Максим Горький О религии Сборник

От издательства

Великий пролетарский писатель и революционер, родоначальник социалистической литературы Алексей Максимович Горький был и великим атеистом, воинствующим безбожником, непримиримым врагом мракобесия.

Он не был узким богоборцем, временным противником церкви, какими были многие писатели дооктябрьской России. Борьба Горького против религии, его ненависть к мракобесию вытекала из самых основ его пролетарского мировоззрения.

Сын народа, выходец из самых низов, Максим Горький видел, какую гнусную роль играет религия в деле порабощения и угнетения народа. Он видел, как церковь шла всегда вместе с самодержавием, вместе с помещиком и капиталистом против народа, как она своей проповедью смирения и покорности обезоруживала народ, тушила его ненависть к угнетателям.

Еще в своих ранних рассказах Горький резко выступал против поповской проповеди смирения и противопоставлял церковному идеалу «людей-слизняков», безропотных обывателей, галерею людей с сильными характерами и мятежными душами, людей, не желающих мириться с окружающей действительностью. Пусть это еще не сознательные борцы, не идейные противники капитализма. Их протест еще не осмыслен. Но они глубоко ненавидят окружающую их жизнь, где человеческая личность унижена, оскорблена, где царит полицейская нагайка и поповский крест. Огромная любовь к народу, горячее желание видеть народ раскрепощенным от экономического рабства и духовной кабалы — вот истоки горьковского атеизма.

Горький видел и знал, как помещичье-буржуазный строй губит и калечит народ, уродует человеческую личность, душит и коверкает все лучшие стремления человека. «Жутко вспомнить, — писал Горький, — сколько хороших людей бестолково погибло на моем веку! Все люди изнашиваются и погибают, это естественно; но нигде они не изнашиваются так страшно быстро, так бессмысленно, как у нас на Руси…» («В людях»). Он видел, как в старой России, этой «тюрьме народов», удушается каждая свежая мысль, передовая идея, прогрессивное начинание, как гибнут в неравной борьбе лучшие люди народа, бессильные в своем индивидуальном протесте против самодержавия. Церковь же освящает и благословляет эти мерзости, прикрывает тогой святошества мерзкие дела капиталистов и помещиков, надевает на звериный лик самодержавия маску кротости и милосердия.

Горький с ранних лет выступил против религии и церкви и остался до конца дней своих непримиримым врагом религиозного мракобесия. Вот почему дворянско-буржуазная Россия с ее несчетной армией попов и мракобесов смертельно ненавидела Горького, беззаветного друга трудящихся и борца против рабства.

Горький вышел из народа и остался до конца дней своих подлинным сыном народа, его лучшим художником-творцом.

«Для того, чтобы ядовитая, каторжная мерзость прошлого была хорошо освещена и понята, — говорил Горький, — необходимо развить в себе умение смотреть на него с высоты великих целей будущего».

Эту очень верную мысль он усвоил еще в ранние годы, когда искал в России ту силу, которая способна выйти на борьбу против «мерзости прошлого» и победить ее! Этой единственной силой был революционный пролетариат и его авангард — ленинская партия, ведшая ожесточенно и до конца последовательно борьбу против буржуазно-помещичьего строя. К ней и примкнул Алексей Максимович Горький. Революционный пролетариат, его партия, дружба с великими вождями пролетариата — Лениным и Сталиным — оплодотворили горьковский талант, придали его творчеству последовательно-революционное направление.

Дружба с Владимиром Ильичем оказала огромное влияние на мировоззрение Горького. Она помогла ему изжить временно разделявшиеся им в годы реакции (1908–1912) ошибочные взгляды группы так называемых «богостроителей», пытавшихся придать научному социализму характер религиозного верования и примирить материализм с идеализмом.

Эта реакционная проповедь «богостроительства», смыкавшаяся с антипартийной, антиленинской практикой ликвидаторов-меньшевиков, отзовистов и «впередовцев», наносила огромный вред революционному движению пролетариата, и Ленин выступил против нее со всей присущей ему страстью и непримиримостью.

