Все права на текст принадлежат автору: Эля Пылаева.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Мы - сводныеЭля Пылаева

Мы — сводные Эля Пылаева

Пролог


Ася


— Павел Андреевич Решетов очень состоятельный джентльмен, — многозначительно смотрит на меня мама.

Поджимая губы, отворачиваюсь, разглядывая в окно несущийся мимо чужой город. Выезжаем на трассу в пригород.

— Могла бы подождать немного, пока мне исполнится восемнадцать.

— Не нужно быть такой эгоисткой, Ася. Мне скоро сорок… Ждать, в моем случае, это "ту мач"!

— Я не хочу жить в доме этого человека.

— А нашего дома больше не существует!

— Решетов — отвратительный, мам! Мне он не нравится!

— Он и не должен нравиться тебе, — поправляет мама помаду на губах, смотрясь в зеркало заднего вида. — Он должен нравиться мне.

— Даже года не прошло со смерти папы…

— Всё! — фыркает мать. — Я, в конце концов, сделала это и ради тебя. Твой отец не оставил ничего кроме долгов.

Паркуется возле большого особняка.

— У Павла для тебя подарок. Будь любезна выразить восхищение и поблагодарить.

— Какой еще подарок?

— Не в курсе, это сюрприз. Сына Павла зовут Семён. Ты помнишь?

Нет, я ничего не помню. В моей руке мой дешевенький телефон с лопнувшим экраном. После смерти отца, у мамы не было денег на меня. Она все "вливала в себя", чтобы "обеспечить нам достойное будущее".

А в доме Решетова наверняка даже у слуг айфоны… И как я себя должна чувствовать? Как нищая, которую приютили из жалости? Зажмуриваюсь.

Выхожу из машины, оглядывая роскошный дом Решетова. Мне так неловко… Я в своих простеньких джинсах и кедах ну никак не пишусь в местный антураж.

А из "приданного" у меня потертый небольшой чемодан. И… а всё! Чемодан, ноутбук и телефон. Больше ничего нет.

— Агния, сядь в машину, немедленно.

Автоматические ворота медленно открываются.

— Я так зайду… — из упрямства и злости на нее, мне хочется делать хоть что-нибудь вопреки.

— Зараза! — шипит рассерженно мама.

Давит на газ, проезжая внутрь. Бреду следом за машиной, машинально сплетая свои длинные волосы в толстую косу. Пожалуй волосы и есть моё богатство. Этим я могу поконкурировать с кем угодно.

Прохожу внутрь мимо молчаливого охранника. Мне становится еще неуютнее. Растерянно бреду по аллее с вишней, не сводя взгляда с резного оплетенного зеленью балкона, что виднеется в конце ее.

Лёгкий шлепок по спине. С недоумением оборачиваюсь. Следующей вишней мне прилетает в живот. Сок пачкает футболку.

Черт… его же не отстирать теперь!

Поднимаю возмущённый взгляд, встречаясь глазами с парнем. Соломенные стильно взъерошенные волосы, темные брови вразлет… Навороченные шмотки.

Он сидит на спинке скамьи поставив на нее ноги.

Очерченные природой губы язвительно кривятся. Я улавливаю в чертах его лица лёгкое сходство с новым мужем мамы. Вот в этом своеобразное изгибе губ. Но этот, на удивление, красив. Только, голубые глаза — ранящий лёд!

Это Семён?…

— Здороваться надо, когда приходишь в чужой дом, — сверлит меня тяжёлым взглядом.

Но поздороваться с ним после его выходки у меня не поворачивается язык.

— Тебе здесь не понравится, ясно? — угрожающе.

— Мне здесь уже не нравится! — вздергиваю гордо подбородок.

— Ну и вали тогда… дешёвка!

Спрыгивает с лавочки и, проходя мимо меня, шоркается плечом о моё плечо.

— Хамло… — фыркаю ему в след.

Не оборачиваясь поднимает вверх дерзкий фак. Ну, отлично!

Глава 1


Блеклая женщина в серо-голубой униформе ведет меня на второй этаж по широкой лестнице, обитой синим ковролином. Он заглушает наши шаги. Задрав голову вверх, я с ужасом смотрю на огромную бликующую люстру. Если она упадёт, то к черту пробьёт пол!

— Агния? Я правильно услышала?

— Правильно. Можно просто Ася.

— Редкое имя…

Да уж. Папа назвал…

— Как к Вам обращаться?

— Вера.

— Вера, мне нужно вернуться в машину за чемоданом.

— Его принесут.

Ясно… Я не привыкла к наличию слуг. Хотя, пока папа был жив, мы жили неплохо. С Решетовыми, конечно, не сравнить.

