Все права на текст принадлежат автору: Джо Шрайбер, Ребекка Дессертайн, Кит Роберт Андреасси ДеКандидо.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Сердце Дракона. Неблагое дело. Война сыновДжо Шрайбер
Ребекка Дессертайн
Кит Роберт Андреасси ДеКандидо

Кит ДеКандидо, Джо Шрайбер, Ребекка Дессертайн, Дэвид Рид Сверхъестественное. Сердце Дракона. Неблагое дело. Война сынов

Supernatural

Heart of the Dragon by Keith R. A. DeCandido

The Unholy Cause by Joe Schreiber

War of the Sons by Rebecca Dessertine & David Reed


Copyright © 2021 Warner Bros. Entertainment Inc. SUPERNATURAL and all related characters and elements © & TM Warner Bros. Entertainment Inc. (s21)

© А. Анастасьев, И. Литвинова, Е. Цирюльникова, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2021

* * *

Сердце дракона

Посвящается сихану[1] Полу и всем ученикам школы додзе[2].

Осу[3], сихан; осу, сэмпей[4]; осу, дорогие мои друзья, все это написано для вас, парни.

Сочинение этого романа совпало с подготовкой к получению моего первого черного пояса, что я считаю одним из крупнейших достижений в своей жизни. Занятия карате оказались на редкость просветляющим и восхитительным испытанием, и я навсегда сохраню чувство признательности своим друзьям-каратистам за поддержку, мудрость и высоту духа.

Глава 1

1859 год
Дождь лил не переставая почти час.

Ожидая, когда он кончится, Йосио Накадаи сидел в придорожном укрытии в позе сэйдза – на коленях, скрестив ступни под ягодицами. Он никуда не спешил. Это укрытие было сделано для путников, чтобы дать им возможность переждать непогоду. Монотонный шум дождя, барабанящего по крыше, позволял сосредоточиться на медитации.

Да только вот сосредоточиться в последнее время было трудно. Даже сейчас ему никак не удавалось избавиться от посторонних мыслей.

Некогда самурай, если бы земли его господина были захвачены, а титул отобран, совершил бы сеппуку – ритуальное самоубийство. Но те времена прошли. Сейчас уже никто не помнил законов чести, а бусидо из кодекса самурая, свода правил поведения воина, каким он некогда был, превратился в сказки, которые рассказывают детям на ночь.

А Накадаи стал обыкновенным ронином[5], блуждающим по городам и весям в надежде заработать своим искусством на кусок хлеба. На протяжении года, прошедшего с тех пор, как его господин утратил покровительство Эдо[6], Накадаи охранял людей и караваны, послужил следователем, судьей, улаживающим споры между торговцами, строителем и даже наставником, обучающим искусству самозащиты сына одного богача.

Его репутация неплохо работала на него, особенно в небольших городках близ Эдо. В отличие от многих других ронинов, Накадаи всегда поступал честно.

Иначе он и не умел. К тому же, если он выполнит свою работу как следует, повысятся шансы получить новое предложение.

Тем не менее, хоть зарабатывал Накадаи достаточно, радоваться жизни у него не получалось. Соверши он, как того требовала традиция, сеппуку, возможно, душа его и обрела бы мир. Но умереть из верности бесчестному человеку…

Накадаи не испытывал особой любви к сегунату[7], да и господин его, трус и мошенник, вполне заслужил наказание. Позором покрыл себя господин, а не он, Накадаи. Ради таких, как он, умирать нет никакого резона. Тем не менее закон чести требовал именно этого. Накадаи принес клятву верности, и тот факт, что его господин этой верности не заслуживал, клятвы не отменял.

Это противоречие мучило его. Сознание оставалась несвободным.

Вдруг сквозь шум дождя послышались чьи-то быстрые, чавкающие по грязи шаги.

Накадаи открыл глаз и попытался хоть что-нибудь разглядеть сквозь стену дождя. Он увидел невысокого мужчину, бегущего к укрытию. Остановившись на пороге, пришелец попытался вытереть мокрое лицо и стряхнуть с одежды капли дождя, но, убедившись в том, что это бесполезно, рассмеялся и заговорил:

– Приветствую вас! Надеюсь, вы не будете против, если я разделю с вами кров?

– Разумеется, нет, – спокойно откликнулся Накадаи и снова закрыл глаза, в надежде, что незнакомец поймет его желание остаться наедине с самим собой.

Увы, надеждам его сбыться было не суждено.

– По правде говоря, я рассчитывал, что дождь к этому времени кончится, – продолжал незнакомец, выглядывая из-под навеса. – Чо, говорил я себе, тебе еще час ходу до города, успеешь, прежде чем дождь разойдется вовсю. И на́ тебе – настоящий ливень! – Повернувшись к собеседнику, Чо внимательно посмотрел на него. – Слушайте, а ведь ваше лицо мне знакомо!

Накадаи вздохнул и открыл глаза. С этим Чо никакой медитации точно не получится. Правда, не то чтобы она удавалась ему в его отсутствие…

Поднявшись на ноги, он принялся расхаживать взад и вперед, чтобы размять ноги. Помещение было маленьким, так что ему все время приходилось обходить пришельца.

– Вы тоже в город? – поинтересовался тот, следя за Накадаи взглядом. – Полагаю, вы ронин, не так ли? – Он покачал головой. – Впрочем, что тут гадать, ведь при вас прекрасная катана[8], и вы готовы буквально испепелить меня взглядом. Но одежда ваша, уж извините, знавала лучшие времена. Вы рассчитываете найти в городе работу?

– Да.

Накадаи продолжал свое кружение, избегая встречаться взглядом с незнакомцем и время от времени поглядывая на небо в надежде уловить хоть намек на то, что дождь скоро кончится. Вопреки его горячему желанию незнакомец не умолкал.

– Нет, где же я вас все-таки видел? Я, понимаете, посыльным служу, много где бывать приходится. Хотелось бы стать самураем или пусть даже ронином, но посмотрели бы вы на меня с мечом в руках! А впрочем, лучше не надо, потому что владею я оружием ну очень плохо. Хотя шрам у меня имеется.

В конце концов Накадаи остановился и посмотрел на Чо. Впечатление, надо признать, оказалось не из приятных. У посыльного были мускулистые ноги, что было естественно при его роде занятий, а также невероятно густые брови, гнилые зубы, дряблые руки. Одежда его обвисла на плечах, прилипла к телу. Ну, это, положим, можно было объяснить дождем, но все остальное…

По левой его руке от локтя до запястья, действительно, тянулся шрам – старый и почти прямой. Скорее всего, получен случайно – может, незнакомец споткнулся с мечом в руке.

– Такие дела, – продолжал тот. – Но двигался я всегда проворно и начал бегать. Вскоре меня стали нанимать посыльным. Работа нравится – ездишь по разным местам, встречаешься с разными людьми. Знаете, я просто уверен, что где-то видел вас, – вновь принялся незнакомец за свое.

Накадаи отвернулся.

– Вспомнил! – воскликнул Чо, выбросив руку в сторону Накадаи. – Вы – Дорагон Кокоро, верно?

Накадаи поморщился.

– Меня зовут Йосио Накадаи. – Прозвище ему никогда не нравилось. Самурай в одиночку уничтожил семерых бандитов, напавших на караван его господина, направлявшегося в Эдо, где ему предстояла встреча с сегуном. Бандиты оружием не владели и к тому же были пьяны, так что с ними справилась бы даже дрессированная обезьяна, но для его господина количество было важнее качества, и он принялся прославлять Накадаи как героя, одолевшего целую толпу. Когда они добрались до Эдо, он объявил, что в груди у Накадаи бьется сердце дракона. С тех пор прозвище Дорагон Кокоро к нему и прилипло.

Чо покачал головой, усмехнулся и отвесил глубокий поклон.

– Для меня большая честь познакомиться с вами.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил Накадаи. Ну что ж, честь так честь. Он снова выглянул наружу и увидел, что дождь льет уже не так сильно, а на горизонте появилась голубая полоска неба. – Дождь скоро кончится, – заметил он.

– Вот и отлично, – откликнулся Чо и тут же помрачнел. – А может, и нет. Видите ли, хотя, как правило, я горжусь тем, что я посыльный, сегодня я вроде как горевестник.

– Печально, – промолвил Накадаи, но расспрашивать не стал. Чужие дела его не интересовали.

– Очень печально! Я только что от местного даймё[9], с новостью, которая сильно разочарует тех, кто меня послал. Видите ли, – продолжал Чо, явно не считаясь с убежденностью Накадаи в необходимости уважать неприкосновенность частной жизни, – речь идет о двух девушках, чье будущее остается весьма туманным.

Накадаи повернулся к посыльному.

– Как это понимать?

– Некто Кимото обещал своего сына в мужья сразу двум женщинам. Отцы обеих дали приданое. Но еще до того как обман открылся, Кимото заболел и умер.

– Почему в таком случае сыну просто не расплатиться с отцом одной из них? – спросил Накадаи. – Или с обоими и взять в жены кого-нибудь еще.

– К несчастью, Кимото затеял эту двойную игру, чтобы вернуть карточный долг, – возразил Чо. – Деньги давно уплыли, и бедный молодой человек остался должен сразу двум женщинам.

– Да, проблема, – согласился Накадаи, покачав головой. – А вас, насколько я понимаю, послали к даймё, чтобы он ее решил.

– Точно, – вздохнул Чо. – Вот только даймё отказался быть судьей в этом споре. Сказал, что не его это дело – улаживать отношения картежников.

Накадаи потер подбородок. Дождь перестал барабанить по крыше, и через минуту-другую прояснится достаточно для того, чтобы каждый из них продолжил свой путь.

– А знаете, – помолчав немного, заговорил Накадаи, – мне случалось выступать судьей как раз в таких спорах, то есть в делах, слишком романтических или слишком мелких, чтобы вмешивался даймё. Так что, возможно, я мог бы оказаться вам полезен.

Чо просиял.

– Вполне, вполне возможно! – согласился он. – Хотя оба отца рассчитывали, что именно даймё решит все их проблемы.

Накадаи не сдержал легкой улыбки.

– Ну, по моему опыту, даймё очень редко занимаются проблемами, которые не касаются их лично.

– Совершенно с вами согласен! – Чо расхохотался, выпрямился и посмотрел прямо в лицо бывшему самураю. – Для нас будет большой честью, если Сердце Дракона согласится выступить посредником в этом деле.

Накадаи снова поморщился.

– Ну, стало быть, мы договорились? – спросил он. А потом повернулся и быстро зашагал по дороге.

– Договорились! – живо откликнулся Чо и бросился догонять ронина, а нагнав, пошел впереди.

В тот момент, когда посыльный обходил его, Накадаи показалось, что выражение лица у его нового партнера какое-то странное. Может, то была игра света, но глаза у него почернели, как уголь.

Впрочем, Накадаи тут же забыл об этом мимолетном впечатлении.

Уладить спор оказалось трудной задачей.

Обе женщины утверждали, что были обещаны в жены сыну Кимоты – юному шалопаю по имени Широ.

Начал Накадаи с разговора с одной из несостоявшихся невест – Кейко.

– Этот даймё – жалкий червь! – воскликнула она. – Да как он смеет относиться к моему будущему так, словно это какая-то мелочь! Что это за даймё такой, если он оставляет людей один на один с бедой! Да его повесить следует, вот что я вам скажу! Или хотя бы уволить. Чем он лучше Кимоты, если так обращается с людьми?! Вы – самурай и должны что-то сделать!

Накадаи терпеливо слушал ее визг, становившийся все пронзительнее. Затем поблагодарил Кейко и отправился поговорить с другой женщиной – Акеми.

К сожалению, единственное, на что она оказалась способна, это слезы. Накадаи пытался задавать вопросы – в разговоре с Кейко в этом не было нужды, та говорила одна, – но Акеми в ответ только всхлипывала.

Потом Накадаи поговорил с отцами. Его заранее предупредили, что между ними какие-то нелады, но общая беда явно сплотила их.

– Кимото уговорил меня, – начал отец Кейко, – повременить с объявлением о помолвке до Дня урожая.

– Меня он попросил о том же, – подхватил отец Акеми. – А год, понимаете ли, выдался неурожайный.

– Кимото объяснил свою просьбу тем, что новость о предстоящей свадьбе порадует людей и хоть как-то смягчит горечь от неурожая, – сказал отец Кейко.

Накадаи кивнул. Теперь все ясно. А то он удивлялся, как это Кимоте удалось сохранить в тайне двойную помолвку в таком городке, как этот, где все знают всё обо всех, да еще и в мельчайших подробностях.

Последним собеседником Накадаи был Широ.

– Просто не знаю, что делать, – простонал молодой человек. Он сидел с опущенной головой, не поднимая глаз на Накадаи. – Конечно, обе они – достойные женщины, и я был бы счастлив с любой из них. Честно говоря, я даже мечтать не смел о женитьбе на таких красавицах, как Кейко и Акеми. Но отец мне и слова не сказал. О помолвке я впервые услышал от отцов Кейко и Акеми, уже после похорон.

Обычно, выступая в роли судьи, Накадаи рано или поздно обнаруживал какой-нибудь важный факт, остававшийся до того неизвестным, – он-то и указывал путь к верному решению. Но тут во всем, что он услышал, не было ничего нового по сравнению с тем, что рассказал ему Чо: Кимото обвел вокруг пальца двух мужчин, заставив дать приданое за своих дочерей. А поскольку Широ мог жениться только на одной, за другую ему придется вернуть деньги, и тогда они с молодой женой останутся без гроша.

Впервые, после того как его господин был опозорен, Накадаи не знал, что делать.

Поселился он в скромной гостинице. На третий день засиделся допоздна, полируя при пламени свечи свою катану. Равномерные движения вверх-вниз тканью по кривому клинку помогали привести мысли в порядок.

Вдруг снаружи послышались шаги, кто-то шел по главной улице. В этот час большинство жителей спали, и шаги отдавались в ночи гулким эхом. Они приближались к гостинице.

Через несколько мгновений тень женской фигуры, неровная в колеблющемся пламени свечи, упала на бумажную ширму, закрывающую вход в номер Накадаи. Тень протянула руку, и ширма отодвинулась в сторону.

На пороге появилась Акеми. Она опустилась на колени.

– Простите меня за вторжение в столь поздний час, Дорагон Кокоро, но мне необходимо с вами поговорить.

Накадаи скрипнул зубами. Именно так – Сердцем Дракона – Чо представил его жителям городка, и ему не нравилось, что прозвище тут прижилось. А еще ему не нравилось, что к нему вторгаются без спроса. Но Акеми впервые заговорила в его присутствии, так что он кивнул, убирая меч в ножны.

Акеми встала, задвинула ширму, шагнула к нему и, низко кланяясь, вновь опустилась на колени.

