Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Купить эту книгу в ЛитРесСводные влюбленные Лана Кохана
1
«Я вас, люди, не понимаю. Если вы любите кого-то, вы боитесь, чтоб он узнал об этом. Но когда оказывается, что вы ему тоже небезразличны, вы жалеете о потерянном времени. А если завтра ваша планета взорвется?» Альф
Макс, 2 года
Я долго просил самолетик на свой третий день рождения. Бадди подарили его пару недель назад. У него он желтый с красными полосами по бокам, а мне хотелось голубой с белыми. Мы собирались устроить соревнования. — Она лучше, чем самолетик, — говорила мама. — Она может летать? — Я поднял что-то похожее на ногу. И почему родители смеются? Это был серьезный вопрос. — Будет тебе самолет, сынок, — пообещал папа. — До дня рождения ведь еще три дня. — Ты только взгляни на нее. — Мамины руки гладили меня по спине. — Какая она хорошенькая. Она похожа на кашу, которую бабушка давала мне утром. Я придвинулся ближе к розовому свертку, чтобы понюхать. Да, даже пахнет молоком. — Это Полетт, — сказал папа, касаясь моего плеча. — Пок? — нахмурился я. — Пот? — Полетт. — Поет? Папа вздохнул, а мама села на пол рядом со мной. — Скажи: «Этти», — предложила она. — Эти. Этти. Мама улыбнулась мне и обернулась к неудачному подарку на день рождения. Почему она и ей так же улыбается? — Для тебя она «Этти». — Мама погладила что-то похожее на руку. — Теперь у тебя есть сестренка, Макс. Petite soeur [1]. Я наклонился, чтобы еще раз оценить подарок. Нет, надо все же попросить их вернуть ее в магазин в обмен на самолет. Потянулся к маминой руке на розовом одеяле. Хотел забрать ее — пусть лучше гладит меня. Что-то похожее на ладошку уткнулось мне в грудь, и эта «сестренка» засмеялась. Совсем как куклы девочек в нашем детском саду. Хотя нет, приятнее. — Пливет, Этти, — сказал я ей.
Макс, 4 года
Думаю, наш кот ненавидит Этти. Я бы ненавидел, если бы она меня так тягала за хвост. — Давай, mon petit [2], иди ко мне, — просила мама сестру, махая руками. Она никак не может смириться, что в нашей семье из детей только я могу ходить. Однажды ей надоест уговаривать Этти, она бросит эту безнадегу и снова будет любить меня как раньше. Только меня. — Пусти Пончика, mon petit. Мама пригрозила ей пальцем. Хотя, возможно, это было коту, который пытался укусить Этти. Долго же он терпел. — Ну же, Полетт. — Хочешь, я к тебе приду? — спросил маму. — Иди, родной, — улыбнулась она и раскрыла для меня руки. Я не просто пришел — я прибежал. Мне хотелось напомнить, какой у нее способный сын. Мама погладила меня по голове и прижала к груди. Когда-то я видел, как она делала так же с Этти, только тогда на ней не было футболки. Интересно, так объятия еще теплее? Может, попросить ее прижать так же и меня? Мама дернулась и немного задела меня плечом, когда закричала: «Генри!». Она мягкая, поэтому я не ударился и обернулся посмотреть, зачем зовет папу. Кот был в том же шоке, что и я, когда увидел, как Этти начала передвигать ногами к нам с мамой. Я ждал, что она вот-вот упадет и снова будет вытирать пол своим платьем, но она шагала все быстрее. Мамины крики стали громче, и я отполз от нее, чтобы не остаться глухим, как Бадди. Папа сказал, это мешает ему понимать, что говорят все вокруг. Но даже если бы я оглох, Бадди остался бы моим другом, ведь я неплохо знаю его язык. А вот Этти даже наш не знает. — Умница, Полетт! — улыбался папа. Я сложил руки на груди и решил смотреть на кота. Он вот не забирает все внимание. Сидит себе спокойно, моется. Моя же сестренка даже в такие моменты устраивает целое шоу с пеной и резиновой уточкой, которую забрала у меня. Постоянно все вертятся вокруг нее. — О, ты только посмотри! — радовалась мама. — Макс, родной, она пришла к тебе. Поднял глаза и увидел, как Этти приземлилась напротив меня. Она хихикала и тянула ко мне руки. — Обними ее, сынок, — кивнул мне папа. Я послушный сын, а потому прижал Этти к себе. Она пахнет молоком. Да и обниматься с ней, оказывается, приятно. Сестренка такая же мягкая, как мама, только меньше. И она пришла ко мне. — Моя Этти. — Я осторожно погладил ее по спине, как с детьми это делают взрослые. Родители засмеялись, сестренка тоже, но радость длилась недолго. Этти стошнило на мою футболку. — Забудьте, что я сказал, — пробурчал и отвернулся. Не люблю ее.
Макс, 5 лет
— Ой, — сказала Этти после того, как уронила мою машинку в унитаз. Вечно она только ойкает. Сестренка наклонилась, чтобы достать игрушку. Я слышал плеск воды и терпеливо ждал, пока она исправит то, что натворила. — Полетт! — крикнула мама за моей спиной. Она пронеслась мимо и потащила Этти к себе. — Мое, — сказала та и указала пальцем на унитаз. — Размечталась, — возмутился я. Мало того, что взяла без спросу и чуть не утопила, так еще и присвоить пытается! Мама строго посмотрела на меня: — Зачем ты отправил сестренку лезть в унитаз? — Это не я! Она сама! — Мое, — твердила Этти и тянула маму за юбку. — Что твое, mon petit? — Ничего не ее! — топнул ногой я. — Это моя машинка. Она забрала мою машинку, мама. — Мое. Ее… Всего два года назад тут все было моим. И она должна была быть моей. Моим подарком. Так родители сказали. Но вместо того, чтобы радоваться подарку, я должен терпеть. Терпеть, когда Этти бьется погремушкой, ведь она «не специально». Когда размазывает мое мороженное по своим рукам, ведь «нужно делиться». Когда пихается, чтобы сесть рядом с мамой, пока мы смотрим мультики, ведь она «просто хочет быть с нами». — Еще можно обменять ее на самолетик? — с надеждой спросил я. Макс, 6 лет
Сегодня я иду в первый класс. Мама жалела, мол, что-то прошло слишком быстро, хотя я так и не понял, что именно. А папа сказал, что теперь я стал совсем взрослым. Правда, он говорил так и когда я поехал на велосипеде, поэтому не уверен, насколько можно верить его словам. Он и сам-то определиться не может, стал я взрослым тогда или только сейчас. — Будь осторожен, сынок. — Папа сжал мое плечо. — Собран, внимателен и спокоен. — Ты справишься, родной. — Мама поцеловала меня в лоб. Я кивнул и подтянул портфель на плечах. Со мной будет Бадди, поэтому мне не страшно. Он обещал принести свою лягушку по имени Квоб, если его мама не заметит кваканье из портфеля. Друг утверждает, что Квоб вообще не издает звуков, но я-то знаю, что он их просто не слышит. Одно время мы сомневались, что для лягушонка найдется место. Но решили, что, если вдруг не хватит парты, его можно будет оставить на учительском столе. Преподаватель точно не будет против компании. Все взрослые любят животных. Уверен, мы втроем — я, Бадди и Квоб — отлично впишемся в новый коллектив. — А када ты венеся? — Этти тянула меня за штанину. Она смешно коверкает слова, но иногда понять ее сложнее, чем Бадди. А ведь он только руками размахивает. — Что? — спросил я у родителей, ожидая перевода. — Полетт хочет знать, когда ты вернешься со школы, — пояснил папа. Я обернулся к сестренке и пожал плечами. Мне-то откуда знать? Старший брат Бадди сказал, что оттуда вообще не все живыми возвращаются. Надеюсь, он пошутил. — Я буду тебя здать, — всхлипнула Этти. Как бы плакать не начала. Не нравится мне, когда она так делает. Макс, 7 лет
Я пас. Показал мне жестами Бадди. Я и сам не горел желанием есть песок, но Этти так долго лепила эти штуки. А еще у нее эти большие глаза, которые моргнуть не успеешь — станут мокрыми, если ей что-то не понравится. Не бросай меня. Я сложил руки в умоляющем жесте. Бадди покачал головой. Крепись. Кто-то говорил мне, что у родителей не должно быть любимчиков. Наверное, это была бабушка Симона. Ей легко говорить: у них-то с дедом мама единственный ребенок. Так вот, мои родители, похоже, решили нарушить бабушкино правило. Сначала они обхаживали Этти долгие годы и отказывались при этом так же кормить с ложки и пеленать меня. Теперь стоит ей пустить слезу, как они дают ей все. Абсолютно все. Даже мои трусы с Покемоном отдали. Потом, конечно, купили мне новые, но как я могу ходить с сестрой в одинаковых трусах? Я уже вижу, как плююсь песком, а Этти плачет — и меня заставляют качать ее на качелях. Хотя особо заставлять не придется: я сделаю все, чтобы кровь не потекла из ушей от звука ее рыданий. — Скушай! — Сестренка протянула мне лопатку с песочным кексом. Я скривился, закрыл глаза и открыл рот. Надеюсь, однажды она начнет делать их из муки, яиц и остального, что полагается. Надо будет подсунуть ее маме на кухню: пусть не отлынивает и учит дочь.
