя его чутье молчало, проклятие сферы могло и зацепиться. Риск. Каждое новое использование сферы было риском… Но и позволить предателю остаться живым и на свободе тоже было риском.

Мэль вдруг прервался на полуслове и уставился на Арона с таким выражением, словно только что осознал что-то важное.

— Арон, летом у тебя не было никакой бороды, ты не успел бы так обрасти до гибели! И эта одежда. Ты не…

Тянуться за сферой времени не было, и Арон ударил Тенями, метя в руки Мэля — не дать тому достать амулеты. Правую руку Тень обвила, но левую Мэль успел отдернуть в сторону, к кошелю.

Доля мгновения — и Арон ощутил пустоту там, где только что была магия…

Бесовы шаманы!

Точно такой же амулет, как тот, который Мэль против него уже однажды использовал! Причем в башне со Светлыми этого амулета у Мэля явно не было, а тут появился.

Ну значит так.

Пусть так.

Там, где только что стоял Мэль, осталась пустота. А потом их клинки столкнулись — с достаточной силой, чтобы выбить рукоять из руки более слабого человека.

Но они с Мэлем были равны.

Удар.

Парирование.

Удар.

Встречная атака.

Удар.

Прыжок в сторону, чтобы пропустить одно жало Мэля и успеть отбить клинком второе.

Жала, если бы достигли цели, вонзились бы Арону в руку, а не в горло. Забавно. Будто бы Мэлю Арон был нужен живым… А может и действительно нужен — Арон ведь так и не узнал, с какой целью Мэль похитил его сына, какую интригу сплел. И жала у полуэльфа были разные, какие с ядом, а какие и со снотворным.

Еще два жала, тоже успешно отбитые, и они замерли друг напротив друга в неожиданной передышке.

— Вот чего стоят все твои сожаления о моей смерти, — Арон укоризненно покачал головой, в то же время внимательно изучая Мэля: как тот стоит, чуть припадая на левую ногу, как держит руки, как дышит. Особенно как дышит — намного тяжелее, чем должен бы после такой короткой схватки.

— Я действительно сожалею, — ответил Мэль, и Арон вновь поразился искренности его голоса. — Но это не значит, что позволю убить себя!

— Нет? Жаль, — Арон вздохнул, наблюдая, как полуэльф поудобнее перехватывает рукоять меча, как чуть меняет позицию. И неожиданно понял. Вернее, одновременно вспомнил и понял. Вспомнил, как мальчишка-Светлый рассказывал о том, как ныне покойный Тенур пинал лежащего без сознания полуэльфа в бок. И понял, почему Мэль устал быстрее обычного, почему сейчас встал так, чтобы уберечь левый бок. Тенур, похоже, сломал ему несколько ребер, возможно даже, что повредил внутренности, а среди амулетов то ли не было лечебных, то ли они еще не подействовали.

Не повезло Мэлю. А Арону, напротив, повезло. Хоть в чем-то ему сегодня повезло.

— Арон, я не предавал тебя! Хочешь, поклянусь духами предков? Или именем Многоликого? Все, что я говорил тебе тогда, правда.

И опять эта искренность — в голосе, во взгляде, в мимике, в позе. Из Мэля бы получился отличный лицедей…

— Я тут немного пообщался с духами твоих предков, — сказал Арон. — Особенно с одним из них, Ведущим Волны. Кстати, он очень похож на тебя. И знаешь, Мэль, теперь я думаю, что твои предки вполне могут принять лживую клятву своего потомка, если она будет дана чужаку, да еще и имперскому магу.

Полуэльф сглотнул, но спорить не стал. Похоже, тут Арон попал в точку.

— А насчет Многоликого — с каких пор его храмы стали строить в Степи? Только клятва богу, принятая в храме жрецом, имеет значение.

На это Мэль тоже ничего не сказал. А пальцы его левой руки, замершей рядом с кошелем с амулетами, шевельнулись — будто начиная выплетать заклинание.

