Ляксандр Македонский Манул

=== Раздел I ===

=== Глава 1 Знакомьтесь, Манул! ===

Лето было в самом разгаре, нещадно выжаривая раскинувшуюся вокруг тракта степь, раскаляя докрасна землю, и нещадно паля головы невольных путников, рискнувших отправиться в дорогу по такому пеклу.

Тихон сердито выругался, потерев вспотевшую лысину. Он уже и сам начинал подумывать, что зря затеял поездку на еженедельную ярмарку в соседний городишко. Переждал бы спокойно недельку, от него бы не убыло. А так есть риск и скотину уморить, и самому заболеть.

— Уф, жарень. Так и заживо спечься недолго, — словно бы подтверждая невеселые Тихоновы мысли, пробурчал сидящий на соседней телеге крестьянин, пожевывая сорванный где-то по дороге стебелек ковыля.

— Не ной, Радим, — осадил его Тихон. — Мы уже большую часть пути проехали. Возвращаться все равно смысла нет. Хоть товары продадим.

— Да кто по такой жаре их покупать-то поедет? — с укоризной покачав головой, ответил крестьянин. — Жа-арко!

— Хочешь, езжай домой, — милостиво сжалился Тихон. — Мы тут и без тебя управимся, да, мужики?

— А то! — весело поддакнула остальная часть деревенских. В отличие от Радима они обладали более крепким внутренним стержнем. Их единодушие слегка смутило крестьянина. Щеки Радима покрылись легким румянцем, в принципе, не очень-то и заметным на фоне его красноватой, потной кожи.

— Да ну, чего уж там, — пошел на попятную Радим. — Поеду с вами. Одному, да без гостинцев как-то не с руки возвращаться. Женка не поймет.

— Тогда прекрати портить нам кровь, — не стал тянуть быка за рога Тихон, выразив коллективное желание путников.

Радим недовольно нахохлился, но рот все-таки заткнул. Против большинства идти он не посмел, отлично припоминая, что и без того голодные и сердитые мужики не будут терпеть в своих рядах нытиков. Пришлось ограничиться лишь сердитым жеванием ковыля. Он-то, в отличие от деревенских, ответить Радиму никак не мог.

* * *

— Как торги прошли? — спросил невысокий полноватый купец, подсаживаясь за один столик к Тихону и его компании. Его радушная улыбка не сулила для сельских ничего хорошего. Когда Матюха так радостно лыбится, значит, где-то определенно кто-то прогорит на какой-то сделке, или того хуже — попадет в долговую яму. Матюху в среде купцов не особо любили, но все же терпели. Этот крысюк обладал чертовски опасным обаянием, везением и убедительностью, сколотив на своих умениях неплохое состояние.

— Не густо, — лаконично и вежливо ответил Тихон, всем своим видом демонстрируя нежелание развивать эту болезненную для него тему. Слова нерадивого Радима оправдались: по жаре торги проходили вяло. Основная масса покупателей так и не приехала на ярмарку, чем сильно подгадила Тихону. Он-то надеялся поскорее сбыть с рук свой товар. Теперь же он в отчаянии думал, куда и как всучить хоть за какие-то гроши девять — двенадцать пудов засоленной свинины. Возвращаться домой с ней было как-то не комильфо. А уж лицезреть довольную мину своего старого друга и подавно не хотелось, особенно, после такого неудачного дня.

— Могу подсобить, — Матюха без приглашения уселся возле Тихона, а затем, обернувшись к проходящей мимо девке, крикнул: — Медовухи мне!

— А не рановато ли напиваешься? — усмехнулся Тихон, пригубив принесенное только что пиво. Оно оказалось разбавленным, но зато холодным, моментально улучшив Тихону настроение.

— Неа, — довольно крякнул Матюха, потирая усы. Именно по ним даже всякий незнакомый с купцом человек мог точно догадаться, что перед ним стоит фирменный Матюха. Густые, угольно-черного цвета, они становились объектом неприкрытой зависти всей мужской половины знакомых купца. — Я, вообще, чего пришел-то. Слыхал, ты на торги мяско привез, рисковый ты! По такой жарище только пивко идет хорошо…

— Так вчера ж холодень была жуткая. Вот я и подумал, — стушевавшись, ответил Тихон. И действительно, никто из сельских даже не предполагал, что погода вдруг решит сыграть с ними такую злую шутку. Лето в этом году выдалось необычно холодным и пасмурным, хотя и не дождливым. Просчеты были у всех, и Тихону пришлось смириться с тем, что в этот раз он точно попал впросак.

— Да ладно, не оправдывайся, не один год друг друга знаем! — Матюха дружески хлопнул Тихона по плечу, продемонстрировав ряд желтых нечищеных неровных зубов. — Знаю одного человечка, который как раз готов купить у тебя партию.

— Да? — Тихон удивленно захлопал глазами. В уме он уже просчитывал, как бы повыгоднее провернуть эту сделку.

— Только, чур, мне как посреднику сорок процентов долю, — Матюхе таки принесли медовуху, и он поспешил пригубить свой кухоль на некоторое время, отвлекшись от собеседника.

Тихон озадаченно помотал головой. То-то Матюха так радуется, крысий хвост! За такие грабительские проценты не работал ни один самый наглый посредник. Это же натуральный грабеж!

Мужик обменялся со своими согласными взглядами.

— Не, Матюх, ты, верно, шутишь? — из груди Тихона вырвался нервный смешок. Сельские согласно закивали головами. — А я думал, что мы друзья!

— Мы друзья, Тихон, — поспешил осадить его Матюха. — Видишь ли, ты не один такой сегодня растяпа с соленьями. А покупатель один. Так что, ты бы мне еще спасибо должен был сказать за то, что я решил сперва к тебе идти…

С лица разомлевшего было Тихона, спали все краски. Сначала купцу даже пришло на ум, что хитрый крыс его разыгрывает, однако одного взгляда в уверенные глаза Матюхи мигом отбили такую мысль. Видимо, на рынке нашелся еще один такой же простак.

— Да не убудет с тебя, Тихон! Не жмотись! — подал голос Божейко — сосед Тихона и по совместительству староста деревни. Это был невысокий сухонький старичок, не пропускающий ни одного торга. Никакая жара или же болезнь не могла остановить его от еженедельной поездки в Маковец. — Жалко везти обратно.

— А черт с тобой, Матюха! По рукам, — пробурчал Тихон, стремительно поднявшись из-за стола. Настроение стремительно ускакало вниз, остановившись где-то на точке «отвратно, и дальше некуда». Пить резко расхотелось, а от выпитого поплохело. Тихон, ссутулившись, побрел на выход, кинув на стол пару медяков.

— Ну, чего ты, Тихон? Неужели обиделся? — Матюха нагнал Тихона на крыльце. — Так зря ты это затеял. Я, между прочим, не только об этом говорить хотел.

— О чем же еще? — Тихон недоверчиво прищурился.

— Сына моего помнишь? Путятой звать. Парню уже осьмнадцать* лет минуло, а все один-одинешенек. Не хорошо это, сам понимаешь, — Матюха задумчиво поскреб подбородок, глядя куда-то в сторону. Тихон задумчиво прищурился, уже начиная понимать, к чему клонит купец. — А у тебя дочка, говорят, есть. Красавица, умница, чем не пара моему Путятке? Он — жених знатный, богатый, городской.

— Ладно говоришь, — Тихон моментально забыл о только что пережитой трагедии достоинством в сорок процентов. Он уже давно задумывался о том, за кого бы посватать свою единственную кровиночку так, чтобы повыгоднее, да по статусу повыше. Партия зажиточного городского купца его вполне устраивала. Поэтому долго над соблазнительным предложением Тихон не стал раздумывать. — Мы-то с Параской только рады будем… Да только ли захочет Солоха-то?

— А кто ее спросит? Ты в доме хозяин, или дочка твоя? — Матюха знал, куда бить, моментально укрепив Тихона во мнении, что дочку надо выдавать замуж, да побыстрее.

— Я! — Тихон аж раздулся от гордости, выпятив грудь и смастерив зверски серьезное лицо. Хотя, где-то на задворках его сознания все еще досадливо маячила мысль, что его себялюбивой доченьке придется такая внезапная помолвка не по нраву.

— Ой, а что это у тебя на телеге? — Матюха недоуменно повернул голову в сторону стоящих подле таверны телег. В одной из них как раз копошилось нечто странное. Из пробитой бочки с соленьями, стоящей с краю, выглядывал только пушистый, грязно серый хвост.

— Ах ты ж зар-раза! — глаза Тихона вспыхнули свирепым пламенем. Пока он тут лясы точил, какая-то зверюга успела забраться и попортить его дорогой товар. Моментально переключившись, он слетел с крыльца, стремительно рванув к телеге. — Убью, паскуду…

Увлеченный и, видимо, изголодавшийся по еде зверь не сразу заметил неладное, упустив тот момент, когда он еще мог беспрепятственно удрать. В тот же миг околицы ярмарочного городка огласил свирепый кошачий рев, смешавшийся с боевым кличем сельского купца.

— У, скотина! — в сердцах выругался Тихон, одной рукой держа за шкирку грозно шипящего кота, другой — держась за разукрашенную щеку. Из неглубокой, но болезненной ранки скромной струйкой потекла кровь.

Кот прорычал что-то на своем, кошачьем, кидая на своего мучителя уничижительные взгляды.

— О, да это же манул*! — подбежав к телеге, изрек Матюха, окинув кошака оценивающим взглядом настоящего торговца. Видимо, в уме уже прикидывал, где его можно было перепродать. По крайней мере, именно так расшифровал Тихон азартный блеск его глаз.

— Да хоть бы и серебряный барс! — рассерженно изрек мужик, потрясая в воздухе тушкой. И хотя весил манул немало, судя по габаритам, сельскому труженику мотать его из стороны в сторону не составляло труда. Зверек зашипел еще громче, посылая невежду к такой-то матери. — Прибить и все дела, чтоб неповадно было воровать у честных торговцев!

— Да ты что! — искренне поразился Матюха, картинно схватившись за сердце. — Это тебе не просто кошка беспородная. Это манул! Да ты хоть знаешь, сколько столичные фифы готовы выложить за него, а? — Тихон отрицательно помотал головой, Матюха же осекся, осознав, что только что проворонил весьма выгодное приобретение. Далее он говорил уже менее охотно: — Вот именно, ничего ты не знаешь! Это же… экзотика!

— Экзотика? — недоверчиво переспросил Тихон, с явным презрением оглядывая темно-серую, густую шерстку манула. Зверек не остался в долгу, скорчив такую гримасу, что даже бывалый Матюха невольно полез креститься. — Ох, как смотрит. Натуральный дьявол!

— Точно, но женщинам из высшего общества нравится, — поникнув, ответил Матюха, уже понимая, что зверьку убиение сегодня точно не грозит.

— Так, сколько, говоришь, за него могут дать? — задумчиво пробубнил Тихон, с откровенной неприязнью разглядывая шкуру кошака. Ему, деревенскому, было не понять столичной моды.

Манул не остался в долгу, в очередной раз замахнувшись когтистой лапой, и оскалив клыки. Вид у него хоть и был помятый и откровенно голодный, но до чертиков угрожающий. Свирепые, угольного цвета полосы на дымчатом мехе смотрелись откровенно пугающе, придавая морде кошака откровенно безумно-дикое выражение.

Изучающе осмотрев морду экзотики, Тихон философски заключил, что бабу умом не понять. Шерсти с нее много, а толку мало.

— Около десяти червонцев, так точно, — зло буркнул Матюха, понимая, что Тихон в любом случае узнает настоящую цену живого манула.

— Ого, да я ж только что чуть целое состояние в бочке не утопил! — искренне восхитился Тихон. К брезгливости и какой-то подсознательной опаске прибавилось еще и искренне удивление. Как за такое чучело могут драть такие баснословные деньги? Впрочем, не верить Матюхе у Тихона основания не было.

Мужик самодовольно усмехнулся, исподтишка глядя на поджавшего губы Матюху. Да, он потерял сорок процентов на мясе, зато приобрел манула и весьма денежного зятя. Нет, определенно, этот день был для купца Тихона чертовски удачным.

Манул в ответ лишь громко заурчал, загадочно поблескивая ярко-желтыми, выразительными глазами. Все попытки поранить наглого человечишку оказались провальными. Грязная, неотесанная мужицкая морда ни на йоту не ослабила хватки, не дав манулу даже тени надежды на освобождение. Для него этот день точно оказался не самым удачным.

=== Глава 2 Манул входит в дом ===

Раннее утро нового дня встретило мир ласковыми лучами восходящего солнца и ледяными каплями росы, поблескивающими на каждой степной травинке. Впрочем, ходить босиком по траве было только на пользу молодому организму. По крайней мере именно так казалось Солохе — первой красавице села Солнечное, и по совместительству единственной дочери купца Тихона и его женки Параски.

Девушка радостно усмехалась, направляя на выгон стадо коровок. И хотя она была дочерью состоятельных крестьян, от работы ее это не спасало. Наверное, именно это и сберегло красавицу от морального разложения. Ведь, как известно, труд облагораживает человека. Облагородил он и Солоху, выросшую себялюбивой, но честной девушкой, обладающей собственным мировоззрением и принципами.

— Давай, иди-иди! — беззлобно прикрикнула она на отставшую телку, подгоняя ее хворостиной. Буренка тихонько мыкнула, пристроившись в хвосте, лениво покачивая задом.

Чем дальше уходила Солоха от села, тем радостнее становилось ей на душе. Девушка с улыбкой припоминала, как раньше мечтала сбежать, куда подальше от сельских в степь, жить дикой и свободной жизнью. Обладая запальчивым характером, она таки претворила мечту свою в жизнь, на целый день, убежав из дому. Этот день стал для нее хорошим уроком на всю жизнь: Солоха поняла, что в одиночку без еды, без воды, и без толкового собеседника вольная жизнь будет только в тягость. Именно поэтому девушка смиренно вернулась в отчий дом, и достойно приняла наказание от взволнованных родителей. Однако от своей мечты уехать она не отказалась. Разве что заменила дикую степь столичным пансионом. По слухам, единственным образовательным заведением для девушек во всем Антском царствии.