Макс, 8 лет
Ненавижу котов, начинаю недолюбливать деревья и боюсь высоты. Осознание всего этого разом пришло в мою голову, лишь когда я уже сымитировал макаку, вскарабкавшись на дуб, что растет у нашего дома. Я глубоко дышал, стараясь не смотреть вниз. Стоит это сделать — все закружится, ладошки вспотеют и я грохнусь вниз. А там мало того, что мама колючих роз насадила (бабушка ей, видите ли, насоветовала — совсем о детях не думают), так еще и Этти стоит. Она такая маленькая, что я могу ее просто раздавить. Заодно переломаю себе все кости. И умрем мы в один день, а это не входит в мои планы. Да и родители, наверное, наругаются за то, что расплющил сестру. — Пончик! — крикнула Этти, сложив руки рупором. Точно, кот. Именно за этим недоделанным пернатым в кошачьей шкуре я и полез. Он круглый, как бочонок, ест в три раза больше меня, но при этом вечно пытается взобраться повыше на деревья. Возможно, он скрывается от сестренки. Она больше не тягает его за хвост, но старается стянуть с него кошачью маскировку вместе со скальпом, когда гладит. Я предлагал просто хорошо потрусить дерево, чтобы Пончик сам упал и больше не занимался подобным, но Этти начала плакать. Она все время плачет, и это раздражает. Впрочем, с тех пор, как пять лет назад она появилась в доме, тихо у нас вообще не бывает. Мама Бадди не рассказала мне, как сделала его глухим. Еще и моей маме нажаловалась. Удивительно, как мой друг не стал такой же жадной ябедой! В общем, пришлось оставить надежды полностью перейти на язык друга и привыкнуть терпеть шум, ведь «она же маленькая». Мне вот интересно, неужели родители не могли найти менее плаксивую девочку в магазине? — Пончик! Пончик! — скандировала Этти, подпрыгивая у основания дерева. — Будет тебе Пончик, — буркнул я, проползая по толстой ветви дуба к не менее толстому коту. Я расцарапал руки, сделал пару отверстий для вентиляции в штанах, заставил сердце пробежать марафон и чуть не лишился глаз, когда Пончик надумал оказать сопротивление, но таки вручил его сестренке. Руки у нее, как оказалось, дырявее, чем мои штаны: кот улизнул буквально через секунду. Я громко выпустил пар носом и только собирался сказать, что в следующий раз за ним не полезу, как Этти обняла меня за пояс. Дырявые руки, но цепкие. — Я люблю тебя, Макс. Ладно. Может, и полезу, но столкну его маминой шваброй.
Полетт, 6 лет
Я лежала перед телевизором в окружении гор из подушек, мороженного и печенья с шоколадной крошкой, но не испытывала счастья. А все потому, что мои правая рука и нога загипсованы от и до. Макс сказал, что я похожа на мумию, и смеялся надо мной несколько часов. В тот день я сделала запись в дневнике: Планы на осень: 1. Выкинуть ролики. 2. Обмодатать Макса мамиными бинтами или папиной туалетной бумагой, пока он будет спать. 3. Сфоторавировать его и показать фото Бадди. Пусть тоже посмеется. Даже мультик оказался не в силах поднять мне настроение. Может, это потому, что я уже слишком взрослая для подобного? Мама сказала, что Джерри садист. Как та почти доктор, которая сильно дернула меня за руку. А потом еще и укол сделала! Папа произнес так много странных слов в тот раз. Правда, расслышала я не все. Мешали слезы и мама, которая закрыла мне уши руками. Еще мне кажется, что Том отрабатывает карму. Не знаю, что именно значит эта «карма», но так бабушка говорила про дедушку, когда он отказался вкручивать лампочку в сарае, а потом в темноте свалился в коровий навоз. Может, если бы и Том не пытался слопать мышонка, был бы целее? Я старалась научить этому Пончика, но он невнимательный слушатель. Вот отрубит ему хвост какая-нибудь мышь — будет знать. — Где ты взяла столько мороженного? — спросил Макс, выглядывая из-за двери. — Папочка дал. — А не много ли для такой маленькой девочки? Хочет, чтобы я поделилась. Зря. Если бы не он, я бы не лежала тут. — Это только для тех, кому «не слабо», — прищурилась на братца. Макс спрятал ложку за спину и опустил голову. Если он извинится, я, так уж и быть, дам ему пару ложечек, но не раньше. Мне так хотелось пойти в школу. Макс и Бадди ходят туда постоянно, а мне ничего не рассказывают. Но я-то знаю, что там весело. Они ездят на красивом автобусе, гуляют на площадке и рисуют. Когда-то Макс перерисовал красную «F-» на «B+» [3]. Я сказала ему, что бабочка смотрелась бы лучше, но он только отмахнулся от меня. Неблагодарный. Может, он специально подговорил меня съехать на роликах с той горки, чтобы подольше побыть в школе без меня? А что же тогда родители, которые оставили меня дома до следующего года? Неужели они с ним заодно? — А если взамен я нарисую тебе бабочку на гипсе? — спросил Макс. Я посмотрела на пару белых мест, которые еще не успела разрисовать мне Нелли, и кивнула: — Тащи свою ложку и маркеры.