Может и нет, может это было просто нервное движение, но проверять Арон не захотел — слишком много непонятного было как с самим бесовым полукровкой, так и с его бесовыми амулетами.

Их клинки вновь столкнулись.

Удар.

Парирование.

Удар.

Теперь сделать обманный выпад, и, если у Арона получится, Мэль окажется безоружным…

Пальцы левой руки Мэля продолжали выплетать что-то. Арон почти успел довести выпад до конца, когда поток горячего воздуха окружил его. Опалил кожу, а потом, моментально, рукоять меча в его ладони раскалилась.

Он все же довел выпад до конца — борясь с желанием разжать пальцы на рукояти и сбежать от боли.

Увидел, как меч Мэля вылетел у того из руки. Как тот пошатнулся от неожиданности.

И только тогда Арон выпустил раскаленную рукоять, одновременно в прыжке со всей силы ударив полуэльфа в левый бок ногами.

Там, в боку, что-то громко хрустнуло и Мэль, охнув, упал на одно колено. Не давая ему подняться, Арон ударил еще.

И еще.

И еще…

Остановился только когда Мэль перестал вздрагивать от ударов. Лежал неподвижно, уткнувшись лицом в землю. Но еще дышал.

Арон перевел дух. Бросил короткий взгляд на свою правую ладонь — та выглядела, как он и ожидал, куском сырого мяса, который начали поджаривать. Но боль, невыносимая в первые мгновения, уже стала терпимой — похоже, амулет Мэля заблокировал действие магического Дара не полностью, способность исцелять себя осталась.

Меч Арона, брошенный неподалеку, был все еще раскален, даже слабо светился. Впрочем, чтобы прикончить предателя, клинок был не нужен.

Наклонившись, Арон оперся коленом о спину Мэля — на случай, если тот вдруг придет в себя и попытается вскочить, — и сжал руками его голову. Не так уж много сил надо, чтобы свернуть шею не сопротивляющемуся человеку — или полуэльфу. Это он легко мог сделать и с больной рукой.

Сжал в ладонях голову Мэля и повернул.

То есть попытался повернуть.

Его руки словно окаменели на висках полуэльфа.

Неподвижные.

Чужие.

А потом в его голове раздался очень знакомый, очень злой голос Прежнего:

Убивай своих друзей. Моих — не трогай!

Глава 2

Арон застыл на мгновение, потом попытался вновь шевельнуть руками. Когда не получилось, то пальцами. Сначала указательным на правой руке — сдвинуть его хотя бы на долю дюйма.

Ощущение было такое же, как после воскрешения, когда он пытался магичить без доступа к Дару.

Хотя нет, не такое же. Тогда стена между ним и Даром была непроницаема. Сейчас он все еще ощущал свои руки. Чувствовал под пальцами, как у предателя бьется на виске пульс. Чувствовал тепло живого тела — пока еще живого.

Арон сконцентрировал все внимание на верхнем фаланге указательного пальца и…

Вот он шевельнулся.

Вот сдвинулся — пусть и едва заметно.

Вот еще.

Потом также — с большим пальцем. Со средним.

Медленно, отвратительно медленно, но власть над руками возвращалась. Еще немного — и он сможет довести начатое до конца.

Не смей! — в голосе Прежнего прозвучала ярость.

Арон не ответил.

Если убьешь Мэля, я превращу твою жизнь в кошмар! Ты проклянешь тот день, когда занял мое тело.

Власть над руками вернулась почти полностью. Пожалуй, сейчас Арон уже мог свернуть предателю шею.

Не притворяйся, будто не слышишь!

Арон хмыкнул и убрал руки с головы Мэля. Он не очень понимал, почему Прежний все еще считал предателя другом — но про «кошмар» он не лгал. Значит, угроза была реальной.

Слышу, Прежний, слышу. Надеюсь, ты не против, если я всего лишь свяжу твоего друга?

