Время Тумана. Пляска змей

Пролог. Время Тумана

1

Каждую субботу, с устрашающей регулярностью, наступало Время Тумана. Обычно туман, грязно-серой непроницаемой стеной, приходил утром с востока, и ближе к полудню уходил на запад. Во Время Тумана никто из жителей поселка не рисковал выходить на улицу. Все страшились чего-то, о чем мы — дети, не смели даже спрашивать…

В год, когда мне исполнилось двенадцать, сестре моей исполнилось восемь. Иногда она жутко меня раздражала, но я не мог не любить ее. Настолько же часто, насколько она была вредной, она бывала и смешной и веселой… Во Время Тумана я страшился подходить к окну, сестра же всегда садилась у подоконника и сквозь грязное стекло изучала серый морок… Ей, как будто, было совсем не страшно. Она смотрела туда своими голубыми глазами, и пребывала словно бы в глубоком раздумье. В такие дни я обычно сидя в отцовском кресле читал книги, книги о невероятных приключениях смелых людей, о настоящих героях, которым страх был неведом. Когда-нибудь, думал я, я стану таким же как они, истинным героем не страшащимся ничего…

Каждый раз, когда наступало Время Тумана, отец напивался, и засыпал в гостиной на диване. С тех самых пор, как туман поглотил маму, он не мог в это время оставаться трезвым… Мама… Иногда я помнил ее лицо, помнил ее улыбку, ее запах, и нежное прикосновение ее рук. Ее глаза были такими же голубыми, как и у сестры… Сестра тоже помнила, ведь мать ушла всего то год назад…

В очередную субботу, когда пришло Время Тумана, отец как всегда напился, и лежал на диване, словно мертвый. Электричество, как обычно в это время, отключили, и в доме было сумрачно и холодно. Сестра, ежась, сидела у окна. Она дрожала, и я дал ей свой серый плед. Тогда она завернулась в него, и сделалась похожей на мышь. Я рассмеялся и сказал ей об этом. Она тоже посмеялась, но потом лицо ее вновь стало задумчивым, и она отвернулась к окну. Я же, ушел в другой конец комнаты, и принялся за книгу…

Часы на стене тихонько тикали…

— Мама… — Внезапно произнесла сестра, сначала очень тихо, а потом воскликнула уже громко и взволновано. — Мама! Там мама!

Я поднял взор от книги. В этот момент дрожь пробрала и меня. Сестра, сбросив с себя плед, выпрямившись стояла у окна. Я видел, как тоненькие пальцы ее напряженно впились в подоконник.

— Там мама. — Повторила она, даже не смотря на меня. — Мама улыбается! Она зовет нас…

Тут сестра, наконец, обернулась ко мне. Ее глаза были широко раскрыты и полны радостного возбуждения.

— На улице мама! — Вымолвила она радостно. — Посмотри если не веришь. Она помахала мне рукой. И красивая такая! Я ведь уже забывать начала, какая она красивая…

Глаза ее вдруг наполнились влагой. А у меня внезапно, словно бы язык отнялся. Я ничего не мог сказать, не мог даже пошевелиться. Вот тут то и случилось ужасное. Сестра моя взирала на меня мокрыми взволнованными глазами еще несколько секунд, а потом сорвалась с места и выбежала из комнаты. В следующее мгновение я услышал, как хлопнула входная дверь…

Я медленно поднялся с кресла и подошел к окну. Ноги мои были будто бы ватными, сердце в груди стучало глухо и быстро. Возле окна было намного холоднее чем в кресле… Я посмотрел на улицу, но кроме зловещей непроницаемой пелены не увидел ничего. Весь мир словно бы исчез. Дома, деревья… Все пропало. Но… Теперь где-то там была моя сестра. Внезапно я осознал весь ужас ситуации, и внутренности мои скрутило жестоким ледяным спазмом. Нельзя покидать дом во Время Тумана! Что же наделала моя сестра! Что же…

Я кинулся прочь из комнаты… Отец лежал на диване, и разило от него просто ужасно. Я подбежал к нему и принялся трясти.

— Папа! — Закричал я. — Она на улице! Я не удержал ее, и она выбежала… Папа!

Но отец лишь промычал нечто невнятное, после перевернулся на другой бок и громко захрапел. Тут я понял, что помощи от него мне не дождаться.

Я сел на корточки и разрыдался. Отчаяние и страх переполняли меня. В углах гостиной копились тени… Что же делать?! Так вопрошал я у самого себя, и с каждой секундой все более отчетливо понимал, что нужно делать. Нужно отвергнуть отчаяние и преодолеть страх. Я упустил свою сестру, и теперь должен отправится вслед за ней в объятия тумана, и вернуть ее. Только так, и никак иначе. Зря я что ли читал все эти книги о героях, и мечтал стать таким же как они? Вот и пришло время. Быть может, слишком быстро и неожиданно, но, наверное, в жизни по-другому и не бывает…

Туман не щадит никого. Год назад он отнял у меня мать, и теперь я не собирался отдавать ему сестру… Они обе сейчас стояли перед моим внутренним взором, и лазурь их глаз безумно напоминала весеннее небо…

2

Обычно весной, в саду возле нашего дома росло много одуванчиков. Одуванчики выныривали из травы, и качали на ветру своими головками. Множество ярких точек на зеленом. Это было лучшее зрелище в мире. Сестра любила плести венки из одуванчиков, и постоянно надевала их мне и себе на голову. Ей они удивительно шли, а вот насчет себя я не был уверен…

Сейчас, в саду не было ни одуванчиков, ни травы. Была лишь рыхлая, влажная земля, да темные стволы деревьев внезапно выныривающее из тумана… Этот туман уже почти не пугал меня, он лишь совсем немного щипал ноздри, и оставлял во рту странный металлический привкус.

Я звал сестру. Долго кричал, что было сил, пока горло мое не начало болеть. Но ответом мне была лишь удушающая тишина. Туман поглощал все звуки, делая мир вокруг не только невидимым, но и немым.

Сад, по которому я брел, казался мне бесконечным. На кончиках листьев крупными каплями копилась темная влага. Наконец, я приблизился к небольшой деревянной калитке, что была распахнута настежь. Это показалось мне ярким свидетельством того, что сестра была здесь. Тогда я снова позвал ее, но как и раньше, ответа не получил.

Покинув сад я оказался в мире серой пустоты. Здесь под ногами чаще всего была грязь, иногда испещренный трещинами асфальт, очень редко — гравий. Иногда пустота материализовывала из себя угрюмые стены со слепыми окнами, иногда тонкие, и казалось вот-вот готовые переломится фонарные столбы.

Я не переставал звать сестру. Я отчаянно пытался пробиться сквозь серое безмолвие. Я трижды проклял Время Тумана и себя самого, но не терял надежды. Ведь в книгах, которые я читал долгими сумрачными часами, говорилось, что тот, кто потерял надежду — заранее проиграл, и сам себя низвергает в голодную тьму, что всегда готова поглотить любого отчаявшегося…

Однако, что-то подсказывало мне, что если я не смогу отыскать сестру до того времени, как туман уйдет, то больше не увижу ее никогда…

Я вздрогнул и остановился, когда передо мной из тумана соткался человек. Он был довольно высок, худощав, и стоял на месте бездвижно, словно облаченное в военную форму нелепое и жуткое изваяние. Лицо человека скрывал противогаз, глаз нельзя было разглядеть за круглыми мутными стеклами. Он тихонько дышал, и смотрел вроде бы на меня, но точно я не мог утверждать этого…

Я уже видел раньше людей подобных ему. Их было достаточно много в нашем поселке. И когда тумана не было, они ходили по улицам без противогазов, всегда угрюмые, с осунувшимися лицами, но безобидные. По крайне мере, я никогда не видел, чтобы они причиняли кому-то вред.

Военные… Они вечно спешили куда-то. Вечно были чем-то озабочены. Отец всегда относился к ним с неодобрением, а сестра откровенно боялась. Но сейчас… Быть может, человек этот поможет мне?

— Здравствуйте. — Произнес я, не отрывая взора от круглых стекол, за которыми прятались его глаза. — Помогите мне. Моя сестра затерялась в этом тумане. Вы не видели ее? Ей всего восемь…

Человек молчал, лишь задышал громче и тяжелее. Мембрана его противогаза холодно поблескивала… Тут только я заметил, что при нем нет никакого оружия. Хотя военные, обычно, всегда были при оружии. Да и форма его была грязной и изорванной, во многих местах покрытой бурыми пятнами… Внезапно он начал поднимать правую руку вверх, но потом рука эта вдруг судорожно дернулась и замерла, после чего плавно опустившись, безвольно обвисла. Сначала я не понял, что означало это движение. А потом до меня все-же дошло. Он хотел снять с плеча автомат, но автомата не было. И теперь…

Я невольно отступил на шаг назад. Военный еще несколько секунд простоял передо мной, а потом, медленно развернувшись, зашагал прочь, и очень быстро исчез в тумане. Я смотрел ему вслед, а по внутренностям моим блуждал едкий холод порожденный вновь пробудившимся страхом.