Об этом учебном заведении Солоха услышала случайно, от покойного жреца — служителя культа Белобога, обучавшего ее в детстве грамоте. Будучи не только упертой, но и любознательной, девушка с упоением принялась грызть гранит наук, научившись читать букварь и даже выучив цифры. Правда, все ее познания ограничивались чтением по слогам и сложением-вычитанием однозначных чисел. Старому жрецу не долго суждено было учить Солоху. Его же преемник был совсем другого мнения о женском обучении, быстро напомнив девушке ее роль и место в обществе. На людях Солохе пришлось смириться с вердиктом общества. Но в глубине души до самого своего семнадцатилетия девушка хранила надежду и желание уехать и стать кем-то большим, чем просто темная селянка, крутящая коровам хвосты.

— О чем задумалась, красавица? — окликнул девушку сельской пастух. — Юрий. Молодой парубок окинул девушку оценивающим взглядом. Солоха сразу насупилась. Юрий был, в общем-то, неплохим парнем: работящий, веселый, здоровый и крепкий как бык. И если бы не извечное родительское желание выдать дочурку за «кого побогаче», то, скорее всего, первый к ней бы посватался Юрий.

— Да так, о разном, — холодно ответила девушка, даже не взглянув на пастуха. Она-то отлично понимала: только дай надежду — и уже не отвяжешься. Особенно, если дело касалось такого настырного ухажера как их пастух. Остальные сельские парубки, натыкаясь на решительный отпор, уходили, этот же только загадочно усмехался, продолжая настойчиво добиваться поставленной цели. И не важно, что к этой цели Юрий шел уже пятый или шестой год подряд. Как бы ей не было неприятно давать отворот-поворот, девушка сердцем чувствовала, что не уживется с добрым молодцем.

— Жестокая ты! — восхищенно пробормотал Юрий, почесывая макушку. — Неужели у меня совсем нет шансов?

— Да, — кивнула Солоха, отвернувшись. Разговор с пастушком успел основательно подпортить ей настроение. И теперь девушке уже не было в радость стоять босоногой среди чистого поля, жарясь в лучах начавшего припекать солнца и чувствовать назойливое присутствие Юрия. Отчего-то она чувствовала себя жутко виноватой, глядя в его открытое, добродушное лицо.

Солоха поспешила скрыться с глаз пастуха. Дел еще было невпроворот, и задерживаться на пустые разговоры и раздумья селянка не желала. Подбоченившись и гордо распрямив спину, она уверенно вошла на главную улицу села, устремившись домой за очередным поручением.

Быстро дойти не получилось. У старой черешни, что росла как раз возле дома их соседа Божейко, Солоха заприметила свою подружку — Малку. Соседка, завидев на улице знакомую фигуру, встала, преградив Солохе дорогу.

— Неужто ли опять дала Юрке отворот-поворот? — безо всякого приветствия обратилась к девушке Малка, хитро поблескивая черными, цыганскими глазками. — И не стыдно тебе, а?

— Нисколечко, — отмахнулась от нее Солоха, уже предчувствуя долгую и совершенно бесполезную беседу.

— И зря! Уведут парня, а ты в девках останешься! — Малка была настроена решительно, вновь заступив соседке дорогу.

— Тебе-то какое дело? Или, может, ты сама глаз на пастуха положила? — лучшая защита — это нападение. Именно этот важный урок усвоила Солоха раньше всего. А вступать с соседкой в дискуссии она была не настроена, выбрав кратчайший путь прекратить диалог.

Малка невольно опешила, уставившись на соседку громадными испуганными глазами. В них девушка успела прочитать и злость и искреннее негодование, что убедило ее в собственной правоте. Пущенная наугад стрела попала прямо в цель.

— Ух, Солоха, — пробормотала Малка, с силой сжав кулаки. — Язык-то у тебя острый, да только все это бахвальство и дурость. Была бы умной, не книжки бы читала, а мужика себе искала!

— Извини, но правда у всех разная, — миролюбиво заключила Солоха, подойдя к своей калитке. — Для тебя весь свет — это наше село, я же хочу расширить свой горизонт. Я пойду, мне надо работать.

Скрипнула калитка, и девушка бодрым шагом направилась в дом, оставив Малку в гордом одиночестве.

— Начетаная какая, а! — всплеснула руками девушка. — Правда, у всех разная… Ну, дает! Правильно мамка говорила: — книги это зло. От книг одни беды порядочному человеку. Забьют себе голову невесть чем, потом и ходють, бредять^[1]. Тьфу, на нее!

* * *

— Свиней покормила? — раздался в сенях визгливый голос Параски — женки Тихона, матери Солохи и по совместительству самой грозной и набожной селянки, приносящей подношения не только в храм Белобога, но и не забывающей его брата-близнеца — Чернобога. Это была невысокая, полноватая бабенция с воинственно выпяченной нижней губой и тяжёлой рукой, уже не раз испробовавшей свою меткость на мужском лбу.

— Ага, — кивнула Солоха, невольно морщась. Больно звонкий был голосок у её маман. — И курам насыпала, коз подоила.

— Хорошо, можешь покуда идти передохнуть, — милостиво предложила Параска. Хоть она и была несколько сварливой и скандальной селянкой, но дочку свою любила больше жизни, всячески пособляя ей с домашней работой. Так и сегодня, решила позволить любимой дочке отдохнуть.

— Спасибо! — искренне поблагодарила Солоха. Проработав все утро на заднем дворе, она и прям чувствовала, что успела утомиться. Скинув в сенях пустые ведра и выложив на стол кадушку с яйцами, она вольной птицей выпорхнула на улицу, украдкой оглядевшись.

Мама, спровадив дочку, занялась скорым приготовлением обеда и не обращала на улицу никакого внимания. Осознав это, девушка поспешила проскользнуть в небольшой старый сараюшко, где Солоха хранила мужские штаны и холщовую рубаху.

Схватив и запихнув вещи в мешок, девушка бодрым шагом выскочила на улицу, направившись к речке. По её размышлениям, сейчас там точно не было ни души. Это было отличное время немного поплавать и половить раков.

Выйдя за околицы родного села, девушка удивленно остановилась, увидев неспешно едущий из-за горизонта воз. Отцовскую телегу она узнала без колебаний.

— Отец! — девушка замахала руками, выйдя на встречу.

Тихон, от природы обладая хорошим зрением, тоже рассмотрел хрупкую девичью фигурку, признав в ней дорогую дочурку. Крестьянин приветственно замахал ей в ответ, нацепив на лицо дежурную добродушную улыбку, внутренне при этом подготавливаясь к назревающему скандалу.

— Дочурка, а чего это ты тут бездельничаешь? — поравнявшись с девушкой, поинтересовался Тихон, соскочив с телеги.

— Матушка погулять отпустили, — покорно склонив голову, заговорила Солоха, украдкой присматриваясь к содержимому отцовской телеги. Её привлек небольшой кожаный мешочек, издающийся тихий, но многообещающий вой. К тому же он оказался еще и подвижным, то и дело норовя подкатиться к краю телеги. — А это у тебя что?

— А, это… — Тихон перевёл взгляд на подвижный мешочек. — Как раз думал поручить тебе присмотреть за ним.

Крестьянин ловко забрался наверх, подав дочке руку. Солоха, не уступая отцу, взобралась на телегу, устроившись на месте погонщика. Править она любила, особенно когда в упряжь впрягали спокойного и доброжелательного бычка Миколку. Натянув поводья, она решительно направила бычка к дому.

Миколка покорно опустил голову, покатив телегу дальше.

— А хороший бы из тебя вышел возница, — присев рядом изрек Тихон. — И не посмотришь, что девка…

Солоха обиженно поджала губы, но в споры влезать постеснялась. Её мысли занимал вожделенный мешочек. Сердцем девушка чувствовала, что содержимое его в будущем очень сильно повлияет на ее дальнейшую жизнь. Откуда была эта уверенность, Солоха не знала, но, привыкшая доверять своим чувствам, с замиранием сердца ждала, когда же за очередным поворотом покажется приметная соседская черешня и камыш родной хатки.

Миколка, почуяв родной хлев, тоже заторопился, нетерпеливо помахивая хвостом. Девушка позволила животинке немного посвоевольничать, расслабив поводья. Тихон покосился на это с сомнением, но вмешиваться не стал.

Уже через пару минут телега въехала в ворота, на пороге показалась полноватая фигурка Параски. Стоило только Тихону слезть с воза, как женщина поспешила наброситься на него с расспросами, одновременно и испугав и огорошив купца, явно не ожидавшего от любимой зазнобы такого напора.

— Ну, как съездил? Почем нынче мука? А соль? А много народу было? А кума нашего не встречал? Заморился, небось, пошли скорей в хату, я уже и борщика сварила, твоего любимого, наваристого, — разливалась соловьем Параска, преданно заглядывая в мужнины очи. Сам Тихон немного перетрусил. Поведение обычно не в меру воинственной женушки заставило его панически соображать, по какому поводу она встретила его так неожиданно приветливо.

— Мамуль, давай мы с папой разберем покупки, скотину в хлев загоним, а ты там пока сметанки вынеси из погреба, — подала голос Солоха, спустившись рядом с отцом. Тихон поспешно закивал, принявшись ворочать какой-то большой тюк.

— Да? Точно, сметану же забыла! — воскликнула женщина, хлопнув себя рукой по лбу. Достойное занятие нашлось спасительно быстро, и Параска поспешила сменить дислокацию, скрывшись в глубинах хатки. Отец и дочь принялись за разгрузку телеги. Ничего особого тяжелого Тихон в этот раз не купил, поэтому вдвоем они быстро справились. От природы крепкая и сильная Солоха работала наравне с отцом, заставляя того изредка исподтишка грустно вздыхать.

Как и всякий мужчина, Тихон в глубине души мечтал о сыне, однако судьба, словно бы в насмешку не позволила богатому крестьянину вырастить наследника. Конечно, Тихон дочку любил, но все же понимал, что наследником она никогда не станет, а за приданое еще придется как следует раскошелиться. Сейчас же он мучительно соображал, как сообщить доченьке «благую весть».

— Па, так что в мешке-то? — спросила девушка, в очередной раз, залезая в телегу. Она и не догадывалась о том смятении, которое царило в душе купца. Вещи они уже сгрузили, и оставшийся мешочек смотрелся сиротливо и жалко.

— О, ты такого, небось, и не видала! — Тихон, вспомним, что везет не репу, поспешил сгрузить мешок, развязывая тесемку. Втайне мужчина начал опасаться за сохранность дорогого животного, потому что ранее свирепо рычащая торба не подавала признаков жизни. Впрочем, мертвечиной оттуда тоже не несло, и это обнадеживало. — Это манул, — изрек Тихон, извлекая из торбы полузадохшуюся, всклокоченную тушу кошака.

Солоха охнула, прикрыв рот ладошкой. Котов по селу было много, не сосчитать. Но эдакое чудо-юдо она видела впервые и была точно уверена, что запомнит надолго. Манул оказался ростом и весом с приличного кота, только лапы были больно короткими, а серая свалявшаяся шерсть — длинноватой. Однако, несмотря на жуткий вид, в котором Тихон привез животину, девушка не смогла бы сказать, что кот выглядел уродом. Наоборот, он выглядел непривычно, но очень симпатично. Особенно девушку привлекли яркие черные полосы, окольцовывавшие его длинный пушистый хвост и голову.

— Эй, он хоть живой, — мужчина легонько потряс манула за шкирку. Зверь отозвался утробный усталым ворчанием, приоткрыв рот.

— Пап, ну нельзя же так! — вспылила Солоха, подойдя ближе, и протянув руки. — Давай его сюда.

— Ты смотри, я его не просто так привез, — отец поспешил освободить руки от царапучей бестии. — Мне Матюха сразу сказал, что за него в столице могут десять золотых заплатить. Так что, смотри за ним хорошо. А я пока узнаю, когда тут обоз в столицу ехать будет.

— Хорошо, — кивнула девушка, аккуратно придержав животину. Уставший, оголодавший и запаренный по жаре манул даже не пробовал сопротивляться. Лишь для виду поурчал, пытаясь впустить в оборки солохиного платья когти. Силы, чтобы как следует цапнуть девушку, у него уже не было. — Иди лучше обедать, мать заждалась.

Тихон кивнул, покинув сарай. Избавившись от одной своей проблемы ему оставалось решить иную, не менее важную. О мнении Параски Тихон не волновался. Характер и мысли женки во многом были сходны с тихоновыми, в особенности в отношении их единственной дочки. Сложнее дело обстояло с самой дочкой. Уже сейчас что-то подсказывало Тихону, что Солоха не сдастся без боя и выгодное предложение Матюхи отвергнет, не взглянув даже в лицо его сына.

Мужчина покачал головой и тут же подбоченившись вошел в сени. Сонные глаза его запылали редким огоньком решимости. Подтянув брюшко и стиснув руки в кулаки, он решительно опустился на лавку, огрев замершую у печи Параску гневным взглядом. В конце концов, кто тут в хате мужик?! Он, или его великовозрастная дочка?! В его время право голоса бабам вообще не давали, и жаль, что эти счастливые времена канули в Лету..

Сама же Солоха провожала отцовскую спину растерянным взглядом. Как-то странно он себя вел с момента их встречи на дороге: то начинает смотреть куда-то вдаль задумчивым кислым взглядом, то вдруг бледнеть начинает без причины, а сейчас вот вообще, дойдя до хаты вдруг выпрямился, окинул двор таким сердитым взглядом, словно увидел, как Божейко его свиней ворует.

Впрочем, Солоха не долго раздумывала над странностями отцовского поведения. Немного оклемавшийся манул решил напомнить о себе, впившись в девичьи руки тонкими, но чрезвычайно острыми зубами.