— Через час тебя будут ждать на ужин. Не помешало бы переодеться, — неодобряюще смотрит на мой прикид. — Коктейльное платье или брюки с блузой.

— Я могу поужинать в комнате?

— Нет. Ужины семейные. Присутствие обязательно.

— А если я плохо себя чувствую.

— Я вызову семейного доктора.

— О, нет. Спасибо. Я спущусь.

На втором этаже четыре комнаты. Две слева, две справа.

— Впереди выход на балкон-мансарду. Он идет по всему периметру. Из каждой комнаты тоже можно на него выйти.

— Круто… — без особого энтузиазма комментирую я.

— Павел Андреевич распорядился, чтобы ты выбрала любую из этих двух, — показывает Вера на две двери по левой стороне.

— А эти? — киваю на двери напротив.

— Это комната Семёна. А это — матери Семёна, жены Павла Андреевича. Бывшей! — поспешно поправляется она.

— А где она сейчас?

— Она… на лечении, — поджимает губы Вера.

— А чем она больна?

— Я бы не хотела это обсуждать. Думаю будет тактичнее обсудить этот вопрос с Павлом Анреевичем напрямую.

— Да. Конечно… — моё лицо начинает гореть от неловкости. Зачем я спросила?

На двери Семёна знак радиации: три жёлтых треугольника. "Не входить". Ясно. Ожидаемо. Правильный знак. Облучать он умеет качественно. "А можно мне такой же?" — хочется попросить мне.

— Семён сложный ребенок, — следит за моим взглядом Вера.

— Ничего себе — ребенок, — фыркаю я, вспоминая его широкие плечи и нахальное лицо. — Сколько ему лет?

— Семнадцать.

Ровесник? Надеюсь, мы не попадём в один класс. Я бы вообще предпочла разные школы. А так же разные города, и, в идеале, разные планеты.

Вера открывает обе двери в комнаты. Одна в лавандовом цвете, вторая в желтом. Растеряно заглядываю несколько раз то в одну, то в другую. Очень разные по настроению комнаты. Не могу определиться…

— Я бы посоветовала светлую, — ненавязчиво комментирует Вера.

— Почему?

— Твоя мама сказала, что у тебя депрессия. Лаванда её усугубляет.

— Нет у меня никакой депрессии! — морщусь я.

Спасибо, мама! Представила меня как истеричку. Словно я и так в недостаточно унизительном положении.

— Я распоряжусь, чтобы подняли твой багаж.

— Спасибо…

Внутри тревожное и какое-то гадкое ощущение от слов Веры про мать Семёна. Подталкиваемая этим ощущением и непреодолимым любопытством, я медленно делаю несколько шагов к двери в её комнату. Словно комната может дать мне ответы на вопросы про бывшую хозяйку этого дома.

"Я только посмотрю, в каких она тонах и сразу же закрою!" — нахожу я какое-то нелепое оправдание своему порыву.

Приоткрываю дверь… Настороженно засовываю туда свой любопытный нос. Капучино с молоком… Тёмные шторы задернуты. Мрачновато!

Веду взглядом по светлым стенам, там детские фотки. Улыбчивый светленький мальчишка… Продолжая рассматривать, натыкаюсь глазами на огромное кожаное кресло. И подпрыгиваю на месте, вскрикнув от испуга и неожиданности. Семён! Встает. Поручни кресла скрипят под его ладонями.

— Никогда! — низко рявкает он, оскаливаясь. — Сюда. Не заходи.

Захлопнув дверь, я залетаю в ближайшую комнату, закрываюсь. Желтая. Да мне без разницы вообще. Пусть будет желтая!

Сердце истерично долбится, я дышу как загнанный зверёк. Зачем?… Зачем?! Зачем ты, Ася, полезла в эту комнату?!! Это так нетактично по отношению к Семёну, просто ужас! Представляю, как зацепило бы меня, полезь кто в кабинет моего отца после его смерти… Боже!

От стыда и своей неуместности в этом доме меня скручивает. Дура! Он и так меня ненавидит. А теперь еще я и повод дала. Сползаю по стене вниз. Но я же не знала, что он там! Обхватив себя за колени, разглядываю свой новый мирок.


Мама говорлива и часто смеется. Она всегда такая, когда нервничает. Решетов отпускает много не смешных шуток.

Я сижу напротив Семёна. Он практически не ест. С флегматичным пренебрежением окидывает взглядом всех, сидящих за столом.

— Панакота или сабайон? — раздаётся сзади.

— Что? — растерянно оборачиваюсь.

— Какой десерт подать? — тихо подсказывает мне Вера, стоящая за спиной.

Саба… что?