Связывай, — после короткой паузы буркнул Прежний. И в молчании ждал, пока Арон вытаскивал из походного мешка веревку и скручивал Мэлю руки за спиной, а потом, после краткого размышления, закидывал часть оставшейся веревки Мэлю на шею на манер удавки и привязывал ее концы к уже связанным запястьям. Попытается выбраться из пут — начнет душит сам себя. Насмерть не удушит, но желание освободиться пропадет. В том, что полуэльф начнет искать способ сбежать сразу же, как придет в сознание, Арон был уверен.

Ну а теперь побеседуем, — почти с удовольствием обратился Арон к Прежнему.

Власть над руками вернулась полностью, а предатель был пусть не мертв, но хотя бы обезврежен. Конечно, открытие, что Прежний может управлять телом вопреки его воле, портило все остальное, но Арон ожидал чего-то подобного. Не так просто Прежний дал ему доступ к своим воспоминаниям, не так просто вел себя подчеркнуто дружелюбно.

Что ты имел в виду, когда сказал, что можешь превратить мою жизнь в кошмар?

Например, вот это, — мрачно ответил Прежний и сделал что-то. Арон не успел понять, что именно, как реальность перед его взглядом исчезла:

Трещало дерево, гудело пламя.

Дом догорал.

Вот провалилась крыша и часть бревен упала на каменную брусчатку.

Видение размазалось, и Арон моргнул. Вытер рукавом мокрые глаза. Прерывисто вздохнул. Потом повернулся спиной к дому, ставшему погребальным костром для его матери, и побрел прочь.

Один в чужом городе, никому здесь не нужный… Один в городе, в который только что пришла Синяя Чума…

Арон втянул в себя воздух, будто вынырнул на поверхность из глубин озера. Потряс головой, пытаясь избавиться от чувств себя-одиннадцатилетнего, только что ставшего бездомным сиротой. Но чувства упрямо не уходили, горели в душе гневом на судьбу, на людей, на Праматерь. А еще давили тоской по родителям, давили одиночеством и ожиданием собственной смерти — ведь люди вокруг него умирали от Чумы, и он тоже должен был умереть…

Смерть отца и матери. Смерть Тери и Рикарда. Венда. Самые худшие дни твоей жизни — я могу заставить тебя переживать их вновь и вновь, и каждый раз будет как первый, — сказал Прежний. — Ну как, поверил, или дать еще пару примеров?

Ублюдок, — пробормотал Арон, все еще пытаясь отрешиться от старых воспоминаний и чувств.

Ну-ну, братец, не надо. Я, как и ты, рожден в законном браке. Придумай другое оскорбление. — Сейчас, когда Мэлю уже не угрожала немедленная смерть, ярость из голоса Прежнего исчезла, тон сменился на едкий.

По крайней мере ты больше не притворяешься дружелюбным, — пробормотал Арон, игнорируя издевку.

А знаешь, мне даже не требовалось особенно притворятся, — отозвался Прежний. — Мы слишком похожи, а ненавидеть самого себя — верный путь к безумию. Кроме того, я же успел прожить часть твоей жизни, братец. И, как я уже говорил, твоя жизнь мне понравилась.

Если ты мог превратить мои воспоминания в оружие, почему не сделал этого раньше? — спросил Арон мрачно.

По той же причине, по которой не отправил тебе все свои воспоминания разом. Ты бы сошел с ума, а безумие мага ведет к необратимому поражению мозга.

А сейчас тебя это уже не останавливает?

А сейчас ты меня вынудил, — в голос Прежнего прорвалось раздражение. — И ты, и этот остроухий дурень, который начал просить прощения вместо того, чтобы открыть Врата и убраться пока цел.

Хм, — а ведь у Прежнего, впервые за все время, обнаружилось слабое место — Мэль. Надо же! Арон никогда бы не подумал, что полуэльф, не смотря на предательство, дорог его двойнику. Более того, Арон до сегодняшнего дня сомневался, что Прежнему в принципе кто-то по-настоящему дорог. По крайней мере — из ныне живущих.

