Все права на текст принадлежат автору: Ирина Николаевна Кашкадамова.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Гончие АртаксерксаИрина Николаевна Кашкадамова

Ирина Кашкадамова Гончие Артаксеркса

Поролог

Молодой мужчина смотрел на стоячую воду в колодце. Колодец был неглубокий, умело выложенный камнем. Чёрная вода в нём подсвечивалась огнями, скользящими по ней на древесных листьях.

Снизу на него взирало бледное лицо с подведёнными чёрным большими глазами. Это было лицо прекрасного молодого мужчины, красивого не только по персидским меркам, но отвечающее канонам всех народов любых времён. Тёмные волосы ухоженными прядями только подчёркивали белизну кожи, создавая сильный контраст в его привлекательной внешности. Да и весь его вид был соткан из контрастов. Большие влажные чувственные глаза с длинными трепетными ресницами не вязались с сильным, резко очерченным мужественным ртом. Нежная бледная кожа, чуть подёрнутая ещё мягким пушком персика, и угольная толстая обводка и без того больших глаз; небольшой ровный нос с вздрагивающими чуткими ноздрями и широкий волевой подбородок на массивной челюсти. Но это всё смотрелось так гармонично, соразмерно, что не заглядеться на мужчину мог только слепой.

Мужчина не разглядывал своё отражение, он и так знал, что хорош. Он не разглядывал колодец, он не раз видел такие на своей родине в Та-Кемет при храмах. Всё было привычно и не вызывало интереса.

В воде багой, а это был именно он, видел страшного даэва, восстающего из глубин, сильного, мощного, неудержимого.

— Я отвергаю… даэва и поклонников даэва, демонов, поклоняющихся демонам, тех, кто вредит кому-либо мыслями, словами, делами… истинно я отвергаю всё, принадлежащее лжи — друг, противящееся добру… как Зороастр отверг даэва… во время всех встреч, когда Мазда и Зороастр говорили друг с другом, так и я отвергаю, как поклоняющийся Мазде зороастриец, даэва… — одними губами шепчет мужчина.



Его образы сильны. Его слова наделены властью. Он умеет и знает, как противостоять видениям. Стая псов бросается на даэва. Собаки разные, но действуют сообща, повинуясь ему, их господину.

Рыжая пятнистая гончая возглавляет стаю. Это сильный кобель с мощной грудной клеткой и жаждущей крови врага белозубой пастью.

Рядом с ним крупная лохматая чёрная псина несётся, сжавшись в единый комок, из которого только и видны снежно-белые зубы. Даже глаза скрыты кудлатой шерстью.

Охотничья собака со скрученным бубликом хвостиком и стоячими ушами с остервенением набрасывается на даэва. На её рыжей морде с белым подбородком появляется кровь врага. Захлёбываясь собственным лаем, она кружит вокруг него, хватая по месту и отпрыгивая, распаляя всю стаю.

Сильный молодой кобель, похожий на волка, пёс сакской породы, вцепляется даэву в горло и начинает душить, перебирая пастью.

Небольшая собачка, идущая со всей стаей, подымая голову вверх, начинает пронзительно выть, отчего даэв скукоживается, горбится…

— Таков был выбор вод, таков был выбор растений, таков был выбор благодатной коровы, выбор Ахура-Мазды, который создал корову и праведного человека, таков был выбор Зороастра… По этому выбору и по этой вере я являюсь поклонником Мазды… — тихо шепчет багой. — Тех, кто не чтит договор, тех, кто презирает Митру, да накажут мои гончие псы. Да разорвут их гончие псы Артаксеркса.

Пролог А

Персы и мидийцы к зороастризму подошли со своей разработанной религией, древнего понятия дуализма. Основное их божество, покровительствующее власти, Митра, при принятии зороастризма ахеменидами входит в общий пантеон богов, принося в ранний зороастризм не только договорную основу, но и гомосексуальные отношения, свойственные служителям Митры.

Митра буквально переводится с языка Авесты как договор, согласие, мытарство — собирание долгов и налогов. К действиям Митры относится и сбор дани. В современном мире ближе всего к функции коллекторов.

В зороастризме Митра отвечает за идею договора, скреплённого солнцем. В Авесте сказано: «Негодяи, которые лживы по отношению к договору, приводят к гибели всю страну… Никогда не нарушай договора, о, ты, из рода Спитамов, независимо от того, заключил ли ты его с носителями лжи или обладающими правдой последователями истинной веры, ибо договор имеет силу и в отношении носителей лжи, и в отношении носителей правды».

Ахемениды входят в систему дахских народов и, как их родственники саки, киммерийцы, скифы, массагеты и т. д., почитают коней и награждаются ими, кони выделяют знать от простых смертных. Эта же тенденция сакскими народами была распространена в Европе.

«Быстрых лошадей дает Митра, обладающий широкими пастбищами для скота, тем, кто не лжив к договору».

Всё это в дальнейшем своими красками разукрасило Средневековый мир. В античности это ещё была первозданная палитра.

На территории, занятой зороастризмом, велись постоянные войны, как межплеменные, так и нашествия родственных племён, скифов и киммерийцев. Все они относятся к огнепоклонникам. Религия, основные обычаи и психология у них общие. Всем им свойственна беспощадная кровавая расправа с врагом, если враг сопротивляется, и отдание почестей врагу, если он мирно сдаётся, предавая свой город, народ, племя, берёт деньги, но признаёт их могущество, не оказывает сопротивления и во всем выказывает лояльность их порядку. Остальные же все — должны быть уничтожены. «Митра объединяет людей, помещает их на их собственное, правильное место, защищает страны в зависимости от выбора правильного места по отношению к Митре и уничтожает те страны, которые отказываются от этого выбора и бросают Митре вызов».

Правитель-жрец ведает границами территории, их расширением и стабилизацией, именно он связан с Митрой, с его космическим законом и его пониманием. В функции Правителя-жреца входит и ритуальное измерение земли, базирующиеся на основе понимания их правды. Жрецы служат ему, а среди них у каждого свой Багой, человек, знающий тайные страсти и чаяния правителей и стремящийся их исполнить.

Первая часть. Выбор щенка. Глава 1

Это был симпатичный высокий светловолосый юноша, только слишком худой. Последний год он провёл в тюрьме, а это никого не красит. Можно предположить, что до того трагического события, юноша выглядел лучше, у него не торчали ключицы и кадык, он отвечал всем канонам красоты, раз и сейчас оставался привлекательным. Теперь именно прежней гармонии ему не хватало, ни в теле, ни в движениях, которые были слишком резки, ни в душе.

Маленькая комнатка, в которой он находился, с трудом сдерживала его, превращаясь в клетку, за неё он выложил все свои деньги. Комната считалась не из дешёвых, она располагалась на втором этаже, даже был балкон, собственный умывальник, и большая кровать. Юноша посмотрел на себя в зеркало. У рукомойника, висела великолепно начищенная медная пластина, почти не искажающая отражение.

Он вздохнул, увиденное его не обрадовало. Калос — Красавчик, всегда привык работать внешностью, красота людей обезоруживает, они не ожидают подвоха, и тогда включаются его инстинкты. Калос убивал, и делал это хорошо.