Кем был этот воин, навсегда лишенный победы? Насколько он был жив, и насколько мертв? Быть может, ему и его товарищам Время Тумана оказалось не по плечу?

Я проглотил вязкую слюну. Во рту царствовал все тот же металлический привкус, и ноздри по прежнему щипало. Но с немалым беспокойством я вдруг обнаружил, что ко всему этому прибавилось еще кое-что: мне стало сложнее дышать…

Я побрел по улице дальше. По ходу движения, я еще крикнул несколько раз призывая сестру, но ответа конечно же не дождался. Дальше я шел в тишине, потому что понял, что кричать больше не смогу. Похоже, туман был не просто туманом. Я осознал вдруг со всей ясностью, что он медленно разрушает меня. Это понимание едва не заставило меня повернуть обратно к дому в какой-то момент… Однако, мысли о сестре гнали меня вперед, подпитывая мою храбрость…

Вскоре, где-то совсем рядом пронесся поезд. Я не видел его, но слышал… Этот почти колдовской звук, когда тяжелые колеса грохочут по рельсам… Невидимый поезд пролетел мимо, и песня его прогремела в густом тумане. А от ветра, что поезд этот принес с собой, затрепетали волосы на моей голове…

Я был безумно рад этому поезду, но не мог вспомнить, чтобы через поселок проходила какая-нибудь железнодорожная ветка. Обычно поезда грохотали вдалеке, на юге…Сеть железных дорог проходила в нескольких километрах от поселка.

Но вот радостный грохот утих, туман сгустился, и в сердце моем вновь поселились страх и тоска. Я любил слушать как поют поезда, всегда любил…

Я внимательно рассматривал дорогу под ногами, и иногда мне казалось, что я знаю куда иду, а иногда нет. Сейчас я ни в чем не мог быть уверен. Туман поглотил почти все. А то, что не смог поглотить, странным образом преобразил. В определенные моменты, на долю секунды, мне начинало видеться, что трещины на асфальте извиваются словно живые, будто бы маленькие черные змеи. Но каждый раз, это наваждение очень быстро проходило, поэтому скоро я привык, и почти не обращал на него внимания…

Несколько лет назад, когда в один из сумрачных осенних дней я возвращался домой со школы, дорогу мне преградил крупный рыжий пес. С этим псом мы всегда были друзьями, но в тот день он словно лишился разума… Он стоял посреди дороги и рычал на меня, а из пасти его на землю стекала слюна. Сначала я почти не испугался, а вот когда он кинулся на меня, и вцепился зубами в мою ногу, мне пришлось осознать всю серьезность ситуации. Сначала я закричал, а потом заплакал. Но в тот день на улицах поселка было удивительно пусто, и некому было помочь мне… Пес вовсе не был бешенным, просто тогда он почему-то увидел во мне врага… С тех пор я не доверял собакам, какими бы они не казались безобидными и милыми…

Я вспомнил об этом псе, когда пробираясь сквозь туман услышал слева от себя быстро приближающееся многоголосое рычание. Рычание перемежалось с обрывистым лаем, и иногда, с каким-то злобным повизгиванием. Я едва успел обернуться на звук, и тут же из тумана появились стремительные темные силуэты. То были собаки… Много собак, целая стая… И все они бежали куда-то мимо меня.

Если б я даже и захотел сдвинутся с места, то все равно не смог бы. Страх буквально парализовал меня. Каждое мгновение я с трепетом ожидал укуса. Но темный рычащий поток возникал из тумана, и обтекая меня в нем же и исчезал…

Может мне показалось так из-за тумана, но у всех собак шерсть была одинакового цвета — черная. И еще… Псы эти, были совсем как тот солдат — потрепанными, будто после какой-нибудь страшной битвы…

Когда темный поток иссяк, и последняя собака была поглощена туманом, я наконец смог разжать кулаки. Все во мне трепетало, и стук пульса в висках оглушал…Я неожиданно понял, что иногда ужас просто невозможно побороть, и остается действовать лишь вопреки ему… Но как действовать, когда ноги больше не держат тебя?

И действительно, внезапно я ощутил слабость в ногах, упал на колени, и принялся тупо смотреть на асфальт. Черные змеи трещин переплетались меж собой. Неужто? Неужто туман победил меня? Нет… Еще нет. Нужно просто отдышаться и успокоиться. Тогда обязательно станет легче…

Я закрыл глаза и попытался представить, будто бы я в саду возле своего дома, и что вокруг сладко-сладко пахнет весной, и что сестра надевает венок из одуванчиков на мою голову. У меня это получилось неожиданно легко. Я увидел все это с ошеломительной яркостью. Я услышал смех сестры, и почувствовал прикосновение ее пальцев к своему лбу. Как странно. И немного страшно… Я открыл глаза. Вокруг по-прежнему был туман, и сестра находилась где-то в этом тумане, но безумно далеко от меня…

— Сынок! — Вдруг услышал я голос, который тут же узнал. — Сын! Господи боже! Я наконец нашел тебя…

Я немедленно повернул голову в сторону голоса и увидел приближающегося отца. До этого, в проклятом тумане все мне казалось призрачным, но отец сейчас выглядел удивительно настоящим. Настолько настоящим, что я тут же поверил в его существование. Он точно не был болезненным видением… Он уже был совсем не пьян, он пришел чтобы вместе со мной пройти сквозь морок, и помочь мне отыскать сестру… По другому и быть не могло.

Ощущая приближение слез, я неловко попытался подняться на ноги.

— Я не хотел этого пап… — Бормотал я, отчаянно стараясь не заплакать. — Я просто не успел удержать ее… Но теперь то мы точно ее отыщем. Она не пропадет как мама. Мы найдем ее.

— Я уже нашел ее. — Проговорил отец помогая мне встать. — Нашел, и отвел домой.

— Действительно? — Тут же пузырь напряжения внутри меня лопнул, и я ощутил просто невероятное облегчение, и тут уж не смог сдержать слез.

— Действительно. — Подтвердил отец. — Твоя сестра в безопасности. Ты думал, я позволю кому-то из вас умереть?

Я не нашелся, что ответить.

— Ну пойдем домой. — Отец взял меня за руку, будто бы я был совсем маленьким мальчиком.

— Пойдем. — Я улыбнулся, и свободной рукой утер слезы. — Конечно пойдем!

И мы пошли домой.

3

Пока мы с отцом возвращались домой, туман как будто бы сделался чуть реже. Я теперь мог видеть неясные очертания домов, и призрачные силуэты деревьев, походящие на тени сказочных чудовищ…

Отец не отпускал моей руки. Он шагал быстро и уверенно, но иногда как-то странно оглядывался на меня. Сначала, я почти не обращал внимания на эти его взгляды. Мой разум целиком захватило ликование. Я чувствовал что-то вроде того, что ощущает человек, пробудившись от дурного и мучительного сна, в котором все было потерянно… Еще бы! С сестрой все в порядке, она дома, в безопасности, цела и невредима. Чего же еще я мог желать? Только лишь возвратиться домой, и взглянуть в ее глаза цвета весеннего неба…

Какое-то время отец молчал, потом заговорил:

— Я вовсе не сержусь на тебя.

— Правда?

— Правда. — Он вновь посмотрел на меня странным взглядом, и улыбнулся уголком рта. — Вы же всего лишь дети… Но больше не делайте так. Хотя… — Он прервался на несколько секунд. — Больше вы и не сделаете… Теперь все изменится… Навсегда…

— Как это? — Поинтересовался я.

— А вот придем домой, и узнаешь…

Эйфория моя очень быстро начала улетучиваться. Почему же он так смотрит на меня? И эта улыбка… Отец никогда так не улыбался. Да и вообще, он улыбался очень редко, после того как мама умерла… И было еще что-то в этой улыбке… Что-то…

Внезапно я услышал звук бегущей воды.

— Мы почти дома. — Холодно вымолвил отец.

Неожиданно сумрак сгустился. Туман сделался плотнее, в нем прибавилось грязных красок… Он сгустился стеной вокруг нашего дома, который предстал передо мной неожиданно четко… Это точно был наш дом. Но сада больше не существовало. Теперь, все вокруг затопила какая-то черная вода, журчащая многочисленными ручейками, и темнеющая тут и там широкими лужами. Я ощутил прикосновение этой воды к щиколоткам и содрогнулся…

Здесь повсюду ходили люди. Безликие и безмолвные, они выносили из нашего дома вещи, и утаскивали их в туман.