=== Глава 3 Манул осваивается в доме ===

— Ну и чего ты кусаешься, — задумчиво пробормотала Солоха, глядя прямо в янтарные глаза манула. Кошак был явно недоволен сложившейся ситуацией, гордо отказываясь от молока, угрожающе вздыбив шерсть, демонстрируя тоненькие клычки. Девушку, как и остальных сельских, он невзлюбил с первого взгляда, успев пару раз тяпнуть зазевавшуюся за палец. — Я же с добром к тебе, а ты… Неблагодарный.

Манул был другого мнения на сей счет, о чем немедленно соизволил донести Солохе раздраженным воем. Прижав уши и выгнув спину и свирепо обмахивая себя пушистым хвостом, он как никогда ранее походил на дикого тигра, по ошибке загнанного в клетку. Зверь недовольно перебирал лапами, нарезая круги в небольшой кроличьей клети.

— Дикий он какой-то, точно ли захочет благородная фифа за него деньги давать? — Божейко, успев разобрать свои пожитки, тоже присоединился к сельчанам, с опаской и интересом взирающих на невиданную ранее экзотику. Даже разобиженная Малка решила пойти на мировую, устроившись зрителем в первых рядах.

— Это уже папина забота, — неохотно ответила девушка. Несмотря на жуткий характер их нового питомца, отдавать его какой-то городской фифе, девушка не хотела. С первого взгляда она привязалась к зловредному манулу, простив ему и прокушенный палец, и исцарапанные по локоть руки. Она чувствовала, что на самом деле кошак просто запуган, она была уверена, что через какое-то время он успокоится, и перестанет кусаться. Надо было лишь проявить к нему доброту и нежность.

— И то верно, — согласился Божейко. — Ух, морда! Смотрит, будто все понимает и осуждает. Аж стыдно… — староста поспешил осенить себя знаком Белобога, словно бы отгоняя нечистую силу.

— Зато какой он пушистый! Мне б такую шубку! — кокетливо заговорила Малка, приблизившись вплотную к клетке. Манул же, воспользовавшись выпавшей возможностью от души полоснул старостину дочку по руке. — Ай! — вскрикнула девушка, отпрыгнув и схватившись за пораненную конечность. — Ууу, ска-атина! — зло выплюнула она, разом потеряв интерес к кошаку. — Ну, чего смотрите? Нечего на эту кошку облезлую глазеть! — она развернулась и вышла прочь из сараюшки, в котором после недолгих раздумий и решили установить клетку.

— А хорошо он ее, от души! — хохотнул один из соседских парубков. — Вроде и животина, а все понимает!

Сельские покивали головами, соглашаясь. Малку в Солнечном недолюбливали, поэтому единогласно признали кошачью правоту. И только староста Божейко крайне неодобрительно покосился на разом присмиревшего весельчака. Но разборку устраивать в гостях не стал.

— Ну, пошли, панове, — Божейко отлично был знаком с правилами гостеприимства, поэтому вовремя понял, что надо уходить и уводить всю сельскую толпу. — Дела ждут.

Остальные потянулись к выходу. И вправду, у каждого было полно недоделанной работы, и времени на долгие посиделки с соседями не было. В сарае осталась только Параска, Тихон и Солоха.

— Не понимаю, за что тут десять золотых платить… — пробормотала Параска. Услышав о сорванном мужем денежном куше, она милостиво простила ему и сорок процентов, и даже подозрительный пивной душок. Женщина уже прикидывала, какие обновки купит на вырученные деньги. Воображение услужливо рисовало ей легкие шелка, бусы и ярко-красные кожаные сапожки, равные которым даже панская женка Ориська не носила. Параска уже успела представить лицо белоручки Ориськи, когда она придет к ней в гости в таких. Да, манул по ее мнению был скромным, но необычайно полезным приобретением.

— Городские, что с них взять, — отмахнулся от женки Тихон. Муж, в отличие от жены все раздумывал, когда сообщать дочурке «радостную весть». Боевое настроение вновь успело испариться, оголив всю тихоновскую нерешительность.

— Па, а может, себе его оставим? — решила попытать удачи Солоха, обернувшись к родителям.

— А на кой он нам ляд? — воскликнул Тихон, машинально потирая царапину на щеке. Зажить-то он успел, но болеть не перестал. — Он дикий, только выпусти — убежит. Мне и нашей Маньки выше крыши хватает!

Солоха фыркнула. Старая, линялая полуслепая кошка вряд ли могла считаться за хорошую мышеловку, но спорить с отцом она не посмела. Уж сильно ее настораживало его странное, немного нервное выражение лица.

— Ладно, пошли отсюда, — первой надоело смотреть на манула Параске, и она поспешила уйти из дурно пахнущего сарая, потянув за собой и Тихона. Муж покорно поплелся следом за женкой.

— И я, пожалуй, пойду, — задумчиво пробормотала Солоха, подкидывая в клетку кусок сушеного мяса. — Ну, отдыхай, манул.

Девушка выбежала наружу, прикрыв дверь сарайчика. Помещение моментально укутал уютный, расслабляющий полумрак. Возможно, человеку бы этот сумрак показался опасным, но манулу тьма была нипочем. Кот наконец успокоился, улегшись на сухую жесткую соломку, положив голову на лапы.

— И как же меня угораздило вляпаться в это?! — раздался по сарайчику раздраженный мужской голос.

* * *

Не успела Солоха заметить, как солнце начало понемногу заходить за горизонт. Где-то на горизонте, по обыкновению, вспыхнул алый закат, разлив по небу кровавое марево. Он окрасил в нежно-розовый даже пролетающие вдалеке перистые облачка. Жара наконец-то спала, позволив заработавшимся за день крестьянам пойти на речку и ополоснуться перед сном. Их настроя не сбивали даже тучи мошкары, собравшиеся по такому поводу возле берегов. Впрочем, привыкшие сельские не обращали на них никакого внимания. Сквозь плотную ткань рубашек, к величайшей досаде мошкары, было тяжело пробиться, поэтому кровососущим не осталось ничего лучшего, кроме как настырно кружиться, привлекая людское внимание.

Солоха любила летние вечера, с охотой приняв приглашение сельской молодежи пойти купаться. И сейчас, сидя на прогретом со дня песочке, слушая тихий плеск речных волн, вдыхая посвежевший к вечеру воздух, она думала о своем будущем. Задумчивость сменилась легкой грустью. Жить хотелось, приняв роль более яркую и запоминающуюся, чем участь необразованной селянки. Да вот только решимости изменить свою судьбу пока что отчаянно не хватало.

Девушка с интересом следила за баловством своих одногодок. Парубки купались, ныряли, взбаламучивая воду и пугая речных жаб. Их задорный гогот разлетался на километры, достигая не только чуткого уха Солохи, но и до другой стороны реки, где купались ребята из соседнего села.

Девушки были поспокойнее, собирая полевые цветы, выплетая из сорванного венки. Ходили они тихо и незаметно, бросая многозначительные взгляды в сторону реки.

Солоха поспешила отвернуться, встретившись взглядом с Малкой. Цыганочка окинула соседку долгим, пристальным взглядом.

— Отчего грустишь, нос повесила? — раздался над головой Солохи чей-то тихий, скрипучий голос.

— И ничего я не грущу, баба Матрена, — девушка улыбнулась. Бабу Матрену она любила. Старушка появилась в соседнем селе пять или шесть лет назад, до того странствуя по миру. Она поселилась на отшибе и по какому-то странному стечению обстоятельств очень сдружилась именно с Солохой. Сама же девушка очень любила слушать Матренины байки про край земли, про райские земли вечного лета, про летающих китов и ламантинов. К тому же сельские успели убедиться, что бабка Матрена не только сказки горазда была баять, но и отлично разбиралась в лекарском деле. За эти годы она успела очень многих избавить от мигреней, ревматизма, и прочих коварных недугов.

Знала толк она и в ветеринарном деле, спасая даже больных цыплят и гусят.

— А чего тогда лицо такое невеселое? — Матрена ловко присела рядом. Несмотря на свой возраст, она отлично себя чувствовала, проявляя чудеса старушечьей ловкости. — Девушке твоего возраста не подобает хмуриться. Морщины раньше появятся. Радуйся, пока молода. Жизнь ещё успеет тебя поломать.

— Складно говорите, да только скучно мне дома сидеть. Душа простора просит, — Солоха не стеснялась говорить Матрене свои мысли. Она знала, что старушка её поймет, а может, и совет дельный даст. Невольно ее взгляд переместился на аккуратные, холеные ручки старушки. Ее всегда удивляло, как, живя в селе, Матрене удавалось так ухаживать за своей кожей. И спросить отчего-то было неловко.

— Ну, точная моя копия! — расхохоталась старуха, блеснув золотыми зубами. — Успеешь еще напутешествоваться! Живи пока лучше, уму-разуму набирайся! Как там ваш жилец, кстати?

— О, нет! — девушка замерла, как громом пораженная. За своими думами она и думать забыла о заточенном в сарае кошаке. — Простите, мне надо идти! — крикнула она, резко поднявшись. Старушка не успела и рта открыть, как проворная девка уже скрылась из виду, отчаянно бормоча что-то про «дурную, пустоголовую голову».

Матрена только головой покачала, глядя вслед Солохе.

* * *

— Прости, что так поздно пришла, — стараясь игнорировать пронизывающий взгляд манула, как бы невзначай обронила Солоха, вытаскивая из-за прутьев тарелочку. — Совсем замоталась, забыла. Небось, совсем тебе тут худо. Даже не рычишь.

«О да, ты даже не представляешь, насколько права!»

Солоха испуганно огляделась по сторонам, в поисках обладателя неведомого голоса. Сарай же оставался пуст и темен; никакого намека на посторонних: только она и сидящий в клетке кошак. Девушка равнодушно пожала плечами. Может, показалось. Впрочем, проверить девушка была не прочь.

— А я тебе молочка принесла, парного, ммм, — продолжила девушка, подставляя манулу блюдце. — Только сдоили. Сама бы не отказалась.

На этот раз обладатель неведомого голоса предпочел отмолчаться, лишь манул как-то подозрительно сощурился, показательно отвернув морду от прутьев клетки, повернувшись к Солохе задним местом. Лишь его хвост, длинный и пушистый неровно подергивался из стороны в сторону. Немного разбирающаяся в кошачьем поведении селянка истолковала это как признак недовольства.

— Тоже мне, цаца! Возись тут с ним, как с писаной торбой! А он еще и выеживается! — взорвалась праведным гневом обиженная девушка. Да, она забыла его покормить, но все же вовремя раскаялась, и даже извинилась. Хотя было бы перед кем там извиняться. — Хамло! — был бы этот кот человеком, Солоха бы и не подумала с ним даже здороваться лишний раз.

Манул ничего не ответил, правда, хвост начал дергаться по более широкой амплитуде. Сама же девушка невольно ойкнула, осознав, что начала перебранку с котом, успев даже искренне обидеться на животину. Немного посвященная в тонкости медицины девушка, не долго думая, приписала это как устрашающий диагноз душевного расстройства. Малка бы, наверное, сказала сейчас, что все беды идут от ума, и наличие ума, собственно, тоже является той еще проблемой. И почему-то в тот момент Солоха была с соседкой солидарна.

— Уф, что-то я тут разговорилась, — пробормотала девушка, поспешно пятясь из сарая. — Отдыхай, давай, и не скучай.

«Да уж, с вами поскучаешь» — фыркнуло ей в ответ.

Солоха остановилась как вкопанная, округлившимися от ужаса глазами глядя то на клетку, то на ближайшие тюки с прошлогодней пшеницей, среди которых как раз и пристроили клетку с новым жильцом. Девушка озадаченно повертела головой, тщетно пытаясь выискать незримого острослова. Увы, как и в прошлый раз, сарай продолжал безмолвствовать, а во дворе единственным источником шума оказался пес Митька, начавший вечерний сеанс собачьего бреха.

Второй раз убедить себя, что голос ей только померещился, оказалось труднее. Но человек на то и человек, чтобы обладать удивительным талантом убеждать не только посторонних, но и самого себя. Именно поэтому девушка в очередной раз списала голос на излишне разыгравшуюся фантазию. Не удивительно, что она начала голоса слышать, очеловечивая какой-то комок шерсти на ножках.

Объяснение показалось ей вполне логичным, поэтому вскоре мертвенная бледность на ее щеках сменилась привычным румянцем, а тревожно колотящееся в груди сердце — успокоиться.

Не говоря ни слова, девушка тихонько прошмыгнула во двор, закрыв за собой дверь. Впрочем, чтобы манулу было не так скучно, она поспешила убрать со стены пуки прошлогоднего камыша, освобождая небольшое окошечко.

Яркий свет уже взошедшей луны, будто только того и ждал, ворвался внутрь, разогнав темноту. Окошко как раз находилось возле клетки, высветив манулу небольшой участок. Кошак встряхнулся, приподнявшись на лапы, с нескрываемой злостью глядя на бледноватый серп невообразимо далекого и свободного светила. Манул завидовал этой свободе и вечности. Знай себе, освещай мир, глядя на людей оттуда, свысока, равнодушно выслушивая их мысли, надежды и желания.

Впрочем, очень скоро астрономически подкованного кошака ждало неприятное воспоминание: даже «свободная» луна по сути была плотно привязана к земле и к людям. И как бы ей не хотелось улететь куда подальше, притяжение пресечет все ее попытки вырваться, разве что орбиту позволит сместить. Эта едкая мысль еще более разозлила манула.

Жаждавший вырваться из клетки, он с ужасом осознал, что его силами ни за какие коврижки не погнуть толстых, скрепленых на совесть прутьев. Протиснуться же между было невозможно — габариты не позволяли.

Зверь горько засмеялся, с омерзением мазнув взглядом по заботливо уложенным с краешку куску свинины и блюдцу с молоком.

