Только для взрослых 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет

Все права на текст принадлежат автору: Ольга Борискова, Татьяна Минаева.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Плен одиночестваОльга Борискова
Татьяна Минаева

Плен одиночества Ольга Борискова и Татьяна Минаева

Кто никогда не любил, не знает, как выть от боли -


Лёжа в ночи на полу, скрести на разрыв тишину,


А утром нового дня фальшивые старые роли,


Чтобы под вечер опять уйти в темноту одному.


Но лучше рваная боль, сердце в куски до рассвета,


Чем никогда не узнать, как колотится в груди.


Лучше ночами не спать, лучше проклятие это,


Чем, никогда не любив, слепо по жизни идти.


Татьяна Минаева.


Россия, Москва, апрель 2021 года

Еще даже не рассвело. Осторожно, чтобы не разбудить уткнувшуюся в соседнюю подушку девушку, он поднялся с постели. Надел брюки, не застегивая, накинул на плечи вчерашнюю рубашку. Телефон на тумбочке загорелся подсветкой, показывая время. Пять утра. Будильник прозвенит только через час. Но он привык. Привык подниматься заранее, четко соблюдать режим.

Кстати о режиме. Взяв телефон, он покинул спальню. Прошел на кухню. Не включая свет, приблизился к подоконнику и приоткрыл форточку. На улице было довольно холодно, кое-где еще лежал снег. Весна в этом году нещадно запаздывала. Морозный воздух пробрался внутрь, и кожа его покрылась мурашками, но он не обратил на это внимания. Достал из лежащей на подоконнике пачки сигарету. Закурил. Дым проникал в легкие, обволакивал, успокаивал. Сделал одну затяжку. Вторую. Неотрывно глядя на пустынную улицу, он думал о том, что сигареты тоже входят в его режим. Сколько уже? Года три, так точно. Года три…

Телефон мигнул. Он взял его в руку и, затянувшись еще раз, одним пальцем снял блокировку. Уведомление о новых постах в инстаграм. Открыл приложение. Решетникова выложила фото со свадьбы. Как отлично сложилась её жизнь. Мало того, что выиграла Олимпиаду, так еще и замуж выскочила за миллионера. Вот вам и девочка из бедной семьи. Такие своего не упустят. Он махнул влево. Самойлов с Меркуловой. Первая пара страны, черт бы их побрал. Едва на горизонте появятся парники, превосходящие этих двоих по потенциалу, он перекроет им финансирование. Видеть вечную ухмылку на физиономии Самойлова удовольствия ему отнюдь не доставляет. Но только кто из ближайших преследователей может похвастаться параллельным квадом?.. А дочка у них красивая… На маму похожа. И как Лиза терпит этого идиота?

Он едко усмехнулся и вновь втянул в легкие дым. Открыл следующее фото. Рука его застыла, так и не донеся сигарету до пепельницы. Внутри все напряглось. Жизнь такая — дерьмовая. Хочется скрыться, а не получается. На фото была она. Длинные черные волосы забраны в сложную высокую прическу, шикарное платье с открытыми плечами. Нежно-персиковое, оно придавало облику мягкость и какую-то одухотворенность. Она смотрела куда-то в сторону и улыбалась. Он провел пальцем по экрану, очерчивая её губы, её глаза, скулы, спустился по тонким плечам к самому краю телефона. Она стала другой. Палец снова коснулся экрана, перелистывая фото. Счастье, как оно есть. Лицо его искривила злоба. Мышцы на шее напряглись, он задержал дыхание, а потом с шумом выдохнул. Надо бы закрыть и не смотреть. Но нет. Он же самый настоящий мазохист… Он будет смотреть… Впитывать, копить в себе, ненавидеть. Чтобы никогда не забывать, во что она его превратила. Принцесса выбралась из мрачного подземелья, смахнула с платья пыль, привыкла к свету и теперь сверкает. Сверкает так, что аж в глазах рябит. Он, пожалуй, поставит последнее фото на заставку телефона. Счастливая семья. Рината Бердникова, Николас Демаре и их прелестная дочь. Николь?.. Ребенок назван в честь отца — как мило, мать её!

Затушив сигарету нервным движением, он бросил окурок в пепельницу. Он мог бы простить этой суке многое. Но только не это. Никогда.

— И чего это мы не в постели?

Игорь вздрогнул, почувствовав, как плеч его коснулись тёплые девичьи ладошки. Прижавшись к нему, она, поглаживая, тронула губами его шею.

— Пора вставать, — не делая попыток оттолкнуть, но и не отвечая на её ласки, произнес Крылов.

— Еще почти час. — Он услышал в её голосе ухмылку. В следующую секунду пальчики её ловко расстегнули ширинку его брюк и, почувствовав свободу, нырнули под резинку боксеров. До Игоря донёсся её томный шёпот: — Так давай используем его по полной, м-м?


Небрежно кинув телефон на подоконник, Игорь развернулся. Притянул девушку к себе. Очертил ладонями её лицо, зарылся пальцами в светлые волосы и заглянул в глаза. Другая. Они все другие. Жалкий суррогат. Эта гадина с волосами цвета самой тёмной ночи и похожими на горный хрусталь глазами прокляла его, отравила собой. Столкнула в подземелье, где некогда обитала сама, и, повесив на дверь тяжёлый замок, не колеблясь, заперла. А ключ забрала с собой. Туда, где светит солнце. Туда, где она теперь, увы, счастлива.

Пальцы его сжались, и он потянул девушку за волосы, заставляя её откинуть голову. Припал к шее. Она счастлива, а ему остается только это. Эти светлые волосы, эта кожа…

— Мне больно, — зашипев, она схватилась за его кисть и попыталась освободиться.

Но Игорь, будто не слыша её, потянул еще сильнее. Повернувшись, подхватил под ягодицы и усадил на подоконник.

На ней была его рубашка. Его белая рубашка. Сколько раз он говорил ей не надевать его вещи?! А ей всё без толку: то ли наглая, то ли упрямая, то ли глупая, то ли всё вместе. Только одной женщине он позволял носить свои вещи! Чёртовой суке! Потом все его вещи воняли ею. Он сам вонял ею — цветочно-персиковым ароматом лицемерия, лжи и обуглившихся надежд.

Рванув рубашку, он оголил аккуратную грудь той, что никогда её не заменит. Впился губами в сосок. Она застонала, и это разозлило его, казалось, еще сильнее. Стащив с него брюки вместе с трусами, она подалась вперед. Умница, знает, что ему нужно. По крайней мере, думает, что знает. Вот и пусть себе думает! Игорь даже не потрудился снять с неё белье. Отодвинул в сторону и взял её. Резко, не церемонясь и не размышляя о том, чего хочет она. Но ей нравилось. Нравилось, чтоб её! Вскрикнув, она обхватила его плечи руками и снова застонала. В этот момент он ненавидел её. Ненавидел, как никогда. Чёртова сука!

Судьбы далёкие, континенты разные.


И статьи без смысла, разговоры грязные.


Сигаретный дым оплетает прошлое -


Некрасивое, увы, и немножко пошлое.


Телефон на стол — три уведомления:


Инстаграм, и вот… где оно, — смирение?


Чёрный кофе, утро, настроенье мрачное,


А ведь жизнь теперь, в общем-то, удачная…


Сигаретный дым, мысли невесёлые


И по кругу всё нудно-бестолковое.


Чьи-то пальцы плеч, вроде бы не хочется,


Но к чему оно, это одиночество?


Чья она теперь? Да какая разница!


Шик, улыбка, взгляд — смотрит, словно дразнится!


Горла поперёк сломанное прошлое -


Некрасивое, увы, и немножко пошлое.


Глава 1

Россия, Москва, апрель 2021 года

— Спасибо. — Рината улыбнулась водителю, выгрузившему её маленький чемодан из багажника.

— Может быть, помочь донести? — Услужливо улыбнулся в ответ мужчина, всю дорогу из аэропорта не оставляющий попыток разговорить её.

Но Рина и на этот раз покачала головой. Выдвинула ручку, подхватила чемодан и пошла по каменной дорожке к дому. Начало седьмого вечера. Пальто она не запахивала, понадеялась, что не замёрзнет, однако на полпути пришлось остановиться и потуже завязать пояс. Пальто цвета топлёного молока, сапожки на невысоком каблуке, сумка от Луи Виттон… Конец апреля, а на улице было холодно и ветрено. К ветреной погоде она привыкла, — в Сан-Франциско ветер всегда приносил свежесть с океана, но российские холода — совсем другое… Зимой она приезжала в родную страну только на чемпионат России, оставалась у родителей на Новый год, а сразу после уезжала готовиться к соревнованиям в Штаты. Теперь же… Рината, вздохнув, заправила выбившиеся из косы прядки за ухо и откинула её с плеча на спину. Последний в её жизни чемпионат завершился в марте, и ей предстоит объявить об этом.

Рината снова двинулась по дорожке к родительскому дому. Она могла бы собрать пресс-конференцию сразу по окончании триумфального для неё чемпионата мира, так как уже тогда знала, что это последнее выступление на подобном уровне. Но не сделала этого. Не сделала и теперь жалела, потому что оттягивай — не оттягивай, а написать заявление в Федерации все равно придется…

Поднявшись по ступенькам, она позвонила в дверь. Обернулась, рассматривая придомовую территорию. Добротная беседка, несколько елей на краю участка, молодая яблоня, стряхнувшая на зиму листья. Ещё немного потеплеет, и отец выставит перед домом садовые качели. Ей нравилось это место. Уютно, далеко от суеты, какой-никакой, но свежий воздух. Отец купил этот дом специально для семьи. Для их семьи. Мама, конечно, отпиралась, но они с ним нашли весьма убедительные доводы в пользу переезда. Первая и самая значимая — они будут все вместе. У каждого здесь был свой угол, даже у неё.

Ухмыльнувшись краешком губ, Рина снова нажала на звонок. На этот раз она сразу услышала топот, визг вперемешку с собачим лаем. Так, стоп! Лаем? Дверь резко открылась, и её едва не сбил с ног светловолосый мальчуган.

— Рина, ты приехала! — Он едва доходил ей до талии, но сжимал так крепко, что Рината невольно выдохнула, а после засмеялась.

— Ну ты и вырос, Серега! — Она потрепала брата по блондинистой шевелюре и, склонившись, звонко чмокнула в щеку. Задрав голову, он улыбался во все свои недостающие зубы. — Так, а это кто у нас? — посмотрела она на крутящегося рядом щенка хаски. Тот вильнул хвостом и, требуя к себе внимания, опёрся на неё передними лапами. Большой дом, семья, собака… Глаза у щенка были голубые, а цвет шерсти очень необычный, дымчатый.

— Его зовут Симба, — раздался голос со стороны лестницы. — И он прожорливее обоих мужчин в этом доме. — Алла приблизилась к дочери, вытерла руки о полотенце, которое держала, и, перекинув его через плечо, ласково обняла Ринату. — Солнышко, ты какими судьбами?

— Решила вот… — Уголок её рта чуть нервно дёрнулся. — В гости приехать.

— В гости? — подозрительно прищурилась Богославская, Рина же только качнула головой. Обратившись к сыну, Алла скомандовала:

— Сергей, Симбу на задний двор, сам мыть руки и на кухню. Ужин почти готов.

— Я не хочу есть, — капризно перекривился он и в надежде посмотрел на сестру: — Рина, давай лучше поиграем! Ты же привезла мне подарок? И где Николь? Она с тобой почему не приехала? — затараторил он, со свойственной детям быстротой перескакивая с одной мысли на другую.