– Хочу попросить вас решить дело в пользу моего отца.

– Да, но ведь обманули не только вас, – возразил Накадаи. – Почему Кейко должна пожертвовать собой ради вас?

Неожиданно глаза Акеми из бледно-голубых превратились в угольно-черные.

– Потому что, о могущественное Сердце Дракона, я не оставляю вам выбора. – С каждым словом голос Акеми менялся, приобретая какое-то странное звучание.

Накадаи вскочил на ноги и выхватил клинок. Вместе с голосом переменилось и лицо Акеми. В нем появилось что-то не вполне человеческое.

– Кто вы? – спросил Накадаи.

– Я демон, натравливающий жителей этого городка друг на друга. Просто так, ради забавы. Превращать во врагов тех, кто доверял друг другу, – это просто замечательно. – Голова Акеми раскачивалась из стороны в сторону. – Но эти крестьяне все портят! Вместо того чтобы расколоться на два лагеря, выбирая, на ком должен жениться этот жалкий хорек Широ, они послали за помощью к даймё. Но тут я нашел вас! – На лице Акеми появилась гримаса, которую только с большим трудом можно было назвать улыбкой. – А теперь я собираюсь сделать кое-что, что позволит мне не только позабавиться. И вы мне в этом поможете.

Накадаи сжимал в руках катану, но в атаку пока переходить воздерживался.

– Я ни за что не стану помогать демону, если, конечно, вы и правда демон.

– Да ну? И что же тогда вы будете делать? – скрипучим, как гравий под ногами, голосом проговорил демон. – Наброситесь на меня? Но ведь тогда вы причините вред бедной беззащитной Акеми! Местные жители проклянут вас, убийцу невинной женщины.

Накадаи с трудом удерживался от того, чтобы не наброситься на демона, но все-таки сохранял выдержку и не мешал ему говорить.

– В один прекрасный день вы мне понадобитесь, – продолжал демон голосом, лишь отдаленно напоминающим голосом Акеми. – Это будет не скоро, но когда этот день настанет, мне потребуется герой. – Черные глаза впились в Накадаи. – Вы хоть представляете себе, как трудно найти настоящего героя, особенно в наши жалкие времена? Когда я, просто чтобы чем-то занять себя, переселилась в Чо и притворилась, что направляюсь к даймё, надежда на то, что удастся найти настоящего мужчину, почти оставила меня. Но увидев вас в убежище, я поняла, что нашла героя. А дальше оставалось только завлечь вас сюда, и уж это было проще простого.

– Я не собираюсь участвовать в осуществлении ваших планов.

– А вашего участия и не требуется, – усмехнулось существо, вселившееся в Акеми.

Не успел ронин произнести хоть слово, как одержимая демоном Акеми начала срывать с себя одежды. Потом демон ударил ее головой о столб, поддерживающий потолок.

Акеми вскрикнула и стала кричать, не умолкая. Сердце Накадаи упало, он понял, что не в силах справиться с происходящим. У него оставалось всего несколько секунд, прежде чем эти крики услышат. Единственное, что он мог сделать, – это ждать, когда придут люди, и все им объяснить. Либо повести себя как трус и сбежать.

Но сделать это ему не позволяла честь.

Снаружи послышались шаги. Дверь в гостиницу распахнулась, и с полдесятка мужчин в ужасе уставились на Накадаи, стоящего с обнаженным мечом, и Акеми, лежащую на полу, обнаженную и истекающую кровью.

Среди прибежавших на крики был и ее отец. Он окликнул дочь по имени и опустился рядом с ней на колени, осторожно касаясь раны на ее голове и отирая кровь с лица.

– Что ты сделал с моей драгоценной дочерью?

Всхлипывая, демон, чьи глаза обрели естественный цвет, ответил голосом Акеми:

– Я хотела уговорить его решить спор в нашу пользу, а он накинулся на меня! – Она приподняла голову и с ненавистью посмотрела на Накадаи. – Сказал, что я недостойна быть невестой, а после того как он сделает свое дело, никогда и не буду.

Отец Акеми круто повернулся к Накадаи.

– Ты изнасиловал мою дочь?!

Другой из местных жителей подхватил:

– Мы думали, Дорагон Кокоро – человек чести! А ты, оказывается, просто грязный мерзавец-ронин!

– Я не трогал вашу дочь, – сказал Накадаи, понимая, что любые оправдания бесполезны. – В нее вселился демон.

Снова раздался голос Акеми:

– Он лжет!

– Кончено, лжет, – сказал ее отец и повернулся к мужчинам, толпившимся у двери. – Хватайте его!

Накадаи не стоило никакого труда отразить нападение. В конце концов, это были всего лишь крестьяне. Он легко мог убить всех шестерых, а вместе с ними и Акеми, и сбежать. Но кровь невинных никогда не оскверняла его меч. Не осквернит и сейчас, пусть даже это будет стоить ему жизни.

Он понял, что судьба его была решена, еще в тот самый момент, когда демон появился в его комнате, приняв облик Акеми. А может, и раньше – когда он спрятался от дождя в укрытии.

Так что он позволил схватить себя, отобрать катану, связать и отвести на городскую площадь. По дороге, разбуженные суматохой, к процессии присоединились другие жители городка. Накадаи привязали к столбу, поставили рядом стражников. Но им не о чем было беспокоиться – Накадаи с достоинством ожидал наступления рассвета.

К утру на площади собрался весь городок – вершить правосудие. Отец Акеми рассказал всем о том, что Дорагон Кокоро сотворил с его дочерью, и закончив, плюнул в пыль себе под ноги.

– Кто-нибудь хочет выступить в защиту этого ронина? – спросил он.

Никто не произнес ни слова.

Чувствуя, как веревки впиваются в связанные за спиной руки, Накадаи оглядел толпящихся на площади людей. В их глазах он читал отвращение при мысли о том, что он сделал с Акеми, и разочарование, что поступки Сердца Дракона настолько не соответствуют его репутации. Ему хотелось рассказать правду, но он понимал, что это не поможет.

Отец Акеми повернулся к нему. Глаза его стали черными. Значит, демон нашел новое вместилище, подумал Накадаи.

– Надо было тебе, ронин, – произнес демон голосом отца Акеми, – не к дочери моей приставать, а пойти в бордель. – Он снова плюнул, на сей раз под ноги Накодаи.

Ни Чо, ни Акеми узник на площади не видел. Интересно, подумал он, что происходит с одержимыми потом, после того как вселившийся в них демон уходит?

Глаза отца Акеми приобрели обычный цвет, и он повернулся к толпе.

– Йосио Накадаи, именуемый Сердцем Дракона, за совершенные тобою преступления ты будешь предан огню!

Накадаи был потрясен.

– Я требую права совершить сеппуку! – вскричал он.

Повернувшись к нему, демон прорычал голосом отца Акеми:

– Ты изнасиловал мою дочь, негодяй! Не тебе что-то требовать!

Накадаи рванулся было к нему, но заставил себя остановиться. Отвергать назначенную смерть – дело для самурая, да и для ронина, неслыханное. К тому же он понимал, что спорить бессмысленно.

Несколько человек вкопали в землю, подальше от жилых домов, бамбуковый шест, остальные схватили Накадаи, проволокли через площадь и привязали к нему. Одни убедились, что веревки закреплены прочно, другие принялись складывать дрова, так что поленница получилась высотой до колен Накадаи.

Отец Акеми на минуту отлучился и вернулся с горящим факелом.

Собравшиеся подались назад.

– Дорагон Кокоро, ты умираешь за совершенные тобой преступления, – возгласил демон так, чтобы всем было слышно. – Усмешка на мгновение искривила его губы.

Он наклонился, сунул горящую паклю в поленницу, и в тот же момент прошептал несколько слов на неизвестном Накадаи языке. Слова эти услышал только ронин.

У демона определенно была какая-то гнусная цель, но пламя уже лизало ноги Накадаи, огонь перекинулся на изорванную одежду, и в чем заключается замысел демона, ронин разгадать не успел.

Огонь пожирал плоть, обнажая скелет, но Сердце Дракона умер, не проронив ни звука, и весь город восторженно приветствовал его конец.

Глазами отца Акеми демон наблюдал за казнью. Тело ронина горело в пламени, а огонь совсем иного свойства пожирал его душу.

Демон был очень доволен. Исчадиям ада нравятся быстрые решения – погубить чью-то душу здесь, получить политическую выгоду там, но все это так банально…

Нет, играть надо по-крупному.

Не то чтобы мелкие ставки совсем уж ничего не давали. Существо обвело взглядом людей, которых так легко провел Кимото. Он, демон, не имел к этому никакого отношения – более того, именно проделки Кимото и заставили его обратить внимание на это совершенно неприметное местечко. Такие игры всегда привлекали его, как сахар – муху.

Но едва сообразив, что же на самом деле тут происходит, демон решил и сам немного поразвлечься. Он наслал на Кимото смертельную болезнь, еще больше настроил людей друг против друга, а потом переоделся городским посыльным, чтобы уж точно не позволить даймё помочь жителям городка, что только еще больше разозлило их.

Вот эта-то злость, эта ярость – они и были для него забавой. Однако завлечь в силки благородную душу, это уже нечто совсем другое – это искусство. Такое искусство, которое надолго переживет этот восхитительный миг.

Когда это случится, неизвестно, но демон был твердо убежден, что настанет день, когда дьяволы и ангелы сойдутся в сражении, слуги Люцифера и Божьи слуги встретятся в последней, поистине эпической битве.

Большинство демонов будут в этой битве всего лишь рядовыми, вполне довольными своей участью. Но у этого демона были свои планы. Благодаря одному утомленному жизнью человеку, владевшему старинными свитками и высоко ценившему свою душу, ему удалось ускользнуть из Ада. И с тех пор он кружил над землей, готовясь к своему звездному часу.

Неизвестно, когда тот наступит, но бессмертный демон мог и подождать.


Геенна огненная, разверзшаяся благодаря произнесенному шепотом заклинанию, смыкалась вокруг Сердца Дракона, покрывая копотью его чистоту и благородство, а земной огонь пожирал его плоть.

Когда придет час, дух Йосио Накадаи станет мощным орудием в руках зла, благородная душа на службе низменным целям.

Глава 2

2009 год
Дин Винчестер спокойно поглядывал через стол на мужчину с козлиной бородкой.

За покерным столом они остались только вдвоем, и перед Дином лежала целая куча фишек, то время как у Белой Бороды их было только на сто долларов, и раздумывал он над своими картами, нервно пыхтя двенадцатой за вечер сигарой. Когда игра только начиналась, то, что он курит, сидя прямо под объявлением: «Не курить», казалось забавным, но сейчас уже просто раздражало.

Дину раньше не приходилось вдыхать дым таких вонючих сигар, но это была плата за игру. Это плюс шестьсот долларов для вступительного взноса, которые Дин вынужден был одолжить у Бобби Сингера. Они с Сэмом оказались на мели, так что купить еды и заправить «Шевроле-Импалу» 1967 года, на которой они ездили, можно будет, только если Дин выиграет. Когда пытаешься предотвратить Апокалипсис, неудобства вроде голодной смерти или пустого бака только отвлекают.

Белая Борода не отрывал глаз от четырех карт, которые открыл Дин: двойка червей, тройка треф, четверка червей и шестерка пик. Сам он открыл три туза и четверку бубен. Дин поддерживал ставки соперника, не повышая. Фишек у него было полно, а Белая Борода находился при последнем издыхании, так что он мог позволить себе быть великодушным.

«Надо бы узнать, как его зовут, – подумал Дин. – А впрочем, – возразил он сам себе, – не стоит. К чему мне это?»

Белая Борода все пытался понять, зачем Дин продолжает поддерживать ставку: только ради удовольствия продолжать игру или еще зачем-то. В конце концов, он может делать это, даже имея на руках самые дрянные карты. А уже открытые карты указывали на то, что у него может быть стрит, или две пары, или даже тройка.

А у Белой Бороды, кстати, вполне может оказаться фулл-хаус, или даже четыре туза. Впрочем, судя по выражению его лица, вряд ли это так.

Белую Бороду нервировало, что кучка фишек перед Дином неуклонно росла. И волновался он не зря. Ведь остальные пятеро игроков из игры вышли, оставив все свои деньги в виде фишек перед Дином либо в центре стола.

Странное, более чем странное чувство испытываешь, играя в покер и зная при этом, что вот-вот наступит конец света, но им до зарезу нужны были деньги. Не менее странное чувство охватывало Дина, когда он замечал, что думает о надвигающемся Апокалипсисе, как о чем-то обыденном.

Но все было именно так, и никуда от этого не денешься. Демоница Руби вселилась в Сэма и заставила выпустить Люцифера из заточения. Ангелы и демоны готовятся к войне, а люди станут в ней разменной монетой.

Ангелы требовали, чтобы архангел Михаил вселился в тело Дина, а демоны выбрали Сэма вместилищем Люцифера. Братьям было сказано, что это неизбежно, что им следует просто примириться с судьбой. Винчестеры категорически отвергли это заманчивое предложение. Как победить в этой битве, они понятия не имели, но были уверены, что найдут какой-нибудь выход. Или же падут в сражении.

Но все по порядку.

– Ну что, полковник Сандерс, – сказал Дин, нарушив тишину и заставив всех в зале вздрогнуть от неожиданности, – поднимай или уже хватит?

Белая Борода тяжело вздохнул.

– Похоже, выбора у меня нет. – Он сдвинул на середину стола оставшиеся у него фишки. – Сотня.

Дин добавил две по пятьдесят.

– Вскрываемся.

Довольно усмехаясь, Борода положил рядом с тремя тузами закрытую карту и перевернул ее – это оказался туз червей.

– Каре.

Сделав долгий выдох, Дин сначала перевернул шестерку червей. За ней четверку той же масти.

Решив, что у Дина всего две пары – шестерки и четверки, Белая Борода потянулся за фишками.

И тут Дин перевернул третью карту: пятерку червей.

Двойка, тройка, четверка, пятерка и шестерка червей – у него был флэш, единственная комбинация, бьющая четверку тузов.

Дин жмурился, как кот, только что сожравший канарейку.

– О черт, только не это! – простонал Белая Борода.

Трое мужчин, сидевших за спиной Дина, засмеялись – бармен, он же крупье, и еще двое игроков, проигравших все, что у них было, но оставшихся посмотреть, как идут дела у других.

Бармен мог позволить себе смеяться – сотня с каждого взноса шла ему в карман в качестве платы за аренду зала.

После того как Дин вернет долг Бобби, у него останется три тысячи долларов. Кстати, может, Бобби даже откажется брать у него обратно те шестьсот баксов. Или не откажется. В последнее время он не проявляет особой склонности к благотворительности. Это можно понять, учитывая, что передвигаться ему приходится в инвалидной коляске.