— Что происходит? — Спросил я у отца. Но отец не смотрел на меня. Он смотрел на дом и улыбался. И тут я наконец осознал, что пугало меня в его улыбке… Зубы. Они были желтыми и заостренными. Я попытался высвободить свою ладонь из его кисти, и не смог. Отец держал крепко. Но он ли это был? Ведь мой отец должен сейчас мертвецки пьяным спать в гостиной на диване…

Все происходило в ужасающей тишине, лишь вода тихонько шумела, безликие люди же, передвигались по ней почти бесшумно. Но вот обвиняюще громко скрипнули ржавые петли. Дверь дома закрылась, а потом открылась вновь, и двое безликих вынесли на улицу носилки, на которых покоилось грузное тело, с ног до головы обмотанное грязными бинтами. Безликие прошли с носилками мимо меня и скрылись в тумане, я же отчетливо учуял запах заставивший меня вздрогнуть… Обычно, когда во Время Тумана отец напиваясь засыпал на своем диване, вонь от него исходила невероятная… Эту вонь я учуял и сейчас. Когда безликие пронесли предо мной тело…

— Думаю, о том что происходит, — произнесло существо притворившееся моим отцом — тебе лучше всего расскажет кое-кто другой… А вот и она. Взгляни-ка…

Дверь вновь отворилась, и из темного проема показалась моя сестра. Она босая, медленно шла по черной воде, а за спиной ее…

— Мама… — Невольно вырвалась у меня.

За спиной сестры была мать… Прошел всего год, и поэтому я тут же узнал ее. Мама была удивительно красивой. Настолько красивой, что на несколько мгновений я даже поверил в то, что это действительно она…

Если бы только не ее улыбка… Мама улыбалась отвратительной желтой улыбкой. Ладони ее покоились на лице сестры, закрывая той глаза… Потом ладони эти упали, и сестра увидела меня. Она помахала мне рукой и крикнула:

— Ты не поверил мне! Но посмотри теперь. Это же мама!

Я захотел ответить ей, что женщина за ее спиной, вовсе не ее мать, да и вообще, наверное, не человек, однако осекся… Что, если и сестра моя не настоящая?

Кисть отца вдруг сделалась податливой, и ладонь моя оказалась на свободе. Я мог бы убежать прямо сейчас. Но… Сестра шла ко мне по черной воде. Она подходила все ближе, и я совершенно не знал, что мне делать… Вот она улыбнулась, и зубы ее оказались совершенно обычными, не острыми, и не отвратительно желтыми…

— Это мама. — Сказала она. — Почему ты боишься? Я ведь вижу, что ты боишься…

Я отрицательно покачал головой, и сестра нахмурилась.

— Почему ты не веришь? — Вопросила она даже как-то обиженно.

— Это не наши родители. — Я всматривался в ее голубые глаза. — Посмотри, что происходит вокруг!

— Мы переезжаем. — Сестра уже стояла совсем рядом со мной. — Так сказал папа. Мы уедем далеко отсюда, туда где не бывает тумана… Друзья папы помогают нам с вещами.

Может, это и вправду моя сестра? Но тогда, как же заставить ее поверить?

— У друзей отца, вроде бы, всегда были лица. Посмотри же… — Я вдруг уверился, что это действительно моя сестра. Особенно сейчас, когда она стояла так близко… — Что за черная вода вокруг? И, как думаешь, кого эти люди вынесли на носилках только что? Подумай об этом… И… Ты видела улыбку своей матери? Разве у нашей матери была такая улыбка? Ты же помнишь ее… Так же хорошо, как и я.

Сестра оглянулась на маму, и вдруг задрожала. Она испугалась, и что-то начала понимать, но все еще не верила.

— Послушай свою сестру, сын.

Рука отца легла мне на плечо. В это же мгновение я почувствовал, что вода поднялась чуть выше щиколоток… Существо притворявшееся нашей матерью положило ладонь на плечо сестры… В это мгновение я понял, что действовать нужно решительно и быстро…

4

Должно быть, она очнулась, и наконец поверила мне, в тот самый момент, когда я схватил ее за руку. Наши ладони соприкоснулись, и не говоря ни слова я потащил ее к стене тумана, не обращая внимания на то, что они смотрели… Существо притворявшееся нашим отцом, существо притворявшееся нашей матерью… Они смотрели, улыбались желтыми улыбками, и наверное думали, что ничего у меня не получится, что сестра не поверит мне, и вырвется из моих рук… Но она поверила, и поняла. Ведь она, на самом деле, была очень умной девочкой… Представляю, насколько сложно ей было сделать это. Но ведь и мне было сложно! Сложно и невыносимо больно… Я видел, как в глазах ее умерла радость, и как глаза эти наполнились горестным пониманием, а потом ужасом…

Все безликие люди остановились. Я успел увидеть, как один из них выронил из рук какую-то из моих книг, и книга эта упала в черную воду с громким всплеском. Я увидел это в коротком мгновении, прежде чем мы с сестрой окунулись в грязный морок. Морок этот окутал нас, и ноздри мои знакомо защипало, а слюна во рту вновь обрела привкус металла.

Мы бежали сквозь туман, и я ни на миг не отпускал руку сестры. Конечно, бежать таким образом было не очень удобно, но я ужасно страшился отпускать ее руку в этой зловещей мгле… Многоголосый вой, прозвучавший за нашими спинами, дал мне понять, что чудовища бросились в погоню.

Я несся через туман, совершенно не разбирая дороги, и конечно, это ничем хорошим окончиться не могло. Асфальт сменился землей а потом гравием… Через мгновение я споткнулся о рельсы, и, увлекая за собой сестру, рухнул вниз… Тело мое встретилось с темными деревянными шпалами. Боль смешалась с запахом креозота… Мне всегда нравился этот запах, и я знал, что креозотом пропитывают шпалы, дабы они не гнили как можно дольше… Уж не помню, кто рассказал мне это, отец или давным-давно покойный дедушка…

Сестра упала на меня. Она плакала, и все бормотала:

— Это была не мама. С самого начала не она…

— Не она. — Согласился я, вынимая из запястья крупную занозу.

— И отец, не отец. — Сестра громко всхлипнула. — Теперь я вообще не знаю, кто есть кто! — Она взглянула на меня с неожиданным испугом.

— А вдруг и ты, это не ты?!

Я, пытаясь не обращать внимания на боль заполнившую мою тело, обнял ее и прижал к себе.

— Я — это я, и ты — это ты. — Кровь стекавшая по моему запястью пачкала ее одежду.

Вдалеке послышался пока еще тихий звук приближающегося поезда. Рельсы завибрировали.

— Ты же чувствуешь это сейчас! — Шептал я. — Что мы с тобой настоящие! Чувствуешь?

— Чувствую. — Откликнулась она. — Мы с тобой настоящие.

Топот множества ног был все ближе. Топот, и другие жуткие звуки, которые люди просто неспособны издавать.

Я прижал к себе сестру еще сильнее. Мы оба всматривались в туман. И вот они начали появляться из серой пелены: отец, вовсе не бывший нашим отцом, и мать не бывшая нашей матерью, а за ними еще множество фигур, некоторые из которых были лишь отдаленно похожи на человеческие… Существа из тумана. Кем же они являлись на самом деле? Я боялся думать об этом, и не мог не думать…

Вибрация усилилась. Мелкие камешки гравия начали подпрыгивать вверх.

— Поезд… — Напомнила мне сестра. Голос ее дрожал.

Поезд… Новая песнь вливалась в мои уши. Пело железо, пел гравий, и даже, казалось, сам воздух… Я ухмыльнулся поднимаясь на ноги. Лучшая песня в мире! Без сомнения! Мы с сестрой едва успели отпрыгнуть за пределы железнодорожной ветки, и тут же поезд пронзая туман отрезал нас от толпы жутких существ… Поезд принес с собой сладкий ветер и надежду…

Мы вновь побежали, так быстро, как только могли. Я не знал куда я бегу, но знал, что остановиться не имею права… Теперь я был более внимательным, ведь не мог позволить себе упасть еще раз. Звук едущего поезда постепенно отдалялся. Он становился все тише и тише, пока полностью не исчез. Я петлял по призрачным улицам, мимо мертвых фонарей и безразличных стен. Ноги мои устали а легкие жгло, несколько раз я даже отчаянно закашлялся, но движения не прекращал… Сестра, должно быть, чувствовала себя еще хуже, но вида не подавала.

Когда же кончится это проклятое Время Тумана? Так вопрошал я у неба, которое не имел возможности сейчас увидеть. Когда же вообще все это кончится, и настанет покой и радость, и не будет больше страха? Неожиданно я понял, что устал не только от бега, но и от страха… от страха, наверное даже еще больше…

Из горла моего вместе с прерывистым дыханием вырвались небольшие капельки крови… Я едва успел заметить их, но не успел обеспокоиться, ведь перед моим взором неожиданно выросла настоящая живая стена…

Военные… Все в изорванной, грязной форме и в противогазах. Все ужасно одинаковые и безмолвные.

