Натали Палей Цикл "Зеленый луч". Книга 2 Собрать мозаику. Книга вторая

Глава 1.

Настоящее время. Госпиталь для военнопленных.

Военный министр Марилии атер Турнович решил лично допросить меня, предварительно получив на допрос разрешение от лечащего целителя —господина Стонича. Последний, уступив настойчивости министра, нехотя предоставил его,

Больше часа так и эдак атер Турнович мучал меня каверзными вопросами, уверенный в том, что я  умудряюсь скрывать нужную информацию, что ужасно бесило его. Лицо атера оставалось невозмутимым, но я замечала наступающее бешенство  по леденеющим глазам и по гуляющим желвакам.

Министр сверлил меня холодными глазами и бесстрастным голосом снова и снова задавал одни и те же вопросы, поставленные по-новому, держа в руках записывающий кристалл.

Морально он давно вымотал меня, совершенно равнодушно выжал, словно ненужную тряпку, но никак не мог остановиться и признать поражение, поверить, что я просто не знаю то, что ему нужно.

До начала допроса военный министр накрыл нас пологом тишины, а ученый Стонич вместе с Кирстаном наблюдали за нами, стоя у окна. Ученый должен был вмешаться в допрос, если заметит, что мне становится хуже.

Наблюдавший за нами со стороны ученый уже несколько раз пытался вмешаться и прервать допрос, совершал за пологом тишины красноречивые жестикуляции, но военный министр, вопреки своей же просьбе, нагло игнорировал его.

— Лера Тубертон, еще раз спрашиваю: вы вспомнили, куда спрятали артефакт? — в сотый раз спрашивал он.

 — Вы хотите свести меня с ума, господин министр? — устало прошептала я. – Я говорю правду, вы можете это распознать. Зачем мучаете меня?

— Совершенно непонятно, почему вернулись воспоминания вплоть до вашего замужества и плена, полностью перескочив через начало войны и через события, которые происходили в вашей жизни до плена,  — в который уже раз подозрительно спросил  атер Турнович.

Инстинктивно я чувствовала исходящее от него недоверие и бешенство человека, который совсем рядом от разгадывания заветной тайны, но понимающего, что снова он не может ее разгадать, снова он далеко от осуществимого.

— Я не знаю, — вымученно ответила. — Я не обманываю вас. Я ничего не вспомнила про артефакт и документы.

— Демоны вас побери! Этого не может быть! – неожиданно прошипел он со злостью, а я вздрогнула от неожиданности.

 Безэмоциональная маска спала с мужского лица, к чему я готова абсолютно не была. Одно дело — догадываться о его злости, другое дело  —столкнуться с ней лицом к лицу.

Атер Турнович наклонился и опалил мое лицо горячим дыханием, я же была прикована распорками к кровати, и мне некуда было отшатнуться, поэтому просто испуганно замерла перед нависшим надо мной гневным министром.

— Демоны вас побери, упрямая женщина! Что творится в вашей безумной голове?! Почему вспоминаете совершенно не то, что нужно?!

Я молчала, растерянная и испуганная, не зная ответ, только догадываясь, в чем дело. Но военному министру не нужно знать об этом.

— Если артефакт попадет не в те руки, может произойти… — он неожиданно резко прервался, поняв, что не может рассказать о том, что может произойти.

Военный министр замер и уставился на меня, изучая цепким неприязненным взглядом, будто перед ним была мерзкая ядовитая змея. Еще он словно пытался разобраться, имею я представление о ценности артефакта или нет.

Наконец, он полностью взял себя в руки и произнес ледяным тоном:

— Я буду приходить один раз в неделю и допрашивать вас.

Что-либо ответить я уже была не в силах, хотя до этого собиралась задать ему вопросы о семье, о допросе генерала Мирадовича. Теперь же лежала, выжатая морально, и просто смотрела, мечтая о том, когда он уйдет и оставит меня в покое.

Атер Турнович встал и легким небрежным движением руки убрал полог тишины. Тут же в наш круг ворвался возмущенный  голос ученого Стонича:

 — Господин министр, так нельзя! Вы просили вмешаться, если я замечу, что состояние пациентки ухудшается! Но вы не реагировали на знаки! Посмотрите, до чего её довели?! Она совершенно без сил!

Маленькие глазки ученого возмущенно блестели, а кудрявые каштановые с сединой волосы стояли дыбом и были совершенно запутаны. Видимо, за время допроса он неоднократно засовывал пятерню в волосы и беспокойно теребил их, волнуясь. Результат — сплошные колтуны.

Мое состояние настолько испугало ученого, что он абсолютно забыл, с кем разговаривает, и возмущённо размахивал руками перед носом военного министра.

 — Успокойтесь! – ледяным голосом процедил атер Турнович и смерил его недовольным высокомерным взглядом.  — Не забывайтесь!

Учёный замер, пораженный и, видимо, испуганный своей смелостью.

 — Я вами недоволен, господин Стонич! — продолжал ледяным тоном военный министр. — И император Марилии тоже! Вы не оправдываете  наше доверие! Уже два демоновых месяца занимаетесь пациенткой! ДВА ДЕМОНОВЫХ МЕСЯЦА! Она же вспоминает то, что произошло после похищения артефакта и документов, и то, что произошло до их похищения! А то, что нам так необходимо, нет! Почему это происходит, господин Стонич?! Как вы объясните это?!

Ученый побледнел и мелко задрожал  — министр был страшен в своем тихом бешенстве: глаза метали молнии, ноздри тонкого прямого носа шумно раздувались. Кирстан стоял за спиной ученого с непроницаемым лицом и не смотрел на меня, не сводя глаз с дяди.

Все это время Кирстан и сестра Таисия незаметно для ученого, используя разные намеки, убеждали того в том, что мне нужно сначала вспомнить события, которые происходили до начала войны, чтобы я не испытала шока от воспоминаний о войне. Они намекали, что мне достаточно тех воспоминаний о пытках и плене, которые все равно пробивались. Если же я сразу вспомню военное время, то сойду с ума от ужаса.

Поэтому господин Стонич при погружении меня в транс до сих пор не упоминал среди «заветных» слов такие, как "артефакт"," война", "документы". И теперь, видимо, очень сожалел об этом, потому что в данный момент трясся перед военным министром, как осенний лист на ветру.

— Я задал вопрос, уважаемый, – еле сдерживая себя, процедил военный министр,  —  будьте так добры ответить на него.

— Видимо, пациентка своеобразно реагирует на аппарат, господин военный министр, — дрожащим голосом ответил бледный ученый. — Вернее, ее мозг своеобразно реагирует. Могу это объяснить тем, что у нее стоит ментальный блок «королевская слеза» — самая совершенная ментальная защита на сегодняшний день. Через неё не просто пробиться даже с помощью моего гениального аппарата, и  она своеобразно оказывает влияние на ее память. И ещё ... не уверен, но все же... это объясняется тем, что вам нужны именно те воспоминания, которые она не хочет вспоминать.

