Глава 1. И опять школа

Странное дело, как стремительно пролетает лето. Словно яркая зелёная птица, фрррр крыльями и нет его, словно и не было никогда. Сентябрь начался нудным дождиком, прямо с утра первого числа!

– О! Как давно не было дождя! Мы все прямо соскучились по нему! – прошипел Степан, в омерзительнейшем настроении добывающий букет с сидения автомобиля.

– Опять ворчишь! – его дружески хлопнули по плечу, он резко поднял голову, сильно треснулся ею о верх машины и взвыл:

– Кир! Да какого же лешего ты так пугаешь!

– Нервный ты наш! – Кир с насмешливым сочувствием смотрел на друга. – Катерину не видел?

– Сегодня? Пока нет, – Степан добыл букет, критически осмотрел его и вздохнул. – Что за странность? Куда училке столько букетов? Один мой поднять трудно, а ещё куча будет.

– Ты в Англии учился и ещё спрашиваешь, зачем? Традиция, однако! – Кир торжественно поднял зонт над головой друга и побратима, случайно вылив ему за шиворот приличное количество ледяной воды.

– Кир! Ледяной душ первого сентября я не просил! И так приятных впечатлений хватает!

Они шутливо препирались, с трудом пробравшись в заполненный школьниками всех возрастов двор, и наконец, высмотрели Катерину с букетом роз, стоящую с самым мрачным видом.

– А ты чего такая? На Степана не смотри, я его случайно водой холодной облил, ему радоваться нечего, но после него ты первый кандидат на титул самый жизнерадостный школьник нашего района, – возвестил Кир, стараясь пропустить Катьку так, чтобы её не толкали.

– Не люблю первое сентября, – процедила Катерина. – Терпеть не могу!

– А че так? Не, раньше-то понятно, тебя ожидала душевная встреча с Кирюшей, а теперь-то он у нас полностью морально переродившийся человек! – шепнул ей Степан, пытаясь взять реванш за холодный душ.

– Да ну вас! В Лукоморье хочу! – Катерина вздохнула. Чуть не половину лета они туда и носа не совали! Непогода обрушившаяся на Лукоморье делала их пребывание там бессмысленным. Баюн ленился, полёживал на печи в тереме, объедался, пел песни, а потом вообще угораздился влюбиться в какую-то рыжую красавицу-кошку с роскошным длинным хвостом, а потом страдал, когда её увезли хозяева, а он не успел её очаровать, а главное, не уточнил, где живут эти злые люди, так коварно прервавшие его роман. Волку было без разницы, где быть, главное, чтобы Катерине ничего не угрожало. Так что он был как раз вполне доволен, и безжалостно гонял мальчишек, тренируя их до седьмого пота. Сивка и Жаруся, тоже сбежавшие от непогоды в Катин мир, отдыхали и наслаждались летом. Да пусть прохладным и дождливым, но всё-таки не настолько дождливым, как Лукоморская осень. Жаруся смотрела телевизор и мучила Катерину бесконечными примерками новых нарядов, Сивка с великой радостью катал её и мальчишек, и охотно беседовал с Катиным дедушкой, а потом и с её папой, приехавшим в отпуск. Лето было отличное! Но, сейчас по Лукоморью Катя заскучала так отчаянно, что едва слушала, что говорили на уроках, хорошо хоть в первый учебный день от них никто ничего и не ожидал. В самом-то деле, что можно ожидать, когда все тридцать человек в классе сидят ещё в лете? Да, физически-то тут, в классе, а морально ещё там, на каникулах! Переходя из класса в класс Катерина чувствовала себя как пожилая черепаха, уставшая от долгого переползания из одной пустыни в другую.

– Кать, тебе срочно надо на этаж младшей школы! – поставил диагноз Кир. – Они тебя зарядят энергией, как только раз двадцать в тебя врежутся! Броуновское движение школьников, это тебе не шутка!

– Отстань, пожалуйста. У меня настроение плохое. Хочется кого-то укусить, но не хочется, чтобы это оказался ты или Степан!

– Уууу, совсем плохо! – Степан взял Катрину за лямку рюкзака и немного потянул вперёд. – Если тебе не хочется сорвать на нас своё плохое настроение, это очень, чрезвычайно странно! Как вы думаете, коллега?

– Стрррашный признак! – порычал Кир. – Первосентябрьская хандра в острой стадии! Лечится дружеским вмешательством в жизнь! А кто у нас друзья? Мы! А мы как раз тут как тут! И мы приглашены твоей мамой сегодня к вам в гости на праздник противоядия первому сентябрю!

Катерина едва не зашипела! Они и так практически каждый день толклись у неё дома. И сегодня опять? У неё настроение мерзкое, лето закончилось, и эти двое ещё издеваются! Она только глаза подняла, чтобы сказать им что-то сердитое, как увидела, что они вовсе и не издеваются, а смотрят с сочувствием, а если и шутят, то пытаются поднять ей её поганое настроение.

– Не дрейфь, прорвёмся! – Степан взял у неё рюкзак. – Что ты туда напихала? Весит тонну! – привычно заворчал он, но Киру его не отдал, а так и поволок в класс. А Кир потянул за рукав саму Катерину.

– Пошли, пошли, нечего унывать, подумаешь, школа, когда мы-то тут! После нас любая школа отдыхом покажется! – рассмеялся он, увидев, наконец, что Катька вроде отошла, и тоже уже улыбается.

Катерина не замечала, с какой завистью на них смотрят одноклассники. Было понятно, что эти трое друг друга и защищают и поддерживают, и пошутят, а если надо и по зубам любому обидчику дадут!

А когда уроки, наконец, закончились, и Катерина пришла домой, её ожидал подарок! Баюн, пришедший в себя после душевной травмы, вызванной разлукой с рыженькой длиннохвостой кошечкой, торжественно объявил Катерине, что если она не против, то через три дня, в пятницу они едут на дачу, а оттуда отправляются в Лукоморье! Катерина, выслушав это, с трудом схватила весьма увесистого Котика в охапку и радостно закружила его по комнате. Мальчишки, пришедшие на праздник противоядия, увидели совершенно сияющую Катьку и удивились, а услышав про Лукоморье, оба кинулись к смартфонам, договариваться с родными о поездке за город!

Катерина едва дождалась пятницы. А потом едва дотерпела до момента, когда в пятницу закончились уроки, и вот наконец-то, они едут на дачу!!! Она наобнималась с мамой и бабушкой, помахала им рукой и умчалась за терем. Ворота вызвала стремительно, пропустила в открывшиеся створки Сивку, Жарусю и Баюна. Мальчишки туда просто ворвались как дикие мустанги, она прошла с Бурым и закрыла ворота за собой. До Дуба добрались быстро, было неожиданно холодно, осень в разгаре! Морских коней в окрестностях не наблюдалось, и Катерина могла просто наслаждаться осенью. А мальчишки наслаждались тем, что никаких учебников зануда-Катька с собой не приволокла.

– Коллега, это редчайший случай в нашей практике, давайте пользоваться им пока возможно! – сообщали они друг другу почти каждый день и с удовольствием сами хихикали над этим.

Глава 2. В плену у викингов

Катерина с трудом переводила дыхание после стремительного и долгого полёта в центре вихря. Они с мальчишками спокойно шли к озеру, и вдруг внезапный свист ветра заглушил их голоса и подхватил, завертел, поднял высоко-высоко и это продолжалось очень долго. Так долго, что Катерина была уже без сил, когда вихрь внёс её в единственное широкое окно серой каменной башни на острове, расположенном на северо-западе владений конунга Северных побережий.

Катерина с трудом поднялась с пола, голова кружилась, её поддержал Кир, не дав упасть. Рядом поднимался сердитый Степан.

– Какие гости! Эйрик, представь меня, – очень холодные светло-серые глаза, светлые волосы, бледная кожа, правильные черты лица и совершенно омерзительная улыбка. Такая презрительная, словно смотрит он на жабу повышенной пупырчатости.

– Вы во владениях Геллира, младшего сына конунга Торстена, властителя Северных побережий, – с ухмылкой повёл рукой рыжий крепыш, стоящий рядом с Геллиром, – А я его первый помощник, Эйрик.

– Сказочница Катерина! Какая радость! Как давно я мечтал о встрече с тобой! – Геллир легко встал с резного деревянного кресла, покрытого куском золотой парчи. И сделал какой-то странный жест рукой. Стражники, однако, жест отлично поняли, и оба спутника Катерины были схвачены.

Катя резко оглянулась, кинулась назад, к ним, но Кира стремительно оттащили влево, Степана ровно на то же расстояние, но вправо, у каждого к горлу был приставлен кинжал. Катя гневно повернулась к младшему сыну конунга.

– Королевич, прикажи освободить моих друзей! – Катерина сердито смотрела на Геллира.

– Ну, зачем же? Я вот всегда считал, что иметь друзей, это недопустимая слабость! Или они тебя предают, или ты предаёшь их… А если нет, то должен предать себя, чтобы их спасать. Я много слышал о тебе от сестры. Меня забавляют твои похождения, знаешь ли… И я всё никак не мог понять, почему никто не додумался до такой простой вещи? Иди сюда, я тебе покажу! – он поманил её к окну. – Смотри! Вон на тех двух островах две башни. Довольно далеко друг от друга и отсюда. Один паренёк будет вон в той башне, а второй, вон в той. А ты, милая, будешь тут! И всё, и ничего ты не сделаешь! Если ты исчезаешь отсюда, на зубцах этой башни зажигают сигнальный огонь, и обоим перерезают глотки. Сразу же! Если исчезает кто-то один из них, убивают второго. О, какие глаза! Я горжусь собой! Я сумел тебя удивить! Да, кстати, если здесь появляется твой ручной волк, его тоже убьют. Видишь, вон там и там мощные катапульты? Никто сюда не подлетит. И даже Жар-птица тебя не спасёт, потому что спалить одновременно три башни она не сможет. А как займётся какой-то, остальные пленники будут убиты. И Кот Баюн не усыпит всех стражников сразу. Так что не мечтай, что ты меня переиграешь. Смирись, – он ухмыляясь, развернул Катерину за плечи к мальчишкам. – Посмотри на них. Запомни их. Вместе ты их больше не увидишь. Но, убить их своим непослушанием можешь запросто! Уведите моих драгоценных пленников!

Катерина смотрела как упирающихся Кира и Степана уволакивают по разным лестницам, и резко отшатнулась от Геллира.

– Что тебе от меня надо?

