***********************************************************************************************

Скрытые истины

https://ficbook.net/readfic/9091166

***********************************************************************************************

 

Направленность: Фемслэш

Автор: Jae

Переводчик: Mockingjay92 (https://ficbook.net/authors/545352)

 

Беты (редакторы): AnnaVaska

 

Фэндом: Ориджиналы

Пэйринг и персонажи: Лука/Нора, Эми, Нетти, Рика, Фин, Тесс и др.

Рейтинг: NC-17

 

Размер: 315 страниц

Кол-во частей: 62

Статус: завершён

Метки: Слоуберн, Дикий Запад, Романтика, Драма, Исторические эпохи

 

Описание:

Лука Гамильтон прожила в роли мужа и отца последние семнадцать лет. Никто, кроме её жены Норы не знает, что она женщина. Вместе они вырастили своих дочерей честными и трудолюбивыми. Но, даже окружённые родительской любовью и вниманием, некоторые страхи и неуверенность в себе заставляют Эми и Нетти хранить собственные секреты. Как только Лука отправляется в опасную поездку в Форт Бойс, на её ранчо появляется новенькая - Рика Алденберг, которая приехала в Орегон под видом невесты по переписке.

 

Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика

 

Примечания автора:

Вторая книга из серии «Орегон»

Ссылка на первую: https://ficbook.net/readfic/4750420

 

Кантри придаёт атмосферу Дикого Запада (может кому-нибудь понравится):

https://www.youtube.com/watch?v=PUf5Y8NP5aU

 

P.s.:Перевод - любительский. Переводчик не является победительницей конкурса “Мисс Грамотность”, поэтому если в тексте встречаются ошибки, которые режут Вам глаза, не стесняйтесь их исправлять.

 

========== Хлопчатобумажная фабрика Маколи. Бостон, Массачусетс. 5 марта 1868 года ==========

 

Комментарий к Хлопчатобумажная фабрика Маколи. Бостон, Массачусетс. 5 марта 1868 года

Всех предствительниц женского пола поздравляю с Международным Женским Днём! Желаю веры в себя, исполнения мечт, самореализации, уважения, самодостаточности. Любите себя!

– Беги! – Крикнула Рика, заставляя взлететь ворон, сидящих на ближайшем дереве. – Они закроют ворота! – Она схватила тонкую руку Джо и повела подругу по скользким от снега булыжникам.

Рассвет ещё не пробился сквозь облака, но Рика знала, что у них мало времени.

Джо ахнула. В её состоянии на холодном воздухе становилось всё труднее дышать.

– Я не могу.

Кашель сотряс её хрупкое тело, и подруга согнулась пополам.

Когда она выпрямилась, жёлтый газовый уличный фонарь осветил красные пятна на бледных щеках Джо. Она натянуто улыбнулась Рике.

– Ступай без меня. Я буду через минуту. Мне просто нужно отдышаться.

‘Что тебе нужно, так это найти новую работу,’ подумала Рика.

В душной, переполненной ворсом комнате кашляли даже самые здоровые женщины. Но, как и у Рики, у Джо не было выбора. Без мужа и семьи, которые бы о ней заботились, хлопковая фабрика была единственным средством существования.

– Нет, – сказала Рика.

Первый на сегодняшний день экипаж с грохотом передвигался по холму, и Рика повысила голос, чтобы Джо услышала её под топот копыт.

– Я не брошу тебя здесь.

Джо снова сотряс кашель не давая ответить.

У Рики сердце сжалось. Она протянула подруге носовой платок, жалея, что не может сделать большего. А что она может? Возможно, если она отдаст ей свою зарплату за эту неделю, Джо согласится обратиться к врачу.

– Пошли. – Рика взяла подругу под руку. – Если мы опоздаем…

Только вчера одна ирландка покинула кабинет мистера Маколи в слезах, прижимая рваный рукав к разбитой губе.

“Это за то, что мои станки уже пять часов простаивают без дела!” Прокричал ей вслед Уильям Маколи.

Никто не сказал ни слова. Никто не осмелился.

Одной рукой обнимая Джо, Рика поспешила вдоль ряда вязов, сгибающихся под сильным ветром.

Они с трудом перебрались через небольшой мостик. Рика резко вдохнула, когда ледяные “пальцы” ветра задрали её юбку.

– Аккуратно, – предупредила Рика. – Не поскользнись.

Наконец, мерцающие уличные фонари осветили четырех этажную фабрику. Высокий дымоход уже пускал в небо тёмно-серый дым, заслоняющий собой звёзды.

Тишину нарушил пронзительный звон.

– Бежим! – Крикнула Рика.

Девочка, не старше тринадцати лет, прошла мимо них и поспешила наверх по ступенькам, вероятно, направляясь в прядильню на первом этаже.

Прозвенел повторный звон, и они вбежали в двери хлопчатобумажной фабрики. Под подошвами изношенных сапог Рики задрожал пол. Даже стены, хоть и из кирпича, казалось, зашатались.

‘Чёрт!’ Рика впилась ногтями в ладонь.

Надсмотрщик уже тянул трос, приводя гигантское водяное колесо в движение.

Она проскользнула в ткацкую комнату в надежде привести станки в действие до того как бригадир взберётся на высокий стул и обнаружит, что её нет на своём рабочем месте.

‘Что за…?’ Она непроизвольно прищурилась из-за наполненного частичками ворса воздуха.

Ткацкие станки Джо уже работали, челноки двигались вперёд-назад. Одна из работниц подмигнула Джо.

‘Благослови их Господи. Нас прикрыли.’ Рика подбадривающе сжала руку подруги и поспешила к своему рабочему месту.

Её шаги замедлились, когда она увидела свои ткацкие станки - три неподвижных объекта в кругу бурной деятельности. Никто не привел их в действие. Улыбка Рики испарилась. Никто даже не заметил её отсутствия.

Никто, кроме Уильяма Маколи.

Он стоял рядом с ткацкими станками Рики держа в руке золотые часы и постукивая по их лицевой панели пухлым пальцем. Мясистые губы выпустили сигаретный дым ей в лицо.

– Вы опоздали мисс…

Рика изо всех сил старалась не закашлять.

– Алденберг, – добавила она, прекрасно зная, что он никогда не утруждал себя запоминанием фамилий своих сотрудников. – Мне очень жаль, мистер Маколи. Этого больше не повторится.

– Чертовски верно, не повторится. – Он захлопнул часы. – Мне не нужны ленивые бабы за моими станками.

Рики вздрогнула. Он же её не уволит?

‘Думай! Скажи хоть что-то!’ Она сложила ладони, будто в молитве.

– Клянусь, я вовремя вышла из пансионата, но… у меня были… эм… женские проблемы, и я вынуждена была забежать во флигель.

Рика затаила дыхание. Ком образовавшийся в животе подступил к горлу. Это не было ложью, лишь творческая интерпретация произошедшего. В конце-концов она опоздала из-за проблем одной женщины.

Пухлые щёки мистера Маколи раскраснелись. Сжав зубами сигару, он ткнул пальцем в грохочущие, вращающиеся ряды ткацких станков.

– Тогда почему остальные женщины вовремя приступили к работе?

‘Потому что им было всё равно. Ни одна не задержалась чтобы помочь Джо,’ осознала Рика. Она как остальные не хотела лишиться работы. Но если рассказать правду - Джо уволят. Однажды в этой душной комнате одна девушка упала в обморок. Прежде чем прогнать её на улицу, надзиратель сказал: “Мы здесь не держим больных девок.”

Рика опустила голову:

– Этого больше не повторится, мистер Маколи. Обещаю вам.

Его щёки всё ещё были красными. Старый козёл хмыкнул, но, казалось, принял её извинения.

‘Ха!’ Рика прикусила нижнюю губу, чтобы скрыть торжествующую улыбку. Было понятно, ему не хочется обсуждать детали “женских проблем”.

– Я удержу у вас часть зарплаты. – Мистер Маколи вытащил сигару изо рта и пустил дым в лицо Рики. – Уверен, вы согласны, что одна неделя без зарплаты - это справедливо.

Целая неделя? Рика кашлянула и прикусила щеку. Ей придётся залезть в свои сбережения, чтобы заплатить за комнату и питание. Как теперь ей накопить достаточную сумму, чтобы уйти с фабрики, если будет продолжаться в этом же духе? Что ещё хуже, она не сможет дать Джо деньги на лечение. Она сжала за спиной кулаки. На мгновенье ей захотелось поспорить, попытаться предложить забрать зарплату за один день. Это ей казалось более справедливым. Но Рика знала, что протест только больше разозлит мистера Маколи.

– Конечно, – опустив взгляд, пробормотала она.

Мистер Маколи стряхнул ворсинки со своего галстука.

– Предупреждаю тебя, девочка. Я попрошу надсмотрщика приглядывать за тобой. Если ты снова опоздаешь, – он вытянул руку вперёд и пепел сигареты попал на Рику, – останешься без работы.

Сунув в карман свои часы, он шагнул в водоворот грохочущих ткацких станков.

Рика прижала руку к животу. Страх забрал её секундное облегчение. В этот раз ей удалось избежать катастрофы, но как долго она сможет заботиться о Джо, сохраняя при этом своё рабочее место?

***

Через несколько часов у Рики зазвенело в ушах. Вокруг гудели водяные колёса, щёлкали кожаные ремни, а две сотни ткацких станков гремели, поднимая и отпуская уточные нити. Её взгляд метался влево - вправо следя за дорожкам шаттлов. После каждого прохода челнока гребешковая планка вбивала уточные нити в полотна ткани.

‘Чёрт! Нить порвалась!’

Рика взялась за дело.

Она нажала на рычаг. Ткацкий станок с грохотом остановился. Рика полезла в машину, отыскала два конца оборванной нити и связала их в узел. Потребовалось много времени, чтобы овладеть этим навыком, а Маколи не был столь щедр, чтобы позволить женщинам учиться в рабочее время. Рику учила Джо. При свечах в их комнате стирая пальцы в кровь.

Прогоняя воспоминания прочь, она повернула рычаг обратно. Станок снова заревел. Рика посмотрела на два других своих станка. По лицу струился пот, и она вытерла его фартуком. Влажный лиф всё прилипал к груди, как бы часто она не оттягивала его от кожи. Несмотря на холод, сквозь щели прорывающийся в помещение с улицы, в ткацкой стоял пар. Он не давал хлопковым нитям высохнуть и порваться, поэтому как бы она ни хотела, открывать окно было запрещено.

Сделав глубокий вдох, Рика тут же кашлянула, вдохнув в себя волокна, кишащие в воздухе. Пыль, стойкий запах пота и масла обжигали нос.

Остальные женщины вставляли катушки для пряжи в челноки или запускали остановленные станки. Тоже при этом кашляли, усиливая шум в ткацкой комнате.

Через несколько часов прозвенел звонок, извещающий об окончании рабочего дня.

‘Слава Богу!’ Рика взмахом руки сигнализировала мальчишке, чтобы тот собрал готовую ткань, и поспешила к Джо, которая всё ещё металась от станка к станку.

– Джо! – Позвала она.

Подруга не прекращала работать. После трёх лет работы на фабрике грохот станков сказался на слухе Джо. Рика поклялась себе бросить работу до того, как то же самое случится с ней.

– Джоанна Брюггеман!

– Ох! – Наконец Джо заметила покидающих рабочие места женщин. Когда она повернулась к Рике, на губах промелькнула усталая улыбка. – Давай убираться отсюда. Я еле держусь на ногах.

По сутулой позе было понятно, что болят у подруги не только ноги. Влажные пряди обычно белокурых волос теперь потемнели до пшеничного цвета, прилипая к её похудевшему лицу.

Когда Рика открыла тяжёлую дверь фабрики на улице снова стояла темнота. Воздух стал холодным, и она вздрогнула, когда ветер резко подул, будто ударяя по запотевшим щекам. После влажности ткацкой комнаты, сухой зимний воздух обжигал лёгкие.

Она прижала Джо к себе, надеясь защитить худощавое тельце подруги от ветра, и они направились домой.