— Панакота, — это я хотя бы в состоянии повторить. Надеюсь это съедобно.

С ужасом осматриваю приборы. Вилок и ложек около моей большой тарелки просто немерено. И судя по уничижительному взгляду Семёна жульен я ела чем-то неподходящим.

Крошечная ложечка, ложечка чуть побольше или ложечка с зубчиками, напоминающая вилку. А может это вилка, напоминающая ложку. А вообще, память мне подсказывает, что в природе еще и десертная вилка существует. И кажется она имеет длинные зубцы.

Черт!

— Десертной, — едва слышно подсказывает Вера, за моей спиной, как будто эта подсказка чем-то помогает решить мою задачку.

Я в аристократическом аду. Чем плоха одна ложка? Зачем их столько?

Десертная из них… пусть будет та, что чуть побольше. Беру ложку, прислушиваясь к реакции окружающих. Её нет… Вероятно угадала.

Съедаю ложку панакоты, не чувствуя вкуса.

— Итак, если уж мы перешли к сладкому, то мне хотелось бы порадовать моего сына и мою падчерицу подарками.

Вера подносит Павлу какие-то бумаги на подносе.

— Можно мне еще белого, — просит мама прислугу.

Семён начинает вставать.

— Сел, — не отрывая взгляд от бумаг резко бросает ему отец.

Атмосфера накаляется еще сильнее.

Мой желудок сжимается. Отодвигаю панакоту, даже не поняв — понравилось мне или нет.

Семен медленно садится обратно. Отодвигается от стола и принимает вызывающую позу, откидываясь вальяжно на спинку викторианского стула и положив ногу на ногу так, что кроссовок лежит на колене.

— Тебе, Семён, к новому учебному году я дарю Ролекс. Коллекционные. Отнесись к ним достойно, будь любезен.

Прислуга ставит перед Семеном коробочку. Он не прикасается.

— Сэм… — строго.

— Я должен сказать спасибо?

— Да.

— Здесь все принадлежит моей маме, — смотрит он в глаза моей. — И дом, и машины, и все счета. Но… — переводит взгляд на отца, — Спасибо, что выбрал. Если выбирал ты.

За столом неловкая пауза. Решетов недовольно смотрит на Семёна, и продолжает, игнорируя его выпад.

— Агнии же я купил обучение в самой элитной школе, кампус "Швейцария" с полным пребыванием.

— Что? — не понимая оглядываю их лица.

— Она входит в десятку лучших школ России! — восторженно добавляет мама. — У выпускников прекрасные перспективы. Ася… ну что ты как рыба глазами хлопаешь, поблагодари!

— Не спеши благодарить! — ставит локти на стол Семён, со злой усмешкой глядя на меня. — Это школа-интернат. Для неудобных детей состоятельных родителей. И там тебе не понравится тоже.

— Интернат?… — падает всё у меня внутри. — Ты хочешь отдать меня в интернат?..

— Воскресенье вы будете проводить дома, — оправдываясь перебивает мама.

— Там прекрасная программа и педагоги, — поджимает губы Павел Андреевич. — Спортзалы, бассейны, библиотеки. Люксовые номера для учащихся…

— Режим, форма, иерархия и толпа богатых отморозков, которые, к слову, сожрут тебя, за эту дешёвую фенечку на руке, — стреляет взглядом на моё запястье.

Там деревянный браслет из Индии. Папа подарил…

— Это рудракша, — вздергиваю я подбородок. — А не дешёвая фенечка. Ясно?

— Рудракша… — закатывает он высокомерно глаза.

Переставляет коробочку с Ролексом ближе ко мне.

— Надень лучше это. Дарю…

— Какие широкие жесты! — фыркаю я, не собираясь прикасаться к часам.

— И купи ей шмотки, что ли… — встает Семён, бросая отцу. — Если, конечно, план не в том, чтобы она повесилась в первую неделю.

— Семен шутит, дорогая! — вынужденно смеется мама. — В школе строгая форма и быт организован так, что все равны.

— Все равны, только некоторые равнее других, — язвительно смеётся Сэм. — Ну а некоторые, соответственно, кривее.

Дергает с вызовом бровями.

— Что — нежданчик, Асенька. Ты, наверное, думала будешь жить в роскоши вместе с мамочкой? А тебя тупо слили…

— Пошел вон! — рявкает Решетов.

Но вылетаю из-за стола я…

Меня слили, да.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 2


Семён


— Сёма… Семён! — слышу сквозь тихо играющую в наушниках музыку. Так и вырубился в них.

Вера стягивает их с меня.

— Сёма!…

С трудом разделяю веки.