При этих словах военный министр резко развернулся, снова впиваясь колючим ледяным взглядом в мои глаза. Показалось, что настоящий лёд проникает в сердце, замораживая навсегда. Это чувство было таким реальным, что на мгновение почудилась совершенно странная картина: будто я лежу в каком-то земляном склепе и у меня вместо тела сплошной кусок льда. «Лорианна, не смей умирать! Открой глаза!» — глухой хриплый мужской голос проник в сознание. Я вздрогнула, почувствовав шок.

Картина мелькнула, как видение, как далекое воспоминание, и исчезла, стоило услышать голос военного министра Марилии.

— Вы не хотите вспоминать события, связанные с похищением артефакта и документов? – он прищурился и напрягся всем телом.

Некоторое время я недоуменно смотрела на него, пытаясь прийти в себя от мелькнувшего воспоминания.

 — Не хочу, — тихо ответила правду. Все равно военный министр почувствует ложь. — Я не специально, но не хочу.

 — Вы боитесь, что станете нам не нужны? – проницательно заметил атер Турнович, внимательно наблюдая за моей реакцией.

 — Да, — тихо ответила, подумав, что он так ставит вопрос, чтобы ответ был однозначным.

Минуту он пристально смотрел на меня, о чем-то размышляя, а лицо стало вновь непроницаемым. Я же напряженно следила за ним.

Наконец атер Турнович  бесстрастно произнес:

 — Я даю обещание, что ваше лечение доведут до конца.

 —  А если я не смогу ходить?

— Я могу обещать только это, — хмуро ответил министр. — Ваша судьба будет решаться в зависимости от того, чем закончится лечение. Если встанете на ноги, то отправитесь на рудники в Марилии. Если не встанете  — всю жизнь проведете на койке в тюрьме для особо опасных преступников.

Я, наверное, побледнела, и ужас отразился на лице, потому что заметила болезненную гримасу Кирстана, который в шоке переводил взгляд с дяди на меня, не в силах справиться с бесстрастной маской на лице.

 — А если я все же не смогу вспомнить то, что вам нужно, что со мной будет? – мой голос еле шелестел, но военный министр расслышал меня.

— Не слишко ли много "если", лера Тубертон? — неприязненным тоном ответил военный министр. – Поверьте на слово, вам лучше не знать этого «если» до поры до времени, а если все же случится так, что вы не вспомните, куда спрятали артефакт и документы, то много раз пожалеете о том, что до сих пор живы.

Военный министр резко отвернулся и чеканным ровным шагом военного вышел из палаты.

Кирстан бросил на меня осторожный, обеспокоенный взгляд, но вынужден был выйти за дядей.

В палату мелкими шажками вошла сестра Таисия. Тревожные глаза осмотрели меня, она что-то спросила, но я уже теряла сознание от усталости и накрывающей безысходности. Издалека слышала взволнованные голоса сестры Таисии и ученого Стонича, но уже не смогла ничего ответить.

Тангрия. Город-крепость Зардан. 3200.

С того дня на башне, когда мы с Джейсоном любовались солнечным закатом с зелеными лучами, отношения между нами изменились. С одной стороны, они стали легче, свободнее, доверчивее, почти совсем, как до того злополучного разговора на Ледяном озере и до его отъезда в Столичную Академию Магии на учебу. С другой стороны, Джейсон перестал меня касаться. Совсем. До этого он, наоборот, всегда старался прикоснуться, как будто не верил, что рядом с ним действительно я. Или всегда тискал словно котенка. Или брал за руку, когда вел куда-то. Теперь же он словно наложил табу на любые прикосновения ко мне.

Такое поведение озадачивало, но я, конечно, молчала и старалась не показать, как мне стало не хватать его прикосновений. Я стала трусихой.

Джейсон совсем не подозревал, каких усилий мне стоило сохранять невозмутимый вид, когда он собственнически на моих глазах прижимал к себе Анжелу, целовал ее в висок, ушко или в шейку. Каких усилий стоило не прожигать их взглядом, когда я заставала их целующимися, а я вечно натыкалась на них в коридорах академии или в их поместье. Каких усилий стоило постоянно держать себя в руках и ни словом, ни движением не выдать себя и свое отношение к Джейсону. Можно сказать, я просто дрессировала себя, муштровала, как солдата, словно готовилась к военным действиям.

Я научилась отстраняться от увиденного, не реагировать, не морщиться, не хмуриться при их  виде. Было сложно поначалу, ведь, по сути, я была открытым человеком и раньше не умела скрывать чувств и мыслей.

Чтобы не стать смешной и жалкой, приходилось меняться и становиться сдержанной и спокойной.

Вместо Джейсона я  сблизилась с Кристофом.

Учеба в аспирантуре давалась ему легко, и он часто появлялся в нашей академии, заменяя иногда каких-либо преподавателей на практике. Иногда я встречалась с ним и в поместье Тубертонов, а иногда он заезжал за мной и мы ездили на прогулки, где он помогал с медитацией и овладением магией.

Все чаще я стала замечать странные задумчивые взгляды Кристофа. Казалось, он видит меня насквозь и понимает, что невозмутимость и спокойствие по отношению к Джейсону напускные. Это беспокоило, раздражало, а временами волновало.

Сочувственные взгляды, которые я иногда замечала, выводили из равновесия, но я успокаивала себя тем, что мне все кажется. Ну, не может же он, в самом деле, знать, что творится глубоко у меня внутри, что у меня на сердце. В конце концов, мы не настолько были с ним близки. Я убеждала себя, что, если Джейсона удавалось обманывать, да и всех окружающих, то и взгляды Кристофа я надумала себе — в конце концов, он никогда ни словом ни жестом не давал понять, что догадывается о моих чувствах к Джейсону.

Однако, через некоторое время, я поняла, что подозрения относительно Кристофа были верными.

В тот день я гостила у Тубертонов, приехала на Гвоздике с утра, поболтала с графиней за чашечкой ароматного чая с тостами, и направилась с Кристофом в розарий к графине. Мы с Кристофом заранее договорились, что он поможет с практикой по магии, которая до сих пор хромала у меня. Сказывалось то, что я поздно стала изучать и интересоваться магией.

Джейсона дома не было, он уехал в Зардан по  делам. Скорее всего, на свидание с Анжелой.

Кристоф учил меня терпению и погружению в себя.

— Лорианна, нельзя научиться управлять своей стихией с наскока, эта практика требует большого терпения и настойчивости в освоении. Только кропотливый труд поможет тебе, — серьезно говорил Кристоф. — Ты же часто нетерпелива, быстро раздражаешься, если у тебя не получается. Так нельзя. Необходимо успокоиться и погрузиться в себя.

Я уныло слушала Кристофа — мне очень хотелось в совершенстве владеть магией, но было безумно скучно медитировать.

— Выстави перед собой руки, ладони должны смотреть друг на друга, расстояние между ними –полметра. Теперь представь, что у тебя между ладонями куб коричневого цвета, — руководил мной Кристоф, а я послушно выполняла.

— Теперь сделай глубокий вдох и постарайся вдохнуть в куб ощущение сухости и прохлады — элемент земли, ощущая, как он с каждым вдохом покидает твое тело и наполняет куб, а твое тело становится легким.