Юноша рухнул на кровать, и обнажённое тело утонуло в мягком матрасе. Хорошая, дорогая гостиница, и никаких насекомых. Завтра, всё завтра. Впереди серьёзный день, его должны представить уважаемому человеку, возможно, для него будет работа. А вот что он будет делать, если не понравится, и работы не будет, на что жить?

Калос опять встал, походил по комнате. Снова лёг. Шея противно зудела, она теперь всегда зудела, когда юноша нервничал. Это всё от колодки, которую он носил в тюрьме.

На нервах ещё живот сводить начало. Когда-то в детстве, мама всегда читала заклинание, и водила рукой по животику:

В реке за хвост связали змей,
В реке одетых жён связали.
Друзей связали там за платье…
Калос гладил свой живот, отгоняя боль, и вспоминая детство, счастливое в любящей семье.

Его лаконский род давно переехал во Фригию и поступил на службу к ахеменидам. Тогда было всё хорошо, были отец, мать, он был защищён. А теперь один. Все погибли во время восстания против Артаксеркса Оха. Отец командовал гарнизоном, восставшие его распяли прямо на воротах. Смерть матери он не видел, и слава богам.

Но раньше в жизни было и хорошее. Вспоминая счастливое детство Калос заснул.

Ему снился сон. Снились зелёные деревья на фоне сиреневого неба, сиреневыми были и земля и трава. Весь мир был сиреневый, и только деревья зелёные, но и они, казалось, вот-вот потеряют свой цвет.

Спал он долго, и проснулся с ожиданием чего-то, что должно изменить его жизнь, полностью, раз и навсегда.

В назначенное время человек не пришёл. Тот, кто обещал представить его, познакомить… неужели всё сорвалось. Калос не нервничал, он уже психовал. Юноша то выскакивал на балкон, высматривая знакомца, то плюхался голой задницей на единственный в комнате стул, и вцеплялся зубами в костяшки кулака. Он готов был выть от безысходности и бессилия.

В такие моменты только одна мысль билась в висках: что же делать? А потом ему казалось, то он увидел знакомую фигуру, или просто не выдерживал напряжения, и вылетал на балкон.



Калос метался, как молодой хищник, пойманный в клетку.

Волосы прямыми патлами, спадали до плеч, сейчас, когда юноша нервничал, они его раздражали, он торопливо заправлял их за уши, но эти отросшие, непослушные пряди, опять лезли, они, как и их хозяин, жаждали свободы.

Когда Калос уже отчаялся, знакомец появился, он был одет как набатей, в халат, и голова была замотана тряпкой.

Даже не переведя облегчённо дух, Калос накинув на голое тело хламиду, выбежал наружу. Ещё предстояло дождаться того высокопоставленного человека, которому его представят.

Знакомец отвёл юношу в сторону, подальше от лишних глаз, на задний дворик, где наказывают преступников или рабов. Там в грязном тупике, отгороженном от города арками, у Калоса всё сильнее зудела шея, из-за навеянных воспоминаний о тюрьме. Такая же серая стена, видны закрытые ворота и подвешенные на вывернутых руках восставшие. После смерти отца, и захвата Книд восставшими, Калос долго скрывался, старался передать информацию персам, попросить помощи. Но нашёлся предатель, выдавший его восставшим. Так он и оказался в тюрьме.

Всё это чёрной волной воспоминаний неожиданно накатило, юноша даже не заметил, когда к ним подошёл невзрачный невысокий рыжеватый мужчина лет сорока. Одетый то ли странствующим торговцем, то ли лекарем, мужчина вёл за собой послушного ослика с пёстрой тканной попоной.

Калоса поразили светлые, хитрые наглые глаза мужчины, как у лисы, бегающие, изучающие, а лицо… рыжеватая бородка, всё остальное как расплывается, отвернёшься и не вспомнишь, совсем-совсем не примечательное.

Мужчины поздоровались, пообщались, Калос не знал этого языка, но это не раздражало, юноша был настолько испсиховавшийся, что сейчас под взглядом вновь прибывшего ощущал себя просто оцепеневшим. Знакомец просто отдал его мужику с осликом, как застывшую куклу. Выйдя из оцепенения, юноша пожал протянутую ему руку. После этого, казалось, что человек с осликом утратил к нему интерес. Мужчины отошли, обсуждая какие-то свои дела. Калос остался один, съедаемый беспокойством, возьмут его — не возьмут.

Изведя себя сомнениями, юноша стоял и подкидывал вверх монетку, ловя её и смотря какой стороной она упала. Он не очень в это верил, но очень хотелось, что бы падала счастливой.

Мужчины вернулись, тот, что с осликом дал ему несколько монет:

— Приведи себя в порядок, — распорядился он, и ушёл, пообещав зайти завтра.

Калос вернулся назад и заставил себя заснуть.

Ему снилось огромное дерево уходящее в туман, озеро… Он звал маму…

Уже утром мужчина сам поднялся к нему в комнатушку, хорошо, что Калос уже успел собрать и связать все свои вещи в узел, и не обеспокоил столь важного человека ожиданием.

Мужчину звали Марджей. Там, куда его привели, ему выдали место для сна, разные сосудики с маслами и травами, что бы он привел себя в порядок. За одно, Марджий осмотрел глаза и рот своего нового приобретения, дабы убедится, что никакой заразы в дом не занёс. Его всё устроило. Так Калос остался при Маржике.

Маржик решил проверить своё новое приобретение на первом же деле. Рекомендации юноши были выше всяких похвал, если они в половину себя оправдают, он окупит потраченные деньги.

Мужчина искал себе молодого, энергичного человека, умеющего убивать, это мог быть бывший воин, или аристократ, обученный с детства на палестре. Он уже столкнулся с тем, что найти человека умеющего убивать трудно. Охотники для этого не годятся. Торговцы не утруждают себя тренировками, они нанимают воинов для охраны караванов, воины служат в домах, на паромах, это дефицитный товар и торговцы заламывают цену, за перепродажу договора воина. Вот и Маржик заплатил не мало.

Хорошо, что нашёл человека здесь, где было у него дело. Меньше суеты. Не подойдёт тут его и оставит.

Раньше он работал на карена всей Дискилии. Тот всегда окружал себя преданными ионийцами или лидийцами, даже если те были с островов, как родосские братья. Но когда Артабаза сослали в Скудрию, остался не удел. Много путешествовал. А потом ему повезло, Маржик попал на службу надзирающему за брачным ложем самого Артаксеркса Оха. Багою нужен был образованный врач иониец или эллин, вот тут Маржик и подсуетился. Вошёл в доверие. Теперь исполняет самые тайные задания одного из высочайших людей государства.

Здесь в крепости на островке, пока восстание против Оха подавленно, но вокруг всё пылает. Ещё неизвестно, сколько они удержат эту крепость. Но это и не его задача. Поставленный ахеменидами глава города не пострадал при восстании, в отличие от военного гарнизона, и сейчас процветает. Багой выразил желание с ним поговорить лично.

Вот на этом деле мальчика и проверим, насколько понятлив, сможет ли работать со всеми. Хорошо, что юноша место знает.

Калос повёл группу к парадису местного главы. Его отец служил тут командиром гарнизона города, естественно, что его сын знал все ходы вокруг.