Мне невольно пришлось остановиться, и тут же меня согнуло пополам в приступе кровавого кашля. Когда я, утираясь рукавом, поднял голову вверх, взгляд моих глаз тут же встретился с круглыми стеклами противогаза, через которые на меня смотрел холодный сумрак… За спиною вновь послышался топот. Чудовища приближались, а герой внутри меня неумолимо умирал. Я был испуган, зол и опечален одновременно… Люди в противогазах шумно дышали, их было так много… Но я смотрел лишь на одного, которого неожиданно узнал. Он почти не отличался от остальных, но все же я его узнал. Он стоял во главе этого небольшого войска. Его я первого увидел, когда, некоторое время назад одиноко блуждал в тумане в поисках сестры. Тогда, он показался мне каким-то полумертвым, но сейчас я вдруг понял, что мертв он по-настоящему… И он, и его товарищи. Они проиграли какую-то страшную битву. Нечто умертвило их всех… Однако…

Мертвый воин коротко кивнул мне, и толпа расступилась, открыв проход для нас с сестрой. Они предоставляли нам шанс уйти, шанс выжить…

— Спасибо… — Пробормотал я увлекая сестру за собой, но никто из военных мне не ответил. Мы прошли по проходу, и строй вновь сомкнулся.

Когда мертвые остались позади, я рискнул оглянуться, и мне тут же сделалось дурно от увиденного… Военные сошлись в яростной битве с безликими существами. Эта кровавая бойня проходила в ужасающем безмолвии. Лишь звуки рвущейся плоти достигали моих ушей. Во все стороны разлетались руки, ноги, головы, и просто бесформенные куски мяса. Безликие рвали мертвецов голыми руками, мертвецы занимались тем же…

Когда на асфальт передо мной с весьма неприятным звуком приземлилась чья-то окровавленная кисть, я понял, что совсем не желаю видеть исхода этой битвы, каким бы он ни был… Сестра коротко вскрикнула, и это стало для меня сигналом… Я уже не мог бежать, ведь под разрушающим воздействием тумана мой организм ослабел, но я все еще был способен идти. И нам нужно было идти, уходить прямо сейчас отсюда, и спрятаться где-нибудь, где никто не смог бы нас найти. Я молча потянул сестру за руку, и она повиновалась. Туман не желал расступаться перед нами… Я почти что физически ощущал его мягкое давление на свою грудь. Но мы шли и шли, преодолевая это давление… Мне это даже понравилось…преодолевать… И если б мне не было так больно, я бы даже улыбнулся.

— Ты в порядке? — Спросил я у сестры.

— Да. — Ответила она. — Только вот дышать немного тяжело, и во рту какой-то странный привкус.

— Это ничего. — Успокоил я ее. — Это от долгого бега. Думаю, нам надо спрятаться где-нибудь.

— А где?

— Постучимся в какой-нибудь дом… Хотя не думаю, что нам откроют. Но мы можем попробовать.

Сестре, похоже, повезло больше. Кажется, туман не так сильно разрушил ее, как меня… Мы стучались в дома, но как я и думал, никто нам не открывал. Я совсем не винил их, ведь понимал, насколько им было страшно… Оставалось лишь надеяться на то, что Время Тумана окончится раньше, чем мы с сестрой умрем…

Так сложно противопоставить что-то безразличию и страху. Здесь могут помочь лишь терпение, вера и удача… Но я засомневался в том, что удача на нашей стороне, когда из тумана навстречу нам, покачиваясь, выступил отец… Точнее жуткое существо, теперь лишь отдаленно напоминающее отца. Его вытянувшееся лицо было совершенно бескровным, один глаз полностью отсутствовал, и в глазнице шипя пузырилась какая-то черная масса. Второй глаз был на месте, но в нем я узрел лишь туман…

Существо улыбнулось, обнажая острые желтые зубы. Из уголка его рта тоненькой струйкой стекала все та же черная шипящая жидкость. Правую руку существо подняло вверх, будто бы приветствуя нас, в левой оно держало оторванную голову в противогазе…

— Твои друзья снова проиграли! — Гортанно выкрикнуло существо, качающейся походкой приближаясь к нам. — Я убил последнего. Впрочем, я и сам оказался последним среди своих… Но теперь это не важно, сынок. Мы ведь семья. Я сейчас возьму тебя и сестру, и мы уедем отсюда далеко-далеко… В место, которое куда лучше этого.

Я лишь пятился, не в силах вымолвить и слова. Что можно противопоставить отчаянию и страху? Каким же образом, все эти герои в моих книгах, могли действовать так, как действовали? Ведь абсолютно невозможно перебороть страх, или смягчить боль отчаяния… Неужто они совсем не боялись? Конечно боялись… Я выругался про себя, ведь все уже понял давным-давно… Настоящий герой делает то, что нужно вопреки страху и отчаянию. А иногда ему даже приходиться переступить через самого себя, втоптать себя в землю и заранее стать живым мертвецом. Совсем как те солдаты… Быть живым мертвецом. Как интересно, и правильно… Очевидно, последние крохи разума все же покидали меня…

— Я не позволю тебе забрать ее! — Проговорил я, пряча сестру за спину. — Ты не сможешь. Пока я жив.

— Значит ты уже мертв. — Прогудело существо.

— Я знаю. — Онемевшими губами ответил я. — Я мертв.

В следующее мгновение существо кинулось на меня. Я не ожидал от него такой скорости, и даже понять не успел, как оказался на земле… Я совершил лишь один короткий вдох, но за это время правая рука моя оказалась полностью отделена от тела… Очень странно, но это не вызвало у меня почти никаких эмоций, я лишь удивился тому, что почти не чувствую боли. Лишь прохлада, показавшаяся мне даже немного приятной, распространялась от плеча на правую сторону груди. Совсем рядом я услыхал крик сестры исполненный горя и страха… Крик этот подбодрил меня, и так как существо все еще нависало надо мной, я не придумал ничего лучше, как пальцами уцелевшей руки попытаться изъять из глазницы его туманный глаз. Это оказалось довольно просто, намного проще, чем выкрутить лампочку… Существо взревело, а потом случилось нечто удивительное… Откуда-то справа на чудовище наскочила рычащая тень, потом еще одна…

Это собаки, понял я. Должно быть, та самая стая, которую я встретил в самом начале. Я отчетливо слышал, как они рвали существо на части. Здорово… Так ему и надо! Я попытался встать и тут же понял, что не могу этого сделать. Холод от груди уже разошелся по всему телу, и он не давал мне даже двинутся, порождая смертельную слабость. Я казался себе очень маленьким и прозрачным, а перед глазами был лишь туман, и вдруг мне подумалось, что я и сам превращаюсь в туман, становлюсь его частью, и когда он уйдет на запад, то я уйду вместе с ним. В какой-то степени это было даже интересно.

А где же боль? Эта мысль заставила меня испугаться на секунду. Но страх очень быстро ушел, наверное он вытекал из моего тела вместе с кровью. Хорошо бы, если б боли не было до самого конца…

Вдруг из тумана передо мной соткалось лицо сестры.

— Ты настоящая? — Спросил я ее.

— Настоящая. — Сестра улыбнулась, потом заплакала, и наконец проговорила сквозь слезы. — И ты настоящий.

— А мне кажется, что нет. — С трудом вымолвил я. — Я, похоже, становлюсь призраком.

Она заплакала еще громче. А потом над ее головой я увидел голубое небо. Это означало, что Время Тумана окончилось, и зловещая пелена уходила на запад… Небо было слишком ярким, чтобы смотреть на него и я опустил веки, но потом подумал, и вновь поднял их. Пусть ярко, но я хотел смотреть, ведь это небо напоминало мне глаза моей матери, и глаза сестры… Пусть у меня не было возможности предотвратить смерть первой. Но я спас вторую. И как же это было здорово! Просто невероятно здорово… Мог ли я мечтать о большем счастье?

Мне теперь оставалось лишь надеяться, что с сестрой и дальше все будет хорошо. Ну конечно же будет! Ведь чудовища все побеждены… Быть может и туман не явится больше… Кто знает… Кто знает… До следующей субботы еще так далеко…

Глава 1. Войтек (Семь лет спустя)

День занялся ветреный и сумрачный. Умывшись водой из металлического оцинкованного таза, я вытер руки и лицо полотенцем, после чего посмотрел в окно, где тяжелые облака плыли по небу, задевая терзаемые непогодой верхушки деревьев, и незыблемые склоны гор…

Лампу в своей маленькой комнатке я не зажигал. Сейчас, мне было вполне достаточно света проникающего в помещение с улицы. К тому же, от электрического сияния у меня, в последнее время, стали слезиться глаза…

Вода оставила после себя приятную прохладу. Я повесил полотенце на крючок и посмотрел на себя в зеркало. Все тот же старик… “А на что ты собственно надеялся, глупец?” задал я себе ехидный вопрос. “Увидеть там молодого парня?” Хех…

Сегодня утром спина моя почти не болела, и я зрел в этом недобрый знак. После пересечения мной рубежа шестидесяти лет жизни, в обычные дни спина моя болела будь здоров. А вот в дни, когда она переставала болеть, чаще всего случались какие-нибудь неприятности… Я давно приметил это.

