Аарон Эхаз, Мелани Макгэнни Эхаз Луна

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Пролог

Давным-давно Зедия была единой страной, прекрасной и полной магии. В те древние дни существовала только первичная магия, происходившая из шести первоисточников. Вот они:

Солнце

Луна

Звёзды

Земля

Небо

Океан

Каждое живое существо в Зедии рождалось с магическим даром, с искрой магии внутри, связанной с одним из первичных источников. Магия заключалась в самой их плоти, будь то величайший из драконов или самомалейшее насекомое.

Но люди были иными. Обездоленными. Они рождались без магического дара. В древние времена люди постоянно боролись за выживание, в то время как зедийцы просто жили и процветали. Человеческие государства вымирали от голода и от постоянных войн между собой за скудные ресурсы.

Единороги всегда были самыми добрыми и сострадательными из жителей Зедии. Страдания людей наполняли их сочувствием, они отчаянно хотели помочь этому несчастному народу. В конце концов, не вина людей, а беда, что они родились без связи с источниками магии.

Но древние эльфы с подозрением отнеслись к идее помощи людям. Они предостерегали единорогов, что на добро отнюдь не все и не всегда склонны отвечать добром. Может оказаться ошибкой довериться такому кровожадному и чуждому зедийцам виду, как люди. В конце концов, если бы им причиталась своя доля магии, они от природы рождались бы с магическим даром.

Однако единороги недолго сомневались – так глубоко было их сострадание роду человеческому. Так что, невзирая на предостережения эльфов, они поделились с людьми своей магией, подарив нескольким человеческим мудрецам могущественнейшие волшебные сферы, именуемые первичными камнями. Внутри этих сфер содержалась сконцентрированная магическая энергия. Единороги научили мудрецов, первых магов-людей, начертанию рун, активирующих мощь камней, и заклинаниям – словам драконьего языка, способным высвобождать и направлять эту магию.

Наконец-то люди обрели возможность сами себе помочь и положить конец своим страданиям! Они накормили голодающих, справились с бедностью, научились лечить многие болезни. Когда же жизнь наладилась, в процветании люди обратились к наукам, постигая мир вокруг себя и небесные светила, начали развивать изящные искусства. Наступила эпоха творчества – люди создавали великую поэзию, музыку и прочие прекрасные вещи.

Но кое в чём эльфы, увы, не ошиблись: люди действительно оказались непредсказуемым народом. Большинство людей стремилось к добру – однако среди них встречались и иные. Один исследователь магии открыл новый метод её применения – быстрый и доступный, однако же опасный и жестокий. Это был метод использования субстанции магических существ, и он оказался весьма действенным. Некоторые предпочитали называть его «седьмым источником» – но в народе он прижился попросту под названием тёмной магии.

Тёмные маги и их последователи начали охотиться на магических существ по всей Зедии, потому что им нужно было топливо для своей магии: такие ингредиенты, как когти грифонов, перья лунных фениксов, в общем, всевозможные части магических созданий, в которых содержалась частичка их магии. Одним из самых мощных и ценных ингредиентов, за который платили очень дорого, считался рог единорога. В конце концов охота на единорогов привела к тому, что этот вид в Зедии полностью исчез.

Эльфы и драконы были в великой ярости на род человеческий за его гнусные дела. Они решили, что подобный народ подлежит полному уничтожению.

Но в последний миг, на грани человеко- убийственной войны, дочь эльфийского вождя предложила зедийским войскам Милосердный Компромисс. Она предложила попросту изгнать людей на западные рубежи и позволить им обустроиться там – без позволения переступать границы Зедии. Так, в середине лунного месяца, когда луна пошла на убыль, королева драконов Луна Тенебрис вынесла относительно людей вердикт, одновременно милостивый и жестокий. Роду человеческому сохранили жизнь, однако же изгнали за пределы королевства.

Так континент был разделён надвое.

Ааравос из Первородных эльфов

Луна

Было некогда племя, поклонявшееся Великой Луне – прекрасному серебряному диску, светилу ночи.

Но однажды вождь сего племени в ночи взглянул на небеса и увидел, что половина луны пропала.

– Её украли! – вскричал он.

Народ пришёл в ярость, собрал войско и явился к соседней деревне, где жило другое племя, которому они давно не доверяли.

Однако же предводительница соседнего племени смотрела на вещи иначе.

– Мы ничего не крали, – сообщила она противникам. – Луна – вовсе не диск, а серебряный серп. Убедитесь сами, – она указала на небо. – Вот она, истинная луна, и она принадлежит нам.

Вожди взаимно обвинили друг друга во лжи, и два племени объявили друг другу войну. В кровавых сражениях погибло немало народа с обеих сторон.

И пришла ночь, в которую оба племени оказались в полной темноте. Луна полностью исчезла с небосвода. Все пришли в ужас. И тут послышался детский голосок.

– Разве вы ещё не поняли? – сказало дитя. Но взрослые ничего не понимали и видели в небесах только тьму. Дети ведь смотрят на мир иначе, чем взрослые, – не только глазами, но и сердцем. – Поймите, мы все живём под одной и той же луной.

Наконец глаза людей раскрылись, и они прекратили войну.

И луна улыбнулась и вернулась на небо.

1 Эхо грома

Струи дождя хлестали по высоким стенам королевского замка Католиса. Частые капли ударяли по оконным стёклам крепко, как камешки. Грозовые тучи, клубившиеся в небесах докуда хватит взора, порой прорывались бесшумной вспышкой молнии.