Они тихо, не привлекая внимания, пробежали под стеной, юноша проворно по дереву а потом по стене взобрался наверх. Маржик снизу наблюдал за движениями новичка. Калос чем-то ему напомнил обезьяну, он двигался рассчитывая только на силу сухих, жилистых рук, поджима ноги. В то же время, парень действительно был красив, этого не отнимешь. По сброшенным вниз верёвкам они забрались, в самом удобном месте.

Незамеченные, прячась в тени, они проскользнули по самому гребню, а оттуда, следом за Калосом, спустились вниз по наклонной стене, чуть ли не на задницах, перебирая ногами. Маржик оценил это прохождение как скоростное и удобное.

Их группа состояла из четверых человек, фригийский лучник, с ним Маржик уже давно работал, и опытный воин, служивший ещё Артабазу. В темноте Калос вывел их точно к назначенному дому, минуя все остальные постройки. Маржик уже не пожалел, что взял этого юношу, покрасней мере здесь, на месте он сработал грамотно.

Дом оказался богатый, украшенный оплетёнными растительностью арками и беседками. Через всё это благолепие, они пробрались к каменному дому, и монументальной мраморной лестнице. Маржика это рассмешило, он видел тот оригинал, который местный правитель пытался повторить. Тут, по мере сил, воплощался дворец Оха, понятно, что Багой хотел лично поговорить с данным подражателем.

Даже лестница в доме оплетена лозами и лианами.

— Донгбай, мы за тобой пришли, — Калос крикнул громко, его голос острым кинжалом прорезал сон богатого дома.

Не выдержан, над этим надо поработать, отметил про себя Маржик, наблюдая действия новичка.

Выскочившую стражу лаконец взял на себя. Точный удар ногой в голову. Маржик не стал проверять, сломал ли новичок охраннику голову, просто небольшой кинжал, размером с ладонь, вогнал в солнечное сплетение. Пока лучник и воин прикрывали их сзади, Калос пошёл вперёд, Маржик двигался рядом.

Юноша быстрыми движениями вырубал противника, Маржик добивал. Юноше оружие он пока не давал, решая посмотреть так ли тот хорош. Как ему описывали. Пока не разочаровал.

Действовали слажено, быстро, словно всю жизнь работали вместе, словно были частью единого организма. Лучник не успел выпустить не одной стрелы.

Тихо войдя в помещение, они нашли хозяина дома ещё спящим. Быстро, умело, Калос связал его, заткнул рот, так проворно, что несчастный даже пискнуть не успел. Маржику понравилось, как компактно связал пленника новичок, а когда он без команды, сам привязал тяжелый груз к своему голому телу, что бы нести дальше, мужчина готов был поаплодировать. Действительно умный и талантливый юноша, на такого не жаль потраченных денег.

Калос сдёрнул с кровати простыни и привязал к своей спине пленника, пустив ткань по плечам и закрепив на поясе. Всё, теперь он готов следовать дальше.

Назад они уходили совсем другим путём. Юноша повёл их через конюшню. Очень хотел взять лошадь, но вместо благородных животных там оказались ослы и мулы. Маржик заметил, как перекривилось красивое лицо юноши. Отметил это для себя, что слишком тот кичится своим аристократическим происхождением. Если он парня оставит при себе, то с этим придётся повозиться. В их деле такое не прокатит. Надо выбивать из мальчишки всю эту аристократическую спесь, и если Калос не сможет переступить через своё происхождение, от него придётся отказаться. А жаль. Мальчик оказался действительно способный.

Дальше уходили через канализацию, их там точно никто не выследит, даже если собак пустят. Ни одна след не возьмёт. Рядом со стеной было озеро а из него через сток выход на свободу. Маржик заметил, что Калос подустал, уже не так резво бежит впереди, снял пленного и по воде его тащит. Ну да, так легче, меньше напряжения на тело, не растрачивает силы, мужчина, как врач, оценил находчивость парня, жаль будет, если придётся с ним расстаться.

Может он и разрешил воспользоваться местными лошаками, только по выходу из этого канализационного лаза их уже ждал транспорт, Калос то этого не знал, вот и экономил силы. Вспрыгнув на коней они погнали к своей временной лёжке. Пора везти товар надзирающему за брачным ложем.

Отдыхали они уже на лесной поляне, у костра. Место это Маржик заприметил ещё раньше, тут и обосновались. Пеньки от вырубленных деревьев обеспечивали их нехитрой мебелью. Он любил выбирать такие места, чистые, светлые, что бы отряд всегда оставался здоровым. Не просто так Маржик был врачом, и окончил обучение в храме Асклепия.

У одного из пеньков они оставили пленника, он был так хорошо и умело упакован, что Маржику было даже жаль развязывать этот компактный груз. Ничего, если ноги и руки затекут, при допросе сговорчивее будет. А допрос ему Багой точно устроит, не просто так к себе приглашает, отправляя их в сопровождение. Такие приглашения не друзьям рассылают.

Вся банда расположилась тут, они некуда не спешили, и место обживали на несколько месяцев. Большой костёр разгорался в стороне, своим треском создавая уют. Да и запах горящего дерева от костра приятно раздражал ноздри. Маржик вдыхал его с наслаждением, рассматривая своих, сидя на пне, и водрузив перед собой мешок с припасами. Калоса до конца они ещё к себе не приняли. Присматриваются. Тяжело будет обмануться, и взять к себе неподходящего человека.

Юный лаконец, полностью обнажённый, на одном из пней рубил дрова, эллины, а следом за ними и дорийцы, часто работают обнажёнными, то ли, что бы одежда не мешала, то ли боясь её испортить. С нищей Скудрии Артаксеркс собирал малую дань, да и что было с них брать, кроме гонора. Но его в мешок не положишь.

Маржик с нескрываемым любопытством, наблюдал за юношей, между делом отщипывая лепёшку и потребляя её. Он тут главный, ему можно.

Рядом на пеньках расположились Лешай и Скуса. Первый, как и Маржик был лидиец, тоже не высокий, подвижный. Он не только был виртуозным лучником, но и чувствовал демонов, диких сущностей, мог наложить защиту. А ещё Лешай гадал на костяных табличках, почти так же, как в Луксоре, который располагается на далёком, тёплом Хапере. Вот и сейчас он предсказывал что-то черноволосому великану Скусу. Тот был из далёких Бастарнских гор, на самом севере Фракии. Они давно уже привыкли считать Скуса великаном, сравнивать его с элефантом, а ведь на самом деле, он не был выше вот этого мальчишки, Калоса. Зато был значительно объёмнее. Таких лаконцев и пятерых мало, что бы сравниться.

Скуса был дик и не обуздан. Он даже ходил в чёрной шкуре одетой на голое тело, а сражался топорами. Ему было лет тридцать, или около, никто не выяснял, да и сам великан вряд ли знал точно. Его всклокоченная чёрная борода вольготно лежала на груди, растрёпанные волосы свисали в разные стороны, а длинные пряди были скреплены на спине в низкий хвост. Он как ребёнок верил умному другу Лешаю, который мог во время гадания рассказывать разные легенды, а Скуса их заглатывал, как дичь приманку.

Из леса, наконец, вышел Барзан. Высокий фригиец лет двадцати пяти. Короткий вздёрнутый нос, широкие скулы, улыбчивый, он был их балагуром. Даже одевался он ярко, подобно представителям своего народа: короткий расписной хитон, подпоясанный крепким поясом, полосатые штаны, убранные в сапоги с загнутым носом, а на голове вечный фригийский колпак, яркий красочный, в большой горох и полосы. И носил Барзан этот колпак задорно, таким же, каким был сам, с поднятым вверх клапанами на ушах и затылка. Вид от этого получался залихватский. Да Барзан таким и был.