Макс, 9 лет
Надо попросить маму купить витаминов. Не хочу остаться лилипутом, как Этти, или стать дряхлым, как дедушка. Ему сегодня исполняется шестьдесят восемь, и это самый ужасный день рождения из всех. Мало того, что в их с бабушкой доме пахнет коровой, так еще и торта не будет. — Вот повстречается тебе, petit-fils [4], диабет, — говорил дед, — будешь знать. Если мне повстречается этот тип, я позову Бадди и мы покажем ему приемы, которым научились на занятиях по карате. Каждый, кто лишает людей сладкого, заслуживает гнева каратистов. От дяди Конора воняет, как от нашего физрука, который вечно курит возле школы. Он весь вечер странно шутил и наложил мне в тарелку брокколи. Но его жена еще хуже. Она растянула мои щеки и обцеловала все лицо, несмотря на то, что я упирался. Возможно, она заразна. На моей коже появилась куча красных пятен. Вот так и навещай родственников! — Максик, расскажешь нам стих? — спросила бабушка Симона. — Пусть лучше Этти расскажет, — пробурчал я. По крайней мере, она не умирает от какой-то неизвестной болезни. Интересно, меня освободят от школы? Бадди будет жутко завидовать, если мне удастся пропустить пару уроков математики. — Полетт болеет, родной. — Мама погладила меня по голове. — Пусть она отдохнет. Порадуешь нас стишком, мм? Я запротестовал и заметил, что болен даже больше, чем сестрица, но мама только потерла мою щеку слюнявым пальцем. Гадость! Дядя Конор сказал, чтобы я не распускал нюни, но папа взглянул на него, откашлялся — и дядя замолк. Наверное, жена дяди Конора и папу заразила. Я посмотрел на сестренку, половина которой была покрыта гипсом. И вот угораздило же ее свалиться с горы! Она никогда нормально держаться на ногах не могла. Но вместо того, чтобы признать, что я способнее и забыть, родители начали больше прежнего с ней возиться. А теперь мне еще за нее стихи читать? Надо было передарить ее дедушке на день рождения. Зря только мелки потратил, рисуя ему Пончика.
[1] «Petite soeur» с франц. «маленькая сестричка». [2] «Mon petit» с франц. «моя маленькая». На будущее: «Petit» (с франц. «маленькая, малышка») идентично по звучанию к «Petite» (с англ. «маленькая, малышка»), поэтому далее это обращение может записываться переводом. [3] В США оценки обозначаются не цифрами, а буквами: А (отлично), В (хорошо), С (удовлетворительно), D (слабо) и F (неудовлетворительно). [4] «Petit-fils» с франц. «внучок».
2
Полетт, 7 лет
Дорогой дневник!
— Бадди говорит, что дети появляются из живота мамы, — сказал Макс. Я резко захлопнула дневник и обернулась к нему. Надо не забыть рассказать папе, что братец без разрешения входит ко мне в комнату и читает мои мысли. — Глупости, — махнула рукой я. — У мамы в животе никого нет. — А ты проверяла? Я задумалась. Может, когда родители покупают детей в магазине, они оказываются в мамином животе? Но как их потом оттуда достают? И зачем такие сложности, если можно сразу взять их на руки? — Я много раз ходил с родителями в магазин, — покачал головой Макс, когда я рассказала ему о своих догадках, — и ни разу не видел, где продают детей. — Тогда как они появляются в животе? Братец пожал плечами и предложил спросить об этом родителей. Мама умчалась в магазин (наверное, проверять, куда делся отдел с детьми), а папа побледнел и начал что-то мычать. Может, дети распиханы по разным отделам? Папу вот наверняка в молочном нашли. Макс, 10 лет
Я каждый день проверяю почту, но письма из Хогвартса все еще нет. Думаю, дело в том, что летом в Северной Каролине сов просто-таки слепит свет, а на работу почтальонами у нас берут только людей со скоростью черепахи. Надеюсь, к моему опозданию на осенний семестр отнесутся с пониманием. В конце концов, я ведь задерживаюсь по техническим причинам. Мне тоже не пришло. Показал жестами Бадди. Ты ведь все равно не поехал бы без меня, верно? А если бы я привез тебе шоколадных лягушек? Уточнил я, также сопровождая жесты словами, чтоб он смог еще и читать по губам. Друг сделал вид, что его тошнит, но затем улыбнулся и резко кинул в меня мяч. Если так и дальше пойдет, то я потеряю способность к ориентации в пространстве и врежусь в стену не на той платформе. Что-то острое постучало по моему плечу, и я обернулся, чтобы увидеть Этти. Ее голубые глаза искрились, улыбка тянулась до ушей, а в руках ухала белая сова. Видимо, именно ее клюв сестренка использовала для привлечения внимания. — Что это? — поинтересовался, насупившись. — Это Курлик. Я выпросила его у родителей в магазине с животными, — весело ответила Этти, но тут же посерьезнела: — Это ведь не работорговля, да? Я покачал головой. С тех пор как мы узнали, что покупать детей незаконно, сестренка начала переживать и плакать. Родителям пришлось рассказать правду. Оказывается, дети действительно появляются из живота мамы, после того как они с папой целуются. Мерзость. Что ты хочешь сделать с совой? Спросил Бадди мою сестру. Девочка растерялась, так как руки ее были заняты птицей и она не могла ответить ему жестами. — Мы можем отправить письмо в Хогвартс сами, — обратилась ко мне Этти, призывая внимательно слушать и показывать ее слова другу. — Попросим, чтобы они прислали нам ответ этой же совой. Глаза Бадди загорелись точь-в-точь как у сестренки. Вероятно, мои тоже. Может, она и плакса, но иногда от нее есть толк. Полетт, 8 лет
Курлик так и не вернулся. Я не теряю надежды и оставляю ему корм в клетке. Где-то слышала, что разные часовые пояса могут затруднять перелеты. — Малышка, иди я тебе волосы заплету, — позвала меня мама. Я запульнула остатки корма в клетку и подбежала к ней. Она села на край кровати, усадила меня на пол и начала расчесывать мои волосы. Те стали очень длинными: я могу использовать их как одеяло, если прикрыть нужно все, что выше ног. — Хочешь две косички или одну? — раздалось над головой. — Чем больше косичек, тем чаще за них будут дергать. Мама засмеялась, а мне было не до шуток. Выяснилось, в школе не так здорово, как мне казалось. Там много мальчиков, и они ведут себя как звери. Я даже почти поверила, что мне повезло с братом, пока он не переехал мою куклу своим дурацким велосипедом. — Ма-а-ам! — кричал Макс, бегая по коридору. — Куда подевались мои носки? Вечно он разбрасывает их где попало. Один раз я нашла их в шкафу с хлопьями. Не знаю, когда братец успел так вырасти, чтобы его ноги доставали до этого шкафа. Мне-то приходится тащить специальную подставку. — Возьми чистые возле сушилки, — откликнулась мама. — И поторопись, родной, ты опаздываешь. Я закатила глаза. Как ей еще не надоело ему об этом напоминать? — Коса готова, Полетт, можешь собираться дальше. Я позову к завтраку. — А можно мне хлопья? — спросила с надеждой и сделала глаза больше обычного. — Я доел последние вчера, — хмыкнул Макс. Он стоял в дверном проеме и рассматривал свои разные носки. Братец то и дело портит или разбрасывает вещи. Еще и съедает все вкусное, что так люблю я. Не понятно, как именно он оказался в мамином животе когда-то (я чмокнула Макса, но это не сработало — мой живот только заурчал в ожидании еды), зато я точно знаю, что его туда засунул папа. Надо будет спросить его, зачем он это сделал, и попросить больше никогда никого туда не засовывать. Макс, 11 лет
Я готов был содрать кожу вместе со свитером, который связала бабушка Симона. Лучше бы она вместе с дедушкой увлекалась выпечкой или мешала чай с молоком, как бабушка Бадди. Тихо подкравшись к Этти, я надеялся подсмотреть, что пишет сестренка. Так интересно знать, о чем она думает. Это было письмо Санте. «Наивная, — мысленно закатил глаза я, — еще верит, что он существует. Дочитаю, а потом открою ей глаза на мир».