Эзран, закутанный в тёплое одеяло, угнездился поудобнее в своей широкой кровати с четырьмя столбиками, копна его непослушных тёмных волос разметалась по подушке. В спальне царил такой же бардак, как у большинства восьмилеток, но сама комната при этом была огромной и по-королевски роскошной. Гладкие каменные стены и пол, старинная резная деревянная мебель со сценами охоты, изображениями чудесных зверей. В канделябрах подрагивали свечи, и предметы отбрасывали на стены уютные шевелящиеся тени.

Но самый яркий свет в комнате исходил отнюдь не от свечей – а от Чавка, любимого питомца Эзрана. Чавк, светящийся хамележаб, спал, свернувшись у Эзрана под локтем. Размера он был примерно с крупного кота, только без кошачьей пушистости: шкура у Чавка была гладкая, как и подобает амфибии, и сейчас сохраняла свой обычный цвет – жёлтый, с голубыми пятнами, как всегда в минуты покоя. Он расслабленно прижимался к боку маленького хозяина и похрапывал в такт его дыханию.

– Тук-тук! Можно войти? – послышался из-за двери спальни мужской голос.

– Пап, ну ты же король, – отозвался Эзран. – Тебе, я так думаю, не обязательно спрашивать разрешения!

Король Харроу переступил порог комнаты сына.

– Королям можно не спрашиваться, а вот папам – нельзя, – подмигнул он своему наследнику, присаживаясь на край его кровати, и легонько потрепал Чавка по спине.

Маленькое чудище недовольно что-то проурчало, хотя на самом деле любило ласку. Чавк, преданный хозяевам питомец, по природе своей был тварью мрачной и угрюмой, как и все его соплеменники: черта характера, развившаяся у этого вида по той причине, что в дикой природе любой зверь хоть немного крупнее хамележабы считал хамележабу исключительно вкусной.

Король ласково подоткнул Эзрану край одеяла.

– Ну что, устроился как следует и готов?

– Готов, – отозвался мальчик. – Можно начинать петь.

И король тихим голосом завёл их ежевечернюю колыбельную – ту же самую, которую каждый раз пел сыну на сон грядущий с малого детства, когда мама Эзрана погибла.

Эзран с закрытыми глазами улыбнулся.

– Так люблю, когда ты мне поёшь эту песенку. Хоть она и малышатская, мне от неё так хорошо и спокойно.

– Вот и славно, – отозвался король.

– А когда я совсем вырасту, ты не перестанешь мне её петь? Я бы хотел, чтобы ты не перестал.

– Если тебе она всё ещё будет нравиться, ни за что не перестану.

– Даже когда я стану королём? Обещай, что и тогда будешь петь мне на ночь!

Харроу чуть промедлил с ответом, но наконец сказал:

– Я всегда буду рядом, даже когда ты станешь королём.

Он наклонился и ласково поцеловал мальчика в лоб. Эзран, как обычно, именно в этот момент широко зевнул, совсем уже засыпая.

– Спокойной ночи, мой милый принц, – поднимаясь, сказал ему Харроу. И добавил, повернувшись к смежной комнате, где горел свет: – И тебе спокойной ночи, Каллум.

– Ночи! – отозвался Каллум, брат Эзрана по матери, не разгибаясь от письменного стола. Он сидел, завернувшись в одеяло, и одну руку в перчатке без пальцев грел о толстую кружку горячего чая. Второй же рукой он при свете свечи делал наброски в толстом альбоме в шикарном переплёте^[1].

Каллум вообще-то любил короля Харроу и ценил его заботу после смерти мамы, но всё равно ведь король не был ему родным отцом. Так что излишние нежности и все эти пожелания доброй ночи казались мальчику несколько… избыточными.

Харроу тихо вышел и затворил за собой дверь. Каллум продолжил делать наброски. В свои четырнадцать лет он на редкость хорошо набил руку в рисовании, мог изобразить что угодно в мельчайших деталях, даже если видел это существо или предмет всего несколько секунд. Но нынешний набросок был не с натуры, а из глубин воображения: Каллум рисовал фантастического зверя, помесь жирафа с крокодилом. Рисуя, мальчик рассеянно думал, что жирафодил выглядит, конечно, странновато, зато такие защитные механизмы помогают ему выживать. Толстая кожа нужна для обороны – а зубастая голова на длинной-длинной шее отлично подходит для нападения. Он ведь хищник.

ГРРР-БАБАХ!..

Оглушительный раскат грома отвлёк Каллума от мыслей о жирафодиле.

– Каллум! – послышался из соседней спальни голос его братишки.

– Всё в порядке, Эз, это просто гроза, – отозвался мальчик, отложил карандаш и пошёл проведать, как там младший. – Гром гремит, только и всего. Нечего пугаться. Спи давай.

– Я и не испугался, – возразил Эз. – Испугался только Чавк.

При звуке своего имени Чавк поднял тяжёлую голову, нахмурился и вмиг сделался густо-красным. Он не любил, когда его считали трусом. В юности он встречал немало других хамележаб и отлично знал, что входит в пять процентов самых храбрых представителей своего племени. Ну или по крайней мере в десять.

Но на Эзрана Чавк никогда не мог злиться подолгу. Он снова задремал, и цвет его постепенно перетёк в привычный жёлто-голубой.

Вспышка молнии – и эльфам стал ясно виден человек-патрульный на границе королевского леса. Молодой солдат был начеку, глаза его внимательно вглядывались в чащу, руки сжимали арбалет.

Рейла, младшая в эльфийском отряде, сжала рукояти своих парных клинков-бабочек длинными сильными пальцами. Чувствует ли солдат их присутствие? Может ли знать, что сегодня, похоже, последняя ночь его жизни?