– Приятно было пообщаться с вами, господа, – сказал Дин, отодвигая стул. Он перегнулся через стол, чтобы забрать выигрыш и свой мобильный телефон.

Белая Борода насупился и тяжело откинулся на спинку стула.

– Тебе-то, конечно, приятно, малыш, – пробурчал он.

Бармен, посмеиваясь, отсчитывал деньги.

– Не обращай внимания на Хэла, сынок, – сказал он. – Просто он не привык проигрывать.

– Ничего удивительного, – ответил Дин так, чтобы все слышали. – Он хорош. – И снова расплылся в улыбке. – Но я лучше.

Два других игрока закатили глаза.

– Заходи, когда в следующий раз будешь в городе, – сказал один из них. – Полагаю, что выражу общее мнение, сказав: мы хотели бы отыграться.

– Понятное дело, – весело отозвался Дин и зашагал к выходу, не обращая внимания на сердитые взгляды, которые бросал на него Хэл сквозь клубы сигарного дыма.

Открыв дверь, Дин поморщился – луч поднимающегося над горизонтом солнца ударил ему в глаза. Ему-то казалось, что до рассвета еще как минимум час.

Дойдя до стоянки, он сунул руку в карман кожаной куртки и вытащил мобильник. Его ожидали два голосовых сообщения, и он поднес телефон к уху.

Одно («Привет, как делишки?») от Эллен Харвелл, донимавшей Винчестеров звонками с тех самых пор, как случилась та заварушка на Ривер-Пасс.

Другое от Сэма – о том, что тип, с которым они столкнулись в Ист-Брэди, в Пенсильвании, и сочли эту встречу дурным предзнаменованием, оказался просто полоумным стариком, помешанным на поджогах.

Дин дослушал сообщения, уже оказавшись рядом с «Импалой», стоявшей между «Субару» и пикапом. Отключив мобильник, он сел за руль, вставил ключ в замок зажигания, посмотрел в зеркало заднего вида…

…и чуть на месте не подпрыгнул, увидев на пассажирском месте заросшее щетиной лицо Кастиила и его пустые глаза.

– Привет, Дин.

– Какого дьявола, Кас?!

– Сэм и Бобби сказали, что ты здесь. Бобби не хочет, чтобы я оставался у него дома.

Выезжая со стоянки, Дин обернулся через плечо.

– Кас, сколько раз можно напоминать, что у каждого из нас есть личное пространство, а?

Но, несмотря на мгновенно охватившее его чувство паники, Дин сразу понял, что просто не способен злиться на Кастиила – ангела, решившего, что его собратья не должным образом исполняют желания Бога, и восставшего против них.

Ангелам это не понравилось, и они убили его, но затем по каким-то неясным причинам он воскрес. Кас считал, что этого пожелал Бог; ангелы, напротив, решили, что это дело рук Люцифера, пытающегося сеять семена раздора в рядах небесного воинства.

Дину на все это было решительно плевать – ему просто хотелось, чтобы и ангелы, и демоны оставили его в покое.

Кас стал другом и союзником Винчестеров, и хотя некоторые свои способности он утратил (например, способность исцелять), ангельской силы у него осталось вполне достаточно, чтобы помогать Сэму и Дину.

– Нужно, чтобы вы с Сэмом съездили в Сан-Франциско, – сказал Кастиил, так и не ответив на вопрос Дина, сворачивавшего в переулок, где находился бар. – Сердце Дракона снова поднял голову.

– Ладно. – Дин выехал на пустую дорогу. – А что это, собственно, значит? В Сан-Франциско что, завелся какой-то дракон?

– Нет. Но туда возвращается дух, который демоны могут использовать в войне с ангелами. Кое-кто уже умер.

– Ясно. – Не много же удалось узнать.

– Понимаю, путь неблизкий. Но это важно.

– Сначала мне надо поговорить с Бобби и Сэмом.

– Сэм уже знает, он всю ночь занимался этим делом.

– Смотри-ка, ты даешь нам возможность выбора. Здорово! – огрызнулся Дин и, вцепившись в руль, еще раз шумно выдохнул. – Ладно, ладно, вот только заправлю «Импалу», и выезжаем…

– Я могу просто перенести вас туда, – предложил Кастиил.

– Нет! – решительно возразил Дин.

– Отсюда до Сан-Франциско полторы тысячи миль. Туда не меньше суток ехать…

– Я же говорил тебе, Кас, когда ты проделываешь такие штучки, меня просто наизнанку выворачивает. – При одной только мысли об этом Дина затошнило. – Нет, я пас.

Кастиил покачал головой.

– Ну, как скажешь. Сэм сейчас изучает два предыдущих появления Сердца Дракона.

Дин свернул направо. Впереди показалась автомобильная свалка Бобби Сингера. «Бобби не обрадуется, увидев Каса», – мрачно подумал он. И, словно прочитав его мысли, Кастиил слегка поежился.

– Что-то не так, Кас?

– Бобби не любит, когда я захожу к нему. Он все еще… сердится, что я не смог его вылечить. По-моему, ему неприятно меня видеть.

– Кас, я уверен, что он привыкнет…

– Ну, оставайся с этой уверенностью и дальше, – перебил его Кастиил и испарился.

Дин внезапно почувствовал, что ему хочется выпить. Он покачал головой и сосредоточился на дороге. Только что Кастиил был здесь, и вот его уже нет. Сколько раз Дин это видел, и все никак не мог привыкнуть. Нет уж, сам он такие фокусы не одобрял. Разве что в случае крайней необходимости. Например, когда нужно было спасать его от Захарии.

Но сейчас не тот случай.

Он въехал на подъездную дорожку и остановился рядом с «Юнкером», с которым Бобби возился до того, как недавно попал в аварию. С тех пор он к нему не прикасался. Неизвестно, сможет ли Бобби вообще передвигаться без посторонней помощи. И хотя складом можно управлять и сидя в инвалидной коляске, Дин знал, что Бобби такая перспектива не устраивает.

Трудно его за это осуждать.

Разумеется, если им не удастся спасти мир от гибели, все это не будет иметь никакого значения.

В доме, за кухонным столом, сидел Сэм. Перед ним дымилась чашка кофе. На стойке Дин увидел тарелку только что испеченных булочек и почти полный кофейник.

– Привет, – бросил Сэм, не отрываясь от стопки бумаг, только что выползших из принтера. – Ну, как дела?

– На бензин, еду и крышу над головой на первое время хватит, – ответил Дин, шагнув к стойке. – Кас просветил меня насчет дела во Фриско.

Сэм кивнул и наконец поднял голову.

– Меня тоже. Судя по тому, что я нарыл, дух появлялся в декабре 1969 года, а потом в декабре 1989-го.

– Получается, раз в двадцать лет? Тогда понятно, почему он возвращается именно сейчас. – Дин взял кружку и налил себе кофе. – Кас сказал, что вообще-то это не дракон.

– Трудно сказать. – Сэм передал ему несколько листов бумаги. – Пока у нас тут несколько расчлененных и сожженных тел.

– Да, но почему обязательно драконы? – спросил Дин, перебирая бумаги. – То есть, я хочу сказать, все это очень похоже на сказку.

– Дин, ты побывал в Аду, я положил начало Апокалипсису, и считается, что в нас вселились архангел и демон. И теперь ты еще чему-то не веришь?

– Да ладно, ладно… – Дин вгляделся в верхний лист и чуть не подпрыгнул.

– Вот сукин сын!..

Сэм нахмурился.

– В чем дело?

Дин помахал распечаткой перед носом брата. Это была копия статьи в одном из номеров «Сан-Франциско кроникл» от декабря 1969 года, с фотографиями. Он ткнул пальцем в какого-то мужчину, запечатленного на одном из коллективных снимков.

– Посмотри-ка на этого малого.

Сэм прищурился.

– Я не… – Он поднес фотографию поближе к глазам. – Извини, но я не узнаю его.

– Ах, ну да, действительно… – Дин снова взял распечатку и принялся читать. В статье говорилось о гибели молодой пары неподалеку от концертного зала «Винтерлэнд», где в 1960–70-е годы состоялось несколько знаменитых концертов. А внимание его привлек лысый насупившийся мужчина.

Дин уже видел это лицо. Во-первых, когда он был еще совсем ребенком и фотографии этого человека висели у них дома в Лоренсе, в штате Канзас. Эти фотографии погибли, когда в 1983 году дом сгорел при нападении на город демона Азазеля. Тогда же погибла Мэри – мать Дина и Сэма, которому было тогда всего шесть месяцев и, естественно, никаких фотографий он запомнить не мог.

А еще раз Дин увидел его в прошлом году, когда Кастиил закинул его в 1973 год, и там он познакомился с Сэмюэлем и Дианой Кэмпбелл и их дочерью Мэри – то есть со своими дедом, бабкой и матерью – оказавшимися, к его невыразимому ужасу, охотниками. Старших Кэмпбеллов убил в 1973 году Азазель.

Лысый на фотографии и был Сэмюэлем Кэмпбеллом, его дедом. Судя по всему, во время одной из семейных охот они преследовали Сердце Дракона…

Глава 3

1969 год
Все это было совершенно не круто.

Начало было обычным: Музыканту понадобились деньги на травку. Ничего особенного в этом не было, у Музыканта то и дело возникали проблемы с работой, а у торговцев наркотой – с тем, чтобы поставлять ему травку, за которую он не мог заплатить.

Не то чтобы он не хотел работать. Просто Майкл Джеймс Верландер, называвший себя Музыкантом и шесть лет назад перебравшийся в Сан-Франциско, не всегда мог удержаться на работе, где нужно «следовать указаниям». Это и погубило его карьеру настройщика, хотя обслуживал он и «Мертвецов», и «Десять лет спустя», и другие группы по высшему классу, тут уж не поспоришь.

Но в последнее время его нанимали все реже и реже.

Но у Музыканта был еще один талант. Он мог достать все что угодно.

Так что, когда однажды вечером к нему в баре подошел Альберт Чао и сказал, что ему нужна какая-то бумажка, на которой написана часть какого-то заклинания, Музыкант сразу согласился, тем более что Альберт был завсегдатаем в баре, где бывшая Музыканта работала официанткой.

Музыкант знал парней, которые знали других парней, которые занимались подобной жутью. Альберт обещал ему серьезные бабки, а это означало, что Музыкант сможет купить себе травки.

Начал он с похода в магазин на Хейт Эшберри, где Зигги продавал комиксы. Зигги всю жизнь посвятил поискам разных редкостей, пока не потерял обе ноги. Теперь он передвигался на костылях и сочинял комиксы про парня, который охотился на монстров.

Музыкант купил у него один комикс, и взамен Зигги назвал ему имя парня из Тендерлойна, района, который пользовался в городе самой дурной славой. Тот парень в обмен на комикс назвал Музыканту другое имя, что того вполне устроило, потому что комиксы Зигги он терпеть не мог и все равно собирался выбросить.

Парень из Тендерлойна отправил Музыканта назад в Хейт, к красотке по прозвищу Подсолнушек, которой был нужен по-настоящему классный ЛСД. Ее поставщика взяли легавые, а другие толкачи ничего подходящего достать не могли.

Но проблемы начались еще не здесь. Тут все было просто. Музыкант никогда не баловался психоделикой – эта штука расширяет горизонты, а он свои обычно стремился сузить. Но где достать лучший в районе Залива ЛСД, он знал. Сведя Подсолнушка с королем кислоты, Музыканту удалось наконец раздобыть то, что нужно было Альберту Чао.

Однако для этого ему пришлось отправиться в Долорес-парк, и вот тут-то затык и произошел.

Потирая руки на холодном ноябрьском ветру, Музыкант шел вниз по 25-й улице. Впереди показалось занимающее половину квартала внушительное здание в викторианском стиле. На Музыканте были брюки клеш, туфли на тонкой подошве и рубашка с галстуком, который бывшая подарила ему на день рождения незадолго до развода. Раньше он носил джинсовую куртку, но она куда-то делась. Может, обменял ее на травку. Теперь разве вспомнишь?

Жилище, за которым он присматривал в отсутствие хозяев, находилось на Гуэрро, рядом с Двадцать второй – всего в десяти минутах ходьбы от Долорес-парка, но все равно что на другой планете. На улицах почти никого не видно, а те, кого он успел заметить, стремительно направлялись прямо от своих модных спортивных машин к входным дверям особняков. Другие разглядывали его из-за кружевных занавесок.

Никому из них не было холодно. Плохая погода – это для бедных.

В любой момент – он просто знал это – кто-нибудь непременно вызовет легавых.

Вихляясь из стороны в сторону, он поднялся по ступенькам к викторианской двери, выкрашенной в яркий зеленый цвет.

Постучавшись, он вдруг ощутил пронизывающий холод, явно не от ветра, дующего с залива. Раздался глухой звук, как будто он постучал в крышку гроба.

Несколько секунд никто не отвечал. Музыканту все это начало надоедать. Он уже собирался уйти, вернуться к себе в берлогу, а там уж придумать, что сказать Альберту, но дверь вдруг со скрипом приоткрылась. Скрип был такой пронзительный, что Музыкант даже поморщился.

– Здорово, приятель, – запинаясь, сказал он. – Я от Подсолнушка.

– Так это ты – Музыкант? – раздался голос, похожий на звук мнущейся бумаги.

– Он самый. Мне нужна часть заклинания.

– Понимаешь ли ты, что то, что я тебе дам, это лишь фрагмент целого?

– Слушай, чувак, университетов я не кончал, но что такое фрагмент, я знаю, сечешь? Я за ним и пришел, ясно?

Наступило короткое молчание.

– Ладно, жди здесь. – Снова как будто зашелестела бумага, и дверь со стуком захлопнулась так, что у Музыканта даже волосы на бороде зашевелились.

– Мог бы и в дом пригласить, – проворчал Музыкант, снова потирая руки. – Надо было с Альберта аванс стрясти.

Сколько времени прошло, он сказать бы не смог – Музыкант часов не носил, и это была еще одна причина, по которой его карьера настройщика не задалась, – но в конце концов зеленая дверь снова отворилась все с тем же отвратительным скрипом.

На сей раз она открылась шире, и Музыкант увидел чувака. Кожа у него была морщинистой, как у старого слона, а на почти лысой голове лишь кое-где виднелись островки тонких белых волос. Просвечивавшая сквозь них кожа вся была в темно-коричневых пятнах.

На стене висели концертные афиши, и Музыканта это удивило. Он бы никогда не подумал, что такому чуваку может нравиться хорошая музыка, но факт налицо – вот она, афиша «Мертвецов», выступавших в Филморе то ли в феврале, то ли в марте.

Вот только в каком году – в нынешнем или в прошлом? С датами у него всегда было неважно.