Дорогой, Санта Клаус! Я была хорошей девочкой в этом году. Чуть не прыснул со смеху. Это выдало бы меня, но я оказался достаточно хорош в конспирации, чтобы продолжать бессовестно подглядывать. И я надеюсь, что ты выполнишь мое желание. Мы с братом хотели узнать, как появились в мамином животе и как выбрались оттуда. Родители не говорят правду. Может, ты расскажешь? Мы с мамой напечем тебе печенья с шоколадной крошкой. Оно будет около молока, как и я. Если засну, разбуди меня, пожавуйлуйста. Мне очень нужно знать правду. А еще Максу не дошло приглашение из школы. Сова потерялась или что-то в этом духе. Можешь принести ему письмо? Он был почти хорошим, честное слово. Папа говорит, ему хорошеет от маминых поцелуев. Если я поцелую Макса, ты точно принесешь ему письмо, да?
Фу, она снова меня обслюнявит! Полетт, 9 лет
Недавно я догадалась, что корм для Курлика пропадает не от рук домовика, как сказал мне дедушка, а от лап Пон-Пона, но пока не придумала, как с этим бороться. Гены его отца, Пончика, дают о себе знать. У этого кота в пузе бездонная пропасть. Однажды он нас всех сожрет. — Не переживай, mon petit, — успокаивала меня мама. — Если он попытается, мы побрызгаем на него водичкой. — Святой, — поддержал ее папа. Эх, это еще в церковь идти. Я поморщилась. — Он укусил меня вчера, — сказал Макс и быстро закатал рукава рубашки в поисках следов кошачьих зубов. — Взгляни, Этти. Я осмотрела кожу без единого повреждения, кроме пары синяков от игры в мяч с Бадди, и решила пошутить. — Не подходи ко мне, заразный! — Ткнула вилкой в тощую руку Макса. Братец показал язык, и я не помедлила сделать то же самое. — Это твой котяра меня покалечил, — заявил он, ища несуществующий порез. — Поэтому ты пойдешь в церковь за водой для промывания раны. — Я лучше посмотрю, как ты превратишься в человека-кота. — Первое, что я сделаю, — угрожал Макс, — это помечу твою кровать. — Мам! — Я стукнула вилкой по столу. — Мальчишки противные! — Знаю, малышка, — спокойно сказала мама. — Это не меняется даже когда выходишь за них замуж. Она подмигнула папе, а я тяжело вздохнула. И какой она предлагает выход из ситуации? Мириться с этим?
Макс, 12 лет
Письмо из Хогвартса нам с Бадди так и не пришло. Надеюсь, не придет и Этти. Хотя я начал замечать, что у нее проявляются определенные способности. Она начала пахнуть еще приятней, чем обычно. У ее волос цвет маминого орехового торта, и они переливаются на солнце. А когда она смеется, мне сложно не смеяться вместе с ней. Этти еще мала и не знает, что нельзя пользоваться магией вне Хогвартса. Тем более на братьях. Но я не сдам ее родителям. Потому что я не ябеда, в отличие от некоторых, и потому что мне, вроде как, даже нравится, что она со мной делает. — Мама не заплела мне волосы, — дулась Этти, прокручивая резинки с бантиками в руках. — Сходи разок с распущенными, — предложил я. — Макс! Сестренка выглядела так, словно до нее дошло, какой ответ в той адски сложной задаче по математике, над которой мы с папой вчера целых два часа сидели. — Сорок два? — выдвинул предположение я. Но Этти, видимо, даже не поняла, о чем речь. Просто всучила мне свои резинки. — Заплети мне косу! — Сестренка сложила руки в умоляющем жесте и увеличила глаза до размера тарелок. — Пожа-а-алуйста! Это определенно новый уровень. Никому еще не удавалось воспользоваться заклятием «Империус» [5], даже не имея при себе волшебной палочки.
Полетт, 10 лет
Я села на кровать Макса и протянула ему миску печенья с шоколадной крошкой. Оно было припрятано для меня, но братцу сейчас нужнее. — Не хочу, — буркнул он, пихая мою руку. Я поставила миску на тумбочку. Уверена, он съест его чуть позже. Придвинувшись ближе, начала гладить Макса по спине, как это делает мама. — Это не честно, — через время выдохнул он. — По крайней мере, ты появился на свет не так противно, как я. Меня передернуло, когда вспомнила о рисунках из книжки, которую нам с Максом дала мама. Не хочу, чтобы у меня были дети. Разве что усыновленные, как Макс. — Думаю, я тоже появился так, — грустно заметил он. — Просто не у наших родителей. Я нахмурилась. Звучит, увы, логично. — А я тебя все равно люблю, братец! — заверила и положила руку на грудь Максу. Хотела проверить, как бьется его сердце. Оно немного спешило, и я придержала ладонь, чтобы дождаться, пока ритм выровняется. Макс накрыл мои пальцы своими: — Взаимно, сестренка. Макс, 13 лет
Всего секунду назад я смотрел на Мэйбл Маклин: у нее длинные светлые волосы и красивая грудь, которая прыгает вместе с ней, а сейчас вынужден бороться с приступом головокружения. И все из-за Бадди. Этот друг названный уже вернул себе метательный снаряд — мяч, который звучно отскочил от моей головы. Ты что творишь? Спросил я, размахивая руками резче, чем следует. Перестань на нее глазеть. Показал жестами Бадди со строгостью на лице. Мы играем или как? Тоже мне, ревнивец нашелся. А что, если у нас любовь? Он не может вставать между нами. Перестань калечить меня. Серьезно сказал я. — Коллинз! — окликнул меня тренер. — Хватит беседовать с Синклером. Жестикулировать будете в другом месте. У нас баскетбол, а не дебаты. — Эх, дебаты, — простонал я. Свисток тренера Хаббарда издал отрезвляющий сигнал. Действительно, сейчас не лучшее время для размышлений о дополнительных клубах, к которым тебя подталкивает папа, и потенциальных внеурочных занятиях с Мэйбл. У нас важный матч на носу. Я пару раз стукнул мячом, возвращаясь к игре на единственном общем занятии с Бадди (по большей части он посещает уроки для слабослышащих), но все мои мысли были о Мэйбл. Надеюсь, она тоже поглядывает на меня. В мамином журнале, который мне показала Этти, пишут, что девушкам нравятся спортсмены. Так может, Мэйбл понравлюсь я? Полетт, 11 лет