Молодой мужчина прекрасно владел не только мечами, но и луком. Вообще у него все универсалы, владеют не одним оружием. Находясь дома, они не забывают тренироваться.

Вот и все собрались, вся его, Маржикова банда, хотя Калос… Насчёт него ещё надо подумать, посоветоваться. Живут они одной большой семьёй. Поэтому решать придётся всем, возьмут ли они к себе новичка.

Барзан притащил хворост. Он сбросил его рядом с Калосом, понаблюдал за мальчишкой, и улыбаясь протянул руку.

— Сверчок, давай сюда топор.

Сверчок, Маржик захихикал, ёмкое определение. Барзан всегда точно угадывает людей и их суть.

Фракиец быстрыми движениями нарубил принесённые им ветки. Мошкара, до этого противно зудевшая, почувствовав неприятный запах исчезла. Можно было ложиться спать.

Спали прямо здесь, у костра, Калоса приняли к себе Маржик с Барзаном, третьим. На рассвете Маржик с Лешаём уехали отвозить груз по назначению.

Калос в окружении новых для себя людей остался ждать, кого? Своего господина? Своего командира? Пожалуй, последнее.

Военная организация в отряде чувствовалась, хотя вольности, которые проявляли друг к другу мужчины, хоть и не бросалась сразу в глаза, всё же была. К нему же относились с прохладцей, как к чужому, но не обижали. Сначала юношу смущали дружеские или не совсем дружеские похлопывания между мужчинами, поглаживания. Потом он привык и перестал обращать внимание.

Калос ждал Маржика, ведь именно от этого человека зависела его судьба, оставят его в отряде, или пошлют счастья на стороне искать. А там хоть в петлю лезь.

Когда Маржик вернулся обратно, уже начинало холодать. Его банда так и ждала в указанном месте, промышляя охотой. Командира встретили радостно.

Завидев приближающуюся телегу, первым прибежал Барзан, и чуть ли не стянув силой Маржика с неё, полез обниматься.

— Старик, как же я соскучился, — смеялся он похлопывая Маржика по спине. Так же тепло Скуса встретил Лешая, а потом они поменялись. Мужчины радовались, обнимались, а Калос одиноко стоял в стороне, и червоточина зависти появилась внутри. Он тоже хотел иметь семью, кому-то радоваться, что бы его любили. Юноша просто истосковался по человеческому общению.

— Что, Сверчок застыл, тут одежды на всех привезли, — Маржик откинул покрывала и перед юношей предстали разные меха.

— На север что ли идём? — поинтересовался Скуса, причмокивая губами, доставая себе длинный чёрный меховой сисур. — Замёрз я что-то, вовремя ты шкуры привёз.

Сам Маржик выбрал себе рыжее меховое одеяние. Калос содроганием покосился на них. Он и так был одет к приезду командира в цвета зелёной бирюзы хитон, шитый поверху белой нитью. Красивый, шедший к его глазам и цвету волос.

Видя перекривлённую мордочку юноши Барзан засмеялся.

— Не стоит морозить эллинскую задницу, она нам ещё пригодиться, — сам фригиец уже отобрал себе сисур коричневого цвета.

Калос зло фыркнул, достали они его этими приколами. Он решительно подошёл и взялся за первый же мех. Это оказался сисур из камышового кота.

Глава 1 А

События происходят в области Дискалии включавшей несколько крупных и богатых сатрапий. Кареном — военным правителем был Артабаз, но после поднятого им восстания против Артаксеркса Оха, в 356 г до н. э., был наказан и отправлен в ссылку в отдалённую сатрапию Скудрию. Часто, её не включают в государство ахеменидов последних десятилетий его жизни. Но это не верно, нет ни одного документа или акта отторжения данной сатрапии.

Сатрап — хранитель царства; — глава сатрапии, правитель при ахеменидах. Назначался правителями, обычно принадлежал к его родне или высшей знати. На своей территории ведал сбором налогов, содержанием армии, был верховным судьёй и имел право чеканить монету. Сатрапия — административная единица — военно-административный округ (провинция) в государстве ахеменидов, возглавлявляемая сатрапом.

Первая глава привязана к городу Книд Κνίδος, это был крупны город с центральным культом Афродиты. Город входил в Дорийский союз, был одним из 6 его членов. Тут же проводились Дорийские игры, для дорийцев. Здесь же была колония лаконцев.

Дори́йцы или доря́не (Δωριεῖς, ед. число Δωριεύς) — наряду с ахейцами, ионийцами и эолийцами являлись одним из основных народов Балкан.

Этносы дорийцев расселились на Пелопоннесе (обл. Арголида, Лаконика, Мессения, Коринфия, Аргос, Македония и Мегарида на Истме), на южных островах Эгейского моря (Крит, Родос, Фера (Санторини), Мелос и др.), в части Эгейского побережья Малой Азии с близлежащими островами (азиатская Дорида).

От других этносов дорийцы отличались строгой военной дисциплиной, воинственностью, устойчивыми родовыми традициями, гордостью и простотой образа жизни. Они избегали роскоши и излишеств.

Правителем ахеменидов на этот момент является Артаксеркс Ох 359–338 гг до н. э. Перед нами отряд принадлежащий доверенному лицу правителя багою. Начиная с римских источников, Багой Βαγώας рассматривается как собственное имя, хотя это персидский эквивалент эллинского еунухос (евнух) — надзирающий за брачным ложем.

Название банда долгое время было закреплено за небольшими вооружёнными отрядами, на государственной службе, слово пришло из элламско-шумерского, командирами таких отрядов назывались лугали.

Наш багой урождённый египтянин, из Та-Кемет.

Всё правление Оха было ознаменовано восстаниями в разных частях государства.

В 361 г Ох в 44 года участвовал в покорение Та-Кемет — Египта. Слово Египет (Агипет) эллинское связанное с колдовством. Персы называли эту свою сотрапию Мудрая, сами египтяне Та-Кемет, чёрная земля.

В 356 г до н. э. против Артоксеркса Оха подняли востание в Малой Азии, возглавил его полдственник, и правитель облости (каран) Артабаз.

В 350 г. до н. э. — опять был предпиринят поход на Та-Кемет.

С 349 до 345 г до н. э. вспыхивает восстание в Сидоне, его поддерживают острова, Кипр, и мелкие острова, Киликия, Заречье, Та-Кемет. Книд тоже был охвачен антиахеменидским восстанием. С этим связанно пребывание нашего героя Калоса в тюрьме. Маржик, как личный врач багоя был наделён большими полномочиями, которые применял на пользу ахеменидам и себе.

Сверчок в эллинском мире с ним сравнивали высохших и похудевших как мумия людей. Сверчок был эквивалентом худобы. Это связанно с мифом об Эос и Тифоне. Сын троянского правителя Лаомедонта, Тифон был необыкновенно красив. Эос похитила его, даже вышла за него замуж, подарив юноше бессмертие. Только забыла богиня даровать мужу вечную юность. От старости Тифон высох, и Эос заперла его в тёмную комнату, откуда был слышен его старческий голос. Позднее он привратился в сверчка. Вот именно с такой худобой и резким внешним взрослением сравнивает Барзан Калоса, называя его сверчком.