Печально, что мне не удалось унаследовать крепкое здоровье своего отца, которое в полной мере унаследовал мой брат… Мы уже оба с братом — старики. Но насколько мне известно, он чувствует себя гораздо лучше, чем я. Что ж, мы всегда с ним были удивительно разными…

В дверь отчаянно постучали. Хорошо, что жилище мое не сильно большое, и до этой самой двери идти не долго. Когда я открыл ее, то увидел за порогом Арона-охотника и двух его сыновей. У всех у них на лицах ясно читался страх.

— Здравствуйте, Войтек. — Поздоровался Арон. В речи его присутствовал характерный акцент горных жителей. — Как ваше здоровье?

— Да по всякому. — Я улыбнулся. — Хуже, чем хотелось бы, но в целом — не так уж и плохо. А вот у вас ребятки, мне сдается — не все так хорошо. Что стряслось?

Один из сыновей Арона нервно проглотил слюну. Сам же Арон сказал:

— Синий демон. Опять. Мы видели его на вершине горы, в заброшенной церкви.

— Снова явился… — Я покачал головой. — И что же, это он вас так напугал?

— Да немудрено напугаться. Вы же сами встречались с ним, и помните, как он выглядит. А уж в той церкви… Может это место и было когда-то святым, да только сейчас оно дурное. Я стрелял в демона, но все впустую… Пули проходят сквозь него. А он смеется… И смех у него…женский. Ну точно — баба, а рожа демоническая. Он… или она… смеялась над нами и призывала вас. Мол позовите мне Войтека, а не то шкуры с вас троих спущу… Вот мы и позвали.

— Ну и дела. — Я почесал макушку. — Уж сколько раз я этого синего демона изгонял, а он не уймется никак. Видать, снова придется. Ну тогда, прямо сейчас и отправлюсь. Не стоит медлить.

Не дожидаясь ответа я закрыл дверь… Арон и его сыновья — хорошие люди. Но как и все горные жители — до ужаса суеверны и боятся всего сверхъестественного.

А она бессовестно пользуется этим… Сильвия.

Я — отшельник, ведущий замкнутый образ жизни. И для жителей крохотного городка под горой являюсь кем-то вроде святого. Чаще всего они сами приносят мне еду, но все же я и сам стараюсь спускаться в городок хотя бы раз в месяц… Там все относятся ко мне с великим почтением. Еще бы, ведь я единственный, кто способен прогнать синего демона, что вот уже много лет до смерти пугает местных жителей…

Я выпил немного воды, быстро облачился в дорожную одежду, взял свой старый, но все еще крепкий посох, и вышел на улицу. Арон с сыновьями ждали меня.

— Мы можем отправиться с тобой, старик.

— Не стоит. — Отклонил я предложение Арона. — Я всегда справлялся с ним один. Справлюсь и сейчас. Вы будете только мешать.

Арон поправил ружье на плече и сказал:

— Ну… Удачи тогда. — После чего кивнул своим сыновьям, и все трое удалились.

Какое-то время я постоял на пороге собственного дома, слушая ветер. Потом направился в сторону узкой тропинки, которая петляя меж деревьев подымалась вверх по склону горы.

Ветер сопровождал меня, подобно верному спутнику. Здесь, возле моего дома он еще не очень силен, но чем выше я буду подыматься, тем яростней он будет становиться. Но мне не впервой забираться на вершину горы. Я делал это много раз, и в любую погоду… Я справлюсь.

Вскоре, после того как подъем приобрел достаточную крутость, колени мои заныли. Боль… Ну конечно. Куда же без нее? Ничего, пусть болят пока, потом — я знал это точно, они разогреются и станет легче… В любом случае, до вершины еще больше часа пути.

Чем выше я поднимался, тем меньше вокруг становилось деревьев, и больше травы трепещущей на ветру. Одно удовольствие наблюдать за этим трепетанием. В такие моменты гора кажется особенно живой… Она живет, трепещет, и пахнет… Мало что на свете так славно пахнет. Все-таки, это хорошая прогулка. Ведь я так люблю высоту, люблю ветер, люблю гору… Ох, Сильвия! Ты слишком хорошо знаешь меня!

Когда радуешься, минуты летят подобно мгновениям. Я почти и не заметил, как преодолел большую часть пути… Однако на подходах к вершине, тело мое все же подвело меня, и мне пришлось присесть отдохнуть на крупный серый камень, который удобно помещался возле самого края тропинки.

Отсюда я многое могу увидеть. Широкую реку несущую свои воды на юг, и огромный травяной океан на западе за этой рекой. Целое море травы в котором по вечерам тонет солнце. Где-то там, в этом море, если присмотреться хорошенько, можно увидеть, кажущееся отсюда совсем крошечным, многоэтажное здание — клинику моего брата, которого я очень любил в детстве, и конечно-же люблю сейчас, правда не так сильно как тогда… Мы совсем не похожи друг на друга, и интересы у нас разные, но все же — мы братья.

Но пора прощаться с камнем… Я встал и ветер с новой силой принялся трепать мою одежду.

Ближе к вершине, склон сделался более пологим. Я поднял взгляд на церковь, до которой было уже совсем недалеко. Вся из потемневшего от времени и непогоды дерева, старая и гнилая, она была заброшена еще в те времена, когда нас с братом на свете не было, однако каким-то невероятным образом продолжала стоять и сейчас…

Вот уже много лет, ветра и дожди пытаются ее обрушить. Но церковь держится с завидным упрямством, и живет сонной старческой жизнью, скрипя своими прогнившими досками-костьми…

Еще до появления синего демона, местные жители считали это место нехорошим, и старались не появляться здесь. Меж людей ходило поверье, что церковь давно стала обителью злых духов. Лишь охотники, подобные Арону и его сыновьям, забредали сюда изредка…

Приблизившись к церкви, я посмотрел направо, и увидел, что ветер, гонит внушительных размеров облако на вершину горы. Мгновение — и зябкая муть окутала церковь, а вместе с ней и меня. Сумрак пропитанный холодом тут же забрался под мою одежду, и принялся блуждать там подобно ледяному призраку, заставляя меня ежиться. В это же мгновение утих и ветер, принеся понимание, что облако здесь надолго.

Я медленно поднялся по трухлявым ступенькам. При каждом шаге мне казалось, что какая-нибудь из них вот-вот проломится подо мной. Но ступеньки выдержали.

Двери в церкви отсутствовали, и потому внутрь я прошёл беспрепятственно. Внутри было еще холодней чем снаружи. На перекладинах, под потолком, можно было различить множество птичьих гнезд, однако ни одной птицы я ни увидел, как ни старался. Впрочем, мало что можно увидеть в этакой мгле… Я едва различал гнезда, и чудом сохранившиеся части древних фресок. Эти фрески действительно могли вызвать страх, когда-то наверняка красивые, но теперь обезображенные неумолимым времен изображения лиц и фигур неизвестных святых…

Краем глаза я заметил некое движение, и тут же повернулся лицом к алтарю. На возвышении стояла фигура. Темное, полупрозрачное тело, и синее демоническое лицо… Фигура стояла грациозно и неподвижно. Потом вдруг ожила, не произведя не единого звука спрыгнула с алтаря и принялась медленно приближаться ко мне. Я остался стоять на месте, и только спросил:

— Почему тебе так нравится пугать местных жителей, Сильвия?

— Они сами пугаются… Остолопы. — Женский смех проплыл мимо меня и устремился куда-то вверх. — Это весело. И к тому же… Теперь в маленьком горном селении есть своя собственная легенда. Легенда о синем демоне, и о старце, способном этого демона прогнать… Я сделала тебя местной знаменитостью, отец.

Демонический образ растаял, и сошел с лица девушки синим туманом. Это лишь маска, а под ней такое дорогое мне лицо… И как бы мне хотелось сейчас обнять свою дочь, но к сожалению передо мной лишь ее дух. Тело же Сильвии находится достаточно далеко отсюда, средь травяного океана, в клинике моего брата…

— Ты давно не навещала меня. — Я улыбнулся. — Как же я рад! Только Арон сообщил мне о тебе, так я тут же собрался и отправился в путь.

— Такой забавный тип. — Проговорила Сильвия. — Пытался стрелять в меня… И сыновья у него забавные. Отец-то стреляет, а они застыли словно два пугала и таращатся с побелевшими лицами.