— Этти, я считаю до трех! — угрожал Макс, колотя по двери ванной. — И родители гордятся твоими аналитическими навыками. Братец фыркнул, но все равно начал считать. Я продолжила плести косу, размышляя, станет ли он пытаться выломать запертую дверь. А когда она загромыхала под его натиском, мне стало интересно, кто победит в этом сражении. Защелка провернулась, и в проеме появился папа. — Полетт, не мучай брата, — сказал он, пропуская Макса внутрь. Один-ноль в пользу двери. — Я не слышала, как он стучал, папочка. — Невинно захлопала ресницами. Папа лишь вздохнул, попросил нас не убить друг друга и ушел. — Врунья! — шипел на меня братец. — Будешь знать, как таскать мой шампунь! — Я показала ему язык. Выражения лица Макса вмиг стало удивленным, его щеки немного покраснели. — Откуда ты знаешь, что я его брал? От меня пахнет как от девчонки? Братец провел рукой по своим волосам цвета пшеницы, а затем обнюхал руку. Я решила, что потешилась этим зрелищем достаточно, когда он попытался понюхать и меня. Для сравнения, надо полагать. — Обычно от тебя пахнет мятой, а сегодня — моим шампунем. Я откинула косы за спину, чтобы перекрыть Максу доступ к ним. — Не как от девчонки, просто иначе. И уж точно лучше, чем когда ты две недели не мылся. — Я проводил важное научное исследование! — возмутился он. — По созданию биологического оружия? Макс пустил пар носом, как самый настоящий бык. Он силой выпихнул меня за дверь и провернул щеколду. Что-то подсказывает, не видать мне моего шампуня. Мыть голову он им не будет, но либо снова использует для стирки своих трусов, либо просто выльет в унитаз. Макс, 14 лет
Поверить не могу, что все же пошел на дебаты. Сейчас мне сложно ответить, чего страшусь больше: падения с небоскреба или публичных выступлений. Мои ладони можно выжать и полить пару-тройку деревьев у школы. Может, тогда от всей этой нервотрепки будет хоть какой-то толк. Признаться честно, во мне живет небольшая зависть к Бадди. Он умеет работать на публику — и это при том, что ораторским мастерством ему никогда не блеснуть, — даже хочет стать профессором в университете. Я бы поприсутствовал на его лекциях. Должно быть, очень интересно смотреть презентацию в сопровождении голоса робота, который будет озвучивать напечатанное Бадди. К тому же, кто работает мимикой так же умело, как мой лучший друг? — Мы знаем, что для того, чтобы распознать, соответствуют ли данные положения правде, стоит применить методику верификации, фальсификации и… Он растопчет меня в пух и прах. И дело даже не в том, что я не могу отстаивать свою точку зрения так же умело, как Джордж Росс, а в том, что в рассуждениях о креационизме [6] мне досталась роль защитника его обоснованности. И как я должен с уверенным видом доказывать, что эта псевдонаучная, религиозно-философская смесь может конкурировать с теориями Большого взрыва и эволюции? Мама, конечно, подкинула мне пару идей, но это все откровенная чепуха. Очень сложно нести галиматью с умным видом, если ты даже о своих истинных убеждениях на публике два слова связать не можешь. Меня резко потянули вбок. Я узнаю эти цепкие руки среди сотен. — Этти! Что ты творишь? Я едва выглянул из-за кулис, куда меня затащила сестрица. Ее место рядом с родителями пустовало, но ни они, ни кто-либо из зала не обратил внимания на мою пропажу со сцены. — Спасаю тебя, — хихикала Этти. Она забрала из моих рук листы бумаги, которые я успел изрядно помять, распустила галстук — оказывается, он мешал мне дышать — и зачесала волосы наверх. — Ты справишься, братец. — Боюсь, тебя ожидает разочарование. Сестренка фыркнула: — Знаю. Бабуля говорит, их будет много по жизни. Но ни одно из них не будет связано с тобой. Я поднял на нее удивленный взгляд. Она так непоколебимо уверена во мне? — Ты Макс Коллинз, — сказала Этти так, будто это говорило обо всем. — Ты сможешь сделать что угодно, если захочешь. — А если я не хочу выступать в защиту креационизма? Да и выступать вообще. — Тогда сделай это ради меня. Я хочу тебя послушать. Я пришла ради тебя, а не креоацило… Ну, ты понял. Я прижал руку Этти к своей груди. — Успокоился? — улыбнулась она, когда ритм сердца выровнялся. — Да, пожалуй. — Сделаешь это ради меня? — Все, что угодно! — Расправил плечи, почувствовав внезапный прилив уверенности.
[5] Империус (англ. Imperius) — одно из трех «Непростительных заклятий», которое полностью подчиняет человека воле наложившего это заклятие волшебника, из вселенной «Гарри Поттера», созданной Дж. К. Роулинг. [6] Креационизм — религиозная и философская концепция, согласно которой основные формы органического мира (жизнь), человечество, планета Земля, а также мир в целом рассматриваются как непосредственно созданные Творцом или Богом.
3
Полетт, 12 лет
Фестиваль для молодежи — это весело. Особенно часть с танцами. Правда, ровно до момента, когда в ход идут медленные композиции. Какой-то парень из школы Макса пригласил Нелли на танец. Они качались из стороны в сторону неподалеку от Дианы со Спенсером, а я следила, чтобы пунш не вылился от моих незамысловатых па. Такой уж мне достался непутевый партнер. — Чего скучаем? Мой текучий спутник улизнул, грациозно распластавшись на белом платье. Макс не обратил внимания на погибель моего любимого наряда и потащил меня на танцпол. Я даже не заметила, как пустой стакан пропал из руки, а пальцы брата сплелись с моими. — Ты хочешь потанцевать со мной? — недоверчиво спросила я. — Мы уже танцуем, — беззаботно ответил парень. Он прокрутил меня под рукой, и я засмеялась. Возможно, слишком громко, так как несколько ребят странно покосились на нас. Но я не умею радоваться тихо. Да и учиться не собираюсь. — Почему ты решил составить мне компанию? — Я заметил, что пунш очень ограничивает движения. С ним нельзя сделать так… На мгновение Макс превратил меня в юлу, а после ловко заключил в круг из рук и подтянул ближе к себе, что было очень кстати, ведь моя координация осталась где-то у стойки с пуншем. Наши движения явно не сходились с ритмом музыки, но важнее было то, что они шли в такт желания в груди. Спустя три танца мы направились за новой порцией пунша и моей способностью сохранять равновесие. — От кого прячешься? — шепнула я Максу, когда тот пригнулся к кувшинам с напитком. — На три часа. Я обернулась в указанное им направление: привлекательная блондинка рисовала мордочки животных детям. — Боишься детей? — Это Мэйбл Маклин, — фыркнул он. — Тогда все ясно. Сама Мэйбл текут-слюни Маклин! — Думаешь, мне стоит пригласить ее на танец? — Она занята, — покачала головой я. — И нельзя лишать детей возможности быть измазанными краской. Лучше оставь девушку в покое. — Пойду помогу ей. Макс подпрыгнул так резво, что стол пошатнулся, и я осуждающе покосилась на него: — С какой такой радости? — Я неплохо рисую. — Отлично, — поправила машинально и тут же прикусила язык. — Спасибо, Этти! — просиял парень. — Веселись, я буду неподалеку. И он пропал. Вот так просто. Умчался рисовать морды с Мэйбл текут-слюни-отключаются-мозги Маклин. Надеюсь, братец испачкает ее платье краской. Пусть конец ему придет еще более скоропостижный, чем моему наряду с розовым пятном от пунша.