Впрочем, пока были вещи и поважнее:

Как ты перехватил у меня контроль над телом? И если ты мог сделать это раньше, то чего ждал?

Возникло ощущение, будто Прежний недовольно поморщился. Теперь Арон не только знал, когда тот говорил правду или лгал, но и отчетливо считывал его эмоции.

Ну и чего спрашиваешь, если сам догадался? — голос Прежнего стал еще более раздраженным. — Я же это вижу.

Хочу услышать от тебя.

Вздох.

Человека делают его воспоминания. Когда ты победил в Храме Триады, я понял, что таким, каким я был на тот момент, мне с тобой не совладать. Нужно было измениться. Полностью. По сути — стать тобой. А тебя я собирался превратить в себя.

Да.

Именно так.

Прежний был прав, сказав, что Арон и сам догадался.

И сейчас Арон ощущал лишь злость на самого себя — из-за того, что не сделал этого раньше.

А ведь, после возвращения из Храма Триады, у Арона появилось опасение, что он может стать таким же, как Прежний. Именно это опасение стало одной из причин того, почему он сохранил жизнь Истену и Пратасу. Значит, опасение не было пустышкой, не было создано неспокойной совестью, как ему тогда думалось.

Арону не требовалось спрашивать Прежнего, чтобы понять, почему обмен воспоминаниями менял личность. Да, старые воспоминания сохранялись, но блекли, уходили в глубины памяти, в то время как воспоминания двойника жили на поверхности, более яркие, более живые…

Мэль дернулся и застонал, но в сознание не пришел. Взгляд Арона скользнул по хрипло дышащему полуэльфу и с запозданием мелькнула мысль, что Арон все еще не обыскал его, хотя и собирался — вмешательство Прежнего выбило из головы остальные мысли.

В кошеле на поясе действительно, как он и ожидал, обнаружилось полтора десятка шаманские амулеты. Еще два висели у Мэля на шее на крепких цепочках. По крайней мере Арон предположил, что все это были именно амулеты — никакой магии в них он не ощущал. Да и доступ к Дару все еще не вернулся.

«Прежний, как аннулировать действие амулета, заблокировавшего Дар? Какой-нибудь из этих амулетов может помочь?»

Тот хмыкнул.

«Аннулировать никак. До рассвета это место останется отрезано от доступа к источнику».

«Это место? То есть амулет воздействует не на мага?»

Прежний хохотнул:

«Забавно, да? Маг думает, будто потерял доступ к Силе, а на самом деле ему достаточно отойти шагов на тридцать — и Сила вернется».

«Очень забавно», — буркнул Арон, кинув уже остывший меч в ножны и подхватывая с земли все еще бессознательного полуэльфа. — «Тридцать шагов в любом направлении?»

«Верно», — согласился Прежний, все еще посмеиваясь.

На девятнадцатом шаге вернулись Тени. Еще три шага — огненная стихия. За ней — вода, земля, и, последним, воздух. Двадцать семь шагов — и действие шаманского амулета закончилось полностью. Куда более приятное возвращение Силы, чем летом, когда Мэль впервые опробовал на нем подобный амулет.

Арон опустил Мэля на землю, сел рядом и на всякий случай убрал кошель с амулетами подальше от полуэльфа, пусть даже связанного.

Сколько времени оставалось до полного превращения? Полной замены наших личностей? — спросил он Прежнего.

Прежний не ответил.

Арон криво улыбнулся и повернул Мэля на бок, так что стало видно лицо — и тонкая струйка крови, текущая изо рта. Предатель дышал, но дышал хрипло, надрывно, и слышно было, как что-то хрипит и булькает у него в груди.

Тебе не кажется, Прежний, что одно из сломанных ребер проткнуло Мэлю легкое? — все также криво улыбаясь, спросил Арон. — А может и не одно. Как думаешь, долго он проживет без лечения?

Вспышка гнева от двойника:

Что, решил шантажировать меня его жизнью?