– Ну, как что? Власть, разумеется, власть, земли и золото. Отец все земли оставит моему старшему брату, а тому палец в рот не клади. Сам откусит, всё до чего дотянется. Так что я остаюсь ни с чем, а это меня, сама понимаешь, не устраивает. Зато все эти три острова – мои, и все остальные, которые сейчас затянуты туманом, тоже будут моими. И ты будешь покорно делать то, что я прикажу, – королевич Геллир уселся на кресле, закинув нога за ногу. – Вот сейчас, например, мне угодно, чтобы ты подала мне кубок с вином. И не разлей, смотри! И имей ввиду, что только от тебя зависит, как будут себя чувствовать твои спутники, – он кивнул на стол, на котором стоял серебряный кувшин и такой же кубок. Катерине страшно хотелось швырнуть в него кувшином, но она стиснула зубы, развернулась, подошла к столику и налила тёмноё вино в кубок, аккуратно и не пролив ни капли, донесла до Геллира, правда опять пришлось с собой бороться, дабы не вылить ему на мерзкие белёсые патлы всё до капли. Тот протянул руку, взял кубок и с наслаждением отпил. – Ну, что же, хорошо, а если бы ты вылила на меня вино, как тебе того хотелось, я бы приказал выпороть кнутом твоих друзей. Хотя, я и так прикажу, наверное, просто, чтобы ты не расслаблялась. А теперь, пошла вон! Я позову, когда мне взбредёт в голову тебя видеть. Да, и не вздумай исчезать, за тобой будут следить каждый миг! Исчезнешь, погубишь своих!

Катерина сидела в на лавке в почти пустой комнате. Из мебели только кровать, лавка и стол. Узкое окно высоко над зёмлёй выходит на море, внизу обрыв и бьются о камни серые холодные волны. Снаружи у двери стоит стражник. – Если я долечу до острова и проберусь в левую башню, я, может, и успею добраться до Кира, но Степана убьют. А если в правую, погибнет Кир. Или наоборот, уже не помню, да какая разница! Что делать-то? Этот психопат, похоже, настроен серьёзно.

Загремели засовы, вошли двое стражников и поставили на стол тарелку с хлебом и мясом и кувшин воды. Молча вышли. Катерина не притронулась ни к тому ни к другому, просто так же смотрела в окно. Потихоньку начинало темнеть, и за окнами и в комнате, становилось холоднее. Печка в комнате была, но, похоже, её не топили. Катя была в тёплом корзно, но и она чувствовала, что замерзает. – Что же делать? – опять засовы, и в комнату вошли те же стражники, один поставил на стол подсвечник со свечой, а второй начал растапливать печь.

– Вот интересно, а если я сейчас их усыплю, и улечу решётки-то нет, то что будет? Никто не узнает, что я сбежала, и сигнальный огонь никто не зажжет. А потом, направо или налево? Если я вытащу одного, убьют второго. Так нельзя. А как? – думала Катерина.

– И ты так и будешь сидеть, уставившись в окно? – королевич вошел в открытую дверь.

– Мне и этого нельзя? – вдруг всхлипнула Катерина, уронила голову на скрещенные руки и заплакала. Она не видела, как довольно и гордо смотрит на неё Геллир. О, да! Он был счастлив! Он сумел то, что не смогли сделать остальные!

– Можно. Это тебе можно. Сбежать не выйдет. Так что хоть полюбуйся на небо. Завтра я прикажу, и тебя отвезут на остров. Ты пойдёшь в туман, вот сказка. Читай и готовься. – он швырнул на стол свиток пергамента, – Убежать не получится. Если не справишься за три дня, твоих спутников зарежут. – он так спокойно об этом говорил, что Катерина расплакалась ещё сильнее. Он довольно рассмеялся и вышел. Катерина решительно вытерла глаза и потянула к себе свиток. Сказка о троллях. Интересно, откуда тролли на острове? Наверное, перешли когда-то по льду. Катерина задула свечу, быстро разложила самобранку, попросила еду, которую можно было легко убрать в сумку, чтобы самобранку каждый раз не доставать. Хлеб и мясо принесённые стражниками, выкинула в окно, и у подножия башни их подхватили холодные серые волны. Она поела, а потом, не раздеваясь, прилегла на кровать, застеленную волчьими шкурами.

– Вот гад, небось, с намёком, – прошипела Катерина, касаясь серого меха. Она опасливо прислушиваясь доставая зеркальце. – Покажи мне Степана, – увидела и только ахнула. Избитого мальчишку, словно тряпку швырнули на солому в каком-то подвале, и два стражника ругались, что кузнец, который должен был приковать пленника уехал на свадьбу к какому-то родственнику, и приедет завтра к вечеру.

– Я бы сам приковал, невелика хитрость, если бы он хоть молот оставил! А то всё с собой возит.

– Да ещё бы ему не возить, если в прошлый раз, остался он и без молота и без клещей. Сам, небось помнишь, – рассмеялся второй стражник.

Катя попросила показать Кира. Картина была похожей, разве что, Степану досталось сразу, а до Кира добрались только сейчас. Смотреть на это Катерина не могла, прикрыла зеркальце ладонью. Бедный Кир! Катерине было очень страшно, но она приняла решение, заставила себя сдержать слёзы и резко села на кровати.

– Перебор! Я бы тебе, мерзкая ты гадина, и так острова почистила, но это уж слишком!

Утром в двери загремели засовы, и за Катериной зашел рыжебородый и широкоплечий Эйрик, – Пошли, тебя Геллир ждёт.

Катерина прошла в зал, где на столах валялись остатки вчерашнего пира в честь захвата сказочницы, а под столами собаки перебирали обгрызенные ещё вчера кости.

Геллир развалился на кресле:

– Ты поедешь в туман, и…

– Нет, – Катерина решительно вздёрнула подбородок.

– Чтооо? – он подобрался, словно кот перед прыжком. – Ты понимаешь, что ты сейчас обрекла своих спутников на свидание с кнутами?

– Ты не дослушал, – Катерина выглядела спокойной, несмотря на то, что внутри у неё мерзко тряслись все поджилки. – Ты умный человек и сам понимаешь, что ты меня держишь именно ими. Но, я не знаю, а живы ли они до сих пор? Может, их обоих убили ещё вчера? А я буду носиться в тумане и чистить тебе острова!

– Разумно, но ты не в том положении, чтобы мне указывать, – Геллир расхохотался. – Я понял, что ты хочешь. И получишь ещё больше, я щёдр! Я сейчас прикажу и на острова отправят ладьи. Ровно в полдень твоих спутников выведут и покажут тебе. И ты увидишь не только, что они живы, ты увидишь ещё и как они выглядят, когда их секут кнутами! Может быть, если ветер будет дуть в нашу сторону, ты даже услышишь их крики! Это научит тебя не ставить мне условия. Уведите её!

К Катерине шагнул Эйрик. Она, стиснув зубы, послушно пошла за ним. И едва дождалась, когда же тот выйдет и запрёт дверь. Шагнула к окну, раскрыла ставень как можно шире. И позвала.

– Слово своё, конь морской,

Ты не забудь.

И не во сне, а наяву

Рядом будь!

Волногон, Прибой, Буревест, вы нужны мне!

Какое-то время ничего не происходило, а потом из воды вырвалась гигантская волна, легко долетела до окна высокой башни и опала вниз, разбившись о серые камни, а в воздухе перед Катериной остались вороные морские кони, все трое.

– Хозяйка! Мы готовы служить тебе! Что с тобой приключилось и почему ты на этой земле и в этой каменной башне? – заржали кони наперебой, они гарцевали в воздухе на морских брызгах, струились по ветру вьющиеся гривы и хвосты. Они были очень довольны вызовом и тем, что на этот раз сказочница позвала их всех.

– Тише! Не шумите. Младший сын здешнего конунга, Геллир, захватил меня и моих друзей, – Катерина объяснила коням и ситуацию и план действий. Они закивали головами, правда, в глазах появился знакомый синий отблеск, который явно показывал, что кони в ярости.

– Хозяйка, мы с радостью сделаем всё это, но нельзя ли нам потом отомстить за тебя?

– Вокруг люди, которые живут на этих островах, и им и так не сильно хорошо. Вы же тут камня на камне не оставите. Нет уж, давайте пока без мести, – Катерина покачала головой. Кони как-то слишком быстро согласились. И без дальнейших споров нырнули в волны.

Ближе к полудню Эйрик опять явился за Катериной и отвёл её на утёс, откуда были отлично видны оба острова.

– Ну что? Тебе достаточно хорошо видно? – насмешливо спросил Геллир, сидящий тут же на камне. – Начинайте!

Эйрик махнул рукой и одновременно из каменных башен вытащили Кира и Степана. Степан шёл сам, Кира практически несли два стражника. Катерина ахнула.

– Смотри, смотри, они живы, правда, не сказать, что здоровы, и, боюсь, благодаря тебе им будет ещё хуже. Смотри! Смотри внимательно! Сейчас ты сама увидишь, что твоё дело молча выполнять мои приказы, а не ставить мне условия!

Мальчишек подтянули к самому берегу, к каждому уже подходили по два викинга с кнутами, и тут море между островами вздыбилось. Поднялась огромная волна, выше, выше, и выше. Викинги, привыкшее к морю, знавшие все его повадки, в ужасе смотрели на это зрелище. А потом волна разделилась, и три широких высоченных серых волны пошли к островам. Стражники, держащие Кира и Степана, в ужасе кинулись бежать, бросив своих пленников. Геллир открыв рот ошеломлённо смотрел на нависшую над ним волну, а Эйрик, заорав, ткнул пальцем в Катерину, которая потихоньку убравшись от него подальше, вдруг метнулась вниз с утёса.

Волны одновременно обрушились, сбив с ног всех, кто был на берегах трёх островов, и Геллир отплёвываясь и утирая лицо, не веря своим глазам, смотрел на пустой утес, где только что была сказочница.

– Она прыгнула вниз, – Эйрик непонимающе смотрел на Геллира. А потом присмотрелся и увидел, что на обоих островах стражники так же озираются в поисках пленников.

– Смотри, этих её парней тоже нет!

–Что?

– Видишь ли, я не очень люблю, когда моим близким угрожают. Тем более избивают или ранят, – раздался холодный голос девчонки у них за спинами. Они стремительно обернулись. Катерина сидела верхом на невиданной красоты вороном коне, стоящем у башни. – Поэтому их у вас забрали. Кстати, мечи и браслеты, которые были при них, верни.

–Что? Да ты смеёшься! Взять её! – заорал Геллир.

– Хозяйка, он тупой, – с глубокой убежденностью сказал конь. – Совсем тупой. Я тебя очень прошу, позволь я сам ему объясню.

– Ну, не знаю, не знаю, а тут что-нибудь потом останется? – с сомнением протянула Катерина, глядя, как из-под утёса за спиной Геллира поднимаются братья Буревеста. Мальчишек на их спинах уже не было. Катерина велела отвезти их в безопасное место и вернуться.

– Геллир, ты слышал? Это говорящий конь! – мысли медленно ворочались в головах потрясённых викингов. – Он же стоит гораздо, гораздо больше чем все наши острова.