Щенок, недовольный игнорированием, потянул его за штанину, но Сергей Бердников упрямо смотрел на свою старшую сестру и ждал, когда та ответит.

— Поиграем после ужина. Подарок привезла. — Только он было раскрыл рот, Рината пресекла любые дальнейшие вопросы и требования: — Тоже после ужина. Николь осталась дома, потому что сама я ненадолго. Нужно кое-какие дела сделать, — на этих словах Рина поймала брошенный в её сторону взгляд матери.

Она ждет объяснений. Конечно ждет… Дочь вдруг появилась на пороге дома, хотя во вчерашнем разговоре и не подумала намекнуть на скорый визит. Как будто бы она сама была в курсе… Рина поджала губы и снова обратилась к Сергею:

— Дай мне хотя бы раздеться, мелочь ты пузатая! — Она потянула за поясок пальто и открыла шкаф. Повесила одежду на плечики, затем разулась и, взяв чемодан, покатила его к лестнице. Серега все это время внимательно наблюдал за ней, а потом хвостиком пошел следом, намереваясь проводить до комнаты. Но Алла остановила его.

— Сергей, я кому сказала? Симбе? — властный тон матери мигом заставил его вспомнить о необходимом.

Недовольно насупившись, Сережа спустился и, подозвав пса, поплёлся по коридору к двери, ведущей на задний двор. Нахмуренные брови, бурчание себе под нос…. Алла вздохнула. Характер ещё тот. Впрочем, есть в кого, что удивляться?! Она качнула головой и направилась на кухню.


— А где папа?

Рината поставила последнюю тарелку, оставшуюся от ужина, в посудомоечную машину и закрыла дверцу. Нажала на кнопку и обернулась на Аллу, вытирающую стол. Ужинали они втроем. Сережка, быстро сжевав пюре и котлету, жалобно посматривал на совершенно не торопящихся сестру и мать. Ему нужен был подарок и поиграть, а эти взрослые… Вечно такие медлительные. Когда разговоры ему вконец надоели, он всё-таки встал из-за стола. Потребовал, чтобы его позвали к чаю и ушел возиться с Симбой. Рината только хмыкнула. И чтобы не улыбнуться, сунула в рот очередную ложку пюре.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Бердников в Перми. — Алла подошла к раковине, убрала тряпку и включила чайник. — Ищет новые таланты, — улыбнулась дочери. — Но ты мне зубы то не заговаривай, рассказывай, что произошло?

— Почему сразу что-то должно произойти? — дернула узкими плечиками Рина в ответ на внимательный взгляд матери.

Та очень хорошо её знала. Рине даже иногда казалось, что слишком хорошо. Алла и раньше была проницательной, а уж теперь и подавно. Что уж тут скрывать?

Вздохнув, она достала из кармана брюк кольцо. Надела на безымянный палец. Кожей чувствовала изумление матери, и не удержалась от того, чтобы пошевелить пальчиками, позволяя крупному бриллианту поймать свет и засиять во всём своём великолепии.

— Ник сделал мне предложение, — наконец подняв взгляд, призналась Рина.

— Господи. — Алла взяла её руку и стала разглядывать кольцо. — Когда?

— На свадьбе у Алисы и Стефана, — улыбнулась Рината. Крепко сжала ладонь матери. — И я ответила «да».

— Ну наконец-то! — Алла подалась к дочери и, обняв, погладила по волосам. — Я за тебя так рада! Давно пора, — улыбнулась она довольно, лукаво блеснула взглядом, понизила голос и добавила: — Нам нужно это отметить! Пока твой отец не видит, мы можем открыть бутылку прекрасного вина из его заначки.

— Давай лучше чай с печеньем, — немного подумав, ответила Рина.

Алла снова нахмурилась, но промолчала. Если Рина сама не хочет рассказывать, хоть клещами тяни, ничего не выпытаешь. Уж что-что, а это она отлично знала. Придёт время — скажет сама, если, конечно, есть что рассказать. Повернувшись к шкафчику, где стояли чашки, она улыбнулась:

— Доставай печенье, дорогая.

Рината встала. Кухня в доме была большая и очень удобная. Такая, какой и должна быть кухня в доме крепкой дружной семьи. Чтобы и готовить было удобно, и будничные ужины устраивать. Даже гостей приглашать можно. По торжественным случаям они собирались в гостиной, но тут Рине нравилось больше. Не зря же она сама и этот светло-коричневый гарнитур выбирала, и тарелки с маленькими голубыми васильками, и плитку для облицовки стены за варочной панелью. Белую плитку с геометрическим рисунком жёлтого и бирюзового цветов. Открыв один из шкафчиков, она взяла стеклянную вазочку с песочным печеньем и поставила на стол. Села на прежнее место. Алла молча разлила кипяток по чашкам, добавила заварку.

— Чабрец? — не удержавшись, Рината втянула аромат, исходивший от горячего чая.

— И мелисса.

Присев рядом, Алла взглянула на дочь. Каждый раз она забывает, какая Рината стала взрослая. Переезд в Америку, материнство и жизненные сложности сделали её другой. Она и раньше предпочитала отмалчиваться, а теперь и вовсе… Иногда ей казалось, что Рина намеренно не посвящает её в свои планы и проблемы. Случалось, что она узнавала о чем-то от Бердникова. Порой ей даже казалось, что ему дочь доверяет намного больше. Но позже приходило понимание, — её девочка просто выросла и пытается справляться с трудностями самостоятельно. Только вот Владимир по-прежнему опекает её, и они обе как-то смирились с этим фактом.

Но сегодня Рината была молчаливой как-то по-особенному. Они пили чай в полнейшей тишине, и Алла не могла взять в толк, что не так. Вроде бы свадьба эта — прекрасное событие, Николас — замечательный человек, поступками доказавший, что Рината для него не просто талантливая спортсменка, она прежде всего — личность, мнение которой он уважает. Понимающий, внимательный, надёжный и сильный. Всё это вселяло в Аллу уверенность, что он — именно тот человек, который сможет сделать Ринату счастливой. Ринату и маленькую Николь. Вот только… Было во взгляде Рины что-то такое… Алла и сама не знала, что именно. Какая-то едва заметная, таящаяся в самой глубине печаль.

— Ты уже думала о музыке на следующий сезон? — решив разрядить обстановку, поинтересовалась Богославская.

Но Рина, вместо того, чтобы отвлечься, напротив стала, казалось, ещё печальнее. Посмотрев на мать, она покачала головой и ответила:

— Нет. Не будет никакой музыки. Мам, я приехала написать заявление о завершении карьеры. — Голос её, казалось, был абсолютно беспристрастным, сухим, безэмоциональным, полным решимости.

— Я даже не знаю, что и сказать, — шумно выдохнула Алла. — Рин, следующий сезон олимпийский…

— У меня есть четыре золотые медали, мама, — жестко хмыкнула Ринка и, обхватив чашку, поднесла к губам. Глядя на мать поверх, сделала глоток. Рано или поздно это пришлось бы озвучить. — Я приняла решение еще до чемпионата мира. Я устала. — Поставила чашку на стол, опустила взгляд, провела по ободку пальчиком и снова взглянула на Аллу. — Я хочу быть хорошей матерью Николь. А этому не бывать, пока я постоянно в разъездах. — Губ её коснулась грустная улыбка. — Я нужна ей. С каждым днём она становится взрослее. Да, она всё понимает, понимает, что мама чемпионка и должна выигрывать золотые медали. Но она скучает по мне, а я по ней. Понимаешь?

— Ну как я тебя могу не понять, девочка моя, — тихонько произнесла Алла и накрыла безвольно лежащую на поверхности стола ладошку дочери своей. Ободряюще сжала.

Рината кивнула. Конечно же мама её поймет. Кто, если не она…

— Только вот, — лицо Богославской стало серьезным. — Ты думаешь, Крылов отпустит тебя?

— Я ему не принадлежу! — Рина резко вырвала руку и поджала губы. — У нас не крепостное право, и я не его раб, чтобы он мог меня куда-то не отпустить! — глаза её мигом вспыхнули яростным пламенем, черты лица заострились. От былого умиротворения не осталось и следа. С шумом отодвинув табурет, она поднялась. — Он никто, чтобы мне указывать, мам.

— Он президент Федерации, он может что-нибудь сделать.

— Что он мне сделает? — вскинула брови и насмешливо перекривилась Рината. — За все эти годы, как он взошел на этот пост, я не получила ни копейки, причитающиеся мне как члену сборной команды. — Рина уперлась руками о стол и гневно добавила: — Я тренировалась на свои деньги, я лечилась на свои деньги. Мне приходилось кататься в шоу с незалеченной травмой, чтобы оплатить лед в Сан-Франциско. А знаешь, что он мне сказал, когда я обратилась к нему с вопросом о причитающемся мне финансировании? Что в России лед бесплатный, и я в любой момент могу вернуться в Москву. Поэтому я завтра пойду к нему и напишу это чертово заявление.

Рината выпрямилась и посмотрела на мать с такой решимостью, что у той не осталось никаких сомнений — она намерена идти до конца. И с самим дьяволом в войну вступит, если тот сделает глупость и встанет на сторону Крылова. Ох, девочка…

— И пусть попробует мне помешать. Пусть ищет себе другую несушку! И пускай та хоть десяток золотых медалей ему снесет, я — пас!

В следующее мгновение в кухню, сжимая в руках привезённый ему сестрой вертолёт, вбежал Серёжка.

— Рина, поиграй со мной!

Рината, стараясь избавиться от накопившейся в ней за минувшие годы злости, тряхнула головой. Не стоит он её нервов. Не стоит. Тем более сейчас, когда на её пальце блестит кольцо. Ещё совсем немного, и жизнь её наконец пойдет счастливо, безмятежно. Она не имеет права вываливать весь поток негатива на маму и, тем более, на младшего брата.

Рина взяла протянутую ей Серёжкой игрушку. Подмигнула и весело сказала:

— Только пообещай, что дашь мне передышку, когда я устану.

— Зачем тебе передышка? Ты же Олимпийская чемпионка, — нахмурил лоб Сергей.

— Олимпийские чемпионки тоже устают, — сказала Алла, встала из-за стола и приблизилась к ним.

Погладила по голове сына, затем коснулась плеча дочери. Её дети. Как же внешне они друг на друга не похожи, и какая же сила таится у обоих внутри. Сергей в его почти семь стремился к лидерству не только в своей группе на льду, но и на соревнованиях среди детей старшего возраста. Он хотел быть чемпионом — таким же, как его сестра, и при каждом удобном случае говорил, что он Сергей Бердников, брат четырехкратной олимпийской чемпионки Ринаты Бердниковой. Ринка была для него идеалом. Он тянулся за ней, в какой-то мере подражал. Аллу это и радовало, и пугало. Потому что она хорошо понимала — в будущем подобной ноши он может не выдержать. Может сломаться под грузом возложенных на него фамилией обязательств. Но с этим они разберутся позднее, а пока… пока её дети счастливы. А вместе с ними счастлива и она сама.


Прикрыв рот ладошкой, Рината зевнула и улеглась на постель поверх покрывала. Времени было уже достаточно, чтобы она каждой клеточкой тела успела прочувствовать всю тяжесть сегодняшнего дня. Она стянула резинку, сдерживающую косу, и запустила пальцы в волосы. Те рассыпались по плечам тяжелой копной.