‘Если можно это место так назвать.’ Рика замедлила шаг, чтобы идти в ногу с еле-еле плетущейся рядом Джо. Как и большинство девушек с фабрики, они снимали комнату в многолюдной части города к востоку от Тремонт-стрит.

– О чём мистер Маколи разговаривал с тобой утром? – Спросила Джо, когда они остановились, пропуская проезжающий пивной фургон. – Он ведь не уличил тебя в опоздании?

Подняв юбку, Рика перешагнула полузамёршую лужу.

– Не переживай. Он просто дал мне нагоняя, только и всего.

Она не хотела, чтобы Джо за неё волновалась.

Свечи, мерцающие в узких окнах пансионата, манили Рику, обещая покой, тепло и еду, хотя бы на какое-то время. Но когда они перешли улицу, увидели на лестнице и перилах с полдюжины кутавшихся в пальто девушек.

– Что вы все сидите на улице? – спросила Рика. – Только не говорите, что внутри снова завелись паразиты?

Кожа головы зазудела при воспоминаниях о вшах с прошлого лета, и при мысли о том, что она снова может найти крошечные следы крысиных зубов на чёрном хлебе, её желудок сжался.

– Нет, – ответила одна из женщин, вздрогнув от мороза. – Тут слишком холодно даже для паразитов. Бетси внутри со своим дружком-джентльменом. Она дала каждой из нас по пенни, чтобы мы не входили в гостиную, а сидеть взаперти в своих комнатах мы не хотим.

Рика тоже не прочь постоять на улице, подышать свежим воздухом, но она переживала, как бы Джо не замёрзла и её состояние не ухудшилось. Поэтому повела её внутрь, и они поднялись по скрипящей лестнице.

Прежде чем они добрались до своей комнаты, третьей по счёту, Рика услышала крик Мэри-Энн.

– Но я занимала очередь первой, – ответила Эрма.

‘Только не снова.’ Рике до смерти надоел этот старый спор.

Она открыла дверь и вошла.

– Перестаньте ссориться. Пусть сначала Джо умоется.

– Ничего страшного. – Джо села на кровать, которую делила с Рикой. В маленькой комнатке больше некуда было сесть. – Кажется, сегодня твоя очередь.

Фыркнув, Эрма отошла от умывальника:

– Пойду, письмо домой напишу.

Рика сложила пальто и фартук, и положила их на сундук рядом с кроватью. Не глядя на Джо или Мэри-Энн, она сняла с себя лиф и юбки. От холодного воздуха по телу побежали мурашки. Подойдя к умывальнику, она провела влажной тряпкой по бледной коже.

Натянув свою единственную чистую юбку, она сунула ноги обратно в поношенные туфли. Те больше не казались такими большими как этим утром. Когда она только начинала работать на фабрике, Джо взяла её под своё крыло и научила покупать обувь на размер больше, чтобы к вечеру распухшим ногам не было тесно.

Звон колокольчика зовущего на ужин заставил Рику вздрогнуть.

– Скорее, Джо!

Она протянула подруге влажное полотенце и достала чистую юбку и лиф для Джо.

– Ты иди. – Джо не сдвинулась с кровати. – Я не голодна.

‘Не голодна?’ Рика смотрела на свою тощую подругу. Джо сильно сбросила в весе за последние несколько недель, и не может позволить себе пропустить ужин.

– Джо, – обратилась она к подруге. – Вставай. Хоть пару ложек съешь.

– Нет. Ступай одна. – Джо чуть ли не гнала её из комнаты. – Я останусь и перечитаю письма.

Топот, несущихся вниз по лестнице женщин, заставил Рику поднять голову. Если она сейчас не поторопится, её место за столом и большая часть еды с тарелки исчезнут.

– Я постараюсь принести тебе немного хлеба с сыром. Уверена, что с тобой всё в порядке? Я могу составить тебе компанию.

– Нет, иди.

– Обещай, что сходишь к врачу. В больнице теперь работают врачи женщины.

– И что они мне скажут? Отдохнуть? Бросить работу на фабрике? – Джо покачала головой. Голос был спокоен, будто подруга давно смирилась со своей участью. – Я не могу себе позволить ни того, ни другого.

Рика сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладонь.

– Но возможно есть тоник или сироп, которые смогут помочь.

– Я не могу тратить на это деньги. Для поездки на Запад важен каждый цент. А теперь иди уже, иначе остальные съедят твой ужин.

– Но…

Джо открыла рот, чтобы прервать, но сильный кашель не дал ей этого сделать. Лицо покраснело, и она отмахнулась от подруги.

Прежде чем уйти, Рика печально взглянула на Джо.

В столовой вовсю звенели жестяные тарелки и царапали пол стулья. Девушки и женщины перекрикивали друг друга сидя за тремя длинными столами, от чего у Рики сильнее заболела голова. Протиснувшись между двумя девушками, она схватила последнюю картофелину. Первые несколько ложек бобов быстро оказались у неё в животе. Она не стала тратить время на тщательное пережёвывание пищи, не говоря уже о наслаждении вкусом еды.

За завтраком и обедом их торопил фабричный звонок, там Рика жадно поглощала еду, утоляя урчание в животе. И сейчас уже по привычке ей сложно себя сдерживать и есть медленнее. Несколько минут спустя она вытерла жир бекона, размазанный по тарелке, куском чёрного хлеба и прислушалась к разговору за столом.

– Вы слышали о бедняжке Фиби? – Спросила Мэри-Энн.

Повернув головы в её сторону, женщины отрицательно покачали головами. Воспользовавшись тем, что сидящие за столом отвернулись, Рика сунула кусок хлеба в карман.

– А что с ней? - Спросила Эрма.

– Её волосы застряли в ткацком станке, – ответила Мэри-Энн. – У неё содрало волосы с кожей от лба до затылка.

Девушка, сидящая рядом с Рикой, ахнула.

Рика коснулась своих волос. Согласно правилам фабрики, все работницы должны заплетать волосы и прятать под шарф, но без несчастных случаев не обходилось.

На прошлой неделе ткачиха из-за механизма лишилась пальца, а месяц назад неправильно установленный челнок выбил работнице глаз.

– Я собираю деньги на оплату больничных расходов, – объявила Мэри-Энн. – Поэтому если у вас найдется, хотя бы несколько пенни… – она окинула взглядом сидящих за столом женщин.

Рика сунула руку в фартук, нащупала большим пальцем монету в своём тряпочном кошельке. Пять центов, которые могли бы помочь осуществить её мечту: убраться из хлопчатобумажной фабрики и найти место, которое смогла бы назвать своим домом. Возможно, когда-нибудь открыть магазинчик по пошивке одежды или небольшой пансион. Пять центов очень помогли бы Джо. На них можно купить еду получше или сироп от кашля. Она сжала монету в кулаке, пока та не впилась ей в кожу.

– Хендрика? – Мэри-Энн стояла рядом, склонив голову на бок. Она протянула руку, в которой лежали монеты собранные с остальных женщин для Фиби.

Вздохнув, Рика вложила ей в ладонь свой никель.

***

Когда через несколько минут Рика вернулась в свою комнату, Джо сидела на кровати, опираясь спиной на подушку. Глаза подруги были закрыты, а обычно бледные щеки окрасил нездоровый румянец.

– Джо? – Прошептала Рика, но вспомнила, что Джо её не услышит. Она повысила голос и повторила: – Джоанна?

Джо открыла глаза и улыбнулась. Она всегда улыбалась, но Рика знала, что это всего лишь маска. На самом деле подруга испытывает боль.

– Как прошёл ужин?

– Хорошо.

Нет смысла рассказывать Джо о травме Фиби. Это её расстроит и вызовет новый приступ кашля. Рика сунула руку в карман передника.

– Вот. Я принесла тебе хлеба.

Аромат хлеба разбудил детские воспоминания, как она вынуждена была покидать тёплую пекарню отца и бродить по улицам Бостона, продавая хлебобулочные изделия пока на ступнях не появлялись мозоли. В то время она мечтала о лучшей жизни, в которой её любили бы просто за то какая она, а не оценивали по тому, сколько хлеба ей удалось продать за день. Она выкинула эту мысль из головы. Любовь была детской мечтой. Всё чего она хотела сейчас - иметь свой дом, пусть и очень крохотный, но чтобы никто не мог его у неё отнять.

Джо взяла ломоть хлеба, но есть не стала.

– Спасибо.

Взгляд Рики упал на ноги Джо, свисающие с края кровати, будто той не хватило сил снять сапоги. Рика села на кровать и положила на колени одну из ног подруги. Хлопчатобумажная пыль окрасила поношенную обувь в мышиный цвет, и Рика попыталась его очистить краем передника.

Джо подняла голову и простонала:

– Не стоит. Ты не заставишь эти старые калоши сиять.

Рика сдалась, расшнуровала ботинки и сняла их, чтобы Джо могла нормально лечь.

– Я могу вымыть за тебя посуду, – предложила она свою помощь.

– Попозже сама вымою, когда встану и поем, – Джо подтянулась на кровати и села повыше. – А пока я хочу немного отдохнуть и почитать свои письма.

– Почитать? – Рика окинула взглядом помятые конверты и потрепанные листы в руках Джо. – Да ты их уже наизусть знаешь. Неужели тебе не надоедает перечитывать их снова и снова.

– Надоедает? – Джо прижала к губам носовой платок. – Ни в коем разе. Ты только послушай: “Земля здесь плодородная и пышная, а в воздухе витают запахи сосны, травы и цветущей яблони. Мне кажется, здешний климат и свежий воздух придутся тебе по душе.” Разве это не восхитительно звучит? Как можно от такого устать? – Её сжимающая письмо рука опустилась на кровать, и она вздохнула. – Осталось поработать ещё неделю, прежде чем я сяду в поезд на запад.

– Тогда к чему вздохи? – Спросила Рика. Вздох прозвучал так, будто она с этим смирилась, а не с тоской. – Думала, ты с нетерпением ждёшь замужества со своим Филиппом.

– Хендрика Алденберг! Ты прекрасно знаешь, что его зовут Финеас. – На этот раз на губах Джо заиграла настоящая улыбка.

Это была шутка, которая стала для них привычной уже несколько месяцев, для поднятия настроения Джо и чтобы избавить на время Рику от заботы о больной подруге.

– Конечно, я с нетерпением жду возможности отправиться на запад и стать его женой. Я просто хочу, чтобы ты передумала и согласилась поехать туда со мной.

Это обсуждение было таким же старым, как притворство Рики о том, что она не помнит имя жениха Джо. Как поношенное пальто повторяющаяся беседа окутывала их теплотой и дружелюбием.

– Ехать на запад, чтобы выйти замуж за человека, с которым я даже не знакома? – Рика покачала головой. Перед ней промелькнул образ Уильяма. Она вздрогнула, когда снова почувствовала, как на неё смотрят его налитые кровью глаза незнакомца, пока она укладывала его на их семейное ложе. - Он может оказаться пьяницей или…

– Или… – перебила Джо и кашлянула. – Или он может оказаться мужчиной твоей мечты.

– Я никогда ни о ком не мечтала. – Рика поставила ботинки Джо рядом с кроватью. – Но я очень надеюсь, что Пол сделает тебя счастливой.

Джо обхватила себя за рёбра, но на этот раз от кашля, а не смеха.

– Финеас, – снова исправила она.

***

Рика повернулась на другой бок и натянула тонкое одеяло на уши.

Ночи в пансионате были такими же шумными, как дни на ткацкой фабрике. Джо кашлянула, и засопела рядом с ней, а на соседней кровати Эмма храпела громче, чем получалось у её родного и сводных братьев совместными усилиями.

С недовольным ворчанием Рика повернулась лицом к стене. Комки соломы под ней зашуршали.

Храп на секунду прекратился, а затем возобновился, но уже в два раза громче.

Рика хотела кричать. Как она проработает четырнадцать часов без сна? Она швырнула свой ботинок через комнату. Тот ударился о стену над головой Эрмы.

Наконец храп прекратился.