Шишковатая рука протянула ему клочок бумаги, такой же мятый, как и голос старика.

– Будь с этим поосторожнее, – прошелестел он. – Эта штука может вызвать духов из самых глубин ада.

– Ну да, ну да, – Музыкант взял клочок бумаги и осмотрел его. То, что на нем было написано, показалось ему полной бессмыслицей. Языков он, кроме английского и испанского, не знал, а это, вроде, ни тот, ни другой. Пожав плечами, он сунул бумажку в задний карман штанов.

– Спасибо, дружище. Слушай, ты что, был на том концерте «Мертвецов» в Филморе?.. Потому что, видишь ли…

Дверь захлопнулась.

– Похоже, не был. – Он повернулся и пошел вниз по лестнице, чувствуя, как с каждым шагом растет желание побыстрее свалить от этого мрачного особняка.

Музыкант старался идти так быстро, как только могли двигаться ноги, которые несли его назад, в Гуэрро. Там Музыкант чувствовал себя как дома. Там люди были как люди, и никто к нему не приглядывался. А главное, там не было противных стариканов с жуткими голосами и обрывками заклинаний.

Наконец он вернулся домой.

Разумеется, у самого Музыканта никакого дома не было. А эта берлога принадлежала его приятелю Фредди, который в августе уехал на восток, в Вудсток, а потом решил остаться в Нью-Йорке и стать знаменитым исполнителем народной музыки. Последнее, что Музыкант слышал о Фредди, – тот вроде бы получил ангажемент на известной площадке в Гринвич-виллидж. Там много кто дебютировал – Боб Дилан, Арло Гатри, Джуди Коллинз, Док Уортсон, вот Фредди и решил: раз у них получилось, то почему бы и ему не попробовать.

Конечно, Фредди даже настроить гитару толком не умел, и особых надежд Музыкант на него не возлагал. Но покуда Фредди гоняется за своей мечтой, Музыканту есть где преклонить голову, и только это имеет значение.

Еще он надеялся, что Фредди все равно, что стало с этой его чудесной кружкой. Он говорил, что сокращает потребление кофеина, так что, скорее всего, просто ничего не заметит.

Музыкант поднялся на три пролета скрипучей лестницы, нашарил в кармане брюк ключи от квартиры. Договор аренды был очень выгодный – деньги за жилье Фредди с него не брал, только просил кормить Виолу Ли, его кошку, а этого вот уже несколько недель можно было не делать.

Музыкант потянулся к ручке двери. И тут дверь отворилась сама.

– Ни хрена себе! – выругался Музыкант. По спине у него пробежал холодок, но он тут же взял себя в руки. – Наверное, забыл запереть.

И не в первый раз, это уж точно. Это, кстати, и было одной из причин, почему ему не приходилось больше беспокоиться о Виоле Ли.

Войдя внутрь, он услышал доносящиеся из его – ладно, не его, а Фредди – проигрывателя звуки одной из песен «Лед Зеппелин». Тут-то Музыкант понял, что что-то не так. Во-первых, он ненавидел «Лед Зеппелин». Во-вторых, его не было дома уже два часа. И если бы он оставил проигрыватель включенным, игла давно бы соскочила с пластинки.

Осторожно пройдя коротким коридором в крохотную гостиную, Музыкант увидел, что на диване кто-то сидит.

– Альберт? – в голосе Музыканта явственно слышалось облегчение. – Что-то ты рано, дружище. Нет, не подумай, я ничего не имею против. – Ему смутно помнилось, что он просил соседку впустить Альберта, если тот придет раньше. Пунктуальность тоже не относилась к числу достоинств Музыканта.

Альберт молча улыбнулся. Это был молодой азиат, наполовину китаец, наполовину японец, если только Музыкант ничего не путал. У него были темные, подстриженные «под горшок» волосы, что делало его похожим на азиатского Пола Маккартни (до того, как тот отпустил бороду), и плоское лицо. Кончик носа немного вздернут, что придавало лицу капризное выражение. На Альберте был шервани со стоячим воротником, какие носил Джавахарлал Неру, и черные брюки, и выглядел он для такой дыры, как эта, слишком элегантно.

Альберт поднялся с дивана.

– Я слежу за календарем, Малыш. Понимаешь, эта штуковина лучше всего действует в ночь новолуния. – Судя по выражению его лица, он полагал, что выразился достаточно ясно.

– Окей, дружище, – кивнул Музыкант. На лунные циклы он никогда особого внимания не обращал и потому понятия не имел, что такое новолуние. Сунув руку в задний карман, он достал клочок бумаги, который вручил ему старик. – Держи, дружище. А что насчет оплаты?

Выхватив у него бумажку, Альберт так и впился в нее глазами.

– Всему свое время, Малыш. Я еще должен убедиться, что товар не поддельный.

– Понятно, – кивнул Музыкант. Он и сам, случалось, покупал травку без предварительной проверки, о чем потом нередко приходилось жалеть. Товар всегда надо проверять.

Альберт достал другой клочок бумаги, гораздо более аккуратный, расправил его, приложил к тому, что получил от Музыканта, и усмехнулся.

Что-то в его усмешке было странное…

– Отлично.

– Ну так что, теперь я могу наконец получить свое? – Музыканту не терпелось покончить с этим делом.

Но Альберт, кажется, вообще перестал его замечать. Он что-то напевал себе под нос, и хоть слов Музыкант разобрать не мог, у него возникло противное ощущение, будто эти звуки такие же непонятные, как знаки, которые он видел на том клочке бумаги.

Обычно Музыкант гордился своей выдержкой, но на этот раз он начал выходить из себя. Он не любил, когда на него не обращают внимания, к тому же у него было полно дел.

– Послушай, дружище, занимайся своей ерундой, только мое время не трать! Мне надо купить травки, а потом у меня свидание с моей старушкой, и…

В этот момент кофейный столик вспыхнул.

– Черт! – Музыкант отскочил в сторону. Пропажу кружки Фредди, может, и не заметит, да и кошкам случается убегать из дома, тут можно особо не волноваться, но уж кофейный-то столик!.. Его Фредди наверняка заметит! Музыкант схватил одеяло, кинулся сбивать пламя и застыл на месте.

Кофейный столик уже превратился в груду пепла, но посреди огня возвышалась какая-то фигура. Мечущиеся языки пламени отбрасывали вокруг нее причудливые тени.

Альберт широко улыбался.

– О, да! Получилось! Наконец-то! Даже лучше, чем я думал. – Он с сожалением перевел взгляд на Музыканта. – Должен извиниться перед тобой, Малыш. Видишь ли, я обманул тебя, когда сказал, что смогу прилично заплатить, если ты достанешь то, что мне нужно.

Музыкант не мог оторвать взгляда от фигуры, охваченной огнем. От нее исходили волны зла, в руках она что-то держала, но что именно, не было видно. Языки пламени вздымались все выше к потолку.

Не сразу, но слова Альберта все-таки дошли до Музыканта, и он повернулся к гостю.

– Ты это о чем, дружище? – жалобно спросил он. – Ты ведь не собираешься кинуть меня?

– Я о том, – медленно проговорил Альберт, – что, если бы у меня были деньги чтобы тебе заплатить, мне бы не понадобилось заклинание, чтобы подчинить Сердце Дракона.

– Что? Сердце кого? – Музыкант все еще не мог оторваться от огня, которой не гас, но и не распространялся дальше. И от человека в огне он тоже не мог отвести глаз. Ничего подобного он еще никогда не видел.

В этот момент человек поднял руки, и Музыкант увидел кривой меч. Человек несколько раз взмахнул им – меч угрожающе засвистел в воздухе, языки пламени плясали, искры сыпались вокруг.

– И боюсь, – вновь заговорил Альберт, – свидетелей того, что я сделал, я тоже оставить не могу.

Глава 4

Сэмюэль Кэмпбелл ненавидел Рождество.

Против самого праздника он ничего не имел, или, вернее, не осмеливался ничего говорить, потому что всякий раз, как только он что-то об этом говорил, Диана бросала на него один из этих своих взглядов, а затем принималась читать лекцию о зимнем солнцестоянии. Во многих культурах существует традиция отмечать гибель и возрождение солнца, ибо солнце дарует жизнь, и так далее, и тому подобное.

Все это Сэмюэль, конечно, понимал. Понимал, почему христиане празднуют Рождество именно в это время года. Ранние христиане умели совмещать языческие и иудейские ритуалы, чтобы достичь взаимопонимания. И всегда удивлялся тому, что ранней церкви это удавалось гораздо лучше, чем современной.

Сэмюэля не задевало даже то, что Рождество пало жертвой коммерции, со всеми этими Санта-Клаусами, кока-колой и магазинами, прилагающими немало усилий, чтобы вытрясти из людей побольше денег.

Точно так же его не очень смущало и то, что с каждым годом это грандиозное вымогательство начинается все раньше и раньше. Декабрь едва наступил, а по телевизору уже вовсю крутят рекламу рождественских распродаж и акций.

Хиппи даже умудрились присвоить евангельские слова «Мир на земле, в человеках благоволение» и превратить в свой девиз. Это было не очень-то приятно, но они хотя бы руководствовались искренним, хоть и наивным чувством.

Единственное, что Сэмюэль по-настоящему ненавидел в рождественских праздниках, так это время, на которое они выпадали. Монстры просто обожали солнцестояние, особенно зимнее. Больше всего им нравилось появляться ночью, а сейчас как раз стремительно приближалась самая длинная ночь в году. А больше всего темноту любили вампиры.

Поэтому-то Сэмюэль и сидел теперь, спрятавшись в кустах, рядом с домом, одиноко стоявшим в темном тупике в Биг Спрингс, прямо у пересечения с шоссе. Холодно здесь было, как в колодце, но, судя по полученным от отца Кэллапсо сведениям, вампир жил именно тут.

Последние несколько дней Сэмюэль провел, выслеживая кровососа. Большинство его жертв были девушками, в основном совсем юными и слишком глупыми, чтобы сказать нет мужчине, который приглашает их в гости. Судя по опыту Сэмюэля, большинство девочек-подростков и впрямь были тупицами, и оставалось лишь благодарить бога, в существование которого он не очень-то верил, что его пятнадцатилетняя дочь Мэри не такая.

Своенравная, раздражительная, невоспитанная – это да, хотя Сэмюэль надеялся, что его дочь будет послушной девочкой. Но Мэри уже повидала немало зла в этом мире. Когда ты чуть ли не с рождения учишь ребенка защищаться, стрелять из ружья, владеть ножом, учишь тому, что чудовище в шкафу не только реально, но что его можно и нужно уничтожить, рассчитывать на «послушание» – только тешить себя иллюзиями.

Сэмюэль услышал шум двигатель быстро приближающегося автомобиля. Вскоре он увидел его: большая пижонская машина с чем-то вроде плавников по обеим сторонам. На таких гоняют парни, чтобы произвести впечатление на девушек. Ему все эти штучки были незнакомы – все, что он знал про машины, так это что они начинают двигаться, когда жмешь на газ, и останавливаются, когда нажмешь на тормоза.

Вероятнее всего, Мэри не смогла бы прочитать наизусть ни одного стихотворения или главы из книги, поскольку все свободное время проводила в авторемонтной мастерской. Там после школы прирабатывал парень, который ей нравился, и Сэмюэль все собирался положить этому конец, вот только времени не было.

Единственное, что его утешало, – то, что внеклассные дела дочери вряд ли оставляют ей время для чего-то большего, чем просто разговоры. Жизнь охотника не очень-то способствует романтическим приключениям.

Однажды он попытался ей это объяснить.

– А как же вы с мамой? – тут же вскинулась Мэри.

– Это другое, – возразил он.

– Почему это? – возмутилась Мэри, и Сэмюэль сдался, понимая, что ответить ему нечего.

Машина въехала на подъездную дорожку. Сэмюэль нащупал рядом с собой лук, стрелы и мачете. Стрелы для того, чтобы остановить вампира, мачете – чтобы отсечь ему голову.

Заглушив двигатель своей сверхмощной, бросающейся в глаза машины, вампир выпрыгнул с водительского места и открыл пассажирскую дверь, чтобы выпустить жертву. Вампир создал весьма убедительный образ: рослый, темноволосый, привлекательный молодой человек в голубом пиджаке и галстуке, с длинными баками, какие сейчас носят большинство парней, если только они не хиппи. Сэмюэль невольно восхитился его вниманием к деталям.

Большинство вампиров выглядели несколько старомодными – чувство времени у бессмертных искажено. Например, один, выглядевший лет на сорок, рассказывал, как во время Большой войны сражался с «джерри»[10]. Многие ветераны Первой мировой называли немцев именно так, а вот участники Второй мировой (и Сэмюэль в том числе) называли их нацистами.

Едва вампир открыл переднюю дверь, Сэмюэль услышал знакомый смех.

– Вот это дом! Круто! – проговорила Мэри, и голос ее звучал гораздо более пискляво, чем обычно. Даже в темноте Сэмюэль видел, что она вытаращила глаза и приоткрыла рот.

Он был вынужден признать, что гордится дочерью. Правда, гордость эта несколько страдала от того, что ему приходится использовать пятнадцатилетнюю девочку в качестве наживки для вампира. Но такая уж у них работа. Этот вампир любит подростков, а у Сэмюэль дочь – подросток. Стало быть, ей и заманивать эту тварь в дом, не подвергая опасности других невинных девушек.

Послышался негромкий звук двигателя другой машины, и, обернувшись, он увидел медленно двигающийся по дороге пикап Кэмпбеллов. Новолуние только началось, фары были выключены, так что машину можно было разглядеть лишь с большим трудом. Он и сам бы не увидел, если бы не ожидал ее появления.

Водителя видно не было, но Сэмюэль знал, что за рулем его жена, Диана.

Потянувшись к кустам, Сэмюэль взял лук, нащупал стрелу. Чтобы прицелиться, придется выйти из укрытия, иначе точного выстрела не получится, а рисковать, когда Мэри рядом, нельзя. Сэмюэль поднялся на ноги и натянул тетиву.

Просвистев, стрела пронзила голубой пиджак вампира и застряла у него в спине.

Вампир слегка пошатнулся.

– У-ух, – спокойно произнес он и повернулся, глядя в ту сторону, откуда стреляли.

И засмеялся.

– А-а, все ясно. – Он хлопнул в ладоши. – Браво, сэр, прямо в десятку. Но вы допустили серьезную ошибку.

– Не думаю. – Сэмюэль нахмурился.

– Неужели вы верите, что эта стрела причинит мне хоть какой-то вред? – насмешливо продолжил вампир.

– Сама по себе? Нет.

И тут тварь неожиданно зашаталась.

– Что?..

– Перед тем как отправиться сюда, – сказал Сэм, – я обмакнул наконечник стрелы в кровь мертвеца.