– Даааа, да они тут все не очень-то хорошо понимают, с кем столкнулись, – подумала Катерина, которая краем глаза заметила, как трое дюжих воев с сетями и верёвками в руках подкрадываются к Буревесту, а тот почему-то спокойно стоит, словно поджидает их. В момент броска веревок и сетей, конь, не оборачиваясь, взвился вверх, а потом прыжком оказался у башни, чуть не долетев до крыши, развернулся и ударил задними копытами. Весь верх башни со страшным треском и шумом съехал и обвалился вниз. Буревест любознательно завис над внутренностями башни, открывшимися после его удара. Потом принюхался и покачал головой.

– Хозяйка, по-моему, тут нет украденного погаными людишками, давай ещё ниже посмотрим? Может быть оно там?

– Стой! Стой!!! – до Геллира дошло, что это создание, совершенно спокойно висящее в воздухе у обломанной как зуб верхушки его башни, способно весь его остров разнести по камушку. – Я сейчас велю принести мечи и всё, что мы взяли, – он махнул рукой Эйрику, и Катерина прекрасно поняла, что он врёт, и подал знак к очередной пакости.

– Буревест, он лжет, – тихо сказала она коню. Тот кивнул.

– Конечно, лжет. Что-то затеял. Я отвезу тебя чуть дальше. Моим братьям тоже очень хочется позабавиться. И я им уступлю, так уж и быть, – с сожалением вздохнул Буревест. Он лихо пролетел над головами викингов, тащивших катапульты стреляющие гарпунами и камнями, и завис над морем. Зато взвились вверх Волногон и Прибой. Катерина только рот открыла, глядя, как два морских коня с радостным ржанием крушат катапульты, разносят в щепки ладьи и играючи размётывают сложенные из тяжеленных брёвен низкие постройки, в которых жили викинги Геллира. А потом взмывают к башне. Нельзя сказать, что викинги спокойно смотрели на то, как их жилища, оружие и ладьи превращают в месиво из древесных обломков. Нет, они пытались отбиться от коней, и убить их, пытались и изловить, и всё безуспешно, стрелы отскакивали от смоляных шкур, верёвки рвались как нитки, тяжеленный гарпун, который метнул рыжий Эйрик, Волногон играючи поймал зубами и перекусил, словно зубочистку. А когда они начали дробить копытами башню, причем после каждого удара от неё отваливались не отдельные камни, а куски стены, Геллир, что-то заорал, и Эйрик метнулся куда-то, и принёс сундук, из которого Геллир достал оба меча, браслеты, пряжки-пёрышки, корзно, бывшее на Кире, а также сумку Степана.

– Мы всё возвращаем! Возьми! Спустись и возьми! – заорал Геллир.

– Он пытается заманить тебя. А потом напасть. У этого человека коварство в крови, – равнодушно прокомментировал Буревест.

– Свяжи всё в плащ, брось на камень и отойди в сторону, – скомандовала Катерина.

Геллир криво усмехаясь, выполнил то, что она сказала, и бросил свёрток на обломок башни подавая незаметный знак Эйрику, который с мощным луком затаился в тени обломков башни. Пусть проклятых коней нельзя ранить стрелой, но девку-то он достанет! Он страшно отмстит за то, что она натворила! Он уже предвкушал, как зазвенит тетива, стрела загудит и девка заорёт, схватившись за грудь, начнёт валиться со спины коня. Эйрик лучший стрелок! Он всегда попадает в сердце! Он успел только моргнуть, и оказалось, что свёртка на обломке нет, а есть он в зубах одного из коней, который легко донёс свёрток до девки. Та приняла, заглянула внутрь, сказала что-то коням, и все трое промчавшись над водой, и не оглядываясь, исчезли из глаз.

– Ааааа! – Геллир завыл, обводя побелевшими от ярости глазами разрушения, выхватил свой меч, и начал им крушить всё, что попадалось на его пути. Все его люди, отлично зная бешеный нрав младшего сына конунга, поспешно убирались подальше. Бывало, что он калечил, а то и убивал тех, кто был не слишком проворен. На этот раз ему попался на пути Эйрик. Тот слишком засмотрелся на улетающих вороных коней, и не успел убежать, пару ударов меча он отвёл с помощью лука, а потом тот треснул и сломался.

– Геллир! Геллир, остановись! – заорал в ужасе Эйрик. И тут его смыла к обломкам башни холодная солёная волна. Геллир обернулся и увидел вернувшихся коней. Они уже оставили где-то свою всадницу, и радостно плясали в воздухе, предвкушая весёлую забаву.

– Она запретила нам мстить за неё! Она слишком добра! – расслышал ошеломлённый Геллир в конском ржании, – Зато она забыла запретить нам мстить за нас самих! Одного из нас вы пытались поймать верёвка и сетями, а потом стреляли в остальных!! Месть! Месть!!! Повеселимся, братья!!! Славное будет веселье!!!

Через полчаса на островах не осталось ни одного целого строения, кони смутно подозревали, что Катерина будет недовольна, поэтому людей целенаправленно не убивали. А вот в отношении всего остального дали себе волю. Геллира они подхватили и швыряли в воздухе, пока он не потерял сознание, стражников и викингов, которые пытались сопротивляться, метали в волны, правда, море потом всех выкинуло на берег, наглотавшихся воды и без сил. Рыжего Эйрика кони долго и радостно гоняли по утёсу, а потом заставили вплавь добраться до левого из островов, где и оставили совершенно выдохшегося.

Катерина, когда Буревест почтительно ссадил её на лесистом берегу и пообещал скоро прибыть, заподозрила, что морские кони собираются вернуться на острова викингов, и даже было рот открыла, чтобы их остановить, но увидела в каком состоянии пребывают Степан и Кир, да и забыла, что хотела сказать. Собственно, на это кони и рассчитывали.

– Кир, Степан! Ой, мамочки! – Катерина кинулась со всех ног к лежащему на белом моховом ковре Киру, и Степану, который, правда, сидел, но с таким видом, что в любой момент может упасть. Катерина сообразила, что избушку раскатывать смысла нет, ни один на крыльцо сам подняться не сможет, поэтому сначала надо их в порядок привести. Она закусила губу, чтобы не заплакать, и занялась ранами, ушибами и переломами друзей. Киру было хуже, его избили, и столкнули со ступенек в подземелье башни. Катерина дрожащими руками, очень боясь причинить ему лишнюю боль, обработала мёртвой водой все повреждения, потом обработала и напоила живой водой и очень радовалась, что пока она залечивала его раны, он был без сознания. Зато Степан был в сознании, да ещё в каком!

– Я сам! Сам, не трогай! – рычал он сквозь зубы. Ему было отчаянно больно, но он пытался что-то сделать самостоятельно, пока Кир, пришедший в себя и уже полностью выздоровевший, не пригрозил его стукнуть, вырубить и предоставить в руки Катерины, так сказать для обработки.

– На тебя смотреть невозможно! Не бузи! – строго велел Кир и сам помог Катерине промыть следы от кнута на плечах и спине друга.

А уж когда и Степан выглядел вполне здоровым, Катерина села на мох и устало закрыла глаза.

– Кать, а как ты это устроила? Ну, чтобы нас на берег вывели и кони подхватили? И где они, кстати?

– Как устроила? – Катерина и говорила-то с трудом. Устала и перенервничала так, что язык не слушался. – Геллиру сказала, что не пойду нипочём в туман, пока он мне вас не покажет живыми, он сам назначил точное время, а я уже на это время с конями договорилась, чтобы они нас одновременно достали оттуда. А где они сейчас? Понятия не имею. Сильно подозреваю, что разносят острова. Ой, надо же их позвать.

– Не надо! Кать, вот не надо мешать приличным сказочным животным, – Степан присел перед Катериной на корточки. И поёжился. Осенью на северных островах очень даже свежо, прямо скажем.

– Ой, да. Ты весь в лохмотьях, да ещё в окровавленных! Вы оба такие… Словно вас собаки рвали!

– Ну, собак-то не обижай. Уроды там, Кать, настоящие уроды. Привыкшие грабить и убивать, – сурово поправил её Кир. – Че-то у меня желание восхищаться викингами поутихло, а у тебя, брат?

– Аналогично! Я мог бы прибавить пару эпитетов, но не буду, ладно уж. Кать, раскатай избушку. Холодно. Пряжек-то у нас теперь нет. Хорошо бы Жаруся ещё сделала. А вот мечи… И браслеты кинжальные…

– Кать, совиный меч! Нет у меня теперь моего меча! – чуть не плакал Кир.

– Есть у вас всё. Вон, лежит свёрток, – бессильно махнула рукой Катерина. – Кони чуть башню не разобрали по камушку, разломали все ладьи, все строения на острове по брёвнышку раскатали, пока Геллир не отдал.

Мальчишки с радостными воплями кинулись к свёртку, а Катерина смотрела на лёгкий ветерок, треплющий корзно Кира, и вдруг поняла, что ветер, подхвативший их и доставивший к Геллиру, это Кащеев вихрь! Пока её крутило в том вихре, да и потом, недосуг было рассуждать!

– Ах ты, скучающий ледяной гад! – разозлилась Катерина. – Позабавиться решил. Хотел посмотреть, что будет, если жадному до власти, но младшему королевичу-психу, достанется сказочница и средство для того, чтобы её держать на коротком поводке, – она прикрыла глаза. Теперь картинка была верной и целостной. Словно все пазлы совпали.

– Кать! Ну, ты даёшь!!! Катька, спасибо тебе! Спасибищеее!!! – Кир и Степан чуть не прыгали от радости, получив обратно свои мечи и кинжалы, прячущиеся в браслетах, и пряжки, и уже переоделись во всё чистое и тёплое. Степан обследовал сумку и удивился, увидев, что её распотрошить не успели, и даже живую и мёртвую воду не тронули.

– Кааать! Катькааа! Катерина!!! Стёп, по-моему, ей плохо. Смотри, она какая-то бледная такая, что даже серая, – Кир вдруг прекратил прыжки и обратил внимание на девчонку, они вообще-то обычно Катьку не сильно разглядывали, чего там разглядывать-то? Но, уж очень было заметно.

– Кать, да ты чего? Ну, что ты в самом-то деле! Вот натура! Другие бы сто раз в обморок хлопнулись или рыдали бы навзрыд всё время, а она всё сделала, и молодцом была и нас вылечить сумела, а там бррр чего было, самому смотреть страшно было, а теперь чего-то раскисла.

– Иди ты куда подальше. И отстань от моей натуры, – пробормотала Катерина, которая вдруг почувствовала, словно из неё весь воздух выпустили и осталась только жалкая мятая тряпочка, как от надувного шарика. Жутко хотелось поплакать. Просто от усталости и от того, что всё это пришлось пройти, увидеть и пережить. Но, с этими обормотами и не поплачешь даже. Начинают пугаться, суетиться, приставать с какими-то глупостями типа «водички попить». Катерина вздохнула и пробормотала:

– Завоет ветер, дождь споёт,

Остыл олений след…

Волк, уже просто сходящий с ума от волнения, примчался очень быстро. Он измучил Баюна, затерзал с требованиями объяснить, куда пропала его сестра и почему её толком не показывает ни зеркальце, ни блюдечко! А когда на секунду показывает, лучше бы не видеть то, что он там наблюдал! А где это не понять! Он метался по окрестностям, опасаясь улетать далеко от Баюна с зеркалом, но не в силах сидеть на месте.