Если Рунаан, глава отряда, подаст ей сигнал, Рейла должна будет убить этого человека. У неё нет выбора – убивать или нет. В конце концов, она по профессии убийца, член отряда ассасинов, и в ловкости и силе ей мало равных. Даже среди эльфов она выделяется изумительной скоростью движений и работы с клинками – не уступит ни одному из старших товарищей. И, разумеется, если Рунаан прикажет, Рейла всё выполнит.

Просто уходи, мысленно воззвала к часовому Рейла, будто могла силой разума заставить солдата оставить свой пост. Просто не заметь нас и уйди. Ступай домой.

Задание ассасинского отряда не имело отношения лично к этому пареньку. Если бы он не встал у них на пути нежданным препятствием, его было бы вовсе не обязательно лишать жизни. Он просто стоял между ними и их целью… Если бы можно было просто не трогать его… Но есть подозрение, что солдат что-то успел заметить, обнаружил их присутствие… Рейла постаралась изгнать из головы лишние мысли.

– Эй, есть там кто? – крикнул в темноту леса молодой солдат. Он старался, чтобы голос звучал уверенно, даже грозно, и Рейла понимала, что этим он подписывает себе приговор.

Эльфы не шевелились, не издавали ни звука. Рейла даже дышать забыла. Прошла секунда… За ней другая…

– Эй, назовитесь и выходите на свет, именем короля Харроу! – крикнул тем временем человек, держа руку на оружии.

Нужно просто несколько секунд подождать, отчаянно подумала Рейла. Просто молчать и не двигаться, и он решит, что обознался, и уйдёт. Продолжит свой путь по границе леса. Мог ли часовой слышать заполошное биение её сердца?

Ещё одна яркая вспышка молнии разорвала небо – и глаза часового расширились. Теперь сомнений не оставалось: он видел эльфов.

Он стремительно выпустил арбалетную стрелу в их направлении, а потом развернулся и бросился бежать.

В мгновение ока Рунаан отдал сигнал почти незаметным, но однозначным кивком.

«Он кивнул именно мне? Или мне показалось?» – отчаянно подумала Рейла, ещё надеясь, что приказ относится не к ней. Однако остальные даже бровью не вели. «Да, он имел в виду меня. Значит, теперь я – смерть. Смерть для этого человеческого парня».

Тело её, впитавшее искусство убийства за долгие годы тренировок, немедленно отключило все прочие реакции – остался чистый инстинкт. Как хищница, она бросилась за добычей: убить этого человека стало её единственным долгом, не более и не менее того.

Часовой бежал вниз по склону с максимальной скоростью, которую только может развить человек. Его намокший плащ хлопал на ветру, затрудняя передвижение, тяжёлое оружие в руках и за плечами тоже замедляло бег.

Рейла была рождена среди леса, в лесу выросла. С беличьей ловкостью перепрыгивая с ветки на ветку, она мчалась за ним следом по деревьям, едва успевая отталкиваться ногами от коры, чтобы перепрыгнуть на следующую толстую ветку. Она парила над лесом, угадывая следующее движение противника, и с каждым новым прыжком неуклонно приближалась к цели. Струи дождя стекали по щекам, озоновый запах грозы обострял чувства. Никогда ещё она не чувствовала себя настолько живой.

Жертву от неё сейчас отделяло расстояние единственного прыжка.

Рейла замерла на суку высокого дерева, прикинула дистанцию, сощурив фиалковые глаза, сиявшие в тени листьев. А потом сделала длинный прыжок – аккурат за спиной солдата, который на миг приостановился, чтобы чуть отдышаться.

Человек резко развернулся, но Рейла мгновенно метнулась в темноту – и оттуда смотрела, как тот бессмысленно крутится на месте, целясь арбалетом в шевелящуюся лиственную тень и не видя цели.

Время атаковать, сказала себе Рейла.

И раньше, чем успела подумать ещё раз, ночная убийца метнулась из тени наружу и метким ударом ноги ударила человека в грудь. Тот, задыхаясь, рухнул на землю, превращённую ливнем в жидкую грязь, и покатился по склону вниз. Рейла ловкими прыжками последовала за ним.

На дне оврага человек попытался подняться на ноги и взяться за оружие – но всё тщетно: клинки эльфийки уже скрестились у его горла.

– П… пожалуйста, – задыхаясь, просипел он. Его глаза, полные ужаса, остановились на блестящих в темноте острых лезвиях.

Ну же, давай, мысленно приказала себе Рейла. В этом деле медлить – не милосердие, а пытка! Сделай уже что должна! Единственный акт милости, который она могла себе позволить, – это даровать врагу быструю смерть.

Теперь солдат, человеческий парень, умоляюще смотрел ей в глаза снизу вверх. Пытался рассмотреть её лицо, наполовину скрытое капюшоном.

– Кто ты? – прошептал он отчаянно.

И снова вспышка молнии. Озарившая лицо жертвы на мгновение – но мгновения было достаточно. В лице этого паренька, человека-часового, Рейла увидела всё, что он чувствовал. Страх. Обречённость. Горечь. Он не хотел умирать. Она, можно сказать, услышала его мысли, его внутренний крик: «Я сейчас умру… Вот и пришла моя смерть».

А ещё она увидела его любовь к жизни, его ожидания и надежды – всё то, что она собиралась сейчас пресечь своим клинком. Хватка её рук на рукоятях клинков ослабла, и лезвия слегка отодвинулись от его горла.

Солдат не преминул воспользоваться единственным шансом. Он заполошно отполз на пару шагов назад по дорожной грязи… А потом сумел подняться на ноги и бросился бежать.