Завтрашний день обещал быть не менее долгим и изнурительным, чем день прошедший. Она должна съездить в федерацию. Должна… Рината потянулась к невысокой тумбочке, где лежал телефон и, разблокировав экран, увидела несколько пропущенных от Ника. А ещё она должна позвонить Николасу и объяснить, почему уехала одна, а не вместе с ним через неделю, как было запланировано изначально. Вот это она не просто должна — обязана. А что она ему скажет? Что она снова сбежала? Да, она снова сбежала… Сбежала от человека, который любит её, любит Николь, которого любят её родители и любит Алиса. Да кто же Николаса Демаре не любит? Рината кривовато усмехнулась и, не выпуская телефон из ладошки, вытащила из-под покрывала подушку. Уткнулась в неё лицом. И она тоже его любит, конечно же. Просто… Просто ей нужно время подумать, привыкнуть. Ну приехали бы они все вместе, родители тут же бы определили место и дату свадьбы, а она не может так. Не может, когда на неё начинают давить. Она всё сделает сама. И пресс-конференцию по поводу окончания карьеры созовет, и к Крылову съездит.

Перевернувшись на спину, Рината подложила подушку под голову и снова разблокировала телефон. Зашла в инстаграм и открыла страничку Алисы. Новоиспеченная Мартье выложила свежее фото с обгоревшей моськой и грустным смайлом с подписью: «Скоро это райское местечко превратится в воспоминание». Рина не удержалась от улыбки. Судя по всему, Мальдивы пришлись её подруге по душе. На следующем фото был запечатлен Стефан. Попивая коктейль, он задумчиво смотрел куда-то вдаль. Тут никакой подписи, но Рината не сомневалась, что мысленно Алиска окрестила фото примерно так: «Мой муж получил новую порцию русских слов и обдумывает их значение». Взгляд Рины наполнился нежностью. Она была безгранично счастлива и за Алису, и за Стефана. Их любовь чувствовалась даже за тысячи километров. Они нашли путь друг к другу. Казалось бы, настолько разные, непохожие, но они стали друг для друга дополнением. Две половинки одного целого. Родные…


Закрыв приложение, Рина включила видеосвязь и выбрала из списка контактов Николь. В Москве уже поздний вечер, а в Сан-Франциско день был в самом разгаре.

Николь ответила практически сразу:

— Привет!

Её улыбка наполнила сердце Рины такой безграничной любовью, что на выдохнула, не совладав с накатившими эмоциями. Её дочь. Её малышка, с которой она не виделась менее суток, а соскучиться успела так сильно, что не передать никакими словами.

— Привет, солнышко! Как дела? Как тренировки? Ты с Тасей?

Николь смешно фыркнула и перевела камеру на сидящую рядом девушку. Невысокую, рыженькую девушку с приятной улыбкой и поистине ангельским терпением. Их няня, кухарка, да и вообще палочка-выручалочка на все случаи жизни. Таисия улыбнулась и помахала рукой. Затем Николь снова прилипла к экрану.

— Я соскучилась, — проныла она. Егоза. Запрещенный прием, и они обе это прекрасно знали. — Когда ты приедешь? — Её черные волосы были забраны в уже порядком растрепавшийся хвост, лицо обрамляли милые кудряшки.

— Скоро, зайка. Решу все дела и прилечу первым же рейсом.

— Мама, тут с тобой Ник хочет поговорить.

Николь убрала телефон от лица, и Рина увидела подъезжающего Николаса. Ну конечно, они на тренировке… где им еще быть в два часа дня.

— Ника, у бабушки с дедушкой такой отвратительный интернет…

Не зная, как поступить, Рина судорожно вцепилась в телефон. Отвечать на неминуемый вопрос Николаса: «что это было?» она не готова. Еще вчера за ужином в ресторане они строили планы на будущее, а спустя несколько часов она, не сказав ему ни слова, сбежала в Россию. Застонав, Рината быстро протараторила:

— Николь, скажи Нику, что я ему перезвоню. Тут правда плохо связь ловит.

— Мама! Ты врешь! У бабушки отлично ловит интернет! Мы с Сережей десять минут назад разговаривали.

Дочь даже не подумала ей подыграть. Умные слишком пошли… Рина поджала губы и выговорила: — Все, целую, пока-пока! Тасе, Нику, Артёму привет! До завтра!

— Мама! — донёсся до неё возмущённый возглас дочери.

Её недовольной мордашки она уже не видела, ибо выключила видео и теперь судорожно пыталась попасть на кнопку отбоя. Через секунду сделать это ей всё-таки удалось. От греха подальше она вовсе выключила телефон. Снова откинулась на подушку и уткнулась взглядом в белоснежный потолок. Алиса бы сказала, что она дура. Дура и трусиха. Да, в этот раз спорить с ней она бы не посмела.


Глава 2

Россия, Москва, апрель 2021 года


Следующим утром Алла вместе с Серёжей уехали в школу, Рина же была полна решимости отправиться в федерацию. Накануне Богославская отдала ей ключи от отцовского «Рендж Ровера», стоявшего в гараже. Отец еще в прошлый её приезд намекал на то, что с удовольствием отдал бы ей автомобиль, если она решит вернуться в Россию насовсем. Но оба понимали, что, скорее всего, этого не произойдет. Её жизнь там, в городе у Тихого океана. Там, где в утренней дымке скрываются Золотые ворота, где можно прокатиться на канатном трамвае и пройтись в лучах закатного солнца по золотистому песку Оушен бич. Её дочь родилась в Америке, имеет американское гражданство, там — её дом. А теперь и она сама…

Рината повернулась боком, рассматривая свое отражение в зеркале. Красный приталенный пиджак, белая блузка и черные зауженные брюки — классический вариант для похода к начальству. Криво ухмыльнувшись собственному отражению, она пригладила волосы, легкими завитками спускающиеся на спину и грудь. Рина могла бы приказать себе не трусить. Могла бы попытаться убедить себя в верности принятых решений, но она уже давно перестала обманывать саму себя. Наедине с собственным «я» она могла вести себя так, как ей того хотелось, не боясь, что кого-то это не устроит. Она выросла, выстояла, выдержала. Так что же, у неё, такой сильной и независимой не найдётся смелости без раздумий шагнуть в кабинет Крылова? Черт возьми, нет!..

И всё-таки ей было страшно… И не только из-за Крылова. Она страшилась неизвестности, что неминуемо грозила ей после завершения карьеры. То, что происходило с Алисой после Олимпиады в Корее, ожидало и её. Неминуемо… И хотя она не испытывала того чувства неудовлетворенности, что её подруга: все же она выиграла четыре золотых олимпийских медали, пусть две из них в командных соревнованиях, — менее важными и престижными они от этого не стали. У неё за плечами пять побед на чемпионатах мира и столько же — Европы. Разве может спортсмен быть неудовлетворенным, имея в списке достижений такую победную серию? Её карьера была достаточно долгой и удачной. Но возвращение на лед после родов далось тяжело. Тяжелее, чем что-либо до. И никто, кроме самых близких людей не знал, что пришлось ей преодолеть, чтобы снова встать на коньки, чтобы просто почувствовать твёрдую гладь льда. Снова. Её судьба — возвращаться, преодолевая всевозможные сложности. Потому что лёд — её страсть. Фигурное катание — её жизнь… Все они, спортсмены, немного повернутые. Ринка покачала головой и вышла из комнаты. Но теперь пришла пора ставить точку. Спустившись вниз, она зашла в кухню. Налила себе стакан воды, залпом осушила и, шумно выдохнув, отправилась за верхней одеждой.

Уже пятнадцать минут спустя автомобиль нёс её в направлении Москвы. Погода была мерзкая. Пошел дождь. К моменту, когда она въехала в город, дождь превратился в ливень. Правда закончился он уже спустя пару минут, но казалось, что за минуты эти вылил все, что накопилось за неделю. На подъезде к набережной, неподалёку от которой и находилась федерация, она снова занервничала. Занервничала и едва не проехала на красный свет. Резко затормозила перед самой зеброй. Метнувшиеся от внедорожника прямо в огромную лужу пешеходы осыпали её сопровождающейся гневными взглядами бранью, но ей было не до них. Она почти доехала. Почти… Но у самого подъезда к зданию федерации, неожиданно даже для самой себя, свернула в переулок и поехала в обратную сторону. В конце концов, написать заявление она может и завтра… И даже послезавтра.


Рината знала, что барак, в котором они с Артёмом когда-то жили, вернее пытались не загнуться от вони и постоянных сквозняков, давно снесли. Дом расселили, и ей даже выделили однокомнатную квартиру в Новой Москве. Вполне приличную, небольшую, но тёплую и пригодную для жилья. Так она и стояла закрытая, ожидая лучших времён. Подъезжая к новенькой многоэтажке, находящейся на месте барака, Рината ощутила какую-то совершенно странную ностальгию. Нет, не по снесенному дому, конечно.

Она остановила «Рендж Ровер» на стоянке возле одного из подъездов многоэтажки и выбралась на свежий, ровный асфальт. Осмотрелась. М-да… Место и не узнать. Когда-то за домом был пустырь, на котором местная ребятня гоняла мяч, теперь же там стоял еще один корпус новенькой многоэтажки. Рина оперлась о капот машины и, вжав шею в поднятый воротник пальто, поежилась. Артём говорил ей, что тут всё застроили — в России он бывал гораздо чаще неё. Что же, давно пора. И тем не менее ей было немного грустно. Будто жизнь её тоже вот так же разобрали и отстроили заново. Красиво, но без души. Все же той, прошлой жизни она была обязана многим. Та жизнь, сложная, наполненная горечью, закалила её, отчасти превратив в того человека, кем она является сейчас. Рината Бердникова. Уголок рта искривился в усмешке. Стараясь согреться, Рина обхватила плечи руками. Когда-то она уезжала из России потерянной девочкой, способной лишь создать видимость сильного человека. Теперь же… Оказывается, и теперь ничего не изменилось. Как была трусихой, так ею и осталась. Только сейчас она может себе в этом признаться. Разве не это показатель силы? Умение признаться в слабости…


США, Сан-Франциско, март 2014 года

Ей не хотелось сидеть, не хотелось лежать, да и вставать ей тоже не хотелось. Так и балансировала на грани истерики, полусидя полулежа, оперевшись на подушки просторного дивана в гостиной. Поджав ноги и обхватив острые коленки руками. Ей хотелось исчезнуть. Раствориться, превратиться в ничто. «Ничто» не может чувствовать, «ничто» не может подыхать от боли, «ничто» никогда не будет лить слезы. Да, она бы хотела быть ничем. Но у неё на роду написано быть Ринатой Бердниковой, олимпийской чемпионкой, дочерью своих родителей. Той, что идет к цели, что улыбается холодной, надменной улыбкой в лицо всем ненавистникам. Похоже, её судьба — быть в одиночестве. Ей хотелось как можно скорее уехать из Москвы, чтобы мама не смогла почувствовать, что вся её холодность и безразличие — напускное. Чем дальше уходила в воспоминаниях Олимпиада, тем больше трещин давала возведенная ею стена.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


Рината слизнула подступившую к губе солёную капельку и, шмыгнув носом, смахнула со щёк слёзы. Вот это точно теперь ни к чему. Поздно. Ей не нужно было ждать окончания соревнований, чтобы рассказать Игорю о ребенке, не нужно было говорить ему все то, что она сказала. Не нужно было жалить ядовитыми словами. И ему тоже было не нужно… Много чего не нужно, да только что уж теперь. Рука её непроизвольно легла на живот. Пальцы стиснули тонкую белую майку. Слезы снова покатились по лицу. Что уж теперь…

Раздавшийся дверной звонок Рината поначалу даже не восприняла. Только когда он повторился, разнесся птичьим чириканьем по просторной квартире, снятой для неё Бердниковым, поняла, что звонят именно к ней. Вставать ей не хотелось. Но звонок раздался в третий раз, и она усилием заставила себя подняться. Должно быть, это домовладелица принесла недостающий утюг. Точно. Она ведь звонила час или два назад, говорила, что зайдёт. Выглядела Рината не очень. Волосы, собранные в некогда высокий хвост, были взъерошены и то тут, то там выбивались привычными петухами. Сняв резинку, она на ходу заново собрала их и открыла дверь. Но на пороге оказалась вовсе не домовладелица — приятная леди весьма почтенного возраста. Перед взором её предстал высокий, облачённый в накинутое поверх тонкого бежевого свитера пальто цвета графита мужчина — её новый тренер — Николас Демаре. В руках у него шуршали пакеты с лейблом знаменитого американского ресторана. Штуки три, не меньше. Взгляд его пронзительных серых глаз медленно сполз с её лица вниз, к длинным голым ногам. Ринате вдруг захотелось провалиться сквозь землю, потому что на ней была лишь пижама — майка на тоненьких бретельках и короткие шорты в белый цветочек, едва прикрывающие ягодицы. Что уж говорить про лифчик! Она вообще представляла собой не очень приятное зрелище: заплаканные опухшие глаза, бледное лицо, спутанные волосы.