С Волком, буквально ожившим, когда он услышал Катин призыв, прибыли и все остальные, правда, к тому времени Катерина уже ни на что не годилась. Степан заставил её всё-таки выпить водички. Живой. Но, от переживаний она не помогает. Правда, совсем уж пугающе бледной Катя быть перестала и на том спасибо. Морские кони тоже появились, оглушающее ржали, топали копытами, хвастались своей удалью. Заслужили похвалу от Волка, и Баюна, а Жаруся запустила им в гривы и хвосты золотых солнечных зайчиков в качестве поощрения. Кони пытались получить разрешение Катерины продолжить забавы на других островах, получили категорический запрет, произнесённый сдавленным шёпотом, потому что на иное сил у неё уже не было. Пока им не запретили что-то ещё, они, на всякий случай, предпочли убраться с глаз хозяйки подальше, и Катерина в очередной раз вспомнила поговорку про козла, которого надо сначала взять, а потом отдать, но не моментально, а через месяцок. И сразу себя таким счастливым ощущаешь!

– Кааать, а Кать! Не спи! Холодно, замёрзнешь, – Кир пытался её расшевелить, пока они ехали обратно к Дубу.

Катерина медленно открывала глаза, медленно переводила их на Кира, даже улыбнуться пыталась, чем сильно его пугала.

– Чего-то она совсем умученная, – Кир повернул голову к Степану, который ехал с ним на Сивке.

– Было такое уже. Когда она с Кащеем пообщалась и сумела нас всех оттуда вытянуть. А тут устала, видать, совсем. Мы-то с тобой битые, само собой, но от нас ничего и не зависело. Сделать-то мы ничего не могли. А она как раз делала. А потом, ты же её знаешь, она, конечно, со своими тараканами в голове, и невыносимая часто, но за своих переживает страшно. А мы, получается, тоже свои.

До Катерины эти глубокомысленные замечания донесло попутным ветерком и она улыбнулась про себя. – Ещё какие свои! И с ума сходи за вас! И переживай, если что-то происходит. Интересно, это он хотел увидеть? Что именно его так интересует? То, что он сам никак чувствовать не может? – она даже не подозревала, насколько она была права, раздумывая о Кащее.

Глава 3. Повод для слёз Несмеяны

После приключений у викингов морские кони окончательно убедились в том, что во-первых около сказочницы весело, а во-вторых, в том, что надо как можно чаще напоминать о себе, иначе хозяйка просто забывает о них. А что? Логично. Вот показывались ей, показывались, она и вызвала к себе, а уж забава получилась дивная, аж копыта чесались повторить! Катерину от их ежедневного присутствия спасало пока только то, что на море шли осенние шторма, а это любимая забава морских коней!

– Кать, твои дикие создания на посту, или смылись в море шороху наводить? – Кир заглядывал Катерине через плечо в книгу со сказками.

– Смылись, – Катя опасливо покосилась на окно. – И не напоминай мне о них пока, будь другом! Очень их много получается.

– Нет, как раз в самый раз! Было бы меньше, плохо бы нам было, – напомнил ей Степан.

– Я помню, очень им благодарна, только когда они рядом, особенно когда все трое, у меня такое ощущение, что я нахожусь в глазе бури!

– Где? – удивился Степан.

– Ну, это центр урагана, вокруг страшные тучи, а в центре всегда круглое чистое пространство, небо видно. Вот это и есть глаз бури. Папа рассказывал, что там самое страшное место шторма, – Катерина вздохнула.

– Так ты им скажи, чтобы людьми оборачивались. Или это только младший умеет? – Киру нравились морские кони и он ими живо интересовался.

– Все умеют, почему только младший? – удивилась Катерина. – Только понимаешь, их способность разносить окрестности от вида, который они принимают, совершенно не зависит. Я даже не знаю, в каком виде с ними сложнее. Мне очень трудно приказывать им, когда они выглядят как люди. Коням приказать проще. А если им просто что-то говорить, без приказа, толка никакого нет. Не воспринимают. – Катерина вздохнула.

– Слушай, а что там с Ягой было? – решился спросить Кир.

– Ты лучше спроси, чего там не было! – Катерина даже глаза прикрыла. – Кошмар был. Яга их увидела около озера и решила, что это просто кони. Они по земле бегали и глаза у них нормальные были, синим не отсвечивали. Короче, решила Яга их изловить. А ты же знаешь, они минимальное покушение на их свободу воспринимают как повод к великой мести! Ну, или как повод к небольшому развлечению.

– Иииии? – Cтепан как и Кир, подробностей не знал, потому что вместе с Волком они отсутствовали. Волк проверял, как они справляются с ориентированием на местности и замучил почти вусмерть!

– Они пинали избушку, пока не загнали её в реку, Яга вылетела на ступе и попыталась заворожить Прибоя, а пока она отвлеклась на среднего брата, Буревест лягнул ступу, благо практика у него была отличная, ступа улетела за реку, Яга оттуда выпала, хорошо хоть на крышу избы. Вы слушать будете, или ржать будете, как те кони? – возмутилась Катерина, глядя на валяющихся от смеха на полу друзей.

– Пппрости, – Кир едва смог выговорить. – Я думаю, она ещё долго не захочет с конями дело иметь.

– Ой, не знаю я. Она была в диком бешенстве! Когда за мной примчался Баюн, она висела на коньке крыши, а кони летали вокруг и пытались её зубами достать

– А ты? – Степан хохотал до слёз.

– Я приказала прекратить! Они не очень хотели повиноваться, очень уж увлеклись, но пришлось. Яга, если уж честно, сама нарвалась, конечно. Но, они так сильно разошлись!!! – Катерина вздохнула. – Я им велела пока на море отбыть, хорошо бы Яга немного успокоилась. А то она как их видит, у неё глаз дёргается, а изба подпрыгивает. Даже если на месте стоит. Да что вы так веселитесь?

– Кать, так смешно же, – мальчишки хохотали, держась за животы.

– Не очень. Ягу настолько давно никто не доводил. Ко мне она вроде претензий не имеет, а вот коням хорошо бы гадости никакой не сделала. Баба-то вредная! – Катерина странным образом чувствовала какую-то ответственность за буйных морских коней.

– Да ладно, обойдётся, – оптимистично заключил Кир. – А ты какую сказку смотришь?

– Про царевну-Несмеяну, – Катя перелистнула страницу. – Вот уж не думала, что там тоже туман.

В сказку по царевну-Несмеяну отправились через несколько дней. Катерина махнула рукой привычно замершему у туманной границы Волку и шагнула в тёмную муть.

– Как он мне надоел, туман этот! – ворчал рядом Степан, не забывая оглядывать окрестности. – Кир, как у тебя?

– Пока, вроде, всё чисто, – Кир настороженно прислуживался к совиному мечу.

Они спокойно дошли до города, правда, идти пришлось по лесу, дорога была забита людьми и повозками, телегами, пешими и конными, уснувшими прямо на дороге.

– Опять под телегами лазить придётся? – Степан рассматривал множество людей, буквально штурмовавших ворота, да так и застывших в тумане.

– Да, похоже, а то вот и пробка. Натуральная, древняя, конно-тележная, – вздохнул Кир.

В город они и правда попали с трудом. И протискивались мимо замерших людей, и по телегам шли и под телегами тоже.

– Одно хорошо! Можно не опасаться, что тебя лягнут, – с удовольствием заключил Степан, пролезая между ног крупного гнедого коня. – А так бы и костей можно было бы не сосчитать.

В царские терема они добрались, как ни странно, довольно легко, царь сидел на престоле, подперев голову правой рукой, и глядя на десяток шутов, да так и уснул.

– Чего-то он и не собирался никуда? – удивился Степан.

– А куда? – Катерина с сочувствием смотрела на царя. – Люди в город бежали, надеялись, что сказка известная, и она выдержит, не пустит туман. А ему-то куда бежать? Охохонюшки. А дочка-то где?

– Тебе царя мало? Он же тоже герой сказки, – удивился Кир.

– Всегда лучше знать, откуда тебя может смыть потоком слёз, – вздохнула Катерина и отправилась осматривать терема. И чем больше шла, тем больше удивлялась. – Вот странность какая, шутов тут как-то очень уж много!

– Так ты же сказку помнишь? Царь кого только не звал, чтобы дочку развеселить! – Кир эту сказку любил. Бабушка её часто читала.

– Да, это как раз понятно, только… – Катерина осматривалась по сторонам и пожимала плечами. – Только, по-хорошему, они должны были толпиться у царевны, а они везде!

И правда, вокруг было множество шутов и шутих, обвешанных бубенцами, с трещотками и бубнами, даже с парой медведей на ремешках, всё яркое, такое яркое, что даже в глазах рябило и много! Слишком много!

– Кать, ну что ты застыла? – Степан обходил карлицу в ярком скоморошьем колпаке и с двумя дудками в руках.

– Погоди… В сказке было сказано, что царевну в жёны обещали тому, кто её развеселит! А тут, смотри, сколько шутих! Ну, что ты смотришь? Шутов женского рода. Ты же рядом с такой стоишь! Они долго на Руси были, при царице Елизавете Петровне, да и позже тоже, и Екатерина Вторая про дворе их привечала!

– Да, действительно, хватает и этих, как их… Шутих, – кивнул головой Кир, – И какой нам от этого прок?

– Не знаю пока, – Катерина шла, оглядываясь, пытаясь найти, где же находится царевна, и едва не прошла мимо терема, затерявшегося среди других, ярко расписанных, вызолоченных. Терем как терем, на крыльце нежная роспись – полевые колокольчики. – Тут она, – решительно позвала Катерина мальчишек.

– С чего ты взяла? Тускло как-то для царевны. У них тут вон всё какое!!! – Степан повёл рукой на яркие даже в тумане цвета, которым могли похвастаться остальные строения.

– А вот поспорить могу! – Катерина чувствовала, что какая-то идея уже крутится в голове, только пока до конца уловить её было сложно. Девочка толкнула дверь и вошла в терем. Никаких шутов, шутих и бубенчиков. В горнице на лежанке у печи сидя спит пожилая женщина с кошкой на руках, в кувшине на столе несколько веток рябины с тяжёлыми красными гроздьями и желтыми листьями. Печь красивая, изразцовая, нарядная, но опять же, не слишком яркая. Катя прошла по остальным помещениям, за ней удивлённые мальчишки.

– Странно, словно в другом царстве оказались, – сказал, наконец, Кир.