Я послушно делала глубокий вдох и выдыхала, пытаясь ощутить все то,что говорил Кристоф.

— Сделай восемь вдохов и выдохов, наполняя куб. Сделала? Теперь еще раз. Медленно. Не отвлекайся. Повтори восемь или десять вдохов и выдохов. Теперь при вдохе обратно вдыхай в себя эту стихию. Ты должна ощутить, как с каждым вдохом наполняешься ею все больше и больше.

Я старательно выполняла все озвученные рекомендации.

— Теперь мысленно сформируй между руками не куб, а шарик, с качествами земли, настолько плотный насколько это возможно. Примени всю свою фантазию. Лорианна, ты слышишь меня?

— Слышу, — грустно отвечала я. — У меня не получается.

— Главное, не раздражайся, — легко улыбнулся Кристоф и подошел ближе.  —  Сейчас помогу.

Он встал напротив и положил руки сверху моих ладоней, и при этом очень серьезно смотрел на меня.

— Соберись. Теперь представляй небольшой шар с качествами земли. Он очень плотный, ты его ощущаешь. Он сухой и прохладный.

— Я чуствую его, Кристоф! — вдруг восторженно прошептала я. — Чувствую! Только он сухой и теплый, а не прохладный, и очень ласковый.

— Ласковый? — тихо хмыкнул Кристоф. — Ну, ты и фантазерка, — ласково добавил.

— Теперь подними его до макушки головы. Подняла?

— Да, — тихо ответила я, затаив дыхание. Глаза же неотрывно смотрели на воображаемый шар.

— Теперь опусти его внутрь тела через макушку и проведи шарик по всем частям тела. Получается?

 — Получается, — прошептала, все ещё не веря в это.

 — Не торопись,  — мягко, словно ребёнку, сказал Кристоф. — Делай не спеша. Ощущаешь, как он пропитывает стихией земли твои клетки?

 — Да, — прошептала я очень тихо. Неужели получается? Верилось с трудом.

— Теперь ты уже не легкая, ты тяжелеешь… постепенно тяжелеешь... постарайся представить как шарик растворяется в тебе, и ты впитываешь его. Представила?

 — Да! Да, Кристоф!

 — Сделай вдох, и с вдохом перемести всю энергию земли в правую руку, на выдохе в левую – повтори это пять раз. Не торопись. Сделала?

 — Да!

— Молодец! Теперь то же самое с ногами. Не торопись. Сделала?

 — Да!

 — Умница! То же самое, перемещая энергию от головы и по всему позвоночнику.

 — У меня получается! Я чувствую, как энергия переполняет меня, Кристоф!  — восторженно шептала я.

 — Спокойней, Лорианна, — мягко улыбался Кристоф. — Теперь посмотри на розовый куст и вырви его из земли, — вдруг приказал он.

 — Но я не могу губить цветы, — возмущенно возразила я.

— Делай то, что говорю, — жестко ответил Кристоф. – Надо закрепить результат, пока ты чувствуешь энергию своей магии.

Я повиновалась его строгому голосу: посмотрела на прекрасный розовый куст, заглянула внутрь себя, чтобы ощутить магию, и под моим взглядом куст медленно поднялся из земли и полуметре от нее завис.

— Теперь верни его обратно, — тихо произнес Кристоф.

Я вернула. Вернула! Розовый куст вернулся на свое место, в землю в розарии Тубертонов.

Когда все получилось, я жутко довольная повисла у Кристофа на шее.

 — Спасибо, тебе! Ты самый лучший на свете! Я так благодарна тебе!

— Просто ты большая умница, Лорианна, — отвечал довольный Кристоф, слегка приобнимая меня за спину и сверху вниз смотря в мои восторженные благодарные глаза. Я неожиданно смутилась нашей близостью, его нежным взглядом и медленно отстранилась.

И тут в розарии неожиданно появился  Джейсон, с широкой улыбкой на красивом лице и безумно довольный. В обнимку с шикарной блондинкой в изумительном изумрудном костюме для конных прогулок под цвет ее необыкновенных изумрудных глаз. Моя челюсть от удивления сразу же упала, и я совершенно забыла, что только что, наконец, научилась полностью чуствовать магию и управлять ею.

 — Привет! — радостно произнес Джейсон. — А я вас везде ищу! Занимаетесь? Молодцы! Получается, Лори?

Не ожидая ответ на вопрос, он продолжил:

 — Кристоф, Лорианна, это лера Элеонора Тамилтон, моя … тадам! — Джейсон взмахнул торжественно рукой. — Моя девушка! Я искал вас, чтобы познакомить.

Я изумленно уставилась на них, так и не закрыв рот, Кристоф же рассмеялся и галантно поцеловал руку Элеоноре.

— Приятно познакомиться, лера Тамилтон, —вежливо произнёс он. — Лер Кристоф Тубертон, для девушки брата можно просто Крис.

— Вы тоже можете называть меня Эль, — приятным голосом отозвалась дива.

«Пресветлая Богиня! Пусть она мне кажется!» — мысленно взмолилась я.

Затем она вопросительно посмотрела на меня потрясающими зелеными глазами миндалевидной формы с длинными темными ресницами.

 — Лера Лорианна Стенфилд — наша подруга детства, — представил меня Кристоф.

 — О, очень приятно! – радостно воскликнула вдруг Элеонора, протягивая сразу обе белые ручки. —Джейсон столько рассказывал про вас! Вот вы какая!

Словно во сне я протянула ей руку, и она схватила и с энтузиазмом потрясла в знак приветствия. Я же словно зависла во времени, не соображая, что сейчас должна делать или говорить.

Вдруг сзади со спины почувствовала лёгкий щипок, удивленная обернулась и встретила встревоженный взгляд Кристофа, который многозначительно смотрел на меня. Это встряхнуло меня и я стала приходить в себя.

— Очень приятно, — выдавила из себя с натянутой улыбкой. — Можете называть меня Лори.

— О, замечательно! – опять радостно произнесла девушка. — Надеюсь, мы станем подругами.

— Конечно, — я надеялась, что моя улыбка не была похожа на оскал.

 — Увидимся позже, — весело произнес Джейсон. —Мы покатаемся и поучимся делать огненные фаеры, — они стали выходить из розария. — А потом вместе поужинаем.

 — Это теперь так называется? – хохотнул Кристоф им вдогонку, а я покраснела, поняв, что он имеет в виду.

И тут Кристоф придержал Джейсона за рукав его темно-синего элегантного костюма. Элеонора уже вышла.

 — А что с Анжелой? – спросил тихо, так, чтобы Эль не услышала. Она стояла в нескольких шагах впереди от Джейсона. А я прекрасно услышала вопрос.

Джейсон выразительно глянул и неопределенно пожал плечами, недовольный вопросом и задержкой

 — Мы расстались — поняли, что не подходим друг другу, — ответил невозмутимо.

 — И когда ты нагуляешься? — прошипел недовольно Кристоф.