— Привет, — поздоровался он и едва заметно улыбнулся.

— Добрый… — Рина нахмурилась, пытаясь понять, какое сейчас время суток.

С тех пор, как Бердников уехал, она потеряла счёт времени. А случилось это… Да Бог его знает, когда это случилось. Точнее, когда она выгнала его, заявив, что он нужен её матери и позаботиться сейчас в первую очередь важно о ней. Два дня точно прошло с тех пор. А Рине казалось, что она вообще не вставала со своего дивана. Так и не определившись, Рината предпочла промолчать и молча отступила в сторону, пропуская мужчину.

— Держи. — Николас всучил ей пакеты и принялся снимать верхнюю одежду.

Прислонившись к стене, Рината внимательно следила за каждым его движением. По приезду в Сан-Франциско они с отцом ездили на каток и встречались с ним, чтобы обсудить нюансы совместной работы. Только вот в пункты заключенного договора никак не входило посещение тренером своей спортсменки. И это отступление вдруг вызвало у Рины злость. Крепче сжав в пальцах бумажные ручки, она нервно выдохнула.

— Зачем Вы пришли? — Вопрос прозвучал довольно холодно.

Повесив пальто на вешалку, Николас обернулся и посмотрел на Ринату. Она все еще испытывала раздражение, но его взгляд подействовал на неё поразительно умиротворяюще. Его темные, немного вьющиеся волосы и яркие серые глаза придавали ему какую-то загадочность. Словно бы он перенёсся сюда со страниц книг про чёрных магов, знахарок и вечную борьбу добра со злом. Рина даже тряхнула головой, снимая оцепенение, и снова, хмурясь, посмотрела на Николаса:

— Бердников попросил. Да? Присмотреть за своей несчастной дочерью?

— А она несчастна? — улыбнулся Ник краешками губ, захлопывая до сих пор открытую входную дверь.

— Она в порядке.

Рината развернулась и пошла по коридору в гостиную, объединенную с кухонной зоной. Поставила пакеты на обеденный стол и вдруг поняла, что еда как нельзя кстати. Живот свело голодным спазмом, едва ноздрей её коснулся аромат жареного мяса.

— Я не знал, что ты любишь, поэтому взял стейк и овощи. — В кухне показался Ник.

— Прекрасный выбор, — проворчала Рина, лишь мельком мазнув по нему взглядом. — Тарелки, приборы, все тут, — указала она на шкафчики. — Я сейчас вернусь.

Она поспешно удалилась. Зашла в свою спальню и принялась перебирать те немногие вещи, что успела разложить по полкам шкафа, пока Бердников был с ней и заставлял её хоть как-то шевелиться. Вытащила джинсы и яркую розовую футболку, быстро переоделась и вернулась на кухню. Николас уже разложил еду по тарелкам и, поймав на себе её взгляд, улыбнулся. На этот раз более открыто.

— Рината, я не хочу, чтобы ты принимала мой визит за обязанность исполнить чью-то просьбу. — Он кивком указал ей на стул, и когда она беспрекословно подчинилась, положил возле её тарелки столовые приборы. — Владимир действительно попросил меня первое время тебе помогать. Но это совершенно нормально. Ты одна в чужой стране.

— Я не одна.

Рина взяла вилку и ковырнула краешек стейка. С Ником Демаре она чувствовала себя малолетним ребенком, и сама не понимала, почему так. Вскинула голову и, чуть прищурившись, всмотрелась в его лицо. В свои тридцать пять он был состоявшимся мужчиной, имеющим за плечами долгий жизненный путь, состоящий как из побед, так и из поражений. И как спортсмен, и как тренер, успеха он добился колоссального. Он был красив и обаятелен и, вне сомнений, отлично знал о том, как действует на женщин. Знал, но не пользовался этим. Конечно, Рина не могла говорить наверняка, но ей отчего-то так казалось. Забрав рукава свитера до локтей, он уселся напротив.

— Конечно же, ты не одна. У тебя есть Артём, и это хорошо. Но теперь у тебя есть и я. И пока ты тренируешься в моей группе, привыкай к тому, что иногда я буду заходить к тебе. Просто чтобы убедиться, что с тобой всё в порядке.

— Нет.

— Нет? — хмыкнул Николас.

— Нет, — качнула головой Рината и улыбнулась. За последние несколько дней — впервые без слез в глазах.


Россия, Москва, апрель 2021 года

Её «нет» он воспринял по-своему и уже на следующий день вновь появился на пороге квартиры с ужином.

Николас научил её многому. Наверное, именно благодаря ему она поняла, что слабость — это тоже сила. Признаться себе в том, что ты чего-то не можешь для того, чтобы не рваться в запертую на десять замков дверь, понапрасну растрачивая силы и время. От каждого замка есть ключ. И он учил её подбирать эти ключи, чтобы после, с пониманием «почему именно ты не можешь», открывать замок за замком до тех пор, пока желаемое не будет достигнуто. Она была благодарна Нику за каждый полученный от него урок, каждый день, проведённый вместе с ним как на катке, так и вне его. Пусть не всегда она считала его логику, его решения и советы правильными, — итог один — она никому не уступила. Потому что однажды он заставил её признать все свои слабости и научил не бояться их.

Смеркалось. Небо нависло низкими тучами, кажется, снова собирался дождь. Рината нырнула в салон внедорожника и хотела было тронуться с места, но в её сумочке зазвонил телефон. Она откинулась в сиденье. Ник. Чтобы понять это, ей даже не нужно было смотреть на дисплей. Достала из внутреннего кармана смартфон и мельком глянула на фотографию будущего мужа. Она давно признала все свои слабости, так почему же бежит от него? Почему в жизни и спорте это работает по-разному? Или это только у неё все вкривь-вкось? Покачав головой, Рина нажала кнопку «ответить».

— Прости меня, — тут же выпалила она, едва только услышала его мягкий, бархатный, наполненный мужской силой голос. — Прости, пожалуйста…

Глава 3

Россия, Москва, апрель 2021 года


Просторный кабинет. Стол из массива дуба. Удобное кожаное кресло, табличка с указанием ФИО и должности на двери. Все это было о нем. Игорь Юрьевич Крылов — президент федерации фигурного катания на коньках России. Неплохо звучит? Как по нему, так идеально.

Он поправил воротник кипенно-белой рубашки, улыбнулся — холодно и цинично. Медленно прошелся от одной стороны кабинета до другой, к окну. Слегка отодвинул жалюзи и посмотрел вниз. Снова лил дождь. Люди, прячась под серыми и черными зонтами, спешили на свою работу. Он приезжал гораздо раньше начала рабочего дня. А вечерами задерживался допоздна. Работа нравилась ему, однако дело было не только в этом. Дома его ничто не держало. За эти годы он привык всего себя отдавать работе, иначе… Иначе загнулся бы еще тогда, в четырнадцатом. Если бы он не нашел опору, нечто, связывающее его с реальностью, где бы был сейчас?

Игорь уселся в кресло и, вздохнув, откинулся на спинку. Все в его жизни как-то… И не сказать, что плохо. Он успешен. Самый молодой президент Федерации за всю историю — разве это не показатель? Ему доверили руководство фигурным катанием, и он прикладывал все силы, чтобы эту веру в себя определенного круга людей только укрепить. Кто-то спасается от одиночества в алкоголе, кто-то наркотиками и гулянками. А он выбрал самый скучный путь — окунулся с головой в дела. Чтобы, приходя домой, не иметь сил даже зайти на кухню, не то что открыть кухонный шкафчик и достать спрятанную от посторонних глаз синюю кружку с желтыми ромашками. Вот он — его личный наркотик. Он представлял тонкие длинные пальцы, обхватывающие эту кружку, алые губы на ободке и синие глаза… В её глазах были искорки, яркие, дерзкие искорки, предназначавшиеся ему одному. Не кому-то другому, не многочисленным поклонником её таланта, не завистникам, не другим мужчинам и даже не её семье — только ему… Да, порой он сходил с ума.

Игорь потер пальцами лоб, спустился к глазам и, шумно выдохнув, убрал руку. Решил заняться неотложными делами. Хватит уже. Это какое-то весеннее обострение, мать его! А все потому, что она приехала в Россию. Он всегда знал, когда она спускается с трапа самолёта, когда появляется тут. Три дня назад. Два дня подряд она приезжала в школу Богославской, и он мог бы найти тысячу причин наведаться с визитом, но каждый раз останавливал себя. А смысл? Рината Бердникова всего лишь фигуристка сборной, а он — президент федерации. И между ними могут быть лишь сугубо рабочие отношения.

Раздавшаяся трель телефона вывела Игоря из размышлений.

— Да, — нажал он на кнопку громкой связи.

Из динамика послышался тоненький голос его секретарши:

— Игорь Юрьевич, к Вам Рината Бердникова.

Удивленно вскинув брови, Игорь улыбнулся и произнес:

— Пусть войдет.

А затем нажал на кнопку, выключая внутреннюю связь. Как говорится, вспомнишь… Губы его сложились в едкую ухмылку. Взгляд мигом похолодел. Внутри все скрутилось, застыло, но сердце помимо воли забилось чаще. Игорь взял в руки ручку и постучал ею о стол. Интересно, что ей нужно от него? В последний раз она была тут пару лет назад, когда хотела получить финансирование. И он бы, конечно же, мог ей его дать. Мог бы. Но не захотел. А теперь…

Она вошла в кабинет уверенным шагом. На ней была красная блузка из какой-то дорогущей струящейся ткани с длинными рукавами-воланами и черные брюки, вторящие изгибам её ягодиц и длинных стройных ног. Её волосы — роскошные, идеально гладкие, струились по спине и плечам, словно самый прекрасный шёлк. Красная помада на губах. Темная подводка, очерчивающая ярко-синие глаза, угольно-черные ресницы и бледная, цвета слоновой кости кожа. Без единого изъяна, гордая, неприступная, знающая себе цену женщина.

Без тени сомнения она приблизилась к столу и остановилась, глядя ему прямо в глаза. Идеальная до зубного скрежета. Идеальная и не его. Она никогда ему не принадлежала. И от этого его ненависть к ней была еще сильнее.

— Здравствуй, Рината. — Его сдержанная, холодная улыбка должна была подействовать на неё, вывести из равновесия. Да хотя бы заставить её взгляд измениться, чёрт подери! Но она оставалась всё такой же сдержанной. Как стояла перед ним, решительно глядя в глаза, так и продолжала стоять. Сука! Уголок рта Игоря дернулся, черты лица стали грубее. Он еще крепче сжал ручку.