— Они хорошие люди, Сильвия. Может не слишком умные, но хорошие, а доброе сердце стоит куда дороже острого ума.

— Это уж с какой стороны посмотреть… Твой брат с тобой бы не согласился.

— Я знаю. Как он там?

— Доктор Григорович несмотря на свой почтенный возраст удивительно крепок и здоров. Он продолжает заниматься тем же, чем и занимался, правда в куда более крупных масштабах.

— В прошлую нашу встречу, ты говорила мне, что он заключил союз с хонками, и взял к себе одного из них.

— Да… Ваш брат орудует над бедным хонком вовсю. Из него выкачали огромное количество крови, и отпилили один рог, думаю скоро и второй отпилят. Некоторым из своих помощников Григорович перелил часть хонковской крови, и себе тоже… Он наверное из-за этого чувствует себя так здорово. Мой командир — Ева, рассказывала мне, что с ее организмом эта кровь совершила настоящие чудеса, причем эффект очень долгосрочный, скорее всего даже постоянный.

— А что моя племянница?

— О… Линда в последнее время ведет себя странно. Ее мучает что-то, хотя она старается этого не показывать. Мне сдается, ей все же опротивели деяния вашего брата. Эх… Как бы она глупость какую-нибудь не совершила… А то ведь пытается быть бесстрастной, а на деле — подвержена эмоциям, как девочка. Хотя, честно говоря, даже не знаю, как я вела бы себя на ее месте. Ведь большинство подопечных Линды — дети.

— Дети… — Глухо повторил я. — Вот поэтому я и отрекся от своего брата, хоть и люблю его. Он мучает даже детей…

— Некоторым он помогает, как Еве, к примеру. Излечивает от страшных болезней.

— Это не искупает всего остального…

Сильвия стояла передо мной в полумраке, прозрачная — будто осколок сновидения. Иногда мне казалось, что вот я моргну, и она тут же исчезнет. Я мог видеть сквозь нее алтарь, и семисвечник, потерявший от времени свой цвет. Этот семисвечник словно бы врастал своей длинной ножкой в гниющие доски пола неподалеку от алтаря…

Напрягая глаза я пристальней всмотрелся в призрачное лицо своей дочери, и понял — все то, что говорила она мне до этого, не являлось главным… Есть еще что-то — по-настоящему важное…

Конечно, Сильвия не отличается яркостью эмоций, и зачастую, по лицу ее довольно тяжело угадать, что же творится у нее в голове… Но ведь я, в конце-то концов, ее отец! Я знаю свою девочку лучше всех, и вижу, как не терпится ей сейчас сообщить мне ту самую — главную новость…

За стенами церкви вновь начинал завывать ветер, и старое здание принялось медленно оживать. Все кругом застонало, заскрипело, а потом, когда облако ушло с вершины горы, внутри сделалось значительно светлее… Теперь и Сильвия мне была видна гораздо лучше, хоть свет и обличал явственней ее прозрачность…

— Забудем на время о твоем брате, отец. — Начала она. — У меня… у меня такие невероятные новости! Мне удалось разобраться в причине появления тумана.

— Вот как? — Я вдруг ощутил, будто бы множество маленьких насекомых волной пробежали по всему моему телу от пяток до макушки.

— Это хонки — как мы и подозревали. — Продолжила Сильвия. — Они хотят властвовать, но с помощью своей мерзкой магии, начали такое, чем сами уже не способны управлять. Процесс, который, как я думала изначально, невозможно остановить — совмещение промежутков.

Мне казалось, что ветер буйствует не только снаружи церкви, но и внутри меня. Совмещение промежутков! Я предполагал такое, но молился высшим силам, чтобы предположения мои оказались ошибочными. И что же теперь? Ведь совмещение промежутков в будущем предполагает смерть абсолютно для всех, и для людей и для хонков.

— Значит, мои предположения верны. — Проговорил я, пытаясь сделать свой голос как можно более твердым. — Мой брат знает об этом?

— Нет. Мне сообщить ему?

— Пока что — не нужно. Потом… может быть. — Внезапно в голове моей искрой сверкнуло осознание. — Ты сказала, что думала изначально, будто бы совмещение промежутков остановить невозможно. Следовательно, сейчас ты думаешь по другому? Тебе известно, как остановить совмещение?

Сильвия с легкой улыбкой кивнула мне. Но улыбка эта очень быстро погасла.

— Лучше тебе на знать, отец, чего мне стоила эта информация. Я едва не умерла, добывая ее, и теперь больше никогда уже не буду прежней… — Она прервалась на несколько секунд, потом поморщилась, словно от какой-то внутренней боли. — Хонки распечатали три промежутка, а запечатывать их, похоже, придется нам… Чтобы их запечатать, необходимо девятнадцать артефактов особого рода, как называют их хонки — камни Асху. Исходя из того, что мне удалось узнать, камни эти, в какой-то степени — живые существа. Они даже разумом обладают, однако насколько этот разум развит — мне неизвестно. Девятнадцать камней Асху хонки использовали дабы начать совмещение, и эти же девятнадцать камней нам потребуются, чтобы его остановить… Сила Асху вполне способна запечатать промежутки, точно так же, как и распечатала их…

— Но, конечно-же, это легко только на словах… — Я вздохнул.

— Да… Благодаря хонкам эти девятнадцать камней разбросаны по всем четырем промежуткам. С помощью своего дара я могу почувствовать и отыскать почти все камни, но мне не прикоснуться к ним, и уж тем более я не могу использовать их силу… Тут нужен хонк, либо человек с определенным талантом, с… как бы это сказать? Тут нужен человек с определенного рода энергетической системой, уникальной… Таких очень мало, но… У нас имеется целых три претендента на эту роль.

Под вой ветра, шныряющего меж гнилых досок, мой мозг яростно пытался осознать и переварить все услышанное. Церковь стонала, будто роженица, не способная разродиться…

— Кто эти трое? Впрочем я догадываюсь насчет одного…

— Да… — Сильвия утвердительно кивнула. — Один из них — это твой брат. Но…

— Но он не станет этим заниматься. Я знаю.

— Я конечно могу попробовать донести до него серьезность ситуации…

— Мой брат всегда был эгоистом! — Повысил голос я. — И рисковал в этой жизни лишь в угоду своему эгоизму. Даже осознав все до конца, он не станет делать этого… Кто остальные?

— Девочка из клиники твоего брата, одна из пациенток. В плане своей энергетической системы она подходит почти идеально, но присутствует проблема — один Асху находится прямо внутри ее тела. А у этих артефактов есть интересная особенность, некоторые из них не терпят близкого соседства друг с другом… Сотрудничая с хонками, Григорович каким-то образом смог заполучить один из камней, но не придумал ничего лучше чем измельчить его и запихнуть в бедную девчушку…

— Для чего?

— Это мне не известно.

— Ладно. Кто третий?

— Внук Григоровича. Парню сейчас пятнадцать. Его энергетическая система куда более слаба чем у девочки, или же у того же Григоровича, но все же совместима с Асху. Я думаю, нам стоит остановиться именно на нем.

Я проглотил вязкую слюну…

Значит, внук моего брата… Я знал о существовании мальчика, но никогда его не видел. И даже так, на душе у меня было тяжко…

Будь у меня такая возможность, я бы сделал все сам, и не стал бы возлагать задачу подобного рода на плечи ребенка… Но если верить Сильвии — к Асху мне не прикоснуться. А этот парень может… Он может спасти нас всех!

— Что потребуется от меня? — Спросил я у Сильвии.

— Пока — ничего. Я только начинаю работать с парнем. Позже… я думаю нам понадобятся твои особые умения, чтобы научить его перемещаться между промежутками.

— Я готов обучить мальчика. Только доставь его ко мне.

— Доставлю, когда придет время… Но сейчас мне пора возвращаться в свое тело. Если Ева обнаружит меня в таком состоянии… — Сильвия подошла ко мне еще ближе, и сделалась еще прозрачней… — Я очень рада была увидеть тебя, отец.

Ее бесплотная рука потянулась к моему лицу, и прошла сквозь него… Я же совершенно ничего не почувствовал.

Сколько еще времени пройдет, прежде чем я смогу обнять свою девочку? Этого я не знал.

Порой я забываю, какой у нее взгляд… А ведь этот взгляд достался ей от матери. Сильвия многим пошла в мать — лицом и фигурой, характером и манерой поведения… Поэтому смотреть на нее мне всегда одновременно радостно и больно. Но, конечно, радости больше чем боли…

Ветер продолжал выть…

— Возвращайся скорее Сильвия. — Ответил я дочери. — С мальчиком, или без него. Главное — возвращайся.

Она улыбнулась мне и растворилась в сером воздухе…

Я вышел из стонущей церкви, и ветер незамедлительно накинулся на меня. Но я лишь улыбнулся ему, как старому другу… Однако, хоть я и улыбался, мысли мои были тяжелы.