Вампир с шипением упал и принялся кататься по лужайке у входа в дом. Кровь мертвеца для него была ядом.

Мэри спокойно отступила в сторону, чтобы наблюдать за происходящим с безопасного расстояния.

Сэмюэль потянулся за мачете.

Он услышал, как хлопнула дверца пикапа, и увидел направляющуюся к дому Диану. В руках у нее была канистра с бензином. В слабом свете лунного серпа могло показаться, что у нее вырос хвост, но это ножны Сэма болтались у нее на поясе. После того как Сэмюэль отсечет кровососу голову, они сожгут его тело.

Но вдруг дверь дома распахнулась, скрежет железа о деревянную обшивку эхом отозвался в ночи. На крыльце появились пять человек. Выглядели они мрачно, а изо рта у каждого торчали клыки.

– Черт, да тут целое гнездо! – вскричал Сэмюэль, хватаясь за лук. Но не успел он выстрелить, как на него набросился один из вампиров и попытался вырвать лук.

– Сейчас разберемся.

Стрела по-прежнему была зажата в правой руке Сэмюэля, и он воткнул ее в брюхо вампира. Тот упал, Сэмюэль вытащил стрелу, забросил колчан за плечо и выхватил следующую стрелу.

Двое вампиров напали на Мэри, остальные – на Диану. Они отбивались как могли, но Сэмюэль не мог стрелять, потому что боялся попасть в своих. Схватив мачете, он полоснул по шее вампира, которому только что воткнул стрелу в брюхо. Голову отрубить не удалось, но эта рана и кровь мертвеца на наконечнике стрелы обездвижат его. А добить его можно будет и позже.

Сэмюэль бросился на помощь Мэри, но один из вампиров перехватил его и рванул к себе. Сэмюэль почувствовал запах запекшейся крови и отшатнулся. Вампир только этого и ждал – он бросился вперед, чтобы впиться охотнику в шею.

Вдруг у Сэмюэля заложило уши, словно ватой, – это Мэри разрядила свой 22-миллиметровый кольт, который всегда был у нее при себе. Пуля попала вампиру в колено. Конечно, рана не смертельная и быстро заживет, но этого хватило, чтобы остановить гада.

Сэмюэль кивнул Мэри и бросил взгляд на раненого вампира; Мэри тем временем круто повернулась, чтобы отразить атаку другого вампира, который никак не хотел оставить ее в покое.

Держась за колено, из которого хлестала кровь, лежащий на земле вампир поднял голову и зарычал.

– Ты за это поплатишься!

С удивительной быстротой он вскочил на ноги и сделал выпад свободной рукой. Отражая удар, Сэмюэль вскинул мачете. Лезвие пробило кожу и с отвратительным скрежетом воткнулось в кость. Вампир, пытаясь освободиться, отдернул руку, и в тот же момент Сэмюэль нанес ему удар в живот. Кровосос откинулся назад, и Сэмюэлю пришлось выпустить рукоять мачете. Тварь, из которой торчало мачете, рыча, приготовилась к прыжку, но Сэмюэль, действуя с максимальной быстротой, еще раз ударил ее в живот отравленной стрелой.

Затем он ударил монстра локтем в лицо – что нанесло руке Сэмэюля ущерб не меньший, чем челюсти вампира, – схватился за рукоять мачете и выдернул его, все в крови, из его тела. В лицо ему брызнул гной.

Несколько секунд вампир еще извивался, но вскоре кровь мертвеца лишила его последних сил, и Сэмюэль обезглавил его.

Еще раньше, как только на крыльце дома появились пятеро вампиров, он увидел, что Диана отшвырнула в сторону канистру с бензином, и едва та с резким металлическим звуком ударилась об асфальт, Диана потянулась к ножнам и выхватила меч Сэмюэлева деда – в семье все называли его Клеймором. Диана владела им лучше, чем он, – его коньком были лук и стрелы, – потому Сэмюэль и доверил ей меч для сегодняшней охоты.

Что касается происхождения меча, то это было предметом жарких споров, не в последнюю очередь потому, что сам дедушка Кэмпбелл всякий раз по-разному отвечал на вопрос, откуда у него этот меч. То он якобы принадлежал кому-то из членов Клана, сражавшегося под знаменами Красавчика принца Чарли[11]. То Уильяму Уоллесу[12] – явная выдумка, поскольку в четырнадцатом веке таких мечей не ковали. А однажды дедушка Кэмпбелл заявил, что он сам сражался им, участвуя в похищении Скунского Камня[13]. Любое сколько-нибудь значительное событие в истории Шотландии дедушка связывал с этим мечом.

Единственная история, в которую Сэмюэль по-настоящему верил, была та, что дед рассказал на смертном одре, когда завещал ему меч. К тому времени Сэмюэль уже знал правду о таинственных событиях, происходящих по ночам. Злой дух буквально высосал мозги из его лучшего друга, и Сэмюэлю лишь с огромным трудом удалось уничтожить его.

А дедушка Кэмпбелл знал о монстрах все. Умирая от рака, заходясь кашлем на своей огромной кровати и глядя на Сэмюэля слезящимися глазами, он поведал ему о семейном мече, который начиная с 1700 года использовался для уничтожения сил зла.

– И теперь, – сказал дед между приступами кашля, – я хочу, чтобы ты убивал им монстров.

* * *
Диана выхватила меч вовремя – на нее напали два вампира, один спереди, другой сзади. Она сделала выпад и вонзила клинок одному из них в грудь, а другого ударила локтем в лицо. Брызнула кровь, раненый вампир зарычал.

Сжимая серебряный эфес, она вытащила меч из груди первого вампира и развернулась, чтобы отразить атаку второго, подбирающегося к ней со спины.

Меч попал вампиру в руку. Снова брызнула кровь.

Но первый, даже не почувствовавший нанесенной ему раны, схватил ее за волосы. Диана рванулась в сторону, не упуская из вида второго, зажимавшего рану на руке и с трудом державшегося на ногах.

Первый вампир, как и следовало ожидать, попытался впиться ей в шею. Но ему достались лишь обрывки ткани, забившие пасть, – шея Дианы была обмотана плотным шарфом телесного цвета. Но она понимала, что, как только пройдет эффект неожиданности, вампир снова попробует прокусить ей сонную артерию.

Но ей нужно было выиграть совсем немного времени.

Взмахнув мечом, она, благодаря постоянным тренировкам, легко сделала новый выпад, и хотя угол атаки был неудобен и противник находился слишком близко, вонзила меч ему в горло. Отсечь голову до конца не удалось, и она повисла на лоскуте кожи.

– Ах ты, мерзкая шлюха! – завопил второй, стиснув шею Дианы рукой. Дышать становилось все труднее, Диана почувствовала, что ее ноги оторвались от земли. – Сейчас ты за все ответишь!

Одной рукой Диана изо всех сил вцепилась в руку вампира, другой отчаянно пыталась пустить в ход меч, но все было бесполезно.

Вдруг послышался свист – это стрела разрезала воздух. Острие впилось вампиру в раненую руку. Боль явно должна была отозваться во всем его теле, но упрямая тварь еще несколько секунд сжимала шею Дианы.

У Дианы все плыло перед глазами. Наконец хватка ослабла, вампир повалился на землю, и она рухнула рядом, жадно хватая ртом воздух.

С трудом поднявшись на ноги, она добила первого вампира, затем обезглавила второго, того, что едва не убил ее. И лишь затем улыбнулась мужу.

– Отличный выстрел.

– Всегда к твоим услугам, – ответил Сэмюэль и добил вампиров, напавших на него и Мэри.

– Полагаю, нам стоит потолковать с отцом Кэллапсо, – заметила Диана.

– Это еще зачем? – удивленно посмотрела на нее Мэри. – Ведь он сам навел нас на них.

– Его информация оказалась неверна, – пояснил Сэмюэль. – Он говорил только об одном вампире, а тут оказалось целое гнездо.

В одной руке Диана держала меч, собираясь вытереть его, прежде чем вернуть в ножны. Другой рукой она подняла канистру с бензином и шагнула к мужу и дочери.

– Мы не можем рассчитывать на то, что все наши источники будут надежны на сто процентов, – сказала она. – В любом случае нам повезло, что отец Кэллапсо вообще сообщает нам хоть что-то и не считает нас сумасшедшими.

Сэмюэль нахмурился.

– Он делает это потому, что мы три года назад изгнали нечистую силу, и он считает себя обязанным нам.

Диана хотела ответить, но оборвала себя на полуслове и кивнула в сторону окровавленных трупов.

– Знаешь, мне не хочется спорить…

Мэри театрально вздохнула.

– Да брось, мам, а то я не слышала, как вы ссоритесь.

– Ты здесь ни при чем, девочка, – сказал Сэмюэль. – Мама хочет сказать, что не стоит затевать спор, когда тут шесть мертвых вампиров, от которых нужно поскорее избавиться, а дом сжечь, чтобы тут не завелась еще какая-нибудь дрянь.

– В таком случае, за дело, – сказала Мэри. – Давайте покончим с этим, тогда хоть кровь смыть можно будет.

Диана коснулась щеки тыльной стороной ладони, в которой держала меч. Точно – все в липкой крови! Они в ней с головы до ног.

– И вот еще что, пап, – добавила Мэри. – Мне уже пятнадцать, так что нельзя ли перестать называть меня «девочкой»?

– Я подумаю об этом, – усмехнулся Сэмюэль.

Мэри метнула на него сердитый взгляд, а Диана покачала головой и снова взялась за канистру с бензином.

– Ладно, мои дорогие, за работу.


Мэри считала, что в надписи «Кэмпбеллы» на почтовом ящике перед их домом есть что-то старомодное. От нее веяло старыми добрыми временами, когда Мэри была еще совсем маленькой.

Впрочем, старые времена были не такими уж добрыми. Во всяком случае, не настолько добрыми, как это кажется большинству людей. То, что люди видят на экране телевизора, кажется им реальностью, но опыт научил Мэри тому, что на самом деле так называемая реальность – не больше чем выдумка.

Мир менялся. И всем это, разумеется, было известно. Благодаря телевидению все видели, что происходит, – Вудсток, Кент Стейт, Уоттс, Вьетнам, Акт о гражданских правах, Марш на Вашингтон[14], убийство доктора Кинга и сенатора Кеннеди, высадка Нила Армстронга на Луну – никому и в голову не приходило, что мир останется прежним.

Но Мэри знала, насколько он изменился с тех пор, как ей было одиннадцать и она собственными глазами увидела, как родители изгоняют злого духа.

Прошло всего несколько месяцев после прилунения «Аполлона». На Мэри это событие произвело неизгладимое впечатление. А вот ни Диану, ни Сэмюэля оно не заинтересовало, особенно потому, что до них дошли слухи, будто в районе Сент-Луиса появился оборотень и они как раз садились в грузовик, чтобы поехать туда и расправиться с ним.

– Пап, – сказала тогда Мэри, – а что, если нам переселиться на Луну и вообще забыть про всех этих монстров?

Сэмюэль не нашелся что ответить, просто пожал плечами и продолжил заниматься подготовкой к отъезду.

Временами Мэри задумывалась, а что это вообще такое – обычная жизнь? Та жизнь, которую она вела, ей нравилась. Ведь жить обычной жизнью означало оставаться в неведении, а этого она не хотела. Да, конечно, она сможет ходить на дни рождения, развлекаться с друзьями, вообще заниматься тем, чем занимаются подростки, но тогда она будет не готова к тому, что в любой момент может появиться вампир, оборотень или еще какая-нибудь мразь.

Нет, знание – сила. Она предпочитала знать о том, что ее ожидает. И если это значит реже ходить на свидания, что ж, пусть так и будет.

Уничтожив вампиров и их жилище, они вернулись домой. Мэри первым делом отправилась в душ. Ее длинные светлые волосы слиплись от вампирской крови, и это было ужасно. А если мать или отец опередят ее и первыми займут ванную, ждать придется бесконечно.

Они стянула рубашку и джинсы, бросила их в таз с грязным бельем. После того как все трое вымоются, Диана застирает одежду особым мылом – этому ее научил Цин, тоже охотник.

Стоя под горячим душем и втирая в волосы детский шампунь (Мэри давно усвоила, что с его помощью органическая грязь удаляется лучше всего), она думала, что и впредь ей предстоит проводить ночи в битвах с вампирами, а дни – в школе, с безмозглыми одноклассниками.

Но иногда она думала, что хорошо бы, чтобы удавалось и то и другое. То есть и жить обыкновенной жизнью, и оставаться охотницей. Но она понимала, что это невозможно. Увы, в школе из-за этого она становилась чуть ли не изгоем – и в глазах одноклассников, считавших ее странной, и в глазах учителей и директора, которых смущали ее слишком частые пропуски уроков. Удручало последних и то, что разговоры с родителями не давали никакого эффекта.

Может, именно поэтому любую свободную минуту после уроков Мэри проводила в авторемонтной мастерской, где работал Джон Винчестер.

Это был славный парень, и, что особенно приятно, совершенно обычный. Но в то же время он не был похож на одноклассников Мэри, которые чуть ли не все поголовно казались ей придурками. Джон был всегда серьезен, о чем бы ни шла речь – об уроках, о войне или политике…

К тому же он относился к Мэри не так, как другие сверстники. Он не пытался вмешиваться в ее жизнь, и во времена, когда женщины сжигали свои бюстгальтеры и требовали равноправия, обращался с ней не только как с девушкой, но и как с личностью.

Кончено, иногда Мэри хотелось, чтобы с ней обращались больше как с девушкой. Несмотря на обжигающий душ, она вздрогнула, подумав о том, что сказал бы отец, узнай он, какие мысли приходят ей в голову.

Хотя сами эти мысли – ничто в сравнении с тем, что вытворяют некоторые школьницы: выбрасывают бюстгальтеры, не бреют подмышки и вообще позволяют себе черт знает что.

Смеясь про себя, Мэри выключила душ. Она с удовольствием постояла бы под ним еще несколько минут, но это было бы несправедливо по отношению к родителям, которым наверняка тоже не терпелось избавиться от грязи и вони. Вытираясь, она вдруг фыркнула от смеха при мысли о том, что сжечь бюстгальтер и оставить волосы под мышками было бы круто.

Обычно она сушила волосы феном, но на этот раз решила – пусть высохнут сами, ведь нужно побыстрее освободить ванную для мамы. Завернувшись в полотенце, она открыла дверь и почувствовала прохладу.

Диана ждала снаружи, сложив руки на груди и нетерпеливо переступая с ноги на ногу.

– Ну наконец-то!

– Извини, – сказала Мэри, хотя и так торопилась изо всех сил.

– Тебе письмо, – бросила Диана, входя в ванную. – Я оставила его на туалетном столике.