– Именно, – кивнула Катерина, открывая дверь в светлицу, где они и увидели царевну-Несмеяну. Очень красивая, тонкие черты лица, большие ярко-голубые глаза, русая длиннющая коса, сидит, действительно, пригорюнившись, и платок в руке держит, но никаких уж таких потоков слёз, кадушек и кадок с наплаканной ею солёной водой, сырости и плесени вокруг не наблюдается. Светлица ничем не расписана, светлое дерево, из него же сделаны и лавки и столы, и сундуки с поставцами. И одета царевна неярко. Белый опашень с воротом, выложенным жемчугом и голубыми лалами, такие же зарукавья. Очень ей идёт!

– Слушай, а может, это и не она вовсе? – засомневался Кир. – Чего-то мне казалось, что она более, ну рыдающая, что ли…

– Она, она, – кивнула головой Катерина. – И плачет она, по-моему, не от того, что истеричная или меланхоличная, а просто потому, что её с малолетства развлекают очень уж бурно да активно. Папенька её весельчак, по-моему, а дочь более спокойная, задумчивая, тихая. Слёзы, это уже как самозащита.

– Да ладно, чего тут рыдать-то? – Cтепан непринуждённо привалился плечом к стене.

– Стёп, мы сейчас ходим пока они спят, а вот когда не спят, тут небось такая какофония постоянно! Гудки и трещотки, хохот непрестанный, песни залихватские, звон, грохот. А если такое всё время? Ты же не будешь постоянно смотреть какой-нибудь, пусть и очень смешной фильм? Ну, какое-то время посмотришь, но не каждый же день с утра и до вечера! А тут, смотри, туман шел, беженцев море, а царь всё равно с шутами развлекается.

– Нда… Тут загрустишь, однако, – Степан представил себе жизнь рядом с неугомонными весельчаками и уже с сочувствием покосился на царевну.

– Вот именно, что загрустишь. И чем больше она грустила, тем больше царь старался её развеселить, не догадываясь, что дочку надо просто оставить в покое, – кивнула Катерина.

– Я раньше царя жалел, что у него такая дочь слезливая да унылая, а тут, оказывается, дочь жалеть надо, – удивился Кир. – Вот так сказка-то знакомая, уж сколько раз слышанная, а вон оно как получается!

– Да обоих жалеть надо. Характеры очень уж разные, вот и страдают. Дочь объяснить не может, почему печалится, раньше особо не принято было разговоры разговаривать. А царю в голову не приходило, что его шутки и веселье ей в таком количестве и близко не нужны.

– И чего делать? – Киру жалко стало царевну.

– Чего-чего, разбудим сказку, а потом посмотрим, – Катерина поманила их к выходу из терема, и все трое, укрылись за кустами царевниного сада.

– Жил был царь. И была у него дочь. И все дочь эту звали царевна-Несмеяна…

Катерина рассказывала сказку, туман поднимался, город начал просыпаться, сначала тихо, а потом всё громче и громче! И когда Катерина закончила, мальчишки уже и уши зажимали.

– Да как тут жить-то можно? – крутил головой Кир.

– Ты не переживай, это они на радостях так вопят, – утешила его Катерина. – Наверное.

– Вот жуть какая! Мы-то свалим, а ей, бедной, в этом жить! – посочувствовал Степан. И вдруг прислушался. Из терема царевны донеслась почти не слышная в окружающем шуме песня.

– Лети моя печаль,

Лети моя тоска,

В ту голубую даль,

Где брезжит свет пока

Где пламенем свечи

Растают облака,

Лети моя печаль,

Лети моя тоска.

– Бедняжка. Тут действительно и печаль и тоска будут летать, – вздохнула Катерина. – Ладно, пошли выбираться.

Выбираться было очень сложно! Из царских теремов на площадь высыпало множество шутов, скоморохов, шутих, и всё это яркое, пёстрое, шумное, гудящее и звенящее море захлестнуло Степана, Кира и Катерину. Мальчишки едва вытянули растерявшуюся Катьку из толпы и поспешили к городским воротам. Немало времени прошло, пока они сумели выйти из города. Люди, сообразившие, что туман ушёл, смеялись и плакали от счастья, обнимались на радостях и разворачивали телеги, собираясь в обратный путь к родным местам. Пришлось пройти приличное расстояние лесом, прежде чем Катя и мальчишки, наконец, оказались одни, и смогли вызвать Волка и коней.

– Посмотри! Сколько земель очистилось! – крикнул Сивка-Бурка Катерине, пролетая мимо со Степаном на спине. – Посмотри!!!! Мы и мечтать не смели!

Катя смотрела вниз, и радовалась тому, что земли внизу, золотые, зелёные, бурые, теперь без удушающего мутно-зелёного туманного месива.

Глава 4. Беспокойный ветер морских коней

Баюн выглянул в окно и поёжился. – В такую погоду даже собака нормальная на улицу не выйдет, а погонит хозяин, так она и хозяина не послушает, а я тем более не выйду!!! Я же не собака!

– Лентяй меховой! Ты же собирался к Яге сходить! – Волк насмешливо глянул на Баюна.

– Я не лентяй вовсе даже ни разу! – Баюн с достоинством вскинул голову. – Завтра схожу!

– Так ты уже позавчера собирался, потом вчера… – рассмеялся Волк.

– Не уговаривай, не думай даже, я не выйду, – Баюн замотал головой.

– А зачем ты к ней собрался-то? – Жаруся покрутила яркой головкой пред зеркалом и послала по оперению нежно-сиреневую полосу.

– Да давненько не заходил. Мне всегда тревожно, когда она долго без присмотра, – Баюн покачал головой.

Катерина забавлялась с серебряным блюдечком, запуская по нему яблоко и разглядывая то, что блюдечко показывало. Услыхав Баюновы рассуждения, она запустила яблочко и попросила показать Ягу. Та что-то варила, помешивала, подсыпала, бормотала себе под нос, и наконец, довольно закрыла горшок с варевом крышкой.

– Эээ, по-моему, это не суп, – Катерина поманила Баюна и показала ему блюдце.

– Нда, опять что-то затевает баба вредная, одна надежда, что на продажу варит. Она часто зельями приторговывает. Обычное для ягишен занятие, – Баюн внимательно вглядывался в довольную Ягу.

С визитом Баюна на следующий день, опять не вышло. Дождь зарядил ещё сильнее, и Кот спускался с печи только поесть. – Я сплю, отстань, – фыркнул он на напоминание Бурого о визите к Яге.

– Впал в спячку, выпадет не скоро, – прокомментировал кошачье поведение Сивка.

– Катюша, а ты? Может, погуляем? – Волк посмотрел на Катерину, которая дождь любила, и даже гулять под ним любила. Она закивала. С печи донёсся протяжный стон, и удаляющееся вдали шуршание.

– Можно подумать у него там просторы великие… – раздумывала Катерина над странностями пространства в Дубе, пока натягивала резиновые сапоги и непромокаемую куртку. Эти вещи были взяты с собой из дома. Жаруся не очень любила искусственные материалы, и Катерина сильно подозревала, что это из-за их повышенной воспламеняемости.

– Кир, Степан, я погулять. Вы пойдёте? – она заглянула в комнату Кира, где мальчишки пытались разобраться в правилах купленной недавно у северных торговцев игры на странной деревянной доске с лунками для фигур. Фигурки для игры лежали рядом горкой. Кир поднял голову, чуть не с ужасом посмотрел за окно и замотал головой.

– Нет уж! Если мы пойдём гулять, братец твой названный нас и тренироваться тут же заставит!

– И ты сама бы тоже не лазила бы! Тебе о ближних бы подумать! Кир, вот она сейчас пойдёт гулять, а нам потом Волк велит бегать, потому как раз девица дождика не боится, нам-то уж и вовсе стыдно! – последнюю фразу Степан произнёс грозным басом, явно повторяя интонации Бурого.

– Кать, ну не ходи ты. Чего там хорошего-то… – заныл Кир, явно впечатлённый словами друга.

– А, ну вас! Не охота вам выходить, ваше дело, а я пошла, – отмахнулась от нытиков Катерина и отправилась к Волку. Тот уже вышел из Дуба и с удовольствием вдыхал холодный воздух, наполненный запахами мокрой земли, палой листвы, грибов, леса. Он оглянулся и с радостью увидел, что Катерина так же любит эти запахи осени, и так же рада прогулке под дождём. Сначала они двигались низом. Волк осторожно ступал по мокрой земле, с еловых ветвей слетали водопады капель, он бежал всё быстрее, пока не оторвался от земли, не вылетел из лесных зарослей вверх, в дождевой простор и свежесть.

– Хорошо-то как! – Катерина распахнула руки и Волк в который раз подумал, что ему несказанно повезло, что она понимает всё это! Не боится ни лесной темноты, которая всегда живёт под ветками старых-престарых елей, ни дождей, даже таких холодных, ни ветра, от которого иные ежатся и стараются спрятаться. Они летали долго, потом дождь чуть утих, Волк опустил Катерину на примеченную им ещё пару дней назад поляну, на которой выросло множество крепких красивых боровичков, и с наслаждением наблюдал, как она их собирает. Он бы все грибы лесов ей принёс, но понимал, что это сродни азарта волка на охоте. Возвращались они уже в темноте, от Катиной сумки пахло грибами, в мокрой косе застряли сучки и еловые иголки, оба были очень довольны и прогулкой и друг другом.

– Волк! Негодяй Бурый! Что ты с Катюшей утворил? – ахнул невозможно тёплый и уютный Баюн, увидев свою радость перепачканную, мокрую, со счастливой улыбкой и кучей грибов, которые она всё доставала и доставала из своей сумки.

– Не ругайся! Я так хорошо погуляла! – Катерина подошла поближе к Баюну, тот вгляделся в её лицо, принюхался и кивнул.

– Да, это запах беспокойного ветра, я понимаю. Трудно усидеть дома, когда ты его чуешь.

– А что такое беспокойный ветер? – удивился Кир, с некоторой даже опаской глядя на Катерину.

– Это то, что заставляет даже самых толстых и ленивых обжор-котиков слазить с печи и вспоминать, кто он на самом деле, – рассмеялся Волк. – О нас и говорить не приходится, для волков это песня. Хорошо, что Катерина его тоже чует.

– Ты у нас что, волчица или кошка? – Cтепан насмешливо покосился на Катьку, и осёкся. – Кать, ты чего?

Она застыла, радость и устало-довольное выражение исчезли с лица, будто их смыло водой. Она словно прислушивалась к чему-то, едва слышный шум доносился от её сумки.

– Кааать, я же пошутил, ну ты что? – промямлил Степан.

– Катерина? – Волк оказался рядом, видя, как она решительно застёгивает обратно мокрую куртку.

– Волчок, что-то с конями. Звук был от полотенца, открывающего пути. Плохое что-то. Беда! Скорее! – она через миг уже сидела на волчьей спине, и Бурый даже не стал тратить время на дверь, кинулся к распахнувшемуся перед ним окну. А перед мальчишками взметнулся пушистый хвост лежебоки Баюна, который на Сивке уже исчезал в распахнутой двери.

Жаруся покрутила головкой, прислушалась и кивнула сама себе. – Да, девочка права. Вы тут сидите, никуда что бы и носа не высовывали! Это такое дело… Вам там не место.