Совмещение промежутков, диффузия вселенских масштабов, несущая за собой лишь хаос. Если все-таки удастся ее остановить, это будет настоящим чудом… да… чудом…

Но ведь я всегда верил в чудеса! Не так ли?

Внезапно меня разобрал смех… Ведь и сегодня произошло еще одно чудо, о котором, жители маленького городка под горой, будут судачить еще долгое время — старцу-отшельнику вновь удалось изгнать синего демона. Я засмеялся еще громче, а ветер тут же подхватил мой смех и унес его в свинцовую даль… Чудо… Все мы порой нуждаемся в чудесах. А иначе, как жить?

Глава 2. Марк

1

Туман приходил каждую субботу. Зловещий, и абсолютно непроглядный, он стеной надвигался с востока, и очень быстро укутывал весь поселок, скрывая от взоров людей утреннее небо… Обычно, туман держался до полудня, а после не рассеивался, но уходил точно такой же плотной стеной на запад…

Субботнее время, с утра до полудня, так и прозвали в поселке — Временем Тумана. Во Время Тумана никто из жителей поселка своих домов покидать не смел. Все боялись, и не спроста… Семь лет назад, чуть в стороне от центральных улиц, были найдены тела сорока военных, буквально разорванные кем-то или чем-то на части, а неподалеку от парка, в трехстах метрах от военных, лежал одинокий труп двенадцатилетнего мальчика с оторванной рукой. Мальчик смотрел в небо мертвыми глазами, и улыбался… Он, похоже, так и умер — улыбаясь…

Этот мальчик… Я знал его сестру. Ведь она училась со мной в одном классе. Голубоглазая девочка со светлыми волосами, всегда спокойная и задумчивая… В тот день, семь лет назад, ее тоже не стало. Но она, в отличии от своего брата не была найдена мертвой… Она пропала, исчезла неведомо куда. И отец этих двоих точно также исчез… Мать же, была поглощена туманом еще за год до вышеупомянутых событий.

В последующие годы произошло еще несколько подобных случаев… Люди пропадали во Время Тумана, или обнаруживались мертвыми, когда туман уходил на запад…

Наш с тетей дом стоял на восточной окраине поселка, и потому мы встречали туман первыми. Тетя у меня была доброй, но нервной. Любила ромашковый чай и превосходно пекла лимонные пироги. Роста она была невысокого, и потому в этом году, когда мне исполнилось пятнадцать, я был выше ее уже почти на целую голову.

Тетя моя была очень одинокой. Кроме меня у нее никого в этом мире не было. Муж ее умер задолго до моего рождения, и потому видел я его лишь на фотографиях… Ее сестра — моя мать, ушла из этого мира, когда мне было четыре года. Тетя говорила, что они с отцом погибли в огне, когда в нашем старом доме случился пожар… У меня о том страшном дне осталось лишь одно единственное воспоминание, странное, будто сон… Быть может, то и был сон… В этом воспоминании совсем не было огня. Был лишь дым, черный дым, на который мне нельзя было смотреть… Я, совсем маленький, сидел на траве, под ярким солнцем, и родители были рядом. Они улыбались, и разговаривали о чем-то. Мать в сиреневом платье, и отец — высокий, худощавый, черноволосый… Они беседовали друг с другом и смеялись. А потом произошло что-то. Послышался какой-то треск, и краем глаза я увидел нечто черное. Смех родителей оборвался. А потом отец сказал мне: не смотри! Я послушался, и не смотрел. Но вскоре любопытство все же взяло вверх. Я поднял взор и увидел длинное двухэтажное здание окутанное черным дымом. А потом вдруг я и сам оказался внутри этого здания. Здесь повсюду был черный дым. Дым вырывался из боковых комнат и заполнял длинный качающийся коридор. А потом вдруг из этого дыма показались головы моих родителей… Головы вынырнули из дыма, и застыли передо мной, покачиваясь на длинных шеях… Их лица преобразились. Вокруг глаз появились темные круги, будто синяки от страшной усталости, зубы приобрели насыщенный желтый оттенок и заострились, волосы растрепались… Теперь это были какие-то чудовища, но не мои родители. А во всем был виноват я. Ведь мне нужно было всего-то не смотреть… Я не должен был смотреть на черный дым…

Однажды, я рассказал тете об этом воспоминании. Она-то, верно, думала, что я не помню ничего… И очень удивилась, даже испугалась, услышав мои слова.

— Длинные шеи? Желтые зубы? — Переспрашивала она, дрожащими руками моя чашку. — Это точно был сон, Марк. Просто… Ты действительно был неподалеку от дома, когда начался пожар. А вот твои родители… Что ж… Часть этого воспоминания, должно быть — правда, а вот вторую часть твое сознание просто выдумало. У детей хорошая фантазия, и это нормально — видеть дурные сны, после чего-то плохого, что произошло с тобой в жизни. Но сны, это только лишь сны… Не стоит придавать им значения. Забудь о чудовищах с длинными шеями, и помни лучше своих родителей смеющимися. Отца — он и правда был очень высоким и красивым мужчиной, и мать в сиреневом платье. Вот что тебе нужно помнить, а не чудовищ…

Больше мы с тетей к этому разговору не возвращались… Но я прислушался к ее совету, и очень старался помнить своих родителей красивой молодой парой, а не чудищами с длинными шеями… Пусть чудовища остаются там, в длинном доме, в черном дыму… А родители пусть смеются под солнцем…

Когда я был чуть помладше, то частенько надоедал тете с вопросом, почему та не выйдет замуж во второй раз. Тетя постоянно отшучивалась, мол старая она уже, да и мало вокруг нормальных мужчин, одни лишь пьяницы да дураки. Первое, конечно же, было неправдой. Тете моей еще не было и сорока, и выглядела она очень даже не плохо. Невысокая ростом, слегка полноватая, рыжеволосая. Лицо круглое и симпатичное… А уж ее лимонные пироги, так и вообще были чудом из чудес. Она готовила по пирогу раз в неделю, и получались они у нее просто великолепные, как на вид, так и на вкус…

А вот насчет пьяниц и дураков… Их в нашем поселке действительно было предостаточно. Причем, год от года, становилось все больше и больше… Может это проклятый туман так действовал на людей? Кто знает…

2

Вместе с очередной субботой, вновь явился туман. Я проснулся сегодня рано, и наблюдал, как он приближается с востока.

Во Время Тумана электричество отключали. Но тетя успела приготовить завтрак до того, как это произошло. Впрочем, завтрак был немудрен: рисовая каша с медом, пару яблок, кофе, и конечно-же несколько кусочков вчерашнего лимонного пирога.

Несмотря на туман, это утро все же было неплохим. Поедая пирог в полутемной кухне, и запивая его теплым кофе, я отчего-то чувствовал себя почти что счастливым…

А вот тетя загрустила. Она даже к кофе своему не притронулась, просто сидела и смотрела на чашку невидящими глазами… Иногда тетя бывала такой… Печальной… Отрешенной… Находило это на нее внезапно, ни с того ни с сего… Это, конечно происходило и в обычные дни, но во Время Тумана чаще всего… Я знал, что делать в такие моменты. Нужно было просто говорить с ней, пока приступ отчаяния не пройдет.

— Эй… Все в порядке? — Спросил я.

— Все хорошо. — Тетя устало улыбнулась. — Просто… Этот туман проклятый… Он в последнее время меня совсем из колеи выбивает. Не могу его видеть.

— Давай, я посуду помою. — Предложил я. — А ты иди отдохни.

— Нет. — Тетя покачала головой. — Тут уж я сама справлюсь. Кофе вот допью, посижу еще немного…

Не с того я начал разговор. Ох не с того… Нужно было все по другому сделать…

Стрелки часов на стене невозмутимо отсчитывали время. Скоро уже девять утра. Но проклятый туман уйдёт лишь к полудню. Вот бы он ушел сегодня, и не появлялся больше уже никогда… Вот было бы здорово!

А ведь были же времена, когда тумана не было, когда суббота была просто субботой… Были… Но я не помнил этих времен.

— Мне сегодня такое снилось! — Сказал я, и не прогадал. Тетя подняла голову, и взор ее немного ожил, наполнился интересом… Тетя всегда любила слушать мои сны, даже если они были абсолютно бредовыми. Она любила слушать мои сны, и просто обожала рассказывать свои…

— И что же тебе снилось? — Она отпила немного из чашки, и склонила голову на бок.

— Девушка.

— В самом деле? Красивая? И что же вы делали во сне с этой девушкой?

— Ну… Вроде красивая.

— Вроде? — Переспросила тетя.

— Я не помню ее лица, но помню, что во сне она мне показалась очень знакомой. Будто бы я ее уже видел где-то… Но… У меня нет знакомых девушек с такими волосами как у нее… Ее волосы были очень светлые, почти белые… но с красными кончиками. Она их будто в кровь окунула.