А ты догадлив, — согласился Арон, внутренне готовый к тому, что Прежний «одарит» его еще одним болезненным воспоминанием. Или двумя. Но вряд ли больше — у Мэля в запасе явно оставалось не так уж много времени.

Если я отвечу, ты его исцелишь? — вместо того мрачно спросил Прежний.

Ответишь на все мои вопросы правдиво — исцелю.

Пауза. Долгая пауза — уж о чем там думал Прежний, что взвешивал на внутренних весах — бесы его знали. Но наконец ответил, с явной неохотой, но правду:

До полной замены оставалось от трех до шести недель — смотря по тому, как быстро я бы скормил тебе оставшиеся годы воспоминаний.

Арон втянул воздух. Как мало! Всего несколько недель… И если бы не эта встреча с полуэльфом, план Прежнего бы сработал.

Ты бы дождался полной замены — и что? Убить меня ты бы не смог.

Лишил бы власти над телом, — отозвался Прежний. — Задвинул бы в глубины собственного разума. Ну а потом попытался бы избавиться от твоего духа.

Арон хмыкнул:

Прежде ты признавал, что мог бы принести в жертву собственного сына ради восстановления памяти, а тут возвращение не памяти, а самой жизни. И ты потерял такую великолепную возможность — ради кого? Ради предателя?

Не ради предателя. Ради моего лучшего друга. Хотя… — в голосе Прежнего проскользнуло сожаление, — хотя, честно сказать, я не планировал вмешиваться. Но не смог смотреть, как ты убиваешь Мэля. Не выдержал.

— Не выдержал… На тебя это не похоже, — задумчиво сказал Арон. — Не похоже, потому что это уже не совсем ты. Влияние моей личности?

— Скорее всего, — нехотя согласился Прежний.

А в памяти Арон всплыли слова Кирка, сказанные всего несколько часов назад, слова о маске добряка, которая начала сползать. Вспомнилось, как он чуть не раздавил горло мальчишке-Светлому — ни за что — и удивление собственному равнодушию. Вспомнилось растущее сожаление о том, что он оставил Истена и Пратаса в живых, а не убил, пока была такая возможность.

— Я действительно превращаюсь в тебя, — сказал Арон.

Сейчас, вспоминая свои мысли и эмоции — какими они были всего несколько недель назад — сравнивая с нынешними, он все отчетливей видел разницу. Сам процесс был слишком постепенным, чтобы заметить его изнутри, а вот снаружи, для чужих глаз — очень даже видимым. Даже для Кирка, который вовсе не был образцом милосердия.

А еще, анализируя свои поступки, Арон пытался — и не мог — ощутить хоть что-то, похожее на угрызение совести. Ему не было жаль ни придушенного Светлого подмастерья, ни наемников, которых он отдал мстительным степным духам. И он бы без колебаний убил сейчас братьев Истена и Пратаса, появись такая возможность.

— Эти изменения обратимы? — спросил он Прежнего.

— Понятия не имею. Мне, знаешь ли, не приходилось раньше менять свою личность.

Арон бросил быстрый взгляд на полуэльфа, который дышал так же хрипло, но вроде без видимого ухудшения, и попытался проанализировать свои эмоции дальше.

Альмар?

Нет, в отношении ребенка ничего не изменилось. Он по-прежнему любил сына, ощущал жгучее желание найти его, сделать все, чтобы тот был в безопасности. Готов был идти за ним на край света.

Венд?

И тут тоже ничего не изменилось — друг был все также дорог ему, и чувство вины за то, что Венд в его мире погиб из-за него, это чувство вины не уменьшилось.

Парни, которые пошли за ним в Степь? Он так же, как и прежде, ощущал свою ответственность за них.

Тери? Хотя она не была и не будет его Тери. Но да, он все еще испытывал к ней теплые чувства. Был готов помочь, был готов защитить.

Эрига? Она по-прежнему вызывала в нем почти юношескую влюбленность, казалась идеальной. И он по-прежнему собирался найти ее — как только сын будет в безопасности…

Получалось, влияние личности Прежнего коснулось только его отношения к чужим людям. Их жизнь, страдание и смерть перестали иметь значение.