Она взмахнула крыльями и выпорхнула в окошко, что-то крикнув Дубу, отчего за ней плотно закрылось и окно и дверь.

– Не понял, – Степан озадаченно смотрел на вмиг опустевшую горницу.

– С конями что-то, – Кир говорил больше для себя, чем для друга.

– Это я услышал, я не понял, как Катька что-то там уловила. Ну, шум едва слышный и всё!

– Степ, она же сказочница, наверное, слышит больше, – Кир пожал плечами и обреченно вздохнул приблизился к блюдечку, которое его по-прежнему не слушалось, а показывало что ему самому было угодно.

Катерина откуда-то абсолютно чётко знала, где кони, и даже не удивилась, увидев их на берегу около озера. Увидела и ахнула. Взметнувшиеся гривы и хвосты, невероятной мощи тела, вставшие на дыбы, и всё это было неподвижно! А вокруг летала в ступе Яга! Она пыталась завязать на шеях морских коней веревки.

– Яга, стой! – Баюн взвыл так, что даже ветер переорал.

– А… Явился. И чё тебе? – Яга ухмылялась весьма довольно.

– Оставь коней в покое, они не твои, – рыкнул Волк.

– Так и не твои тоже. А если девчушке вашей они так уж надобны, пущщщай сама за своими скотинками и идёт, – хихикнула Яга. – Отзовутся из-под стекла каменного, её праздник, а нет, моими будут, ну, пусть и не моими, так ничьими!!!

Тут только Катерина увидела, что кони не просто так застыли, а покрыты чем-то блестящим, на чём оседает мелкая изморось дождя и скатывается, собираясь крупными каплями. Она спрыгнула с волчьей спины, успокаивающе коснувшись его вздыбленного в ярости загривка, и пошла к коням. Мимо зависшей ступы она прошла так, будто Яги вообще и близко не было. Баюн одобрительно поднял усы, глядя, как Катя протянула руку и тронула конский бок, блестящий от каменного стекла, Ягиного зелья, обездвиживающего любое сказочное животное, а потом сказала:

– Беспокойный ветер ваша кровь,

Зов глубин морских, морских ветров.

В клочья разорвёт любую цепь.

Штормом разнесёт любой покров.

Не сдержать порыв чужой узде,

Не поймать вас в век чужой руке.

Для врагов вы всюду и нигде,

Хоть и рядом, вечно вдалеке.

Катерина ощутила как под её рукой терснула гладкая стеклянная поверхность, покрывающая конский бок. Она отдёрнула руку, и вовремя! Осколки осыпались вниз вместе с дождевыми каплями. Тяжёлые завитки грив и хвостов, застывшие, когда Яга плеснула на них своё зелье, опали, глаза засветились яростным синим огнём, стоило только коням увидеть рядом ступу с Ягой. Баба Яга не ожидавшая, что девке хватит нескольких слов, для того, чтобы освободить этих невозможных копытных скотов, осознала, что она как-то уж очень близко от них находится, свистнула, ступа рванулась вертикально вверх, а за ней взмыли кони. Словно три невероятной мощи гейзера одновременно выстрелили в небо! А потом медленно опустились, в глазах погас дикий синий огонь, сначала выставил вперёд переднюю ногу и низко поклонился Катерине старший, а потом так же склонились и головы остальных. Катерина смотрела и удивлялась, а больше всего тому, что глаза коней почему-то посветлели, словно чёрная глубокая морская вода внезапно осветилась, стала зеленоватой волной.

– Ты спасла нас и освободила этими словами! Мы служили тебе как владельцу волшебного полотенца, а теперь, мы служим просто тебе! Даже если у тебя его больше не будет, мы будем тебе повиноваться! – взметнулись вверх гривы, морские кони прыгали вверх, кружили, опускались и вновь взлетали перед опешившей Катериной. – Ты бы знала, какое это счастье служить не вещи, и не любому, кто ею владеет! – крикнул ей Прибой.

– Мы благодарим тебя! А теперь позволь, мы догоним эту мерзкую старуху!!! – Катерина хмыкнула при мысли, что было бы, если их услыхала Яга.

– Нет! – Катерина представила разрушения от мести морских коней и затрясла головой.

– Вы уже довольно отомстили ей тем, что её зелье потрачено впустую, а она осталась ни с чем, – довольно промурлыкал Баюн, не обращая ни малейшего внимания на усиливающийся дождь. – Это зелье продаётся на вес золота, а на вас его надо было немало! – он хихикнул, представив себе отчаяние скуповатой бабы! – Она кучу денег потеряла!

Кони не очень поняли эти рассуждения, но их удачно отвлекла Жаруся, тихо пискнув на ухо Волногона, что Катерине на наряд, который она готовит, нужен жемчуг, и чем просто так гоняться за старой бабкой, лучше бы им немного жемчуга принести, сделать хозяйке подарок. Кони радостно заржали, и кинулись было в небо, но потом опять вернулись, помялись немного, и Прибой нерешительно подсунул Катерине тяжёлую голову. Катя в этот момент соображала, что ещё может предпринять вредная Яга и машинально подсунутую голову погладила. Тут же рядом оказались все кони, отталкивая друг друга они напрашивались на ласку. Оказывается, они давно наблюдали, как Катерина гладит Сивку и Воронко и Вихря, и всё никак не могли понять, а можно ли и им так же? Те кони – друзья, а они – слуги, да ещё слуги только из-за того, что Катерина владеет полотенцем открывающим пути. А тут, после того, что она сама их спасла, они решили всё- таки попробовать, можно ли им?

После того, как ликующие кони улетели, Жаруся прикидывала, не изведут ли они всех жемчужниц в море, Волк ухмылялся, глядя коням вслед, а Сивка наслаждался тем, что Катерина наглаживала его широкий лоб, Баюн взвыл так, что Яга прячущаяся в дальнем болоте, вздрогнула:

– Я же весь вымок!!! Эти кони, эта проклятая Яга! Моя шёрстка! Моя бедная шёрстка! – он гневно косился на фыркающих от смеха Бурого и Сивку, и стенал, пока Жаруся не прихватила его коготками и не унесла в Дуб.

– Волк, а почему у них глаза посветлели, зеленоватыми стали? – спросила Катерина названного брата, когда он нёс её обратно в Дуб. – Я такого не видела раньше.

–Это очень редко бывает. У них почти всегда черные гривы и чёрные глаза. Отсвет синеватый появяется, когда они в ярости, да ты сама знаешь. А зелеными глаза у таких коней становятся, когда они, наоборот, кому-то очень благодарны, доверяют… Ну, я не знаю, какие у них там могут быть хорошие чувства. Они вообще-то этим не страдают. – Волк фыркнул. – А тут все трое… Ты их поразила. Правда, всё равно держи с ними ухо востро. Расслабишься, начнут безобразничать только так!

Катерина ничего не поняла, когда на неё высыпалось немеряное количество чего-то небольшого, круглого и белого.

– Что это? Град что ли? – она подняла голову и увидела над Дубом радостных морских коней, засыпавших хозяйку жемчугом!

Жаруся быстро на ухо объяснила Катерине, что это было отвлекающим заданием, и она поблагодарила коней за подарок, но мягко отклонила предложение принести раз в десять больше. Кони умчались подгонять морские ветра, застрявшие где-то на горном перевале.

– Кать, ты хоть осознаёшь, сколько это вот стоит? – Cтепан специалистом не был, разумеется, но у его мамы нитка морского жемчуга была, и он хорошо помнил, что даже для его весьма и весьма состоятельного отца покупка этой нитки была событием!

– Ну, дорого. – Катерина собирала жемчуг в ладонь, потом вздохнула и отправилась за мешком. Дуб помог, корни подкатывали все рассыпавшиеся в пожухлой траве жемчужинки к ногам Катерины.

– Ну, дорого… – передразнил её Степан. – Ты миллионерша!

– Стёп, ты смешной. Можешь себе представить, сколько бы я золотым касанием себе могла бы собрать? Только у нас же всё есть, куда больше-то? Ты мне что, предлагаешь открыть интернет-магазин по продаже морского жемчуга? – Катерина сгребла оставшиеся на земле жемчужины, всыпала их в мешок и передала его Жарусе. А сама отряхнула руки и пошла побеседовать с Гусликом, который, забавно переваливаясь, выбрался из-за деревьев и ковылял к ней. Оказывается, его прислала Яга, чтобы уточнить, не собираются ли Катины кони ей мстить.

– И ведь знала же кого прислать! Катерина этого доходягу жалеет, поэтому его можно с любой глупостью посылать! – ворчал Кот, пластом лежащий на печи. – Катенька, подай мне, пожалуйста, мисочку сливочек тёпленьких, а то я, кажется, простыл вчера! – он сипел и покашливал для правдоподобности.

– Да ничего ты не простыл! Просто тебе охота, чтобы Катя вокруг тебя бегала и ухаживала, – презрительно фыркнул Волк. – Она же не только того доходягу жалеет.

– Да что ты понимаешь в нежном организме сказочных котов! – возмущался якобы простуженный Баюн, напрочь забывая сипеть и кашлять. Правда, покладистая Катерина, улыбаясь про себя, и сливочки принесла и одеялком прикрыла, и погладила. Жалко ей что ли? А Котику приятно!

Глава 5. Как остановить прыжок с крыши

Когда Лукоморская погода разошлась вовсю, Баюн решительно засобирался в людской мир. Странно открывать ворота и из мерзкой смеси дождя и снега попадать в самое начало сентября!

– Школа, здрасьте, вот и я! – обреченно вздохнул Кир, подходя в понедельник к такому знакомому школьному зданию. Он ещё на перекрёстке заметил Степанову машину, и, прислонившись к школьному забору, терпеливо ждал, пока друга подвезут поближе.

– Что за глупость! Три шага пройти, а нельзя! – возмущался Степан. – Ерунда какая! Кому я нужен-то?

– Да ладно тебе, есть у мужика инструкция, объект, то есть тебя выпущщать по утрам раньше времени низзя, он и не выпущщщает. Чего ты к нему пристал?

– А Катерина где? – завертел головой Степан.

– Не видно пока.

А Катерина была уже в классе. Её немилосердно поднял звонок их дальней-предальней родственницы, которая звонила примерно раз в год, но всегда в несусветную рань и держала вызов, пока ей не отвечали! Если для того, чтобы дозвониться, надо было позвонить сто раз, она охотно звонила до победного конца! Поэтому вся семья была разбужена ни свет ни заря, доведена до белого каления, и в таком состоянии вынуждена отвечать на глупейшие вопросы, судорожно сдерживая зевоту. Катя решила, что глупо ложиться обратно, так и получилось, что в школу она пришла очень рано. Сидела на подоконнике, дожидаясь, когда откроют кабинет физики, от нечего делать, разглядывала стенды, висящие на стенах, наверное, поэтому и заметила мальчишку, на пару лет их старше, который шел по пустому школьному коридору медленным шагом, словно ноги подволакивал. Он что-то бормотал себе под нос, и эти беззвучные слова висели за ним странным серо-жёлто-зелёным безнадёжным облаком.