В главе приведён подлинный заговор, обычно он читался на лувийском наречии, применялся от болей в животе.

Калос καλῶς — красиво, прекрасно, изящно.

Что касается меховых одеяний в конце главы: Сисур (σῐσύρα) — σίσυρνα (ῠ) тулуп, овчина или козья шкура, носилась зимой.

Что касается работы Калоса обнажённым, нам сейчас это кажется странным, но для эллинов это было обычным делом. даже кузнецы работали в кузне обнаженными, одевая на голое, потное тело только кожаный фартук. В гомосексуализме эллинов обвинять не стоит, а вот в нудизме и эксгибиционизме… это уже о них.

Городская канализация большинства областей Древнего Востока представляла собой систему разветвленных каналов, использовавшихся для ирригации и судоходства. При этом сточные воды часто направлялись именно в систему ирригации для полива садов и полей. Были и отводные каналы ведущие в реку.

Глава 2

Раньше Калос никогда не выезжал из родного Книда, даже отец, отправляясь куда-то по делам полиса, мальчишку с собой не брал, считая его ещё маленьким. Теперь перед ним открывался целый мир. В детстве мальчишка с палестры не вылезал, тренировался, дрался, бегал, прыгал, а тут окунулся во всё новое, о чем только слышал или читал.

Калосу уже исполнилось семнадцать лет, и он считал себя совсем взрослым. Ему даже удалось послужить в эфебии, но с началом восстания служба закончилась. Его, как сына врага города никто там терпеть не стал. А потом юноша сам попал в тюрьму. Там пришлось взрослеть очень быстро.

Теперь в группе со старшими, он старается из-за всех сил не только не доставлять хлопот, но и быстро всё освоить, что бы быть на равных. Только учится приходится всему и сразу.

Лаконец хорошо знал жизнь в стенах казармы, тренировки на палестре, даже учебные бои, а вот весь остальной мир теперь приходится открывать для себя и приспосабливаться, что бы выжить.

Отец ведь, даже на охоту его не брал, а теперь Калос чувствовал себя волчонком в чужой стае, который должен быть злым, дерзким, что бы не задавили. Гордо вздёргивая подбородок, он старался смотреть свысока, что бы не заметили, как он растерян и неопытен. Калос боялся, что узнав его настоящего, Маржик просто выкинет его, вместо того, что бы возиться с мальчишкой. Поэтому именно он бежал трусцой впереди отряда, ведя всю стаю на север.

Чёрный медведь зарычал, встал на задние лапы, преграждая путь…

— Алале! — раздался боевой крик из упрямых губ Калоса, он выхватив меч, бросился на зверя.

Юноша о медведях только слышал, а вот живьём увидел впервые. Сверкнул короткий лаконский меч. Зверь зарычал, его рык из разинутой пасти, оскаленной великолепными желтоватыми клыками, способными перекусить кость, оглушал. Лапа с огромными смертоносными чёрными когтями достала смелого и глупого мальчишку.

Калос был тренирован, быстр, изворотлив… В последний момент он увернулся, и удар медведя прошёлся по касательной по уху. Но и этого хватило, что бы мальчишка отлетел от зверя на приличное расстояние. Медведь рванулся к добыче. Калос не сопротивляясь распростёрся на траве полностью потеряв связь с реальностью.

Барзан, бежавший за мальчишкой селедом, в мгновение ока оказался на дереве, где зверь его не смог бы достать, и из лука отгонял медведя от бесчувственной жертвы. Это только распаляло зверя. Фригиец пускал сразу по три стрелы, не давая медведю приблизится. Убить зверя он не мог, на стрелах были только лёгкие наконечники на птицу, поэтому в самого медведя лучник не стрелял, боясь того ещё больше разозлить.

Вовремя подоспевшие, Маржик и Суса, сразу схватились за дротики, и закружили вокруг зверя.

Калос стал приходить в себя. Ухо, получившее весь удар, болело. Хорошо, что кожаный шлем защитил голову от страшных когтей.

Ему было стыдно, но не перед сидящим на дереве фригийцем, а перед Маржиком и Скусой, взрослыми, умелыми воинами, исправляющими его ошибку. Калос, подхватив выпавший меч, рванул к медведю.

— Куда, кинайдос… — цыкнул на него Барзан с дерева, — прячься.

Матерясь, мальчишка юркнул в кусты.

Скуса умело управлялся с медведем, Маржик от него не отставал. Вскоре зверь поверженный лежал на земле.

Калос снял шлем, ухо, скула всё ещё оставались немыми, и, похоже, начинали отекать.

— Поди сюда, — подозвал его Маржик. Подушечками пальцев он аккуратно осмотрел лицо юноши. Нежные, ласковые пальцы ощупывали скулу, подбородок, ухо… Калос зарделся от смущения. Его осматривали как девушку или красивую игрушку, было в этом что-то непривычное, неправильное и волнующее.

— М-мм, — хмыкнул Маржик, — у тебя очень чувствительная кожа.

Юноша совсем смутился, не зная, что и ответить. Перед командиром ему было неудобно, тот о нём заботился, ночью прикрывал, чтобы не замерзал, одежду купил, даже меч лаконский, специально для него достал, а он… Совсем по-мальчишески повёл себя, подставляя весь отряд. Не подумал, хотел нахрапом взять. А вот, не вышло, и теперь Калос готов был провалиться сквозь землю.



— Малец поди сюда, — окликнул мнущегося на одном месте лаконца Скуса. Черноволосый варвар, только оторвался от медведя, чью ещё тёплую кровь он пил. — Соединись со зверем, возьми его силу.

Калос видел, как по полным губам мужчины текла кровь, она была на усах, струилась по бороде… Отец всегда учил сына владеть лицом, чувствами, эмоциями. Они лаконцы, они должны уметь контролировать себя. Юноша, гордо вскинув подбородок, даже не сглотнув, подошёл, скрываясь за полной бесстрастностью.

— Пей, давай, не кривись, — ткнул его чуть ли не носом в медведя Скуса.

Калос присев на корточки губами потянулся к открытой ране. Кровь из неё выходила ещё пульсирующими всплесками. Волосы тревожно щекотали онемевшую скулу, на которой ещё чувствовались пальцы Маржика. Калос приподнял волосы наверх и припал ртом к ране. Слишком много было вокруг новых, никогда не испытанных им эмоций, они рождали чувства, где-то в глубине, странные завораживающие, чарующие. Как истинный лаконец, юноша не смел никому показать их. Беспристрастный, холодный, надменный, вот каким выглядел Калос для всех, то, что внутри он был растерян, обескуражен должно было остаться только там. Конечно, ему было ещё далеко до того холоднокровия, которое показывал отец, но юноша стремился, он совершенствовал себя.

Тёплая кровь заполнила рот, солёный вкус железа был резок, отталкивающий. Калос проглотил, потом заставил себя пить ещё и ещё.

— Молодец, малец, — похвалил его своим ломаным языком Скуса, — сильным воином будешь.

Маржик с интересом наблюдал за этим щенком, за тем, как Калос забавно нагибал голову набок, внимательно слушая взрослого воина. Как становились домиком его светлые брови, когда юноша пытался осмыслить сказанное. Маржик рассматривал его юную фигуру атлета, хоть и очень худого.