Что ж, главное, чтобы изменение не пошло дальше. И решение проблемы было простым — не принимать больше никаких воспоминаний Прежнего. Никогда.

Вот только остался вопрос…

Мэль закашлялся, и кровь у него изо рта пошла сильнее.

Лечи его, бесы тебя подери! — рявкнул Прежний. — Он умирает, не видишь?

Арон видел.

Сила из руки, прижатой к груди предателя, потекла привычно. Арон чувствовал, как под пальцами выпрямляются сломанные ребра, вставая на место. Как начинает уходить заполнившая легкое кровь, как дыхание становится чище…

Ты не долечил. Там…

Знаю, что не долечил, — Арон убрал руку с груди Мэля. — Так вот, у меня остался вопрос. Можешь ли ты против моей воли отправлять мне свои воспоминания?

Чувство недовольства от Прежнего.

Могу, — ответил он коротко.

Как мне отказаться их принимать или остановить уже раскрытое воспоминание?

Мэль, начавший было нормально дышать, вдруг захрипел, его тело изогнулось в судороге, а на губах опять запузырилась кровь.

Чтоб ты в Бездну провалился, братец! — в голос Прежнего опять прорвалась ярость. — Лечи его!

— Сперва ответь.

— Поставь любой ментальный щит, соединив с моим мыслеобразом. После этого ни одно мое воспоминание не пройдет — если сам не захочешь его увидеть.

Я могу каким-либо образом остановить свои воспоминания, которые ты посылаешь?

А вот это нет, братец, тут остановить не выйдет, они же твои, — в голосе Прежнего на мгновение проскользнула насмешка, потом интонация стала ледяной: — С вопросами все? Тогда лечи.

Глава 3

Первым, что увидел Мэа-таэль, когда открыл глаза, была бледно-розовая полоса на небе. Рассвет, но ранний, само солнце еще не появилось.

Мэа-таэль шевельнулся — с опаской, ожидая боли, — но боль не пришла. Более того, чувствовал он себя полным сил и энергии, как будто после самого лучшего отдыха. Знакомое ощущение, которое могло означать только…

— Очнулся? Давно пора, — сказал рядом знакомый голос.

Мэа-таэль повернулся на звук — и с запозданием понял, что руки его скручены за спиной так, что каждое неосторожное движение удавкой давит на горло. Значит, хотя Арон его исцелил, о доверии речь не шла.

Но ведь не убил!

Это был хороший знак.

Наверное…

Мэа-таэль перекатился на бок и неловко сел, подобрав под себя ноги. Сел так, чтобы видеть Арона, который расположился напротив. Кошель с амулетами лежал у бедра мага, крепко завязанный, да еще и окутанный Тенями. Значит, Сила к Арону вернулась. И, судя по отсутствию солнца над горизонтом, Сила вернулась не потому, что амулет перестал действовать, а потому, что Арон ушел с места, где Источники магии оказались заблокированы.

Значит, маг либо догадался, как амулет действует, либо вспомнил.

Мэа-таэль шевельнул пальцами правой руки — руки были связаны только в запястьях, так что пальцами шевелить получалось, — пытаясь призвать тот единственный амулет, который он успел вложить в шов рукава куртки до появления Арона.

— Не дури, — негромко предупредил маг, словно мог видеть сквозь Мэа-таэля.

Или и впрямь мог?

Полуэльф решил отложить попытку дотянуться до амулета — все равно особо не поможет. Потом подумал о том, как бы убедить Арона в своей верности, полезности и незаменимости именно в живом виде, а не в мертвом… Но веских аргументов в голову не пришло. Вообще никаких аргументов не пришло. В голове было пусто, будто в чугунном котелке после ужина.

— Почему ты меня еще не убил? — спросил прямо. Единственная реалистичная версия, которая у Мэа-таэля появилась, заключалась в том, что Арону нужно было что-то узнать, а мертвецов не допросишь.