 — Не твое дело, брат, — жестко ответил Джейсон, при этом кинув на меня виноватый взгляд. — Иди лучше научи Лорианну применять магию, и не суй нос в чужие дела, — вырвал рукав, за который его удерживал брат, и ушел.

Я была не в силах что-либо сказать. Молча, словно сомнамбула, смотрела туда, куда вышел Джейсон с новой девушкой.

Странная апатия напала, и такая тяжесть на сердце появилась, что хоть вой, а затем дикое бешенство овладело, и я сжала ладони в кулаки так, что ногти  до крови впились в них. Казалось, что я просто взорвусь.

Постоянное сдерживание эмоций, настоящих чувств, наконец, давало себя знать — меня затрясло, зашатало, и, наверно, я просто упала бы без чувств от горя.

Кристоф вдруг крепко обнял меня и стал ласково гладить теплыми руками по плечам.

 — Ну-ну, Лори, девочка моя маленькая, успокойся, — тихо и успокаивающе шептал он. – Успокойся, хорошая моя, — он стал слегка укачивать меня, а я дрожала в его объятиях, приникнув головой к его груди, в которой гулко билось  сердце.

Но вместо того, чтобы успокоиться, я стала дрожать сильнее, меня начало трясти.

 — Почему, Крис? Почему? – жалобно прошептала я. — Что со мной не так?

Кристоф приподнял лицо за подбородок и внимательно заглянул в глаза, почему-то недовольно нахмурился, резко поднял руку и завис с поднятой рукой.

Медленно опустил ее и ласково погладил мою щеку, нежно провел пальцем по бровям и переносице, на что я никак не отреагировала. Я все еще дрожала. Потом он забрал цветок, который я жестоко смяла в руке, выпустил меня из объятий, взял за руку, как маленького ребенка, и молча повел за собой.

— Куда? — почти прохрипела я, все же заметив, что куда-то идем.

 — Купаться, — невозмутимо ответил Крис. — Тебе надо охладиться, а то хватит удар. Иногда мой брат... непроходимый болван.

Мы подошли к конюшне, он оседлал жеребца Ветра, вскочил на него, протянул руку, приглашая.

 — Тебе лучше поехать со мной, сама сейчас не сможешь управлять. Давай руку.

Словно сомнамбула протянула руку, краем сознания понимая, что мы собрались куда-то ехать. Кристоф посадил меня перед собой на Ветра, крепко обняв за талию, и повез. Тепло его тела стало согревать, и я, наконец, перестала дрожать. Он шептал на ухо, какой Джейсон болван, тупица, и вообще осел, как он может не замечать моих чувств и так вести себя. Шептал, что я самая замечательная, преданная и нежная девочка на свете.

А у меня перед глазами стояли счастливые лица двух очень красивых людей, парня и девушки. Лица Джейсона и Элеоноры Тамилтон. А ведь я думала, что у него серьезное чувство к Анжеле, что он любит ее, ведь они все время были вместе.

Глава 2

Тангрия. 3200 год.

Кристоф пустил Ветра в галоп, и мы быстро добрались до озера. Я все еще была в шоке от произошедшего. Как во сне смотрела на задумчивого Кристофа. Без его тепла снова задрожала. Он нахмурился и, по-моему, тихо выругался. Потом стал раздевать меня, но мне стало все равно.

С серьезным лицом он снял теплую кофточку, расстегнул пуговки на платье, и стал его стягивать, а я молчала, оглушенная и раздавленная.

— Демоны, Лори, ты без купальника! — пробормотал вдруг смущенно Кристоф. — Я не буду смотреть. Нужно раздеться — в платье ты не сможешь плавать.

Он закрыл глаза, а я послушно, словно кукла, подняла руки, помогая ему. Потом с закрытыми глазами схватил меня за руку, развернулся и повел к Ледяному озеру, снял свою обувь, зашел в воду и остановился. Потянул меня за собой.

Холодная вода обожгла ступни, что резко привело в чувство. Неожиданно я поняла, что в одном нижнем белье стою перед Кристофом, и растерялась. Потом пришла злость.

 — Ты совсем спятил? – хотела закричать, но голос не слушался, и я только прошептала надрывно и возмущенно. Руками постаралась закрыться, но Кристоф и так отвел глаза, облегченно выдохнув. — Зачем раздел меня?!

 — Не злись, Лори. Решил, что озеро поможет прийти в себя — ты очень напугала меня. Сначала хотел дать пощечину, но не смог, а плавание ты всегда любила, даже поздней осенью.

 — С чего ты взял, что мне надо приходить в себя?! – возмущенный шепот все еще был надрывный, сама же вновь стала дрожать от холода.

 — Лори, я все вижу, — ответил серьезно Кристоф. — Все понимаю. Ты других можешь обмануть, но не меня. Я должен был как-то привести тебя в чувство, потому что испугался, растерялся. Вот решил …наверное, глупо…

А я поняла, что все это время Кристоф понимал, как мне было тяжело в присутствии Джейсона, — бешенство и стыд овладели мной.

 — Да ты! — я накинулась на него с кулаками. —Ничего не понимаешь! Никто не понимает! – я колотила изо всех сил, но тут он перехватил кулачки, мгновение со странной жесткостью и злостью, не свойственной ему, смотрел в мои злющие глаза, а затем толкнул в ледяную воду.

Я ушла с головой под нее и ледяная вода заполнила рот, нос, уши.

Вынырнув и отплевавшись, я кровожадно оглянулась, но Кристоф уже шагал вдоль берега по воде, удаляясь от меня.

 —Да что ты о себе думаешь! Спаситель проклятый! Ненавижу тебя! – проорала ему в спину — голос наконец-то прорезался. — Ненавижу! Тебя! Джейсона! Всех ненавижу! – прокричала и разрыдалась.

Я стояла несчастная, замерзшая в ледяной воде и никому не нужная. Смотрела, как Крис подошел к Ветру, ласково погладив того по крупу.

«Даже лошадь любят больше, чем меня», — подумала и черная, разрушающая злость охватила меня — резко повернулась и стала заходить в воду . «Не хочу терпеть, выносить это мучение каждый день!»

С отчаяньем поплыла, делая сильные взмахи руками, чтобы заплыть поглубже и утопиться.

Перестала грести руками, расслабилась и дала уйти себе под воду, опускаясь все ниже и глубже, дыхания уже не хватало.

С ужасом ждала, что сейчас появится Кристоф, начнет спасать, и придется сопротивляться. Но Кристофа не было — ему было наплевать, как и Джейсону.

Давление воды становилось сильнее. И новая злость охватила — дикая, но уже на саму себя. Кому и что я хотела доказать?! Ну, поплачет Джейсон немного, попереживает, а потом забудет и будет дальше играть в любовь со своими многочисленными подружками. А мама с папой? Что с ними будет? Да они же умрут от горя!

Эта мысль резко отрезвила, и я стала усиленно плыть наверх. Замерзшие без движения руки двигались с трудом, дыхания не хватало, голова разрывалась от недостатка кислорода, и я испугалась, что уже не выплыву.

Рывок, еще рывок. Ну, где же этот Кристоф?! Почему не спасает меня?! Мама! Мамочка!