Руки Рейлы, сжимавшие оружие, бессильно повисли. Она уронила голову, позволяя штормовому ветру и потокам дождя уносить её мысли в сердце бури. Что же она наделала? Почему ей не хватило силы? Неужели она настолько слаба?

Эльфийка-ассасин стояла под дождём неподвижно, как статуя, позволяя противнику, намеченной цели, убегать, сохраняя жизнь.

2 Тайны старые и тайны новые

Над влажным после дождя лесом разгорался рассвет. В розово-оранжевом утреннем свете подавали голоса ранние птицы. Однако в стенах королевского замка было по-ночному мрачно.

Лорд Вирен, верховный маг, стоял перед большим богато украшенным зеркалом и сердито хмурился, водя пальцем по золотым рунам на зеркальной раме. Никак ему не удавалось раскрыть секреты магического зеркала!

Единственное, что он раз за разом видел на амальгаме – это своё собственное отражение: высокого сухого человека с властным худым лицом, в изысканной одежде. Собственное лицо – аккуратно подстриженная бородка, упрямый взгляд – казалось ему насмешкой зеркала, не желавшего делиться своими тайнами. Интуиция мага однозначно говорила лорду, что в зеркале заключена великая сила – сила, способная защитить самого лорда, и его близких, и всё королевство. Но хотя зеркало находилось в его владении уже много месяцев, он ни на шаг не продвинулся к разгадке.

Вирен оглянулся на стол, заваленный тяжёлыми томами в кожаных переплётах. Ни один из гримуаров не приблизил его к ответу, никакие заклинания и зелья зеркало тоже не брали. Может ли оказаться, что он всё-таки ошибся, что это просто… обыкновенное зеркало?

Нет, покачал лорд головой. Это невозможно. Зеркало было найдено в логове короля и королевы драконов, неподалёку от их ложа. Оно не может не заключать в себе магии. Обычное зеркало не повлекло бы верховного мага к себе с такой силой в тот роковой день на вершине Громового Шпиля. Не пробудило бы в нём настолько острой жажды обладания, так что он забрал его с собой и почти не выпускал из рук всю долгую дорогу от драконьей горы до королевского замка, прочь из Зедии.

Нет, так просто он не сдастся! Просто не хватает какой-то ещё детали, какого-то ключа, и Вирен его отыщет.

Лорд перевёл дыхание, справляясь с разочарованием, усилием воли отправляя его в самые тёмные глубины души, в постоянно расширявшуюся гробницу сожалений, незавершённой мести, нереализованных стремлений. Это не первый вызов, брошенный ему судьбой: с прочими он справился – совладает и с этим. В конце концов, разве мало магических тайн Зедии он раскрыл за свою головокружительную карьеру мага? Разумеется, предательский мир тёмной магии допускал в себя не бесплатно. Вирен потерял немало любимых людей, немало сил и денег, ему даже пришлось пожертвовать парой принципов – но в конечном итоге результат того стоил.

БАМ! БАМ!

Кто-то не просто стучал, а что есть сил барабанил в крепкие двери его покоев. Стук вернул Вирена к реальности, отвлёк от размышлений. Кто смеет так грубо тревожить верховного мага в такой ранний час? Нужно немедленно прекратить это безобразие!

– Итак, чем могу помочь? – вроде бы спокойно произнёс он, рывком распахивая дверь, но в голосе его звучала сталь, любой затрепетал бы.

На пороге стоял молодой солдат из замковой стражи, трясясь всем телом. Насквозь промокший, одежда в грязи, по щеке ползёт струйка крови.

– Ты помешал моим занятиям! – угрожающе сказал Вирен. – Надеюсь, у тебя был для этого достаточно весомый повод? Говори!

Солдат попытался что-то сказать, но у него перехватило дыхание.

– Ох, небеса святые, возьми себя в руки, юноша! И отвечай мне.

Солдата наконец прорвало – он заговорил так быстро, что слова не успевали одно за другим: видно, боялся растратить решимость.

– Лорд Вирен, я видел врагов. Видел нечто ужасное в королевском лесу.

Вирен так и сверлил его взглядом. Больше всего ему хотелось скорее отделаться от этого жалкого сопляка, но нечто в его лице заставило лорда по-настоящему встревожиться. Парень казался не просто испуганным – потрясённым до глубины души.

– Я патрулировал границу леса, – продолжал тот, давясь словами, – и тут вспыхнула молния, и при вспышке я увидел отряд… Отряд ассасинов. Одна из них погналась за мной, у неё было два клинка, каждый длиной в руку или больше, я уже думал – мне конец… Но каким-то чудом мне удалось убежать. Убийца, она… она, кажется, почему-то решила меня пощадить. Я сразу побежал вам доложить, скажите, я верно сделал?

Вирен молчал, сверля мальчишку взглядом. Ужас в его глазах был для лорда вроде загадки, которую требовалось разгадать: в его истории явно недоставало подробностей.

– Это были лунные эльфы, – шёпотом завершил патрульный.

– Лунные эльфы? – переспросил Вирен подозрительно. – Ты всерьёз думаешь, что тебе удалось удрать от лунных эльфов? Знаешь, что звучит ещё глупее, чем подобное предположение? Твои слова о том, что одна из этих кровожадных тварей по какому-то поводу решила тебя «пощадить». Изо всей чуши, которую мне случалось слышать в своей жизни, твоя история…

– Я знаю, это звучит… неправдоподобно, сэр, – выговорил солдат, запинаясь. – Но в тот момент, когда эльфийка приставила клинки к моему горлу, между нами словно бы… появилась странная связь. Она смотрела мне прямо в глаза, собиралась убить меня… и вдруг… просто расхотела это делать. Отпустила меня, и я смог убежать, а она не преследовала.