Но за время, проведённое в банде, на костях уже начало нарастать мясцо, сразу формируя изящную рельефную мускулатуру. Мальчишка не сидел без дела, и если не учился у старших, тренировался, и это отражалось в его движениях. Барзан, перехватив взгляд командира, понимающе хмыкнул, и одобрительно кивнул.

Казалось, за время тюрьмы, подзабытые навыки Калоса теперь распускались, словно набухшие бутоны. В жестах начала появляться плавность, уверенность.

Податливый и понятливый щенок, учился быстро перенимая повадки других. Его холодный, горделивый профиль, вызывал улыбку у Маржика. Его склонённая над медведем фигура притягивала к себе, гипнотизировала какой-то несуразностью. Калос, был одет в тёплый сусур, из под которого виднелся подол хитона, и торчащие из под него голые коленки, стройных ног, уходящие в мягкие удобные сапоги. Всё это будоражило воображение. Что-то трогательное и наивное было во всей худощавой фигуре юного лаконца, и это гипнотизировало Маржика. Облизнув пересохшие губы. он распорядился, что бы начали свежевать зверя, шкура и вяленное мясо, им ещё пригодятся.

Вечером Маржик сделал для себя ещё одно приятное открытие. Его новое приобретение, то есть Калос, был грамотный, в отличие от остальных в его стае.

Пока они вялили медвежатину, мужчины занимались своими делами. Маржик решил покопаться в своём мешке, где нашёл свиток с описанием местности, выполненный ионийскими географами. Надо было маршрут нанести на тряпку, специально взятую для этого, но вот зачитывать, чертить и высчитывать на собственных коленках оказалось проблематично.

Калос сам вызвался помочь. Увлекшись чтением, он даже начал тыкать длинным пальцем Маржику в ткань, показывая как лучше изобразить их маршрут, где удобней свернуть, что бы не лезть в горы, как обойти болота.

В то время, когда юноша не строил из себя снулую рыбу он становился живым обворожительным наивным ребёнком, домашним, тянущимся к общению. Даже голос у мальчишки оказался бархатистый, лишённый обычных противных металлических нот. Такой домашний щенок Маржика устраивал гораздо больше, чем образ холодного воина, не добитого где-то в Фермопилах.

А потом они шли дальше. Перебирались через реки. обходили болота. Щенок старался вовсю помогать, быть нужным. Чувствовал Калос своей звериной натурой, что вопрос о его нахождении в банде всё ещё решается. Что старшие присматриваются к нему. Он при них нёс свою службу, как положено эфебу.

Он поддерживал костёр, когда это было нужно, он таскал воду. После обрушившегося на них грязного водопада, Калос в чистой горной реке простирал все хламиды. Расстелив ткань на гальке, юноша тёр её камнями, быстрыми, резкими движениями, а Маржик наблюдал, как тот прогибается всем телом.

Вода светлым радостным потоком журчала между камней, студёная она обжигала пальцы, но юноша на это не обращал внимания, он гордился, что воин, и чувствовал себя таковым. А воин должен уметь терпеть, и холод и голод, и быть непривередливым к пище.

Пока юный воин трудился, остальные отдыхали, рассевшись на больших валунах по берегу реки. Барзан достал свою кифару и теперь пел, создавая лёгкую атмосферу для отдыха.

С запруды на реке Лешай принёс пару форелей. Этот белёсый невзрачный хитрец чувствовал природу, настолько остро, что мог входить в неё, соединяясь с ней всем своим естеством, голыми руками он мог поймать любого зверя, приманить рыбу, подманить птицу. Звери сами шли на его ласковый заговор, а Лешай только сворачивал шею, и уже нёс готовый обед. Дар у него такой, может этим даром он и подманил к себе вечно хмурого Скуса.

Калос натянув на ветру верёвки между деревьями, развесил сушиться хламиды. Здесь на ветру они и высохнут быстрее, и не пропитаются резким запахом костра. Огонь они разводить так и не стали, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания.

Лешай чёткими ударами оглушил всё ещё живую рыбу.

— На, малец, ешь — Скуса протянул лаконцу рыбину. Одним резким движением сняв с неё кожу. Маржик хмыкнул, наблюдая, как опекают мальчишку эти двое, в лаконца и вцепились, молоденький, симпатичный, как такого не пригреть.

Сам Калос опять изображал снулую рыбу, гордую, бледную и не живую. Зубами он вонзился в сырое мясо красной рыбы… Маржик криво усмехнулся, наблюдая, как перекашивается красивое лицо лаконца, как он старается перебороть себя и проглотить сырую рыбу. Когда юноша попытался вытащить кости, Скуса дал ему по рукам.

— Ешь так.

Калос ел, заставляя себя, с трудом сглатывая, даже не морщась. Какой же он ещё глупый мальчишка, думал о нём Маржик. Совсем глупый, несмышлёный щенок, даже не знающий, насколько вкусна форель. Ест её с таким гордым видом, словно изображает Сократа пьющего цекуту (?). Пора уже было заняться им вплотную, учитьжизни.

— Что, мальчик приглянулся? — Лешай игриво улыбнулся, подсев рядом. Он чётко чувствовал перепады настроения командира, особенно когда тот о чём-то задумывался или кем-то заинтересовывался. — Барзан уже не устраивает?

Фригиец отложив кифару поднялся, высокий, сильный, мужественный, он воплощал в себе безудержный задор молодости. Скинув колпак молодой мужчина попытался высушить на ветру свои длинные волосы собранные в конский хвост, и всегда прячущиеся под головным убором.

— Слишком своеволен стал. Постоянно приходится за ним приглядывать, чтобы в какую драку не ввязался, и проверять после храмовых проституток. Что бы в дом заразу не приволок, — Маржик покачал головой, — А Калос воин хороший, и наивный как девочка. Лаконцев всегда в строгости воспитывают, попадая в мир, они либо ломаются, либо становятся сильнее. Не дадим же мальчишке сломаться.

— Угу, — пошло хихикнул Лешай, — поддержим его нашими тёплыми объятиями.

— Надо готовить парня, — Маржик приобнял друга за плечи — Афродизиаки у тебя осалюсь? В питьё ему подкладывай.

Суса забрал у мальчишки обгрызаний хвост.

— Наелся, пошли что покажу, — прихватив два только что сделанных дротика, он повёл юношу к запруде.

Сидящие мужчины провожали их заинтересованными взглядами.

— Ну, старик, на этот раз, куда идём, — к ним подсел Барзан, напяливая на голову свой вечный колпак. — Не просто же так ты вывел мальчиков прогулять.

— К гетам идём. Надо у них адамант забрать. Око бога его называют. Сам нас послал, он видел, куда и как идти. — Маржик вздохнул. — Ох считает, что с помощью этого камня он помолодеет. Вот багой нас и послал. Как врач, я в это не верю. Но если нам за это платят, мы принесём ему камень. Багой видел, что нам предстоит, на воде и костях мёртвых.

Маржик поморщился.

— Есть в этом что-то порочное. Скоро Ох вечной жизни захочет, и ведь верят в такую глупость.

— Слышал Ох в Та-Кемет что-то разведывает, — заговор чески начал Барзан, — помяните моё слово, ещё и к Нилу сходим. Там, говорят, такие горячие женщины.