Однако треск и хлопки в ушах Рики всё не прекращались. Временами по ночам, когда всё было тихо, она слышала непрерывный стук ткацких станков. Если не быть осторожной, то однажды она станет также плохо слышать как Джо.

Наконец, далеко за полночь кашель Джо прекратился, и Рика смогла заснуть.

***

– Эй, Хендрика!

Дёргающая за плечо рука прервала сон Рики. Она распахнула заспанные глаза, и часто моргая, стала всматриваться в полутьму комнаты.

Рядом с кроватью стояла Эрма. Свет керосиновой лампы создавал ореол вокруг её головы.

– Думаю это, – Эрма поставила пыльный ботинок на грудь Рики. – Твоё. Я так полагаю, ты всю ночь занималась швырянием в меня ботинок, именно поэтому вы с Джоанной проспали. Вам лучше поторопиться, если хотите успеть на фабрику вовремя.

– Чёрт возьми! – Рика скинула с себя одеяло.

Ботинок свалился на пол, и она нагнулась его поднять. Её усталые руки и ноги протестовали, когда она натягивала на себя нижнюю юбку.

– Джо! – Она задрала юбку. – Вставай! Нам нельзя снова опаздывать!

Подруга продолжала лежать, завернувшись в одеяло. Одна рука женщины высовывалась из-под дополнительного одеяла, которым Рика заботливо её укрыла.

– Джо! – Рика толкнула её в бок.

Джо не шелохнулась.

На сундуке рядом с кроватью лежал нетронутый вчерашний хлеб. При тусклом освещении керосиновой лампы Рика заметила скомканный носовой платок, усеянный коричневатыми пятнами и серой пылью от ворса, скопившейся в лёгких подруги. Рика поспешно застегнула пуговицы лифа и наклонилась, чтобы встряхнуть Джо.

Её рука сжала прохладное плечо.

Холодок пробежал по её руке и распространился по всему телу. В животе образовался ледяной ком.

– Джо? – Прошептала она. – Джо, пожалуйста!

Ответа она не получила.

Дрожащими пальцами Рика перевернула Джо и уставилась на лицо потерявшее лихорадочный цвет.

– О, нет. Нет, нет, нет. – Рика прижала обе ладони ко рту. – Ещё одна неделя. Всего одна. И ты уедешь отсюда.

Слёзы обожгли глаза. Джо больше никогда не начнёт новую жизнь.

Она погладила одеревеневшие пальцы, которые всё ещё сжимали одно из писем Финеаса.

– Хендрика, Джо, пойдёмте, – позвала Эрма будучи на полпути к двери. – Если снова опоздаете, вас уволят.

Рика не сдвинулась с кровати. Она вынула мятый лист из холодной ладони Джо и сложила его обратно в конверт.

 

========== Железнодорожная станция. Бостон, Массачусетс. 7 марта 1868 год ==========

 

– Нет, мэм. – Мужчина за прилавком покачал головой. – Я не могу вам вернуть стоимость этого билета.

– Но вы не поняли. – Рика протянула билет. Шлейф тёмно-серого угольного дыма вырвался из паровоза, с пыхтением и свистом трогающегося с железнодорожной станции. Сажа защекотала Рике горло, и она кашлянула. – Билет ещё действителен, и мне нужны деньги.

– Возврата нет, – прокричал он, перекрикивая свист паровоза, и указал на мелкую отметку на штампе. – Видите? Вы либо используете билет и садитесь на поезд в следующую пятницу, либо он просто пропадает.

Рика опустила взгляд на зажатый в руке квадратный лист бумаги. Значит, кавалер Джо знал, что она не сможет сдать билет и забрать себе его деньги. ‘Зачем ему вообще всё это? Он не сможет отличить Джо от какой-нибудь там Евы.’ Только глупцы доверяют незнакомцам.

Она сунула билет в карман тонкого шерстяного пальто, в знак благодарности кивнула билетёру и ушла.

‘Что теперь?’ Как ей оплачивать похороны подруги? Их совместные с Джо сбережения покроют расходы, но как она после сможет оплачивать аренду за комнатушку в которой живёт? Тем более сейчас, когда её уволили с работы?

Рика стала перебегать улицу.

Лошадь испуганно заржала и свернула налево, едва не столкнувшись с повозкой.

– Ради Бога, мисс, будьте внимательнее! – Прокричал кучер.

– Извините, – пробормотала Рика и поспешила прочь. Она поплелась по улицам и переулкам.

Так что же делать? У Эрмы и Мэри-Энн просить без толку. Они уже отдали половину своего жалования Фиби - скальпированной девушке. Даже если бы у них были деньги, Рика сомневалась в их желании помочь. Они были подругами Джо, не Рики, а теперь, когда Джо мертва, они определённо предпочтут оставить деньги живым. Всем нравилась улыбающаяся Джо, и Рика знала, что её собственная щербатая улыбка не согреет ни одно сердце.

Уж точно не миссис Гиллеспи. Когда Рика добралась до пансиона, его хозяйка выставляла у парадной двери сумку с ковром и небольшую коробку.

Рика поднялась по ступенькам. Она покосилась на фиолетово-зелёную пятнистую коробку. ‘Мамина коробка скорби!’ Рика посмотрела на миссис Гиллеспи.

– Что вы делаете? Это мои вещи!

Хозяйка пансиона бросила на коробку старые туфли Рики:

– На фабрику присылают с полдюжины ирландок, мне нужно свободное место.

С дрожью в руках, Рика сжала пальцы в кулак.

– Вы не можете просто выставить меня на улицу.

– Что я не могу себе позволить, так это держать тебя тут, когда ты не в состоянии платить аренду, - сказала миссис Гиллеспи.

К горлу Рики подкралась желчь. Она сглотнула.

– Я заплачу. На самом деле у меня достаточно, чтобы заплатить за месяц.

– И что потом? – Стоя на самой высокой ступеньке со скрещенными на груди руками Миссис Гиллеспи смотрела на Рику. – Чем ты будешь платить в следующем месяце? Теперь, когда тебя уволили с фабрики?

Значит, она уже слышала. Плечи Рики поникли.

– Удачи вам, мисс Алденберг. - Хозяйка развернулась и вошла в пансион.

– Нет, нет, нет, вы не можете просто…

Двери перед нею захлопнулись.

Звук эхом отозвался в голове Рики, и тысяча панических мыслей рикошетом пронеслись в её голове, оставляя в животе ощущение пустоты. Подкосились колени. Она опустилась на холодную лестницу, садясь между сумкой с ковром и коробкой с вещами, и обхватила голову руками.

***

– Аминь.

Пастор закрыл Библию, кивнул Рике и могильщикам, которые ждали поблизости, и ушёл.

Рика стояла одна, глядя на открытую могилу.

‘Ох, Джо. Почему жизнь порой так несправедлива?’

Когда один из могильщиков прочистил горло у неё за спиной, она мысленно дала себе пинка. Нет смысла жаловаться на то, чего невозможно изменить. Она простилась с Джо и покинула кладбище.

Рика бродила по улицам Бостона в поисках работы и недорогого жилья, но не находила ни того, ни другого.

Перед глазами замелькали разноцветные лотки и рыночные тележки.

Рика прижала свои пожитки к груди и протиснулась мимо двух мужчин торговавших рыбой. От запахов хлеба и копчёного мяса у неё заурчало в животе. Она со вчерашнего дня ничего не ела, и рынок с его запахами и видом еды тут же вскружил ей голову. В поисках еды, которую могла себе позволить, она обошла портного снимающего мерки с женщины.

– Хрустящий хлеб! – Раздался громкий голос с другой стороны улицы, в попытке перекричать других торговцев. – Бостонские булочки! Яблочный хлеб только из духовки!

Этот голос! Она знала кому он принадлежит.

По телу пробежала дрожь. Она скрылась за стойкой заваленной овощами, и переключила своё внимание на мужчину.

Белый фартук прикрывал бочкообразную грудь, а руки, лежащие на тележке, были такими же большими, как она помнила. Забившееся быстрее сердце Рики вскоре вернулось в обычный ритм. Это не может быть он. Её отцу скоро пятьдесят, а мужчина, торгующий хлебом и выпечкой, казался моложе её самой.

– Николас, – прошептала Рика.

Это может быть только он. Когда она покидала отчий дом шесть лет назад, он был совсем мальчишкой, которому не было и двенадцати лет. Теперь младший брат стал совсем взрослым. Она вытянула шею и пробежалась взглядом по толпе, дабы убедится, что рядом с Ником нет отца.

Она с облегчением выдохнула. Брат здесь один.

Рика встала и направилась к нему.

Ник приветливо улыбнулся. Огонёк в его карих глазах, напомнил ей о матери.

– Хочешь буханку яблочного хлеба? Для тебя всего за два пенни.

– Нет, спасибо, я…

– Может тогда хлеба с семенами?

– Мне не нужен хлеб. Я…

Его улыбка тут же превратилась в злобную гримасу отца.

– Тогда проходи мимо. Я не занимаюсь благотворительностью.

Он пнул её, словно бродячую собаку.

Рика закричала от острой боли в голени. Она вцепилась за юбку и посмотрела на Ника. Карие глаза, которые когда-то смотрели на неё с обожанием, теперь выражали только жестокое равнодушие.

– Хочешь ещё получить? – Спросил он, когда она не сдвинулась с места.

Теперь её младший брат превратился в человека, который бьёт людей, которым нечем заплатить за еду. Рику захлестнула злость.

– Если бы мама видела тебя сейчас, ей бы было стыдно.

– Как ты смеешь… – он поднял кулак, но тот замер в воздухе, когда брат удивлённо заморгал. – Рика? Хендрика? Это ты?

Рика кивнула, но держалась на расстоянии. Она больше не знает его, а на что он способен тем более. Шесть лет под опекой отца из застенчивого мальчика превратили его в грубого мужчину. Для их отца доброта - признак слабости.

– Господи, ты так изменилась!

– Как и ты, – пробормотала Рика.

– Что ты здесь делаешь? Решила вернуться домой?

Рика отрицательно покачала головой. Пекарня никогда не была ей домом, лишь временным пристанищем в котором она выросла.

– Увидела тебя и решила подойти проститься.

– Проститься? Ты куда-то уезжаешь?

– На Запад, – решительно сказала она.

Либо это, либо богадельня, где она вынуждена будет делить постель со слабоумными, пьяницами или сумасшедшими. Так она спала последние два дня. Рика пыталась найти в Бостоне работу, даже ходила в госпиталь, хотя после ужасов войны никогда больше не хотела работать медсестрой. Но война закончилась, и госпиталь больше не нуждается в таком количестве медсестёр. Иммигранты, только сошедшие с корабля, работали там почти задарма. Никто не хотел нанимать Рику. Мистер Маколи внёс её в чёрный список, и теперь никакая хлопчатобумажная фабрика её не примет.

– Ты нашла себе мужа?

Рика снова покачала головой:

– Война оставила меня вдовой.

– Тогда ты далеко не уедешь.

Отец говорил ей то же самое, когда она покидала его дом. Жёсткий, покровительствующий взгляд Ника напомнил ей родительский.

Рика стиснула зубы:

– Всё со мной будет хорошо.

Если она и дальше будет питаться в день куском хлеба и тарелкой бобов, то доберётся до Орегона с деньгами, которые откладывала Джо на дорогу.

– Прощай, Ник. Береги себя и не становись копией отца.

Она шагнула в толпу позволяя рыночному шуму поглотить себя, в надежде, что это поможет заглушить боль.

 

========== Почтовое отделение. Шайенн, Вайоминг. 18 марта 1868 год ==========

 

– Все сюда! Бойсе, Уматилла, Даллес!

Рика одной рукой собрала мятую юбку и побежала к дилижансу, стараясь успеть до отправления. Поезд, на котором она приехала в Шайенн опоздал, и если она не успеет на пересадку в Даллесе, то застрянет в этом оживлённом городке ещё на три дня.

Она чуть не столкнулась с мужчиной, тащившим большой мешок к своей повозке. Рядом проревел мул, и Рика подпрыгнула от неожиданности, роняя на землю сумку с вещами. Она быстро её подобрала и поспешила к красно-золотистому дилижансу.