— Здравствуй, Игорь, — губы её растянулись в совершенно неискренней, выражающей пренебрежение улыбке. Она отодвинула стоявшее с другой стороны от его стола кресло и присела. — Я пришла сообщить тебе, что завершаю спортивную карьеру.

Она сказала это настолько буднично, что Игорь не сразу осознал смысл слов. А когда до него дошло, что она говорит, он слегка наклонился, приблизил лицо к её лицу и переспросил:

— Я не ослышался? Завершаешь карьеру?

— Не ослышался, — грубо ответила Рината. Затем полезла в сумочку и достала сложенный вдвое лист бумаги. Небрежно бросила ему на стол и снова посмотрела в глаза. — Чемпионат мира был моим последним стартом на соревнованиях.

— Ты правда думаешь, что я отпущу тебя за год до Олимпиады? — вдруг усмехнулся Крылов.

— Я о чем-то не знаю? — тихо проговорила Рина, кривя губы. — С каких это пор спортсмены превратились в рабов? — Вскинула голову.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


Её волосы водопадом струились по плечам и груди, спускались на колени. Черный и красный. Цвет их танго. Черный и красный. Цвет их отношений. И только лед её глаз выбивался из созданного ею образа.

— Ты лидер женской сборной, Рината. Ты выиграла последний чемпионат мира, ты главная претендентка на золото Пекина… И ты считаешь, что я имею право отпустить тебя? Ты сама-то подумай хорошенько.

— Я все равно не выйду на лед. — Рина откинулась в кресле и положила ногу на ногу. Её черные сапоги на высоком каблуке доходили ей практически до колен. Стильная и красивая. А ещё такая холодная и далёкая.

— Выйдешь.

— И как ты меня заставишь? — Она, не переставая надменно улыбаться, пожала плечами. — У нас в Америке прекрасные доктора. Если будет необходимо, они найдут с десяток поводов для того, чтобы запретить мне принимать участие в соревнованиях.

— Это угроза?

— Предупреждение. — Уродливая маска улыбки сползла с её лица, а взгляд вспыхнул рвущейся наружу яростью. — Подпиши заявление. — Рината подтолкнула лист.

Но убрать руку она не успела, — взгляд Игоря коршуном впился в её кисть, в её… пальцы. Проследив за ним, Рина попыталась одернуть руку, однако Крылов оказался быстрее.

— Пусти! — процедила она, когда он сжал её запястье.

— Какое красивое колечко. — Он повертел её руку, разглядывая крупный бриллиант, а затем посмотрел в глаза. — Не это ли стало причиной завершения твоей карьеры?

— Тебя это не касается. Пусти. — Рината пыталась высвободить ладошку, но безрезультатно — пальцы Игоря, казалось, срослись с её кожей. Он причинял ей боль, но её это не волновало. Она привыкла к физической боли. Гораздо тяжелее было смотреть ему в глаза и подбирать нужные слова.

— Раз уж тебе так интересно… Я выхожу замуж за Николаса. Я приехала в Россию только для того, чтобы написать заявление и созвать пресс-конференцию, где объявлю об окончании карьеры. И коль уж ты президент федерации, я не хочу, чтобы ты строил козни и пытался мне помешать. Я приняла решение. И я его не изменю.

— Вот даже как? — Игорь наконец отпустил её и вальяжно развалился в кресле. Смерил насмешливым взглядом. — Ты должна мне желание. И ты его исполнишь.

— М-м-м, — протянула Рината, качая головой. — Не надоело, Крылов? — ухмыльнулась и добавила: — Все еще не вырос из детских штанишек? В сказку про золотую рыбку веришь?

Встав, она направилась к дверям. Игорь так же сидел, уперев руки в поверхность стола, и словно свёрнутый псих смотрел за тем, как её волосы колышутся в такт твёрдым шагам.

— Стоять! — громко приказал он. Тоже поднялся и пошёл к Рине, застывшей у двери.

Обернувшись, она терпеливо ждала, пока он подойдёт к ней.

— Когда ты умоляла меня разрешить твоей подружке выступать за США, ты согласилась на мои условия. Одно желание. Любое. Ты исполнишь его.

— Ты хочешь, чтобы я продолжила кататься? — Рината внимательно смотрела ему в глаза. И будто бы сохраняла абсолютное спокойствие. — Это твое желание?

Внезапно во взгляде её мелькнула злость, и Игорь ощутил расползающееся внутри удовлетворение. Нет, она не спокойна.

— Я подумаю, — ответил он и открыл дверь. — Ты свободна, Рината. На днях я приму решение по поводу тебя и твоего заявления. Обязательно дам тебе об этом знать.

— Ты все равно ничего не изменишь, — как-то устало вздохнула она и вышла. Сняла с вешалки в приемной свое пальто и, попрощавшись с секретаршей, направилась к выходу.

— Кофе, Даша, — сухо процедил Игорь и резко захлопнул дверь.


Снова усевшись за стол, он положил руки перед собой и растопырил пальцы. Когда-то эти ладони могли в любой момент коснуться её тела, и чем-то противоестественным это не было. Сейчас же в тех местах, где их руки соприкасались, кожа будто горела, обугливалась, словно у него какая-то особая болезнь, будто бы ему ни в коем случае нельзя прикасаться к Ринате Бердниковой. Отравила ядом, душу сожгла дотла, станцевала на пепелище, ковырнула палочкой, — проверила, жив ли еще. Жив.

Игорь усмехнулся. Жив. Назло ей жив. Перевернул руки ладонями вверх и принялся внимательно рассматривать их. Ни ожогов, ни царапин, а горят так, будто кожу живьем сдирают. Она под кожу забралась, сука. С силой сжав зубы, он зажмурился и мотнул головой, пытаясь выгнать образ Ринаты из мыслей. Но она по-прежнему стояла перед ним. Стояла, вся такая холеная, одетая с иголочки, четырехкратная, мать её, олимпийская чемпионка! Как была стервой, так ею и осталась. И хоть детдомовская девчонка, хоть дочка президента — сути не меняет. Она стала еще красивее… Ему казалось, что в двадцать она была самой прекрасной девушкой на земле, но нет. Она взрослела, и красота её взрослела вместе с ней. С каждым годом черты лица теряли юношескую припухлость, скулы, губы, подбородок становились выражены все отчетливее. Сейчас ей двадцать семь. И он по-прежнему не может оторвать от неё глаз. Не может не вдыхать аромат её цветочных духов, не может не смотреть в прорезь блузки, едва приоткрывающую полоску бледной кожи на груди. Он помнит каждую её родинку, каждый изгиб тела. Сегодня она была прекрасней, чем когда-либо до. И именно сегодня она была как никогда далека. Это кольцо… Он бы мог подарить ей такое же. Нет, лучше, в сто раз лучше! По всей видимости, у этого Демаре нет никакого вкуса. Разве на её тоненьком хрупком пальчике этот огромный бриллиант смотрится?! Он подарил бы ей тоненькое, с десятком вкрапленных в белое золото небольших камушков. Чтобы они не мешались ей, чтобы она не чувствовала тяжести, чтобы кольцо не цеплялось за одежду. Сделал бы его на заказ. Самое красивое кольцо, такое же неотразимое, как она сама, такое же хрустально-точеное, как она сама. Да почему он думает об этом, чёрт возьми?! Пусть хоть вся брюликами обвешается, или этот Демаре её обвешает — разве ему не насрать?! Пусть делает, что хочет, пусть выходит замуж, пусть рожает десяток детей, только после Олимпиады. Пошла она к чертям! И она, и вся её семейка! Откатает в Пекине и может идти на все четыре стороны, вот его желание!

Не сдержав порыва, Игорь резко смахнул со стола приготовленные ему на подпись Дашей документы. Листы разлетелись по полу, и в этот самый момент с чашкой кофе в руках вошла его секретарша. Низенькая, чуть полноватая рыжеволосая девушка, доставшаяся ему по наследству от Бердникова.

Застыв в дверях, она в ужасе смотрела на него сквозь очки и не решалась сделать даже шага. Игорь едва не усмехнулся. В таком отвратительном настроении она его ещё не видела, хотя ей частенько доводилось слышать доносящиеся из кабинета крики в то время, когда он чихвостил подчиненных за невыполнение поставленных задач.

— Кофе поставь на стол, Дарья, — как можно более спокойно, попросил Игорь, и она словно спринтер по сигналу выстрела метнулась к столу. Поставила чашку и принялась собирать документы. — Я сам уберу, — глядя на то, как она ползает перед ним, проговорил он. — Даша, я сам. — Игорь поднял её, сжав за плечо. — Спасибо, — развернул и чуть подтолкнул к двери. — Спасибо за кофе.

— Не за что, — пискнула Даша и скрылась за дверью.

Но не успела её закрыть, как в кабинет вихрем влетела «сестра» президента федерации.

— Спасибо, Даша, — улыбнулась секретарше Оля и, прикрыв дверь, посмотрела на Игоря. Через секунду взгляд её переместился вниз, потом снова к его лицу.

— Мне стоит переживать?

— Ты о чем? — Присев, Игорь начал собирать бумаги.

Оля подошла ближе. Опустилась рядом и накрыла ладонью его руку с зажатой в ней тонкой папкой-скоросшивателем.

— Я столкнулась в дверях с Бердниковой, — пояснила она, не сводя с него взгляда.

— Вы обменялись любезностями? — хмыкнул Игорь, поднимаясь и утягивая за собой Максакову.

Недавно Оля остригла свои длинные русые волосы. Теперь они едва доходили ей до плеч. Ему больше нравилось, когда она была с длинными, но кто же поинтересуется его мнением. Уж точно не она и не в вопросе красоты.

— Ну, — хмыкнула Оля. — Скажем так, она очень старалась придать своему взгляду способность убивать. Но, как видишь, у меня иммунитет.

Крылов сложил собранные документы обратно на стол и уселся на свое место. Оля плюхнулась по другую сторону, туда, где недавно сидела Рината.

— Так мне стоит переживать? — повторила она свой вопрос, приподняв брови.

— Я тебя не понимаю, Оль, — слегка нахмурился Игорь.

— Ну… Рината Бердникова собственной персоной явилась к тебе… — Она опять встала и лениво, будто сытая кошка, обошла стол. Положила руки на плечи Игоря. Чуть склонилась, так, что волосы её касались его кожи. — Признавайся, — понизила голос до шепота, дотрагиваясь губами до его щеки. — Вы снова решили встать в пару?

— Максакова, у тебя больное воображение! — вдруг воскликнул Игорь, не в силах сдержать смех. — Тебе говорили об этом?

— Ты, — довольно отозвалась Оля. Ладошки её прошлись вниз по его скрытым тканью дорогого пиджака плечам. — Несколько раз. За последнюю неделю. — Она снова поцеловала его в щеку и вернулась на свое место. Оперлась локтями о стол и произнесла: — По крайней мере, ты улыбаешься. Расскажешь, чего она хотела?

— Она собирается завершить карьеру.

— О, как! — Оля удивилась. — Меньше, чем за год до Олимпиады… Что говорит?

— Что приняла решение, — недовольно поджал губы Игорь. — И что выходит замуж за Демаре, — добавил он, немного подумав. В конце концов, к чему скрывать? Эта язва все равно выведает у него или сама узнает, а потом весь мозг выклюет.

— Угу. — Она сложила руки на груди и внимательно посмотрела ему в глаза. — А ты что?

— Ничего, Оля. Я — ничего! Мне плевать, что она выходит замуж за своего тренера. Правда, плевать! Но она лидер сборной. Я не могу её отпустить.