– Ладно, ладно, – поморщился Вирен. – Не желаю слушать этот сентиментальный бред про встречу с ассасинами в лесу. Почему ты пришёл с этим ко мне, а не к своему командиру? Я вижу, что ты порядком напуган, но поверь моему опыту – это ни в коем разе не могли быть лунные эльфы. Убирайся!

С этими словами лорд захлопнул дверь прямо в лицо солдату. Что за чушь! Лунный эльф-ассасин, который пощадил человека! Вирен раздражённо встряхнул головой.

Но при всём при том… Эльфы представляли перманентную угрозу для королевства. Всегда оставалась вероятность, что они объявятся в пределах страны. Древние враги людей, особенно тех, кто занимается тёмной магией… К тому же гибель короля драконов ещё оставалась не отомщённой, и Вирен понимал, что это лишь вопрос времени. На миг он даже усомнился, не было ли ошибкой убийство короля-дракона. Возможно, оно принесло людям больше зла, чем пользы. Но в любом случае…

– У меня не было выбора! – крикнул он безмолвным стенам собственных покоев.

А что, если солдат сказал правду, и неподалёку скрывается отряд лунных эльфов-ассасинов? Это выглядело правдоподобным по ряду причин. Если королева драконов решила отомстить за супруга убийством короля Харроу, она не стала бы посылать в Католис целую армию. Разумнее ограничиться отрядом беспощадных убийц, самых опасных из жителей Зедии…

Вирен подошёл к столу и выбрал среди книг фолиант, полный карт и дорожных схем. Листая страницы, он нашёл нужный раздел – посвящённый фазам луны. То, что он увидел, насторожило его ещё больше. Не может же это быть простым совпадением?

Но сердце, больно сжавшееся в груди, ясно говорило ему, что о совпадениях не может идти и речи. Лунные эльфы действительно готовились к нападению – и для этого дождались полнолуния. Полнолуние наступит сегодня ночью, всего через несколько часов, и они достигнут пика своей силы.

Ужас сковал Вирена. Всем, не чуждым магии, было известно, что при полной луне лунные эльфы практически непобедимы, ничто не может их остановить.

Вирен подхватил со спинки кресла атласный плащ и набросил его на магическое зеркало. Зеркало с его секретами подождёт – сейчас у лорда обнаружились более срочные дела.

Лорд Вирен стремительно шагал по коридорам замка. Будучи верховным магом королевства, он привык находить неожиданные решения проблем и хранить своего государя от опасностей. Должен быть способ остановить убийц… или по крайней мере сбить их со следа. Поднимаясь в башню короля Харроу, Вирен на ходу перебирал возможные варианты. Уже почти достигнув верхнего этажа, он на миг остановился, собираясь с духом: предстояло сказать своему лучшему другу и господину о подступающей смертельной опасности.

Гвардеец, охранявший королевские покои, попытался было сказать лорду, что государь пока ещё спит, но Вирен бесцеремонно отстранил его с пути и вошёл в спальню. Резким движением отодвинул полог над кроватью.

– И тебе доброго утречка, Вирен, – сонно пробормотал король Харроу, потирая глаза. – Ты уже забыл, что я обещал отрубить тебе голову, если ещё раз разбудишь меня ни свет ни заря?

Король с ухмылкой смотрел на верховного мага – но выражение лица последнего быстро заставило его посерьёзнеть.

Рейла возвращалась в эльфийский лагерь медленно, как никогда. Она и не думала, что способна ползти как улитка! Рунаан уже давно ждёт её возвращения… Как перед ним оправдаться – не только в медлительности, а и в проваленном задании?

Рунаан с раннего детства Рейлы заменял ей отца. Он её тренировал, воспитывал, самолично обучал искусству убийства. Сколько раз он говорил девочке, что она особенная, что у неё огромный талант, равного которому он не встречал ни у кого из учеников! А теперь она должна ему доложить, что подвела его. Подвела всю миссию. Он столько лет потратил напрасно, тренируя ассасина, который оказался способен на сочувствие людям!

Рейла с трудом подавила всхлип, представив, какими глазами посмотрит на неё наставник. Она ведь его опозорила. Он не заслужил такого бесчестья.

А остальные члены отряда… Они наверняка будут смеяться над Рунааном. Над тем, что он в неё поверил, поручил ей задание. Они ведь говорили ему столько раз, что Рейла слишком молода, чтобы войти в команду ассасинов.

Рейла перевела дыхание. Может, её промах не будет значить так много после окончания миссии? В конце концов, не этот молоденький солдат был их целью, не его они явились убить. Их задача – убить человеческого короля и наследного принца. Жизнь какого-то обычного маленького человека не может иметь особого значения: выжил – и пусть живёт.

А может, удастся как-то замять эту тему. Рунаан просто не спросит её, мёртв ли солдат, не усомнится в ней. Но вдруг сам её взгляд выдаст, какая она трусиха, вдруг всё будет видно по глазам? Нужно не встречаться ни с кем взглядами, держать голову опущенной, тогда, может быть, никто ничего не заметит…

Однако на границе лагеря Рейла снова остановилась, сквозь ветви глядя, как её товарищи ставят походные палатки и занимаются оружием. Рунаан одиноко сидел, скрестив ноги, посреди лагеря на крупном валуне, погружённый в медитацию.