Маржик стукнул весельчака по голове, так, что колпак сдвинулся тому на лоб. Мужчины засмеялись.

Вскоре к ним вернулся Суса.

— Мелкий как, — не сдержал своего любопытства Барзан.



— В воде бултыхается, — добрая отечественная улыбка разглаживала его суровое лицо, мальчишка нашёл дорожку к его суровой душе. Всё понимающий Лешай сжал его руку, Скуса ответил тёплым пожатием.

Калос же сидел над водой, пока старшие о чём-то переговаривались, Скуса показал ему дракона, который живёт там, внизу.

Юноша смотрел сверху, через прозрачную воду. Дракон смотрел на него снизу. Дракон был серый, с длинными усами и плоской головой. Они наблюдали друг за другом. Когда дракон открывал рот, из него наружу вырывался пузырник воздуха. Это было настолько завораживающе, что Калос даже открыл рот от напряжения. Благо, что его никто не видел, и не надо было держать лицо перед взявшими его к себе воинами.

Он ударял ладонью по воде, и дракон тут же прыгал к ней, от чего его длинные усы смешно трепыхались в воде, но видя, что ничего ему не перепало, дракон медленно вплывал назад, в свою нору. Калос сорвал палочку с веточками и стал выманивать дракона к себе. Тот рванул к нему, встав на хвост. Большой рот дракона открывался. Словно он улыбался, и ему понравилось такая игра. Заигравшись, юноша не заметил, как к нему подошёл Барзан.

— Пошли есть, — позвал он Калоса. — Что ты его дразнишь, лучше мясо бы кинул.

— И кину, — пообещал юноша, стараясь спрятать раскрасневшееся от забавы лицо, за бездушной маской.

Глава 2 А

Воспитание лаконских мальчиков несколько выделялось из общепринятого в античности. В Лаконии готовили воинов, и всё было поставлено на выполнение одной цели вполне профессионально. А́гогэ ἀγωγή, что значит «увод», «унесение» — так называлось воспитание, как в самой Лаконии так и её колониях. Агогэ было направленно только на полноправных граждан, у которых оба родителя были лаконцы.

Как пишет Плутарх в Жизнеописании Ликурга: «Воспитание ребёнка не зависело от воли отца, — он приносил его в „лесху“, место, где сидели старшие члены филы, которые осматривали ребёнка. Если он оказывался крепким и здоровым, его отдавали кормить отцу, выделив ему при этом один из девяти земельных участков, но слабых, больных и уродливых детей кидали в „апофеты“, пропасть возле Тайгета». Насколько это действительно так — сказать не возможно, археологическими данными это пока подтверждено не было.

Юношей воспитывали сурово, жёстко, жизнь была аскетична заполненная тренировками. Им разрешалось иногда «развлекаться», то есть устраивать так называемые криптии — мальчики бегали в соседние деревни (изначального населения Лаконии — илотов) и грабили их, а самых сильных мужчин убивали. Также убивали скот и грелись в их внутренностях, — по крайней мере так пишет Плутарх. Было ли это в реальности и как именно было, мы не знаем, так же, как и то, что было в лаконских колониях, и чьи деревни юноши грабили там.

В 17 лет, проходили последнюю инициацию во взрослую жизнь. Лаконцы должны были попасть в храм Артемиды, находящийся высоко в горах. Там лаконец приносил жертву богине. Жертвой служила кровь самого паломника. Артемида, впрочем, как и Аполлон, считались в античности кровавыми богами. Артемида требовала себе кровь юношей и девушек по разным поводам. Вот и во время инициации юношу привязывали над чашей, и жрецы били его до первых капель крови. Если посвящаемый кричал, его били ещё, до тех пор, пока он не замолкал. Лаконцам вдалбливали умение держать себя в руках, терпеть боль и не бояться смерти. Таким образом, отсеивались слабые.

Питание у лаконцев тоже было аскетично, юношей держали полуголодными, естественно, они не знали ни красной рыбы, ни других деликатесов которыми ещё изобиловал мир, и человек ещё не успел всё уничтожить. Лаконцы питались луком, мясом по праздникам и «спартанской похлёбкой» состоящей из чечевицы, лука, сыра и вина и муки.

У разных народов свои воинские крики, так на Руси это крик «ура!», видимо, он относится к журавлиным крикам. У македонян боевой крик при Александре Великом был «Алла-алла-аллалах», у лаконцев же он звучал — Алале! Именно со своим лаконским криком юноша бросается на врага, в данном случае медведя.

Геты, народ в более позднее время отнесенный к фракийцам, хотя византийские писателиXII относят их к скифам. Одни историки основываясь на Геродоте, считают что они обитали около Дуная, другие, опираясь на Иордана размещают их в Палестине. Сейчас гетов стараются объединить с украинцами, выводя интересные связки: «Гетьман» — предводитель Гетов, или ещё хороший пассаж: «гайда» — идем (в поход), а от этого гайдуки или гайдамаки имеют одно и то же значение и один и тот же корень, что геть и геты. Болгарские четы, летучие отряды, охотники, называемые ими четники, суть тоже геты; в этом слове буква г заменена лишь буквой ч. — пишет Соловьёв К.П.

И что касается гомосексуальных отношений царящих в отряде. Ссылаясь на римских историков, гомосексуализм приписывается эллинскому миру, но Рим уже сталкивается с Элладой завоёванной, а любая завоёванная страна становится приоритетом в секс-индустрии. Что же касается ссылок на античных авторов, то их надо рассматривать отдельно. Геродот иониец с территории завоёванной парсами. Платон, даже если принять, что его труды не были исправлены и добавлены, является жителем Афин на Сицилии. Тут надо говорить о влиянии местных, аборигенных нравов на эллинские колонии. Фукидид пишет, что эллины настолько чуждались гомосексуальных отношений, что после персидского завоевания старались даже прилюдно не целоваться при встрече или радости, дабы не возникли нездоровые слухи.

Большинство эллинов переходящих на службу к ахеменидам, связаны с гомосексуализмом, и это всё было обусловлено религиозными взглядами. В зороастризме, а особенно в раннем, женщина считалась существом не чистым. Особенно грязна она была во время месячных, т. к. кровь была показанием грязи. Так племена Уман Манды (войско Манды) девочек пускали в производство начиная с 5 лет. А мужчина, при общении с женщиной лишался на момент сношения целостности, при семяизвержении. Т.е не истрачивая семя на оплодотворение, мужчины между собой дают друг другу возможность на перерождение оставаясь в целостности. Сохраняя целостность своей сути, и не истрачивая жизненную энергию, человек после смерти перерождается. Только совершенные, не имеющие потомства, переродившись, имеют свои инкарнации. Соитие же с женщиной нарушает этот цикл. Парсами считалось, что женщина не даёт, а отбирает жизненные силы мужчины, и из-за этого сексуальные контакты с этим нечистым существом были не желательны для совершенных. Помогать этому нечестивому существу во время родов запрещалось, наказанию подвергался даже ребёнок, возжелавший помочь матери.

Кинайдос — ругательство, шавка, низшей иерархии в собачей стае. Впоследствии стало обозначать пассивного гомосексуалиста.

Браки у поклонников Ахуры-Мазды на кровных родственниках, считались предпочтительными, чтобы не было, смешения крови, и велась чистота рода. Т. е. близко-кровные родственные связи поощрялись и были угодны Ахуре-Мазде.