— Да, Май, теперь ты точно не заскучаешь…

=== Глава 4 Манул ведет задушевные беседы ===

Наивная Солоха полагала, что одного сюрприза в лице манула будет предостаточно для этого дня. Однако очередная новость оказалась еще более шокирующей.

— Замуж пойдешь, за Путятю, — с каменным выражением лица изрек Тихон, стоило только девушке переступить порог родной хаты. Солоха промолчала остолбенело глядя то на отца, то на мать. Выражения их лиц были необычайно серьезны и спокойны, от чего девушка быстро сообразила, что отцовское заявление не шутка, а суровая правда, вызвавшая в молодой душе отчаянный моментальный опор.

Путятю она знала хорошо. Этот проходимец в Солнечном был весьма известной персоной: такой же хитрый, как и Матюха, и настолько же наглый. С Солохой они, мягко говоря, не дружили, и его селянка меньше всего ожидала увидеть в женихах.

— Нет! — лаконично ответила девушка, решительно делая шаг к отцу. С ее щек спал весь румянец, глаза загорелись решительностью. — Я тебе не телка племенная, чтоб меня кому попало отдавать!

— Правильно, ты моя единственная дочь, и я обязан пристроить тебя в лучшие руки! — Тихон тоже не стал отступать. Обыкновенно мягкий и уступчивый в отношениях со своей дочерью, сегодня он был решителен и холоден, дав Солохе точно уяснить: обычные уловки и приемчики ее от свадьбы не спасут.

— Доченька, что же ты сразу отказываешься? — Параска решила пойти окольным путем, подойдя к застывшей дочери. Ее крепкая рука легла девушке на плечо. — Мы с Тихончиком тебя очень любим, желаем тебе только счастья.

— Так я и не спорю, — обманчиво покорным голосом пролепетала Солоха. — Вы желаете мне счастья, при этом, не поинтересовавшись, чего именно хочу я! — девушка поспешила вырваться из заботливой материнской хватки, запальчиво топнув ногой. — Не пойду я за Путятю, можете даже сватов не звать! Всех взашей выгоню!

Маска доброжелательности слетела с Параски мгновенно, оголив лицо настоящей деревенской бабы, получившей отворот-поворот. Руки женки по привычке сжались в угрожающего вида кулаки, глаза широко распахнулись. Встрепанная, нахохлившаяся она больше напоминала большого чем-то недовольно сыча.

— Ну, смотри, девка! Хотели по-хорошему, да видимо не судьба! — прошептала Параска, наступая на дочку. — Вот еще: стану я мнение великовозрастной принимать в расчет! Выдадим тебя замуж, не сомневайся! Меня тоже не по любви великой за Тихона посватали! И ничего — живем! И вы с Путятей жить будете! — на заднем плане девушка уловила согласное кивание Тихона.

Мужик был несказанно счастлив, что военные переговоры решила взять на себя его женка. Воевать с соседями, покупателями оказалось гораздо проще, нежели с родной, дорогой и любимой дочечкой. Обладавшую же стальной хваткой и волей Параску любовь к дочурке не останавливала, а наоборот, служила причиной действовать решительно.

— Ах, так! Да я лучше сбегу и в батрачки пойду, чем буду жить под одной крышей с этой ленивой недалекой свиньей! — воскликнула Солоха, внутренне холодея от своей наглости. Да, она была своенравной, умела настоять на своем. Но сегодня она начала четко осознавать, что преступила границы дозволенного. Последняя реплика стала последней каплей. Но сдерживаться девушка отчаянно не желала, отлично понимая, что жить с Путятей не будет ни при каком раскладе и ни за какие деньги. И Параскино любимое: «стерпится — слюбится» тут явно не поможет.

— Да как ты смеешь, мерзавка, наговаривать на Путятю! — взвизгнула Параска, отвесив дочери смачную пощечину. — Путятя — сын нашего дорогого друга Матюхи, важный человек, образованный! Чтоб его костерила какая-то дура сельская!

Тихон невольно охнул, подскочив с лавки. Он испуганно глядел на замерших одна напротив другой женщин. Сейчас они как никогда ранее напоминали ему двух гудящих кошек — стоят, смотрят, прожигают друг друга глазами. Младшая — смотрит затравленно, схватившись за вспухшую щеку, старшая — победно глядит на морально проигравшую соперницу, словно бы выжидая, когда же ей покажут белый флаг.

— Вот сама и иди за него замуж, коли так мил! — яростно огрызнулась Солоха, отчаянно не желая уступать родительской воле. Бунтарская, никогда ранее не сдерживаемая кровь закипела, забурлила, не позволив селянке склонить голову. — А меня в ваши игры не втравливайте!

— Да где это видано, чтобы дочка родителю указом была! — в сердцах воскликнула Параска, всплеснув руками. — Мало драли тебя в детстве!

— Вот что вырастили, тому и радуйтесь! — прошипела Солоха, стремительно развернувшись. Бой был проигран, но война продолжалась. — А замуж я все равно не пойду, и это мое последнее слово!

— Как родитель сказал, так и будет! — крикнула ей вдогонку Параска, не желая оставлять последнее слово за дочерью. Солоха отвечать не стала, видимо, попросту не расслышав, немного задобрив материнское самолюбие.

* * *

Солоха в сердцах хлопнула дверью, остановившись на крыльце. Внезапно захлестнувшее душу чувство раздражения спало, стоило только девушке покинуть дом, оставив в груди щемящую пустоту. Сама того не осознавая, девушка медленно спустилась с крыльца, неспешно пойдя в сторону злосчастного старого сараюшки. Мыслями она была далеко от этого бренного мира, с содроганием понимая, что против суровой родительской воли ей не пойти.

Конечно же, о покорности речи не шло. Замуж Солоха отчаянно не хотела, тем более за Путятю. Если бы ей приходилось выбирать, то скорее она бы отдала предпочтение добродушному босяку Юре. Он хоть и без денег, зато с душой. У Путяти же все было в точности до наоборот. Удивительный парадокс: чем больше у человека денег и возможностей, тем мельче и гаже оказывается его душа.

«Опять пришла… Что, ночевать тут собралась?»

Ехидному голосу взволнованная Солоха уже не удивилась, даже не вздрогнула, присев около клетки. Манул смотрел на нее настороженно, не мигая, словно бы раздумывал о чем-то.

— Вот скажи, почему жизнь так несправедлива? — неожиданно спросила девушка, озадачив и себя, и сидящего в клетке манула. Ей даже на секунду показалось, будто бы кошачья моська преобразилась, выражая крайнюю степень изумления. Впрочем, видение прошло так же быстро, как и явилось. — Интересно, ты тоже думаешь, что девка обязана выходить замуж по принуждению? Хотя, с кем я говорю. Ты же всего-навсего дикий кот и ничего в людских устоях не смыслишь. При этом я все равно плачусь о своей судьбе именно тебе, а не кому-то другому, — вздохнула девушка, упершись спиной о дырявый мешок с пшеницей. Стоило ей только это сделать, как пшено с тихим шуршанием начало высыпаться из дыр, застревая в волосах у Солохи. Девушка не обратила на это никакого внимания, сложив голову на согнутые колени. Из глаз потекли горькие слезы обиды.

— Не хочу идти за Путятю. Лучше уж мешок на голову и в воду… — шептала девушка, вытирая тыльной стороной ладони слезы. — Я хочу жить, жить свободно. И самой решать, когда, и главное за кого выходить замуж!

«О, Боги, за что мне это?»

— За все хорошее, — машинально буркнула Солоха, смачно шмыгнув носом. — О, я уже тебе отвечать начала. Может, скажешь что-нибудь хорошее?

«Да за кого ты меня держишь, дура?!»

— За свою личную лоху^[2], гордись, — буркнула девушка.

«Лучше б я помер…»

— В кои-то веки наши мысли сходятся. Это странно. Мне баба Матрена говорила, что душевнобольные потому и страдают, что не могут достичь взаимопонимания со своим внутренним миром. Меня пугает, что я смогла так быстро с тобой договориться.

«А, то есть то, что ты со мной разговариваешь, тебя вполне устраивает?»

— Ну, надо же с кем-то умным поговорить. Пусть это всего лишь плод моего воображения.

«Таких комплиментов мне еще не делали. Жаль, что о тебе я такого сказать не могу».

— Ну, это было бы совсем дико, — охотно согласилась Солоха, улыбнувшись. Язвительный голос начинал понемногу ей нравиться. — А какие делали? — девушка невольно повернула голову в сторону клетки с манулом. Животина, по старой доброй привычке предпочла демонстрировать свой хвост, а не голову.

«Что делали?»

— Комплименты.

«Уж точно не такие приятные. Люди вообще с опаской относятся к своим выдумкам».

— Глупые они, — дипломатично согласилась Солоха. — Вот как думаешь, есть у меня шанс отвертеться от свадьбы?

«Странно, что ты этот вопрос задаешь именно мне. Но, раз уж тебе интересно узнать мое мнение, то буду честен. Ничего у тебя не получится. Не ты первая, не ты последняя. Просто смирись. Прими помолвку как должное».

— И ты туда же! — в сердцах воскликнула девушка, с силой стукнув кулаком о соседний мешок.

«Я — реалист. И смотрю на вещи трезво. И тебе пора бы».

— Куда катится этот мир, если даже ты заявляешь такое! — Солоха рассмеялась. — А может, я не хочу выходить за него. Может, я учиться хочу поехать, увидеть чужие страны, дойти до края мира!

«Не хочешь, так заявляй об этом не мне, а родителям и жениху. Выбери свой путь сама, раз так в нем уверена».

— Точно, как же я раньше до этого не додумалась! — воскликнула девушка, посветлев лицом. — Хоть это был и сумасшедший диалог, но я рада, что поговорила с тобой. Доброй ночи. Я пойду. У меня родилась идея!

«Содрогаюсь от одной мысли о том, что ты могла себе придумать!»

=== Глава 5 Манул встречает сватов ===

Путятю, сына зажиточного городского купца Матюхи, можно было без сомнения назвать человеком самодостаточным, поэтому подобно Солохе мысль о предстоящей помолвке не вызвала у него энтузиазма. Сам Путятя считал, что еще лет десять так точно должен проходить вольной птицей.

— Она, конечно, красавица. Но зачем же сразу жениться? — возмущался парубок, почесывая жиденькую рыжеватую бородку. Отцовского волосяного богатства он не унаследовал, довольствуясь малым.

— Потому что я так сказал, — отрезал Матюха. — Эта помолвка была задумана, еще когда тебя на свете не было. Солоха — хорошая партия для тебя.

— А я разве говорил, что плохая? — пошел на попятную Путятя, столкнувшись с жестким отцовским взглядом. — Я всего лишь спрашиваю, к чему такая спешка? Еще лет десять можно было спокойно подождать…

— Окстись, дурень! Девке уже семнадцать стукнуло, через десять лет уже старухой древней станет. Да и не будет Тихон столько ждать. По-хорошему надо было еще года два назад женить вас!

— Больно нам вообще эта свадьба нужна… — пробормотал Путятя, недовольно поморщившись. Солоху он хоть и считал редкой красавицей, но влюбляться до умопомрачения не спешил, отлично осознавая все прелести брачной жизни. Свободным и денежным, он мог себе не одну — телегу таких Солох позволить. Женатому же придется воздерживаться. К тому же каким-то шестым чувством Путятя понимал, что Солоха покорной своей судьбе не будет. — А если Солоха откажет, это же какой позор!

— Не откажет! — усмехнулся Матюха. В его прищуренных глазах заплясали недобрые огоньки. Путятю передернуло. Взгляд был многообещающим, не оставляя сыну путей отступления. В тот момент парень дипломатично рассудил, что гулять налево можно и окольцованным.

— Кхм, а когда сватов созывать? — деятельный парубок поспешил сменить тему, признав отцовскую правоту и согласившись на помолвку. В конце концов, Путятя не верил в любовь, он верил в деньги и их безоговорочную власть в мире. Наверное, именно поэтому он не стал долго убиваться по своей загубленной молодости, отлично осознавая, что после помолвки уж точно никакой отец не будет вправе указывать ему. Для общества он станет полноправным членом, с мнением которого придется считаться.

— Через пару деньков, как закончу с одним очень прибыльным дельцем, — Матюха поднялся из-за своего стола. — Переговори пока с нашими кумами. Как освобожусь, так и пойдем.

— Отлично, — моментально просиял Путятя. Пару дней свободной жизни ему были гарантированы. За это время можно будет преспокойно уладить все свои дела.

* * *

Дни сменялись днями, о свадьбе все до поры до времени предпочитали забыть, манул вел себя так же отстраненно, как и в первый день, не подпуская к себе никого, окромя Солохи. Девушке он даже пару раз позволил беспрепятственно коснуться кончика своего хвоста, что селянка восприняла как громаднейший шаг к их примирению.

Сама же селянка, осознав, что вопрос свадьбы отложен на неопределенный срок, выдохнула с облегчением, занявшись своей рутинной ежедневной работой, не забывая навещать манула. Втайне девушка надеялась вновь поговорить с загадочным голосом из своей головы. Но тот больше ни разу не появился с момента той памятной ночи. Понемногу Солоха начала благополучно его забывать, но привычка говорить с кошаком у нее плотно укоренилась. Вскоре девушка узнала, что обоз в столицу выедет не раньше, чем на следующей неделе, поэтому скорое расставание с экзотичным гостем Солохе не грозило.

Однако всему хорошему когда-либо свойственно заканчиваться, и в один прекрасный погожий денек за завтраком Тихон сказал те ключевые слова, которых так боялась Солоха.

— Сегодня сваты придут, невесту смотреть будут, — присев на лавочку, изрек глава семейства, принюхавшись к тарелке наваристого борща. — Подготовь ее, Параска, — повернувшись к жене, твердо, приказал Тихон, а затем, переведя взгляд на дочь, продолжил: — А ты чтоб не вздумала чудить и нас перед людьми позорить!