– Спасибо, мам. – Мэри прошла по коридору к себе в комнату.

Закрыв дверь, она сбросила полотенце. Оно упало на пол, рядом с остальным грязным бельем, разбросанным вокруг корзины, на которую мать только зря потратила деньги. Мэри открыла верхний ящик туалетного столика, где лежало нижнее белье.

Тут-то ей и попался на глаза оставленный Дианой конверт.

На нем были две марки – одна обычная, купленная в одном из почтовых отделений Сан-Франциско, другая – сувенирная, за шесть центов, «Украсим наши города». Обратного адреса на конверте не было, но Мэри и так сразу узнала почерк.

Она открыла конверт и прочла письмо и приложенную к нему вырезку из «Сан-Франциско кроникл», натянула джинсовую куртку-варёнку и новые расклешенные джинсы, но, уже выходя из спальни, подумала и сменила варёнку на светлую куртку с высоким воротником. Если она собирается уговорить отца поехать в Сан-Франциско, лучше не надевать то, что он называет «хипповскими тряпками».

Диана, как обычно, принимала душ невероятно долго. Надев халат, она пошла с дочерью вниз. Сэмюэля они застали в столовой, он читал спортивный раздел в газете. Не желая ждать, когда ванная освободится, он вымылся под кухонным краном и грязь с себя смыл, но рубаха и брюки промокли насквозь.

Мэри сразу взяла быка за рога.

– Кажется, нас ждет работа в Сан-Франциско! – объявила она.

Отец оторвался от газеты.

– Что ты сказала?

– Почту принесли. – Мэри протянула ему письмо и газетную вырезку. – От…

Сэмюэль поморщился.

– Только не говори, что от Япета. Этот полоумный хиппи сейчас во…

– Флориде, – договорила Диана. – Помнишь, мы туда в прошлом году ездили?

– Нет, не помню, – вздохнул Сэмюэль. – Я не запоминаю плохих поэтов. – Он повернулся к Мэри. – Так от кого письмо?

– От Джека Бартоу, – ответила она. – Его-то ты помнишь?

Поморщившись, Сэмюэль взял письмо и вырезку.

– Да, помню. – Вид у него был такой, будто он проглотил лягушку.

– Да брось, пап, крутой же парень.

Диана, как всегда, дипломатично поддержала дочь:

– Ну конечно! Этот молодой человек – очень проницательный наблюдатель за сверхъестественными явлениями.

– Да, и еще более «проницательный наблюдатель» за нашей дочерью, – проворчал Сэмюэль, не поднимая головы.

Кэмпбеллы ездили в Сан-Франциско год назад, выслеживая ведьму, которая пробиралась на запад и устраивала по дороге загадочные попойки со смертельным исходом. Бартоу – он был всего на несколько лет старше Мэри, и его семья, пока не погибла, тоже занималась охотой, – помог им.

Мэри он показался по-настоящему классным парнем, что, естественно, встревожило Сэмюэля. У них с Джеком было немало общего, но в его глазах Джек в первую очередь оставался парнем, который положил глаз на его дочь.

Сэмюэль и так никого не любил, а парней, которые, как он говорил, «шастают вокруг его крошки», – особенно. Мэри терпеть не могла это выражение.

Диана подошла к мужу сзади и, заглядывая ему через плечо, прочла письмо и вырезку.

– Значит, он думает, что это дракон?

– Драконов не существует, – решительно возразил Сэмюэль.

– Может, и не существует, – сказала Мэри, – но ведь что-то погубило этих людей, а следы указывают на то, что это был дракон. Тела разорваны и сожжены.

Диана взяла из рук Сэмюэля вырезку из «Кроникл».

– Тут сказано, что первый труп нашли утром четвертого ноября.

– Ну и что? – спросила Мэри.

Сэмюэль снова недовольно поморщился.

– А третьего был конец новолуния.

Мэри смущенно опустила голову.

– Ой, да, точно. – Родители научили ее различать фазы луны. Пик активности нечистой силы всегда приходится на новолуние и полнолуние. Надо же быть такой бестолочью и забыть об этом!.

– Может, это просто злой дух, который только прикидывается драконом? – предположила Диана. – Но дело усложняется тем, что второе и третье убийства совершены в Китайском квартале.

– Так мы едем? – с надеждой спросила Мэри.

В Сан-Франциско ей понравилось, и она хотела снова увидеть этот город. К тому же на следующий день была назначена контрольная по истории, к которой она не успела подготовиться, и это был отличный повод ее избежать.

Сэмюэль посмотрел на Диану. Та кивнула.

– Ладно, – сказал он, – собираемся.

– Я позвоню Марти, – сказала Диана, имея в виду Марти Янковица, их знакомого из туристического агентства, который даже в последний момент мог достать дешевые билеты.

Мэри побежала к себе в комнату. Раз уж они собираются в Сан-Франциско, она просто обязана взять варёнку, и неважно, что скажет отец…

Глава 5

Диана Кэмпбелл с трудом удержалась, чтобы снова не пнуть мужа под столом.

Вместе с Сэмюэлем, Мэри и Джеком Бартоу она сидела в итальянском ресторане на Коламбус-авеню. Едва приземлившись в аэропорту Сан-Франциско, Мэри отыскала телефон-автомат, позвонила Бартоу и договорилась о времени и месте встречи, чтобы побольше разузнать о драконе. Сэмюэль и Диана тем временем ожидали выгрузки багажа.

Они взяли с собой два чемодана, один с одеждой на неделю, другой с боеприпасами и оружием, которое может им понадобиться. Второго чемодана – с одеждой – пришлось ждать целую вечность, и Сэмюэль уже готов был просто плюнуть на него, когда тот наконец появился на транспортере.

– Могло быть хуже, – шепнула Диана на ухо мужу, – если бы потерялся тот, другой.

Сэмюэль молча насупился. Оба чемодана были слишком велики, чтобы поместиться в салоне, так что пришлось сдавать их в багаж, а это очень его нервировало. Оружие, которое они везли с собой, – пистолеты, ружья, арбалеты, луки, мачете, мечи – стоило очень дорого, новое покупать будет не по карману. Доходов от химчистки, которой владел Сэмюэль, и уроков, которые время от времени давала Диана, подменяя школьных учителей, едва хватало, чтобы платить за обучение Мэри и поддерживать арсенал в порядке.

И время от времени в последний момент покупать билеты на самолет.

Но сейчас наступили времена, когда они просто задыхались под бременем неоплаченных счетов. Такова обратная сторона охоты – это не профессия, это призвание, а призванием сыт не будешь.

Когда Диана и Сэмюэль отыскали Мэри, она все еще висела на телефоне.

– Слушай, – говорила она, – это мой последний четвертак, и, честное слово… Ой! Мама и папа пришли. До скорой встречи, Джек. Пока!

– Ты что, всю мелочь потратила? – спросила Диана.

– Почти. – Мэри искоса посмотрела на отца. – Мы ведь не предупредили его о том, что приедем.

Сэмюэль не захотел оплачивать звонок в Калифорнию.

– Короче, – продолжала Мэри, поворачиваясь к Диане, – на шесть часов он закажет столик в ресторане где-то в районе Норт-Бич.

Они взяли такси и поехали в дешевый мотель «Император Нортон» на Эллис-стрит – распаковать вещи и убедиться, что с оружием все в порядке. Идея остановиться в Норт-Бич, более известном как Маленькая Италия, принадлежала Диане – так им не придется искать место для парковки в этом оживленном районе.

– Я не стану ходить тут без оружия, – заявил Сэмюэль.

– Но ведь убийства совершены совсем в другом месте, в Китайском квартале! – стояла на своем Мэри.

– Меня беспокоит не дракон.

Диана молча вздохнула, а Мэри закатила глаза.

Конечно, совсем безоружными они не были, но огнестрельное оружие действительно пришлось оставить в мотеле. По нынешним временам, когда то и дело начинаются уличные волнения, расхаживать по городу с пистолетом в кармане – не самая мудрая идея. Местные законники с гражданскими обычно не церемонились, а уж меньше всего Кэмпбеллам хотелось иметь дело с полицейским управлением Сан-Франциско.

По пути в ресторан некто босой и с длинными волосами трижды в разных местах пытался всучить Сэмюэлю цветок. Сэмюэль набычился и так стиснул зубы, что Диана испугалась, как бы у него челюсть не сломалась.

Бартоу опаздывал, заставляя их ждать у входа в ресторан. Столик был заказан на его имя, и сидеть за стойкой бара с несовершеннолетней Сэмюэль отказался, хотя никому в ресторане до этого не было никакого дела.

Наконец показался Бартоу. Он вышел из книжного магазина «Огни города» и, прихрамывая, шагал вверх по Коламбус-авеню. С тех пор как они виделись в последний раз, он сменил обычную деревянную палку на элегантную трость с ручкой в виде головы дракона.

Естественно, Сэмюэль не отрываясь смотрел на левую ногу Бартоу – вернее, на то, что от нее осталось. Покалечил он ее еще до их встречи, в прошлом году, когда ему только исполнилось семнадцать, – якобы в результате небрежного обращения с пистолетом. Но Сэмюэль был уверен, что молодой человек сам выстрелил себе в ногу, чтобы избежать призыва в армию.

– Извините за опоздание, – сказал Бартоу, – Ферлингетти читал свои стихи, и выступление затянулось.

– Ух ты, здорово, – улыбнулась Мэри, а Сэмюэль совершенно не понимал, о чем идет речь.

– Лоуренс Ферлингетти, – поспешила ему на помощь Диана. – Поэт и владелец книжного магазина в конце улицы.

Последовало лишь невнятное бурчание, после чего говорить уже было не о чем, и все направились в ресторан.

Когда все сели и заказали выпить, Бартоу принялся расспрашивать Мэри о школе. Его каштановые волосы были сильно напомажены и зачесаны назад по последней моде, а еще у него были черные тонкие усики. Как раз такой тип парней, по которым сходила бы с ума сама Диана, будь ей пятнадцать лет.

Вскоре разговор перешел то, чем все это время занималась Мэри, и за столом сразу возникло напряжение. Едва начались вопросы личного свойства, настроение у Сэма еще больше испортилось, если это вообще можно было представить, и он стал выразительно поглядывать на парочку, готовый в любой момент вмешаться. Он слегка подался вперед и посмотрел на жену.

Диана сдвинула брови, всем своим видом говоря: не мешай, пусть себе болтают. Она знала, чем все это может закончиться, и ей вовсе не хотелось, чтобы им пришлось спешно уходить из такого славного ресторанчика.

– Ладно, Джек, – бросил Сэмюэль, – так что ты там хотел рассказать про этого так называемого дракона?

– Не я один так его называю, Сэм, – улыбнулся Бартоу.

У Сэмюэля перекосилось лицо, и Диана вздохнула. Ее муж терпеть не мог, когда его называли уменьшительным именем, и это еще больше накалило и без того напряженную атмосферу.

«Принесут нам уже когда-нибудь выпить или нет?» – подумала она, оглядываясь в поисках официанта.

– Меря зовут Сэмюэль, – неожиданно спокойно сказал ее муж. – А еще лучше «мистер Кэмпбелл».

– Па… – начала было Мэри, но Бартоу накрыл ее руку своей.

– Не стоит, детка, все в порядке. – Голос у него неожиданно сел. Он повернулся к Кэмпбеллу и сказал: – Прошу прощения за фамильярность, сэр.

Сэмюэль удивленно посмотрел на него, явно не зная, как реагировать. Диана едва заметно улыбнулась.

– Извинения приняты, – пробурчал Сэмюэль.

Кивнув, Бартоу достал из кармана рубашки пачку сигарет.

– Что ж… Дракон это или нет, но люди говорят, что четырех человек убил Сердце Дракона.

– Четырех? – переспросила Диана. – Я думала, их трое.

Бартоу сунул сигарету в рот и щелкнул зажигалкой.

– Да, мэм, было трое, но вчера вечером появился четвертый. Чтобы не поднимать панику, полицейское управление Сан-Франциско пока ничего не сообщает прессе, но у меня там приятель работает. – Заметив промелькнувшее на лице Сэмюэля сомнение, он добавил: – Я помогал родителям изгнать демона из сынишки этого парня. И он до сих нам благодарен.

Сэмюэль несколько смягчился.

– Никаких документов он передать мне не смог, – продолжал Бартоу, – но поделился некоторыми подробностями. Имя первой жертвы – Майкл Верландер, но все звали его Музыкантом.

– Хиппи? – спросил Сэмюэль.

– Да, сэр. Но дом, где его нашли, принадлежит некоему Фредерику Горжику, чье местонахождение в данный момент неизвестно. Двое других – обыкновенные обитатели Китайского квартала. Один работал в прачечной, другой держал ресторанчик. А вот вчерашняя жертва – это нечто новое. Женщина по имена Мэрибет Вензель, студентка Беркли.

– Что-нибудь общее между жертвами есть?

Затянувшись и выпустив дым, Бартоу покачал головой.

– Если и есть, то обнаружить это не удалось. Китайцы, как правило, неохотно разговаривают с полицией, так что о тех двух ничего не известно. Что же касается последней жертвы, то она вообще путает всю картину. Поэтому копы и держат рот на замке. Хиппи и двое китайцев – это одно, их убийства остались почти незамеченными. Но когда речь идет о хорошенькой студентке, газетчики своего не упустят.

Принесли напитки. Диана сделала глоток «Севен-Апа» и с досадой подумала, что Бартоу прав. Иммигрант или бродяга прессу не заинтересуют, другое дело – история о погибшей студентке.

– Ты действительно думаешь, что тут замешан дракон? – спросила Мэри.

Бартоу пожал плечами и сделал глоток красного вина.

– Не знаю, детка, но в Китайском квартале говорят про Сердце Дракона.

Сэмюэль отхлебнул пива.

– Ладно. Вы, девочки, полистайте книги. Может, что-нибудь удастся разузнать про это «сердце дракона» и откуда в этой истории ноги растут. А я попробую раскопать, кто мог его вызвать.

Бартоу выпрямился на стуле.

– А мне что делать, сэр?

– Сами справимся, сынок, – небрежно бросил Сэмюэль.

– Это несправедливо, па. – Мэри сердито посмотрела на отца. – Если бы не Джек, мы бы вообще об этом деле не узнали.

Сэмюэль хотел возразить, но Диана опередила его.

– Думаю, он поможет нам разобраться с тем, откуда он взялся, – заметила она.

Муж метнул на нее раздраженный взгляд, но она стойко его выдержала. Она знала, что Сэмюэль не любит работать с другими охотниками, но ведь это Джек навел их на след, и отстранять его нечестно.

– Мы работаем по своей системе, – напряженно сказал Сэмюэль. – Уверен, что Джек это понимает.