Водитель сердито на неё смотрел:

– Быстрее мисс. Я не могу ждать весь день.

Рика достала один из билетов Джо. Когда тот кивнул, она вместе с сумкой забралась в дилижанс и втиснулась на единственное свободное место.

– Добрый день, – сказала она, поймав на себе взгляды других путешественников.

Хорошо одетый плотный мужчина, сидящий рядом с ней, коснулся в приветствии своей шляпы:

– Добро пожаловать, юная леди. Джеймс Кенсингтон к вашим услугам.

Вместо того чтобы представиться в ответ, Рика спросила:

– Вы тоже едете в Даллес?

– Да. Я подписался на четыре недели пыли и страданий.

Страданий? Это не может быть хуже, чем последние пять дней проведённые в душном пассажирском вагоне этой коробки на колёсах называющей себя поездом. Спина всё ещё болит от твёрдой деревянной скамьи, и она не могла избавиться от угольной сажи во рту.

– Простите, – обратился к ней мистер Кенсингтон. – Но я не расслышал вашего имени.

Вот он. Вопрос, которого она боялась и избегала последние дни.

‘Лучше сейчас научиться быть убедительной и тогда, возможно, я преуспею в этом в будущем.’

– Джоанна Брюггеман, – представилась Рика, подавляя дрожь в теле.

Её отец никогда не говорил с ней о Боге, но, кража имени умершего, несомненно, грешно.

Мистер Кенсингтон дружелюбно ей улыбнулся:

– Приятно познакомиться с вами, мисс Брюггеман.

***

‘Ладно,’ признала Рика пару часов спустя. ‘Это хуже, чем езда в поезде.’

Дилижанс налетел на камень. Рика схватилась за свисающий с потолка кожаный ремень.

Мистер Кенсингтон прижимал её слева, а справа ноги упирались в почтовый ящик. Время от времени в тесном пространстве её колени сталкивались с коленями других сидящих перед ней путешественников.

– Ты голодна? – Мистер Кенсингтон протягивал ей кусок ветчины.

– О, нет, спасибо, – отказалась Рика, пусть и не ела сегодня ничего.

Она прижала руку к животу. Каждый раз, когда дилижанс дребезжал, её желудок делал то же самое. Она не помнила своего первого путешествия по океану, ей тогда был всего годик, но могла представить, что родители, скорее всего, чувствовали себя так же как она сейчас. С закрытыми защищающими от пыли занавесками, внутри дилижанса было так же душно, как в пассажирском вагоне. И это несмотря на мартовский бриз снаружи.

– Через год или два, когда строительство трансконтинентальной железной дороги будет окончено, мы будем добираться от восточного до западного побережья всего за семь дней, – объявил мужчина, сидящий напротив Рики.

Как бы райски это ни звучало для Рики, сейчас эта информация ей ни к чему. Она путешествует уже несколько дней и до сих пор далеко до долины Уилламетт.

Водитель замедлил ход, и мистер Кенсингтон напрягся. Его рука потянулась к перламутровой рукоятке револьвера.

– Спокойно, спокойно, – сказал ему другой путешественник. – Скорее всего, это просто одна из станций. Не стоит беспокоиться.

– Я перестану беспокоиться, когда мы прибудем в Даллес, – ответил мистер Кенсингтон. – Из-за кочек и камней его слова звучали так, будто на него напала икота. – Это основной маршрут. Бандиты и мародерствующие индейцы могут прятаться за каждым кустом.

Единственная женщина в дилижансе, не считая Рики, ахнула.

‘По-моему, он слишком преувеличивает.’

Дилижанс остановился прежде, чем Рика успела спросить.

Её зад ликовал, когда она слезла на землю и размяла затёкшие ноги.

Через несколько минут они снова были в дороге с шестью новыми впряжёнными лошадьми.

В кабине между путешественниками воцарилась тишина. Но спать в качающейся повозке было невозможно.

Рика вынула пачку писем из кармана пальто и провела пальцем по аккуратно завязанной ленте, которая скрепляла «сокровища» Джо. Её подруга и Финеас Шарп переписывались шесть месяцев, и теперь на коленях Рики лежит результат - полдюжины писем.

Развязав узел, она вытащила из конверта первое письмо. В руках оказалось газетное объявление, и она поднесла его ближе к лицу, чтобы прочитать напечатанный текст в качающемся дилижансе.

Добродушный, трудолюбивый парень двадцати пяти лет, ростом - шесть футов, устал от холостяцкой жизни и желает познакомиться с юной девушкой или вдовой, не старше двадцати пяти. Она должна быть дружелюбной, любящей и честной. Пожалуйста, напиши Финеасу Шарпу, Ранчо Гамильтонов, Прерия Бейкер, Орегон.

Честной. Уголки рта Рики опустились, как будто попробовала что-то горькое. Лгать и притворяться ей всегда давалось легко. С таким отцом как у неё всегда хватало практики.

Она смотрела на объявление. ‘Поиск невесты по почте… очень странно. Какой мужчина будет искать жену таким образом?’ Но над ответом не пришлось долго думать. ‘Такой же отчаявшийся, как я.’ Она сложила объявление обратно в конверт и расправила плечи.

‘Это не может быть хуже женитьбы на Уиллеме.’ Она мечтала о доме и безопасном месте, и, возможно, Джо была права. Мало кому из женщин удавалось обрести свой собственный дом без вступления в брак.

Она изучала искусные штрихи пера на листке и прочла несколько предложений. Финеас Шарп обычный работник ранчо, но его слова обладали поэтической красотой, что её очень удивило.

Рика ловко сунула письмо обратно в конверт. Она никогда не позволяла себе идти на поводу у красоты. Красивые слова не наполняли желудок её братьев и сестёр, когда отец был слишком пьян, чтобы работать, и они не помешали миссис Гиллеспи выставить её на улицу.

Когда она складывала письмо, взгляд зацепился за помятую карточку, которую Джо засунула между двумя конвертами.

На маленьком, слегка не сфокусированном снимке изображён блондин, сидящий неподвижно со шляпой в руках. Он вытягивал шею, будто бы чувствовал себя неудобно в своей накрахмаленной рубашке, которую надел специально для фотографии. Волос с одной стороны было начёсано больше, и они отделялись заметным пробором, а усы аккуратно подстрижены, вероятно, из-за недавнего посещения цирюльни.

Рике никогда не нравились усы.

С каждой милей по ухабистой дороге в Орегон её сомнения росли. Неужели её отчаянное решение было глупым? Что если Финеас Шарп не добродушный, не трудолюбивый? Что ей тогда делать? Что если он поймёт, что это не она присылала ему письма? Сможет она на следующем же дилижансе уехать из города и вернуться домой?

Рика покачала головой. У неё уже давным-давно нет дома.

‘Нет. Тут уже ничего не поделаешь.’ Рике придётся стать миссис Шарп и привыкать к его усам.

 

========== Ранчо Гамильтонов. Прерия Бейкер, Орегон. 18 апреля 1868 год ==========

 

Комментарий к Ранчо Гамильтонов. Прерия Бейкер, Орегон. 18 апреля 1868 год

Глава большая, поэтому чтобы не затягивать с продолжением, я разделила её на две части. Приятного чтения.

– Фин? – Позвала Эми, распахивая скрипучую дверь.

Фин вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. В его руках было лезвие, а маленькую комнату наполнял запах кастильского мыла для бритья.

– Чёрт возьми, Эми! Если ты продолжишь в этом же духе, однажды я убью себя. - Он вытер каплю крови со своего горла и повернулся к зеркалу. – Если прежде меня не убьёт твой отец. Молодая незамужняя леди без компаньонки в гостях у холостяка…

– Ты наш мастер. Как ещё нам планировать рабочий день, если ни папа, ни я не придём с тобой поговорить?

Голубые глаза Фина встретились с её в отражении зеркала:

– За завтраком в главном доме?

– При маме, которая попытается оградить меня от самых интересных дел? Нет уж, спасибо.

– Не понимаю, зачем ты это делаешь, – сказал Фин. – Твоя мать всегда в курсе всех твоих выдумок. У твоих родителей нет друг от друга секретов.

‘Да, потому что в отличие от меня, им скрывать нечего.’

Она отбросила неприятную мысль и принялась теребить край одеяла, висевшего на стуле.

– Кроме того, большинство здешних не назвали бы меня леди.

Не то чтобы её это волновало. Если быть леди означает быть похожей на городских девушек, Эми не хотела, чтобы к ней так обращались.

– Я задал бы хорошую трёпку тому, кто скажет мне об этом в лицо. – Фин сжал челюсти под мыльной пеной. Но выражение его лица быстро смягчилось. – В любом случае, тебе нужно научиться стучать, прежде чем войти, или дожидаться меня в главном доме. Я не собираюсь долго ходить в холостяках.

– Что? Ты ведь шутишь, да?

Насколько ей известно, Фин ни за кем не ухаживал. Они почти весь день проводили вместе. Она бы знала, если бы у него появилась возлюбленная.

Он повернулся к ней, и Эми увидела, что под слоем пены его лицо залила краска. Не сказав ни слова, он указал ей на стол у стены.

Эми подошла. Кончики пальцев заскользили по обожженному углу стола, куда несколько лет назад её младшая сестра Нетти опрокинула керосиновую лампу, когда они боролись друг с другом, она уже не помнила из-за чего. На деревянной поверхности стола всё ещё видны остатки муки от бесчисленных яблочных пирогов, что пекла мама для папы, когда они жили в хижине, их первом доме в Орегоне.

Среди детских воспоминаний было что-то новое. Стопка писем. С лежащей сверху фотографии на Эмми смотрела молодая девушка.

Она нахмурилась:

– Кто это?

– Моя будущая жена. – Грудь Фина раздулась от гордости как у петуха.

– Ты всерьёз надумал жениться? – Она кивнула на изображение на столе. – На ней?

Не то чтобы Эми ревновала. Не в этом смысле. Фин ей вроде брата. Ей просто не нравилась мысль о том, что ему придётся от них уехать, в противном случае он приведет к ним в дом новую женщину.

– На ней, – подтвердил Фин. – Джоанна Брюггеман. Разве не красавица?

Что правда, то правда. Её очаровательная улыбка ослепляла даже с чёрно-белого фотоснимка. Но насколько она хороша с другой стороны, сможет ли работать на ранчо? Эми оглядела маленькую комнату.

– Папа говорит эта хижина не подходит для женщины. Не то чтобы я так думала, но судя по обстановке внутри, я склонна с ним согласиться. Ты никогда не задумывался, почему у наёмных рабочих ранчо нет жён?

– Они слишком страшные?

Друзья залились смехом, но хватило их ненадолго.

Эма прижала кончики пальцев к знакомым контурам стола.

– Ты же уезжаешь, да?

– Я не могу вечно быть помощником на ранчо, – сказал Фин. – Мне нравится работать на Гамильтонов, но я хочу когда-нибудь иметь собственное жильё. Твой отец обещал выделить мне несколько акров земли и лошадей.

Это правда, и Фин это заслужил, но она всё ещё кусала губу при мысли о том, что ему придётся уехать. Папа наймёт нового работника, и у Эми снова начнётся борьба. Работа на кухне против работы на ранчо.

– Эй, – позвал Фин. – Почему такое недовольное лицо? Мы всё ещё сможем дружить. Учитывая то, что Джоанна не знает тут ни души, ей понадобится подружка невесты. Окажешь нам честь?

Эми хлопнула себя по бёдрам:

– Почему ты и все остальные хотите видеть меня в укороченной юбке?

Фин смотрел на неё, как на упрямую кобылу:

– Может тебе тоже стоит подумать о женитьбе?

‘Только не эта тема.’ Вот по этой причине Эми уже несколько недель не показывается в городе. Перешептывания и косые взгляды заставляют чувствовать себя единственной незамужней двадцатилетней девушкой на земле.

– Как вы познакомились? – Уходя от ответа, спросила она. – Она новенькая в городе?

Мыло для бритья капнуло на рубашку Фина, и он стал вытирать её тряпкой, находя ещё несколько брызг, требующих к себе внимания.