Солоха в ответ только фыркнула, показательно отвернувшись. Как бы сильно ей не хотелось поскандалить, она отлично осознавала, что молчание в данном случае — золото. Свой ответ сватам она уже приготовила, надо только дождаться момента истины. Девушка была уверена: такого ответа ни Путятя, ни Матюха, ни тем более Тихон не ожидают. Это уж точно послужит этим барыгам уроком, научит считаться не только со своими интересами.

Тихон подозрительно прищурился. Он явно не ожидал, что дочурка так тихо отреагирует на его слова. Он-то уже и речь подготовил, и морально настроился сражаться до последнего. А тут такая покорность. И хотя Тихон пока не мог сообразить, в чем подвох, его внутренний голос назойливо нашептывал, что доченька любимая еще покажет свой горячий норов и подкинет семье большую и жирную свинью.

— А чего ей выкобениваться? — картинно удивилась Параска, выставляя перед мужем горшочек сметаны. — У нее было достаточно времени, чтобы все обдумать и принять верное решение, верно, говорю? — женщина с упором взглянула на дочку.

— Верно, маменька, — процедила сквозь зубы девушка, внутренне похолодев. Слишком свежо было в памяти воспоминание о тяжелой материнской руке. Впрочем, даже оно не устрашило, а скорее разозлило непокорную, не привыкшую под кого-либо прогибаться девушку.

— Умница, — женщина ласково потрепала дочку по голове, изобразив на лице самую милую из своих улыбок.

Тихон вздохнул, безо всякого аппетита попробовав борщ. Вроде и вкусный, и наваристый, а охоту есть что-то отбило. И вкус какой-то гаденький на языке. С чего бы это?

— Что такое? Борщ пересолила? — озабоченно спросила Параска, поглядев на мужа с нескрываемым волнением.

— Да нет, аппетиту просто нет, — рассеянно почесав голову, ответил Тихон.

— Ты ешь, давай, не перебирай! — пригрозила ему женка. — А ты собирайся! Пойдем к панночке нашей.

Солоха коротко кивнула. Настроение начало потихонечку приподыматься. Осталось лишь дотерпеть до вечера.

* * *

— Только тихо, ладно, — заговорщически прошептала Солоха, вытащив из-за клетки внушительную торбу. Солнце начинало медленно клониться к горизонту, заставив селянку в спешке собирать свой «подарок» сватам. Вместо одной торбы, она аккуратно засунула в освободившееся между мешками пространство еще какой-то внушительный куль.

Манул тихонько мяукнул, обмахиваясь хвостом. Янтарные глаза блестели ярко, зверь с интересом следил за действиями девушки. Сама же Солоха, помахав на прощание ручкой, поспешила покинуть сарай, закинув торбу на спину.

* * *

Начинало смеркаться, окрашивая мир во все оттенки багрянца. Важная процессия из города двигалась по деревенским закоулкам, по давней традиции избегая широких, протоптанных дорог и улиц. Путь предстоял нелегкий, а темнело нынче быстро.

— Ну, на кой ляд садить так близко? — возмущался кум Матюхи — Власт. Он в очередной раз чуть было не поскользнулся, наступив на длинную огуречную плеть. За их недолгий путь Власт, ничего не смыслящий в огородных делах успел попортить как минимум половину огуречных побегов, лишив хозяев огорода возможности получить хороший урожай. Всякому сельскому было известно — топтаться по огуречной грядке надо осторожно, наступишь, и огурчики на такой плетке уже вязаться не будут. Впрочем, далекий от таких тонкостей огуречного дела кум больше волновался за свои многострадальные ноги, пострадавшие от огуречных колючек. Нежная городская кожа была явно не готова к таким испытаниям. — На кой ляд мы вообще пошли огородами?

— Традиция такая, — неохотно буркнул Матюха, ловко перескакивая через очередные огуречные заросли. Мужчина осмотрелся, с ужасом узрев, что за прошедшее время сваты не прошли и половины грядки. Самому купцу тоже начинало поднадоедать это приключение.

— Бред сивой кобылы, — пропыхтел еще один Матюхин родыч — Ждан. Как и Власт он плохо ориентировался на грядках, с успехом продолжая дело кума. Усложнял ему дело внушительный сверток, в котором деятельный сват хранил свою домбыру. Инструмент при ходьбе тихонько и жалобно позвякивал, будто бы плачась по своей нелегкой судьбе. — Надо было как нормальные люди, идти улицей.

Матюха многозначительно промолчал. Теперь-то уже было поздно об этом говорить. Легче было идти на прямую через соседский огород, чем опять влезать в непроходимые малинные дебри. По крайнее мере возвращаться туда, чтобы вернуться на нормальную дорогу никому не хотелось.

Купец повертел головой. С наступлением темноты ухудшилась видимость и активизировались комары. Они стаями вились над головами незадачливых сватов, норовя извернуться и усесться на место послаще. Больше всего от них страдал именно Матюха, в очередной раз принявшись яростно молотить воздух вокруг себя.

Идущий подле него жених издал только горестный стон. Ему, привыкшему к роскоши и комфорту, было жутко находиться на этом огороде. В каждой удлинившейся тени, веточке или же кустике ему мерещились жуткие потусторонние твари, пристально следившие за их передвижением. Парню казалось: только отвернись — набросятся. Именно поэтому он продолжал храбриться, с вызовом глядя на каждый встречный росточек.

Последней каплей его терпения стала парочка летучих мышей с тихим шелестом пронесшихся над его головой. Парень истошно пискнул, преодолев остаток грядки за считанные секунды. Даже сам Путятя не подозревал, что с его габаритным брюшком можно так резво скакать. Остальные сваты смотрели на него с плохо скрытой завистью. Он-то уже преодолел это минное огуречное поле!

— Эй, нам еще долго это терпеть? — накинулся на отца парубок, стоило только тому ступить на более устойчивую землю.

— Нет, уже, считай, дошли, — отдышавшись, выдавил Матюха, держась за грудь. Лишний вес и возраст давали о себе знать покалываниями в области сердца. — Вот их дом, — Матюха указал куда-то влево, где из-за соседского сада светился одинокий огонек. Солнце уже успело скрыться, окончательно уступив место непроглядным потемкам. Ждан и Власт поспешили зажечь свечи, продолжив путь.

Далее дело пошло легче. В саду было тяжело запачкаться, запутаться или же на что-то важное наступить, поэтому уже через каких-то десять минут сваты гурьбой высыпали во двор к Тихону. Двор встретил их сосредоточенной тишиной: бдительный Тихон успел даже своего брехливого пса запереть, дабы тот ненароком не вцепился кому-то в пятки. Приветливо светившиеся окошки аккуратненького домика убедили городских, что их уже ждут.

Не став ходить вокруг да около, вперед направился Власт. Уже подойдя к крыльцу, он начал стремительно меняться: раздражение сменилось на его лице радостной широкой улыбкой, осанка выпрямилась, шаг стал более уверенным и свободным. Мужчина молодцевато подбоченился, сдвинув свою шапку набекрень, и с силой бухнул в дверь. За его спиной поспешили выстроиться все остальные. Ждан встал рядышком, вытащив из своей котомки бережно закутанный в белое полотенце круглый хлеб. За ним пристроился Матюха, крепко держа правой рукой Путятю, — в левой он держал увесистый куль с подарками для невесты и ее родителей.

В доме завозились, и на порог выскочил принаряженный Тихон. Городские даже не сразу признали в нем своего знакомого, недоуменно замотав головами. Тихон тоже не сразу признал в стоящих на крыльце сватов, обведя команду испуганным взором, затем, выделив знакомые лица, заулыбался, демонстрируя собравшимся пару внушительного вида дырок в зубах.

— Ну что, здрасьте, здрастье! — разлился соловьем Власт, делая изящный реверанс. — У вас товар — у нас купец!*

— Милости просим, гости дорогие!* — кивнул ему Тихон, впуская всю массовку в сени.

Власт уверенно зашагал внутрь, где уже был накрыт праздничный стол. Около печи стояла наряженная и раскрасневшаяся Параска, придерживая Солоху. День упорного наведения праздничного марафета себя оправдал: даже дородная фигура Параски в корсете визуально удлинилась, создав некое подобие тонкой талии. Весь жир с талии буквально «перетек» в бюст, угрожающе выпирающий из лифа. Путятя испуганно перевел взгляд с тещи на саму невестку и тут же довольно усмехнулся. Все же Солоха оказалась редкостной красавицей: молодая и здоровая, с крепкой фигурой, ярким смелым взглядом оливковых глаз и длинной густой волной пшеничных волос, заплетенных в мудреную косу, украшенную цветами и драгоценными каменьями. не совестно было брать в жены.

— залился соловьем Власт, прихлопывая в такт музыке. Ждан, успевший вовремя достать домбыру рассмеялся, подмигнув моментально стушевавшейся Солохе.

— На наш товарец мы заморского купца найдем* — как бы невзначай ответил Тихон, уличив момент проигрыша. Власт и Ждан изобразили картинное возмущение.

— В нашем жите хорош росток! Суженого примите, а ряженую подайте!* — не сдавался Власт. Стоящий рядом Матюха важно закивал. Звуки домбыры стали все более настойчивыми.

— Просим не прогневаться; ищите лучше нас,* — отрезал Тихон, присев на лавку.

— Воля батюшкина, нега матушкина*, — прошептала Солоха, покорно склонив голову. Выбившиеся из косы прядки прикрыли задорный блеск ее глаз и коварную улыбку.

— вышел вперед Ждан, успевший вовремя закончить свою игру, протягивая застывшим родителям роскошный, богато расписанный каравай. Лишь одного взгляда хватило Параске, чтобы завистливо закусить губу. Их каравай не шел ни в какое сравнение с таким шедевром. Его даже есть было совестно.

Тихон и Параска синхронно переглянулись. Солоха, улучив момент, поднялась. Обычай требовал ответного каравая, и она поспешила выйти за ним. Рядом с испеченным хлебом у печки лежала ее заветная торбочка, которую в спешке не заметили. Солоха усмехнулась, достав оттуда что-то круглое, обмотанное вышитым в ручную полотенечком.

— Хлеб-соль берем, а вас пировать зовем*, — после недолгой паузы изрек Тихон, завидев дочурку с подношением. Он окинул рушник долгим пристальным взглядом. Что-то ему не нравилось в его практически идеальной, шарообразной форме. — Коровай вы наш встречайте.

Девушка мило улыбнулась, вручив невольно замершим сватам свой сверток. Власт, принявший ответный дар, настороженно огляделся. Больно тяжелым оказался каравай. Мужчина поспешил распаковать сверток, предъявив на свет божий бок небольшой тыквы.

Параска и Тихон охнули, встав с лавок. Маска доброжелательности моментально слетела и с Матюхи. Путятя побелел, с ненавистью сверкнув глазами в сторону невинно хлопающей глазками Солохи.

— Ну что, получил тыкву? — победно усмехнулась она, с торжеством глядя на городского женишка.

=== Глава 6 Манул отправляется странствовать ===

— Ну что, получил тыкву? — девушка повернулась к застывшим подле родителям: — Свадьбе нет, вот и весь мой ответ!

Ошарашенные родители и сваты все еще не могли отойти от шока, позволив девушке беспрепятственно выйти в свою комнату.

— И что это было? — Влест очухался первый, вырвав из рук Путяти тыкву. — И как это понимать?

— Как отказ, — зло прошипел Путятя. Парень сгорбился, закусив губу. Еще ни одна девушка так не унижала его, заставив купеческого сынка не просто почувствовать досаду — что-то поболее обыкновенного презрения. Солоха во всеуслышание заявила о том, что она равна им, что сама вольна выбирать свою судьбу. Это поразило, невольно восхитило, заставив Путятю почувствовать некое подобие уважения. — Дрянная девка…

— Ну, так что делать будем? — подскочил к Влесту Ждан. Мужчина скоренько зачехлил домбыру, всем своим видом показывая, что готов трогаться в обратный путь. Его хата-то всегда была с краю.

— Стойте, гости дорогие! — Параска метнулась к дверям, перегородив дорогу. Растрепанная и покрасневшая эта дородная тетка моментально заставила струхнуть даже купца Матюху. — Разве не видите, это все шутка? Шутка же! Ну, скажи им, Тихон!

Сидящий на лавке Тихон поспешно закивал, встретившись взглядом с женой.

— Что вы мне лапшу на уши вешаете! — не сдержавшись, крикнул побелевший Путятя. Черты его холеного лица заострились, глаза заполыхали такой ненавистью, что даже бесстрашная Параска предпочла отступить, позволив парубку подойти к двери. — Отказала мне ваша девка! Отказала! Все слышали? Мне, сыну Матюхи, отказала какая-то сельская девка! Что ж, не хочет, неволить не буду! Пошли, сваты! — парубок отворил дверь, вырвавшись на крыльцо. Следом поспешил Матюха. За ним попятились и Власт со Жданом.

— Тихон, ну что ты сидишь! — накинулась на мужа Параска. — Иди, догони их. Попробуй объяснить…

— Что объяснять? — Тихон нехотя повернулся к жене. Ее поведение начинало его понемногу злить. Впервые за многие годы в нем взыграл протест против своеволия его чересчур активной женки. — Что наша дочка не хочет выходить замуж? Так они это уже и сами поняли…

— Да что же ты такая тряпка-то! Останови их! — пуще прежнего напустилась на него женка.

— Тихо, глупая! Молчи! — не стерпев, вспылил и Тихон. Параска с непривычки замолкла, уставившись на мужа удивленными глазами. — Девочка наша ясно дала понять, что настоит на своем мнении. И я готов его принять. Такая далеко пойдет.

— Экий философ… Доморощенный! — процедила женка. — Она — девка, ее удел дома сидеть да мужа привечать.

— Это ты так думаешь, — неожиданно изрек Тихон, усмехнувшись. — Люди разные, и судьбы разные. Не равняй всех по себе.