— М?.. — недовольно ворчу я. — У тебя ж выходной сегодня, Вера… Ну, какого хрена? Дай хоть последние сутки перед школой выспаться.

— Я к Катерине хочу съездить с утра…

Сон мгновенно отступает. Подскакиваю на ноги.

— Я тоже к маме поеду!

— Отец не одобряет этих визитов. И ее врач тоже, ты же знаешь.

— Да, плевал я… Пять минут! Дождись меня!

Одного меня в клинику не пускают, либо с отцом, либо с Верой.

Засунув в рот зубную щётку с пастой, торопясь натягиваю джинсы.

— Сёма, — строго взирает Вера на мои скачки по комнате. — Может, ты ей просто позвонишь, когда я буду с ней рядом? На мой номер. Я собственно поэтому и зашла. По телефону она иногда с тобой говорит.

Уже давно нет. После того, как сломался голос больше не говорит.

— Я хочу ее увидеть.

— Это всегда такой стресс для Вас обоих… — вздыхает она.

— Вер, ну пожалуйста. А вдруг она вспомнит? Как ей вспомнить, если я не буду приезжать?

— Это не амнезия, Семён. Это посттравматическое расстройство психики.

— Ну, а вдруг!

— Ладно. Только давай я первая выйду за ворота. Отъеду немного подальше и там тебя прихвачу. За поворотом, например.

— Отец тебе запретил меня брать?

Покаянно разводит руками.

— Наоборот давай сделаем. Сначала я выйду, а потом уже ты. Иначе, он спалит.

Застегивая ремень, на ходу засовываю в джинсы полы рубашки. Бегом спускаюсь по лестнице вниз, взъерошивая на ходу мокрыми руками примятые после сна волосы.

Сталкиваюсь с этой… как ее там?.. Новой отцовской подстилкой. В этот раз — официальной. Развелся с мамой таки… Правда, остался ее официальным опекуном. А следовательно распорядителем всего имущества, что заработал мой дед.

— Доброе утро, Семён!

Как ее там? Вероника? Не хочу запоминать.

— Нихрена нет в нем доброго…

— Ух, какой строгий, — как обычно пытается она лицемерно нейтрализовать мою грубость.

Поднимает с декоративной консоли под зеркалом статуэтку — маленький нелепый глиняный щенок, что лепили я маленький на день рождения мамы.

— Мне кажется эта вещь здесь не смотрится…

Грубо вырываю вещицу из ее руки.

Ненавижу их! И отца и эту тварь, и ее дочурку. Стервятники.

Иду к выходу.

— Сэм! Ты куда в такую рань? — в спину бросает отец со стороны кабинета.

— Мне нужно в город.

— Возьми водителя.

Нет, нельзя водителя. Он стукач.

— Я с Минаевым, — на ходу придумываю я.

Это мой одноклассник и наш сосед.

— Мы договаривались на их тачке.

— Может, возьмешь с собой сестру, пусть бы проветрилась перед школой. Посмотрела город.

— Моя сестра умерла шесть лет назад. Или ты забыл?

— Семён!

Вылетаю на улицу.

В соседнем квартале сажусь в машину к Вере. Упираюсь коленями в бардачок. Смотрю на свой заспанный фейс в зеркало, поправляя прическу.

— Блин… тесно как у тебя!

Чуть заметно улыбаясь, Вера осторожно ведет машину.

— Где кнопка, чтобы отодвинуть кресло?

— Кнопка? — качает головой. — Под креслом рычаг.

— Неудобно как… — наклоняюсь, бьюсь лбом о бардачок. Психуя луплю ему кулаком сдачи. Отыскав рычаг, дергаю, отъезжая назад.

— Динозавр какой-то! Купи себе поновее что-нибудь, с автоматикой.

— Не могу.

— Почему?

— Мне деньги на обучение сына нужны. Экономлю…

— А…

Вера любит своего сына. И мне тоже достается немного крох с этого барского стола. Но я скотина не благодарная. Благо, и Вера, стойкий и не обидчивый солдат. Всё спускает мне с рук.

В клинике пахнет хорошим освежителем воздуха. Везде цветы… Но на окнах решётки. И два здоровенные санитара всегда готовы к работе.

Я стою возле маминой палаты с колотящимся сердцем. Дверь приоткрыта.

Вера говорит с мамой. Я слушаю их голоса.

— Вера… а когда приедет Сёмочка? Почему мне не позволяют увидеть его?

— Катя… Сёма вырос.

— Я знаю. Ему уже наверное одиннадцать.

Мамино время остановилось в год смерти моей маленькой сестры. А я к несчастью начал взрослеть. И…

— Сема приехал. И очень хочет увидеться с тобой. Но ему уже семнадцать…

Сначала было двенадцать, потом тринадцать и так далее. Эту речь я слышал сотни раз. Но мама ее словно не понимает.