И вдруг вынырнула, задыхаясь и отплевываясь. Кислород, наполняя легкие, болезненно стал проходить внутрь.

Обессиленная и потрясенная, я легла на спину на воде, отдыхая, расслабляясь, приходя в себя от пережитого шока. Я хотела покончить с собой?  Снова из-за Джейсона? И я заплакала. Но уже тихо, без надрыва, как ранее до этого. Теплые слезы покрывали холодные щеки. Какая же плакса я стала, а ведь в детстве вообще не плакала.

Повернула слегка голову и краем глаза увидела, что Кристоф в одежде стоит по пояс в воде, высматривая меня.

«Все-таки, перепугался, — со странным удовлетворением подумала я. — Так тебе и надо, нечего было в воду меня запихивать».

Когда вышла на берег, Кристоф сидел, согнув ноги в коленях и обняв их руками С непроницаемым выражением лица. Темные глаза пристально смотрели на меня.

Я уже не злилась, поняв, что ничего плохого он не замыслил, а только хотел помочь. Как смог, как посчитал правильным.

 Я немного стеснялась того, что была в нижнем белье, но, в конце концов, оно не сильно отличалось от купальника и ничего сексуального в нем не было. Стараясь не смотреть на Кристофа, обняв себя руками, я вышла, прошла немного и обессиленно бухнулась невдалеке от него на траву, облегченно вытягиваясь.

— Спасибо, — невнятно пробормотала. — И извини.

 — Пожалуйста, — тихо ответил он, не смотря на меня. — Я просто испугался за тебя.

Повисло молчание.

Он молча смотрел на темное осеннее озеро, я молча разглядывала проплывающие над головой облака и нависшие надо мной ветви деревьев с красно-оранжевыми осенними листьями. Как же красиво поздней осенью. Я очень любила это время года. В это время становилось прохладно, а я никогда не любила летнюю жару. Воздух становился кристально-чистым, прозрачным, деревья — яркими и разноцветными. Я тяжело вздохнула. Я чуть не лишилась всего этого несколько минут назад.

Молчание затягивалось.

 — Хорошо, что сегодня тепло и нет ветра, — пробормотала укоризненно. — Вообще-то на улице поздняя осень, а ты купаться заставил.

— Ты всегда любила купаться осенью, — мягко ответил Кристоф, не поворачиваясь. – Особенно в такое время года.

— Ты бы позволил мне утонуть? — задала мучавший вопрос.

— Ты бы не утонула, — тихо и уверенно ответил Кристоф. — Иначе была бы… последней дурой.

—Полностью с тобой согласна, — тихо проворчала я, рассматривая его резкий профиль.

Крис с Джейсоном были совершенно не похожи. Что-то общее было, конечно, особенно, когда они стояли рядом, но у Кристофа черты лица были резче, грубее, не такие совершенные, как у Джейсона. И сам он тоже был ниже и субтильнее  младшего высокого и широкоплечего брата.

Кристоф медленно обернулся.

 — Согласна? — удивленно спросил.

Я кивнула и отвела взгляд, вновь стала рассматривать проплывающие над головой облака. Вот плывет кошечка, парусник, облако-цветок, облако... похожее на сердце, слегка помятое и разорванное... совсем, как мое.

 — Может, ты еще согласишься, что хватит страдать по Джейсону? Нескольких лет вполне достаточно. Не стоит этот кобель твоих слез.

 — Не говори так о нем! – возмущенно вспыхнула я. — Джейсон не такой!

— А какой? — устало спросил Кристоф. — Он мой младший брат, я очень люблю его, тебе ли не знать этого, Лори? Но я называю вещи своими именами, — он пожал плечами, пристально смотря в мои возмущенные глаза. – Элеонора, наверное …хм…десятая девушка Джейсона с тех пор, как он поступил в академию. Или двадцатая, я уже со счета сбился.

Я в изумлении распахнула глаза, замотала головой, не желая верить этому.

 — Ты не знала? – усмехнулся Крис. — Я их не считаю, конечно. Может, она девятая или одиннадцатая. Или пятнадцатая. Но основную мысль ты поняла, — он отвернулся и уставился вдаль. – Такая девушка, как ты, Лорианна, ему не нужна, поверь. Ему нужны свободные и легкие отношения, а с тобой так не получится — ты серьезная, чистая, невинная. И Джейсон… я думаю, понимает это и не хочет делать тебе больно. Он любит тебя, но по-своему. Как может.

 То есть за четыре года Джейсон влюблялся десятки раз? На что я тогда надеялась? Идиотка! Он, и правда, кобель. Мой друг, мой любимый мужчина — кобель! Который, к тому же, совсем не хочет серьезных отношений. Ни со мной, ни с кем-то ещё. Горечь охватила, и так гадко стало на душе. Опять захотелось плакать. Но я разозлилась на себя и сдержалась. Хватит рыдать — совсем как тряпка стала.

После недолгого молчания, переваривая услышанное, я спросила:

 — Кристоф, а почему у тебя нет девушки?

 — Лори, я не могу, как Джейсон. Мне надо влюбиться один раз и на всю жизнь, — серьезно ответил он.

 — Ты ни с кем никогда не встречался? — не поверила я.

— Встречался, конечно, — усмехнулся Крис. — В академии, когда учился. Но это была одна девушка, а не десять. И когда я понял, что не хочу провести с ней всю жизнь, иметь от нее детей, мы расстались. Больше никого не было. Я не могу встречаться из-за скуки или спортивного интереса.

Я сжала зло губы, но не стала опять защищать Джейсона.

Вдруг заметила, что Кристоф с интересом рассматривает меня, вернее мое тело в нижнем белье. Его взгляд изучающе медленно скользил по нему, и ему явно нравилось то, что он видел. Причем рассматривал он довольно открыто.

 — Кристоф! — искренне возмутилась я, пытаясь прикрыться руками. — Ты разглядываешь меня?! —  недоверчиво уставилась на него.

Он поднял на меня лукавые темные глаза.

Я же во все глаза смотрела на него.

— Немедленно отвернись! Ты меня разглядываешь!— возмущенно прошипела я.

— Как прикажете, прекрасная лера, — шутливо откликнулся он и отвернулся, напоследок еще раз мазнув по мне заинтересованным взглядом и странно хмыкнув.

Я осторожно поднялась, наблюдая за ним, очень смущенная, подобралась к платью и кофточке.

— С одной стороны, я тебе благодарна, конечно, — недовольно ворчала я, надевая платье на не до конца высохнувшее нижнее белье. — Но, с другой стороны, ты абсолютно безнравственный и бесстыжий, как и твой брат! Нельзя было как-то по-другому мне помочь?! Без раздеваний?!

— Это первое, что пришло в голову, когда я увидел тебя в том шоковом состоянии, — насмешливо ответил Кристоф. — Испугался, что тебя удар хватит, — добавил с кривой невеселой улыбкой. — А чтобы искупать, надо было тебя раздеть. Уж извини. Не в платье же в воду заносить.