Арон, до того рассматривавший его с непроницаемым выражением, криво улыбнулся.

— Оказалось, что часть меня все еще считает тебя другом.

Мэа-таэль моргнул, уверенный, что ослышался. Но нет, в голове не звенело, на звуковые галлюцинации фраза не походила. Арон между тем тяжело вздохнул, словно расстроенный тем, что эта дружелюбная часть не позволила ему от Мэа-таэля избавиться.

— Никак не могу решить, что с тобой делать, — сказал с сожалением.

— Развязать и отпустить? — спросил полуэльф с надеждой.

Арон рассмеялся, будто услышав забавную шутку. Хотя, наверное, это и была шутка, только не очень забавная — по крайней мере для Мэа-таэля. Потом Арон вскочил на ноги — не забыв подхватить кошель с амулетами — сделал несколько шагов в сторону, развернулся. Вернулся к Мэа-таэлю и встал, нависая над ним, все так же сидящим на земле.

— Даже если я сумею поверить в то, что ты не предавал меня… А я, как ни стараюсь, поверить в это не могу. Но даже если ты действительно пытался спасти Альмара и не замышлял ничего иного… В любом случае ты оставил меня одного, потерявшего память и окруженного врагами. Ты украл моего сына. Ты лгал мне, наплевав на все клятвы. Наплевав на то, что дважды должен мне свою жизнь. Убить тебя после такого — самый разумный поступок! Единственный разумный поступок… Ну вот скажи мне, какой толк от тебя живого? Какая польза? А, Мэль?

Спросил и замер, выжидательно глядя на Мэа-таэля, который только с запозданием сообразил, что вопросы про толк и пользу риторическими не были. Словно бы Арон желал получить хоть какие-нибудь доказательства того, что, оставляя Мэа-таэлю жизнь, поступает правильно.

И что ответить?

Обязательно надо было что-то ответить.

Если реальной пользы нет, ее следовало придумать.

Только вот в голове так и звенела пустота — похоже, Мэа-таэля сегодня слишком много били и выбили из головы все умные мысли. Даже магическое лечение не помогло.

И, сдавшись, Мэа-таэль вздохнул.

— Не знаю. Понятия не имею, какая тебе от меня может быть польза.

Арон посмотрел на него долгим взглядом, потом сел рядом, положил ладонь на лежащий неподалеку камень. Мгновение — и тот рассыпался под ладонью мага мелким песком. Еще мгновение — Мэа-таэль даже с расстояния в фут почувствовал обжигающий жар — и песок потек, превращаясь в лужу жидкого полупрозрачного стекла. Третье мгновение — жидкое стекло разделилось на три части и поднялось наверх, принимая форму шаров идеально правильной формы. Жар схлынул, потянуло пронизывающим холодом.

А в руке Арона словно из ниоткуда возник нож, который через мгновение оказался прижат к горлу Мэа-таэля.

— А как же твоя часть, которая не хочет меня убивать? — спросил полуэльф торопливо, чувствуя холод стали, а потом, когда нож разрезал кожу, мгновенный укол боли.

Рука Арона, держащая нож, замерла, он мрачно усмехнулся, но ничего на это не сказал. Потом сделал движение другой рукой, и Мэа-таэль ощутил знакомое прикосновение овеществленных Теней.

Тени зажали его голову в одном положении, не позволяя ею шевельнуть. На редкость неприятное ощущение. Потом полуэльф увидел, как в воздух поднялся один из созданных Ароном стеклянных шаров, оказавшийся полым внутри, с круглым отверстием наверху, и прилетел магу в левую руку. Мэа-таэлю пришлось скосить глаза, чтобы увидеть, что именно Арон собрался с ним делать.

Арон поднес шар к порезу на шее Мэа-таэля и наполнил кровью. Сразу после этого стенки шара поднялись и закрыли отверстие, так что кровь Мэа-таэля оказалась запечатана внутри. То же самое Арон проделал с двумя другими шарами, после чего отправил их все в свою походную сумку, небрежным прикосновением залечил порез, отодвинулся от Мэа-таэля и отозвал Тени.