— Он зайдет, ты его скорее всего не узнаешь.

— Ну что ты, Вера! Как я могу не узнать сына?!

— Семён…

Я захожу в палату.

— Мам… привет, — с тоской смотрю в ее светлые глаза.

Она начинает с тревогой заламывать руки.

— Мам, это я, Семён.

— Зачем вы мне врёте? Кто этот парень?! Зачем он пришёл? — начинает плакать она. — Где мой Сёмочка?! Зачем вы надо мной издеваетесь?

Ставлю молча ей на тумбочку статуэтку щенка.

В общем-то, все как всегда. Я уже не пытаюсь биться в эти ворота. Маленький сильно переживал…

Сейчас просто молча выхожу и жду, пока Вера успокоит ее истерику. И мы поедем домой.

Как-то так…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ася


Не притронувшись к завтраку, выхожу на балкон. Внизу мама с Павлом.

— Ася! Поторопись! — заметив меня.

Не терпится меня сплавить?…

На софе у окна несколько костюмов на вешалках в прозрачных пакетах. Идеально отглажены. Как я их должна утрамбовать в чемодан?! Все помнется…

Разглядываю.

Все в одинаковом стиле — белый, синий, клетка.

Первый — брючная тройка. Второй — юбка плиссе и лаконичная блузка. Третий — юбка-карандаш, блузка с корсетом, галстук с брошью. Последний, судя по всему, парадный. Это всё форма.

И как мне ее поддерживать самостоятельно в таком идеальном виде, я понятия не имею. Надеюсь, там будет утюг.

Засовываю в чемодан пакет со спортивной формой, купальником и костюмом для тенниса.

А я не умею плавать. В теннис я не умею играть тоже. И неуверенна, что хочу научиться.

Мне настолько тревожно, что всю ночь я не спала, а с утра проснулась с тошнотой и сосущим ощущением под ложечкой.

Я домашний ребенок, и никогда нигде не была сама по себе.

Возможно, там не так уж и плохо. Этот Семён наверняка просто запугивает. Из вредности.

Вот, что за человек?… — закатываю я глаза.

Четыре пары обуви… чулки…

Никогда такое не носила.

Короткий стук в дверь.

— Да… — с досадой мямлю я.

Это точно не мама. Мама никогда не стучит. Это Вера.

— Доброе утро, Ася. Я пришла помочь.

— Доброе…

— Ты не поела, — смотрит на нетронутый омлет.

— Если я съем меня вырвет, — жалобно смотрю на нее.

Достаёт из кармана фартука мятные таблетки. Вкладывает мне в руку.

— Все будет хорошо.

Осматривает меня.

— Брючный костюм. Туфли с тупым носком. Коса.

Поднимает мою кисть, разглядывая мой пёстрый маникюр.

— Это все нужно снять. По дресс-коду разрешен только скво или овал. Не более пяти миллиметров. Цвет — крем, миндаль, бесцветный или классический френч.

— Оу… как строго.

— На территории есть салон. Запишись к мастеру сразу, как приедешь.

— Это дорого?

— Это входит в стоимость проживания.

— Аа…

Вера рассказывает еще кое-какие требования по внешнему виду, стирая мои ногти. Помогает заплести потуже косу.

— Давай переложим всё в другой чемодан, побольше, — тактично предлагает Вера, с недовольством посмотрев на мой. — Минуту…

Уходит, оставив дверь приоткрытой.

— Эй! Это мамин! — слышу в коридоре возмущённый голос Семена. — Верни на место.

Мне становится очень неловко. Не надо мне никаких чемоданов! Поеду со своим.

— Нет, это не Катерины, — успокаивающий голос Веры.

— Это ее чемодан. Я его помню!

— Сёма, я покупала два одинаковых. Этот — не Катин. Успокойся. Ты позавтракал?

— Позавтракал… — недовольно.

— Спускайся. Ася сейчас подойдёт.

— Да мне побоку, когда она подойдёт.

Гад…

Смотрю на себя в зеркало. Автоматически распрямляю спину. В таких дорогих вещах сутулиться не получается.

— Почему Семён такой злой?

— Ему непросто… — уходит от ответа Вера. — Спускайся в машину. Вещи принесут.

— Вера, а Вы поедете с нами?

— Нет, — качает она головой. — В школе вас встретит куратор. Не переживай.

У машины родители и Семён. Я понуро присоединяюсь к этой неприятной компании.