– Что это с ним? – Катерина слезла с подоконника и сделала было шаг к мальчишке, но подумала, что это будет странно и, наверное, неправильно, лезть к незнакомому человеку с вопросами. Тем более, как объяснить, что она хочет узнать, Катерина никак не могла. Не спросишь же у человека примерно так:

– А что это у тебя слова такие унылые и тоскливые?

Катерина задумалась и даже не заметила появления приятелей.

– Нет, ты посмотри! Мы-то её там ждём, а она тут сидит, да ещё с выключенным телефоном! Катерина, ты почему вне зоны действия сети сидишь? – громогласно возмущался Степан.

– А, включить забыла. Нам одна дальняя родственница звонила в половине пятого утра! И после разговора с ней, а она требует всю семью к телефону, так вот, после разговора с ней уже ничего не соображаешь!

Катерина забыла про странного мальчишку, но опять наткнулась на него в столовой. Он разговаривал в углу одноклассником, и слова вокруг него были уже чёрные. Третий раз Катерина почти врезалась в него перед последним уроком, он смотрел вслед какой-то девчонке, крикнул что-то и Катерина отшатнулась. Чёрные с багровым слова закружились и опали вниз, бессильно и тяжело.

Если бы у неё была возможность подобраться поближе, она бы спела про себя мелодию, которой её научили алконосты, но их неудержимо несли в разные стороны толпы школьников.

– Кать, ты чего такая задумчивая? – толкнул её Кир.

– Да так… думаю, – промямлила Катерина, выходя из школы и тут слева раздался крик. Какой-то школьник испуганно смотрел вверх. Соседнее со школьным здание примыкало в школьному двору, а на самой крыше, на краю, уже за ограждением стоял тот самый мальчишка, на которого она весь день наталкивалась.

– Он что, прыгать собирается? – завизжали рядом девочки.

Катерина с ужасом сообразила, что именно сегодня разбуженный ни свет ни заря Баюн попросил Волка и Жарусю слетать с ним в какой-то лес, а Сивка далеко, на дача. Никто не успеет поймать его, оттащить от края.

– МЧС, вызывайте МЧС, полицию! – закричали учителя, срочно уводя детей со двора. Кто-то кинулся в соседнее здание, но как выяснилось, мальчишка чем-то заблокировал чердачную дверь. Попытки докричаться, дозвониться до него ничего не дали. Он стоял, глядя прямо перед собой, в нескольких сантиметрах от края.

И тут Катерину осенило! Она дёрнула Кира и Степана в подворотню, где по счастью никого не было, вручила одному свой рюкзак, второму сумку со сменкой.

– Так, я оборачиваюсь, а вы помогите мне взлететь! – торопливо проговорила она и через пару секунд на асфальте перед мальчишками сидела небольшая лебедушка.

– Кир, ты чего-нибудь понял? – Степан ошалело смотрел на Катькин рюкзак.

– Скорее, поднимаем и подбрасываем! – Кир и Степан в четыре руки подхватили, раскачали и с силой подкинули лебедушку вперёд и вверх. Из подворотни она вылетела благополучно, удачно миновала провода и полетела, набирая высоту, прямо к мальчишке. Он чуть качнулся вперёд, закрыв глаза, а услышав совершенно неожиданный протяжный крик, открыл их, прямо перед собой увидел небольшого лебедя, на полном лету врезавшегося в его левое плечо, откинулся назад, рухнул на спину за ограждения крыши, ушиб спину, зашипел от боли, лёжа как перевёрнутая черепаха. От неожиданности, случившейся в самый последний момент, от боли в плече, куда врезался лебедь, от резкой боли в спине, навернулись слёзы. Он неловко перевернулся на бок, потом подобрал под себя ноги, встал на коленки, и тут услышал, что кто-то плачет. Совсем рядом и явно девчонка! Он даже глаза прикрыл. Этого быть не могло никак! Он готовился! Заблокировал железными прутами две чердачные двери, но только после того, как осмотрел всю крышу. Тут никого не было! Никто не должен был ему помешать!!! Глеб открыл глаза и обернулся туда, край совсем близко! Он же уже решился! Он даже письмо родакам оставил. Пусть знают! Он просто не может, не хочет так жить, пусть они узнают, что это из-за них! Лучше выпилиться из этого дурацкого существования, в котором от него все что-то хотят, бессмысленное и трудное! Он загадал, что если сегодня будет так же плохо, как и всегда, то он сделает этот шаг! А сегодня было ещё хуже, гораздо хуже, чем обычно! Он поссорился с единственным приятелем, девочка, которая ему так нравилась, обозвала придурком, да и ещё много чего сказала, о чём и вспоминать не хочется! И вот, он уже почти всё сделал, и на тебе, какой-то ненормальный лебедь это испортил! Ничего, вот сейчас он встанет и шагнёт… Только откуда же здесь девчонка, которая плачет на крыше, за трубой? Нет, наверное, ему мерещится!

Глеб с трудом встал, пошатываясь, добрался до трубы и ахнул. На него смотрела самая настоящая девчонка. Реальная! Он вроде видел её в школе. А вокруг неё были рассыпаны белые лебединые перья.

– Ты кто? – спросил он глупо.

– Тебе какая разница? – Катерина напрочь забыла о том, что хорошо бы с ним говорить мягко, и ответила довольно злобно. – Помоги лучше! – плечо горело, боль была такая, что слёзы текли, какой уж тут мягкий разговор!

– Слушай, откуда ты тут взялась? На крыше точно никого не было. А потом, куда делся лебедь? Улетел, да? – он недоуменно перебирал белые перья, машинально помог девчонке подняться и замер! Под ней тоже были перья! Не села же она на птицу! Ну, ладно, даже если и села, где то, что осталось от птицы? Птица ему точно не померещилась – плечо раскалывалось от боли.

– Улетел, да. Слушай, отвернись, а!? Да что ты смотришь так? Отвернись, говорю! Я ключицу точно об тебя сломала, а тут ещё об трубу ударилась… Вот уставился как баран на новые ворота! В сторону смотри!!! – Катерина последние слова просто простонала, так больно было. Проявила сумку, воспользовавшись тем, что Глеб, потрясенный её фразой о том, что она ключицу сломала об него, послушно уставился на телевизионную антенну. Она быстро проявила сумку, левой рукой достала мёртвую воду, шипя от боли плеснула её на правое плечо под платье, добавила живой воды, отпила её, и почувствовала такое облегчение! Убрала флаконы, скрыла сумку, правда, перед этим тихонько сунула в карман ветровки шапку-невидимку, рассудив, что вот прибудет МЧС, и ей тут светиться совсем не надо будет!

– Всё, можешь повернуться! – Катерина застегнула ворот платья. Всё плечо мокрое насквозь, конечно, но это она переживёт!

– Кто ты? Ты же учишься там, – Глеб кивнул головой в сторону ненавистной школы. – И ты… Ты что, лебедь?

– Cлушай, это сейчас совсем не важно. – Катерина вздохнула. – Ты мне лучше скажи, какого… Какого зелёного крокодила ты творишь?

– А это тоже не важно. Для тебя, – тут же надулся Глеб.

– Ну, да, конечно. Раз так, я пошла, – Катерина шагнула к трубе.

– Погоди… Куда ты? Дверь открыть? Нет, подожди! Я сейчас…

– Чего ты сейчас? С крыши сиганёшь? Вот умница, вот молодец! – Катерина разозлилась. – Ты с утра сегодня ходил, а за тобой прямо тащилось такое серо-зелёное и мерзкое облако из твоих слов! А потом с кем-то поругался и слова стали чёрные, а потом девушка тебе что-то сказала, и черное стало черно-багровым. И всё? И тебе этого хватило, чтобы с крыши вниз?

Глеб потрясенно уставился на девчонку. Во-первых, он не знал, что за ним, оказывается кто-то наблюдал, во-вторых, про слова он ничего не понял, а в третьих, страшно разозлился на эту соплячку, которая ничего не понимает! Он ей и высказал всё и о родаках, и о жизни своей, в которой он никому не нужен и о друзьях-предателях и о девицах – глупых вертихвостках и подлых дурах! – Лучше закончить всё это сейчас! Просто выпилиться и всё!

– Ты чего, набор для творчества? С лобзиком? – подозрительно осмотрела его Катерина. – Какой там выпилиться? Ты всерьёз думаешь, что когда ты там внизу шмякнешься, всё закончится? Дурень! Всё только начнётся! Ты вон за спину хватаешься, да за плечо? Больно тебе? А прыгнешь, будет в миллион раз больнее и это будет уже безнадёжно и навсегда!

– Да ну… Я в эти сказки не верю. Там ничего нет! – вздёрнул нос Глеб.

– Ну? Можно, конечно и проверить, увидеть, что ты был не прав, и всё! Вернуться-то уже будет нельзя. Никак и навечно! – Катерина вздохнула. – Слушай, вот ты, ты же сам целый мир. Ты создал свой мир. В своей душе, в своем сознании, если хочешь. Его никто не может повторить, он только твой. И ты всерьез думаешь, что это всё пришло из пустоты и в пустоту исчезнет? Раствориться в небытие и никогда больше нигде не будет? Ты сам, с этим миром внутри, с сознанием, с памятью, со своей душой? Ты просто исчезнешь? Нет, и не надейся! Ты мог как-то повлиять на своё рождение? Нет? Так вот, прервать свою жизнь ты можешь. А вот закончить её… Нет, это не в твоих силах. И прерванная тут твоя жизнь не закончится. А вот какой она будет… Сам подумай. Каждый выбирает для себя… Пустого тут нигде нет. И уйти в пустоту не получится, – она вздохнула. А потом спросила. – А потом, мама твоя как это переживёт?

– Да ты знаешь, как они на меня давят!!! Ты хоть представляешь себе, каково это?

– Нет, не представляю, но в любом случае, это же не навсегда! Пройдет совсем немного времени, и ты сам будешь решать, как тебе жить. Чуть поднимись над своим сегодня. Глянь вперёд, да и вокруг тоже. Ты можешь такую кучу всего! Но, это только пока ты тут, – Катерина прислушалась. Рядом раздались приглушенные голоса людей, начавших ломать чердачную дверь. – Слушай, я могу тебя убаюкать, и ты будешь спать пару дней сусликом, но потом-то ты проснёшься, и опять начнёшь лелеять свои обиды и уныние, и мысли страшные. Выбить их у тебя из головы я не могу. Это только в твоей власти. Кстати, когда ты сам вырастешь и станешь взрослым и сильным, женишься и заведешь ребёнка, твой сын тоже решит такую глупость устроить. Подумай, что ты ему скажешь! Ой, мне пора! – Катерина юркнула за трубу, а когда пораженный Глеб шагнул за ней, он увидел совершенно пустую крышу! Глеб изумлённо всматривался, а потом бережно подобрал несколько белых перьев и спрятал в карман, запоздало сообразив, что прощальное письмо оставил на виду, и что с мамой будет и представить себе страшно! Когда взволнованные сотрудники МЧС взломали первую дверь, вторая, ведущая непосредственно на крышу и тоже заблокированная предусмотрительным школяром, распахнулась и очень серьёзный паренёк, потирая плечо и всматриваясь в чердачный полумрак, взволнованно сообщил, что он должен скорее попасть домой и уничтожить дурацкое письмо, которое родителям оставил.