– Фин?

– Я с ней ещё не встречался.

– Как так? – Она подозрительно на него посмотрела.

Фин громко втянул в себя воздух, словно стоял перед толпой линчевателей.

– Я разместил объявление в трёх модных восточных газетах и получил ответ от молодой леди из Бостона.

– Ты давал объявление о женитьбе? – Эми слышала о таком, но никогда этого не понимала. Какая уважающая себя женщина продаст себя совершенно незнакомому мужчине. – Ты сейчас шутишь, да?

Он отвёл от неё взгляд.

– Я знал, что ты посчитаешь это дурачеством, но ты должна меня понять. В городе нет ни одной незамужней женщины, которая захотела бы меня в мужья, так что…

– Есть парочка.

Фин фыркнул:

– Ну, да. Вроде Эллы Уильямс и Фанни Хендерсон. Нет, спасибо.

– Получается, ты нашёл себе женщину по объявлению, как новое седло?

– А что делать парнишке, если он надумал жениться? Ты же не надумала за меня выходить.

Его улыбка была заразительной. Эми не могла долго сердиться на друга.

– Значит… Джоанна Брюггеман. – Она снова пробежала глазами по женщине на снимке. – Она немка?

– Голландка. – Улыбка Фина стала шире, будто жениться на голландке огромная честь.

‘Господи, да он влюблён, хоть ни разу её и не видел.’

Мысль о другой женщине на ранчо ей всё ещё была не по душе, но она промолчала, продолжая наблюдать как Фин бреется.

По какой-то неведомой ей причине его простые отточенные с годами движения казались ей неправильными. Возможно, потому что он делает это сам. Эми наблюдала, за этим ритуалом между её родителями каждый день, сколько себя помнила.

Папа сидел на кухне, пока мама намазывала его лицо мылом для бритья, иногда украдкой целуя, думая, что детей не было рядом. Но Эми смотрела. Всегда. Было чувство, что она является свидетельницей чего-то особенного, того, что связывало родителей друг с другом. В глазах отца было доверие, когда он позволял матери скользить лезвием по его шее.

Эми внезапно охватила тоска по такому доверию. Она избавилась от неё, сосредоточиваясь на Фине.

Для Фина бритьё было неизбежным злом. Не было ничего нежного или любящего в том, как он счищал пену вместе с щетиной с заострённого подбородка.

‘Может, он взаправду нуждается в жене.’

– И когда она сюда приедет? – Поинтересовалась Эми.

– Ну…

Фин вытер с лица остатки мыла для бритья и покрутил кончики усов. Эми часто его дразнила из-за этой привычки. Ей больше нравится чисто выбритое лицо, как у отца.

– Я хотел поговорить с тобой об этом. Если дилижанс не задержится, она прибудет в город в понедельник днём.

В домике повисло молчание.

– В понедельник днём? Но…

– Да, утром того же дня мы с твоим отцом уезжаем в форт Бойсе.

Это её шанс! Эми спрятала усмешку и попыталась выглядеть не слишком заинтересованной.

– О, это не проблема. Я сама помогу папе доставить лошадей в форт Бойсе, тогда ты сможешь забрать свою невесту из города в понедельник днём.

Фин прочистил горло:

– Не об этом я хотел с тобой поговорить, и тебе бы пришлось сначала обсудить этот вопрос с отцом.

Который бы не дал согласия. Не потому что путешествие в четыреста миль со стадом лошадей - мужская работа. Папа никогда не говорил ей подобного. Он сказал бы, что она не готова к поездке, что в племени шошонов сейчас неспокойно, и что гораздо важнее, она должна присматривать за ранчо в его отсутствие.

– Так о чём ты хотел со мной поговорить? – Спросила Эми.

– Если не сочтёшь за наглость, у меня будет к тебе большая просьба. Так как меня здесь не будет, можешь надеть свой воскресный наряд и забрать мою будущую жену из города?

Это означает надеть на себя платье и терпеть любопытные взгляды городских - два нелюбимых занятия Эми. Тем не менее, Фин её лучший друг.

– Пожалуйста! – Он пустил в ход свою самую очаровательную улыбку. – Я не доверю её ни одному из парней.

Просит забрать свою невесту, чтобы избежать нежелательного внимания… Эми покачала головой. Фин не понимает иронию ситуации.

– Хорошо, – согласилась она. – Так, значит, ты ухаживал за ней в письмах, правильно я понимаю? Как тебе это удалось? Насколько мне известно, ты не умеешь писать.

– Я научился. Мисс Нетти научила меня.

– Серьёзно? Но ты всегда говорил, что предпочтёшь зимними вечерам чинить сломанные уздечки, чем разбирать слова на листах.

Фин пожал плечами:

– Передумал. Мисс Нетти - замечательный учитель.

– Нетти помогла тебе дать объявление о поиске жены?

– Хм, нет. – Фин потёр ладонями свежевыбритые щёки. – Я бы не стал её беспокоить по такому пустяку. Твоя мать помогла. Но мисс Нетти знала.

– Мама и Нетти всё это время знали, а мне ты ни слова не сказал?

– Мисс Нэтти услышала об этом от почтмейстера. Чёртовы сплетницы разнесли по всему Орегону, что я получаю письма от одной леди из Бостона. Я подумал, что и тебя они не обошли стороной.

– Ни слова не слышала, – проворчала Эми, но проглотила обиду.

В конце концов, в её нежелании ездить в город нет вины Фина. Она старается держаться подальше от Ханны и других городских девушек, которые всегда в курсе последних слухов.

Фин почесал подбородок и добавил:

– Думал, тебя не интересуют сердечные дела.

Так и есть. И она никогда не давала ему повода думать иначе. Они с другом говорили о лошадях, но редко обсуждали собственные чувства.

Так как она уже продолжительное время молчала, Фин наклонился и заглянул ей в лицо.

– Ты злишься на меня за то, что я не сказал тебе об этом раньше?

– Нет, – ответила она.

Она не злилась, просто немного обижена и как-то непривычно взволнована. Появление на ранчо красивой девушки может стать для неё проблемой.

***

– Слушайте сюда, ребята, – сказал Лука Гамильтон.

По многолетней привычке она расправила плечи, чтобы казаться крупнее, чем она есть на самом деле.

– Мы с Фином завтра уезжаем. В моё отсутствие, Эми остаётся за главного. – Она окинула взглядом работников ранчо, сидевших на своих койках и стоящих около чугунной печи. – У кого-то есть проблемы с подчинением женщине?

Работники ранчо работали бок о бок с Эми каждый день в течение последних нескольких лет, но работать с ней и работать на неё - две разные вещи.

Большинство мужчин отрицательно покачали головами.

– Нет никаких проблем, босс, – сказал Хэнк.

Адам выплюнул изо рта жевательный табак, чем привлёк к себе внимание Луки. Если от кого Эми нужно ждать неприятностей, так это от Адама. Она пристально на него смотрела, пока тот не отвёл взгляд.

– Эми остаётся за главную, только пока ты не вернешься, так? – Шаркая сапагом, спросил Эммет. – Получается всего на два месяца.

Лука подавила усмешку. Они понятия не имеют, что уже давно на постоянной основе работают на женщину. Для всего мира она Лукас Гамильтон - владелец ранчо, муж и отец. И только три человека знают, что она не та, кем кажется: её жена Нора, соседка Бернис Гарфилд и Тесс, старая подруга Луки.

– Пока да, – ответила она.

Может быть, однажды Эми сможет сделать то, чего не смогла Лука: управлять ранчо будучи женщиной. Не скрывая при этом своей половой принадлежности.

Не дождавшись возражений, Лука напоследок отдала несколько распоряжений, и покинула барак.

Стемнело, и на небе засверкало множество звёзд. Лука подняла голову и вдохнула смешанный аромат сосен, навоза и шалфея посаженного в саду Норой. Ржание лошадей заглушило журчание родника и уханье совы. Лука побрела по ранчо, чтобы перед наступлением ночи проверить лошадей.

Место перед загоном было уже занято. Эми стояла, опираясь локтями на верхнюю перекладину, а ногой в кожаном сапоге на нижнюю. Она даже не обернулась, когда к ней подошла Лука.

«Отец» и дочь наблюдали, как тёмные силуэты лошадей двигаются вокруг загона.

Полночь подошёл ближе и потянул Эми за рукав. Девушка похлопала мерина по шее и провела пальцами по его холке.

– Ты поговорил с рабочими? - Спросила она.

– Да. Они знают, что ты остаешься за главную.

– Хорошо.

Лука повернулась к Эми лицом, прислоняясь плечом к загону.

– Нервничаешь?

– Нет, – быстро ответила Эми - слишком быстро.

– Потому что если бы ты нервничала, я бы тебя понял. Мне было примерно столько же сколько тебе сейчас, когда я получил звание лейтенанта. Внезапно мне пришлось командовать отрядом солдат, некоторые из которых были намного старше и опытнее меня.

Эми тоже облокотилась спиной о косяк загона, и теперь они смотрели друг на друга.

– Ты нервничал?

– Я был в ужасе, – призналась Лука. Конечно, не только из-за боязни несоответствия. В то время самым большим её страхом было получение смертельно опасного ранения, в результате которого армейские хирурги могли раскрыть её секрет. – Нет ничего постыдного в том, что ты чего-то боишься, Эми. Весь фокус в том, чтобы не дать страху парализовать себя.

Глаза Эми заблестели в темноте. Пальцы дочери пробежались по косяку, когда она неуверенно переступила с ноги на ногу.

– Я немного нервничаю, – нашла в себе силы признать Эми. – Но тебе не о чем волноваться. Я не подведу тебя, папа.

– Знаю.

Лука положила руки на плечи Эми не крепко, но ощутимо сжимая. Как и прежде, её удивили сильные на ощупь мышцы под своей ладонью. Когда маленькая девочка, умолявшая покатать её на Кори, успела превратиться в такую сильную молодую женщину?

Она вздохнула. В дороге Лука будет скучать по своим дочерям, и по Норе, разумеется.

– Давай. – Она похлопала Эми по плечу. – Пошли спать. Завтра у нас будет долгий день.

***

Нора сложила длинные, но узкие полоски ткани и передала их Луке, которая аккуратно сложила их в седельную сумку.

– Положи их на самое дно, чтобы никто не увидел, – сказала Нора.

– Не обязательно, – ответила Лука. – Если кто-то из мальчишек найдёт тряпки, я просто скажу, что это компрессы, на тот случай, если одна из лошадей в пути пострадает.

Она подмигнула и наклонилась поцеловать жену в губы.

Но на этот раз даже тёплый поцелуй не смог прогнать тревог Норы. Она переплела свои пальцы с пальцами Луки, поднося одну ладонь “мужа” к губам и поцеловала перекрестные шрамы от ожогов верёвки.

– Мне не хочется, чтобы ты уезжала.

Лука провела пальцами по щеке Норы.

– Я бы хотела остаться, но ты же знаешь, нам понадобятся деньги на покупку ломовых лошадей.

– Я виню себя за то, что вообще предложила это.

Если что-то плохое случится с Лукой по дороге в форт Бойсе, она себе этого никогда не простит.

– Эй, не говори так, – сказала Лука. – Ты умная деловая женщина, и за все эти годы ни разу не подвела нас. Теперь, когда строится железная дорога, инвестиция в лошадей тяжеловозов - блестящая идея. Если я продам достаточно лошадей, чтобы вложить деньги в брабансонов и першеронов ранчо будет процветать.

– Это всё замечательно, если в дороге с тобой ничего не случится, – сказала Нора.

– Мы будем осторожны. Будем по очереди дежурить по ночам.

– В поездке может таиться больше опасностей, нежели только индейцы и воры, ты же знаешь. – Каждый мускул в теле Норы был напряжён как натянутая верёвка, на которой пытались удержать паникующего мустанга. – Тебе больше двух месяцев придется жить в тесном пространстве с Фином, Чарли и Китом. Там не будет ни сортира, ни спальни с прочным замком, ни уединённого места, чтобы помыться или переодеться. Ничего.