— Звучит жутко. — Прокомментировала тетя.

— Жутко… — Пришлось согласиться мне. — Во сне этом, я находился в очень странном месте. Оно походило на… на больничный двор, из которого не было никакого выхода. Этакий широкий каменный колодец… Лишь окна вокруг, да обшарпанные желтоватые стены… Может и была где-нибудь дверь, да только я ее не заметил… В том дворе росло несколько старых ореховых деревьев. Но только листья с них уже все облетели, и лишь голые ветви тянулись к небу… Кроме деревьев там был странный монумент, он стоял как раз по центру двора: взлетающий самолет, но почему-то в клетке, словно птица…

— Самолет взлетающий в клетке… — Задумчиво проговорила тетя. — Действительно странно. Ну а что же девушка?

— Она смотрела на меня из окна. Просто смотрела, и больше ничего.

— Подожди-ка… — Тетя отпила еще немного кофе. — А как ты понял, что здание вокруг тебя — больница? Там, где-то написано, что ли было?

— Нет. Нигде ничего не было написано. — Вымолвил я качая головой. — Однако, я просто знал это, словно бы кто-то вместо меня, расставил все мысли в моей голове. То здание действительно было чем-то вроде больницы. Больница, лечебница, клиника… Думаю, точнее всего будет говорить именно "клиника".

— Хм… — Тетя подперла кулаком подбородок. — Девчонка с жуткой прической, взлетающий в клетке самолет, кли-ни-ка… — Она произнесла это слово по слогам, внимательно смотря на меня.

— Бред, правда? — Я улыбнулся.

Тетя улыбнулась в ответ… Мы с ней невольно вздрогнули, когда за окном послышался приглушенный шум. Что-то стукнуло несколько раз о подоконник с той стороны, а потом заскреблось в оконную раму и замяукало. Тетя шумно выдохнула, после чего рассмеялась с явным облегчением.

— Всего лишь кот. — Она встала из-за стола и направилась к окну. — Я забыла впустить его утром.

— Может, не надо? — Я с беспокойством смотрел в сторону окна, где за стеклом действительно угадывался смутный силуэт кота. — Пусть посидит там, пока туман не уйдет. А потом мы впустим его…

— Эх Марк… — Тетя стояла рядом с окном, а кот беспокойно расхаживал по подоконнику туда-сюда. — Ты думаешь, одному тебе страшно? Ему ведь тоже, наверняка, не очень хочется находиться там… в объятиях этой… этой мерзости…

Все мое хорошее настроение очень быстро улетучивалось. Послевкусие кофе пропало, и во рту вдруг почему-то сделалось горько.

— Должно-быть… — Пробормотал я. — Только сделай это быстро.

Тетя повернула щеколду, и отворила окно ровно настолько, чтобы кот мог проскользнуть внутрь. И он действительно просочился сквозь образовавшийся проем очень быстро, и тут же принялся тереться о тетины запястья выпрашивая еду. Тетя между тем быстро закрыла окно, и тут же подхватила кота на руки.

— Проголодался, красавец? — Спросила она разглядывая его мордочку. — Ну извини, что забыла о тебе утром… Сейчас накормлю.

Она спустила кота с рук, и тот незамедлительно направился к своей тарелке. Я безмолвно наблюдал за ним. Поджарый, с черной лоснящейся шерстью, хищными зелеными глазами, и огромными усищами, этот кот всегда проявлял симпатию лишь к тете, любил только ее, на меня же предпочитал попросту не обращать внимания… Обычно, он двигался грациозно, и будто бы даже с достоинством, но сегодня хромал на одну ногу… Я заметил это первым, потом тетя… Она всплеснула руками и воскликнула:

— Вот же бедняга! И смотри, Марк! У него ухо левое изорвано. Подрался что ли?

— Скорее всего. — Я лишь хмыкнул. — У этого подлеца всегда был скверный характер.

Кот взглянул на меня так, будто бы это именно я был виноват во всех его бедах. Я не удержался и скорчил ему рожу, и должно-быть очень удачно, ведь кот в ответ зашипел. Тетя наблюдая за всем этим, рассмеялась.

— Вы ребята, определённо, стоите друг друга. — Вымолвила она сквозь смех.

Я встал со стула.

— Пойду ка я пожалуй к себе в комнату. Займусь чем-нибудь полезным.

— Иди конечно. — Тетя насыпала в миску корм. — У меня здесь есть компания.

Я вышел из кухни, и направился к себе в комнату. Плохое предчувствие не покидало меня. Оно угнездилось где-то внутри, и шевелилось отвратительно, будто нечто живое. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, я ощущал его настолько, что мне даже сделалось дурно, а рис, кофе и пирог, начали проситься наружу… Проклятый туман. Это все из-за него. И еще кот этот, не нужно было его впускать…

Здесь, на лестнице, было очень сумрачно, и почему-то холодно… Я ежился, преодолевая ступеньку за ступенькой… Добравшись до своей комнаты я завалился на кровать и принялся смотреть в потолок. Делать ничего не хотелось, хотелось просто лежать. Лежать и ждать, когда же, наконец, Время Тумана окончится.

3

Подоконник был неприятным на ощупь, холодным и влажным. На нижней части стекол, около рам, скапливался конденсат. Множество крохотных капель, что скатывались вниз, едва только я прикасался к ним…

Когда я отошел от окна, ладони мои тоже были влажными, и мне пришлось вытереть их о свитер…

Что надеялся увидеть я за окном? Я и сам не знал. Быть может, мне просто хотелось посмотреть на туман? Или я ждал чего-то? Ведь дурное предчувствие упрямо не покидало меня. Хоть я и старался не обращать на него внимания, но оно все еще было со мной…

Мерзкое ощущение… Я опять лег на кровать, думая, чем бы заняться. Если б электричество работало, я конечно, включил бы музыкальный центр, и послушал музыку. Музыка всегда помогает избавиться от дурных мыслей. Но электричество во Время Тумана всегда отключают. А нет электричества, нет и музыки…

Еще можно почитать… Но вот только книг у меня не так уж много, и почти все они зачитаны до дыр…. Хотя… Я встал с кровати, подошел к полке, и достал оттуда потрепанную книгу в мягкой обложке. Это была моя любимая, и перечитывать ее я готов был до бесконечности. В этой книге рассказывалось о судебном процессе над человеком, что был обвинен в преступлении, которого не совершал, а также о маленькой девочке и ее друзьях, которым пришлось наблюдать за всем этим… Книга была полна трогательных моментов, и местами заставляла задуматься… За это я ее и любил…

Я успел прочитать несколько глав, прежде чем до слуха моего донесся некий звук… Этот звук заставил меня отложить книгу, и сесть на кровати напряженно прислушиваясь. Он вроде раздавался за окном… очень странный… Будто бы чье-то шипение, или скорее шум помех в телевизоре…

Я встал с кровати и подошел к окну. Ничего… Ничего не видать кроме тумана… Но звук никуда не пропал, он словно перемещался за стеклом, и звучал то откуда-то сверху, то откуда-то снизу, то справа, то слева…

Мне было страшно, и в то же время жутко любопытно. Я даже не ожидал от себя подобного любопытства… Это любопытство заставило меня подойти к окну почти вплотную… И тогда я увидел…

Они вынырнули из тумана, и предстали передо мной неожиданно четко… Две человеческие головы на невообразимо длинных извивающихся шеях. Туловищ я не видел, лишь только шеи и головы, и такие безумно знакомые лица… Это было совсем как в том воспоминании, только вокруг был не черный дым, а грязно-серый туман…

Я отшатнулся от окна, хотел закричать, но крик словно заморозился у меня в горле, превратившись в ледяной твердый ком. Я сглотнул этот ком, и молча уставился на своих родителей, которые переплетались шеями по ту сторону стекла… Словно завороженный смотрел я на темные круги под глазами, на желтые острые зубы и растрепанные волосы. Родители говорили мне что-то, точнее пытались сказать… Но слышал я лишь шипение.

Вот у матери изо рта потек черный дым, у отца тоже, и вскоре туман за окном почернел… Комната погрузилась во тьму. Но шипение не прекращалось… Неожиданно я понял, что кроме этого шипения слышу еще и голоса. Только вот шипение было где-то снаружи, а голоса прямо внутри моей головы… “Впусти нас!” — шептали голоса. “Впусти нас, сынок!”

Задыхаясь от ужаса, почти вслепую, я выбежал из комнаты и плотно закрыл за собой дверь. Пульс у меня в ушах грохотал так сильно, что кроме него я теперь ничего не слышал… Быть всего этого не может! Это какой-то бред! Невообразимый сон… Прислонившись к стене, я медленно сполз по ней на пол… Так и есть! Просто кошмар. А я сплю, вот и все дела… ...