— Это все зачем? — спросил полуэльф.

— Мой поводок ты обрезаешь, но свою кровь изменить не сможешь. Небольшая гарантия, что во второй раз ты меня не предашь.

— Арон…

— Да-да, я помню, ты не предавал, и вообще ты верность и искренность во плоти. — Арон снова мрачно усмехнулся.

Мэа-таэль вздохнул, потом подумал, что «небольшая гарантия» была отличным знаком, знаком, что Арон действительно решил не убивать его. Более того, решил отпустить… Хотя развязывать все еще не торопился.

Вот только зачем ему кровь? Мэа-таэль знал, что кровь позволяла магам находить людей. Но и только. Или же ее можно было использовать иначе? И Арон знал такой способ?

— Время у нас есть до полудня, — сказал тем временем маг. — Расскажи мне об Альмаре.

— Что рассказать? И почему до полудня?

— Потому что в полдень мой резерв восстановится полностью, — Арон пожал плечами. — А рассказать тебе нужно все, что случилось за месяцы, прошедшие с похищения. Начинай, я слушаю.

— Может хоть удавку уберешь? Неудобно, — Мэа-таэль понимал, что нарывается, но ведь действительно было неудобно…

— Да неужели? — Арон хмыкнул, не выказывая никакого желания удавку убрать или хотя бы ослабить. — А мне, знаешь, было неудобно, когда жрецы Гиты меня убивали. Очень неудобно.

— Злопамятный ты, — пробормотал полуэльф, пытаясь устроить руки так, чтобы веревка меньше давила на горло. Слова Арона кольнули знакомым угрызением совести — сейчас, правда, изрядно приглушенным фактом воскрешения мага. Но что ему было делать? Опять просить прощения? А толку?

— Память у меня хорошая, — согласился Арон. — Так я жду.

— Арон, скажи, ты вспомнил? Все вспомнил?

Если к Арону вернулась память, но он все равно искал сына, забросив остальные дела, то, может быть, Мэа-таэль был неправ тогда, может быть маг и не собирался приносить Альмара в жертву ради своего восстановления, и все это было огромным недоразумением, и свое видение Мэа-таэль тоже расшифровал неправильно, и…

— Не зли меня, Мэль, — произнес Арон мрачно, и глаза его нехорошо блеснули, — сейчас вопросы задаешь не ты.

Значит не скажет. У Мэа-таэля было только одно свидетельство того, что память к Арону действительно вернулась — тот факт, что он знал, как действует амулет, блокирующий доступ к магии. Но это могло объясняться и иначе — Арону это мог кто-нибудь рассказать, может — шаман, может — другой маг или даже обычный человек, использующий, как сам Мэа-таэль, шаманские амулеты. И тогда причина, по которой Арон желал найти ребенка, оставалась именно такой, какую Мэа-таэль предположил в самом начале…

Наверное, Мэа-таэль молчал слишком долго, потому что Арон чуть шевельнул пальцами и удавка, накинутая Мэа-таэлю на шею, дернулась и болезненно сдавила ему горло.

…Пожалуй, если Мэа-таэль расскажет Арону о путешествии с Альмаром, ребенку это никак не повредит…

Арон слушал рассказ молча, и только когда история дошла до найденных черепов бесов, остановил Мэа-таэля и велел подробнее рассказать о находке и о том, что сказали шаманы, которым он находку показал.

— Да ничего особенного. Просто забрали у меня черепа, чтобы передать Верховному Шаману. А, и еще одна старая шаманка несколько раз пробормотала «атша тайке».

— То есть время хаоса, — маг поморщился. — Опять это бесово время хаоса!

Значит, туурский язык Арон помнил. Еще одна монета в копилку того, что память к нему вернулась. Хотя — может быть он помнил его и летом, даже после своего неудачного эксперимента? ...