Перед нами отряд, состоящий из представителей разных народов находится на территории парсов.

Глава 3

— Значит, вот где они расположены, — Маржик рассматривал нарисованную им с Калосом карту. — Как думаешь, они укрепили своё поселение? — Спросил он у юноши, нависающим над ним из-за плеча, и с интересом рассматривающего предстоящее задание.

— Я бы укрепил, — подумав, произнёс Калос.

Маржик погладил его по склонённой голове как послушного щенка. Юноша зарделся на похвалу.

— Вот и они, думаю, укрепили, — Маржик задумчиво перебирал волосы юноши, пушистые, светлые, отливающие золотом, словно в них купалось солнце. — Значит, здесь находится Око бога, и нам его надо забрать. Умакуш Ох хочет вернуть через него молодость.

Лидиец повернулся к щенку, рассматривая его порозовевшее лицо пропитанное любопытством.

— Видишь ли, когда молодой любовник, нужно хорошо выгладить, — Маржик потянулся к невинным розовым губам…

Мальчишка отпрянул, словно его отбросило. Маржик щёлкнул зубами, что бы ещё больше щенка напугать, почему-то это ему было приятно.

— И что будем делать, как добывать Око, — подначивал он, простоватого лаконца. — Думай, проявляй свои знания. Не зря же я тебя кормлю.

— Можно ночью пробраться и выкрасть. Его явно правители местные прячут, — быстро отбарабанил юноша, словно заученный урок.

Наблюдавший всё это Барзан, рассмеялся.

— Какой же ты ещё наивный ребёнок. Зачем подвергать себя опасности, если можно сделать всё чужими руками. Надо найти отряд, которые всё сделают за нас. А самим принести этот адамант багою, пусть своему дарит, — фракиец подошёл, положил руку на плечо лаконцу. — Я тебя ещё многому научу.

— Не надо, — Калос сбросил его руку. — Это не честно, в этом нет доблести.

— Лучше послушай, что Барзан говорит, он парень умный, если в какой драке за очередную бабу на нож не напорется, далеко пойдёт. У меня все тут умные, — Маржик сурово посмотрел на мальчишку, что того пот прошиб. — Если с нами хочешь остаться, думать учись.

Калос отошёл обидевшись, сел отдельно, спиной к отряду. Барзан хотел к нему подойти, но Маржик удержал его.

— Не мешай, пусть думает.

Юноше всегда было не по себе под взглядом эматарха. Именно эматархом, своим командиром он воспринимал Маржика. Этот взгляд, тяжёлый, завораживающий преследовал мальчишку уже во сне. Он не мог пошевелить под ним ни рукой, ни ногой. Мгновениями ему казалось, прикажи эномарх ему что-то и он не раздумывая пойдёт выполнять. Калос боялся этого взгляда, и он его привлекал, тянул к себе. Пугало и всё то, что говорил Маржик, непривычное, запретное, то, о чём он раньше и подумать не мог.

Юноша достал припрятанный кусок лепёшки и вцепился в неё зубами, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Он иногда ночью вставал и таскал из общего котла еду и ел, тихо, чтобы никто не видел, никто не осудил. Вот и сейчас Калос ел лепёшку, давясь слезами, было обидно и стыдно, но противостоять этому порыву он не мог. Казалось, он наедался впрок, предчувствуя то время, когда Маржик его выкинет, и ему придётся опять голодать.

Маржик подозвал к себе Скусу. Мужчины быстро распотрошили вещи, найдя хитон из подходящей ткани, для того, чтобы на нем писать, и тут же на месте лидиец написал приказ, повелевающий дать в его распоряжение отряд. Он как личный врач багоя самого Артаксеркса Оха мог себе такое позволить.

— Как Атосса ещё отнесётся к такому твоему самоуправству, армия то на ней, — ворчал Скуса, быстро суша, сворачивая и скрепляя печатью приказ. Одновременно плетя ему дубляж из ниток. Те, кто видел фракийца, никогда не мог даже представить, какие быстрые и сообразительные мозги скрывались за его дикой внешностью. Часто Маржик посылал его к кому-нибудь как наёмника. И никто не догадывался, что этот дикий воин быстро учит языки и знает их превеликое множество, что у него цепкая память, великолепный слух и способность подражать.

— Что ты обиделся, — к Калосу подсел Лешай, — Правильно Барзан говорил, нам же дело выполнить надо, а не геройствовать. Пора переставать тебе, быть маленьким мальчиком. Маржик, не спроста говорит, что бы мозгами думал. Героизм, воинская доблесть, честь всё ушло в прошлое, как только парсы нас завоевали. — Лицо Лешака было обычным, бесцветным, ничем не выделяющимся, но взгляд был цепким, жёстким, даже когда он вот так разговаривал с доброй улыбкой. — Именно они правят, а к ним надо приспосабливаться. Если мы хотим жить по их законам, а нам ничего другого и не остаётся, то надо принять их правила и пользоваться ими. А для этого умным надо быть, хитрым, и ловким. Ты же всё как маленький, доблесть тебе подавай, подвиги… Ну вот Ахилл, совершал подвиги, погиб рано. Да ведь он почти и не жил. Вот таким как ты сосунком на войну попал, там и остался. А ты посмотри на Одиссея, хитёр, умён, изворотлив. Не брезговал врать, подстраиваться, и со всего имел свою выгоду. Не только с войны вернулся, но и жил, и правил, в отличие от других вояк.

Калос прислушивался, странно ему было слушать такое.

— Я не знаю, — юноша попытался слабо протестовать, — я мечтал стать гармост, как отец, защищать свою крепость…

— Держась Маржика, ты добьёшься большего, и забудь всю ту ерунду, которой тебя пичкали на палестре и гимнасии. И будь благодарен, что тебя подобрал человек, занимающий такое место при парадизе парсов.

Лешай встал и ушёл, оставив круглую флягу с водой. Калосу было страшно опять остаться одному, как тогда, в тюрьме. Перед ним всплыло лицо его отца, распятого восставшими. Как мухи ползали по его губам, заползая в рот, в глазницы, он и сейчас слышал их жужжание. Лучше бы он тогда погиб, вместе с отцом. Тогда бы мир не шатался под ним, он бы не сомневался в себе, во всём что знал. Почему же он настолько слаб, что не может пойти следом за отцом, а хочет выжить. Это же постыдно. Но он действительно хочет жить и завидует этим взрослым мужчинам, из банды, они так тепло поддерживают друг-друга, они заботятся друг о друге, они единая семья, а он один и никому не нужен. Всхлипывая Калос запил свои горести водой из фляги. Лешай её не требовал, и он оставил сосуд себе.

Дзурдзукос стояли в крепости готовые по любому требованию ахеменидов выдвинуть войска. Вечно неспокойные геты были под их наблюдением. Гордые горцы ценили то доверие, которые оказывали им правители, иногда даже сама Атосса посещала горные крепости, но чаще приезжал её муж, Умакус, пусть он и правитель, но горцы больше ценили воинскую честь и доблесть. Они ценили воинов, ценили смелость, а воином был не Ох, а Атосса. Именно к ним пожаловала банда Маржика. ...



Все права на текст принадлежат автору: Ирина Николаевна Кашкадамова.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Гончие АртаксерксаИрина Николаевна Кашкадамова