Семен одет "с иголочки". Но, видимо, в качестве протеста против формы рубашка его небрежно выправлена из брюк и рукава подтянутый ближе к локтям, открывая крепкие загорелые предплечья и дорогие спортивные часы, браслет и тату… На указательном пальце увесистое стильное кольцо. "Некоторые ровнее", да.

— Милая, не волнуйся! — провожает меня мама. — Ты у меня умница, ты все нагонишь.

— Ага… — закидывает Семен в рот жвачку. — Особенно восточные языки, политэкономику и право.

— Чего?! — в ужасе оборачиваюсь я.

Спускает на нос темные очки.

— Окурэмас!… - бросает молодому водителю.

— Что, простите?

— Опаздываем, говорю, неуч.

Садится на заднее сиденье.

— Мама!!! — опускаются мои руки. — Какие восточные языки? Я английский выучить не могу!

Водитель открывает мне дверь

— У тебя все получится, — широко и натянуто улыбается мама.

Шокированно сажусь внутрь.

Семён демонстративно надевает наушники, погружаясь в свой телефон.

Я тоже достаю свой. Слепо смотрю в экран. Мне хочется разрыдаться. Я буду белой отстающей вороной.

По экрану телефона трещина, и он немного глючит. Открываю сайт школы. Пытаюсь что-то прочитать про нее, но только слепо таращусь в экран, тупо перечитываю какие-то официальные фразы и данные.

Через час начинаю чувствовать на себе взгляд. Поднимаю глаза, встречаясь с ледяными глазами Семёна.

Вытаскивает наушники. Кривясь выдергивает телефон из моих рук.

— Ты что делаешь? — открываю я рот.

— Эй, Костя… — хлопает по плечу водителю. — Айфон дай свой.

Водитель протягивает ему свой телефон.

Распотрошив мой, Семён переставляет наши симки.

Начинает менять "биометрию", практически силой прикладывая мой палец к сенсору айфона.

— Зачем? — возмущаюсь я. — Я не просила тебя!

— У тебя и помимо этой разбитой хламины будет тысяча способов, чтобы меня опозорить.

— Иди к черту!

Водитель заезжает на территорию школы.

Семён отдаёт ему мой старенький телефон. Бросает небрежно мне на колени чужой айфон, в котором теперь моя симка.

— Всё. Дальше каждый сам по себе. Я тебя не знаю. Ты меня — тем более.

Выходит, забирая свой чемодан и скрывается в толпе.

Растерянно выхожу из машины, оглядывая корпуса. Водитель достаёт мой чемодан, ставит его на колёсики. Вытаскивает ручку.

— Извините за телефон.

Неловкость — теперь моё кредо, судя по всему.

— Давайте все поменяем обратно.

— Не стоит, — вежливо улыбается он. — Это рабочий, не личный.

— Аа…

— Всего хорошего, Агния.

— И Вам. Спасибо.

Растерянно смотрю, как уезжает. Остаюсь абсолютно одна.

Господи… куда мне?…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Все стоят на газонах, а мне страшно сойти с тропинки, потому что они такого насыщенного изумрудного цвета, словно их всю ночь старательно красили к нашему приезду. Бордюры — фигурные и идеально белые. Деревья на территории школы как будто только что вымыты.

Впереди уличная тренажерная площадка. Там много парней. Мне кажется, я вижу взъерошенную макушку Семёна. Медленно иду по мощенной тропинке мимо группок учеников в сторону корпусов. Качу за собой чемодан.

— Сэм!! — шоркая меня плечом, обгоняет какой-то парень. — Решетов! Стоять, подонок!

Парень оборачивается. Точно. Это Семён.

Со смехом они жмут друг другу руки, хлопая друг друга по плечу. Семён улыбается. Ямочки на щеках такие выразительные… Как будто он не "подонок", а нормальный парень.

Шутливо сцепляются, вставая в боксерские стойки. Касаются кулаками, словно собираясь поспарринговаться. Семен замечает меня, улыбка сразу стекает с лица.

Понимаю, что стою и пялюсь на него как дура.

— А это у нас кто? — проследив за взглядом Семена, с азартом спрашивает его друг.

— Это никто.

Краснею и отвожу взгляд, ускоряя шаг.

— Свежее мя-я-яско! — плотоядно тянет его друг.

— Да ну… — пренебрежительно фыркает Семён, отворачиваясь от меня.

Я глохну от их слов. Они неприятно цепляют…

Натыкаюсь на трех девушек, стоящие прямо на тропинке. Смеются, что-то обсуждают активно жестикулируя.

Неуверенно притормаживаю, встречаясь взглядом с высокой худой брюнеткой.

— Я пройду? — взмахиваю рукой на тропинку, на которой они встали.

Надменно оглядывает меня.