Лука обняла её за плечи и прижала к себе.

– Согласна, мне давно не приходилось жить в таких условиях, но ты же знаешь, мне раньше приходилось жить среди мужчин. Люди видят то, что видят, а не то, что за этим скрывается на самом деле. Я буду там главной, так что мне решать, кому отправляться на разведку и когда покидать лагерь под предлогом охоты на дичь. Мне всегда удавалось незаметно ускользнуть из лагеря.

– Ах, вот значит как. – Нора решила ей кое-что припомнить. – Это поэтому тебя подстрелил наш же охранник, когда ты ускользнула из лагеря по зову природы?

Нора прижалась губами к плечу Луки, где старый шрам служил напоминанием о том самом дне семнадцать лет назад.

Простонав, Лука похлопала её пальцем по носу:

– Спасибо за напоминание о том славном моменте.

Нора засмеялась, затем отодвинулась назад, чтобы посмотреть Луке в глаза. Серые дождевые тучи в них подсказали, что Лука так же волнуется, как и она; просто не хочет этого признавать.

– Пошли. – Она потянула Луку за руку. – Пора в постель.

Ей поскорее хотелось обнять Луку и сделать вид, что ей никогда не придётся никуда её отпускать.

Лука обошла кровать и проверила дверь, дабы убедиться, что она заперта. Только после она позволила себе избавиться от одежды.

В мерцающем свете керосиновой лампы Нора наблюдала, как Лука развязывает повязку, пока не открылась маленькая грудь, бледная по сравнению с загоревшими руками.

Нора облизнула внезапно пересохшие губы.

Пока Лука надевала на себя ночную рубашку, Нора скользнула в свою собственную, повытаскивала из волос шпильки и потянулась за щёткой.

– Позволь мне, – сказала Лука.

Медленно и нежно она начала водить щёткой по волосам Норы, часто останавливаясь распутать непослушные пряди пальцами или помассировать кожу головы.

Впервые, когда Лука потянулась за щёткой, проявив желание расчесать ей волосы, Нора очень удивилась. И она знала, что Луку собственное желание удивило не меньше. Все дни Лука проводила в седле, работала с лошадьми или колола брёвна чтобы построить изгородь - задачи, которые можно назвать чисто мужскими. Она тратила так много времени, убеждая других, что она - мужчина, что порой было трудно понять, где маска, а где настоящая Лука.

Но через несколько лет, закрывая за собой двери спальни, Лука позволяла себе маленькое женское удовольствие расчёсывать на ночь волосы жены.

Лука отложила щётку в сторону и приподняла волосы Норы. Тёплые губы прижались к затылку Норы, заставляя ту вздрогнуть. Нора ахнула, когда Лука прикусила мочку её уха.

– Потуши свет, – прошептала Лука. – Хочу как следует попрощаться.

Нора тут же подняла стеклянный абажур лампы, погасила пламя и скользнула в объятия Луки.

 

========== Ранчо Гамильтонов. Прерия Бейкер, Орегон. 18 апреля 1868 год (продолжение) ==========

 

Танцор повернул голову и заржал на лошадей в загоне, не желая разлучаться со своим табуном.

– Знаю, мальчик.

Лука похлопала мерина по шее, и как только тот выдохнул, затянула подпругу. Она тоже не горела желанием покидать свою семью.

Хэнк подошёл и протянул ей фляжку:

– Вот, босс.

– Спасибо. – Лука накинула его на свой седельный рожок. – Мы уезжаем. План работы я вам изложил.

Хэнк кивнул, и Лука задалась вопросом, будет ли он с такой же лёгкостью выполнять приказы Эми. ‘Есть лишь один способ это выяснить.’

На веранде раздались негромкие, лёгкие шаги, и Лука, не глядя, узнала по ним Нору. Лука почувствовала на себе её взгляд, словно любящее прикосновение. Один рывок за подпругу, и она отошла от мерина.

Настал момент, которого она так боялась.

Лука обернулась, и её взгляд окинул всё, что они создали за семнадцать лет упорного труда: главный дом, две большие конюшни, барак, хижина Фина, кузница и дюжина других хозяйственных построек.

Всё это может расти и процветать - если принять единственно верное решение в этот критический момент.

Она остановилась перед верандой и встретилась взглядом с Норой.

Какое-то время они стояли молча глядя друг на друга. Луке не нужны слова, чтобы понять, что у Норы на сердце. Подойдя ближе, она обняла жену, стоявшую на верхней ступеньке веранды.

Края шляпы ударили Нору по щеке, заставляя их обеих улыбнуться. Взмахнув рукой, Лука сняла с себя шляпу и накрыла ею рыжие волосы жены.

Стоя на краю, Нора крепче стиснула её в объятиях, и оступившись чуть не упала со ступеньки.

Лука подхватила её на руки. Шляпа упала на землю, но они не обратили на это внимания.

– Я буду по тебе скучать.

Шаги на веранде предупредили, что они больше не одни, но Лука не понизила голос и не прервала объятие. Они никогда не скрывали от дочерей проявления любви. Лука прижалась губами к Норе и потерялась в их теплоте, будто в последний раз - и обе знали, что это вполне может так и быть.

Всего несколько дней назад в отместку за смерть белого поселенца экспедиция солдат напала на индейский лагерь у реки Малур и перебила более тридцати пайютов, включая женщин и детей. Кто знает, безопасна ли дорога до форта Бойсе или кишит разъярёнными воинами?

Лука долго и упорно размышляла, прежде чем согласилась продать дюжину лошадей кавалерии форта Бойсе. Она предпочитает избегать конфликтных ситуаций, но если это касается будущего ранчо, у неё нет выбора.

Последний поцелуй, и они одновременно выпустили друг друга из объятия, оставляя пальцы переплетёнными.

Когда Лука подняла взгляд, рядом с забытой шляпой в руках стояла Нетти.

– Спасибо, милая.

Лука протянула руку, чтобы принять головной убор. Нетти прыгнула вперёд, обнимая Луку и сжимая шляпу между их телами.

– Эй.

Она поцеловала чёрные волосы на макушке дочери, подмечая про себя, что ей больше не нужно нагибаться, чтобы это сделать. В свои шестнадцать Нетти уже выше матери.

К дому подошёл Фин вместе со своим пятнистым мерином:

– Привести вам что-нибудь из Бойсе, мисс Нетти?

– Я больше не ребёнок. – Отойдя от Луки, Нетти с решимостью смотрела в глаза Фина.

– Верно. – Фин сдвинул шляпу на затылок и ухмыльнулся ей. – Значит, если я случайно наткнусь на книгу той самой Джейн Остин, о которой ты упоминала, или экземпляр “Истории Англии”, мне просто пройти мимо?

Глаза Нетти вспыхнули. В них заплясали зелёные искорки, которые так сильно напомнили Луке Нору, что на мгновение у неё перехватило дыхание.

– Эх, ладно, для Джейн Остин и “Истории Англии” я сделаю исключение. – Нэтти перевела взгляд с Фина на Луку. – Но больше всего мне хочется, чтобы вы благополучно вернулись домой.

– Так и будет, – сказала Лука, несмотря на то, что все знали, она не может ничего обещать. Одной рукой всё ещё приобнимая Нетти, другой держа жену за руку, Лука повернулась к Эми, которая молча стояла в стороне. – Проводишь меня до лошади?

Эми пошла с Лукой вперёд, а Нетти и Нора последовали за ними. Несмотря на то, что старшая дочь была на полголовы ниже её самой, их шаги были одинаковыми по длине и ритму. Как часто они ходили вот так бок-о-бок, и она обучала и наставляла дочь?

– Я вернусь через два месяца, возможно ненадолго задержусь. В дороге я буду посылать вам весточки. Позаботься о своих матери и сестре, – сказала Лука.

Нора не нуждается в заботе со стороны своих дочерей, она сама в состоянии о них позаботиться, но для Эми важно, почувствовать себя сейчас нужной.

Эми часто закивала, и её рыжие волосы запрыгали вверх вниз.

– Если дождям не будет конца, придётся пригнать лошадей с восточного пастбища. - Лука окинула взглядом изгородь, загоны для скота и дальние холмы. - И в зависимости от того, как зреет сено, тебе придётся самостоятельно заготовить первый срез. Не жди пока…

– … оно зацветёт, я помню, – усмехнулась Эми.

– Не будь такой курицей-наседкой. – Догнавшая их Нора, поцеловала Луку в щёку. – Эми знает, что делать.

И это было правдой. Гордость захлестнула Луку, и она улыбнулась. Тем не менее, она не могла не беспокоиться. Эми отлично управляется с лошадьми, но ей никогда не приходилось в одиночку управлять ранчо. Без советов Луки.

‘Похоже, для нас наступает время новых испытаний.’

Лука повернулась к Фину:

– Готов?

– Как всегда, босс.

На прощанье поцеловав жену и обняв дочерей, Лука запрыгнула в седло.

– Тогда вперёд.

***

‘Проклятая вещица!’ Лента шляпки никак не поддавалась Эми. Одной рукой она неловко пыталась её развязать, а другой держала поводья повозки. Распутать узел всё не получалось, и она взяв в зубы поводья, двумя руками наконец избавилась от шляпки.

Не то чтобы Старина Джек вообще нуждался в управлении. Мерин так часто тянул на себе повозку в город, что вероятно уже знает путь лучше её самой.

Подняв лицо к небу, она позволила лёгкому, моросящему дождю себя освежить.

– Тпру.

Мягкий рывок поводьев заставил коня остановить повозку у края скалистого хребта, возвышающегося над прерией Бейкер. Внизу река Молалла и пенящийся горный ручей, к северу соединялись с широкой, блестящей рекой Уилламетт.

Она поднялась, выпрямляясь во весь рост, и посмотрела на пологие холмы, пышную траву и рощи дугласовых пихт. Корни, связывающие её с этой землёй, такие же крепкие, как у древних елей.

Над ней стая канадских гусей образовала большую букву “V”, а над холмами кружил краснохвостый ястреб. Эми наблюдала, как он, то поднимается, то опускается, дрейфуя, куда глаза глядят, совершенно свободен в полёте.

Ей хотелось уподобиться ему. Делать что душе угодно, вместо того, чтобы тратить день в городе. Но у невесты Фина должен быть с собой багаж, поэтому о поездке Руби вместо неё не могло идти и речи.

Вздохнув, она снова надела на голову солнцезащитную дамскую шляпку. Лента обтянула её подбородок, и Эми тяжело сглотнула. Затем ударив себя по бедру, она крикнула Старине Джеку:

– Но!

***

Когда Эми привязывала поводья к поручням, распахнулась дверь галантерейного магазина. Вышли Ханна и её супруг.

Джошуа снял шляпу, пробубнил под нос приветствие, а затем вместе с маленьким мальчиком скрылся в повозке, оставляя женщин наедине.

Эми разгладила ладонями малознакомые контуры своей юбки и попыталась улыбнуться:

– Здравствуй, Ханна.

– Эми. – На пухлых щеках Ханны от улыбки появились ямочки. – Как поживаешь? Давно тебя не было видно.

– На ранчо было много работы, готовили стадо на продажу в форте Бойсе.

– Форт Бойсе? – Ханна нахмурилась. – Джош говорил, что там произошли массовые убийства.

– Я слышала.

Копи в бассейне реки Бойсе привлекают в этот район всё больше поселенцев, из-за чего в последнее время участились набеги небольших групп индейцев. Кавалерия быстро среагировала, нанеся ответный удар. По словам папы, Змея войны - это конфликт между людьми, которые рассматривают противоположную сторону как угрозу своему дому и образу жизни.

– Отец взял с собой Фина и двух наших лучших рабочих. Так на всякий случай. Уверена, с ними всё будет в порядке, – сказала Эми, желая, чтобы так оно и было.

– Как поживают твои родители?

Эми напряглась. Большинство людей спрашивали о родителях, чтобы потом посплетничать за их спиной. ‘Только не Ханна.’ Ханна никогда не критиковала маму за то, что та преподаёт в школе, несмотря на то, что она замужняя женщина или папу за то, что он позволяет Эми ездить верхом в брюках. Когда другие девушки перешёптывались за спиной и смеялись над Эми, Ханна никогда их не поддерживала.