— Интересно! — воскликнула в сердцах женщина, побледнев. — То ты с пеной у рта уламывал ее замуж идти, то сам отпускаешь! Где же твоя хваленая логика?

— Я попробовал, она решительно отказала, — нашелся Тихон.

— И что же ты с ней делать будешь, а? — Параска отступать тоже не желала. — Или примешь как должное, что твоя дочь оскорбила почетного гостя, оказала неповиновение?!

— Конечно же, нет. Накажу, как и положено, нагайкой! — Тихон решительно поднялся с лавки. — Но для начала пусть придет в себя, посидит, подумает… Иди-ка ты лучше со стола убери, Параска.

Женка охнула, невольно посторонившись, пропуская Тихона в сени. Ее губы нервно подрагивали, на покрасневшей коже выступили бисеринки липкого пота. Она недовольно сложила руки на груди, подозрительно глядя на мужа.

— А, да… — пробормотала она, метнувшись к накрытому столу. Спорить с мужем и закатывать скандал желание у нее моментально отпало. На этот раз ее внутренний голос подсказывал селянке, что криками, воплями и излюбленной скалкой дела не решить. Конечно, душа требовала скандала, но в этот час Параска впервые устыдилась своих желаний, молча, приступив к уборке.

* * *

Солоха поспешила запереть дверь своей комнатки на засов, подсев к окну. Возбуждение вместе с адреналином постепенно спадало, заставляя девушку невольно вернуться с небес на землю, а именно подумать о предстоящем разговоре с отцом и матерью.

Будучи девушкой, не глупой, Солоха решительно отмела все версии их диалога, в которой отец и мать бы не предъявили ей претензий, предоставив в дальнейшем самой выбирать свою судьбу. Немного пораскинув мозгами, она пришла к выводу, что и оскорбленный Матюха с Путятей ей произошедшего не простят.

Против тихоновского ожидания раскаиваться Солоха не спешила. Не тот у нее был склад ума и характера.

— Мне не место в этом селе… — шептала она, прислонившись к оконной раме, обтянутой бычьим пузырем. За окном уже давно царствовала ночь, и только тусклый свет одинокой лампады рассеивал царящую в комнате полутьму. По лицу, рукам и шее Солохи плясали расплывчатые тени, за окном неспешно покачивались ветви старой яблони, огонек загадочно мерцал, поигрывал и переливался своими обманчиво эластичными гранями, отражаясь в глазах девушки. Внезапно он замер на месте и потух, погрузив комнату в абсолютный мрак. По комнате распространился едкий запах паленого фитиля. — Если я не могу прогнуться под этот мир, то боюсь, миру придется прогнуться под меня… — донесся из темноты вкрадчивый голос селянки.

* * *

Так и не увидев раскаяния в дочерних глазах, Тихон мудро рассудил, что утро вечера мудренее, скомандовав идти на боковую… Параска, будучи необычайно покорной, в тот вечер моментально подчинилась. Сон у крестьян был поразительно крепким, о чем свидетельствовал сотрясающий стены храп. Именно его и ждала услышать Солоха, украдкой выбравшись из своей комнатки. Встав на цыпочки, она аккуратно проследовала в светлицу, поминутно оглядываясь на двери родительской спальни. За плечами она тащила внушительных размеров торбу, в которую, дойдя до светлицы и спустившись в погреб, нагребла всякого харча. Не побрезговала и сухарями, которые с детства недолюбливала, и даже солидным шматом сала, уложив все пожитки на самое дно своей котомки.

Выбравшись из погреба, она подошла к старинному ларцу, в котором матушка ее имела обыкновение весь свой скарб прятать. Приоткрытая крышка предательски заскрипела, и родительский храп моментально стал тише, кинув Солоху в холодный пот. Она с замиранием сердца следила за дверью родительской спальни, отлично зная, что сон крестьянина не только крепок, но и чуток.

На ее счастье, чуткость Тихона и Параску в ту ночь подвела, и уже очень скоро синхронное родительское сопение снова сотрясало стены отчего дома. Девушка облегченно выдохнула, воровато сунув руку в закрома материнского сокровища. На дне ларца она ожидаемо нащупала небольшой туго набитый серебром и злотыми мешочек, составлявший главную ценность Параски. На эти тщательно вытрушенные с Тихона деньги Параска закупала себе дорогие ткани и кружева. Мешочек никогда не пустовал, на благо дела у Тихона всегда шли хорошо.

Девушка вытащила мешочек, развязав тесьму и высыпав себе на ладонь горсть тихонько звякнувших монеток. Монетки она тут же ссыпала в еще один мешочек поменьше, где хранились ее личные сбережения. Остаток она поспешила вернуть на место, захлопнув крышку. Конечно же, воровать у родителей девушка не хотела. Но ей пришлось признать, что без звонкой монеты с ней никто говорить не будет. Именно поэтому Солоха поспешила уверить себя, что вернет родителям все до последнего грошика, как обживется в столице.

— Ну, не поминайте лихом, батюшка с матушкой, — машинально, как заученную мантру прошептала она, выйдя в сени. Сердце сельской красавицы предательски колотилось о ребра, рука против обыкновения боязливо подрагивала, а в горле липким комком застыл самый настоящий страх. Солоха была действительно решительной девушкой, привыкшей идти напролом для достижения мечты. Но стоя на пороге отчего дома с внушительным клумком за плечами она ясно осознавала, что, скорее всего, больше никогда не вернется домой, никогда не увидит своих родителей, соседей и даже добродушного пастуха Юрия. Мечта звала вперед, сердце гнало назад, и девушка так и застыла на пороге в нерешительности. Что же слушать? Куда ей идти? Какую дорогу избрать?

Девушка рассерженно замотала головой, стиснув руки в кулаки.

— Да что же ты стоишь, тряпка! — зло зашипела она, покрепче сжав в руках торбу. — Ты же все уже решила, так почему в последний момент стала такой сентиментальной?

Отвечать Солохе никто не спешил, но самовнушение помогло. Прикрыв глаза, девушка отперла замок, выскочив на крыльцо. Там ее уже встречал верный пес, начав тихонько поскуливать при появлении любимой хозяйки. От чуткого сердца верной дворняги нельзя было ничего скрыть.

— Тихо, тихо! — зашикала на него Солоха, прикрывая дверь. — А то маменьку с папенькой побудишь.

Верный пес послушно замолк, но в его глазах отразилась вся его скорбь и непонимание. Девушка поспешила отвернуться, чтобы не видеть этой скорбной морды. Проходя мимо сараюшки, она невольно остановилась, вспомнив о загодя спрятанной котомке с мужскими вещами. В ее странствии они могли сослужить ей неплохую службу.

Немного помедлив, девушка все-таки зашла внутрь, подойдя к клетке с манулом.

— Все, ухожу отсюда, — кинула она напряженно застывшему кошаку, недовольно зыркающему на нее из-за решетки. Манул помотал ушами, внимательно вглядываясь в лицо девушки. — Ну, чего так смотришь?

«Кто же за ним присматривать будет, если ты уйдешь? Никому он тут не нужен».

— Неправда, папе нужен, — машинально ответила Солоха, собирая загодя припрятанный скарб. Внутреннему голосу она уже не удивлялась.

«Верно, но для чего…»

— Продать, разумеется.

«А думаешь, ему хочется быть проданным. Ему воли хочется, как и тебе».

— Всякая тварь к воле стремится, да только мир несправедлив, — ответила девушка, натягивая вытащенные из мешочка шаровары и просторную рубаху. Оттуда же она извлекла лезвие остро заточенного ножа. Девушка с сомнением схватилась за заботливо заплетенную косу, занеся клинок для решительного удара, но, помедлив, опустила руку. На такие радикальные меры она пока не готова была идти.

«И то верно. Но, может, напоследок внесешь в него хоть толику справедливости?»

— Все равно он доброго дела не оценит. Небось, еще и кусаться полезет! — девушка невольно покосилась на зажившую ранку, оставленную недавно буйным кошаком.

«Сильно ему это надобно! На добро злом не отвечают».

— Вот как, — девушка задумчиво остановилась, скинув торбу с плеча. — Странно это, но мне действительно хочется тебя отпустить, — обратилась она к замершему манулу. И действительно, чувство это, появившееся в момент их первой встречи крепло, достигнув кульминации в тот самый исторический момент. Солоха будто бы знала, что дикому и свободолюбивому манулу в неволе долго не прожить. А еще она точно была уверена, что ее родители не стали бы заботиться о нем. За прошедшее время ни Тихон, ни Параска даже ни разу не подошли к клетке. Убирала и кормила манула именно Солоха. — Действительно, никакой фифе такой дикий и зловредный не нужен. Погубят они тебя, сердцем чую. Мне тебя жалко, живой же, — Солоха резко развернулась, подскочив к клети. Рука сама собой потянулась к заслонке. — Только больше не попадайся, ладно? — заслонка заскрипела, отворяя тяжелую створку. Не успела девушка, и оглянуться, как манул ринулся в образовавшийся проход. Кошак оказался очень проворным, несмотря на короткие лапы и внушительные размеры брюха. Уже через пару секунд он успел скрыться с глаз зазевавшейся Солохи. Девушке оставалось только смотреть ему вслед, недоумевая.

* * *

Манул ликовал, на полную вдыхая упоительно сладостный свежий ночной воздух. Он пах свободой, буквально опьяняя бывшего заключенного.

Не став долго возиться, кот забежал на задний двор, где как раз сушились выстиранные в тот день Параской штаны и тихоновы рубахи. Кошак остановился, задумчиво разглядывая веревочку и прищепки, на которых и держалось это богатство.

— Сойдет, — раздался с заднего двора хрипловатый мужской баритон.

=== Глава 7 Манул против разбойников ===

Уже по прошествии получаса вольной жизни крепкая выдержка Солохи начала давать трещину. В мечтах-то все легко и просто, реальность же до омерзения сурова, быстро обламывая крылья таким вот деятельным и излишне рьяным.

Девушка неспешно плелась по тракту, начиная понемногу корить себя за столь необдуманный побег. Ну что стоило подождать до рассвета и официально заявить о своём уходе? Хотя, очень маловероятно, что её родители бы отпустили селянку с миром… Впрочем, на момент принятия решения Солоха соображала не совсем трезво, поддавшись эмоциям. Девушке хотелось поскорее уйти из родного дома, дабы надолго отбить охоту у людей сватать своих детей без их согласия. За восставшим возмущением голоса разума Солоха не услышала. Теперь же, когда накал начал понемногу спадать, а здравомыслие вновь возвращаться, девушка начала понемногу склоняться к мысли вернуться и продолжить задуманное поутру.

— Ну, это был бы полный бред, — отмахнулась от такой мысли девушка, покачав головой и грустно вздохнув. Действительно, тогда весь ее пафос можно было бы спокойно выкинуть на свалку. Раз уж приняла такое глупое, но благородное решение — изволь дойти до конца. А иначе никакого подвига не получится, и впечатления не произведет.

Светившая на небосводе луна немного скрашивала одиночество, загадочно поблескивая из-за набежавших туч. Солоха ей была очень благодарна: в потемках она бы уже давно вернулась с повинной, так же у нее еще был шанс потихоньку добрести до соседнего села и попроситься на ночлег. По солохиным ощущениям было еще не так поздно, и она еще искренне надеялась напроситься хоть к кому-то на постой.

Повышали шансы на успех позвякивающие при ходьбе напиханные в мешочек звонкие монетки. Героического, тут конечно было мало, но, подготавливаясь Солоха все же смогла признать, что в дороге без денег ей не обойтись. Ей удалось убедить себя, что она не ворует, а всего лишь берет взаймы и потом, когда обустроится в столице, вернет все сторицей.

Дорога начала резко заворачивать влево, приободрив беглянку. Она отлично помнила этот поворот, уже прикидывая, когда доберется до соседнего села, где на отшибе как раз жила старая солохина знакомая — баба Матрена. По ее умозаключениям выходило не больше, чем через час. Желая сократить по максимуму путь, Солоха ускорилась, перестав озираться по сторонам. После недолгих размышлений девушка решила идти именно к ней, в надежде, что повидавшая мир старушка поймет ее и не прогонит на ночь глядя.

Даже в лунном свете все казалось ей чужим, пугающим и угнетающим. Лунный свет во многом уступал солнечному, привнося в мир что-то мистическое, потустороннее.

Девушка прочувствовала, какой страх испытывали герои матрениных сказок, пробираясь ночами по лесным хащам или же гиблым болотам. В такие моменты невольно начинаешь верить и в лешего, и в болотных, и даже в жутких вампиров и оборотней, подкарауливающих тебя во тьме.

Солоха прониклась атмосферой загадочности, уже не насмехаясь над сельскими рассказами, а потихоньку начиная находить их вполне реальными и убедительными.

— Да что же ты за трусиха, Солоха! — воскликнула девушка остановившись. Она с сомнением покосилась на свои подрагивающие коленки и легкий тремор рук. Как бы она ни храбрилась, подсознание отчаянно сопротивлялось, понемногу подкашивая уверенность в собственных силах. — Или и вправду вернуться хочешь?

В глубине души вернуться, конечно, хотелось, но из упрямства девушка все же не повернула назад, продолжив путь.

— А что это такая красивая девушка делает в такой неурочный час? — раздался откуда-то сбоку едкий голосок.

— Абсолютно идиотский вопрос, — на полном серьезе ответила Солоха, недовольно повернувшись. Атмосфера мистического спала, стоило только показаться первой разбойничьей роже. А в том, что окликнувшие ее были разбойниками, Солоха не сомневалась. Много ли вы на трактах таких вооруженных посреди ночи мужиков видали? — Иду, не видно, что ли?

— А куда? — на этот раз спрашивал кто-то находящийся сзади. Девушка поспешила обернуться, встретившись взглядом с каким-то бородатым и совершенно несимпатичным мужиком в ободранной рубахе.