Две остальные тоже оборачиваются, замолкая на середине фразы. На фоне этих акселераток, выглядящих на полные двадцать, чувствую себя кривым подростком.

Интуитивно чувствую назревающий конфликт.

— Устинова! — услышав свою фамилию, вздрогнув, оборачиваюсь.

Молодая женщина в сером костюме, с папкой в руках оглядывает девчонок.

— Устинова!

— Это я, — взмахиваю рукой.

Надеюсь, речь обо мне. Вера говорила, что встретит куратор.

— Устинова?… — слышу тихое за спиной голос брюнетки. — Это чья дочь?

— Не знаю… — пренебрежительно.

— Так узнай, — властно.

Развернувшись, иду обратно по направлению к куратору, с облегчением оставляя за спиной эту троицу. Я, вообще, мирный житель. Конфликты меня пугают. Хотя, я стараюсь всегда давать отпор.

Между мной и куратором медленно проезжает чёрная машина. И, совершенно неожиданно, тормозит. Я оказываюсь рядом с задней дверцей.

Не успеваю сделать шаг назад, как она резко открывается, больно чиркая мне по коленке.

Вскрикнув, растираю ее.

Из машины выходит парень. Высокий. Темные короткие волосы вьются и стильно уложены гелем.

— Ударил? Извини, — сверкает белоснежными зубами.

— Да ничего…

— Устинова, — подхватывает меня под локоть та женщина.

Разворачиваюсь к ней.

— Я твой куратор — Алла.

Толпа начинает медленно растекаться в сторону корпусов. Она взмахивает рукой, подзывая мужчину в серой униформе. Отдаёт ему мой чемодан.

— Третий корпус, девятая, — бросает ему. А мне отдаёт ключ с брелоком. На нем надпись "3–9".

Записываю ее номер телефона, она мой.

— Пойдём, я тебе все покажу. Это столовая. Завтрак и обед по расписанию, ужин в свободное время, но до девяти вечера. В десять тридцать — отбой. Ближе к кленовой аллее есть еще кофейня. Первый и второй корпуса — учебные. Третий и четвертый — общежития. Пятый — персонал.

Алла говорит быстро, взмахивая рукой в разные стороны. Но ведет меня обратно к воротам.

— А мы куда?

— Возле выхода административный корпус, там же находятся психолог, юрист-консультант, охрана, медики…

— А если я захочу съездить в город или домой?

— Выход за пределы школы запрещён. Вы несовершеннолетние, школа несет полную ответственность. К тому наши ученики — это всегда дети респектабельных родителей. И мы обязаны их защищать от недоброжелателей.

У ворот охрана в форме омона, но с буквой" Ш", вместо привычной аббревиатуры.

Приехали!

— Отсюда нельзя выйти?!

— Нет.

— А если мне что-то понадобиться купить?

— Что, например?

— Да что угодно!

— Можно заказать доставку.

— Черт…

Мы заходим в административный корпус, Алла заводит меня в кабинет к медику.

— Новенькая…

— Устинова?

Медсестра смотрит карту с моей фамилией.

— Оголи плечо…

Надевает перчатки, протирает их спиртом…

Послушно снимаю пиджак и, расстегнув несколько пуговиц на блузке, стягиваю ее по плечу.

Она поднимает шприц и, прицелившись, втыкает мне в плечо.

Морщусь…

— Что это?

— Противозачаточная инъекция.

— Что?! — начинают гореть мои щёки. — Да не собираюсь я… Мне не нужна!

Возмущенно смотрю, как она давит на поршень.

— "Не нужна" — неожиданная неприятность. Ни тебе, ни школе, — успокаивающе улыбается медсестра. — Поэтому твои родители подписали разрешение на инъекцию.

— Класс… — натягиваю обратно одежду.

Еще одна унизительная деталь.

— Ну всё, — разводит руками Алла. — Твои вещи в комнате. Вот твой тайминг, — отдаёт в руки ламинированный блокнот. — Добро пожаловать в кампус "Швейцария"! Тебе обязательно у нас понравится!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 3


Хочется стать невидимкой. Потому что в холле моего общежития среди толпы опять Семён.

Открыв холодильник с напитками, он ведет рукой, выбирая одну из незнакомых мне баночек. Кидает ее стоящему недалеко другу, а себе берет еще одну.

Из холла два крыла в разные стороны. А впереди лестница на второй этаж. У меня девятая комната. Она, вероятно, на первом этаже. Быстро сворачиваю в ближайшую арку, в левое крыло, стараясь не попадаться ему на глаза.

В крыле комнат двадцать, по десять с каждой стороны. Чётные… нечётные…

Посередине коридора еще один холл с панорамными окнами. Там плазма, диваны… И несколько человек.