– У них всё хорошо, – ответила Эми.

– Послушай, мы хотим построить новый амбар до первого в этом году среза сена. – Ханна посмотрела на мужа. – Как думаешь, твой папа смог бы помочь Джошуа заложить фундамент, когда вернётся из форта Бойсе?

Эми кивнула. Папа никогда не отказывал, когда соседи нуждались в помощи.

– Я дам ему знать. Если он не вернётся вовремя, вам помогут остальные члены моей семьи.

– Спасибо. – Ханна мягко сжала её руку.

Эми взглянула на ладонь, лежащую на её предплечье. Кожу начало покалывать в том месте, где Ханна её касалась. Эми стиснула зубы.

– Мне пора идти. – Она указала на вход в галантерейный магазин. – Мама написала список длиной с мою руку.

– Приезжай поскорее к нам в гости, – пригласила Ханна. – Раньше мы так много времени проводили вместе, а теперь я тебя почти не вижу.

Эми кивнула и поспешила ко входу.

Колокольчик над дверью зазвонил, когда она вошла в магазин. Знакомые запахи солодки, кожи и уксуса защекотали нос.

– Эми Гамильтон! Иди сюда, дай на тебя взглянуть! – Из-за длинной стойки раздался голос Джейкоба Гарфилда. – Давно тебя не было видно. Как твои дела?

– Постоянно занята, – ответила Эми.

Джейкоб указал на дверь.

– Ты только что разминулась с Ханной. Моя дочь говорит, что тоже забыла, когда тебя в последний раз видела. Я помню время, когда вы двое были не разлей вода, – усмехнулся он.

Эми сделала вид, что её заинтересовала полка с нитками для шитья и пряжей прямо перед ней:

– Когда взрослеешь - всё меняется, – сказала она. – Но я пообещала помочь Ханне и Джошуа с их сараем.

Прежде чем Джейкоб успел назадавать больше вопросов, она протянула через прилавок свой список.

Джейкоб развернулся и взвесил фунт соли.

– Не хочешь взглянуть на платья, пока ждёшь? Слышал, скоро на ранчо Гамильтонов будет свадьба.

Слухи быстро распространяются в такой маленькой местности как прерия Бейкер.

Без особого интереса взгляд Эми скользнул по новым юбкам и платьям, лентам и рулонам ткани, разложенным на длинном столе для привлечения внимания дам.

– Нет, спасибо.

Новое платье, которое она надевает только в церковь, будет пустой тратой денег. Для свадьбы подойдёт её воскресное платье.

Джейкоб поставил мешок с мукой на стол и рядом доставил остатки заказов Эми. Наконец, он открыл большую стеклянную банку и отсыпал в небольшой бумажный пакет лимонных конфет. Таким способом он баловал её с самого детства, когда она, будучи маленькой девочкой, приходила в магазин вместе с родителями. И она всегда делилась этим подарком с папой.

Но теперь он уехал, и лимонные конфеты, как и ответственность за ранчо, легли ей на плечи.

Когда Эми потянулась за мешком, чтобы взвалить его себе на плечо, Джейкоб удивлённо посмотрел на неё широко открытыми глазами.

– Нет-нет, поставь на место. Я попрошу Уэйна оттащить его к вашей повозке.

Эми прикусила внутреннюю сторону щеки. Он просто пытается быть джентльменом или считает Гамильтонов варварами, только потому, что папа никогда не запрещал ей этого? Эми нравится свобода, которую папа ей предоставляет, но визиты в город заставляют мучительно осознавать, насколько она отличается от остальных девушек.

Через несколько минут она расплатилась с Джейкобом и покинула галантерею.

Дождь всё лил не переставая, но Эми, привыкшая к такой погоде, не обращала на него внимания. На другой стороне улицы двое молодых людей вышли из седельной мастерской и посмотрели на неё. Один из них что-то сказал, другой в ответ рассмеялся и снова посмотрел в её сторону.

Эми собрала юбки и пошагала прочь от насмешливых взглядов. Она посмотрела на станцию дилижансов, но улица была пуста. Дилижанс ещё не прибыл, поэтому Эми на неопределённый срок застряла в городе.

Переминаясь с ноги на ногу, она посмотрела вниз. ‘Чёрт побери!’ Приставучая грязь покрывала зашнурованные ботинки. Она попыталась её стряхнуть, но это не помогло. Вместо того чтобы избавиться от грязи и навоза, она разбрызгала коричневые капли по всему платью.

С каждой минутой ожидания, Эми всё больше осознавала, что её нельзя назвать женственной. Она взглянула на солнце, полускрытое за серыми облаками. Дилижанс сильно опаздывал. При работе с лошадьми Эми унаследовала от отца ангельское терпение, но она предпочла бы дождаться пока ей доверится дикая лошадь, а не какую-то там женщину, решившую связать свою жизнь с незнакомцем.

Ворча, она сунула в рот лимонную конфету. Сладкая кислинка тут же стала покалывать язык. Может мама припрятала немного конфет в седельную сумку папы? Это был бы для него приятный сюрприз. Она выплюнула изо рта конфету. Дилижанс прибудет с минуты на минуту, не годится приветствовать невесту Фина с выпирающей щекой.

Пронзительное ржание привлекло её внимание к конюшне. На своём ранчо Эми никогда не слышала, чтобы лошади издавали такие звуки.

Ноги двинулись к загону, прежде чем она успела это обдумать.

Двое мужчин из седельного магазина загораживали обзор, и Эми пришлось их обойти. Желание помочь животному буквально тянуло её вперёд.

Полдюжины мужчин загнали дрожащую серую лошадь с чёрной полосой на спине в один из углов загона. Верёвки летели на животное со всех сторон.

Кобыла запрокинула голову, и Эми увидела, что её глаза побелели от страха. Лошадь рванула вправо, а когда перед ней появился мужчина, попыталась уйти влево.

Петля обвилась вокруг одной из её конечностей, а другая верёвка опустилась на шею, душа животное. Один резкий рывок и кобыла упала в грязь.

Мужчины набросились на неё, прижимая своими телами к земле. Лошадь болезненно заржала и начала лягаться.

Один из мужчин упёрся ей обеими коленями в бок, в попытке обездвижить, другой укусил кобылу за ухо.

Пальцы Эми вцепились в поручень загона. ‘Нет, нет, нет!’ хотела прокричать она. Разве они не понимают, что кобыла борется за жизнь? Для лошади происходящее это жестокая атака стаи хищников. Как они могут рассчитывать, что она станет покладистой?

Двое мужчин завязывали кобыле тканью глаза, в это время остальные с трудом прикрепили к телу седло и сунули в рот удила. Затем какой-то смельчак забрался в седло. С громким радостным воплем, как будто всё это было очень весело, они сорвали повязку с глаз бедного животного и отскочили от неё.

Кобыла подскочила на ноги, начала извиваться, лягаться, выгибать спину. Она встала на дыбы, и на мгновение Эми испугалась, что лошадь перевернётся назад. Но тут её копыта вновь коснулись земли. Кобыла опустила голову и пробила задними конечностями воздух.

Наездник пролетел над её головой и шлёпнулся в грязь.

Эми хотелось порадоваться, но она знала, что это ещё не конец. Если ещё какой-нибудь смельчак не рискнёт взобраться в седло, они привяжут кобылу за ногу к столбу посреди загона, где она может сломать ногу или задохнуться, запутавшись в верёвке. Её оставят там стоять на трёх ногах без еды и воды. А после, спустя несколько часов, следующий наездник попытается её оседлать. И так будет продолжаться до тех пор, пока у кобылы не останется сил сопротивляться.

Эми часто видела подобное на соседних ранчо и фермах. Не было сил больше на это смотреть.

Не раздумывая, она нырнула между двумя ограждениями загона.

– Эй! – Мужчина схватил её за руку. – Ты чего удумала? Женщинам здесь не место. Если хочешь поглазеть, делай это снаружи.

Эми прищурилась и сердито посмотрела на руку, что её удерживала на месте:

– Я не собираюсь на это смотреть.

Мужчина почесал затылок:

– Что тогда тебе здесь надо?

– Базз, это Эми Гамильтон, – крикнул кто-то.

Он тут же убрал руку с плеча Эми.

– Значит, тот владелец ранчо Лука Гамильтон твой отец? – Спросил Базз. – Хочешь купить лошадь?

Эми начала было качать головой, собираясь сказать, что у неё нет денег, но остановилась. В кармане она нащупала две округлых монеты, которые Фин передал через неё для своей невесты. Немного поразмышляв, она вытащила их из кармана, позволяя Базу взглянуть на пятидолларовые золотые монеты.

– Эта лошадь стоит вдвое дороже. И это как минимум, – сказал Базз, но Эми успела уловить искру жадности в его глазах.

– Если я смогу её оседлать, вы продадите мне её за десять долларов? – Спросила она.

Предложение было полным безумием. Кобылу мышиного цвета нельзя назвать красивой. С отчётливой чёрной полосой на спине и блеклыми на ногах, она не годится для случки с жеребцом аппалуза. И тем не менее Эми не могла бросить животное на произвол судьбы.

Базз обменялся взглядами со своими друзьями, включая того наездника, который поднимался на ноги выплёвывая грязь вместе с одним из своих передних зубов.

– Ладно, – согласился он. – Но если не сможешь, я оставлю себе кобылу и десять долларов. Договорились?

Губы Эми дрогнули. Ей хотелось плюнуть на протянутую руку, но она сдержалась и вместо этого пожала её.

– Договорились. А теперь отойдите, мне потребуется место для работы. Пожалуйста, – сочла нужным добавить она.

Там, на их семейном ранчо, работники привыкли выполнять её приказы, в основном, потому что папа её поддерживал. Но в городе, ни один мужчина не примет её за равную себе.

Мужчины перелезли через загон, и Эми отвела от них взгляд. На данный момент для неё не существует никого, кроме кобылы.

Лошадь мышиной масти отступила в один из углов загона. От дождя и пота её серая окраска почернела. Бока дрожали, а хвост был поджат между ногами. Кобыла смотрела на Эми раздувая ноздри и навострив уши. Когда Эми подошла ближе, лошадь убежала.

Эми последовала за ней, ступая спокойно без резких движений, но и не колеблясь. Она не обращала внимания на грязь ещё больше пачкающую ботинки.

Кобыла снова убежала от неё в другой конец загона.

Сотни раз Эми наблюдала, как их лошади играют друг с другом в игру похожую на догонялки. Корь и её потомство были в ней профессионалами. Они прогоняли других лошадей, то угрожая укусом, то лягаясь, но в основном топая копытами. В табуне лошадь, которая могла заставить других себе подчиниться, становилась лидером.

Эми училась этому у них. Выпятив подбородок и расправив плечи, она направилась к лошади.

Кобыла запрокинула голову и стала озираться по сторонам, в поисках места, куда бы ещё можно убежать.

‘Неверный ход.’

Завладев полным вниманием кобылы, Эми продолжила водить её вокруг загона. Повернувшись к животному другим боком, она хлопнула себя по бедру, заставляя испуганную кобылу развернуться и поскакать в другом направлении.

После нескольких кругов вокруг загона одно из ушей кобылы дёрнулось в направлении Эми. Ещё один круг и второе ухо присоединилось к первому.

Эми расслабила руки оставаясь стоять в центре загона немного ослабляя давление, вместо того чтобы двигаться по направлению к лошади.

Бешеные метания по загону прекратилась.

– Пошли, Джо, – крикнул один из мужчин своему другу. – Пошли отсюда. Становится скучно.

‘Глупцы. Если лошадь не напугана, а наездник не лишился зубов, они теряют интерес.’

Круги, которые кобыла нарезала вокруг Эми, становились всё меньше, пока та не повернула голову и не посмотрела прямо на Эми. Во рту она что-то пережёвывала.

‘Хорошо.’ Жевание означает, что лошадь начала расслабляться. В ответ Эми тоже позволила себе немного расслабиться.