Но он не выглядел раскаявшимся, скорее каким-то странно довольным. Сидел, смотрел на озеро, на осенний невыразимо красивый лес и чему-то улыбался. Как всегда, мягко, от чего его резкие черты лица  тоже смягчались.

 — Почему ты такой странно довольный? – подозрительно спросила я, непослушными пальцами с трудом застегивая пуговки на платье. Руки замерзли, тряслись и теперь плохо слушались меня.

 — Мы с детства вместе купаемся здесь, Лори, и ты можешь не стесняться меня, — тихо произнес Кристоф, продолжая смотреть вдаль.

Я опешила от этих слов.

 — Что, значит не стесняться, Крис? Ты серьёзно? — я нервно хмыкнула. — Одно дело, когда мне десять-двенадцать лет, и совсем другое, когда двадцать! Тебе так не кажется?!

Крис смущенно рассмеялся.

— Ну, хорошо, не злись. Я сказал чушь.

Фыркая от возмущения, я все ещё пыталась застегнуть проклятые непослушные пуговицы на платье.

 — Лори, тебе говорили, что ты очень красивая девушка? — вдруг спросил Крис.

 — Один или пару раз, — призналась, — один парень был влюблён в меня.

Кристоф обернулся, прищурившись.

 — Ты встречалась с ним? — спокойно поинтересовался, но я отметила напускное  спокойствие, а черты лица снова стали резкими без признаков какой-либо мягкости.

— Недолго. 

 — Ты целовалась с ним? — глухо спросил Кристоф.

 — Да! – я невольно рассмеялась. —  Несколько раз. Что за вопросы, Крис?

 — Тебе он нравился? — не отставал он.

 — Мы целовались несколько раз, встречались недолго. Потом расстались. Видимо, мне тоже нужен единственный, самый лучший и родной. Там в Марилии я тоже думала о Джейсе.

Я отвернулась, закрыв расстроенное лицо волосами.

— Я наконец понял, — немного неразборчиво пробормотал Кристоф под нос.

 — Что ты понял? – удивилась я.

 — То, что в последние дни не давало мне покоя, — загадочно произнес Крис, плавным движением поднявшись с земли. — То, что мешало нормально спать.

 – Что ты хочешь сказать?

Руки все так же не слушались, и я нервно пыталась застегнуть оставшиеся несколько пуговиц. Кто придумал этот дурацкий фасон?!

Неожиданно Кристоф оказался рядом. Я даже слегка вздрогнула. Он невозмутимо взял мои руки в свои, и теплым дыханием стал согревать их.

 — Никак не согреешься, — прошептал нежно. —Сейчас я согрею.

Я хотела отобрать руки, как-то интимно это выглядело, но Кристоф удержал их, вскинув глаза.

 — Я хочу сказать, что ты мне очень нравишься, — он снова дышал на пальчики и внимательно смотрел в мои глаза.

Второе потрясение за вечер я, наверно, не вынесу. Крис же, не отрывая от меня глаз, отпустил мои ладошки и стал медленно застегивать пуговки. Он их застегнул и нежно провел пальцами по выпирающим ключицам, а я задрожала от ласкового прикосновения.

Он неотрывно смотрел в мои глаза, а пальцы продолжали медленно выписывать круги на ключицах и шее.

Я завороженно смотрела на мужчину.

 — Ты такая нежная, такая очаровательная, Лори, — прошептал Кристоф. — Я не сразу понял, что давно отношусь к тебе не как к маленькой девочке, не как к младшей сестренке, а как к прекрасной девушке.

— Мой голый вид в одном белье открыл тебе глаза? – тихо и растерянно прошептала я, все еще позволяя ему ласково гладить меня по шее и ключицам. Боже, как приятны его прикосновения! Я была ошеломлена непривычными ощущениями.

— Твоё прекрасное тело стало последним пазлом в головоломке, — тихо прошептал Кристоф, наклоняясь.

Я покраснела — решила, что сейчас он поцелует меня, и уже собралась испуганно отпрянуть, когда он неожиданно прошептал:

— Можно я буду ухаживать за тобой?

 — Что? — я была сбита с толку.

 — Я хочу, как положено, попросить у твоих родителей разрешение ухаживать за тобой, чтобы узнать получше. Вернее, чтобы ты узнала меня получше — с другой стороны — не как друга, а как мужчину, которому ты нравишься.

В смятении я смотрела на Кристофа. Если бы он сейчас полез целоваться, я бы дала пощечину и оттолкнула, нагрубила, обиделась, но он такой непробиваемо вежливый и внимательный и сейчас напряженно с ожиданием смотрел на меня.

 — Я очень давно знаю тебя, а ты меня. Ты всегда восхищала меня непосредственностью, искренностью и открытостью. Ты была светлым добрым ребенком. Маленьким Светлячком. А теперь ты нравишься мне, как женщина, и я хочу ухаживать за тобой.

Я замотала головой, растерянная, — то, что я могу нравиться Кристофу, вообще не укладывалось в голове.

 — Нет, нет! – прошептала потрясенно. — Я не могу тебе нравиться!

Крис аккуратно положил руки мне на плечи и чуть сжал. Не сильно, будто боялся вспугнуть.

 — Чего ты испугалась? – спросил ласково, словно ребенка. – Я не хочу торопить события. Просто хочу приглашать тебя на свидания, дарить цветы, подарки. Хочу, чтобы ты привыкла ко мне и узнала.

Я отошла в сторону на несколько шагов. Кристоф не удерживал, но внимательно наблюдал за каждым движением. Я же настороженно наблюдала за свихнувшимся Кристофом.

— Я не понимаю, — я была в тихом ужасе. — Ты знаешь, как я отношусь к Джейсону, ты же все понимаешь! Я знаю, вижу, чувствую!! Наверное, ты и мама — единственные, кого я не смогла обмануть внешним спокойствием. Зачем тебе девушка, которая влюблена в другого уже несколько лет?! В твоего брата?! Зачем??

Кристоф напряженно молчал. Взгляд стал нечитаемым для меня. Он закрылся.

 — Я и сам не до конца понимаю себя, — наконец проговорил он. – Но уверен, что ты мне очень нравишься. Больше, чем нравишься. Ждать, когда Джейсон нагуляется и поймет, что его счастье — ты, я не могу. Это может никогда не произойти. А ты первая девушка за много лет, которая вызывает во мне такие сильные чувства. Сейчас мне хочется схватить тебя и спрятать ото всех, утащить в пещеру, словно дракон, и там добиваться твоей любви. Чтобы никто не мешал нам. Чтобы ты смогла понять, что мы можем стать счастливыми.

Я потрясенно молчала. Никогда я не видела таким Кристофа.

— Может, пора стать счастливой? Я не зову тебя сразу замуж, но не потому, что не хочу, ты станешь прекрасной женой, а чтобы не испугать тебя. Давай попробуем встречаться, ты всегда сможешь все прекратить. Я не требую ответа сейчас.

Он повернулся и резким уверенным шагом направился к Ветру, который уже неспокойно перебирал ногами. Вскочил на жеребца и направился ко мне. Протянул руку.