— Она не невольница, — как бы между прочим отметила Максакова.

Её серые глаза будто сканировали его, выискивая в нем самые потаенные чувства и желания. Она всегда так делала, когда чувствовала, что с ним что-то не то, что-то тревожит и тяготит. Белобрысая ведьма, чтоб её!..

— Как ты удержишь её?

— Я найду способ.

В ответ на выразительный взгляд «сестрёнки», он только покачал головой.

— Хорошо, — вздохнула Оля и тут вдруг хищно улыбнулась. — Слушай, а если все же ты не найдешь способ вернуть её в спорт… Ну, вдруг нет? У Демаре не останется спортсменов высокого класса. Решетникова закончила. У него была только Рината…

— На что ты намекаешь?

— Мы с Матвеем могли бы перейти тренироваться к нему в группу.

— Ты хочешь за год до Олимпиады сменить тренера? Чем тебя Хабаров не устраивает?

— Он не Демаре, — просто ответила Оля. — И даже не Миронов с Богославской. Николас Демаре отличный тренер, Игорь, а у нас, сам знаешь, проблемы с элементами. Я хочу в Пекин.

— Поедешь ты в свой Пекин.

— Конечно поеду! — с готовностью подтвердила Максакова. — Только честно, Игорь. Без твоей помощи и без помощи папочки. Я начала карьеру буквально с нуля, когда Ваня получил травму, и я осталась без партнера. Я нашла Матвея на катке в торговом центре. Ты понимаешь, что эта Олимпиада — наш последний шанс доказать в первую очередь себе, что мы чего-то стоим. Я олимпийская чемпионка. Но в команде. Он — чемпион мира. Но с Титовой. После той истории он несколько лет не тренировался. А я…

— А ты мне это рассказываешь уже … В которой раз, Оль? — усмехнулся Крылов, прерывая её. — Ты сейчас для какой цели мне все это опять говоришь? Хочешь у меня слезу вышибить?

Оля сжала губы. Её взгляд был полон решимости и упрямства. За годы, что они породнились, он хорошо изучил её. У неё была куча недостатков, но эта слепая вера в собственные силы… Он верил ей. Поверил, когда она сказала, что встает в пару с Матвеем Князевым, которого встретила на катке перед Новым годом. Поверил, когда они начали тренировки, поверил и после, когда она сказала, что они попадут на Олимпийские игры.

— Просто так, — улыбнулась Оля и поднялась. — У Бердниковой твоей был разрыв связок голеностопа. Это такая травма… В любой момент может повториться. Одно неудачное приземление и… Она по любому может не доехать до Пекина, и возможно, тебе стоит отпустить её. — Они смотрели друг другу в глаза, будто два борца перед захватом. Игорь было открыл рот, чтобы высказать ей все, что думает по этому поводу, но Оля не дала ему такой возможности и продолжила: — Но, конечно же, ты этого не сделаешь, потому что это личное. Ты вцепился в неё мертвой хваткой и… и что? — Она всплеснула руками. — И ничего, Игорь.

— Я не понял твоего наезда, — пытаясь не поддаваться на провокацию, недовольно выговорил он.

— Это не наезд, сухая констатация фактов, Крылов, — произнесла Оля так, что ему захотелось поморщиться и, махнув на прощанье рукой, ушла.

Игорь посмотрел на уже остывший кофе в белой глянцевой чашке и едва удержался, чтобы не смахнуть со стола и её.


Она снова проехала на красный свет. На этот раз ей повезло — на переходе никого не было. Рината понимала, что ей следует остановиться. Руки дрожали, а из груди рвался крик. Яростный. Хотелось рвать голос до хрипоты, кричать, кричать, кричать, пока не кончатся силы. Но она продолжала мчаться вперёд, не сбавляя скорости.

Сколько усилий ей потребовалось приложить, чтобы не показать ему, как её потряхивает? Чтобы он увидел, что ей все равно, что она больше ничего к нему не испытывает. Сколько усилий, чтобы в глаза ему сказать, что выходит замуж. Еще и эта Максакова… Надо было встретить её именно сегодня! С силой стиснув руль, Рината затормозила на очередном светофоре. Надо же, смогла остановиться, не проскочить. Ей нужна Алиса. К черту Мальдивы! К черту солнце, океан и райское наслаждение! Только ей Рината могла рассказать все, что у неё на душе, только перед ней отбросить маски, оголить чувства. Бутылка красного вина, тарелка сырной нарезки и откровенный разговор. Когда-то у них это было не редкостью. Она и раньше ценила эти моменты, а теперь — и подавно. Как же ей не хватает её! Но теперь ей приходилось учиться жить вдали от Алисы. И если в быту, после того, как Решетникова съехала из их квартиры в Сан-Франциско, Рината худо-бедно, но справлялась, в моральном плане было гораздо тяжелее… Играть роль неприступной олимпийской чемпионки — порой это становится невыносимо и всегда — эмоционально затратно. А для всех она именно такая.

Загорелся зеленый, и Рината свернула в сторону дома. Завтра Алиса прилетает, и она наконец-то сможет умыкнуть её у Стефана. Обязательно умыкнёт. Хотя бы на пару часов…


Едва войдя в дом, Рината почувствовала неладное. На вешалке в прихожей висело мужское пальто, а в обувнице стояли черные лакированные ботинки. Отец, по словам матери, должен был прилететь только через два дня, да и не похожи были вещи на его. С опаской поглядывая в сторону гостиной, она разделась, сняла обувь и вдруг услышала громкий лай Симбы, а за ним хохот Серёги. Щенок выбежал встречать нового жильца дома, брат вывалился за ним. Рината успела улыбнуться обоим, но тут в дверях появился ещё один человек.

Не сводя с неё взгляда, Николас остановился в нескольких шагах. Руки его были спрятаны в карманы классических джинсов синего цвета, а серый свитер делал пронзительный взгляд еще ярче и глубже. Ему всегда шел серый цвет. И этот свитер подарила ему именно она…

Глубоко вздохнув, Рината выдавила какую-то полурадостную-полувиноватую улыбку и прошептала одними губами:

— Привет.

— Привет, — ответил Ник и улыбнулся.

Глава 4

Россия, Москва, апрель 2021 года


— Хочешь понаблюдать за тренировкой? — Алла кивнула в сторону катка.

Рина, не раздумывая, подошла и, положив ладошки на край борта, повернулась к ней.

— О чем вы вчера разговаривали с Ником до того, как я приехала?

— Да ни о чем таком. А что?

— Ничего.

— Ринат… Что между вами происходит? Ты внезапно появляешься на пороге, заявляешь, что выходишь замуж за Николаса, а через несколько дней все так же внезапно у нас дома появляется он и говорит, что приехал к тебе…

— Я не сказала ему, что решила съездить в Россию одна, — нехотя призналась Ринка, виновато скривив лицо.

— То-то я смотрю, он взмыленный примчался, — усмехнулась Алла.

В следующее мгновение из-под трибун вышел сам Ник, облаченный в тренировочный костюм и уже обутый в коньки. Рината, встретившись с ним взглядом, улыбнулась. Этот человек любую ситуацию мог повернуть на пользу дела. Вот и сейчас, он собирался провести мастер класс для средней и старшей группы школы. Ребята уже высыпали на лед и с нетерпением ждали, когда же именитый тренер поделится с ними частичкой своего опыта.

Вчера они поговорили. Точнее, говорить пришлось ей, а Николас внимательно слушал. А когда она останавливалась, смотрел так, что она ощущала себя самой последней идиоткой на Земле. Она объяснила ему, почему так резко сорвалась из Америки. Насколько была способна, конечно. Сказала честно, что ей необходимо время подумать.

— Сколько времени тебе нужно? — только и спросил он, а Рина едва не заревела.

Она смотрела на него и не могла понять, за что ей достался такой мужчина? Он ведь все понимает. Конечно же, он понимает, и от этого ей только хуже, потому что и она понимает, как больно ему делает своими «хочу-не хочу» и «мне надо подумать»…

— Неделя. Я вернусь через неделю, Ник, — ответила она. — Доделаю все дела в России и вернусь. К тебе и Николь.

— Обещаешь? — уголки его губ приподнялись.

— Обещаю.

Рината прильнула к нему, положила голову на его плечо и вздохнула. Внутри зрело противное чувство, что однажды она сделает ему очень больно. И как бы она ни гнала эти мысли и чувства, но…

Перед тем, как выйти на лёд, он подошел и провел ладонью по её спине будто бы невзначай, будто бы это движение совершенно естественное. Но оно не укрылось ни от Аллы, ни от…

— Доброе утро!

Рината мигом напряглась, взгляд её наполнился холодом. Крылов, чтоб его! Она повернула голову туда, откуда донеслось это приветствие. Улыбаясь самой ядовитой из своих улыбок, к ним приближался президент федерации. Чёрный костюм и чёрная рубашка…

Взгляд его мельком скользнул по Богославской, оценивающе прошёлся по Рине, по Нику и остановился на его руке, по-прежнему лежащей на её талии.

— Доброе утро, Игорь, — сухо поздоровалась Алла.

— Игорь, рад тебя видеть. — Нику все же пришлось отпустить Ринату. Он протянул ладонь для рукопожатия.

Крылов подошёл к ним. Неспешно, не спуская взгляда с Ринаты. Будто бы кроме них двоих тут вообще никого не было. Будто бы время остановилось и вновь… вновь не пошло.

— Николас, какими судьбами? — Игорю все же пришлось обратить внимание на Демаре. Он усилием перевел взгляд с Рины на него и пожал ему руку.

— Выдалась пара свободных дней. Решил совместить приятное с полезным.

При слове «приятное» Игорь не удержался от саркастического смешка. Весь его вид выражал холодное презрение по меньшей мере к одной из присутствующих. Рината вскинула голову, яростнее сжимая пальцами борт. От Игоря это не укрылось. Он посмотрел на её руки, и его будто передернуло. Кольцо. Ну конечно же, кольцо.

Ринате хотелось отрезать себе кисть: тогда бы он наверняка перестал смотреть. Так смотреть. Он будто плавил её пальцы, причиняя ей жгучую боль. Как раскаленный метал под кожу. Невыносимо.

— Игорь, что тебе нужно? — стараясь разрядить обстановку, снова подала голос Алла.

Но Крылов будто бы не слышал её. И не видел. Будто бы её вообще не существовало. И Демаре тоже. Он медленно поднимал взгляд от сжимающих деревянный борт тонких пальцев вверх, по полоскам российского триколора, тянущихся по рукавам олимпийки. К длинной изящной шее. В её ушах были маленькие сережки. Три синих камушка. И почему он не заметил этого в прошлый раз? Ах, да, тогда волосы были распущены, теперь же копну чернильных прядок стягивала резинка. Игорь почти физически ощутил желание коснуться её волос, запустить пальцы в шелковый водопад, вдохнуть их аромат. Говорят, любовь живет три года. А сколько ненависть?

Они наконец встретились взглядами. В хрустале её глаз он видел тревогу. Страх. И… что-то еще… Она как могла пыталась показать, какой сильной стала.

Но нет, Рината.

Даже спустя все эти годы он видел в ней девчонку из барака, видел девчонку, которой подал руку, чтобы унять её волнение перед первым выходом на лед. Девчонку, которая жестоко использовала его и вышвырнула из своей жизни, как отработанный материал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


Нет, Рината. Нет.

Она не будет счастлива. Он не позволит ей смеяться, он не позволит ей любить. Они вместе утонут в океане ненависти. Захлебнутся собственной яростью. Вместе. Как раньше.