Прямая и резкая критика, дошедшая до Горького вместе с теплотой ленинских писем, оказала огромное влияние на идейные позиции Горького. Он порывает с группой «богостроителей» и становится на путь последовательной борьбы против идеализма и поповщины, против всех врагов пролетариата.

В дальнейшем дружба с Лениным, а впоследствии и со Сталиным, еще более обогатила творчество Горького, укрепила его марксистское мировоззрение и поставила его в передовые ряды революционного пролетариата. Горький стал одним из крупнейших мыслителей нашего времени, к голосу которого прислушивается передовое человечество всего мира. Горький вместе с Ромэн Ролланом, Анри Барбюсом и др. становится грозным противником мирового мракобесия и его самой реакционной разновидности — фашизма.

В своих художественных произведениях и публицистических статьях, в полных страсти речах и письмах громит Алексей Максимович современных каннибалов — фашистов, этих человеконенавистников и душителей культуры. Он еще и еще раз подчеркивает гнусную роль союзницы фашизма — церкви, благословляющей страшные преступления фашизма перед человечеством, благословляющей большие и малые войны, предпринимаемые фашистскими людоедами. Горький бичует также буржуазных интеллигентов Европы, слюнявых пацифистов, мешающих борьбе пролетариата и выступающих против единственной страны гуманизма и культуры — СССР.

«Почему вы не протестуете, — спрашивает он их, — против такого государственного порядка, который разрешает ничтожному количеству и разрушенному морально меньшинству распоряжаться жизнью большинства, отравлять его своими пороками, держать в условиях нищеты и невежества, ставить на поля битвы миллионные нации для взаимного истребления, бессмысленно тратить на вооружение огромные количества металла и других сокровищ земли, сокровищ, которые принадлежат трудовому народу и должны обеспечивать его будущее» («Гуманистам»).

Борясь с мракобесами и их оруженосцами из буржуазной интеллигенции, Горький становится одновременно центром притяжения для действительно прогрессивной интеллигенции всего мира, знаменем подлинной культуры, выразителем высших идей социалистического гуманизма.

Гуманизм Горького не похож на гуманизм многих европейских буржуазных интеллигентов, которым стало «совестно» за зверства своего класса.

Человеколюбие Горького уходит своими корнями в народ, в толщи народных масс, с которыми он был связан кровной и неразрывной связью. Сын народа, выросший в нужде и лишениях, Горький видел, как церковь веками творила свое подлое дело, убаюкивая народ фарисейской проповедью «человеколюбия и милосердия». Содействуя закабалению человеческой личности, помогая капитализму натравливать одни народы на другие, благословляя братоубийственные войны, где льются потоки человеческой крови, церковь одновременно проповедывала лицемерные идеалы всепрощения и любви к ближнему.

Вот почему революционный гуманизм Горького, его борьба за подлинное раскрепощение человеческой личности были всегда направлены против лицемерно-поповского ханжества.

Горький с ожесточением дрался против церковной проповеди аскетизма, отказа от земных радостей, умерщвления плоти и т. п. Он противопоставил этому свой девиз «человек — это звучит гордо», свою пламенную веру в человека, в его радостное, счастливое будущее. «Не только тем изумительна жизнь наша, — писал он в своей повести „Детство“, — что в ней так плодовит и жирен пласт всякой скотской дряни, но тем, что сквозь этот пласт все-таки победно прорастает яркое, здоровое и творческое, растет доброе — человечье…»

Эта вера в человека, любовь к страждущему и трудящемуся человечеству освещали внутренним огнем всю жизнь и творчество великого художника и гуманиста Горького. «До поры, — писал он, — пока мы не научимся любоваться человеком, как самым красивым и чудесным явлением на нашей планете, до той поры мы не освободимся от мерзости и лжи нашей жизни. С этим убеждением вошел я в мир, с ним уйду из него и, уходя, буду непоколебимо верить, что когда-то мир признает: святая святых — человек». Во имя этой любви к человечеству Горький остро ненавидел его врагов и призывал к их уничтожению. «Если враг не сдается, — его уничтожают».