Какое-то время я колебалась, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, не смотря на Криса. Но пешком идти далеко, я замерзала, да и не съест же он меня. Это же Кристоф Тубертон. Высший аристократ Тангрии. Благородный лер. Я знаю его всю жизнь. Или не знаю? Я уже ничего не понимала и совершенно запуталась.

Кристоф терпеливо ждал, когда я решусь подойти к нему, но в итоге не выдержал.

 — Лори, я не съем тебя. Не будет ни одного неприличного прикосновения. Сегодня не будет больше признаний. Я отвезу тебя домой.

Это же Кристоф, сказала себе, успокаиваясь и протягивая руку, и оказалась впереди него. Одной рукой Крис крепко прижал меня к себе, другой твердо направил Ветра сквозь чащу.

А это приличное прикосновение? Но я промолчала. Рука была горячей, тело тоже, хотя его одежда тоже не до конца просохла. Но от его близости я снова стала согреваться. А ещё я поняла, что объятия Криса не пугают меня, несмотря на его неадекватное поведение

Если к озеру мы скакали галопом, то обратно ехали шагом. Я хотела поторопить его, но от охватившего смятения не могла вымолвить ни слова, и дорога обратно показалась бесконечной. Кристоф всю дорогу молчал. Я ощущала только горячее размеренное дыхание на затылке.

Когда подъехали к дому, он аккуратно и как будто нехотя спустил меня, низко наклонился и тихо прошептал на ухо, слегка дотрагиваясь до него губами:

 — И все же, Лори, подумай над моим предложением. Джейсон всегда будет только другом. Возможно, он прозреет когда-нибудь и заметит, какая жемчужина рядом с ним, а, возможно, этого никогда не произойдет. Ты готова годами смотреть, как он меняет женщин, и ждать? Постоянно ждать?

Я хотела сказать, что да, готова ждать всю жизнь, но почему-то промолчала, опустив глаза.

Крис умчался, а я в смятении поднялась к себе, стараясь не попасться на глаза родителям. Мама сразу поймет, что со мной что-то произошло и замучает вопросами.

Ночью, лежа в кровати, я долго не могла заснуть и думала о Кристофе, о его нелепом предложении. Все-таки он молодец, усмехнулась я горько, поскольку поняла, что весь вечер совсем не думала о Джейсоне и Элеоноре. Вспоминала признание Кристофа Тубертона, а перед глазами стояли его темные взволнованные глаза.

Сейчас же, вспомнив сегодняшнее знакомство с Элеонорой, стало обидно и горько от поведения Джейсона. Все хороши, кроме меня, значит? Я недостаточно красива, чтобы меня полюбить? Я и умная, и хорошая, и честная, и добрая, по словам Джейсона, но все равно выходит, что недостаточно хороша, — могу  быть только другом и не более.

А Кристоф? Тоже хорош. Он всегда был серьезный, насмешливый и какой-то взрослый. Всегда был соучастником проказ или покрывал их. Никогда не сдавал. Он очень любил Джейсона, а меня кружил на руках, катал на плечах, учил плавать, помогал прятаться от Джейсона. Словно любящий старший брат. Словно ангел-хранитель.

Я поняла, что с теплотой думаю о Кристофе, который словно благородный лер из романа. А теперь хочет за мной ухаживать? Нет, это бред. Наверное, он сделал это предложение, чтобы я меньше думала о Джейсоне и Элеоноре, и не стоит больше думать об этом. Завтра он скажет, что пошутил.

С такими мыслями я и заснула, совсем не думая о Джейсоне.

Мне приснился Кристоф, который признавался в любви и говорил какая я красивая и необыкновенная, а в конце поцеловал меня.

Настоящее время. Госпиталь для военнопленных.

В следующий раз военный министр Марилии пришел допросить меня без Кирстана, но в сопровождении трех менталистов. Менталисты  «прочитали» сестру Таисию и ученого Стонича, попытались прочитать меня, но у них, конечно, ничего не получилось.

— Господин Стонич чист, господин военный министр, — отрапортовал старший менталист. —Сестра ордена Трилистника тоже. Пленную женщину прочитать невозможно, как и раньше.

 — Ясно, — бесстрастно ответил военный министр. — Свободны. На входе в палату стоят двое караульных. «Прочитайте» их и в докладе отразите все странности, если их обнаружите.

 — Разрешите идти, господин министр? – спросил один из трех менталистов.

 — Идите, — прохладно ответил атер Турнович.

Дождавшись, когда за менталистами закроется дверь, он повернулся к ученому и сестре Таисии, которые настороженно наблюдали за ним.

 — Вы тоже можете нас оставить, — холодно произнес министр. Когда и за ними закрылась дверь, он медленно подошел, сел в кресло ученого Стонича и стал изучать мое лицо.

 — Вам становится лучше, — заметил нейтральным тоном. — Главный целитель поведал, что через неделю снимут  гипс. Вы рады?

 — Безумно, — спокойно ответила, настороженно наблюдая за ним.

 — Ну-ну, посмотрим, — задумчиво проговорил военный министр. – Как успехи в нужном русле?

 — Никак, — хмуро ответила я.

— Жаль, — недовольно поджал он губы. — Очень жаль.

— Я хотела спросить вас. Можно?

 — Попробуйте, — к моему облегчению согласился атер Турнович.

 — Я хочу узнать о судьбе моих родных, — с невольной надеждой я заглядывала в лицо министра.

 — Похвальное желание, — сухо процедил министр со скрытой издевкой. — Но пока ничего не узнаете, хотя мне есть, что рассказать, поверьте на слово.

Я жадно впилась глазами в его самодовольное лицо, полное превосходства.

 — Почему не узнаю?

— Потому что пока я не получу нужную МНЕ информацию об артефакте и документах, вы тоже будете томиться в неведении относительно судьбы родных. Будете переживать и мучиться. Полагаю, что это честно.

 — Это жестоко, — прошептала я.

 — Зато справедливо. И уверен, что такое положение дел будет стимулом все вспомнить побыстрей.

— Побыстрей? – переспросила гневно. – Вы  действительно не понимаете, что это не от меня зависит?!

- Частично, — слегка кивнул министр. — Я это признаю, учитывая вашу амнезию, — холодно добавил. — Но вы и сами не желаете вспоминать все, что связано с похищенным артефактом!

Он резко встал.

- На сегодня все. Учтите, что мое терпение не безгранично! – он вышел из палаты, на первый взгляд совершенно спокойный и сдержанный, но я  видела его полные разочарования глаза.

Глава 3

Тангрия. Зарданский округ. 3200 год.

Учеба в Академии и подготовка к зимней сессии сильно заняли меня. Мысли о Джейсоне и Элеоноре, о Кристофе и его неожиданном предложении отошли на задний план. Тем более, что я специально старалась не думать о последних событиях в жизни.

Предложение Кристофа я серьезно не восприняла, а о Джейсоне старалась вообще не думать, убеждая себя, что я смогу жить без его любви, что мне достаточно того, что я его любила.