Ладно, сказала себе Рейла, давай уже, заканчивай с этим. Просто иди к своим и веди себя как ни в чём не бывало. Но стопы её словно приросли к земле. Она рассеянно провела рукой по листьям ближайшего куста, ища успокоения в привычных упражнениях. Рунаан часто говорил ей, что хороший ассасин должен уметь обострять все свои чувства до предела, в том числе и осязание…

Один лист. Два листа. Три листа. Ягодка. Ещё одна ягодка.

Рейла глубоко вдохнула влажный после грозы воздух.

Она знала, что не сможет солгать Рунаану. Но ведь не обязательно лгать, можно просто промолчать! Если он решит, что она убила человека, она может просто не возражать и не бесчестить его правдой – но притом и не врать!

Рейла сорвала ягодку с куста, сдавила её пальцами так, что брызнул ярко-красный сок. Да, пожалуй, это подойдёт.

Юная эльфийка набрала с куста целую пригоршню ягод и с размаху раздавила их клинками. Алая жидкость потекла по желобкам лезвий.

Когда оба клинка были порядком измазаны красным, она расправила плечи, придала лицу уверенное выражение и как ни в чём не бывало двинулась в лагерь.

Проходя мимо медитирующего Рунаана, она не сказала ни слова и не встречалась с ним взглядом, только скромно отсалютовала ему оружием. Сердце колотилось у неё в груди, словно грозило выскочить наружу.

– Молодец, Рейла, – спокойно отозвался её наставник.

Она ответила коротким кивком, по-прежнему избегая глядеть ему в глаза. В конце концов, это не ложь. Это просто Рунаан ошибся, а она не возразила.

Остальные, заметив её возвращение, приветствовали её короткими кивками, но никак не дёргали: все знали, что это боевое крещение Рейлы, её первое убийство, и понимали, что ей было нелегко. Всякий ассасин когда-то впервые отнимал жизнь – и каждый помнил, как непросто это давалось.

Рейла села на камень и демонстративно протёрла клинки. Горечь обмана вызывала у неё физическую тошноту.

3 Последнее обыкновенное утро

«Зловещие тени, – увлечённо подумал Каллум. – У деревьев в замковом дворе сегодня какие-то особенно зловещие тени». Каллум вообще любил здесь рисовать – освещение было идеальное, но сегодня тени привлекали его больше игры света.

Он вытащил из сумки через плечо свой толстый альбом для рисования, подарок отчима-короля, и карандаш и принялся делать наброски. Рисовал он быстро, мечась взглядом между листом альбома и натурой. Тень ветвей на плитах двора напоминала кости скелета. Получается что-то не то. В картинке нет жизни!

Он раздражённо перелистнул страницу, чтобы приняться за новый набросок, но тут на бумагу упала чья-то тень. Каллум и не поднимая глаз узнал широкие плечи, силуэт гвардейского доспеха с высоко торчащими стальными пластинами на плечах. Через плечо ему заглядывал Сорен, сын верховного мага.

– У тебя неплохо получается, приёмный принц, – произнёс он. – Но я пришёл тебе сообщить, что хватит уже горбиться над бумажками, пора и за дело. Тебя ожидает тренировка на мечах, – с этими словами Сорен так крепко хлопнул Каллума по спине, что тот уронил и альбом, и карандаш. – Понимаю, что дело безнадёжное, но надо хотя бы пытаться.

– Ладно. Иду, Сорен, – Каллум со вздохом подобрал свои пожитки, упаковал их в сумку.

С тех пор, как его мама вышла замуж за короля и этим сделала его принцем, жизнь Каллума полностью переменилась, а было это ещё в его раннем детстве. Когда-то у него были свободные утра, полные солнечного света, утра, посвящённые рисованию, придумыванию новых персонажей… Но в качестве принца таких развлечений ему доставалось чем дальше, тем меньше.

Теперь у Каллума появились обязанности. Ответственность. Оказывается, принцу было положено прекрасно ездить верхом и владеть оружием, а ещё разбираться в стратегии, тактике и истории Католиса. Со всеми этими дисциплинами Каллум едва справлялся, однако старался не сдаваться – из любви к своему отчиму, королю Харроу. Он усердно зубрил названия и даты великих событий прошлого, вроде Третьей Битвы при Берилгартене или Двухнедельного Стояния при Шатёр-Горе. Почему все эти сражения не могут называться попроще, так, чтобы в голову укладывалось? Если бы Каллуму поручили придумывать имена сражениям, он пошёл бы по самому простому пути. Например, назвать битву «Дженни». И написать в учебнике: «Битва «Дженни» была весьма кровопролитной!»

Щёлк. Щёлк.

Это Сорен щёлкал пальцами у Каллума под самым носом, чтобы отвлечь его от философских размышлений.

Точно, да. Урок фехтования. Каллум поднялся навстречу Сорену, уже напустившему на себя вид наставника.

– Итак, сегодня мы будем полировать твоё искусство…

– Искусство? – радостно отозвался Каллум. – Наконец что-то интересное!

– Очень интересное и чрезвычайно полезное, – ехидно продолжил Сорен. – Если бы ты дал мне договорить, узнал бы, что сегодняшнее занятие у нас посвящено искусству защиты.

– Ладно, давай, бери меч на изготовку… а я бы взял на изготовку карандаш, – усмехнулся Каллум собственной шутке.

Однако Сорену она не показалась смешной. Сморгнув, он продолжил тем же непререкаемым тоном:

– Итак, искусство защиты чрезвычайно важно, когда речь идёт о боевом фехтовании. – Шутке он даже не улыбнулся – впрочем, Каллум к этому привык, он жил рядом с Сореном не первый год. Молодой гвардеец крутанул в воздухе тренировочный деревянный меч. – Чтобы удачно парировать удары, нужно верно рассчитать угол и предугадать движение противника.