Вместе со своим народом Горький остро ненавидел и страстно боролся против троцкистских бандитов, этих гадин, пытающихся отравить нашу радостную жизнь бешеным ядом прошлого. Он верил и знал, что советский народ, руководимый великой партией Ленина-Сталина, не даст реставраторам капитализма надеть на шею трудящихся ярмо рабства и мракобесия, что он сметет с лица земли своих врагов.

Горький умер в дни, когда свободный советский народ готовился принимать великую Сталинскую Конституцию. Оглядываясь назад, сравнивая нашу прекрасную родину с ненавистной царской Россией, Горький с гордостью говорил о той гигантской работе, которую проделал рабочий класс России, руководимый большевистской партией, класс, освобожденный от рабства и эксплоатации.

Ему, отдавшему всю свою жизнь и творчество делу освобождения пролетариата, было радостно видеть, как на советской земле утвердилась счастливая, радостная жизнь, как расцвела человеческая личность, как впервые в истории мира забота о человеке стала высшим законом советского государства и общества.

Горький умер с твердой верой в торжество коммунизма, в победу социалистической культуры над фашизмом и мракобесием.

В настоящей небольшой книге собраны статьи, отрывки из художественных произведений и отдельные высказывания Горького о религии. Ими, разумеется, не исчерпывается атеистическое наследие Горького. Но и собранные здесь статьи, письма и высказывания Горького обогатят молодого читателя изумительными по своей глубине мыслями и помогут комсомольским пропагандистам в их антирелигиозной работе.

I. Статьи, речи, письма

Не в боге разум, а в человеке^[1]

Сотни лет церковь усердно вбивала в головы рабочего народа, что бог — всемогущ, что в нем «воплощен» высший разум и что все создано именно этим премудрым разумом. Но ведь и для малого ребенка ясно, что это сказка.

Не будем говорить о том, что бог, создавший людей будто бы «по образу и подобию своему», создал их разноцветными: белых европейцев, черных негров, желтых китайцев, красных индейцев Америки, что все люди говорят на разных языках, не понимают друг друга, да и самого бога понимают различно, а это различие понимания возбуждает среди людей взаимную вражду, кровопролитие, погромы и грабежи. Все это, как будто, не очень мудро и совсем не «хозяйственно».

Но еще более ясно будет нам, что бог — плохой творец и «хозяин», если мы поставим перед собой несколько простых и вполне законных вопросов, например:

Почему бог создал землю не из одного чернозема, а из мало плодородных супесей, суглинков, зачем созданы болота, солончаки и бесплодные песчаные пустыни? Почему нужно, чтобы в одной стране вырастал только мох, а в другой круглый год земля родит крестьянину хлеб, овощи, плоды? Зачем созданы комары, вши, клопы, мухи, овода, мыши, суслики и всякие другие вредители, пожирающие десятки тысяч тонн зерна? Зачем создано такое обилие сорных, вредных трав, которые зря истощают соки земли? Зачем каменный уголь спрятан глубоко в землю? И вообще зачем жизнь и труд существ, созданных будто бы «по образу и подобию» разумнейшего, многомилостивого и доброго существа, — зачем их труд так отягчен, а сами они так неразумны, завистливы, жадны, жестоки?

Таких простых и совершенно законных вопросов можно поставить не одну сотню. И на все эти вопросы есть только один ответ: не в боге разум, а в человеке. Бог выдуман — и плохо выдуман! — для того, чтобы укрепить власть человека над людьми, и нужен он только человеку-хозяину, а рабочему народу он — явный враг.

Все истинно мудрое — просто и понятно.

Владимир Ленин, человек простых и потому великих мыслей, сказал: «Религия — дурман для народа».