Макс, 15 лет
Я зашел домой и тут же захотел вернуться обратно на улицу, так как мама подорвалась с дивана и со светящимися глазами подбежала ко мне. — Как все прошло? Вероятно, ее нос вырос за последние пару месяцев, ведь с недавних пор она никак не может удержаться, чтобы не засунуть его в мою личную жизнь. — Нормально, — пожал плечами я. — Расскажи мне все! Мама обвила мою руку своими и повела на кухню, где нас уже ждали две чашки чая. Холодного. И долго же она тут меня караулила? — Да нечего рассказывать. — Вы целовались? — Мам! Спорим, мои красные щеки все выдали? — А как ей твой рисунок? Визави положила голову на ладони, а я тяжело вздохнул, ковыряя пальцем стол. Восторга он у нее точно не вызвал. Мама и Этти хранят все мои рисунки, а сестренка еще и пищит, как неадекватный котенок, когда я ей их даю. А Мэйбл? «Оу, мило» — это понравился? — Она оценила твою прическу? — спросила Этти, появившаяся в дверном проеме. Ее светло-ореховые волосы в кой-то веки струились по плечам, а домашнее платье было в муке. Я оглянулся по сторонам в поисках выпечки. — Клафути с вишней [7] в духовке, — верно поняла меня мама, с улыбкой махнув за спину. — Так Мэйбл понравилась укладка, которую сделала Полетт? — Вроде того, — снова пожал плечами я. Этти подошла, растрепала мои волосы и ушла. Так… На что она обиделась на этот раз?
Полетт, 13 лет
Первый поцелуй должен быть особенным. Неповторимым. Незабываемым. Как поцелуй дементора, например. Однако я предпочла бы не превратиться в овощ, а потому для первого раза сойдет и Кевин МакКензи. Наверное, мне стоило бы обидеться, ведь он украдет мой первый поцелуй не по обоюдному желанию, а потому, что такое «действие» ему загадали в игре. Но обида — явно не то, что я чувствовала. Диана сказала, что все должно быть по-настоящему, поэтому мы можем пойти в кладовую. Удивительно, как свободно она распоряжается домом Нелли. Иногда ее поведение меня настораживает. Как только мы с парнем оказались наедине в тесной комнатке, где пахло моющим средством и гвоздикой, с моего языка слетело: — Можешь не целовать меня, если не хочешь. Вот сейчас он развернется и уйдет, а я должна буду вернуться ко всем нецелованная и делающая вид, что его отказ меня совершенно не задел. О чем я только думала, когда это говорила? — А если я хочу, то ты не против, Коллинз? — улыбался МакКензи. Он очень даже симпатичный. Правда, долговязый. Я и так кажусь маленькой по сравнению с другими людьми, но он лишь чуть ниже Макса — рядом с ним я просто кроха. Кивнула и сжала кулаки для храбрости. Чем взрослее становлюсь, тем больше жизнь меня разочаровывает. Ноги нужно брить, брови — выщипывать, несколько дней в месяц все женщины мира истекают кровью, дети рождаются в муках, а поцелуи — это возможность утонуть в слюнях. Господи, почему ты сделал меня девочкой? В моем кармане завибрировал телефон, как раз в тот момент, когда дышать стало тяжеловато. — Это не я! — МакКензи поднял руки вверх, словно нашкодивший ребенок. Я отрывисто хихикнула из-за сбитого дыхания. Конечно, не он: стоит передо мной, еще и оправдывается. Забавный. Чуть не подавилась смешком, когда увидела имя Макса на экране. Неужели он чувствует, что я тут с детством прощаюсь? — Ты чего это пыхтишь так, будто зажималась с парнем в кладовой? — донесся из телефона смех братца. Я постаралась восстановить дыхание, чтобы оно не выдало меня при последующем вранье. — О, черт… — Веселья в голосе больше не было. — Ты зажималась с парнем в кладовой?! Макс, 16 лет
Стоит всего на день поехать в другой штат, и какой-то идиот начинает думать, что смеет прикасаться к твоей сестре. Узнаю кто — руки переломаю. Надо было не бросать карате. Два года — явно мало. Вот Бадди был в этом более постоянным. Может, он покажет мне пару приемов. — Мне понравилось, — говорил папа, не отрывая взгляда от дороги. — Выглядит солидно, люди приветливые и программа у них отличная. Надо будет подать еще в пару… — Я подаю в университет Северной Каролины, — прервал его, отсекая иные варианты. — Знаю, но ты ведь хочешь заниматься графическим дизайном. В Чикагском институте [8] тебе могут это дать. При учете почти тринадцатичасовой езды на машине — в моем случае, металлоломе, который дед передал как «величайшую ценность» и велел «наслаждаться ездой», — до юной и беззащитной сестрицы? Нет уж, спасибо. — В UNC [9] есть факультет искусств. — Сынок, с твоими результатами ACT [10] и успехами в баскетболе глупо зацикливаться на одном ВУЗе. — Я хочу в университет в Чапел-Хилл, пап, — сказал без прежнего напора, но с той же уверенностью в голосе. — Туда и никуда больше. И если уж говорить о баскетболе, то там он на высшем уровне. Папа продолжал уговаривать меня «не спешить» и «оставить себе выбор», но я уже все решил. Среди моих аргументов звучали высокие позиции заведения в рейтингах ВУЗов, хорошие учебные программы и выгодная цена для жителей штата, в то время как главная привлекательность UNC для меня была в другом. Даже живи я в кампусе университета Северной Каролины, до Этти можно будет добраться меньше чем за час и на своих двоих.