Каждую фразу Сорен сопровождал демонстрацией приёма. Деревянный меч так и свистел в воздухе, отражая удары невидимого врага.

– Стоит недооценить противника, дать ему тебя обмануть, – и всё, ты труп, – с этими словами Сорен легонько стукнул Каллума по лбу деревянным мечом плашмя, но всё равно больно.

Каллум только вздохнул. Сорен, единственный сын верховного мага, не унаследовал от лорда Вирена ни магических талантов, ни любви к магии, зато в физическом плане он был просто феномен. Высоченный, мускулистый, с голубыми глазами и светло-золотыми волосами, которые всегда были идеально расчёсаны на пробор. Он практически не вылезал из своих гвардейских доспехов – идеально отполированных и сияющих, и почти нигде не появлялся без меча на поясе. Настоящего боевого меча, а не деревянного, с которым надлежало тренироваться Каллуму. Сейчас Сорен вытащил меч из ножен и проверял, насколько хорошо тот вычищен и заточен, неприкрыто им любуясь.

– Какой же у этой стали отличный блеск, а, Каллум, – заметил Сорен, проводя пальцами по серебристому лезвию. – Скажи ведь, блеск что надо? А твёрдость какова, ни зазубринки!

– Да, очень красивый меч, – отозвался Каллум, со вздохом откладывая в сторонку свою сумку художника. Вот из Сорена бы вышел идеальный принц, не то что из него! Всякий король мечтает о таком принце… Если бы только ещё и его ум был таким же острым, как его любимое оружие.

– Ладно, приступим к делу! – Сорен бросил Каллуму тренировочный меч, который тот не сумел поймать в полёте и уронил на плиты. Сорен картинно закатил глаза.

Каллум поднял меч и покорно встал в тренировочную стойку. А потом закрыл глаза: с открытыми у него всё равно получалось не лучше.

Наконец он собрался с силами и атаковал, и меч его со стуком скрестился с мечом Сорена. Каллум попробовал сделать финт, но его оружие бессмысленно свистнуло в воздухе, а деревянный меч Сорена чувствительно ткнул его в грудь.

– Ты труп, – сообщил юный гвардеец сочувственно.

Каллум приоткрыл один глаз.

– Я труп только в том случае, если на мне нет доспеха, верно?

– Неверно, – возразил его наставник. – Даже самый лучший доспех из кузницы солнечных эльфов пробивается таким прямым ударом навылет.

– Ну, труп так труп, – Каллум потёр место на груди, куда пришёлся удар: наверняка будет синяк. – Я безнадёжен как фехтовальщик, что уж поделаешь.

– Безнадёжен, – весело подтвердил Сорен. – Однако не стоит опускать руки. Для принца необходимо владеть оружием как следует… Даже для приёмного принца, парень.

Каллум сердито зыркнул на Сорена, но ничего не сказал. Сын лорда Вирена постоянно поминал ему тот факт, что король Харроу был мальчику всего лишь отчимом, что он не настоящий королевский сын… Однако же другого отца, кроме короля, у Каллума не было: своего кровного родителя он не помнил.

Что же до мамы, королевы Сэрай… Сейчас Каллуму казалось, что она умерла уже давным-давно.

Каллум уже надеялся, что мечевую тренировку можно закончить – но тут на замковый двор вышла Клаудия, как обычно, уткнувшись носом в книгу и читая на ходу.

Клаудия – это младшая сестра Сорена. Хотя она была старше Каллума всего-то на неполный год, он всегда воспринимал её как старшую, очень мудрую – и волшебную во всех смыслах этого слова. Каллум сразу понял, что книга, в которую она так углубилась, наверняка посвящена магии. Она ведь пошла по стопам своего отца, собиралась стать магом, и мальчик знал, что она очень талантлива.

На самом деле любовь Клаудии к магии была одной из черт, которая особенно привлекала к ней Каллума… хотя одновременно и слегка пугала. Всякий раз, оставаясь с Клаудией наедине, Каллум чувствовал в животе что-то странное – словно бы трепетание маленьких крылышек ночного мотылька.

Клаудия была одета в своё любимое платье – длинное и чёрное, с золотой каймой по краю. Её длинные прямые волосы, такие же чёрные, как её платье, мягкой волной спускались ниже пояса, их окрашенные в розовое кончики колыхались на ветру, как шёлковая завеса.

Такая загадочная… И такая волшебная.

– Тук-тук, есть кто дома? – Сорен больно постучал рукоятью деревянного меча по голове товарища. – Открывай, к тебе гости!

– Что? А, да, сейчас, – отозвался Каллум, потирая голову. – Сорен, слушай, давай ещё один заход с мечами сделаем? Думаю, сейчас у меня выйдет получше.

Он попытался притвориться, что совершенно случайно смотрит в сторону Клаудии, будто ему было неважно, есть она во дворе или нет, но всё равно покраснел как мак при виде её сосредоточенного красивого лица. Сорен живо понял, что происходит.

– А, вот оно что! Я тебя раскусил!

На секунду Каллум подумал, что Сорен на него сердится – но тот неожиданно заговорщицки подмигнул.

– Не волнуйся, – сказал он вполголоса, – я тебе подыграю! Можешь на меня рассчитывать.

С этими словами он отступил на шаг и отсалютовал ему деревянным мечом.