Вот это — простая, ясная мысль, правду ее утверждает вся жизнь трудового народа, вся история постепенного порабощения хозяевами его воли и разума. Эта мысль должна освободить разум крестьян и рабочих от вредного влияния учения церкви, должна внушить рабочему народу сознание его внутренней свободы, его права быть единственным владыкой и устроителем земли, полным хозяином всех продуктов своего труда.

О смерти и загробной жизни

(Из статьи «Ответ»)^[2]

Представление о том, что вне человека существуют иные, разумные силы, возникло из первобытного хаоса природы тогда, когда разум был ничтожно вооружен опытом и поэтому сам ничтожен. В ту пору, если камень оторвался от горы и покатился вниз, человек не понимал, какой силой камень приведен в движение, ему казалось, что все виды и формы движения возбуждаются на земле и над землей силами, понять которые ему не доступно. Испуганный одними явлениями природы, обласканный другими, он обоготворил все, чего не понимал, обоготворил даже и смерть — силу, прекращающую всякое, видимое глазом, движение.

…Как все явления нашего мира, — смерть есть факт, подлежащий изучению. Наука все более пристально и неутомимо изучает этот факт. Изучать, значит — овладевать.

У смерти есть свои заслуги перед жизнью, — она уничтожает все изработанное, отжившее, бесплодно обременяющее землю. Укажут, что смерть не щадит детей, силу, которая еще не развилась, и часто убивает взрослых, которые еще не успели изработать силы свои. Нередко люди, прекрасно одаренные, социальноценные умирают в молодости, а пошляки и болваны живут до глубокой старости, попугаи — до ста лет и более. Все это — так. Но эти печальные факты объясняются вовсе не «слепой, стихийной, непобедимой силой смерти», а нездоровыми и гнусными условиями социально-экономического характера. Причиной преждевременной смерти людей социально-ценных служит обыкновенно физическое переутомление, а оно является результатом хищнического, «хозяйского» отношения к человеку только как к рабочей силе, которую надобно «использовать» скорее, чтоб ее не использовал другой хозяин. Известно, что десятки тысяч рабочих и служащих преждевременно изнашиваются и погибают от цинически-подлой и — весьма часто — бессмысленной напряженной эксплоатации их сил.

Люди умирают от холеры, тифа, малярии, туберкулеза, чумы и т. д. Но ведь не обязательно, чтоб в «культурных государствах» существовали микробы, возбуждающие эти болезни. Не обязательно, чтоб вокруг великолепных городов существовали плотные кольца грязных окраин, где дома набиты людьми, как выгребные ямы мусором. Роскошные гостиницы не так социально важны, как важны хорошие больницы. Очень неловко повторять азбучные истины, но, видимо, это необходимо делать в интересах малограмотных людей.

Сторонникам и защитникам «культурной» власти капиталистов приходится убеждать самих себя в том, что если вошь кусает задницу, так в этом виновата не вошь и не задница, а — «закон природы». Нет, виновата именно мещанская задница, привыкшая сидеть спокойно, удобно и на мягком, — ведь это ею созданы и охраняются условия, допускающие существование вшей, блох, микробов, нищеты, грязи, безграмотности, суеверий, предрассудков и всего, чем болеет мир трудовой бедноты, непрерывно работающей для удобства мещанской задницы.

Но вот в Союзе Советов лишь только начали улучшать социальные условия воспитания детей и охраны материнства, а уже детская смертность немедленно понизилась и все понижается. А здоровье рабочих становится прочнее благодаря системе отпусков, «домам отдыха» и т. д.

Известно, что «культурные государства» великодушно не щадят средств на производство ружей, пушек, танков, аэропланов, взрывчатых веществ, ядовитых газов и всего, что предназначается для массового истребления людей. Стоимость человекоубийства все возрастает, поглощая тысячи тонн золота, добытого рабочими, собранного в форме налогов с людей, которые за это будут расстреляны, взорваны, отравлены, потоплены в морях.