В своей группе в ЗАМе я подружилась с двумя девушками, и мы вместе готовились к сессии. Джессика Симлер была младшей дочерью советника герцога нашего Зарданского округа, одного из богатейших людей Зардана лера Патрика Симлер, а Мэрини Бэрнстон была единственной дочерью обедневшего барона лера Бэрнстона, четыре года назад переехавшего из столицы в Зардан после почти полного разорения.

Джессику отдали учиться на мага, потакая капризу младшей любимицы в семье. Кроме Джессики, в семье советника герцога было пять сыновей, некоторые из которых уже отучились и женились, другие продолжали учиться в нашей академии. Джессика была хорошенькая кареглазая шатенка с веселым нравом и паршивым характером. Именно она всегда язвила, когда Джейсон появлялся, чтобы увести меня куда-нибудь. Я была уверена, что он ей нравился, но она молчала, как рыба, и только отпускала ехидные замечания. Несмотря на это, мы  подружились.

Мэрини была стеснительной тихоней, непривлекательной бледной блондинкой с белесыми бровями и ресницами. Родители отдали ее учиться на магиню, потому что у нее не было приданого, чтобы выйти замуж. А так она всегда сможет заработать на жизнь, даже если не выйдет замуж. И (как насмешливо шептала Джессика) в группе, где на одну девушку приходится по восемь парней, Мэрини в академии легче найти жениха, чем на балу или светском приеме.

Мы все были аристократками, но из разных слоев аристократии. Джессика относилась к высшей аристократии, я к средней, а Мэрини, можно сказать, к низшей, обедневшей. Мы все были очень разные по характеру, но нас сплотило то, что мы были единственными девушками в группе магов земли. Можно сказать, мы подружились вынужденно, но дружба становилась крепче и душевней с каждым днем. Мы привыкали друг к другу, узнавали друг друга, притирались друг к другу, и в итоге начинали по-настоящему симпатизировать друг другу, вместе радуясь успехам и переживая неудачи.

Иногда я с тоской вспоминала двух подруг из Марилии, Танию и Жанну, наши совместные вечеринки, посиделки, волонтерскую деятельность. Вспоминала Кенета, Доната, иногда Мира, и, конечно, Кирстана. Я очень скучала по ним. Особенно по Кирстану. Я написала тете Кристине письмо, но пока ответа не было. И, скорее всего, не будет — политическая обстановка между нашими империями только ухудшалась. Но я надеялась.

В общем и в целом, учеба и друзья не давали впадать в уныние. Второй раз в жизни учеба и друзья вытаскивали меня из депрессии.

В один из дней, который оказался тяжелым для меня, потому что лекций было много, практические занятия безумно сложные, я в довольно паршивом настроении вернулась домой, как раз к ужину. Встретили меня  родители с растерянными лицами, которые сообщили, что на ужин будут Кристоф и Джейсон Тубертоны и лера Элеонора Тамилтон. Я закусила губу от досады и встретила обеспокоенный взгляд мамы.

 — Кто она, Лорианна? — недоуменно подняла она брови.

 — Новая девушка Джейсона, — голос слегка задрожал.

 Я резко повернулась и пошла по лестнице наверх в свою комнату, услышав , как папа добавил:

 — Ванесса, ты забыла, кто такие Тамилтоны? Барон Тамилтон, ее отец, самый близкий друг нашего герцога Зарданского. А герцог — духовный отец этой девочки.

«Какую прекрасную партию может сделать Джейсон, если остановится на этой красотке», — зло подумала я, поднимаясь по лестнице в комнату, чтобы привести себя в порядок перед приездом "дорогих" гостей.

За ужином я старалась быть вежливой и приветливой и больше общаться с Кристофом. Он же, явно сочувствуя мне, всячески находил темы для разговоров, в которых я могла участвовать.

В целом вечер прошел нормально. Как бы мне не хотелось, чтобы новая девушка Джейсона оказалась пустышкой и глупой гусыней, но это было не так. Лера Элеонора Тамилтон показалась милой и очень неглупой девушкой. И ещё потрясающе красивой. Явно было заметно, что Джейсон и Элеонора без ума друг от друга.

Я видела, как мама с папой иногда переглядываются между собой, и хмурятся, видела, как они бросали на меня обеспокоенные взгляды. И я изо всех сил делала вид, что мне абсолютно безразлично то, что у Джейсона появилась новая ослепительно красивая девушка.

*** *** ***

Через две недели после разговора у Ледяного озера Кристоф Тубертон попросил у моих родителей разрешения ухаживать за мной, и они дали согласие.

За очередным семейным ужином они сообщили, что, если я не против, то могу с ним встречаться. Переданные чудесные лилии в корзине наполнили ароматом гостиную. А в записке, приложенной к ней, было написано: «Лорианна, приглашаю тебя вечером в городской театр в Зардан. Местная театральная группа подготовила постановку «Лер и пастушка», премьера уже прошла и все хвалят спектакль. Я знаю, что ты любишь театр с детства. Я заеду в восемь вечера. Если ты против, отправь курьера с запиской. Твой Кристоф».

Я в растерянности читала второй, затем третий раз записку, пока мама сама внимательно не прочитала.

— Ничего страшного не произойдет, если ты сходишь с Кристофом в театр. Он приятный молодой человек во всех отношениях.

 — Полностью согласен с мамой, — с улыбкой произнес отец.

 — Но, мама, папа, я ничего не понимаю, — я переводила взгляд с отца на маму, они были спокойней меня, хотя тоже немного растерянные. —Зачем ему это?

 — Наверное, затем, что ты очаровательная молодая девушка, — с улыбкой  ответил отец, взъерошив пятерней свою прическу. — Кристоф, в отличие от некоторых субъектов,  понял, что ты выросла.

— Я не знаю, что делать. Я не хочу обижать его, но и никуда не хочу идти!

 — Лори, он всего лишь зовет тебя в театр, — мягко возразила мама. – Пока как друг, попросивший разрешения ухаживать за тобой. Ничего в этом страшного или неприличного нет.

Я переводила взгляд с отца на мать и не понимала, чему они так радуются.

 — Я никуда не пойду, — упрямо заявила я, — сейчас отправлю курьера с запиской.

Папа вдруг поскучнел, мама погрустнела и отвела взгляд. Плечи их опустились.

 — Что сегодня на ужин, дорогая? – спросил нейтральным тоном папа маму, стараясь не смотреть на меня.

 — Запеченный гусь с кашей, дорогой, — грустно ответила  мама.

Стало стыдно. Все это время они переживали за меня, а сейчас я их расстроила. И я решила сходить с Кристофом в Зарданский театр на спектакль. В конце концов, не замуж же я за него собралась?

В тот день мы сходили в театр. Я постаралась принарядиться, чтобы выглядеть достойно, горничная сделала непривычную высокую прическу.

В зеркале я увидела хорошенькую смущенную молодую леру с растерянными голубыми глазами, а по глазам Кристофа я поняла, что ему очень понравилось увиденное. Весь вечер он вел себя безукоризненно, как галантный кавалер.

Но театром дело не закончилось. Через несколько дней Кристоф пригласил в оперу, потом на конную прогулку в поместье друга в соседний Верданский округ, где представлял, как подругу детства. ...