Каллум привычно прикрыл глаза и тоже приветствовал его салютом. А потом бросился на Сорена, испуская боевой клич и размахивая мечом. Деревянные клинки скрестились, Каллум дрался изо всех сил, новая атака – неудачная, прошившая воздух… Однако когда принц открыл глаза, обнаружил, что Сорен лежит на каменных плитах двора и отдувается, прижимая руку к боку, словно получил хороший удар.

– Ого, ну и крепко ты меня достал! – крикнул юный гвардеец с земли, изображая, что ему взаправду больно.

Каллум широко разулыбался. Что ни говори, иногда Сорен мог быть не таким уж скверным парнем… А даже, в сущности, отличным товарищем!

– Вот это сила! Вот это удар! – разливался Сорен соловьём, изображая поверженного. – Ничего себе приёмчики у приёмного принца! Приёмного от слова «приёмчик»!

Каллум подумал, что такая этимология ему куда как более по душе. И ужасно мило со стороны Сорена было поддаться ему, чтобы впечатлить Клаудию, хотя, пожалуй, её братец несколько переигрывал.

– Ладно, Сорен, поднимайся уже, – попросил Каллум, начиная стесняться.

– Не могу! – взвыл тот во весь голос. – О злая судьба! Мне всего семнадцать, а я обречён на гибель от твоей руки! Истекаю кровью! – он картинно зажал несуществующую рану в боку, и Каллум услышал смех Клаудии с той стороны каменного двора.

– Молодец, Каллум! – крикнула она ободряюще. – Мой братец это заслужил, поделом ему!

Сорен продолжал показушно кататься по плитам и стонать, а Каллум тем временем подошёл к его сестре, сидевшей с книгой в руках на каменной скамье. Она всё ещё не могла перестать хихикать. Каллум робко присел с ней рядом.

– Что ты сейчас читаешь?

– А, это? Это скучное чтение, – Клаудия закатила глаза, хлопнула рукой по тому страниц в тысячу толщиной. – Очередной унылый магический гримуар, сплошная учёба, никакого удовольствия! – она картинно зевнула, прикрывая рот ладошкой.

– Это скучно? Да ты смеёшься, что ли? – искренне удивился Каллум. – Эх, если бы я учился магии! Магия – это ведь всегда так здорово…

– Да я знаю, что магия – это здорово, – усмехнулась Клаудия. – Просто не хотела тебя расстраивать. Хочешь, покажу тебе что-то потрясное? – девочка быстро огляделась, не видит ли кто. – Очень редкая штука, отцу было непросто её добыть… Неважно, это целая история, как папа сумел ей разжиться. Ты просто глянь, что у меня есть.

Клаудия сунула руку в карман и достала оттуда… непонятно что. Какую-то тёмную сферу. Вроде стеклянного шара, полного синеватой темнотой, пронизанной молниями, сверкавшими среди крохотных туч. Каллум так и ахнул: никогда ещё он не видел ничего подобного.

– Что это?

– Этот шар называется «первичный камень», – загадочным голосом объяснила ему подруга. – Первичные камни сохраняют в себе энергию шести первичных источников, – она вложила сферу Каллуму в ладонь, позволяя лучше её рассмотреть.

– Вот это да, – выдохнул мальчик, поднося шар поближе к глазам. – А что там внутри?

– Буря, шторм. Гроза. Настоящая гроза, которую маг поймал на вершине горы Кейлик. И энергию этой грозы я могу использовать, чтобы колдовать. Вот смотри, – Клаудия развернула Каллума за плечи в сторону Сорена, который тем временем перестал кататься по земле и любовался своим отражением в полированном щите. А потом она подняла первичный камень и свободной рукой начертила в воздухе магическую руну. Следуя движениям её пальцев, в пустоте загорались световые линии, созидая древний могущественный символ. Крохотный шторм внутри первичного камня ожил, облака начали клубиться быстрее, шар запульсировал яркими молниями.

– АСПИРО! – выдохнула Клаудия.

Сияющая руна, повисшая в воздухе, тотчас исчезла, а Клаудия шумно выдохнула – и из её губ вылетел яростный порыв ветра. Движением руки она направила его в сторону Сорена, и ветер взъерошил его идеально уложенные волосы, мигом разметав всю причёску. Сорен резко обернулся.

– Эй! Что ты делаешь? Я только недавно причесался!

Клаудия насмешливо пожала плечами.

– Всё равно эта твоя штучка не сработала, – сообщил Сорен, приглаживая волосы. – Тебе, наверно, надо прочитать ещё томов пять таких книжек, чтобы и правда меня разлохматить.

Каллум расхохотался от души.

– Здорово! А что ещё умеет делать твой камень?

Клаудия начала было рисовать в воздухе следующую руну, но Каллум отвлёкся, потому что кто-то похлопал его по плечу. На этот раз – пожилой королевский гвардеец с крайне серьёзным выражением лица.

– Принц Каллум, – сказал гвардеец сурово, – король сейчас же требует вас к себе. Дело срочное.

Тем временем в самом сердце королевского замка Эзран в компании с Чавком приступили к ежеутренним процедурам.

– Как думаешь, Бариус сегодня испёк наши любимые пироженки с джемом? – спросил Эзран своего друга-хамележаба.

Они сидели рядышком в одном из многочисленных вентиляционных туннелей, о существовании которых не подозревало большинство обитателей замка – как людей, так и хамележабов. Однако же Эзран с Чавком обладали талантами находить всяческие проходы и пролазы в места, куда очень хотелось попасть. Сегодня утром им очень хотелось попасть на кухню, откуда так здорово пахло свежей сладкой выпечкой.

Чавк сморгнул своими жабьими глазами навыкате и облизнул рот длинным языком. Он не сомневался, что это запах его любимого лакомства. ...