— А вот это вас точно не касается! — крикнула девушка, переходя с быстрого шага на резвый бег. Не ожидавшие такого, разбойники сначала опешили, выиграв Солохе пару лишних секунд, а потом всей гурьбой устремились следом, крича какую-то похабную чушь.

Девушка их не слушала, заботясь только о своем дыхании, отчаянно бренчащих по карманау мешочку с деньгами и котомке с вещами пребольно стукавшей по пятой точке. Солоха могла собой гордиться: злость и испуг сделали свое дело, с каждой минутой увеличивая разрыв между ней и шайкой разбойников. Мужики, не готовые сдаваться, бежали где-то сзади с похабных шуток перейдя на угрозы. Становилось ясно, что они устают. Этого-то и надо было девушке.

Стоит только на мгновение увериться в своей победе, и тебя неминуемо настигнет извечный закон подлости. Солоха за пару мгновений успела убедиться в этом, когда ее нога зацепилась за какой-то камень и девушка с силой впечаталась в землю, проехав по твердой поверхности еще пару метров.

Запаниковав, девушка резко поднялась, но тут же рухнула обратно, схватившись за простреливающую от боли ногу. Боль была такой сильной, что не давала просто так игнорировать себя.

Пока Солоха возилась с ушибленной конечностью, разбойники успели нагнать ее, неспешно окружив.

— Ну и здоров же ты бегать! — восхищенно ухнул один из них, тот самый, бородатый. Мужчина тяжело дышал, невольно согнувшись. Солоха же невольно оглянулась, заметив вдали одинокий огонек явного какого-то жилища. А ведь казалось, победа была так близка!

— Ну что, будем по-хорошему или по-плохому? — спросил тот самый неприятный и бородатый тип, судя по манере держаться — самый главный в этой шайке. Его похотливый взгляд заставил Солоху похолодеть.

— Дяденька, пожалейте, не губите! — не своим голосом загундосила Солоха. Из глаз девушки брызнули горькие слезы.

— Ах ты дрянь! — терпение у вожака было не железное, и он решил пресечь все солохины попытки выеживаться действенным методом — замахнувшись для удара.

Солоха пораженно пискнула и затихла, инстинктивно ссутулившись и закрыв лицо руками.

— Господа разбойники, разве вы не знаете, что лежачих не бьют? — в разборку между селянкой и разбойниками вмешалось третье, появившееся как нельзя, кстати, действующее лицо. Неизвестный ловко перехватил занесенную для удара руку, буквально материализовавшись перед девушкой. По крайнее мере, никто из разбойников не смог заметить, когда он появился на горизонте, обратив на него внимание, только когда он решил подать голос. — Тем более девушек!

— Ты еще кто такой, а? — бандит тоже был озадачен не меньше своих подопечных. Возникший из ниоткуда, высокий и худощавый мужчина, одетый явно с чужого плеча, внушал ему инстинктивное чувство ужаса. Добавляли колорита болтающиеся за его спиной грабли, ловко пристегнутые к телу какой-то дикой конструкцией из ремней. Где-то на уровне подсознания бородачу что-то нашептывало, что этот тип будет еще поскотинистее его самого, а, следовательно, и на иерархической лестнице стоит гораздо выше его. — Что-то не видел тебя я тут раньше…

— Это тракт, дорогой друг. Всех вряд ли запомнишь, — незнакомец благодушно усмехнулся, обнажив чуть удлинившиеся клыки. Его яркие, янтарные глаза чуть прищурились, с интересом изучая побелевшее лицо ватажка. Мужчина же готов был поспорить на что угодно, что этот взгляд ему больше напоминал игривый кошачий. Тот самый, когда кот, перед тем как съесть мышку еще играет с ней, мучает и держит крепко мягкими, но когтистыми лапами.

— Такого я бы точно запомнил… — зло зашипел мужик, опуская руку. Его этот наглый чужак и злил и пугал. Одновременно хотелось и за саблю взяться, и удрать по добру по здорову, пока ноги позволяют. Пока что разбойник все же склонялся к первому варианту, потянувшись к поясу. — Чтоб дерзить самому Бородачу…

— Я таких бородачей ранее пачками на лопатки укладывал, — незнакомец рассмеялся совершенно искренне, в его глазах заплясали озорные огоньки. Господа бандиты начали неуверенно переглядываться и перешептываться. Дерзкая уверенность незнакомца, непринужденное поведение, вальяжная речь склоняли их к выводу, что перед ними стоит не простой противник. Впрочем, веры в своего атамана они не теряли, сузив круг, в котором невольно очутились бородач и незнакомец.

— Какое совпадение! Только с поправочкой: последнего дистрофика я без штанов еще вчера отправил, — хохотнул в ответ Бородач, вытаскивая из ножен кривоватую шашку.

— Смотри, как бы самому без штанов не остаться, — парировал незнакомец, вытаскивая из-за спины тонкие грабли. Их Солоха моментально узнала. Самодельная работа Тихона, которой отец очень гордился и уважал. В душе у девушки вспыхнуло первое подозрение.

— Тот же совет могу дать и тебе, — более лирику разводить бородач не стал, ринувшись на соперника. Незнакомец по-кошачьи увернулся, взмахнув граблями. Разбойники загоготали, повытаскивав свое оружие. В их глазах здоровое древко только мешало, а тупые острия уж точно не причинят их атаману урона. Боевой разбойничий дух был вновь поднят.

Сам незнакомец так не считал, видимо представив, что в его руках как минимум заморская нагуната^[4]. Он принялся бодро мотылять граблями, поразив до глубины души не только Бородача, но и Солоху.

— Хорошо машешь, да только меня таким не побить, — заметил ватажек^[5], ловко увернувшись от тупой лопасти граблей, делая очередной резкий выпад, лезвие прошло в миллиметре от щеки незнакомца: в решающую секунду он все-таки успел отклониться, и оружие просвистело мимо. Сердце Солохи ушло в пятки, лоб покрылся нервной испариной. Сам же мужчина, казалось, совсем не замечал этого, отскочив в сторону. — Что, так и будешь бегать?

Шайка, осознав, что на словах всякий храбриться может, осмелела, уже безо всякого стеснения загорланив обидные присказки в адрес незнакомца, обнажив клинки. Бородач, увидев такую поддержку, тоже осмелел, набросившись на противника с удвоенной яростью. Незнакомец не стал уходить, скрестив с атаманом свои грабли. От тяжелых и злых выпадов, которые противники наносили друг другу поочередно по трактату полетели искры, заставив замолкнуть даже самых ярых горлопанов.

Солоха смотрела на этот бой, затаив дыхание. Бородач оказался чертовки искусным мечником. Шашка в его руках пела, нанося четкие, резкие удары. Но и незнакомец слабаком не был, виртуозно отбивая атаки древком граблей. Мощное железное дерево, из которого они были изготовлены, стоически терпело, даже не треснув. Этот сорт был самым дорогим и редким в их округе. Железное дерево не брал ни жучок, ни морозы. Его было очень трудно рубить, при этом оно было по-настоящему мощным, веками не зная износу. Сейчас эти свойства спасали жизнь незнакомца. Сделанная не из самых хороших сплавов шашка явно уступала по своим параметрам древку.

С каждым ударом запал Бородача все гас. Видимо, его тактика ведения боя не была рассчитана на долгую драку. Он начал сбиваться с ритма, допускать глупые ошибки, и даже один раз чуть не подвернулся под удар.

Незнакомец же наоборот, казалось, отдыхал. Было видно, что он не тратит силы впустую. Движения его были экономные и быстрые. Невольно, он начал теснить атамана.

— Да что же ты за чёрт?! — выдохнул запыхавшийся разбойник.

— Именно, что чёрт. Верно говоришь, — хмыкнул незнакомец, ловко поддевая граблями Бородача. Мужик взвизгнул как поросенок, взлетев куда-то ввысь. Штаны остались сиротливо висеть на зубьях граблей. — Ну вот, я же предупреждал…

Незнакомец оглянулся на застывшую поодаль шайку. Он будто бы спрашивал, есть ли желающие продолжить. Желающих не нашлось. Разбойники предпочли потихонечку попятиться в сторону, прикрывая оголенный зад слабо постанывающего Бородача. Бой они проиграли и моментально смирились с участью проигравших.

Незнакомец презрительно поморщился, скидывая с граблей штаны. Какой-то из шайки припевал поспешил их подхватить, перед тем, как скрыться с глаз долой.

— Вставай, чего расселась? Или их компания тебя устраивает? — обратился к девушке незнакомец. Солоха прищурилась. Этот голос, она определенно его раньше слышала. И как она раньше этого не сообразила? Тембр тот же, что и у ее воображаемого голоса!

— Кажется, я вывихнула ногу, — пожаловалась она, со скрытой надеждой в глазах глядя на незнакомца. Сейчас, глядя на его фигуру, девушка, наконец, осознала, кого именно он ей напоминает. Рубаха и штаны с нашивкой, в которые он был одет, определенно принадлежали Тихону. Этот узор она сама шила в прошлом году, готовя отцу подарок. И узнать его она смогла даже ночью. В этом оборотень прокололся.

— И куда же это ты так спешила, девка? — бурчал незнакомец, помогая Солохе подняться.

— Какая я тебе девка! Говоришь так, словно имени моего не знаешь! — воскликнула Солоха, внутренне похолодев от своей наглости. Однако ожидаемого страха она совершенно не испытывала и это всерьез селянку удивило. С детства ей вдалбливали в голову, что все представители нечисти — это кровавые ублюдки, уничтожающие людей пачками. Что детям белобожьим следует остерегаться даже лишний раз упоминать о них, чтобы ненароком не накликать на свою голову…

И теперь стоя и рассматривая своего спасителя, она никак не могла найти в нем той самой черты кровожадности или жестокости, от которой многие поколения ее предков так ненавидели оборотней. Или может это одна она такая… слепая?

— А должен знать? — мужчина был явно крепким орешком, не дав дрогнуть ни одной мышце на его лице. — Наверное, ты меня с кем-то перепутала…

— Тебя узнаю из сотен, — уверенно заключила Солоха, про себя решив, что стоит все-таки окончательно убедиться в том, кто стоит перед ней.

— Ого, интересно, и как? — незнакомец очаровательно улыбнулся, в его глазах заплясали озорные искорки.

— Много ли у нас по округе манулов-оборотней разгуливает в краденой одежде? — не став долго ходить вокруг да около, ответила девушка, заставив незнакомца на секунду обмереть. Судя по его реакции, Солоха явно не прогадала. Справиться со своими эмоциями на этот раз оборотень не смог.

— Нужно быть либо очень смелой, либо очень глупой, чтобы говорить оборотню о его истинной сущности, — незнакомец отпираться не стал, моментально подтвердив солохины слова. На макушке у него образовалась пара небольших, явно кошачьих закругленных ушек, сзади же ног селянки коснулся пушистый длинный хвост. — А ты из каких будешь, Солоха?

=== Глава 8 Манул раскрывает свое истинное лицо ===

— Нужно быть либо очень смелой, либо очень глупой, чтобы говорить оборотню о его истинной сущности, — незнакомец отпираться не стал, моментально подтвердив солохины слова. На макушке у него образовалась пара небольших, явно кошачьих закругленных ушек, сзади же ноги селянки овил пушистый длинный хвост. — А ты, каких будешь, Солоха?

— Скорее сумасшедшая, — на полном серьезе ответила девушка, со скрытым удовольствием наблюдая за вытянувшейся физиономией оборотня. Этот тип походил на кого угодно, но только не на злого и жестокого монстра, убивающего людей без разбора.

— Убить тебя что ли, — рассеянно почесав голову, пробормотал манул, после минутной запинки. На этот раз его лицо приобрело скучающе-задумчивое выражение. Впрочем, его актерская игра Солоху не убедила.

— Хотел бы убить, не стал бы разговаривать, — лаконично осадила его девушка. — И кстати, спасибо за то, что спас меня от разбойников. Это было эффектно.

— То есть ты меня не боишься? — парень неверяще моргнул, а хвост нервно дернулся, освободив ноги селянки. Теперь Солоха смогла рассмотреть его. Длинный и просто до безобразия пушистый, отливающий серебром в лунном свете.

— А чего тебя бояться? — искренне удивилась девушка. — Ты мне помог, ты меня спас. Разве может плохой человек делать добрые дела, зная, что выгоды не получит? Нет, на такое способен только очень хороший человек, ну, или оборотень.

— Убийственная логика, — сдался парень, заправив грабли в импровизированное подобие ножен, болтающееся за его спиной. — Но вещи я возвращать пока не собираюсь, считай, я их одолжил.

— Отец этого не переживет, — вздохнула девушка, с трудом сдерживая внезапно накативший смех. Надо же было хоть в какой-то форме спустить накопившееся напряжение? Она невольно потянулась к карману, вытащив туго напитый мешочек, утвердительно звякнувший у нее в руке. Манул взглянул на него, удивленно приподняв брови, его тонкие губы изогнулись в невольной улыбке.

— Так значит, ты все-таки решила уйти? — он моментально посерьезнел. — Не считаешь свой шаг опрометчивым?

— Считаю, но ничего поделать с собой не могу, — девушка покаянно улыбнулась. — Я хочу увидеть мир, чему-то научиться, что-то узнать. Моя мечта — поступить в пансион и посетить столицу. А затем увидеть весь свет! Мечты останутся мечтами, если мы не будем действовать!

— Да, упрямого только могила исправит, — понимающе закивал оборотень. — Пошли уж.

— Ты что, решил идти со мной? — Солоха остановилась, недоверчиво глядя на оборотня. — Почему?

— Ты помогала мне всю эту неделю, заботилась, хотя и не должна была. И по нашим законам я обязан исполнить твое самое сокровенное желание, каким бы абсурдным оно ни было. Твоя цель — поступить в пансион. Отлично, я помогу тебе добиться поставленной цели. Мне как раз по пути.

— По пути?

— Да, до того, как твой отец словил меня, я как раз направлялся в Столицу… А теперь пойдем.