***
— Выглядишь так, словно папа забыл приготовленные мамой судочки и вы снова питались одними лимонами, — неловко улыбалась Этти. — Там в магазинах больше ничего толкового не было! — защищался папа. Было. Только вот то был период родительского помешательства на здоровом питании, поэтому наш выбор ограничивался овощами и фруктами. А они в повстречавшемся нам магазине действительно были исключительно погнившими. Моя зубная эмаль не обрадовалась, пускай и однодневной, лимонной диете. Сестренка теребила косу — ей было не по себе. И ей будет еще больше не по себе, потому что мне нужно имя покойника, из-за которого ее губы распухли. — Этти, пойдем наверх. — Голос прозвучал резче, чем мне бы хотелось, и я постарался смягчить его, выпустив немного воздуха через нос. Мама окликнула меня, когда я зашагал вверх по лестнице, но папа перехватил ее и повел на кухню. У него все равно лучше получится рассказать, какой замечательный университет штата Иллинойс. А ведь мама ждет именно этого. — Только не говори, что папочка пустил тебя за руль и теперь ему придется предоставить тебе право хранить молчание. — Этти пыталась шутить, но все равно выглядела нервной. — Закапывать тело не буду. Мои нежные руки созданы не для этого, а для того, чтобы их целовали. Сестренка прикусила губу и нахмурилась, осознав, что задела щекотливую тему. — Значит, — протянул я с невозмутимым видом, — твои губы лишились невинности. — Фу, — дернулась она, — зачем же все так опошлять? — Джо? — Что? — Девушка захлопала ресницами, взирая на меня большими глазами небесно-голубого цвета. — Кэмерон? Или этот… — Я защелкал пальцами, подстегивая память. — Питер? — Да иди ты! Этти сложила руки на округлившейся груди и показала мне язык. Нет, никто не выйдет из этой комнаты, пока у меня не будет имени человека, имевшего наглость прикоснуться к тому, что она сейчас из вредности показывает мне.Полетт, все еще 13 лет
Смех адмирала коснулся моих губ, когда он прильнул к ним в поцелуе. Я податливо обмякла в сильных руках, отвечая взаимностью, позволяя нашим языкам сплестись воедино. Аромат Кристофера окутывал каждую клеточку моего тела, дурманил голову и…
— Порнуху читаешь? Чуть не отбила себе палец, звучно захлопнув книгу. Макс стоял за моей спиной и ржал как конь. — Стучаться надо! — огрызнулась я. — Да ладно тебе! — Братец завалился на мою кровать и попытался стащить книгу. — Не останавливайся из-за меня. — Уйди, и я продолжу. Коварная улыбка расплылась по помятому кулаками лицу. Почти полгода Макс потратил на оттачивание ударов с Бадди. У него даже прорисовались мышцы на руках. Правда, синяк на симпатичном лице МакКензи после нашего с ним поцелуя прорисовался куда сильнее. Я говорила Максу, что нехорошо бить младших, но оказалось, МакКензи занимается каким-то тай-мунь (или муань-тай — какой-то страшной штукой), поэтому они оба ходили с фонарями на полрожи. Братцу шло: подчеркивало глаза цвета голубики. А вот Мэйбл этого не оценила. Что не удивительно, ведь у нее совершенно нет вкуса. Из-за меня первый раз подрались. Приятного мало, учитывая, что через неделю мне исполняется четырнадцать, а я так ни с кем и не встречалась. Даже повторного поцелуя у нас с МакКензи не предвидится. Зато «Стать причиной мордобоя» можно вычеркнуть из списка «Успеть до тридцати». — Мама знает, что ты изучаешь книжки для взрослых? — потешался Макс. — Это она мне дала, — довольно заявила я. Какое-то время наслаждалась удивлением на лице брата, а после пригрозила пальцем: — Даже не думай меня осуждать. — Я смотрю — ты читаешь, — пожал плечами он. — Какая разница? Я сделала вид, что меня тошнит, и начала пихать братца ногами, стараясь скинуть его с кровати. Когда он успел так вымахать? И что же дальше будет? Обрастет мышцами и будет делать все, что ему вздумается? Макс, 17 лет
Я поглядывал на часы, ожидая, когда Этти окажется в машине. Вернее, развалюхе, которую передал мне дед. Мы с сестренкой собирались покататься по городу по случаю окончания осеннего семестра. Я сохранил чаевые за прошлую неделю работы в кафе, чтобы угостить ее чем-нибудь вкусным. Этти вышла из здания школы в окружении группки девочек в разноцветных пальто и парней, поглядывающих на тех как собаки на куски мяса. И почему сестренке не сидится в тени? Быть популярной в школе — рискованно. Как я могу ее защитить, если она пренебрегает мерами безопасности? И что я буду делать, когда придет время уехать в университет? — Фух, привет! — Этти прыгнула на соседнее сиденье. Я пристегнул ее ремнем, и она засмеялась, поощряя мою заботу. — Почему ты водишься с этими ребятами? — поинтересовался, недобро зыркнув в сторону гудящей компашки. — Потому что они мои друзья. — С каких пор ты дружишь с парнями? Этти пожала плечами, и я покачал головой. Надо настоять, чтобы мама провела с ней беседу. Может, она послушает женщину с опытом и поймет, что с парнями можно общаться только с перцовым баллончиком в одной руке и электрошокером в другой. — А твоя Мэйбл с нами не поедет? Этти начала переплетать косу. Ее тонкие пальцы скользили в волосах, мешая моим мыслям приобретать четкую форму. — Они с сестрами поехали к отцу на все каникулы. — Серьезно? Ее это обрадовало? — Тебе придется терпеть меня все это время, — улыбнулся я. — И, может, Бадди. А он будет лапочкой? Показала жестами Этти, деланно дуя губки. Я сделал крест на груди, ручаясь за примерное поведение друга. Обязательно прослежу, чтобы он больше не переворачивал ее вверх-тормашками. Все равно сам собирался это сделать. Полетт, 14 лет
Железная гайка громко звякнула о металлический столб, будто напрашиваясь, чтобы я снова пнула ее ногой. В автомастерской пахло бензином и потом — не лучшее сочетание. Сначала я морщила нос, но со временем моя способность тонко чувствовать ароматы атрофировалась, а потому я корчила рожи уже от скуки и беспокойства. В основном от последнего. — Ты знаешь, что вероятность смертельного случая на одну милю езды на мотоцикле в двадцать шесть раз больше, чем при езде на машине? — Этти, мне нужно на чем-то ездить, — вздыхал Макс, в сотый раз повторяя одно и то же. Теперь понимаю, почему родители не захотели покупать мне попугая. Со мной бок о бок уже рос один из них. — Хорошая машина мне не по карману, зато на этого красавца я накопил самостоятельно. И вот угораздило же его доломать тот хлам на колесиках, который ему передал дед! К тому же, не понимаю, зачем братцу вообще ездить. Он ведь будет жить в общежитии, в кампусе университета. Даже до дома родителей за час-другой можно дотопать пешком. Но нет же, надо повыделываться! И ладно бы выделывался на машине, купленной родителями, как все нормальные подростки, так нет, папа решил воспитывать в нем «ответственность и сознательность». Тьфу. — Похороны — отстой! — Я пнула еще одну гайку. — Жизнь после похорон — отстой, — поправил меня механик. Машинная смазка сливалась с его темными волосами, в отличие от лица и майки, грязные полосы на которых красовались весьма отчетливо. Я прищурилась на шатена, добавляя в список вещей, почему он мне не нравится, пункт «Потешается» сразу за «Обеспечивает брата машиной смерти». Нахал перекинул полотенце, которое когда-то было серым, через плечо, кивнул Максу, и они двинулись в соседнее помещение. Обсуждать что-то вдали от бухтящей меня. Я с досадой пнула мотоцикл — и острая боль пронзила ногу, заставляя прыгать на месте. — Этти, что с тобой? — поспешил ко мне Макс. Братец проверил мои пальцы ноги на целостность и отчитал за бой с хреновым мотоциклом, а также за брань, которая пару раз вылетела из моего рта в попытке заглушить последствия удара. Да, за «хренов мотоцикл» в том числе. Никогда бы не подумала, что объектом моей ненависти может стать неодухотворенный предмет. Но кто из нас не ошибается, верно? Быть может, зря я так психую. Вполне возможно, мне удастся выкатить мотоцикл из гаража и пустить вниз с горы, пока Макс будет спать. Макс, 18 лет
Этти скрестила руки на упругой груди, сжала губы и прищурилась, усердно стараясь вызвать возгорание моего мотоцикла. За лето она предприняла массу попыток лишить меня средства передвижения. Может, если бы сестренка знала, зачем он нужен мне на самом деле, не устраивала бы такие ярые акции протеста. Основной упор в ее анти-мотоциклисткой компании был на внушение родителям мысли, что я буду приезжать к ним лишь во снах, после того как полечу кубарем в какой-то катастрофе. Мама поддалась: начала с дочкой планировать, как тайно выкрасть мой мотоцикл из гаража и сдать на металлолом. Пришлось пообещать, что я буду передвигаться в основном пешком (как и собирался), а по выходным в припадке лени приезжать на автобусе. Мама с Этти успокоились, но они не учли одного: в договоре не было ни слова о продаже мотоцикла и о том, что я не буду использовать его вовсе. — Чтоб ты доехал целым, юрист недоделанный, — пробурчала сестренка себе под нос, когда папа сжал мое плечо на прощание и талию тотчас обвили мамины руки. В университет меня провожали только члены семьи: Бадди уже ждал в кампусе, а еще я снова был свободен в романтическом плане. Мэйбл поступила в Нью-Йоркский университет. И хотя она вместе с сестрой близняшкой взяла год перерыва [11], мы с ней решили, что отношения на расстоянии — безнадежная затея. Впрочем, если говорить совсем откровенно, то наши отношения в принципе давно перешли в раздел безнадежных. Бадди уверен, что настал черед любовных похождений со студентками, но думаю, мне стоит взять тайм-аут. Я выпустил маму из объятий и наклонился, когда она потянулась погладить меня по голове. Кажется, делать это ей даже приятней, чем мне ощущать. Пришел черед потискать сестренку, но не было похоже, что она горит желанием так меня побаловать. Руки плотно скрещены, красивое лицо пылает гневом, а по щеке катится слеза. Я убрал каплю пальцем и легонько поцеловал едва влажное местечко. Кожа Этти, по обыкновению, пахла молоком и ванилью — идеальное сочетание. — Давай без соплей, сестренка. — Коснулся пальцем маленького носа. — Ты же знаешь, что я тебя люблю? Ответом мне был всхлип: — Сопли будут… потому что это взаимно, братец.