У окна — невысокая девушка. Она стоит от всех отдельно. Необычная… и я на мгновение останавливаюсь на ней взглядом. Агрессивная поза и широкие плечи на секунду сбивают. Словно это парень… Но причёска все таки женская, волосы до плеч.

— Ким…

Дергает ее за прядь тёмных волос какой-то парень.

— Я тебя уложу!.. — провокационно.

Она резко разворачивается, он шустро отскакивает подальше, словно ожидал.

С разворота, демонстрируя отличную растяжку, она заряжает ему голенью в плечо. Как в тайском боксе.

— Мечтай! — фыркает на него, надменно оскаливаясь.

— Блин… больно! — стонет он со смехом. — Неадекватная.

Быстренько прохожу дальше. Сразу за этим холлом моя комната.

Толкаю приоткрытую дверь. Делаю шаг внутрь. Комната большая… высокие потолки… четыре кровати… возле одной — мой чемодан. А на следующей — красивая блондинка.

Встречаюсь с ней глазами.

Я ее знаю! Она стояла тогда на тропинке, перегородив мне путь, одна из той самой троицы акселераток.

— Стучаться не учили? — оскаливается. — Я не разрешала войти.

— Это моя комната. Домой заходят без стука.

Но на самом деле стук есть. Это колотится моё сердце. Мы сверлим друг друга взглядами. В моем горле ком от адреналина.

— Кто родители у тебя?

— Это никого не касается.

— Ясно. Люмпен, значит! — фыркает брезгливо.

Прохожу к своей кровати.

— Не спеши располагаться. Ты тут жить не будешь.

Набирает на телефоне кого-то.

— Алла? Это Тина Таюрская. Что за фигня?! Почему к нам селят плебейку?! — претензионно.

Недовольно выслушивает что-то.

— Я позвоню отцу, пусть оплатит и это место! Пересели её! Что значит — запрещено правилами? У нас что — новые правила?!

Пока она истерит, я ледяными пальцами разбираю свой чемодан. Дверь хлопает. Оборачиваюсь. Если и брюнетка из этой компании тоже моя соседка, то дайте мне яду. Будет гуманнее!

Но заходит та самая "Ким".

Ну, отлично!

Проходит, останавливаясь напротив меня.

В полуобморочном разворачиваюсь к ней. Надеюсь, мне не прилетит, как тому пацану.

— Рита, — тянет мне руку. — Ким.

Вздрагиваю, но беру себя в руки и пожимаю.

— Агния Устинова, — голос мой подрагивает.

Чувствую, как меня всю колотит. И рука, которую она крепко сжала тоже трясётся.

Но я не отвожу своих глаз от ее пронзительных — карих и агрессивных.

Ухмыляется, не отпуская мою руку. Также крепко жму в ответ.

— Чья ты?

— В смысле?

— Ну, родоки кто?

— В этом смысле — ничья! — сжимаю я зубы, ощущая что "за моей спиной" абсолютно пусто.

— Смелое заявление! — ухмыляется Рита. — Я тоже ничья. Не трясись, прорвешься.

Теряя ко мне интерес, Рита падает на кровать. Перекладывая алые боксерские перчатки на подоконник.

Блондинка Тина переходит на яростные интонации в разговоре с Аллой.

— Я все отцу расскажу!

— Не шипи! — рявкает на нее Рита. — Голова болит.

— Да пошла ты! — переключается на нее Тина, скидывая вызов.

— Закройся, убогая.

Начинается перепалка.

Нежное, идеально красивое лицо Тины превращается в гримасу. Шокированно перевожу взгляд с одной на другую, следя за их словесными перестрелками.

— Мужланка!

— Соска.

— Нищебродка!

— Прилипала.

Оглушенная оседаю на кровать. Мда… вот тебе и элитный интернат.

Рита ругается безэмоционально, как-будто на автомате, а сама давно уже переключилась на книгу, которая у нее в руке.

Короткий стук в дверь. Заглядывает друг Семёна, что назвал меня "мясом".

— Таюрская! Пойдем?.. — дергает ей бровями.

— Куда? — мгновенно преображается Тина обратно в принцессу.

— К нам.

— А Сэм там? — взволнованно.

— Конечно!

Подскакивает, быстренько поправляет у зеркала причёску и выскальзывает вслед за парнем из комнаты.

Так… ладно…

Дышу глубоко и медленно. Первый бой — в ничью. При вмешательстве Риты.

— Спасибо… — бормочу я.

Рита делает вид, что не слышит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

За открытым окном суета и смех. В коридорах тоже шум. ...



Все права на текст принадлежат автору: Эля Пылаева.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Мы - сводныеЭля Пылаева