— Нет, — на этот раз настала очередь дуться Солохе. Парень недоуменно остановился. — Знаешь, раз уж судьба решила подкинуть мне такого своеобразного спутника, может быть она и имя его мне откроет?

— Май, — пробормотал оборотень, разом как-то погрустнев. Девушка озадаченно моргнула, но парень тут же оправился, встряхнулся и ловко подхватил зазевавшуюся селянку под руку. В глубине души Солоха была ему очень благодарна, но на виду отделалась лишь легким кивком головы и вымученной улыбкой. Нога болела сильно, заглушая всю благодарность.

— Очень красивое, — искренне восхитилась она, подумав о том, что имя оборотня звучит гораздо благороднее и достойнее, нежели имена многих знакомых ей людей. — Только знаешь, может, лучше продолжим наше путешествие поутру? — она невольно покосилась на побаливающую ногу.

— И как я мог про это забыть, — пробормотал оборотень, покосившись на ушибленную ногу селянки. — Пошли туда, — недолго думая, он ткнул пальцем в одиноко горевший вдали огонек. Тот самый, который некоторое время назад заприметила Солоха.

— Да, — с готовностью закивала головой девушка.

* * *

Идти до огонька оказалось не долго: уже через десять — пятнадцать минут баба Матрена — владелица небольшой приземистой хатки уже открывала припозднившимся гостям калитку. Стоило только странникам переступить порог, как им под ноги поспешила броситься небольшая собачонка, облагая незваных гостей отборным собачьим матом. Один из путников — молодой человек с удивительно яркими глазами зашипел, прожигая шавку ненавистным взором. Собачка, взглянув в глаза незнакомца, загудела, попятившись во двор. Лаять она не решилась, лишь тихонько угрожающе гудела, с надеждой глядя на выступившую вперед хозяйку.

— Баба Матрена! — радостно воскликнула Солоха, сделав попытку подскочить к бабуле. Нога моментально отозвалась на неловкое нажатие тянущей болью. Солоха скривилась, посетовав на свою дырявую память.

— Ну, здравствуй, доченька, — тепло улыбнулась ей старуха, переведя взгляд на ушибленную ногу. — Сильно болит?

Солоха резво закивала, отлично зная, что скрывать от Матрены ей нечего.

— Плохо это. Проходи скорее, лечить будем, — Матрена поспешила к крыльцу, приветливо распахнув двери своей хатки. — Не стой столбом, оборотень, помоги девушке, коль уж решился помогать! Я-то старая да слабая…

Солоха недоуменно захлопала глазами, удивленно глядя то на старуху Матрену, то на лукаво усмехающегося Мая. Против ожидания парень не казался ей испуганным, скорее заинтересованным. Для него, в отличие от селянки обращение Матрены не стало неожиданностью, и это было видно.

— Бабуль… — невольно вырвалось у девушки. Она неосознанно сильнее сжала руку манула. Парень недовольно засопел, но промолчал, лишь коротко кивнув Матрене, моментально исчезнувшей в недрах своего дома. — Как это…

— Для зрячей вполне само собой разумеющееся, — решил ответить ей Май, помогая взобраться на крыльцо.

— Зрячей? — переспросила его девушка, второй свободной рукой вцепившись в гладко выструганные перила.

— Ну, как бы тебе объяснить… — задумчиво пробормотал парень. — Мы таких людей зовем зрячими, то есть видящими реальную природу объекта, и умеющих контактировать с тонкими энергиями нашего мира.

Девушка пораженно выдохнула, моментально подумав о том, что формулировка какая-то уж слишком расплывчатая и не понятная получилась.

— Точно, вспомнил, — парень, заметив замешательство девушки, все же решил сжалиться над селянкой. — Кажется, у вас таких людей ведьмами и ведунами кличут.

— Ведьма? — испуганно переспросила девушка, моментально бледнея. В ее голове моментально сложился образ классической ведьмы-людоеда, насылающей мор на скот и порчу на людей. И он ну никак не состыковывался у нее с внешностью горячо уважаемой и милейшей Матрены.

— А ты видимо считаешь, что ведьмы и вправду питаются человечьим мясом и соблазняют чужих мужей? — парень фыркнул, гордо задрав нос. — Разочарую, но большинство ведьм вполне безопасны для людей, детей не едят и мор не насылают. Успокоилась? И не висни так на мне, ты не такая уж и легкая, знаешь ли!

— Это ты дистрофик, — рыкнула в отместку девушка.

За тихой перебранкой следила Матрена, ласково улыбаясь:

— Милые бранятся — только тешатся, — прошептала она, лукаво подмигнув разом посерьезневшему оборотню. — Проходите, я уж и на стол накрыть успела.

Май благодарно кивнул, помогая Солохе переступить через порог, и направиться к небольшой аккуратной лавочке. Селянке осталось только прикусить язык, стоически терпя жгучую, тянущую боль в мышце.

— Так-с, ну, перелома, слава Белобогу, нет, — изрекла Матрена, проведя своей сухой и теплой ладонью по голени Солохи. Девушка же в очередной раз восхитилась мягкости и ухоженности ее рук. — А с остальным подсоблю, как могу. Погоди минутку, сейчас компресс наложу, — Матрена вскочила с лавки, устремившись куда-то в сторону кухни.

Сев на лавку и проследив за уходом старухи, Солоха в свою очередь с наслаждением вытянула ноги, тут же смущенно поспешив припрятать их под лавку. Пока она бежала, то умудрилась потерять левый лапоть, успев, как следует измарать в придорожной грязи пятки. Невольно подняв голову, она заметила темную дорожку пятен, ведущих от лавки до крыльца. Не долго отсутствовавшая ведьма их тоже заметила, но ругаться не стала, лишь что-то прошептала и хлопнула в ладоши. В тот же миг доселе стоявшая у порога метла взвилась в воздух, перевернулась и опустилась на пол, принявшись самостоятельно заметать грязь. Солоха во все глаза уставилась на это диво, как завороженная следя за точными самостоятельными движениями метлы.

— Показушница, — недовольно хмыкнул пристроившийся около Солохи Май. Оборотня явно не впечатлила летающая метла. Солоха кинула на оборотня полный негодования взгляд.

— А ты не слишком-то и приветлив для гостя, оборотень, — Матрена была явно не из обидчивых. Она с мастерством художника принялась бинтовать солохину ногу, тихонько шепча что-то себе под нос. Солоха блаженно прикрыла глаза, чувствуя, как по ноге вверх и вниз начинает распространяться успокаивающее, убаюкивающее тепло. Потихоньку оно начало вытеснять из сознания девушки боль. Почувствовав послабление в ноге, она начала украдкой оглядываться. В детстве селянка много чего успела насочинять про ведьм, теперь же ей было интересно сравнить вымысел и реальность. И хотя в доме Матрены она бывала, ей хотелось поскорее понять, каково же это взглянуть на ее жилище с новой точки зрения. К ее огорчению, внутренность ведьминой обители была самой обыкновенной: бедненькая, но чистая светлица, озаряемая светом яркой свечи. Длинные дубовые лавки и небольшой столик, накрытый чистой скатертью, на котором красовались соблазнительно пахнущие румяные пирожки и дымящийся самовар. И никаких тебе связок летучих сушеных мышей или же лягушек! Даже метла, уже успевшая добраться до порога оказалась самой обыкновенной, старенькой и явно нелетной.

— Разочарована, небось? — старушка заговорила внезапно, немного испугав успевшую замечтаться селянку. Солоха вздрогнула, боязливо вжав голову в плечи. Где-то на заднем плане демонстративно фыркнул Май. — Дам дельный совет: никогда не верь слухам.

— Скажите, а вы и вправду ведьма?

— А то, — Матрена рассмеялась, приподнявшись. — Самая настоящая. Только это секрет! — она лукаво и совсем не по-старушечьи подмигнула разом смутившейся девушке.

— Коль уж ты решила в кои-то веки побыть с девчонкой честной, то, может, хватит морок наводить? — подал голос оборотень. Солоха удивленно покосилась на манула, начиная жалеть о принятом решении, путешествовать с ним. Такого невоспитанного оборотня следовало еще поискать! — Девчонка хоть и сельская, но явно посообразительней многих будет.

— Что, правда? — старушка начала стремительно молодеть, оглянувшись на Мая.

— Ой… — пискнула Солоха, округлившимися глазами следя за внезапным перевоплощением Матрены. Еще пару мгновений назад она была точно уверена, что видит перед собой хоть и бодрую, но старуху. Теперь же ее взору предстала молоденькая, не старше самой Солохи, девица с яркими зелеными глазами, густой иссиня-черной косой и изящной фигуркой.

— И что же меня выдало? — девица стремительно повернулась к селянке, выжидательно глядя ей в глаза. Называть ее бабой Матреной смысла уже не было.

— Руки… — прошептала селянка, потупив взор. Смотреть в ведьминские глаза оказалось выше ее сил. За какое-то жалкое мгновение ей пришлось пережить очередной шок. И если к появлению оборотня она отнеслась более-менее спокойно, то, увидев в своей давней знакомой Матрене молодую и очень привлекательную ведьмочку, ее выдержка дала серьезную трещину. Теперь она начинала понемногу осознавать, почему именно люди так бояться и недолюбливают ведьм. Обладающие удивительными талантами и красотой они во многом выигрывали у обычных людей, машинально порождая чувство зависти и ненависти, которое впоследствии эволюционировало в бессознательный страх. Однако, как и со случаем оборотня, страха Солоха не испытывала. Лишь разочарование, смешанное с грустью. Даже самый близкий по духу человек может в любой момент оказаться совсем не тем, за кого себя выдавал.

— Правда, она чудо? — рассмеялся Май, глядя на стремительно бледнеющее лицо Матрены. — Наблюдательная, но простушка.

— Небось, и тебя на такой мелочи подловила? — мстительно откликнулась ведьма. Май стушевался, моментально себя выдав. — Значит, я права, — победно усмехнулась она. — Прости меня, Солоха, — сказала она, повернувшись к селянке. — Но я была вынуждена врать всем, в том числе и себе. Ведьм, ведь не любят. Однако, даже приняв облик древней старухи, я допустила мелкую оплошность. Что поделать, на руки и вправду тяжело навести морок…

— Ага, видимо, местные еще ни разу тебя сжечь или утопить не пытались, — язвительно подметил Май. — Потому и допускаешь такие оплошности.

— Ох, не лучшего ты спутника себе нашла, — картинно вздохнула Матрена пропустив мимо ушей последнее замечание Мая. — Оборотни, они хоть и сильные, но с придурью. Сразу предупреждаю.

— Да, я это уже и сама поняла. Но он мне помог, так что я готова потерпеть его заморочки, — снисходительно улыбнулась девушка, про себя подмечая, что в какой-то степени начинает привыкать к новому облику своей знакомой.

— Так, значит, сватовство пошло не по плану? — Матрена лукаво заулыбалась, блеснув ослепительными зубами. — Решила сбежать из дому в знак протеста? Узнаю себя лет эдак в шестнадцать…

— А вы… тоже сбегали? — удивилась Солоха.

— Да, когда осознала, что являюсь ведьмой, — кивнула Матрена, задумчиво вздохнув. Воспоминания были, видимо, не из приятных. — Мне стало страшно за свою жизнь, и я сбежала. Я была молодой и искренне верила, что там, за горизонтом меня примут такой, какая я есть. И знаешь, за Пресным Морем действительно есть страны, где ведьм и ведунов почитают как богов. Но, прожив там, я поняла, что мне чего-то не хватает. Я начала тосковать по Родине. И в итоге вернулась обратно, переселившись жить в Приграничье, где люди гораздо более лояльно относятся к ведунам. Кушайте лучше пирожки, пока не остыли. Помогу я тебе, Солоха, потому что считаю, что каждый волен сам выбирать свою судьбу.

Солоха повернулась, увидев, что манул не стал ждать особого приглашения и уже во всю уплетал предложенное лакомство. Она-то, заслушавшись, совсем пропустила тот момент, когда он переключил свое внимание на угощения. Чавкал он так громко, что становилось сразу ясно — пирожки ему очень приглянулись.

Девушка задумчиво хмыкнула и тоже присоединилась к поглощению лакомства. Пирожки оказались удивительно вкусными: румяное, золоченое тесто так и таяло во рту, а тёплая начинка, умеренно посоленная, только усиливала эффект.

— Так куда конкретно путь держите? — ведьма успела устроиться напротив Солохи и Мая, колдуя над самоваром.

— В Столицу.

— О, была я там! — девушка мечтательность вздохнула, чуть выронив из рук чашку. — Рыбы-летяги, пресное море и брильянтовые набережные!

— Неужели брильянтовые? — Солоха удивленно заморгала чуть, не подавившись пирожком. Все, что она знала о Столице, сводилось к тому, что располагалась она где-то далеко на юге, где царит вечное лето, где живет огромное количество людей со всех концов света, и где возможность получить образование имели даже женщины. Ходили, конечно, и слухи про так называемые чудеса столицы, но ее отец относился к брильянтовым берегам скептически, считая это всего лишь глупыми слухами.

— Ну, они так называются, — поспешила предупредить ее ведьма. — На самом деле эти камни и вправду выглядят как брильянты, но ювелирной ценности не имеют. Слишком ломкие и недолговечные. Кстати, эти камушки ведь не только прозрачными бывают. Представь себе берег, усыпанный мелкими камушками, ярко отливающими всеми цветами радуги, омываемыми нежно-лазурными волнами пресного моря. На самом деле это вовсе не море, а всего лишь озеро. Самое огромное озеро на всем Северном Континенте, между прочим!

— А саму Столицу ты видела? Правда, что там дома аж в пять этажей встречаются? — Солоха пораженно захлопала глазами. Есть ей, стремительно расхотелось. Воображение услужливо рисовало картины удивительных набережных, говорящих чудо-рыб и, конечно же, необычных, мощных, поражающих глаз задний. ...