— Игорь… — Богославская не оставляла попыток привлечь его. И на сей раз ей, кажется, это удалось.

Игорь посмотрел на неё, потом на Николаса, всё ещё стоящего рядом. А потом снова на Рину и, широко улыбнувшись, объявил:

— Я придумал желание. Надеюсь, ты не забыла мой адрес? Жду тебя вечером… — Улыбка его переросла в пренебрежительную усмешку, — у себя. Расскажу подробнее.

Рината молчала. Просто сверлила его самым ненавидящим взглядом, на который только была способна. А ненависти в ней было хоть отбавляй. Как она умеет пережевывать и взращивать в себе это чувство — он знал.

— Простите, мне пора.

— Зачем ты приходил? — едва сдерживая злость, ещё раз спросила Алла.

— Мне нужен повод, чтобы прийти и посмотреть, как работает одна из лучших моих школ? — бросил Игорь, лишь вскользь посмотрев на неё. — Я жду тебя вечером, Рината, — повторил он и ушел.

Николас плохо знал русский язык и вряд ли мог понять смысл сказанных Игорем слов, но по виду Ринаты и Аллы ему стало ясно, что разговор был далек от приятных.

— Что случилось? — нахмурившись, поинтересовался он.

— Ничего. — Рината выдавила улыбку.

— Ничего? — подозрительно сощурился Николас.

Под его взглядом Рина терялась. Было в его глазах что-то, что не давало ей врать. Она открыла было рот, чтобы сказать… что конкретно, и сама не знала, но её опередила Алла.

— У нас небольшие проблемы с документами. Вовремя не предоставили финансовый отчет, вот Игорь и злится, — мягко улыбнулась она. — Не беспокойся, Ник, Владимир вернется и все будет в порядке.

— Хорошо. — Он сделал вид, что поверил. Затем коснулся плеча Ринаты в попытке успокоить и вышел на лед, где его уже с нетерпением ждали юные фигуристы.

— Рин… — начала было Алла, когда он отдалился от них на приличное расстояние, но Рината бросила на мать предупреждающий взгляд.

— Всё в порядке, — отрезала она и быстрым шагом направилась под трибуны.

Внутри все клокотало от едва сдерживаемой ярости. Сволочь! Специально! Все специально! При Нике, во всеуслышание! Пролетев мимо двери в мужскую раздевалку, Рина было дернула следующую за ней, женскую, но её рванули в сторону. Она оказалась прижатой к стене.

— Только попробуй сегодня не приехать, дорогая, — касаясь её уха, прошипел Игорь. Сжал плечи и припечатал к стене с такой силой, что она едва могла пошевелиться.

— А что ты сделаешь?! — От напускного ледяного спокойствия не осталось и следа. Её глаза горели неукротимостью, яростью, в хрустальной синеве так и плясали язычки ядовитого пламени. Да, такой она нравилась ему гораздо больше. Живая. Неотразимая. Сражающаяся с ним до последний капли крови. Нет, он не отдаст её этому американскому хлыщу.

— Считаешь, не придумаю?

— О, фантазия у тебя богатая! — выплюнула Рината, безрезультатно пытаясь вырваться. — Пусти меня, скотина!

Она напоминала ему дикую кошку, пантеру. Попавшая в клетку, она бросалась на железные прутья, металась, шипела, огрызалась. И это доставляло ему садистское удовольствие. Видеть, что ей не все равно. Знать, что он может растревожить её, всего несколькими словами вывести из притворного равновесия и лишить спокойствия. Что она все еще способна хоть на какие-то эмоции по отношению к нему. Когда-то он любил её. Любил с такой же силой, с какой теперь наслаждался пониманием того, что она в его власти. Вся. Без остатка. И эти всполохи пламени в её глазах, и её ярость, и её кривые усмешки. Она вся его. И он разрушит её жизнь. Размеренно, медленно. Заберётся в её душу, сердце её чёрное сожжёт так же, как когда-то она сожгла его.


«Нет, Рината, не будет тебе покоя…» Губ Игоря коснулась едва заметная циничная усмешка. Не сводя с Рины наполненного презрением взгляда, он отпустил её. Она отшатнулась и, тяжело дыша, зло выговорила:

— Не смей приближаться к Нику. Не ввязывай его в ту грязь, в которой мы погрязли.

— А это мне решать. — Его жесткая ухмылка отразилась в её глазах пренебрежением.

— Кто ты такой, чтобы считать себя вершителем судеб, а, Крылов?

Резинка едва сдерживала её волосы, выбившаяся прядка касалась шеи. Теперь вся она уже не выглядела безупречной, но от этого была лишь ещё прекрасней. Настоящая. Да, именно настоящая, такая же настоящая, как и прежде.

Пожав плечами, Игорь снова приблизился к Рине. Обхватил её за талию, прижал к себе, склонился к ней. Она судорожно выдохнула и отвернулась, тем самым необдуманно открывая ему доступ к шее. Её запах… Игорь провел кончиком носа снизу вверх, по тонкой синей венке. Вдохнул. Она все еще пахла персиком и цветами. Все еще будоражила его, будила в нем желание. Все еще сама желала его. Накрыв её ключицы ладонью, он почувствовал биение сердца. Тук-тук-тук… Живая. Да, его лицемерная принцесса подземелья жива, как же иначе? Но пока бьётся её сердце, любить он ей не позволит. Она его. Вся, до самых кончиков её прекрасных волос, её прекрасных длинных пальцев.

— Беру пример с твоего папочки. — Игорь чуть отодвинулся и опустил руку.

Рината осталась стоять на месте, но теперь смотрела ему в глаза.

— Ты же так ненавидел его за то, что он делал. А теперь… сам поступаешь так же. — Лицо её исказилось гримасой презрения. — Вот что власть с людьми делает, да? Не можешь устоять?

— Тебя это не касается, Рината. Я жду тебя сегодня в гости. Иначе… Мы снова поговорим при твоем Демаре, только теперь на английском, чтобы он понял, что ему ты не принадлежишь.

— Еще раз повторяю — не смей приплетать Николаса!

— И что же это ты так охраняешь его спокойствие? — вновь усмехнулся Игорь.

— Потому что я люблю его, — не отводя глаз, спокойно произнесла Рината. — Потому что люблю, Крылов, — повторила она без тени сомнения. А после, наконец, нашла в себе силы дернуть за ручку двери и войти в раздевалку.


«Потому что я люблю его»… Игорь сверлил взглядом уже закрытую дверь. Так ему и надо. Сам виноват, этого следовало ожидать. Чем ближе он к Ринате Бердниковой, тем быстрее она отравляет его. Отчего-то он уверил себя во мнении, что она больше не сможет сделать ему больно, не сможет коснуться сердца, которое сама же когда-то безжалостно сожгла. Да только ей даже касаться его не пришлось. Всего лишь взгляд и пара слов. Пара слов, чтобы сорвать с петель дверь, за которой он так долго прятал свои чувства и эмоции. Прятал, потому что жить с ними не мог. Потому что избавиться от них не мог. Потому что не мог перестать любить эту гадину.

Скрипнув зубами, он раздул ноздри от злости и прошипел закрытой двери:

— Ничего, разлюбишь.

Мгновение спустя он уже шёл в сторону выхода. Прочь. Прочь. Дальше. Как можно дальше!..


Привалившись к двери, Рина прижала ладошки к щекам. Она сказала это. Просто сказала, глядя ему в глаза. И… и ничего. Земля не разверзлась, реки не вышли из берегов, ни землетрясений, ни цунами. Ни-че-го. Оказывается, это так просто. Сказать. Тому, без кого она когда-то медленно подыхала в прекрасном городе у океана. Без кого таяла, растворялась в волнах, чей голос слышала в шуме прибоя. Сколько же дней она смотрела в другие серые глаза, но видела его, а теперь оказалось так просто сказать…. Сказать человеку, которого когда-то так сильно любила, что она любит другого, оказалось делом одного мгновения.

Рина дошла до скамьи и тяжело опустилась на неё. Стянула резинку с волос, тряхнула головой. Достала телефон из кармана олимпийки и, разблокировав экран, почувствовала прилив щемящей нежности. На заставке стояла их с Николь фотография. Дочь улыбалась, держа в руках плюшевого медведя. Довольная и счастливая, прижималась к её груди и взгляд… Ох уж этот хитрый взгляд и лисья улыбка. Рината коснулась значка приложения для видеозвонков и набрала Нике. В Сан-Франциско раннее утро, а у них день уже катится к вечеру.

Прошло два гудка, и появилась картинка. Её девочка еще лежала в постели.

— Это кто тут у нас еще не встал? — ласково пожурила Николь Рина.

Николь сладко зевнула и, одной рукой держа телефон, другой потерла сонные глазки.

— Мама, еще даже Тася не пришла меня будить, а ты уже звонишь.

— Прости, зайка. Я просто соскучилась по тебе.

— Сильно? — на личике Ники заиграла та самая, широкая хитрющая улыбка.

— Сильно. Очень сильно, милая.

— Я все равно сильнее, — снова зевнула Николь. — Мама, когда ты приедешь? Ник тоже уехал, все уехали. Только Тася осталась. И Артём.

— Артём? — удивленно приподняла бровь Рината. Она, конечно, догадывалась, что между Тасей и её другом происходит что-то такое… Но…

— Артём ночевал сегодня у нас, — подтвердила Николь, без задней мысли сдавая того с потрохами. — И вчера тоже. Тася говорит, что он нас охраняет. Потому что мы две девочки, нас нужно оберегать.

— Охраняет, значит, — не смогла подавить смешок Ринка и едва удержалась от вопроса, в чьей комнате спит их «охранник».

— Мааам…

— Что, зайка?

— Ты не сказала, когда приедешь.

— Малыш, я пока не могу тебе сказать.

Николь тяжко, очень тяжко вздохнув, задала следующий вопрос:

— А когда Ник?

— Он через несколько дней.

— А когда вы поженитесь, мы будем жить все вместе? — вдруг спросила она.

У Рины в груди все сжалось. Конечно же её малышке хотелось, чтобы они жили все вместе. Завели собаку, переехали за город. Она и сама хотела. Хотела и страшилась этого.

— Да, — кивнула Рина. Прислонившись к стене, она чуть запрокинула голову. Николь все еще лежала в постели. Сонная, по-детски сладкая и беззащитная. Растрёпанные чёрные волосы лезли в глаза, носик-пуговка, розовые пухлые губки и маленькие тёмные бровки.

Она не была уверена во многих вещах. Она часто ошибалась, совершала спонтанные поступки, о которых потом дико сожалела. Но одно она знала абсолютно точно — ради своей дочери она пойдет на все. Если понадобится, заключит сделку с самим дьяволом, лишь бы Ника была счастлива, и никто никогда её не обидел. Она её плоть и кровь. Она маленький ангел, спасший её. Её ангел, ради которого она все преодолела.

— Мам, — снова позвала её Николь. — Скажи, а когда вы с Ником будете жениться, ты мне купишь диадему, как у Алисы на свадьбе. И платье. Я хочу платье, как у неё.

— У тебя будет самая красивая диадема и самое прекрасное платье, обещаю тебе, малыш.

— Мам…

— М-м?

— Я тебя люблю. И очень скучаю.

— И я тебя, родная. — Рина едва удержалась, чтобы не заплакать. Нет, даже от счастья она плакать не будет. Когда-то слово дала и обязана его сдержать. — Скучаю и очень-очень люблю.