Сделав последнюю затяжку, Бартоу раздавил окурок в пепельнице. В этот момент официантка принесла еду. Он подождал, пока она расставит тарелки, а потом заговорил:

– Слушайте, я, конечно, понимаю, что со своим сломанным копытом много не наработаю, но в библиотечных делах я разбираюсь, да и город знаю неплохо. Так что толк от меня будет. – И принялся разрезать телятину с пармезаном на правильные квадратики.

Сэмюэль к еде не притронулся и пристально смотрел на Джека.

– Вот как раз твое сломанное копыто меня и беспокоит. Джек, буду с тобой честен – мне как-то не по себе, когда меня прикрывает человек, который прострелил себе ногу.

У Джека рот был занят, но не успел он дожевать, как за него вступилась Мэри.

– Что это на тебя нашло, па? – возмутилась она, наматывая спагетти на вилку. – Нельзя же так, в самом деле!

– Чего это нельзя?

– Джек не стрелял себе в ногу!

– Ну, это он так говорит.

– И я говорю. В прошлый раз, когда мы здесь были, он показывал мне рану. Пуля вошла не под тем углом – это не мог быть самострел.

Диана не сдержала улыбки, но надеялась, что муж не обратит внимания на то, что Мэри с Джеком встречались в довольно интимной обстановке.

– Почему ты раньше не сказала? – спросил Сэмюэль.

– А почему ты мне не доверяешь? – возразила Мэри.

– А заодно и мне, – удалось, наконец, вставить слово Джеку. – Почему? Слушайте, мистер Кэмпбелл, я понимаю, что не нравлюсь вам, но вы ведь знали моих родителей. К тому же, поверьте, я владею ситуацией.

Сэмюэль посмотрел на Диану, и по его взгляду она поняла, что один против них двоих он чувствует себя неуютно.

Она молча стала есть пасту примавера, дав ему таким образом понять: выкручивайся сам.

В конце концов Сэмюэль вонзил вилку в кусок говядины, и Диана снова улыбнулась. Он ни за что не признает поражения, но достаточно уже того, что он не пытается, как обычно, оставить последнее слово за собой.

Глава 6

Джошу Фридриху нравилось работать в морге в ночную смену.

Да, конечно, многим это казалось странным, но Джошу давно уже было наплевать, что думают о нем другие. От этого ему только лучше спалось по ночам.

Или, вернее, днем, потому что ночи он проводил за работой здесь, в морозилке (так он называл холодильник, где держат трупы), а также в лаборатории.

Лучше всего было то, что копы, как правило, не слишком его донимали. Джош любил свою работу, но терпеть не мог иметь дело с полицией. И хотя полностью избежать этого было невозможно, ночью полицейские наведывались в морг только при крайней необходимости.

Таким образом, большинство отчетов Джош либо отправлял курьером, либо оставлял на столе, и кто-нибудь заходил за ними в течение дня. Это Джоша более чем устраивало. Он неторопливо исследовал трупы, помогал раскрывать преступления и очень редко общался с легавыми. И с газетчиками.

Эти еще хуже копов, и что ни день, Джош благодарил судьбу за то, что его имя не мелькает в судебной хронике. Любому, кто пытался заговорить с ним на эту тему, он отвечал, что в расследовании дела не участвует, и поспешно удалялся.

Единственное неприятное обстоятельство в работе по ночам заключалось в том, что работать приходилось и в шабат. Его это не особенно смущало, но вот у матери, стоило заговорить на эту тему, просто пена на губах выступала. Успокоить ее можно было, только сославшись на важность дела.

И все же он никогда не просил перевести его в дневную смену. Он любил покой.

Так что визит агента ФБР стал для Джоша неприятным сюрпризом. Этот тип ворвался в морг, словно это была его собственная гостиная. Что это федерал, Фред понял в тот же момент, как открыл ему дверь, просто по тому, как этот тип держал себя. Он был лысый, и, стало быть, фирменной гладкой прически у него не было, но все остальное просто вопило: ФБР!

Едва войдя, он упер руки в бока и уставился на Джоша.

– Доктор Фридрих?

– Да, сэр. Чем могу помочь?

– Это ведь вы коронер по делу Вензель, верно? И других сожженных?

Джош заморгал. Вот нахал, а?

– Э-э, ну да, сэр, так и есть. Только я не думал, что федералы интересуются этим делом.

– А почему, собственно, вас это удивляет, доктор? – отрывисто бросил фэбээровец.

– Ну, как вам сказать… Если честно, копы не очень-то жалуют федералов, сэр.

– Мы их тоже.

– Я вас ни в чем и не упрекаю, сэр, – поспешно сказал Джош. – Просто удивился, зачем они вас втянули в это дело.

– Они и не втягивали, мы сами. – Фэбээровец оглядел помещение. – Мне нужно взглянуть на тело.

– Разумеется, сэр. Следуйте за мной.

Джош повел федерала (кстати, он представился или нет?) в морг.

– Извините, здесь холодно, – сказал он, потому что легавые всегда на это жаловались.

– Бывает и хуже, – пожал плечами фэбээровец. Смотрите-ка, какой хладнокровный тип, отметил про себя Джош.

Пройдя к южной стене – тут хранили трупы по самым последним делам, – Джош потянул на себя металлическую дверь, за которой лежало тело Мэрибет Вензель.

Проверять записи, чтобы найти нужный ящик, нужды не было – его поразил этот случай, или, вернее, случаи, потому что это был уже четвертый такой.

– Хорошо, что вы, парни, здесь, – заметил он. – Если хотите знать мое мнение, полиции это дело не по зубам.

Откинув простыню, он обнажил обугленное и изувеченное тело. «А ну как этот малый блеванет?» – мелькнуло в голове у Джоша, но тот и глазом не моргнул.

– Да, поработали тут прилично, – бросил фэбээровец.

– Точно, дружище. Труп нам удалось идентифицировать только по зубной карте. Зубы у нее были потрясающие, – добавил Джош с улыбкой, обнажая собственные, совсем не потрясающие зубы. Мать постоянно таскала его к дантисту. – Все тело – один сплошной ожог третьей степени. И вот это-то действительно странно.

Федерал, наклонившись, рассматривал порезы на теле девушки, но при этих словах Джоша выпрямился.

– Что значит – «странно»?

– Вся поверхность обожжена равномерно. Это может быть только в одном случае, – если огонь охватил все тело разом. Разве что если бы взрыв… Но тогда непонятно, как тело могло сохраниться в таком виде.

– Не понимаю. – Федерал поднял брови и стал похожим на Спока[15].

– Видите ли, девушка должна была погибнуть именно там, где нашли тело. Оно так обгорело, что если бы его перемещали, должны были остаться следы, но их нет. На этом самом месте вообще нет никаких следов огня. А при таких ожогах это невозможно.

– У вас ведь есть теория?

Джош почувствовал себя так, будто ему бросили спасательный круг. Он не привык, чтобы полицейские спрашивали его мнение или, вернее, интересовались его гипотезами, ибо, как правило, только гипотезы у него и были, пусть даже все ошибочно употребляют в этом смысле слово «теория». Время от времени он делился своими соображениями, иногда их даже принимали во внимание, но никто и никогда не просил его об этом.

А вот сейчас попросили, и его это даже обрадовало, хотя было бы еще лучше, если бы у него на этот раз была хоть какая-нибудь гипотеза.

– Не знаю, – грустно покачал головой Джош. – Увы, но… Словом, я в тупике. То же самое и с двумя другими – у Цу и Динга такие же ожоги, и тоже ни малейших следов огня на месте преступления. Да и в случае с Верландером – кроме него самого, пострадал только журнальный столик. Чушь какая-то, верно?

– Иначе не скажешь. – Федерал вновь посмотрел на тело. – Это что, следы когтей какого-то животного?

Джош фыркнул и тут же встретил сердитый взгляд фэбээровца. Джош поперхнулся и поспешил ответить:

– Нет, нет, сэр, животные здесь ни при чем. Порезы ровные, почти как от скальпеля. Возможно, сделаны длинным лезвием. Например, большим ножом.

– Или мечом?

Джош снова фыркнул, просто не смог удержаться.

– Вы хотите сказать, что убийца – Бэзил Рэтбоун[16]? Извините, – тут же добавил он, – но кто в наше время пользуется мечом?

– Чего только не бывает на свете, – бесстрастно заметил фэбээровец. – Так вы говорите, что остальные трое выглядят так же?

– Ну да.

– А на дела Цу и Динга взглянуть можно? И Верландера тоже.

– Разумеется. – Джош вернулся в кабинет и подошел к картотеке. Папки лежали в проволочной корзине на самой верхней полке, где хранились «горячие» документы. В долгий ящик их пока откладывать рано.

Фэбээровец привычно, как делал всю жизнь – по крайней мере, так думал Джош, – пролистал каждую папку и вернул их.

– Благодарю.

Джош не удержался от вопроса:

– Что, еще один серийный убийца вроде Зодиака?

Фэбээровец покачал головой.

– Пока я ничего не вправе сказать вам. И ФБР будет признательно, если вы сохраните нашу встречу в тайне.

– О, можете не сомневаться, – энергично закивал Джош. Да и с кем ему об этом говорить?

Гость откланялся, и Джош улыбнулся. Хоть раз с ним поговорили как с человеком, а не как с психом, который возится по ночам с трупами.

Ему подумалось: нет ли у федералов работы для коронера? И если есть, то как насчет ночной смены?

Глава 7

Одно из правил, которому Диана Кэмпбелл изо всех сил старалась научить дочь, заключалось в том, то лучшее оружие охотника – отнюдь не то, которое стреляет. И не святая вода. И даже не меч, способный поразить вампира, демона или целое семейство вурдалаков.

Лучшее оружие – это карточка из библиотечного каталога.

Но чтобы убедить в этом дочь – пятнадцатилетнего бойца, – требовались незаурядные усилия.

Ранним утром на второй день их пребывания в Сан-Франциско Диана взяла Мэри с собой в библиотеку, находившуюся в огромном здании в центре города. Главный читальный зал находился на углу Ларкин и Гроув-стрит, в комплексе «Сивик-Центр».

На улице было холодно, да и в библиотеке оказалось не намного теплее. Идя через вестибюль, Мэри негромко сказала:

– Знаешь, мам, мы бы тут вдвоем справились. Я хочу сказать, мы с Джеком, – поспешно добавила она. – А вы бы там с папой…

– Нет уж, спасибо, – возразила Диана. – Ты знаешь, как я ненавижу все эти штучки с переодеванием. Пусть твой отец этим занимается, он в этом деле хорош.

– Ну да, наверное, – с некоторым разочарованием ответила Мэри.

Вчера Сэмюэль притворялся агентом ФБР и пришел поздно, и сегодня они решили дать ему поспать. Визит в морг дал не много, но Сэмюэлю все-таки удалось узнать кое-что о жертвах. Теперь оставалось понять, что с этой информацией делать, и найти общий знаменатель во всех четырех убийствах.

Диана улыбнулась. Она легко читала мысли дочери – той хотелось побыть с Бартоу. Винить ее в этом не приходилось, но она просто не могла позволить пятнадцатилетней девушке остаться наедине с восемнадцатилетним парнем. Да, он тоже из семьи охотников, но при этом оба не перестают быть подростками.

Мэри опустила глаза, видимо, смущенная тем, что ее так легко раскусили.

Но тут же просияла, увидев, что, Бартоу, опираясь на трость, поджидает их у входа в читальный зал.

– Ну что, пошли?

– Пошли! – От смущения Мэри не осталось и следа.

Диана усмехнулась, и они направились к столику консультанта, за которым на высоком стуле сидела молодая женщина с длинными, гладко причесанными темными волосами, крупным носом и приветливой улыбкой. На ней были легкое темно-голубое платье и светло-голубой кардиган.

– Могу я вам чем-нибудь помочь?

Ослепительно улыбаясь и изображая акцент северо-восточных штатов, Диана ответила:

– Да, мисс, доброе утро! Очень на это надеюсь! Мы только совершили потрясающую прогулку по Китайскому кварталу, так что хотелось бы побольше узнать о тех, кто там живет. Можете подсказать, что лучше всего почитать на эту тему?

– Так, давайте посмотрим. Видите ли, большинство из наших книг по ориенталистике – на китайском языке, и в раздел «Китайский квартал» они не включены. Но несколько книг по китайской культуре у нас есть, часть из них – на английском. Вас интересует что-то конкретное?

– Как вы догадались? Именно так! Видите ли, дочь слышала, как люди на каждом углу толкуют о каком-то «сердце дракона». Мы просто умираем от любопытства, что бы это могло быть?

– Что ж, теперь у нас хотя бы есть с чего начать, – сказала библиотекарша, слезая со своего насеста. – Вообще-то дракон – очень важный элемент китайской культуры. Давайте посмотрим, что у нас тут.

Он подвела их к тематическому каталогу – огромной полке с десятками узких ящиков и быстро отыскала нужные. Все они начинались с шифра «1800. Философия Востока». В считаные секунды она достала несколько карточек с названиями книг, содержащих сведения о драконах.

Древние китайские тайны, с восхищением подумала Диана. Следует признать, эта дама хорошо знает свое дело.

Увы, несколько часов напряженного чтения самых разных книг, от «Паранормальных явлений» до «Палеозоологии», не дали почти ничего, что могло бы пригодиться. О драконах написано немало, но вряд ли что-то из этого имеет отношение к следу, на который они вроде бы напали.

Закрывая последнюю книгу из тех, что принесла им библиотекарша, Мэри посмотрела на мать и Джека.

– Тут полно упоминаний о людях, укушенных большой ящерицей, но ничего, что хоть как-то объясняло бы расчленение тел, – сказала она. – Может, не дракона надо искать, а кого-то, в кого он вселился? Кого-то с мечом? – неуверенно добавила она.

Диана покачала головой. Все описания драконов, какие им удалось отыскать, указывали на существ с когтями, напоминающими когти орла или медведя, и ни одно не подходило к тем ранам, что описал Сэмюэль.

А еще хуже то, что они не нашли ни единого упоминания о Сердце Дракона, разве что в самом общем смысле. Говорилось, что Сердце Дракона обладает исключительной силой характера, а это как-то не вязалось с беготней по Сан-Франциско и расчленением трупов.

Диана захлопнула дочитанный том и, так же как Мэри и Джек, положила книги в деревянную тележку, на ручке которой большими буквами было написано: «Возврат».

– Жаль, только время зря потратили, – вздохнула Мэри.

– С чего это ты взяла? – возразил Джек. – Иногда знание о том, за кем не надо охотиться, помогает найти того, за кем надо.

Особой уверенности в его голосе не было, но Мэри ухватилась за эту идею.

– Ты так думаешь? – с надеждой спросила она.