Фабриканты пушек, пулеметов, динамита, иприта и прочих прелестных вещиц, назначенных для массового убийства, готовятся к будущей международной бойне так же усердно, — но, разумеется, более солидно и обдуманно, — как средневековые бароны Европы, решив ограбить богатый Восток, готовились к завоеванию Иерусалима, к «освобождению гроба господня». Разница та, что для современных «рыцарей без страха и упрека» Иерусалим помещается на тех улицах городов, где сосредоточены банки, а «гроб господень» — в сейфах.

Вот — работа на смерть, вот куда должны направить свое внимание и свое тяготение к философии молодые люди, чрезмерно чувствительные к неудобствам жизни в Союзе Советов, — к неудобствам жизни, которая только-что начинает строиться в новых формах. Мне кажется, что чувствительность к личным неудобствам, обидам, несчастиям у многих юношей развита слишком болезненно. Это — плохой признак, это признак слабо развитой жизнеспособности. Жизнь требует людей сильных и выносливых.

А смерть не так вредна тем, что она убивает не доживших до полной затраты сил на дело жизни, — здесь люди могут ограничить силу и работу ее, если они будут более внимательно и бережно относиться друг к другу, если начнут более щедро тратить средства на охрану здоровья, на гигиену, санитарию, на изучение причин болезней. Наука победила оспу, холеру, дифтерит, чуму, — эпидемические заболевания, от которых преждевременно погибали десятки тысяч людей. Медики становятся все более опытными и удачливыми борцами против смерти.

Смерть вредна тем, что, внушая людям страх перед нею, вынуждает некоторых тратить ценные силы свои на «умозрительное» философское исследование «тайны смерти». Но философия даже горчишника не выдумала, а горчишник и касторовое масло в деле борьбы против смерти значительно полезнее философии Шопенгауэра^[3] или Э. Гартмана.^[4]

Смерть вредна тем, что из страха перед нею воображение людей создало богов, «потусторонний мир» и такие бездарные выдумки, как рай и ад. Но мы давно уже достигли того, что «смертные» люди наши — горные инженеры, шахтеры, кузнецы — искуснее подземного бога Вулкана, а электротехники — могущественнее и полезнее для жизни, чем Юпитер,^[5] бывший владыка молний и громов.

«Потусторонний мир» находится в темной области наших эмоций, которые все еще не очень сильно отличаются от эмоций первобытного человека, потому что страх смерти главенствует над ними вместе с хаотической работой «инстинкта продолжения рода», безрассудная деятельность которого тоже возбуждается страхом смерти…

Надо ли говорить о том, что «рай» — очень глупая выдумка жрецов и «отцов церкви», выдумка, назначение которой заплатить людям за адовы мучения на земле мыльным пузырем надежды на отдых в другом месте? Кроме этого, рассчитывается, что мечта о райском благополучении в небесах несколько затемнит и даже погасит в глазах бедняков соблазнительно-радужный блеск жизни богатых на земле.

Смерть вредна тем, что на страхе перед нею основаны религии…

Жрецы и церковники, уничтожив религиозное творчество как искусство, создали из религиозных представлений народа бездарные и устрашающие системы морали. Этим они надолго задержали свободное развитие мысли, миропознания, фантазии, воображения.

Особенно пагубное влияние на рост культуры имело христианство, наполнившее мир демонами, в которых оно превратило древних, созданных человеком человекоподобных богов. Оно же создало десятки тысяч невежественных монахов, которые, в страхе перед силою демонов, проповедывали людям отречение от мира, заражали их мрачными суевериями, а тех, чья мысль противоборствовала изуверскому аскетизму^[6] и уродующему гнету церкви, признавали плененными демонами, еретиками, колдунами, ведьмами и жгли их живыми на кострах. Ни одна из религий, кроме христианства, не додумалась до установления «святой инквизиции», которая, действуя на протяжении почти семисот лет, сожгла на кострах не одну сотню тысяч «еретиков» и «ведьм» и несколько сот тысяч подвергла менее тяжким карам. Несмотря на прославленный «гуманизм» христианства, инквизиция была уничтожена Наполеоном Бонапарте в Испании только в 1800 г., а в Италии — в 1808 г., но и после этого ее пробовали восстановить. Изуверская, беспощадная борьба христианской церкви против науки, — самое позорное явление в истории Европы, — еще и до наших дней не освещена с достаточной полнотой и ясностью. Моральное одичание культурных людей, привитое им церковью, всего лучше видно на таком факте: в годы империалистической бойни христиане-немцы молились: «Боже, накажи Англию!» О том же и тому же богу молились англичане, французы, русские, молились «богу любви» о помощи в деле человекоубийства.