Полетт, 15 лет
Я давилась конфетами и слезами, тихонько подвывая Аврил Лавин [12]. Слова песни будто рвались из моего собственного сердца. Не прошло и дня, а я уже скучаю. До чертиков хочу, чтобы Макс сейчас был рядом. Как я буду дожидаться выходных, чтобы снова его увидеть? С кем буду воевать за лучшее место во время семейных просмотров кино? На ком буду тестировать съедобность новых десертов? На кого буду скидывать вину, если случайно что-то разобью? Наверное, Бога нет. Разве он позволил бы, чтобы хорошие девочки так страдали? Громко высморкавшись в бумажный носовой платок, я пожалела, что не обняла братца на прощание. Он будет обустраиваться в университете первое время: нет гарантии, что приедет на ближайших выходных. Могла бы разок сделать вид, что мне плевать, вышибет ли он мозги на своем «железном коне». Сдалось мне вот это упрямство! Дабы окончательно погрязнуть в ностальгии, я достала свои мемуары и принялась то и дело хлопать себя по лбу. Перевернув очередную страницу дневника, прочла:
Севодня Макс заходел посмот
Святые ежики! Я была малолетней проституткой, показывающей прелести за печенье. Впрочем, готова поспорить, это было печенье с шоколадной крошкой. За такое не грех ненадолго окунуться в пуританство. Меня насторожил шум за окном. Настолько, что я оторопела, теряясь в догадках: звать на помощь, бежать или начать нормально спать, чтобы в будущем избежать галлюцинаций. Сделала тише и без того еле слышную (чтобы не подорвались мои беспокойные родители) музыку. Среди вещей Макса, которые он забыл и которые я стащила себе в комнату, норовя заполнить пространство его запахом, была бейсбольная бита. Понятия не имею, зачем она братцу, ведь он никогда не играл в бейсбол, но в этот момент она попалась на глаза очень кстати. Я покрепче обхватила руками спортивный снаряд и подошла к окну, готовясь в любой момент оглушить чертыхающегося маньяка и убежать. В проеме показался силуэт, и мое сердце с перепугу забыло как биться. Я размахнулась — и бита врезалась в извращенца, лазающего в комнаты девочек, со звучным «Ауч». Новый замах сопроводил звук знакомого голоса. — Этти! — Макс поднял руки вверх и тут же прищурился: — Ты что это, мои вещи в окно выкидывать собралась? — Макс! — взвизгнула я громче, чем собиралась, и он на меня зашипел. — Я думала, ты маньяк. — Не будь ты моей сестрой по документам, меня бы загребли за подобное, — ухмыльнулся блондин. — И все же, могла бы ты не избивать меня моей же битой? Братец залез внутрь, потирая руку. Я виновато поджала губы, глядя на назревающий по моей вине синяк, а Макс тем временем осматривал комнату. Кровать и пол усыпаны фантиками от конфет и крошками от печенья. На подушке — коробка носовых платков, многие из которых уже лежат скомканными в мусорном ведре. В довершение «оптимистичной» картины — музыкальное сопровождение в виде страдальческих завываний. — Я прервал сеанс соплей? Я прыгнула на руки Максу, обхватывая узкие бедра ногами, и он засмеялся мне в волосы. А как только отпустил, начал отчитывать, что не закрываю окно на ночь и сама кидаюсь на маньяков. Ну и на всякий случай научил меня держать удар.
Макс, 19 лет
— Поверить не могу, что вы никогда не смотрели «Игру Престолов»! — восклицала Келли. Я перевел слова блондинки для Бадди, так как порой она слишком непоседлива, чтобы он мог читать что-то по ее губам. Впрочем, парень редко смотрит на губы Келли. Зачастую взгляд моего лучшего друга замирает где-то в районе ее груди. Я сказал девушке, что у него глаза косят и на самом деле так он смотрит на губы. — Вам понравится, — заверяла Лоис, усаживаясь на диван. — Только не привязывайтесь ни к кому, если не хотите получить разрыв сердца. Рыжеволосая Лоис — часть трио, дружба между которыми крепчает уже больше десяти лет. Девушки учатся на одном потоке со мной и Бадди. А вот для Бена, старшего брата Келли, прошлый год обучения был последним, однако и его хватило, чтобы мы нашли общий язык. К слову о языках. Келли единственная, кто преуспел в том, чтобы найти общий язык и с Бадди. Парень прямо-таки кипятком писает, когда она обращается к нему жестами. У нее это получается коряво: пару раз она несла полную несуразицу вроде «Лучше почешите апельсины» или «Мне идет эта утка?», но Бадди ее не исправляет. Только лыбится как влюбленный мальчишка и все. Ты хочешь бить? Спросила она моего друга, шевеля ухоженными пальчиками, и указала на его стакан. Да, тебе принести? Тут же спросил он. — Хочет и тебе принести выпить, — пояснил я, когда Келли застыла. Ей все еще тяжело разобрать ответы Бадди, но она быстро учится. Девушка просияла и показала: Спасибо! Жаль, у Келли есть парень. Не то чтобы я претендовал, но мне уже надоело следить, как бы Бадди не подавился слюной, глядя на нее. — Тут ведь все совершеннолетние? — ухмылялся Бен, оценивая реакцию Лоис на подначивание. Девушка потрепала его темные волосы, и он засмеялся. — Иногда мне кажется, что твое общение с Заком стоит ограничивать, — качала головой рыжая. Оказалось, в субтитрах, которые мы подключили для Бадди, не было особой необходимости. Сериал был насыщен действиями и полностью оправдывал рейтинг «18+». Последняя сцена первой серии заставила мои глаза расшириться, а Келли начала делать вид, что ее выворачивает наизнанку. — Так и знал, что еще рано тебе смотреть подобное, — смеялся над ней Бен. ...
Все права на текст принадлежат автору: Лана Кохана.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.