Внизу топтались испуганные люди, а в стороне Кир и Степан соображали, куда могла деться Катерина?

– МЧСники уже с крыши уходят. А она-то где? – переживали оба.

– Смотри! Лебедь! – Кир сильно толкнул Степана в бок локтём. – Побежали!

Катерина сидела за трубой как мышка. В шапке-невидимке заметить её невозможно! Но, вот выйти, протиснутся сквозь толпу людей, тоже никак не получится, и показаться нельзя. А тут ещё навзрыд плачущая директриса школы, цепляясь за руки сотрудников МЧС, умоляла их закрыть наглухо, заварить, замуровать этот проклятый чердак!

– Ндааа, вот бедная! Даже не поняла с перепуга, что крыш-то много, и этот дурень мог с любой попытаться прыгнуть. Крыша-то тут совсем не причем! – Катерине услышала, как дверь запирают на замок и вздохнула. – Опять летать! Летать-то ладно, а вот куда садиться? – она стянула невидимку, бережно спрятала её в сумку, скрыла её, а потом представила себя лебёдушкой, неловко шлёпая лапками по металлу, подобралась к краю и взлетела.

– Так, главное, не врезаться в провода, сколько их, прямо как паутина накручена! Ой, ещё и дома вокруг понатыканы! – Катерина чуть увернулась от угла дома, – Надо к пруду лететь! Правда, там народа тьма тьмущая, и как я оборачиваться назад буду, понятия не имею! Вот же баран! – она ругалась на Глеба всё время полёта, но сумела долететь невредимой, плюхнулась на воду и облегчённо сложила крылья. А потом расстроилась. По случаю тёплого осеннего дня, все берега старого пруда были заполнены людьми. – Вот тебе и пожалуйста! Смартфон у меня в рюкзаке, мама звонить будет, когда я не вернусь. Ну, ладно, положим, Степан или Кир сообразят ответить, так за меня не поговорят же! А сказать, что мол, ваша дочь куда-то улетела, это жуть просто, что будет! – она приуныла. И тут к ней подплыла одна из обитавших на пруду лебедей. Небольшая, чуть крупнее Кати, она плавала одна, а увидев новенькую, подплыла поздороваться.

– Здравствуй! Ты так красиво летаешь! Как твоё имя? – лебёдушка рассматривала Катерину с любопытством.

– Катя. А тебя как зовут?

– Летица. А у тебя странное имя. Оно человеческое. И крылья у тебя не обрезаны! И ты так летаешь хорошо! А я вот не могу летать. Мне крылья подрезают всё время, – она грустно опустила голову.

– А ты хотела бы улететь? Тебе здесь плохо?

– Я очень хочу улететь! Мне здесь пары нет. Я маленькая, ну, мелкая. У нас лебеди выбирают крупных лебёдушек, а меня зовут заморышем. С детства так зовут, а мне обидно! Но, ты тоже не очень большая, тебя так обзывали?

– Нет, не обзывали, и я знаю лебедя, которому ты бы очень понравилась. – Катерина вспомнила про Гуслика.

– Да что ты?? Как бы я хотела с ним встретиться… Только, только вот улететь я не могу! А он сюда не может прилететь?

– Он далеко. Очень. Но, я бы могла вас познакомить. Ой, погоди, это меня ищут! – Катерина увидела бегущих по берегу пруда Степана и Кира. Она, быстро перебирая лапками, поплыла к пологому спуску в воду.

– Вон она! Смотри! Нашли! – Кир первым увидел знакомую лебёдушку, выбирающуюся на берег и радостно шлёпающую к ним.

– Мальчик! Не смей приставать к птице! – какая-то дородная дама гневно свернула глазами на Кира, первым добежавшего до Катьки. – Отойди от лебедя немедленно! Вот, Сашенька, посмотри, это нехороший, злой мальчик, он обижает птичку.

– Да никого я не обижаю! – возмутился Кир, но подоспевший Степан, нацепив самую любезную свою улыбку, начал рассказывать даме, что это их знакомый лебедь, вон, посмотрите, как она к его другу идёт. А сам махнул рукой, показывая на каменный парапет ограждения, который мог немного прикрыть от любопытных глаз Катерину. Кир сдёрнул с себя ветровку, и сделал вид, что её вытряхивает, расправил перед собой, закрыв лебёдушку, а когда убрал, на месте птицы поднималась уставшая, запыхавшаяся и очень довольная Катька.

– Бабушка, а бабушка, а птичка стала девочкой! – громко сказал наблюдательный маленький Саша. Дама с осуждением покосилась на мальчишек, присмотрелась к тому месту, где только что был лебедь, и не обнаружив его, пожала плечами.

– Нет, Сашенька, так не бывает никогда! – строго возразила дама.

– Саша, ты умница, и так бывает. Просто бывает в сказке. Пусть твоя бабушка прочитает тебе сказку о царевне-лебедь, её написал человек, которого звали так же как и тебя, Александром, и он тоже очень любил свою бабушку, – Катерина присела перед серьёзным мальчиком и мило улыбнулась снизу вверх его бабушке. – Какой он у вас молодец!

Дама тут же растаяла, разулыбалась, и пообещала Сашеньке сказку начать читать прямо сегодня!

А к Катерине подплыла Летица, и покачиваясь на воде печально что-то сказала.

– Да, тебе не показалось, я так могу, – тихо ответила ей Катя, – И если ты хочешь, могу и с Гусликом тебя познакомить, но для этого тебе придётся отсюда уехать далеко-далеко.

– Но, я же не могу летать! – чуть не плакала Летица.

– Я помогу тебе туда добраться, – пообещала Катя.

Кот, узнав про случившееся у Катерины в школе, только за голову схватился! – Ужас какой! Мне надо присмотреть за мальчишкой! Если он завтра в школу придёт, покажи его Волку. Как же не вовремя мы улетали!

– Ты хотел сказать, как не вовремя ты нас всех туда поволок? – мрачно уточнил Волк, которому даже думать не хотелось о тех опасностях, которым подвергалась его Катерина!

– Да я, что, виноват, что тому ребёнку пришла в голову такая страшная мысль? – оправдывался Баюн.

– Ой, ну, что вы в самом-то деле! А я, кажется, Гуслику невесту нашла! – сообщила Катерина и рассказала о Летице.

– А что? Может быть, это как раз самый для него удачный вариант, – Жаруся стремительно вылетела и голубкой полетела на пруд. А вернувшись буквально через пятнадцать минут, сообщила, что это не удачный, а прямо-таки идеальный вариант! – Она такая же простушка, как и Гуслик, но добрая, приветливая и ласковая, и ей сильно от остальных достаётся! Будем уходить, я её обязательно прихвачу с собой! Умница, девочка! – Жаруся нежно коснулась клювом Катиной щеки.

Глеб в школу пришел через два дня после того происшествия. Он не знал, как его воспримут одноклассники, и был готов к издёвкам и насмешкам, но если кто и фыркал и крутил пальцем у виска в его сторону, ему это теперь было до странности безразлично. В конце концов, это тоже временно. Даже если сейчас его окружают те, кто смеётся или издевается над ним, потом он сможет сам выбирать себе круг общения! Зато его приятель, Лёшка, к которым он так разругался накануне, сам подошел к нему и извинился за резкость. Ксюша, которая как только его недавно не обзывала, была странно притихшей, и то ладно. Глебу это было уже не так интересно. Как-то не задевало. А вот ту девчонку, которая его сбила от края крыши, девочку-лебедя, он высматривал во всех коридорах, и увидел, наконец, уже в конце уроков.

– Подожди! Стой! – он едва успел перехватить её перед лестницей. И замер, как вот спросить, не померещилось ли ему тогда на крыше?

– Ты что-то хотел мне сказать? – девчонка спокойно посмотрела ему в лицо.

– Это не твоё? – он достал из кармана одно из белых перьев и протянул ей.

– Моё, но можешь оставить себе. – она улыбнулась.

– Спасибо! И, знаешь, я придумал. – он облегченно выдохнул, хорошо, что она не стала говорить, что ему всё померещилось!

– Что именно?

– Что я скажу своему сыну, когда он… Ну, в смысле, если он начнёт что-то такое думать как я на той крыше. – Глеб серьёзно смотрел на девочку. – А, да, мы же не познакомились. Меня зовут Глеб, а ты?

– Катерина.

– Не просто Катерина. – подсунулся сбоку светловолосый мальчишка, – А сказочница Катерина. И пошли уже, а то опоздаем к тебе в гости на пироги! Кир, не отставай!

Катерина умчалась с двумя мальчишками, на прощанье махнув ему рукой, а Глеб бережно убрал подальше белоснежное перо, и решил, что непременно должен уточнить, почему это она сказочница, как превращается в лебедя, и вообще, что это за чудеса вокруг него случились!

Глава 6. Беглый ветерок

Баюн в междустенье спорил с Бурым. До крика, до хрипоты. – Надо лететь, и надо забирать! Ты же сам понимаешь, насколько это всё относительно! Он такого может тут натворить!

– А ты про Катерину подумал? – рычал Бурый. – Это тебе не Финист! И не Жаруся-умница. Этот совсем дикий и сумасшедший на всю голову, хотя, какая там у них голова?

– Бывает у них голова, а как же! Когда они в образе и в настроении, разумеется. Дикий да, а кони морские они что, домашние и смирные? Не смеши меня!

– С этим придурком и полотенцем не управишься! Я ему не доверяю.

– Да ладно, ты же сам слышал, как она коней освободила! Она справится!

В конце концов, серьёзно поругавшись, помирившись и опять поругавшись, решили дать Катерине возможность самой решить, будет она общаться с этим героем, или нет.

Кот с непроницаемым видом пригласил Катерину посидеть с ним в его личном пространстве междустенья, туда же сразу зашёл Бурый и порхнула Жаруся. Катя удивилась, очень уж официально приглашал Баюн и хмуро смотрел на него Волк, но зашла.

– Катюша, я тут кое-что услышал, и решил наведаться и проверить, и был прав! Как всегда.

– Что ты с этих хвастуном делать будешь! – покачал головой Бурый. – Кот, давай покороче и поправдоподобнее.

– Фррр на тебя! – Баюн обидевшись в очередной раз, сел к Бурому спиной, чтобы и не смотреть на дикую скотинку. – Катенька, я нашел одного из ветров.

– Что ты нашёл? – удивилась Катерина. ...