Ещё два круга, и кобыла, опустив голову, начала на ходу обнюхивать землю.

Это стало признаком того, что животное начало доверять человеку. Лошадь, опустившая голову, не может следить за действиями хищника.

Наконец, она вернулась в тот угол, где стояла, когда Эми только начала к ней приближаться.

‘Её безопасное место,’ подметила Эми. Ей это пригодится для работы с кобылой.

Эми отступила назад и наполовину обернулась, поворачиваясь к лошади боком, а не передом. Она видела, как свинцовые кобылы делали то же самое, принимая в свой табун новую лошадь.

Кобыла сделала шаг вперёд, затем остановилась и фыркнула на Эми.

В больших карих глазах блеснуло любопытство, но напряженная шея свидетельствовала о том, что она ещё не готова подойти.

‘Отлично.’ Повторяя это про себя, Эми направилась к кобыле. Двигаясь медленно, но не слишком, чтобы не было похоже на подкрадывание хищника к добыче.

Кобыла стояла на месте, подёргивая ушами. Эми остановилась рядом, держась на расстоянии вытянутой руки.

Широко разведя ноздри, кобыла вдохнула в себя её запах.

Эми спокойно прикоснулась к плечу кобылы, лишь на короткое мгновенье. Затем сразу убрала руку.

– Вот видишь? – Прошептала она. – Прикосновения не всегда причиняют боль.

Когда кобыла не сдвинулась с места, Эми почесала напряжённую шею и холку. Именно так лошади ухаживают друг за другом. Руки скользнули по мокрым бокам кобылы, плавно переходя к животу. Она потянула стремена, давая лошади понять, что привязанная к спине вещь вовсе не горный лев, пытающейся её убить.

После нескольких минут осторожных плавных касаний, крупное тело животного расслабилось под её рукой. Эми потянулась за грязными поводьями. Когда кобыла отпрянула, Эми не сдвинулась с места.

– Тише, полегче, девочка.

Она запустила пальцы в гриву лошади, не сильно цепляясь за пряди. Вставив одну ногу в стремя, она вспомнила, что на ней нет штанов. Мама заставила её надеть платье вместо юбки, которой Эми всегда отдавала предпочтение перед поездкой в город. В платье нужно ездить либо в специальном дамском седле, либо задирать все юбки, чтобы оседлать лошадь как обычно, что даст зрителям отличный вид на её ноги.

Эми вздрогнула. ‘Нет уж, спасибо.’ Она не хотела доставлять Баззу такого удовольствия. Наклонившись, она отыскала разрез в подоле юбки и разорвала клетчатую ткань так, чтобы можно было свободно передвигаться.

Просунув левую ногу в стремя, она медленно, не подпрыгивая, поднялась, пока часть её веса не перенеслась на животное.

Кобыла фыркнула и отступила в сторону.

Эми опустилась обратно на землю.

– Всё хорошо, красавица. Будем пробовать снова.

Схватив поводья и горсть гривы, и она вставила ногу в стремя, на этот раз, продержавшись в нём чуть дольше. После ещё нескольких попыток Эми смогла сделать это без желания лошади сойти с места. Она аккуратно перекинула ногу через спину кобылы и опустилась в седло.

Около минуты она просто сидела, стараясь держать тело расслабленным. Что далось ей с большим трудом, ведь каждую секунду она ждала, что лошадь начнёт под ней вырываться. Когда она впервые увидела, как папа тренирует лошадь, ей казалось это волшебством.

Спина кобылы была жесткой как доска, но Эми не собиралась пронзать её когтями или шпорами. Лошадь склонила голову и испуганно посмотрела на Эми.

Посмеиваясь, Эми похлопала её по шее.

– Всё в порядке, девочка.

Серые уши откинулись назад, прислушиваясь к её голосу.

Эми взяла в одну руку поводья и сжала бока ногами.

Кобыла испуганно шагнула вперёд, и Эми расслабила ноги, вознаграждая животное за то, что реагирует на сигнал. Ещё одно сжатие ног, и лошадь пошла вокруг загона. Это заняло некоторое время, но в конце концов кобыла опустила голову, и Эми почувствовала как мышцы под ней расслабляются. Она снова сжала ноги, подталкивая кобылу перейти на бег трусцой.

Голова кобылы поднялась вверх, и она дважды подпрыгнула на месте, прежде чем успокоилась.

С губ Эми не сходила ухмылка, когда она дважды объезжала вокруг загона.

Несмотря на мышиный окрас, кобыла обещала развить довольно плавную походку.

С лёгким нажимом она натянула поводья и спрыгнула на землю. Когда она посмотрела вокруг, поняла, что потеряла всю аудиторию. Только Базз дожидался у ворот в загон. Остальные мужчины и женщины толпились чуть дальше по улице перед станцией дилижансов.

‘О, нет, дилижанс!’

Эми приехала в город не для того, чтобы приручить лошадь. Скорее всего, её давно уже дожидается невеста Фина. Лошадей дилижанса уже сменили на новых, и он тронулся с места.

Она открыла ворота загона и повела серую кобылу к своей повозке.

– Эй! – Окликнул её Базз. – Ты ничего не забыла?

Эми резко обернулась:

– Например?

– Мои деньги.

Базз протянул раскрытую ладонь.

Две золотые монеты показались ей такими тяжёлыми. Это не её деньги, чтобы у неё было право их тратить. ‘Слишком поздно.’ Стиснув зубы Эми протянула мужчине десять долларов.

 

========== Станция дилижансов. Прерия Бейкер, Орегон. 20 апреля 1868 год ==========

 

Дилижанс стал останавливаться, и Рика напрягла ноги, чтобы при остановке не упасть на колени своим попутчикам.

Рика глубоко вдохнула. Наконец, она узнает каков он её новый дом. Кожаные шторы на окнах плотно закрыты, чтобы защитить людей от дождя и грязи, поднятых копытами лошадей, поэтому она даже мельком не видела город. Двое пассажиров поднялись со своих мест, открыли дверцу и спустились вниз, но Рика испытывала страх перед выходом наружу. Боялась столкнуться с последствиями своей лжи.

Один из мужчин протянул руку, чтобы помочь Рике выбраться из дилижанса.

Ступив на землю, Рика по щиколотку погрузилась в грязь на главной улице. Отряхнув свою мятую, почерневшую от грязи юбку, она встала на дощатый настил, подальше от луж и грязи.

По улице были разбросаны несколько десятков зданий. Деревянные таблички сообщали о наличии в маленьком городке цирюльни, больницы, кузни и мастерской по изготовлению сёдел. Перед галантерейным магазином стояла запряжённая бурой лошадью повозка.

Один из попутчиков Рики исчез в цирюльне, другой взобрался на телегу, надел шляпу и ускакал. Только она одна осталась ждать под дождём.

Она смотрела на лица горожан, слоняющихся по улице, входящих и выходящих из зданий. Мужчины с закрученными усами - её будущего мужа, нигде не было видно.

Дилижанс приехал с опозданием. Финеас устал ждать и ушел? А что, если он передумал жениться? Рика прижала свой саквояж с ковром к груди.

Её взгляд пробежался вверх вниз по улице, но ни одна повозка не ехала в её направлении. Люди куда-то спешили по дощатой дорожке, пытаясь укрыться от грязи. Некоторые бросали на неё любопытные взгляды, но никто не пытался с ней заговорить. Дрожа от холода, Рика крепче обхватила свои пожитки.

Несколько молодых людей вышли из конюшни. Один из них снял с головы потрёпанную шляпу, и когда ей улыбнулся, Рика увидела отсутствие у него передних зубов.

– Вам помочь, мэм?

– Нет, большое спасибо. – Рика ещё крепче прижала свои вещи к груди. – Я жду мистера Финеаса Шарпа, моего жениха.

– Эх, тогда вам не повезло, мэм, потому что Фин уехал перегонять лошадей в форт Бойсе и вернётся не раньше чем через два месяца.

Рика почувствовала, как побледнела. Её пошатнуло.

– Два месяца?

– Не меньше, – пожал плечами мужчина.

‘Ох, Джо.’ Рика почти порадовалась, что подруге не пришлось сюда ехать, чтобы понять, что её разлюбезный Финеас не собирался сдерживать своего обещания. ‘Уехал в Бойсе, прекрасно зная, что приезжает его невеста…’

Она застряла в незнакомом городке, покинутая будущим мужем, который, очевидно, передумал на ней жениться. ‘И что теперь?’

– Извини за опоздание, – произнёс кто-то позади.

Рика обернулась.

В её направлении шла молодая женщина.

Рика окинула взглядом забрызганное грязью платье женщины и свисающую набок шляпку, обнажившую растрёпанные огненно-рыжие волосы. Под юбкой, разорванной до середины бедра, виднелись, смутившие Рику, панталоны. Позади девушки плелась мокрая и грязная серая лошадь.

‘Что она делала с бедной лошадью?’

Когда дикая на вид женщина потянулась к её вещам, Рика отпрянула.

– Кто ты такая?

– Ой. – Румянец окрасил загорелую кожу незнакомки. Она вытерла руку об юбку, вряд ли, сделав её от этого чище. – Я Эми Гамильтон, подруга Фина Шарпа. – Вдруг, рассматривающая её девушка подозрительно прищурилась. – А ты, чёрт возьми, кто такая?

***

Девушка пристально на неё смотрела. Эми тоже не отставала.

– Я Джоанна Брюггеман, – представилась незнакомка.

Эми положила руки на бёдра:

– Нет. Я видела тинтайп. Ты не она.

Хрупкая красота невесты Фина навсегда запечалилась в памяти Эми. Однако незнакомку перед ней нельзя назвать ни хрупкой, ни красивой. Несмотря на то, что чёрно-белая фотография не пестрила красками, Эми знала наверняка, что у невесты Фина светлые волосы. А каштановые волосы незнакомки отдавали тем же медным блеском, что и шкура кобылы Нетти. Широко раскрытые карие глаза напомнили Эми испуганную лошадь.

Взгляд женщины метался по сторонам, и она пряталась за своим саквояжем, будто за щитом. Но затем она чуть наклонила голову, и лицо приняло строгое выражение.

‘Как мустанг,’ мысленно сравнила Эми. ‘Напуганная, но несломленная духом’

– Конечно, я Джоанна Брюггеман. – Лёгкий акцент придавал её словам экзотичности.

‘Точно. Она же голландка.’ Значит она та самая невеста Фина?

– Тогда почему ты не похожа на женщину со снимка?

Мышцы лица незнакомки дрогнули.

– Финеас показывал тебе тинтайп?

Эми кивнула, впиваясь губами в нижнюю губу. Она надеялась, что не покраснела. Почему она чувствует себя мальчишкой, пойманным с портретом танцовщицы? Не то чтобы она её прямо разглядывала. Эми вздёрнула подбородок.

– Я жду объяснений.

Незнакомка опустила взгляд:

– Я слишком смущалась фотографироваться, – сказала она. – Мужчины не находят меня привлекательной, поэтому подруга позволила мне отправить её снимок.

Эми перевела взгляд на её фигуру, оценивая привлекательность женщины, затем резко отвела взгляд.

– Знаю, это было нечестно с моей стороны, – продолжила молодая женщина. – Но я надеюсь, ты не станешь осуждать меня за это.

– Это не моё дело, – отрезала Эми. Она не планирует много времени проводить с невестой Фина. И это будет легко сделать, так как она всё время будет работать на ранчо. – Ну ладно, поехали. Я отвезу тебя на ранчо. Моя семья позаботится о тебе в отсутствие Фина.

Снова потянувшись к саквояжу, она решила двигаться медленно, но твёрдо, словно имела дело с молодой необузданной лошадью.

Напряжённые мышцы рук женщины расслабились, но она всё ещё не решалась отдать ей свой багаж.

– У тебя есть ещё сумки? – Спросила Эми.

Бледную кожу девушки окрасил румянец:

– Нет, только эта.

По мнению Эми, быть бедным не стыдно. По крайней мере, ей не придётся тащить полдюжины чемоданов, сумочек, коробок со шляпками, и она сможет раньше вернуться на ранчо. ...