Надеюсь, что на вопросы некоторых моих корреспондентов о «ценности», о «необходимости» религии, о «религии, как основе житейской морали», и, наконец, как «утешении», я ответил достаточно определенно. Что касается «утешения», так я уверен, что наиболее полно утешает человека его разумный труд.

Вообще же все в нашем мире очень просто, все задачи и тайны разрешаются только трудом и творчеством человека, его волею и силой его разума.

И все осложняется, затемняется только «лукавым мудрствованием» умников, которые хотят оправдать позорную действительность и примирить людей с нею.

Нам пора признать, что, кроме разума человека, иных разумных сил в мире не существует, что наш, земной, мир и все наши представления о вселенной организованы, организуются только нашим разумом. Вне его воздействия существуют: движение ледников, ураганы, землетрясения, засухи, непроходимые болота, дремучие леса, бесплодные пустыни, звери, змеи, паразиты, — вне человека существует только хаос и безграничное пространство, наполненное хаосом звезд, хаосом, куда разум человека, его инстинкт познания внес и вносит стройный порядок так же успешно, как строит он порядок на своей земле, осушая болота, орошая пустыни, прорезывая горы дорогами, истребляя хищных зверей и паразитов, хозяйственно «упорядочивая» свой земной шар.

Возможно, что мы тоже не так понимаем сущность сил природы, но мы уже не подчиняемся им, а властвуем над ними, и они покорно служат нам. Если это не может «утешить» пессимистов, их может утешить уже только логический и практический вывод из их чувства недоверия к силам культуры, из их отвращения к жизни. История культуры говорит нам, что знания, которые выработаны трудом людей, накоплены наукой, все растут, становятся глубже, шире, острей и служат опорой для дальнейшего бесконечного развития наших познавательных способностей и творческих сил. Отсюда следует, что для быстрого и успешного роста культуры мы должны хорошо знать ее историю.

Пролетарская ненависть^[7]

На протяжении многих веков «духовные вожди» буржуазии, ее церковь, ее школы непрерывно и красноречиво, искренно и лицемерно утверждали веру в творческие силы христианской, гуманитарной культуры ростовщиков, банкиров, фабрикантов, лавочников. Учили: веровать в бога, надеяться на лучшее будущее за гробом, любить ближнего, как самого себя. В поучениях этих хитроумие грамотных не всегда спекулировало в надежде на глупость невежд, ибо довольно часто «мыслившие о мире в целом, о тайнах жизни» — т. е. о бесконечно разнообразных изменениях материи, основного вещества всех явлений жизни — мужественно признавались, что они не видят смысла бытия. Другие мыслители, занимаясь исследованием социальных — трудовых и торговых — взаимоотношений людей, столь же мужественно утверждали, что как было, как есть, так и будет вовеки веков и до конца мира. В общем же весь смысл умственной деятельности буржуазии всецело характеризуется словами «Коммунистического манифеста»: «Господствующими идеями любого времени были всегда лишь идеи господствующего класса».

Эти идеи — отличнейшие темы для комедии.

В тысячах церквей Европы буржуа всех ее государств молились «единому христианскому богу», «мир — мирови твоему даруй!» В 1914 году немцы начали умолять его о помощи в благочестивом деле разгрома французов и англичан, а эти последние страстно умоляли того же бога помочь им уничтожить немцев. Существуй бог — трагикомическое положение его было бы глубоко смехотворно. ...