Диана благодарно посмотрела на молодого человека. Последние два часа она твердила то же самое, но Мэри и слушать не хотела, ведь это говорила ее мать. В устах сверстника или почти сверстника те же слова звучат иначе. Особенно если этот сверстник – привлекательный молодой человек.

Библиотекарша в кардигане ушла, и место консультанта теперь занимала пожилая темноволосая азиатка. С тех пор, как рано утром они пришли в библиотеку, на этом посту сменилась уже третья сотрудница. В отличие от первой одета она была более строго – светлая блузка, серый свитер и длинная темно-бордовая юбка.

– Нашли, что искали, мэм? – спросила она.

– Боюсь, не совсем… – Диана подчеркнула свое разочарование. Она едва не забыла об акценте «мамаши со Среднего Запада», но вовремя спохватилась. Не зря она говорила Мэри, что игра – это стихия Сэмюэля. Диана предпочитала читать или стрелять.

– Очень жаль, – сказала библиотекарша, старясь говорить как можно более искренне.

– Ну что вы, ничего страшного, – широко улыбнулась Диана. – В любом случае мы узнали много нового о китайской культуре и драконах. Просто хотелось понять, что имеется в виду, когда люди говорят про Сердце Дракона.

Библиотекарша сдвинула брови.

– Это действительно интересно, – с любопытством глядя на них, сказала она. – А вы уверены, что ищете там, где нужно?

Вопрос застал Диану врасплох.

– В каком смысле?

– Видите ли, в китайских легендах действительно немало говорится о драконах, но единственное встречавшееся мне упоминание о Сердца Дракона встречалось в тексте о японском воине, который жил примерно сто лет назад. Его так и звали – Сердце Дракона.

Стараясь не выдать вспыхнувшего интереса, Диана попыталась побольше выведать у своей собеседницы.

– Ну, не знаю, – медленно проговорила она. – Мы слышали, как люди говорят об этом Сердце Дракона в Китайском, а не в Японском квартале. – Она усмехнулась. – Честно говоря, я даже не знаю, есть ли тут Японский квартал.

Мэри ткнула ее в бок.

– Перестань, ма, а что, если это действительно то, что нам нужно? – Она нервно потрогала браслет-амулет, с которым никогда не расставалась.

– Тихо, тихо, девочка. – Потерев бок, Диана подмигнула библиотекарше. – Дети, что с них возьмешь?

– Да уж, терпением они не отличаются, – согласилась та. – Но вообще-то, раз уж вы спросили, у нас в Сан-Франциско есть район, который мы называем Японским городком. Между прочим, там живут мои родители.

– А какие-нибудь книги про этого воина у вас есть? – спросила Диана. – Боюсь, дочь не успокоится, пока не найдет хоть что-нибудь.

– Одну я помню точно, правда, боюсь, вряд ли вы из нее что-нибудь почерпнете. Дело в том, что она на японском. Могу заказать, конечно, но, если вы не знаете языка… – Она не договорила и молча пожала плечами.

Джек сделал шаг вперед.

– Это не проблема, – бодро сказал он. – А ждать долго?

Библиотекарша снова пожала плечами.

– Обычно книги приносят примерно через час. Но мы скоро закрываемся, так что, боюсь, сегодня уже не успеть.

– А на утро заказать можно? – спросил Джек.

– Ну разумеется! – Библиотекарша явно заразилась его энтузиазмом. – Все, что мне нужно, это ваше имя.

– Джон Риэт. По буквам: Р – И – Э – Т.

– Отлично, мистер Риэт, я сейчас сделаю заказ, и утром книга будет ждать вас. Просто подойдете к этому столу и назовете свое имя.

– Вот и хорошо. – Он повернулся к Диане. – У меня есть приятель, он учится на восточном факультете в Беркли. Он кое-чем обязан моим родителям, так что, думаю, согласится помочь нам.

Покончив с этим, они направились в вестибюль и вышли на свежий воздух. Ярко светило солнце, на улице потеплело, дул приятный ветерок. Диане еще в прошлый приезд понравилось постоянство здешней погоды. Казалось, что в городе все время весна.

Мэри с любопытством посмотрела на Джека.

– Джон Риэт?

– Ну, Джон – это мое настоящее имя, но поскольку отца тоже зовут Джоном, меня все называют Джеком, – пояснил он. – Вроде как Джек Кеннеди. А «риэт» – это по-голландски «палка».

– Ясно, – кивнула Мэри. – Круто.

Диана вмешалась в разговор.

– Мэри, нам пора в гостиницу. Надо посмотреть, зарегистрировался ли Сэмюэль, – сказала она. – Джек, мы позвоним, как только станет ясно, что делать дальше.

– Хорошо, – кивнул он. – Хотя вообще-то я мог бы пойти с вами, пообедали бы вместе. Я знаю одно отличное местечко…

Мэри просияла, но Диана догадывалась, как отнесется к этой идее Сэмюэль. Не говоря уж о том, что он уверен, будто Джек спит и видит, как остаться с Мэри наедине, его неприязнь к другим охотникам была легендарной. Диана была уверена: он ни за что не согласится снова сесть за стол с молодым человеком, особенно вот так, сразу.

– Очень жаль, Джек, – искренне сказала она, – но лучше в другой раз. Мы позвоним, ладно?

– Ладно. – В голосе его было такое же разочарование, как и у Мэри во взгляде, и Диана, схватив дочь за руку, буквально потащила ее к автобусной остановке. Как она и сказала библиотекарше: дети, что с ними поделаешь!

* * *
Сэмюэль не возлагал больших надежд на поиски в Китайском квартале, если он отправится туда в образе агента ФБР. Европейская внешность работала против него. Может, лучше отправить туда Мэри? Пусть прикинется хиппи, которой взбрело в голову постичь загадки китайской культуры. А он будет ее прикрывать.

Вздремнув, он решил, что стоит наведаться на место первого преступления, туда, где Майкл Верландер, Музыкант, встретил свою смерть.

Он все еще не мог смириться с тем, что Диана убедила его принять Бартоу в команду. Сэмюэль готов был вытерпеть его присутствие и, верно, именно ему они обязаны этой работой, но Сэмюэлю очень не нравилось общество других охотников. Они всегда думают, что ты такой же, как они. А Сэмюэль думал, что все они ослы. И часто оказывался прав.

Спускаясь по Гуэрро, он увидел группу молодежи, выкрикивающую какие-то лозунги. Один парень стоял на ящике из-под молока и произносил речь. Другие держали плакаты с надписями вроде «МИР» и «ЗАНИМАЙТЕСЬ ЛЮБОВЬЮ, А НЕ ВОЙНОЙ!». Большинство было в вареных джинсах, один вид которых вызывал у Сэмюэля головную боль, и почти все, в том числе и девушки, явно нуждались в услугах парикмахера. Кое-кто был босиком, кое-кто – в растоптанных сандалиях.

Рядом с оратором сидел какой-то парень и перебирал струны гитары, но мелодия терялась в общем шуме.

С одной стороны, Сэмюэль мог понять тех, кто выступал против войны в Юго-Восточной Азии. Побывав и на Второй мировой, и в Корее, он хорошо понимал огромную разницу между этими войнами. Сражаться на первой было долгом, а вторая была просто предлогом, чтобы убивать, неизвестно ради чего. Вьетнам стал неким повторением Кореи. Но Сэмюэль был человеком здравомыслящим, и песня «Битлз» «Дайте миру шанс» ему не нравилась. Потому что, если послушать, получалось, что ты уже проиграл.

Но враг – это не Вьетконг, не Китай, Советы или Северная Корея. И, если уж на то пошло, даже не нацисты. Настоящий враг – тот, кого ты не видишь и не знаешь. Вот он гораздо хуже.

И единственный способ остановить настоящего врага – одолеть его. А единственная альтернатива – проиграть и умереть. Но Сэмюэль в ближайшее время умирать не собирался.

И тем не менее, рассуждал он, шагая по улице, нельзя же обвинять людей только за то, что они чувствуют то, что чувствуют. Ведь если не знать, что представляет собой мир на самом деле, вполне можно решить, что дать ему шанс – лучше, чем сгинуть в богом забытых джунглях.

Но подстричься им все же не помешало бы.

Поднявшись на третий этаж жилого дома, он увидел, что один конец ленты, которой огораживают место преступления, все еще прикреплен к двери, а другой болтается до самого пола, покачиваясь на еле ощутимом сквозняке. Коридор явно не подметали, а окна не мыли со времен Перл-Харбора, так что беспорядку, может, и не стоило удивляться.

Сэмюэль уже собирался постучать в дверь, обклеенную полосками бумаги с призывами к миру и картинками самого неожиданного содержания, когда перед ним возникла чья-то весьма недовольная физиономия. Над большим крючковатым носом едва угадывались крохотные глазки, под ним – тонкие губы, верхняя была украшена чем-то вроде пышных усов. Вот только усы были кирпичного цвета, а волосы, в том числе баки, катастрофически нуждавшиеся в подравнивании, – темно-каштанового. Контраст производил крайне комичное впечатление, а богатый опыт Сэмюэля в маскировке подсказывал, что «свои» тут только волосы на лице.

– Чего тебе, парень? – прорычал незнакомец.

Вспомнив кое-что из рассказа Бартоу, а также некоторые подробности биографии Верландера, Сэмюэль заговорил максимально суровым тоном.

– Фредерик Горжик?

– Кому это он понадобился?

Помахав фальшивым удостоверением, Сэмюэль так же строго продолжил:

– Специальный агент Джонс. – Он давно усвоил, что агенты ФБР никогда не называют себя агентами ФБР. Казалось бы, мелочь, но от нее зависит, поверят тебе или нет.

Горжик заморгал и несколько присмирел.

– Ясно.

– Если вы Фредерик Горжик, – продолжал Сэмюэль, – у меня к вам несколько вопросов, связанных со смертью Майкла Верландера.

– А если нет?

Сэмюэль слегка усмехнулся.

– В таком случае я арестую вас за незаконное вторжение в чужой дом.

Горжик издал нечто напоминающее шипение табака в разгорающейся трубке.

– Никуда я не вторгался, я и есть Фредди Горчик. – Сэмюэль отметил, что он произносит свое имя «Горчик», а не «Горжик».

– Прошу прощения, что не так назвал вас, мистер Горчик. – Сэмюэль кивнул в сторону двери. – Позволите войти?

– Да, конечно. – Горчик, загораживавший все это время вход в квартиру, сделал шаг в сторону, открыл дверь пошире и провел Сэмюэля в небольшую гостиную.

По левую сторону в стену были вделаны скобы, на которых держались деревянные полки. Большинство из них было забито книгами, одну занимал проигрыватель, а прямо под ним на полу стояли большие колонки.

Справа стоял диван, на стене висели замызганные афиши всяких концертов, фестивалей и выставок. Названия некоторых групп были Сэмюэлю знакомы – по просьбе дочери он дарил ей их записи на день рождения или на Рождество.

Пол был застелен дешевым выцветшим ковром в пятнах, но видно было, что его недавно чистили. На нем, прямо перед продавленным кожаным диваном, четко выделялся вырезанный прямоугольник. Сэмюэль вспомнил, что в деле Верландера упоминался сгоревший столик, зола от которого вместе с той частью ковра, где он стоял, были отправлены в лабораторию на анализ. Понятно теперь, откуда эта дыра…

Молча оглядев гостиную, Сэмюэль повернулся к Горчику.

– Хотелось бы услышать, что мистер Верландер делал в вашей квартире.

– В бардак ее превращал, вот что он делал! В августе я поехал на Восточное побережье, в Вудсток, на фестиваль, сечешь? – Не дождавшись ответа, он продолжал: – А когда приехал, выяснилось, что фестиваль-то в Нью-Йорке, во как. Ну, я и остался. Еще когда уезжал, попросил Музыканта, этого вашего «мистера Верландера», пожить здесь, пока меня не будет. А потом позвонил и сказал, мол, побудь еще, пока я пытаюсь зацепиться.

– Зацепиться?

– Ну, ангажемент получить. Музыку свою хоть раз со сцены поиграть.

– И что потом? – спросил Сэмюэль.

Горчик отчаянно замахал руками.

– Понимаешь, мужик, от него моя кошка сбежала! Все переломал к чертям, даже диск ЛП[17] поцарапал. В общем, разве что не спалил квартиру дотла. А потом еще и концы отдал, так что мне теперь даже иск предъявить некому.

– Весьма сожалею, мистер Горчик. – Сэмюэль постарался вложить в свои слова максимум сочувствия, которого, надо признать, он не испытывал. – Но мне нужны подробности. Вам известно, с кем он здесь встречался, пока вас не было?

– Да с любым, кто был готов достать травку, – выпалил Горчик и тут же добавил: – Но насчет этого, мужик, я ничего не знаю. Не моя тема.

Быстрого взгляда на кухоньку было достаточно, чтобы увидеть там кучу пустых пакетов из-под чипсов, и Сэмюэль внутренне улыбнулся.

– Я расследую убийство, сынок, а на то, что вы там с мистером Верландером покуривали, мне совершенно наплевать.

– Ну да, ну да… – Судя по тону, Горчик не очень-то ему поверил. Но тут же широко улыбнулся. – Знаешь, мужик, с кем тебе стоит поговорить? С миссис Холзор. Она тут рядом живет, в квартире 3С, она все замечает! Уезжая, я просил ее присматривать за Музыкантом, сечешь? Может, она что и видела. Не знаю, успела она пообщаться с лега… с полицией или нет.

Сэмюэль снова улыбнулся про себя, но решил сделать вид, что ничего не заметил. Он молча опустился на колени рядом с дырой в ковре, и заметил несколько желтых кристаллов.

Сера.

Не то чтобы у Сэмюэля возникли какие-то конкретные подозрения, но наличие серы подтверждало, что тут есть нечто такое, чем Кэмпбеллам надо заняться как можно скорее.

Дракон или не дракон, но без демона здесь явно не обошлось.

Он поднялся с колен и сделал шаг к двери.

– Большое спасибо, мистер Горчик, вы нам очень помогли.

– О чем речь, мужик! Надеюсь, вы поймаете этого типа. Музыкант, конечно, был редкое трепло, но такого даже он не заслуживал.

Выйдя в коридор и захлопнув за собой дверь, Сэмюэль постучал в квартиру 3С. В отличие от апартаментов Горчика на двери тут висела только медная табличка с номером.

Дверь открыла невысокая женщина с морщинистым лицом, в бигуди и выцветшем халате.

– Миссис Холзор?

– Вы из полиции, мистер? – проскрипела она. ...



Все права на текст принадлежат автору: Джо Шрайбер, Ребекка Дессертайн, Кит Роберт Андреасси ДеКандидо.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Сердце Дракона. Неблагое дело. Война сыновДжо Шрайбер
Ребекка Дессертайн
Кит Роберт Андреасси ДеКандидо