— А я тебя сильнее…

Глава 5

Россия, Москва, апрель 2021 года

Говоря начистоту, Игорь все же надеялся, что Рината проявит благоразумие и не станет лишний раз выводить его из себя. Но когда Бердникова оправдывала его надежды? Если откинуть спорт и их путь к золотым медалям Сочи — никогда… Сколько раз он ждал от неё слов, поступков, да хотя бы чертова взгляда, брошенного в его сторону?! Но слова всегда были не те, и поступки тоже не те. А взгляды… Хрен поймешь, что значили эти взгляды! Что творилось в её голове…

Но то было семь лет назад, в таком дремучем прошлом, где себя он ненавидел сильнее, чем её. И ненависть жрала его похлеще того, что сделала эта гадина. Похлеще её слов, брошенных с отравляющим презрением там, в Олимпийской деревне, когда всё было уже кончено. Он ненавидел себя за слабость, за то, что она его сломала, за то, что ночами ему хотелось выть от боли и за то, что он не мог отделаться от желания задать один единственный вопрос: за что? Неважно кому, себе, ей, Господу Богу. Что он совершил в своей жизни настолько дерьмового, что заслужил в «награду» такой вот подарочек? Мрачная принцесса подземелья… Дрянь она, а не принцесса.

Игорь подошел к бару и плеснул себе виски. Осушил залпом, покрутил пустой стакан и усмехнулся.

Нет, кого он обманывает? Рината не придет, и ему это прекрасно известно. Кажется, она его слова всерьез не восприняла. Что же… Поставив стакан на столешницу кухонного гарнитура, он вышел в коридор. Ей будет только хуже.

Из-за входной двери послышался какой-то шум, а спустя мгновение тишину квартиры нарушила трель звонка. Угасшая было надежда вновь вскинула голову, но стоило ему открыть дверь, как на место ей хлынули гнев и раздражение. На пороге, обнимая бутылку шампанского, стояла вовсе не Рината. Совсем не Рината.

— Привет. — Девушка улыбнулась и сделала шаг в квартиру, но Игорь остановил её. Упёр ладонь ей в живот и попросту не дал пройти дальше. — Ты меня не пустишь?

— Зачем ты приехала? — осведомился он таким тоном, будто бы перед ним и не человек вовсе был, а так… пустое место.

— Я подумала, что тебе скучно. — Она тряхнула головой. Короткие, едва доходящие до плеч светлые волосы лишь слегка шевельнулись и улеглись обратно в до тошноты аккуратную укладку.

— Я же сказал тебе не приезжать сегодня.

— Но я приехала. Выгонишь? Или все же пустишь, и мы выпьем шампанского? — Покачала она бутылкой белого игристого.

Окинув гостью холодным взглядом, Игорь-таки убрал руку, давая ей разрешение войти в его дом. Захлопнул дверь и пошел обратно в кухню. Через минуту вошла и та, что не вызывала в нём ничего помимо чувства пренебрежения вот уже долгое время. Но сегодня чувство это было, пожалуй, особенно сильным. Привалившись к подоконнику, Игорь сложил руки на груди и стал внимательно наблюдать за её действиями. Она поставила бутылку на стол, вымыла руки, вытерла их кухонным полотенцем. Он ненавидел, когда она мыла руки здесь, а не в ванной, и каждый раз говорил ей об этом. Но она упрямо пропускала его слова мимо ушей, и тем самым злила ещё сильнее.

Она вся вызывала в нём раздражение, а порой даже неприязнь. Странные чувства к девушке, с которой он спит. Но ни нежности, ни, тем более, любви, он не испытывал. И не только к ней — ни к одной из тех женщин, что пытались привлечь его за эти прошедшие семь лет. Он и выбрал-то, наверное, именно эту, потому что с ней можно было не церемониться. По крайней мере, с ней совесть его точно мучить не станет. Что же до любви и нежности, ему иногда казалось, что эти чувства Бердникова прибрала к рукам и, заперев его в темнице, унесла с собой. Темница из его собственных чувств… Вместе с ней из его жизни ушла вся радость, но он понял это не сразу, позднее. Наверное, осознание пришло к нему в тот момент, когда на исполкоме его избрали президентом федерации фигурного катания. Ему улыбались, его поздравляли, им гордились, а он… Он чувствовал лишь сухое удовлетворение от хорошо проделанной работы и единственное желание — чтобы его оставили в покое.

Он достиг цели, поставленной им самому себе, едва спала первая дымка боли и разочарования. Кажется, это было летом четырнадцатого. А может быть, уже наступила осень…. В тот день он проснулся раньше обычного, открыл глаза, уперся взглядом в потолок, в который смотрел каждое утро, каждый день и каждую ночь. И внезапно на него нахлынуло сильное, стремительное понимание того, что он не позволит этой суке закопать себя. Да, это было в августе. День, когда Рината Бердникова родила ребенка от своего тренера. Ребенка, который мог быть и его, если бы она дала ему шанс появиться на свет. В тот день ему не было больно. В тот день он понял, что пришла пора выбираться из этого чертового подземелья, из темницы, огороженной частоколом его собственных несбывшихся надежд, разрушенных мечтаний. И вроде бы выбрался. Да только как и прежде по ночам ему продолжали мерещиться её шаги на лестнице и противный, сжимающий легкие аромат персика.

— Выпьем? — Вопросительно приподняла брови его гостья.

— А у нас какой-то праздник?

— Ну как же. — Она хмыкнула. — Бердникова заканчивает карьеру. Наконец-то свалит в Штаты. Оставит нас в покое. — Губы её скривились в презрительной усмешке.

Глаза Игоря потемнели. Ярость опалила легкие. Выдохнув, он оторвался от подоконника и в два шага вплотную подошел к стоящей возле стола девушке. Посмотрел на неё. Она была красива, но отвратительна. Зачем он только пустил её в свою постель? Зачем позволяет приходить в его дом?! Вся она насквозь фальшивая, и поступки её пропитаны фальшью, равно как чувства и слова. Надо бы её выгнать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


Игорь медленно перевел взгляд в сторону коридора, уперся в закрытую входную дверь. Она все равно не придет. И смысл отказывать себе в удовольствии?

— Потом выпьем, — отрезал он и впился в капризно изогнутые губы похожим на укус поцелуем.

Она ответила тут же. Дерзко и открыто. Нагло, не смущаясь ни его тона, коим он разговаривал с ней всего секунду назад, ни рук, с бескомпромиссной решительностью шарящих по телу. А он, целуя, с каждым новым выдохом, вырывающимся из её груди, понимал, что аромат персика так и не выветрился ни из его сознания, ни из сердца.


Пришедшее от Алисы сообщение «мы дома», было как нельзя вовремя. Рината выходила из школы и не знала, куда ей податься. К Крылову она ехать уж точно не собиралась. Плевать ей на его угрозы. Что он может сделать? И пусть забудет о своем желании. Повзрослеть давно пора и перестать играть в игры. Изменить он всё равно ничего не сможет — отобрать у Алисы золотую медаль Олимпиады в Корее ему, слава Богу, не под силу. А в остальном… Усевшись в машину, Рина написала подруге, что будет через двадцать минут. Завела мотор, и внедорожник, рассекая лужи, медленно покатил к выезду со стоянки. Ничего он ей не сделает. Не посмеет.

Пару часов назад Николас улетел в Пекин. Вообще-то, в Россию он изначально и не собирался, но, по его же словам, не смог не сделать вынужденную остановку в Москве после её нелепого бегства. Они договорились встретиться в Сан-Франциско через неделю и определиться с датой свадьбы.

После сегодняшнего инцидента с Крыловым и разговора с Николь, Рината лишь ещё больше уверилась в правильности собственных решений. В этот раз она не ошибется. Её дочери нужен отец, а ей самой — надёжный мужчина, способный сделать её счастливой. В Николасе Демаре она была уверена. Уверена, как никогда.


Стоило двери квартиры открыться, Рината не удержалась от улыбки.

— Прости, если помешала вам.

Её собственная квартира, в которой в данный момент проживали Алиса, Стефан и Морковка, вышедшая встречать гостью вместе с хозяйкой, была наполнена счастьем. Оно буквально окутало её теплом и уютом, царящим в этом доме.

— Не помешала. — Алиса втянула Ринату в коридор, захлопнула дверь и только потом крепко обняла. — Я рада, что ты приехала. Кстати… а зачем ты приехала в Россию? — Она чуть отстранилась, заглянула Рине в глаза. И сразу поняла — что-то не так. — Ясно, — отпустила её и, кивнув на платяной шкаф, произнесла: — Раздевайся и идем на кухню, расскажешь все.

Не дожидаясь ответа, Алиса пошла вперёд по коридору к широкой кухонной двери.

— О чем? — бросила Рина ей вслед. — И вообще, где Стефан? Ты его оставила на Мальдивах? — Рината попыталась пошутить, но новоиспеченную Мартье эта шутка не проняла.

— Стефан ушел в магазин. Так что минут двадцать на то, чтобы ты рассказала мне, какого чёрта тут делаешь, Колючка, у нас есть! — Алиса повернулась к ней в пол-оборота, смерила пристальным взглядом и зашла в кухню. — Я тебя жду! — крикнула она уже оттуда.

Вздохнув, Рината сняла пальто и стянула сапоги. Маленькая бенгалка все это время сидела на ящике для обуви и внимательно наблюдала за ней.

— Ну что, красавица? — Рината погладила кошечку по короткой шелковистой шёрстке. — Пойдем?

В ответ Морковка громко замурлыкала. Словно бы внутри моторчик включился. Ринка не удержалась, ещё раз провела ладонью по спинке и, нехотя убрав руку, пошла вслед за Алисой.


— Лис, вот не понимаю я, сколько нужно выпить, чтобы назвать кошку Морковью! — хмыкнула Рина, усаживаясь на мягкий кожаный диванчик у окна. Подобрала под себя одну ногу и откинулась на спинку.

Достав из шкафчика бутылку вина, Алиса поставила её на стол.

— Знаешь, в тот момент, когда Самойлов, черт его за ногу, притащил мне кошку… — Она метнула гневный взгляд на Ринату, — мне не очень-то хотелось раздумывать над именем для неё.

— Мы долго думали, как тебя, м-м-м… развеселить. — Рината даже не пыталась спрятать ухмылку. Морковка важно прошлась по полу, потерлась о ноги хозяйки, а после запрыгнула на диванчик и уселась рядом с Риной. Та снова погладила её мягкую шёрстку и качнула головой. Да, принести Алисе кошку было именно её идеей. И стоило ей озвучить эту идею Максу, тот мигом взялся за выполнение со всей серьезностью, свойственной мужчинам. Хоть в то время её не было рядом, Рина понимала — с Алисой творится что-то совсем неладное. Она перестала брать трубки, не заходила на свою страничку в соцсети и вообще отгородилась от всего мира. Рината не сомневалась — виной тому разлад со Стефаном. Что конкретно у них произошло, на тот момент она не имела ни малейшего представления, но это было и не важно. За минувшие годы Алиса стала слишком дорога ей. Её подруга, крёстная её дочери, больше, чем родная сестра. Не могла она позволить ей чахнуть, закрывшись в квартире, не могла и всё тут.

— Развеселили, — покривила губы Алиса и, достав штопор из ящика, протянула Ринате. — Открывай вино.

— Если у меня будет кошка, я назову её Редиской, — забирая штопор, заявила Рина. — И всем буду говорить, что назвала её в честь тебя.

— Ха-ха, — перекривляла подругу Алиса. — Ты не отвлекайся, — взглядом указала она на бутылку, купленную ею в дюти фри в аэропорту. ...



Все права на текст принадлежат автору: Ольга Борискова, Татьяна Минаева.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Плен одиночестваОльга Борискова
Татьяна Минаева